ощутимо провел по ее щеке кончиками пальцев. -- Мама... -- невнятно прошептал бандит. -- Я плохо себя веду, мама, нарушаю законы... Белые мыши отшатнулись бы от меня... Поток скупых мужских слез хлынул по небритым щекам. -- Клянусь Волшебной книгой, -- вскочила Фантолетта, -- я перестаралась! Синим платочком она вытерла лицо бандита, привстав на носки, погладила по затылку. Ужастику и Ларри почудилось, что голова их компаньона слегка изменила форму к лучшему. -- Полетта, я, кажется, вздремнул? -- Косоголовый бесцеремонно чмокнул фею в щеку. -- Какой очаровательный запах исходит от вас всегда! Прямо волной. Это баранье жаркое с луковой подливкой! Угадал? Еще бы! Ух, сколько я сейчас съем! Ларри заслонил Ужастика. -- Не показывайся ему сразу, -- быстро шепнул Люгер. -- Еще одно потрясение бедняге не выдержать. Троллейбус нетерпеливо приплясывал у пещеры, ожидая хозяина. -- Знаю, знаю, -- успокаивал его Пиччи. -- Все уже в порядке. Группа КУКУ расколдована. Те, что были здесь, и те, что ждали в блюдце, вместе летят домой, к законному королю. Ларри исчез в вертолете, готовя последний в этой главе сюрприз. Вот он появился опять вместе со смуглым худым стариком. Глаза незнакомца, как два больных человека, скорбно оглядывали сборище. Перекованные гангстеры стыдливо повесили головы. Лиза сразу узнала доброго рассказчика из своего двора, хотя и видела его год назад, к тому же совсем недолго. -- Где вы его держали?! -- разгневалась она. -- Наверное, в кандалах?! Голодом морили?! -- Хвостовой салон у нас по классу люкс! -- Рольф Шмутке, бывший Ужастик, выглядел теперь милейшим человеком. -- Два холодильника с деликатесами. Суперкомфорт. Только что не выйти. Хотя Косоголовый сам бы счастлив был запереться изнутри недельки на две. -- Ваши мучения кончились, доктор Брахнамур! -- Федя и Печенюшкин бережно усадили индийца в троллейбус. -- Клад найден, он будет служить всем людям Земли. И не только людям. Мы все вам расскажем по дороге. -- Счастливо, господин Печенюшкин! -- Ларри готовился прикрыть дверцу вертолета. -- До встречи в Нью-Йорке! В то время и на том месте, что вы назначили. -- Желаю удачи, граф, -- сдержанно попрощался Пиччи. Вертолет давно пропал. Вообще все пропало, кроме белого, как молочный суп, тумана за окнами -- троллейбус проходил сквозь облака. Лиза уже совсем была готова забыться в дремоте, но вдруг вскочила, хлопнув себя по лбу, и кинулась к водительскому креслу. -- Вспомнила! -- объявила она. -- Главное ты нам так и не рассказал! При чем же здесь все-таки старый перец?! К О Н Е Ц В Т О Р О Й Ч А С Т И Часть третья Мастер невозможного Глава первая Старый перец День от дня по улицам своего, полного контрастов, города озабоченно спешит простой нью-йоркский народ. Люди, занятые обычными делами, не обращают внимания на достопримечательности, известные остальному миру лишь по фотографиям и телепередачам. У высоченной серо-голубой коробки Совета Объединенных Наций сегодня не наблюдалось особого скопления публики. Небольшие группы туристов бродили, как всегда, вокруг знаменитой скульптуры Зураба Церетели "Добро побеждает зло". Композиция эта -- святой Георгий, поражающий дракона, сделанного из списанных ядерных ракет США и Советской империи была установлена сравнительно недавно. Добрые любознательные туристы щелкали "кодаками", "никонами" и "поляроидами", запечатлевая творение грузинского гения и себя на его фоне. А, между тем, совсем рядом, внутри популярного здания, развертывались события небывалые, полные драматизма, сдержанной страсти и грозного, но трогательного юмора. Даже один-единственный снимок происходящего мог обессмертить имя его автора. Впрочем, если бы кто-то чудом и уловил запах сенсации, проникнуть в зал, где работала Секция Безопасности, было невозможно. Руководители крупнейших мировых держав собрались в этот день на экстренное внеочередное заседание. -- ЗВ нашем лице все прогрессивные силы планеты предпринимают героические усилия, пытаясь положить конец братоубийственной войне в ЧерносливииЗ Докладчик говорил веско, округло, подкрепляя слова точными отработанными жестами. -- Вчера группа наших представителей сделала им очередное триста семьдесят восьмое категорическое предложение остановить кровопролитиеЗ Главы государств, сонм их многочисленных помощников, прочие именитые приглашенные слушали серьезно и внимательно. -- ЗО роли нашей организации в мировом гуманистическом процессе убедительно говорит тот факт, что в свое время мы сделали Черносливии четыреста тридцать девять заявлений с требованием не допустить распада страны на основе межнациональной розни. Сдержанные негромкие аплодисменты раздались в ответ. -- Итак, я продолжаюЗ -- Нет, это я начинаю!.. -- звонкий детский голос разнесся по необъятному залу. Докладчик, сбившись на полуфразе, оторвался от бумаг