Джон Бойнтон Пристли. 31 июня Повесть о верной любви, предприимчивости и прогрессе в век короля Артура и в век атома Глава первая. Принцесса Мелисента и волшебное зеркало В Лунный день, 31 июня, в Перадоре выдалось ясное летнее утро -- как раз такое, какие всем нам помнятся по далеким прежним годам, но с тех пор как будто не повторялись ни разу. Крошечное королевство, одно из вассальных владений великого короля Артура, чья резиденция была в Камелоте, зевая, просыпалось в дымном золоте утра. По той прискорбной причине, что Артуровой Англии прогресс был неведом, все вокруг жили очень мирно и тихо: нигде не сносили старинных зданий, чтобы расчистить участки для контор и административных корпусов, никто не старался съесть живьем конкурента, ни один из подданных короля Мелиота не наживал себе язвы или нервного расстройства из-за трудностей с транспортом и служащие не втискивались в мчащиеся под землей поезда. Поскольку об экономике тогда еще понятия не имели, Перадор не строил безнадежных планов превышения вывоза над ввозом. Собственно говоря, там вообще не занимались планированием, если только не считать планом обеденное меню. Западную башню замка короля Мелиота занимала его единственная дочь и наследница принцесса Мелисента со своими двумя молоденькими фрейлинами и прислугой. В главном покое -- Ковровой зале -- сидел музыкант принцессы, молодой человек по имени Лэмисон, и лениво перебирал струны лютни. Это был один из тех чахлых, угрюмых и вечно надутых молодых людей, которые весьма собою довольны без всяких на то оснований -- он даже не умел мало-мальски прилично играть на лютне. Его треньканье было прервано появлением двух фрейлин -- леди Нинет и благородной Элисон. У Нинет были темно-рыжие волосы, зеленые глаза, прелестная фигура и мерзкий характер. Элисон была меньше и мягче -- хорошенькая, тихая, словно мышка, девушка, какие никогда не переродились в Англии со времен короля Артура до наших дней. Несмотря на ранний час, обе девушки уже скучали, и потому у Нинет был вид вызывающий и раздраженный, а у Элисон -- задумчивый и понурый. Нинет незамедлительно набросилась на Лэмисона: -- Ах, да перестаньте вы! Опять это старье! Надоело! Неужели вы не знаете ничего другого? Элисон ограничилась мягким упреком: -- Ведь вы обещали выучить песню "Черный рыцарь взял мое сердце в полон", -- сказала она. Лэмисон пробурчал что-то невнятное и перестал играть, но не двинулся с места, ожидая появления принцессы Мелисенты. Девушки больше не обращали на него ни малейшего внимания, они стояли рядышком и перешептывались. -- Если Мелисента принесет волшебное зеркало, -- сказала Нинет, -- я попрошу разрешения заглянуть в него. -- Ах... Нинет... неужели ты отважишься? -- Конечно! Ведь зеркало не ее, и она вот-вот должна вернуть его тому волшебнику, может, даже сегодня утром. А если она кого-то в нем увидела, то, может, и я увижу. -- Опять, наверно, нас усадят за вышивание, -- вздохнула Элисон. -- И у меня разболится голова. Почему это у нас в Перадоре не бывает никаких событий? Моя двоюродная сестра Элайн дивно проводит время в Камелоте. Искусные чародеи, тут же под боком два великана и дракон, целых четыре заколдованных замка, на каждом шагу рыцари Круглого Стола: только и ищут, кого бы спасти, что ни вечер -- гости, приемы... -- Она снова вздохнула. Нинет фыркнула. -- Что толку попусту вздыхать! Надо самим позаботиться, чтобы случались всякие события! -- Только не с моим добродетельным нравом, -- грустно промолвила Элисон. -- Ну, а я, слава богу, безнравственна, -- сказала Нинет, и ее зеленые глаза заблестели. -- Пусть только случай представится или хоть полслучая -- уж я позабочусь о том, чтобы события у нас были! Вот увидишь! Поспешно вошла принцесса Мелисента, на ходу протирая шелковой тряпицей волшебное зеркало -- около восемнадцати дюймов в длину и столько же в ширину, -- сделанное из блестящего металла и оправленное в темную деревянную раму. У принцессы были золотистые волосы и большие серые глаза, и вообще она была очаровательна, но в то утро она рассталась со своей обычной дремотной и улыбчивой безмятежностью и вид у нее был совсем хмурый. -- Я просто вне себя! -- объявила она. -- Все утро смотрю, смотрю, а его нет и нет. Но я уверена, что он по-прежнему обо мне думает. Я чувствую, что думает! Видно, чары не действуют. -- Может быть, если я попытаюсь... -- начала Нинет. -- Ни в коем случае! Магистр Мальгрим, волшебник, дал мне зеркало только на время. -- Тут она заметила музыканта. -- Идите, Лэмисон. Нынче утром музыки не будет. Мы не в духе. -- Она умолкла, выжидая, пока он выйдет. -- Нет, это меня с ума сводит! Неужели я больше его не увижу? Какой сегодня день? -- Лунный день, тридцать первое июня, -- сказала Элисон. -- И погода