азобьет-ли меня о скалы эта буря или суждено мнe выплыть живым на мирный берег? Бог знает"... Внезапно раздавшiеся шум и крики вывели меня из философской задумчивости. Я глянул вверх, на капитанскiй мостик. Там с блeдным лицом, освeщенный первыми лучами восходящаго солнца, стоял вахтенный и дрожающей рукой показывал на воду. Я посмотрeл по этому направленiю, и сердце замерло у меня в груди... В нeскольких метрах от борта скользила мимо нас, словно какое-то морское чудовище, черная желeзная спина пловучей мины... Ея круглая поверхность чуть блестeла в первых проблесках зари, на страшных отростках-щупальцах висeли зеленыя змeи водорослей, а свeтлыя и прозрачныя 147 волны с бeлыми гребнями, как бы шутя и играя, ласкали ея стeнки. -- Вот она, смерть!.. В теченiе нeскольких секунд никто не мог шевельнуться и вздохнуть. Сердце, казалось, перестало биться, и вся жизнь сосредоточилась в зрeнiи. Задeнем-ли?.. Уйти уже нельзя: махину парохода не повернешь, как игрушечный кораблик. А заряд мины ра<з>считан для взрыва могучаго броненосца. Что останется от нас?! Задeнем ли?.. Миг... и мина, так же спокойно и важно покачиваясь, медленно прошла мимо борта... Вздох облегченiя вырвался из груди всeх. Зазвенeли звонки машиннаго телеграфа, и пароход стал медленно поворачивать. Держа мину под неусыпным наблюденiем полудюжины биноклей, мы подошли к ней на ра<з>стоянiе 50 метров. -- "Пли!" -- раздалась команда на кормe, и прогремeло нeсколько винтовочных выстрeлов. Оказывается, на борту было нeсколько солдат с винтовками, и мину рeшено было потопить. Выстрeлы гремeли. -- Довольно, довольно! -- отчаянно кричал в рупор капитан. -- Мина потонет и так, если хоть одна пуля попала. Подождите, не стрeляйте! Но его совeт опоздал. Грянуло еще нeсколько выстрeлов, и вдруг высокiй пeнистый столб воды поднялся вверх. Страшный грохот прокатился по поверхности моря, и громадная волна качнула наш пароход. Туча водяных брызг залила нашу палубу, и когда она разсeялась, поверхность моря была пустынна. Мины уже не было... -- Да это вeдь дeло обычное, -- радостно взволнованным тоном, жестикулируя, разсказывал вахтенный на мостикe. -- Это все минныя загражденiя времен мiровой войны. Буря сорвет вот этакую сволочь и катает себe по волнам. Наткнешься, и аминь. Вeдь в двух метрах от борта прошла, проклятая. -- А почему она не сразу взорвалась? -- спросил кто-то снизу. 148 -- Да видно, не попали сразу в запал. Она бы и так от пробоин затонула, а то, вот, осколком кого-нибудь по черепу могло садануть... Ну, да развe эти ребята выдержат! Они в мину, как в медвeдя стрeляли. На совeсть... Ну, все-таки пронесло и то -- слава Богу! И "совeтскiй красный моряк" снял фуражку и с глубоким чувством... п<е>рекрестился. Я посмотрeл на море, по которому спокойно и лeниво шли валы волн, на вырисовывавшiеся вдали в розовом туманe утра скалистые берега Крыма и улыбнулся. Судьба! "Кысмет", как говорят турки... 149 -------- Часть <Глава> III На борьбу с судьбой Иди -- пeсни пой, И гляди вперед Ясным соколом... -------- В подпольe Взгляд с политических высот Гдe-то в Москвe, на многолюдном съeздe комсомольцев, поздно ночью, послe горячих докладов "с мeст" о незатухающей работe скаутов, о рядe неудач в "освоенiи" этой "чуждой коммунистической идеологiи" организацiи, взметнулся, наконец, лeс голосующих рук, и легальное существованiе скаутов было прекращено. Читателю, не вполнe ясно представляющему себe совeтскую дeйствительнос<т>ь, будет, вeроятно, не вполнe понятно, почему коммунисты подвергли гоненiям скаутскiе отряды, далекiе от политики, казалось бы, цeнные в любом государствe. Чтобы помочь читателю уяснить положенiе скаутской организацiи в этот бурный перiод, я на секунду прерву боевой ритм моего разсказа небольшим политическим обзором. Совeтскiй строй, представляющей собой небывалый в исторiи мiра аппарат давленiя, не разрeшает существованiя никаких организацiй, кромe коммунистических или находящихся под их непосредственным руководством (хотя бы и завуалированном). В СССР не только матерiальная жизнь человeка сжата жестокими тисками полуголоднаго существованiя, но и интеллектуальная и моральная сторона этой жизни может развиваться только по путям, одобренным коммунистической партiей. 