я в группе В. Хомутов и А. Москальцов. На первый взгляд состав нашей группы разномастный--в ней представители двух альпинистских поколений, трех альпинистских школ, трех городов. Вячеслав Онищенко--москвич, "трудовец", замечательный альпинист и скалолаз, много ходил с Б. Т. Романовым, имеет богатейший опыт прохождения скальных и технических маршрутов, представитель старшего поколения альпинистов. Валерий Хомутов--тоже москвич, но представитель школы высотников из "Буревестника". Алексей Москальцов--харьковчанин, потомственный альпинист, в 20 лет стал мастером спорта СССР по скалолазанию, тяготеет к маршрутам технически сложным и только за 2 года до экспедиции в Гималаи сделал свои первые восхождения на высокие горы, С первых дней работы в экспедиции в группе налаживается дружеская, доброжелательная атмосфера. И когда в самом начале работы экспедиции заболевает Е. Ильинский, Слава Онищенко выражает опасение, что меня могут перекинуть в группу алмаатинцев. Я его успокаиваю, Слава доволен, довольны все ребята. Ведь мы успели сработаться, подружиться. Я работаю в связке с Лешей Москальцовым. Считаю, мне здорово повезло. Леша великолепный парень и сильный спортсмен. Вместо 12--15 кг, переносимых участниками экспедиции, мы с ним во время второго выхода в конце марта несем на высоте 7100 по 22 кг. А темп работы всей группы задает Слава Онищенко. Он немногословен-, и это прекрасное качество руководителя. Порой он только своими действиями дает знать, как надо поступать в данной ситуации, что делать. И мы понимаем Славу, он понимает нас. 328 Мы работали как вспомогатели, не имея разрешения на штурм вершины. Наша задача состояла в участии в обработке маршрута, установке лагеря V, а далее--вниз... Тем, кто был в первых 3 группах, естественно, было морально легче. Они обрабатывают маршрут, участвуют в забросках и идут на восхождение. Они знают свои возможности, они могут распределить свои силы на длительный этап подготовительных работ на пути к вершине. Нам же было не до -чактических выкладок. Необходимо было показать себя, дать понять руководству, что и мы можем после обработки маршрута идти на вершину. Однако не все складывается так удачно, как хотелось бы. Надо мной как будто бы все время висел злой рок. В начале апреля в лагере II внезапно заболевает руководитель нашей четверки Слава Онищенко. Самоотверженная работа, вынужденное переохлаждение дают о себе знать. Для спасения его жизни необходим немедленный спуск, что мы и делаем. Руководство четверкой возлагается на В. Хомутова, и к нам в группу добавляют москвича •В. Пучкова. И вновь работа продолжается. Нам предстоит серьезная и ответственная задача по установке и оборудованию лагеря IV. А сами для себя мы думаем попытаться установить лагерь V и... штурмовать вершину. 18 апреля мы с Лешей выходим на отметку 8250 м, устанавливаем палатку, остаемся в ней ночевать. Это первая наша с ним серьезная победа! Мы первые из советских альпинистов, ночевавших на такой высоте! И у нас еще было достаточно сил идти выше. 19-го утром проснулись оттого, что мерзнут ноги. В палатке--минус 27А. Так что же в таком случае на "улице"? Нехотя вылезаем из спальных мешков. После завтрака проводим ревизию имеющегося в лагере снаряжения, отбираем то, что нам понадобится для дальнейшей обработки маршрута. Но часть снаряжения находится вне палатки, в 20 м ниже. Мне предстоит идти за ним, так как я нахожусь ближе к выходу (площадка под палаткой настолько узка, что лишнее перемещение недопустимо). Вне палатки настолько холодно, что решил подключить кислород. Забрав груз, которого набралось почти 20 кг, поднимаюсь к палатке. Остается 3 м. Очередной раз натягиваю перила и... лечу вниз. Крюк не выдержал--слишком большая была нагрузка. Пролетел метров 5--6, не более. Зависаю на предыдущем крюке, упираясь одной ногой в небольшой скальный выступ. Действую согласно своим установившимся принципам--никогда не поддаваться панике, сначала подумать, потом лишь что-то предпринимать. "Стоять" неудобно--мешает рюкзак. Понимаю, что один ничего не сделаю, зову Алексея. Ничего не подозревающий Леша высунул голову из палатки и нетерпеливо спросил: -- Где ты? Ну что там еще? Но увидев, что конца перильной веревки и крюка на площадке нет, все понял, засуетился, но при этом не забыл дать мне ценный совет--упереться рюкзаком в скалу. Действительно, так легче стоять. Через некоторое время Леше удается забить в разрушенные скалы крюк и организовать страховку, с помощью которой я вылезаю на площадку. Вроде бы все обошлось благополучно, за исключением небольших ушибов и ссадин. Вновь проверяем снаряжение. Оказалось, что веревок достаточно, но очень мало крючьев и всего лишь один карабин. Для дальнейшего подъема это далеко не достаточно. Где-то произошел просчет. И все же идем вверх. Леша уходит навешивать перила, я