лохо, а? Мал промолчал. Из репродуктора донесся голос Скоппеттоне, звук на секунды отставал от движения губ: - Показания очевидцев дерьма не стоят. Чтоб выступать в суде, они для начала должны быть живыми. Понял? Аишо повернулся, в руках у него была кружка с водой. Мал увидел среднего роста молодого человека, с правильными чертами и мрачновато-твердым взглядом карих глаз, ежиком темных волос и порезов от бритвы на бледной коже. Тело гибкое и мускулистое. Было в нем что-то, напоминающее красавцев мальчиков Клэр де Хейвен. Говорил он ровным баритоном: - Пьем до дна, Винсент. Причастие. Исповедь. И да пребудешь в мире. Скоппеттоне залпом выпил воду, облился и облизал губы: - Ты католик? Апшо сел на стул с другой стороны стола: - Я никто. Мать свидетель Иеговы, а отец умер. А когда Джек Д. узнает, что ты втихую гребешь под себя, ты тоже не жилец. Что касается свидетелей, свои показания они дадут. Выйти под залог тебе не светит, а Джек сделал тебе ручкой. Ты ведь с Джеком больше не кентуешь, иначе бы на скок не пошел. Колись, Винсент. Дай мне по делу, и наш капитан попросит для тебя скощуху. Скоппеттоне стал говорить, с подбородка у него капала вода: - Без свидетелей никакого дела не будет. Апшо оперся локтями о стол. Интересно, думал Мал, насколько репродуктор искажает его голос: - Локшево у тебя с Джеком, Винсент. В лучшем случае он даст тебе зачалиться за "Сан-Факс", в худшем - велит тебя завалить, когда будешь в крытке. И это будет в Фолсоне. Все опэгэшники попадают туда, а ты ведь связан с оргпреступностью. Винсент. "Сан-Факс" - территория Коэна. Микки делает подарки и подмазывает судей; и будь уверен, он сделает так, что твое дело попадет к нужному судье. По-моему, ты слишком глуп, чтобы выжить. Только малахольный решится пойти на гоп-стоп во владениях Коэна. Ты что, войну хотел начать? Ты думаешь, Джек хочет, чтобы Микки наехал на него из-за мелочевки? Дадли толкнул Мала локтем: - А парень хорош, очень хорош. - Выше всяких похвал. Мал оттолкнул локоть Смита и стал вслушиваться в то, что и как говорил Апшо, и думал, вот бы он владел арго комми так же, как он ботает по фене. Винсент Скоппеттоне снова заговорил, в динамике затрещало, затем послышался голос: - Никакой войны не будет. Джек и Микки толкуют о перемирии, может, на пару что замутить. - Расскажешь поподробнее? - Да что я, с глузда съехал? Апшо рассмеялся. Мал уловил притворство; этот Скоппеттоне его совсем не интересовал, он видел настоящую работу. Это был класс! Притворный смех - этот малый знал, какой смысл вложить в этот смех. - Винни, я же сказал, что ты глуп. Я ж вижу, очко у тебя играет, с Джеком у тебя хипеж. Ну-ка, скажи, прав я или нет: ты что-то начудил, разозлил Джека, испугался и решил исчезнуть. Чтобы исчезнуть, нужны деньги, и ты взял "Сан-Факс". Ну как, угадал? Скоппеттоне весь обливался потом - по лицу стекали крупные капли. Апшо продолжал: - Знаешь, что я еще подумал? Наверное, одного грабежа тебе было мало. Мы еще кое-что можем на тебя повесить. Я проверю статистику грабежей по всему городу и округу, может быть в округе Вентура, в Орандже, в Сан-Диего. Ручаюсь, если разошлю твою фотку, то найдутся и другие свидетели. Верно? Скоппеттоне пытается выдавить из себя смех - долгие, хриплые смешки. Апшо тоже стал смеяться, передразнивая, пока тот не перестал. Мал все понял: Апшо сейчас на взводе как стальная пружина, и дело тут не в Винни, нет, тут что-то другое. Винни просто оказался под рукой... Пошевелив руками, Скоппеттоне сказал: - Давай перетрем. Базар серьезный. - Говори. - Героин. Большое дело с героином. Перемирие, о котором был базар. Джек и Микки работают на-сдюм. Отличный "сахар" от мексов, двадцать пять фунтов. Все для "угольков", по малой цене, чтобы задавить там мелочь. Святая правда. Чтоб мне с места не сойти, если вру. Апшо передразнивает Винни его тоном: - Значит, проведешь остаток жизни в комнате для допросов на этом стуле. Шесть месяцев назад была разборка у "Шерри". Коэн потерял своего человека, а этого он не прощает никому. - Это был не Джек, а городские копы. Стрелки из голливудского участка - это разборки из-за гре-баной Бренды. Микки Жид знает, что Джек тут ни при чем. Апшо широко зевнул: - Ты меня утомил, Винни. Дармовой героин для негров, Джек и Микки как партнеры - все это параша. Между прочим, ты газеты читаешь? Скоппеттоне покачал головой, разбрызгивая с лица пот: - А что? Апшо вытащил из заднего кармана свернутую газету: - Это "Геральд" за прошлый четверг. "Трагедия разыгралась вчера вечером в уютном месте отдыха в районе Силвер-Лейк. В бар „Лунная мгла" вошел налетчик, вооруженный крупнокалиберным пистолетом. Он заставил лечь на пол бармена и трех посетителей, забрал выручку из кассового аппарата. Отобрал драгоценности, кошельки и бумажники у своих жертв. Бармен попытался задержать грабителя, но