Роберт Ладлэм. На повестке дня - Икар --------------------------------------------------------------- Оригинал этого файла находится здесь: http://www.nihe.niks.by/mysuli/authors/ludlum/ Ё http://www.nihe.niks.by/mysuli/authors/ludlum/ --------------------------------------------------------------- Джеймсу Роберту Ладлэму с дружескими пожеланиями всего наилучшего Пролог Человек, чей силуэт возник в дверном проеме темной, без единого окна комнаты, быстро прикрыл за собою дверь и, взяв влево, зашагал к рабочему столу с медной лампой. Щелкнул выключатель. Загорелась неяркая лампочка. Вынырнувшие из полумрака тени легли на деревянную обшивку стен скромного по размерам помещения, не лишенного, однако, кое-какого убранства. Правда, objets d'art1 являлись не предметами античной культуры или непрестанно совершенствующегося изобразительного искусства, а новейшими образцами приборов и устройств современной технологии. У стены напротив тихо журчал кондиционер, подсушивающий воздух, с постоянно работающим мощным пылеулавливающим фильтром вентиляционной системы, обеспечивающей замкнутому пространству комнаты первозданную чистоту и свежесть. Хозяин этого рабочего помещения подошел к компьютеру с загруженным текстовым редактором, включил его. Мгновенно ожил экран монитора. Подвинув стул, он сел. Ввел шифр. На дисплее появились слова из ярко-зеленых букв: "Уровень безопасности максимальный Перехват не засечен Приступайте". Склонившись над клавиатурой, он стал вводить данные: "Начинаю журнальный файл с сообщения об эпизоде, который, на мой взгляд, станет звеном в цепи событий, способных существенно повлиять на ход развития нации. Явился некий Мессия, судя по всему - ниоткуда. Словом - по собственной инициативе и без малейшего представления о своем предназначении. Предначертания судьбы, разумеется, вне его понимания, но если мои прогнозы подтвердятся, тогда этот файл станет своеобразным отображением уготованной ему стези. Я не в курсе, как все начиналось, но знаю совершенно определенно, что начало - полная путаница и неразбериха". Книга первая Глава 1 Маскат, Оман. Юго-Западная Азия Вторник, 10 августа, 18.30 В Оманском заливе штормило. Через Ормузский пролив в Аравийское море пробирался ураган. Было время заката. С минаретов мечетей по всему городу разносилось пронзительно-гнусавое пение бородатых муэдзинов, созывающих правоверных на вечернюю молитву. Тяжелые сизые тучи тащились, клубясь, вдоль горизонта, продавливая его, и соединяясь со сгущавшейся чернотой там, где проходил грозовой фронт. Они скоро наползли на освещенный при закате кусок неба, и сразу сделалось темно. За морем, в трехстах километрах восточнее Маската, над Макранским Береговым хребтом в Пакистане, время от времени вспыхивали молнии. На севере, в Афганистане, бушевал пожар лютой и беспощадной войны. На западе, в Иране, по вине большого неврастеника,2 с маниакальным упорством совершающего преступные деяния, гибли молодые парни. На юге, в Ливане, люди истребляли друг друга в бессмысленной и жестокой междоусобице - две религиозные группировки, со свойственной верующим страстностью обвиняли одна другую в терроризме, при этом обе пускали в ход самые безжалостные, самые устрашающие методы террора, не испытывая никакого сострадания к ближнему. Организация освобождения Палестины и Палестинское движение сопротивления. Между тем в этот непоздний еще час, когда небеса сулили горожанам громы и молнии, а в Оманском заливе громыхали грозные волны с пенными верхушками, улицы Маската, столицы султаната Оман, ни в чем не уступали разбушевавшейся стихии. Совершив вечернюю молитву, правоверный люд толпами повалил к американскому посольству. С факелами в руках, с истерическими воплями и выкриками стекались мусульмане и мусульманки к ярко освещенным чугунным воротам, за которыми просматривался фасад четырехэтажного посольского здания из искусственного темно-розового мрамора. Вдоль фасада прохаживались черноволосые подростки в полувоенной форме с автоматами в руках. Если спуск курка почти всегда означает смерть, то эти молодчики, эти бравые воины ислама, не усматривали никакой связи между выстрелом и завершением чьего-либо жизненного пути. В их вытаращенных полубезумных глазах угадывалась лишь исступленная преданность догмам ислама. Смерти нет, говорили им, но есть вечное бессмертие - высшая награда, которую Аллах дарует подвижнику. И чем мучительнее подвижничество во славу веры, тем большую хвалу стяжает мученик, внушали им, а физические мучения врага ничего не значат, да и убийство неверного тоже... Это ли не безумие?! Это ли не слепой фанатизм?! Шел двадцать второй день безнравственного изуверства. Три недели минуло с тех пор, как весь цивилизованный мир в который раз оказался очевидцем чудовищного, преступного умопомрачения. "Двести