ия этих процессов, если они вообще имеют какое-нибудь значение. Миф о совершенстве человека рухнул. Продолжительность нашей жизни никогда уже не будет такой, как сто лет назад. Слишком уж много стронция в наших костях. Слишком много цезия в печенке. Наши внутренние будильники заведены на слишком короткий срок. Наша находчивость уже ничем не может нам помочь. Сейчас мы напоминаем пациента, который, умирая на операционном столе, пытается строить планы на будущее. - Мысль глубокая, - заметил Хэрольд, - но что все это значит? - Не следует относиться к этому слишком серьезно, Просто мои слушатели любят, когда я изъясняюсь высокопарным стилем. - И все-таки мне нравятся ваши лекции. Некоторые ваши слова напоминают мне те странные картины, которые иногда появляются в моем воображении. Никогда бы не подумал, что человек может задумываться над такими вещами. Я имел в виду, что для меня они вообще не существуют. - А что же тогда существует? - поинтересовался Профессор. Хэрольд задумался. - Ну, сначала надо представлять, чем ты хочешь заняться, а потом думать, как идти к этой цели. Профессор кивнул. - Правильно, но неужели у вас нет внутреннего голоса, который за всем следит и подвергает сомнению все ваши решения? - Нет, не думаю. - Тогда, возможно, вы - социопат, человек не способный на чувства, - констатировал Профессор. - Полагаю, что вы снова ошибаетесь, - невозмутимо ответил Хэрольд. - Тогда, скорее всего, вы - Новый Человек, - сказал Профессор таким тоном, что невозможно было определить шутит он или говорит серьезно. - Может быть. А сейчас давайте поищем что-нибудь съедобное. - Психическое раздвоение личности, - объявил Профессор. - Благодарите Бога, что вы неагрессивны. Они шли развалинами нефтеочистительного завода, который тянулся на несколько миль. Он не действовал уже много лет. Трубы поржавели. Асфальт на гигантских автостоянках потрескался. Завод казался кладбищем мертвых машин. Хэрольду было непонятно, зачем здесь использовалось столько много техники. Пройдя завод, они достигли местности, где переплетенные автострады образовывали развязку в форме листка клевера, но теперь они все поросли травой и даже небольшими деревьями. Рядом с шоссе 95 росли маленькие яркие цветочки. Поросшая автомагистраль своими правильными кольцами напоминала сад, спланированный каким-то великаном. Потом они добрались до невысоких зеленых холмов. Прошли их и спустились к полям, через которые шла тропинка к невысоким строениям. - Это Мэйплвуд, - сказал Профессор. В центре городка находилось длинное и низкое здание, которое могло одновременно вместить в себя сотни, а может быть и тысячи людей. Такого Хэрольд еще никогда не видел. - Это торговый центр - самая большая святыня американской жизни, - объяснил профессор. - Для американца он был тем же самым, что для римлянина атриум или рыночная площадь для испанца. Здесь собирались люди, чтобы исполнить ритуал покупки еды и назначать свидания лицам противоположного - хотя и не всегда - пола. - Профессор, - сказал Хэрольд, - у вас действительно очень странные взгляды на многие вещи. Лучше пойдемте в город и поговорим с горожанами. Может у них найдется что-нибудь съестное. 8 Из города доносился барабанный бой, оповещая про появление чужаков. Большинство маленьких американских городков были отрезаны от остального мира и пользовались барабанами, потому что их когда-то в незапамятные времена использовали индейские племена, а прирожденная клановость требовала от белых, цветных и латинов делать так, как полагается настоящему племени. То есть, использовать барабаны. У местных жителей это получалось неважно, ведь здесь в основном жили белые, у которых не хватало для такого дела чувства ритма. Но они относились к нему очень серьезно и с большим энтузиазмом. - Вы прибыли как раз вовремя для великой потакавы, - сказал один из представителей местной власти, выходя из толпы и обращаясь к чужакам. - Прекрасно, - сказал Хэрольд. - А что такое потакава? - Потакава, - охотно принялся объяснять тот, - это старинное индейское слово обозначающее День Сезонной Распродажи. В этот день, согласно давним традициям нашего племени можно было что-нибудь купить со скидкой. - Тогда мы действительно пришли вовремя, - согласился Хэрольд. - Мы всегда рады покупателям-чужеземцам, - уверил их представитель власти. - Ваше появление - большая честь для нашей деревни. - Вроде, нормальные люди, - высказал свое мнение Хэрольд, когда они через некоторое время уже отдыхали в тихой местной гостинице. Они поели жареного мяса опоссума и угрей со стручками перца. Городок назывался Мэйплвуд, то есть "Кленовый лес", гостиница "Кленовая поляна", а комната, в которой они остановились - "Кленовый зал". - А доски-то сосновые, - обратился к Профессору Хэрольд, постукав костяшками пальцев по стене. - Это не имеет никакого