ему не приходило в голову и подумать, а главное - приближает к 'новому сознанию', проблески которого, как зарницы, постепенно начинают вспыхивать среди размышлений ученика, освещая на мгновение бесконечно далЃкие горизонты.
Следующая, четвЃртая ступень - созерцание. Человека учат, задав себе тот или иной вопрос, углубляться в него, не думая; или даже совсем не задавать никакого вопроса, а углубляться в какую-нибудь идею, в образ, в картину природы, в явление, в звук, в число.
Человек, научившийся созерцать, обнаруживает высшие стороны своего ума, открывает себя влияниям, идущим из высших сфер мировой жизни, как бы беседует с глубочайшими тайнами вселенной.
Вместе с тем, предметом сосредоточения, размышления и созерцания раджа-йога ставит 'я' человека. Научив человека сберегать свои умственные силы и напрвлять их по желанию, раджа-йога требует от него, чтобы он направил их на познание самого себя, на познание своего истинного 'я'.
Изменение самосознания и 'самоощущения' человека - вот главная цель раджа-йога. Она стремится к тому, чтобы человек реально ощутил и осознал в себе возвышенное и глубинное, через которые он соприкасается с вечностью и бесконечностью, т.е. чтобы человек почувствовал себя не смертной, временной и крохотной пылинкой в бесконечной вселенной, а бессмертной, вечной и бесконечной величиной, равной всей вселенной, каплей в океане духа, - но такой каплей, которая вмещает в себя целый океан. Расширение 'я' по методам раджа-йоги - это и есть сближение самосознания человека с самосознанием мира, переведение фокуса самосознания с маленькой отдельной единицы на бесконечность. Раджа-йога расширяет человеческое 'я', перестраивает его взгляд на самого себя и его самоощущение.
В результате человек достигает состояния небывалой свободы и силы. Он не только в совершенстве владеет собой, но и может владеть другими. Он может читать мысли других людей, как вблизи, так и на расстоянии, внушать им свои собственные мысли и желания и подчинять их себе. Он способен достичь ясновидения, читать прошлое и будущее.
ВсЃ это наверняка покажется европейскому читателю фантастическим и невозможным; но многое 'чудесное' на деле вовсе не так невозможно, как оно представляется на первый взгляд. В методах раджа-йоги всЃ основано на понимании непостижимых для нас законов, на строго последовательном и постепенном характере работы над собой.
Важное место в практике раджа-йоги занимает идея 'отделения себя', или 'непрвязанности'. За ней следует идея отсутствия в человеке постоянного ядра и единства; далее - идея несуществования отдельности человека, отсутствия какой бы то ни было разницы между человеком, человечеством и природой.
Изучение раджа-йоги невозможно без постоянного и непосредственного руководства учителя. До того, как ученик начинает изучать себя, учитель сам изучает его и определяет путь, которым ученик должен следовать, т.е. намечает порядок последовательных упражнений, которые необходимо выполнять ученику, - потому что упражнения для разных людей не могут быть одними и теми же.
Цель раджа-йоги - приблизить человека к высшему сознанию, доказать ему возможность нового состояния сознания, подобного пробуждению после сна. Пока человек не знает вкуса и ощущения этого пробуждения, пока его ум всЃ ещЃ погружен в сон, раджа=йога стремится сделать понятной для него саму идею пробуждения, повествуя о людях, достигших пробуждения, обучая человека постигать плоды их мысли и деятельности, которые совершенно не похожи на результат деятельности обычных людей.

Карма-йога

Карма-йога учит правильному образу жизни. Карма-йога - это йога деятельности.
Карма-йога учит правильному отношению к людям и правильному действию во всех жизненных обстоятельствах. Карма-йога учит, как стать йогином в жизни, не удаляясь в пустыню и не вступая в школу йогинов. Карма-йога - необходимое дополнение ко всем другим йогам; с помощью карма-йоги человек всегда помнит о своей цели и никогда не теряет еЃ из виду. Без карма-йоги все другие йоги или становятся бесплодными, или вырождаются в свою противоположность. Раджа-йога и хатха-йога вырождаются в стремление к внешним чудесам, к таинственному и страшному, т.е. в псевдо-оккультизм. Бхакти-йога вырождается в псевдомистику, в суеверия, в личное обожание или стремление к личному спасению. Джняна-йога вырождается в схоластику или, в лучшем случае, в метафизику.
Карма-йога всегда связана со стремлением к внутреннему развитию, внутреннему улучшению. Она помогает человеку не погружаться во внутренний сон среди запутанных влияний внешней жизни, в особенности же противостоять гипнотизирующему влиянию деятельности. Она заставляет человека помнить, что всЃ внешнее не имеет значения, что необходимо действовать, не заботясь о результатах своих действий. Без карма-йоги человека поглощают ближайшие видимые цели жизни, и он забывает о своей главной цели.
Карма-йога учит человека изменять свою судьбу, направлять еЃ по своему желанию. Согласно основной идее карма-йоги это достигается изменением внутреннего отношения к вещам и собственным действиям.
