Это интервью было дано при необычных обстоятельствах. Оно проходило перед аудиторией и сопровождалось репликами Джейн Линдсколд, писателем и компаньоном Роджера. Я попытался сохранить приятную атмосферу беседы с Желязны.
Когда вы впервые осознали, что хотите писать?
Мне было лет шесть. Читая рассказы, я думал, что поступил бы с героями по-другому. Однажды меня осенило: "О, я же могу это сделать". Я попробовал и с тех пор этим и занимаюсь, хотя продавать свои произведения начал не сразу.
Каких персонажей Вам хотелось переделать?
Таких как доктор Дулиттл (Dolittle) и некоторых героев Dr Seuss. В те времена мой читательский интерес и, зачастую, игры были связаны с мифологией.
Когда Вы продали свой первый рассказ?
Впервые я получил деньги за свой рассказ, когда мне было лет пятнадцать-шестнадцать, но следующий я продал уже после окончания колледжа. Мне удалось выиграть конкурс.
Давайте поговорим о том рассказе, который вы продали, окончив колледж.
Будучи подростком, я решил, что у меня недостаточно знаний для создания персонажей на должном уровне, и что я трачу время впустую. Я изучил как можно больше о литературных приемах, и вскоре эта проблема исчезла. Зато проявилась другая - содержание. Поэтому я и решил подождать, пока я подрасту и наберусь опыта. Потому ко времени окончания колледжа и вышло, что я не занимался научной фантастикой около четырех лет. С одиннадцати лет и до поступления в колледж я регулярно читал фантастику. Потом я сказал себе: "Пока я здесь, я ее читать не буду. Я займусь изучением поэзии". Действительно, я тогда писал много стихотворений.
Весной 1962 года я продал свой первый рассказ. Он принес мне 20 долларов. Первым делом я сел и прочитал 10 романов в жанре научной фантастики и фэнтези, выбранных наобум. Затем я раздобыл по экземпляру каждого научно-фантастического журнала из продававшихся в то время. Я составил их рейтинг по тому, как они платят авторам. Они шли по убывающей, и самым последним в моем списке стоял "Amazing", по центу за слово.
Я посылал свои рассказы в самые высокооплачиваемые журналы, и если они отказывали, я шел по списку вниз. Если никто не принимал рассказ, я его откладывал на какое-то время, чтобы потом просмотреть его снова, что понять, в чем загвоздка.
Так продолжалось некоторое время. Мои рассказы начали продаваться довольно хорошо. В тот первый год я продал семнадцать рассказов небольшого объема. Правда, я тогда не разбогател.
Я пообещал себе, что поначалу не буду замахиваться на что-то грандиозное Мне слишком многому нужно было научиться. Первые несколько лет я собирался посвятить созданию небольших произведений. Во-первых, их легче писать, а во-вторых, на них можно поучиться многим литературным штучкам.
Пару лет я этим и занимался. Понемногу объем моих произведений увеличивался от рассказа до романа. И, наконец, я решил: "Все, теперь я могу написать книгу".
И тогда я написал "Этот бессмертный" ("This Immortal"), первоначальное название было "И зовите меня Конрадом" ("And call me Conrad") (под этим названием он печатался по частям в "F&SF" ). Это был мой первый роман, и все последующие годы я писал и научно-фантастические, и фэнтезийные рассказы и романы. Я не хочу, чтобы мое творчество подгоняли под рамки одного конкретного жанра. Я ненавижу саму возможность того, что мои книги могут покупаться из-за принадлежности к определенной категории. Поэтому я и старался охватить различные направления. Думаю, именно поэтому мое занятие до сих пор мне не наскучило.
В то время у меня была постоянная работа. Я был госслужащим. Это продолжалось в течение семи лет. Я пообещал себе не бросать работу, пока не начну зарабатывать столько же литераторством. Но когда это произошло, я сдрейфил и на всякий случай проработал еще год.
