Димитр Пеев. Волос Магомета
-----------------------------------------------------------------------
Сборник "Лучший из миров". Пер. с болг. - З.Бобырь.
OCR & spellcheck by HarryFan, 26 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Никто не может повернуть обратно стрелки часов, жить во времени,
предшествовавшем нашему рождению. Прошлое для нас безвозвратно!
И все же я посетил забытую эпоху, жил на Земле сотни тысяч лет назад.
Это был я и не я.
Я видел все "собственными глазами", хотя это были глаза другого,
незнакомого, неизвестного человека.
Человека? Можно ли называть его человеком?
Однажды ко мне явился Страшимир Лозев. Когда-то в гимназии мы были
близкими друзьями, потом жизнь нас разлучила, а еще позже мы случайно
встретились на улице и решили непременно повидаться и вспомнить "то
время".
После традиционных приятельских шуток Страшимир достал из кармана
маленькую скляночку и поставил на стол.
- Я хочу знать твое мнение. Рассмотри-ка хорошенько эту вещицу и скажи,
из чего она сделана и для чего может служить?
Я взглянул сначала на своего друга, потом на предмет. Это был
маленький, прозрачный, гладкий цилиндр. Внутри, почти по всей его длине,
лежал тоненький беловатый стерженек. Скляночка показалась мне очень
тяжелой для своих размеров. Я повертел ее в руках и спросил:
- Откуда она у тебя?
- Погоди, не спеши. - Лозев взял скляночку, ловко раскрыл ее и подал
мне стерженек. - Смотри, вот это важнее всего.
На тонкий стерженек оказалась навитой белая нитка. Я нашел ее конец и
начал разматывать целый моток этой нити, гибкой, как очень тонкая стальная
проволока, но странно тяжелой.
Лозев зажег спичку, поднес конец нитки к пламени, продержал так
несколько минут, потом подал мне. Я попробовал. Нитка была холодная, даже
не потемнела. Потом Лозев заставил меня найти ножницы и предложил отрезать
от нее кусочек. Но напрасно я старался. Белая нитка извивалась,
выскальзывала. Я напрягал все силы, но только порезал пальцы.
- Ну, что скажешь? - спросил мой приятель.
- Похоже на какой-то шелк, хотя я никогда не видел ничего подобного, -
ответил я. - Цилиндрик и стерженек как будто стеклянные, но очень тяжелые,
а нитка... Я так и не могу определить, из какого она материала. Может
быть... это какая-нибудь неизвестная пластмасса с необычайными
свойствами?..
- Нет, - уверенно возразил Лозев, - это не пластмасса.
- Тогда я не знаю. Скажи сам.
- Хорошо, скажу. Это волос из бороды Магомета.
- Какой волос? Какой Магомет?
- Это волос из бороды пророка Магомета.
И Лозев рассказал мне странную историю. Его дядя, капитан Пройнов,
командовавший ротой во время Балканской войны, взял этот волос из мечети в
маленьком фракийском городке Кешане осенью 1912 года. Этот волос прославил
городок на всю Турецкую империю. Считалось, что волос обладает чудесными
свойствами: сам растет, сам обвивается вокруг стерженька и заключает в
себе мудрость большую, чем у всех мудрецов на свете. Капитан не стал
держать у себя такую добычу: мало ли что может случиться на войне. Поэтому
он отправил скляночку с волосом своей сестре, матери моего друга. Вскоре
капитан Пройнов погиб в бою. Сестра никому не показывала склянку, словно
боялась ее, и мой приятель получил ее только после смерти матери.
Закончив рассказ, Лозев умолк и начал тщательно наматывать волос
обратно на стерженек.
- Надеюсь, - заговорил я, - не нужно доказывать тебе, что это не может
быть волосом.
- Такова его история. А теперь послушай, зачем я пришел к тебе. Я хочу,
чтобы ты взял странную склянку. Нет, нет, это не суеверие. Просто я прошу
тебя исследовать ее в лаборатории.
В сущности, я и сам хотел просить его об этом: мне очень хотелось
понять, что представляет собою таинственная нитка. Но своим коллегам по
Химико-технологическому институту (я работаю там ассистентом на кафедре
электрохимии) я не сказал ничего, так как понимал, что всякое сообщение о
"лабораторном исследовании волоса из бороды Магомета" вызовет только
насмешки.
