ать, сидя в этой комнате. - Пойдемте пообедаем, - предложил Резо почти на правах хозяина квартиры. За обедом он больше молчал. Говорили в основном Вера и Чупиков. Да и то перекидывались односложными репликами. Лишь один раз Чупиков поинтересовался у нее: - Кто к вам приходил? Вы помните его фамилию? - Помню. Майор Рожко. - Он вам показывал свое удостоверение? - Кажется, показывал. Да, точно показывал. Майор Рожко. - Значит, они действительно из ФСБ, - помрачнел адвокат. - Спасибо за обед. Постараюсь все же дозвониться и узнать, кто именно забирал вас из милиции. Он пошел к телефону. Резо не стал следовать за ним. Если даже Чупиков решится его предать, то все равно он не сможет ничего сделать. Он не просто решил довериться адвокату, ему хотелось верить этому человеку. - Они дали вам адвоката? - спросила Вера. - Вам помогли ваши соотечественники? - Нет. Человек, на которого я рассчитывал, не смог мне помочь. Его предупредили, чтобы он этого не делал. - Понятно. Вы влипли в историю. - Вера вздохнула. - И снова пришли ко мне. - Мне некуда было больше идти. Извините, я не хотел вас так подводить. Мы думали даже сначала разговаривать на лестнице. В этот момент в комнату вошел Чупиков. - Фамилия офицера, командовавшего группой, которая вас забрала, майор Брылин. Есть даже его подпись на документах. Итак, теперь у нас уже есть две фамилии. Брылин и Рожко. Теперь мне нужно позвонить человеку, чей телефон может прослушиваться. Поэтому я не хотел бы звонить по вашему телефону или по своему мобильному. - У вас есть мобильный телефон? - удивился Резо. - Вы мне про него не говорили. - А зачем? Вы бы стали меня подозревать еще больше. Поэтому я звонил только по вашему телефону. Но теперь мне нужно позвонить одному человеку, который работает в ФСБ. А его телефон вполне может прослушиваться, поэтому я не хочу звонить от вас. - Спасибо вам за все, - поднялся Резо и протянул руку адвокату. - Вы извините, что я вам не доверял. Но вы меня, надеюсь, понимаете. Вы вполне свободны. Я буду ждать вашего звонка. - Давайте сделаем так, - решил Чупиков, - я оставлю свой мобильный телефон у вас. И если мне понадобится, то позвоню по этому телефону. С ФСБ лучше не шутить. Они вполне могут взять на прослушивание телефоны всех подозреваемых. А хозяйку квартиры они, судя по всему, подозревают, если успели здесь побывать. На звонки по моему телефону можете отвечать, что я сейчас занят, и пусть мне перезвонят попозже, уже домой. Резо согласился. Он только благодарно кивнул и взял протянутый телефон. Когда Чупиков ушел, он достал пистолет, проверил его и положил на стол. - Я постелю вам на вашем диване, - усмехнулась Вера, доставая белье. Он оценил, что она постелила ему свежее белье. Резо включил телевизор и, усевшись в кресло, постарался забыть о сегодняшних неудачах, смотрел одну передачу за другой. Она пошла принимать душ. Уже поздно вечером Вера позвала его пить чай. Снова кухня и снова уже привычный халатик. - Я не думал, что снова вернусь к вам, - признался Резо. - Ничего, - кивнула она, - может, это и к лучшему. Куда вам идти? Я сегодня звонила, пыталась узнать, где находится тело Никиты. Никто ничего не знает. Прокуратура посылала в ФСБ, те в милицию, а милиция вообще куда подальше. - Сволочи, - взорвался Резо, - ведь погиб человек! - Они спрашивают, кто я ему? Поскольку не родственница, со мной даже говорить не хотят. - Понятно, - уныло кивнул Резо. И вдруг ни с того ни с сего заявил: - Я, наверное, так смешно выгляжу в этом костюме. Спасибо, конечно, вам большое за него, но я в нем, кажется, выгляжу как попугай. - У вас редкий размер, - улыбнулась Вера. - Если хотите, я завтра пойду и поменяю вам костюм. - Хочу, - кивнул Резо. - Сколько нужно денег, я вам дам. У меня теперь денег много. Мне их одолжил земляк. - Значит, все-таки чем-то помог? - Немного, - покраснел Резо, сообразив, что проговорился. - Вот только деньгами и помогли. И дали телефон адвоката. - Он мне понравился, - сказала Вера. - Мне тоже. Кажется, я могу ему доверять. Она поднялась, посмотрела на часы. - Завтра постараюсь купить вам костюм получше, - пообещала она. - Только дайте побольше денег. - Сколько хотите, - сказал он, благодарно глядя на нее. Они еще сидели перед телевизором, когда раздался звонок мобильного телефона. Резо бросился к телефону. Кто-то просил позвать Чупикова. Резо ответил, что адвокат сейчас занят, и попросил перезвонить ему на квартиру через полчаса. Через некоторое время раздался еще один звонок. Когда раздался третий, Резо уже привычно поднял трубку, чтобы сообщить о том, что Евгений Алексеевич занят. И услышал голос самого Чупикова. - У нас неприятности, Резо. Только что я узнал: кто-то пытался убить Демидова. Я еду к нему домой, позвоню попозже. Резо опустил трубку, взглянул на Веру. - Плохо? - поняла она. - Очень, - кивнул Резо, - я думаю, мне нужно уходить. Они убивают всех, кто был со мной знаком. - Кого