За пару лет до этого я определился. Я много беседовал с Бобом Сильвербергом (Bob Silverberg), влияние которого было значительно в начале моей карьеры. На одной из авторских конференций он по доброте душевной высказал свое мнение, что в том, как я продаю свои произведения, есть свои недостатки. Я ответил: "Не понимаю, что ты имеешь в виду, но с удовольствием угощу тебя выпивкой, если ты мне это объяснишь". Мы отправились в бар и провели там пару часов. Он пил "Blood Mary", а я "Black Russian ". Он рассказал мне все то, что помогало мне последующие несколько лет. Хорошая информация стоила мне всего пару стаканчиков. Он объяснил, что первое, что мне нужно, если я хочу постоянно заниматься литераторством -- это хороший агент. Коммерческая часть этого дела отнимает слишком много времени. Лучше платить кому-то десять процентов и знать, что впереди тебя ждет гораздо больше этих десяти процентов.
И это абсолютная правда. Мой нынешний агент считает, что хороший агент в течение года обязан заработать автору хотя бы эти десять процентов комиссионных. Таким образом, клиент ничего не теряет. На самом деле его задача -- оправдывать доходом эти десять процентов.
Это я и сделал -- нанял агента и уволился с работы. Я проработал несколько лет, когда понял, что дело пошло. Тогда я жил в Балтиморе, где находилось главное управление государственного агентства, на которое я раньше работал. То, что я жил там до сих пор показалось мне глупостью, ведь я мог выбирать любое место жительства. И для этого нужен всего-навсего агент в Нью-Йорке. Итак, через некоторое время я переехал в Санта-Фэ (Santa Fe), штат Нью-Мексико. Я там живу уже лет двадцать, в этой довольно засушливой местности. Джейн вам расскажет о пыли.
Джейн: Все коричневое. Коричневые дома. Коричневый ландшафт. Большую часть года деревья тоже коричневые. Но там потрясающие закаты.
Вы сказали, что продали свой первый рассказ за двадцать долларов. Кто первый рискнул его купить?
Леди по имени Сэль Голдсмит (Cele Goldsmith). Тогда по странному стечению обстоятельств она одновременно напечатала мой первый рассказ, Пирса Энтони (Piers Anthony), Урсулы Ле Гуин (Ursula K. Le Guin) и Томаса М. Диша (Thomas M. Disch) (1962 год). Мы все стартовали одновременно, и каждый согласился, что Сэль -- проницательная женщина.
Итак, уже несколько лет я живу в Санта Фэ, хотя не знаю, всегда ли я буду жить здесь. Единственное чего мне не хватает -- это вода. Я пришел к выводу, что вам необходимы либо горы, либо вода. Горы в Санта Фэ имеются, очень красивые горы. (Джейн: Коричневые) Мы живем в восемнадцати милях от лыжного трэка ( сомневаюсь в переводе, лыжный трэк, лыжный курорт, что-то в этом роде ), а это довольно высоко, 7000 футов над уровнем моря.
Вы продали рассказ за двадцать долларов. Для исторической справки, что тогда можно было купить на эти деньги?
Тут больше подойдет такое сравнение: сегодня тот же рассказ пошел бы за 80-90$. Рассказы почти такой же длины написанные мной в короткий срок я продавал и за100$.
Не буду врать, большей частью они платят за имя. Они не думают: "Ах, какой потрясающий рассказ ", они думают: "О, это написал Боб Сильверберг или Роджер Желязны. Ну, это не самое гениальное его творение, но было бы неплохо видеть его имя на обложке нашего журнала". Нужно быть откровенным, такое встречается довольно часто.
Почему Вы обратились именно к научной фантастике?
