Филипп Фармер. Чужое принуждение --------------------------------------------------------------- Spellcheck: Wesha the Leopard Ё http://wesha.lib.ru --------------------------------------------------------------- Доктор Галерс потягивал кофе, лениво глядя на зависший над лунными кратерами диск Земли, когда раздался телефонный звонок. Нажав кнопку, он услышал знакомый голос: - Марк, привет, это Гарри. Я на борту "Короля Эльфов", есть одно дело. Будет лучше, если подъедешь с ассистентом. Примерно через пять минут в твоем распоряжении будет вездеход. На звездолет с тобой отправится лейтенант Рэсполд. - Кто-то кого-то убил? - Не знаю. Но один член экипажа исчез сразу после выхода "Короля Эльфов" из подпространства. Капитан сообщил об этом только сейчас. Такую небрежность он объясняет беспокойством из-за болезни дочери. - О'кэй. Я позвоню Роде. Пока. Галерс включил настенный экран, на котором появилась невысокая стройная девушка в зеленой кофте и такого же цвета брюках. Закинув ногу на стол, она что-то читала. Марк увеличил изображение, чтобы разобрать слова на обложке. - Снова Генри Миллер, Рода? Неужели ты читаешь только классику? Рода Ту, отложив книгу, поправила короткие черные волосы и озорно сверкнула темными раскосыми глазами. - Когда в реальной жизни нет ничего волнующего, приходится искать это в книгах. Вы ведь упорно придерживаетесь сугубо профессионального отношения ко мне. Галерс приподнял рыжеватые брови. - Я не единственный мужчина на Луне, Рода. Она улыбнулась и хотела что-то сказать, но он строго посмотрел на нее и спокойно добавил: - Прихватите свою аппаратуру. Попахивает жаренным. Девушка вскочила. - Сию минуту, доктор. Экран погас. Марк проверил содержимое врачебного саквояжа и уже одевал зеленый пиджак, когда в комнату вошла Рода, втащив за собой тележку с громоздким металлическим автодиагностом, оборудованным множеством различных шкал и гнезд для кабелей. - А кто пациент, доктор? - Насколько я понимаю, дочь капитана недавно прибывшего звездолета. - Опять! Я так мечтала, чтобы это оказался мужчина! Этакий, знаете ли, крупный, зрелый, но слегка прихворнувший самец, который, придя в себя, влюбится в меня с первого взгляда. - И снова лишится чувств, если захочет, чтобы с ним ничего не случилось. Так, перебрасываясь репликами, они прошли через качающийся переход шлюза. Рода тащила за собой тележку с автодиагностом. Зеленый огонек свидетельствовал, что в шлюз можно входить без опаски. Там уже ждал вездеход. Девушка подала прибор и тележку водителю, тот одной рукой принял груз и разместил его внутри. Рода, подпрыгнув на три метра, оказалась в кабине. Галерс сел рядом с нею. За ними последовал еще один мужчина и сел напротив. Дверь захлопнулась, шлюз отворился, и вездеход выехал на дорогу. Никто из пассажиров не смотрел сквозь затемненное стекло на окружающую их безжизненную равнину и далекие горные кряжи. - Ну, как там ваши сыскные занятия, Рэсполд? - попыхивая сигаретой, спросил Галерс. Рэсполд, высокий мужчина с блестящими черными волосами, темными проницательными глазами и носом ищейки, лениво ответил: - Честно говоря, скука заедает. Преступление на Луне - штука крайне редкая. - Голос его звучал спокойно и уверенно, компенсируя недостатки внешности. - Убиваю время, рисуя голых красоток или лунные пейзажи. - Не буду больше вам позировать, - сказала Рода. - На ваших рисунках я выхожу слишком толстой. Рэсполд улыбнулся, обнажив длинные белые зубы. - Ничего не могу с собой поделать. Мое подсознание тоскует по рубенсовским женщинам. Таких не сыскать теперь. По крайней мере, на Луне. - Вы, кажется, подавали заявление о переводе? - поинтересовался Галерс. - Да, но ответа не получил. Просил послать меня на Виденвулли. Эту планету только начинают осваивать. Это фронтир, где через каждые десять шагов встречается индивидуалист или неврастеник. Оттуда прибыл запрос на детектива, который не боится тяжелой и грязной работы. - Он мечтательно улыбнулся. - А когда вы-то вылетаете, Галерс? - Как только найду подходящего зверя. На выбор отпущено тридцать дней. Тут надо быть очень осторожным. Если я не уживусь с капитаном или командой, жизнь на звездолете может стать сущим адом. - А вы не хотите подобрать себе планету по вкусу? - И застрять там на десять лет, пока не выплачу компании долг за медицинское образование? Нет, благодарю покорно. Оставшись корабельным врачом, можно сделать это за шесть лет, посетив при этом множество планет и, хвала небу, проводя отпуск на Земле. - Но при всем этом много времени придется проводить, между прочим, копаясь в кишках зверей. - Знаю. Но, надеюсь, стерплю. А потом буду работать на Земле. Такая перспектива меня вполне устраивает. - А меня - нет. Слишком много сыщиков и мало преступников. Там я никогда не дождусь повышения. Виденвулли меня устраивает больше. - Кажется, - заявила Рода, - мне тоже придется туда отправиться. За