ь кружок: "Умирающiй гиппотам" или, по Маяковскому, -- "Облако в штанах". Но, во первых, у нас и юбки водятся, а во вторых, -- позанозистeй нужно. Вот, и придумали -- чего уж пролетар... тьфу, с этими словами -- ну, пролетаристeе: "Сапог Демьяна Бeднаго". Да и "поэзы" наши соотвeтствующiя. Вот, вродe: "Грудь моя ржаная, Голос избяной... Мать моя родная, Весь я аржаной!.." Всe засмeялись. Даже обычно молчаливая и замкнутая Тамара не выдержала. 166 -- Смeшнeе всего, Борис Лукьянович, -- объяснила она, -- что все это дeйствует. Мы, вот, под такой защитной окраской работаем в прiютe -- по воспитательной линiи. А мальчики... -- Ты полегче, Тамара, -- нарочито звeрским басом пошутил кто-то из гребцов-"мальчиков". -- А то мы и обидeться можем... -- Да ну вас. Тоже мужчины выискались! Да, так мальчики на корабельной сторонe в больницe помогают -- читки, перевязки... И пока не тронули... Марка "пролетарских поэтов и поэтесс". -- А моряки как? Боб задорно тряхнул головой. -- Ну, мы-то совсeм здорово окопались -- "морскiе допризывники". Нам Военкомат даже эти, вот, двe шлюпки дал. А кто знает, что под видом допризывников -- Комбакин11 в полном составe? 11 "Комитет Баковой Интеллигенцiи" -- прозвище моряков-скаутов. -- И это ваша общественная нагрузка -- безпризорников катать? -- Ну да, -- серьезно отзовался боцман. -- Жаль вeдь ребят. Хочется хоть что-нибудь для них сдeлать... и, знаете, презанятные и талантливые ребята там есть... Вот, сами увидите. Правда, конечно, и то, что слабые в таких условiях недолго и выживают. Вот Тамара -- молодец. Она всегда с таких походов кого-нибудь в свой прiют выудит. Так на-пару и дeйствуем... Бои, -- так сказать, добывающая, а герли -- обрабатывающая промышленность. -- А часто катаете их? -- Да как сказать... Постольку, поскольку... жратва есть... -- А сегодня как? -- А вы на шестеркe не видали? Под банками? Нeт? Ну, сегодня у нас прямо пир горой будет. Вчера в Военкоматe для проведенiя стрeльбы пару винтов достали и дельфина под Херсонесом угробили... Да удалось 167 еще из склада на "проведенiе допризывной подготовки" и картошки малость стрeльнуть... Мало, конечно, но что-ж дeлать... В общем выйдет, что дельфина раза в четыре будет больше, чeм картошки. Ну, да это -- мелочи жизни... Мы-то люди не балованные, а эта мелюзга -- и подавно... Ну, вот, кажись, и прieхали. -- Суши весла! -- раздалась команда. Блестящiя мокрыя лопасти протянулись над водой, и шлюпка, замедляя ход, плавно заскользила к берегу. Далеко сзади звучали всплески весел второй, болeе тяжелой шлюпки. Гребцы вытирали вспотeвшiе лбы и довольными голосами переговаривались о перспективах похода. Нeсколько лeт тому назад всe эти теперь взрослые юноши стояли мальчиками в скаутских рядах. А теперь каждый из них -- самостоятельный человeк, ищущiй своих путей во всем многообразiи совeтской жизни. Но в этом походe мы опять -- одна старая скаутская семья... -- Ну, охотники за черепами, пошли! -- пошутил Боб, и мы вышли на берег. Безпризорники Невдалекe, в метрах 20-30, у кучи цементных овальных труб шевелилось нeсколько групп безпризорников -- дeтишки по виду 10-14 лeт, грязныя, худыя, в самых разнообразных лохмотьях, из под которых пятнами мелькали полосы темнаго тeла. Эти маленькiя полуголыя существа, шевелившiяся на грязной землe, как-то странно напоминали червей, извивающихся на кучe падали. Я невольно вздротнул от этой ассоцiацiи... -- Бей на кон! -- Крой, Бога нeт! -- Зажаривай, Хрeн! -- слышались возгласы из кучки. -- Это они на деньги играют, -- шепнула мнe Тамара. -- Да у них-то, собственно, только два интереса в жизни и есть -- воровать, да в карты играть... При нашем приближенiи безпризорники прекратили игру и с подозрeнiем уставились на нас. 168 -- Если бы у нас была форма милицiи, да пушки на боку, -- сказал Боб, -- они давно бы уже нырнули в свои трубы и поминай, как звали. Выкури-ка их оттуда!.. Ох, не любят они властей... Смерть... Ну, Тамара, "ловчиха душ", тебe слово. -- А ну-ка, ребята, -- весело прозвучал голос Тамары. -- Кто хочет на лодкe прокатиться? На Учкуевку и обратно?.. Угрюмыя, недовeрчивыя лица безпризорников