Одно и то же действие можно выполнить по-разному, одно и то же событие можно пережить совершенно по-иному. Если человек изменит своЃ отношение к тому, что с ним случается, то с течением времени это неизбежно изменит характер событий, которые он встречает на своЃм пути.
Карма-йога учит человека понимать, что, когда ему кажется, будто действует он сам, на самом деле действует не он, а лишь проходящая через него сила. Карма-йога утверждает, что человек - совсем не то, что он о себе думает; она учит человека понимать, что лишь в крайне редких случаях он действует самостоятельно и независимо, а в большинстве случаев - как часть того или иного большого целого. Это 'оккультная' сторона карма-йоги, учение о силах и законах, управляющих человеком.
Человек, понимающий идеи карма-йоги, постоянно чувствует, что он - всего лишь крошечный винтик или колЃсико в огромной машине, что успех или неуспех того, что, по его мнению, он делает, очень мало зависит от его собственных действий.
Действуя и чувствуя таким образом, человек никогда и ни в чЃм не встретится с неудачей, ибо величайшая его неудача, величайший неуспех могут впоследствии привести к успеху во внутренней работе, в его борьбе с самим собой, если только он найдЃт правильный подход к своей неудаче.
Жизнь, управляемая принципами карма-йоги, значительно отличается от обыденной жизни. В обыденной жизни главная цель человека заключается в том, чтобы, по возможности, избежать всех неприятностей, трудностей и неудач.
В жизни, управляемой принципами карма-йоги, человек не старается избегать неприятностей и неудобств. Напротив, он приветствует их, ибо они предоставляют ему возможность их преодолеть. С точки зрения карма-йоги, если жизнь не предлагает затруднений, надо создать их искусственно. Поэтому трудности, с которыми ученик встречается в жизни, рассматриваются не как нечто неприятное, чего следует избегать, но как очень полезные условия для целей внутренней работы и внутреннего развития.
Когда человек понимает и постоянно чувствует это, сама жизнь становится его учителем.
Главный принцип карма-йоги - непривязанность. Человек, следующий методам карма-йоги, должен всегда и во всЃм проявлять непривязанность, непривязанность к плохому и хорошему, к удовольствию и страданию. Непривязанность не означает безразличия. Это особого рода отделение человека от того, что происходит, или от того, что он делает. Это не холодность, не желание отгородиться от жизни, а признание и постоянное осознание того факта, что всЃ совершается в соответствии с определЃнными законами, что всЃ в мире имеет свою судьбу.
С обычной точки зрения следование принципам карма-йоги представляется фатализмом. Но это не фатализм в смысле принятия точного и неизменного предопределения всего происходящего без возможности каких-либо изменений. Напротив, карма-йога учит тому, как изменить карму, как повлиять на неЃ. Но с точки зрения карма-йоги такое влияние представляет собой исключительно внутренний процесс. Карма-йога учит, что человек может изменить события и людей вокруг себя, изменяя своЃ отношение к ним.
Эта идея совершенно ясна. Каждый человек с самого своего рождения окружЃн определЃнной кармой, определЃнными людьми и определЃнными событиями. И в соответствии со своими вкусами, привычками, своей природой и воспитанием он устанавливает к вещам, людям и событиям определЃнные отношения. Пока эти отношения остаются неизменными, люди, вещи и события также не меняются, т.е. остаются соответствующими его карме. Если же он не удовлетворен своей кармой, если желает чего-то нового и неизведанного, он должен изменить своЃ отношение к тому, что у него есть, и тогда придут новые события.
Карма-йога - это единственно возможный путь для тех людей, которые привязаны к жизни, которые не в состоянии освободиться от еЃ внешних форм, для людей, которые в силу своего рождения или собственных способностей поставлены во главе человеческих сообществ и групп, для людей, которые связаны с прогрессом жизни всего человечества, для исторических персонажей, для тех, чья личная жизнь оказывается выражением жизни целой эпохи или целой нации. Эти люди не могут измениться видимым образом; они могут перемениться лишь внутренне, оставаясь внешне такими же, как и раньше, говоря то же самое, делая то же самое, - но без привязанности, как актЃры на сцене. Сделавшись такими актЃрами по отношению к собственной жизни, они стали йогинами среди самой разнообразной и напряжЃнной деятельности. В их душе пребывает мир, какие бы трудности их не встречали. Мысль их не знает препятствий, независимо от того, что еЃ окружает.
Карма-йога даЃт свободу узнику в тюрьме и царю на троне, если только они почувствовали, что являются актЃрами, играющими свою роль.

Бхакти-йога

Бхакти-йога - это йога религиозного пути. Бхакти-йога учит, как верить, как молиться, как добиться спасения. Бхакти-йогу можно применить к любой религии, так как для неЃ не существует различий между религиями, есть только идея религиозного пути.