значения, - ответил старик. - "Мэйплвуд" не означает какой-то определенный вид древесины - в данном случае, кленовый, - а наоборот, является абсолютно противоположным названием данного города. - Да, - вздохнул Хэрольд, - мне надо еще многому научиться. А что мы будем делать дальше? - Насколько я понял, от нас ждут, что мы совершим какую-нибудь покупку, - высказал свое предположение Профессор. - Ну, это не так уж и сложно. - Самое главное - купить то, что нужно, иначе мы нанесем им оскорбление. - Но не убьют же они нас за это? Профессор пожал плечами. - Кто знает? Кого тут интересует судьба каких-то чужеземцев? Жизнь здесь ценится недорого. - Тогда, - сказал Хэрольд, - пойдемте и купим то, что нужно. А что это может быть? - Эта вещь меняется каждый год, - хмуро объяснил Профессор. В эту секунду в комнату просунулась голова знакомого им представителя власти. - Время делать покупку, - широко улыбаясь, сообщил он. Хэрольд с Профессором встали и пошли за ним к ярко украшенному супермаркету. Их сопровождающий был при полном параде - по традиции племени он надел дорогой шерстяной пиджак, брюки фирмы "Голливуд" и туфли, изготовленные на известной фабрике "Том Макэнн". Так одевались в больших городах крупные бизнесмены, исполняя никому не понятные теперь действия еще тогда, когда существовали те большие города. Втроем они зашли в супермаркет. Полки в магазине были пустыми. Сначала Хэрольд удивился, но Профессор напомнил ему, что они всего лишь принимают участие в символическом ритуале покупки. Настоящие товары не здесь, а во дворе, где им придется делать выбор между жизнью и смертью. За супермаркетов стояли ряды палаток, напоминая восточный базар. На манер индейских вигвамов, они были сделаны из искусственных оленьих шкур, натянутых на металлические каркасы и покрашенные под дерево. Перед каждой палаткой скрестив ноги сидел хозяин, а рядом стоял кто-то из его семьи - жена, сын или дочь, - чтобы в любую секунду помочь обслужить покупателя. По давней индейской традиции к покупателям относились с большим уважением. На низких столиках перед палатками были навалены вещи, которые сильно отличались от тех, что продавал в своем магазине мистер Смит в Кин-Уэлли. Мистер Смит, например, никогда не торговал битыми электролампочками, а тут их была целая куча. В другой палатке продавали поломанную мебель, рядом - битые фарфоровые изделия. Была также палатка битком забитая лоскутами разноцветного полотна. Предлагали на продажу и безнадежно покалеченную технику для сельскохозяйственных работ. Хэрольд понял, что на всем рынке не сыскать ни одной целой или полезной вещи. По словам Профессора, все здесь было "чисто символичным". Но тем не менее от них ждали покупки. Но какой? Хэрольд наморщил лоб. Почему бы Профессору не выбрать самому? Он человек образованный и должен разбираться в таких вещах. Бросив взгляд на Профессора, он понял, что все его надежды напрасны. На лице старика было написано - выбирай сам. Хэрольду было знакомо такое выражение лица. Взгляд раба, означающий - "Я боюсь выбирать, выбери ты за нас двоих". Хэрольд резко повернулся, протянул руку к ближайшей палатке и вытащил из кучи предметов слегка погнутый лом длиной фута в три. - Сколько стоит? - спросил он сопровождающего. Тот обратился к продавцу на каком-то непонятном языке. В этом городке говорили на своем собственном диалекте наряду с испанским и английским языком. Продавец изобразил на лице гримасу, должно быть, стараясь показать, как он желает угодить покупателю, и ответил: - Сегодня День Сезонной Распродажи, кроме того, мне нравится твое лицо, поэтому я возьму с тебя всего два доллара. Толпа приблизилась, увидев, как из заднего кармана вытертых почти добела джинсов Хэрольд вытаскивает потрепанный кошелек. Он не спеша открыл его, а любопытные, разинув рты, подвигались все ближе и ближе. Можно было подумать, что они никогда до этого не видели, как кто-то совершает покупку. Для них это событие имело религиозный смысл, и надо было это учитывать. Профессор затаил дыхание, когда Хэрольд протянул продавцу два доллара. - А теперь, - объявил сопровождающий, - ты должен ответить на один вопрос. - Хорошо, - со спокойным лицом согласился Хэрольд. - Зачем ты купил лом? Хэрольд улыбнулся. Он стоял перед толпой, выше и шире в плечах любого из них. Сжав в кулаке лом, он забросил его на плечо. Толпа отступила. - Я купил его для того, чтобы размозжить череп любому, кто ко мне пристанет. Несколько минут царила мертвая тишина. Толпа переваривала его слова. - Кроме того, - продолжал Хэрольд, - я родом из тех мест, где существует традиция покупать полезные вещи. Секунду толпа обдумывала его слова, а потом люди облегченно вздохнули. Этот звук напоминал "Аминь!" Хэрольд произнес волшебные слова, которые делали его - хотя и временно - братом общины. Он сказал, что пришел оттуда, где как и в Мэйплвуде существуют обычаи. 