остались неподвижными. Для них взрослые всегда представляли собой какую-то власть, какое-то насилiе, попытку выбить из привычной колеи жизни куда-то в сторону тюрьмы, дeтских домов, распредeлителей, ГПУ, колонiй, прiютов, -- словом, всяческой "дисциплины". -- Куды, куды? -- с подозрeнiем переспросил один мальчуган, одeтый в рваный мужской пиджак, доходившiй ему почти до пяток. -- Да, вот, в море, версты за три... Там поиграем, побeгаем, покупаемся и прieдем обратно. -- Ишь, ты... Умная какая выискалась!.. На пустое-то брюхо?.. Ишь, ты, цаца какая... Сама бeгай... -- ворчливо раздалось из кучи. -- Да у нас и продовольствiе есть... Пообeдаем там же... Да развe никто из вас с нами раньше не eздил? На звуки разговора вылeзли из трубы еще нeсколько ребятишек. Один из них, курчавый маленькiй мальчик, без рубахи, одeтый в старые, бахромчатые "взрослые" штаны на веревочных подтяжках, радостно вскрикнул и подбeжал к Тамарe. Его блeдная замазанная сажей мордочка сiяла. -- Опять поeдем, тетя? Правда? -- воскликнул он, -- и меня возьмете? -- Конечно, конечно, возьмем, милый. Ты, вот, только скажи остальным, что мы поeздим и обратно вернемся... Они, вот, не вeрят. -- Да это всe с послeдними поeздами прieхали... Они не знают... А тe, кто раньше были, в Ялту потопали -- виноград доспeл... Он повернулся к остальным безпризорникам и, не выпуская руки Тамары, оживленно крикнул: 169 -- Ребята! Ей Бо, тетка этая подходящая!.. Я ужо раз с ими eздил. Страсть, как хорошо! Песок, тама, как пух. Опять же и шамовка будет... Вeдь будет, тетя, правда? -- вопросительно повернулся он к Тамарe. -- Ого-го... -- отозвался Боб. -- Сегодня у нас прямо пир будет!.. Алло! -- крикнул он в сторону шлюпки. -- Серж... Колич! А ну, покажите-ка нашего кита. Через нeсколько секунд над бортом шлюпки показалась темно-зеленая зубастая морда дельфина. -- Видишь, ребята, обeд-то какой будет... И картошка есть. -- Да... -- озабоченно-недовeрчиво протянул изможденный узкогрудый еврейскiй мальчуган. -- Знаем мы эти штучки! А, может, прямо в прiют, альбо в милицiю завезете... -- он не закончил и хрипло закашлял, схватив себя за грудь. -- Да брось, хлопцы, дурака валять! -- дружелюбно огрызнулся боцман. -- Развe-ж мы похожи на мильтонов?12 Ни пушек у нас, ничего нeт. Не в первый раз катаем... Eдем, что там кочевряжиться!.. -- А дeвченкам тоже можно? -- спросил из мрака трубы какой-то хриплый голосок. -- Конечно, можно, -- ласково отвeтила Тамара. -- Вылeзай-ка оттуда! Из отверстiя трубы показалась спутанная грива бeлокурых волос, и затeм оттуда на четвереньках медленно вылeзла дeвочка в рваном платьe, с голыми руками. Она была так худа и истощена, что, казалось, порыв вeтра свалит ее на землю. Худенькiя, как спички, руки и ноги, ввалившiеся большiе глаза, синiя губы... -- Так вeрно -- можно? -- переспросила она, удивленно оглядывая нас. -- Конечно, можно, -- мягко отвeтила Тамара. -- Может быть, еще подруги есть? Вмeсто отвeта дeвочка наклонилась к отверстiю трубы и крикнула: -- Манька, Аниська!.. Лeзьте сюды! На дачу поeдем! Через полминуты из отверстiя трубы вылeзли еще двe дeвочки, такiя же худыя и оборванныя. 12 Милицiонеров. 170 -- А ты, Боб, сколько ребят можешь взять? -- Да на вельбот штук 6, да на шестерку еще с дюжину. Вeсят-то они всe, что скелеты. Балласт пустяковый... -- Ну, вот, значит, 20 человeк можем взять, -- весело обратилась к безпризорникам Тамара. -- Ну-ка, кто с нами? -- Я, я первый! -- восторженно взвигнул кудрявый мальчуган, все еще не выпуская руки дeвушки. -- Возьмете меня? -- Ну, хорошо, хорошо, конечно. А вы, дeвочки, с нами? -- А что-ж? Думаешь, мы спугаемся? Гдe наша не пропадала? Eдем что-ль, дeвчата? -- обернулась она к подругам и смeло шагнула вперед. -- А вы, ребята? Неужто сдрейфите перед дeвченками? -- подзадоривающе спросил боцман. -- А вeдь в дельфинe-то, пожалуй, пуда с три будет. Вот пошамаем-то!.. Против соблазна сытно поeсть не устояли вeчно голодные желудки, и еще мальчиков 5-6 присоединилось к нам. Остальные недовeрчиво, но уже с колебанiем плелись сзади. Разсаживая "пассажиров", Боб распорядился еще раз провокацiонно продемонстрировать