раз, второй раз и заорал дурным голосом: Ода победителю! Кто отличит беду от победы? Победу от беды кто отличит? Я подошел к двум лошадям, взял поводья... Повел их. Следом за мной шла принцесса, за ней покорно-пришибленно полз дракон. Замыкал шествие Поэт, все еще выкрикивавший что-то про беду и победу. Я глянул через плечо и попросил принцессу: - Заткни ему глотку! Ну, никакой же возможности нет! Мельком я увидел ее лицо, перекошенное от страха. Она боялась меня. Меня, своего спасителя. А потом я увидел облако пыли и торчащие из этого облака пики. - Вам не холодно? - с запоздалой вежливостью спросил я принцессу просто потому, что мне хотелось кого-то о чем-то спросить, чтобы не оставаться один на один с этими наставленными на тебя, несущимися издали в облаке грохочущей пыли пиками. Принцесса молчала. И Поэт замолчал тоже. Слышно было только жалобное шипение дракона. Еще - грохот копыт. Рыцари застопорили ход своих коней у самой драконовой морды, так что мне довелось испытать немало неприятных минут. Кони знали то, чего не знали люди: это сипящее, хрипящее чудовище не опаснее какой-нибудь каракатицы. Раздуйте каракатицу до размера горы - и она будет так же ужасна, ее будет трудно раздавить, но убить труда не составит. Рыцарям удалось сдержать коней. Дракон задрал голову и, морщась, как морщится брезгливый и сильный человек от унизительной пытки, харкнул в рыцарскую компанию сгустком зелено-красной слюны. Рыцари натянули поводья. В наступившей тишине стали слышны астматическое дыхание дракона, фырканье и перетоптывание лошадей, равнодушный посвист жаворонка, всхлипывание принцессы и еще вопли Поэта. Когда ангелы, - надрывался Поэт, - устают летать, они сдают свои крылья на сохрание Богу и спускаются на землю без крыльев по невидимой лестнице, они дремлют в деревьях, камнях и лягушках, набираются сил для новых полетов. - Заткни его, - попросил я принцессу, он помог мне выдернуть клык, но... - Вздрог - вдркг - друг, гром - гроб - сук, гроб - горб - груб, гриб - рук - мук... - орал Поэт. Дракон принялся давиться и кашлять, как не похмелившийся алкоголик. Один из рыцарей наудачу швырнул копье. К счастью, он бросал в меня, а не в дракона. И рука у него дрожала. Копье вонзилось у самых моих ног. Конь нагнулся, понюхал копье, презрительно фыркнул и коротко игогокнул. - Друзья, - начал я, - прекрасно вас понимаю, приказ есть приказ, но чего-то вы не учли. Вот - дракон, - я указал на бессильную гору живого страдающего мяса со слезящимися глазками пьющего философа, - он не убит, а покорен мною. Вы убьете меня - и он убьет вас. Верно? Дракон, давясь, выхрипнул еще один сгусток красно-зеленой слюны. Поэт перешел на бормотание, а потом завизжал, как резаный: - Прочти причту притчу и ответь на вопрос: отчего блеск так похож на лязг? Не оттого ль, что бляск так похож на лееезг! Вот этого рыцари не выдержали, они умчались с грохотом хорошего товарняка. - Ну, - сказал я принцессе, - Кэт, ты успокоилась? Принцесса шмыгнула носом: - Успокоишься тут... - она кивнула в сторону Поэта. Тот и впрямь что-то разошелся. Я повернулся к нему и сказал: - Чем орать, пошел бы и принес даме платье... К моему удивлению, Поэт довольно швыдко побежал за платьем принцессы. Я меж тем устроился у самых лап дракона, у когтей, вминающихся в землю, и принялся вызывать Контору. Провозился я довольно долго. Поэт успел приволочь платье, а принцесса - одеться. (Белое платье превратилось в серое тряпье, что, в общем-то, гармонировало с перемазанной в грязи Кэт.) Кони отошли пощипать травку подальше. - О, рев вер, - доносилось до меня восторженное токование, - о , веер верований... Я ловил позывные Конторы. Я расслышал голос, доносящийся из приемника. - Жак! - заорал я. - Джек? - услышал я голос Георгия Алоисовича. - Что у тебя? - Да у меня-то хорошо, - озлился я, - я никак на Контору выйти не могу... - Убил? Уже убил? - с восхищением выдохнулось, выщелкнулось из приемника. Лапа дракона чуть заколебалась, словно бы опоре фундамента вздумалось проверить прочность почвы. - Лучше, - сказал я. - выдернул клык. - Ох, ты... - Я до Конторы добраться не могу, - снова пожаловался я. - Еще бы ты добрался, - объяснил мне Георгий, - у них сегодня праздник... - Праздник? - подивился я и даже оперся о драконову лапу. Дракон не пошевелился. Принцесса и Поэт меж тем уселись на травке рядком и ладком. Поэт откровенно охмурял принцессу. - Ну да, - Георгий Алоисович, кажется, был удивлен моей