Керен Певзнер. Чисто еврейское убийство --------------------------------------------------------------- © Copyright Керен Певзнер Email: kiramay@hotmail.com WWW: http://www.detective.al.ru │ http://www.detective.al.ru Date: 12 Jun 2001 Журнал "Искатель" Россия, октябрь 1999 --------------------------------------------------------------- Детектив Я АБСОЛЮТНО УВЕРЕНА: на вершине преступной классификации стоит Чисто Английское Убийство. Утонченные сэры встречаются в уединенном месте. На следующий день покойник лежит на своей постели, чинно-благородно одет, не оскорбляет ничьего взора кровавыми ранами, вывалившимся языком и прочими неприличными подробностями. Сэры, собранные вместе в завьюженном замке, или на роскошной яхте, спускаются с месту происшествия, затянутые во фраки и корсеты. Никто не бросается на хладный труп, не падает в обморок - проявлять эмоции неприлично для истинных леди и джентльменов. И что самое главное - каждый знает, что покойник был подлец редкостный, и убийца виден невооруженным взглядом, а вот однако же... Не выдают его и все! Ведь эти грубые бобби, расследующие преступление - люди не их круга, а выдавать своего, может быть, не меньшего подлеца, чем убитый, как-то не принято. Словом, эстетическая сторона дела вызывает невольное восхищение И есть антипод этой элегантности, который можно определить как чисто еврейское убийство. В этом последнем случае жертву находят в месте, никак не предназначенном для совершения преступления. Например, в ванне. Из одежды на нем исключительно тапочки. Причем он именно в них и лежит в этой самой ванной. Непонятно, то ли он забыл их снять, то ли у него привычка такая, чтобы ноги не замочить... Жена жертвы (уже вдова) ведет себя странно. Она, растрепанная, бегает кругами вокруг дома, рассказывая любопытствующим прохожим на двух языках - русском и иврите о том, что у нее в этой самой ванне лежит. Народ выстраивается возле низенькой ограды, некоторые - понахальнее - вваливаются внутрь, затаптывая следы и отпечатки, цокают языком и поминутно вопрошают: "Ну что, вызвал кто-нибудь полицию?" Так продолжается длительное время. К моменту приезда полиции у каждого уже есть собственное мнение насчет того, кто убил и зачем, и почему тапочки. Число подозреваемых растет по экспоненте, а количество свидетелей происшествия неуклонно приближается к количеству подозреваемых. Если при этом дело происходит поздним вечером, в пасхальную ночь, когда на землю, по мнению большинства жителей нашей страны, льется на землю божья благодать, то можно себе представить, что чувствовала я, приехавшая туда на отдых и в данный момент также глядящая на растрепанную (см. выше) женщину, мою недавнюю знакомую по имени Тамара. - Валерия! - истерически кричала она. - Нет, ты видишь что происходит?! Йоси там, в ванной, - она добавила еще что-то, чего я не расслышала, из-за внезапно прорезавшегося визга полицейской сирены. Зеваки расступились, бравые ребята высыпали наружу и побежали в сторону дома. Все это выглядело так, будто взвод российских омоновцев шел на штурм чеченских террористов, засевших в глубине домика (я недавно видела что-то такое по телевизору). Сирена утихла и я услышала обрывок ее речи: - ... в ванной, мертвый, сердце. Подойти ближе мне не дали. Двое полицейских огородили участок широкой желтой лентой с надписью "Полиция Израиля". Количество зевак все увеличивалось на глазах - мы находились в типичном израильском кибуце, то есть в поселении, где восемьсот постоянных жителей считают себя одной семьей. К месту происшествия вся эта: с позволения сказать, семья явилась в полном составе, немедленно забыв о праздновании пасхального седера. Я никак не могла решить, что же предпринять: незаметно пролезть под лентой за задней стенкой дома или громко заявить, что я хорошая знакомая Михаэля Борнштейна, старшего следователя ашкелонской полиции. Правда, узнав, что я так разбрасываюсь его именем, Михаэль прибавил бы к уже наличествующему еще один труп - мой, относительно появления которого ни у кого никаких сомнений не возникло бы. Но он там, а я здесь, в кибуце "Сиртон", и умираю от любопытства узнать, что же все-таки произошло. Нырнуть под ленту я не успела. Меня схватили за руку и знакомый до боли голос угрожающе произнес: - Ты опять за свое?.. Ну-ка, вылезай оттуда! Мне не нужно было даже поворачивать голову, чтобы понять кто это. Мой ненаглядный Денис уже извлек меня из-под ленты и потащил в сторону гостевого домика кратчайшей дорогой. При этом он вещал: - Мы зачем сюда приехали? Мы приехали сюда отдыхать. А не влезать о всякие авантюры на которые у тебя нюх, как у борзой собаки! - тут он обнаружил, что мы далеко отошли от места происшествия и нехотя выпустил мое запястье. - Ты взрослый человек. Какого черта тебя все время заносит в дела: не имеющие к тебе никакого