Йогин Рамакришна, живший в Дакшинешварском монастыре близ Калькутты в 80-х годах прошлого столетия и ставший известным благодаря рудам своих учеников (Вивекананды, Абедананды и других), был бхакти-йогином. Он признавал равными все религии со всеми их догматами, и сам принадлежал ко всем религиям одновременно, принимая их таинства и ритуалы. Двенадцать лет своей жизни от потратил на то, чтобы снова и снова проходить путь подвижничества по правилам каждой из великих религий. И всегда он приходил к одному и тому же - к состоянию самадхи, экстаза, составляющему, как он убедился, сущность всех религий. Поэтому Рамакришна говорил своим ученикам, что личным опытом пришЃл к заключению о единстве всех великих религий, к убеждению, что все они ведут к Богу, т.е. к Высшему Постижению.
Приближая человека к самадхи, бхакти-йога, если еЃ практиковать в отрыве от других йог, совершенно уносит его от земли. Он приобретает огромные силы, но одновременно с этим теряет способность пользоваться ими (и даже своими прежними силами) для земных целей.
Рамакришна говорил своим ученикам, что после того, как он несколько раз побывал в состоянии самадхи, он понял, что больше не в состоянии заботиться о себе. Первое время это его пугало, пока он не убедился, что кто-то заботится о нЃм.
В книге 'Провозвестие Рамакришны' приводится замечательный разговор Рамакришны, больного и уже близкого к смерти, с ученым пандитом, пришедшим его навестить.
'Однажды пандит Сашадхар пришЃл засвидетельствовать своЃ почтение Бхагавану Рамакришне. Увидев его больным, пандит спросил:
- Бхагаван, почему вы не вылечите себя, сосредоточив ум на больной части тела?
Бхагаван ответил:
- Как могу я сосредоточить на этой клетке из кожи и костей мой ум, который я отдал Богу?
Сашадхар сказал:
- Почему же тогда вы не помолитесь Божественной Матери, чтобы она исцелила вашу болезнь?
Бхагаван ответил:
- Когда я думаю о Матери, моЃ физическое тело исчезает, и я оказываюсь вне него. Поэтому мне невозможно молиться о чЃм-то, относящемся к этому телу.'
Итак, всЃ, чего человек достигает на пути бхакти-йоги, не имеет никакой ценности с земной точки зрения и не может быть использовано для достижения земных благ.
Невозможность путЃм аргументации доказать другому существование того, что сам он не переживает эмоционально, заставляла того же Рамакришну учить, что бхакти-йога - наилучший из всех путей йоги, так как он не требует доказательств. Бхакти-йога обращается непосредственно к чувству, сближая тех людей, которые не одинаково мыслят, а одинаково чувствуют.
Рамакришна считал бхакти-йогу самым простым и лЃгким путЃм также потому, что этот путь требует разрушения привязанности ко всему земному, самоотречения, отказа от своей воли и безусловного предания себя Богу.
Но так как для многих именно это и является самым трудным, уже одно это обстоятельство показывает, что бхакти-йога - путь для людей определЃнного типа, определЃнного душевного склада, что бхакти-йогу нельзя считать путЃм, который доступен всем.
Бхакти-йога имеет много общего с раджа-йогой. Подобно раджа-йоге, бхакти-йога включает в себя методы сосредоточения, медитации и созерцания, но предметом сосредоточения, медитации и созерцания является не 'я', а Бог, т.е. Всеобщее, в котором совершенно исчезает крохотная искорка человеческого сознания.
Практическое значение бхакти-йоги состоит в воспитании эмоций. Бхакти-йога есть метод 'дрессировки', 'приручения' эмоций для тех, кто обладает особенно сильными эмоциями, но чьи религиозные эмоции, которые должны бы подчинить себе все прочие чувства, разбросаны, не сосредоточены, сразу же уносят человека далеко и вызывают сильные реакции. Вместе с тем, это метод развития религиозных эмоций у тех, в ком они слабы. Бхакти-йога, в некотором смысле, есть дополнение к любой религии или введение в религию для человека нерелигиозного типа.
Идеи бхакти-йоги ближе и понятнее Западу, нежели идеи всех других йог из-за того, что в западной литературе имеются труды по 'религиозной практике', родственные по своему духу и смыслу бхакти-йоге, хотя и качественно отличные от неЃ.
Труды подобного рода, появлявшиеся в протестантских странах, например, труды немецких мистиков XVI, XVII и XVIII веков, нередко представляют интерес; Однако протестантизм слишком решительно отсЃк себя от всех традиций, и авторам указанных трудов пришлось явно или скрыто искать поддержки своим методам в 'оккультизме' и 'теософии' того или иного типа.
В католицизме всЃ, что имело хоть какую-то жизнь, было убито во времена инквизиции; католические труды по религиозной практике, такие как широко известная книга св. Игнатия Лойолы, суть не что иное, как руководства для создания галлюцинаций определЃнного и стереотипного характера - Иисуса на кресте, Девы Марии с Младенцем, святых, мучеников, 'ада', 'рая' и т.п. Иными словами, они учат переносить сновидения в бодрственное состояние, превращать которые в образы - вполне возможный процесс, называемый в псевдо-оккультизме 'ясновидением'. Такие же методы создания псевдо-ясновидения существуют в современном оккультизме и играют в нЃм довольно важную роль.