неосведомленностью, - у Гризельды день рождения. Сорок лет в Конторе - и не ожабиться... - Вот суки, - просто сказал я. Дракон склонил голову и принялся через силу пощипывать травку. Он шевелил губами, как большая добрая зеленая лошадь. Я почти заорал в приемник: - Георгий, голубчик! Я его в холл загоню. В холл, говорю, ракеты - загоню! Ага... Поместится, но пусть встречают... Лады? И еще, Жак там галочку поставил - пусть зачеркнет, прием? Да... Мне мало удовольствия читать себя в списках. Годится? Георгий отозвался: - Годится... Ты через полчасика подергай, поверти ручку... Отбой. Я поднялся. Поэт, не обинуясь, обнимал принцессу за талию. - Пошли, - сказал я, - доведешь меня до огнедышащей горы - и привет. Тебе - налево, мне - направо. Принцесса вскочила. Потянула за собой увлекшегося травкой дракона. - Я с тобой, - сказала она. Я обалдел. Это не предусматривалось никакими положениями. - Нельзя, - сказал я, как говорят собаке, вздумавшей положить передние лапы к вам на колени, когда на вас - парадный костюм. Кэт закусила нижнюю губу. - Я только с тобой. Мне - страшно. Я показал на дракона: - Его я заберу. Тебе бояться нечего. Кэт покачала головой: - Я не боюсь дракона. Я боюсь людей. "Вот не было печали", - подумал я и тут же обрадовался, сейчас Кэт была снова похожа на Мэлори, Мэлори, Мэ... - Хорошо, - сказал я и добавил: - Я посоветуюсь с начальством. Получилось - с королем. И я пояснил: - Со своим королем. Кэт не удивилась. Она только спросила: - Твоя страна - далеко? Я ответил: - Очень. Но мы доберемся до нее быстрее, чем до вашей столицы. Притом добраться-то мы туда доберемся, а вот обратно сюда уже не выберемся... Кэт посмотрела на меня, как провинившаяся собака на строгого хозяина, и снова спросила: - Ты... убьешь меня, а потом себя?.. Это ваш такой колдовской обычай? Я обмер. В самом деле, я словно бы описал ей смерть. Очень далекое королевство, куда добраться можно очень скоро, а вот выбраться... - Нет, - попытался я объяснить ей ситуацию, - если ты, действительно, хочешь со мной, то... это не смерть, это - другое... Видишь небо? На небе ночью - звезды. - Понимаю, - кивнула принцесса, - меня так и так убьют... Не ты, так он. Тебя он не тронет, а меня... - Я оставлю тебе дракона, с драконом тебя никто не тронет. Верно, Поэт? Зря я к нему обратился. Он опять залопотал что-то несусветное. Драк он - кадр, но ног крад, ногокрад... Клад драк, дал рак, но - кардддрак... - он Карррак. - Прекрасно, - сказал я, - видишь, и Поэт подтверждает... Ничего с тобой не сделают, если ты с карддраком, или как там у него... - Нет, - принцесса покачала головой, - я - с тобой. Если папа простит, я сама - умру. Мне страшно. Так страшно, что уже ничего не страшно. - Бывает, - встрял Поэт. Я вел двух лошадей, всхрапывающих, чуть косящих глазами на печального недоубитого дракона. Принцесса почти не вела его. Она шла за мной, и веревка, привязанная к шее дракона, провисала чуть не до земли между горлом дракона и рукой принцессы. Поэт шел чуть поодаль. - Бывает, - сказал он, - однажды я зашел в хижину к крестьянину. Я прочел оду его жилищу... Куродо ждал меня недалеко от драконовой пещеры. Ракета, серая, замшелая, удачно вписалась в окружающий гористый, режущий небо острыми краями пейзаж. (Если бы я был поэтом, вроде того, что плелся сейчас рядом с нами, я бы обязательно написал что-то вроде: Горы - ракеты, вросшие в землю корнями, ракеты - горы, вырвавшие из земли свои корни, и корни эти превратились в струи огня...) Поэт продолжал рассказывать: - Я прочел оду его жилищу, а он почему-то обиделся. Я давно заметил: что для одних - похвала, для других звучит оскорблением. Но тогда я этого не понимал. Крестьянин вытащил меня во двор и принялся бить оглоблей. Когда он начал меня бить, мне было страшно, и страх этот не исчез до того самого момента, пока не сломалась оглобля, но, как вы справедливо заметили, мне было так страшно, что уж и вовсе не было страшно... - У этого крестьянина потом был пожар? - спросила Кэт. - Да, - с важностию ответил Поэт, - дом, прославленный мною, - сгорел. И я написал эпитафию: Приемли хвалу Поэта, даже если хвала кажется тебе хулою... Иначе тебя приемлет огонь. Что тоже - неплохо. Мне захотелось треснуть Поэта по голове. Но я сдержался, поскольку увидел Куродо. Куродо идиллически сидел у подножья ракеты, которое казалось подножьем горы, и покусывал травку. ...