мужем. Говорят, там на пять мужчин приходится одна девушка. Замечательно, просто замечательно! Мужчины угрюмо уставились на нее, и в кабине воцарилось молчание до самого дока номер 24. Подхватив свой саквояж, Галерс спрыгнул на землю. Пройдя через шлюз, он очутился на левом борту "Короля Эльфов", где его встретил таможенный инспектор Гарри Харази. - Сюда, Марк. Девушка находится в своей каюте. Уверен, такой хорошенькой ты еще не видел. Хотя сейчас она бледноватая и осунувшаяся. И язык у нее какой-то изжеванный. - А кто находился поблизости, когда она заболела? - Ее отец, насколько нам известно. Он и сейчас в ее каюте. Не хочет оставлять дочку одну до прихода врача. То есть тебя. - Спасибо за информацию. Пройдя коридор, они поднялись на другую палубу, миновали помещение, где члены экипажа раздевались для таможенного и медицинского досмотра, и по узкой винтовой лестнице добрались к каюте девушки. Харази постучался, и из-за двери раздался низкий мужской голос: - Войдите. В просторной каюте размещалась двойная койка, туалетный столик с трюмо и еще один стол, откидной от стенки. В углу стояла шагающая кукла высотой более метра. На стенке висели две полки: одна - с книгами и микрофильмами, другая - с морскими раковинами, добытыми в морях двух десятков планет. Над второй висела фотография женщины. Дверь между койкой и туалетным столиком вела, судя по всему, в ванную, которая, в свою очередь, соединялась с соседней каютой, где через чуть приоткрытую во вторую каюту дверь виднелась развешанная на стоячей вешалке одежда белого цвета. Такой же белой была и форма капитана звездолета Асафа Эверлейка. Галерс удивился, ибо компания "Саксвелл Стеллар" требовала, чтобы ее служащие носили только зеленую форму. Однако одного взгляда врача на лицо капитана было достаточно, чтобы понять: этот человек в состоянии настоять на удовлетворении своих прихотей даже перед таким гигантом, как "Саксвелл". Суровое и энергичное лицо Рэсполда казалось нежным и кротким по сравнению с лицом Эверлейка. На нижней койке лежала девушка в белом. Цвет ее лица почти не отличался от одежды. Глаза были закрыты, а окровавленный рот чуть-чуть приоткрыт. За искусанными губами виднелся распухший, как будто изжеванный, язык. - Снаружи ждет Рода, - сказал врач, обращаясь к Харази. - Попроси ее включить свою машинерию в коридоре. Здесь нет места. Пульс девушки был учащенным. Он надавил на глазные яблоки. Твердые. - Скажите, капитан, у нее были такие приступы раньше? - Ни разу. - А когда начался этот? - Час назад по корабельному времени. - Где? - Здесь. - Вы присутствовали? - С самого начала. Галерс еще раз взглянул на капитана. Создавалось впечатление, что, отвечая на вопросы, он делает ударение на каждом слоге, словно выравнивая слова молотом на наковальне. Глаза капитана полностью соответствовали голосу. Они были светло-голубые, со стальным оттенком, и взгляд их казался твердым, как броня. Длинные брови цвета высохшей крови торчали над глазами, как ощерившаяся копьями фаланга. По сути, отметил про себя Галерс, капитан Эверлейк - человек острый во всех отношениях. Даже неподвижный и молчащий, он производил впечатление вооруженной твердыни. В двери показалась голова Роды. - Мне нужно пять проб крови, - велел Галерс. - На сахар, на уровень инсулина и адреналина, клеточный состав и общий анализ. Особое внимание следует уделить инородным телам. И не забудьте включить электроэнцефалограф. Да, еще понюхайте для меня ее дыхание. Рода склонилась над лицом девушки. - Запаха ацетона, доктор, я не ощущаю. Чувствуется только запах рыбы. - Она ела недавно рыбу? - спросил Марк у капитана. - Возможно. По корабельному времени сегодня пятница. Справьтесь у кока. Я рыбы не ел. Галерс взял чувствительную головку, присоединенную к установке длинным шнуром, и начал медленно водить ею над головой девушки, то и дело щелкая тумблером. Потом попросил капитана описать приступ. Время от времени он кивал, слушая рассказ о судорогах, характерных для эпилепсии, адреналинового или инсулинового шока. На приступ диабета не очень похоже. После анализа крови можно будет сказать что-либо определенное. Возможно, в теле девушки затаилась какая-то внеземная инфекция или паразит. Этого очень опасались таможенники. Однако Галерс так не думал. Скорее всего, ее поразила одна из обычных земных болезней. И все же, уверенности пока не было. А вдруг она заражена каким-то новым ужасным микробом, который может распространиться, подобно Черной Смерти, если его не изолировать здесь, внутри корабля? Внезапно глаза девушки открылись и прежде, чем врач успел сказать ей что-нибудь ободряющее, она отпрянула от него. Лицо ее исказил страх, но отец тотчас же оказался рядом, вынудив врача посторониться. - Все хорошо, Дебби. Я здесь. Тебе нечего бояться. Успокойся. Ты слышишь меня? Успокойся, все будет хорошо. Девушка продолжала хранить молчание. Глаза