Мне хотелось писать. Сначала я остановился на поэзии, но в Америке никто этим не зарабатывает на жизнь, кроме Роберта Фроста (Robert Frost) и Карла Сэндберга (Carl Sandberg). И я решил, что беллетристика -- тоже неплохо. Но какое направление? Поразмыслив, я решил попробовать свои силы в научной фантастике. А если ничего не получится переключиться на другой жанр.
Лет пятнадцать назад я продал два поэтических сборника. Все кто меня предупреждал, оказались правы - ни один из них так и не окупился, хотя они стоили немного.
Просто поэзия не покупается в Штатах. Жаль, но это факт.
Какую технику Вы используете в своем деле?
Джейн работает на компьютере. Я обычно печатаю на портативной машинке. Иногда мой секретарь набирает текст на компьютере и дает мне дискеты или отпечатанный экземпляр (в зависимости от требований издательства).
Она боится, что я научусь сам работать с компьютером и лишу ее работы. Думаю, что так оно и будет. У нас с Джейн общий офис и я часто за ней наблюдаю. Мы оба хорошо работаем, но она больше. Она уделяет работе много времени и может написать книгу довольно быстро почти не напрягаясь. Меня это всегда поражало. Пожалуй, годика через два я переключусь на компьютер.
У вас есть конкретное расписание?
Я стараюсь писать каждый день. Когда-то я садился за машинку четыре раза в день, и писал минимум три предложения за раз. Звучит не очень впечатляюще, но если работать несколько раз в день, то выходит больше чем три предложения. Садишься, вздыхаешь, а затем начинаешь печатать. Страница, другая... А так как есть определенная дневная норма, то в конце дня говоришь: "Эй, я сегодня садился за машинку четыре раза, по три предложения за раз, всего дюжина предложений. В каждом предложении около двадцати слов. Итого 240 слов - одна страница. По крайней мере, я не бездельничал сегодня. Я написал целую страницу и завтра будет легче работать, потому что я сделал то, что намеревался".
Вы ощущаете давление на себя?
Конечно. И дело не только в рынке. Нет, это какое-то внутреннее давление. Когда я долго не работаю я это чувствую. Например, во время последней болезни я много читал, но не мог при этом не писать что-то сам.
Мы с Джейн познакомились более шести лет назад. Обычно я не отвечаю на письма фанатов, но она была исключением. Завязалась переписка. Через некоторое время мы подружились. Джейн преподавала в колледже в Вирджинии и собиралась написать мою биографию для "Twayne Books American Author series". Трудно писать объективно о друз ьях и Джейн это очень волновало. Но книга вышла замечательной.
Вы когда-нибудь испытывали творческий кризис?
Не часто. Мне всегда есть что сказать. Срабатывает прием с тремя предложениями. Даже если нет вдохновения, три предложения всегда можно сочинить.
У меня никогда не было глубокого кризиса как у других знакомых мне писателей. Но бывают моменты, когда пишешь и пишешь, и точно не знаешь, чем это все закончится. В таких случаях я притормаживаю и обдумываю то, что уже сделал. Затем работаю дальше.
Меня всегда удивляли разговоры об этих кризисах. Никогда ничего подобного не испытывал.
Однажды Боба Силверберга кто-то спросил, был ли у него писательский кризис. Он сказал: "Да, был. Лет десять назад, в четверг, минут на двадцать". И я ему верю!
Когда Лэрри Джэнифер (Larry Janifer) делил офис с Бобом, у первого был нервный срыв. Обычно они приходили в 9:30. Офис разделяла перегородка. Боб приходил каждое утро, выпивал чашечку кофе, садился за пишущую машинку и начиналось: "щелк, щелк, щелк...". Лэрри сидел и тупо смотрел на свою машинку, пока офису разносилось это самое "щелк, щелк, щелк". Иногда за все утро Лэрри так ничего и не писал.
Около 12:30 из-за перегородки раздавался стук, Боб говорил "Пойдем перекусим". Они обедали, и Лэрри остаток дня опять сидел и слушал, как Боб печатает.