Так Куродо не вытягивался даже в карантине перед сержантом. - Джек! - он проглотил травинку. - Ты поймал дракона? - Как видишь, - ответил я. - Джек, - Куродо развел руками. - Мы его в ангар засунем? - спросил я. - Да... - Куродо сглотнул, - о чем речь? какие вопросы... Поэт и принцесса не без любопытства слушали наши непонятные беседы. - Теперь так, - сказал я, - эта баба хочет лететь со мной, с нами. - Колдуны, - объяснил Кэт Поэту, - они притворялись рыцарями. Сейчас они убьют нас и умрут сами. Поэт с достоинством поклонился: - Я это понял. - Не положено, - сказал Куродо растерянно. - Не положено? - разозлился я. - Мало ли что не положено? Тебе вон не положено было из ракеты на вольный воздух выбираться. Конторским не положено приемники выключать... - А что, - встрял Куродо, - отключили? - Отключили, - передразнивая его, ответил я, - поставили галочку против моей фамилий и пошли праздновать юбилей Гризельды. -Уу, грымза, - восторженно протянул Куродо, - сколько ей стукнуло - триста? - Неважно, - поморщился я. - Вот из таких грымз образуются очень милые поджарые ящерки-прыгуны. Все, понимаешь ли, наоборот... - Я понимаю, - я был очень зол, - что ты мне зубы-то заговариваешь. Я тебе ясно сказал: загоним дракона в холл и берем Кэт... - Не положено, - Куродо страдальческим сморщился, - для ее же блага не положено. Ты представь себе, в какой ад она бухнется? Я поглядел на принцессу. Я чуть не вздрогнул. Господи, до чего же она была похожа на Мэлори... Принцесса спросила: - Ты убьешь только меня или еще и Поэта? Мне не хотелось долго объяснять, и я коротко брякнул: - Только тебя... - Что он сказал? - поинтересовался Поэт. - Что на небо он возьмет только меня, - ответила Кэт. - А мне и не надо, - заносчиво ответил Поэт, - я и сам там бываю... - Чего они лопочут? - спросил Куродо. Я промолчал, устроился на камне, принялся пробиваться к координатору. Понятно, ничего не получилось. Услышав шорохи и свисты, доносящиеся из железного нагрудника, Поэт изрек: Молчание - золото, но тишина золотее молчания, но немота ужаснее тишины, и в немоте нет ни золота, ни молчания, ни тишины... Я подумал, подумал и вызвал начальника школ. Куродо тем временем распахнул чрево ракеты. Поэт остался невозмутим. Кэт чуть побледнела. Зато дракон попятился. Хотя ему-то что было бояться? Перед ним была - пещера, распахнутая настежь, чистая, светлая, гладкостенная. Пещера, разинувшая зев, ставшая видной всем, кто смотрит... Начальник школ удивился, услышав мой голос, но с готовностью спросил: - Джек, чем обязан? Я вкратце объяснил ситуацию с драконом. - Да, - услышал я, - помещение-то найдется, но, как ты сам понимаешь, это - даже не тренажер. Так, экземпляр. И надо следить, чтобы в другие пещеры не забредал... Съедят за милую душу. Что еще? Я рассказал о принцессе. Куродо зазывал дракона в ангар ракеты. Дракон мотал мордой из стороны в сторону и пятился, пятился назад. Поэт, словно поняв, что от него требуется, сбежал с камня вниз, отважно уперся обеими руками в хвост дракона и стал подпихивать дракона к ракете. - Это, - ответил начальник школ, - другое дело. Хотя почему - другое?.. Ее тоже нельзя будет отпускать в другие пещеры. Оставь ее там. Я глядел на принцессу. - Она не хочет, - сказал я и добавил: - Она не хочет, и я не хочу. Начальник школ некторое время молчал (я уже опасался, что прервана связь), потом ответил: - Это - твое дело. Своя рука - владыка. Даже если нарушишь инструкцию, кто тебе слово скажет? Но я бы на твоем месте... - начальник школ не договорил, вздохнул, - ладно... Дам знать координатору: в довесок к дракону для рыцаря - для рыцаря - принцесса... Кстати, из Северного городка, третья рота, в ветераны перешел твой знакомый... - Бриганд, - обрадовался я, - Мишель? - Точно. Отбой. Я поднялся. Куродо звал дракона: - Цыпа, цыып, цыып... - Кэт, - сказал я, - встань туда и кликни чудище - по-своему. Вперед, а то еще шажок-другой - и был Поэт, вот и не стало Поэта. Гляди, он уже почти под брюхом... Дракон, в самом деле. отползал, отодвигался от зовущего, приманивающего его Куродо, так что Поэт, упиравшийся обеими руками в хвост дракона, находился в весьма опасном положении. Принцесса подхватила веревку, довольно грубо дернула (так тянет старуха упрямую глупую корову) - и дракон шаг за шагом, нелепо и неуклюже пополз за принцессой. - Готово, - с восхищением выдохнул Куродо. - Еще бы нет, - усмехнулся я. Поэт отряхивался. - Может, вы и меня возьмете? - кажется, больше из приличия поинтересовался он. - Нет, - я покачал головой, - ни в коем