изделие, может решить сам, годится ли ему оно
за
такую цену или нет. Тем более что сейчас мы говорим о полезности свободных
цен.
Я считаю, что виновность Ш., который в течение всего следствия отрицал
свою вину, не нашла подтверждения в собранных следствием доказательствах.
Поэтому я прошу вас признать Ш. невиновным по всем обвинениям.
Речь общественного защитника
Подчеркну лишь один момент - общественную значимость данного уголовного
дела. Я прошу вас, отвечая на вопросы суда, прежде всего оценивать
полезность или вредность производственной деятельности подобных фирм
"цеховиков", т.е. частных предпринимателей, раньше запрещаемых, но готовых
развиваться сейчас, если бы им дали такую возможность, если бы наши
правоохранительные и судебные органы высказались бы за оправдание
"цеховиков".
Деталей обвинения касаться не буду, они опровергнуты в выступлении
адвоката, с которым я полностью согласен. Особо коснусь только обвинения во
взятках, т.к. считаю, что к хозяйственным делам понятие взятки вообще
неприменимо. Обвинить во взятках можно только государственных чиновников,
например, судей, которым должно быть категорически запрещено путать свои
властные обязанности с частными денежными вознаграждениями. В данном же
случае мы имеем дело с частной производственной фирмой, которая в тех
условиях (иные и ныне) просто вынуждена была "делиться" немалой частью
своих
доходов. Подсчеты показывают, что до 80% этого дохода уходило именно на
разные выплаты, от самых крупных лиц ("безопасность"и дирекция) до самых
мелких чинов из парткома-месткома. Я призываю вас оценить эти
обстоятельства
с позиций собственного опыта.
Да, эффективная частная фирма большую часть своих доходов вынуждена
была отдавать партократии (как раз в этом сейчас обвиняют "теневую"
экономику, которая, мол, кормит мафию). Но разве "теневики" делали это
добровольно? Разве государство дало им какую-то иную альтернативу? Разве их
действия не были вынужденным шагом, чтобы выжить? Разве мы все с вами не
находились в таком же точном положении, когда большую часть своих
способностей и труда отдавали партократии с ее безумными тратами на
"каналы-
Афганистаны". Если из-за этого осуждают "теневую" экономику, то мы тогда
должны будем осудить и себя самих. Думаю, это неверно.
... Надо решать. Должны ли мы оправдать такой род деятельности или
будем по-прежнему осуждать реальное частное предпринимательство и потому
находиться в безнадежной экономической яме? Будем ли мы освобождать не
выдуманных, а реальных частных предпринимателей, которые закладывали основы
рынка еще в застойные годы? Подумайте: ведь пайщики не разрушали, нет, они
добивались, чтобы и плановое, и свое производство у них шло превосходно.
Так
и было. Они занимали первые места в соцсоревновании, получали красные
знамена. И при этом реально еще и удваивали выпуск продукции,
пользовавшейся
спросом, наполняя рынок товаром. Неужели это плохо и неужели было бы лучше,
если бы они ничего не делали сверх учета? К ним тогда никаких претензий не
было бы? Так кого мы оправдываем и кого поддерживаем?
Повторяю: если мы будем мечтать о выращивании особо чистых,
социалистических предпринимателей, а реальных "цеховиков" держать в
тюрьмах,
то никогда из тоталитарной экономики не выползем. Прошу оправдать
бакинского
предпринимателя Ш.
(Судья предлагает сторонам обменяться репликами. Реплики не носили
принципиального характера. На просьбы присяжного задать вопрос прокурору,
судья отвечает отказом и предлагает задать их после напутственного слова).
Напутственное слово судьи
Вы оцениваете доказательства по вашему внутреннему убеждению, никакие
доводы предустановочной силы не имеют, вы сами их свободно оцениваете. Вы
можете принимать во внимание только те доказательства, которые были здесь
исследованы и о которых говорили прокурор и адвокат. Если у вас возникает
сомнение в виновности подсудимого, то все сомнения толкуются в пользу
подсудимого. Почему? В нашем уголовном процессе действует презумпция
невиновности, человек считается невиновным до тех пор, пока его вина не
доказана прокурором. Если прокурор не смог доказать вину, значит, человек
не
виновен. Презумпция невиновности установлена, чтобы не допустить судебной
ошибки. Недоказанная виновность приравнивается к доказанной невиновности, и
человек полностью реабилитируется...
И еще: недостаточно только показаний самих подсудимых. Если нет других
доказательств, должен быть вынесен оправдательный приговор. Одному же
признанию вины доверять не следует, ведь бывают случаи, когда подсудимые
оговаривают себя по разным мотивам. В данном деле есть указания на
экспертизу, эти данные можно использовать, есть еще показания обвиняемых по
другим делам. Но если обвиняемый заявил о виновности другого обвиняемого, к
такому заявлению надо подходить осторожно. Вот адвокат напомнил о том, что
эти лица вначале арестовывались, у них получали признания в отношении Ш.
После того как они признавались и обвиняли Ш., их из-под стражи
освобождали.
Такой прием широко используется нашими следователями: арестовать, получить
признание, освободить. Если такой свидетель откажется от этих показаний, у
следователя есть возможность вновь его арестовать и тем "воспитать
послушность"... Я не хочу сказать, что так было в данном случае, но надо
учитывать, что такие ситуации в нашей следственной практике нередки.