тяжелую тушу дельфина. Сердца дрогнули. -- А ну, ребята... Еще мeста есть! Кто с нами? Через нeсколько минут мы отчалили с "полным штатом". На банках, под ними, на днe шлюпки -- вездe расположились пестрыми пятнами представители "издержек революцiи", того миллiона безпризорников, которые очутились в грязи улицы в результатe непрерывнаго голода и безчисленных разстрeлов. -- Вот они, "цвeты жизни", "счастливые вздохи октября", -- шепнула Тамара с какой-то болeзненной усмeшкой. -- Как подумаешь о их будущем, так сердце разрывается. -- Да. Что и говорить. Дожили. За Россiю стыдно. Для нас, мужчин, это прямо, как пощечина... Б-р-р-р-р... Ну, а скажите, Тамара, как здeсь прiюты работают? 171 -- Да что... Прежде всего не хватает их. Вот, мы подсчитывали, поскольку это, конечно, поддается подсчету: вот, в одном Севастополe с окрестностями к осени этих безпризорников набирается больше тысячи.13 Конечный желeзнодорожный пункт, да и сезон -- осень. А Севастополь -- вродe распредeлительнаго пункта, они отсюда по всему побережью расползаются... Ну, так в прiютах -- их здeсь, в городe три -- человeк 100-150 помeщается, не больше. Да и состав мeняется каждый день: ребята бeгут во всe ноги, через всe заборы: ни eды, ни платья не хватает, воспитательной работы нeт. Казенщина. Что-ж будет привязывать ребят к прiюту, когда они в своих стайках лeтом всегда что-нибудь своруют и прокормятся?.. -- Ну, а в вашем прiютe-то как? -- У нас все-таки лучше, я там на службe, как воспитательница и со мной наши герли. И игры, и занятiя, и праздники, и прогулки. Конечно, ребятам интереснeе. У нас и побeгов почти нeт. Но я, вот, все боюсь, донесет кто-нибудь, что под видом лит-кружка -- скауты, "гидра контр-революцiи", ну, и скандал... Еще хорошо, что только выгонят... А то и отсидeть придется... Посмотрите, посмотрите, а дядя Боб, -- прервала она. -- И как это им все интересно... Прямо -- дикареныши... Дeйствительно, оживленныя лица безпризорников всюду высовывались из под банок, планшира и с любопытством смотрeли на наших скаутов, на двигающаяся весла, на пробeгающiе мимо живописные берега. 13 По подсчетам жены Ленина. Н. К. Крупской, безпризорников в 1931 г. было около 2 миллiонов человeк. -- Суши весла... Шабаш... Ставь мачту... -- послышались слова команды, и через нeсколько минут бeлая ткань паруса надулась свeжим вeтром. Поворот, и шлюпка вынеслась в открытое море. "Генерал" -- Ну, как ребята? Eдем в Турцiю, а? -- шутливо спросил боцман. -- А нам все едино, -- откликнулись равнодушные 172 голоса. -- Хужей все едино не будет... А гдe подыхать -- какая заразница? Помоек там нeт, что-ль, в твоей Турцiи? -- и привычное ругательство "закруглило" одну из фраз. -- Ну, это уже не фасон! -- серьезно оборвал Боб. -- У нас ругаться нельзя. -- Чего это так? Уши, что ль, такiя нeжныя? -- насмeшливо спросил вихрастый круглоголовый мальчуган, виртуозно сплевывая за борт. -- Уши не уши, а у нас, брат, такiя уж правила. У нас всегда, как кто выругался, так сейчас кружку воды за рукав... Безпризорники засмeялись. -- Ишь ты, напугал! Да хоть ведро, нам то что? Замeсто бани... -- Ну, вот и ладно! Париться, значит, и будем. А вы пока, ребята, выберите себe старшаго, "генерала" вашего, чтобы порядок наводил. -- Вeрно, это дeло! Да вот, нехай Каракуль будет, -- раздались голоса. -- К хрeну твоего Каракуля!.. Сенька нехай!.. Сук в рот, твоему Сенькe!.. Каракуля!.. Партiя Каракуля перекричала. Новый "генерал", крeпкiй курносый паренек, немного постарше, лeт этак 15, одeтый в женскую кофточку и длинныя, доходившiя до груди брюки, довольно усмeхнулся. -- Ладно, черти... Я ужо завинчу вам гайки. Подождите... Кто только руганется, я ему, ангидрит его перекись марганца, такое сдeлаю... -- Го, го, го... -- раздался смeх со всeх сторон. -- Сам, вот, небось, выругался. Эх, ты, генерал! Кружку, ему, кружку! -- донеслись отвсюду веселые голоса. -- Ничего брат, Каракуль, не сдeлаешь, -- не удержался от смeха и боцман. -- Подавай, братишка, примeр: на то и начальство. Ленич, дай-ка с бака кружку. -- Ну, вот, стану я с вами тут дурака валять! -- недовольно возразил "генерал". -- Да развe-ж я ругался? -- А то как же? Уже забыл, что ль? Память, видать, у тебя с гулькин нос. А матом-то кто нас сейчас облаял? -- Да это-ж я так, по хорошему, замeсто шутки. 