чудесная. Мы не выйдем погулять? -- Нет, отец желает говорить со мною. Придется сесть за вышивание. Обернувшись к Элисон, Нинет скорчила недовольную гримаску. -- Ах нет, Мелисента, пожалуйста, подождите. Вы ведь нам еще не рассказали, как был одет этот рыцарь. -- Да, право, не знаю, -- начала принцесса задушевно и доверительно, -- кажется, на нем была белая рубашка, а поверх -- желтый камзол или что-то в этом роде. И потом, мне кажется, что он не рыцарь. И даже не оруженосец. Наверное, какой-нибудь художник. -- Она помедлила, потом, решившись, сказала еще более доверительно: -- А вот это уже тайна: его зовут Сэм. -- Сэм? -- в один голос воскликнули Нинет и Элисон. -- Сэм, -- повторила принцесса с нескрываемым удовольствием. -- Правда, миленькое имя? И еще про одну вещь я вам не рассказала -- он умеет выдувать дым изо рта. -- Как дракон? -- спросила пораженная Элисон. -- Вовсе не как дракон. У него это получается не свирепо, а очень мило! -- Может, он волшебник? -- предположила Нинет. Это задело принцессу. -- Вот еще! Оттого что вашу тетку подозревали в колдовстве, у вас, Нинет, только и на уме всякие там чародеи, колдуны, волшебники... Раздался оглушительный стук в двери, после чего они распахнулись настежь, пропустив герольда короля Мелиота -- грузного пьяницу с громовым голосом -- Благородная принцесса Мелисента... сударыни!-- загремел он. -- С вашего позволения честь имею объявить: его королевское величество Мелиот -- король Перадора, высокий повелитель Бергамора, Марралора и Парлота, властелин Лансингтона, Нижних Мхов и Трех Мостов! -- Ну, это уж слишком! -- сердито сказала Мелисента. -- Кому какое дело до этих Нижних Мхов и Трех Мостов? Прежде чем герольд успел ответить, у самых дверей заиграли трубы. Девушки зажали уши и состроили недовольные гримаски. Вслед за тем совершился выход короля Мелиота -- ничуть, однако, не величественный по причине крайней поспешности. На короле была самая легкая его корона и мантия, некогда великолепная, но теперь изрядно обносившаяся и с довольно четкими следами яичных и винных пятен. Король был одним из тех обремененных властью людей пожилого возраста, которым кажется, будто они вершат великие дела, меж тем как на самом дели они просто по уши увязли во всяческих мелочах. Слова из уст короля сыпались быстро и отрывисто, и ему всегда до того не терпелось высказать свое суждение, что нередко он сам себя перебивал. -- Доброе утро, Мелисента! Доброе утро, девочки! -- проговорил он в ответ на их реверансы. -- За работу еще не принимались? Производство ковров сократилось на семьдесят пять процентов, с тех пор как мы потеряли нашу дорогую королеву. Так дело не пойдет. Извольте задуматься над этим. Кстати, мы только что получили приглашение на конференцию в Камелот. Лица девушек разом прояснились. -- Когда мы едем? -- спросила Мелисента. -- Ты не едешь. Только мужчины... Даже королев и то не звали: кое-какие проблемы обороны. Да и вообще Камелот сейчас не место для юных девиц. Королева Джиневра, конечно, женщина обаятельная, но... так сказать... -- Ах, отец, ну что вы, ей-богу! -- воскликнула Мелисента. -- Мы отлично знаем про нее и про сэра Ланселота... -- Ничего ты не знаешь! -- закричал король, внезапно рассвирепев. -- И никто ничего не знает! Все это дурацкий вздор! -- Ну что ж, если это вздор, -- сказала Мелисента, -- почему мне нельзя... Но король не желал больше слушать никаких возражений. -- Не вздумай спорить с нами, девочка. У тебя нет ни логики, ни здравого смысли. А теперь -- тихо. Нам надо подумать. Зачем мы здесь? Ах да, мы хотим взять с собой в Камелот нашего карлика Грумета. Куда ты его девала? -- Нет, отец, дорогой, пожалуйста, не увозите опять Грумета в Камелот, -- запротестовала Мелисента. -- Он не умеет говорить... и у него только два трюка, да и те уже старые-престарые... -- Вполне довольно. Между прочим, трюк с паштетом из оленины имел в прошлый раз потрясающий успех. Сэр Пелеас предлагал нам в обмен на Грумета своего главного оружейника. Нет, он нам необходим. Где он? Говори толком, дитя мое, где он? Мелисента была в чрезвычайном затруднении. -- Видите ли, отец... дело в том, что... я послала его поискать одного человека... -- Одного человека? -- вскричал король, -- Кого? Куда? Зачем? -- Ну... ты помнишь магистра Мальгрима, волшебника? -- Как же. Недавно заявился. Прибыл с письмом от короля Марка, ищет нашего покровительства. Не очень-то он нам понравился. Слишком нос задирает. Так что с ним такое? -- Он одолжил мне волшебное зеркало, -- сказала Мелисента все так же нерешительно. -- Если кто-нибудь о тебе думает, ты увидишь его в этом зеркале... -- Вздор! Вы, девчонки, готовы поверить во что угодно. Где оно? -- Мелисента протянула ему зеркало, и мгновение-другое король