Главный вопрос, стоящий перед вами: имело ли место хищение
социалистической собственности или по УК - "завладение с корыстной целью
государственного имущества путем злоупотребления своим служебным положением
в особо крупных размерах"? УК предусматривает за такое преступление не
только конфискацию имущества, но в отдельных случаях и смертную казнь. Если
вы подсудимого признаете виновным в совершении этого преступления, то я как
судья имею право приговорить его к смертной казни. Если все доказано, то
его
можно расстрелять.
Вам предстоит решить два вопроса. Во-первых, доказано ли обвинение в
хищении? Прокурор и адвокат разошлись в оценках доказательств. Прокурор
считает, что хищение доказано и ссылается на показания соучастников, на
заключения бухгалтерской и технологической экспертиз. Адвокат же считает,
что хищение не доказано, что имеется отрицание вины подсудимым, а других
доказательств очень мало, в этой ситуации нет оснований считать, что Ш.
совершил это хищение.
Второй вопрос в том, какова правовая оценка этого деяния, если вы
посчитаете его доказанным. Что это? Хищение в особо крупных размерах или
это
частнопредпринимательская деятельность, полезная для нашего общества?..
Наша практика в последние годы очень сильно перестроилась. До недавнего
времени суды приговаривали к серьезным наказаниям так называемых "шабашни-
ков", которые добывали деньги тяжелым трудом. Судили за хищение
социалистической собственности руководителей предприятий, которые вступали
в
сделки с "шабашниками". Их судили за производственный риск и т.д. В
настоящее время наши суды все более пытаются переоценивать эти факты с
точки
зрения идущих в стране социальных преобразований. Ведь перестройка - это
внедрение рынка, самофинансирование, развитие инициативы людей, переход на
акционерную форму производства...
В данном деле мы видим, что было создано акционерное общество. Вы
должны решить, принесло ли оно пользу или вред. Спор заключается в
следующем. Эти люди продавали продукцию, ее покупали, значит, их действия
приносили пользу обществу... Но потребители у нас поставлены в такое
положение, что они купят все, что выброшено на рынок. И потому, может, они
покупали за ту же цену коврики, изготовленные с нарушением стандартов...
Да, Ш. расходовал свои силы, он рационализатор, усовершенствовал
производство, но ведь при этом расходовались энергия и оборудование
государства, использовался труд государственных рабочих... Это все надо
оценить...
Второе, Ш. обвиняется и в частнопредпринимательской деятельности с
использованием общественных форм производства. В данном случае производство
осуществлялось на государственном предприятии и силами рабочих, нанятых
государством. Но сейчас суды все меньше применяют уголовную норму о
частнопредпринимательской деятельности. Напротив, обществом последняя
сегодня не порицается, а одобряется.
Имейте в виду особую социальную роль, которую играет суд присяжных в
развитии нашего советского права. Суд присяжных может сказать: "Да, в то
время это деяние подпадало под признаки преступления, но сейчас такие
деяния
не считаются общественно опасными". Вам решать. Ст.153 УК еще не отменена,
но почти не применяется и от судов присяжных зависит, будет ли она жить.
Третье. Дача взяток снабженцам, врачу, бухгалтеру и другим... Подход
тут должен очень строгий по каждому эпизоду. Вы должны учесть все доводы...
...Условия деятельности суда присяжных таковы, что он уголовное дело не
может вернуть на дополнительное расследование. Он должен вынести или
обвинительный, или оправдательный приговор по каждому пункту обвинения.
Имейте в виду: каждый вердикт суда присяжных получает широкую огласку.
Судьба человека в ваших руках.
Заранее отвечу на вопрос, должны ли вы руководствоваться
представлениями времени совершения этих деяний? Нет, как раз надо
рассматривать это дело в отрыве от старых представлений. Вы выносите
вердикт
сейчас и потому обязаны учитывать все произошедшие изменения в социальной
обстановке.
Конечно, суд обязан руководствоваться законом. Но законы стареют. Суд
присяжных, вынося вердикт, как бы развивает наше право, делает его более
справедливым. Суд присяжных может выйти за рамки буквы закона, потому что
меняется жизнь. Сейчас мы видим, что происходит в экономике, и мы
вдохновлены новыми идеями. Поэтому у суда присяжных есть возможность
перешагнуть через правовые рамки и судить по справедливости, по совести, в
соответствии с той обстановкой, которая сейчас сложилась в стране...
(После ответов прокурора и адвоката на несколько вопросов присяжных о
сроках амортизации оборудования и иных деталях, присяжные удаляются на
совещание, ход которого, к сожалению, не записывался).
После возвращения присяжных старшина зачитал вердикт: Ш. не виновен.
- По вопросу о виновности Ш. в хищении путем нелегального производства
продукции ответили: да - 2 , нет - 10 присяжных,
- по вопросу о виновности Ш. в частнопредпринимательской деятельности
ответили: да - 1, нет- 11 присяжных,
- по вопросам о даче взяток ответили "нет" - все 12 присяжных.
На основании вердикта судья произносит приговор: "Подсудимого Ш. по
всем статьям предъявленного обвинения оправдать, из-под стражи освободить".