и, сменив одни очки на другие, растерянно оглядывал помещение. У основания громадного окна за трибуной, с внешней стороны сверхпрочного стекла, застыл исполинским жуком в пустоте сине-белый троллейбус. Передние двери машины отворились. Лиза стояла на нижней ступеньке в строгом синем платье и остроносых туфельках -- "колледжах". Волосы ее были тщательно причесаны, волнение в последний миг ушло, уступив место собранности и решительности. Печенюшкин и Федя в темных костюмах и белых крахмальных сорочках с бабочками стояли за ней по бокам, на ступеньку выше. Полоса стекла, отделявшая героев от зала заседаний, опустилась вниз, точно трап, легла на пол и продолжилась до самой трибуны, став яркой ковровой дорожкой. Девочка и два ее спутника шагнули вперед. В зале прошло легкое движение. Телохранители заслонили президентов и министров. Голубые береты -- внутренняя полиция СОН -- появились невесть откуда. Часть их застыла в дверях и у проходов, прочие же обступили узкую полоску ковра. Немногочисленные доверенные журналисты прилипли к видеокамерам. Ступить на ковер голубые береты не могли. Невидимые стены загораживали его с обеих сторон от воздействия извне. Шум в зале нарастал. Остановившись у трибуны, Лиза вежливо обратилась к смятенному выступавшему. -- Я ужасно сожалею, что прервала вас. Не было другой возможности. Я и мои друзья должны сделать очень-очень важное сообщение. Вы позволите?.. -- Нет!! -- завизжал тот, отшатываясь. -- Не позволю!.. Как вы смеете?!. Я Председатель Комитета!.. "Председатель дохлых крыс!" -- пронеслось в голове у Лизы. Девочка крепко-накрепко сжала губы, чтобы обидные и несправедливые слова эти не вырвались у нее. Голубые береты, обступив трибуну, уже протягивали руки, чтобы вытащить оттуда решительную школьницу. Но тут в дверях троллейбуса выросла Алена. В руках ее был крохотный, словно игрушечный, автомат, напоминавший израильский "узи", и девочка держала его, как надо. Кстати, в детских руках автомат не казался маленьким и выглядел вполне натурально. Аленка вскинула оружие к плечу, нажала на спуск, и дробь выстрелов разнеслась по залу. Впрочем, звуки эти напоминали, скорее, упражнение на ксилофоне. Полицейских, окружавших Лизу, подбросило к потолку. Блюстители порядка непременно расшиблись бы, падая вниз, но над каждым из них раскрылся голубой парашютик. Медленно и плавно, словно подчиняясь неведомому танцевальному ритму, охранники перемещались в воздухе. Лиза придвинула стул к чересчур высокой для нее трибуне, уверенно забралась на сиденье и водрузила на нос очки. -- Так будете слушать или нет? -- хмуро спросила она. -- Я понимаю, вам трудно, взрослым. Сказки давно позабыли, забот полон рот и все тоскливые. Войны, грязь, жара, голод, холод. Там еда пропадает, тут еды не хватает. Собираетесь, собираетесь со всего мира, а решительности, единодушия все равно не видать. Я слышала, вы даже взносы в эту свою контору не платите. Значит -- что, сами в нее не верите?.. -- Ой, что это я болтаю?! -- спохватилась девочка. -- Мы же не ругаться пришли, мы, честно, по делу! Будете слушать, или нам уйти? Несколько рядов кресел, расположенных в форме подковы, огибали длинный стол для заседаний. Очевидно, во внутреннем ряду, близ стола, сидели самые важные персоны. Оттуда и поднялся в ответ на реплику Лизы немолодой мужчина. Усталое смуглое лицо с очень правильными, как бы сглаженными, чертами. Большие карие глаза за стеклами в светлой массивной оправе. Неожиданно резкие складки в углах рта. Пепельно-седые, вьющиеся короткие волосы. -- Я полагаю, не будет большой беды в таком вот фантастичном нарушении регламента. -- Голос незнакомца оказался тих и очень мягок. -- Безусловно, трудно поверить в то, что происходит с нами. Сам я склонен думать, что сплю и вижу сон. Второе предположение -- все мы стали жертвами массового гипноза, это очень страшно. ТретьеЗ впрочем, давайте выслушаем девочку. Наступила тишина -- чуткая и внезапная. Лиза набрала полную грудь воздуха, застыла на секунду, окончательно самоопределяясь, и начала рассказ. -- ЗИ если вы хотя бы не глупее детей, -- к концу речи Лиза не на шутку разгорячилась, -- немедленно договаривайтесь и отдавайте им ракеты! Атомный заряд в них уничтожить мы вам тоже поможем. Вот он поможет! -- девочка показала на Печенюшкина. Федя с достоинством поклонился. -- Они оба рыжие, -- выдохнул кто-то в первом ряду. -- Идиотская, безумная клоунада. Ущипните меня, господин министр, только незаметноЗ Хи-хи-хиЗ Ой!.. -- Лиза Зайкина, пятый "А" класс, Россия! -- выкрикнула девочка, забывшая сначала представиться. -- Да уберите вы эту куклу! -- огромный военный в яркой до опереточности форме вскочил во втором ряду кресел, потрясая кулаками в истерике. Черные прилизанные кудри его встали шапкой, жесткие усы встопорщились. -- Опять Россия! Всюду