о пятнами. Небось опять вспомнила о Лане, решила Илэйн. - Сдается мне, Эгвейн, - энергично заговорила Найнив, - ты не нашла того, что искала, не то бы уже рассказала нам об этом. - Я ничего не нашла, - с сожалением ответила Эгвейн, - только вот Эмис сказала... Авиенда, что она за женщина, эта Эмис? Дева уставилась на ковер и, не поднимая глаз, сказала: - Эмис тверда, как скала, и безжалостна, как солнце. Она - ходящая по снам. Она может научить тебя. Стоит ей возложить на человека руки, и она заставит его делать все, что ей угодно. Она может научить тебя многому. Только один Руарк и осмеливается возражать ей. Другие Хранительницы Мудрости, и те опасаются иметь с ней дело. Но научить тебя она может. Эгвейн покачала головой: - Я хотела спросить, может ли пребывание в чужом, незнакомом месте выбить ее из колеи? Заставить нервничать? К примеру, попади она в город? Может ей привидеться то, чего там нет? В ответ Авиенда усмехнулась: - Чтобы Эмис стала нервничать? Этого не случилось бы, даже если бы, проснувшись, она обнаружила в своей постели льва. Эгвейн, она была Девой и с годами не стала мягче - в этом можешь быть уверена. - Что видела эта женщина? - спросила Найнив. - Строго говоря, дело не в том, что она видела, - медленно произнесла Эгвейн. - Она почувствовала и сказала мне, что в Танчико обитает зло. Причем зло большее, нежели то, на которое способны обычные люди. Может быть, это зло заключено в Черных Айя. Не спорь со мной, Найнив, - добавила она твердо. - Сны необходимо истолковывать. И не исключено, что Эмис права. Найнив начала хмуриться, как только Эгвейн упомянула о зле в Танчико, а уж когда девушка велела ей не спорить, глаза ее загорелись гневом. Встряхнуть бы их обеих хорошенько, подумала Илэйн и поспешила вмешаться, опасаясь, что Найнив вот-вот сорвется: - Это вполне возможно, Эгвейн. Кажется, ты все же нашла что-то? Больше, чем мы с Найнив надеялись. Правда ведь, Найнив? - Может быть, - неохотно отозвалась Найнив. - Вполне возможно, - невесело проговорила Эгвейн и глубоко вздохнула. - Найнив права, мне нужно учиться тому, что я пытаюсь делать. Если бы я знала, что требуется, я бы и сама почуяла это зло и отыскала бы Лиандрин, где бы та ни укрывалась. А Эмис может меня научить. Вот почему... вот почему я должна встретиться с ней. - Встретиться с ней? - с дрожью в голосе переспросила Найнив. - В Пустыне? - Авиенда отведет меня прямо к этим Холодным Скалам. - Взгляд Эгвейн, наполовину вызывающий, наполовину тревожный, метался между Илэйн и Найнив. - Если бы я была уверена в том, что Черные Айя в Танчико, я бы вас одних ни за что не оставила. Но с помощью Эмис я, может быть, сумею вызнать, где они скрываются. Может быть, мне удастся... Ведь дело в том, что я даже не знаю, на что по-настоящему способна. Одно ясно - я могу научиться гораздо большему. И это не значит, что я собираюсь вас бросить. Вы можете взять с собой кольцо. Вы ведь неплохо знаете Твердыню и сумеете вернуться сюда в Тел'аран'риоде. А. я смогу прийти к вам в Танчико. Всему, чему меня научит Эмис, я научу вас. Пожалуйста, скажите, что вы согласны со мной. Я многому могу научиться у Эмис, а потом сумею употребить свои познания, чтобы помочь вам. И получится, будто она научила всех нас, она, ходящая по снам, владеющая истинным знанием. Лиандрин со своими подручными будут детьми по сравнению с нами. Вы ведь не считаете, что я вас бросаю, правда? Если так, я никуда не пойду. - Конечно, тебе надо идти, - промолвила Илэйн, - мне будет не хватать тебя, но в конце концов, никто и не обещал, что мы останемся вместе до завершения всего дела. - Это так, но как подумаю, что вы вдвоем... отправитесь без меня... Я пойду с вами. Если они и вправду в Танчико, я должна быть с вами. - Вздор, - резко возразила Найнив, - что тебе действительно нужно, так это знания. Это в конечном итоге всем нам обернется во благо и гораздо важнее для нас, чем твое присутствие в Танчико. Да мы и не знаем толком, что они в Танчико. Ну а если все же они там, что ж, мы с Илэйн и без тебя справимся. Вполне может статься, прибыв в Танчико, мы выясним, что зло, о котором шла речь, попросту война. Свету ведомо, всякая война сама по себе немалое зло. Как знать, может, мы вернемся в Башню раньше тебя. А вот тебе следует вести себя поосторожней, - добавила Найнив рассудительно. - Пустыня - место небезопасное. Авиенда, ты присмотришь за ней? Не успела Дева открыть рот, как послышался стук в дверь и на пороге появилась Морейн. Айз Седай обвела присутствующих быстрым, изучающим и оценивающим взглядом, однако по выражению ее лица нельзя было догадаться, к каким выводам она пришла. - Джойя и Амико мертвы, - объявила Морейн. - Может быть, для того и было затеяно нападение? - предположила Найнив. - Или их убили потому, что не успели освободить. Недаром Джойя вела себя так дерзко и вызывающе - небось