Прежде всего я захотел отрезать кусочек от таинственной нитки. Полная
неудача. Я начал с ножниц, потом взялся за топор, а кончил огромным
прибором для испытания материалов на растяжение. Ниточка толщиной около
0,07 миллиметра (это почти толщина человеческого волоса) выдержала
чудовищную на грузку в пять тонн. Она не порвалась, а лишь выскользнула из
оправки. Я подверг нитку множеству самых различных исследований. Она не
рвалась, не уступала никаким химическим реактивам, не плавилась в пламени
горелки, не пропускала тока, не намагничивалась, не... не... Словом, в
руках у меня был предмет, сделанный из не известного науке вещества. Но
что за предмет? Из какого вещества?
Как и следовало ожидать, мое сообщение руководству института о "волосе
Магомета" было встречено с недоверием. Я настоял на том, чтобы мои опыты
были повторены. Результат оказался по-прежнему отрицательным. Дело,
вероятно, на этом и закончилось бы, но у меня появилась возможность
поехать в Советский Союз, и я решил поделиться своими недоумениями с
советскими коллегами и попросить у них помощи.
Приехав в Москву, я передал скляночку в лабораторию одного из
институтов и рассказал все, что знал. Через две недели мне позвонили из
лаборатории: меня хочет видеть директор института, ученый с мировым
именем. Я, конечно, немедленно поехал.
- Нам удалось установить, - сказал мне академик, - что цилиндрик,
стерженек и нитка состоят из одного и того же материала: из
сверхуплотненного кремния, подвергнутого, вероятно, давлению в несколько
миллионов атмосфер. Изменена не только кристаллическая решетка, но и
уменьшены орбиты электронов.
Другой присутствовавший в кабинете ученый добавил:
- Следы находки теряются в глубине веков, и мы, по всей вероятности,
никогда не найдем их. Впрочем, это здесь не самое важное.
- Важнее всего то, - продолжал директор, - что все исключительные
качества вашей находки, несомненно, указывают на ее внеземное
происхождение.
- Вы хотите сказать, что... - взволнованно прошептал я.
- Да, мы считаем, что цилиндрик с нитью принесен неизвестно когда
разумными существами, обитателями других звездных миров, посетившими
Землю. - Академик произнес эту фразу одним духом, словно высказывал мысль,
смущавшую его самого. - Другого объяснения не может быть, так как в
прошлом такое вещество не могло быть создано на Земле. Даже современная
наука не в состоянии получить его. И, естественно, мы задали себе вопрос:
каково было предназначение этого предмета?
- Может быть, на нем что-нибудь записано? - осмелился предположить я.
- Да, это было бы логичнее всего. Мы проверили и установили, что на
нити что-то записано, но эта запись сделана не механическим, не
фотохимическим, не электрическим или магнитным способом. Нить оказалась не
сплошной, а трехслойной. Под внешней кремниевой оболочкой находится тонкий
электропроводный слой, а внутри - термопластическая сердцевина. И вот на
ней-то термоэлектрическим способом нанесены переменные импульсы очень
высокой частоты. На каждом миллиметре находится около семи миллионов
сигналов.
- Вот уже пять дней как наши сотрудники в Институте технической
кибернетики занимаются этой тайной. Мы привлекли себе в помощь лингвистов,
психологов, физиологов. Мы пытались расшифровать сигналы как азбуку или
говор. Искали в них физические постоянные, данные менделеевской таблицы.
Пытались найти математические величины, общие для всего космоса. Но до сих
пор мы так и не нашли ничего. Вчера научный совет института пришел к
единодушному выводу: мы не в состоянии расшифровать запись.
- Может быть... в сигналах вообще нет логического смысла? - неуверенно
предположил я.
- Нет, - твердо возразил ученый. - Я уверен, что смысл в них есть,
только они сложнее, чем писаный или произнесенный текст. По виду кривых на
экранах осциллографов мне казалось, что я вижу запись мыслей. Да,
именно... мыслей. Но расшифровать эту запись мы не в силах.
- Я читал протокол нашего совета, - задумчиво произнес академик. - И
чем больше я в него вдумывался, тем больше мне казалось, что мы ошибаемся
в самой постановке проблемы. Мы ищем, что записано, а не зачем записано.
- Что вы хотите сказать? - спросил я.
- Я спрашиваю: какая была цель записи? Представьте себе, что вы
посетили планету далекой звездной системы. Там еще нет разумных существ, с
которыми вы могли бы общаться. Вы хотите оставить послание тем, которые
придут позже и смогут его прочесть. Как вы поступите?
