Кир Булычев. Если бы не Михаил...
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Люди как люди".
OCR & spellcheck by HarryFan, 12 September 2000
-----------------------------------------------------------------------
1. МАРИНА
- Разумеется, я расскажу обо всем по порядку. Мне нет никакого смысла
что-нибудь скрывать, тем более что я с самого начала подумала - лучше бы
мне остаться дома. Но Рая такая милая, вы не представляете, какая она
чудесная женщина, всегда готова помочь, никогда ни в чем не откажет, а
потом с ней по-человечески интересно. У меня немного друзей и, знаете, с
возрастом становится все меньше, но я иногда говорила себе, что жизнь
имеет смысл, если среди нас еще существуют такие люди, как Рая. С ее мужем
я была знакома раньше, но очень поверхностно. Я знала, что ей с ним
нелегко. Он подавал надежды, изобрел что-то интересное, ему прочили
большое будущее, но он стал самым обыкновенным конструктором, не лучше
других, а может, даже хуже. Ну и что из этого? Но Михаил всегда помнил о
том часе, когда он был у всех на виду, о своем звездном часе, вы читали у
Цвейга? А неудачи свои он никому не прощал. И меньше всех прощал их Рае,
которая кормила его, одевала, брала на дом работу, если он уходил из
очередного института, потому что ему, видите ли, завидовали. В общем,
такие люди бывают везде, с ними всем тяжело, но домашним всего тяжелее. Вы
меня понимаете? Нет, это относится к делу, непосредственно относится,
потому что все бы сложилось иначе, будь у Михаила другой характер или если
бы Рая была не такой, какая она есть, или если бы я вела себя по-другому.
Ну вот, Рая позвала меня поехать с ними за грибами. Все знают, как я
люблю собирать грибы. Бывает, что окружающие соберут по десятку сыроежек,
а я никогда не возвращаюсь без полной корзины. У них есть один знакомый
художник, я не помню его фамилии, он вообще где-то на заднем плане
остался, мы приехали, погода так себе, собирается дождь, посидели с
художником, он один живет, а потом художник собрался в Москву и оставил
нас на даче. Все еще было ничего, но потом Михаил спрашивает:
- Вы когда собираетесь вставать?
А нас разморило с дороги, да мы в тот день работали, устали, мы и
говорим, что спешить не собираемся. Когда встанем, тогда встанем. Михаил
говорит:
- Я вас подниму в шесть утра.
Мы просим, ну хотя бы в восемь. А он отвечает, что если мы хотим
отправиться в лес просто так, играть в бадминтон, то мы вольны поступать
как нам вздумается, он же встанет в шесть и отлично обойдется без нас. Ну
я вижу, что человек уже заводится - он несколько раз за вечер пытался
взбунтоваться на разные темы, но все ему не удавалось, Рая сразу шла на
компромисс, а у него не было еще достаточно запала, чтобы устроить войну.
Мы с ним не стали спорить, легли спать, в шесть меня Рая разбудила, мы
собрались, приготовили завтрак, а Михаил, естественно, спит и не
собирается вставать. Мы его спрашиваем, зачем же нам было подниматься ни
свет ни заря? А он, не раскрывая глаз, начинает вещать, что погода плохая
и никаких грибов здесь нет, а кроме того, он приехал отдыхать, - в общем,
выдает весь наш текст, только с другой стороны.
Мы вышли из дома в половине десятого и направились к лесу. Погода в
самом деле ненадежная, и с полдороги Михаил начинает уверять нас, что
сейчас начнется гроза и мы все вымокнем, и надо спешить домой, и что это
за дурацкая идея пойти за грибами в такую погоду? Грозы, правда, никакой
не намечалось, мог пойти самый обыкновенный дождик, в жару в лесу это даже
приятно, не сахарные, не растаем.
Тут выглянуло солнце, и тогда Михаил начал рассказывать, что ему
угрожает солнечный удар, и растительность ему там не нравится, и сейчас
вот-вот налетят комары. В таком настроении мы вошли в лес.