еще убили? - испугалась Вера. - Чупикова? - Нет. Но кто-то пытался убить подполковника Демидова. Это тот самый офицер, который мне поверил. - Его убили?! - Не знаю, - он упрямо замотал головой. - Мне нужно уходить. Рано или поздно они могут появиться и здесь. РАССКАЗ ОДИННАДЦАТЫЙ Я не слышал вопроса, который мне задали. Я смотрел на Виталика, словно ожидая, что он откроет глаза и признается, что все это глупая шутка. Но время шло, а он по-прежнему лежал неподвижно. У него было умиротворенное лицо, почти такое же, каким было в жизни. Он был вообще спокойным человеком, мой друг, которого я так глупо подставил под выстрелы убийцы. - Вы его знали? - спросил меня сотрудник прокуратуры. - Это мой друг, - сказал я, сумев разжать зубы. - Видимо, его убили вместо вас, - продолжал сотрудник прокуратуры. - Извините, но вы должны поехать с нами. - Как это произошло? - Я смотрел на лицо Виталика. Убийца не стал стрелять в лицо или в голову. Очевидно, контрольный выстрел он сделал в сердце. - Очевидно, он поднимался по лестнице к вам домой. Убийца ждал его на лестничной клетке. Когда друг подошел к вашей двери и стал открывать ее своим ключом, убийца вышел из укрытия и трижды выстрелил. - В спину? - спросил я механически. - Нет. Ваш друг успел обернуться. Все три выстрела были сделаны в грудь. Из них два - смертельные. Но убийца сделал и четвертый выстрел, контрольный. И потом ушел, бросив оружие рядом с убитым. - Какое оружие? - спросил я, не открывая глаз от Виталика. - "Макаров", - ответил мне сотрудник прокуратуры. "Значит, это другой убийца, - подумал я, - тот, кто убил Семена Алексеевича, стрелял из "магнума" и свой пистолет не выбросил. Странно, что убийца стрелял из такого экзотического оружия". - Нам необходимо все проверить, - продолжал сотрудник прокуратуры, - вы можете с нами поехать? Я наклонился к Виталику, чтобы поцеловать его. Бедный друг, он погиб из-за меня. Убийца ждал меня, и, когда увидел, как Виталик открывает дверь, у киллера не осталось никаких сомнений. Он стрелял в хозяина дома. Убийца наверняка знал, что я живу один. Только как его мог пропустить дежурный милиционер, сидевший в своей будке у дома? Он ведь должен был обращать внимание на всех незнакомых людей. Или убийца не был незнакомым человеком? А может, еще хуже, он был человеком, который сюда часто приходил. В любом случае это должен был выяснить следователь. Но я все еще не хотел расставаться с телом Виталика. Я поднял голову, посмотрел на его закрытые глаза. И в эту секунду вспомнил, зачем именно он ко мне шел. Он ведь нес деньги. - Вы его обыскали? - спросил я, поворачивая голову. К разговаривавшему со мной сотруднику прокуратуры подошел кто-то второй. - Да, - сказал второй, - мы его обыскали. Нашли пропуск в институт, небольшую сумму денег, ключи, брелок... - Какую именно сумму денег? - перебил я его довольно резко. - Не знаю. Триста или четыреста рублей. И в этот момент я зарычал. Даже не закричал, а именно зарычал. Значит, убийца был не только киллером, он был еще и вором. Виталик должен был привезти мне деньги. Пятьдесят две тысячи долларов. Всю оставшуюся сумму. И все деньги пропали. Я почувствовал, что начинаю сходить с ума, у меня подкосились ноги, словно началось землетрясение. Я пошатнулся, и меня подхватил кто-то из сотрудников прокуратуры. - Ему плохо, - сказал второй. Потом тело Виталика увезли, а я сел на скамейку, и мне дали сначала воды, потом валидол, потом еще что-то. Но я сидел как в ступоре и смотрел перед собой. Они не только убили Виталика, но и украли деньги, которые я должен был получить на операцию Игоря. Значит, этому ворью мало денег, мало тех ста миллионов, из-за которых погиб Семен Алексеевич. Им нужно было еще и это. Они отобрали деньги у моего мальчика. В тот момент, когда я увидел мертвого Виталика, я почти знал, что буду делать. Но, когда мне сказали про деньги, я вдруг почувствовал, что становлюсь совсем другим человеком. Есть какой-то предел человеческих возможностей. И когда он пройден, человек превращается в нечто другое. Он заболевает особой формой бешенства. Тогда остановить его можно, только уничтожив физически. И убивать нужно долго и надежно, чтобы он перестал дергаться. Я понял, что превращаюсь в кого-то другого - страшного, мстительного, безжалостного. В лагерях таких называют беспредельщиками. Такие не верят ни в какие законы. Ни Божеские, ни человеческие. Даже звери подчиняются каким-то своим законам, продиктованным инстинктом, беспредельщики их не знают. Такой зверочеловек, решаясь на побег, берет с собой в качестве напарника кого-нибудь из лагерных заключенных. Когда же кончается еда, он съедает напарника. Но это, пожалуй, лагерные легенды, страшные сказки. Если человек становится людоедом, то свидетелей не оставляет. Да и сам он выжить не сможет. Срабатывает какой-то механизм - и человек погибает. От шока, от ужаса, от ненависти к самому себе. И