ее, светло-голубые, как у капитана, но не такие суровые, были устремлены мимо отца, на Марка Галерса, она приподняла голову, и стало заметно, что волосы ее очень светлые и длинные. Это само по себе было примечательным в мире, где господствовали короткие стрижки. - Кто это? - сдавленно спросила девушка, роняя голову на подушку. Галерс повернулся и вышел из каюты, забрав с собой чувствительную головку. Рода продолжала колдовать над своими приборами. - Общий анализ еще не готов. Остальные вот, - сказала она, протягивая Марку полоску бумаги со столбцами цифр. - Это мог быть адреналиновый шок, - задумчиво произнес он. - А внеземного у нее ничего нет? - поинтересовался Харази. - Нет? Очень хорошо. А что такое, между прочим, адреналиновый шок? Галерс решил, что у него есть время для разъяснений. - Когда содержание сахара в крови становится очень низким, спинная адреналиновая железа выделяет гормон эпинефрин. С его помощью крахмал превращается в печени снова в сахар, и содержание его в крови повышается. Но для организма впрыскивание в кровеносную систему адреналина - крайнее средство. Увеличение его содержания приводит к учащению сердцебиения, судорогам и конвульсиям. Симптомы точно такие же, как и при приступе диабета, только там следует инсулиновый шок, а здесь - что-то вроде эпилепсии. Однако полной уверенности у меня в этом диагнозе нет. Нужно дождаться результатов общего анализа. Может выявиться еще какой-нибудь фактор, обуславливающий наличие эпинефрина в крови. К тому же, данные предварительного анализа не указывают на столь низкое содержание сахара, чтобы вызвать адреналиновый шок. - Так из-за чего же понизилось содержание сахара в крови? - Если бы я знал, то уже сейчас бы принял определенные меры. К ним неслышно подошел Рэсполд. - Ребята из таможни и карантинной службы утверждают, что корабль чист, - сказал он и потянул воздух носом ищейки. - Кто тут прячет дохлую рыбу? - Дохлую рыбу? - недоуменно произнес Галерс. - Я не ощущаю никакого запаха! - Значит, вам повезло. В этом мире плохих запахов гораздо больше, чем хороших. - Детектив обернулся к Харази. - Не следует ли вам поискать причину этой жуткой вони? - У меня нет такого собачьего обоняния, Рэсполд, - возразил Харази. - Когда я стоял у открытой двери, мне чудился слабый запах рыбы, но здесь, снаружи, невозможно... - Туда можно, док? Могу я переговорить с ними? Похоже, никто из команды толком ничего не знает об этом исчезнувшем. - Переговорить с капитаном можно здесь, в коридоре. Но мисс Эверлейк, думаю, не в состоянии разговаривать. - Будьте добры, попросите его выйти. - Я-то попрошу, но это вовсе не значит, что он выйдет. Таким, как этот капитан, вряд ли можно что-либо приказывать. Капитан Асаф сидел на краешке койки, присматривая за дочерью. Она протянула руку, но он не взял ее. Лицо его было жестким, как мокрая простыня на морозе. Выслушав просьбу, он кивнул в знак согласия и, выходя из каюты, еще раз посмотрел на неподвижно лежавшую дочь. Затем его глаза встретились с глазами Галерса. Молодой врач выдержал этот взгляд, полный предупреждения и угрозы. Это было очень неприятно. Он решил, что становится слишком уж чувствительным. Глаза сами по себе не несут определенной информации. Тем не менее, взгляд человека может отражать всю неподатливость его личности. И от этого никак нельзя отмахнуться. Оглянувшись на девушку, Галерс увидел, что глаза ее снова открыты, а пальцы чуть-чуть согнуты, словно она хотела взять что-то, но не могла и была этим удивлена. Но это его не касалось. Во всяком случае, сейчас. Он находился здесь на случай крайней необходимости, и впереди было достаточно работы. - Пожалуйста, сожмите и разожмите несколько раз кулак, - сказал он, склонившись над девушкой. - Я хочу сделать укол глюкозы. Она смотрела непонимающе. Галерс повторил просьбу. Девушка бросила мимолетный взгляд на свою руку и снова лицо ее стало отрешенным. - Особой необходимости в этом нет, - пояснял Марк, - но таким образом легче отыскать вену. Она опустила веки. По ее лицу и телу пробежала дрожь. Девушка как будто боролась сама с собою и наконец произнесла, не открывая глаз: - Хорошо, доктор. Он без особого труда нашел вену. - Вы за последнее время сильно похудели? - С тех пор, как покинули Мелвилл - на четыре кило. - Мелвилл? Она открыла глаза и пристально посмотрела на врача. - Мелвилл - вторая планета Беты Скорпиона. Арабы называли эту звезду "Северным когтем". Это единственная зеленая звезда, видная с Земли невооруженным глазом. Галерс вынул иглу из вены. - Когда-нибудь проверю. Единственное, что мне нравится на Луне - это прекрасный обзор небес. И больше ничего. Нужно втянуть ее в разговор, подумал он. - А что вы делали на Мелвилле? - Остановились, чтобы выгрузить медикаменты. О, нам очень повезло - как раз в то время проводился фестиваль. - Увидев его приподнятые брови, девушка пояснила: - В этот день мы отмечаем рождество