- Я бы нашел способ передачи своих мыслей, понятный для всякого
разумного существа. И позаботился бы о том, чтобы моя запись сохранялась
возможно дольше.
- Правильно! - воскликнул академик. - Второе условие налицо. Кремниевая
изоляция может сохранять запись в течение миллионов лет. Значит, это
доказывает, что запись адресована "читателям", которые должны появиться
много позже. Посмотрим теперь, как выполняется первое условие. Способ
передачи мысли? Согласитесь, что речь и письменность для такой цели не
подходят: как средства выражения второй сигнальной системы они крайне
условны, и их нужно отбросить.
- Может быть, фильм? - предложил я.
- Да, это было бы лучше. Но, к сожалению, это не фильм. Вернее, не
запись световых изображений. Может быть, на этой нити записаны какие-то
универсальные восприятия, но записаны каким-то другим образом.
- Который нам еще не понятен, - вставил второй ученый.
- Значит, мы нашли "волос Магомета" слишком рано, - усмехнулся
академик. - Но поиски нужно продолжать. Мы проявили записанные на нити
импульсы, но на этом наша роль исчерпывается.
- Что вы имеете в виду? - спросил второй ученый.
- Ленинградский институт нейрокибернетики. Надеюсь, там найдут способ
прочесть сигналы. Не исключено, что таинственные гости оставили запись
своей мыслительной деятельности.
- Как! - поразился я. - Вы допускаете, что нить содержит
непосредственную запись мыслей каких-то других существ?
- А что в этом невероятного? Согласитесь, что фиксирование токов мозга
- это не только самый полный и непосредственный, но и самый универсальный
способ передачи информации.
Когда я прибыл в Институт нейрокибернетики, работы уже значительно
продвинулись. Исследования показали, что на нитке записаны именно
излучения мозга. Чтобы прочесть запись, нужно было переделать некоторые
приборы и аппаратуру.
Задача состояла в следующем. Термоэлектронная запись, превращенная в
электромагнитные импульсы, усиливалась и переводилась в омега-лучи (так
называются колебания, излучаемые мозгом при мышлении). Омега-генератор
нужно было соответствующим образом укрепить на голове у какого-нибудь
человека. В случае, если все наши предположения правильны, этот человек
испытает все переживания того, чьи сигналы записаны. Опыт предложили
проделать на мне самом. Я согласился.
Меня усадили в кресло, закрепили так, что я не мог шевельнуться, надели
мне на голову шлем омега-излучателя. Я ощутил холодное прикосновение
металлических электродов, и мне показалось, что мою голову обвили щупальца
какого-то морского чудовища.
- Не волнуйтесь! Успокойтесь! - раздался незнакомый мне голос. - Мы
только пробуем предварительную настройку.
Напряженное ожидание продолжалось несколько минут. Я ничего не
чувствовал. Может быть, все это было ошибкой?
Вдруг меня ослепила яркая молния.
- Видите ли вы что-нибудь? - спросил чей-то голос.
- Яркий свет, - ответил я. - Но он погас. Больше я ничего не вижу.
- А теперь? - спросил тот же голос. - Говорите, сообщайте обо всех
своих ощущениях, обо всех чувствах и мыслях.
И вдруг я увидел уличку с маленькими домиками, уличку в своем родном
городе. Навстречу мне идет тот самый Страшимир Лозев, который принес мне
"волос Магомета", но это маленький мальчик, ученик гимназии. Я видел его
собственными глазами, видел залитые солнцем камни старой мостовой и в то
же время осознавал, что это галлюцинация.
- Что означает это воспоминание моего детства? Разве оно тоже записано
на нити?
- Нет, мы только пробуем настройку, - ответил голос.
Исследования продолжались целый час. Я испытал множество ощущений:
слышал голоса, музыку, уличный шум; видел давно забытые картины, ощущал
холод и зной; чувствовал, что поднимаюсь по лестнице, - чувствовал
настолько ясно, что должен был смотреть на свои ноги, чтобы убедиться в их
неподвижности.
Вторая часть опытов началась с того, что меня укололи в руку иглой.
Однако ко мне никто не приближался: это была запись ощущений одного из
сотрудников института. Потом директор института сказал неизвестно почему:
- Плазма - это вещество в сильно ионизированном состоянии.
- Вы ничего не чувствуете? - спросил главный оператор.