остаюсь на страховке. После 12 часов к нам подошли ночевавшие в лагере III Хомутов и Пучков, принесли дополнительный кислород и питание. Вчетвером расширяем площадку под палаткой, устанавливаем ее, "создаем в ней уют", после чего уходим в лагерь III. 20 апреля мы с Алексеем вновь делаем ходку в лагерь IV с кислородом, во время которой я почувствовал сильную боль в правом плечевом суставе--результат вчерашнего падения. Леша работает впереди, я отстаю, сначала ненамного, а потом значительно. Тем не менее минимальная задача нашей группы выполнена. Мы установили лагерь IV, каждый сделал по 2 грузовых ходки. А максимальную задачу, которую мы поставили сами для себя (установить лагерь V и выше), выполнить не удалось. Теперь мы в общей очереди, но последние... Наконец-то настало то долгожданное утро 4 мая. Мы с Москальцовым выходим из базового лагеря на штурм Эвереста. Хомутов и Пучков должны были выйти на следующий день. Утром мы встали, как обычно, до 5 часов. Весь лагерь уже на ногах. В лагере уже выработалась особая церемония проводов уходящих на восхождение. На улице минус 10А. Все собрались в кают-компании и ожидают нас. Я, одевшись, захожу в палатку к Леше. Он неторопливо надевает гамаши, сосредоточен. На мое "надо поторапливаться к столу" ответил односложно: -- Уже готов. В кают-компании чувствуется некоторая напряженность, вполне соответствующая предстоящим волнениям. Мы с Лешей сели за стол и молча стали есть молочную овсяную кашу. Володя Воскобойников подал поджаренные сосиски. Все смотрят на нас и лишь изредка приглушенно переговариваются. Заходит Тамм и, как всегда, тихо усаживается где-то в глубине палатки, не нарушая общей церемонии поглощения пищи. Мне становится неловко находиться в центре внимания. Наблюдаю за Лешей. Он суетится, кашу не доел, съел лишь пару сосисок. Быстро выпиваем кофе и выходим из палатки. "Киношники" уже наладили свою киноаппаратуру. Снимают. Тамм помогает мне надеть рюкзак. Тепло прощаемся со всем. На некоторое время наступает тишина. Задымилась ритуальная печка. Запах горящего можжевельника быстро распространяется по лагерю. И тут я замечаю, что Алексея нет рядом. Он уже обошел печку справа, пошел, не оглядываясь, вниз по осыпной морене по направлению к ледопаду Кхумбу. Прохожу мимо печки, провожу рукой по ее холодным стенам, вдыхаю терпкий аромат сгораемого можжевельника, спускаюсь за Алексеем. Вышли на ледник, идем молча, быстро. За время выходов на работу в верхние лагеря у нас выработалось правило идти молча, пока не пройдем этот коварный ледопад. Идем по пологой части ледопада. Подошли к месту, где обычно после каждого выхода наверх оставляли кошки и ледорубы, чтобы лишний раз не таскать на себе все снаряжение. Как правило, кошки надевали здесь же, у большого камня. Но сегодня я предлагаю взять кошки и, не снижая темпа, идти до первой веревки без кошек. Через 30--35 минут мы достигли первой веревки, надели кошки и только начали движение вверх, как услышали мощный гул и увидели снежно-ледовую лавину, несущуюся с перевала Лхо Ла. Огромный ледовый блок обрушился на то место, где мы должны были надеть кошки. На некоторое время за сплошным облаком снежной пыли скрылся от нас базовый лагерь. С трудом доходит до сознания та вполне реальная возможность, которую нам только что удалось избежать,-- оказаться под ледяными глыбами. И тут метров 100 выше нас вновь ледовый обвал. Как будто бы два грозных предупреждения о предстоящих опасностях. Но предаваться суеверию было некогда--надо спешить наверх. Идем быстро, Леша впереди, я--в 20--30 метрах позади. Вижу, что он не просто торопится, а буквально летит наверх. Впереди глубокая ледовая трещина. Успеваю предупредить Лешу, что надо быть внимательным1 и осторожным. Прохожу через трещину по лестнице первым, начинаю разматывать веревку, чтобы на дальнейшем пути осуще- 329 ствить страховку, и наблюдаю за ним. Вижу, как он довольно резко начинает движение по лестнице, правая нога его проскользнула по ступеньке, он теряет равновесие и летит вниз. Вот здесь и пригодились имеющийся резерв сил и многолетний альпинистский опыт, чтобы одному вытащить Лешу из трещины. Некоторое время спустя, уже придя в сознание, он спрашивает: -- А кто же меня вытащил?.. И тут мы оба осознаем, что потеряли ту единственную предоставленную нам возможность покорения Эвереста. Беру себя в руки--раскисать нельзя, надо спускать Лешу вниз, ведь у него возможно сотрясение мозга. Быстро связываюсь с базовым лагерем. Нам на помощь выходит спасательная группа, в составе которой и наш врач С. Орловский. И вновь мне по рации (в который раз) голос Тамма вселяет надежду. Я слышу: назавтра нашей группе, несмотря ни на что, предстоит выход на штурм Эвереста. И снова спуск в базовый лагерь, но теперь уже с носилками и Лешей на них. Я никогда не жаловался на эмоциональную