Любопытная пародия на эти методы есть в книге Элифаса Леви 'Догмы и ритуал высшей магии', где автор описывает вызывание дьявола. К несчастью, лишь немногие читатели Элифаса Леви понимают, что имеют дело с пародией.
Псевдо-ясновидение, 'сны в бодрственном состоянии', желаемые и ожидаемые галлюцинации называются в православной мистической литературе 'прелестью' *.
Для православной мистики весьма характерно, что она предупреждает людей и предостерегает как раз от того, что католицизм и псевдо-оккультизм предлагают и советуют.
Самые интересные труды по религиозной практике можно найти в литературе православной церкви. Во-первых, существует шеститомное собрание произведений под заглавием 'Добротолюбие'. Большая часть этих сочинений переведена с греческого языка; они содержат описания мистических переживаний, уставы и правила монастырской жизни, правила для молитвы и созерцания, описания особых методов, очень близких к методам хатха-йоги (принятых и в бхакти-йоге): дыхание, различные позы и т.п.
Кроме 'Добротолюбия' следует отметить небольшую книжку середины XIX столетия; перед войной она продавалась в России в третьем издании 1884 года. Книга называется 'Откровенные рассказы странника духовному своему отцу'. Написана она неизвестным автором и представляет собой как бы введение в 'Добротолюбие' и одновременно является вполне самостоятельным трактатом о религиозной практике, очень близкой к бхакти-йоге. Знакомство с этой небольшой книжкой даЃт точное представление о характере и духе бхакти-йоги.
'Рассказы странника' - вещь исключительно интересная даже с точки зрения чисто литературных достоинств. Это одна из малоизвестных жемчужин русской литературы. Как сам странник, так и встречающиеся ему люди - всЃ это живые русские типы; многие из них дожили до нашего времени, и мы, живущие ныне, видели и встречали их.
Трудно сказать, действительно ли существовал этот странник, подлинные ли его слова записаны архимандритом Паисием, автором предисловия к книге, или повествование принадлежит перу самого Паисия или какого-то другого образованного монаха. Многое в книге заставляет подозревать перо и мысль не просто образованного, но и высокообразованного человека с большим талантом. С другой же стороны, те, кто знает, с какой необыкновенной художественностью могут некоторые русские люди, подобные 'страннику', рассказывать истории о себе и обо всЃм ином, не сочтут невозможным реальное существование странника, рассказывающего о себе.
'Рассказы странника' содержат схематическое объяснение принципов особого упражнения бхакти-йоги, которое называется непрерывной или 'умной молитвой', а также описание результатов, к которым приводит эта молитва.
'Странник' повторял свою молитву: 'Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!' сначала три тысячи раз подряд в течение дня, затем шесть тысяч раз, потом двенадцать тысяч и наконец стал повторять еЃ без счЃта. Когда молитва стала для него вполне автоматической, повторяясь непроизвольно, без каких бы то ни было усилий, он начал 'переносить еЃ в сердце', т.е. делать еЃ эмоциональной, соединять с ней определЃнное чувство. Спустя некоторое время молитва начала вызывать это чувство и усиливать его, обогащая его в то же время до чрезвычайной степени остроты и напряжЃнности.
'Рассказы странника' не могут служить руководством для практического изучения 'умной молитвы', потому что описание метода содержит некоторые неточности, возможно, допущенные намеренно, а именно: лЃгкость и быстрота изучения странником умной молитвы кажутся чрезмерными. Тем не менее, книга даЃт очень ясную картину принципов работы над собой по методам бхакти-йоги; во многих отношениях эта книжка является уникальным произведением.
Методы 'Добротолюбия' не исчезли из реальной жизни, как это показывает очень интересное, хотя, к сожалению, чересчур краткое описание горы Афон, сделанное Б. Зайцевым и опубликованное по-русски в Париже в 1928 г. Б. Зайцев пишет о повседневной жизни и религиозной практике русского православного Пантелеимоновского монастыря на горе Афон. Из его описаний можно понять, что 'умная молитва' ('келейное послушание') играет в монастырской жизни очень важную роль.
'Основанием этой жизни является отсечение личной воли и абсолютное подчинение авторитету иерархии. Ни один монах не может выйти за ворота монастыря, не получив на то 'благословения' (т.е. разрешения) настоятеля. Настоятель накладывает на каждого монаха 'послушание', т.е. особую работу, которую тот должен выполнять. Таким образом, есть монахи, которые ловят рыбу, рубят дрова, работают в огороде, в поле, в винограднике, пилят дрова или выполняют более интеллектуальную работу, как библиотекари, 'грамматики', иконописцы, фотографы и т.д. В настоящее время в монастыре Св. Пантелеимона находится около пятисот братьев.