тот оглушил его несколькими ударами пистолета. Хозяин бара умер сегодня утром в больнице. Выжившие жертвы ограбления описали налетчика как „похожего на итальянца мужчину лет сорока, рост пять футов десять дюймов, вес сто девяносто фунтов"". Это ты, Винни. Скоппеттоне закричал: - Это не я! Мал исхитрился прочитать, что было напечатано на странице, которую Апшо держал в руках: репортаж о боксе на прошлой неделе в Олимпик-холле. Мал думал: теперь надо давить на все педали, блефовать, еще раз ему врезать, но только переусердствуй, и дело - в шляпе... - Да не про меня это! Апшо оперся на стол и жестко посмотрел в глаза Скоппеттоне: - А мне наплевать. Ты сегодня пойдешь на опознание, и трое граждан из бара "Лунная мгла" посмотрят на тебя. Трое фраеров, для которых все макаронники - это Аль Каноне. "Сан-Факс" - это мелочи, и был ты там или нет, мне все равно. Ты ведь мне нужен насовсем. Винни. - Это не я сделал! - Докажи! - Не могу я доказать! - Ну тогда тебе хана! Скоппеттоне яростно затряс головой, мотая ей из стороны в сторону и бодаясь подбородком, как нацелившийся на забор баран. И тут Мала осенило: Апшо сумел прищучить итальянца за налет и получил признание с помощью репортажа о боксе. Он толкнул в бок Дадли и сказал: "Наш". Дадли показал большой палец. Винни пытался оторваться со стулом от пола. Апшо взял его одной рукой за волосы, а другой стал бить по лицу - ладонью, пока тот не обмяк и не забормотал: - Лады! Договоримся, начальник! Апшо стал что-то шептать на ухо Скоппеттоне, Винни что-то прошептал в ответ. Мал встал на цыпочки, чтобы лучше слышать, но из репродуктора слышалось только потрескивание. Дадли курил сигарету и улыбался. Апшо нажал кнопку под столом. Два помшерифа в форме и стенографистка с блокнотом торопливо прошли по коридору. Они открыли комнату для допросов и занялись арестованным. Дэнни Апшо вышел и сказал: - Уф, черт! Мал внимательно наблюдал за ним: - Хорошая работа, помшерифа. Отличная. Апшо посмотрел на Мала, потом на Дадли: - Вы из городского управления, да? - Да, управление окружного прокурора, - сказал Мал. - Моя фамилия Консидайн, а это лейтенант Смит. - По какому вопросу? Вперед выступил Дадли: - Сынок, мы пришли отчитать тебя за то, что ты помотал нервы Герману Герштейну, но это теперь уже неважно. Мы хотим предложить тебе работу. - Что? Мал взял Дэнни под руку и отвел на пару шагов в сторону: - Нам необходим агент, действующий в рамках расследования большим жюри коммунистической активности на киностудиях. Руководит работой окружной прокурор с хорошими связями, и он договорится с капитаном Дитрихом о вашем временном переводе на новую работу. Работа перспективна в плане служебного роста, и мне кажется, вы согласитесь. -Нет. - После завершения расследования вы сможете перейти на постоянную работу в управление. Вам и тридцати не исполнится, как станете лейтенантом. - Нет, не хочу. - А чего же вы хотите) - Хочу возглавить расследование тройного убийства, в котором я участвую, - в округе и городе. Мал соображает, что Эллис Лоу может заартачиться, но с другими шишками он, наверное, сможет договориться: - Думаю, мы сможем это устроить. Подошел Дадли и хлопнул Дэнни по плечу: - Есть женщина, сынок, к которой тебе надо подобраться. Не исключено, что тебе придется отдрю-чить ее по полной программе. - Я приветствую такую возможность, - ответил помшерифа Дэнни Апшо. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. АПШО, КОНСИДАЙН, МИКС ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Он - снова полицейский. Его перепродали, покупку оплатили, и теперь навсегда останется в высшей лиге. Куш от Говарда позволил ему рассчитаться с Леотисом Дайнином, а если большому жюри удастся изгнать УАЕС из киностудий, по меркам низшей лиги он станет просто богат. У него в кармане ключи от дома Эллиса Лоу, к его услугам клерки, которые печатают на машинках и оформляют дела. Ему дан "ориентировочный список" радикалов, оставленных без внимания всеми предыдущими большими жюри. А еще у него есть большой список: заправилы УАЕС, которых нужно замазать каким-нибудь криминалом. Только выходить на них сейчас нельзя из-за начатой хитроумной операции: им подкидывается через газеты деза, будто расследование заглохло. Час назад он дал секретарю указание сделать запрос местному агенту ФБР, в архив и автотранспортное управление по фактам задержаний и правонарушений, зарегистрированных в городах и округах штатов Калифорнии, Невады, Аризоны и Орегона следующих лиц: Клэр де Хейвен, Мортона Зифкина, Чаза Майнира, Рейнольдса Лофтиса и трех пачукос с нечеловеческими именами - Мондо Лонеса, Сэмми Бенавидеса и Хуана Дуарте; звездочка против имен последних означает, что они "члены известной молодежной банды". На его запрос ответил пока только начальник полицейского отделения Холлен-бека: все трое - шпана, в начале 40-х годов были членами шайки зутеров, но потом они остепенились, "пошли в политику". Как только секретарь получит ответы на все запросы, свой первый выезд он совершит в Восточный Лос-Анджелес. Базз оглядел свой офис, думая, чем бы пока заняться. Увидел на коврике у двери утреннюю "Мир-pop" и поднял газету. Он глянул на страницу редактора и вдруг увидел статью за подписью Виктора Рей-зела. Еще и суток не прошло, как рогоносец Мал рассказал Лоу о своем плане! Статья озаглавлена "Красные - Лос-Анджелес 1:0. Трое на скамейке запасных, на поле ни одного свидетеля". Базз читает: Все свелось к деньгам - всеобщему уравнителю и общему знаменателю. Началась подготовка важного общественного мероприятия - большого жюри, обещавшего столь же глубоко значимые результаты слушаний, как аналогичные слушания в Комитете Конгресса по расследованию антиамериканской деятельности в 1947 году. Снова предстояло тщательно рассмотреть и оценить глубину проникновения коммунистических идей в сферу киноиндустрии, на этот раз в контексте происходящего у нас трудового конфликта. Объединенный союз статистов и рабочих сцены (УАЕС), кишащий коммунистами и сподвижниками врагов Америки, имеет действующий договор с рядом голливудских студий. УАЕС требует пересмотра условий договора и выдвигает новые чрезмерные требования. Этим воспользовалось местное отделение тимстеров, претендующих на рабочие места членов УАЕС и готовых пойти на соглашение со студиями по условиям и оплате труда, ради чего организовали свое параллельное пикетирование. УАЕС нацелено против капиталистической системы и намерено идти дальше. Тимстеры стремятся доказать без какой-либо идеологической мотивации, что они хотят только работы и готовы принять ту зарплату, которой пренебрегает УАЕС. Голливуд, весь шоу бизнес - это безумный, безумный мир. Вот три симптома этого безумия: 1. В начале 40-х годов Америка была наводнена прорусскими фильмами, сценарии которых писались в основном членами так называемого мозгового треста УАЕС. 2. Члены мозгового треста УАЕС состоят также в сорока одной организации, классифицированных управлением окружного прокурора как коммунистические. 3. Уаесовцы требуют презренных капиталистических денег - тимстеры хотят работы для членов своего профсоюза. В управлении окружного прокурора подобралось несколько патриотов, пожелавших разобраться, насколько сильным стало влияние в кинобизнесе жадных до зеленых купюр уаесовцев. Давайте взглянем, что происходит в индустрии кино: Голливуд - это идеальное орудие распространения пропаганды, а коммунисты - самые коварные и самые идейно подкованные враги Америки, каких она еще не знала. Располагая таким средством воздействия на умы и нашу повседневную жизнь и занимая в кино выгодное положение, красные получают неограниченные возможности для распространения вредоносных раковых бацилл предательства - сатирических инвектив и скрытых нападок на Америку. В их руках находится эффективный инструмент воздействия на подсознание человека, а народ и здравомыслящие кинодеятели даже не подозревают, что им промывают мозги. Работники прокуратуры, желая как-то исправить положение, встретились с некоторыми из подрывных элементов, чтобы убедить их в пагубности их действий и выступить с показаниями, но тут свое слово сказал золотой телец, этот уравнитель и общий знаменатель: он высказался в поддержку врага и вывел его из-под удара. Говорит следователь управления окружного прокурора, лейтенант Малкольм Консидайн: "Город обещал выделить нам бюджетные ассигнования, но потом отказал в этом. У нас не хватает персонала, а теперь и денег, а груды уголовных дел не дают возможности успеть к слушаниям большого жюри. Возможно, мы сможем сделать это в 51-м или 52-м финансовом году, но сколько к тому времени коммунисты совершат идеологических диверсий?" Очевидно, диверсий произойдет немало. Лейтенант Дадли Смит из Управления полиции Лос-Анджелеса, столь недолго бывший коллегой лейтенанта Консидайна по почившему в бозе расследованию окружной прокуратуры, сказал: "Да, все свелось к деньгам. У города их очень мало, искать средства на стороне было бы неэтично и противозаконно. Красные не стесняются эксплуатировать капиталистическую систему, тогда как мы живем по ее законам, принимаем некоторые неотъемлемые недостатки в целом человечной системы. В этом различие между нами и ими. Они живут по законам джунглей, до которых мы опуститься не можем". В матче между красными с одной стороны и Лос-Анджелесом и кинозрителями с другой счет пока один - ноль в пользу красных. Безумный, безумный мир. Базз отложил газету, думая о безумном Дадли, который в 38-м до полусмерти избил наркомана-негра, по неосторожности запачкавшего его кашемировое пальто, которое преподнес ему Бен Зигель. Он нажал кнопку селектора: - Пришли ответы на наши