(28.04.1992 г.)
Судья - к.ю.н. Кореневский Ю.В.
Обвинитель - к.ю.н. Похмелкин В.В
Защитник - Сокирко В.В.
12 присяжных - слушатели армейской гуманитарной академии
Судья объясняет участникам их права и обязанности, приводит их к
присяге и объявляет: "Слушается дело Л., приемщика картофеля на Украине,
который обвиняется в присвоении выданных ему 15860 руб., путем списания
якобы закупленного картофеля на естественную убыль. Обстоятельства дела вам
сообщит обвинитель, его дополнит защитник".
Речь обвинителя
Уважаемый председательствующий, уважаемые присяжные! При всей простоте
фабулы, дело, которое вам предстоит рассмотреть, сложно из-за двух
обстоятельств: 1) наше общество на переломе, и законодательство не успевает
меняться должным образом, 2) прошло уже много времени с момента совершения
Л. вмененных действий (сентябрь 1984 г.).
Итак, приемщик картофеля Л. подговорил трех заготовителей присваивать
выданные ему потребкооперацией средства, отчитываясь не заготовленным
картофелем, а фальшивыми расписками фиктивных сдатчиков. Ни
потребкооперация, ни рядовые потребители вроде нас с вами этого картофеля
не
получили, потому что средства на него были похищены.
Как известно, хищение есть безвозмездное незаконное присвоение
имущества, нанесшее собственнику реальный ущерб. Посмотрим на дело
непредвзято:
- Потребкооперации нанесен реальный вред присвоением выданных ею денег.
Они должны быть возвращены. Картофель должен был попасть на наш стол, но
его
на нашем столе нет. Вред этот реален и осязаем всеми.
- Это присвоение носило явно незаконный характер и потому
осуществлялось с помощью подлогов в накладных и иных документах.
- Л. ничем не возмещал причиненные им убытки, его присвоение носило
безвозмездный характер.
- Наконец, без сомнения, оно носило корыстный характер. Средства были
присвоены и растрачены.
Таким образом, налицо все признаки хищения путем злоупотребления
служебным положением... Но мне не хотелось бы, чтобы вы ограничились только
этой юридической квалификацией содеянного Л. Вам предстоит выносить свой
вердикт и с общечеловеческой точки зрения. И должен сказать, что обвинение
также руководствуется ею в полной мере. Мы считаем главными
общечеловеческими ценностями права и свободы человека. Если сегодня
какой-то
закон противоречит правам человека, вы должны его отвергнуть, поскольку
обладаете таким правом и долгом.
Но возможны ли подобные сомнения в данном случае?
Были ли тут нарушены экономические права не только государства, но и
людей, а именно: право собственности и экономическая свобода личности? А
может, Л. нарушив право собственности потребкооперации, взамен реализовал
экономическую свободу личности? Но ведь нельзя утверждать свободу на
насилии
и обмане. Обман разрушает саму возможность экономических свободных связей,
утверждает хаос и беспредел, а Л. пользовался обманом в полной мере.
Не уходит обвинение и от такого вопроса: "А не является ли обвинение Л.
результатом антидемократической практики 1984 года? Мы ведь много читали о
неправомерных приговорах той поры. Даже находим сейчас оправдательные
мотивы, например, для человека, который, формально нарушая право
собственности, использовал забытые государством ресурсы для пользы
общества.
Но ведь в данном случае было совсем иное. Мы видим самое обыкновенное
жульничество, наглое присвоение средств, предназначенных для обеспечения
народа продуктами. И потому здесь нельзя говорить не только об оправдании,
но даже о смягчении его наказания.
Вам предстоит решить для себя вопрос: заслуживает ли Л. снисхождения?
Обвинение не находит существенных смягчающих его вину обстоятельств. Ему
было всего 26 лет, а он уже дважды судим. Да, он имел двух
несовершеннолетних детей, но его материальное положение совсем не было
тяжелым и потому его преступление никак нельзя считать совершенным под
влиянием жестокой нужды. Ведь именно он оказался активным организатором
всего хищения. Конечно, система экономических отношений тех лет была
ужасной, но Л.-то как раз ей не противоречил, он в нее вписался и извлекал
из нее пользу для себя. В отличие от диссидентов, он принял правила этой
системы и на деле ее укреплял. Он человек глубоко испорченный, и я призываю
признать его виновным...
(Далее обвинитель ответил на вопросы присяжных, в частности сказал, что
преступление Л. было вскрыто, видимо, просто ревизией, что на
предварительном следствии Л. признавал свои преступления, что ни о каких
его
покровителях наверху следствие не знает...)
Речь защитника
Вначале он зачитал выдержки из письма Л., осужденного на 11 лет лишения
свободы.