отношения? - Денис раскраснелся от гнева от быстрой ходьбы. Это ему шло. - Неужели ты думаешь, что полиция не разберется без участия такой полоумной?! Ты попала в одну авантюру с маньяком - тебе повезло. Во вторую, с мафией - и опять все завершилось без проблем. Но везение не может продолжаться бесконечно. В один прекрасный день твоя дочь останется сиротой - в полном соответствии с теорией вероятности! - Но я только хотела спросить у Тамары, что случилось! - наконец-то мне удалось вставить пару словечек в его бурный монолог. - А тут ты меня и схватил! - Знаю я твои только... Хватит! Полиция сама разберется, где прятался убийца. Мы уезжаем немедленно. - А ты откуда знаешь, что в доме был убийца? - подозрительно спросила я. - Я, между прочим, ничего не успела сказать! - Б-бож-же мой... - Денис схватился за голову и рухнул ничком в зеленую траву. Плечи его тряслись. Я было заволновалась, но потом поняла, что он смеется. Отсмеявшись, Денис разлегся на траве и сказал, глядя в вечернее небо: - Кажется, я уже имел удовольствие быть героем двух криминальных историй. Не хватит ли? - А что? - с вызовом спросила я. - Ты хочешь сказать, что я была не права? - Значит так, - он схватил меня за край штанины и дернул. Я шлепнулась в траву рядом с ним. - Для начала: я - не убийца, ты - не сыщик. Это во-первых. А во-вторых: мы идем собирать вещи. Вопросы есть? Какие там вопросы... Я покорно поплелась за ним. А ведь все так славно начиналось... x x x Приближались пасхальные каникулы. Обычно в эти весенние дни половина населения страны в организованном порядке направляется на природу. Государственные учреждения работают в режиме "экономии", т. е. прием не ведут, для срочных, из ряда вон выходящих случаев, работает дежурный чиновник, время делится на "приходите к нам после праздников" и "вы разве не видите, сколько у нас работы накопилось с праздников"... Как правило, у меня в эти дни всеобщего помешательства на почве уборки квартиры (к Песаху дом должен быть вылизан до блеска), практически не бывает работы. Никто не посылает ко мне замороченных репатриантов срочно перевести документы, никому не нужны мои услуги "по сопровождению", и я решила отдохнуть. Денис целиком и полностью поддержал мою идею. Всех работников его фирмы послали в отпуск, и он был непрочь пожить недельку в совершенно другом режиме: вставать не спеша утречком, попивать парное молоко, потом выходить на пленер и любоваться пейзажами. Пастораль, пейзане и пейзанки... Неожиданно воспротивилась моя пятнадцатилетняя дочь Дарья: коровы ее не прельщают, и вообще: в первый день Песаха у нее дискотека, а в третий - коллективный поход в кино на очередного кумира. Короче говоря, насыщенная культурная программа. Пришлось оставить ее у Элеоноры, матери Дениса. И все остались довольны: я - тем, что ребенок под присмотром, Дашка - тем, что у Дениса классный компьютер, а Элеоноре, в прошлом работнику Академии Педагогических Наук (именно так, с прописной буквы), достался объект воспитания и приложения сил. Поскольку Денис уже давно, с тех пор, как пошел в армию, уклонялся от этой почетной привилегии. Мы сняли домик для приезжих в кибуце "Сиртон", который расположился у подножия горы Гильбоа в живописной галилейской долине. Было время цветения маков, и все открытое пространство, которое можно было обхватить взглядом было покрыто красным ковром. Когда мы вошли в домик, то поразились - нас встречали как дорогих гостей. На столе стоял букет цветов, а холодильник был заполнен разнообразными йогуртами местного производства. В домике была одна большая комната с альковом, в котором помещалась двуспальная кровать. Немудреная мебель, кондиционер, без которого невозможно в знойном израильском климате, ванна, туалет и маленькая микроволновая печка в кухонном уголке. Больше и не надо. Кибуцники не готовят дома. Три раза в день они едят в столовой. Попав туда, я была приятно удивлена качеством и разнообразием. Когда мы разложили наши вещи по местам, за нами пришла пожилая женщина и повела нас в столовую. По дороге Кира рассказала нам свою историю. Кирой ее назвали, потому что она родилась, когда убили Кирова. Ее мать-коммунистка, еврейка из Польши была сослана за Урал, потом с огромными трудностями вернулась в Польшу и уже оттуда, до войны, репатриировалась в Палестину. Поэтому ужасы войны не затронули эту семью. Конечно было другое: другие войны, голод, тяжкий труд, но одно Кире было ясно - она на своей земле, и гордилась ею всей душой. Она показала нам компьютеризированный коровник, где бело-черные буренки с огромным выменем дают до двенадцати тысяч литров молока в год, лабораторию, где готовят вкуснейшие сыры, небольшую фабрику по производству электрических аппаратов, ведь в последнее время кибуц - это не только сельское хозяйство. Проходя мимо детских садиков, я спросила у