запросы? - Пока ждем, мистер Микс. - Я еду в Восточный Лос-Анджелес. Оставь, пожалуйста, всю информацию на моем столе, хорошо? - Конечно, сэр. Утро выдалось холодным, собирался дождь. Базз поехал по Олимпик, мимо авиазавода "Хыоз эркрафт" прямо на Бойл-Хайтс, где поменьше светофоров и отвлекающих природных красот - ему хотелось спокойно подумать. Он надел портупею с полицейским револьвером, и оттого висевший на теле жирок слегка перекосило. Карманы тяжело оттопырили полицейский жетон и расписание скачек, и ему то и дело приходилось поддергивать штаны, чтобы все это более-менее уравновесить. Бенавидес, Лопес и Дуарте были, скорее всего, из банды "Белый забор", или "Первая улица", или "Апачи". Вообще, мексы на Бойл-Хайтс - народ хороший, покладистые и услужливые, хотят слыть хорошими американцами. От них он получит нужную информацию. Но его занимали другие мысли. Дело вот в чем: уже много лет его женщинами были только шлюхи да девчонки, мечтавшие о карьере кинозвезд, а потому лезшие к нему в постель, чтобы потом перебраться в постель Говарда. Он же все время думал об Одри Андерс, и так она завладела его мыслями, что даже с собственной секретаршей в своем отделе прокуратуры у него ничего не получилось. Если тотализатор у Леотиса Дайнина был просто глупостью, то домогательство Одри было глупостью с большими намерениями: перестать обжираться в дешевых ресторанах бифштексами в сыре и абрикосовыми пудингами, сбросить хренову кучу фунтов, чтобы весь его гардероб сидел на нем комильфо, даже если им и не суждено вместе куда-то пойти. Он проехал центр, выехал на окраины, а женщина не шла у него из головы. Свернув на Сото и въехав на холмистые склоны Бойл-Хайтс, Базз пытался сосредоточиться на предстоящей работе. Эти места, ранее обжитые евреями, перед войной заселили мексиканцы. Если до войны на Бруклин-авеню дышать было нечем от ароматов копченой говядины и курятины, то теперь там господствовали запахи вареной кукурузы и жареной свинины. Синагога напротив парка Холленбек стала католическим костелом. Старичков с кипой на макушке, игравших в шахматы в тени перечного дерева, сменили напыщенные, разряженные пачукос в хаки с разрезами на полах куртки; они ходят блатной походкой и ботают по фене. Базз объехал вокруг парка, внимательно разглядывая и оценивая мексиканцев. Безработные. Возраст - двадцать с небольшим. Вероятно, приторговывают полудолларовыми сигаретами с марихуаной. Навязывают охрану и по мелочи обирают еврейских торговцев, слишком бедных, чтобы перебраться в более кошерное место - Беверли и Фэрфакс. Татуировка между большим и указательным пальцем левой руки выдает в них принадлежность к бандам "Белый забор", "Первая улица" или "Апачи". Когда разгорячены мескалем, марихуаной, футболом или юбкой - опасны. Когда им скучно - ищут приключений. Базз остановился и сунул за пояс свою короткую биту-дубинку, отчего его фигура стала еще безобразнее. Подошел к четырем молодым парням. Увидев его, двое сразу отошли. Наверняка- чтобы выкинуть в траву сигареты с наркотой, принюхаться и посмотреть, чего этому жирному копу тут надо. Двое других остались стоять, наблюдя за битвой двух тараканов. На скамейке в коробке из-под обуви два таракана, как гладиаторы, сражались за право сожрать мертвого жучка, облитого сладким кленовым сиропом. Базз оценивает обстановку, а мексиканцы делают вид, что не замечают его. На земле он увидел кучку центов и четвертаков, подошел и бросил на нее пятидолларовую бумажку: - Пятерик на паскудника с пятном на спине. Четыре карих глаза смерили Базза, а он быстро оглядел парней. На жилистых предплечьях рук - татуировка "Белого забора"; оба похожи на боксеров в наилегчайшем весе. Один в грязной футболке, другой - в чистой. Оба тоже внимательно осмотрели Базза: - Я серьезно. У того прохвоста есть стиль. Увертлив как Билли Конн. Оба пачукос показали на коробку. Чистая Футболка сказал: - Билли муэрто. Базз посмотрел вниз и увидел, что таракан с пятном лежит брюхом кверху на дне картонки в лужице липкого сока. Грязная Футболка хихикнул и сгреб монеты вместе с пятью долларами. Чистая Футболка палочкой от мороженого вытащил победителя из коробки и посадил его на кору перечного дерева рядом со скамейкой. Таракан повис, облизывая свои усики. Базз сказал: - Двойная ставка, если повторишь фокус, которому я сам научился в Оклахоме. - Это что, полицейские фокусы? - спросил Чистая Футболка. Базз выудил из-под пиджака дубинку и, схватив за ременную петлю, качнул: - Вроде того. Мне надо выяснить кое-что о нескольких здешних парнях, и вы, может быть, поможете мне. Comprende? Чистая Футболка повернулся было уйти; но Грязная Футболка его задержал и спросил, указывая на биту: - А эта штука тут при чем? Базз улыбнулся, посмотрел на дерево и отошел на три шага назад: - Сынок, подпали-ка таракану задницу и