сорок семь работников американского посольства насильственно взяты заложниками!" - сообщали средства массовой информации. Одиннадцать из них уже убиты... Злодейская, жестокая расправа - трупы несчастных выкидывали из окон. Одиннадцать вдребезги разбитых стекол - одиннадцать обезображенных тел. Циничное надругательство над прахом невинно убиенных... Разгул насилия!.. Разнузданный террор!.. Шабаш в спокойном прежде Маскате? Почему? В чем дело? Что послужило толчком? Кому под силу ответить на эти вопросы? Пожалуй, только специалистам-аналитикам, владеющим хитроумными приемами и методами выявления, как правило, сокрытой подоплеки мятежей местного значения... Да, они точно сумеют! Собирая по крупицам факты, критически осмысливая неприметные - на первый взгляд! - частности и тонкости, быстро, но не торопясь добираются до истоков инспирированного... Вот!.. Вот оно то самое ключевое слово!.. Инспирированный... Именно! В Маскате бесчинствуют террористы. Кто подстрекатель? Кому это все надо, в смысле - кому это выгодно? Надо подумать... Утверждают, будто террорист - профессия. Нет, это не профессия, это - образ жизни. Более того, образ мыслей. Террорист сознательно готовит диверсию, а то и убийство ни в чем не повинных людей. И даже, как ни чудовищно это звучит, гордится содеянным. Террористы - это всегда убийцы, хотя они неизменно прикрываются политическими, а то и религиозными лозунгами, пытаясь таким образом оправдать совершаемые преступления. Одиннадцать изувеченных трупов... Сопляки с автоматами на изготовку, не сами же они, в конце концов, до подобного изуверства додумались? Кто-то ведь подсказал сопроводить кровавую расправу жуткой концовкой, потому как террор - это еще и запугивание с угрозой насилия. А толпа у ворот? Эти ротозеи, что они? Развлекаются. Жаждут зрелищ. А некоторые крови... Многие бьются об заклад. Какое следующее окно? На каком этаже? Кого выбросят, мужчину или женщину? Сколько трупов будет до конца недели? Чет, нечет? Тем временем в посольстве, открытом взорам любознательных зевак, происходило действо сродни вандализму. Вокруг бассейна, огороженного кованой решеткой с замысловатым орнаментом в арабском стиле, за которой невозможно укрыться от пуль, стояли на коленях, в несколько рядов, американские граждане. Двести тридцать шесть человек. Парализованные страхом заложники, склонив головы, ожидали расправы, а наглые парни, размахивающие автоматами, слонялись по крыше, зыркая по сторонам. Роковой выстрел мог прозвучать в любую минуту. Толпа улюлюкала... Это что, массовый психоз? Зомбированное помешательство? Двадцать второй день на исходе, неужели ничего нельзя предпринять?! Цивилизованный мир, он что, потерял дар речи, застыл в беспомощном оцепенении? Нет! Конечно нет... Обдумав кое-какие варианты, готов помочь Израиль. Почему именно он? Да потому что главное достояние израильских разведок, и внешней - Моссад, и контрразведки Шабака, сеть информаторов, в том числе и в рядах террористических организаций. Израильские разведывательные службы знают, что, если не скупиться, многих "непримиримых фанатиков" можно просто перекупить, потому что "непримиримые" исповедуют еще одну религию, основной догмат которой звучит примерно так: "Не существует позорных способов зарабатывать деньги. Деньги позорно не иметь". Борьба с терроризмом требует денег, вот в чем дело. И немалых! Но все равно платить оперативной агентуре обходится дешевле, чем терять жизни своих сограждан. И однако, от участия Израиля в урегулировании кризиса с заложниками придется отказаться. После вмешательства в дела Ливана любое участие евреев в освобождении американцев обернется в глазах арабов акцией ниже всякой критики. Америка-то, оказывается, принимает помощь от одних террористов в борьбе с другими! Так что этот вариант отпадает, несмотря на благие намерения. Можно, конечно, перебросить в Оман силы быстрого развертывания3, но весьма сомнительно, что найдутся желающие взбираться по приставной лестнице на крышу посольского здания или же десантироваться туда с вертолета, поскольку террористы, захватившие посольство, все как один грезят об ореоле мученика, отдавшего свою жизнь за веру. А если предпринять силовую акцию, продемонстрировать мощь американского военно-морского флота? Пожалуй; батальона морских пехотинцев достаточно, дабы, образумив Оман, решить проблему. Но что это даст? Ничего, кроме разрыва отношений с Оманом, тем более что нет никаких оснований обвинять султана с его министрами в потворствовании террористам. Миролюбиво настроенная полиция, где, кстати, верховодит его родня, пыталась сдержать истерию, но оказалась бессильной перед напором бесчинствующих подстрекателей, сбившихся в группы. Да и годы относительно спокойной жизни в столице султаната, разумеется, не способствовали