В лесу Михаил сразу сообщил нам, что если тут когда-нибудь и были
грибы, то до революции и до демографического взрыва. Теперь же здесь
больше населения, чем грибов. Но если в поле я готова была вообще
повернуться и уехать в Москву, и только жалость к Рае меня удерживала, то
в лесу я от них не зависела. Я сказала им "гуд бай" и пошла своей дорогой.
Рая пыталась за мной последовать, но Михаил устроил представление на тему,
что его никто не любит и все норовят бросить его на растерзание волкам и
комарам. В результате я осталась совсем одна и до двенадцати собирала
грибы в свое удовольствие.
Что вы спрашиваете? Как я нашла? Никто бы и не нашел, кроме меня. Я
поднимала ветви елей, в кусты заглядывала - искала грибы, а нашла железку.
Железка из земли высовывалась сантиметра на два, не больше, будто
когда-то, тысячу лет назад, в землю попала и вглубь ушла. Меня удивило,
что никакой ржавчины. Блестит. У меня ножик с собой был. Я вокруг ножиком
хвою отгребла, пошатала, она из земли вышла. Какая она была? Ну я ведь ее
вам рисовала, описывала. Ладно, повторю. Длиной она была сантиметров в
двенадцать, похожа на кристалл, но сбоку что-то вроде шестеренки
высовывается. И она мне показалась интересной, не то чтобы красивой, но
интересной. Как будто абстрактная скульптура. Я подумала, что если ее
поставить на буфет, то она будет смотреться лучше любых безделушек. Она
была тяжелая, но в меру. Я вернулась на полянку, где мы договорились
встретиться, а Михаил уже рвет и мечет: "Зачем мы с ней связались! Полдня
потеряли! Грибов совсем нет, я бы лучше дома отдохнул". Это все относится
ко мне, но я не реагирую, а показываю им корзинку с грибами. Михаилу
хочется, вижу, сказать, что я сбегала на соседний рынок и купила их по
рублю кучка, но сказать он так не может и потому заявляет, что грибы эти
не стоят выеденного яйца и все они поганки, даже те, что кажутся белыми, и
вообще это не белые, а сатанинские грибы, есть такие поганки, но их каждый
дурак от белого отличит. В общем, Рая уже близка к слезам, и она
раскаивается, что меня завлекла, но я-то не очень расстраиваюсь... Тут
Михаил видит у меня железку и заявляет, что железку надо выкинуть по
возможности скорей, и вообще он не понимает, как только люди могут
разбрасывать по лесам железо, словно это я разбрасываю по лесам железо, и
он вырывает у меня из рук железку и со словами, что мы губим природу,
кидает ее в кусты, я пытаюсь сохранить чувство юмора и отвечаю, что это он
сам губит природу. Я хотела поставить железку в комнате у себя, и она там
никому бы не мешала. А здесь, в кустах, наверняка на нее какой-нибудь заяц
напорется. С этими словами я лезу в кусты, подбираю железку и несу ее
дальше. Михаил ворчит, но мне его приказы не закон.
Потом, когда мы уже ехали в электричке, Михаил еще раз бросил взгляд на
железку и заинтересовался. Он стал ее крутить и так и эдак, и увидел в
железке какую-то не такую ось симметрии и в шестеренке тоже что-то
углядел, и принялся ругать конструкторов, которые до такой простой вещи
раньше не додумались, а додумались другие и с ним, Михаилом, своими
мыслями не поделились. И потом он вообще забрал у меня железку и говорит,
что должен показать ее начальству, потому что это все безобразие - им
фондов не дают, а кто-то другой их выкидывает на ветер. Я отвечаю, что
расставаться с железкой не намерена и я ее на буфет поставлю. Михаил чуть
ли не в слезы, я бы не отдала, но Рая такими умоляющими глазами на меня
глядела, что пришлось отдать, а он слово дал, что обязательно вернет, как
только покажет своему начальству. Больше я этой железки не видела.