Россия! Сколько крови попортила мне эта страна!.. Алена хладнокровно спустила курок. Генералиссимус (или кто он там был) полетел вверх и завис над люстрой, отчаянно болтая растопыренными руками и ногами. Некая часть его тела оказалась выше всех остальных. От нее на тонком тросике поднимался малиновый воздушный шар, упершийся в потолок. Мощным баттерфляем военный разгребал воздух. -- Гляди-ка! -- удивился Федя. -- Летчик, что ли? -- Так нельзя, Аленушка! -- Печенюшкин оказался на стуле рядом с Лизой. -- Ох, портит детей телевидение! Он легонько махнул рукой в сторону люстры, и пестрый брюнет оказался в своем кресле внизу. Малиновый шар пропал, перенеся окраску на щеки брюнета. -- Требую разбить видеокамеры! -- заорал военный. -- Доктор! -- Пиччи обернулся к троллейбусу. -- Без вас не обойтись. Скромность скромностью, но вы же видите, что творится! Аленка дисциплинированно подвинулась, освобождая проход. Пожилой индиец сбежал по ступенькам в зал. Быстрыми шагами он прошел по ковровой дорожке к подкове кресел и, спустя несколько мгновений, оказался в объятиях седовласого мужчины в очках. Того самого, что позволил Лизе говорить. -- Доктор!.. -- растроганно, не веря глазам, бормотал седой. -- Дружище Брахнамур! Вы живы! Целый год мы ищем вас по всему светуЗ -- СбылосьЗ -- шептал врач, хлопая друга по плечам. -- Я знал, что мы непременно встретимся вновьЗ Мой верный старый ПересЗ Да, это был именно он! Перес де Гальерос, Генеральный Секретарь Совета Объединенных Наций, испытанный соратник доктора Брахнамура по неустанной борьбе за мир во всем мире. Старый Перес. -- ЗНу это же совершенно меняет дело!.. -- гудели хором короли, президенты и министры. Многие из них давно знали и любили доброго неутомимого индийца, человека, посвятившего свою жизнь защите обиженных и угнетенных. -- Дамы и господа! -- говорил Брахнамур, полностью завладев вниманием собравшихся. -- Я заверяю: все, услышанное вами от этого ребенка -- истинная правда. Не удивляйтесь тому, что кажется чудесами. Вспомните, сколько нового узнал мир за время, прошедшее от нашего рождения. "Нет непознаваемых вещей в природе -- есть вещи еще непознанные". Эти мудрые слова не стоит забывать. Времени в обрез, друзья! Наши озонные дыры, наши ядовитые удобрения, наши зловонные свалки искалечили планету. Мы в слепом и диком неведении своем породили новых разумных существ -- картоморов. Теперь мы в ответе еще и за них. Пока мы живы, пока не погубили наших детей, пока не вынудили их оставить нас, обречь безумных родителей на горькие, бесплодные годы одиночества перед концом человеческой цивилизации на Земле, пора одуматься! Я призываю вас немедленно разработать и принять программу действийЗ Совещание Секции Безопасности СОН затянулось до полуночи. Немало еще происходило на нем интересного, необычного, неожиданного. Печенюшкин, высыпающий груду бриллиантов из двух девчоночьих рюкзаков прямо на стол для заседаний. Торжественное появление картоморов и выступление каждого из них. Демонстрация стереофотографий бриллиантовой башни. Фантолетта, расстилающая скатерть-самобранку для короткого -- на ходу -- ужина. Федя, несколько раз порывавшийся и сказавший таки речь от лица сказочно-свободной республики Фантазильи. Да, много чего былоЗ Высказывались, понятно, немногочисленные опасения, нашлись отдельные маловеры и нытики, кое-кто приплетал не ко времени собственные амбиции и обиды. Но, усиленная всеобщим душевным подъемом, конечно, победила дружба. Совет земных (и подземных, формально еще не вошедших в СОН) сил постановил единогласно: -- ракеты и бриллианты -- отдать! -- подготовку к операции "Здравствуй, Запека!" начать немедленно и завершить в двухнедельный срок; -- ответственными, с неограниченными полномочиями, исполнителями назначить Переса де Гальероса, доктора Брахнамура и Пиччи-Нюша Печенюшкина; -- пресс-конференцию для журналистов устроить завтра в десять часов утра. Были еще и другие пункты, но их сестры Зайкины уже не слышали. По категорическому настоянию Фантолетты девочек отправили спать. Встреча с журналистами проходила в том же здании СОН, но в другом, относительно небольшом, зале. Представителей средств массовой информации оказалось немного -- человек семьдесят. Кто и как выбирал это количество из несметного числа жаждущих попасть на пресс-конференцию, сестренки не знали. Лиза чувствовала себя свободно, Аленка стеснялась. Самая главная причина для тревоги была снята. Неутомимый Печенюшкин успел посетить папу и маму Зайкиных, только вернувшихся из командировок. Объяснение оказалось нелегким, но Пиччи с честью выдержал его. Теперь, переключив телевизор на шестую, не работавшую раньше, программу, родители могли видеть все, что происходит с дочками. Папа гордился, мама волновалась, но в целом вела себя довольно спокойно. Не обошлось