В 1984 г. я был переведен с должности зав. складом по овощам на
заведование базой приема и отгрузки картофеля, потому что на протяжении
многих лет наша заготконтора несла большие убытки от этой базы. После
тщательного анализа работы базы в прошлые годы я пришел к выводу о
необходимости поменять принципы ее работы, чтобы добиться минимальных
потерь
картофеля на пути к потребителям. Начал я с того, что привез из Молдавии 4
новых погрузчика ТЗК-З0, что и позволило осуществить новую организацию. До
моего прихода картофель от колхозов-совхозов высыпался из машин в поднавес,
откуда вилами засыпался в ящики, а при подаче вагона картофель снова
ссыпался на конвейер. В результате таких перевалок он сильно портился,
нормы
убыли, предназначенной для покрытия этих потерь, явно не хватало, отсюда
прямые убытки заготконторы. Кроме того, потери заготконтора несла и от
широкого использования дорогого ручного труда и от сверхнормативного
простоя
вагонов, когда они находились под ручной погрузкой. Штрафные санкции
доходили до нескольких тысяч рублей.
Начал я с составления четкого графика поступления картофеля на базу, на
основании которого делались заявки на подачу вагонов. Теперь картофель из
автомашин грузился прямо в вагоны, минуя поднавес с его потерями. Грузчики
были избавлены от тяжелого труда, число их уменьшено, снижена вдвое
стоимость погрузки вагонов. Наконец, были почти исключены сверхнормативные
простои вагонов. И вот, если вначале мои новшества были встречены
скепсисом,
то когда они оправдались, и база вместо убытков получила 100 тыс. руб.
прибыли, то скепсис сменился нашим ликованием.
Однако радость была недолгой. Через несколько месяцев начались
различные проверки, уже в марте 1985 г. я был сначала судом оштрафован за
хищение, а потом и осужден на 11 лет лишения свободы якобы за
безосновательное списание естественной убыли за 1984 г. в количестве 84 т
картофеля. Но я такое обвинение не принимаю, считая, что был осужден на
деле
за предпринимательство.
Да, действительно, видя, что потери по базе минимальны, мною была
расписана часть картофеля, списанного за счет естественной убыли на
заготовителей картофеля от индивидуальных сдатчиков и получена сумма денег
за это из расчета 200 руб. за тонну картофеля. И я этого никогда не
отрицал,
но тут нет никакого хищения, потому что никому не причинен ущерб.
Полученные
за расписанный картофель деньги были потрачены на оплату обслуживания
оборудования и прочее. Ведь заготконтора не имела не только своей
мастерской
по ремонту техники, но самого простого станка. Потому все, начиная с
шестерен, валов, ремней, цепей, кончая более сложными агрегатами и
механизмами, приходилось доставать и выбивать на стороне...
Вот и все мое преступление... Обидно, что остался без вины виноватым,
т.к. в основу обвинения был положен картофель, списанный за счет
естественной убыли, а что своими действиями я не принес никому ущерба,
подтверждается документами ревизии КРУ облпотребсоюза.
Далее защитник сказал: Теперь вы знаете о точке зрения на дело самого
Л. Не отрицая фактической стороны обвинения, он отрицает квалификацию своих
действий как хищений... И действительно, о каком хищении можно вести речь,
если Л. принес собственнику - заготконторе вместо прежних убытков - 100
тыс.
руб. прибыли? О какой незаконности его действий можно вести речь, если
существует официально утвержденный норматив на естественную убыль, по
которому государство в плановом порядке реально уже отказалось от своих
прав
собственника на списанную часть продукции, согласившись с ее "убылью".
Процедура такого списывания не придумывалась Л., а была традиционной. Мало
того, если судить по итогам бухгалтерской экспертизы, Л. мог бы списать
даже
132 т картофеля, а списал только 67 т, т.е. вдвое меньше. Фактически Л.
обвиняют только в одном: избавив картофель на базе от порчи и убыли, он
передал государству не весь этот свой результат до копейки, а лишь часть,
потратив другую его часть на ремонт техники, иные организационные расходы.
И
нет никаких доказательств, что Л. что-то из этих денег взял себе в качестве
дополнительного дохода... Но даже если бы он и его подчиненные сделали и
это, я считаю, они имели бы на это полное моральное право в качестве
вознаграждения за высокоэффективную работу.
Л. обвиняют также в составлении фиктивных сдаточных квитанций. Сам он
называет эту процедуру "расписыванием картофеля по сдатчикам", не видя
ничего особенного в этой ситуации, когда любые инициативные действия
приходилось маскировать липовыми отчетностями... И кто же этого не делал?
Во
всяком случае, наши суды перестали считать преступлением оформление высоких
"шабашных" заработков фальсифицированными ведомостями на "мертвые души".
Сегодня стало понятно, что такие операции надо считать не "обманом и
нечестностью", а вынужденной маскировкой инициативных действий в преступно
тоталитарной экономической системе. Таков был способ выживания.
Нетрудно понять, что у энергичного молодого человека с организаторскими
талантами и предпринимательской жилкой не было иного выхода. Если бы он не
"расписал" часть убереженного от гниения картофеля, а полностью отдал бы
его
бюрократическому государству, то остался бы без наличных денег и просто не
смог бы приводить в действие погрузчики, организовывать дело по-новому. Во-
вторых, если бы он и сотворил такое самоотверженное чудо за счет личных
усилий и средств (такие случаи бескорыстия хоть редко, но случались), то на
последующие годы ему бы запланировали достигнутое снижение до нуля
естественной убыли картофеля. И тогда при любой неудаче или случайности он
был бы обречен на недостачу, невыполнение новых планов и неизбежное
наказание. Удержаться на своей работе он смог бы только в двух случаях:
или работая неэффективно и обрекая картофель на порчу,
или при эффективной работе, но с тайным присвоением образующейся
прибыли для пользы дела (или даже для себя). Реально только так, в защитной
тени и могло существовать частное предпринимательство в условиях тотальной
плановой системы. И именно вам сейчас надо решить: оправдать ли действия
реального предпринимателя в условиях 1984 г. или, напротив, оправдать его
удушение ради охраны функционирования системы социализма.