Киры, почему во дворе стоят газовая плитка и телевизор, а также еще куча бытовых электроприборов, как видно неисправных. Ответ поразил меня своей простотой. Кира сказала: - Родители приносят сюда неисправные вещи, чтобы дети спокойно могли их крутить и ломать. Ведь запрещать бесполезно. Все равно доберутся и открутят. Так пусть лучше ломают здесь, чем дома. Я очень пожалела, что моя Дашка не ходила в такой детский садик. Меньше энергии бы осталось на всякие домашние проказы. К моему великому сожалению, за восемь лет пребывания в Израиле, в местных кибуцах мне пришлось побывать только раз, во время учебы в ульпане. Все, что я о них знала, было известно мне из сохнутовской пропаганды, призывавшей новых репатриантов пополнить ряды коммунистических поселений и бороться за достижение светлого сионистского будущего. Эти деятели, писавшие свои рекламные проспекты в зажигательном духе "великого кормчего", по всей вероятности, именно тогда и приехали из Союза сюда и не понимали, что у нынешнего поколения выработалась стойкая идиосинкразия к подобным ассоциациям. Потому я и не спешила с посещением местной израильской достопримечательности - кибуцов, так как колхозов я и в Ленинградской области навидалась предостаточно, а разницу в материальном уровне принципиальной не считала. Но когда многие мои знакомые стали приезжать из кибуцов, где провели несколько дней в неге и покое и рассказывали об условиях отдыха, и это все при том, что не надо платить за полет в какую-нибудь там Пальма-де-Мальорка, я призадумалась и, наконец, решилась. Поехали мы компанией из восьми человек. Мы с Денисом, моя знакомая Тамара с мужем Йоси. Друг Йоси, Давид, журналист и художник-любитель, с подругой Паолой, скандинавкой, плюс еще одна пара молодых людей, Рон и Марк, музыканты, о которых мы подозревали что они гомосексуалисты, но кому это интересно... Тамара работала в агентстве путешествий и поэтому, как только у меня возникла идея провести отдых в кибуце, я позвонила ей. Она тут же нашла для нас пару мест в живописном кибуце "Сиртон", что в переводе обозначает отмель и сообщила, что подвозка входит в стоимость путевки. Мы все набились в небольшой микоравтобус, принадлежащий Йоси и поехали. Рон щипал струны гитары, Паола курила с невозмутимым лицом, а Денис во всю спорил с Давидом о каких-то компьютерных проблемах (ну не надоело ему на работе?). Марк все время копался в своей объемистой сумке, доставая поминутно то бритву, то носки. Наконец он нашел то, что искал - сотовый телефон и стал названивать на протяжении всей дороги, ведя абсолютно бессмысленные разговоры. Что поделаешь, мобильник - это бич современного общества. Хорошо бы запретить пользоваться им в общественных местах. Ну вроде курения. Хочешь поговорить - иди в курилку, там травись и трепись на здоровье... Я сидела возле Йоси и он, влюбленный в север Израиля, не переставал показывать мне великолепные места. Родом он был из Афулы, вокруг которой расположена добрая сотня кибуцных хозяйств, поэтому он прекрасно знал местные достопримечательности. Проехав банановые плантации, карповые пруды, мы выехали на главное шоссе под названием "линейка". Йоси крикнул: - Пристегните ремни, иду на взлет! - и мы помчались навстречу приятному недельному ничегонеделанию. Вечером, нарядившись в самое-самое, вся наша компания направилась в спортивный зал на окраине кибуца, чтобы участвовать в пасхальном седере. Зал преобразился. Во всю его ширину стояли длинные столы, накрытые белоснежными скатертями. По центру расположились большие тарелки, на которых лежали традиционные кушанья: кусок курицы, обжаренной до золотистой корочки, половинка яйца, тертый хрен, салат-латук. Все это были символы изгнания евреев, напоминание о десяти казнях египетских и прочее, и прочее. Рядом с тарелками, на равном расстоянии высились бутылки со сладким пасхальным вином для благословения. Нам достался столик в четвертом ряду от импровизированной сцены. Напротив сидела большая семья, состоящая из родителей и семи детей. Младшая была больна болезнью Дауна. Вместе с тем, девочка была разряжена, как кукла и невооруженным взглядом было заметно, что она является любимицей семьи. Мы разговорились. Уже немолодую кибуцницу звали Анат, оказалось, что у нее пятеро детей своих и двое приемных. Муж работает скотником в коровнике, а она - воспитательница в детском садике. Все у них хорошо, вот только дочку приходится часто возить к врачу в город. - Вся ваша семья живет в кибуце? - поинтересовалась я. - Нет, - ответила она, привычным движением вытирая дочка рот, - мужа родственники - в Америке, а моя мама умерла год назад и теперь сложно покидать кибуц. - Почему? - Раньше мы останавливались у мамы, когда ездили к доктору. А сейчас в квартире живут другие люди... - Понимаю, - кивнула я, - у вашей мамы было съемное жилье. - Да