Ремо. Наконец Галерс понял, что означают белые одежды и длинные волосы Эверлейков. Ремо был основателем неопуританской секты, возникшей на Земле около 50 лет назад. Через некоторое время лидеры ее, обнаружив, что первоначальный пыл пропадает и молодежь ускользает от них, добились переселения своих приверженцев на эту планету, название которой Галерс позабыл - Мелвилл. Чтобы осуществить это, они распродали всю свою собственность и всеми способами добывали деньги, что довело их до крайней нищеты. Космическое путешествие - дорогое удовольствие. И билеты, и багаж обходятся недешево. Поэтому на Мелвилле крохотная колония ремоитов высадилась с абсолютно пустыми карманами, минимумом инструментов и оборудования. - Каким же образом вашему отцу удалось стать астрогатором? - удивился Галерс. - Мне казалось, что вы потеряли всякую связь с Землей. - "Саксвелл" и другие компании содержат там свои форпосты. Они не только торгуют с нами, но и вербуют молодых людей. Кто-то хочет отправиться в космос, чтобы подзаработать, кто-то - подыскать себе жену. У нас в этом вопросе положение прямо противоположное тому, что сложилось на Земле. На каждую девочку рождается в среднем два мальчика. - Должно быть, это совсем нетрудно сделать - достаточно побывать на Земле. - К сожалению, очень немногие женщины соглашаются стать последовательницами Ремо. Это слишком большая перемена в жизни. Они привыкли смотреть на жизнь проще. А ни один мужчина-ремоит не женится на девушке, не исповедующей его веры. Галерс взглянул украдкой на женский портрет на стене. Девушка перехватила его взгляд и пояснила: - Моя мать была родом с Земли. Она родила меня на "Синей бороде". В то время папа командовал этим звездолетом. Затем они осели в Мелвилле. Когда мама умерла, он снова отправился в космос. "Саксвелл" был рад его возвращению. Папа - хороший капитан. Он неподкупен, а это очень высоко ценится. Вы же знаете, сколько хлопот доставляют компаниям служащие, которые не могут противостоять искушению быстро разбогатеть на осваиваемых планетах. Галерс кивнул. Глюкоза подействовала быстро. Щеки девушки порозовели, глаза заблестели, движения стали энергичнее. Отец наверняка велел ей помалкивать, но она была очень разговорчивой. Галерс подумал, что ей, наверное, очень одиноко. Она мало общается с другими девушками и парнями, а характер отца очень замкнут. Вошедшая Рода прервала их разговор. Она принесла энцефалограмму. В глаза бросалась нерегулярность ритмов мозга, но это не имело особого значения, так как могло быть вызвано недавним приступом, или являться характерной особенностью организма. Галерс попросил Роду повторить энцефалограмму после следующей пробы крови, чтобы проверить, возрастает ли содержание сахара. Как только ассистентка вышла, он сел рядом с девушкой, взял ее за руку. Она не отдернула ее, но вся напряглась. Врач отпустил руку, поскольку его интересовали двигательные рефлексы больной. - Как вы себя чувствуете сейчас? - Очень слабой. К тому же немножко волнуюсь, - ответила девушка и, поколебавшись, пояснила: - У меня все время такое ощущение, будто я вот-вот взорвусь. - Взорветесь? Она положила руку себе на живот бессознательным движением. - Да. Такое впечатление, словно меня с минуты на минуту разнесет в клочья. - А когда это ощущение появилось впервые? - Около двух месяцев назад по корабельному времени. - Еще что-нибудь необычное было? - Нет. Но появился зверский аппетит, а вес не прибавлялся. Только немножко увеличился живот, и я старалась есть поменьше. Но меня одолевала такая слабость, что долго выдерживать диету я просто не могла. Поневоле приходилось есть все больше. - Чем же вы в основном питались? Жирами, сладким или протеином? - О, всем, что попадалось под руку. Разумеется, много жиров я не потребляла. Но никогда не пренебрегала шоколадом. От него, по-моему, моей коже нет никакого вреда. Он вынужден был согласиться. Такой кремовой, красивой кожи ему не приходилось видеть раньше. Теперь, когда к девушке возвращался обычный цвет лица, она стала настоящей красавицей. Разумеется, у нее еще несколько выдавались скулы и ей не помешало бы немного пополнеть, но фигура ее была превосходной, черты лица - пропорциональны. Марк улыбнулся про себя, довольный произведенным осмотром женской красоты, однако поспешил вернуться к делу. - Это ощущение близкого взрыва не покидает вас все время? - Да. Даже когда я просыпаюсь среди ночи. - А чем вы были заняты, когда впервые это заметили? - Смотрела видеофильм "Пелея и Мелисанду" Дебюсси. Галерс улыбнулся. - Родственная душа! Вы любите оперу? Мы поговорим об этом позже, когда вы будете чувствовать себя лучше. В наше время так редко встречаются истинные ценители... Ну, вы понимаете. А помните то место в начале первого акта? "Не бойтесь, нет у вас причин меня бояться. Откройтесь мне. Что вынудило вас плакать здесь, в тиши? - тихо напевал он. Однако девушка