не отрываясь глядел в него. -- Ну, ясно, так мы и думали. Наше собственное лицо -- и ничего больше! -- Смотрите внимательно, государь, -- сказала Нинет, сочтя, что ей пора вступить в разговор. -- А мы и смотрим внимательно, -- отозвался король, все еще не отводя глаз от зеркала. -- Ох, это еще кто такой? Вроде бы сэр Кэй, управитель дворца в Камелоте. Да, верно... он сейчас думает о нас. -- Обо всех нас? -- осведомилась Мелисента. -- Да нет, о нас лично, о нашем королевском величестве. Ей-богу, он опять собирается поместить нас в те же холодные покои на северной стороне, а там сквозняк так и гуляет. Ну уж нет, на этот раз мы там жить не станем. Вот... держи свое зеркало. Но при чем тут наш карлик? Ты ведь говоришь, что послала его искать кого-то, так, что ли? Он взглянул на дочь с некоторым подозрением. -- Вчера, -- мечтательно промолвила Мелисенга, -- я посмотрела в это зеркало и увидела человека по имени Сэм, который думал обо мне. Он был так мил. -- Мил? Вздор! И кто он такой, этот Сэм? Мы никогда о нем не слыхали. Стало быть, ты отправила нашего карлика с поручением к этому проходимцу? -- Я попросила магистра Мальгрима, волшебника, чтобы он своими чарами помог карлику Грумету найти Сэма. Потому что Сэм не в нашем королевстве и вообще ни в одном из тех, какие мы знаем... -- Ну, а где же он тогда? -- Видите ли... Сэм вообще не имеет отношения к тому, что называют всамделишной жизнью. -- А-а-а, вон оно что, так бы сразу и говорила. -- Король Мелиот был восхищен собственной проницательностью. -- Забила себе голову мифами, легендами, сказками, а? Дело неплохое, если только этим не злоупотреблять. Так-так... Ну, а теперь подавай-ка сюда карлика. -- Но я не могу, отец. Он отправился искать Сэма, я ведь вам уже сказала. -- Какой смысл, -- вопросил король раздраженно, -- посылать всамделишного карлика на розыски человека, которого на самом деле нет? -- Да я не говорила, что Сэма нет на самом деле, наоборот! -- Если он не из всамделишной жизни, стало быть, его на самом деле нет! -- Король орал во всю глотку и сверкал на принцессу глазами. -- Он воображаемый! Вот и посылай на розыски воображаемых карликов -- ради бога, сколько душе угодно. Но зачем посылать всамделишного карлика? Сто чертей! Ни логики, ни разума, ни здравого смысла! Нет, дочка, это у тебя, видно, летний приступ бледной немочи! -- Он кинулся к дверям и еще на ходу закричал: -- Магистр Джарви! Магистр Джарви! Спустя несколько мгновений в дверях показалась длинная и важная физиономия королевского медика. Он поклонился и вопросительно взглянул на короля. -- Нет, не мы -- принцесса Мелисента, -- проговорил король нетерпеливо, -- Страдает видениями... вздорные выдумки. Говорит, будто отправила карлика Грумета искать какого-то типа, которого на самом деле не существует. Наверно, приступ чего-нибудь этакого... -- Отец, я совершенно здорова... -- Вздор! -- Ваше высочество, -- сказал Джарви, приближаясь, -- осмелюсь заметить: хоть сколько-нибудь уверенно обратиться к опытному медику с таким заявлением, как ваше, могут весьма немногие. Готов согласиться, что вы чувствуете себя совершенно здоровой. Но быть совершенно здоровой и чувствовать себя здоровой -- далеко не одно и то же. Позвольте, ваше высочество. -- Стой смирно, дитя мое! -- предупредил король. -- Ради твоего же блага! Медик сосчитал у принцессы пульс, пощупал ей лоб, оттянул книзу веко, посмотрел язык и заставил свою пациентку сказать "а-а-а". Сам он то и дело приговаривал "хм-хм". -- Ну, твое мнение, Джарви? -- спросил король нетерпеливо. -- Говори. Не можем же мы торчать здесь весь день. -- Естественная гармония четырех первичных влаг несколько нарушена, -- сказал Джарви с неописуемой важностью. -- Плотная, черная и кислая влаги, очищенные от соков селезенки, недостаточно надежно оберегают в крови горячую влагу, или же, как учит нас Гален, природная пневма, возникающая в сердце, не сдерживает в должной мере пневму жизненную, возникающую в печени. Отсюда слишком быстрое, освобождение возникающей в мозгу душевной пневмы, что в свою очередь разжигает пустую игру воображения. -- Верно! -- вскричал король. -- Пустая игра воображения! Вот что неладно с нашей девочкой! Ах, что бы мы стали делать без науки -- подумать страшно. Какое снадобье назначишь, Джарви? -- Распустить в уксусе жемчужину, добавить толченого зуба дракона, принимать на ночь и утром: толченую мумию и корень мандрагоры в теплом вине -- в полдень и вечером, Не есть пудингов с олениной и свининой. Не надевать алых платьев. До новолуния носить под сорочкой крылышко летучей мыши и высушенную жабу. И еще, пожалуй, палец повешенного... -- Ни за что на свете! -- Мелисента отчаянно замотала головой и топнула ножкой. Медик снисходительно улыбнулся. -- Хорошо, можно