все же беспредельщики есть. Это сукины дети, у которых нет ничего святого. Такой готов подставить любимую женщину, готов предать лучшего друга, отречься от родных и близких. Или, наоборот, - передрать глотку любому за друга, за женщину, за свое дитя. Когда сотрудник прокуратуры поднял простыню и я увидел лицо погибшего Виталика, я понял, что становлюсь "людоедом". Не мог я в этот момент верить в Бога. Если Бог допустил смерть Семена Алексеевича и Виталика, которые хотели помочь больному ребенку, значит, он был заодно с убийцами. Я понимал, что подобные мысли кощунственны, страшны и безумны. Понимал, что нужно успокоиться и обдумать, как и почему произошло убийство, но я не управлял собой. Я сидел на скамейке и стонал. Стонал не голосом, а сердцем. Казалось, это само сердце кричит от боли, рвется из груди, пытается рассказать всем о чудовищной несправедливости, которая обрушилась на головы самых дорогих мне людей. Виталика увезли, сотрудники прокуратуры что-то говорили мне, потом ко мне подходили одетые в форму сотрудники милиции, потом еще кто-то. А я сидел на скамье и стонал. Потом меня повели домой. Люди поняли, что в эти минуты нельзя меня оставлять одного. И бессмысленно допрашивать. Вообще трогать. В эту ночь я постарел на десять лет. Нет, на двадцать. Или, если точнее, в эту ночь кончилась моя молодость. И я за один вечер превратился в очень пожилого человека. В другого человека, у которого была единственная цель в жизни - месть. Меня отвели домой. Я был в абсолютном ступоре, словно меня оглушили. Говорят, что у меня были безумные глаза. Я никого не слышал, не отвечал на вопросы и ходил как механический, как робот. Меня положили на диван. Кто-то снял туфли. Принесли одеяло. Дальше я помнил, что в квартиру заходили и выходили люди. И голос Алены, неизвестно каким образом оказавшейся в моей квартире. И ее прохладные руки на моей голове. И ее голос. Голос Алены - это было единственное, что я помнил в эту ночь. Потом я провалился в какой-то страшный сон, в кошмар. Меня почему-то все время пытались скрыть, прикрыть, накрывали одеялами, обкладывали подушками, а я упрямо вылезал и кричал, задыхаясь, чтобы меня оставили в покое, будто люди действительно хотели меня удушить, а мне не хватало воздуха. Потом снова голос Алены, прикосновение иглы. Мне делали укол, а я, провалившись в небытие, спал и, кажется, во сне кричал. А может, спал и в промежутках короткого бодрствования кричал. У меня была в эту ночь странная лихорадка - бросало то в холод, то в жар. Мир вокруг меня расплылся, размазался, окружавшие меня люди казались тенями. Неестественно выгнутыми, плывущими по стенам причудливыми тенями моей памяти. Утром, примерно в половине двенадцатого, я открыл глаза. Открыл и посмотрел вокруг. Лихорадка прошла. Голова работала нормально. Я почувствовал боль в скулах, словно вчера я слишком сильно сжимал зубы. Поднял голову, осмотрелся. Отметил, который час, и удивился, что проспал так много. Получалось, часов четырнадцать-пятнадцать. Рядом в кресле спала Алена. Это меня удивило больше всего. Я осторожно поднялся, прошел в ванную комнату. Через минуту я стоял у зеркала, чтобы почистить зубы. И случайно увидел свое отражение. Я медленно убрал щетку, поднял руку, словно пытаясь дотронуться до того человека, который стоял напротив. Это был не я. Это был совсем другой человек. Седой, с изменившимся вытянутым лицом и неестественным, каким-то мертвым взглядом. Я поднял щетку, и этот человек поднял щетку. Я облизал губы, и он сделал то же. Все еще не веря в реальность такого изменения, я дотронулся до своей щеки. И увидел, как человек, стоявший напротив меня, повторил мой жест. Вот, значит, как. Вот каким я стал за эти сутки. Я смотрел на себя в зеркало, и переполнявшие меня чувства злости, мести, ужаса, страха, гнева постепенно исчезали. После утраты этих знакомых мне чувств не осталось ничего. Выжженная душа. И только разум твердил мне, что я обязан мстить, отомстить мерзавцам. Выяснить, кто это сделал, и отомстить. - Ты уже проснулся? - услышал я за своей спиной голос и обернулся. ЭПИЗОД ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ Резо так и не сумел заснуть в эту ночь. Он сидел у телефона, ожидая звонка и не раздеваясь. Он сидел и ждал телефонного звонка. И когда телефон зазвонил в три часа ночи, он, нисколько не удивившись, поднял трубку. - Слушаю, - сказал он почти спокойно. - Это я, - услышал он голос Чупикова, - у нас все в порядке. - Что произошло? Он жив? - Жив. Мы приедем к вам через час. Постарайтесь незаметно выйти из дома. Мы будем ждать вас у выхода со двора. - Кто это мы? - недоверчиво спросил Резо. - Я и наш друг. Вам опасно оставаться в этом доме. Вы меня понимаете? - Все понимаю. Так вы тоже приедете? - Конечно, приеду. Мы вдвоем приедем. Когда будем у вашего дома, снизу позвоним. У нашего друга есть свой мобильный телефон. Это будет минут через сорок, через