случае. У меня и с Кэт были сложности. Вам, впрочем, и ни к чему. Вы и здесь как на другой планете. Поэт зарделся. Я посоветовал: - Вам лучше бы удалиться - подальше и побыстрее. Сейчас будет сноп огня, дрожание земли и прочие неприятности. Вы умеете скакать на лошади? - Да, - горделиво сказал Поэт, - умею. - Ну и прекрасно, - сказал я, - забирайтесь на принцессину лошадь, она вроде бы посмирнее, и - рвите как можно дальше. - Прощальную оду прочитать? - спросил Поэт. - Уносясь вдаль, - заметил я, - вы можете читать все что угодно - хоть прощальную, хоть величальную... Глава восьмая. Семейные сложности Первое время я старался научить Кэт нашему языку. Она не понимала, пугалась. Она всего пугалась. Я понимал, что зря приволок Кэт в подземелье. Впрочем, Жанна Порфирьевна успокаивала: - Там... девочке было бы много сложнее. А потом Кэт освоилась. Она словно бы пришла в себя и даже научилась бойко лопотать по-нашему. А потом случилось превращение Жанны Порфирьевны - и мы общими усилиями отволокли Жанну Порфирьевну в близлежащую санчасть. Огромная жаба с выпуклыми прекрасными глазами все смотрела и смотрела на меня, покуда мы волокли ее в санчасть - и часто вздрагивала своим отвратительным горлом-мешком. - Вот так, - засмеялся и хлопнул меня по плечу Мишель , - будешь плохо себя вести - станешь такой же красивый... Я рассердился и ударил Мишеля. Нас едва растащили. Мишель орал мне: - Дурачок, ты не хыщнык - у тебя рога! Забодать можешь, а загрызть - ни-ни... Я вырвался из рук Куродо, схватил бриганда за грудки, прижал к стене туннеля: - Ты про что? Про что ты? - Сдурели, - спокойно сказал Георгий Алоисович, - что, не можете свои ротные дела дорешить? Крепко тебя бриганд кантовал? Я отпустил Мишеля. - Не особенно, - сказал я и добавил: - Как положено... Потом мы всей комнатой поминали Жанну Порфирьевну. Глафира, которая стала квартуполномоченной вместо Жанны, пела песни, а Мишель объяснял мне: - Да все нормально, честно... ну, подумаешь, шлюха, ну, бывает... - Конечно, бывает, - соглашался я, - это как я в какой-то книге читал: "Вот ведь шлюха, не хочет спать со мной". В этом смысле - шлюха? - В этом, в этом, - кивал Мишель , - со мной она и впрямь спать не хочет... У нее есть магнит попритягательней. Я смотрел в наглое ухмыляющееся лицо Мишеля и вспоминал слова капитана. Вот оно как повернулось, вот оно как. - Мишель, - сказал я, - тут дело пахнет дуэлью... Поединком - чуешь? Мишель заулыбался еще шире, ликующе. - Валяй, - с каким-то яросно-радостным надрывом выкрикнул он, - валяй... давно ты дерьма не хавал, да? - Виноват, - улыбнулся я, - но вы... ошибаетесь, это вы, кажется, употребляли... дважды... Спросите у сослуживцев... - Тссс, - поднялся Куродо, - тихо. Тихо, ребята. - Чего тихо, - громыхнул по столу кулаком Мишель, - чего тихо-то? Глафира набрала полные легкие воздуху и вывела звонко-звонко, печально-печально... - Это правда, курица - не птица, но с куриными мозгами хватишь горя, если выпало в Империи родиться, лучше жить в провинции, у моря... Песня была хороша, но она не утихомирила Мишеля, нагнувшись ко мне, он проговорил отчетливо, ясно: - Джекки - Ббте - Пародист, знай свое место... Я вздрогнул. Ад возвращался, а я должен был предотвратить это возвращение. Я молчал, я знал, что реакция у Мишеля лучше и руки сильнее. И вообще, я чудом, случайно, оказался в ветеранах, а ему-то давным-давно должно было здесь оказаться. - Молчишь? - Мишель погладил себе горло. - Правильно молчишь. Знаешь свое место. Помнишь... Не ты, блин, косточки твои помнят... Да? Это было правдой. Я страшился того избиения. Мне было жутко вспомнить тот ад. А он надвигался. И горло ада было похоже на горло жабы, отвратительный дряблый колеблющийся ме-шок... - Твоя жена, - говорил Мишель, - блядь. Сходи к седьмому болоту - убедись... У тебя, Ббте-Пародист, только такая... Он слишком увлекся. А я слишком разозлился. Только этим я объясняю свой удачный удар. А может быть, он был слишком пьян? Не знаю. Когда перестаешь держать душу за копыта, о теле тоже как-то подзабываешь. Загребая бутылки и тарелки со стола, Мишель опрокинулся навзничь. И даже поднялся не сразу. - Нокаут, - прокомментировал событие Георгий Алоисович, - из-за чего шум, ребята? Куродо объяснил: - Бывший бриганд стал выстябываться. Он решил, что он в роте. Это - нехорошо. Георгий Алоисович сказал: - Но Джеку тоже нельзя руки распускать, а то что же такое получается? Чуть что не по мне - в харю? Райская