150 Естественно, что всякое, хотя бы и небольшое, объединенiе людей на почвe интересов, хотя бы и не враждебных власти, но стоящее внe обще-государственной и партiйной системы, разсматривается, как чуждое, не "свое". А в СССР, в его внутренней политикe, царит лозунг: "кто не с нами -- тот против нас". И понимается этот лозунг со всей фанатичной безпощадностью. Или -- или. Аполитичности -- нeт мeста. Отсюда понятно, почему скаутская организацiя так же, как и сокольская, не бывшая коммунистической ни по своей идеологiи, ни по подбору руководителей и молодежи, цeликом вошли в разряд "контр-революцiонных сообществ". Много общественных организацiй прекратило свое существованiе с приходом власти совeтов. Наиболeе счастливыми из всeх организацiй молодежи оказались чисто спортивныя, с их сравнительно узкими задачами физическаго развитiя и спорта. Онe просто перемeнили свои названiя, использовав для этого все многообразiе слов: "пролетарскiй", "красный", "трудовой", "ленинскiй", "революцiонный", продолжая свою дeятельность, поскольку общiй голод позволял это. Но всe группировки, основанныя, хотя бы и не на враждебных, но "чуждых" коммунизму идеях: "Сокол" -- с его идеей нравственнаго и физическаго воспитанiя славянских народов, "Маккаби" -- с его идеей сiонизма и, наконец, скауты -- с их братством молодежи на почвe служенiя Богу, Родинe и ближним -- всe эти нацiоналистическiя организацiи стали преслeдоваться. В отношенiи к скаутам у Комсомола нашлось, кромe общеполитических причин непрiязни, еще и личное, так сказать, соперничество в отношенiи влiянiя на молодежь. Это соперничество появилось не сразу. В 1921-23 годах Комсомол переживал очередной перiод своих затрудненiй, или, как принято красиво выражаться в Совeтской Россiи, "болeзней роста". В эпоху гражданских войн политически незрeлая молодежь, которая вeрила в яркiе лозунги и широкiя обeщанiя прекрасно поставленной пропаганды, питала ряды Комсомола 151 притоком новых сил. Но когда в первые же мирные годы контраст между теоретическими установками и обeщанiями власти и безпросвeтной и мрачной дeйствительностью сдeлался совсeм уж очевидным, русская молодежь, с характеризующей ее высотой идейных запросов, рeзко отшатнулась от зазыванiй Комсомола. В тe времена аппарат совeтской власти еще не научился так, как теперь, заставлять силой экономическаго давленiя принимать участiе в своей работe. Тогда еще званiе комсомольца не несло с собой громадных матерiальных и карьерных преимуществ. В итогe, приток новых сил прекратился, и комсомол стал хирeть. В помощь ему выступил организацiонный опыт старшаго поколeнiя. Если для партiи была успeшно создана смeна, в видe КСМ, то кто, собственно, мeшает самому КСМ создать себe по такой же схемe младшую ступеньку? И оттуда организованным ("нормированным") непрерывным потоком лилась бы струя "новой смeны", изолированной в процессe своей "проработки" от всяких тлетворных влiянiй и воспитанной на всe 105 процентов на принципах совeтской государственности -- "Ура!" "Единогласно!" и "Вгрызайся, куда указывают!" Итак, Комсомолу было дано заданiе родить себe дeтище. Так как по своему мужественному характеру КСМ не мог считать себя вполнe подготовленным для выполненiя таких, все-таки деликатных, функцiй, то вожди КСМ не без явной резонности сообразили -- "давайте, чeм самим рожать, сопрем откуда-нибудь готовенькаго ребенка!" Ребеночек на примeтe был -- это была скаутская организацiя, широко распространенная по всему лицу земли россiйской и насчитывавшая в своих рядах нeсколько десятков тысяч дeтей и юношества. Ну, чeм не клад для боящагося мук материнства Комсомола? Широким росчерком пера скауты мгновенно, как по мановенiю волшебнаго жезла, были превращены в "юков" -- юных коммунистов. Смeна была создана. В тe сравнительно гм... гм... блаженныя времена преклоненiя и безусловной вeры во всякiя марксистскiя 152 утопiи считалось, что коммунистическая идеологiя прирождена человeку, и что только рамки "пррроклятаго