обойтись без пальца. Но снадобья принимайте... -- За этим присмотрим мы, -- сказал король. -- Ступай, магистр Джарви. Прими нашу благодарность. -- Он помахал-рукой, потом повернулся к дочери. -- Мелисента, отсюда ни на шаг! -- Ах, отец, я буду сидеть взаперти? -- Вот именно, взаперти. Леди Нинет, благородная Элисон, извольте позаботиться об этом -- или вам несдобровать. Чтобы отсюда ни на шаг! И чтобы никаких глупостей! А карлик Грумет -- не сойти мне с этого места! -- валяется пьяный где-нибудь в замке. Если он вернется сюда, отправьте его ко мне немедленно. Мелисента была в отчаянии. -- Но магистр Мальгрим поклялся, что может послать Грумета из всамделишной жизни туда, где Сэм... Король Мелиот двинулся было к двери, но тут повернулся и погрозил дочери пальцем. -- Мальгрим -- шарлатан. Грумет -- жалкий пьянчужка, бессловесная тварь. Ты -- вздорная больная девчонка, у тебя воспаление мозгов. Твой Сэм -- легенда, персонаж из сказки, романтические бредни. Наши повеления вам известны -- всем вам, извольте подчиняться. Доставайте-ка свои иглы и нитки. Мы заняты делом. И вы должны заниматься делом -- делом, делом, делом, делом! -- Он отворил дверь и крикнул: -- Отставить трубы, отставить! Нагремелись нынче утром, хватит. И он исчез. Три девушки. поглядели друг на друга в унынии и растерянности. -- Теперь -- за вышивание, -- грустно промолвила Элисон. -- Мы должны что-нибудь придумать, -- сказала Нинет. Но на этот раз в словах ее не было ни уверенности, ни запала, ни коварства. Повернувшись к ним спиной, Мелисента молчала. Она глядела в синее и золотое утро, которое обещало так много и не принесло ничего, кроме толченой мумии, мандрагорового корня и прочей мерзости. -- Что с вами, Мелисента, дорогая? -- сказала Элисон. Голос Мелисенты звучал слабо, едва слышно: -- Я полюбила Сэма. И не знаю, где он... кто он... когда он... и теперь больше не верю, что Грумет сможет его найти. Она расплакалась и выбежала из залы. Нинет и Элисон взглянули друг на дружку. Губы их шептали: "Бедняжка Мелисента!", а глаза блестели от удовольствия. Внизу, у винтовой лестницы, с шумом захлопнулась тяжелая дверь. Глава вторая. Сэм и карлик У Дэна Диммока ("Зовите меня просто Д.Д, старик!") из рекламного агентства "Уоллеби, Диммок, Пейли и Тукс" был великолепный кабинет, лучший в конторе, с двумя рядами высоких окон. К сожалению, прогресс в тех краях шагал семимильными шагами и сквозь оба ряда окон врывался грохот пневматических дрелей. Диммок сидел за большим столом, рассматривая какой-то эскиз. Это был грузный, озабоченный и неопрятный человек -- дорогой костюм всегда сидел на нем так, словно его хозяин спал не раздеваясь, а говорил мистер Диммок на поразительной смеси ланкаширского с американским, словно частица Мэдисон-авеню каким-то образом перенеслась в Бэрнли. Перед столом, глядя на шефа, стояли его помощники -- Энн Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит. Обоим было по тридцать с небольшим, и они были так похожи, что могли бы сойти за близнецов, хотя на самом деле не состояли в родстве. Но оба были высокие, стройные, энергичные, полные прыти. -- Меня это не устраивает, -- сказал Диммок, бросая эскиз на стол. -- И фирму "Жуй-да-плюй" не устроит. А главное, покупатель не клюнет. Нет, не пойдет. В разговор вступили пневматические дрели и в течение следующих сорока пяти секунд не давали никому сказать ни слова. -- Совершенно с вами согласен, Д.Д„ „ -- объявил Филип Спенсер-Смит, когда дрели наконец смолкли. -- Да, покупатель не клюнет, но наш клиент... я не уверена, Д.Д., -- возразила Энн Датон-Свифт. -- Зато я уверен, -- сказал Диммок. -- Говорю вам -- не пойдет. Для "Жуй-да-плюй" ни к черту. Что у нас дальше? -- "Чулок прекрасной дамы", -- сказала Энн. -- Потрясающая тема. Можно сделать шикарный бизнес. Нужна броская реклама на обложку! Романтическая атмосфера. Работает Сэм Пенти. Диммок проговорил в микрофон селектора: -- Пегги, попросите мистера Пенти принести то, что он сделал для "Прекрасной дамы". Только живо! -- Если хотите знать мое мнение, Д.Д. ... -- сказала Энн, но тут снова завели речь пневматические дрели. Диммок проглотил две таблетки. Видимо, Энн не переставала говорить, потому что, когда дрели замолкли, она спросила: -- Разве я не права? -- Ничего не могу сказать, -- проворчал Диммок. -- Не слышал ни слова из-за этих вонючих тарахтелок. -- Он бросил взгляд на микрофон. -- Пегги, отправьте еще один протест по поводу этих дрелей. -- Он снова положил в рот таблетку и запил водой. Вошел Сэм Пенти с папкой в руке и изогнутой вишневой трубкой в зубах. Это был широколицый коренастый мужчина за тридцать в желтом джемпере и забрызганных краской вельветовых брюках. -- Привет, Д.