9 Несколько часов спустя, попрощавшись с Профессором, Хэрольд добрался до шоссе и стал голосовать. Через два дня он уже пересек границу штата Флорида. Учитывая состояние дорог, двигался он довольно быстро. Водители грузовиков охотно брали его с собой, потому что он был достаточно сильный, чтобы помочь грузить вещи, и вид у него был неагрессивный. С первого взгляда становилось ясно, что Хэрольд - свой человек. Последний раз он остановил машину перед разрушенной военной базой "Мыс Канаверал". В кузове грузовика лежали доски и какие-то металлические детали, которые водитель хотел продать или обменять на еду. С ними Хэрольд и проехал остаток пути до Майами. Город выглядел еще хуже, чем предполагал Хэрольд. От величавых зданий вдоль Флэглер-бульвар остались только бетонные каркасы, опаленные огнем и разграбленные. По улицам в лохмотьях ходили угрюмые люди. Т-вирус наделал здесь немало дел. Кое-где вдоль дорог встречались мертвые тела. Даже карликовые пальмы казались настолько утомленными, что, казалось, могли завянуть в любую секунду. Хэрольда угнетала мысль, что юге такая же паскудная жизнь, как и на севере. Но Хэрольд не собирался здесь оставаться. Он собирался на Эсмеральду, где Охота была официально разрешена и где человек имел возможность заработать на хлеб. Остров находился за двести миль к юго-востоку от Майами, недалеко от Кубы и Гаити и принадлежал к Багамскому архипелагу. Расспросив дорогу, Хэрольд отправился в доки "Диннер Ки". Он рассчитывал наняться на какое-нибудь судно, направляющееся на Эсмеральду. Но чернокожие рыбаки не понимали английский язык и только качали головами, когда он пытался заговорить с ними на ломаном испанском. Потратив на уговоры три дня, проводя ночи на пляжах, сжимая на всякий случай пистолет в руке, Хэрольд решил купить билет на самолет на те деньги, которые ему собрала община в Кин-Уэлли. Самолет, на котором он вылетел, раньше использовался для транспортировки скота. 10 Салон был забит до отказа. Через проход от Хэрольда сидело трое мужчин среднего возраста. Двое из них все время подтрунивали на третьим - "добрым старым Эдом" - намекая на его желание стать Охотником, что тот категорически отрицал. Это был хмурого вида мужчина в клетчатом костюме фирмы "Монтгомери Уорд". У него было простое обветренное лицо крестьянина и шапка седых волос. Он был старше свои приятелей. Видно было, что шутки друзей ему не очень-то и нравятся, и он уже немного стал немного нервничать. Хэрольду быстро надоели их разговоры и он направился в небольшой грязный бар. От самого Кин-Уэлли он не тратил деньги, поэтому решил теперь позволить себе бутылку пива. Он уже почти опорожнил ее наполовину, когда в бар зашел "добрый старый Эд". Взглянув на Хэрольда, он сел рядом и тоже заказал пиво. Отпил глоток, а потом обратился к Хэрольду. - Надеюсь, мы не очень шумели? - Мне это ничуть не мешало, - пожал плечами Хэрольд. - Им нравиться надо мной подшучивать, - продолжал Эд, - но это не злые шутки. Мы знакомы с детства. И все трое живем за двадцать пять миль от Седар Рэпидз, штат Айова. Они нападают на меня потому что что я увлекаюсь оружием. На среднем Западе я выиграл несколько соревнований на быстроту реакции. Естественно, я выигрывал у машин, а не у живых противников. Но, как я понял, для соревнований в Охотничьем Мире одной реакции маловато. Это дело не для меня. Я еду туда как турист. В баре сидели и другие посетители, поэтому завязался общий разговор. Старик, чье лицо напоминало мятый бумажный пакет, заявил, что нынешний Охотничий Мир не что иное, как жалкая пародия Охоты старых добрых времен, когда ее еще не запрещали в Соединенных Штатах. - Тогда Охотничий Компьютер был богом. Непредвзятым богом. Одинаково справедливым для всех. Правила были простыми и обязательными для каждого. Честные правила. Не то, что теперь - какие-то Карточки Предательства, Карточки Вендетты и другие идиотизмы. Сейчас все это превратилось в коммерцию самого низкого пошиба, а правительство Эсмеральды закрывает на все глаза. Я даже слышал, что некоторые перестрелки там планируются заранее. Мужчина с правильными чертами лица и надвинутом на лоб стетсоне перевел взгляд от стакана на собеседников. - Сомневаюсь, что перестрелки можно запланировать. Трудно предугадать, когда начнется стрельба, если обе стороны вооружены. - Сейчас люди способны на все. Кстати, меня зовут Эд Макгро. Я из Айовы. - Текс Драза из Вако, Техас. Спор еще продолжался, когда Хэрольд допил пиво и вернулся на место. Его сосед - полный загорелый мужчина в гавайской рубахе - дремал от самого Майами. Внезапно он проснулся и спросил: - Что, уже прилетели? В этот момент уставшая стюардесса в костюме грязно-зеленого цвета объявила по скрипучей радиосети. - Леди и джентльмены, посмотрите в иллюминаторы направо. Под нами остров