приобретению навыков решительных и энергичных действий. Султан собирался для наведения порядка отозвать кое-какие свои части, охраняющие границу с Йеменом, но потом передумал, сообразив, что этот шаг чреват непредсказуемыми последствиями, так как его пограничники - головорезы, каких поискать. Окажись они в Маскате, столица просто захлебнется кровью. За своего султана любому глотку располосуют, и вот тогда уж точно не сносить головы ни правому, ни виноватому. Сомнительный получается расклад, как говорится, шах и мат... Все это так, но, как известно, безвыходных ситуаций не бывает. Наверняка террористы выдвинули какие-то требования. Может, удовлетворить кое-какие из них? Поди знай, на что способны подстрекатели в случае отказа... Не разумнее ли пойти на уступки? Нет, ни в коем случае! Все, кто несут ответственность за происходящее в столице султаната Оман, это понимают. Все, кроме, разумеется, подростков с автоматами. Будь они люди зрелые, с жизненным опытом за плечами, тогда можно было бы сесть за стол переговоров, но ведь это несмышленые малолетки. Да что там, просто дети! При любых кознях и каверзах дети всего лишь марионетки. А эти просто чурбаны безмозглые! Скандируют то, что им приказывают, озвучивают то, что им нашептывают... И вообще, едва ли отыщется правительство - хоть в Европе, хоть на Среднем, хоть на Ближнем Востоке, - которое выскажется за освобождение из тюрем целой армии преступников из террористических организаций типа "красных кхмеров", Ирландской республиканской армии, движения "Талибан", группировок "Хезболлах" и "Исламский джихад", всяких там "красных бригад", "организаций освобождения Палестины" и прочих экстремистских команд, состоящих сплошь из убийц и диверсантов. А не эффективнее ли будет постоянно освещать события в Маскате в средствах массовой информации? Террористы обожают быть на виду. Вот, мол, они какие! К тому же привлечение к их персонам внимания мировой общественности приостановит на какое-то время расправу над заложниками. Следовательно, средства массовой информации просто обязаны активизироваться, поскольку информационное безмолвие непременно вызовет необходимость "шоковых" действий, а самое сильное потрясение, как известно, вызывает убийство. Так что "замалчивание" событий в Маскате только "вдохновит" правоверных недорослей на новые кровавые расправы. Но все-таки... Все-таки кто стоит за чудовищной по своей жестокости акцией? Кто организатор этого кровопролития? Вот проблема из проблем... Расправа над заложниками отложена всего лишь на неделю. Весь цивилизованный мир на пределе. В Лондоне совещаются главы разведывательных служб шести государств. Серьезные ребята - прошли огонь и воду и медные трубы. Каждый из них отдает себе отчет в том, что посольство его страны вполне может стать следующим, поэтому все склоняются к мысли объединить свои силы и средства. Уже сорок восемь часов работают руководители разведок, без перерыва на отдых. Между прочим, на сверхзвуковых лайнерах примчались... И что, к какому выводу пришли? Между прочим, через пять дней "мораторий" подойдет к завершению. Какие высказаны соображения? Ну, во-первых, Оман, монархическое государство во главе с султаном, считавшееся образцом стабильности в Юго-Западной Азии, взбунтовалось неизвестно почему и пока остается загадкой. Это раз! Во-вторых, руководство султанатом осуществляет просвещенное правительство, способное вести за собой свой народ в пределах, допустимых исламом, что означает примерно следующее: светские правители Омана второй половины двадцатого столетия, принадлежащие к древней династии, почитали и почитают Аллаха не только за то, что он им дал по праву первородства, но и за ответственность, возложенную на них неограниченными полномочиями. Стало быть, оманцы почитают своих правителей, следовательно, беспорядки вызваны внешними факторами, иными словами - захват заложников подготовлен извне. И наконец, из пары сотен нечесаных, немытых юнцов, выкрикивающих время от времени какие-то невнятные требования, не более двух десятков являются действительно коренными оманцами. Выводы сделаны, указания сформулированы, офицеры в штатском, имеющие контакты на местах, в районе арабского Средиземноморья, незамедлительно приступили к работе, используя, как говорится, весь джентльменский набор - подкупы, угрозы, взятки и шантаж. - Азиз, желаешь жить как султан? Сколько тебе надо для полного счастья? Не робей!.. Сколько? Кто в твоем малюсеньком Омане всю эту кашу заварил? Ну-ка, пошевели извилинами!.. Оманцев в посольстве раз-два и обчелся, в основном там - дебилы и тупари. Соображай быстрее, Азиз, а не то... - Считаю до шести, Ахмет!.. Шесть секунд на размышления. На седьмой, если не расколешься, лишишься правой кисти. Но этого мало! Тебе, известному ворюге, придется