не ответила так, как ему бы хотелось. Ее нижняя губа жалко задрожала, голубые глаза наполнились слезами, и неожиданно она расплакалась навзрыд. - Я сделал что-то не так? - смутился Галерс. Девушка закрыла лицо руками. - Извините, если я чем-нибудь вас обидел. Мне просто хотелось немного развлечь вас. - Дело вовсе не в этом, - успокаиваясь, дрожащим голосом ответила она. - Просто я очень рада тому, что есть с кем побеседовать, что кто-то рядом... - Маленькая красивая рука робко потянулась к нему, но на полпути остановилась. - Вы... вы не находите... ничего неприятного во мне, правда? - Не нахожу. Почему вы так думаете? Я никогда не видел такой красивой девушки. И ведете вы себя очень скромно. - Я совсем не это имею в виду. Не обращайте внимания. Если вы не... Только сейчас... За последние три года я ни с кем не разговаривала, кроме Клакстона и папы. Затем отец запретил мне... - Что запретил? Быстро, словно опасаясь, что кто-то войдет и помешает ей, она выпалила: - Разговаривать с Питом. Он сделал это два месяца назад. С тех пор... - Неужели? - Да. С тех пор даже сам папа говорит очень мало, а я имела возможность поговорить с Клакстоном наедине всего лишь раз. А потом потеряла сознание. По сути... - Она замешкалась, но, поборов себя, решительно выпалила: - По сути, я потеряла сознание, когда беседовала с ним. Галерс взял ее руку и погладил. Вид у нее был несколько растерянный, но руку она не убрала. Да и сам он удивился тому, как отреагировал на прикосновение к ее бархатистой коже. Ему пришлось, затаив дыхание, скрывать подлинные свои ощущения - то ли восторга, то ли страдания. - А кто это Пит Клакстон? - спросил Галерс и снова удивился, почувствовав, что испытывает внутреннее волнение из-за этого парня, который что-то для нее значил. - Второй помощник, навигатор. Он старше меня, но хороший, очень хороший. Марк ждал дальнейших объяснений, но Дебора Эверлейк, казалось, уже раскаивалась в своей откровенности и непринужденности. Закусив губу, она пустым взглядом смотрела куда-то вдаль. И, как это часто случается с людьми, у которых светло-голубые глаза, этот отрешенный взгляд более походил на взгляд животного или восковой фигуры, чем живого человека. Ему это очень не понравилось, так как лишило девушку красоты. Вот в чем кроется единственный недостаток таких светлых глаз. Возможно, именно из-за этого он отдает предпочтение темноглазым женщинам. Испытав неловкость, Марк поднялся. - Я сейчас вернусь. Открыв дверь, он едва не столкнулся с капитаном. Тот не обратил на него ни малейшего внимания и прошел в каюту, как если бы дверь открылась автоматически по сигналу фотодатчика. Вспомнив суровое лицо капитана, Галерс подумал, что одного его вида достаточно, чтобы здоровой девушке стало нехорошо. - Рода, - произнес он, когда за его спиной закрылась дверь. - Вы... И не закончил. Дикий, протяжный женский крик оборвал его на полуслове. Марк рванулся было назад, но его остановила сильная жилистая рука Рэсполда. - Похоже на то, что он рассказал ей о случившемся. - А именно? - спросил Галерс, уже предугадав ответ. - Его дочь не знала, что исчез именно Пит Клакстон. Марк выругался. - Вот скот! Неужели он не мог как-то осторожно рассказать ей об этом? - У меня сложилось впечатление, что он торопился это сделать, - заметил Рэсполд. - Я поинтересовался, знает ли она, и хотел сам поставить ее в известность, но капитан не стал слушать моих аргументов и поспешил сюда. Я последовал за ним, догадываясь о его намерениях. - И что теперь? - Не знаю. Понимаете, он признался, что видел Клакстона последним, за час до его исчезновения. Но этого еще недостаточно, чтобы делать какие-либо выводы. Интересно, подумал Галерс, знает ли лейтенант о том, что Клакстон был в каюте девушки, когда у нее начался приступ. Как бы упреждая его вопрос, Рэсполд продолжал: - Эверлейк утверждает, что они втроем беседовали в каюте дочери, когда у нее начались конвульсии. Он послал Клакстона за помощью, и больше его не видел. - А где бортовой врач "Короля Эльфов"? Рэсполд криво улыбнулся. - Утонул во время фестиваля на Мелвилле. Галерс повернулся к Роде. - Каково теперь содержание сахара в крови? - Около 120 миллиграммов, док. - Растет быстро. Нужно внимательно наблюдать за ее состоянием. Жаль, что у нас нет прибора, который мог бы давать ежеминутные показания. Гарри, ты позволишь забрать ее с корабля? - Пока ты не докажешь, что болезнь не связана с чем-либо неземного происхождения, она будет оставаться здесь, на борту этого звездолета. Так же, как и все остальные. - Включая тебя? - Включая меня, - кивнул Харази. - Такая уж служба, Марк. - Мое расследование тоже далеко от завершения, - сказал Рэсполд. - Мне бы хотелось получить от властей разрешение на применение "препарата правды". Однако, должен признаться, у меня нет еще ничего настолько существенного, чтобы добиваться ордера на проведение принудительного