173 Наперед что-б бодрость, да дисциплина была... Нешто-ж это руготня? -- А наше дeло шашнадцатое... Обругал и кончено. Правила... -- Ладно, -- внезапно разсвирeпeл Каракуль. -- Хрeн с вами! Пусть никто не скажет, что Ванька Каракуль -- жулик, слову своему не хозяин! Давай сюда. Он сердито вырвал из рук Ленича кружку и под общiй злорадный хохот поднял руку и вылил воду себe в рукав. -- Ну, а теперь, дьяволы, держись, -- угрожающе сказал он, поеживаясь. -- Уж я вам теперь ни одного мата не прощу. Все море скрозь вас пропущу. Будете вы у меня бeдные... Ангелочков с вас сдeлаю. -- Будя, Каракуль, трепаться-то. За собой лучше смотри! Воспитатель тоже выискался. -- Ладно, пой! Рано пташечка запeла, как бы кошечка не съeла! Попомните вы "генерала Каракуля"!.. -- А почему это тебя Каракулем прозвали? -- спросил я. -- А это по моей спецiальности, -- гордо отвeтил мальчик. -- По какой это спецiальности? -- Это он сзади у дам, которыя зазeвавшись, из пальта каракуль рeжет, -- объяснил кто то. -- Как это? -- Да, проще простого! -- самодовольно усмeхнулся "генерал". -- Ежели которое пальто каракулевое, или другое какое подходящее с царскаго времени у старых, значит, барынь или "совбурок"14, ну, я, ясно, и слeжу. Ну, а как дама эта, гдe у магазина станет или там с каким фраером15 лясы точит -- я уж тут как тут... А у меня такая бритва есть -- раз, раз и ваших нeт, -- кусок каракуля в карманe... 14 Совeтская буржуйка. 15 Человeк, котораго можно обворовать. -- А развe дама не замeтит? -- Когда замeтит, -- засмeялся парнишка, -- ужо поздно. Ищи вeтра в полe. Нашего брата в толпe поймать, 174 надо гороху наeвшись. Вот, все едино, как в наших трубах: пойди, укуси! Развe что газом, как сусликов. Да и мы сами-то не без газов!.. -- Ну-ка, ребята, -- раздалась команда боцмана, прервавшаго нашу "инструктивную" бесeду. -- К берегу подходим. Смотрите, чтобы безпорядку не было! По одному на берег вылeзать. Первая дисциплина Через нeсколько минут киль шлюпки с мягким шипeньем вылeз на песок, и ребята радостно повыскакивали на пляж. Вскорe подошла и вторая шлюпка, высадившая и свою порцiю пассажиров. -- Ну, Каракуль, -- сказала Тамара, -- мы на тебя, как на каменную гору, надeемся. Помоги, брат, нам порядок поддержать. "Генерал" гордо выпрямился. -- Уж раз выбрали, сучьи дeти, я им головы попроламываю, а порядок будет. Уж будьте покойнички, я их пообломаю. -- Ну, ну. Ты уж лучше головы им оставь цeлыми, а пока устрой вот что: выстрой нам их в одну шеренгу. -- В шеренгу? -- переспросил Каракуль. -- Плевое дeло. Это в один секунд. Он подскочил к самому высокому мальчику, поставил его спиной к остальным и заорал: -- Эй, вы, калeки подзаборные! Становись в очередь папиросы получать. Высшiй сорт: третiй Б, экстра, 20 штук 3 копeйки. Ребятишки зашевелились и к нашему удивленiю без всяких объясненiй стали строиться в затылок один другому. -- Ну, ну, смирно, -- сердито закричал "генерал". -- Кто тут драться будет -- изуродую, как Бог черепаху! Ребята притихли. Мы почувствовали себя смущенными. -- Что-ж ты, Каракуль, обманывать стал? -- упрекнул Боб. -- У нас папирос вовсе и нeт. Скауты не курят. -- Экая бeда. Зато, вишь, как быстро построились. Не обманешь -- не продашь. И сицилизм без обману не строится. 175 -- Ишь, ты, какой политик нашелся! Ну, ладно, что-ж с тобой сдeлаешь, -- махнул рукой боцман. И, повернувшись к "очереди", он скомандовал: -- Направо! Ребята кое-как повернулись лицом к нам и замерли... Прошло не мало лeт с тeх пор... И каких лeт! Много ярких картин промелькнуло перед моими глазами, но этот момент почему-то врeзался в память с четкостью фотографической пластинки. Слeва ровной тяжелой массой шумит темное море, медленно и лeниво катя бeлые гребни своих валов на желтый песок. Справа невысоко поднялась стeна коричневых морщинистых скал, а перед нами неровной пестрой шеренгой вытянулись два десятка жалких оборванных голодных ребятишек, с напряженiем глядящих нам в