сидеть в тюряге вечно, а коли назовешь зачинщиков, выпустим сию минуту. Словом, начинаю обратный отсчет! Шесть, пять, четыре, три два, один... Молчишь? Ну, пеняй на себя... И льется кровь... Море крови, а информации - ни капли. Ноль. Но главное - не унывать, ибо кто ищет - тот всегда находит, а за терпение рано или поздно воздается! Древний муэдзин, праведник, каких мало, чья речь, память и весь облик - кожа да кости! - производили впечатление непрочности, какой-то зыбкости - дунь ветерок с Ормузского пролива, и рассыплется в прах! - неожиданно прошелестел: - Не ищите там, где вас ждут. Ищите совсем в другом месте... - Совсем в другом? В каком другом, где? - Где первопричина для досады не в бедности кроется, не в запустении... - Высокочтимый муэдзин, пожалуйста, разъясните смысл сказанного вами. Где же все-таки следует искать, куда нужно наведаться прежде всего? - Туда, куда Аллах, да смилуется Он над нами, ниспосылает поддержку в этом мире, хотя, возможно, в будущем Его благословение и благодать... - Высокочтимый муэдзин, прошу вас, объясните простыми словами, что вы хотите сказать. - На это нет позволения Аллаха, да смилуется Он над нами. Если с верующим случится нечто радостное, он благодарит Аллаха, а если с ним случается какое-то несчастье, он терпит, и это тоже благо для него. Аллах не принимает ничью сторону. Да будет так! - Но вы, высокочтимый муэдзин, посоветовали искать в другом месте, надо думать, не без причины... - Аллах вразумил меня, ибо сказать слово правды в лицо несправедливому властелину - подвижничество достойнее всего. - А это как понимать? Совсем непонятно. - Отчего же? Я слышу в мечети голоса, мои старческие уши сподобились их услышать, хотя я мало что слышу и не услышал бы ничего, не будь на то воля Аллаха! - То, что вы услышали, мудрейший муэдзин, не так уж и мало, но наверняка вы должны были услышать что-то еще. - Голоса говорят шепотком о тех, кому польза от кровопролития... - Ну вот, видите! И кто же эти люди, кому польза от кровопролития? - Об этом голоса не упоминают. А все только "они", да "они"... Ни имен, ни занимаемых должностей не называли, йа саийед.4 - А не обронили ли они в разговоре названия каких-либо сект? Может, упоминали, скажем, шиитов, суннитов? А про русских не говорили? Может, про Саудовскую Аравию упоминали? - Нет, йа саийед... Ничего такого не говорили. Все "они" да "они". - Ну хорошо, а вы не сумеете опознать тех, кто упоминает в разговоре про этих "они"? - Да ведь я почти слепой, йа сачйед, да и освещение в мечети скудное! Не запомнил я никого и не узнаю, ибо возносящих хвалу Аллаху в мечети всегда много, а тех, кто шепчется по углам, невозможно различить. То, что услышал, вам пересказал, ибо такова воля Аллаха, но... - Тогда скажите, почтеннейший муэдзин, почему людей убивают? Такова воля Аллаха? - В Коране говорится, что горячность, темпераментность юности находит оправдание, если разобраться в чувствах молодых... - Ладно, не будем! В мечети вам покажут двоих мужчин среди молящихся, вы сделаете им знак, как только услышите что-либо... - Не получится, йа саийед. В Мекку отправляюсь я, возвращусь через месяц. Следует достойно завершить земное странствие, прежде чем попаду домой, к Аллаху. Не правда ли? Помолюсь за вас, ибо и вы - часть моего путешествия. Такова воля... - А-а-а, да черт с ним! - Это с вами демон, йа саийед, а не с Ним. И не с нами... Глава 2 Вашингтон, федеральный округ Колумбия Среда, 11 августа, 11.50 Полуденное солнце палило нещадно. Томительная жара и горячий воздух угнетали. Ошалевшие пешеходы на раскаленных тротуарах безучастно ожидали, когда переключатся светофоры. И хотя в основном это были правительственные госслужащие, или, как принято теперь говорить, слуги народа, по каким-то причинам отважившиеся выйти из офисов и машин с кондиционерами и теперь направлявшиеся в правительственные учреждения, служить они явно не торопились, а если точнее - были не в силах, ибо адское пекло отбивало всякую охоту трудиться и вообще вести активный образ жизни. На пересечении Двадцать третьей улицы и Вирджиния-авеню случилось дорожно-транспортное происшествие. Если говорить о повреждениях либо ущербе, серьезным его назвать было нельзя, но по части вызванных эмоций оказалось весьма значительным. Дело в том, что такси "поцеловало" правительственную машину, выехавшую из подземного гаража Госдепа. Оба водителя, охваченные праведным гневом, стояли возле своих машин и, обвиняя друг друга в нарушении правил вождения, психовали, опасаясь разноса своего начальства. Солнце между тем свирепствовало, а они не двигались с места - ждали полицию, которую вызвал проходивший мимо госслужащий. Не прошло и пяти минут, как образовалась пробка. Сигналили машины, кое-кто, рискнув опустить стекло, надсаживал глотку. Какофония