распущенность, слабость нервов, но ночью не сплю. В который раз спрашиваю себя, в чем причина нашей неудачи, чуть не обернувшейся трагедией для Алексея, для нас всех. Буду ли я на вершине, еще неизвестно, а вот он уже не будет. И тогда, в ту ночь, я знал, что даже в случае моей победы над Эверестом радость не будет полной, не будет полным удовлетворение от проделанной огромной работы. Вновь "прокручивая" назад события прошедшего дня, я нашел, в чем заключается мой просчет, больше того--моя вина. С утра я почувствовал некоторую Лешину взвинченность. Я его понимал, сам испытывал то же самое, но с годами научился в нужные моменты сдерживать свои чувства. Сумев погасить свои излишние эмоции, я не смог помочь ему сделать то же самое. А я ведь старше его. Алексей заслужил вершину не меньше, а в какой-то мере и больше других участников экспедиции. И вот срыв на ерунде, нелепый до обидного срыв! Удалось уснуть лишь после приема по совету Орловского значительной дозы снотворного. А утром 5 мая, в день моего рождения, из базового лагеря на штурм вершины выходим уже втроем: Хомутов, Пучков и.я. Благополучно миновали злополучный ледопад Кхумбу, I лагерь, II. Погода не балует, небо хмурится с утра, а во второй половине дня идет снег, с вершины слышится постоянный гул. Но наше стремление к достижению цели сильнее гималайской непогоды, к тому же у нас была тайная мысль выйти на вершину 9 Мая--в День Победы. Встречаем возвращающихся победителей: Балыберди-на и Мысловского, Туркевича и Бершова, Ефимова и Иванова. Мы их поздравляем, они желают нам удачи. Сережа Ефимов в ночь с 6 на 7 мая остается с нами ночевать в лагере II. Для снятия стрессовых нагрузок позволяем себе выпить по ложке коньяка, а заодно, таким образом, отметить Сережину победу. Да и у меня был далеко не второстепенный повод для "пьянки"--день рождения жены. Сережа шутит: -- Мы самые высокогорные алкоголики. А погода все ухудшается, и одновременно снижаются шансы покорить вершину. Вечером 7 мая достигаем лагеря III, остаемся ночевать с твердым намерением завтра дойти до лагеря V, не останавливаясь в IV. Это единственный шанс достичь вершины 9 Мая. Непогода усиливается, тучи над Эверестом сгущаются. И новое препятствие: встретившись в лагере IV с группой Ильинского, узнаем, что всем участникам экспедиции присвоены звания заслуженных мастеров спорта СССР, а также дано указание немедленного спуска ввиду резкого ухудшения погоды. Связываемся по рации с базовым лагерем. Нам подтверждают эту новость. Но нас уже не остановить. Мы должны покорить вершину, и мы там будем. Слишком, много 330 пришлось пережить, чтобы в нескольких метрах от нее повернуть назад, слишком велико было желание. Все предыдущие группы подстраховывали друг друга, мы же оставались одни. В случае чего нас спасать некому. Но и это нас не останавливало. И снова Тамм подает надежду. Нет, он не разрешает штурм вершины, но и не запрещает его. -- Решайте сами,--говорит он. И мы, поздравив с покорением Эвереста Валиева и Хрищатого, не останавливаясь в лагере IV, двигаемся выше и к 23.30 достигаем лагеря V. Здесь ночуем, не снимая ботинок. Рано утром 9 мая выходим из последнего лагеря. Мобилизованы все силы, сознание работает только на одно: во что бы то ни стало достичь вершины. И мы продвигаемся вверх, несмотря на сокрушительные порывы ветра. И вот в 11 часов 30 минут по непальскому времени мы на вершине! Что мы чувствуем? Радость победы? Удовлетворение от проделанного? Нет, эти чувства притуплены. Связываемся с базовым лагерем. Тревожный голос Евгения Игоревича: Где вы? Мы на вершине,--передает Хомутов. Поздравляю,--каким-то странным- голосом, говорит Тамм и внезапно замолкает. В эфир врывается радостный голос нашего радиста " переводчика Ю. В. Кононова. Мы передаем поздравление с Днем Победы советскому народу и народам всех стран, боровшихся с фашизмом. Затем в соответствии с просьбой непальского офицера связи описываем вершину, подтверждая тем самым свое присутствие на ней. Закончив, разговор с базовым лагерем, поздравляем друг друга, фотографируемся, высоко подняв над Эверестом, флаги1 ООН, Непала и выше всех--красный флаг нашей Родины!1 Сорок минут пребывания на вершине. Ради' них выдержано столько испытаний! К ним я шел 20 лет, череэ расположенные вблизи Алма-Аты четырех- и пятитысячники Заилийского Алатау, через грозный Хан-Тенгри, через па-мирские семитысячники. Здесь же на вершине я делаю соответствующую надпись на фотографии своего первого тренера Сарыма Худе-рина, погибшего в горах Кавказа в 60-х годах. Забираю ее с собой, чтобы потом в Москве передать сестре Сарыма. Вторую его фотографию оставляю на вершине. 