тут, конечно, без волшебной силы. От голубого экрана Зайкины-старшие отрывались все же только по очереди. Открыл встречу доктор Брахнамур. Рассказ его обо всех произошедших событиях был сжатым, однако занял не меньше часа. Телевидение и радио транслировали речь врача-гуманиста на весь мир. Едва сообщение закончилось, вопросы посыпались грудой. -- Ламбертина Жермонад. Телекомпания "Днем и ночью". -- Сухопарая особа гренадерского роста нацелила на Переса де Гальероса палец длиной с небольшую указку. -- Господин Генеральный Секретарь, у меня сразу два вопроса. Первый -- отдав ракеты, не окажемся ли мы не защищенными перед безъядерными, но агрессивными державами? Второй вопрос -- какой, по вашему, может стать расстановка сил в будущем мире? -- Ваши опасения беспочвенны, госпожа Жермонад, -- заверил старый Перес. -- Речь идет лишь о крупных ракетах, их около семидесяти тысяч. Это основные ядерные силы Земли. Малого вооружения остается достаточно, чтобы сдержать любого агрессора. Так что с отлетом картоморов расстановка сил в мире не изменится. -- Вольдемар Нар-Заде. Газетная корпорация "Вечерний звон". -- Приземистый шатен с ястребиным носом в кожаном оранжевом пиджаке и красной феске нервно пригладил бородку. -- Уважаемый доктор Брахнамур! Намерены ли вы раскрыть общественности и силам полиции все, что знаете о гангстерском синдикате? Преступники не должны уйти от возмездия! -- Возмездие наступило, -- уверенно сообщил врач. -- Отныне помыслы этих людей направлены к добру и справедливости. Подробности может сообщить мой новый друг, достойный Пиччи-НюшЗ -- Джон Кузмиш Косс! Морской альманах "Кработорговля", -- плечистый верзила в третьем ряду умело вклинился в крохотную паузу. -- Госпожа Фантолетта! Неужели в сказочно-свободной Фантазилье все дамы так же прекрасны, как и вы? -- Почти все! -- фея ласково улыбнулась журналисту. Наш старый приятель Косоголовый выглядел молодцом. Вороной парик был идеально пригнан, серый костюм безупречен, лишь желтая гвоздика в петлице казалась чересчур уж яркой. -- Дело в любви и восприятии мира, -- продолжала Фантолетта. -- Для каждого ребенка -- в начале -- все люди красивые и добрые, а самая красивая -- мама. И это справедливо. Если нет рядом зла и гадостей, такое чувство останется навсегда. Мир вокруг каждого из нас -- живое зеркало. Чем он прекрасней, тем лучше мы сами. То же верно и наоборот. -- Франсуаза Чижик. Независимый журнал для женщин "Одинокая гармонь". -- Хорошенькая толстушка строго глядела на Алену. -- Скажи, девочка, кто дал тебе в руки автомат и научил стрелять? Может, у вашего папы так принято? Лиза мысленно обозвала корреспондентку мымрой. Она уже хотела вскочить и как следует ответить на явно провокационный вопрос, но удержал Федя. -- Ты, Лизок, не суйся, -- зашептал ей в ухо домовой. -- Кого спросили, тому и отвечать. Так у них положено, язви их в гипотенузуЗ Алена встала, моргая. -- Автоматы я в кино видела, -- сообщила она, -- дома у нас их нет. А этот я придумала, потому что за Лизу боялась. Чтобы был игрушечный, но защитный. Я спросила, мне разрешили. Вы не злитесь, тетя Франсуаза, все будет хорошо. И к вам с Дени папа вернется, и больше драться не будет, и питьЗ Франсуаза Чижик пошла пятнами, приподнялась и хлопнулась в обморок. Аленка, потоптавшись на месте, неуверенно села. -- Откуда я про эту тетеньку узнала? -- громким шепотом спросила она у Пиччи. -- Ты помог? Только честно? -- Клянусь, не я! -- искренне ответил Печенюшкин. -- Это ты сама. Ну, АленаЗ -- вздохнул он, -- принесет ли тебе счастье этот дар?.. Ладно, в обиду не дадимЗ Замешательство улеглось как-то само собой. Незадачливая журналистка пришла в себя через несколько секунд и тихо, бочком, выбралась из зала. А вопросы продолжались вновь, и не было им конца. Особенно терзали картоморов. Даже Глазок, наиболее спокойный и красноречивый, выдохся все же, охрип и, махнув двухцветной ладонью, заявил, что с него на сегодня хватит. Лучше всех держался Клубень. Чиновник службы безопасности, он был специально обучен говорить долго и ни о чем, так что потом забывался и сам вопрос. Единственное он заявил твердо: численность картоморов, базы, уязвимые места останутся пока тайной для большинства людей. Нет уверенности, что фанатики, узнав эти сведения, не ринутся уничтожать картоморов. В таком случае не обойдется без жертв с обеих сторон. Федя рисовал счастливые картины будущей дружбы людей и фантазильцев, но всякий раз добавлял, что сам он в отпуске и без Волшебного совета ничего не решает. Алене вопросов больше не задавали. Лиза рвалась к общению, но охотников что-то не находилось. И вотЗ -- Ирена Садовска, телепрограмма "Мировая урода". Вопрос Лизе Зайкиной. Стройная брюнетка в голубом девчонкам сразу понравилась. Сквозь красоту ее и холодную элегантность проступало домашнее уютное