2. РАИСА
Мне очень трудно говорить о собственном муже. Я понимаю, у него
множество недостатков, но кто из нас лишен недостатков? Михаил большой
ребенок. У него была нелегкая жизнь, и ему пришлось сталкиваться с
несправедливостями и непониманием. Я уверяю вас, он очень талантливый
конструктор, и, может, моя вина в том, что я не подталкивала его, не
развивала в нем тщеславия и даже ему потакала. Как мать, которая знает,
что баловать дитя нельзя, но все равно балует. Поэтому за все, что
случилось, я беру вину на себя.
Что вы говорите? Да, конечно, мне следовало тогда, в электричке, встать
на сторону Марины. Но я очень устала в тот день: мы много ходили по лесу,
грибов было мало, у Михаила испортилось настроение, и, когда я увидела,
что ему хочется получить эту игрушку, я решила, пускай уж балуется, может,
она пригодится ему для развития конструкторской мысли. Ему иногда
достаточно небольшого толчка, чтобы его фантазия начала работать, а ведь в
конечном счете это идет на пользу всем людям. А у Марины это украшение
стояло бы на буфете без всякой пользы.
Марина меня послушалась, она чудесная, умная и добрая девушка, и, хоть
ей очень не хотелось расставаться с железкой, она ее отдала Михаилу.
Дома Михаил весь вечер чертил что-то на листе бумаги, говорил, что его
потрясает сказочная асимметрия этой железки, он ее со всех сторон
рассмотрел и измерил, сказал, что куда-то понесет, однако я относилась к
этому скептически, потому что Михаил не раз уже так загорался и потом
остывал. Вот и к железке он остыл дня через два. Она валялась у нас на
столе, и я сказала Михаилу: "Давай вернем ее Марине. Марина меня уже
спрашивала". Он, разумеется, вскипел, и тогда я перестала спорить, а утром
тихонько унесла железку на балкон и там положила. Я рассудила, что если я
отдам ее Марине сразу, то Михаил может спохватиться и будет очень
оскорблен. А если он спохватится сейчас, я скажу - она на балконе. Пройдет
еще несколько дней, и он забудет.
Нет, я не заметила тогда никакой разницы. Ни в весе, ни в размере. А на
следующий день пошел сильный дождь, Михаил выглянул в окно и увидел, что
железка лежит на балконе. Он очень огорчился. Он принес железку с балкона,
вытер и сказал мне, что я совершенно не думаю о его будущем. Извините, что
я так говорю о Михаиле, но в тот момент я вела себя невыдержанно, сказала,
что все эти игрушки только составляют видимость жизни, а настоящая жизнь
проходит мимо, в общем, я была груба, накопилось многое, и я несправедливо
напала на Михаила. А после тяжелого разговора я ходила прибитая, как
собачонка, а Михаил тоже стал мрачный и начал снова измерять эту железку и
что-то чертить. Потом, когда я уже накормила его ужином и он снова стал со
мной разговаривать, он вдруг предъявил мне претензию, будто я ему
подсунула неправильную линейку. Я ничего не поняла. Какая неправильная
линейка? Все линейки одинаковые. Нет, говорит, я ему все измерения
испортила, где его линейка? Ну, я нашла его линейку, он снова свою железку
смерил, что-то записал, совсем расстроился. А я хотела его пожалеть,
подошла поближе, он сначала не хотел со мной разговаривать, ворчал, потом
смилостивился и показывает мне железку. "Немного, - говорит он, -
подросла". Я смотрю, ничего не вижу, но спорить с ним не стала, думала -
переутомился. Только вечером, когда Михаил ушел куда-то, я взяла железку,
пригляделась, и мне показалось, что сбоку у нее появилось второе колесико,
маленькое, совсем миниатюрное, как горошинка. Где показать колесико? На
этом рисунке? Так вот здесь оно было.