буррржуазнаго строя" (с соотвeтствующими ударенiями на р) не дают этому прирожденному homo socialisticus'y вести себя так, как это полагали "великiе учителя марксизма". Не даром вeдь "маленькiй человeчек в Кремлe", (Ленин), болтая в воздухe не доходящими до пола ногами, настойчиво вопрошал удивленнаго Уэльса: "А когда же наступит в Англiи пролетарская революцiя?...7 Прошли мeсяцы, и выяснилось, что КСМ живет своей гм... гм... коммунистической жизнью, а юки-скауты -- своей, и что сближенiя между этими почти одинаковыми по названiю организацiями отнюдь не наблюдается. Комсомол был искренно удивлен -- как это так юношество не коммунизируется? Увeренность в том, что смeна автоматически вырастет "подходящая", пошатнулась. Надо, как оказалось, коммунизировать другими методами. И вот тогда началось великое "освоенiе" скаутских отрядов. Путем задабриванiй, соблазнов, запугиванiй, арестов, высылок, подкупов, политических бесeд и всeх многообразных методов большевицкой пропаганды в теченiе нeскольких лeт скауты передeлывались в коммунистов. И постепенно из всей этой картины организованнаго давленiя стал вырисовыват<ь>ся один основной вывод. Молодежь идет на уступки до какого-то предeла, и границы этого предeла по каким-то, непонятным для комсомольцев, законам точно опредeляются среди всeх скаутских отрядов всей Россiи. И шаги уступок неизмeнно останавливаются на той грани, когда требуется поколебать основные моральные устои "стараго воспитанiя". И тогда скаутскiе отряды, не имeя сил бороться открыто, разсыпаются на неуловимыя кучки своих патрулей, но не подчинаются насилiю и нажиму. 7 "Россiя во мглe", Г. Уэльсъ. Всe эти наблюденiя, собранныя со всeх концов Россiи, привели центральный Комитет Комсомола к печальному убeжденiю, что скауты не пригодны в качествe строительнаго матерiала для его цeлей и что волей-неволей 153 приходится создавать собственную смeну из дeтей, еще не "зараженных" моральными идеями скаутинга. Нужно было "заимeть" такую организацiю дeтей, которая давала бы "выдержанную большевицкую смeну" в Комсомол, которая росла бы в полном подчиненiи "генеральной линiи" и ея вождей и становилась бы неразсуждающим винтиком совeтской машины гнета и террора. Так родилось "пiонерское движенiе". До этого момента враждебность Комсомола к скаутингу зависила от контраста между идей религiи, альтруизма и служенiя Родинe, вложенной в скаутинг, и коммунистической проповeдью ненависти, безбожiя и матерiализма. Послe же созданiя юных пiонеров скаутов стали разсматривать еще и как опасных соперников, со всeми вытекающими отсюда послeдствiями. И если до 1923 года скауты, кое-как отбиваясь от назойливых попыток "освоенiя", сохраняли все-таки возможности легальнаго существованiя, то послe историческаго рeшенiя съeзда КСМ скаутинг перешел в положенiе преслeдуемой и запрещенной организацiи. И перiод этого "подпольнаго" существованiя 1923-26 г. г. непремeнно войдет в исторiю молодежи, как яркiй примeр героической борьбы русскаго юношества против всей мощи безпощаднаго давленiя большевицкаго государственнаго аппарата. Негнущаяся молодежь "...Времена, когда стeны смeялись, женщины плакали, а 500 отчаянныхъ мушкетеровъ кричали: -- Бей, бей!.." Д ю м а. Окраина Севастополя. Уютный маленькiй бeлый домик боцмана Боба. Опять я в семьe своих старых друзей. Вот, крeпкая фигура хозяина, с его круглым добродушным лицом и вeчно торчащим бeлобрысым вихром. Вот, Ничипор, наш поэт, худой и высокiй, с задумчивыми глазами, всегда готовый мягко и насмeшливо улыбнуться. Вот, Григ, с его постоянно напряженным чуть чуть страдающим выраженiем лица, молчаливый и замкнутый... 