Люди как Боги, возможно неполноценные из-за этого, присутствуют в трех ваших книгах. Почему Вы обратились к этой теме?
Я уже говорил, что довольно рано увлекся мифологией. Начиная работать над первым романом "И зовите меня Конрадом" ("And Call Me Conrad") , я решил, что было бы неплохо создать эдакую смесь научной фантастики и фэнтези с элементами греческой мифологии. Тем более что это помогло бы освоить некоторые вещи, необходимые для писателя-фантаста.
Поэтому я сел и составил список того, о чем мне не хватало знаний. Астрофизика, океанография, биология, генетика. Когда список был готов, я прочел по одной книге из каждой области. Затем еще по одной, пока не набралось десять книг по каждому пункту. Я понимал, что не стану экспертом, но, по крайней мере, я не буду делать глупых ошибок. Я также знал, где найти необходимую информацию.
Одновременно я продолжал писать книги с элементами мифологии. Потом пошли рассказы с использованием новых знаний по астрофизике. И мифология отошла на второй план.
Некоторые критики говорили: "Роджер Желязны -- неплохой писатель, но все его книги ничто иное, как переделка старых мифов. Было бы неплохо увидеть, что он еще может".
Потратив несколько лет на изучение новых для меня вещей, я начал писать рассказы на научную тематику. Сразу же появились комментарии вроде: "Ха, когда-то Желязны писал неплохие мифологические рассказы".
С тех пор я решил полностью игнорировать критиков.
В "Острове мертвых" ("Isle of Dead") вы создали свою собственную мифологию.
Да, я там поторопился. Мне показалась забавной идея создать что-то свое. Однажды я чуть не использовал этого же героя в другом произведении, но удержался. Возможно, он еще появится в моих книгах.
Вы пишете и в жанре научной фантастики и в жанре фэнтези. Чему вы отдаете предпочтение?
Ничему. Мне нравятся оба жанра. Ради отдыха я переключаюсь с одного на другой. Научную фантастику может надоесть писать также как и фэнтези.
Критика когда-нибудь влияла Ваш выбор профессии ?
Только до тех пор, пока я не поступил в аспирантуру. Моя вступительная работа была по психологии. Но степень магистра я получил по английскому языку и сравнительному литературоведению.
А критика Вашего творчества. Она когда-нибудь помогала?
Не особенно. Обычно меня критиковали те, кто мне не нравился. И поэтому я продолжал использовать в дельнейшей работе то, что им было не по душе.
А как насчет критики со стороны издателей и других писателей?
О, это другое дело! Эти люди -- профессионалы. Они не собираются вас топтать или подгонять под свой сложившийся стереотип. Издатели просто пытаются выжать из книги как можно больше. Я многому научился у них. Джон Дуглас (John Douglas) из "AvoNova" -- лучший из тех, с кем я работал последние годы. Кстати, он издал несколько новых книг Джейн.
От издателей постоянно учишься разным уловкам. Даже не общаясь регулярно, вы встречаетесь на различных съездах и за кружкой пива узнаете множество полезных вещей.
Думаю, критика от издателей и писателей просто необходима, если она по делу. Через некоторое время начинаешь понимать, что в ней есть доля здравого смысла.
А критики, журналисты зачастую не в курсе твоей работы, и это очень злит.
Джейн: Я прочла множество критических заметок о Роджере. Большинство из них абсолютно не по существу. Думаю, что самое важное в работе Роджера -- это то, что он всю свою жизнь старается не быть всунутым в какие-либо узкие рамки. Есть критики, для которых нет большего удовольствия, чем подогнать его под эти рамки. Они рвут и мечут, когда он не вписывается в контекст их очередной статейки, которая охватывает три или четыре книги. Роджер написал книг пятьдесят, не считая поэзии и совместной работы. Так что подходить к нему с общей теорией, созданной на основе трех-четырех книг, все равно, что анализировать всю жизнь человека на основе временного промежутка между годом и пятью. Думаю, поэтому у критиков проблемы с Роджером. В отличие от некоторых писателей его так просто не всунешь в узкие рамки.