жизнь получается, а не суровые будни... Захмелевшая Глафира подперла щеку рукой и затянула: - Ой да не вечер, да не вечер... Кэт подошла ко мне, обняла за плечи и попросила, тихо вышептала в самое ухо: - Пойдем? Она не была на вечеринке. Сидела в комнате, вязала или шила, или читала - здесь она пристрастилась к чтению - да вот и появилась в самый подходящий момент на кухне. Мишель шумно поднялся, водрузил два огромных кулака на стол и выругался. - Какие слова, - удивилась Кэт, - я их не знаю. - Это - нехорошие слова, голубка, - сказал я, - тебе совсем необязательно их знать. - Решено, - выдохнул Мишель, - дуэль? Сегодня... Здесь. - Завтра, - примирительно сказал я, - завтра - и где-нибудь подальше отсюда. Сегодня у тебя трясутся руки. - Нееет, - замотал головой Мишель , - дуэль! Здесь, сейчас... - Это просто хамство, - внезапно возмутилась Глафира, - он побил все тарелки, сдернул скатерть... Мы сидели нормально, поминали Жанну, а этот... Все! Ты у меня завтра будешь дежурным - все вымоешь. выскоблишь... Куродо поглядел на Глафиру и спросил: - А если он сегодня ляжет смертью храбрых? -Тогда дежурным будет он! - Глафира ткнула пальцем в меня. Георгий Алоисович рассмеялся: - Джекки! Ты лучше погибни, чтоб пол не мыть. - Что происходит? - спросила Кэт. - Я ничего не понимаю. - Иди, - сказал я ей, - иди спокойно, - я все объясню. Кэт разомкнула руки, кольцом легшие вокруг моего горла, - и ушла, тихо-тихо ушла. - Дуэль, - талдычил свое Мишель, - поединок , блин, - и никаких гвоздей! - Вот заладил, - Георгий Алоисович поднял с пола бутылку и неразбитый стакан; бутылку открыл, в стакан налил вино, выпил. - Дуэль, дуэль... Нехорошо получается, несолидно. Нужно вызов как следует оформить, чтобы по правилам... Эти, как их, секундомеры? Да? - Секунданты, - сказал я. - Во, во, - согласился Георгий Алоисович, - в библиотеке есть как его... - он похлопал себя по лысине, - устав дуэльный. - Сам ты устав, - гоготнул Куродо, - никакой не устав, а...конституция дуэльная... Да!..Точно! Они были очень пьяные, и я решил, что пора как-то кончать все это дело. - Ладно, - сказал я, - давай завтра. - Ты уже это говорил, - набычился Мишель , - а я тебе говорю - се-год-ня. Сходим в блиотеку, - он так и сказал "блиотека", даже "бляотека", - возьмем дуэльный кодекс - и устроим все по правилам, сегодня, сегодня, сегодня... - Как маленький, - хмыкнула Глафира , - вынь да положь ему пулю в лоб, и не когда-нибудь, а сегодня. - Слушай, - удивился Куродо , - что ты ему сделал в роте, что он до сих пор забыть этого не может? - Джек Джельсоминович, - вежливо объяснил другой мой сослуживец, - вымазали дерьмом-с лицо Мишелю Джиордановичу... - Ох, - едва ли не протрезвел Георгий Алоисович, - ну и нравы у вас в третьей роте Северного городка - бриганда вымазать в дерьме и остаться живым. Джекки, как же тебя не убили, Джекки? - Почему не убили? - обиделся Мишель. - Мы его чуть не убили, да чуть-чуть не добили. - Чуть-чуть, - встрял Куродо, - это не оправдание. Джек, так это тогда тебе глаз выбили? А ты говорил, что тебе квашня выжгла... Я-то тебе сразу не поверил. Я не стал объясняться. - Короче, - завершил дискуссию Мишель, - нам с тобой под одним небом не ходить - я тебя загрызу, поэл? Он так и сказал "поэл", но я его понял. Не то, чтобы я испугался его угроз, мне вдруг стало совершенно все равно - я вспомнил: у седьмого болота была изолированная пещера. Там обретался дракон для рыцаря. Мой дракон. Он жевал травку-муравку. Он был безобидным экспонатом для карантинных. Чтобы будущие "отпетые" не боялись, его демонстрировали как пример огромного, но вполне безобидного чудища. Но причем здесь Кэт? Причем? Причем? И когда я понял, "причем", когда я понял это, мне захотелось убить Мишеля. Так мне хотелось убить дракона после киносеанса. Молчавший до сих пор де-Кюртис заметил: - Но дуэльный кодекс - просто необходим. Ну-ка, Валя, - он обратился к Валентину Аскерхановичу, меланхолически намазывающему бутерброд кабачковой икрой, - ты на ногу скор - давай швыдко - одна нога - здесь, другая - там. В библиотеку, за книжкой! Фиють. Книжка: фон Болгар "Правила дуэли". Запомнил? Валентин Аскерханович покраснел. Он обиделся. Но я уже не стал обращать на это внимание. Я просто сказал: - Валя, я тебя очень прошу. Сходи в библиотеку и принеси эту книжку... И еще... Ты бы не согласился быть моим секундантом? Валя ответил: - Доем бутерброд - и буду. - Ой, - Глафира окинула всех мутным, пьяным