рассчитывала, что ее освободят. И скорее всего, она лгала. В ее раскаяние я никогда не верила. - Похоже, нападение было предпринято вовсе не с этой целью, - возразила Морейн. - Как только на Твердыню напали, капитан предусмотрительно усилил охрану у казематов. Так что они в глаза не видели ни троллоков, ни Мурддраалов. А когда заваруха закончилась, оказалось, что обе пленницы мертвы. Каждой из них раскромсали горло, предварительно прибив язык гвоздями к двери темницы. - Голос Айз Седай был спокоен, как будто она сообщила о починке платья. А у Илэйн при этих словах сжалось сердце. - Я не желала им такой участи. Наказания - да, но не столь ужасного. Да снизойдет Свет на их души. - Души их давным-давно запроданы Тени, - резко бросила Эгвейн, но и она прижала руки к груди. - Как... как это случилось? Серые Люди? - Сомневаюсь, чтобы даже Серые сумели это устроить, - сухо заметила Морейн. - Боюсь, что Тень обладает возможностями, о которых мы даже не догадываемся. Похоже, что так. - Да. - Эгвейн старалась привести в порядок платье и придать спокойствие голосу. - Раз не было попытки освободить их, выходит, обе говорили правду и были убиты за то, что проговорились. - Или для того, чтобы не дать им проговориться, - мрачно добавила Найнив. - Есть надежда, что те, кто замыслил это убийство, не знали, успели ли Джойя и Амико что-нибудь рассказать. В конце концов, возможно, Джойя и впрямь раскаялась, хотя верится в это с трудом. Илэйн сглотнула, представив себе страшную картину расправы в темнице. Поежившись, она промолвила: - Возможно, их убили в наказание за то, что попали в плен. - Илэйн не сказала, что убийство могло быть устроено и затем, чтобы убедить их в правдивости рассказов пленниц. - Итак, есть три причины, и только одна - подозрение в измене. А стало быть. Черные Айя могут и не знать, что пленницы выдали нам тайну. Эгвейн и Найнив выглядели потрясенными. - Просто в наказание? - недоверчиво переспросила Найнив. Во многих отношениях подруги были покрепче и потверже Илэйн и внушали девушке восхищение, зато уступали ей в другом - и Эгвейн, и Найнив выросли не в королевском дворце и с трудом представляли себе жестокость и коварство, сопутствующие борьбе за власть, и вряд ли им доводилось хоть краем уха слышать о вероломстве и безжалостности Игры Домов, Великой Игры, в которой особо искусны тайренцы и кайриэнцы. - Мне думается, Черные Айя не склонны прощать неудачу, - пояснила Илэйн. - Я могу себе представить, как Лиандрин отдает подобный приказ. Джойя на ее месте наверняка поступила бы точно так же. Морейн бросила на девушку быстрый оценивающий взгляд. - Лиандрин, - спокойно произнесла Эгвейн. - Да, пожалуй, ни Лиандрин, ни Джойя не поколебались бы отдать такой приказ. - В любом случае, - заметила Морейн, - времени на дальнейшие допросы у вас почти не оставалось. Завтра к полудню их должны были посадить на судно. - В голосе Айз Седай послышались нотки гнева. Илэйн поняла: Морейн негодует из-за того, что, погибнув, Черные Айя избежали правосудия. - Я надеюсь, что вы не будете тянуть с решением. Итак, Танчико или Башня? Илэйн встретилась взглядом с Найнив и слегка кивнула. Найнив кивнула в ответ и обернулась к Айз Седай: - Мы с Илэйн отправимся в Танчико. Как только найдем подходящее судно - нам нужно быстроходное. А Эгвейн с Авиендой отправятся в Айильскую Пустыню, к Холодным Скалам. Она никак не объяснила свое решение, и у Морейн удивленно поднялись брови. Наступившее молчание прервала Авиенда: - Джолиен может отвести ее, - промолвила Дева, стараясь не встречаться взглядом с Эгвейн, - или Сефела, или Байн с Чиад. А я... я хотела бы отправиться в Танчико с Илэйн и Найнив. Если там идет война, им потребуется сестра, способная прикрыть им спины. - Как хочешь, Авиенда, - медленно проговорила Эгвейн. Решение Авиенды и удивило ее, и обидело. Но не меньше удивилась Илэйн, она-то думала, что Авиенда и Эгвейн успели подружиться. - Я рада, что ты хочешь помочь нам, - обратилась она к Деве, - но ведь ты собиралась отвести Эгвейн в Холодные Скалы. - Она не пойдет ни к Холодным Скалам, ни в Танчико, - заявила Морейн. Она достала из кармана письмо и развернула его. - Вот что передали мне около часа назад. Молодой айилец, что доставил его, рассказал, что ему вручили это послание месяц назад. Тогда никого из нас в Тире не было, и все же письмо адресовано мне и отправлено в Твердыню. - Морейн пробежала глазами последнюю страницу. - Авиенда, ты знаешь Эмис из септа Девять Долин Таардад Айил, Бэйр из септа Хайдо Шаарад Айил, Мелэйн из септа Джирад, из Гошиен Айил и Сеану из септа Черный Утес, из Накай? Они подписали это письмо. - Знаю, Айз Седай. Все они Хранительницы Мудрости, все - ходящие по снам. - Обычное спокойствие изменило Авиенде, сейчас, сама того не замечая, она говорила с опаской. Судя по виду, она готова была бороться или бежать. - Ходящие по