еще пожалеет о том, что когда его мать корчилась от боли, как порезанный на куски червяк, он сидел и посмеивался в баре в Америке, с какой-то американской прошмандовкой по имени Линда. Ничего, он еще заплачет, когда узнает. Всю свою презренную жизнь ты будешь таскать это на своей совести. - Вот, будет он себя проклинать всю оставшуюся жизнь, - в то время как моя любимая мамочка, которая меня родила и вырастила, стонала от ужасных болей, я сам, я - Моше, идиот такой, смеялся идиотским шуткам этой шалавы - Миранда, Лимонада, Секунда или как там ее. А моя покойная мамочка - ее-то я как раз хорошо помню, даже, как ее звали, - Хананида. Он зароет ее глубоко-глубоко в землю, с выражение муки и отчаяния на лице. Вот тогда-то он узнает, идиот этакий, как смеяться, когда родной мамочке плохо. - Но ведь он был далеко, - скажете вы, - как он мог знать, что родной мамочке плохо? Он ведь не пророк. Конечно, если б он знал, так он , конечно прекратил бы хихикать с этой курвой американской, как ее там, Брунгильда, Матильда, хрен ее знает, и он бы сел на первый попавшийся самолет, и побежал бы к любимой мамочке. Вот что вы бы сказали, но это только отговорка, потому что человек всегда должен быть готов к самому худшему и поэтому нельзя смеяться, в особенности, если знаешь, что у тебя где-то есть мамочка. Да. В конце концов - из за кого она слегла, как если не из-за него, из -за снедающей сердце заботы о единственном сыночке? А кто же поддерживал его материально, кто оплатил билет до Лос Анджелеса? Так теперь он сидит и смеется! Он совершенно забыл о мамочке. Моше смеется, идиот этакий. Ничего, он еще заплачет. Он еще за все заплатит. Идиот. Стоны старухи ослабевают, на ее лице неожиданно появляется улыбка. Старуха: Ах, Моше, Моше! Она встает, выпрямляется. Рассказчик : И что же выясняется? И никакой у нее, не приведи господи, и даже не аппендицит, просто ее немного пучило, и она начала паниковать и уже ей мерещился ангел смерти. .Мужчина (его смех неожиданно обрывается, он в ужасе хватается за сердце): Ах, Линда, Линда! Рассказчик: И вот, хорошего мальчика Мойшика вдруг хватает суровый инфаркт, и он взывает о помощи к Брунгильде или как ее там, потому что ведь больше там никого нету. Мужчина: Линда! Мужчина: Старуха (со смехом облегчения): Мойше, Мойше. Рассказчик: Глупая старуха и не подозревает, что пока она тут себе улыбается и зовет своего Мойшика , его дорогого единственного сыночка хватил инфаркт в Лос Анджелесе, а вокруг него - ужас, чужие все, ни одного знакомого, ни одного близкого, и лишь одна девка по имени Лимпа или Гримпа или как там ее, а она, мамочка, просто себе здесь вздыхает, хоть бы что, а у него в это время, страшно подумать, не газы отходят, а душа, душа, ты, намазанная старуха, ты об этом думала? Нет, ты об этом даже не думала, и ты до конца своей жизни не сможешь освободиться от газов, не вспомнив, что когда-то , когда ты мирно позевывала, твой Мойшеле уходил, уходил безвозвратно, одинокий, всеми брошенный, всеми забытый, без мамочки, ой, без дома, рядом с какой-то шлюхой. Какая же ты дура, старуха, и не пытайся прикрыться тем, что у тебя газы должны выйти, не пытайся. В твоем возрасте ты уже вполне могла бы принести себя в жертву родному сыну Мойшеле, иначе зачем же ты его рожала, воспитывала, сука, неужели для того, чтобы ты тут испускала газы, пока твой единственный сыночек погибает в далеком Лос Анжделесе возле какой-то поблядюшки.И вот его уже везут в больницу в Чикаго, извините в Лос Анджелесе. Мужчина( чувствует, что боли постепенно оставляют его, он вздыхает с облегчением) Ах, Линда, Линда! Рассказчик: Да, старуха, на этот раз тебе повезло, твоему Мойшеле вдруг стало легче. По видимому, он просто напросто перепил пива, или что-то в этом роде, может, это была изжога или гастрит начался, но все прошло, слава Богу. Мужчина (облегченно вздыхает) : Ах, Линда, Линда! Старуха(облегченно вздыхает) : Ах, Мойше, мой Мойше! Рассказчик: Да, на этот раз у них все обошлось, им сильно повезло, идиотам таким, но в следующий раз они уже не отделаются легким испугом, так что вы лучше поберегитесь , ты - со своим смехом, с этой проституткой там, в каком-то сомнительном баре в Лос Анджелосе, и ты, старуха, не очень-то отравляй атмосферу своими газами. Лучше всего, если вы тихо и спокойно будете ждать худшего, а когда оно случится, вам не придется мучиться угрызениями совести, потому что вы будете готовы. Вам не придется мучиться от того, что вы посмеивались в баре или когда излишне выпитое разлилось у вас в желудке. Правда, не думаю, что мои увещания им помогут, ведь все они идиоты, все человечество, занимаются всякой ерундой в то время, когда другие занимаются всякой ерундой, а когда об этом все узнают, они горько сожалеют и раскаиваются, что этим занимались, ведь в то время, когда они это делали, это казалось им чрезвычайно важным, но потом, по сравнению с темит несчастьями , что с ними случились потом, все это выглядит полной глупостью и ерундой, и потом они раскаиваются всю жизнь. Да. ***