154 Маленькая Лидiя Константиновна, с постарeвшим лицом и усталым взглядом, как и прежде, ласково улыбается взрывам молодого веселаго смeха. Тамара задумчиво склонила над стаканом чая свое обрамленное тяжелыми черными косами лицо и только изрeдка внимательно и дружелюбно всматривается в лицо разсказчика. Хохотунья Таня, сверкая то улыбкой, то звонким серебром смeха, хлопочет около толстаго уютнаго самовара, и ея заботливая диктаторская рука поддерживает конвеер скромнаго ужина. Я разсказываю свои одесскiя приключенiя. Севастопольцы дeлятся своими переживанiями. -- Ну, а теперь-то Комсомол прижал вас здорово? -- спросил, наконец, я. Боб задорно встряхнул головой. -- Ну уж и прижал! Не так-то легко, Борис Лукьяныч, это сдeлать. Мы ребята крeпкiе. Извернулись. А знаете, как? Ударились в спецiализацiю! -- Да вот как: кромe наших обычных сборов и походов, мы распредeлили нашу работу, так сказать, "на внeшнiй рынок": герли взяли на себя помогать Тамарe в ея прiютe. -- Оффицiально, как скауты? -- Ну, нeт, конечно. Как школьницы и "литераторы". Это вам потом самый главный "литератор" объяснит эту их "халтуру"8. Ничипор поднял бровь, улыбнулся, но промолчал. -- Ну, а сухопуты9 наши сейчас на себя больницу взяли на Корабельной сторонe -- тоже, значит, по санитарной и развлекательной линiи. 8 Тип совeтской дeятельности: работа для "видимости", тяп-ляп, без серьезных задач и цeлей, с оттeнком жульничества. 9 Отряд сухопутных скаутов. -- Ну, а вы, моряки? -- У нас совсeм новая линiя, -- засмeялся Боб, -- по безпризорной части. -- Это что еще за спецiальность? -- А это мы безпризорников обрабатываем. Ей Богу, здорово интересно. Хорошiе ребята среди них есть. 155 Как раз послeзавтра наш морской поход с ними. Поeдем вмeстe? А? -- С удовольствiем. А если шторм? -- Нeт, что вы, Борис Лукьянович. Никак это невозможно. Заказана на небe погода 1-го сорта. Значит, eдем? Я кивнул головой. -- Вот это -- дeло. Ну-ка Григ, -- обратился боцман к своему патрульному, -- скажи, братишка, ребятам, чтобы завтра осмотрeть шлюпки -- скажи, Борис Лукьяныч с нами eдет, чтобы не осрамиться. -- Есть, есть. -- Ну, а как самый момент ликвидацiи отрядов у вас здeсь прошел? Кто мнe, ребята, про это разскажет? -- Как прошел, спрашиваете? -- с сумрачным лицом отвeтил Ничипор. -- Ну, вы знаете, конечно, что для комсомольцев слово "ликвидацiя" значит -- "бей и громи". И на нас тоже, конечно, накинулись и грабанули... Он рeзко замолчал, словно вспомнил о чем-то тяжелом. Прiумо<л>кли и всe за столом и словно облако досады прошло по их лицам. -- Ну, и что же вышло? -- прервал я паузу. -- Что вышло? -- переспросил Ничипор каким-то приглушенным голосом. -- Разсказывать, право, не хочется. Помните, Борис Лукьянович, как 2 года тому назад нашу милую хавыру разрушили. -- Уж на что обидно было! А теперь еще хуже вышло... Помните наше знамя старое? -- То, с образом Георгiя? -- Да, да, еще при Олегe Ивановичe освященное... -- Что с ним случилось? -- Забрали... -- Голос юноши прервался, он отвернулся и нервно зашагал по комнатe... -- Ну, и чорт с ними, что забрали, реквизировали -- это, по крайней мeрe, понятно. На то и война. Но вы знаете, Борис Лукьяныч, что они с ним сдeлали? На общем собранiи комсомольцев торжественно порвали, привязали к палкe и стали пол подметать... А потом... потом -- в уборную бросили. -- Послeднiя слова вырвались у Ничипора сквозь зубы, и пальцы его сжались в кулаки. Боцман не выдержал. 156 -- Ax, чорт, -- вскочил он в волненiи. -- И как это все-таки вы отдали это знамя? -- Да меня как раз дома не было, -- мрачно отвeтил Ничипор. -- Штаб-квартира нашего отряда в моем домикe. Ну, что-ж сдeлаешь: ночью вломились, стариков моих до смерти перепугали... Все перебили, переломали... Бюст адмирала Нахимова, героя Севастопольской обороны, у нас был -- так только порошек почти один остался -- так ломами его били. Ну, и знамя, конечно, забрали... У-у... Сволочи, -- вырвалось у него. -- Простите, Лидiя Константиновна, пожалуйста, простите. Ей Богу, нечаянно. Уж очень обидно вспоминать... -- Ну, а другiе отряды? Боцман облегченно вздохнул. -- Ну, нам-то удалось спасти. -- Выругайте их, Борис Лукьянович, -- прервала его Тамара. -- Вeдь этакiе отчаянные ребята. Знамя они, правда, и свое, и наше спасли, но сами чуть не погибли. -- Как это вышло? -- Да, вот, дeло прямо в минутах было... Мы как раз получили свeдeнiя, что налет комсомольцев вот-вот грянет. Я -- к Лидiи Константиновнe, за наше знамя и -- в Яхт-Клуб. А там наши, вот, адмиралы всe в шлюпку, парус, значит, на бом-брам-стеньгу, или как там: гафель, гальюн или бимс... -- Да уж говори прямо, "подняли" -- что тут! -- снисходительно уронил боцман. -- Запутаешься в снастях и не выберешься. -- Ну, ладно, -- засмeялась Тамара. -- Значит, подняли парус и ходу. Хотeли сперва куда-нибудь в Сeверную бухту, к Инкерману, да потом подумали -- еще в бинокль могут подсмотрeть. А тут как раз волненiе сильное было. Бр... Даже по бухтe барашки ходили. А они, чертенята, не долго думая, лeво руля (так что ли, Боб?) и в открытое море. А в этот день вeтер, волны были. Сколько баллов, Боб? -- Да что-то 9 или 10, -- с дeловитой небрежностью стараго морского волка отвeтил боцман. -- Вот, и я помню. Из гавани даже пароходы не выходили в открытое море. А они, понимаете, Борис Лукьянович, 157 рeшили -- кружным путем на шлюпкe, по бурному морю, в Георгiевскiй монастырь... -- А что-ж, -- холодно спросил Григ, -- так, по твоему, и отдать знамена комсомольцам? -- Да нeт! Но хоть бы не в такой путь пошли! Ну, завернули бы за мыс и высадились бы. Так нeт же! Они, дядя Боба, миль 10 по бурному морю так и прошли. Уж послe, как мы узнали -- так и ахнули... Лидiя Константиновна собиралась им чубы драть, да уж как-то смилостивилась. -- Побeдителей не судят, -- разсмeялась княжна. -- Что с ними дeлать! -- Зато знамена спасены были! -- сiяя, воскликнул Боб. -- Ну, а в морe-то трудновато было? -- Бррр... Да, по совeсти сказать, здорово неуютно. Мы к вечеру вышли. Пока, это, маяк обошли с юга -- смеркаться начало. А шторм наворачивает все сильнeй и сильнeй. Мотает нас, как щепку, да и заливает. Пока мы подошли к монастырю -- совсeм стемнeло. Ну, а в темнотe к скалам в такой шторм не подойти -- разобьет, как скорлупку. Намучились мы, что и говорить. Еще счастье, что мы с собой и лагерныя ведра взяли -- не хотeли и их комсомольцам отдавать. Воду-то все время из шлюпки и отливали. И ничего... -- Да я вижу, что ничего, -- невольно разсмeялся я. -- А могло бы быть и похуже. Боцман беззаботно махнул рукой. -- Э... Ладно... Что там. Все хорошо, что хорошо кончается. Это, вот, Григ, дeйствительно, молодец -- предупредил нас во время. -- Мнe просто повезло, -- отмахнулся от похвалы Григ. -- В послeднiй момент узнал. Комсомольцы ждали рeшенiя Москвы: как радiо получили -- так и в атаку с ломами: "крой, ребята, Бога нeт"... Я бы и Ничипора успeл предупредить, да дома там никого не было. Хотeл было еще раз забeжать, да уже поздно было. -- Что-ж дeлать, друзья. Такiя штуки по всей Россiи пошли. Дeло прошлое... Ну, а теперь как вы сорганизовались? 158 Боб весело разсмeялся. -- Мы теперь окопались при Яхт-Клубe Всевобуча10 и гордо называемся "допризывники по системe "скаутинг". Поди -- укуси. Смeна красным морякам, а не какая-нибудь контр-революцiя. Военные нас поддерживают, дали двe старых шлюпки. Мы их отремонтировали, ведем с допризывниками морскую подготовку, а сами незамeтно и своими дeлами занимаемся. Ничего, живем, не унываем... Потом же мы всe подвохи комсомольцев заранeе знаем: у нас вeдь свой ручной комсомолец есть. 10 Отдeл Всеобщаго Воинскаго Обученiя. -- Кто это? -- Да, вот, Григ. -- Вы, Григ? Вы -- комсомолец? Всерьез или по названiю? -- Да что, Борис Лукьяныч, дeлать-то иначе? -- смущенно сказал юноша. -- Я уж думал и так, и этак -- другого выхода никак не нашел. Видите ли, по моей слесарной спецiальности я числюсь производственным рабочим и хочу как-нибудь в Автомобильный Институт в Москву поeхать учиться. Не оставаться же вeк слесарем! Ну, а туда только комсомольцев и направляют. Я и рeшил... -- Он и у нас совeта спрашивал, -- вмeшалась Тамара. -- Мы тоже рeшили, что он прав. Нужно пробиваться вперед. Что-ж дeлать? А Григу без комсомольскаго билета пути никуда нeт. Вопрос жизненной тактики... Но зато нам, Борис Лукьяныч, он здорово полезен. Уж мы-то обо всeх затeях комсомольцев заранeе знаем. Нас, герлей, вeдь тоже он предупредил о налетe. Я посмотрeл на смущенное лицо Грига, его открытые честные глаза, вспомнил его исторiю с секретным сотрудничеством в ЧК и успокоился. Этот -- был и останется нашим. -- А в Комсомолe не знают развe, что вы скаут? -- Знают, что я когда-то был скаутом, но считают, что я разочаровался и, как блудный сын, вернулся в лоно коммунизма. -- А вы не боитесь, что вас обвинят в двурушничествe? 