Эсмеральда. Через поцарапанный плексиглас Хэрольд увидел темное пятно на блестящей поверхности моря, которое увеличивалось в размерах. Поросшие деревьями холмы, песчаные пляжи, о которые разбивались пенистые волны. А дальше виднелся силуэт другого, более крупного острова. - А это что за остров? - спросил Хэрольд у своего соседа. Тот искоса посмотрел на него и пожал плечами. - Что-что, Гаити. Самолет быстро снижался над Эсмеральдой, разворачиваясь над Моргантаунским аэропортом, расположенным возле залива Мошуар. Зажглась надпись "Не курить" и "Пристегнуть ремни", а стюардесса объявила: - Леди и джентльмены, через несколько минут наш самолет совершит посадку на острове Эсмеральда. Прошу вас воздержаться от курения. Спасибо. Желаю вам приятно провести время в Охотничьем Мире. 11 В отличие от майамского, это был отличный аэропорт, сияющий чистотой. Пальмы в кадках, высокие потолки с флуоресцентным освещением, пастельные цвета. Настенные фрески в карибских мотивах. Таможенные и иммиграционные службы работали быстро. Правда, казалось, их совсем не интересовало, кто прилетел этим рейсом. Полицейский в сияющей чистотой форме даже не взглянул на грязный от пота и пыли костюм Хэрольда, и пропустил его вместе со всеми остальными пассажирами в здание аэровокзала. Наконец он здесь - в центре Охотничьего Мира. Из переполненного аэровокзала Хэрольд вышел на стоянку такси и автобусов. В очереди стояло человек сто, поэтому Хэрольд закинул рюкзак на плечо пошел от толпы, надеясь, что его кто-нибудь подбросит до города, хотя он был готов проделать весь путь пешком. Он уже свернул за угол аэровокзала, когда рядом с ним затормозил белый спортивный автомобиль. - Если вам в город, - сказал водитель, - то вы идете в противоположную сторону. - Черт побери! - выругался Хэрольд. - А может вы меня подбросите? Водитель открыл дверцу. Это был крупный загорелый мужчина ростом почти с Хэрольда, но гораздо более приятной наружности. У него было классическое итальянское лицо - оливкового цвета кожа, карие глаза и темная щетина на подбородке. Одет он был в спортивного покроя куртку из верблюжьей шерсти и синий шерстяной шарф. - На Охоту сюда приехали? - поинтересовался он. - Еще не решил. - Разрешите представиться, - сказал водитель. - Майк Альбани. Меня все знают. Я первоклассный Наводчик. - Наводчик? А что это значит? - А я-то думал, что все знают, кто такие Наводчики, - покачал головой Альбани. - Это, так сказать, советники Охотников. Мы обеспечиваем их всем: машинами, оружием, патронами и, самое главное, информацией. Мы организуем для вас ваше убийство или узнаем, кто на вас охотится и когда придет ваша очередь быть Жертвой. - А что вы получаете взамен? - Такая помощь обойдется вам в четверть суммы за вступление в Охоту плюс накладные расходы. Поверьте мне, игра стоит свеч. Или вы полагаете, что, купив телефонную книгу и дорожный атлас, вы сами сможете все рассчитать? Кто будет ломать голову над организацией вашей охраны, кто будет узнавать, насколько защищен ваш противник? Это мое дело, и тут я - непревзойденный мастер. Так что если вы решите стать Охотником, рекомендую обратиться ко мне. - Спасибо за совет, - поблагодарил Хэрольд. - Буду иметь в виду. - Может, вы изволите осмотреть город? Я могу организовать экскурсию и знакомство с ночной жизнью Эсмеральды. - Вы считаете, что меня пустят в ночной клуб в таком виде? Альбани осмотрел дешевый костюм Хэрольда и стоптанные башмаки, заляпанные грязью штата Джорджия. - Откуда мне знать, может вы эксцентричный человек? Иногда так одеваются миллионеры. - Если бы я был эксцентричным миллионером, - ответил Хэрольд, - я бы одевался как вы. - Кто знает, может, вы и разбогатеете. За Охоту хорошо платят. Куда вас подвезти? - Не знаю, - ответил Хэрольд. Сначала он собирался к Норе, но теперь передумал. Он уже неделю как не брился, а его кожа стала такой же серой, как и костюм. - Есть тут какой-нибудь дешевый отель? - "Эстрелья дель Сур", как раз в центре. Расценки там выше, чем в Южных доках, но там вашу комнату не ограбят. По крайней мере, пока вы в ней находитесь. - Спасибо за предупреждение. Они ехали по четырехрядному шоссе, которое пересекало равнину. Вдоль дороги мелькали магазины сувениров и фабрики с плоскими крышами. Дорожные щиты рекламировали гостиницы, рестораны, масло для загара, сигареты. Повсюду росли пальмы, напоминая про близость Карибского моря. Такого процветания Хэрольду еще никогда не приходилось видеть, разве что по телевизору в программах про американскую жизнь до того, как все полетело вверх тормашками и мать-природа стала затягивать петлю на шее человечества. Через несколько минут они оказались в столице - городе Эсмеральде. Хэрольда поразила чистота города и отсутствие на улицах нищих. - Тут и правда живут богатые люди, - заметил он. - Тут у нас круглый год