увидишь. Чистая Футболка вынул зажигалку, чиркнул и поднес под таракана победителя. Таракан резво побежал вверх. Базз прицелился и метнул дубинку. Она грохнула о ствол и упала на землю. Грязная Футболка поднял ее и снял копчиком пальца бесформенную кашицу: - Готов. Мать твою Пресвятую! Чистая Футболка перекрестился в стиле пачукос - левой рукой, правой почесав себе яйца. Грязная Футболка осенил себя обычным крестным знаменем. Базз подбросил биту в воздух, поймал ее изгибом локтя, крутанул вокруг спины, стукнул о землю, снова поймал за ремешок и взял, как ружье, "на грудь". Теперь мексиканцы разинули рты, и, пока они так Стояли, Базз взял их в оборот: - Мондо Лопес, Хуан Дуарте и Сэмми Бенавидес. Они были в одной из местных банд. Расскажете мне про них, и я покажу вам еще не такие трюки. Грязная Футболка длинно заматерился по-испански; Чистая Футболка перевел: - Хавьер ненавидит собак из "Первой улицы", чтоб они подохли к чертям! Базз подумал, как бы Одри Андерс отнеслась к его фокусам с битой, и сказал: - Значит, они были из "Первой улицы"? Хавьер харкнул на землю - явно чахоточный: - Предатели они. Давно, в 43-м или 44-м "Забор" и "Первая" собирали совет примирения. Лопес и Дуарте должны были прийти на совет, но они спутались с этими гребаными нацистами-синаркистами, потом еще с блядскими коммунистами в Сонной Лагуне, вместо того чтобы драться на нашей стороне. Тогда "Апачи" конкретно загасили "Первую" и "Забор". Убили моего двоюродного брата Салдо. Базз отстегнул еще две пятерки: - Что еще можешь рассказать. Давай, можешь в открытую о гадах. - Бенавидес - гад. Он трахал свою сестренку! Базз протянул ему деньги: - Спокойно. Расскажи мне еще о них, все, что знаешь. О них и их родне. Только спокойно. Чистая Футболка сказал: - Ну, о Бенавидесе это так болтают, а у Дуарте двоюродный брат - голубой, наверное, он и сам такой же. Голубизна - это семейное, я читал об этом в "Аргоси". Базз затолкал биту за пояс: - А семьи? У них тут семьи есть? В разговор вступил Хавьер: - Мать у Лопеса умерла, но вроде у него есть сестры в Бейкерсфилде. Кроме этого maricon, все Дуарте вернулись в Мексику. И еще знаю, что родители этого гада Бенавидеса живут на углу Четвертой и Эвергрин. - У них дом или квартиру снимают? - В маленькой хибаре, - вставил Чистая Футболка, - а перед ней статуи. - Он покрутил пальцем у виска. - Мать сумасшедшая. Loca grande. Базз вздохнул: - И это все, что я получил за пятнадцать баксов и мой фокус? - Каждый пацан в Хайте ненавидит этих козлов, - сказал Хавьер. - У них спросите. Чистая Футболка добавил: - Если заплатите нам, можем что-нибудь устроить. - Постарайтесь остаться живыми, - сказала Базз и поехал на Четвертую и Эвергрин. Лужайка была святилищем. Стоящие в ряд статуи Христа обращены лицом к улице. За ними стоят ясли с Христом младенцем, рядом собачья какашка. На приставном столике - фигура Девы Марии. На ее белом ниспадающем одеянии начертано матерное ругательство. Баззу сразу подумалось: у мистера и миссис Бенавидес совсем плохо со зрением. Базз подошел к крыльцу и позвонил. Дверь отворила старая женщина: -Quien? - Полиция, мадам, - ответил Базз. - Я не говорю по-испански. Старуха ткнула пальцем в нитку бус у себя на шее и сказала: - Я говорю ingles . Вы из-за Сэмми? - Да. Как вы догадались? Хозяйка указала на стену над сложенным из кирпича и сильно разбитым очагом. Там был изображен дьявол в красном, с рогами и трезубцем. Базз подошел к изображению и внимательно посмотрел. Там, где должно было быть лицо, наклеена фотография мексиканского мальчика, а несколько фигурок Христа, выглядывающих из-за края очага, сурово на него смотрят: - Мой сын Сэмми. Communisto. Дьявол во плоти. Базз улыбнулся: - Кажется, вы хорошо защищены, мэм. Иисус вас тут надежно охраняет. Мама Бенавидеса сняла с камина пачку бумаг и протянула Баззу. Сверху лежала листовка министерства юстиции штата - перечень коммунистических организаций в Калифорнии в алфавитном порядке. В списке был отмечен Комитет защиты Сонной Лагуны. Рядом в скобках указывалось: список членов можно получить по адресу: п/я 465, Сакраменто, 14, Калифорния. Старуха выхватила у него пачку, быстро ее пролистала и ткнула пальцем в колонку имен. Чернильными галочками были помечены: Бенавидес, Самуэль Томас Игнасио и де Хейвен Клэр Кэтрин. - Вот. Это истинно антихристы, communistas. - Ну, Сэмми, конечно, не ангел, но уж дьяволом его назвать трудно. - Нет, это так. Yo soy la madre del diablo! Вы арестуй его! Communista! Базз указал на фамилию Клэр де Хейвен: - Миссис Бенавидес, что вы знаете об этой женщине? Расскажите мне все... - Communista! Наркоманка! Сэмми отвез ее в clinica лечиться, и она... "Вот оно!" - понял Базз. - Где эта клиника, мэм. Скажите мне четко. - На океане. Доктор дьявола! Коммуниста шлюха! Мать сатаны принялась истошно вопить. Базз