159 -- Ну, что-ж, -- спокойно отвeтил он. -- Тут борьба мозгов -- кто кого обманет. Не думал я, что придется лисой изворачиваться, да, вот, пришлось. Такое время, значит. Тут только хитростью и можно держаться. Я теперь вродe как настоящiй развeдчик в чужом лагерe, -- засмeялся Григ. -- Поймают -- ну, что-ж: на то и война. По крайней мeрe знаешь, за что. Хоть не так обидно. А сколько народу погибло, вот так, за здорово живешь? Эх... Когда становится нечeм жить... Господи Боже! Склони Свои взоры К нам, истомленным в суровой борьбe... Бальмонт. Поздно вечером, послe этого сбора шли мы с княжной Лидiей по каменистым залитым лунным свeтом улицам города. У больших чугунных ворот старая начальница остановилась. -- Пройдемте, Борис Лукьянович, через бульвар, -- сказала она. -- Вы вeдь не спeшите? По широкой песчаной аллеe мы подошли к громадному бeлому зданiю панорамы, окруженному густой рамкой темных деревьев. Раньше в больших нишах круглой стeны стояли бюсты героев Севастопольской обороны, погибших здeсь 70 лeт тому назад. Теперь эти ниши были пусты. -- А куда же бюсты отсюда дeвались? -- удивленно спросил я. -- В музей, что ли, отвезли? -- В музей? -- горько улыбнулась княжна. -- Ну что вы, Борис Лукьянович! Героев имперiалистической войны да в пролетарскiй музей? -- иронически подчеркнула она. -- К ним отношенiе попроще. -- А как же? -- Да просто веревки на шеи понакинули, стащили вниз и разбили ломами, поглядите: вот еще бeлые осколки лежат -- вот, у стeн... Я отвернулся с глубоким чувством негодованiя. -- Разнузданный инстинкт разрушенiя, -- тихо сказала княжна. -- Ломай, бей без оглядки все старое, "отжившее". 160 А, вот, когда дeло доходит до стройки, до созиданiя -- тут тупик... -- Значит, ваше мнeнiе о "стройкe новой жизни" -- пессимистическое? -- И очень даже, -- печально прозвучал отвeт старой учительницы. -- Эти бюсты -- что! Это -- пустяки. Всe эти матерiальныя разрушенiя сравнительно не так страшны. А вот, когда души дeтскiя ломаются, да вывихиваются, вот, это -- уже трагедiя. -- Вы про комсомол говорите? -- Да не только про комсомол, да пiонеров -- про всю молодежь. Вот, возьмите наши школы. Отмeнили все с одного маху -- и программы, и методы, и учебники. А новаго ничего не создали. Ну и хаос... Да какой хаос! -- с горечью продолжала она. -- Вeдь мы, педагоги, не знаем прямо, что дeлать, чему учить, чему воспитывать. Комсомольскiя ячейки, куда вошли почти сплошь хулиганы, дeлают в школe, что хотят, даже преподавателей увольняют. Дeти дичают все больше. Программы, методы, системы мeняются каждые 2-3 мeсяца. Чехарда... А тут, вот, еще и скаутскiе отряды закрыли: нашли тоже, видите ли, новую "гидру контр-революцiи"... Эх, лучше не думать... Мы долго молчали, глядя на чудесную картину озареннаго призрачным лунным свeтом бульвара. Царила полная тишина. Только неумочный шум цикад едва слышно звенeл в настороженном покоe южной ночи... -- Хорошо, -- вздохнула княжна. -- Уходить не хочется. Забываешь о тревогах дня... Вот, кстати, я хотeла спросить вас, Борис Лукьянович, о ваших планах на будущее. Как видно, запрещенiе КСМ вас не остановит? -- Я буду откровен с вами, Лидiя Константиновна, -- задумчиво отвeтил я. -- Видите ли, иллюзiй относительно будущаго у меня нeт. Были, пожалуй, когда я eхал сюда, в Россiю, из Константинополя. Но дeйствительность скоро и радикально излeчила меня. Я, как и вы, не вeрю в "новую жизнь"... Но вы спрашиваете, очевидно, о перспективах подпольной скаутской работы? -- Да, и об этом тоже. -- Ну, что-ж! Перспективы самыя унылыя. Конечно, 161 нас раздавят, сомнут. Развe в этом можно сомнeваться? С одной стороны, юношескiя группы, необъединенныя и неорганизованныя, вооруженныя только моральной силой своей идеи, а, с другой -- вся мощь государственнаго аппарата, с его бездушным механизмом. Силы уж очень неравны... -- Но вы продолжаете бороться? -- Нeт, Лидiя Константиновна, я не столько борюсь, сколько пытаюсь смягчить удары, которые уже