достигла апогея, когда пассажир такси, сидевший на заднем сиденье, распахнул дверцу и вылез из машины. Это был высокий худощавый мужчина чуть за сорок. В помятых брюках цвета хаки, тяжелых ботинках из кожзаменителя и не первой свежести куртке-сафари с короткими рукавами он выглядел белой вороной в окружении летних костюмов, пестрых платьев и атташе-кейсов из натуральной кожи. Мужчина производил впечатление отнюдь не столичного жителя, а скорее проводника по крутым горным тропам. Правда, его наружность и повадки никак не вязались с одеянием - чисто выбритый, с отточенными чертами лица, голубоглазый, он поглядывал по сторонам, оценивая ситуацию, и наконец принял решение. - Я ухожу, - сказал мужчина, положив ладонь на плечо таксиста, продолжавшего с пеной у рта доказывать свою правоту. Таксист обернулся. Пассажир протянул два двадцатидолларовых банкнота. - Как же так, мистер?! Вы же все видели! Этот сукин сын вылетел из гаража и даже не посигналил. - Прошу прощения, но ничем не могу помочь. Я ничего не видел и не слышал до тех пор, пока вы не чмокнули друг друга. Таксист присвистнул. - Вот это номер! Он, видите ли, ничего не видел и не слышал... Полиции испугался... Ну и ну! Понятно, - процедил он сквозь зубы спустя секунду. - Кому охота вмешиваться. - Я уже вмешался, - отозвался пассажир бесстрастным тоном. Достав из бумажника третий двадцатидолларовый банкнот, сунул его в верхний карман тужурки таксиста и тихо добавил: - Но не здесь и не сейчас. Лавируя в толпе зевак, странного вида пешеход торопливо зашагал вдоль квартала, в направлении Третьей улицы, а если точнее - к подъезду Государственного департамента США с внушительными стеклянными дверями. В специальном помещении подземного комплекса оперативной службы внешнеполитического ведомства не прекращалась напряженная работа. За металлической дверью с табличкой "Огайо-4-0", что означало "Оман. Совершенно секретно", беспрерывно работали компьютеры, издававшие характерные звуки и время от времени возвещавшие резким попискиванием о том, что из центрального банка данных получена новая информация. Ловкие сотрудники, получая распечатки, давали оценку поступившим сведениям. В этом довольно большом помещении, кроме входной двери, была еще одна, тоже металлическая, но она вела не в коридор, а в служебный кабинет ответственного чиновника, возглавлявшего группу "Огайо-4-0". На расстоянии вытянутой руки от него находился пульт связи со всеми силовыми и информационными структурами Вашингтона. В данный момент этот человек спал прямо за рабочим столом, подложив под рано поседевшую голову переплетенные кисти рук. Звали его Фрэнк Свонн. Он был средних лет и занимал пост заместителя директора Отдела консульских операций, мало кому известного подразделения Госдепа. Вот уже более недели Свонн не имел возможности отдохнуть как следует. Спал урывками - как сейчас. Резкий зуммер на пульте заставил его машинально вскинуть правую руку. Утопив клавишу, засветившуюся красным цветом, Фрэнк Свонн схватил телефонную трубку: - Слушаю... - Помотав головой, он проглотил ком в горле. Звонила его секретарша, находившаяся пятью этажами выше. - Кто? Конгрессмен, говоришь?.. Член палаты представителей, стало быть... Только его мне сейчас и не хватает! Откуда он узнал мои координаты? Ладно, ладно, не тарахти... Слушай, пощади меня, скажи ему, будто я на совещании у Господа Бога. Нет, постой! Будет круче, если дашь ему понять, что меня вызвал для консультации госсекретарь. - Я его приготовила к такому варианту, поэтому и звоню из вашего кабинета. Сказала ему, что только таким образом могу связаться с вами. Фрэнк Свонн вскинул бровь: - Ну, ты круче меня, Айви! В Древнем Риме точно состояла бы в личной охране претора, только устала бы ходить взад-вперед. Ближе телефона не нашла? - На нечто подобное и конгрессмен намекал! Фрэнк, он сказал, что ему необходимо переговорить с вами по вопросу, касающемуся ваших прямых обязанностей. - Здравствуйте вам! О моих обязанностях никому ничего не известно, так что проехали... - Фрэнк, он еще сказал кое-что такое, что я вынуждена была написать на листочке, потому как это абракадабра и я ничего не поняла. - Ну, выкладывай! - Сейчас прочитаю. Тут у меня фонетика сплошная. Ма эфхам заим.5 Это вам о чем-нибудь говорит? Свонн перевел дыхание и, вытянув губы трубочкой, набрал в грудь воздуха. Ничего себе заявочка! Вот какие ныне конгрессмены пошли... Ну-ну!.. - Айви, отправь его сюда, вниз, да под конвоем непременно! Сечешь? - А то! Спустя минут семь сержант морской пехоты распахнул дверь в кабинет Свонна, пропуская вперед посетителя. Входя, тот успел кивком поблагодарить охранника, закрывавшего дверь. Свонн не без опасения поднялся из-за стола. Внешний вид визитера совершенно не соответствовал имиджу члена палаты