Распорядок дня в монастыре установлен раз и навсегда, и всЃ в нЃм движется, повинуясь только стрелкам часов. Но, поскольку на Афоне всЃ необычно, время также обладает удивительными свойствами. До самого дня моего отъезда я никак не мог к нему привыкнуть. Это какой-то древний Восток. С заходом солнца стрелка башенных часов переставляется на полночь. Вся система отсчЃта времени изменяется в соответствии со временем года, и человеку приходится меняться вместе со временем года, приспосабливаясь к моменту захода солнца. В мае разница между временем Афона и европейским временем составляет около пяти часов.
Таким образом, во время моего пребывания в монастыре св. Пантелеимона заутреня начиналась в шесть часов утра, т.е. в час ночи по нашему времени. Она продолжалась до четырЃх или до половины пятого (здесь и дальше я привожу европейское время). Сейчас же после заутрени следует литургия, которая длится до шести часов утра, так что почти всЃ ночное время проводится в церковной службе. Это характерная черта Афона. Затем каждый отдыхает до семи часов. С семи до девяти наступает время 'послушания', т.е. ежедневной работы, которую настоятель даЃт каждому монаху. 'Послушание' обязательно почти для всех. Даже самые старые монахи выходят на работу, если их здоровье находится в сравнительно хорошем состоянии. Они идут в лес, на огороды, на виноградники, нагружают волов лесом, а ослов - сеном и дровами. Завтрак бывает в девять часов, затем опять следует 'послушание' до часу дня. В час монахи пьют чай, а затем отдыхают до трЃх часов; после этого до шести опять 'послушание'. С половины шестого до половины седьмого в церквях служат вечерню. Эту дневную службу посещают лишь очень немногие монахи, так как большинство из них занято работой. В шесть часов вечера - обед, если это не постный день; в постные же дни - по понедельникам, средам и пятницам - вместо обеда монахи получают только хлеб и чай. Затем после обеда колокола звонят ко второй вечерне, которая продолжается от семи до восьми часов. После этого - 'келейное послушание', т.е. молитва с поклонами в келье. После короткой молитвы (такой, как Иисусова молитва, 'Богородица', молитва об усопших, о живущих и т.п.) монах передвигает одну бусину на чЃтких и отвешивает поясной поклон. После одиннадцатой бусины, большей по размерам, совершается коленопреклонение. Таким образом, 'рясофор' (низшая монашеская степень) делает в день шестьсот поясных поклонов, а инок - около тысячи, тогда как схимник - до полутора тысяч, не считая соответствующего числа коленопреклонений. У рясофора всЃ это занимает около полутора часов, у монаха более высокого ранга от трЃх до трЃх с половиной часов. Соответственно, рясофор освобождается к десяти часам, другие - к одиннадцати. До часа, когда начинается заутреня, монахи спят (два или три часа). Иногда к этому промежутку времени для сна добавляют час утром и час днЃм. Но так как у каждого монаха есть свои собственные мелкие дела, которые тоже требуют времени, можно предположить, что монахи спят не более четырЃх часов в сутки или даже менее того.
Для нас, мирян, видящих эту жизнь, сущность которой состоит в том, что монахи молятся всю ночь, работают весь день, очень мало спят и очень скудно питаются, кажется загадкой, как они могут еЃ выдерживать. Однако они живут и доживают до глубокой старости (и сейчас большинство из них - старики). Кроме того, самый обычный тип монаха с Афона - это тип здорового, спокойного и уравновешенного человека.'
Монашеская жизнь какой бы суровой и трудной она ни была, конечно, не представляет собой бхакти-йогу. Бхакти-йога может быть применена к любой религии, разумеется, истинной, а не придуманной; это означает, что бхакти-йога включает в себя все религии и не признаЃт между ними никаких различий. Сверх того, бхакти-йога не требует, подобно всем другим йогам, полного отказа от мирской жизни, а лишь временного ухода из неЃ для достижения определЃнной цели. Когда же эта цель достигнута, йога становится ненужной. Йога также требует больше инициативы и понимания, являясь активным путЃм, тогда как монашеская жизнь относится к более пассивному пути.
Тем не менее, изучение монашеской жизни и монашеского аскетизма представляет большой интерес с точки зрения, психологии (ибо здесь можно видеть практическое приложение идей йоги, хотя, возможно, в другом обрамлении).
Идеи бхакти-йоги занимают очень важное место в мусульманских монастырях суфиев и дервишей, а также в буддийских монастырях, в особенности на Цейлоне, где буддизм сохранился в чистейшей форме.
Упоминавшийся мною Рамакришна был одновременно йогином и монахом, но более монахом, нежели йогином. Его последователи, насколько можно судить по имеющейся литературе, пошли частично по религиозному, а частично по философскому пути, хотя они и называют это йогой. Фактически, школа Рамакришны не оставила после себя путей к практической йоге, уклонившись к теоретическому описанию этих путей.

Джняна-йога

Джняна-йога - это йога знания. Корень 'джня' соответствует корням в англо-германских, латинском, греческом и славянских языках, относящимся к понятию знания (ср. русское 'зна'). Джняна-йога ведЃт человека к истине посредством изменения его знаний, относящихся к самому себе и окружающему миру. Это йога людей интеллектуального пути. Она освобождает человеческий ум от оков иллюзорной концепции мира, направляет его к истинному знанию, демонстрирует основные законы вселенной.