час, в крайнем случае. Вы все поняли? - Я буду ждать вашего звонка. - Резо отключился. В комнату осторожно постучали. Это была Вера. Услышав его голос, она вошла в комнату. - Как у вас дела? - спросила она. - Ничего. Уже лучше. Я, наверно, скоро смогу уйти, - сказал Резо с облегчением. - И я не куплю вам утром костюма, - закончила за него хозяйка квартиры. - Да, - улыбнулся Резо, - не купите. - Значит, буду ждать, когда вы придете ко мне в третий раз, - высказала предположение Вера. Резо рассмеялся. Ночью все казалось совсем другим. Более теплым и человечным. И даже дневные страхи отступали, будто ночью убийцы не могли ворваться в этот дом. - Очень надеюсь, что третьего раза не будет, - вздохнул Резо. Он вдруг подумал, что сидит в присутствии женщины, и вскочил со стула. - Сидите, - махнула она рукой, - вы ведь устали. - Ничего. Главное - уйти отсюда, - сказал он, думая о своем. - Вы так боитесь? - спросила она. - Что? Нет. Я боюсь за вас. Я боюсь, что они смогут вычислить, где я нахожусь, и ворвутся сюда. И я не смогу вас защитить. - Они не придут, - уверенно сказала Вера. - Я чувствую. - Дай-то Бог, - вздохнул Резо. - Мне кажется, что я больше всего боюсь во второй раз оказаться трусом. Боюсь этого даже больше, чем собственной смерти. Она сделала шаг к нему. Посмотрела ему в глаза. - Вы так переживаете? - Да, - честно признался Резо. - Я не имел права оставаться и смотреть, как их убивают. Не имел права. Конечно, я понимал, что от моего геройства никакого толка не будет. Понимал, что меня убьют сразу же, как и Никиту. Но я должен был выйти из этого убежища до того, как в квартире появилась Надя. Я обязан был сделать так, чтобы она не вошла в квартиру. Если бы меня убили, я бы не чувствовал себя подлецом. - Не нужно так говорить, - возразила она. Он взял ее руку. Бережно поднес к губам, поцеловал. - Спасибо вам за все, Вера, - сказал Резо дрогнувшим голосом. - Вы мне не просто помогли. Вы спасли мне жизнь. - Когда вы пришли ко мне вчера, я думала, что вы - как другие... Я даже оставила у себя рядом с кроватью нож, чтобы от вас защищаться. На всякий случай, - призналась Вера, смутившись, - смешно... - А ведь в смерти Никиты я тоже отчасти виноват... - Вы не виноваты, - твердо сказала она, - не думайте об этом. - Не могу. Мне кажется, что я должен был сам открыть дверь. А теперь они в морге, а я здесь. - Когда у вас будет все в порядке, вы мне позвоните, - просто сказала Вера. - Надеюсь, что вы все-таки выберетесь из этой ситуации. - Я тоже надеюсь, - пробормотал Резо. Когда минут через сорок позвонил Чупиков, он был уже готов покинуть квартиру. Он ушел, взяв оружие и мобильный телефон адвоката Чупикова. Прежде чем выйти из подъезда, он прислушался. Начался дождь, и мягкий шум даже успокаивал нервы. Он решился и резко открыл дверь. Все было спокойно. Сделал шаг, второй, третий. Дверь за ним захлопнулась, словно отрезая путь к отступлению. Он достал оружие. Руки дрожали. Но во дворе никого не было. Резо вздохнул и двинулся вперед, каждую секунду ожидая выстрелов. Но пока все было спокойно. Он пересек двор, вышел на улицу, осмотрелся. Вот и машина. Это был голубой "жигуленок". "Десятка". Чупиков так и сказал, что будут "Жигули" десятой модели. Дождь мешал рассмотреть, кто сидит в салоне. Он подошел ближе, сжимая оружие в руках. Так и есть. За рулем сидел Чупиков, рядом - Демидов. Резо убрал пистолет и уже смело шагнул к машине. - Добрый вечер, - сказал он, усаживаясь на заднем сиденье. - Скорее - доброе утро, - заметил Чупиков. - Напрасно вы вышли во двор с оружием в руках. Вас могли увидеть. - Я боялся... - признался Резо. Автомобиль мягко отъехал от дома. Демидов повернулся к Резо. На лбу подполковника был виден свежий шрам, словно тот недавно с кем-то подрался. - Ну, здравствуй, - сказал Демидов. - Мы, кажется, не виделись целых два дня. Надеюсь, что от меня не станешь бегать? - Не стану, - выдохнул Резо, - некуда больше бегать. - Знаешь уже, что со мной случилось? - спросил Демидов. - Вас хотели убить? - Скорее уж заставить замолчать. Ранили моего офицера. Слава Богу, остался жив, отправили в больницу... А теперь расскажи мне, почему ты сбежал и что с тобой дальше случилось. Только по порядку, ничего не пропускай, чтобы я все понял. После того как на их машину налетел грузовик, Демидов несколько часов выяснял, откуда взялась эта машина и кто сидел за рулем. Довольно быстро выяснилось, что грузовик угнан с какой-то базы. Зиновьева отправили в больницу в бессознательном состоянии, но врачи гарантировали, что у парня есть верные шансы остаться в живых. Сам Демидов вернулся на работу и занялся розысками исчезнувшего водителя грузовика. И тут ему позвонил Чупиков. Узнав о том, что случилось с подполковником, Чупиков решил, что обязан приехать в управление и встретиться со своим бывшим коллегой. Он понимал, что люди, организовавшие покушение на подполковника милиции, вполне