снам, - вслух размышляла Морейн. - Пожалуй, тогда понятно. - Она обратилась ко второй странице письма: - Здесь говорится о тебе и писано было, видимо, до того, как ты решила отправиться в Танчико. Слушай: "Среди Дев Копья в Тирской Твердыне находится своевольная девушка по имени Авиенда из Таардад Айил, из септа Девять Долин. Ныне ей надлежит предстать перед нами. Проволочки и отговорки недопустимы. Мы будем ждать ее на склонах горы Чейндар, над Руидином". Тут о тебе еще кое-что сказано, но главное, они просят проследить, чтобы ты явилась без задержки. Отдают повеления, точно Амерлин, эти твои Хранительницы. Морейн недовольно хмыкнула, что навело Илэйн на мысль, уж не пытались ли Хранительницы заодно приказывать и Морейн? Впрочем, не похоже. А если и пытались, то маловероятно, чтобы подобные попытки увенчались успехом. И все же что-то в этом письме вызвало досаду Айз Седай. - Я - Фар Дарайз Май, - сердито пробурчала Авиенда, - а не дитя малое и не собираюсь бежать ко всякому, кто меня позовет. И если пожелаю, то, несмотря ни на что, отправлюсь в Танчико. Илэйн задумчиво поджала губы. Это было что-то новое, непохожее на ту Авиенду, к какой они привыкли. Не гнев - Илэйн и прежде случалось видеть Деву рассерженной, хотя и не до такой степени, - а скорее подавленность. Это было странно, но факт оставался фактом. От Эгвейн тоже не укрылись эти странные нотки, и она погладила Авиенду по руке: - Не волнуйся. Конечно, если хочешь, можешь идти в Танчико. Я рада, что ты будешь защищать Илэйн и Найнив. - Авиенда взглянула на девушку несчастными глазами. Морейн выразительно покачала головой: - Я показала это письмо Руарку. - Авиенда вспыхнула и открыла было рот, но Морейн возвысила голос и спокойно продолжала: - Так было сказано в этом послании. Показала не все, а только ту часть, которая касается тебя. Похоже, он не сомневается, что ты выполнишь то, о чем тебя просят. Или приказывают. Полагаю, разумнее всего послушаться Руарка и Хранительниц Мудрости. Ты не согласна? Авиенда затравленно огляделась по сторонам и, пробормотав: - Я - Фар Дарайз Май, - направилась к двери. Эгвейн сделала было шаг, желая задержать Деву, но за той уже захлопнулась дверь. - Чего они хотят от нее? - требовательно спросила она у Морейн. - Вы всегда знаете больше, чем рассказываете. О чем же ты умолчала на сей раз? - Чем бы ни руководствовались Хранительницы, - холодно отозвалась Морейн, - это, безусловно, касается только их и Авиенды. И если бы та пожелала, то сама поделилась бы с тобой. - Никак вам не оставить привычку манипулировать людьми, - с горечью заметила Найнив. - Теперь вы хотите посадить на поводок и Авиенду, разве не так? - Не я. Хранительницы Мудрости и Руарк. - Морейн демонстративно сложила письмо и убрала его в кармашек. - К тому же она всегда может отказаться. Вождь клана - это все-таки не король, насколько я разбираюсь в айильских делах. - Может ли? - с сомнением спросила Илэйн. Руарк напоминал ей Гарета Брина, Капитан-Генерала Гвардии ее матери, а она сомневалась, что кто-нибудь посмел бы сказать Гарету "нет". Скорее всего, Авиенда отправится к склонам Чейндара. - Нет худа без добра, Эгвейн, теперь вы сможете отправиться туда вместе. Раз Эмис собралась дожидаться Авиенду в Руидине, ты не сможешь встретиться с ней у Холодных Скал. Вот и пойдете вместе с Авиендой. - Но я не хочу, чтобы Авиенда шла против своей воли, - печально промолвила Эгвейн, - а она не хочет. - Мало ли кто чего хочет, - вмешалась Найнив, - а дело делать надо. К странствию по Пустыне надо как следует подготовиться. Лан подскажет мне, что необходимо взять в дорогу. Ну а мы с Илэйн будем собираться в Танчико. Надеюсь, завтра нам удастся найти судно, но это значит, что уложить вещи нужно уже сегодня. - У причала в Мауле стоит судно Ата'ан Миэйр, - сказала Морейн. - Быстроходное - такое, какое вам нужно. Найнив нехотя кивнула. - Морейн, - спросила Илэйн, - а что теперь собирается делать Ранд? После этого нападения... Начнет ли он войну, которую вам угодно развязать? - Я вовсе не хочу войны, - возразила Айз Седай. - Мне нужно лишь, чтобы он уцелел и смог сразиться в Тармон Гай'дон. А он обещал, что объявит свое решение завтра. - Айз Седай слегка нахмурилась. - Завтра и узнаем, утро вечера мудренее, - бросила она напоследок и, резко повернувшись, вышла из комнаты. Завтра, думала Илэйн. Как он отнесется к моим словам? Поймет ли меня? Должен понять. Да и что толку гадать, решила девушка, пора собираться в дорогу. Глава 13. СЛУХИ В тот вечер в таверне все шло своим чередом, как и заведено в портовых кабачках. Мимо, по склону, прогромыхала подвода, груженная гусями и фаянсовой посудой. Гул голосов заглушал визгливые трели музыкантов, игравших на трех барабанах, двух цимбалах и смахивавшем на здоровенную луковицу семсира. Служанки в темных, доходящих до лодыжек платьях, поверх которых были