Защита не видит ни одного признака хищения в действиях Л., а ведь
отсутствие хотя бы одного из них влечет за собой оправдательный приговор. И
то, что сегодня наши надзорные суды, действующие юристы так упорно
настаивают на виновности Л. и его коллег есть свидетельство своекорыстной
порочности сформированного тоталитаризмом юридического мышления
репрессивных
органов системы, разбойно ограбившей всех людей. Когда наши люди начинают
проявлять свои таланты, устраивать жизнь более разумно, опираясь хотя бы на
те материальные ресурсы, от которых отказывается само государство, записав
их в естественную убыль или даже прямо выбросив, тоталитарные юристы
начинают кричать о нарушении "священных прав соцгосударства". Мы на такие
доводы отвечаем просто: "Соцгосударство - монополист, его нельзя считать
нормальным собственником, оно юридически недееспособно и просто
несостоятельно. Именно потому сегодня так остро встает вопрос о ликвидации
социалистической собственности, о ее приватизации.
И люди стихийно начинали эту приватизацию в доступных им формах, как
Л. - естественно и эффективно, а не так, как сегодня, в формах уродской
номенклатурной приватизации. Поэтому нарушение права собственности
соцгосударства (хотя в данном деле государство может вести речь лишь об
упущенной им выгоде) нельзя, на мой взгляд, приравнивать к нарушениям
частной собственности, а правильнее обращаться к критериям общечеловеческих
ценностей.
Обвинитель затронул эту тему, к сожалению, лишь с целью обвинения Л. во
что бы то ни стало. У него получилось, что именно ради утверждения в нашей
стране экономических свобод необходимо не только карать частного
предпринимателя застойного периода, но и не проявлять к нему даже
снисхождения. Поистине нет предела мощи и гибкости ума наших обвинителей,
которыми была всегда славна российская история. Во имя чего только не
призывали карать людей без снисхождения: Отечества, Царства Божия, Западной
Цивилизации, Светлого Будущего, теперь вот во имя Прав и Экономических
свобод!
Но я надеюсь на интуицию и вердикт присяжных заседателей.
(Отвечая на вопросы, защитник высказал свою версию причин возбуждения
уголовного дела против Л.: донос людей, которые еще до него частично
приватизировали часть картофеля, входившую в естественную убыль, и потеряли
ее после прихода Л., обратившего эту "прибыль от убыли" на реорганизацию
дела. Возможно, были недовольны и грузчики, частично потерявшие свою работу
и т.п.
Защитник в ответах отстаивал положительную оценку действий Л. как
предпринимателя-производственника, поскольку сбережение картофеля от
реорганизации его хранения равноценно его дополнительному производству).
Судья в напутственном слове дал две рекомендации:
-не впадать в выяснение обстоятельств возникновения дела, раз для этого
нет данных в его материалах,
-критично отнестись к утверждению защитника о ежегодном пересмотре норм
естественной убыли по результатам прошлого года, ибо эти нормативы носят
более общий и устойчивый характер.
Далее судья отметил, что обвинитель правильно сформулировал понятие
хищения и его признаки. Наиболее сложным в данном деле является вопрос о
нанесенном ущербе. Защитой высказывалось суждение: раз бухгалтерией не
зафиксирован ущерб, то нет и хищения, но дело обстоит гораздо сложнее.
Экономия естественной убыли происходит в результате хорошей работы, но
хорошая работа есть обязанность. Если, например, продавец хорошо работает и
у него образуется экономия, может ли он присвоить эту экономию без
разрешения собственника? Вам необходимо ответить на этот вопрос.
В прежнем российском законодательстве было запрещено сообщать при-
сяжным о возможных мерах наказания, чтобы не повлиять на характер вердикта
присяжных. Наказание назначается судьей. Но в случае признания Л. виновным,
вы вправе решать вопрос о необходимом снисхождении.
Суждения присяжных
Старшина предлагает забыть о вынесенном Л. официальным судом приговоре
и "судить вновь" об этом деле 1984 г., но исходя из понятий сегодняшнего
дня. Присяжные говорили так:
1. У меня двойственное отношение к Л. Нам стало известно, что ему были
нужны средства для эффективной организации дела, и потому я не берусь его
осуждать, не нахожу вины, которая в любом случае перекрыта его работой. Тем
более что он не присваивал себе. Это не хищение...
2. Да, незаконность действий Л. налицо, безвозмездность присвоения
тоже. Но вот корысти в его действиях я не вижу. По делу видно, что убыль
картофеля была ликвидирована и даже появилась прибыль. Объем поставленного
картофеля увеличился, и потому я не вижу вины Л.