обаяние. "У нее три сыночка, -- поняла вдруг Алена. -- Хорошие, но ужасно шумные. А младший, Михал, непоседа и озорник, недавно объелся сыроежек в лесу. И очень расстроился, узнав, что их надо еще и жарить. Счастье, что все обошлосьЗ" -- Лиза! Вы с сестренкой теперь самые знаменитые девочки на свете. Что ты скажешь, если вам предложат сниматься в кино? -- Конечно, будем! -- Лиза даже удивилась. -- ХотяЗ У меня внешность невыигрышная, лучше пусть Алена снимается, а я сценарий напишу. Точно?! -- Думаю, ты себя недооцениваешь, -- улыбнулась очаровательная пани. -- Если захочешь, мы продолжим разговор. Спасибо. -- Профессор Гарбузони. Издательство "Магия и мы". Три вопроса господину Печенюшкину. Поджарый итальянец в белом костюме помахивал над головой раскрытой чековой книжкой. -- Три вопроса. Существует ли граница вашего могущества и если да, то где? За какую сумму вы согласились бы написать мемуары? И последнее. Не сочтите за дерзость просьбу показать что-либо из арсенала ваших возможностей? -- Граница на замке, -- спокойно ответил Пиччи назойливому профессору, -- а ключ от него в кармане, вероятно, у Господа Бога. Мемуары писать рано, я пока не отошел от дел. А третий вопросЗ предложите что-нибудь сами. Итальянец с готовностью открыл рот, вновь закрыл его и надолго задумался. -- З Трудно сказать, -- проговорил он после паузы. -- Все изъезжено, затертоЗ Ничего не приходит в голову, кроме бассейна с шампанским, дождя золотых монет да пальм, вырастающих из пола. Фантазия взрослых скудна. -- Аленка, Лиза! -- позвал Печенюшкин девчонок на помощь. -- Есть предложения? Сестры пошептались, затем повернули хитрые физиономии к Пиччи. -- Понятно без слов, -- ухмыльнулся мальчуган. -- Принимаю и поддерживаю. -- Дамы и господа! -- обернулся он к журналистам, прижимая к груди неведомо как возникший букет. Алые, белые, кремовые, багровые розы -- казалось, вся красота спасенного мира дышала, влажная от росы, в руках у Печенюшкина. -- Эти цветы без шипов из Фантазильи я счастлив преподнести вам на память о сегодняшней встрече. -- Мы счастливы! -- поправил Федя, солидно откашлявшись. Он прикоснулся к розам, и тут же сноп цветов опоясала золотая широкая лента, завязанная пышным бантом. Пиччи протянул цветы вперед. У журналистов, сидевших в зале, у десятков миллионов телезрителей, даже у радиослушателей сердце вдруг сладко защемило. -- Всем, всем, всем!!! -- кричали Лиза с Аленкой. Зайкины-родители затаили дыхание. Телекамера подъехала к букету вплотную, вот он занял весь экран, аромат свежесрезанных роз наполнил комнату, охапка цветов медленно выросла и, отделившись от стекла, свалилась на полЗ Не можем ручаться за точность, но, рассказывают, у выключенных радиоприемников в закрытых помещениях -- и то появились розы. Более того, найденные позже, они сохраняли свежесть и долго-долго еще стояли в воде не облетая. На этом пресс-конференция завершилась. Когда сестры в окружении старых и новых друзей пробирались к выходу, на Лизу вдруг набежал и цепко схватил ее за пуговицу восторженный человечек с пушистой лысиной и детскими сияющими глазами. -- Виктор Пи Тарасофф! Экологический вестник "Фью-Фью". Острова Фиджи. Дорогая Лиз! Милая Элен! Ответьте нашим читателям, какой награды ожидаете вы от волшебников и правительств Земли за участие в спасении человечества? Лиза тщетно пыталась освободить пуговицу. -- Вообще-то, я мечтала укоротить себе нос, -- сухо сообщила она. -- Но теперь начинаю сомневаться. Ведь с другим носом это буду уже не я, правда? -- Мой сын, Юджин, заканчивает колледж! -- закричал человечек. -- Он был бы счастлив иметь такую невесту! И не нужен другой нос! Зачем другой нос?! Фото, ваше фото, умоляю! -- Лиза! -- зашипела Аленка. -- На нас же родители смотрят! Вспомни, что мама говорит: "Рано тебе еще о мальчиках думать!" -- Мне еще рано любить, господин ТарасоффЗ -- Лиза сделала грациозный реверанс. -- Нам вагон Барби обещали купить! -- Алена тактично замяла щекотливую тему. -- Хватит на Лизкин класс, на мой будущий класс, и еще останется. Накатилась следующая волна поклонников, и маленького журналиста отнесло в сторону. Некоторое время он подпрыгивал, выныривая из кучи других голов, размахивал белой жемчужной пуговкой, выкрикивал приглашения на знаменитые острова, постепенно скрываясь из виду. Девочек, фею, картоморов и Печенюшкина с Федей разместили в знаменитой гостинице, в многокомнатных роскошных апартаментах. Раньше тут останавливались лишь короли, президенты и кинозвезды мирового масштаба. Сопровождающие удалились. Пиччи и его команда остались сидеть в гостиной вокруг деревянного, на массивной ноге, стола средневековой работы. Ногу эту обвивал искусно вырезанный дракон. Три головы чудовища с трех сторон подпирали столешницу. Дверь заперта. -- Печенюшкин глядел под стол. -- Подслушивающие