12 мая нас встретили в базовом лагере.. И только здесь-среди друзей мы наконец осознали радость победы.. Нашей1 победы в День Победы! Владимир Пучков Из дневника восходителя 24.03.82. У нас первый выход наверх. Выходим из лагеря в 6.30. Погода пасмурная. Несем с собой лестницы, флажки для разметки маршрута, фирновые страховочные колья, веревки, ледовые крючья. Путь, по которому мы движемся, уже размечен, однако он нуждается в дополнительной обработке. Подходим к верхнему участку. Перед нами отвесная, высотой 70 м ледовая стена с поперечной трещиной. Сверху нависают многотонные глыбы льда, готовые сорваться в любой момент. Передовая группа закрепила здесь две 40-метровые веревки и перекинула через трещину веревочную лестницу. Этот участок теперь не представляет особой трудности, но надо учесть, что каждому работающему на стене придется проходить ледопад по нескольку раз и с тяжелыми грузами. Поэтому принимаем решение собрать из отдельных 3-метровых секций 2 длинные лестницы и установить их в нижней и верхней частях -стены. На эту операцию уходит около 2 часов. Наконец вылезаем наверх и встречаемся с группой Славы Онищенко, которая делала сегодня заброску грузов на плато--на высоту 6100 м. Они спускаются вниз. Узнаем, что Володя Шопин успел побывать в трещине, но все обошлось благополучно. Погода ухудшается, становится пасмурно и холодно, идет снег. Спускаемся вниз по обработанному пути. Скорее в базовый лагерь--обедать и отдыхать. Через день выходим на более длительный срок--на 3--4 дня. Вчера выпал свежий снег. Путь угадываем только по маркировочным флажкам. Часа через 3 выходим наверх, приближаемся к промежуточному лагерю (6100). Перед нами огромное фирновое плато, так называемый Западный цирк, или Долина Безмолвия, перерезанная широкими поперечными трещинами. Справа под склонами Нупцзе угадывается возможный путь, по которому можно пройти под юго-западную стену Эвереста. Перед нами возникает проблема выбора: идти наверх при сильном встречном ветре или ночевать в промежуточном лагере без спальных мешков, так как спальные мешки находятся в I лагере. Овчинников предлагает нам третий вариант--спускаться вниз вместе со всеми, а завтра снова вверх. Валентин Иванов принимает решение, и мы остаемся ночевать в промежуточном лагере. Надеваем на себя все теплые вещи, на дно палатки настилаем толстым слоем веревки и палатки, принесенные в промежуточный лагерь. Укрываемся сверху большой палаткой, сложенной в несколько слоев, и стараемся уснуть. Удается это не сразу, так как ночной холод проникает в палатку и дает себя знать. Наутро погода улучшилась. Впервые видим на довольно близком расстоянии юго-западную стену Эвереста и вершину Лхоцзе (8550). Идем под склонами Нупцзе, обходя стороной края трещин. Тропу занесло снегом. Приходится ее отыскивать, проверяя плотность снега перед собой лыжными палками. На тропе нога не проваливается, но стоит шагнуть в сторону--и ты уже по щиколотку, а то и по колено в снегу. Заодно втыкаем в снег маркировочные флажки, чтобы после сильных снегопадов не потерять тропу. Навстречу нам идут наши ребята-алмаатинцы, руководимые Казбеком Валиевым. Вместе с ними шерпы-- высотные носильщики. Они ночевали в I лагере после того, как занесли туда грузы. Дорога до I лагеря кажется бесконечной. Такой длинный переход на высоте 6400, тем более впервые в этой экспедиции, дается с большим трудом. Наконец последний подъем--и мы у палаток I лагеря. В глаза бросается огромное количество мусора, который остался здесь от пребывания нескольких последних экспедиций. Все, что было оставлено раньше, постепенно засыпается снегом и стекает вниз вместе с массами фирна. Еще больше мусора в месте расположения базового лагеря. Загрязнение Эвереста становится угрожающим. Невольно задаешь себе вопрос, куда приведет это бесконтрольное засорение гор, которое грозит не только популярным Гималаям, но и не менее популярным у нас в СССР Кавказу, Памиру, Тянь-Шаню, если своевременно не принять необходимые меры. Перед нашей группой поставлена важная и ответственная задача: выбрать оптимальный вариант начала маршрута и приступить к обработке стены. Каждый раз выход на новую стену переживаешь заново. Под ее пристальным "взглядом" легко потерять присутствие духа и уверенность в себе. Выбираем вариант подъема, и вот раздается стук молотка--забит первый крюк в стену Эвереста. Стена на некоторое время становится нашим домом--не очень-то уютным и приветливым, но домом... 