аи были совсем шокированны когда Штирлиц  заплатил  по
счету  и,  подав  даме руку, направился к выходу. Эсэсовец сказал,
что это был не Штирлиц, а кто-то другой, агент гестапо возразил, и
через минуту началась драка.
   Машина Штирлица остановилась у дома,  в  котором  Штирлиц  снял
квартиру  для  своей  новой сотрудницы. Штирлиц помог даме выйти и
они поднялись на третий этаж.
   - Куда деть это, - спросила радистка, приподняв тяжелый чемодан
с рацией.
   - Положите на антресоль, - нежно сказал Штирлиц, -  а  я  сварю
кофе.
   Радистка прошла в комнату, переоделась в форму лейтенанта войск
связи,  села  к  столу,  достала  наган  и,  разобрав,  начала его
чистить.
   Вошел Штирлиц с подносом кофе и сел напротив.
   Попив кофе, они послушали Чайковского.
   - Ну мне пора, - заторопился Штирлиц. Ему не хотелось  уходить,
и он тянул время.
   - Ну я пошел.
   Радистка вздохнула.
   - А может еще кофе? - спросил Штирлиц, робкий, как школьник.
   Радистка кивнула, и он остался.
   - Как вас зовут, - поинтересовался Штирлиц.
   - Катя.
   - Катюша, значит! Хорошее имя. Чисто русское. А меня Штирлиц.
   И он пошел варить кофе.

        Глава 13

   "Операция "Игельс". Что, черт возьми, они имели ввиду? Что  эти
гнусные рожи задумали?"
   Штирлиц сидел у себя дома, у камина, и  курил  трубку.  На  его
коленях  лежал томик Сталина, открытый на 57 странице. Штирлиц для
конспирации делал вид, что читает. Никто не должен был знать,  что
он сейчас погружен в раздумья.
   "А что если в войну должна вступить Япония или Уругвай?"
   Штирлиц набил новую трубку, взял из камина уголек и,  прикурив,
стал  пускать  колечки.  Он знал, что без его участия родине будет
плохо.
   "Эти негодяи что-то задумали и от меня  скрывают.  Даже  Мюллер
молчит.  Надо  их всех убрать, и все будет в полном порядке. А для
этого надо собрать всю верхушку Рейха вместе, например, в церкви у
Шлага,  приманить их наличием женщин и водки и взорвать! Динамит у
меня есть..."
   В голове Штирлица нарисовался четкий план. Теперь он знал,  что
делать.
   "А потом я узнаю, что такое операция "Игельс" и доложу Центру."
   В дверь позвонили.
   - Кто там?
   - Свои.
   "Айсман," - подумал Штирлиц.
   Горничная открыла дверь.
   - Здравствуй, милашка, - сказал Айсман и, похлопав ее по  щеке,
устремился в туалет. Из туалета донесся его облегченный голос:
   -  Между  прочим,  вы  не  слышали,  Штирлиц,  Борман  налил  в
чернильницу  Герингу  серной  кислоты,  и  тот  испортил докладную
Фюреру!
   Айсман вошел в комнату, поправляя подтяжки.
   - Понаставили, сволочи, платных сортиров за 10 пфефингов,  я  и
думаю, дай зайду к Штирлицу. Где тут у тебя "Беломорчик"?
   Штирлиц кивнул на сервант.
   Айсман выдвинул ящик, положил пачку "Беломора" в карман мундира
и достал папиросу из уже открытой пачки.
   Горничная, прекрасно зная привычки господина  штандартенфюрера,
внесла поднос с кофе.
   - Айсман, - спросил Штирлиц, - как вы относитесь к женщинам?
   - Я к ним не отношусь, - сострил Айсман. - А когда?
   - Например, в четверг.
   - А где?
   - В церкви моего пастора.
   - В церкви? - с сомнением спросил Айсман.
   -  А  что?  -  сказал  атеист  Штирлиц,  -  он  к  четвергу  ее
переоборудует,  пригласим  еще  кого-нибудь,  чтобы  потом не было
сплетен.
   - Бормана будем приглашать?
   - Обязательно. Без него скучно.
   Айсман составил  списки,  кого  приглашать,  а  кого  не  надо.
Штирлиц  одобрил  оба  списка,  прекрасно  зная,  что  те, кого не
пригласят, явятся сами.
   Когда Айсман ушел, Штирлиц снова потянулся за томиком Сталина.
   - Интересно, что скажет по этому поводу Кальтенбруннер?
   Часы пробили одиннадцать. Через пять минут к  нему  постучалась
горничная, хорошо знающая привычки Штирлица.