Д.! Энн, Фил, привет. Хороший денек. -- Не заметил, Сэм, -- ответил Диммок. -- Забот полон рот. -- А вот у меня одна забота, -- сказал Сэм, -- одно из головы не идет -- что сегодня тридцать первое июня. Диммок уставился на него. -- Тридцать первое июня? Мисс Датон-Свифт издала мелодичный смешок. -- Не болтай глупостей, Сэмми. Тридцать первого июня не бывает. Сэм был невозмутим. -- Да, все так говорят. Но я проснулся с ощущением, что сегодня тридцать первое июня, и никак не могу от этого отделаться. -- Сэм, я вам скажу одну вещь, -- проговорил Диммок, все еще не спуская с него глаз. -- Вы мне нравитесь, хотя по идее и не должны бы. -- Присоединяюсь, Д.Д., -- подхватил Филип Спенсер-Смит. -- Зачем вы служите у нас? -- продолжал Диммок. -- Сколько раз ни спрашивал себя, не могу понять. Сэм задумался. -- Потому что я плохой художник. Не по вашей мерке, а по моей. Вот я и служу у Уоллеби, Диммока, Пейли и Тукса... и зарабатываю себе на хлеб. Кстати, что это за Тукс, черт бы его побрал? Может, вы, Уоллеби и Пейли, выдумали его? -- Тукс -- это наш финансовый бог, -- ответил Диммок. -- Парень первый сорт, -- сказал Филип. -- Писаный красавец, -- сказала Энн. -- Верно, -- подтвердил Диммок. -- И -- только строго между нами! -- смрадный человечек. Эх, не надо бы мне этого говорить! -- Нет, почему же, -- возразил Сэм, открывая папку. --Ведь сегодня тридцать первое июня. Ну, так вот. -- Он вынул сверкающий яркими красками рисунок и поставил на стул. Это был портрет принцессы Мелисенты Перадорской, и, надо сказать прямо, портрет отличный. -- Вот что я сделал для "Прекрасной дамы" -- до двух ночи провозился. Прежде чем обсуждать, попытайтесь уловить самую суть. -- Но, пока Диммок и Энн улавливали суть, Сэм отвел Фила в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. -- Послушай, Фил, что это за карлик шныряет здесь с самого утра, в красно-желтом камзоле и штанах в обтяжку? -- Карлик? Я не видел никакого карлика. -- Он все время тут крутился. Так и лезет в глаза. -- Должно быть, позирует кому-нибудь в художественном отделе, Сэм. -- Он молчит как пень. Заглянет в дверь, ухмыльнется, кивнет -- и след простыл. -- Сэм, старина, у тебя богатое воображение! -- Надо надеяться. Воображение в моем ремесле -- все. Но почему вдруг карлик и красно-желтые штаны в обтяжку? Диммок объявил свой приговор: -- В этом что-то есть. -- Вы похитили мою мысль, Д.Д., -- сказала Энн. -- Но, с другой стороны, -- прибавил Диммок с сомнением, -- не знаю... -- Именно! Ведь с этой "Дамой" не так-то просто договориться, -- Ваше мнение, Фил? -- Вполне совпадает с вашим, Д.Д., и да--и нет... -- Давайте отвернемся на минутку, -- предложил Диммок, -- а потом посмотрим снова, будто в первый раз. -- Кто тебе позировал, Сэм? -- спросила Энн. -- Никто. Во всяком случае, никто в нашем мире. Это целая история, рассказывать не стоит. -- А почему бы и нет? -- возразил Диммок. -- Давайте выпьем. Всем, как обычно? Пегги, дайте нам четыре двойных джина. -- Не успел он распорядиться, как из-за стены донеслось громкое пение, возвестившее начало рекламной передачи, но тотчас было заглушено пневматическими дрелями, грохотавшими так неистово, что дребезжали стекла. Когда восстановилось какое-то подобие тишины, Диммок хмуро продолжал: -- Никто не может упрекнуть меня в том, что я недостаточно предприимчив или нерасторопен. Корпишь над делами, выколачиваешь деньги по шестнадцать часов в сутки... по меньшей мере. И всякий раз диву даешься: как это мы все еще с ума не посходили! Спасибо, Пегги, поухаживайте за нами, пожалуйста. Пегги, секретарша мистера Диммока, была хорошенькая, тихая, как мышка, девушка, до того похожая на благородную Элисон из Перадора, что никто, кроме ученого, не решился бы назвать это случайным совпадением. -- Спасибо, Пегги, -- сказал Сэм, принимая от нее бокал. -- Девушки, никто из вас не видел сегодня красно-желтого карлика? -- Нет, -- отвечала Пегги с полной серьезностью. -- А что, мистер Пенти? Вы потеряли карлика? -- Наоборот, никак от него не отвяжусь. -- От чего вы никак не отвяжетесь, Сэм? -- спросил Диммок, когда Пегги вышла. Он засмеялся. -- Мне почудилось, вы что-то сказали про красно-желтого карлика, но это я ослышался, правда? -- Нет, именно так я и сказал. Ну ладно, за процветание Уоллеби, Диммока, Пейли... и, если угодно, Тукса. Так вот, вчера, когда вы дали мне это задание, сел я за стол и задумался. Прекрасная дама... рыцари в латах... замки... король Артур и Круглый Стол... драконы... поиски приключений... принцессы в башнях... сами знаете -- замшелая чушь, И вдруг, словно в какой-то освещенной раме, я увидел девушку: на ней был средневековый наряд и она улыбалась мне. Она исчезла не сразу, так что я успел сделать первый набросок. А потом, когда я уже работал красками и