бросил Восточный район и помчался в Малибу --там морской бриз, врач, никаких тараканьих боев, никаких мадонн с матерщиной на белых одеждах. Тихоокеанский санаторий стоит в каньоне Малибу. В полумиле от берега у подножия горы уютно пристроилась наркологическая клиника. Главный корпус санатория, лаборатории и служебные постройки обнесены колючей проволокой под током. Стоимость лечения от алкогольной и наркотической зависимости здесь составляла тысячу двести долларов в неделю. Прямо в самом санатории очищался героин - по джентльменскому соглашению между главой санатория доктором Теренсом Лаксом и Наблюдательным советом Лос-Анджелеса. Соглашение предусматривало, что городская политическая элита, нуждающаяся в его помощи, получает ее бесплатно. Подъезжая к воротам, Базз думал, сколько же пациентов он рекомендовал доктору Лаксу! Состоятельные алкаши и наркоманы с хьюзовой "РКО пикчерз" избегали тюремного срока и позорной славы, потому что доктор Терри, официально пластический хирург кинозвезд, давал им тут прибежище, а ему - десять процентов комиссионных. Одну пациентку ему никогда не забыть - девчонку, вколовшую себе смертельную дозу, когда Говард исключил ее из списка своих подруг и погнал обратно торговать собой в барах отелей. Базз тогда был готов сжечь те три сотни, что получил от Лакса за свой бизнес. Базз посигналил. В переговорном устройстве послышался голос дежурного: - Да, сэр? Базз проговорил в микрофон: - Тернер Микс к доктору Лаксу. - Минутку, сэр, - ответил голос. Базз подождал, потом услышал: - Сэр, езжайте после развилки по левой дороге до конца. Доктор Лаке на инкубаторной станации. Ворота открылись. Базз проехал мимо клиники, служебных построек и повернул на дорогу, ведущую в заросший кустарником маленький каньон. В глубине стоял небольшой домик под цинковой крышей, окруженный низкой сеткой. Внутри пищали цыплята, некоторые истошно кудахтали. Базз остановился, вышел из машины и посмотрел сквозь изгородь. Двое мужчин в высоких сапогах и комбинезонах забивали цыплят толстыми палками с вставленными бритвами - дубинками зутеров, которыми в начале 40-х полицейские группы по борьбе с беспорядками обрабатывали мексиканских бузотеров, вспарывая их стиляжные наряды. Работа забойщиков шла хорошо: один удар по шее - и следующий. Несколько уцелевших цыплят в панике пытались убежать, улететь. Они кидались на стены, на крышу, на самих мужчин с палками. Базз подумал: сегодня в "Дерби" ему не захочется цыплят в марсале, как услышал позади себя голос: - Одним выстрелом - двух птиц. Каламбур неудачный - но бизнес хороший. Базз обернулся. Перед ним стоял Терри Лаке - весь из себя красавец, седой и стройный, ни дать ни взять иллюстрация к словарному определению слова "врач". - Привет, док. - Знаешь, я предпочитаю обращение "доктор" или "Терри", но всегда мирюсь с твоей деревенской манерой. Есть дело? - Не совсем. А это что? Запасаетесь провиантом? Лаке указал на птицебойню, где стало тихо; рабочие складывали тушки цыплят в мешки: - Одним выстрелом убиваем двух зайцев. Несколько лет назад прочел одно исследование, в котором утверждалось, что куриная диета полезна людям с малым содержанием сахара в крови, а именно так обстоят дела у большинства алкоголиков и наркоманов. Это - один заяц. Второй заяц - мой особый метод лечения наркоманов. Вся содержащаяся в теле пациента кровь подвергается обработке свежей, здоровой, насыщенной витаминами, минералами и животными гормонами кровью птицы. Вот завел инкубатор и забиваю цыплят. Это эффективно экономически и полезно для моих пациентов. А что у тебя, Базз? Если не бизнес, значит, просьба. Чем могу помочь? От запаха крови и перьев Базза мутило. Он заметил, что вспомогательные службы соединены с основным корпусом подвесной дорогой, а в десятке метров от инкубатора на специальной площадке стоит вагончик: - Давайте пойдем в ваш офис. Хочу спросить об одной женщине, которая наверняка была вашей пациенткой. Лаке нахмурился и стал чистить скальпелем ногти: - Я никогда не разглашаю конфиденциальные сведения о своих пациентах. Ты знаешь. Именно поэтому вы с мистером Хьюзом пользовались только моими услугами. - Всего несколько вопросов, Терри. - Полагаю, заменить их деньгами невозможно? - Мне деньги не нужны, мне нужна информация. - И если я такой информации не предложу, ты поведешь свой бизнес с кем-то другим? Базз кивнул в сторону вагончика: - Дружба дружбой, а служба службой. Пойдите мне навстречу, Терри. Нынче я работаю с городскими властями и, может случиться, буду вынужден сообщить о том, что здесь производятся наркотики. Лаке почесал скальпелем шею: - Только по медицинским показаниям и с официального разрешения. - Док, вы серьезно думаете, что я поверю, что вы не снабжаете Микки К. товаром для его пациентов? А ведь городские власти ненавидят Микки - вам об этом