могли установить и прослушивание телефонов в управлении. Именно поэтому, приехав туда ночью, он настоял на разговоре с Демидовым, но предварительно вывел его в коридор, чтобы их не могли подслушать. Рассказ Чупикова поразил подполковника. Он уже был убежден, что никогда не сможет найти этого грузина и узнать его тайну. Сообщение адвоката заставило его бросить все дела и выехать вместе с ним на встречу с самим беглецом. Рассказ Резо он слушал с большим вниманием, только время от времени стискивал челюсти так, что желваки вздувались под кожей, а ссадина на лбу вспыхивала багровой полосой. Когда Резо закончил свой рассказ, Демидов тяжело повернулся к нему всем телом. - Я примерно это и предполагал. Кто-то в ФСБ решил, что ты слишком много знаешь. Я не думаю, что они все там повязаны. Иначе тебя убили бы сразу, как только вы выехали из управления. Значит, они еще используют уголовников. У офицера ФСБ вряд ли могла быть такая "солнечная" наколка, как у твоего Бурого. Сейчас я вернусь в управление и постараюсь проверить, кто такой Бурый. А вы поедете на дачу к тестю Евгения Алексеевича. И будете меня там ждать. У Чупикова есть оружие. Насколько я понял, ты тоже вооружен. Значит, если кто-нибудь полезет, сумеете дать отпор. Но лучше до этого не доводить. Звонить мне только по мобильному телефону. А еще лучше не звонить вообще. Я постараюсь все выяснить и сам сообщить вам. Только будьте очень осторожны. Мы с вами, похоже, вляпались в такую историю, после который либо дают ордена, либо делают контрольные выстрелы в голову. И боюсь, что большинство наших знакомых склонны принять именно второй вариант. - Может, тебе лучше не возвращаться в управление? - спросил Чупиков. - Они могут повторить нападение. Чтоб ты уже не смог ничего выяснить. - Ночью они не станут ничего предпринимать, - возразил Демидов, - они не знают, что состоялась моя встреча с Гочиашвили. Как только я узнаю что-то о Буром, я тут же постараюсь к вам приехать. - Насчет Рожко и Брылина я все узнал, - сказал Чупиков. - Звонил Петру, ты его помнишь, раньше у нас работал? - Конечно, помню. И что он тебе сказал? - Они сотрудники секретариата. Там есть специальное подразделение по типу нашего отдела собственной безопасности. Больше ничего сообщить не может. - И так достаточно много. Значит, Брылин и Рожко знают друг друга. Кстати, Брылин был в засаде в доме у Гочиашвили. Вчера я видел его именно там. Он и забирал Резо от нас. - А Рожко приезжал к тебе, - напомнил Чупиков, - и заодно проверял всех знакомых Гочиашвили, в том числе и Веру. - Это они, - согласно кивнул подполковник, - все сходится. - Тем хуже для нас, - сказал Чупиков, - я не понимаю, зачем тебе проверять информацию по этому уголовнику? Если даже все подтвердится, какая разница? Главное, что офицеры ФСБ замешаны в чем-то недостойном. - Как я смогу это доказать? Подать рапорт о своих подозрениях? Тогда меня спросят, откуда я знаю? А я объясню, что сбежавший от сотрудников ФСБ подозреваемый Гочиашвили тайно встречался со мной. Ты знаешь, куда меня пошлют? Тем более сейчас, когда в Москве началась повальная кампания против кавказцев? Мне никто не поверит. А если я найду уголовника, который был в связи с сотрудниками ФСБ, тогда у меня появится шанс убедить свое начальство, что все не так просто, как кажется. - Но почему они решили убрать вас именно сейчас? - настаивал Чупиков. - Вспомни, что случилось с тобой вчера. И, может быть, именно из-за того, что ты видел Брылина. - Кроме меня, его видели еще несколько наших офицеров. Что здесь особенного, если на квартире сбежавшего подозреваемого установлена засада? - Тогда почему именно вчера, - настаивал Чупиков, - ты уточнял насчет паспортов? - Я идиот, - сказал Демидов. - Как я мог об этом забыть! Но я не связывал все это воедино. Вчера вечером мы послали запрос в УВИР, пытаясь узнать, какое именно письмо им отправляла туристическая фирма Резо Гочиашвили. - Тогда точно, причина в этих паспортах, - подвел неутешительный итог Чупиков. - Сначала из-за них хотели убрать случайно проникших в их тайну руководителей туристической фирмы. А теперь и тебя, который докопался до всех этих подробностей. - Так куда они собирались ехать? - спросил Демидов у Резо. - В Швейцарию, в Цюрих. Четыре человека. Нас насторожило, что они из разных организаций, но паспорта у всех одной серии и с последовательно идущими номерами. Как бывает, когда получают паспорта в одной организации. Обычно раньше так выписывали паспорта сотрудники организаций, отправляющих своих людей в служебные командировки. - Паспорта, паспорта... - повторил Демидов. - А когда они должны были вылетать? - Наша группа в понедельник утром. Самолеты ходят три раза в неделю. Понедельник, среда, пятница. - Номера ты помнишь? - Нет, не помню. - А фамилии? Хотя бы одну-две? - Кажется, фамилия одного была Семенов или Симаков. Нет, точно не помню. - Вы отправили письмо и больше