лица. И вся эта картина пронизана сiяющим солнечным свeтом и овeяна соленым вeтром моря... Многое, многое стерлось в памяти. Но почему-то эти секунды стоят, как живыя! -- Вот что, братишечки, -- бодро начал боцман. -- Ваш "генерал" вам малость наврал, но не так уж и сильно. Курева у нас нeт, но зато дельфин ждет, а он жирный, как свинья. Сдeлаем, значит, так: сперва купанье и стирка платья. На это уйдет час. За это время наши ребята сварят пол-дельфина и мы его слопаем. Потом полежим на солнышкe, поиграем, докончим нашего дельфина и айда домой. Кто хочет -- в свои трубы, а кто хочет в настоящiй дом. Ну, как идет? -- Э, э, э... -- разочарованно пронеслось по рядам. -- И тут обман! Папирос нeт. Чего там мыться? И так сойдет! Боб не обратил вниманiя на воркотню "пролетарiата". -- Ну, ты, "генерал", принимай команду над мальчиками, а ты, Тамара, возьми дeвочек в оборот. Ну-с! Мужчины туда, а дeвочки туда, за тот вот утес. Ну, шагом марш! Ребята кучкой двинулись за "генералом", но из этой кучки сразу же стали отрываться отдeльныя единицы с явным намeренiем "смыться" и избeгнуть бани. -- Стой, стой! -- закричал, догоняя их, боцман. -- Я 176 вам самаго главнаго еще не сказал: если кто не вымоется, да не постирает платья, ни кусочка дельфина так и не увидит. Так и знай. Тут вам морскiе порядки! На отставших посыпались насмeшки, и дисциплина в "полку" сразу окрeпла. -- Ну, вот, -- довольно замeтил Боб, оборачиваясь к нам. -- Я уж знаю, за какую возжу подергать. Теперь, брат, наша власть. Теперь они у нас шелковыми будут. Голод не тетка... Ты, Ленич, со своим патрулем, займись-ка брат, дельфином, а мы потопаем к ребятам -- одному "генералу" не управиться с такой оравой. Ромка, не забудь аптечки, походную амбулаторiю откроем, как всегда! На песчаном берегу под горячим солнышком уже копошилась дeтвора. "Генерал" "методами соцiалистическаго воздeйствiя" уже сумeл уговорить их снять платье, и вид обнаженных дeтских тeл ударил, как хлыстом, по нашим нервам. Худенькiя руки и ноги, торчащiя ребра, сутулыя спины. Живые маленькiе скелеты. Подрeзанные ростки жизни... Не без труда заставили мы безпризорников вымыть свое платье и развeсить его сушиться на горячiя, накалившаяся на солнцe скалы. Затeм скауты тоже раздeлись. -- Ну, а теперь, ребята, купаться, -- скомандовал Боб. -- Ты, Ромка, и ты, Григ, будьте дежурными, сверху смотрите за утопленниками, а то в волнах ни черта не увидать. А вы, ребята, так и знайте, кто утонет, тому ни кусочка дельфина. Ну, айда! Голодранци усих краiн, геть у море! И куча веселых голых тeл с хохотом бросилась навстрeчу набeгавшему сeдому валу... Через полчаса голодная ватага наших питомцев с горящими от нетерпeнiя глазами кружком расположилась у костра. Их вымытыя мородочки производили самое отталкивающее впечатлeнiе. Под коркой грязи и копоти раньше не было видно так ясно, как сейчас, блeдной землистой кожи, синих губ, ввалившихся глаз. И на эти блeдныя лица уличная грязь уже наложила свои болeзненные отпечатки. Это были не дeти с ясными глазками и веселой улыбкой, это были преждевременно состарившiеся 177 подростки со слeдами голода, лишенiй и порока на истощенных лицах. Порцiи дельфина с картошкой, нанизанныя на палочки, уже чинно выстроились на разостланном парусe. -- Ну, что-б никому не обидно было, мы нeчто вродe жеребьевки устроим, -- сказал Боб. -- Ты, "генерал", всeх своих знаешь? -- Ну, что за еврейскiй вопрос? В одном домe, почитай, живем, одним дeлом занимаемся, карманы чистим. -- Ну, вот, и ладно. Поворачивайся спиной. -- Это кому? -- Кому? Да хоча бы Петькe. Жадная рука быстро протягивается из кучи и цeпко захватывает порцiю. -- А это? -- Кузькe. А это -- Хрeну... -- Ну, вот, и ладно, -- говорит Тамара, когда раздача окончена. -- Никому и не обидно. Только вы не спeшите ребята, никто не отберет. А eсть нужно медленно, не спeша. Потом вeдь еще раз кушать будем. Обыкновенная исторiя Послe завтрака -- мертвый час. Часть ребята дремлет -- кто прямо на солнышкe, кто в тeни скал. Моряки моют и чистят шлюпки, и кучка безпризорников с интересом помогает им. Около нас с Тамарой, под тeнью скалы собралась кучка ребятишек "поговорить по душам". Послeднiе остатки недовeрiя и отчужденности уже исчезли, и в нашей маленькой группe воцарилась атмосфера искренней задушевности и довeрiя. Старшая из дeвочек, которая первая рeшила eхать с нами, путаясь в словах и порядкe событiй, медленно и несмeло разсказывает свою исторiю. sol24.jpg Маленькiй безпризорник-воришка, типа Каракуля, зорко высматривает, что бы стянуть на базарe. Это единственная извeстная ему форма борьбы за жизнь. -- Да развe упомнишь, как дeло-то было?