дознания. - Вы могли бы попросить подозреваемых пойти на это добровольно. - Полегче, док, - фыркнул Рэсполд. - Я пока что не смею употреблять термин "подозреваемый". За это меня могут привлечь к суду. И зря вы думаете, дружище, что капитан согласится сказать хоть что-нибудь еще! Я обследовал участок корабля, где размещалась недостающая спасательная лодка, и обнаружил потрясающие улики. Там имеются отпечатки всех, кто есть на борту корабля, и даже тех, кого нет! Марк вопросительно посмотрел на детектива. - В сейфе корабля, в личных делах, - пояснял тот, - хранятся отпечатки пальцев всех членов экипажа и пассажиров. Проверка не требует долгого времени. Галерс вернулся в каюту. Он чувствовал, что девушка уже достаточно выплакалась, и самое время несколько рассеять ее печаль. Теоретически особого вреда для пациента в этом нет, но в данном конкретном случае Галерс, как врач понимал, что вряд ли можно ожидать чего-либо хорошего от такого общения девушки с суровым отцом. Более того, ему самому хотелось побыть с нею, и причины тому были не только профессиональные. Она все больше и больше привлекала его. Капитан, сидя на краю койки, тихо разговаривал с дочерью. Она лежала к нему спиной, свернувшись калачиком и закрыв лицо руками. Плечи ее содрогались от всхлипываний. Услышав звук отворяющейся двери, Эверлейк поднял голову. - Эта новость, - решительно произнес Галерс, - очень потрясла ее. Особенно учитывая состояние вашей дочери. Было бы гораздо лучше, если бы вы были более осторожны. Эверлейк поднялся во весь рост. - Вы превышаете свои полномочия врача, Галерс. - Отнюдь нет. В мои обязанности входит как лечение пациентов, так и сохранение их здоровья. Вы сами прекрасно понимаете, что профилактика - лучшее лекарство. Он занял место капитана на койке и притянул девушку к себе. Она сама потянулась к нему и, не сопротивляясь, позволила себя приподнять. Однако плакать не перестала. Марк ненавязчиво проверил ее пульс и обнаружил, что он поднялся до 120. Лицо ее снова сильно побледнело. Уложив девушку, он обернулся к капитану, который не сводил с дочери своих стальных глаз. - Если бы я знал, что вы так поступите, то не пустил бы вас сюда. Ее состояние ухудшилось. А теперь, если вы не возражаете, я прошу вас выйти. Мне нужно работать. Эверлейк продолжал стоять неподвижно, чуть шевелились только губы на окаменевшем лице: - Я - капитан "Короля Эльфов". На его борту никто не смеет указывать мне, что я могу и чего не могу делать. - Корабль находится не в космосе, - возразил Галерс. - Он поставлен в док. Согласно параграфу 30, насколько я помню, а в своей памяти я абсолютно уверен, врач в подобных случаях обладает полномочиями, превышающими полномочия капитана. И даже в полете полномочия врача, если дело касается медицинских аспектов, выше, чем полномочия капитана, при условии, что его решения не грозят безопасности других лиц на борту. Белая фигура продолжала непоколебимо стоять на том же месте, словно никакие силы не были в состоянии ее сдвинуть. Затем неожиданно жесткие контуры ее сломались, и капитан Асаф Эверлейк покинул каюту. Галерс вздохнул с облегчением, так как не был вполне уверен, что его апелляция к закону окажется действенной, хотя у него и было смутное предчувствие, что такие люди, как Эверлейк, законы уважают и соблюдают. Они привыкли к тому, что их приказания выполняются неукоснительно, и отказ повиноваться с их стороны означал бы глубокий конфликт с собственными убеждениями. Галерс погладил девушку по плечу, затем подошел к двери, в которой стояла Рода, подняв вверх большой палец в знак того, что общий анализ не показал наличия в крови инородных тел. Он вышел в коридор и сообщил об этом Харази, который сразу же заметно повеселел. - Жена не любит, когда я задерживаюсь на работе и опаздываю к обеду. Грозится, что мне придется подыскать другую работу. А я люблю Луну и чувствую себя здесь гораздо лучше, чем на Земле. - А я бы хотел убраться отсюда как можно скорее, - признался Галерс, и бросив взгляд вдоль коридора, поинтересовался: - А где капитан? - Его утащил Рэсполд. Для чего - не знаю. Доктор, как ты отнесешься к тому, что я уговорю шефа, О'Брайена, завизировать твой отчет? Твоя медслужба будет удовлетворена, я смогу снять карантин и отпустить всех по домам. К тому же администрация "Саксвелла" не высказывает особого восторга, когда корабли подолгу отстаиваются в доках. А уж она может при желании сделать жизнь таможенника совершенно невыносимой. - Он возвел глаза к небу. - Боже всемогущий! Скольким же людям я должен угодить! Капитану, команде, медикам, "Саксвеллу", и наконец, а это далеко не последнее, собственной жене! Все брошу и умотаю куда-нибудь подальше! - С моей стороны препятствий не будет. Но есть еще одно лицо, от которого зависит решение - Рэсполд. Он еще не завершил предварительного расследования. Гарри сразу ушел, а Галерс и Рода Ту вернулись