ничего не слышали об этих людях? Верно? - Да, все правильно. Мы только хотели проверить. Зачем нам неприятности со швейцарским посольством? Туристической фирме важно иметь хорошие отношения с консульскими службами тех стран, куда мы отправляем своих клиентов. Если начинаются неприятности, то у нас сразу возникают проблемы с получением виз. - Завтра утром я уточню, куда делось ваше письмо, - продолжал подполковник, - и завтра приеду к вам на дачу, чтобы мы наметили конкретный план действий. На звонки обычного телефона не отвечайте. А машину загони в гараж, Женя, чтобы никто не знал, что вы в доме. Предупреди близких, оставшихся в городе, что ты уезжаешь на дачу, пусть тебя не ищут. Чупиков развернул автомобиль в сторону управления. - Я не совсем понял, куда ты уходил сегодня утром, - решил вдруг уточнить подполковник. - Ты ведь, кажется, выходил из дома? - Да, выходил. - Резо не хотелось говорить на эту тему. - Давай договоримся так, - посуровел лицом подполковник, - если ты начнешь что-то скрывать, темнить, нам лучше ничего не предпринимать. Твои тайны помешают эффективной работе. - Я ничего не скрываю. Я пошел к своим знакомым грузинам. - Прекрасно. Этого ты нам не говорил. Что там произошло? - Мне отказали, - нехотя признался Резо, - дали деньги. Большую сумму. Узнали для меня телефон адвоката. Но сказали, что не могут помочь. - Почему? - Я не могу говорить. Это не только моя тайна. - Тайны бывают в книгах. У нас трупы, - зло заметил обернувшийся подполковник. - Почему они тебе отказали? - Их предупредили, - нехотя сознался Резо, - собрали по городу всех самых авторитетных грузин и предупредили, чтобы они не вздумали мне помогать. - Вот это уже совсем плохо, - задумчиво сказал Демидов. - Значит, работают на высоком уровне. Это вам не Брылин с Рожко. Это совсем другой уровень, совсем другие люди. - Хочешь отказаться? - спросил Чупиков. - Может, нам просто помочь ему уехать в Грузию и забыть обо всем? Что-то в голосе друга не понравилось Демидову. Он хмуро взглянул на него. - Ты сколько лет меня знаешь? - зло спросил подполковник. - Ладно, - улыбнулся Чупиков, - я просто предложил. Считай, что я этого никогда не говорил. - Вы думаете, у нас что-нибудь получится? - упавшим голосом спросил Резо. - Обязательно получится, - заверил его Чупиков. - Раз сам подполковник Демидов взялся за это дело. Хотя, честно говоря, у нас пока так мало шансов, что я не удивлюсь, если сработает второй вариант. - Какой второй вариант? - не понял Резо. - Когда прозвучат контрольные выстрелы, - очень серьезно ответил Чупиков и прибавил скорость. РАССКАЗ ДВЕНАДЦАТЫЙ Я не поверил самому себе, когда услышал ее голос. Это была Алена. Неужели всю ночь она просидела у моей постели? Всю ночь? Я обернулся к ней. - Ты была здесь? - спросил я ее своим чужим голосом. - У тебя изменился голос, - сказала она, - и ты сам изменился. Сильно изменился. - Разве можно измениться за одну ночь? - удивленно спросил я и снова взглянул на себя в зеркало. - Кажется, ты права, - признался я, - никогда бы не поверил, что могу так измениться. У меня поседели и будто встали дыбом волосы. Глаза стали уже, щеки отвисли вниз, нос заострился. Я другой человек. Всего за одну ночь. - Как ты здесь оказалась? - спросил я, все еще ничего не понимая. - Я позвонила ночью, чтобы предупредить тебя насчет оформленных документов. Но мне сказали, что тебе плохо и у тебя врачи. Они спросили, кто говорит, и я сказала, что бывшая жена. Тогда они мне все рассказали, и я решила сюда приехать. Тебе было очень плохо. Ты что-то кричал, плакал, дергался. Рядом находились врачи, которые успели к моему приходу сделать тебе успокаивающие инъекции. Я позвонила Андрею и сказала, чтобы он побыл с детьми. А сама осталась с тобой. Она говорила это таким тоном, словно уже много раз так делала. Я вспомнил, что она никогда раньше не была в моей квартире. Вспомнил, что в комнате у меня висит большая фотография, где я снят вместе с Игорем. Раньше на карточке нас было трое, но я отдал ее фотографу, чтобы он заретушировал Алену. Во-первых, сразу после развода я не хотел даже слышать о ней. А во-вторых, ко мне иногда приходили посторонние женщины, и мне не хотелось каждый раз объяснять, кто именно изображен на снимке. Представляю, что испытала Алена, когда увидела эту фотографию. - Ты не спала всю ночь? - спросил я, чтобы скрыть свое смущение. - Ничего. Со мной ничего не случится. Мне нужно было съездить домой, чтобы Андрей мог отлучиться за билетами. Но его мама согласилась остаться с детьми, пока я сижу с тобой. - Мне уже лучше, - сказал я, повертев головой. На самом деле в голове у меня стоял тяжелый гул, словно ночью меня били молотом по черепу. - Тебе нужно лежать - сказала она, - врачи считают, что у тебя был нервный срыв. - Мне кто-нибудь звонил? - Нет. Иди ложись. Я только сейчас вспомнил, что стою в одних трусах. Странно, но я испытал нечто похожее на