И тут я совершила еще одну ошибку. Я сказала Михаилу, что, может, пора
показать железку специалистам. Вдруг они ее потеряли и теперь ищут. Я даже
попыталась на самолюбие Михаила подействовать. "Тебе же, - говорю, -
интуиция подсказывает, что с железкой неладно. С первого мгновения". -
"Нет, - говорит, - интуиция меня обманула". И велел больше к нему не
приставать, потому что он сам примет решение. Мне бы самой принять меры,
но дел у меня по горло... Я в последний раз сказала, что на его месте я бы
все-таки... и так далее. Он вспылил и сам железку в помойное ведро бросил.
Я ее потихоньку снова на балкон вынесла, чтобы Марине вернуть.
Прошло дня три-четыре. Я на железку и не смотрела. Дожди были? Да, как
раз все эти дни дожди шли. Я только на четвертый день на балкон вышла,
вечером, цветочки посмотреть. Уже стемнело, и, когда я о железку
споткнулась, не сразу поняла, в чем дело. Лежит большая, сложная, с
колесиками в разные стороны, а когда я нагнулась и попыталась ее поднять,
вижу, что она проломила ящик на балконе, в котором земля и цветы посажены.
Лежит она, поблескивает в сумерках, а я так перепугалась, что кричу
Михаилу, чтобы бежал на помощь. Он пришел, сделал вид, что не удивился, и
даже говорит: "Я это предвидел". Меня, конечно, черт потянул за язык: "Ты
предвидел, что твоя железка ящик с цветами сломает?" А он серьезно
ответил: "Это самовоспроизводящаяся автоматическая система, я подозреваю,
засланная с иных миров для сборки и накопления информации". Может, я и
неправильно слова его запомнила, но смысл точный. А я тогда добавила масла
в огонь: "Вот она в помойном ведре и собрала бы информацию". А он
осторожно ее поднимает, молча несет в комнату, кладет прямо на скатерть,
словно хрустальную вазу. Я тогда тоже ее разглядела. Если раньше ее можно
было назвать железкой, то теперь это была целая машина. Даже то колесико,
которое было размером с горошинку, стало с мою ладонь, да не просто
колесиком, а тройным, переливающимся, и если его тронуть, то начинало
вертеться. И шестеренок я насчитала восемь. Там и проводки были, и
кристаллы - все, что угодно. Не могу сказать, что поверила в то, будто это
автоматическая система, но, конечно, удивилась и сказала: "Ну уж теперь ты
отнесешь эту штуку?" А он посмотрел на меня как-то даже испуганно и
говорит: "Ты с ума сошла! Это же мой шанс!" Уволок машину в угол, к себе
на письменный стол, и начал ее обрисовывать, мерить, взвешивать, как
мальчик с новой игрушкой - не отдам, и все! А что мне прикажете делать?
Звонить в милицию или в Академию наук? У нас, видите ли, есть железка с
колесиками, в лесу нашли, она на балконе растет, и мой муж считает, что ее
нам марсиане подкинули, чтобы собирать информацию.
В тот вечер он засиделся с ней допоздна. Я заснула, потому что устала
за день, но была очень обеспокоена и ночью проснулась от какого-то
неприятного предчувствия. Вижу, Михаил спит, голову положил на стол и
уснул. А машина стала еще больше, почти весь стол заняла, банка с цветами
лежит на боку, придавленная шестеренками, и из нее вода вылилась, но на
полу сухо и на столе сухо. И вот тогда у меня возникло ощущение, что эта
машина живая. Живая, умная, злая, ей хочется пить, но ей захочется и есть
- и меня обуял ужас за Михаила. Я как закричу: "Миша! Миша! С тобой все в
порядке?" А Миша поднял голову, тяжело так глазами мигает, ничего не
понимает, где он, что с ним. Потом говорит: "Иди спать". Я послушалась,
только не спала долго, ворочалась, переживала, понимала, что у Михаила
сейчас внутренний конфликт.