нет, - она пожала плечами, - у ней была своя квартира. Просто кибуц приказал отдать ее. - Что? - от удивления у меня пропал дар речи. - По нашим правилам, кибуцник не имеет право иметь свою квартиру и машину. Если квартира досталась по наследству, то наследник обязан ее продать, а деньги отдать в общий котел... - Но это же ваша квартира! - возразила я. - А вы знаете, сколько стоит кибуцу содержание такой семьи, как наша? Мои дети смогут учиться бесплатно в университетах. Могла бы я дать им образование, если не кибуц? Ее дочка стала громко бить ложкой по столу, Анат повернулась к ней, а я сидела ошеломленная. Передо мной во всей своей красе предстала психология муравейника. Кибуц - вот основа, процветанию которого должны посвятить себя его члены. А совсем не семья. Не папа с мамой. Каких же винтиков растят здесь, в этой обстановке всеобщего равенства и благополучия?! На сцене в правом углу зала уже началось представление. Девочки в коротеньких юбочках из соломки и в черных париках-каре исполняли египетский танец на музыку из клипа с Майклом Джексоном. Ладони танцовщицы держали параллельно полу и резко поворачивались во время танца так, что сидящим в зале были видны их профили, точь-в-точь, как на фресках, украшавших саркофаг Тутанхамона. Им вторили мальчики, в золотых нагрудниках и с плетками в руках. Как я поняла, это были надсмотрщики на пирамидах. Танец почему-то принял эротическую окраску и с последними тактами музыки подростки оказались лежащими друг на друге. Зал разразился аплодисментами. Не знаю, что имел в виду постановщик танцев, но Денис глубокомысленно заметил: "Плодитесь и размножайтесь..." и потянулся за куском мацы. Когда Йоси, извинившись, вышел из зала, на сцене началась кутерьма. Все запели традиционную песенку, состоящую из тринадцати удлиняющихся куплетов: "Кто знает, что у меня есть? Я знаю, что у меня есть один бог, две скрижали завета, три праотца, четыре прародительницы, пятикнижие Моисеево..." ну и так далее. Песне не было конца, на сцену с каждым куплетом поднималось все больше и больше народу и Тамара первой обратила внимание, что Йоси отсутствует уже более трех четвертей часа. Она пошла за ним. Спустя некоторое время народ стал потихоньку тянуться к выходу из зала. Я тоже пошла, оставив Дениса доедать пасхальные пироги, ну а потом случилось то, о чем я уже рассказывала. x x x Войдя в дом, мы стали собирать вещи, но тут кто-то постучался в дверь и вошел, не дожидаясь приглашения. Это был секретарь кибуца, Боаз. Увидев, что мы сидим на кроватях рядом с распахнутыми сумками, он произнес, не отводя от них глаз: - Следователь просил не покидать пределы кибуца, он должен вас расспросить. Прошу всех собраться в клубе завтра в восемь утра. И он, удовлетворенный собственной значимостью, вышел из нашего домика. Мы с Денисом переглянулись. - При чем тут следователь? - мрачно спросил Денис. - Насколько я понял, Йоси хватил инфаркт. Или у них теперь принято проводить расследование по каждому случаю? - А что ты у меня спрашиваешь? Я не больше твоего знаю, - хотя мне уже было понятно: все не так просто, и инфарктом, видимо, дело не обошлось. Денис был мрачнее тучи. На часах полночь, надежды на то, что удастся приятно провести отпуск, никакой. Этот Боаз своим поведением четко показал отношение кибуцников к пришельцам из города. А ведь нам с утра придется завтракать в столовой, идти по тропинкам и встречаться ежесекундно с хозяевами этого пасторального местечка. И в глазах каждого из них мы будем читать: "А может быть ты убил?". Дернул же меня черт купить эти несчастные путевки! Восемь лет не ездила и дальше не надо было. Ведь предупреждали меня, что кибуцники - снобы и образуют замкнутую касту. Хотя чего мне бояться, я не убивала, через час расскажу следователю все, что мне известно и уеду домой. Денис прав, не стоит влезать ни во что. Стук в дверь повторился и к нам снова ввалились без приглашения. На этот раз это была Тамара. Растрепанная и опухшая, она упорно твердила: - Валерия, что мне делать? Что мне делать? Обняв ее за плечи, я произнесла дежурные фразы: - Успокойся, Тамара, все образуется, надо сообщить родственникам твоего мужа... Резко отбросив мои руки она зарыдала в голос: - Да не муж он мне, не муж! Муж сейчас в Кишиневе, у матери! В наступившей паузе мы с Денисом пытались переварить услышанное. Во всяком случае, я пыталась. "Нормально, ничего особенного, - подумала я, - ну не муж. Приехала не с мужем, умер не от инфаркта, а я - не детектив. Мне нет до этого никакого дела." И тут же, в полном соответствии с собственными мыслями, осторожно поинтересовалась: - Так что же с ним произошло? Сердечный приступ? Высказав свою страшную тайну, Тамара сразу успокоилась. Слезы высохли, на щеках появился румянец, она взяла с моей прикроватной тумбочки зеркало и спросила: - Нет