устройства отключены. Стекла снаружи непрозрачны. Здесь, в своем здоровом коллективе, мы защищены вполне надежно. Рассказывайте, Мурлыка Баюнович! Глава вторая Ландшафт с лягушатами Ослабив кольца, дракон сполз вниз, бурно обрастая шерстью. Молча, не успев еще до конца вернуть себе привычный облик, он выхватил из-под крыла и водрузил на стол сильно уменьшенную -- ладони в две величиной -- бриллиантовую башню. Почти все пространство внутри занимал, колотя ногами в стены, здоровенный, красно-бурый картомор. Физиономию его, и так не слишком-то симпатичную, искажала ярость. Цилиндр, сотрясаясь, плясал на краю стола. -- Полковник Ловчила!.. -- Печенюшкин присвистнул. Быстро и тревожно он вгляделся в узника, проникая вглубь до печенок. -- Точно он! Вот так фокус! Где медальон, Аленка?! -- Не зна-а-ю! -- Алена, испугавшись, ощупывала шею. -- Все время здесь был, виселЗ Я не заметилаЗ Ой, что теперь будет?! -- Провели, как маленького! -- Пиччи, не сдержавшись, стукнул кулаком по столу. Башенка, подпрыгнув, остановилась. Полковник озадаченно притих, разглядывая компанию. -- Какой же я дурак! Успокоился!.. Растяпа! Слепой, доверчивый идиот!.. -- Печенюшкин чуть не плакал в отчаянье. -- Да расскажите же, что случилось?! -- Фантолетта встала, обнимая встревоженных сестер. -- Очисток сбежал, -- хмуро объяснил мальчуган. Он уже пришел в себя и теперь стеснялся вспышки. -- Только сейчас до меня дошлоЗ Вот этого молодца, -- Пиччи указал на Ловчилу, -- он еще раньше обратил в медальон, чтоб не мешал до поры. А падая с балкона, последним усилием поменялся с ним местами. Так что в башню я заточил полковника в обличье Очистка. Настоящий же колдун, превращенный в золотую безделушку, был все время у нас под носом и, когда счел нужным, ускользнул. -- Он у меня на шее висел?! -- Алена перепугалась по-настоящему. -- Я его трогала, открывала, целовалаЗ Теперь заболею?.. Кожа облезет, да? Только не обманывайте! -- Краше прежнего станешь! -- успокоил Федя. -- Колдун, злодей, да еще и заразный -- такого букета даже в сказках не бывает. Мне вот иное невдомек. С чего бы этот хват, -- он кивнул на полковника, -- обратно в свою личину вернулся? Так бы мы опасности и не почуяли. Ну, пропало у красной девицы украшение -- так потеряла, с кем не бывает. -- Одно из двух, -- раздумчиво промолвил дракон. -- Либо сил у него не хватило на прочное колдовство, либо все точно рассчитано. Если верно второе, значит, Очисток дразнит нас, ждет ответного хода. -- Что он может сделать? -- фея думала вслух. -- Бриллианты в Фантазилье, к ним не подберешься. Испортить ракеты? -- Уверен, что нет! -- оживился Печенюшкин. -- Допустим, отлет на Запеку невозможен. Что тогда? Или люди, или картоморы. Места для тех и других на общей матери-Земле нет. Значит, война. Люди предупреждены. При нынешней расстановке сил победы картоморам не видать. -- Есть лишь один путь для Очистка, -- продолжил мальчик. -- Сместить Глака, занять его место и, улетев со своим народом, стать королем целой планеты. -- Лучше умереть! -- отчаянно закричала Кожурка. -- Эта несчастная Запека будет сплошной тюрьмой. Камерой пыток! Лиза обвела друзей сонными глазами. -- Ничего не соображаю, -- пожаловалась она. -- Умоталась. Вздремну полчасика, потом меня разбудите. Ладно? Аленка уже спала. -- Ни к чему им лишнее слышать, -- объяснил Пиччи. -- А мы, пока Зайкины-родители на работе, дочек, а значит, и нас на своем экране не видят, можем посовещаться. Я боюсь, что самая большая опасность грозит сейчас как раз Аленке и ЛизеЗ Оставалось совсем немного времени до вылета на Запеку двух ракет с разведчиками и Печенюшкиным во главе. Несколько дней, прошедших после переполоха в Совете Объединенных Наций, ответственные исполнители трудились без устали. Пиччи не спал вообще, уверяя, что это и ни к чему. Рыжеволосый герой и его новые соратники -- гуманный индиец и старый Перес де Гальерос возникали в самых разных и неожиданных уголках Земли. Стремительно и неутомимо Пиччи наводил мосты, приводил к согласию нации, народы, племена. Люди, животные, птицы и цветы, деревья и насекомые -- он не забывал никого. Пока Генеральный Секретарь СОН и доктор Брахнамур решали вопросы на уровне континентов, правительств, мэрий и поселковых советов, невероятный Печенюшкин успевал вдесятеро больше. Фрак, рваные джинсы, набедренная повязка, шкура льва, кора баобаба, изумрудные доспехи кузнечика -- свой среди своих, он вихрем носился по планете, латая ее непрочный костюм зеленой нитью надежды. Федя, механик-самоучка, облетал в троллейбусе военные базы, переделывая ракеты. Ведущие атомщики мира -- группа содействия, -- затаив дыхание, смотрели на волшебные пальцы домового. Молоток, кусачки да лобзик -- других инструментов Великий Маг не признавал. За работой он, как правило, напевал любимые песни, хотя