надеты коротенькие белые передники, с трудом протискивались между столами, держа над головами по несколько глиняных кружек. Босоногие портовые грузчики в грубых кожаных жилетах сидели вперемежку с парнями в облегающих колетах и детинами в фуфайках нараспашку и широченных шароварах, подпоясанных разноцветными кушаками. Порт был рядом, и потому в толпе то и дело мелькали чужеземные наряды. Высокие стоячие воротники северян и длинные отложные прибывших с запада. Серебряные цепочки на кафтанах, бубенчики на жилетах, кружева на рубахах. Сапоги до колена и высоченные ботфорты до бедра. На иных красовались бусы или серьги. У одного широкоплечего пузатого малого была раздвоенная рыжая бородка, у другого, узколицего, напомаженные и завитые усы, блестевшие в свете лампы. Стучали кости, серебро под выкрики и смех переходило из рук в руки. Мэт сидел один, спиной к стене, так, чтобы можно было видеть двери, хотя смотрел он главным образом на не тронутую еще кружку с темным вином. Он близко не подходил к карточным столам и ни разу не взглянул на лодыжки служанок. Таверна была битком набита, и кое-кто из посетителей в поисках местечка подходил к его столу, но, взглянув на лицо Мэта, пятился и втискивался на какую-нибудь другую лавку. Обмакнув палец в вино, Мэт бесцельно чертил что-то на столе. Эти дураки и не представляют, что случилось в Твердыне сегодня вечером. Он слышал, как кто-то из тайренцев вскользь шепотком упомянул о каком-то происшествии и нервно рассмеялся. Они ничего не знали, да и не желали знать. Впрочем, он и сам чуть не пожалел, что узнал. Но нет, он хотел знать. Обрывочные воспоминания возникали на миг и тут же исчезали в провалах памяти, так и не сложившись в единую картину. Отдаленный шум схватки, эхом прокатившийся по коридору, заглушили шпалеры, висевшие на стенах. Трясущейся рукой Мэт вытащил нож из трупа Серого Человека. Серый охотился за ним - это точно. Серые Люди не набрасываются на кого попало - они нацелены на жертву, как стрела из лука. Мэт повернулся и хотел бежать, но увидел, что на него наступает невесть откуда взявшийся Мурддраал - гибкий, словно черная змея. Взгляд его безглазого бледного лица пронизывал до костей леденящим ужасом. Мэт с тридцати шагов метнул нож, метя туда, где должен был находиться глаз. С такого расстояния он в четырех случаях из пяти попадал в глазок от выпавшего сучка на доске размером не больше человеческого глаза. Почти небрежно, не замедлив шага. Мурддраал отбил летящий клинок неуловимым взмахом черного меча. - Пришла твоя смерть. Трубящий в Рог, - прошелестел Исчезающий, голос его, напоминавший шипение гадюки, предвещал гибель. Мэт попятился. В каждой руке он держал по ножу, хотя и сам не помнил, когда их вытащил. Не то чтобы ножи были надежной зашитой против меча, но Мэт понимал: пустись он бежать, и черный клинок тут же вонзится ему в спину. Это так же верно, как и то, что пять шестерок бьют четыре тройки. Он пожалел, что под рукой нет хорошей дубины. Или лука, было бы любопытно посмотреть, удастся ли этой твари отбить стрелу, пущенную из доброго двуреченского длинного лука. Лучше всего, конечно, было бы оказаться где-нибудь подальше. Потому как здесь ему не миновать смерти. Неожиданно из бокового прохода с ревом вылетела дюжина троллоков. Неистово размахивая топорами и мечами, они обрушились на Мурддраала. Мэт не поверил своим глазам. Получеловек отбивался, вертясь, как бешеный черный смерч. Больше половины нападавших полегло прежде, чем сам он рухнул на груду трупов. Отсеченная рука Исчезающего дергалась, словно умирающая змея, в трех шагах от тела, по-прежнему сжимая рукоять черного меча. Троллок с бараньими рогами поднял глаза на Мэта и, принюхавшись, зарычал, а потом принялся вылизывать глубокую рану на чешуйчатой волосатой лапе. Остальные добили своих раненых, после чего один из них издал несколько хриплых, гортанных звуков, и троллоки, даже не взглянув на Мэта, поспешили прочь, гулко стуча копытами и сапогами по каменному полу. Оставили его в покое. Мэт поежился. Выходит, его спасли троллоки. И во что втравил его Ранд на этот раз? Мэт посмотрел на то, что начертил пальцем на столе, - открытую дверь, и с раздражением стер нарисованное. Надо убираться отсюда. Непременно. И в то же время в голове билась неотвязная мысль - что-то подталкивало его вернуться в Твердыню. Мэт сердито отмахнулся, но мысль не уходила. Из-за соседнего стола донесся обрывок разговора. Разглагольствовал какой-то тип с худощавым лицом, завитыми усами и явным лугардским акцентом. - Спору нет, этот ваш Дракон - великий человек. Но до Логайна ему далеко. Тот поднял на войну весь Гэалдан, а заодно половину Амадиции и Алтары. А враждебные ему города провалились сквозь землю. Люди, дома - все разом. Ну а взять того, что появился в Салдэйе, - Мазим, что ли? Говорят, он заставил солнце остановиться и ждать, пока