-- с трудом говорит она, задумчиво глядя на море. -- Жила я с маткой в селe под Курском. Говорили старики, что раньше 178 хорошо жили, да я не помню, совсeм еще малая была. А то все плохо было. А в прошлую зиму совсeм замучилась. Как по осени отобрали у нас хлeб -- продналог, значит, ну, ничего и не осталось. А весной уж и совсeм голод пошел. Сперва как-то терпeли, а потом, не приведи Бог, как плохо стало. Лебеду, да кору стали eсть. Опухли всe. Вот, видите, какiя у меня ноги-то сейчас! 179 Хоть на бал, такiя тонкiя, -- она насмeшливо пошевелила своей худой ногой. -- А тогда прямо как бревна были, только, вот, силы не было совсeм. Одна опухлость, а силы никакой. Ну, а мамка у меня старая была. Она уж с мeста так и не сходила. Так Богу душу и отдала по веснe. Поплакали, похоронили мы ее, а батька и говорит мнe и меньшому брату, Ванятка звался, года на 2 помоложе меня был: "Собирайтесь, поeдем куда-нибудь. Може, гдe в городe прокормимся. Здeся все равно околeвать: весной-то сeять вeдь нечeм будет". Ну, взяли мы, значит, по мeшку с платьем и пошли из деревни на станцiю. А в деревнe-то мало кто уже и живой-то остался. Только хаты пустыя стоят. Ну, пошли мы, значит. А тут уж совсeм весна была, да только дождь, буря, холод. А итти-то 50 верст надо было. Нeсколько дней топали. Хорошо еще, что батька кусок лошадиной ноги достал на дорогу -- варили ее. Но все-таки батька больной совсeм стал. Как пришли к станцiи, он и свалился. Подобрали его на носилки и куды-то отнесли. А мы с Ваняткой так и остались. Стали просить Христа ради курочка хлeба. Которые пассажиры давали, которые нeт, а все лучше жилось, как в деревнe. А потом потерялся Ванятка. Я уж не знаю -- как. Людей набито вездe было. Каждый толкнет... Кому какое дeло до мальченки? Свое горе у кажного, небось, есть. А, может, и под поeзд попал... Махонькiй вeдь он у меня был... Дeвочка замолчала, и ея худенькое лицо перекосилось гримасой боли. -- Ну, а потом извeстно, что... Подруги нашлись, воровать научили. Раз своровала, другой, а потом и засыпалась. В тюрьму, а потом в дeтдом... Посмотрeла я там дня два, и ночью через забор ходу. -- Плохо развe было? -- с участiем спросила Тамара. -- Ясно, что плохо... Первое дeло, голодовать опять пришлось. А потом -- всe ругают, попрекают: "Дармоeдка, говорят, лишнiй илимент" и всяко!.. Ну их, -- махнула она рукой... -- Опять я на улицу пошла. С другими дeвченками познакомилась. Потом, конечно, и мужчины пошли. Всего было... Уж лучше и не вспоминать... Как это у нас поют... 180 И она внезапно запeла своим хриплым срывающимся голоском пeсню дeвочки-проститутки: "Не плачь, подруженька, ты, дeвица гулящая... Не мучь ты душу, объятую тоской... Вeдь все равно -- вся наша жизнь уже пропащая, А тeло женское вeдь проклято судьбой..." В тоскливых словах этой уличной пeсенки прозвучало унынiе и жалоба безконечно усталаго человeка. Этот контраст дeтскаго голоска со словами и безнадежностью горя взрослаго человeка ошеломил нас. Тамара сердечно привлекла к себe поющую дeвочку, и та, внезапно прервав свое пeнье, прислонилась к ея плечу и горько разрыдалась. -- Господи, хоть бы отравиться дали! -- всхлипывая говорила она. -- Замучилась я совсeм. Кажный ногой пнет... Пшла прочь, проститутка, кричат... Никто ласковаго слова не скажет... Словно кошка, али собака... Тамара ласково гладила ее по головe и шептала какiя-то успокоивающiя слова, но в глазах у нея самой стояли слезы волненiя. Мало по малу дeвочка перестала рыдать и, уткнув лицо в руки, лежала на пескe, и только изрeдка ея узенькiя плечи вздрагивали от подавленных рыданiй. Око за око, зуб за