смущение. Хотя напротив стояла моя бывшая жена, видевшая меня в таком виде не один раз. Наверно, отношения мужчины и женщины - это самое сложное, чему мы учимся всю жизнь. И чему никогда не можем научиться. Мне было стыдно, что я стою перед ней раздетый. И стыдно за фотографию, которая висела на стене, за ее спиной. - Мне нужно уйти, - упрямо сказал я. - В таком виде? - ужаснулась Алена. - Ты с ума сошел. Иди ложись, через час приедут врачи. И потом, тебе уже звонили вчера вечером несколько раз с работы. Наверно, позвонят сейчас еще раз. - Кто звонил? - Я резко выпрямился и чуть не упал. В голове пошел звон. - Не знаю. Спрашивали, где ты находишься, а я сказала, что тебе плохо. Тебе как раз в это время делали укол. Значит, уже звонили с работы... Я перевел дыхание. Мне нельзя оставаться дома. Нельзя оставаться здесь. Нужно срочно уходить. Раз меня ждали у моей двери, значит, хотели убрать именно здесь. Виталик попал случайно. При воспоминании о Виталике у меня заныло сердце. Но я дал себе слово держаться. Когда все закончится, тогда и буду плакать. А пока нужно все это выдержать. Я ухватился двумя руками за дверь ванной. Медленно вышел. Я не думал, что мне будет так плохо. - Тебе нужно лечь, - упрямо повторила Алена. - Нет, - выдохнул я, - мне нужно отсюда уехать. Обязательно, иначе будет поздно. И ты уходи, прямо сейчас уходи. - Леня, это даже не смешно. В тебя вкатили столько лекарств. Ты не сможешь даже выйти из квартиры. - Уходи, - попросил я и попытался оторваться от двери. Странно, когда я шел в ванную, все было не так уж плохо. А теперь пол уплывал у меня из-под ног. Я облокотился о стенку, помотал головой. - Алена, тебе нужно уйти, - повторил я. Затем спросил: - Ты все знаешь? - Знаю. Его убили. - Деньги пропали, - простонал я. - Ничего. Ничего, - сказала она, - не переживай. Мы с Андреем что-нибудь придумаем. - Ничего не нужно придумывать, - возразил я, тяжело дыша, - я сам. Я все сделаю сам. - Хватит, - она, видимо, с трудом сдерживалась. Я подумал, что иногда бывал несправедлив к ней. У меня тоже характер не сахар. - Я найду деньги, - повторил я упрямо и пошел к дивану, опираясь о стенку. С трудом сел на диван. Перед глазами плыли какие-то круги. - Кто мне звонил? Они не назвали себя? - Нет. Звонили три раза. И каждый раз разные голоса. Два раза сказали, что с работы. Один раз не представились. Потом сотрудники прокуратуры приезжали и спрашивали, где ты был вчера вечером. Я рассказала, что ты был у нас дома. Они позвонили Андрею, все перепроверили. Дежурный милиционер тоже подтвердил, что ты не приходил сюда до того, как убили... - она не стала называть имя Виталика. - До того, как произошло убийство, - поправилась она. - Значит, они проверяли мое алиби, - понял я, проверяли, мог ли я оказаться здесь в тот самый момент, когда убивали Виталика. Неужели они думали, что я могу застрелить своего друга у дверей собственной квартиры? Впрочем, что бы они ни думали, Алена отвела от меня главную угрозу. Я даже не подумал, что в убийстве Виталика в первую очередь могут подозревать именно меня. Но если они точно знают, где я был в момент убийства, то пока им будет не до меня. Голова болела, меня начало немного тошнить. Интересно, какие наркотики мне вчера кололи? Или кололи что-нибудь другое? Похоже, убийцы сплоховали. Я вчера ночью был в таком состоянии, что они вполне могли подослать под видом врача своего человека, который вкатил бы мне такое снадобье, что я на всю жизнь остался бы дебилом. - Алена, почему ты не уходишь? - твердил я свое, как будто во всех моих бедах была виновата именно она. Я взял брюки и, морщась от боли, надел их. Затем потянулся к рубашке. Она оказалась мятой. - Подожди, я принесу другую, - предложила Алена, выходя в спальню. Через минуту она вернулась со свежей рубашкой. Обычно я сдаю их в стирку знакомой женщине, которая сама забирает и приносит белье. Но откуда Алена знала, где лежат мои рубашки? Наверно, ночью она осмотрела мою квартиру. Видимо, она угадала ход моих мыслей и, протягивая рубашку, смущенно произнесла: - Я искала там свежие простыни, чтобы постелить тебе на диване. У тебя в спальне всегда такой беспорядок? - Спасибо, - кивнул я, надевая рубашку, оставив без внимания ее шпильку относительно моего холостяцкого порядка. - Алена, ты должна уйти, - повторил я в который раз. - Ты опять за свое. Не волнуйся, я долго сидеть не буду. Приедет врач, посмотрит тебя, и я сразу же уеду. - Не подумай, что ты мне мешаешь, - у меня не было сил с ней спорить, - я имел в виду совсем другое. - И вдруг стал рассказывать. Очень тихо, не повышая голоса: - Семена Алексеевича убили из-за меня. Я узнал одну тайну и рассказал ему обо всем. Его убили, а я не смог этому помешать. Я его фактически подставил. Сегодня ночью из-за меня убили Виталика. Должны были убрать меня, а застрелили Виталика. Перепутали. Я не успокоюсь, пока не найду убийц. Ты можешь