3. Может, здесь и была корысть, но не в преступном смысле, а в законном
желании жить лучше. Я не могу, конечно, одобрить способы действий Л., но в
то время найти другой, законный способ разумной работы было нельзя.
Собственностью тогда владели только государство и кооперация. Сегодня
положение иное, устремления Л. считаются законными. Я бы только предложил
ему вернуть деньги, присвоенные столь непривычным способом. А вообще дело
лучше бы доследовать.
4. Он нарушил закон, об остальном нам не следует и рассуждать. С
позиций и нашего времени самое главное что он нарушил закон. Даже при
рыночной экономике нельзя ни из чего делать деньги. А тогда-то ведь
экономика была плановой. Мало что закон несовершенен, его надо выполнять.
Л.
виновен.
5. Нам тут рассказывали о трудовых подвигах Л.. Кажется, на первом
этапе он действительно что-то улучшил, но ведь для этого он использовал
"левые" деньги и даже совершал служебные подлоги. Как определил обвинитель,
высокое назначение суда присяжных не позволяет нам мириться с
безнравственностью и оправдывать все средства даже для достижения
положительных результатов. Виновен.
И вообще нельзя свой вердикт выносить на базе всяких философствований.
6. Думаю, что мы уходим от поставленной задачи. Мы же здесь не для
обсуждения мотивации или морального облика Л., а для вынесения решения. В
том, что он нарушал закон, сомнений нет. То, что тогда были нехорошие
времена, не освобождает его от ответственности... Имел ли он возможность
выбора? - У человека всегда есть право выбора. Л. мог уйти с работы. У меня
нет сомнений в его виновности.
7. Реального ущерба тут не было. Но присваивать экономию нельзя. И
корысть все же у Л. была. Потому считаю, что он виновен, но заслуживает
снисхождения.
8. Во мне самом происходит борьба двух вариантов ответа. И все же
думаю, в той ситуации он обогащал себя, обкрадывая других, нарушал
этические
нормы. Но есть много смягчающих обстоятельств. В итоге я предпочитаю
сказать: виновен.
9. Мне приходилось работать на уборке картофеля и думаю, что я понимаю
условия и чувства, которые владели этими людьми. Самому приходилось для
пользы дела идти не раз на всяческие нарушения. И кто их не делал из
работающих? Обвинять Л. у меня не поднимается рука. В душе сильнейшее
рассогласование: в чем он виновен или не виновен? С одной стороны, 15 тыс.
руб. хищений, а с другой - 100 тыс. руб. прибыли. Государство у нас всегда
регламентировало жизнь людей. По своему опыту знаю, государство получило
свою выгоду, поэтому считаю: не виновен.
10. Обстоятельств дела мы не знаем, толком нам ничего не объяснили,
поэтому дело следовало бы послать на доследование... но в конце концов
наказание должно преследовать именно причинение ущерба. Вспомним даже, что
потребитель получил больше картофеля, контора - прибыли, ущерба не было, а
польза есть. Л. и его заготовители получили премиальный фонд. Могли бы в
следующем году еще повысить свои результаты, т.к. были заинтересованы...
Исходя из собственного опыта считаю, что надо признать его не виновным.
Вопрос: А хлопковое дело? Тогда и Рашидова надо оправдать...
Ответ: Рашидова и так оправдали, а вот такие, как Л., сидят. Потому мы
и не переходим в экономике от регламентации к рынку...
11. Не думаю, что Л. был бессребреником, положившим все силы на
улучшение хозяйства, да еще и тратившим деньги на общественные нужды. Да,
ущерба он вроде не принес, но раз не закупал дополнительный картофель на
выданные ему деньги, разве это не ущерб? Вынося свой вердикт, нам нужно
помнить, как он может повлиять на ситуацию в стране. Как бы не причинить ей
вред. Мы обязаны помнить, что ни в коем случае нельзя допускать нечестности
в сфере предпринимательства. Таких, как Тарасов... Если человек хитрит,
изворачивается, берет больше положенного процента, то мне такой не нужен.
Может, Л. и был бы сегодня хорошим, но если человек был нечистоплотен, то
все, я считаю: виновен!
12 (старшина): Я делал предварительные подсчеты. Если при голосовании
все подтвердят высказанные ими мнения, то баланс будет следующим: 5
оправдают, 6 обвинят. Но поскольку сам я обвинить Л. не могу, то мое мнение
оказывается решающим: 6 против 6 в пользу подсудимого.
Однако пока есть возможность изменить это решение, повлияв друг на
друга. И это будет правильно, для того мы и собрались, чтобы думать вместе.
Вспомним, сколь часто и какие мы делаем нарушения. Я, например, по
совести должен сказать, что, шабашничая, тоже шел на подложные документы,
значит, виновен по законам государства. Но на деле виновно государство и
потому не могу сказать о Л.:"Виновен".
По законам, которые были у государства, все человеческое было
беззаконным.
Стало меньше гнили - а почему тут нет безвозмездности?
Взял то, что никому не наносило ущерб, - а почему тут корысть?
Кому же не понравилось то, что делал Л.? Ведь выход картошки с базы не
уменьшился, а увеличился... А не понравилось это тем, кто до Л. работал на
базе и с кем он, видимо, не поделился. Я не раз сталкивался с вопросом,
кому, сколько надо дать, так что представляю ошибку Л. Но считать ее виной?