сомневался в оттенках, она показалась еще два раза, почти осязаемая и такая прелестная, как раз в те мгновения, когда больше всего была мне нужна. -- Я вижу, ты увлечен этой девушкой, Сэм, -- сказала Энн. -- Конечно. Никогда еще так не увлекался. Эта девушка специально для меня создана. -- А ведь все одно воображение! -- задумчиво проговорил Диммок. -- Пожалуй, -- отозвался Сэм, -- но что такое воображение? Ни один человек нам этого не скажет, во всяком случае, ни один из тех, кто сам наделен хоть капелькой воображения. Ну и вот, просидев полночи в надежде увидеть ее еще раз, я проснулся утром с ощущением, что сегодня тридцать первое июня... Диммок резко прервал его: -- Сэм, вы знаете, я вам не только хозяин, но и друг. Согласны вы сделать мне маленькое одолжение? -- Конечно, Д.Д. -- Прекрасно. -- Диммок наклонился к микрофону. -- Пегги, доктор Джарвис еще у мистера Пейли? Да? Тогда попросите его зайти ко мне. -- Он поглядел на Энн и Фила. -- Вам обоим лучше уйти. Дело касается только Сэма, меня и его. Ах да, Энн... пока вы здесь... у меня тут где-то были образцы "Дамы"... --Он принялся шарить в столе и вытащил несколько пар отличных нейлоновых чулок. -- Вот, задрапируйте-ка Сэмов эскиз, чтобы нам точно знать, как это все компонуется, не забивает ли рисунок изделие, ну и так далее. -- "Дама" это купит, -- заявила Энн, делая вокруг рисунка чулочную рамку. -- Но поговорить с ними придется крупно. Главное дело -- это Мэгги Роджерс... Она помешана на парижском "Вог"... Ну, пошли, Фил. -- Энн, лапочка, -- начал Фил, когда они двинулись к выходу. --Я не в восторге от нашего эскиза для "Маминого пусика". Минни и Джеф его не вытянули... Оставшись наедине, Сэм и Диммок взглянули друг другу в глаза. -- А доктор-то к чему? -- спросил Сэм. -- Да вы не беспокойтесь, он вас быстренько осмотрит -- и все. А вообще он малый первый сорт. Между прочим, консультирует в компании "Ваше здоровье". Вот, верно, и он. Войдите! Доктор Джарвис был как две капли воды похож на магистра Джарви из Перадора. Единственное отличие состояло в том, что вместо долгополой черной мантии он носил кургузый черный пиджак и брюки в полоску. -- Приветствую вас, доктор Джарвис, -- сказал Диммок. -- Знакомьтесь: Сэм Пенти, один из наших лучших художников. У него что-то неладно со сном. Какие-то видения -- девушки, карлики. И потом он думает, будто сегодня тридцать первое июня. -- Ну и что из того? -- проворчал Сэм. -- Я совершенно здоров. -- Мистер Пенти, -- сказал доктор, приближаясь, -- мой опыт свидетельствует, что совершенно здоровы лишь очень немногие, хотя многие склонны воображать, будто совершенно здоровы, А вы, надо полагать, относитесь к типу людей с повышенной деятельностью воображения... -- Относится, доктор, относится, -- подтвердил Диммок. -- Ну-с, мистер Пенти, позвольте. И не глядите так хмуро. -- Он сосчитал у Сэма пульс, пощупал ему лоб, оттянул книзу веко, посмотрел язык и заставил своего пациента сказать "а-а-а". Сам он то и дело приговаривал "хм-хм". -- Эйдетизм, -- сказал доктор Джарвис, -- связанный, вероятно, с гиперфункцией щитовидной железы и неустойчивым общим обменом, влекущим за собою дефицит йода и кальция. Быть может, в недавнем прошлом имело место воздействие коры надпочечников на кальциевый обмен, нарушившее нормальную функцию паращитовидных желез. Не исключены почечные расстройства... бессонница... чрезмерная возбудимость функции эйдетической образной памяти, вызванная главным образом гиперфункцией паращитовидных желез и гиперфункцией щитовидной железы, иначе говоря -- известным нарушением щитовидно-паращитовидного равновесия, что ведет к устойчивой объективации образов эйдетического воображения, галлюцинациям... -- Верно, доктор! -- торжествующе вскричал Диммок. -- Галлюцинации! Именно это его и мучает. Ну, а можете вы ему что-нибудь такое дать, как-то наладить все это? -- Я попрошу моего аптекаря прислать глюконат кальция и витамин "Д" в таблетках -- пусть принимает три раза в день. Приготовим микстуру с уротропином, хинной кислотой и теобромином... принимать два раза в день. Хорошо еще микстуру с бромом -- на ночь и утром. Не злоупотреблять алкоголем и поменьше углеводов. -- Ясно, Сэм? Ну, доктор, блеск! Попали в самую точку! Огромное вам спасибо! -- Рад быть полезным, -- ответствовал доктор Джарвис. -- Всего доброго, джентльмены. -- И он вышел, чтобы быть полезным где-нибудь в другом месте. -- Он все наладит, -- сказал Диммок. -- Готов держать пари, Сэм, через день-другой никаких видений и в помине не будет. -- Да я не против видений. Наоборот. -- Но ведь вы же знаете, чем кончают люди, которые видят то, чего не видят другие? -- Знаю, -- ответил Сэм. -- Они попадают в Национальную галерею. Диммок принялся перебирать бумаги у себя