Утром я уходила на работу, Михаил еще спал, я поглядела на машину.
Вокруг бумаги набросано - просто ужас. Все исчеркано цифрами, формулами,
рисунками. Одно из колесиков валялось отдельно. Я поглядела - может, само
оборвалось. Но потом вижу - лежит напильник и много металлической трухи.
Значит, отпилил. Я хотела его спросить об этом, но не решилась будить, ему
на работу скоро. Поставила будильник на полдевятого и ушла. Днем у меня
очень плохое настроение было. Я даже Михаилу позвонила на службу. Говорят,
нет его. Тогда я домой позвонила. Михаил долго не подходил к телефону,
подошел наконец, голос злой. Я спрашиваю, как дела?" - отвечает: "Все в
порядке, занят". Спрашиваю: "Может, плохо себя чувствуешь?.." - "Нет,
чувствую себя нормально". Я тогда сдуру упрекнула его за то, что он от
машинки колесико отпилил. Вы бы знали, что тут случилось! "Ты, - говорит,
- не могла бы всей Москве растрезвонить? Я, - говорит, - ночей не сплю,
проникаю в тайну прибора, от которого зависит мое будущее. Это же
единственная и, может, последняя для меня возможность сделать рывок в
бессмертие. - Так и сказал: "в бессмертие". - Я, - говорит, - должен
сегодня, сейчас, понять функциональный смысл этой машины. Это, - говорит,
- дар богов мне лично, вызов моему самолюбию и таланту". И повесил трубку.
Еще часа два я на работе помаялась, потом отпросилась и бросилась
домой. Уж очень Михаил был нервный. Как бы чего не натворил. Мне и Мишу
жалко было, и машинку тоже, я понимаю, что не может быть сравнения между
живым и близким человеком и неизвестно откуда взявшейся железкой. Но у
меня к ней было какое-то странное чувство, словно она живая. Я троллейбуса
долго ждала, потом вспомнила, что дома есть нечего, в магазин забежала,
сама виновата - когда пришла, Михаила дома нет, и машинка лежит вся
разломанная на мелкие детали. Я даже заревела. В квартире чад, он еще
записки и бумаги жег. Не выдержал напряжения, не справился с собственным
шансом. Этого я и боялась. Тут открывается дверь, и появляется мой Михаил.
Навеселе, море ему по колено. "Что ты наделал?" - спрашиваю. А он
расстроился, что я раньше времени пришла. "Зачем, - говорит, - трогала? -
А потом подумал и новую версию мне выдает: - Это, - говорит, - чуждый нам
разум. Зловещий. Я его понять не в силах, и человечество не в силах. С ним
надо бороться..." А я-то вижу, что он от собственного бессилия.
3. МИХАИЛ
- Мне вообще непонятен этот допрос, и я считаю, что вы не имеете права.
Ну ладно, пускай не допрос, пускай беседа, однако здесь мы не на равных. Я
не считаю себя в чем-либо виноватым. Я руководствовался разумными
соображениями - это изделие чуждого нам и враждебного разума, и если бы я
не уничтожил его собственными руками, весь мир мог бы от этого погибнуть.
Какие у меня основания так полагать? Мой опыт. Мой опыт инженера и
изобретателя, моя интуиция, в конце концов.
- Вы нелогичны, Михаил Анатольевич. Если вы так уверены в своей
правоте, что заставило вас на следующий день собрать детали и отнести их в
институт?
- Я убил эту тварь. Но ее части могли пригодиться науке. Мой шаг
очевиден.
- Вы сделали это по настоянию жены?
- Ни в коем случае. Моя жена малообразованный человек, и она не могла
понять мотивов моих поступков. А что, она вам и это рассказала?
- Нет. Она этого не рассказывала. Я предположил, что, увидев плоды
вашей исследовательской деятельности, она решила отнести остатки
куда-нибудь, а вы испугались и сделали это сами.