Нет. Дело тут не в законах даже, а больше в нас самих, пропитанных
ненавистью и недоверием.
Хочу обратить также ваше внимание на разные уровни выступлений
обвинителя и защитника. Обвинитель говорит энергично, аргументировано,
убедительно. Речь защитника слабая, тягучая, явно непрофессиональная.
Потому
нам следует компенсировать эту слабость защитника вниманием к его
аргументам. Потребитель больше картофеля не получил бы. Как истратил Л.
заработанные им деньги -вопрос второй. Если бы он сегодня делал такие
операции, скрываясь от руководства фирмы, его просто выгнали бы с работы, и
он организовал бы собственное дело. А тогда у таких людей не было выбора.
Люди либо рисковали и садились, либо ничего не делали и пили... Конечно, я
считаю его невиновным и хочу переубедить тех, кто высказывается за
осуждение... Законно - не законно... Но ведь самые большие жертвы - это
люди, которые шли на риск ради дела, а их наказали... И пока не осудят
создателей таких "законов", у нас не будет ничего хорошего...
(Однако призыв старшины к продолжению дискуссии не был поддержан).
Вердикт: Не виновен - 6 голосами против 6.
ИСП-1 (12.04.1996 г.)
Как уже пояснялось, у нас нет расшифрованной записи заседания присяжных
в процессе 2.04.1996 г., поэтому в его стенограмме зафиксированы только
речи
судьи, сторон и таблица ответов присяжных. Впоследствии дело С. в форме
видеозаписи ставилось еще перед двумя составами присяжных, что позволило
получить записи суждений 24 присяжных из общего их числа 35.
Судья: заместитель министра юстиции РФ, к.ю.н. Сидоренко Е.Н.
Обвинитель: к.ю.н. Кореневский Ю.В.
Общественный "обвинитель" (гражданский истец): Сокирко В.В.
Защитник: к.ю.н. Похмелкин А.В.
Общественный защитник: Владышевский А.Ф.
Присяжные: 11 жителей г. Москвы
Речь обвинителя
Фабула дела следующая: работая директором психоневрологического
интерната, С. осенью 1993 г. приобрел вагон (60 т) сахара, заплатив за него
по безналичному расчету 35,4 млн. руб., из денег, выделенных интернату
бюджетом. Сахар разгрузили сотрудники интерната и поместили в подвальное
помещение. Но оприходовано в интернате было только 5 т, а остальной сахар
был реализован через буфет по цене выше первоначальной. Из полученных
средств 32 млн. руб. С. зачислил на счет интерната, а полученную прибыль 5
млн. руб. присвоил. С. объяснял, что вся прибыль была израсходована им на
нужды интерната, но на следствии эти заявления подтверждения не нашли и
были
отвергнуты. Впрочем, фактов ущерба от деятельности С. следствие также не
установило. С. обвинен в хищении чужого имущества путем присвоения.
Конечно, коммерческая деятельность - не дело интерната, у него иные
задачи. Но в сложных сегодняшних условиях хозяйственникам приходится
проявлять изобретательность, чтобы обеспечить нормальную деятельность
учреждения. И если бы прибыль, полученная в результате операции с сахаром,
пошла бы на пользу интернату, на удовлетворение нужд больных и персонала,
наверное, претензий к директору С. не возникло бы.
Но мы видим, что прибыль не попала в интернат, а осталась у
подсудимого. И это было бы правомерно, если бы прибыль была получена за
счет
деятельности С. как частного предпринимателя, а не за счет интерната. Как
же
было на деле?
Деньги за сахар платил интернат, о чем свидетельствуют документы,
главбух, не отрицает и сам подсудимый. Т.о. основой сделки послужил
капитал,
принадлежащий интернату, деньги, выделенные ему из госбюджета. Без этих
денег С. такую сделку совершить бы не смог.
Разгрузка вагона, перевозка сахара, складирование, продажа в буфете
производилась силами интерната, его транспортом, работниками и частично
больными, о чем показывают свидетели.
Деньги за сахар поступали в кассу интерната, а 5 млн. руб. прибыли
переданы С. Все его объяснения, что он тратил их на нужды интерната,
опровергнуты.
Таким образом, вся операция по закупке и продаже сахара была выполнена
на деньги интерната и его силами, поэтому и прибыль должна принадлежать
интернату, как его доход. Но, пользуясь своим служебным положением, С.
присвоил чужие 5 млн. руб., т.е. их похитил. В этом я его обвиняю.
Речь общественного "обвинителя" (гражданского истца)
Присвоение прибыли от прокрутки бюджетных денег именно сегодня является
одним из самых опасных в общественном смысле преступлений. Из-за этого
бедствуют все бюджетники. И если следствию не удалось выявить прямой ущерб
от таких действий, наверняка есть ущерб косвенный: там зарплату выплатили
попозже, тут детей покормили пожиже, а в результате крупные средства уходят
в чей-то карман "налево". Любое нецелевое использование государственных
средств на деле есть их разворовывание.
Как только С. скрыл эту прибыль от государственного учета, он ее украл.
И даже если какую-то часть этих средств он действительно потратил на
интернат, он это сделал из уже укрытых от учета и, значит, украденных
денег.