глазом и спросила: - А можно, я тоже буду секундантом? - Нельзя, - рассердился Георгий Алоисович, - не положено. Секундантом у бриганда буду я. Вот так. Валентин Аскерханович доел бутерброд, облизал пальцы, поднялся. - Я пойду, - сказал он, - раз такое дело - я пойду. Как говорите: фон Венгр? - Фон Болгар, - махнул рукой де Кюртис, - спроси просто дуэльный кодекс. Она знает. - Ты, - обратился Мишель к де Кюртису, - отвезешь нас к болоту? - Да, - кивнул де Кюртис, - это мысль. Здесь стреляться никакого резона. Опять же труп волочь неизвестно куда. Да и не принято это... запрещено. Не принято и не принято, - продолжал рассуждать де Кюртис, - а там - пиф-паф - и в дамки, то есть в болото. И пузырей не останется. - Тогда, - вмешался Георгий Алоисович, - надо ехать к пятому, там удобно, там площадка такая, уступом... разом сдунет, как со стола чашку - бульк... и - конец. - Только, - заметил Куродо , - надо бы фонари взять... - Не надо, - поморщился де Кюртис, - в пятой уже есть глаза дракона. Они посверкивают, что твои лампочки. Пойду машину выведу. - Глаша, - попросил Георгий Алоисович, - принеси мне ящичек...Такой черный с золотым тиснением. Глафира вздрогнула. - Это, - медленно произнесла она, - от Эдуарда... - Разумеется, разумеется, - Георгий почесал лысину, - кто еще у нас старое оружие собирал? Глафира молча повернулась и вышла. - Мудро, - одобрил де Кюртис, - не из огнеметов же друг по другу хлестать. Глафира вынесла обитый черным бархатом ящичек, в правом верхнем углу была вдавлена золотая узорчатая надпись на непонятном языке. Георгий Алоисович открыл ящичек. Изнутри он был красно-бархатен. В углублениях покоились два длинных древних пистолета, шомпол и пули. Глафира прислонилась к стене. Георгий Алоисович ловко подхватил пистолет. - Показываю, как пользоваться! Шомпол, пуля, вот так, вогнал. Вот сюда - порох, засыпал... Так - прицелился. И... Грохот, резкий запах, сверкание, дым. Когда все утихло, улеглось, успокоилось, когда дым рассеялся, мы увидели в стене над самой головой Глафиры огромную дырку и бегущие от этой дырки изломанные, тонкие, как лапы паука, трещины. - Дурак, - пожала плечами Глафира и пошла прочь с кухни. Георгий Алоисович взял шомпол и пошуровал им в стволе пистолета. - После выстрела, - объяснил он, - хорошо бы прочистить пистолет. - Кому-то не повезло, - задумчиво сказал Куродо, - убирать-то хрен с ним - уберет, а вот дырку в стене заделывать... _________________ ____________________________________________ Мы мчались к пятому болоту, и я старался не думать, не представлять себе то, о чем говорил Мишель, - и чем больше я старался об этом не думать, тем больше и больше лезла в глаза эта виденная мной когда-то на другой планете картина: запрокинутая в жарком бесстыдном задыхе голова женщины, стон, стооон... А потом мы вылезли из машины, и я увидел, как вспыхнули ярче, зажглись сильнее плоские глаза дракона. Я увидел каменистую площадку, вдающуюся нешироким мыском в побулькивающее коричневеющее болото. Моих ноздрей коснулся запах этого болота - и я понял, что застрелю Мишеля. - Ну и вонь, - сказал Георгий Алоисович. - Самое место для дуэли, - усмехнулся де Кюртис, - у сортирной ямы. Глядите, как старик обрадовался. - Вонючку увидел, - бриганд, не отрываясь, глядел на меня. Но мне было плевать на его ненависть, потому что сам я его слишком ненавидел. Георгий Алоисович открыл ящичек. Валентин Аскерханович зарядил пистолеты. - Проверь, - обратился он к Георгию Алоисовичу. Тот мотнул головой, мол, чего там... проверять-то... Ни к чему. Незачем. Я стоял на краю площадки и видел, как разгораются плоские глаза дракона под сводами пещеры. - Ребята, - заволновался де Кюртис, - давайте быстрее. Нам сложности с "псами" ни к чему... Представляете - приволокутся сюда? Я пожал плечами. Я ощутил в своей руке благородную пистолетную тяжесть. - Значит, так, - объяснил де Кюртис, - я говорю: взводить - вы поднимаете пистолеты. Говорю: "Стрелять!"