Вы написали множество хороших рассказов и романов. Есть ли преимущество одного объема перед другим?
Предпочитаю небольшие рассказы. С точки зрения эстетики нужно стремиться к лаконичности. И не писать лишних эпизодов.
В своем первом романе я мог заставить Конрада ночью бродить по улицам, в попытке разрешить волновавшие его проблемы. Он зашел бы в кафе, целую страницу слушал музыку и пошел дальше.
С другой стороны мне не нравиться слишком уж сокращать рассказы. Иногда, для того чтобы показать, что рассказ -- процесс спонтанный, такой отход от основной нити повествования в самый раз.
Такой прием придает рассказу определенный колорит. Добавляет мелкие штрихи к событиям или портретам персонажей.
В романе больше простора. Всегда можно выйти из положения, соединив "лишние" сцены, и сказав: "Конечно, это не способствует развитию действия, но рассказывает немного о жизни героя".
Я люблю рассказы за их техническую виртуозность -- все сжато и экономно.
[Обращается к Джейн: Я никогда не спрашивал, а что ты предпочитаешь? Рассказы или романы?]
Джейн: Я согласна с Роджером. Только я смотрю на этот вопрос немного иначе. Одни рассказы стали бы еще лучше, если их переделать в романы. Другие хороши только в виде коротких рассказов, как романы они были бы посредственными.
Вы написали несколько романов в соавторстве. Что побудило Вас к этому?
Первый роман с Филиппом К.Диком (Philip K. Dick) был делом случая. У Дика в то время был кризис. Я написал несколько глав, послал ему. Филу понравилось, он захотел написать продолжение. Так мы и сочиняли по очереди.
Фред Саберхаген (Fred Saberhagen) мой старый друг, мы познакомились в 1961 году. Несколько лет спустя мы оказались вместе в зоопарке. И вот, когда мы стояли возле клетки с жирафами, Фред вдруг посмотрел на меня и сказал: "Давай напишем что-нибудь вместе". Так и появилися "Витки"( "Coils").
Фред большой поклонник творчества Эдгара По (Edgar Allan Poe). Каждый год в январе он устраивает вечеринку в его честь. Поэтому, когда он предложил написать книгу о По я сказал: "Конечно, почему бы и нет?" И прочел те из его произведений, с которыми был незнаком.
Но мы с Фредом работали по-разному. Он замечательно умеет создавать схему романа. Я беру эту схему и пытаюсь наполнить ее достойным содержанием. Затем посылаю ему результат. Он подправляет его, пока я развиваю следующую часть схемы. И вскоре мы получаем книгу.
Теперь о Роберте Шекли (Robert Sheckley). Меня всегда привлекало его особенное чувство юмора. Наше сотрудничество началось благодаря агенту, который сказал, что может заключить выгодный контракт на три наших книги. Мы обсудили и согласились. Роберт предупредил, что у него всегда были проблемы с основой для книг. Но я многому научился от Фреда и сказал: "Я дам тебе несколько идей, а ты выберешь лучшую. Я напишу основу, а ты возьмешься за детали. Потом я все это обработаю". Мы так и поступили.
Короче говоря, я чувствую себя нормально сотрудничая с другими писателями. Я многому учусь, работая в паре.
Совсем недавно я закончил роман, над которым перед смертью работал Альфред Бестер (Alfred Bester). Будучи большим поклонником Бестера, я как-то подумал: "Я могу написать книгу ради денег, но у меня больше не будет возможности закончить книгу Альфреда Бестера". Она называется "Psychoshop".
Бестер написал всего девяносто две страницы. Причем четыре из них отсутствовало. Моя работа была похожа на эксперимент с черным ящиком. Что-то в него положили, что-то забрали, а я должен был догадаться, что мне было нужно.