        Глава 14

   Хитроумный Борман слюнявил химический карандаш и  почерком  Евы
Браун писал послание Штирлицу.
   "Дорогой Штирлиц!
   Я вами весьма интересуюсь. Приходите сегодня
   по адресу Штандарт-штрассе, 15.
   Нетерпеливо жду.
   Е.Б."
   -  Краткость  -  сестра  таланта,  -  порадовался   Борман   и,
повизгивая от восторга, написал на конверте "Штирлицу".
   Борман все тщательно  обдумал.  Эта  шутка  должна  была  стать
апофеозом  его  творческой  деятельности, его лебединой песней. По
указанному адресу все было  устроено  так,  что  обратно  Штирлица
принесли бы на носилках.
   Борман тихо хрюкнул и представил в уме эту картину.
   Причесанный Штирлиц с букетом роз и во фраке входит в дом номер
15.  Дверь  за  ним  закрывается.  Штирлиц  нежным голосом зовет в
темноту: "Евочка!!!"..  И  падает,  подскользнувшись  на  натертом
оливковым  маслом полу. При падении он задевает за веревочку, и на
него падает небольшая пудовая  гиря.  Большую  Борман  достать  не
смог.  Двухпудовую, правда, он видел у Геринга, но тот, обозленный
проделкой с чернильницей, выставил Бормана за дверь.
   Итак, как только гиря падает на Штирлица,  дверь  автоматически
запирается,  срабатывает  часовой  механизм, и открывается газовая
камера.
   - Хы, хы! - зашелся от смеха Борман и  осекся.  -  А  что  если
Штирлиц не поймет, что такое "Е.Б."?
   Борман задумался.
   - Штирлиц тогда никогда не пойдет по этому адресу...
   Партайгеноссе представил, как в дом никто не  входит,  гиря  не
падает,  газовая камера простаивает. А ведь на ее испытание Борман
угробил половину 6 барака концлагеря "Равенсбрюк"!
   С досады Борман чесал лысину до тех пор, пока его  не  осенило.
Он   снова  обслюнявил  карандаш,  зачеркнул  слово  "Штирлицу"  и
подписал "Штирлицу от Евы Браун".
   - Теперь все в порядке!
   Да, эта шутка должна была стать самой веселой шуткой Бормана.
   Партайгеноссе встал и взглянул на  часы.  Пора  было  ехать  на
званный вечер, организованный Штирлицем.
   Борман сел в машину, щелчком по макушке дал шоферу понять,  что
надо ехать. Машина поехала.
   Подкатив к церкви, Борман открыл дверцу и, уже занося  ногу  на
тротуар, обнаружил, что забыл письмо на столе.
   "Вовремя вспомнил, - похвалил он себя, - грех еще жаловаться на
память."
   Ему пришлось вернуться за письмом, и поэтому он опоздал.
   Штирлиц  нервничал.  Его  настораживало   отсутствие   Бормана,
который  был ему необходим для начала задуманной операции. Рядом с
задумчивым Штирлицем сидел  Мюллер,  проверяя  на  свет  кружку  с
пивом.
   - Что бы вы не говорили, Штирлиц, - скептически сказал он, -  а
баварское пиво в три раза лучше жигулевского.
   - Ясный пень, - буркнул Штирлиц, - но  где  же  Борман?  Небось
опять задумал очередную гадость!
   - Ежу понятно, - согласился Мюллер, - он без этого не может.
   "Причем здесь еж?" - задумался Штирлиц. Это слово он уже где-то
слышал.  И  тут  он  догадался.  Ведь "еж" - по-немецки "игель"! А
"ежики"  - "игельс"! А именно так называлась таинственная операция
вермахта, над разгадкой которой он так долго бился. Штирлица сбило
множественное число.
   "Что-то связано с ежиками! Ну, теперь я у них все выпытаю."
   - Ежу? - переспросил Штирлиц.
   - Да, да, этому, с иголками...
   - Кстати, Мюллер, а как же тогда размножаются ежики?
   - Спросите у Кальтенбруннера.
   - А он скажет?
   - Никто не знает, что скажет Кальтенбруннер, - философски изрек
Мюллер, -  а  все-таки,  Штирлиц, что бы вы не говорили, баварское
пиво даже в шесть раз лучше жигулевского.
   - Ясный пень, - буркнул Штирлиц и замолчал.
   Вокруг Штирлица кругами бродил  восхищенный  адьютант  Гиммлера
Фриц, старательно прислушиваясь к каждому слову своего кумира.
   - Ясный пень, - конспектировал он.
   Английский агент фотографировал из-за алтаря странички записной
книжки Фрица.
   В зале было довольно-таки мало офицеров. Большинству захотелось
попробовать   себя  в  роли  исповедников,  и  они  разбрелись  по
комнаткам вместе с прихожанками пастора Шлага.