в каюту. Рода подтянула свою тележку прямо к койке и начала раздевать девушку. Дебби глядела на медиков распухшими от слез глазами. - Не бойтесь, - попытался успокоить ее Марк. - Мы попробуем вас подлечить. Может быть, вам и станет больно, но только для вашей же пользы. Это нужно, чтобы освободить вас от того, что, накапливаясь годами, прорвалось в самый неподходящий момент, и уложить вас в больницу. Он сознательно опустил слово "психиатрическую", так как оно пугало пациентов даже в эту, казалось бы, просвещенную эпоху. Рода произвела еще один анализ крови, а Галерс прикрепил чувствительный элемент электроэнцефалографа к голове девушки и обмотал проводом, чтобы она не могла нечаянно сорвать его. - Пожалуйста, не впускайте сюда отца, чтобы он не увидел меня раздетой, - умоляющим тоном попросила Дебби. Галерс пообещал и решил ознакомиться попозже с характерными особенностями религии ремоитов. Такую скромность теперь можно было встретить разве что у психопаток. На вид девушка была психически здоровой, и причиной ее просьбы могло быть только ненормальное воспитание, полученное на Мелвилле. Рода активировала электромагнитный дверной замок, а Галерс тем временем прикрепил к телу пациентки два небольших плоских диска: один чуть выше сердца, другой на животе. От них к тележке тянулись провода. - Этот датчик регистрирует сердцебиение, а вот этот - мышечную активность, - объяснял он. - А что вы намерены делать? - слегка обеспокоенно спросила девушка, переставая плакать. Марк взял из рук Роды шприц. - Здесь десять кубиков азефина и десять - глюкозы. Я намерен сделать внутримышечную инъекцию, которая очень быстро подействует на вашу нервную систему на психоматическом, то есть подсознательном уровне. Она высвободит... должна высвободить все побочные эффекты недавних событий. И это высвобождение, сколь бы мучительным оно ни было для вас, принесет вам огромную пользу. После того, как взрыв вашей активности угаснет сам по себе, вам станет неизмеримо лучше. И в будущем не придется опасаться подавленных в подсознании горестных воспоминаний. - А если я откажусь принимать это лечение? - дрожащим голосом спросила она. - Мисс Эверлейк, я вовсе не собираюсь ограничивать вашу свободную волю. И не ввожу вас в заблуждение, утверждая, что вам станет гораздо лучше. Не спорю, азефин - новое средство. Но он прошел лабораторную проверку в течение пяти лет и уже три года применялся в медицине. Я сам прибегал к его помощи несколько раз при лечении своих пациентов. И могу утверждать, что действие его полностью предсказуемо. - Хорошо, доктор, я вам верю. Галерс сделал ей инъекцию и произнес: - Теперь крепитесь. Не пытайтесь сдерживать порывы своего тела. Захотите говорить - говорите. Возможно, вы обнаружите, что говорите нечто такое, что не предназначено для чужих ушей, и в чем вы раньше сами себе не сознавались. Но пусть вас не смущает наше присутствие. По ту сторону этих стен не просочится ни одно слово из сказанных вами. И наше отношение к вам нисколько от этого не изменится. Она вытаращила глаза. - Почему вы сразу не предупредили? - А вы бы согласились? Люди бояться извержения своего подсознания, боятся сами себя. Они, по-видимому, где-то в глубине души считают себя плохими, и не хотят, чтобы это обнаружил кто-либо еще. Довольно нелепое к себе отношение. Никто не является сущим ангелом или сущим дьяволом. В каждом из нас есть частица всего, что присуще Земле в целом. И ничего плохого в том, что мы честно признаемся, нет. А в случае, когда мы отказываемся что-либо открыть сами, оно прорывается против нашей воли и может раздавить нас физически или повлиять на наш ум. Он взял второй шприц. - Смотрите. Здесь противоядие. Действие азефина будет тотчас же нейтрализовано. Только скажите, и я сделаю укол. Как хотите. Может быть, вы согласны и дальше жить с бомбой замедленного действия, притаившейся в вашей психике, уповая на то, что она никогда не взорвется. Решайте. Девушка в нерешительности прикусила губу. - Поверьте, Дебби, вы не скажете ни одного слова, какого бы мне уже не приходилось слышать от своих пациентов. Зато очиститесь от всех токсичных для вашей психики элементов, которые накопились в ней за последнее время. Более того, вы будете сознавать, о чем говорите, и по первому требованию я впрысну противоядие. Она молчала, беспомощно глядя на шприц. Он подошел и приготовился сделать укол, но девушка отвела его руку. - Не надо. Я согласна. - Спасибо, Дебби. Галерс повернулся, чтобы положить на место шприц, и встретил взгляд Роды. Она смотрела на него с упреком. Да, он поступил не вполне этично. Следовало бы действовать строго по инструкции. Марк же рассказал девушке только о том, что инъекция эта каким-то неожиданным для нее образом раскрепостит ее психику. Но опыт подсказывал, что не следует говорить всю правду о азефине тем, кто в нем нуждается. Деборе Эверлейк инъекция была крайне