на столе. -- Нет, я хочу сказать, те, которые думают, будто сегодня тридцать первое июня... вы меня сперва озадачили, Сэм, не скрою... и те, которые ни с того ни с сего начинают расспрашивать про красно-желтых карликов -- штаны в обтяжку. -- Он говорил, не поднимая глаз от стола. А если бы он их поднял, то увидел бы, что карлик Грумет, в красно-желтом камзоле и штанах в обтяжку, появился в его кабинете, но только не из-за двери, а скорее всего вылез из шкафа. -- Ведь здравый смысл вам говорит, что никаких красно-желтых карликов здесь нет... да и на что они нам, ума не приложу!.. И что все это одно воображение... Тут Сэм прервал его. -- Тсс! -- прошипел он, указывая на карлика, который уморительно кривлялся, скалил зубы и тыкал пальцем в его сторону. -- Мать честная! -- заревел Диммок. -- Эй... ты! Помахав напоследок Сэму, карлик с озорной ухмылкой схватил рисунок и чулки, опрометью бросился к шкафу, юркнул в него и исчез. -- Он утащил мой рисунок, -- сердито сказал Сэм. -- Эй! Эй! -- Держи его! -- закричал Диммок, выскочив из-за стола. -- Держи! Они настежь распахнули дверцы шкафа, но там были только тесные ряды книг и папок с бумагами, а карлик исчез бесследно. Диммок растерянно посмотрел на Сэма. -- Отсюда он не мог улизнуть. -- Нет, мог. И улизнул. Думаю, что он и вошел через этот шкаф. -- Хватит, Сэм, -- сказал Диммок с раздражением. -- У меня уже и так голова кругом пошла, Он стал давить на кнопки звонков у себя на столе, и в кабинете снова появились Энн и Фил, На их лицах была написана тревога. -- Я ухожу, -- твердо объявил Сэм. -- И сегодня, тридцать первого июня, -- да, да, тридцать первого! -- возвращаться не намерен. -- Что?.. Вы домой, Сэм? -- спросил Диммок. -- Нет, в заведение по соседству -- знаете, "Вороной конь" на Пикок-плейс... пока доберусь, его как раз откроют. И будь я на вашем месте -- на вашем, Д.Д., и на вашем, Энн и Фил, -- я б махнул рукой на работу. Сегодня дурной день. И Сэм выбежал из кабинета. -- Д.Д., -- начала Энн укоризненно, -- не надо было его отпускать, пока мы не решили окончательно насчет "Прекрасной дамы". Где его рисунок? -- Она огляделась по сторонам. -- Смотрите-ка, Д.Д., он, должно быть, унес его. -- Нет, не унес. -- Но его нет, Д.Д., значит, кто-то его унес. Фил скривил губы в бледном подобии усмешки. -- Может быть, красно-желтый карлик, лапочка. Диммок не обращал на них никакого внимания. -- Пегги, принесите мне две таблетки аспирина и стакан воды. -- Брось паясничать, Фил, -- сказала Энн строго. -- Это дело, а не игрушки. Д.Д„ унес кто-нибудь рисунок? -- Да. -- Диммок говорил очень медленно, с трудом выдавливая слова и тяжело дыша. -- Красно-желтый карлик. Схватил его и нырнул вон в тот шкаф. Энн улыбнулась, но в улыбке ее был укор. -- Ну, Д.Д„ пожалуйста... Последовал взрыв. -- Говорю вам, -- во всю мочь заорал Диммок, -- красно-желтый карлик уволок этот рисунок! Он нырнул... ах, чтоб тебя! -- Опять загрохотали пневматические дрели, и Диммок, разом онемев, в ярости отшвырнул бумаги и забарабанил пальцами по столу. Глава третья. Два волшебника В Ковровом покое замка короля Мелиота сидели Мелисента и Нинет, делая вид, будто слушают игру Лэмисона на лютне. (А где же Элисон? Уж не спешит ли, в образе секретарши Пегги, к Диммоку с двумя таблетками аспирина и стаканом воды?) Лэмисон закончил свой номер замысловатым аккордом и несколькими фальшивыми нотами, потом встал и поклонился. -- Благодарю вас, Лэмисон, -- снисходительно промолвила Мелисента. -- Очень мило... но мы, к сожалению, не в духе. Можете идти. Нинет бросила на него суровый взгляд. -- И постарайтесь выучить "Черный рыцарь взял мое сердце в полон". Едва Лэмисон вышел, Мелисента сказала капризно: -- Кому он нужен, этот "Черный рыцарь"? Или любого другого цвета, какого хотите! До смерти надоели рыцари! -- Я и сама миллион раз это говорила. -- И вечно этот дурацкий лязг, гром, звон! Вечно им то пристегивают что-нибудь, то отстегивают. Чушь какая! -- И не говорите, -- сказала Нинет. -- Я себе все ногти обломала, когда помогала расстегивать сэра Мариса на Астолатском турнире. А потом он целый день говорил про геральдику, все говорил и говорил, и все про геральдику -- я чуть не взвыла. Нет, мне куда больше нравятся чародеи. -- Ну, чародеи-то всем нравятся, Нинет, дорогая моя. -- Нет, я хочу сказать -- профессионалы, настоящие волшебники. Мелисента поморщилась. -- Они все такие старые... -- Да, но искусный волшебник, если очень его попросить, будет выглядеть на столько лет, на сколько вы захотите. -- Я знаю... И все-таки я бы чувствовала, что на самом деле он старый и плесенью припахивает... -- Вы только об одном и думаете -- о своем Сэме. -- Все твержу себе, что не надо думать, -- грустно сказала Мелисента. -- Вчера