3.04.82. Выходим из базового лагеря, на этот раз на 5 дней. Нас пятеро--к нам присоединился Сережа Ефимов. Он пришел с последним караваном и несколько выбился из общего графика. Проходим ледопад по уже знакомому пути. Перед ледовой стеной останавливаемся. Верхние глыбы угрожающе надвинулись и готовы сорваться вниз. Этот участок можно проскочить один раз, но рисковать каждый день неразумно. Надо искать путь обхода. Быстро проскакиваем опасный участок и наверху встречаемся с группой Мысловского. Обсудив сложившуюся ситуацию, решаем потратить несколько часов для организации обходного, менее опасного, пути и ликвидировать угрожающее положение. Выполнить эту работу поручается двум двойкам. Двойке из группы Иванова--Туркевичу и Ефимову и из группы Мысловского--Шопину и Балыберди-ну. Путь до I лагеря прошли раза в два быстрее, чем в первый выход,--сказывается акклиматизация и хороший отдых. В течение 3 дней совершаем однообразную и тяжелую работу. Утром максимально загружаем рюкзаки снаряжением и продуктами, заносим их во II лагерь, выгружаем и к вечеру спускаемся в I лагерь. К нам снизу подошла группа Онищенко. Они забирают грузы, поднимаются во II лагерь и остаются там, чтобы продолжить дальнейшую обработку маршрута. Снова идем вниз на отдых. Настал кульминационный момент в работе экспедиции: преодоление почти вертикального участка от III до IV лагеря. Дальше будет проще, хотя высота, на которой придется работать, значительно больше предельных высот, достигнутых когда-либо советскими альпинистами. Правда, мы "поднимались" на эти высоты в барокамерах, и все выдержали испытание, однако ставить знак равенства между пребыванием в барокамере и выполнением тяжелой альпинистской работы наверху никак нельзя... С окружающих склонов часто сходят лавины. В один из дней я насчитал их целый десяток. Базовый лагерь расположен достаточно далеко от опасных склонов, и ни одна из лавин не дошла до палаток. 331 Нас постоянно беспокоят снегопады: состояние маршрута ухудшается. И--новое непредвиденное затруднение: наши помощники--шерпы отказываются идти выше II лагеря. Там постепенно скапливается снаряжение для III, IV, V лагерей, и II лагерь напоминает сейчас склад под открытым небом. У меня на глазах, когда мы забрасывали грузы, один шерпа, пройдя несколько веревок по стене, сбросил свою ношу с плеч, привалил к камню и ушел вниз. Как выяснилось, шерпы не привыкли работать в плохую погоду, а тем более на таком сложном маршруте, как наш. Лишь двое из них--Темпо и Самоду--поднялись выше II лагеря, и только Наванг дошел до высоты 8000. Место для лагеря IV нашли на ажурном снежном гребне на высоте 8300. 17.04.82 Утром выходим из базового лагеря. Наша задача-окончательно установить лагерь IV и, если останется время, начать обработку участка выше него. Весь путь до лагеря I проходим значительно быстрее, нежели в первые 2 выхода. Подходя к палаткам, еще раз бросаем взгляд на стену и оцениваем путь, который нам предстоит преодолеть. Выше заснеженных скал, над которыми установлен лагерь II, высится сначала серая, а потом черная стена. Нам надо подняться выше черной стены на неявно выраженный гребень, выводящий на Западный гребень. 18.04.82 На следующий день поднимаемся до лагеря II. Здесь находится Эрик Ильинский, он пойдет вместе с нами в лагерь III. Сюда же спускаются Иванов, Ефимов, а немного погодя Бершов и Туркевич. Они настроены оптимистично-- им удалось обработать ключевое место маршрута-- вертикальную стену между III и IV лагерями. 19.04.82 Утром, захватив по 3 баллона кислорода, выходим наверх. Сразу же ощущаю, что крутизна стены заметно возросла и идти значительно труднее. Считаем пройденные веревки--всего их между II и III лагерями более 20. Этот путь я прохожу впервые. Несмотря на кажущуюся простоту, для его прохождения мы затратили более 4 часов тяжелой работы. В лагере III две палатки, установленные под скальной стенкой. Площадки вырублены в снежном надуве. Одна площадка расположена несколько выше другой. Мы с Валерой Хомутовым и с Эриком Ильинским разместились в нижней палатке, а в верхней палатке--Юра Голодов и Леша Москальцов. 20.04.82 Первыми выходят Голодов и Москальцов. Через час выходим мы с Хомутовым. Ильинский остается в лагере III. После прохождения этого труднейшего участка добираюсь до лагеря IV. Москальцов и Голодов остаются здесь ночевать, а мы с Хомутовым спускаемся в лагерь III, чтобы завтра сделать еще одну заброску. Юра с Лешей должны начать дальнейшую обработку маршрута--так мы спланировали нашу работу... 4.05.82. Голодов и Москальцов ушли наверх. Часа через полтора внезапно заработала рация. Говорит Голодов: "При переходе трещины Леша Москальцов потерял равновесие и упал вниз. Очень сильно ушиб переносицу, травмировал ногу. Чувствует себя нормально. Если к нам поднимутся Хомутов и Пучков, то мы втроем его спустим..." Быстро снаряжается спасотряд. Я выхожу вместе с Леней Трощиненко, а Валерий Хомутов поджидает доктора Орловского и будет подниматься вместе с ним. Часа через полтора подходим к месту происшествия. Москальцов лежит на снегу. Трогать Лешу не решаемся, надо ждать доктора. Через полчаса подходит Орловский. Осматривает Москальцова и делает заключение: "Сотрясение мозга, 332 двигаться противопоказано, необходимо транспортировать". По связи просим прислать на помощь четверых с носилками, а сами спускаем пострадавшего на станковом рюкзаке. Нести одному тяжело, а вдвоем и тем более вчетвером нельзя: не позволяет крутой извилистый рельеф. Поэтому через каждые 20--30 м меняемся. Наконец, пройдя самую изрезанную часть ледопада, выходим на более ровный участок. Снизу подходит спасотряд. Укладываем Лешу на носилки и, меняясь четверками, спускаемся. В 2 часа дня* двойка Мысловский--Балыбердин сообщила по рации, что достигла вершины Эвереста. В самый торжественный момент жизни нашей экспедиции мы спускаем пострадавшего. На вершине ему уже не быть. Леша это понимает, и глаза его полны слез... 5.05.82. Утром выходим на штурм в тройке: Хомутов, я и Голодов. Провожают нас так же торжественно, как и всех предыдущих восходителей. В лагерь I пришли в 15.00. 