возражать, кричать, даже плакать. Но я все равно оденусь и выйду из квартиры. Я должен найти убийц, и меня никто не остановит. Я умолк и услышал тишину. Я говорил тихо, так тихо, что было слышно, как тикают мои часы. Значит, для того, чтобы тебя слушали, совсем необязательно кричать. Орать друг на друга, как часто мы это делали с Аленой. Можно говорить очень тихо, но тебя все равно услышат. Алена услышала. Вернее, она поняла, что меня сейчас действительно ничем не остановить. - Когда ты хочешь уйти? - спросила она. - Прямо сейчас. - Я сделал новую попытку подняться. Но у меня не было сил даже пошевелиться. С каждой минутой сил не только не прибавлялось, но, наоборот, остатки сил покидали меня. Мне ужасно хотелось спать. Но я понимал, что если засну, то врач, который приедет сюда, может сделать мне такой укол, после которого я уже не встану. И в этот момент позвонили в дверь. - Не открывай, - шепотом попросил я Алену, - нельзя открывать. Она молча кивнула. Тогда я шепотом спросил: - Где мой пистолет? Она поднялась и вышла в другую комнату. Как быстро она сумела здесь сориентироваться! Ах, да, она вчера помогала меня раздевать и, очевидно, убрала мой пистолет. Через несколько секунд Алена вынесла мне оружие. Я взял его, голова все еще кружилась. С оружием в руках я чувствовал себя гораздо увереннее. По крайней мере хотя бы одного из этих подонков я сумею пристрелить. В дверь опять позвонили. На этот раз более настойчиво. Хорошо, что у меня большой холл. - Перенеси стул к дверям, - попросил я, собрав все свои силы, - помоги мне туда пересесть. А потом открой дверь и отойди. - У тебя же ничего не выйдет, - простонала Алена. - Поставь стул, - сказал я очень тихо. И тут раздался третий звонок, еще более настойчивый. Алена поняла, что со мной лучше не спорить. Взяла стул, перенесла его в холл. Потом помогла мне подняться и пройти к стулу. Я проверил оружие, поднял обеими руками пистолет и кивнул Алене: - Открой дверь и сразу отходи. Только сразу, иначе мы погибнем. Она уже не спорила. Смотрела на меня с ужасом и не спорила, понимая, что я уже все решил. Если эти подонки думают, что третий труп получат запросто, то ошибаются. Я готов был перестрелять всех. Всех убийц, которые решили этим утром исправить свою вчерашнюю ошибку. Пусть потом меня судят. Но я постараюсь их убедить, как это больно - умирать. - Открывай, - сказал я свистящим шепотом, чувствуя, что собрал все силы. Пистолет не дрожал в руках. Алена подошла к двери, резко щелкнула замком. И тут же шагнула назад, с ужасом глядя на меня. Я поднял пистолет. И дверь открылась... ЭПИЗОД ДВАДЦАТЫЙ Они приехали на дачу в седьмом часу утра. Резо клонило ко сну, и он с удовольствием принял предложение Чупикова устроиться на диване. Отказавшись от завтрака, он лег и проснулся только тогда, когда солнце уже било в лицо. Резо поднял голову, огляделся по сторонам. Из кухни доносились приглушенные мужские голоса. Он бросился к пиджаку. Пистолет на месте. Это его несколько успокоило. Судя по солнцу, был полдень. Резо быстро оделся, проверил еще раз оружие и вышел из комнаты. Дача была небольшая - всего две комнаты и кухня. Правда, обустроена основательно, в доме имелся даже камин, собственноручно сложенный тестем Чупикова, хозяином этой дачи. Дом был построен из красного кирпича и со стороны выглядел весьма респектабельно, почти как новые дачи владельцев соседних участков, сооружающих свои виллы в несколько этажей. Резо заглянул на кухню - рядом с Чупиковым сидел подполковник Демидов. Они пили чай, о чем-то вполголоса переговаривались. Судя по их напряженным лицам, разговор был нелегкий. - Добрый день. - Резо поздоровался и прошел к столу. - Здорово, - буркнул Демидов, не поднимая головы. - Садись, - Чупиков показал на свободный стул. - Чай пить будешь? - Буду. Что случилось? - Пока ничего. Но дела у нас не очень хорошие, - признался Чупиков. - Да ты садись, садись. Нам еще о многом нужно потолковать. Резо ошеломленно опустился на стул. Ему казалось, что подполковник сумеет добраться до истины. В нем все еще жила какая-то наивная вера в милицию. - В общем, я проверил все твои показания, - начал Демидов, - оба офицера ФСБ, которых мы знаем, - и Рожко, и Брылин, действительно работают вместе, в одном подразделении. Насчет уголовника Бурого я тоже узнал. Был дважды осужден, отбыл в общей сложности девять лет в колониях усиленного режима. Но дело в том, что его использовали наши офицеры для оперативной работы в колониях. А это значит, что у него есть собственные связи с сотрудниками МВД и, возможно, с ФСБ. - Я не понимаю, - удивился Резо, - какая оперативная работа в колониях? О чем вы говорите? - Он был агентом-оперативником, - объяснил Чупиков. - Его использовали как агента в колониях. - Он стучал на товарищей, - понял Резо. - Мы так не говорим, - улыбнулся Демидов, - он помогал нашим офицерам. А для нас все наши агенты - это помощники. -