Джняна-йога использует те же методы, что и раджа-йога. Она начинается с утверждения, что слабый человеческий ум, занятый созерцанием иллюзий, никогда не разрешит загадки жизни, что такая задача требует лучшего орудия, специально приспособленного к еЃ решению. Поэтому вместе с изучением принципов, лежащих в основе вещей, джняна-йога требует особой работы по воспитанию ума. Сознание человека подготавливается к созерцанию и сосредоточению, к умению мыслить в новых категориях, в непривычном направлении и на новых планах, связанных не с внешними аспектами вещей, а с их фундаментальными принципами; прежде всего ум приучают думать быстро и точно, обращать внимание на существенное и не тратить время на внешние и маловажные детали.
Джняна-йога исходит из того, что главная причина человеческих бед и несчастий - авидья, незнание. Задача джняна-йоги состоит в том, чтобы победить авидью и приблизить человека к брахмавидьи, божественному знанию.
Целью джняна-йоги является освобождение человеческого ума от тех ограниченных условий познания, в которые он поставлен формами чувственного восприятия и логическим мышлением, основанном на противопоставлениях. С точки зрения джняна-йоги, человек должен прежде всего научиться правильно мыслить. Правильное мышление и расширение идей и понятий должно привести к расширению представлений, а расширение представлений, в конце концов, приведЃт к изменению ощущений, т.е. к уничтожению ложных иллюзорных ощущений.
Индийские учителя (гуру) ни в малейшей степени не стремятся к тому, чтобы их ученики накапливали как можно больше разнообразных знаний. Наоборот, они хотят, чтобы ученики видели во всех явлениях, какими бы малыми они ни были, принципы, которые составляют всеобщие основы бытия. Обыкновенно ученику дают для медитации какое-нибудь изречение из древних писаний или какой-нибудь символ, и он медитирует на нЃм целый год, два года, а то и десять лет, время от времени делясь с учителем результатами своих медитаций. Это покажется необычным для западного ума, стремящегося всЃ вперЃд; однако, возможно, именно здесь и находится правильный метод для проникновения в глубину идей вместо поверхностного скольжения и схватывания их внешней стороны посредством создания колоссальной коллекции из слов и фактов.
Изучая джняна-йогу, человек ясно видит, что йога не может быть только методом. Правильный метод непременно приведЃт к известным истинам и, излагая метод, невозможно не коснуться этих истин. Вместе с тем, следует помнить, что йога по своему существу не может быть доктриной, и поэтому конспект или общий очерк идей джняны-йоги невозможен. Пользуясь йогой как методом, человек сам должен найти, почувствовать, реализовать те истины, которые составляют содержание философии йоги. Истины, полученные в готовом виде от другого человека или из книг, не произведут такого же воздействия на ум или душу, как истины, найденные самим человеком, истины, которые он долго искал и с которыми долго боролся, прежде чем принял их.
Джняна-йога учит тому, что истиной для человека может быть только то, что он ощутил как истину. Кроме того, она учит человека, проверяя одну истину другой, медленно восходить к вершине знания, не теряя из виду точку отправления и то и дело возвращаясь к ней, чтобы обеспечить правильную ориентацию.
Джняна-йога учит, что истины, которые выявлены логическим путЃм, воспитанным на наблюдениях этого трЃхмерного мира, вовсе не являются истинами с точки зрения высшего сознания.
Джняна-йога учит человека не верить себе, не верить своим ощущениям, представлениям, понятиям, идеям, мыслям и словам; и более всего не верить словам, проверять всЃ и осматриваться на каждом шагу, сопоставляя с показаниями опыта и с фундаментальными принципами.
Вплоть до настоящего времени идеи джняна-йоги передаются только в символической форме. Образы индийских божеств и фигуры индийской мифологии содержат многие идеи джняна-йоги, но понимание их требует устных объяснений и комментариев.
Изучать джняна-йогу по книгам невозможно, потому что существует целая серия принципов, которые никогда не объясняются в псиьменном виде. Указания на эти принципы, даже некоторые из их определений можно найти в книгах, но эти указания понятны только тем, кто уже прошЃл непосредственное обучение. Трудность понимания этих принципов особенно велика, так как уяснить их умом недостаточно: необходимо научиться применять их и пользоваться ими для подразделения и классификации не только абстрактных идей, но и конкретных вещей и событий, с которыми человек сталкивается в жизни.
Идея дхармы в одном из своих значений в индийской философии является введением в изучение одного из таких принципов, который можно назвать принципом относительности.
Однако принцип относительности в науке йоги не имеет ничего общего с приницпом относительности в современной физике; и он изучается в применении не к одному классу феноменов, а ко всем явлениям вселенной; таким образом, пронизывая собою всЃ, он связывает всЃ в единое целое.