было так чудесно! А сегодня... что там могло случиться? -- Нельзя ждать событий -- надо самим их устраивать, -- объявила Нинет. -- Но с моей помощью, сударыня, не так ли? К вашим услугам, высокороднейшая принцесса. Тот, кто произнес эти слова, стоял перед ними, возникнув, по-видимому, из пустоты. Он был высок и хорош собой, в весьма, однако, зловещем стиле, -- нос у него был длинный, острый, усы и бородка иссиня-черные. На нем было роскошное колдовское облачение со знаками зодиака, вышитыми золотой и серебряной канителью. У него был тот слишком тщательный выговор, который на любом языке звучит несколько по-иностранному. -- Магистр Мальгрим, -- произнесла Мелисента в истинно королевской манере, -- вы не должны были появляться так внезапно. Мы не давали вам на то своего соизволения. Нинет, это магистр Мальгрим, новый волшебник, он прибыл от короля Марка. Леди Нинет. Он поклонился, и Нинет ответила ему улыбкой. -- Как вы это сделали, магистр Мальгрим? -- Очень просто: я был невидим, -- сказал он любезно-снисходительным тоном. -- Метод простой и быстрый, принят теперь почти повсеместно. В наше время только уж очень старомодные волшебники и маги по-прежнему предпочитают превращения. Например, мой дядя. Он непременно желал меня сопровождать, но решил войти в замок и подняться сюда в обличье бурой крысы... Кажется, его еще нет? Ну что ж, это подтверждает мою точку зрения... Метод рискованный, медленный и примитивный, -- Надеюсь, к нам он в обличье бурой крысы не войдет? -- сказала Мелисента. -- Как знать, он способен на озорство. -- отозвался Мальгрим, -- и к тому же обожает пускать пыль в глаза, Кстати, его зовут Марлаграм. Волшебник старой Мерлиновой школы. Нинет, которая все время глядела на него с нескрываемым восхищением, теперь воскликнула: -- Магистр Мальгрим, вы меня просто очаровали! -- Чаровать -- моя профессия, леди Нинет. Но если вы относите свое замечание к моим личным достоинствам -- я польщен, я счастлив. -- Он улыбнулся и отвесил поклон. -- А теперь, принцесса Мелисента, я должен просить вас вернуть мне мое зеркало. Оно при вас? Ах, вот оно... будьте добры... И не надо так огорчаться, умоляю вас. Его сила быстро иссякает, если один и тот же человек пользуется им слишком часто. Вы, должно быть, и сами в этом убедились. Мелисента сразу повеселела. -- Тогда, может быть, Сэм все-таки думает обо мне и сегодня, только это несчастное зеркало его не показывает! Но где же карлик Грумет? Нашел он Сэма? Ну, говорите же, магистр Мальгрим, говорите! Он пожал плечами, вытянул руку и раздвинул веером пальцы -- все в сугубо неанглийском стиле, -- а потом величественно возвестил: -- Вы слишком торопитесь, высокородная принцесса. Не забывайте -- мне было отказано в должности Придворного мага и Штатного волшебника королевства Перадор. А между тем благодаря моей могущественной и на редкость искусной помощи карлик Грумет вернулся с прекрасными и удивительными дарами. -- От Сэма? Какое счастье! Но где же он? Мелисента чуть не приплясывала от нетерпения. -- В самом деле, где он? Не сомневаюсь, что один из ваших штатных придворных волшебников мог бы доставить вам необходимые сведения. -- Вы же отлично знаете -- у нас при дворе вообще нет волшебников! -- Мелисента, дорогая, -- сказала Нинет, -- с ним нельзя разговаривать в таком высокомерном тоне. Он слишком, слишком умен. -- Она призывно улыбнулась Мальгриму, и волшебник выразил свою признательность поклоном. -- Хорошо, чего же вы хотите, магистр Мальгрим? -- спросила Мелисента. Прирожденный интриган и заговорщик, Мальгрим не колебался и не раздумывал ни секунды. -- Много лет назад, когда ваш отец был еще юным рыцарем, Мерлин подарил ему золотую брошь. Говоря вполне откровенно, я бы ее похитил, если б мог. Но ни один из даров Мерлина похитить невозможно. Вы или ваш отец должны вручить ее мне сами, по доброй воле. Поклянитесь мне выполнить это условие, и я исполню ваше желание. Но, прежде чем вы хотя бы краешком глаза увидите карлика и дары, которые он принес, я должен услышать вашу клятву. Мелисента колебалась, не зная, что ответить, как вдруг чей-то голос прокричал: -- Обождите! Обождите! Никаких клятв! Посреди коврового покоя появился маленький старичок. Он хихикал, бормотал что-то невнятное и подпрыгивал на месте. Девушки взвизгнули. Мальгрим почернел от ярости. Это был, конечно, его дядюшка Марлаграм. С длинной бородой, в потрепанном платье, он. нисколько не напоминал своего великолепного племянника и, как видно, был представителем древней породы простоватых, неотесанных колдунов -- тех, что сродни троллям, гномам и эльфам. Но, несмотря на свой древний вид, это был весьма живой старый колдун, так и кипевший поистине диаволической энергией. То и дело он разражался пронзительным куд