ли у тебя помады? При этих словах мрачный Денис направился к двери, бросив на ходу: "Пойду проветрюсь..." Мы остались одни. Тамара полезла в карман джинсов, достала сигареты и жадно закурила. Я протянула ей помаду, но она лишь махнула рукой, словно говоря, что уже без надобности и сделав глубокую затяжку, сказала. - Ну надо же, чтобы так все вышло! Облом! В сущности, ведь я его совсем не знаю... Он был жутко богатым. Видишь, - она потрогала массивную цепочку на шее, - это его подарок. Что ты хочешь, строительный подрядчик. Он стал обхаживать меня с самого начала. - А муж? - А что муж? Вечно хнычет, что его, инженера высшей категории, не берут на работу. Что иврит не дается. Вместо того, чтобы как-то подняться, поступить на курсы, сесть за книжки - взял и укатил к мамочке на заработанные мною деньги. Я что, гнала его работать дворником? Работаю - и хорошо, ты только учись. Мне повезло с работой, и тебе повезет. Я же до сих пор люблю его!.. А может и нет, - она махнула рукой. - По крайней мере, разводиться не хочу, у нас дети. - А где они сейчас? - У моей мамы. Мы замолчали. Тамара докурила сигарету, но уходить не спешила. Я решила выпить чаю. - Чай будешь? - Буду, - она кивнула. Выложив на стол пачку печенья, шоколад, я бросила в чашки с кипятком по пакетику чая и протянула Тамаре. - Расскажи, как это все случилось, - попросила я. - В принципе, это Йоси был инициатором нашей поездки сюда. Я только сняла коттеджи и собрала людей. - А кто выбрал этот кибуц? - Все получилось совершенно случайно. Йоси читал рекламные объявления. Многие кибуцы предлагали свои услуги: дома отдыха, пляж, поездки на джипах. Он выбрал "Сиртон", так как здесь прекрасные условия, природа и не дорого. "Если не считать такого маленького дополнения к сервису, как убийство", - подумала я про себя. Тамара снова затянулась и продолжила рассказывать: - Ты вспомни, Валерия, какой он был веселый и довольный, когда мы ехали. Все время шутил, даже прошептал мне на ухо, что вечером покажет мне класс. Только когда мы уже выходили из домика, он стал нервничать и торопить меня. Мужики всегда нас погоняют, когда нужно выходить из дома. - Ага, а сами рыщут по дому в поисках носков и орут как оглашенные, - добавила я. - Я заволновалась уже в зале, когда Йоси отсутствовал почти час. В комнате его не было. Я позвала его, но он не отвечал. Тогда я заглянула в ванную и... Он лежал на полу, голый, а рядом валялась крышка от баночки с лекарством. А сама баночка - она небольшая, там было всего три таблетки - стояла на полке под зеркалом. - И что это было за лекарство? - я была заинтригована. - Виагра... Да уж, история. Все, что я знала об этом новомодном лекарстве, только то, что оно жутко дорогое и принимать его нужно за час до полового акта. Видимо, у Йоси были проблемы, он не хотел о них рассказывать. А кому захочется об этом говорить? Вышел с праздника, пошел приготовиться, чтобы быть во всеоружии и... что-то произошло. Но, убейте меня, я не видела во всем этом никакого криминала. Может быть, виагра спровоцировала сердечный приступ, иди знай, как она действует на пятидесятилетних импотентов! А может быть, ее нельзя употреблять после мацы, она с мацой в какую-нибудь реакцию вступает? - Что было потом? - спросила я, не желая делиться с Тамарой своими умозаключениями. - Я повела себя, как последняя идиотка. Схватила баночку, потом подняла с пола крышку, потом выскочила на улицу, стала орать, звать на помощь. Тут же набежали люди, потом приехала полиция... Ну а дальше ты сама знаешь. - А где эта злополучная баночка? - Она там, я ее оставила. Нельзя же трогать улики, - пожала она плечами. Надо же, криминалистическое воспитанием путем просмотра детективов дает иногда положительные плоды. В тот момент, когда я хотела продолжить "допрос", вошел Денис. Тамара встала и, попрощавшись, вышла. - Что надумала, сыщица? - спросил он, откидывая в сторону одеяло. Вместо ответа я спросила: - Слушай, Денис, что ты знаешь о виагре? - Что-о?! - картинно возмутился он. - Мадам в депрессии? Мадам хочет допингу? Это на тебя так влияют последние происшествия? - Глупости! - рассердилась я и бросила в него подушку. - Я тебя как человека спрашиваю, а ты на личности переводишь! - А что? - удивился Денис. - Я тоже личность... А ты в нашу первую ночь в отпуске заводишь речь о средствах, повышающих потенцию. Как прикажете вас понимать? - Тамара сейчас мне рассказала, что Йоси за час до смерти принял таблетку виагры. - Тогда этот Йоси не только импотент, но и идиот! Кто же говорит своей любовнице о том, что идет принимать виагру?! - А он и не говорил, - возразила я, - она сама увидела. Он с собой привез баночку. - Ладно, - Денис притянул меня к себе, - иди ко мне. Надеюсь, виагра нам сегодня не понадобится... x x x На следующее утро я с опасениями, терзавшими душу, направилась