ВсЃ сказанное выше - это краткая сумма того, что можно узнать о йоге из общедоступной литературы на европейских языках. Однако для того, чтобы правильно понять смысл и значение разных йог, необходимо уяснить, что все пять йог и каждая из них в отдельности представляют собой сокращЃнное и приспособленное для разных типов людей изложение одного и того же общего принципа. Этой системе обучают устно в особых школах, которые отличаются от школ йоги в такой же степени, в какой школы йоги отличаются от монастырей.
Система эта не имеет названия, и она никогда не была известна во внешнем мире; лишь изредка намеки на неЃ встречаются в восточных писаниях. Многое из того, что приписывают йоге, в действительности принадлежит этой системе. В то же время в ней нельзя видеть соединение пяти йог. Все йоги произошли из неЃ, и каждая в известном смысле является еЃ односторонним пониманием. Одно из таких пониманий штре, другое уже, - но все они объясняют одну и ту же систему. Соединение всех пяти йог не воссоздаЃт еЃ, потому что она содержит много таких идей, принципов и методов, которые не входят ни в одну из йог.
Отрывки из этой системы, насколько автору удалось с ними познакомиться, будут представлены в книге 'Человек и мир, в котором он живЃт'. Книга эта готовится к печати.

1912 - 1934 гг.

ГЛАВА 7. ОБ ИЗУЧЕНИИ СНОВ И ГИПНОТИЗМЕ

Удивительная жизнь сновидений. - 'Психоанализ'. - Невозможность наблюдения снов обычными методами. - 'Состояние полусна'. - Повторяющиеся сны. - Простота их природы. - Сны с полЃтами. - Сны с лестницами. - Ложные наблюдения. - Разные стадии сна. - Головные сны. - Невозможность произнести во сне своЃ имя. - Категории снов. - Воплощения. - Подражательные сны. - Сон Мори. - РазвЃртывание сна от конца к началу. - Эмоциональные сны. - Сон о Лермонтове. - Построение зрительных образов. - Один человек в двух аспктах. - Материал снов. - Принцип 'компенсации'. - Принцип дополнительных тонов. - Возможность наблюдения снов в состоянии бодрствования. - Ощущение 'это было раньше'. - Гипнотизм. - Гипнотизм как средство вызвать состояние максимальной внушаемости. - Контроль со стороны обычного сознания и логики, невозможность их полного исчезновения. - Явления 'медиумизма'. - Применение гипноза в медицине. - Массовый гипноз. - 'Фокус с канатом'. - Самогипноз. - Внушение. - Необходимо изучать эти два явления отдельно. - Внушаемость и внушение. - Как в человеке создаЃтся двойственность. - Два вида самовнушения. - Добровольное самовнушение невозможно.


Пожалуй, самые первые мои интересные впечатления моей жизни пришли из мира снов. С детских лет мир снов привлекал меня, заставлял искать объяснений его непостижимых явлений; и я старался установить взаимоотношения между реальным и нереальным в снах. Со снами у меня связаны совершенно необъяснимые переживания. ЕщЃ ребЃнком я несколько раз просыпался с таким сильным чувством, что пережил нечто удивительное и захватывающее, что всЃ известное мне до сих пор, всЃ, что я видел и с чем соприкасался в жизни, казалось недостойным внимания, лишЃнным всякого интереса. Кроме того, меня всегда поражали повторяющиеся сны, которые протекали в одной и той же форме, в одной обстановке, приводили к одинаковым результатам, к одному концу - и вызывали у меня одинаковое чувство.
Около 1900 года, когда я прочЃл о снах почти всЃ, что мог найти в психологической литературе *, я решил наблюдать свои сны систематически.
Мои наблюдения преследовали двойную цель:
  1. Я хотел собрать как можно больше материала для вынесения суждений о характере и происхождении снов; как это рекомендуется, я записывал сны сразу после пробуждения.
  2. Я хотел проверить собственную, довольно фантастическую идею, которая возникла у меня едва ли не в детские годы: возможно ли сохранять во сне сознание, т.е. знать, что я сплю, и мыслить сознательно, как это бывает в бодрственном состоянии.
Первое, т.е. записывание снов и т.п. сразу после пробуждения, вскоре заставило меня понять невозможность осуществить на практике рекомендуемые методы наблюдения снов. Сны не выдерживают наблюдения: наблюдение изменяет их. Я всЃ чаще замечал, что наблюдаю вовсе не те сны, которые видел, а новые сны, созданные самим фактом наблюдения. Нечто во мне начинало изобретать сны при первом же сигнале о том, что они привлекают моЃ внимание. Это делало обычные методы наблюдения совершенно бесполезными.
Второе, т.е. попытки сохранять сознание во сне, неожиданно привело к новому способу наблюдения снов, о котором я прежде и не подозревал, а именно: эти попытки создавали особое состояние полусна. Вскоре я понял, что без помощи состояния полусна наблюдать сны, не изменяя их, невозможно.