- Значит, рассказывала.
- Так и было?
- Это непринципиально.
- Вы полагали, будто сможете показать окружающим, что стоите большего,
чем они о вас думают. А когда поняли, что это сооружение выше вашего
понимания, что вам из него ничего не извлечь, вы разломали его, чтобы оно
не попало в руки тем, кто сможет понять, разобраться, а вас при этом не
будет, вашего участия не потребуется.
- Если вы собираетесь мне угрожать, я поднимусь и уйду. Я не был
заинтересован в этой штуке. Я защищал человечество от угрозы извне. Вы
можете навязывать мне любые мысли, но я вас не боюсь, я никого не боюсь,
ни здесь, ни в другом месте.
- Хорошо. Я, видно, не смогу поколебать вашу уверенность в себе. Хотя,
подозреваю, ее и не было с самого начала. Но зачем вы сожгли утром все
ваши записи и рисунки? Они могли бы нам помочь.
- Понимание опасно. Это игрушка, присланная нам издалека для того,
чтобы потом поработить человечество.
- Мне приятнее бы думать, что вы искренни. Но, к сожалению, я не могу
вам поверить. Вы хотели забыть об этом, как забываете о своих неудачах,
взваливая ответственность за них на других людей. Но когда вы увидели, что
ваша всегда покорная жена все-таки собрала остатки железки и собирается
отнести их, вы поняли, что на этот раз вам не удастся настоять на своем, и
бросились к нам со своей первой версией. Вы помните свою первую версию?
- У меня всегда была одна версия.
- Я напомню. Вы пришли к нам и сообщили, что нашли в лесу эти детали.
Как есть. А потом запутались в своем рассказе, и мы вам не поверили. Вы
даже не смогли назвать место, в котором это случилось. Потом на сцене
появилась ваша жена...
- Я не хотел вовлекать в эту историю близких мне людей.
- Сомнительно...
4. МАРИНА
- Вот этот лес... Конечно, я помню. Здесь Михаил начал капризничать,
что пойдет дождь и нам надо спешить обратно. А вот оттуда, от кустиков, я
пошла одна. Вы думаете, что это была разумная машина? Представляете, какой
ужас - я собиралась ее поставить на буфет как украшение! И еще эта
история, когда Рая рассталась с Михаилом, я как будто чувствую свою вину -
не отдала бы я железку, все бы осталось по-прежнему. Вы не думайте, что я
жалею Раю. Нет, ей давно надо было с ним разойтись - это не жизнь, а
сплошная каторга. Но все-таки семья...
Теперь левее, вот по этой дорожке. Я обычно никогда не хожу по
дорожкам, но в то утро я сразу увидела, что мы опоздали и тут уже прошли
грибники, поэтому я сначала углубилась в лес, шагов на двести, а потом уже
стала искать. Здесь я первый гриб нашла, а скажите, вы тоже думаете, что
эта штука нам угрожала? Нет? Я тоже так не думаю, она была такая милая,
красивая. Но если она машина, почему она росла и питалась? Я знаю, мне Рая
рассказывала, как она всю воду у цветов выпила. Значит, Михаил совершил
убийство? Я читала один фантастический роман, там как раз поднимается эта
проблема, что ни в коем случае нельзя стрелять по представителям иноземных
цивилизаций, даже если они совсем не похожи на людей. Конечно, Михаил
совершенно не прав, и когда мы обсуждали на работе эту проблему... Ну и
что, если вы просили не говорить, но как можно не говорить, если там и я,
и Рая, и все ее проблемы, все равно нам мало кто поверил. Когда мы
обсуждали, то Темников, а он очень образованный и умный, сказал, что долг
Михаила был найти контакт с этим существом, а не пороть панику и не
заниматься уничтожением. Я не осуждаю Михаила, то есть я его осуждаю, но
не настолько, потому что я тоже перепугалась бы и убежала... Куда теперь?