представителей. А он на своем веку как-никак их повидал немало! Нет, это же надо! Какая-то охотничья куртка, вся в жирных пятнах, брюки мятые, грязные. Не конгрессмен, а турист какой-то! Будто пару месяцев только и делал, что кашеварил у костра. Заявиться в таком виде, да еще и в сапожищах! Если это розыгрыш, то явно неуместный. - Конгрессмен? - произнес он с вопросительной интонацией, протягивая руку. - Эван Кендрик, мистер Свонн, - ответил гость, обмениваясь рукопожатием. - Я первый срок в палате, от девятого округа штата Колорадо. - Ну конечно, девятый от Колорадо... - протянул Свонн. - Прошу прощения, я-то подумал было... - Извиняться должен я, - прервал его Кендрик, - за свой непрезентабельный вид. На лбу-то у меня не написано, кто я и что я, мистер... - Позвольте заметить, конгрессмен, - не дал ему договорить Свонн, - у меня тоже не написано, однако вы проявили определенную осведомленность, как это ни странно... - Понял! К вашему сведению, мистер Свонн, впервые избранные конгрессмены наследуют весьма осведомленную канцелярию, - заметил Кендрик многозначительно. - Моя секретарша, к примеру, в курсе, с кем можно обсудить круг вопросов, входящих в компетенцию госдеповского оперативника и... - Мистер Кендрик, - оборвал его Свонн, - думается, не совсем корректно употреблять здесь это расхожее словечко, поскольку... - Уроки, которые я брал у самой жизни, позволяют мне употреблять это слово именно в таком укороченном варианте. Во всяком случае, мне нужен не просто сотрудник Госдепа, занимающийся рутинной текучкой Ближнего и Среднего востока, а, скажем, специалист по юго-западному региону Востока, владеющий свободно литературным арабским и десятком диалектов, а это не кто иной, как вы, мистер Свонн. И вот я беседую с вами. - Однако! Полагаю, вам пришлось потрудиться... - Вам тоже, - отозвался Кендрик, покосившись на стопку распечаток на столе у оперативника. - Но так или иначе, вы ведь поняли, что я не просто так, а то бы меня здесь не было. - Тут вы правы, - согласился Свонн. - А что, вы действительно в состоянии оказать нам помощь? - Этого я не знаю. Должен был предложить ее, вот и все! - Ничего себе ответ! Тогда почему должны? - Разрешите присесть? - Да, пожалуйста! - Свонн жестом предложил Кендрику сесть в кресло у журнального столика, сам вернулся на свое место за рабочим столом. - Извините, что сразу не предложил, просто я вымотан предельно. Итак, конгрессмен, какие побуждения вынудили вас явиться сюда? Времени для пустопорожних разговоров у нас нет, дорога каждая минута. Не имею ни малейшего представления, насколько важно то, что вы намерены предложить, но, если события в Омане для вас действительно дело первостепенной важности, тогда почему вы так долго к нам собирались? - Я ничего не знал, вернее, был в полном неведении относительно захвата заложников в Маскате. - В это трудно поверить! Неужели конгрессмен от девятого округа штата Колорадо проводил каникулы в бенедиктинском монастыре? - Не совсем так... - А как у вас обстоят дела с манией величия? Знаете арабский, что в общем-то редкость... Словом, проявить активность в момент, когда мы все стоим на ушах, пожалуй, нелишне, хотя бы ради мелкотравчатых политических амбиций, а? Кендрик застыл. На лице не дрогнул ни один мускул, но глаза мгновенно поменяли цвет и стали стальными. - Давайте без оскорбительных намеков, хорошо? - сказал он с расстановкой. - Давайте! И пожалуйста, смените тон разговора. Убиты одиннадцать наших сограждан. Восемь мужчин и три женщины... Двести тридцать шесть человек вот уже более трех недель ожидают со дня на день казни. Я спрашиваю, действительно ли вы можете помочь, а вы отвечаете мне, что не знаете. Я, заметьте, считаю подобный ответ оскорбительным для сотрудников нашего отдела, которые работают дни и ночи без сна и отдыха. Вы что, желаете в момент национального кризиса поработать у нас консультантом? Полагаете, в девятом округе Колорадо после этого перед вами начнут снимать шляпы? - Начнут, когда узнают обо всем... Свонн уставился на Кендрика и замолчал. Он смотрел на него во все глаза, не зная, что подумать. Кендрик, Кендрик... Знакомая фамилия, черт бы его побрал! Свонн взял карандаш и написал в отрывном календаре: "Кендрик"... - Начнут, когда узнают, говорите? - Он обрел наконец дар речи. - Мистер Свонн, вы в стрессовой ситуации, и я никоим образом не собираюсь ее усугублять. Если между нами возникла какая-то недоговоренность, давайте ликвидируем ее. Допустим, вы решите, что я могу пригодиться. Предположим, я соглашаюсь... Но, заметьте, я дам согласие только при условии письменной гарантии моей анонимности. Никто не должен знать, что я был здесь. Короче, я никогда не разговаривал ни с вами, ни с каким-либо вашим сотрудником. Свонн откинулся на спинку стула, потер подбородок. - А ведь