6.05.82. Выходим в 9.00. На скалах много снега. Иду в кошках. 8 лагерь II приходим в 15.00. Здесь уже находятся победи тели. Объятия, поздравления с победой. Эдик сильно поморозил руки, страдает от боли, у него очень усталый вид. Они уже побывали на вершине, а у нас все еще впереди. 7.05.82. Выходим из лагеря II с очень тяжелыми рюкзаками. Несем запас кислорода на все восхождение, потому что рассчитывать нам не на кого--наверху кислород в большом дефиците. Пользоваться будем тем, что несем с собой. В лагерь III пришли в 17 часов. По связи узнали, что двойка Валиев--Хрищатый делала попытку штурма, но из-за холода и ветра вернулась назад. Вторую попытку они сделали во второй половине дня и восхождение фактически совершали ночью. 8.05.82. Вышли в 10.00. Несем по 5 баллонов кислорода, спальный мешок для IV лагеря, бензин и продукты. Рюкзак весит более 20 кг. Очень тяжело идти на отвесных И очень крутых участках. По дневной связи услышали, что двойке Ильинский--Чепчев база предлагает спускаться вместе с двойкой Валиев--Хрищатый для их подстраховки. Мы поднялись в лагерь IV к вечерней связи. Нам неожиданно сообщили, что всем спортсменам, принимавшим участие в обработке маршрута, присвоено звание заслуженных мастеров спорта СССР. Первая мысль: "Как некстати это сообщение--ведь нам еще идти на штурм. И только после штурма можно будет по достоинству оценить наши заслуги. Да и дело не в звании, главное--взойти на вершину, тем более что до нее рукой подать". Голос в рации продолжает говорить что-то такое, что не сразу доходит до сознания: Есть указание прекращать все восхождения. Как прекращать? Все правильно, мы завтра все прекратим! Теперь все ясно, надо сейчас же идти наверх. Сегодня V лагерь, а завтра--завтра покажет день, тем более такой день--9 Мая! Мысль о том, что надо взойти на вершину именно 9 Мая, вертелась в голове еще внизу, когда мы преодолева ли ледопад. Мы, не сговариваясь, почти одновременно начали разговор о том, что по графику нам не хватает одного дня, чтобы взойти на вершину именно 9 Мая. Где же взять этот недостающий день? Единственная возмож ность--пройти за один день расстояние между двумя лагерями сразу. Поэтому после вечерней связи мы надели рюкзаки и в 19.00 вышли из палатки. Единственной путеводной нитью была перильная веревка. Постепенно глаза начали привыкать к темноте, * Сообщение было сделано Балыбердиным в 14.35.--Ред. стали угадываться очертания ажурного снежного гребня, который нам предстояло пройти сегодня. Снег матово поблескивал под ногами. На остром как нож гребне пришлось садиться верхом, чтобы не потерять равновесие. На скалах угадывал направление движения на неудобном зигзагообразном траверсе. Провисев несколько минут на веревке, с трудом вскарабкался на узкую полочку с огромным живым камнем, на ощупь отыскивая мелкие зацепки. Вылез под нависающую стенку, переходящую в кулуар. Слева снежный гребень и снова длинный, нескончаемый кулуар. По сыпучему скальному гребешку осторожно, чтобы не спустить камни на ребят, идущих следом, вылез на какой-то гребень. Резко дунул в лицо холодный резкий ветер. Оглядевшись, я понял, что нахожусь на Западном гребне и что передо мной в темноте простирается Тибет. Следовательно, до палатки V лагеря несколько десятков метров. На одном дыхании проскочил это расстояние, и вот впереди что-то полощется--палатка! Обойдя палатку слева по острому снежному гребешку, опустился перед входом, аккуратно завязанным капроновым шнурком. Чтобы развязать узел, пришлось снять рукавицы. Руки мгновенно окоченели, но узел успел развязать. Залез в палатку прямо в кошках--на улице кошки не снять. Через несколько минут вваливаются Валера и Юра. С трудом снимаем кошки, ботинки решаем не снимать-- утром на этом сэкономим целый час. Устраиваемся в спальных мешках на ночлег. Забываемся в полудреме. Просыпаемся около 5 утра. Готовим питье, завтракаем, заполняем флягу, начинаем надевать кошки--это самая мучительная процедура. Руки не слушаются, дыхание срывается. Наконец все готово, можно выходить. На улице уже светло. Ветер сильный, но дует в спину. Начинается восход