Как нельзя оправдаться вору, если часть добычи он пожертвует в церковь, так
нет оправдания С., даже если он что-то делал для интерната. Но на деле
такого и не было.
Речь защитника
С. обвиняется в совершении хищения чужого имущества, т.е. преступления,
которое по закону определяется как противоправное безвозмездное изъятие
чужого имущества с корыстной целью, причинившее вред его собственнику или
владельцу. Проще говоря, в результате хищения собственник становится беднее
на ту сумму, которая у него была изъята. По мнению обвинения С. совершил
хищение 5 млн. руб. прибыли от продажи сахара.
Здесь надо поставить вопрос: интернат стал беднее на эту сумму? Я не
случайно интересовался у представителя обвинения, изменилась ли балансовая
стоимость имущества интерната до того, как С. совершил свою коммерческую
сделку и после ее совершения. На этот вопрос был дан отрицательный ответ.
Гражданское законодательство различает два вида имущественного вреда:
прямой вред, когда потерпевший лишается того имущества, которое у него
есть,
и так называемая упущенная выгода, т.е. не полученный потерпевшим доход.
Обязательным признаком хищения является наличие прямого ущерба, т.е.
уменьшение имевшегося у потерпевшего имущества. Когда же речь идет об
упущенной выгоде, то вести речь о хищении нельзя, ибо невозможно похищать
то, чего пока еще нет.
Правомерно поставить вопрос: ну хорошо, не было прямого ущерба, но
ущерб в иной форме был? Может быть, С. виновен в каком-либо ином
преступлении? Давайте остановимся на этом моменте.
Упущенная выгода - это или неполученный, или недополученный человеком
или организацией доход от коммерческой или иной гражданской деятельности. И
вот тут возникает вопрос: разве интернат рассчитывал получить прибыль?
Планировал этот доход? Естественно, нет. Поскольку интернат не занимается
коммерческой деятельностью, он существует целиком и полностью на бюджетные
средства. Проведенная коммерческая операция и полученная в результате
прибыль целиком является следствием частной инициативы С. Ему еще можно
было
бы предъявить какие-либо претензии, если организация коммерческой
деятельности входит в его обязанности. Ему могли бы сказать: "Это ведь твой
долг: приносить интернату прибыль. Ты же этого не делаешь или делаешь, а
прибыль присваиваешь". Но без такого условия логика обвинения выглядит
достаточно причудливо: ты не обязан приносить интернату прибыль, мог бы
этого не делать, даже лучше, если бы этого ты не делал. Но если ты прибыль
принес, но не интернату, то неси уголовную ответственность, да еще за ее
хищение.
Любое преступление оставляет после себя негативный след в окружении.
Очень часто этот след бывает тяжкий. Где такой след от действий С.? В чем
он
выражен? Интернат не стал беднее ни на копейку. Досужие же рассуждения
гражданского истца (общественного обвинителя) о том, что кто-то где-то там
пострадал, никакими данными не подтверждены и остаются лишь досужими
размышлениями. Собственно, изменилось только одно: сам С. стал на 5 млн.
руб. богаче. И вот в этом-то оказывается и все дело.
Наше государство никогда не могло смириться с существованием человека,
который мог получать жизненные средства не из его рук. Привязать человека к
государственной кормушке, к окошечку кассы по выдаче зарплаты, лишить его
возможности обеспечивать себя и свою семью за счет частной инициативы и
собственной предприимчивости - всегда было основной задачей нашего
государства. К сожалению, рецидивы этой политики сохраняются до сих пор. К
еще большему сожалению, эта политика отражает до сих пор взгляды немалой
части нашего общества, для которой любой, получивший значительный доход,
уже
поэтому является жуликом безотносительно к тому, каким способом был получен
этот доход.
Конечно же, я сознаю некоторую уязвимость своей позиции, потому что не
могу не признать, что способ, которым воспользовался С. для пополнения
своего достатка, далеко не благовиден. Действительно, если ты такой
предприимчивый и деловой, то организуй предприятие и действуй. Но ты
используешь свое кресло, свое положение, используешь площади интерната,
наконец, бюджетные средства, которые должны идти только на содержание
больных людей. Я не могу этого отрицать. Более того, я вынужден признать,
что эти действия, т.н. "прокрутки" бюджетных средств являются
противоправными. Действующее гражданское законодательство запрещает
использовать чужое имущество без согласия собственника для извлечения
прибыли. Но я хочу обратить ваше внимание, что этот запрет содержится в
гражданском законодательстве, и ответственность должна за это наступать по
нормам гражданского закона, а не уголовного.
Давайте сведем случай С. к обычной житейской ситуации. Вот мой знакомый
уезжает в командировку на 2 месяца и оставляет мне на хранение 2 млн. руб.
Я
должен эти деньги сберечь и вернуть. Я же иду в какую-нибудь "МММ", покупаю
акции, через два месяца продаю. 2 млн. руб. по возвращении знакомого
передаю
ему, а прибыль оставляю себе. Как видите, ситуации аналогичные. Там и там
используются чужие деньги для получения прибыли. С точки зрения
гражданского
закона человек, который оставил мне деньги, имеет право обратиться в суд и
через суд взыскать с меня