я вас знаю, - тихо произнес он. - Ошибаетесь! - возразил Кендрик. - Мы с вами не встречались. - Расскажите что-нибудь о себе, конгрессмен, - попросил Свонн. - Начну, пожалуй, с событий восьмичасовой давности, поскольку считаю необходимым объяснить, почему я не появился у вас три недели тому назад. Дело в том, что я шел на байдарке-одиночке вниз по реке Колорадо. Это маршрут пятой категории сложности. Представляете, каньоны, водопад Лава-Фоллз и все такое. Целый месяц понадобился, чтобы добраться до штата Аризона, где оборудован базовый лагерь для таких, как я. Там мне и стало известно о захвате террористами нашего посольства в Маскате. - Получается, целых четыре недели вы жили в отрыве от цивилизованного мира. И часто вы это практикуете? - Каждый год, - ответил Кендрик. - Это уже стало традицией. И я иду по воде всегда один. - Интересно! Допускаю, что в течение целого месяца вы способны ни о чем не тревожиться, но вы же политический деятель и у вас есть избиратели! - Я не политический деятель, вот что! - Кендрик позволил себе растянуть губы в ироничной улыбке. - А избиратели у меня появились совершенно случайно, уж вы мне поверьте. В общем, как только я услышал по приемнику о событиях в Маскате, я сразу же примкнул к цивилизованному миру. Гидросамолетом добрался до Флагстаффа, попытался вылететь чартерным рейсом в Вашингтон, но была глубокая ночь, и оказалось, что уже поздно получать разрешение на полет. Но нежданно-негаданно подвернулся рейс до Феникса, до знаменитой Солнечной долины, а там я успел на самый ранний рейс до Вашингтона. Хорошо, что из самолета можно позвонить по телефону. Да здравствует цивилизация! Я поговорил со своей секретаршей, еще кое с кем, отдал необходимые распоряжения. Кстати, в самолете я и побрился, но вот переодеться, к сожалению, было не во что, а тратить время по поездку домой я был не вправе. Может, от меня вам пользы как от козла молока, но я сразу решил, что просто обязан предложить свою помощь. - Ну а конкретно, что конкретно вы можете предложить? - спросил Свонн, глядя на Кендрика исподлобья. - Я могу быть весьма полезен, мистер Свонн, так как довольно хорошо знаю государства Персидского залива - Катар, Оман, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн и Кувейт, а в Маскате, Дубае, Абу-Даби и Эр-Рияде я жил и работал. - Юго-Западную Азию, стало быть, изучили вдоль и поперек? - Вдоль и поперек, вглубь и вширь. К примеру, в Маскате я жил целых полтора года. Точнее будет сказать - работал по договору. - Второй договаривающейся стороной являлся султан Омана, так? - Да, султан Омана. Это был дальновидный и вполне приличный человек. - Он ведь, кажется, умер? - Умер. Года полтора назад. Я сохранил о нем самые лучшие воспоминания. Министры у него тоже были толковые. Ценили нас... - Вы, значит, работали в компании, - сказал Фрэнк Свонн, кинув на Кендрика внимательный взгляд. - Да, в компании. - В какой, если не секрет? - В своей собственной. - В вашей собственной? - Фрэнк Свонн вскинул бровь. - Именно! Свонн перевел взгляд на листок в блокноте. Кендрик, Кендрик... Он наморщил лоб: - "Группа Кендрика"... Это ведь и есть ваша компания! А я все никак не мог вспомнить. Года четыре, а то и все шесть не слышал о вас. - Четыре, если быть точным. - Ну надо же! Я ведь говорил, что мне ваша фамилия знакома... - Говорили, но мы никогда с вами не встречались, - произнес Кендрик сдержанным тоном. - "Группа Кендрика" строила много чего. Мосты и дороги, жилые и административные здания, загородные особняки, водонапорные башни и аэродромы... - Вы правы, мистер Свонн, - прервал его Кендрик, - мы добросовестно выполняли пункты, предусмотренные многочисленными контрактами. - Помню, прекрасно помню... Это было... - Свонн сощурился. - Это было лет десять - двенадцать тому назад. Эмираты... Ваша команда. Кому двадцать, кому тридцать... Лихие ребята, вооруженные передовыми знаниями. - Положим, не все были молоды... - Не все, это верно! - Свонн помолчал. - К примеру, пожилой кудесник-зодчий, талантливый израильтянин, выполнявший проекты в соответствии с духом ислама. Он еще, кажется, водил дружбу с богатыми арабами... - Эммануил Вайнграсс... - Да-да! Эммануил Вайнграсс... - оживился Фрэнк Свонн. - Он ведь из Бронкса. Жил в Нью-Йорке, а потом, дабы избежать судебной тяжбы то ли со второй женой, то ли с третьей, оказался в Израиле. Теперь ему около восьмидесяти. Обитает в Париже. Для меня он был и остается Мэнни... Общаюсь с ним в основном по телефону. И неплохо он в столице Франции живет-поживает - такое у меня создалось впечатление. - Интересно, весьма интересно... - произнес Свонн задумчиво. - Вы ведь потом продали свою компанию, кажется, Бечтелу, а может, я и ошибаюсь, не то за тридцать, не то за сорок миллионов... - Мою компанию, мистер