Я продолжил работу над книгой в том месте, где Бестер остановился в середине предложения. У меня было нечто похожее с Филиппом Диком. Он начинал предложение, а я заканчивал и продолжал писать. Надеюсь мое "соавторство" с Бестером не повредило книге.
Почему Бестер остановился на середине предложения?
Бестер был в очень плохом состоянии. Он заставлял себя не думать о боли и тому подобном. Он был странным человеком, без единого родственника. Обычно он заходил в бар выпить пива. Кажется, у него была небольшая ферма в Пенсильвании и квартира в Манхэттене. Каждый вечер он заходил в этот бар и болтал с барменом. Когда Бестер умер, бармен обнаружил, что стал наследником Альфреда. Похоже, этот бармен был единственным человеком, с которым Бестер регулярно общался.
Иногда литераторство очень одинокая профессия.
Вы говорили, что вся первая часть "Хроник Амбера" начерно была распланирована у вас в голове. Вы были удивлены тому, насколько большим оказался Ваш замысел?
Да! Я думал, что получится одна книга, ну максимум еще один сиквел чуть позже. Я и представить себе не мог, что идея так разрастется.
Вам было интересно писать "Двери в песке" ("The Doorway in the Sand")?
Очень! Эта книга входит в пятерку моих любимых. Возможно потому, что это первая юмористическая повесть, которую я смог закончить. Я смеялся, пока печатал.
Джейн: Он смеется над своими собственными шутками.
Если они хорошие. Особенно если я их раньше не слышал.
Джейн сначала не поняла. Она слышала бормотание и не знала, что я иногда "репетирую" шепотом диалоги.
Джейн: Удобный предлог объяснить, почему он разговаривает сам с собой.
Вы говорили, что предпочитаете "He Who Shapes" роману "Повелитель снов" ("The Dream Master"). Почему?
Роман "И зовите меня Конрадом" ("And Call me Conrad") должен был быть разрезан на несколько частей для публикации в "F&SF" ( ей богу, это журнал...). Годами я оставался в неведении, что некоторые сцены были вырезаны. До тех пор пока один из издателей не сказал мне, что между журнальной и книжной версиями есть несоответствия.
С "He Who Shapes" было все наоборот. Дэймон Найт (Damon Knight) одобрил его и обещал помочь привлечь именитого издателя, для выпуска книги в твердой обложке. Это довольно популярно сегодня.
Итак, я расширил книгу до размера романа, растянув некоторые сцены. Не люблю это делать, но планировался неплохой гонорар, что мне в тот момент не помешало бы. Некоторые изменения я жалел, что не сделал раньше, а некоторые мне не особенно нравились.
Я показал результат Дэймону, он -- издателю. Тому не понравилось. Сказал, что изначальный вариант был неплох, а роман хуже. Позже мой агент продал книгу кому-то другому.
Чтобы создать удовлетворяющий меня роман нужны деньги. И дело не только в корыстолюбии, а и во времени.
Тоже самое было и с "Долиной проклятий" ("Damnation Alley") -- я расширил ее, и понял, что прежний вариант был все же лучше.
[вопрос из аудитории]
Назовите пятерку Ваших любимых романов.
"Этот бессмертный" ("This Immortal"), "Бог света" ("Lord of Light"), "Двери в песке" ("Doors in the Sand"), "Кошачий глаз" ("Eye of Cat"), и один из последних - "Ночь в тоскливом октябре" ("Night in Lonesome October").
Спасибо за внимание.
Постскриптум. Несколько месяцев спустя после интервью Роджер Желязны скончался. Это было шоком для многих, потому что он тщательно скрывал свою болезнь.
Изменен: 7.02.99
© Колпак Зоя, перевод, 1998-1999
Павленко Алексей
Last-modified: Fri, 12 Feb 1999 18:14:30 GMT