не сокрушил войско Лорда Башира. И это не пустые россказни. Мэт покачал головой. Твердыня пала, Калландор в руках Ранда, но для этого идиота он все равно остается одним из Лжедраконов. Мэт снова начертил дверь, стер рисунок, зацепил кружку с вином и поднес было ее ко рту, но тут рука его замерла. Сквозь гул голосов он расслышал, как за соседним столом прозвучало знакомое название. Оттолкнув скамью, Мэт с кружкой направился к тому столу. Как и за другими столами этой заурядной таверны в Мауле, здесь собралась разношерстная публика. Босоногие матросы в промасленных фуфайках на голое тело, причем у одного на груди висела толстая золотая цепь. Какой-то человек со впалыми щеками - видать, исхудал в последнее время - был одет в кайриэнский кафтан с красными, золотистыми и зелеными прорезями на груди. Судя по этому одеянию, его владелец принадлежал к благородному сословию, правда, кафтан был изрядно поношен, а один рукав порван. Впрочем, сейчас повсюду можно было встретить беженцев из Кайриэна. Седая женщина в темно-синем платье, с суровым проницательным взглядом, пальцы ее были унизаны массивными золотыми перстнями. Говорившим оказался мужчина с раздвоенной бородкой, в ухе которого болталась серьга с рубином величиной с голубиное яйцо. Поперек его груди на рыжеватом кафтане тянулись три витые серебряные цепочки, ясно говорившие о том, что бородатый - старшина купеческой гильдии Кандора. Мэт остановился возле стола. Разговор прервался, и все взоры обратились к нему. - Я слышал, ты поминал Двуречье. Бородатый окинул Мэта взглядом - с головы до пят: растрепанная шевелюра, задиристое выражение лица, кружка с вином, зажатая в кулаке, распахнутый зеленый кафтан с золотым шитьем, из-под которого виднелась белая полотняная рубаха, блестящие черные сапоги. Хотя кафтан и рубаха были измяты, все указывало на то, что это сынок какого-нибудь вельможи, вздумавший покутить среди простонародья. - Это верно, достойный лорд, - охотно отозвался купец. - Я говорил, что в нынешнем году табачку оттуда не дождаться. Готов биться об заклад. Правда, у меня в запасе осталось двадцать бочонков отборного двуреченского листа, такого, что лучше не сыщешь. Я рассчитываю попозже взять за него хорошую цену. Если достойный лорд пожелает взять бочонок для себя... - купец подергал кончик рыжеватой бородки и почесал нос, - я, наверное, мог бы... - Стало быть, ты за это ручаешься, - тихонько оборвал его Мэт. - А почему? Почему в Двуречье не будет табаку? - Как почему? Белоплащники, достойнейший лорд. Чада Света! - Белоплащники? Ну и что? Купец оглядел стол, ожидая поддержки у собеседников. Что-то в голосе незнакомца насторожило его. У матросов был такой вид, будто они не прочь унести ноги, да не решаются. Кайриэнец уставился на Мэта. Он старался держать голову прямо, но при этом покачивался и все время разглаживал свой поношенный кафтан. Судя по всему, стоявшая перед ним кружка была далеко не первой. Седая женщина поднесла кружку ко рту, но глаза ее поверх кружки пристально следили за Мэтом. Ухитрившись поклониться не вставая с лавки, купец заговорил заискивающим тоном: - Ходят слухи, о достойнейший лорд, что в Двуречье появились Белоплащники. Говорят, они ищут Возрожденного Дракона, но это полнейшая чепуха, ведь Лорд Дракон пребывает здесь, в Тире. - Он взглянул Мэту в глаза, пытаясь понять, как тот воспринял услышанное, но лицо юноши оставалось непроницаемым. - Слухи бывают самые нелепые, почтеннейший лорд, что с них взять. Собака лает - ветер носит. Поговаривают еще, что они высматривают какого-то Приспешника Темного с желтыми глазами. Высокочтимому лорду никогда не доводилось слышать о людях с желтыми глазами? Ну вот, и я не слышал. Чешет народ языками, да и только. Мэт поставил кружку на стол и наклонился поближе к купцу: - Ну, а еще кого они ищут? Что говорят слухи? Ищут Возрожденного Дракона, желтоглазого человека, а еще кого? На лице купца выступили бусинки пота. - Больше никого, о достойнейший лорд. Во всяком случае, это все, что я слышал. Но это же только слухи. А слух, он что - колечко дыма, дунул, и его как не бывало. Может, достойный лорд окажет мне честь и примет в подарок бочонок с двуреченским табаком... Я был бы весьма... ну, в знак... Мэт швырнул на стол золотую андорскую крону: - Купи себе выпивки, а то небось в горле пересохло. Поворачиваясь, он услышал бормотание за столом: - Я уж думал, сейчас он мне глотку перережет. От этих молодых лордов, особливо ежели наберутся, только и жди беды. - Это говорил давешний купец. - Чудной парень, - послышался женский голос. - И опасный. С такими, Пэтрам, шутки плохи. - А мне сдается, - раздраженно промолвил другой мужчина, - что никакой он не лорд. - Скорее всего, сказал это кайриэнец. Мэт усмехнулся. Лорд - да он не стал бы лордом ни за какие коврижки. Значит, Белоплащники появились в Двуречье. О Свет, помоги нам! С