   Остальные развлекались как умели.
   Геринг и Геббельс раскачивали за руки за  ноги  Шелленберга,  а
Гиммлер считал:
   - Айн, цвай, драйн!
   Чем-то недовольный Шелленберг, крича, что он готов жизнь отдать
за  великого  Фюрера, перелетел через алтарь и оседлал английского
агента.
   - Н-но !!! - заорал Шелленберг, - эскадрон, за мной!
   Английский агент для конспирации сделал вид, что он  ничего  не
заметил.
   Геринг и Геббельс  оттащили  Шелленберга  от  агента,  и  снова
послышалось:
   - Айн, цвай, драйн!!!
   Агент предусмотрительно шмыгнул за портьеру.
   Айсман и Холтофф поглощали огромный торт, запивая его коньяком.
   - А!!! - раздалось над ухом Штирлица. Ни один мускул не дрогнул
на лице русского разведчика. Ну, конечно же, это был Борман.
   "Пора уходить," - подумал Штирлиц. Ему осталось увести  Мюллера
и пастора Шлага, и можно было взрывать.
   Ковыряя в зубах, Борман позвал:
   - Штирлиц, мне надо сказать вам нечто интересное...
   - Борман, а как размножаются ежики?
   Борман опешил.
   - Ну, это... - он  сделал  неопределенный  жест  руками,  -  еж
приводит ежиху, и это... - Борман повторил свой жест.
   - Понятно, - кивнул Штирлиц, - вы тоже  не  знаете.  А  как  вы
думаете, где ежики размножаются быстрее, в России или в Германии?
   - Да не волнуйтесь вы, Штирлиц! Вывезут их всех из России!  Уже
эшелон едет.
   Штирлиц откинулся в кресле.
   "Эшелон!  Вывезут  из  России!  Да,  но  ведь  тогда  в  России
нарушится   биологическое  равновесие,  и  мы,  русские,  умрем  с
голоду!"
   - Штирлиц, - бубнил Борман, - отойдем,  мне  надо  сказать  вам
чтото важное...
   - Отстань, - отмахнулся Штирлиц.
   В его голове шла огромная мыслительная работа.  Штирлиц  понял,
что  спасти  ежиков  намного  важнее,  чем уничтожить кучку пьяных
офицеров, которые и так когда-нибудь умрут.
   Борман, видя что  Штирлицу  не  до  него,  огляделся  вокруг  и
заметил Фрица.
   "Адьютант Гиммлера," - подумал он и позвал:
   - Фриц! На минуточку!
   И схватив пальцами за медную  пуговицу  на  мундире  адьютанта,
жарко зашептал:
   - Фриц! Вы хотите помочь Штирлицу?
   - Ясный пень! Это  мой  лучший  друг.  Я  с  ним  даже  пил  на
брудершафт.
   - Понимаете ли, у Штирлица связь с Евой Браун...
   - Понимаю, - кивнул Фриц.
   - А об этом проведал сам Кальтенбрунер. Может  случиться  беда.
Надо спасти Штирлица!
   - Я готов, - вытянулся Фриц.
   - Передайте Штирлицу это письмо.
   Борман оторвал пуговицу на мундире Фрица и тайком сунул ему  за
пазуху конверт.
   Штирлиц пробирался к выходу.
   Окрыленный Фриц догнал его только около двери.
   - Господин штандартенфюрер, я должен...
   - Ничего вы мне не должны! - оттолкнул его  Штирлиц,  -  пьяная
свинья.
   На улице к Штирлицу пристал патруль.
   - Позвольте  документы,  господин  офицер!  -  сказал  плешивый
капрал.
   - Да пошел ты... - Штирлицу было некогда.
   Капрал открыл русско-немецкий разговорник.
   - Похоже, что это Штирлиц, - произнес он, глядя вслед уходящему
разведчику.
   "Я - пьяная свинья?" - удивился Фриц, прислонясь к портьере.  У
него стали заплетаться мысли.
   Английский агент внимательно следил за происходящими событиями.
Он вышел из-за портьеры и, оправляя передничек, кокетливо позвал:
   - Господин адьютант  Гиммлера,  не  могли  бы  вы  уделить  мне
несколько минут.
   - Извините, фройлен, мне надо спасти Штирлица.
   Ударом профессионального боксера "фройлен" свалила адьютанта на
пол.  Потирая ушибленный кулак, агент присел над бездыханным телом
и привычно ознакомился с содержимым  карманов.  Кроме  письма,  он
прихватил двадцать пфенингов, коробок спичек и гаечный ключ.
   Прочитав письмо, агент поздравил себя  с  повышением  и  удачно
проведенной  операцией  в  Берлине.  Не  зря  он  столько дней был
переодет женщиной.
   На Штандарт-штрассе, агент быстро нашел дом номер 15.
   - Вот и все, - сказал счастливый агент и зашел в дом.
   Дверь за ним закрылась.
   Это была самая удачная шутка Бормана...