Дайте подумать. Направо, дойдем до овражка и перейдем его. Хорошо, что я
надела резиновые сапоги, там мокро внизу. А ведь у вас должна быть своя
версия. Как вы думаете, она инопланетная? А как она прилетела?
- Нам, Марина, трудно сделать окончательные выводы. Мы полагаем, что
эта штука попала к нам из космоса. Но вам расскажешь, а вы тут же побежите
поднимать панику в масштабе всей Москвы. Вас не удержишь.
- Я никому лишнего не скажу, на меня можно положиться. Знаете, как меня
в институте девчата звали? Маринка-могилка, это потому, что никто не умел
лучше меня держать секреты. А как же она попала на Землю? Ее сбросили с
космического корабля? Да? Они за нами следят, я в кино смотрела, они
прилетают, строят нам пирамиды и статуи на острове Пасхи. А вы знаете о
Баальбекской террасе? Ее совершенно невозможно построить без инопланетной
техники. А теперь все-таки признайтесь, это был такой разведчик, который
должен выяснить, насколько мы развитые и стоит ли нам помогать?
- Мы должны вас разочаровать, Марина. Никто нам эту штуку не кидал, и
вряд ли она может быть использована как разведустройство. В ней ничего
подобного нет. Это живой организм.
- Железный?
- Нет, не только железный. У него сложный состав.
- Я всегда говорила, что Михаил может убить человека. У него такой
особенный взгляд. А вы думаете, что его товарищи могут скрываться тут же в
лесу и ждать нас? А если они захотят отомстить за своего товарища? Вам
выдают пистолеты?
- Взгляд у Михаила Анатольевича самый обыкновенный, бывают и хуже. Он
просто понял свое бессилие перед тем, с чем столкнулся. Он этого не смог
вынести. Вот и отомстил.
- Железке?
- Да. Железке. И себе. И всем, кого считает своими недоброжелателями.
Но это долгий разговор. Мы скоро придем к тому месту?
- Да. Уже рядом. У меня отличная зрительная память. Вот сейчас будет
ельничек, а потом то место. А если вы думаете, что его товарищи нас не
ждут, почему мы идем в лес? Я там хорошо смотрела. Там только одна такая
штука была. Маленькая совсем.
- Мы верим вам, Марина. Но если наши подозрения правильны, то мы можем
увидеть и другие такие же железки.
- Но почему никто не заметил, как они падали? Ведь если они падали,
обязательно бы раскалились и показались метеоритами. Здесь не Сибирь, а
Подмосковье. Кто-нибудь обязательно бы заметил. А особенно если несколько
метеоритов.
- А если это были не метеориты?
- А что же?
- Микроскопические споры.
- Споры?
Марина не успела выяснить, что же они имеют в виду. Впереди, среди
елей, что-то блестело. Они пробежали несколько шагов и оказались на
небольшой полянке, окруженной густым ельником. На полянке стояло три
дерева. Деревья были металлические и чем-то напоминали на первый взгляд
новогодние елки, потому что были густо увешаны какими-то геометрическими
деталями, шарами, зубчатыми колесами, и все эти украшения двигались под
ветром, позвякивали друг о дружку. Деревья были довольно большими, выше
Марины, они стояли крепко, и стволы их у самой земли расходились трубками,
как будто они стояли на ножках от торшера.
- Чего же вы мне раньше не сказали! - воскликнула Марина,
останавливаясь на краю лужайки.
- Мы не были уверены, - сказал профессор Смирнов.
- А это у них плоды?
- Нет, наверно, нечто вроде листьев. Ими они собирают солнечную
энергию.
- И вот они прилетели сюда микроскопическими спорами?
- Наверно.
- А какие же у них будут плоды?
- Вот это самое интересное.
- Как жаль, что Рая не видит... Знаете что, не говорите пока Михаилу,
что вы нашли их. Пускай помучится, что погубил первый саженец.
Last-modified: Thu, 14 Sep 2000 18:14:40 GMT