солнца. Гребень местами освещен солнечными лучами. Там, где их нет, мертвящий холод. Коченеют ноги и руки. Выходим на освещенное место, и сразу становится теплее. Однако приходится все время идти по теневой стороне.. Снова замерзают ноги. К 8.00 подходим по черепичному склону под рыжую скалу. Сообщаем на базу, что через 3 часа будем под вершиной. Наше сообщение воспринимается довольно спокойно. Видимо, внизу в нашей решимости взойти на вершину не сомневались. Идем все время вместе, собрав веревку в кольца. Поднимаемся все выше. Гребень где-то справа над нами, слева внизу виден ледник Ронгбук. Оттуда должны подниматься 2 экспедиции--из Англии и США. Кто-то даже заметил красную палатку. Значит, мы их опередили. Позднее мы узнали, что обе экспедиции отступили, потеряв 3 человек. Отыскиваем правильное направление движения, чтобы кратчайшим путем попасть на вершину. По зализанным серым камням, посыпанным снегом, по полкам и полочкам все ближе к гребню, на котором возвышается снежная шапка. Последние усилия. Пройдя скальную осыпь, попадаем на снежную подушку. Вот она, вершина! В этом нет никаких сомнений. Дальше идти некуда. В центре небольшого снежного пологого гребня воткнуты кислородные баллоны, к ним привязаны вымпелы, оставленные нашими ребятами. Каждая связка оставляла на вершине свидетельство своего пребывания. Подойдя поближе, вижу в центре углубления, вырытого в снегу, верхушку пресловутой треноги. Достаю фотоаппарат, снимаю панораму на цветную пленку, потом перезаряжаю пленку и фотографирую Юру с вымпелами и затем Валеру. Снова фотографирую круговую панораму окрестных гор. На несколько минут снимаем кислородные маски, чтобы подышать воздухом Эвереста. Поздравляем друг друга. Валера включил рацию и на одном дыхании выдал поздравление: "Всему советскому народу и всем народам, боровшимся с фашизмом, с Днем Победы, 9 Мая". Алексей Москальцов Оглядываясь назад В день первого штурма я с Юрой Голодовым вышел из базового лагеря вверх... И само ощущение победы дошло ко мне сквозь горечь собственной неудачи, сильную головную боль, не оставив особых эмоций. Вспоминается, как кто-то еще в Москве обронил о маршруте, что, мол, "на Союзе займет не выше третьего". Ой нет! Да и как сравнить с чем-нибудь? Вон там, где-то под первой крутой ступенью, могла бы находиться вершина пика Коммунизма, а ведь маршрут оттуда фактически только начинается. Вся работа выше. В дальнейшем каждый раз, идя вверх или спускаясь, с этого места я буду рассматривать Гору--где был вчера, где сейчас работают ребята, куда нужно подняться. И каждый раз буду испытывать чувство уважения к Горе и восхищаться ее величием. Надолго запомнится и один день заброски из II в III лагерь. Это было во время 2-го выхода нашей группы. Все сильно страдали от кашля, а мы с Валерой Хомутовым особенно. Мы поднялись на 7300. Здесь бушевал ветер. Палатка содрогалась под его ударами. Установленная не неудобной полочке, она была маленькая и покосившаяся. " Мы с трудом втиснулись внутрь вчетвером и так провели всю ночь. Ветер не прекращался ни на минуту и все рвал и рвал палатку. Заснуть было невозможно: грохот ветра, теснота, и, главное, высота--ведь мы впервые поднялись сюда. К утру погода улучшилась, и стало ясно, что можно работать. Поев и собравшись, мы вышли вверх. Рюкзак получился тяжелым, и с первых шагов я почувствовал, что вчерашняя отсидка забрала последние силы. Я прохожу 5--6 м и останавливаюсь, чтобы отдышаться, пульс даже не пытаюсь подсчитать. Снова шаг за шагом, цепляясь 'за веревку зажимом, поднимаюсь вверх. Снова, пройдя несколько метров, прислоняюсь к камню и восстанавливаю дыхание. Ветра, постоянно дующего слева, уже почти не замечаю. Юрка идет немного впереди, и я пытаюсь его догнать, но расстояние между нами никак не уменьшается. Но и ему ведь тоже тяжело. Думаю о том, какой жалкой и маленькой букашкой, ползущей в Гору, выгляжу со стороны. Но через пару часов все мысли уходят, кроме одной--надо, надо идти, идти вверх. Надо занести груз. Постепенно в голове появляется какой-то звон. Иногда, остановившись и закрыв глаза, я вдруг слышу как бы чей-то бессвязный далекий разговор, какие-то неразборчивые звуки. Где-то я уже читал о галлюцинациях на высоте и даже о духах Эвереста. Но нет, это не галлюцинации. Отдышавшись, чувствую, что я в порядке, что могу идти дальше, но все повторяется снова. Так мы и шли более 5 часов... Ни до, ни после мне не было так тяжело, как в тот день. К утру провисшие стенки палатки обросли толстым слоем инея. Казалось, что все вокруг промерзло насквозь. Хочется куда-нибудь спрятаться от холода, проникающего 333 повсюду. Отключаю кислород и снимаю маску. От каждого неосторожного движения на лицо обрушивается ворох снежинок. Сон как рукой снимает. Примус, лежавший где-то в углу палатки, застыл так, что не возьмешь в руки. Долго