трудом протолкавшись к выходу, он выбрал из валявшейся у двери кучи пару деревянных колодок. Он не был уверен, что это его башмаки, да и какая разница - выглядят-то они все одинаково. И на сапоги налезли. На улице уже накрапывал дождь и изрядно стемнело. Подняв воротник, Мэт, шлепая по лужам, затрусил по грязным переулкам портового предместья. Когда кончилась непролазная грязь и Мэт ступил на мощеную городскую улицу, он бросил ненужные больше колодки и припустил бегом. Защитники, охранявшие ближайший проход в Твердыню, знали его в лицо и пропустили, не задавая вопросов. Он бежал до самой комнаты Перрина и влетел в нее, распахнув дверь и почти не обратив внимания на расщепленное дерево. Седельные сумы Перрина лежали на постели, а сам он запихивал в них носки и рубахи. В комнате горела всего одна свеча, но он как будто не замечал темноты. - Значит, ты уже все знаешь, - промолвил Мэт. Перрин, не отрываясь, продолжал укладывать сумы. - Насчет дома? Да, знаю. Я ходил по тавернам, рассчитывая подцепить подходящий слушок, чтобы спровадить отсюда Фэйли. После того, что стряслось сегодня, я просто обязан ее... - У него вырвался горловой рык - такой, что у Мэта мурашки пробежали по коже - ну сущий волк. - Вот там и услышал. Может, хоть это ее выманит. - Вот как, - удивился Мэт. - А ты этим слухах веришь? Перрин поднял глаза - они вобрали в себя свет свечи и горели золотистым пламеНем. - Все это слишком похоже на правду. У меня почти не осталось сомнений. Переминаясь с ноги на ногу, Мэт спросил: - А Ранд знает? Перрин лишь кивнул и снова занялся своими вьюками. - Ну и что он говорит? Некоторое время Перрин молчал, уставясь на свернутый кафтан, который держал в руках, потом ответил: - Несет какую-то околесицу: "Он сказал, что сделает это. Сказал, что сможет. И почему я ему не поверил..." И все в таком роде. Ничего не понять. А потом ухватил меня за ворот и заявил, что, дескать, вынужден сделать то, чего они от него не ждут. Хотел, чтобы я его понял, но сдается мне, он и сам-то себя не понимает. И похоже, ему все равно, ухожу я или остаюсь. Нет, тут я, пожалуй, не то ляпнул. Он вроде бы почувствовал облегчение оттого, что я ухожу. - Кровь и пепел! - вскричал Мэт. - Он не собирается ничего делать, а ведь с Калландором в руках он мог бы испепелить тысячи Белоплащников. Ты же видел, что он проделал с этими погаными троллоками! Ты и правда уходишь? Домой, в Двуречье? Один? - Один, если только ты со мной не пойдешь. - Перрин затолкал наконец кафтан в седельную суму. - Что скажешь? Мэт молча расхаживал по комнате. Лицо его попеременно оказывалось то на свету, то в тени. И мать, и отец, и сестры его остались в Эмондовом Лугу. Но у Белоплащников нет никаких причин трогать его родню. А если он вернется домой, ему больше оттуда не выбраться - было у него такое чувство. Матушка его женит, не успеет он и глазом моргнуть. А если не вернется, и Белоплащники не пощадят его родню... Все это слухи насчет Белоплащников - так тот купец говорил. Но с чего они пошли, эти слухи? Даже Коплины, известные врали и смутьяны, ничего не имели против его отца. Абелла Коутона все любили... - Тебе уходить не обязательно, - негромко промолвил Перрин. - Во всех этих слухах нет ничего о тебе. Ищут меня и Ранда. - Чтоб мне сгореть, я пой... - Слово застряло у него в горле. Легко думать о том, что уедешь, но как это сказать? - Послушай, Перрин, а тебе это дается легко? Я имею в виду, разве тебе ничего не стоит уехать? Ты не чувствуешь, как... что-то удерживает тебя? Как все время находятся причины, чтобы остаться здесь? - Конечно, чувствую. Можно назвать сотни причин, Мэт, но в конечном счете все они сводятся к Ранду и к тому, что я та'верен. Ты-то никак не хочешь признать это, верно? Добрая сотня причин, чтобы остаться, и одна - чтобы уйти, но она перевешивает эту сотню. Белоплащники в Двуречье, они ищут меня, и пока не найдут, могут принести людям много горя. Я в силах этому помешать. - Перрин, да с чего это ты так Белоплащникам понадобился, что они из-за тебя будут мстить ни в чем не повинным людям? Свет, да если они начнут расспрашивать о человеке с желтыми глазами, никто в Эмондовом Лугу и не сообразит, о ком речь. И как ты собираешься им помешать? Разве одна пара рук может что-то решить? Эти белоплащники, видать, белены объелись, коли считают, что чего-то добьются от двуреченского народа. - Им известно мое имя, - тихо произнес Перрин и посмотрел на висевший на стене топор. Вокруг рукоятки топора и стенного крюка был обмотан ремень. А может, он смотрел на молот, прислоненный к стене под топором. - С чего я им понадобился? Думаю, Мэт, есть у них на то свои причины. Так же, как и у меня - чтобы вернуться. И кто знает, чьи причины важнее? - Чтоб мне сгореть, Перрин. Чтоб мне сгореть! Я хочу уе... Видал? Мне этого слова даже не выговорить! Как будто если я его вымолвлю, то