туристы. Эсмеральда пользуется огромной популярностью у европейцев, а в последнее время стали приезжать и азиаты. Туризм - это основа нашей экономики. - А много людей приезжают сюда на Охоту? - Да нет, - скривил губы Альбани, - большинство приезжает, чтобы посмотреть на Охоту. Они не хотят никого убивать. Нет-нет, им только хочется попасть на остров, где мужчины носят оружие, устраивают дуэли и охотятся друг на друга. Им нравится, ничем не рискуя, смотреть за всем этим через пуленепробиваемые стекла кафе и ресторанов. Так они утверждают. Но, что удивительно, многие из них потом сами становятся Охотниками. Наверное, что-то есть в здешнем воздухе... Нам выгодно, что они приезжают сюда убивать самих себя. Если бы количество Охотников постоянно бы не увеличивалось за счет приезжих, за год на острове не осталось бы ни души. Видите ли, у нас очень низкий прирост населения. Сюда приезжают не семьи создавать. Альбани остановил машину возле ветхого четырехэтажного здания. Выцветшие буквы на фасаде сообщали, что это была гостиница "Эстрелья дель Сур". - До свидания, - попрощался Альбани. - А если решите принять участие в Охоте, кто угодно вам скажет, как меня найти. Я один из лучших Наводчиков, и беру недорого. 12 Эсмеральда - это продолговатый плоский островок, который расположен в юго-восточной части Багамского архипелага недалеко от Большого Инагуа, отсюда легко можно добраться на Гаити. В 2021 году обанкротившееся багамское правительство продало все права на этот остров консорциуму международных инвесторов, штаб-квартира которого находилась в Берне, Швейцария. С точки зрения генерала Ласаро Руфо, который возглавил военный переворот на Багамах, это был необходимый шаг, так как правительство позарез нуждалось в свободно конвертируемой валюте. Что там какой-то островок, тем более такой безлюдный как Эсмеральда, когда тебе надо заботиться еще о 700 других! Цену заплатили хорошую, и это за никудышный островок. Но только не для корпорации "Охотничий Мир" - международного консорциума состоятельных бизнесменов, которые придерживались одного принципа - получения максимальных доходов с быстрым оборотом. Убийство было идеальным продуктом, лучше даже наркотиков, потому что тот, кто его производил, сам поставлял все необходимое - свою жизнь, свое оружие, свою смерть. Исполненное по всем правилам убийство, исполненное по-деловому и по обоюдному согласию, оно было даже социально приемлемым актом. И, кроме того, в нем был заложен огромный потенциал спортивного азарта для тех, кто уже все перепробовал. Много разных стран хотели разместить "Охотничий Мир" на своей территории, но совет директоров консорциума решил создать для него свою собственную страну. Таким образом, все проблемы, которые могли бы возникнуть с правительством, они решали, создав свое собственное правительство. Еще одним стимулом для вкладчиков стал тот факт, что вместо уплаты налогов, они могут собирать их сами. С самого начала проект "Охотничьего Мира" разрабатывался с привлечением лучших умов, на него выделялись бешеные ассигнования. Моргантаун - маленькую занюханную столицу острова - сровняли с землей, создав на его месте архитектурный проект совершенно нового города, в кратчайшие сроки вдохнув в него жизнь. Новый город - Эсмеральда - отличался от кроличьих нор из стали и стекла, которые после долгой борьбы за освобождение от хорошего вкуса стали венцом архитектуры современной урбанистики. Эсмеральда напоминала средневековый городок, тут даже возле супермаркетов не было автомобильных стоянок. Почти половина зданий была из светлого известняка, залежи которого были обнаружены на острове. А для самых главных строений, таких как Охотничья Академия и Колизей, использовали импортируемый известняк и итальянский мрамор. Поэтому с самого начала Эсмеральда была похожа на колониальный город прежних времен, город эпохи Возрождения, который как мираж появился на плоском коралловом острове. Мягкий тропический климат острова в сочетании с прекрасно стилизованным под старину городом был и так прекрасной приманкой для туристов, даже без официально разрешенных убийств. На Эсмеральде можно было наслаждаться блеском минувших времен, пользуясь при этом всеми достижениями современности. Не только забавы и опасности посреди невероятной красоты природы притягивали туристов в Охотничий Мир, приезжали сюда и серьезные ученые. На острове располагались всемирно известные музеи ассирийского и хеттского искусства, полностью выкупленные у обанкротившейся Англии и перевезенные на Эсмеральду, чтобы придать этой острову еще больше шика. Здесь также размещались известные курорты с гостиницами - Рокфеллер Хилтон, Холидей Форд, Дорада дель Сур, Кастильо, Кантинфлас, поля для гольфа, теннисные корты, непревзойденные возможности для подводной охоты и кухня всех пяти континентов. А если на вашем