известно. Лаке кивнул в сторону вагончика. Базз пошел вперед, нырнул внутрь. Врач повернул выключатель, от проводов посыпались искры. Вагончик медленно поплыл вверх и остановился у площадки возле галереи с великолепным видом на океан. Лаке провел гостя стерильно чистыми залами и коридорами в маленькую, заставленную шкафами комнату. На стенах развешаны медицинские плакаты - графические пособия по пластической хирургии, реконструкция лица по методу Томаса Харта Бентона. Базз сказал: - Клэр Кэтрин де Хейвен. Она вроде комми. Лаке открыл шкаф, перебрал несколько папок, вытащил одну и прочитал первую страницу: - Клэр Кэтрин де Хейвен, дата рождения 5 мая 1910 года. Контролируемый хронический алкоголизм, имеется лекарственная зависимость от фенобарбитала и бензедрина, периодически делает себе инъекции героина. Проходила у меня специальный курс лечения трижды - в 39, 43 и 47-м годах. Вот так. - Нет, мне надо больше, - сказал Базз. - Здесь есть какие-нибудь интересные детали? Что-нибудь компрометирующее? - Тут история болезни и финансовые счета. Можешь сам посмотреть. - Да нет, спасибо. Вижу, вы ее хорошо помните, Терри. Расскажите мне о ней. Лаке поставил папку обратно в шкаф и закрыл дверь: - Когда она оказалась здесь в первый раз, она совратила несколько других пациентов. Это вызвало скандал, и в 43-м я ее содержал изолированно. Всякий раз она очень раскаивалась и переживала, и при втором ее посещении мне пришлось выступить в роли психиатра. - Вы еще и психиатр? - Нет, нет, - рассмеялся Лаке. - Просто люблю, когда со мной откровенничают. В 43-м де Хейвен сказала мне, что хочет преобразований в обществе, потому что избили ее мексиканского возлюбленного во время восстания зутеров, и она хочет активно работать ради народной революции. Во время "красных" слушаний на востоке в 47-м она чуть с ума не сошла: одного из ее приятелей взяли за одно место. Комиссия Конгресса была полезна для бизнеса, Базз. Многие раскаялись, стали наркоманами, были попытки самоубийств. Комми с деньгами - самые лучшие комми, согласен? Базз мысленно пробежал свою рабочую программу: - А кого из дружков Клэр тогда взяли за яйца - как фамилия? - Не помню. - Мортон Зиффкин? - Нет. - Один из ее мексов - Бенавидес, Лопес, Дуарте? - Нет, это не был мекс. - Чаз Майнир, Рейнольде, Лофтис? Упоминание Лофтиса попало в точку. Лицо Лакса вытянулось и скривилось в натянутой улыбке. - Нет, не они. - Ерунда. Я знаю, что вы помните фамилию. Ну, давайте выкладывайте. Лаке пожал плечами, явно притворно: - У меня был роман с Клэр, как и у Лофтиса. Я ревновал. Вот и вспомнил, как услышал его фамилию. Базз рассмеялся: стреляного воробья на мякине не проведешь: - Ага, дружба дружбой, а героин - врозь. У вас романы бывают только с деньгами, так что хватит вешать мне лапшу. Врач взял свой скальпель и постучал им по ноге: - Ну ладно... Лофтис покупал для Клэр героин, а я хотел, чтобы она была благодарна только мне. Ну, доволен? Хороший утренний улов: голливудская знаменитость - наркоманка и путалась с мексами. Бенавидес вероятный насильник малолетки. Лофтис добывает героин для подруги-коммунистки: - А где он брал героин? - Не знаю. Серьезно. - Еще какая-нибудь ценная информация? - Нет. У тебя нет на примете какой-нибудь бывшей девчонки Говарда - для оживления клиники? - До скорого, док. В офисе Базза ожидала груда сообщений: часть составляли ответы на телефонные запросы секретаря. Он их быстро пролистал. В основном - уведомления о нарушении правил дорожного движения вперемежку со старой жвачкой про латиносов: противозаконные собрания, оскорбления действием с минимальными сроками в колониях для малолетних. Ничего насчет сексуальных художеств "дьявола во плоти" Сэмьюэла Томаса Игнасио Бенавидеса; никакого политического криминала на трех бывших "белых заборов". Базз взял последний листок - ответ на запрос секретаря в полицию Санта-Моники. Мистер Микс, 3/44 - Р. Лофтис и некто Чарлз (Эдингтон) Хартшорн, рожд. 16.09.1897, допрашивались во время рейда полиции нравов в баре гомосексуалистов в Санта-Монике "Рыцарь в латах" - Саут-Линкольн, 1684, С.-М. Это - выдержка из картотеки. В архивах на Хартшорна: преступлений не отм. ДТП не отмечено, адвокат. Адрес - С.-Римпо 419, Л.