необходима. И он, несмотря ни на что, должен был ее произвести. Легкая подстраховка себя оправдала. Выйдя в коридор, Галерс ознакомился с личной карточкой девушки, которую по ходу дела отыскала Рода в корабельном архиве. В ней не было записей о каких-либо прошлых болезнях. Однако, самое главное, имелась информация о совершенно здоровом сердце. Собственно, если оно было в состоянии выдержать недавний загадочный приступ, то должно перенести и сильную, но кратковременную перегрузку, которую вызовет азефин. Расположившись рядом с автодиагностом, Марк одним глазом поглядывал на стрелки приборов, а другой не отрывал от пациентки. Действие азефина начало проявляться ровно через три минуты после инъекции. Сначала по обнаженному телу девушки пробежала дрожь. Она с тревогой посмотрела на врача. Марк улыбнулся. Дебби попыталась улыбнуться в ответ, но тут по всему ее телу прошла вторая волна, стерев созревающую на лице улыбку, как морская волна размывает песчаный замок на пляже. Наступила вторая пауза, более короткая, чем первая, после чего не заставила себя ждать еще одна, на этот раз более сильная волна дрожи. - Расслабьтесь, - велел врач. - Старайтесь не сопротивляться. Представьте себе, что вы катаетесь на доске в полосе прибоя, и ваше тело находится на гребне волны. Только не допускайте, чтобы волна сбросила вас с доски и утопила в бездне, добавил он про себя. Там, где все тихо и покрыто красивой буйной зеленью, где вы станете мирно дрейфовать по течению и где не будет никаких превратностей жизни... В этом-то и заключалась опасность применения азефина. Девушка могла не выдержать, забиться в самый дальний угол своей личности, в такие темные глубины подсознания, откуда уже никто, даже она сама, не в состоянии будет ее извлечь. Вот почему он так внимательно следил за показаниями приборов. Если некоторые параметры приблизятся к критическому порогу, придется дать ей противоядие. И притом незамедлительно. В противном случае она может окаменеть и так остаться в этом состоянии, будучи глухой к голосам и прикосновениям снаружи. Тогда ее поместят в один из санаториев на Земле, где подвергнут длительному курсу лечения, в результате которого она, в конце концов, станет напоминать ту девушку, которой была первоначально, и, что не исключено, выздоровеет вообще. Но возможен и такой исход, при котором она так и останется в трансе, похожем на смерть, неспособная пошевелить ни одним из внешних органов, до тех пор, пока не откажут и внутренние. Такой была опасность недостаточно квалифицированного применения азефина. Тем не менее, Галерс рискнул, потому что был уверен в себе, потому что у него была возможность своевременно вмешаться в процессы, происходящие в ее организме. А главное - он опасался ее отца, который мог бы отдать распоряжение на вылет "Короля Эльфов" до того, как закончится курс лечения. А это означало, что она пропадет. Пропадет и для самой себя, и (он вынужден был признаться себе в этом) для него. Поэтому Марк следил за каждым движением девушки. В данный момент его занимала пульсация, начавшаяся в области живота и распространяющаяся по всему телу, как круги от брошенного в воду камня. Через несколько секунд начались серьезные схватки, и стрелка одного из приборов, как ракета, взметнулась к критическому порогу. Начали раскачиваться, не переставая вздрагивать, бедра. Лицо девушки исказилось, словно от мучительной боли, голова беспорядочно металась по подушке. Это свидетельствовало о страшной борьбе внутри ее организма, о том, как тяжело ей превозмочь чувство страха и стыда за свое обнаженное тело. Догадавшись об этом, Галерс дал знак Роде, чтобы она набросила на девушку простыню. - Вы не должны бороться с этим, Дебби, - умолял он пациентку. - Вы просто подвергаете свой организм ненужному износу, сжигаете азефин и не даете ему возможности выполнить свое предназначение. Уступите! - А что, по-вашему, я сейчас пытаюсь делать? - воскликнула она. - Это вам кажется, что вы уступаете, а на самом деле противитесь. Расслабьтесь. Это будет способствовать действию препарата. Не обращайте на нас внимания. Мы вам не судьи. - Постараюсь. Одна стрелка оставалась на том же месте шкалы в весьма опасной зоне. - Дебби, я повернусь к вам спиной и буду только наблюдать за приборами. Хотите? Девушка кивнула. Через секунду после того, как врач отвернулся, она вскрикнула, затем еще и еще. Стрелка прибора быстро поползла назад. Марк улыбнулся. Первая фаза завершилась. Вскоре стрелка снова поползет в сторону опасной зоны, наступит новая стадия борьбы и, если девушка снова победит, вернется, торжествуя, к середине шкалы. Так и произошло. Некоторое время Дебби лежала неподвижно, тяжело дыша и постанывая. Затем разрыдалась, да так, как никогда раньше. Галерс слушал молча, лишь изредка вставляя то или иное слово, чтобы напомнить ей об исчезнувшем человеке. И каждый раз был вознагражден свежим взрыво