в столовую завтракать. Денис лишь спросонья пробормотал: "Принеси мне чего-нибудь" и уткнулся в подушку. Весеннее солнышко припекало, как будто на дворе стоял июль, цвели пионы на клумбах, кибуцные пенсионеры сновали туда-сюда на моторизированных трехколесных велосипедах, и ничто не напоминало о трагедии пасхальной ночи. В фойе, здания столовой висел большой траурный плакат в черной рамке. "Неужели успели так быстро? - подумала я. - Не может быть!" Подойдя поближе, я увидела фотографию пожилого незнакомого мужчины. Под фотографией черными буквами было написано: "От тяжелой продолжительной болезни в Нью-Йорке, на семьдесят восьмом году жизни, скончался известный писатель, лауреат Пулитцеровской премии, автор романов "Ветер Иудеи" и "Мост через реку Иордан", Исаак Брескин (да будет память о нем благословенна). Кибуц "Сиртон" выражает соболезнование своему товарищу, Аврааму Брескину по поводу смерти отца. "Вот это да! - изумилась я. - Жизнь преподносит сюрпризы один за другим. Как интересно жить на белом свете, когда вокруг умирают другие..." Народ спешил в столовую, некоторые останавливались около плаката, другие мельком бросали взгляд и шли дальше. Возле меня остановился пожилой кибуцник. - Ай-ай-ай, - покачал он головой, - ведь наш Абрамчик - единственный сын своего папы. Какие он писал рассказы на идише! Ди рецд аф идиш? - спросил он меня. - А биселе. Откуда я могла знать идиш, если на нем говорили лишь бабка с дедом, да и то так, чтобы внучка не поняла. В большом обеденном зале стоял ровный гул. Большие подносы из нержавейки были заполнены творогом. Я насчитала четыре вида. Взяв немного сырковой массы с изюмом, я добавила крутое яйцо, апельсиновый сок, несколько черных маслин и села за большой стол, за которым уже сидели четверо кибуцников. На столе в двух плетенках лежали маца и свежие булочки. Взяв одну из них, я принялась за еду. Разговаривали степенно и неторопливо. Не сильно вслушиваясь в беседу и поняв по отрывкам фраз, что речь идет о сыне лауреата премии Пулитцера, я решила внести свою лепту: - Насколько мне кажется, ваш кибуц скоро разбогатеет... - Почему? - удивились мои соседи. - Ну как же, из ваших слов я поняла, что у покойного писателя был только один сын? Значит все наследство и авторские права останется ему и он отдаст их в кибуц. Верно? У вас же такие правила? Кибуцники переглянулись. По выражению их лиц я поняла, что ляпнула что-то не то. В очередной раз... Как бы спохватившись, один из них пробормотал: "Возможно, возможно..." - и они быстро перевели разговор на нечто нейтрально-тракторное. Ковыряясь вилкой в сырке, я кляла себя за очередную глупость. Ну разве можно быть такой наивной? Поверила во всеобщее равенство и братство! "Что положено цезарю, то не положено воспитательнице Анат..." x x x Израильское разгильдяйство не действует выборочно. Поэтому следователь приехал не в восемь, а в начале одиннадцатого, и мы тем временем слонялись вокруг местного клуба, топтали траву и ругались по поводу испорченного отдыха. Следователь явился в сопровождении уже знакомого нам секретаря кибуца Боаза и зашел в клуб. Нас впускали по одному. Первой Боаз пригласил Тамару. Белесая Паола удивленно спросила по-английски: - О чем он будет меня спрашивать? Я же не знаю иврита. Давид, обнимая ее за плечи, мрачно добавил: - Ты еще шведского консула позови. Пусть полюбуется. - Что вы волнуетесь? - не выдержала я. - Он только спросит и все. - Как долго это все будет продолжаться?.. - простонал Рон. - я уже видеть этот кибуц не могу! Скорей бы домой. Дверь отворилась и из клуба вышла заплаканная Тамара. Мы бросились к ней: - Что случилось? - Тебя что, обвиняют? Тамара замахала на нас руками: - Женю арестовали!.. - зарыдала она в голос и упала ничком на траву. Ее плечи мелко тряслись. - Что она сказала? Валерия, переведи, - просили меня мои ивритоязычные друзья. Денис перевел, но от этого легче не стало. Кто такой Женя, у нас не было никакого понятия. - Это мой муж! - сквозь всхлипы пробормотала Тамара. - Как муж? - я была в недоумении. - Ничего не понимаю. - Давид подошел поближе. - Твой муж не умер? - Муж в Кишиневе. Это город такой в бывшем Союзе, - пояснила я, опасаясь, что мои друзья не слыхивали о существовании Молдовы. Некоторое время Давид молчал. По лицу было видно, что он пытается увязать Кишинев с покойным Йоси. - Тогда как его арестовали? - поинтересовался Денис. - Или молдавская полиция действует настолько оперативно? После Тамары на допрос позвали почему-то Рона - видимо его длинные патлы вызвали у секретаря кибуца подозрение. Рон нехотя поднялся с пальмового пенька и направился в клуб. Мы проводили его взглядом и снова повернулись к Тамаре. - Он здесь, - Тамара понемногу приходила в себя, - уже два дня. И арестован по подозрению в убийстве Йоси. У него нет алиби. - Постой, - остановил