- Я только слышал, что Николай Кириллович сказал: "Плазма - это
вещество в сильно ионизированном состоянии", но какое это имеет отношение
к опыту?
- Имеет, имеет! - весело воскликнул директор. - Вы думаете, что я
произнес эту фразу сейчас, а она записана вчера. Я сказал ее товарищу
Коновалову, запись мыслей которого вам сейчас передают.
Но "настоящий" опыт был проведен только через три дня. Все началось как
обычно: врачи, кресло, шлем. Светились экраны, трепетали стрелки
измерителей, мигали контрольные лампочки. А я ждал...
Но тут мне придется прервать свой рассказ и заменить его выдержкой из
официального протокола:
"Испытуемый чувствует себя хорошо, спокоен. В 9:21 к омега-генератору
подключена запись с точки, обозначенной через ламбда-0733. Все технические
показатели соответствуют стандартам, описанным в схеме Г.
Испытуемый молчит, на вопросы не отвечает. Пульс медленно ускоряется и
на 4-й минуте достигает максимума - 98 ударов. Кровяное давление слегка
понижено, дыхание ускоренное, поверхностное. Температура тела колеблется
вокруг нормальной в среднем на 0,1ь в минуту. Тонус мускулатуры резко
повышен. Зрачки не реагируют на свет. Кожная чувствительность сильно
снижена. В конце опыта испытуемый не реагирует даже на уколы. Через 8
минут 18 секунд, когда рецептор достиг точки на записи, обозначенной через
фи-0209, опыт прекращен.
Каталиптическое состояние продолжалось 3 минуты после выключения
генератора. Испытуемый шевелится, открывает глаза, несколько раз громко
зевает, смотрит блуждающим взглядом и спрашивает по-болгарски: "Где я? Кто
вы такие?" Лишь через несколько минут он вполне приходит в сознание и
заговаривает по-русски".
Очнувшись, я увидел, что вокруг меня собрались почти все участники
опыта. Мне предложили пойти отдохнуть, но на лицах своих товарищей я
прочел такой интерес, что тотчас же начал рассказывать о пережитом под
влиянием омега-лучей.
Видение началось с моря ослепительных молний, словно я находился среди
грозовых облаков. Но молнии были розовые, зеленоватые, переливались всеми
цветами радуги. Потом все успокоилось.
Я лечу низко над бескрайной снежной равниной. Небо покрыто мрачными,
серыми тучами. Кругом царит странная мертвая тишина, словно уши у меня
плотно заткнуты. Я не ощущаю ничего - ни холода, ни даже своего тела.
Стая косматых четвероногих зверей гонится за огромным оленем. Но я
пролетаю мимо, безучастный к кровавой драме, которая вскоре разыграется
внизу. Все быстрее, все выше несусь к синеющим горам.
Я ищу что-то, я ищу кого-то!
На мгновение я замечтался. Перед моими взорами, как чудесное видение,
возникает другой мир, сказочно прекрасный. Под смешанным светом двух солнц
- ослепительно синего и темно-вишневого - блестят величественные
металлические здания. В теплом воздухе летают тысячи блестящих овальных
предметов. Там кипит прекрасная, разумная жизнь. Там мои близкие, те, кого
я покинул. А тут - тут я одинок!
Я лечу... лечу... лечу...
Вот я среди гор. И вдруг я замедляю полет. "Оно" здесь, где-то близко.
Я не вижу "его", но какое-то непонятное чувство подсказывает мне, что
"оно" тут, подо мной.
Теперь я лечу совсем медленно, низко, чуть не касаясь заснеженных
верхушек деревьев. Да, вот "оно"!
По скользкой, посыпанной снегом земле бежит волосатое двуногое
существо. Оно напрягает все силы, чтобы уйти от преследователя -
огромного, свирепого пещерного медведя. Но сил не хватает. Еще несколько
шагов - и страшные, кривые когти чудовища вопьются в спину двуногому.
Я смотрю, и во мне что-то вздрагивает. Это жалкое, некрасивое двуногое
дорого мне. Оно совсем не похоже на меня - ни по разуму, ни по внешности.
И все-таки я чувствую, что оно близко мне. На этой холодной,
неприветливой, чужой планете в нем одном есть что-то общее со мною.
Я могу испепелить зверя. Но я только подумал - и он замер, словно
пораженный громом, а потом упал как подкошенный. Он не умер - он только
парализован. А двуногое продолжает бежать, гонимое ужасом, даже не
оборачиваясь.