электронном банковском счету не хватало средств на отпуск по первому классу, Охотничий Мир предлагал более дешевый вариант - карнавальное поселение на пляже Де Ланси, разместившееся на южной окраине острова. Именно тут ежегодно начинались современные Сатурналии - смесь эсмеральдовского карнавала с Марди Гра. Главным компонентом этой мешанины была Охота, то необычное человеческое занятие, когда люди рисковали своей жизнью, сражаясь один на один в соответствии с установленными правилами. Охота была чем-то вроде контролируемого беззакония, которое возвеличивало самые низкие инстинкты. То, что было официально разрешено в Охотничьем Мире, человечество пыталось искоренить с самого начала своего существования. Но напрасно. Хотя весь мир приходил в упадок, Охотничий Мир продолжал процветать. Сюда отовсюду стекались люди, чтобы собственными глазами увидеть отказ от моральных устоев и чудо экономической стабильности. Убийство всегда было хорошим бизнесом. Охотничий Мир не обошел вниманием и секс с наркотиками, завершив таким образом круг своих инвестиций в те вещи, которые так нравятся людям. Почти во всем мире люди не доверяли переменам и чурались всего нового. Художники стремились использовать уже известные мотивы, чем творить что-то свое. Мода почти исчезла. Понемногу люди стали и одеваться и действовать одинаково. Конформизм стал нормой. Наука совсем захирела. Медицина радикально изменилась с фаустовских времен двадцатого столетия. Врачи уже не стремились спасти чью-то жизнь. Теперь речь шла про спасение замученного болезнями населения в целом, а его численность постоянно уменьшалась. Теоретическая физика вот уже почти целое столетие не предложила ни одной новой важной космогонической теории, а за последние тридцать лет не было открыто ни одной новой элементарной частицы. Наука задыхалась от недостатка ассигнований, но это никого не волновало. Люди даже радовались, что ее развитие задержалось. Ведь всем известно, что наука - штука опасная. В конце-концов, именно она вытащила атомные бомбы и все остальные беды из ящика Пандоры с гениальными идеями. Не пришло ли время установить мораторий на гениальные идеи и постараться что-нибудь исправить, или хотя бы сделать из всего этого какие-нибудь выводы? Современный относительно спокойный период мировой истории стал результатом ядерной войны 2019 года между Бразилией и Южной Африкой. Кто бы мог подумать, что какое-то мелкое недоразумение касательно прав на отлов рыбы приведет к войне, которая заберет 12 миллионов жизней на двух континентах и чуть не подтолкнет все человечество к самоуничтожению? Нынешняя эра застоя началась после прекращения военных действий между Южно-Американской федерацией во главе с главным проводником новой - хотя и недолговечной - идеологии Карлосом Эстебаном Саенсом и Южной Африкой, возглавляемой чернокожим правителем Чарлзом Граатцем. Война, получившая название Рыбной, закончилась 2 июня 2021 года после внезапной смерти Саенса, причины которой не установлены и по сей день. Смерть диктатора через несколько часов после повторного обмена стран ядерными ударами вызвала страшную панику в правящем кабинете Южной Африки. Ранее запланированное вторжение в район Замбези пришлось отложить до выборов нового главы правительства. Перед африканцами открылись невиданные возможности. Однако случилось неожиданное. Хотя во вражеском стане и царила суматоха, и кто-угодно сразу бы использовал преимущество, Чарлз Граатц удивил всех. Вместо того, чтобы немедленно воспользоваться ситуацией, он в одностороннем порядке прекратил боевые действия, объявив, что африканцы больше не собираются спорить из-за прав на отлов рыбы. Якобы он сказал: "Стремление воспользоваться преимуществом в такой ситуации было бы сумасшествием. Зачем уничтожать весь мир из-за какой-то рыбы? Если ни одна страна не сможет поступаться своими интересами, разве что в случае полного поражения, война станет постоянным явлением. От имени моих зулусских избирателей, а также от имени наших белых, черных, цветных и других меньшинств я официально заявляю - если американцам это так важно, пусть ловят свою рыбу". Надо отдать должность и Южной Америке во главе с новоизбранным генералом Реторио Торресом. Торрес заявил, что в рыбном споре для них был важен принцип, а не рыба. И со свойственной ему рассудительностью предложил, чтобы в этом конфликте разобралась ООН. Кризис закончился быстро и неожиданно, потому что мир оказался в удивительной ситуации, когда не обнаружилось ни одного кризиса, который бы потребовал срочного решения, и посредством которого можно было развязать новую войну. И ни одна страна не стала спешить создавать кризисную ситуацию, как это случалось раньше. Несмотря на все надежды, на земле воцарился мир. Люди устали жить под дамокловым мечом, устали бояться оказаться на грани