ее Денис, - так Йоси все-таки убили? - Отравили, - отрешенно сказала она, - цианистым калием. Или он сам отравился. Догадка молниеносно пронеслась у меня в мозгу: - Так это было не лекарство! - торжествующе произнесла я. - Яд! - Понесло... - сокрушенно заметил мой друг. Рон вышел, за ним с промежутками в пять минут, зашли все остальные. Я была предпоследней. Процедура оказалась скучной и тривиальной. Следователь, небольшого роста плотный мужчина с залысинами, задал мне несколько ничего не значащих вопросов. Ответив: "Нет, не видела, не была знакома, не имею понятия кто убил и за что...", - я расписалась в протоколе и вышла на свежий воздух. Последним зашел Денис и через несколько минут допрос был закончен. Тем временем новость, которую сообщила Тамара, захватила всех. Мы уселись вокруг пенька и начали обсуждать. Пришлось Тамаре выложить и про виагру, и про баночку. Я только молилась, чтобы она не сказала, что одну таблетку дала мне. - А откуда ты его вообще знаешь? - вдруг спросил Тамару Давид. - Он иногда заглядывал в наш предвыборный штаб. Там и углядел меня. - Интересно, - произнес в раздумье Марк, - что "марокканцу" делать в "русском" штабе? Уж не думал он, что у него есть шансы? - Много ты знаешь, - возразила она ему, - Откуда ты взял, что он "марокканец"? Его фамилия Шлуш и его предки совсем не из Марокко, а из Алжира, очень богатая семья, они даже построили один из кварталов Тель-Авива. А "марокканцев" в штабе, между прочим, тоже было видимо невидимо... - А вот именно на него ты и обратила внимание, - я поспешила внести свою лепту. - Ну и что! - ответила Тамара с вызовом. Видимо ей неприятно было находиться в центре нашего внимания. - Йоси совсем не был похож на выходца из Северной Африки. Мне, чтобы не усугублять, осталось лишь кивнуть в ответ. x x x Было время обеденного перерыва. Мимо нас сновали кибуцники, изредка бросая равнодушный взгляд. Нам тоже было пора собираться и идти в столовую. - Кажется я видел того, кто выходил из вашего домика, Тамара, - вдруг неожиданно сказал Марк. - Как?! - мы все встрепенулись. - У меня зазвонил телефон... - начал Марк. Мы переглянулись. Нам всем была известна страсть Марка говорить часами по своему мобильнику. - Чтобы не мешать, я вышел из зала и пошел вниз по тропинке. Я так увлекся разговором - звонила моя подруга. Она обиделась на то, что я встречаю Песах без нее. Из-за моих оправданий я и не заметил, как очутился возле гостевого домика. В одном из них горел свет. Это был ваш домик, Тамара. - И что было дальше? - Свет потух, потом я услышал какой-то неясный шум. Это не произвело на меня никакого впечатления, так как я был увлечен разговором. А через несколько секунд после того, как погас свет, дверь тихонько отворилась и оттуда вышел человек... Мы затаили дыхание. - Причем, это я сейчас понимаю, а не тогда, он вышел совершенно не торопясь, не оглядываясь, и пошел прочь от домика. - А как он выглядел? - я не смогла удержаться от вопроса. - Не знаю, темно было, - ответил Марк. - Он среднего роста, это единственное, что я могу сказать. Ах, да... Еще на нем была белая ермолка. - Ну, - хмыкнул Денис, - разве это примета? Да в пасхальную ночь все надевают ермолки. - А сейчас он ее снимет, и все... - задумчиво протянул Давид. - Иди знай, кто это был. - Марк, а следователю ты сказал об этом? - спросила я. - Черт! Надо же - забыл! - он хлопнул себя по лбу. - Ведь я вспомнил об этом, когда достал телефон. Где он? - Уже ушел, но ты можешь взять у Боаза его номер телефона и позвонить, - предложил Давид. - Не хочу, - Марк вдруг комично скривил физиономию, - он такой противный... - Что значит не хочу?.. - продолжал настаивать Давид. - Это же не просто так! Убит человек, ты, вероятнее всего, видел потенциального убийцу, и не сообщить в полицию? Где твое чувство ответственности?! - Что ты ко мне прицепился?! - Марк не на шутку разозлился. Он вскочил с места, лицо его покраснело, он был готов наброситься на журналиста. - Если ты такой правильный, то сам и иди, а я сюда отдыхать приехал и причем за свои деньги. Вокруг начали собираться кибуцники. Марка принялись успокаивать со всех сторон. Он вроде бы поостыл, махнул рукой и в сопровождении Рона направился в столовую. Настроения что-то проглотить не было никакого. Денис сидел напротив и читал газету. Газета была вчерашняя, поэтому об убийстве в кибуце в ней ничего не говорилось. Он отложил газету в сторону и внимательно посмотрел на меня. - Ну что, Лерочка, поедем домой или останемся отдыхать? Меня обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, тут убили человека и все наши попутчики уже паковали чемоданы. А с другой стороны, я этого отпуска ждала неизвестно сколько. Вся эти предвыборные баталии, преподавание иврита пожилым советским деятелям, стремящимся на командные посты в муниципалитет