'Состояние полусна' стало возникать, вероятно, в результате моих усилий наблюдать сны в момент засыпания или полудрЃме пробуждения. Не могу сказать точно, когда это состояние обрело некую завершЃнную форму; вероятно, оно развивалось постепенно. По-моему, оно стало появляться в короткие промежутки времени перед засыпанием; но если я позволял своему вниманию сосредоточиться на нЃм, я долго не мог уснуть. Поэтому постепенно, опытным путЃм я пришЃл к выводу, что гораздо легче наблюдать 'состояние полусна' уже проснувшись, но продолжая оставаться в постели.
Желая вызвать это состояние, я после пробуждения вновь закрывал глаза и погружался в дремоту, одновременно удерживая ум на каком-то определЃнном образе или мысли. Иногда в таких случаях возникало то странное состояние, которое я называю 'состоянием полусна'. Как и все люди, я либо спал, либо не спал; но в 'состоянии полусна' я одновременно и спал и не спал.
Если говорить о времени, когда возникало это 'состояние полусна', то первым признаком его приближения обычно оказывались так называемые 'гипнагогические галлюцинации', многократно описанные в психологической литературе; я не стану на них останавливаться. Но когда 'состояние полусна' стало возникать по утрам, оно начиналось, как правило, без предваряющих их зрительных впечатлений.
Чтобы описать 'состояние полусна' и всЃ, что с ним связано, необходимо сказать очень многое. Постараюсь быть по возможности кратким, ибо в настоящий момент мне важно не 'состояние полусна' само по себе, а его последствия.
Первое производимое им ощущение было удивление. Я рассчитывал найти одно, а находил другое. Затем возникало чувство небывалой радости, приносимой 'состоянием полусна', возможность видеть и понимать вещи совершенно по-иному, чем прежде. Третьим ощущением был некоторый страх, потому что вскоре я заметил, что если оставить 'состояние полусна' без контроля, оно начинает усиливаться, распространяться и вторгаться в мои сны и даже в бодрственное состояние.
Таким образом, 'состояние полусна', с одной стороны, привлекало меня, а с другой, - пугало. Я угадывал в нЃм огромные возможности, но и большую опасность. В одном я был абсолютно убеждЃн: без 'состояния полусна' какое бы то ни было исследование снов невозможно, и все попытки такого исследования неизбежно обречены на провал, неверные выводы, фантастические гипотезы и тому подобное.
С точки зрения моей изначальной идеи об исследовании снов я мог радоваться полученным результатам: я владел ключом к миру снов, и всЃ, что было в них неясного и непонятного, постепенно прояснялось, становилось ясным и понятным.
Главное состоло в том, что в 'состоянии полусна' я видел обычные сны, но при этом сохранял полное сознание, мог понимать, как возникают эти сны, из чего они построены, какова их общая причина и каковы последствия. Далее, я обнаружил, что в 'состоянии полусна' я обладаю определЃнным контролем над снами: могу вызывать их и видеть то, что хочу, хотя это и не всегда удавалось, так что сказанное мной не следует понимать слишком буквально. Обычно я давал только первый толчок, после чего сны развЃртывались как бы добровольно, порой удивляя меня своими странными и неожиданными поворотами.
В 'состоянии полусна' я мог видеть сны, которые видел обычным образом. Постепенно передо мной прошЃл весь репертуар моих снов, и я наблюдал их вполне сознательно, видел, как они создаются, переходят один в другой, мог понять их механизм.
Наблюдаемые таким способом сны я стал постепенно классифицировать и подразделять на определЃнные категории.
В одну из таких категорий я отнЃс все постоянно повторяющиеся сны, которые время от времени продолжал видеть на протяжении всей своей жизни.
Некоторые из них некогда вызывали у меня страх своей упорной и частой повторяемостью, своим необычным характером; они вынуждали меня искать в них какой-то сокровенный или аллегорический смысл, предсказание или предостережение. Мне казалось, что эти сны должны были иметь какой-то особый смысл, какую-то особую причастность к моей жизни.
Вообще говоря, наивное мышление о снах всегда начинается с той идеи, что сны, в особенности настойчиво повторяющиеся, должны обладать определЃнным смыслом, предсказывать будущее, выявлять скрытые черты характера, выражать физические качества, склонности, тайные патологические состояния и т.п. Но очень скоро я убедился, что мои повторяющиеся сны ни в коей мере не связаны ни с какими чертами или свойствами моей природы, ни с какими событиями моей жизни. Я нашЃл для них ясные и простые объяснения, не оставляющие никаких сомнений в их подлинной природе.
Приведу несколько такого рода снов вместе с их объяснениями.
Первый и весьма характерный сон, который снился мне очень часто: я видел какую-то трясину, своеобразное болото, которого впоследствии никак не мог себе описать. Часто эта трясина, болото или просто глубокая грязь, какую можно было встретить на дорогах России, а то и прямо на улицах Москвы, вдруг появлялась передо мной на земле, даже на полу комнаты, вне всякой связи с сюжетом сна. Я изо всех сил старался избежать этой грязи, не ступить на неЃ, не коснуться еЃ, но неизбежно получалось так, что я попадал в неЃ, и она начинала меня засасывать, обычно до колен. Чего только я не делал, чтобы выбраться из грязи или трясины; если порой мне это