стали падать на нашу молодежь... Вот, вы видите сами -- наши ребята не с<к>ладывают оружiя. Для них вeдь такая борьба -- не трагедiя, а только почва для испытанiя их молодых, бьющих через край сил... Эта тяга к борьбe -- стихiйна, и вы знаете, княжна, над ней, может быть, можно и посмeяться, но не преклониться перед ней нельзя. Вeдь это же проблеск той силы, той идеи, которую мы с вами воспитывали в них столько лeт... Вот сейчас -- возьмите, ребята не хотят сдаваться перед натиском грубой силы, и это не есть подзадориванiе взрослых, а честно понятое слeдствiе нашего воспитанiя... Это -- чувство долга, правды и чести... -- Но если, по вашему мнeнiю, вся эта борьба обречена на провал, -- что же вы собираетесь дeлать? -- Я много думал над этим и рeшил, что весь свой авторитет и опыт я употреблю на то, чтобы боевой инстинкт и спайку ребят переключить на другiя формы дeятельности. -- Другiя? Какiя же? -- удивилась княжна. -- Ну, прежде всего -- внeшне, в порядкe камуфляжа, в Одессe, напримeр, под маркой спорт-клуба. Здeсь -- допризывники и "литераторы". И вы, конечно, замeчаете, Л. К., что это не столько стремленiе к подпольной дeятельности, как просто инстинкт объединенiя в жизненной борьбe. Русская молодежь начинает дeлиться на два лагеря -- этот, вот, комсомольско-пiонерскiй, без всяких моральных установок, и другой -- вот вродe наших ребят. Вы, вeроятно, чувствуете, что наши ребята не пойдут грабить и комиссарствовать. И эта молодежь все равно будет объединяться... Я знаю, что и сокола, и 162 школьники, и даже спортсмены начинают группироваться своими ячейками. -- Но развe такiя формы объединенiя не опасны? -- Конечно, опасны. Но что-ж -- умыть руки? Вeдь борьба за душу перерастет в политическую борьбу. В этой неравной борьбe наша молодежь рискует многим. Бой начинается. Развe могу я уйти в сторону? И, по вашему, развe не нужно бороться? Моя спутница не отвeтила. Мы вышли на край бульвара, гдe высились старинные, возстановленные, как историческiе памятники, бастiоны. Громадные чугунные стволы старых орудiй молча смотрeли сквозь амбразуры валов. Горы круглых ядер высились по сторонам, а внизу, за обрывом неясно сверкали сотни огоньков городских окраин. Влeво, за темнeющей гладью бухты, высоко за полосой огоньков Корабельной стороны, на темном южном небe, в серебристом свeтe луны обрисовывался плоскiй купол страшнаго Малахова Кургана. Давно, давно, 70 лeт тому назад, эта твердыня, каждая пядь которой пропитана человeческой кровью, в теченiе 11 тяжелых мeсяцев героически защищала осажденный Севастополь. И нeсколько лeт тому назад, прощаясь с севастопольской дружиной, наш Старшiй Скаут, О. И. Пантюхов, с полным правом мог сказать: -- Вам есть с кого брать примeр выполненiя своего долга. Будьте стойки и мужественны, как славные защитники Севастополя. И вот, они сейчас выполняют прощальный завeт своего старшаго друга... Мы присeли на скамью на краю обрыва. Старая начальница задумчиво смотрeла на мирную картину спящаго города. Мы долго молчали, погруженные в свои думы. -- Я знаю, Лидiя Константиновна, -- прервал я молчанiе, -- что все это невеселыя перспективы. Но что-ж дeлать? Мнe уж не отойти в сторону. Нити моей жизни и сердца слишком тeсно переплетены со скаутингом... -- А ваше будущее? -- так же тихо спросила княжна. -- А что же дальше? Вы думали над этим?.. 163 -- Моя фантазiя в этом направленiи рисует только мрачныя краски. Невеселые годы, что и говорить. И угораздило же нас родиться в такое неудачное время! Наблюдать за всeм этим со стороны, или читать в исторiи или романe, может быть, было бы и интересно. Но переживать все это на собственной шкурe... Бррр... Лидiя Константиновна невесело разсмeялась. -- Завидую я вам, Борис Лукьянович. У вас еще есть будущее, ибо есть молодость. Мнe, одинокой старухe, до сих пор скауты замeняли семью. Но вот, и семья эта, такая дорогая мнe, -- под жестоким ударом. А помочь не могу -- нeт сил... И вот, любимое дeло -- работа с дeтьми -- разваливается, грязнится. Кругом нужда и голод. А впереди что? Вeдь не вeрю я ни на грош в обeщанiя земного соцiалистическаго