        Глава 15

   Штирлиц лежал на  пригорке,  на  развилке  железной  дороги,  и
смотрел  в  бездонное  голубое небо. Этот день мог стать последним
днем в его жизни. Но Штирлиц был спокоен,  потому  что  знал,  что
выполняет свой долг, долг не только перед Родиной, но прежде всего
перед самим собой.
   Штирлиц прикурил последнюю "Беломорину", смял пачку и протер ею
ствол крупнокалиберного пулемета.
   На горизонте показался эшелон с ежиками.
   - А я так и не успел  бросить  курить,  -  вздохнул  Штирлиц  и
щелкнул  затвором.  Паровоз  поравнялся  со  Штирлицом,  и Штирлиц
бросил первую гранату.

        Заключение

   За окном шел дождь и рота красноармейцев.
   Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и спросил:
   - Товарищ Жюков, вас еще не убили?
   - Нет, товарищ Сталин.
   - Тогда дайте закурить.
   Жуков покорно  вздохнул,  достал  из  правого  кармана  коробку
"Казбека" и протянул Сталину. Покрошив несколько папирос в трубку,
главнокомандующий задумчиво прикурил от протянутой спички.
   Через десять минут он спросил:
   - А как там дела на Западном фронте?
   - Воюют, - просто ответил Жуков.
   - А как чувствует себя товарищ Исаев?
   - Он опять совершил подвиг, - печально сказал Жуков.
   - Вот это хорошо, - сказал Сталин, - я  думаю,  что  его  стоит
повысить в звании.
   - И я того же мнения, товарищ главнокомандующий,- поддержал его
Жуков. - Мне кажется, что он достоин звания группенфюрера СС.
   - Группенфюрер? - задумался Сталин. - Это хорошо.  У  меня  для
него есть новое задание...
   А за окном шел дождь.

                            <i>Москва-Михнево-Балашиха-Пушкино</i>
                                          <i>15.04.86-16.06.87</i>