порой позволял себе и философские обобщения. -- Поглупел народ, доложу я вам, -- вздыхал домовой. -- Дети малые и то смышленей. Карапуз тайком мороженое слопает -- так он хоть скрывает, стесняется, знает, что простыть, заболеть, значит, может запросто. А взрослые только удовольствие свое понимают. Уж вроде знают -- нельзя! -- и опять грязнят, истребляют, травят. Ведь стихов одних сколько написано, -- окончательно загрустил Федя. -- "Если каждый сорить перестанет, то на рынке чисто станет." Или вот это :"We always kill the one we loveЗ" -- он ненавязчиво блеснул фразой из Уайльда. -- Ну проводим картоморов честь по чести. Мы ведь, чародеи, опять под землю уйдем. Колдовство наше на людей после шестнадцати лет не действовало. А сейчас что? Нешто вся планета в детство впала? -- Много в газетах, конечное дело, врут. -- Великий Маг отряхнул с ладоней крошки мирного уже атома и передвинулся к следующей ракете. -- Читал, к примеру, намедни, будто я, Федор Пафнутьевич, в петровские времена боярином был. Лес рубить и корабли строить не хотел. Противился царю, потому как природу берег. За то, значит, и кончил на плахе, но силой волшебной возродилсяЗ Клевета это. Я в ту пору уже к фантазильской земле прибился. Из родной-то деревни нас, домовых, колдуны выкурили, вот и пошел куда глаза глядят. А они вниз глядели. Огляделся, обосновался и открыл пекарню на пару с Дракошкиусом-младшим, с Грызодубом Баюновичем. Славно дело пошло. Я тесто замешу, в печь хлебы поставлю, он дохнет разок-другой -- и готово. Булки пышные, сладкие, калачи румяные. А потомЗ ну,это долгая песня. -- Я ведь про газеты, -- напомнил домовой физикам. -- Тут как-то и полезная попалась статья. Доктор Реймерс такой есть, не слыхали? Понятно пишет, не заковыристо, за это уважаю. Земля -- это вроде как кастрюля, которая на огне стоит, а в ней лягушата плавают. Бранятся лягушата, кричат, что свариться недолго, а сами все через края перегибаются да огонь раздувают. Смертельная кастрюляЗ -- Федя поднялся. -- Ну, здесь все. Айда на другую базу, господа хорошиеЗ Алена и Лиза без устали отдыхали. Своим любимицам, немало потрудившимся и пережившим, планета решила устроить веселые каникулы. Фантолетта, Дракошкиус и четверка картоморов не оставляли сестренок одних ни на минуту. Даже ночи дракон и фея проводили у постелей девочек, неспешно выкладывая яркие картины из глянцевой мозаики воспоминаний. А утром заверяли, будто бы тоже продремали до рассвета. На людях Дракошкиус принимал вид обычного кота, крупного, трехцветного, без намордника, но все же на поводке. Фантолетта преображалась в почтенную гувернантку средних лет. Картоморы становились щенятами в корзинке. Сестры надевали темные очки и шапочки, менявшие внешность. Такая вот маскировка позволяла с легкостью ускользать от дежуривших внизу восторженных поклонников, журналистов и безобидных, но назойливых психопатов. Автоконцерны всего мира стремились предоставить героиням в пользование лимузины своих фирм. Победил знаменитый "Мерседес-Бенц". Печенюшкин выбрал для Лизы с Аленой последнюю модель -- "Мерседес-700", только что прошедшую испытания и еще не запущенную в массовое производство. Каждый день, несмотря на сумасшедший график,Пиччи выкраивал для девчонок два полновесных утренних часа. Фантолетта и Дракошкиус могли в это время расслабиться и передохнуть. Лимузин внезапно исчезал из гаража отеля, возникая в непредсказуемом месте города. И сразу же в машине оказывались Аленка, Лиза и Пиччи. Печенюшкин учил сестренок водить. Алена оказалась органически неспособной к технике. Лиза же быстро освоилась за рулем и справлялась с автомобилем довольно лихо. Дабы не привлекать внимания в людных местах, "мерседес" с помощью Печенюшкина мог изменить номер, цвет, а то и просто обернуться заурядным "фордом" или не первой свежести "тойотой". О посещении Диснейленда можно было бы написать отдельную главу. Сестры провели там два дня, с утра до вечера. Печенюшкин начинал экскурсию, потом его сменяли фея и дракон, потомЗ нет, не будем затягивать книгу. Исполнилась, кстати, еще одна Лизина мечта. Они с Аленой попали на концерт популярнейшей рок-группы "Ремонт верблюдов". Зал бесновался, свет гас, вспыхивал и рвал глаза осколками, когда на эстраду с воплем: "Оле-оле-е!!" выскочил великий Лелик, ударник рокового труда, кубинский эмигрант, сын флейтиста-малайца и норвежки, баронессы Хильденхрюндиг. -- В пустыне чахлой и скупо-о-о-ой!! -- завели "ремонты" свой непобедимый шлягер, чемпиона всех хит-парадов последних лет. Верблюд со вздернутой губо-о-о-ой! О-о! Опять остался -- у-у! без ремо-онта, Он не-е дойдет, нет, не дойдет до Геллеспонта! А-э!!. Аленке концерт не понравился. Всю обратную дорогу девочки спорили, чуть не поссорившись. -- Ты до гениальной музыки просто не доросла, -- уверяла Лиза, прижимая