рая. Так, кровью и слезами, рай не строят... Мы замолчали опять. Над тихой гладью бухт пронеслись чистые ясные удары склянок морских судов. Еще и еще. То мягче, то звонче мелодично перекликались рынды кораблей, и мягкiя волны звуков заливали окружающее молчанiе. -- Счастливец вы, Борис Лукьянович, -- грустно вздохнула старая начальница. -- У вас есть хоть силы и вeра для борьбы. А у меня, с уходом скаутов, ничего не остается в жизни. И бороться за них у меня нeт уже сил. Послeднiя взяла революцiя. Боже мой! Боже мой! Сколько горя, сколько страданiй! И зачeм? -------- Живая пыль Человeк, осушившiй слезы ребенка и вызвавшiй на его лицe улыбку, в сердцe Милостиваго Будды значит больше человeка, выстроившаго самый великолeпный храм. Конфуцiй. Охотники за черепами -- Отваливай! Сильныя, молодыя руки упираются в багры, и между шлюпками и деревянной пристанью Яхт-Клуба протягивается 164 изумрудная дорожка морской глади, искрящейся в горячих отвeсных лучах южнаго солнца. -- Весла... -- протяжно звучит команда нашего "боцмана", и дюжина лопастей горизонтально замирает над чуть плещущейся поверхностью воды. "Боцман" или, понятнeй выражаясь, начальник отряда морских скаутов, высокiй, коренастый студент-техник Боб, с оттeнком безпокойства оглядывает обe шлюпки. Его круглое, добродушное лицо озабочено, но бeлокурый вихор как-то особенно задорно выбивается из под края фуражки. -- На воду! -- рeзко рвутся слова, гребцы быстро наклоняются вперед, вода бурлит под гнущимися лопастями весел, и шлюпки почти прыгают вперед, как застоявшiеся кони под хлыстом наeздника. -- Раз! Раз! Раз! -- дает темп Боб, и наша "флагманская" шлюпка стрeлой летит по бухтe. -- Лихо вышло! -- одобрительно роняет наша спутница Тамара, и боцман благодарно улыбается ей, сжимая румпель. Он доволен. Не осрамились ребята! Отвалили, что надо -- комар носу не подточит... А безпокойно было! В кои вeки старому другу и начальнику, дядe Бобу, удалось прорваться в Севастополь. И теперь, послe долгой разлуки, он в качествe "почетнаго балласта" приглашен на прогулку. И, слава Богу, ребята не ударили в грязь лицом. Шипит струя у борта, ровной пeнистой струей откладывается за кормой пройденный путь, и весла с плавным ритмом сочно плещут своими лопастями. Мимо медленно проходят громады зданiй морского завода, мертвые корпуса старых броненосцев, пестрые склоны сползающих к водe улиц. -- Еще далеко, Тамара? Тамара, начальница герль-скаутов, теперь воспитательница прiюта, указывает рукой в конец южной бухты. -- Да вот там, Борис Лукьяныч, видите, сeрая полоса справа от вокзала -- это их трубы. Там наберем ребят, сколько нужно. -- Запасы неисчерпаемы? -- смeюсь я. Спокойное, чуть грустное лицо Тамары освeщается слабой улыбкой. 165 -- Ну, еще бы!.. Сюда, в Севастополь на лeто и осень собираются тысячи и тысячи безпризорников. Тепло, солнце... Курорт, одним словом. -- А эти трубы для них вродe домов отдыха? -- Да, похоже на это. Это, видите ли, старыя цементныя трубы для канализацiи. Безпризорники и облюбовали их для себя. С вокзала сразу туда. А там ни дождь не берет, ни вeтер... И главное -- взрослые не долeзут -- узко. Вот увидите сами... -- И часто так, вот, с безпризорниками возитесь? -- Ну, не так, что очень часто, но стараемся... -- отвeтил Боб. -- Опасно вeдь это... И без того камуфляж такой устраиваем, что небу жарко... Комсомол, да пiонеры так и рыскают, чтобы подвести... Сухопуты наши, да дeвчата сорганизовались в литкружок "Сапог"... -- Это еще что за невидаль? Круглое лицо боцмана расплылось в лукавой улыбкe. -- А это, Борис Лукьяныч, так сказать, научно обоснованное примeненiе к мeстности... Эта липа полностью так называется: "Литературный кружок молодых пролетарских поэтов -- "Сапог" имени Демьяна Бeднаго"... -- Но почему же "Сапог"? -- А это, чтобы крeпче было... Марксист<с>кiй подход... Комсомолiя и думает: "навeрное, свои парни в доску, раз так ни на что непохоже назвались!"... Это, так сказать, -- "новое слово наперекор традицiям гнилого запада"... Это тебe не мистическая лирика... Не "Умирающiй лебедь", или "Облако мечты"... Мы уж думали назват