уничтожения. Когда-то важные вопросы национальностей, рас, религий, политики, социальных теорий и политической власти стали теперь никчемными перед лицом нового общего императива - "Не раскачивайте лодку". Все человечество, внезапно оказавшись в состоянии мира - неслыханное дело за всю истории цивилизации - решило, что наступило время оставить все так, как оно есть, забыть про все национальные интересы и подождать конца периода полураспада радиоактивных элементов, оставленных в наследство двадцатым веком, не прибавляя к ним новых. Настало время, когда наконец можно было уделить внимание атмосфере и дать возможность планете со всеми ее обитателями спокойно дышать чистым воздухом. Время размышлять, отдыхать, заниматься своими домашними делами. Так начался период мира, который называли по разному: "Перемирие", "Время великого застоя", "Начало нового средневековья". И вот какая появилась тенденция - люди в расцвете сил, которым было уже не нужно погибать в очередной бессмысленной войне, стали искать новые средства смерти. Будто какая-то часть человечества не могла жить без того, чтобы время от времени не уничтожать себя по тому или другому поводу, или без повода вообще. Безумие, но никуда от него не денешься. Потому что как еще можно объяснить процветание такого места, как Охотничий Мир? 13 Хэрольд уже собирался зайти в гостиницу, когда внезапно услышал крики и чьи-то торопливые шаги. Развернувшись, он увидел мужчину, который бежал от ступенек бокового входа. За ним метрах в пяти бежал второй мужчина с пистолетом в руке. Вжавшись в стену, Хэрольд почувствовал, как что-то просвистело рядом с его головой и ударилось о гранит. Пуля пролетела чуть ли не в дюйме от него. Хэрольд посмотрел на выбоину в стене. А преследуемый с преследующим уже завернули на боковую улицу. Портье, загорелый блондин в замызганных белых штанах и майке оторвал взгляд от газеты. - Пять долларов в день, - сообщил он. - Деньги вперед. Душ в коридоре. - Я только что чуть не погиб, - пожаловался Хэрольд. - Надо быть осторожным, - посочувствовал портье. - Тут ужасное движение. - Нет, я чуть не погиб от пули. - А, Охотники, - махнул рукой портье, как бы говоря - "Дети есть дети". - Вам нужна комната? Вот тут распишитесь. В комнате с белыми занавесками на окне, небольшой, но довольно чистой, стояла односпальная кровать и умывальник. Окно выходило на площадь, где красовался какой-то памятник. Взяв рюкзак, Хэрольд прошел в душ, находившийся в конце коридора, вымылся, побрился, выстирал костюм и переоделся в джинсы и синюю рубаху. Вернувшись в комнату, он нашел в шкафу плечики и повесил одежду сушится. В комнате был телефон. Из потрепанного кошелька Хэрольд достал клочок бумаги, на которой был записан номер телефона Норы. Пришлось подождать, пока его соединят через коммутатор гостиницы, и это показалось ему вечностью. Наконец на том конце подняли трубку. - Нора? Это ты? - Кто это? - Угадай! - Не собираюсь играть в эти игры. Это ты, Фрэнк? - Черт возьми, Нора, ты действительно меня не узнала? - Хэрольд? Неужели это ты? Здесь, в Охотничьем Мире? - А кто же еще, как не я. - А как ты?.. Ладно, об этом можно поговорить и потом. Может, заглянешь ко мне. Ты не хотел бы чего-нибудь выпить? - Это все равно, что спросить у свиньи - не хочет ли она повалятся в грязи. - Тогда приходи, - сказала Нора и рассказала, как к ней добраться. На улицах было людно, в воздухе пахло поджаренным на растительном масле мясе, острыми приправами, сладким вином и еле слышным навязчивым запахом бездымного пороха. Люди были одеты в самые удивительные наряды. Встречались прохожие в меховых шубах, купальниках, греческих туниках, римских тогах, с прическами времен Возрождения, в набедренных повязках американских индейцев и турецких шароварах. Были тут и другие костюмы, происхождение которых Хэрольд так и не смог определить. Но все здесь говорило о достатке, и Хэрольд с удовольствие глазел по сторонам. Ему еще никогда не приходилось видеть такой сияющий чистотой город. Вдоль тротуаров росли деревья, и на них было приятно смотреть. Он слышал, что на острове есть даже целый лес, и ему хотелось обязательно там побывать. Несколько раз ему приходилось расспрашивать прохожих, прежде чем наконец не дошел до небольшой площади, про которою говорила Нора. Там он сразу же нашел ее дом с каменной аркой. Пройдя под ней, он поднялся на второй этаж и нажал на кнопку звонка первой двери справа. Дверь открыла Нора. - Ну, заходи, - сказала она. 14 За те два года, что они не виделись, Нора почти что не изменилась - такая же невысокая, с хорошей фигурой, миловидным личиком и гладкими, коротко подстриженными волосами, как у девушек с рекламных плакатов парикмахерских. У нее была небольшая, но аккуратная квартирка. Нора предложила ему пива. - Как же ты попал сюда, Хэрольд? У тебя ведь была такая хорошая