зуб... -- Вишь, сразу видно -- баба! -- сердито сказал подошедшiй Каракуль. -- Как что, так и в рев... С чего это она? -- Да, вот, жизнь свою вспомнила, -- тихо отвeтила одна из дeвочек. -- Жизнь, жизнь, -- ворчливо продолжал "генерал", усаживаясь. -- Ясно, что у нас не жисть, а жестянка, но скулить тоже резону нeт... Видно было, что наш "генерал" привык изображать из себя забубеннаго прожженнаго парня, прошедшаго всe совeтскiе трубы и зубы... -- Ну, а ты, Каракуль, как в трубы попал? -- Я-то? -- переспросил паренек с самым удалым 181 видом. -- Да очень просто -- раз, два, и ваших нeт. Долго ли умeючи? Безпризорники засмeялись. Он залихватски подбоченился и продолжал: -- А ежели толком разсказать, то игрушка такая вышла. Я сам -- с Херсона, а папка мой в царское время в полицiи служил. Чeм уж и не знаю, кажись, городовым... Ну, вот, так с два тому назад спутался он с каким-то прiятелем. Вот, разик и дернули они как-то с папкой. Каракуль выразительно и художественно изобразил бульканье водки. -- Здорово дрызнуто было... Ну, а извeстно пьяный язык треплется, как тряпка. Словом, папка мой спьяна и ляпнул про городового-то... -- Я это как сейчас, вот, помню -- я тогда на лавкe лежал, не спал, все слышал. Не нравился этот папкин прiятель. Ох, думаю, быть бeдe! Видно, и вправду этот сукин сын в ВЧК служил. Вечером вдруг машина -- папку за зад и в конверт... А там долго ли?.. Туды сюды и в подвал... Как же, "враг трудового народу"... Сволочи!.. Ох, и зло же меня взяло! Ну, думаю, уж я себe, может, голову сломаю, а уж тебe, гаду ползучему, отплачу за папкину смерть. Ну, вот, вскорости, подстерег я этого прiятеля ночью на улицe, да нож сзади ему в ребра и сунул... -- Ишь, ты!.. -- раздался восторженный возглас. -- А мнe-то что? -- возбужденно воскликнул Каракуль. -- Смотрeть я на него буду, что ли? Он папку, сволота, выдал, а я с ним цeловаться буду?.. -- Ну, а потом? -- прервал тот же голос. -- Потом? -- небрежно протянул паренек. -- Потом -- извeстно что: под вагон, и досвиданья -- на вольную жисть. А теперь, вот, на курорт прieхал под первым классом прямо из Москвы... Не жисть, а лафа: зимой -- гдe в Питерe, альбо в Москвe, а лeтом -- пожалуйте на юг, на курорт... На пляжe Свисток боцмана прервал его хвастливый разсказ. Начались игры и состязанiя. Могучiй инстинкт игры, который не был заглушен даже годами голодной безпризорной 182 жизни, овладeл дeтьми. Веселый смeх огласил морской берег. В азартe игр и состязанiй забылись всe тревоги настоящаго и мрачные тона будущаго... Оказалось, что этим маленьким дикарям неизвeстны даже самыя простыя игры, и примитивныя пятнашки, эстафетка или лисичка вызывали взрывы смeха и оживленiя. Но если в играх, требовавших ловкости и мелких движенiй, безпризорники успeшно состязались с нашими скаутами, то оказалось, что их сила и физическая выносливость подорваны уличной жизнью накрeпко. Эти маленькiе человeчки, изумительно выносливые к холоду, голоду и лишенiям, не могли пробeжать без отдыха даже 100 метров, хорошенько перекувырнуться и прыгнуть... Но несмотря на неуспeх состязанiй по спорту, смeху и азарта было -- хоть отбавляй. Больше всeх торжествовал Каракуль, кружка котораго при общем смeхe постоянно опоражнивалась в рукава провинившихся. К концу состязанiй приз боцмана -- перочинный нож -- тому, кто меньше всeх ругался, был выдан тому курчавому мальчугану, который первый вызвался eхать с нами. Ему досталось только четыре кружки. "Рекорд" оказался что-то больше 30... Концерт Послe обeда, за которым был окончательно ликвидирован дельфин, скауты сорганизовали маленькое "клубное отдeленiе" -- показали шуточныя сценки, фокусы, забавы и в заключенiе пропeли нeсколько скаутских пeсенок. Лагерная пeсенка "Картошка" имeла необыкновенный успeх. Ребята попросили повторить ее. Особенно понравились заключительныя слова: "Неуклюжiе бегемоты Издают протяжный вой.... Хоть и знают скауты ноты, Но поют -- о, Боже мой!.." Слово "бегемоты" потребовало спецiальнаго разъясненiя, каковое и было дано Тамарой со всeми красками 183 тропических истоков Голубого Нила. Правда, слова Африка и Нил тоже потребовали объясненiй. -- Да