уж точно уеду. Ну что тут поделаешь... - У нас с тобой разные пути. - Пропали они пропадом, все эти пути, - проворчал Мэт, - я сыт по горло и Рандом, и Айз Седай, которые затянули меня на этот проклятый путь. С меня хватит, я поеду, куда хочу, и буду делать то, что хочу! Он повернулся к выходу, но его остановил голос Перрина: - Доброго тебе пути, Мэт. Да пошлет тебе Свет кучу хорошеньких девчонок и простофиль, которых ты сможешь облапошить. - Ох, чтоб мне сгореть, Перрин. Да ниспошлет и тебе Свет то, чего ты хочешь. - Я рассчитываю на это, - отозвался Перрин, но голос его звучал невесело. - Ты передашь моему па, что у меня все в порядке? И маме? Она вечно переживала из-за меня. И пригляди за сестренками. Они раньше все шпионили за мной и без конца ябедничали матери, но я не хочу, чтобы с ними что-то случилось. - Я обещаю, Мэт. Закрыв за собой дверь, Мэт бесцельно поплелся вниз по коридору. Он вспоминал сестер: Элдрин и Бодевин. В ушах его стояли визгливые девчоночьи голоса: "Мама, мама, Мэт опять напроказил. Глянь, что он наделал!" Такие уж они были, особенно Боде. А сейчас им шестнадцать и семнадцать. Небось подумывают о замужестве, а может, какая и приглядела себе простоватого фермерского сынка, который ни сном ни духом о том не ведает. Неужто он так давно расстался с родным домом? Иногда Мэту казалось, что он ушел из Эмондова Луга неделю, ну от силы две недели назад. А порой - что прошли годы. Он помнил, как ехидно ухмылялись Элдрин и Боде, когда ему доставалось розгой, но черты девочек расплывались. Он забыл лица собственных сестер. Проклятые провалы в памяти - как много выпало из его жизни. Мэт увидел идущую навстречу Берелейн и невольно ухмыльнулся. Что бы там ни говорили о ее повадках, она была красивой женщиной. И платье - облегающий тончайший шелк, а вырез такой низкий, что обнажена большая часть великолепной груди. Мэт отвесил лучший поклон, на какой был способен, - элегантный и церемонный: - Добрый вам вечер, миледи. Берелейн скользнула мимо, не удостоив его и взглядом, и Мэт сердито выпрямился: - Женщина, ты что, ослепла или оглохла? Я не ковер, чтобы попирать меня ногами, и говорил я достаточно громко. Вздумай я ущипнуть тебя пониже спины, ты могла бы закатить мне оплеуху, но я вправе ожидать учтивости в ответ на учтивость. Первенствующая застыла на месте и окинула его таким взглядом, на какой способна только женщина. Затем она отвернулась и пошла, что-то бормоча под нос. Мэт разобрал лишь одно: "Слишком уж похож на меня". В изумлении он уставился ей вслед. Надо же, ни словечка ему не сказала. А лицо какое? А походка? Нос задирает чуть ли не до неба, удивительно, что она еще ступает ногами по полу! Вот и все, что можно получить, имея дело с такими, как Берелейн или Илэйн. Эти аристократки считают тебя грязью, если у тебя нет дворца и родословной, восходящей к Артуру Ястребиное Крыло. Ну что ж, он знаком с одной пухленькой кухарочкой, такой милашкой, которая вовсе не считает его грязью. К тому же Дара имеет приятное обыкновение покусывать его за уши, так... И тут Мэт замер. Совсем недавно он размышлял о том, проснулась ли Дара и не заглянуть ли к ней. А потом еще вздумал приволокнуться за Берелейн. Берелейн! А что он сказал Перрину - допросил приглядеть за сестренками. Как будто уже сделал выбор. Но это не так. Он не позволит тянуть себя как барана на бойню. Должен же быть какой-то выход. Нашарив в кармане монету, Мэт подбросил ее и поймал тыльной стороной ладони. Только сейчас юноша разглядел, что это тарвалонская марка. Он уставился на знак Тар Валона - Белое Пламя, стилизованное под каплю. - Свет, - вскричал он во вес голос, - испепели всех Айз Седай, а заодно и Ранда ал'Тора за то, что втравил меня в эту историю! Проходивший мимо слуга в черной с золотым шитьем ливрее замер на месте и с беспокойством взглянул на юношу. На подносе слуга нес баночки с мазями и бинты. Поняв, что и Мэт его заметил, слуга вздрогнул. Мэт кинул золотую монету на поднос: - Прими от самого большого дурака в мире. Потрать ее как следует - на вино и женщин. - Бла... годарю, милорд, - запинаясь, пробормотал ошарашенный слуга. Он так и остался стоять столбом, когда Мэт двинулся дальше. Самый большой дурак в мире. Точнее не скажешь! Глава 14. ОБЫЧАИ МАЙЕНА Когда за Мэтом закрылась дверь, Перрин покачал головой: да, этот скорее сам себя по голове топором треснет, чем в Двуречье вернется. Разве что по крайней необходимости. Перрину и самому хотелось бы найти такое решение, которое позволило бы ему не возвращаться. Только вот не было такого решения, и с этим неумолимым фактом приходилось смириться. Кажется, вся разница между ним и Мэтом состоит лишь в том, что он, Перрин, готов признать неизбежное. Он расстегнул ворот рубахи и невольно застонал, хотя старался делать это как можно осторожнее. Все левое плечо представляло собой огромный, уже