Свонн, приобрел не Бечтел, а "Транс-Интернэшнл", и не за тридцать или сорок миллионов, а за двадцать пять. Им эта покупка показалась выгодной, а я вышел из игры, потому как это всех устраивало. Свонн поднялся, вышел из-за стола, сел в кресло напротив Кендрика. - Я кое-что вспомнил, конгрессмен, - сказал он, глядя Эвану Кендрику прямо в глаза. - На одной из ваших строек, по-моему в предместье Эр-Рияда, произошел несчастный случай. Вроде бы там с газопроводом было не все в порядке. Одним словом, под обломками рухнувшего здания погибло, если мне память не изменяет, более семидесяти человек. Ваши партнеры, персонал... Говорили, что среди жертв были и дети. - Их дети, - уточнил Кендрик. - Мои друзья-партнеры, их жены и дети. Мы тогда собрались, чтобы отметить завершение строительства третьего объекта в Саудовской Аравии. Многие пришли с семьями. Дом обрушился, когда все были внутри, а я и Мэнни в это время переодевались в автобусе. Мэнни обожает возиться с детьми, а в тот раз он сочинил забавные репризы, и мы решили изобразить клоунов. - Потом велось следствие, - продолжил Свонн, - всплыли какие-то махинации с поставкой некачественного оборудования, но "группу Кендрика" оправдали. Правильно? - Правильно, - кивнул Кендрик. - Тогда вы и свернули дело. Так? - Так, но к нынешней проблеме все это не имеет никакого отношения, и мы попусту теряем время. Теперь, когда вы знаете, кто я, вернее, кем был, я вправе спросить, смогу ли я вам пригодиться. - А я, мистер Кендрик, не считаю, будто мы теряем время. Не возражаете, если задам еще один вопрос? - Не возражаю. - Скажите, почему вы ни с того ни с сего решили стать конгрессменом? С вашими-то миллионами и репутацией высокопрофессионального инженера-строителя... Если провести параллель с возможностями, которые предоставляет частный сектор, не вижу выгоды. - По-вашему, на выборных должностях все поголовно стремятся извлекать выгоду? - Нет, конечно! - Свонн задумался, потом сказал: - Прошу прощения, иногда у меня хромают формулировки. - Что ж, бывает, - подал реплику Кендрик. - Но тем не менее я убежден, что самые амбициозные люди - те, кто борются за выборные должности. Думаю, конгрессмен, вы со мной согласитесь, что делают они это, чтобы себя показать, а если выигрывают - используют свой пост в качестве трамплина. Возможно, это мое убеждение несколько цинично, но, размышляя о жизни, становишься меланхоликом, а циником - когда видишь, что делает из нее большинство людей. - Я с вами согласен, мистер Свонн, - произнес Кендрик миролюбиво. - А скажите, конгрессмен, я что-то запамятовал, девятый округ штата Колорадо, надеюсь, не Денвер? - Нет! Девятый округ - это медвежий угол у юго-западного подножия Скалистых гор. Только поэтому я там и обосновался. - Интере-е-есно... Тогда почему вы ударились в политику? Может, все-таки надумали из этого медвежьего угла соорудить подобие стартовой площадки для великих дел? - Я далек от подобной суеты. - Прошу прощения, мистер Кендрик, но я хотел бы получить ответ, а не ходульное заявление. Эван Кендрик отвел взгляд, пожав плечами. - Хорошо, - сказал он после непродолжительной паузы, - я объясню, но прежде давайте изменим формулировку "ходульное заявление" на, скажем, "уклонение от ответа". - Давайте, - произнес Свонн, кивнув, - однако впредь постарайтесь не злоупотреблять уклончивыми ответами. - Принято! - улыбнулся Кендрик. - Итак, конгрессмен... - До меня в этом округе орудовал хапуга, набивавший карманы, и этот вопиющий факт длительное время оставался без должного внимания со стороны общественности. А у меня, в силу известных обстоятельств, как раз образовалось свободное время и появились деньги, чтобы его сместить. Не скажу, что горжусь тем, что я предпринял и как это сделал, однако его там уже нет, и это радует. Но как только я подберу себе замену, и меня там не будет. Года через два, а то и раньше. - В следующем ноябре, конгрессмен, исполнится год после ваших выборов в палату. - Да. - А в должность вы вступили в январе. - И что? - А то, что служить вам на благо нации придется либо год, либо три, но никак не два или менее. - В девятом округе нет реальной оппозиции. Дабы быть уверенным, что выборная должность члена палаты представителей конгресса не достанется какому-либо очередному проныре, я дал согласие участвовать в выборах, оговорив себе право уйти в отставку. - Вон оно что! Своего рода конвенция, а точнее говоря - просто сделка... - Никакой сделки! Ухожу в отставку, и все тут. - На мой взгляд, это все несерьезно, хотя и откровенно. - Почему же несерьезно? - Предположим, работа в палате придется вам по душе, что тогда? - Мистер Свонн, то, что мне по душе, заставило меня сойти с маршрута пятой категории сложности. Но вернемся к Маскату. Там анархия, чудовищные вещи творятся... Скажите, я реабилит