что-ж это, ребята, -- словно обидeлся боцман. -- Все-то мы вам поем, да разсказываем. А вы нам-то развe не сумeете спeть? -- Мы-то? Эва! -- с ноткой обиды в голосe отвeтил "генерал". -- Мы тоже не сапогом сморкаемся... Давай, робя, сгрохаем, что-ль?.. -- А что? -- Да хуч бы для начала -- нашу "подвагонную". Я -- за запeвалу... Ну-ка!.. Хриплым, но вeрным баском Каракуль затянул пeсенку о судьбe безпризорника, вездe встрeчающаго пинки и окрики. Всe его сторонятся и никто не пожалeет... Вот он, одинокiй и озлобленный, в кучкe других безпризорников встрeчает какую-то дeвочку и останавливается, как вкопанный... "-- Что, пацан, распялил зeнки?16 -- Гдe тебe, дуреха, знать... Ты мою сестренку Нинку Мнe напомнила опять... Ну точь в точь твой голос звонкiй, И глаза совсeм твои... -- Ну, а гдe твоя сестренка? -- Скорый поeзд раздавил". И нестройный хор маленьких оборвышей дружно подхватил: "Свисток, браток, да на ось... Нас опять повезет паровоз... Мы без дома и гнeзда, Шатья безпризорная..." Мы похвалили. "Генерал" расплылся от удовольствiя. 16 Пристально смотришь. -- Ну, ежели вам понравилось, -- мы вам тут цeльный концерт сварганим... А ну-ка, Сенька! Давай, Шкет, 184 что с того, что ты по дачным поeздам воешь... Хуч тут и безплатно, да для хороших людей и веревки говорят не жалко. Сенька-Шкет, курносый остроглазый мальчик с огромной копной бeлокурых растрепанных волос на головe, довольно ухмыльнулся. -- А мнe што? Я завсегда. С моим полным... А што? -- Да вот, хоть "Гон со смыком"... Сенька подбоченился и потопал по песку босыми ногами... -- Эх, чечетка не выйдет... Эх-ма!.. Ну, да все едино... И он начал чистым ясным голоском пeсенку вора: "Гоп со смыком -- это буду я... Та-та... Граждане, послушайте меня. Ремеслом я выбрал кражу, Из тюрьмы я не вылажу, И тюрьма скучает без меня... та-та"... Тут Сенька разухабисто подмигнул, шевельнул плечами, и видно было, что на полу он иллюстрировал бы пeсенку залихватским танцем... "Но сколько бы в тюрьмe я не сидeл, та-та Не было минуты, что-б не пeл... Заложу я руки в брюки И хожу, пою от скуки... Что уж будешь дeлать, коль засeл? Та-та"... Дальнeйшiя приключенiя вора развиваются своим чередом... Вот он "весело подыхает": "Но если я неправедно живу, та-та, К чорту попаду я на луну... Черти там, как в русской печкe, Жарят грeшников на свeчкe... И с ними я литровку долбану... та-та"... Приключенiя неунывающаго воришки продолжаются и в раю: 185 "Там живет Iуда Искарiот, та-та... Среди святых лягавым он слывет. Гадом буду, не забуду, Прикалeчу я Iуду: Пусть, халява, даром не орет..." Пeсенка вызвала дружный смeх. Надо признаться, что парнишка исполнил ее прямо артистически, с большой музыкальностью и юмором. Единогласно потребовали "еще". -- Ну, что-ж еще?.. Развe, вот, еще Пересыпскую. Эх... "Eшь ананасы, Рябчика жуй... День твой послeднiй Приходит, буржуй!.." -- Да брось к чортовой матери, Сенька, -- раздались голоса. -- Выбрал тоже дерьмо такое пeть! При буржуях сам бы, небось, может, анан<а>сы жрал бы. Давай лучше жалостную!.. -- Жалостную? Ну, ладно. С дрожементом, значит? Он скорчил унылую рожицу и слезливо запeл: "Товарищь, товарищь, Скажи моей мамe, Что сын ея погибнул на постe... С винтовкой в рукою И с шашкою в другою И с пeснею веселой на устe..." Далeе оказывается, что причины такой трагической смерти -- романтическiя: "Евонная Манька Страдала уклоном. Плохой между ими был контакт... Намазанныя губки, Колeна ниже юбки... А это безусловно -- вредный хфакт..." 186 Происходит соотвeтствующая "идеологическая дисскусiя", в результатe которой: "Она ему басом: -- Катись к своим массам!.. Не буду я сидeть в твоем клубе... -- Ах, ты, вредная гада, Тибя менe не надо, Я проживу и без тебe"... Но, в концe концов, -- "сердце не камень"... Оно разрывается от обиды: "Товарищь, товарищь, За что же мы боролись... За что мы проливали нашу кровь? За намазанныя губки? За колeна ниже юбки? За эту, за проклятую любовь?" Мы были в восторгe. "Генерал" горделиво усмeхнулся. -- Он у нас чище Шаляпина... Как гдe на вокзалах -- так монета и сыпется... -- А что ты с деньгами-то дeлаешь? -- спросил