-А. - Надеюсь, пригодится. Лоис. Саут-Римпо, 419 - в районе парка Хэнкок. Красивое зеленое место, дома старых денежных мешков. У Рейнольдса Лофтиса был роман с Клэр де Хейвен, а теперь, похоже, он играет и в те и в другие ворота. Базз побрился электрической бритвой, брызнул одеколоном под мышками и стряхнул с галстука крошки пирога. Когда имеешь дело с богатыми, всегда немного нервничаешь, а толстосум, да еще и гомик - с такой комбинацией ему иметь дела еще не приходилось. Мысли об Одри Андерс сопровождали его всю дорогу; он воображал, что его дешевый одеколон был ее "Шанель No 5" и освежил именно то, что надо. Дом 419 по Саут-Римпо был испанским особняком с просторным газоном и кустиками роз. Базз припарковал машину и позвонил, надеясь, что встреча будет один на один и, если разговор не заладится, свидетелей тому не будет. Открылся глазок, потом дверь. Блондинка лет двадцати пяти, с золотистой кожей, держалась за ручку двери. Само очарование в юбке из клетчатой шотландки и красной кофточке на пуговичках. - Привет. Вы страховой агент, что обещал прийти сегодня к папе? Базз одернул пиджак, чтобы прикрыть револьвер: - Да. Только нам нужно побеседовать наедине. Мужчины не любят обсуждать серьезные вещи в присутствии членов семьи. Девушка кивнула и повела Базза через вестибюль в уставленный книжными полками кабинет, оставив дверь приоткрытой. Он заметил сервант с напитками и подумал, что неплохо бы пропустить рюмашку: глоток спиртного в середине дня мог бы сделать его более приятным собеседником. И тут раздалось: - Фил, что там еще за беседы наедине? Базз отдернул руку от желанного стакана. Дверь распахнулась, и на пороге появился низенький пухленький плешивый толстяк с остатками волос по бокам головы. Базз показал свой жетон. - В чем дело? - спросил толстяк. - Управление окружной прокуратуры, мистер Хартшорн. Мне не хотелось бы вмешивать сюда вашу семью. Чарлз Хартшорн закрыл дверь и прислонился к ней: - Это насчет Дуэйна Линденора? Это имя Баззу сразу ничего не сказало, но потом всплыло в связи с сообщением в вечернем выпуске "Татлер": Линденор был жертвой убийства, о котором рассказывал Дадли Смит, - это дело ведет детектив шерифа, о сотрудничестве с которым ведутся переговоры. - Нет, сэр, я из отдела большого жюри. Мы проверяем действия полиции Санта-Моники. Нас интересует, не подвергались ли вы дурному обращению во время полицейского рейда в баре "Вооруженный рыцарь" в 44-м. На лбу Хартшорна вздулись вены, голос звучал холодно, как на заседании коллегии адвокатов: - Я вам не верю. Дуэйн Линденор пытался меня шантажировать девять лет назад, грозя сообщить моей семье грязные выдумки. Я уладил с ним дело через суд, а несколько дней назад прочитал, что его убили. Я ждал появления у себя полиции, вот вы и явились. Меня подозревают в убийстве Линденора? - Я этого не знаю, и это меня не интересует, - ответил Базз. - У меня вопрос о работе полиции Санта-Моники. - А я думаю иначе. Дело касается ложных обвинений Дуэйна Линденора против меня, а не того, что случилось со мной в баре, посещаемом известными сомнительными личностями, когда туда наведалась полиция. У меня есть алиби на то время, когда, как писали газеты, был убит Линденор и второй человек. Можете его проверить, но не вздумайте приплетать к этому мою семью. Если только вы оброните слово моей жене или дочери, я лишу вас жетона и сниму с плеч голову. Вам понятно? Голос адвоката стал спокойнее, лицо было искажено гримасой брезгливости. Базз еще раз попытался быть дипломатичным: - Меня также интересует Рейнольде Лофтис, мистер Хартшорн. Он тогда был арестован с вами. Сообщите, что вы знаете о нем, и я скажу детективу шерифа, который расследует это дело, чтобы вас не беспокоили. Ваше алиби будет принято во внимание. Это вас устроит? Хартшорн сложил руки на груди: - Я не знаю никакого Рейнольдса Лофтиса и не желаю иметь дела с каким-то немытым полицейским, от которого за милю разит дешевым одеколоном. А теперь - вон из моего дома! По тому, как Хартшорн произнес "Рейнольде", Базз понял, что он отлично его знает. Он подошел к серванту, налил в стакан виски и подошел с ним к адвокату: - Это успокоит нервы, Чарли. Я не хочу, чтоб вы тут загнулись у меня на руках. - Убирайся из моего дома, вонючий подонок! Базз бросил стакан, схватил Хартшорна за горло и шмякнул об стену: - Ты катишь не на того, советник. Я не мальчик, ты меня трахать не будешь. А теперь так: говори, что у тебя было с Лофтисом, или я иду в гостиную и говорю твоей милой дочке, что ее папа сосет хер в мужском туалете в парке Уэстлейк и дает мальчикам в жопу на Сельме и Лас-Палмас. А если кому вякнешь, что я угрожал, пропечатаю тебя в "Конфиденшнл магазин", как ты трахаешь черномазых трансвеститов. Усек? Лицо Хартшорна стало лиловым, по нему текли слезы. Базз отпустил его, увидел на шее отпечаток своей пятерни и сложил ее в увесистый кулак. Хартшорн проковылял до серванта и взял графин с виски. Базз демонстративно, в полсилы шарахнул в последний момент кулаком о стену: - Рассказывай о Лофтисе, дьявол тебя возьми. Не тяни, чтобы я смотал отсюда поскорее. Звякнули стаканы, раздался тяжелый вздох, наступила тишина. Базз смотрел в стену. Хартшорн заговорил глухим сдавленным голосом: - Рейнольде и я просто... развлекались. Мы встретились на вечеринке у одного бельгийца, кинорежиссера. Этот человек был очень аи courant и часто устраивал встречи в наших... в таких клубах. У меня