потемневший кровоподтек. Троллок увернулся от его топора, и только сноровка Фэйли, умело обращавшейся с ножом, уберегла Перрина от куда более страшной раны. Плечо ныло, и умывание доставляло боль, хорошо еще, что холодной воды в Тире хоть залейся. Перрин уже собрался в дорогу. В седельные сумы он не положил лишь то платье, которое наденет завтра утром. Как только взойдет солнце, он отправится к Лойалу. Нет никакого смысла беспокоить огир сегодня вечером - тот, скорее всего, уже улегся спать. Единственной загвоздкой оставалась Фэйли - он никак не мог решить, что сказать ей. Ведь для нее остаться в Тире было бы безопаснее, чем уехать с ним. Неожиданно со скрипом отворилась дверь, и на Перрина повеяло ароматом духов. Цветочным ароматом - так мог бы пахнуть вьюнок в жаркую летнюю ночь. Этот томный запах не был сильным, возможно, никто, кроме Перрина, его бы не учуял, но он знал, что Фэйли не стала бы пользоваться такими духами. Однако юноша удивился еще больше, когда в комнату вошла Берелейн. Она заморгала, ухватившись за дверной косяк, и Перрин понял, что для нее в комнате слишком темно. - Ты что, собрался куда-то ехать? - неуверенно спросила она. Свет лампы из коридора падал на фигуру молодой женщины, и трудно было отвести взгляд от такой красавицы. - Да, достопочтенная леди. - Он отвесил самый галантный поклон, на какой был способен. Фэйли может фыркать по этому поводу, сколько ей угодно, но Перрин не видел причины, почему бы ему не проявить учтивость. - Завтра утром. - И я тоже. - Она закрыла за собой дверь и скрестила руки на груди. Перрин отвел взгляд и только посматривал на нее краешком глаза, надеясь, что она этого не заметит. Берелейн как ни в чем не бывало прошла в комнату. Свет единственной свечи отражался в ее темных глазах. - После того, что случилось... Завтра же я отбываю. Поеду экипажем до Годана, а оттуда отплыву в Майен. Мне следовало бы отбыть несколькими днями раньше, но я задержалась, надеясь найти верное решение. Только его не было, о чем я могла бы догадаться и раньше. То, что случилось сегодня вечером, убедило меня в этом окончательно. То, как он расправился с ними... все эти молнии, проносившиеся по коридорам. С меня довольно, я уезжаю завтра. - Достопочтенная леди, - смущенно промолвил Перрин, - а почему вы говорите об этом мне? Берелейн вскинула голову. Это движение напомнило Перрину одну кобылку, которую ему доводилось подковывать в Эмондовом Лугу. Та, помнится, все норовила ухватить его зубами. - Чтобы ты передал это Лорду Дракону. Однако непонятно, почему она обращается к нему. - Вы и сами можете сообщить ему, - сказал Перрин не без раздражения, - а у меня на это времени нет, ведь завтра в дорогу. - Я... Мне кажется, он не захочет меня видеть. Берелейн была прекрасна, и любому мужчине было бы приятно увидеть ее лишний раз, и она прекрасно это понимала. Перрину показалось, что вначале она собиралась сказать что-то другое. Что же ее так беспокоит? - размышлял юноша. То, что приключилось в покоях Ранда? Или то, как он расправился с Отродьями Тени? Может, и так, но, судя по надменному взгляду, Берелейн не из тех, кого легко напугать. - Передайте свое послание со служанкой. Я вряд ли увижу Ранда до своего отъезда. Любая служанка отнесет ему записку. - Лучше, чтобы это сделал ты, друг Лорда Дракона... - Отдайте свое письмо служанке. Или кому-нибудь из айильцев, - Ты не выполнишь мою просьбу? - недоверчиво спросила она. - Нет, - отрезал Перрин, - разве вы меня не расслышали? Берелейн вновь вздернула голову, но уже не так, как в первый раз: правда, Перрин так и не понял, в чем разница. Пристально глядя на юношу, она пробормотала чуть ли не про себя: - Какие поразительные глаза. - Что? - машинально отозвался Перрин и вдруг спохватился, что стоит перед ней обнаженный по пояс. Юноша торопливо схватил лежавшую на кровати приготовленную на утро рубаху и натянул ее. - Отдайте свое послание слуге. А я ложусь спать. Завтра мне подыматься ни свет ни заря. - А куда ты направляешься? - К себе на родину, в Двуречье. Час поздний, и коли вы тоже собираетесь завтра в дорогу, то и вам не помешает выспаться. А я так устал. - Перрин демонстративно зевнул. Но Берелейн и не подумала уходить. - Ты ведь кузнец? - промолвила она. - А мне в Майене как раз нужен кузнец. Я хочу заказать фигурные железные решетки. Может, задержишься у меня, прежде чем отправишься в Двуречье? Думаю, в Майене тебе будет... нескучно. - Я еду домой, - твердо заявил он, - а вам лучше вернуться в свои покои. Она слегка пожала плечами, так, что юноша поспешно отвел глаза. - Ну что ж, - пробормотала она, - не сегодня, так завтра. Я всегда добиваюсь, чего хочу. А хочу я, - Берелейн помедлила, оглядывая Перрина с головы до ног, - заполучить фигурную железную решетку. На окно моей спальни. - Она улыбнулась так невинно, что у Перрина кровь застучала в висках. Неожидан