какого-нибудь Тель-Мухосранска отняли у меня столько сил и здоровья, что я просто была обязана хорошо отдохнуть. Приближалось суровое лето, со зноем и суховеем. Буду потеть и страдать от жары. Так почему не насладиться приятными деньками на природе, если к тому же и "уплочено", как сказал бы кот Бегемот. Ведь я - Телец, а Тельцы к деньгам относятся трепетно... - Остаемся, - твердо сказала я, хотя в глубине души сознавала, что лукавлю. Уж больно мне хотелось досмотреть драму, главным действующим лицом был покойный Йоси. Неожиданно в зал вошла целая делегация, наряженная строго и торжественно. Мужчины в галстуках, дамы в костюмах и на каблуках. Они составляли разительный контраст с кибуцниками, одетыми в рабочую одежду. Все они цепочкой потянулись к солидному человеку, примерно пятидесяти с небольшим лет, сидящему за угловым столиком. У него была странная борода клочьями двухнедельной давности. Делегация подошла к нему, мужчины наклонялись и жали руку, дамы целовали бородатого и все оживленно говорили по-английски. Несмотря на шум в столовой, мне удалось разобрать отрывки. Это были американские евреи, гостившие в Израиле. Они приехали в кибуц, чтобы выразить соболезнование сыну покойного писателя. Все уселись за большой стол и принялись беседовать. Я пристально разглядывала бородача. Если бы не эта ужасная борода, которую он не сможет сбрить до окончания траура, он был вылитый папочка-лауреат. Мне вдруг жутко захотелось проверить на нем свою теорию - подойти и спросить, отдаст ли он папенькины гонорары в кибуцный фонд, но я сдержалась. Учили меня в детстве не заглядывать в чужие карманы, но, похоже, безуспешно. После обеда к нам подошли Давид с Паолой, попрощаться. Они уезжали через полчаса. Так как мы все приехали на машине Йоси, которую забрали полицейские, то Давид вызвал такси. Тамара присоединилась к ним. Рон и Марк, неразлучные друзья, решили уехать утром, потому что сегодня автобусы не ходили. Распрощавшись с Тамарой, я почувствовала облегчение. В ней всего было чересчур: и пышные перегидроленные волосы, и бюст, постоянно вываливающийся из маечек на лямочках, и слезы водопадом... Нет, в подруги она мне не годилась! После сиесты, которая закон для кибуцников (даже звонить им по телефону с двух до пяти считается моветоном), мы с Денисом пошли поплавали в бассейне, полежали на солнышке, и вернувшись в наш домик, улеглись в алькове. Примерно около одиннадцати вечера мне вдруг захотелось пройтись и подышать воздухом. Я принялась уговаривать Дениса, но этот лежебока не захотел себя утруждать, и мне пришлось идти гулять одной. Воздух был напоен ароматом цветущего жасмина. Широкая асфальтовая аллея внезапно закончилась и привела меня на развилку, от которой отходили три дорожки, усыпанные гравием. Встав в позу "распутный витязь, то есть, витязь на распутье" я принялась рассуждать, по какой дорожке продолжить свой путь. Одна вела к бассейну, другая - к коровнику, а вот по третьей я еще не ходила. Она углублялась в заросли авокадо. Подумав, что хорошо бы пойти и нарвать авокадо, я решительно двинулась по третьему пути. Никаких плодов я не увидела, острые концы листьев царапали мне руки, и вскоре мне стало совсем неясно, чего я полезла в эти заросли. Ведь не могу гулять просто так, обязательно надо "со смыслом"... Вскоре мне надоело это занятие. Я повернула назад, так и не найдя авокадо, видимо не сезон, как вдруг неожиданно зазвонил телефон. Схватившись за ремень джинсов, куда я обычно вешаю свой мобильник, я обнаружила, что его там нет, видимо оставила дома. Но где-то же он звонил?! Причем звук был глухим и доносился с земли. Ориентироваться на звонок я не могла, казалось, что телефон звонит отовсюду. Я вертелась, раздвигая руками заросли авокадовых кустов, пока не заметила в нескольких метрах от себя мерцающий огонек. Поспешив ему навстречу, я вдруг споткнулась и упала на что-то большое и мягкое. - Марик! - в ужасе заорала я. Телефон прекратил отчаянно звонить и погас. В мозгу отчаянно заколотилась только одна мысль: "Найти, это очень важно!" Видимо сработали защитные системы организма. Если бы не сверхзадача - найти телефон, я просто бы окочурилась от страха, лежа на бездыханном теле. И тогда следствие запуталось бы еще больше. Они бы подумали, что имеет место коллективное самоубийство, отягощенное сексуальным подтекстом. Или еще чего-нибудь... Вскочив на ноги, я бросилась к тому месту, откуда несколько секунд назад раздавался звонок, и стала шарить руками по траве. За считанные мгновенья нашла телефон и припустилась бежать, не разбирая дороги. Ворвавшись в домик, я одним прыжком подскочила к кровати и принялась трясти Дениса, лежавшего носом к стене: - Денис, проснись, вставай! - я содрала с него одеяло. - Отстань, ненормальная! Ты убьешь меня! - он ничего не соображал со сна. - Пока еще тебя