разогреваем его на газовой горелке. Она еле горит на таком морозе. Долго греем воду, что-то готовим. Ночь прошла нормально, кажется, отдохнули неплохо. Чувствуем себя даже лучше, чем в прошлый раз во II лагере на 7300. А ведь здесь на километр выше. Сказывается акклиматизация, но главное, конечно, кислород. Все движения, правда, какие-то замедленные. Ботинки, хоть и не замерзшие, натягиваешь и зашнуровываешь в несколько приемов. Быстро пролетает время. Пора выходить. Сегодня нужно сделать хорошую площадку для лагеря и постараться пройти выше. Но площадкой займемся потом, когда снизу поднимутся ребята с заброской, а сейчас нужно разобраться со снаряжением. От палатки вверх гребень просматривается достаточно далеко. Очень изрезанный, с жандармами, как зубья пилы. Без обработки не пройдешь. Юра берет кислород и уходит вниз к нише за оставшимся снаряжением. Я разбираю все, что есть в палатке: молоток, крючья, веревки, карабины... А где же карабины? Вот это просчет. В лагере II кто-то из опускавшихся говорил, что тут их нет. И в III не было. Надо было поснимать что можно по пути. Упустили мы это. Теперь много не пройдешь. Жду Юру. Что-то долго его нет. Вдруг слышу какой-то звон. Выглянуть? Но уже слышу: -- Леха. Вылезаю из палатки, сразу понимаю, что произошло. Юрка висит внизу на веревке, другая, протянутая через палатку, врезавшись в снег, уходит вниз. Крюка, на котором крепился конец перил, последнего крюка--нет! Он вылетел. Как ты? Нормально. Он уже стоит на небольшой полочке, закрепившись на забитом вчера крюке. Нужно быстрее восстановить перила. Крючьев много, но, как назло, выбора почти нет: либо толстые клинья, либо совсем маленькие. Небольшая скала, торчащая из снега, очень разрушена. Не удивительно, что крюк вылетел. Проторчал 3 дня в такой развалюхе--то солнце, то мороз, вот и... Обшариваю трещины. Все не то, не то... Не так-то просто здесь надежно закрепить перила. Наконец, забиваю маленький лепесток, нужно еще что-нибудь покрепче. Чувствуется, что нет кислорода: после нескольких сильных ударов рука начинает слабеть. Приходится отдыхать. Юрка уже заждался там внизу. Но вот перила готовы. Нужно помочь ему выбраться на площадку. Сначала рюкзак. Он цепляет его на конец-скинутой веревки. Метров 6--7, но рюкзак очень тяжелый. Я побыстрее вытаскиваю его на площадку и в изнеможении падаю сверху, пытаясь отдышаться. Как рыба, выкинутая на берег. Минут через 5 прихожу в себя. Да, без кислорода тяжело, хочется подышать. Юра налегке потихоньку поднимается сам. Все обошлось. Болтнулся маятником на нижнем крюке, не перевернулся и, главное, не нагрузил зажим. Только немного ушиб руку, а ведь могло быть... Забираемся в палатку, я надеваю кислородную маску. Как здорово! Разбираем принесенное. Времени уже сколько? Скоро должны подойти ребята. Ну хоть чуть-чуть пройдем вперед. Я смог пройти совсем немного, использовав те несколько карабинов, которые мы нашли недавно в лагере. Показались ребята, поднявшиеся снизу с заброской, и мы решили сразу же заняться площадкой. Палатка одна, и установить ее нужно хорошо, чтобы можно было ночевать вчетвером. Под карнизом, где мы прилепили палатку, места 334 очень мало, и неприятно, когда висит над головой. Решили просто срыть часть снежного гребня. Юра ушел вниз, а мы втроем принялись за работу. По очереди начали копать. Лопатой долго не помахаешь, хоть и в маске. Фирн очень плотный, откалывается небольшими кусками. Прошло уже 2 часа, а площадка только начинает вырисовываться. Смеркается. Спускаться придется в темноте, но надо закончить. Наконец-то все готово. Растягиваем палатку. Вчетвером тут будет нормально. Вниз. Как быстро темнеет! Валера уходит и сразу исчезает в темноте. Цепляюсь за веревку и осторожно еду вниз. Стоп. Крюк. Перещелкиваюсь. Со своей старой, такой привычной восьмеркой я могу работать с закрытыми глазами. Движения почти автоматические. Вот только аккуратнее с камнями. Где-то внизу подо мной идут ребята. Сейчас 21.00. Валера, связавшись с базой, докладывает, что сделано. Слышу голос Евгения Ивановича. Он мягко и ненавязчиво просит сделать завтра еще одну ходку вверх--забросить кислород. Юра, это по нашу душу. Мы прекрасно понимаем, как это нужно. Ну что ж, сходим. А сейчас скорее спать. Пока мы с Юрой одеваемся, ребята, проснувшись чуть раньше, уже приготовили еду. Они никуда не идут. Груза как раз на двоих, а они уже сделали 2 заброски. Теперь наша очередь. У Володи сегодня день рождения, пусть готовят праздничный ужин. Чувствую себя нормально, хорошо выспался. Можно работать. 3 баллона в рюкзак--и вперед! Редкие облака почти не закрывают солнце, тихо. Везет же нам пока на погоду, тьфу-тьфу! С первых шагов стараюсь идти спокойно, равномерно, не сбивая дыхания, и пореже останавливаться. Делать маленькие шажки, но все время вверх. Постепенно втягиваюсь в работ