- стреляете. Ясно? - Нет, - встрял Георгий Алоисович, - тут такое дело. Пистолеты - вещь ценная. Если кого зацепило, бросайте пистолеты на пол - сюда, а уж потом - тоните. - Постараемся, - пообещал я. - Будем надеяться, - сказал Георгий Алоисович. - Годится, - кивнул де Кюртис и поднял руку. - Что, - спросил бриганд, - Ббте-Пародист, вспомнишь молодость? Покупаешься в дерьме? Да? - Взводить! - крикнул де Кюртис. Я поднял пистолет. Мишель стоял напротив меня. Мы могли бы убить друг друга броском ножа. - Стрелять! - гаркнул де Кюртис. Я нажал на спусковой крючок и на секунду оглох от грохота. Мишель качнулся. - Пистолет! - завопил Георгий Алоисович. Мишель брякнул пистолет к ногам Георгия и только после этого рухнул в зловонную булькающую трясину. Я тоже швырнул пистолет. Я сунул руки в карманы. - Отваливаем, - коротко бросил де Кюртис, - сияние глаз нашего любимого становится просто невыносимым. Я повернулся и пошел к машине. Георгий Алоисович поднял пистолет Мишеля и заглянул в дуло. - Ччерт, - ругнулся он. - Что такое? - заволновался Валентин Аскерханович. - В нем не было пули... - Как... - потрясенно спросил Валентин Аскерханович, - вы догадались? Де Кюртис рассмеялся: - Валя, ты прелесть... Я остановился у самого электромобиля. "Плевать. - подумал я, - плевать. Укоцал - и хрен с ним... Просто... убил. Я же не знал". - Догадался я, - охотно пояснил Георгий Алоисович, - по звуку выстрела и по тому, что Джек - живехонек, даже не оцарапан, потом решил проверить свою догадку... Ну, и проверил. Де Кюртис уселся на место водителя. Георгий Алоисович аккуратно сложил пистолеты в ящичек и замкнул его. - Спасибо, - сказал я, повернувшись к Вале. - Не за что, - пожал плечами Валентин Аскерханович, - вы вон его благодарите, - он указал на де Кюртиса, - это он мне присоветовал: пулю, когда будем на месте, вкладывай в один пистолет. Нам два трупа ни к чему... Ну, я и вложил... - Валя, - спросил я, - так, значит, и мне мог достаться пустой пистолет? - Мог и вам, Джек Джельсоминович, - спокойно ответил Валентин Аскерханович, - судьба... ----------------------_________ ______________________________________________________________ Дома меня спросила Кэт: - Где вы были? Я объяснил: - У пятого болота. - А где этот... поганец? До того противный... Он тебя бил? - Он спас меня от смерти... - А я слышала, что он тебя чуть не убил... - И это было, - подтвердил я, потом сказал: - Благодаря ему - я здесь, а не в казарме Северного городка. - В казарме - хуже? - Гораздо... - Значит, это - просто ад, - сказал Кэт. Она употребила слово, какого не было в нашем обиходе. Я выучил его перед тем, как отправиться убивать дракона для рыцаря, но значения его не понял. Поэтому я спросил у Кэт: - Что это - ад? Кэт попыталась объяснить: - Вот я жила, грешила, ну, совершала проступки - и попала после смерти в ад... к вам. Я возразил: - Я тебе сто раз объяснял: ты - жива! Смерть тебе еще предстоит. - Я знаю, - кивнула Кэт, - но когда я еще раз умру, то за мои грехи меня сунут в совсем, совсем страшное место, понимаешь? Ад - это там, где наказывают тех, кого не наказали, пока они были живы... Понимаешь? - Нет, - ответил я, - не понимаю. - Потому что ты и так в аду, - сказала Кэт, - ты мне не ответил, что случилось с твоим бывшим командиром. - Я его убил. Кэт молчала. Я сказал: - Он оскорбил тебя. Он назвал тебя шлюхой. Кэт покраснела: - Подонок. - Конечно, - согласился я, - за это я его и убил. Еще он сказал, что ты бегаешь к седьмому болоту. - Сволочь, - Кэт заволновалась, - какая сволочь! - Разумеется, - мне не нравилось, что Кэт так волнуется, - сволочь... Даже если ты и бегаешь к седьмому болоту. - Но я вовсе туда не бегаю, - запальчиво возразила Кэт, смутилась и, пожав плечами, заметила: - Пару раз заходила покормить Большого. Ему тут одиноко. Мне его жалко. Мы все-таки с одной планеты. "Ничего страшного, - подумал я, - бегает покормить зверька. Юннатка, натуралистка. Что плохого? Любит животных. Потом эта... как ее - ностальгия! Смотрит на зеленую огромную тварь и вспоминает солнце-солнышко, зеленую травку..." - Сними юбку, - приказал я. Кэт спросила: - Значит, ты - дежурный, раз Мишеля - нет? Я поморщился: - Принцесса, я как-нибудь разберусь с дежурством. - Я просто пойду помою посуду, раз уж ты - дежурный... - Помоешь, конечно, - кивнул я, - но не сейчас. Сейчас - сними юбку. Кэт подумала и сняла юбку. Я увидел длинную царапину на ноге, скорее уж шрам, чем царапину. Я его давно видел, я давно спрашивал: "Как ты умудрилась?" Тогда, я помню, удивился смущению принцессы. - Как ты умудрилась? - спросил я снова и провел ладонью по рубчатой царапине. Кэт покраснела: - Ты уже спрашивал. - Ага, - согласился я, - спрашивал и спрашиваю еще раз. - Я поцарапалась, - ответила Кэт. Я погладил ее: - Точно, - сказал я, - поцарапалась. Я помню. Упала и поцарапалась. Да? - Да, - ответила Кэт. ...