работа на фабрике синтетического мяса. Я никогда и не предполагала, что ты можешь ее бросить. У старого Клэймора никогда не было лучшего специалиста по обогащению искусственного мяса жиром. Эту работу приходилось проделывать вручную, так как оборудование было ветхим и все время ломалось, а автоматическая линия жирообогащения вообще никогда не толком работала. Отремонтировать машины не было никакой возможности, потому что ближайшая мастерская располагалась в Олбани. Хэрольд целыми днями простаивал возле конвейера, обрабатывая прямоугольные блоки мяса, которые проезжали мимо на загаженной мухами ленте. Каждый блок мяса имел размеры 6 кубических дюймов и весил ровно один килограмм. Все блоки были одинакового розового цвета. После Хэрольда, блоки мяса направлялись дальше по конвейеру к структуралистам. - Если говорить правду, то не я бросил работу, а она меня, - сказал Хэрольд. - Знаешь, что сделал со мной старый Клэймор? Со мной, лучшим на фабрике жирообогатителем? Решил на некоторое время перестать обогащать жиром свое искусственное мясо и посмотреть, вызовет ли это жалобы. Якобы, слишком дорого ему обходилось обогащать те желатиновые блоки натуральным жиром. Хотя он и придает им какой-то вкус. Вот меня и уволили. А как ты сама знаешь, работу сейчас в Кин-Уэлли не найдешь. Нора кивнула. - Кто-кто, а я-то это прекрасно знаю. До того, как приехать сюда, я по двенадцать часов работала в магазине Симмонса в Лейк-Плэсиде и еле-еле сводила концы с концами. - Фреда Симмонса уже нет, - сообщил ей Хэрольд. - Упал в один из старых карьеров. Теперь магазин перешел к его сестре. - Нельзя плохо говорить про покойников, - вздохнула Нора, - но он был ужасный скупердяй. Хэрольд, но ты зачем сюда приехал? - Общественность города поручила мне проверить, как ты тут себя ведешь. - А серьезно? - Мне нужны деньги. Я приехал сюда, чтобы посмотреть, смогу ли я тут немного подработать. - Охотой? - Ну, если ты считаешь, что легче ограбить банк... - Забудь про это. Тут разрешено убийство, но ограбление считается преступлением и карается очень строго. - Я просто пошутил, - успокоил ее Хэрольд. - Я имею в виду ограбление банка. Забыл тебе рассказать, что на Сэма Кэнзайла, который гулял с дочкой Бергера, накинулась стая диких собак и разорвала его на клочки. - Всегда приятно услышать новости из дома. А как вы там сейчас развлекаетесь? - Ночная жизнь мало чем отличается от той, которая была до твоего отъезда. Пьем кофе в кафе у мисс Симпсон. Иногда, когда на душе становится паскудно, я влезаю на старый террикон, насыпанный когда-то шахтерами. Мне кажется, что сейчас это самое достойное место для человека - сидишь не вершине кучи мусора, которую насыпал сам вместе со своими соседями. - Говорят, тот террикон радиоактивный. - А все остальное разве не радиоактивное, черт возьми! Говорят, что радиация когда-нибудь на нас скажется, если какая-нибудь зараза раньше не доведет до могилы. - С тобой всегда так ужасно весело, - сказала Нора. - Именно поэтому я и уехала из Кин-Уэлли. Там мне никогда не было весело, и люди разговаривали только о грустных вещах. - Тебе надоели разговоры про смерть? - удивился Хэрольд. - Надо же, а я-то полагал, что уж в Охотничьем Мире этого добра навалом. - Это действительно так. Но здесь смерть - развлечение, а дома - печальное и неинтересное событие. - Ты права, моя дорогая. Нора засмеялась и направилась на кухню. Хэрольд встал с кресла и принялся разглядывать комнату. На стенах висели фотографии в рамках. Снимки родителей Норы, виды долины Уэлли и Лейк-Плэсида. А также портрет какого-то незнакомца - загорелого мужчины среднего возраста с уже обозначившейся лысиной. У него были суровые черты лица, но он заговорщицки улыбался в объектив камеры. - А это кто? - спросил Хэрольд, когда девушка вернулась в комнату. - Джонсон. - Действительно Джонсон. Как это я сразу его не узнал. Нора, черт возьми, кто такой этот Джонсон? Девушка рассмеялась. - Мой парень. Мы познакомились в Майами и приехали сюда вдвоем. Это его квартира. Вернее, была его. - А чем он занимался? - Он был Охотником. Очень хорошим Охотником. Его последняя Охота оказалась такой комичной. Джонсону выпало быть Жертвой, а тот, кто на него охотился оказался индийцем. Не американский индеец, а индиец из Индии, представь себе только! Ведь у них в крови отвращение к убийствам. Правда? Такой смуглолицый толстяк в чалме. В чалме! Уму не постижимо! Джонсон сказал, что если бы он заранее знал, что тот тип будет в чалме, он не стал бы даже тратиться на Наводчика. - У твоего Джонсона было хорошее чувство юмора. - Да, веселиться он действительно умел. А вот его трофеи. Хэрольд подошел к стене. Там на отлакированных пластинках черного дерева блестели четыре бронзовых диска. Каждый из них официально свидетельствовал, что их владелец совершил Убийство. - А где-же сейч