Медведь больше не интересует меня. Я следую за волосатым существом. Оно
бежит все дальше в лес, все выше в горы. Спотыкается, падает, встает и
снова бежит...
Двуногое приводит меня к пещере. У входа горит большой костер. Вокруг
огня сидит с десяток подобных ему существ, закутанных в грубые шкуры.
С появлением беглеца все вскакивают. Начинают быстро шевелить губами. Я
не слышу никаких звуков, да мне это и не нужно. Каким-то образом я
воспринимаю их чувства: страх при внезапном появлении соплеменника, гнев
за то, что он потревожил их любопытство при рассказе о его таинственном
спасении. Страх, гнев, любопытство - все это мои чувства; гораздо более
примитивные, но все же мои!
Возбуждение вскоре улеглось. Прибежавший затерялся в толпе своих
косматых собратьев. Все они дрожат от холода.
Я долго слежу за тем, как они входят и выходят из пещеры, как
толкаются, как морщат свои низкие лбы, как рычат друг на друга. Меня
наполняют горькая скорбь и мука. Мне жаль этих примитивных существ за их
беспомощность. Жаль и самого себя. Меня охватывает чувство одиночества и
обреченности. И вдруг под действием непонятного толчка я решаюсь
показаться им и становлюсь видимым.
Вокруг меня появляется блестящая сфера, из которой торчит множество
металлических щупалец. Существа, увидев меня так близко, сначала цепенеют
от неожиданности, потом убегают и скрываются в глубине пещеры. Остается
только одно, совсем маленькое, неподвижное и беспомощное. Я приближаюсь.
Щупальца молниеносно хватают его и поднимают ко мне. Оно такое же, как все
прочие, но гораздо меньше их.
Неужели среди этих жалких созданий я должен искать союзников? Неужели
среди них я должен провести свою жизнь? Нет!
Я понимаю, почти вижу, как из этих примитивных созданий развиваются
разумные люди, как они набираются знаний и мудрости, как овладевают
природой. Сначала на своей планете, потом и на соседних небесных телах. И
настанет время, хотя и чрезвычайно далекое, когда отдаленные потомки этих
косматых полуживотных отправят космические корабли к звездам, к моей
планете.
Но я не могу дожидаться их бесконечно медленного развития. Я один среди
них.
В этот момент я чувствую, что на меня нападают. В меня полетел дождь
тяжелых камней. Щупальца задвигались, они без труда ловят брошенные в меня
камни и тихонько опускают их на землю. Я могу уничтожить напавших, но не
хочу причинять им никакого зла. Опускаю детеныша на пол и снова становлюсь
невидимым.
Потом я с бешеной скоростью несусь над бесконечными лесами. Лечу как
безумный, то высоко, то над самой землей, словно гонясь за какой-то
недостижимой мечтой. Потом все снова тонет в разноцветных молниях, в море
сверкающих огней.
На этом кончилось мое видение. Затем характер сигналов резко изменился,
и комиссия решила не воспроизводить их, несмотря на все мои настояния.
Ученые боялись, что с инопланетным пришельцем случилось какое-то несчастье
и что измененные сигналы - это запись его смерти. А никто не может
предвидеть, не вызовет ли агония неизвестного тяжелых травм в моем
организме.
Что означает пережитое мною под влиянием омега-лучей?
Почему пришелец был одинок? Был ли он единственным в звездолете?
Возможно ли, чтобы товарищи покинули его? Я чувствовал муку его
одиночества, стремление вернуться на родину, напрасные надежды на помощь
наших диких предков, от которых он получил только град камней.
Хотя я жил его чувствами и мыслями всего несколько минут, этот звездный
человек, погибший сотни тысяч лет назад на нашей планете, стал мне дорогим
и близким.
Где вы, собратья погибшего? Под какой двойной звездой вы живете,
творите и мечтаете? Почему не посетите Землю снова? Человечество уже не
встретит вас камнями. Или вы боитесь, что оно встретит вас атомными
бомбами?
Или вы здесь, среди нас, но укрываетесь в невидимости, не считая нас
достаточно созревшими для встречи с разумными существами других звездных
миров?
Не это ли ваша тайна - тайна, скрытая в "волосе Магомета", более
мудром, чем тысячи мудрецов?
Last-modified: Fri, 06 Apr 2001 10:34:55 GMT