к груди фотографию группы с автографами "ремонтов". -- Что попало, -- тихо защищалась Алена. -- Орут и орут. Я спокойные песни люблю и чтоб все слова разбирались. -- Это АБСОЛЮТНО разные вещи! -- настаивала сестра. -- Даже сравнивать нельзя. Пиччи, скажи ты! -- Я Окуджаву люблю, -- признался Печенюшкин. -- Выходит, Аленкин вкус мне ближе. Но спорить не о чем. Дороги этой дальней на вас обеих хватит. Лишь бы всегда был рядом синий троллейбус. -- Но сейчас ведь Федя в нем ездитЗ -- Лиза не поняла спутника. -- Печенюшечкин! Ты ведь и сам можешь превратиться в троллейбус. Помнишь? -- Я же не всегда рядом, -- вздохнул Пиччи, останавливая "мерседес". -- Это тоже хорошая машина. Сейчас мы ее только чуть-чуть усовершенствуем. Он поднял капот и, засучив рукава, принялся копаться в моторе. Пальцы его гнули металл, как пластилин, разрывали, соединяли, изгибали, разглаживалиЗ -- Готово! -- захлопнув капот, мальчуган уселся и круто взял с места. -- Теперь, Лизонька, вы и без меня шутя оторветесь от любой погони. Запоминай. Пиччи объяснял, Лиза повторяла, Аленка хлопала ресницами, глядя на чудесные штуки, вытворяемые машиной. -- Да-аЗ -- Лиза вытерла вспотевший лоб. -- Слушай, а сколько бы тебе заплатила фирма за переделку модели? -- Ну, -- задумался Печенюшкин, -- миллиард бы, наверное, дали. -- Рублей?! -- ахнула Алена. Лиза фыркнула. -- Я думаю, долларов. Правильно? -- Дали бы и в золотых дукатах, -- Печенюшкин рассмеялся. -- Но, вообще, машина классная. Эту модель легко было подправить. Поехали домой, а то мне время исчезать. -- А когда по-настоящему домой? -- Аленка шмыгнула носом. -- Здесь очень хорошо, но я уже по всем скучаю. Раз в день с мамой-папой по видеотелефону -- это же мало. Я во двор наш хочу, и к бабушкам, и к дедушкам, и в квартиру нашу, и на дачу. -- Скоро уже, не горюй! Проводим картоморов, вернетесь домой с почестями. Завтра я улетаю на Запеку, значит, осталось дел недели на две. Будете без меня скучать? Алена внимательно смотрела на мальчика. -- Ты что-то нехорошее знаешь, а нам не говоришь, -- сказала она неожиданно. -- Почему мне так все время кажется?.. Лиза, что я сейчас спрашивала? -- Когда нам домой? -- старшая сестра, похоже, пропустила напряженный момент мимо ушей. -- Я тоже хочу, только я обещала солиста "ремонтов" в гости к нам в отель пригласить. Пол о'Мойкин, вот он на фото -- курчавый, разрисованный. Ленка, дадим ему автографы? Можно, Пиччи?.. На райском островке близ Мадагаскара в штаб-квартире гангстеров бурлили перемены. Ларри Люгер, творец и глава преступного синдиката, объявил о намерении ликвидировать дело. Сам хозяин и его подручные -- Ужастик и Косоголовый, появившись в небоскребе на несколько часов, тут же исчезали вновь. Лишь изредка Ларри вызывал заместителя по радио и отдавал приказы, повергавшие того в недоумение и панику. Но ослушаться всесильного шефа Чарли Бимбом боялся. Чарльз Бэдмен Бимбом, несомненно, был блестящим джентльменом. Сверкали его напомаженные волосы, пробор, масленые ласковые глаза, усики, зубы, галстук, булавка в галстуке, запонки, ботинки, цепочка на жилете, костюм мягко отливал серебром. Подчиненные прозвали его Сияющим Чарли. Сейчас на самой маленькой из своих яхт, в полном одиночестве, Чарли, в который уже раз, лихорадочно обдумывал ситуацию. Волны чуть покачивали драгоценную скорлупку, стоящую на якоре близ островка, у входа в коралловую лагуну. Беспощадное солнце вынудило гангстера сменить привычное облачение. В майке из тончайших золотых нитей и джинсовых шортах с заплатами, собственноручно пришитыми самым знаменитым из парижских модельеров, он бессильно откинулся в шезлонге, рассеянно поглаживая пальцами неподвижный штурвал. Крах, разорение, нищета, быть может, и арест -- вот что виделось Чарли на горизонте. Безумная затея Люгера означала конец синдиката. Конечно, ареста можно было избежать и даже спасти при удаче кое-какие средства. Но для Сияющего Чарли, Симпомпончика, как звала его покойная ныне мамочка, жизнь все равно кончалась. Он привык швырять миллионы на любую прихоть, дарить целые цветочные магазины девушкам, случайно приглянувшимся на набережной, каждую неделю покупать новые, самые дорогие, машины. Кроме того -- втайне от Люгера -- он запустил руку в казну организации, надеясь вскоре покрыть недостачу, однако запутывался в долгах все больше и больше. "Утопиться? -- размышлял Симпомпончик. -- Но до чего ж я буду уродлив, если тело найдут! Тьфу!.. Пригоршня снотворного? Черт, как хочется жить! Черт?.. Как легко все решалось в сказках. Продаешь душу черту, живешь на всю катушку, а на остальное наплевать!.." -- Душу не покупаю! -- визгливый голос послышался внезапно за спиной бандита. -- Такой мерзав-ав!-ав!-мерррзавец нужен мне живым! Трусливый, жадный, кровав-ав!-рр-гав!!! -- голос захлебнулся в лае. Чарли