Потом она надела юбку и ушла на кухню, а я лег на диван и открыл книжку. В дверь постучали. Я крикнул: - Входите. Вошел Куродо. Я отложил книжку. - Везет, - сказал Куродо , - я вот если дежурный, то сразу посуду мыть, пол драить, а ты на диване с книжечкой... отдыхаешь. Я уселся на диван: - Отдыхаю...Ты на тренировку пойдешь? - Да нет, - Куродо поятнулся, - какая же тренировка... Выспаться надо. Я подумал, что Куродо может мне помочь. Я сказал: - Я убил бриганда. - Это я понял, - Куродо усмехнулся, - с тобой, я гляжу, лучше не связываться: сержант - в прыгунах, Диего, ты говорил, в брюхе у дракона, а Мишель - в болоте. - Куродо - спросил я, - ты понял, из-за чего я его убил? Куродо замялся: - Старые счеты - ротные? Я так понял? - Нет, - ты не так понял... Старые счеты, они и есть старые счеты, по ним заплачено. - Ну, - протянул Куродо , - что-то такое за столом было. Какой-то скандал . Я не вслушивался. - Он назвал Кэт блядью. - Эту, что ли, - Куродо указал на дверь, - которая на кухне? которую ты с другой планеты приволок? ну, это он зря... Наврал. - Он сказал, что она ходит к седьмому болоту... что она... Куродо похлопал меня по коленке. - Ну ты прямо - как распалился... - Он врал? - Врал, конечно... завидно. Я же говорю. Тебе дежурить - ты книжку читаешь или на тренировку пойдешь, а нам, ему или мне, или там, Вале... - Я серьезно спрашиваю. - А я отвечаю. -Я серьезно спрашиваю, бывало ли такое, чтобы женщины в подземелье?.. Куродо помрачнел: - Да... ну... в общем-то, бывало... - И бывает? - И бывает, - Куродо помолчал и добавил: - Особенно если их привезли с других планет. Если над ними было другое небо, то к нашим... потолкам им не привыкнуть... так просто, так... быстро. - Значит, бриганд не врал? - Врал, - быстро ответил Куродо, - конечно, врал. Завидовал. - Но он мог и не врать? Это могло быть и правдой? Куродо сопнул носом: - Да... вообще, конечно... Конечно, могло быть... Почему нет? - Спасибо, - поблагодарил я, - спасибо. Буду знать. - Тебя же предупреждали, - замялся Куродо, - ну... тогда еще... Лучше не брать. Конечно, хорошо... Посуду моет и вообще, но тебя же предупреждали. Я усмехнулся: - Я знаю, Куродо, я никого обвинять не собираюсь. Мне не хотелось объяснять Куродо, почему я забрал Кэт с собой. Я и сам толком этого не знал. Потому что она была похожа на Мэлори? Потому что она просила меня взять ее на небо? Потому что я опасался, что ее убьют? Потому что я был не уверен, что она сможет управиться с доставшейся ей властью - огромным беззубым драконом, перешедшим от человечьего мяса к нежной зеленой травке, к хрустящему желтому сену? Не знал. Я не смог бы точно ответить на все эти вопросы, слипшиеся в один: - Зачем ты ее взял с собой? Что-то было поверх и помимо всех этих причин, названных и неназванных, что заставило меня забрать Кэт с собой. Я поднялся с дивана. - Пойдем на тренировку? - спросил я. - Пойдем, - согласился Куродо . Мы вышли в коридор. Я заглянул на кухню, громко крикнул: - Кэт, я на тренировку - приду поздно. Она отозвалась, откликнулась: - Хорошо. По улице мы шли некоторое время молча, потом я остановился у троллейбусной остановки. Куродо спросил: - Ты же собирался на тренировку? - Я передумал. - Смотри, - Куродо постоял, попереминался с ноги на ногу, - может, мне с тобой съездить? Я пожал плечами: - Незачем. Ни к чему. Куродо почесал в затылке: - Джек, я боюсь, ты глупостей наделаешь. Ты и без того какой-то. Сначала на тренировку собирался, потом раздумал. Ты что, к седьмому болоту? Куродо в самом деле ко мне хорошо относился. Еще в карантине. Ему было бы жалко, если бы вместо меня вернулся Мишель - я это знал. Поэтому я ответил: - Куродо, у меня душа не спокойна. Понимаешь? - Понимаю... - И я хочу проверить. Хочу успокоиться. - Так ты не успокоишься, - спокойно возразил Куродо , - как же ты успокоишься, если ничего не увидишь? Ты вот ведь и сейчас ничего не видишь, а неспокойный... Ну, а если ты увидишь? Ты что, от этого успокоишься? Куродо был прав. Я помотал головой: - Нет... Я все равно поеду. Не могу я... - Перестань, - Куродо взял меня за рукав, - прекрати... что ты... Ты представь, если твой бриганд не соврал, а? И ты увидишь? - Значит, он не соврал? - Уу, - выдохнул Куродо, - эк, тяжело с тобой... Хорошо, хорошо - наврал... Только как это определить? Круглосуточный пост установить? Сам подумай! Тем более сейчас... Сейчас тем более туда не убежит... Эта фраза и решила все. Куродо прикусил язык, едва лишь это произнес. - Ччерт, - сказал он, - Джекки, кончай, пошли в зал. Подошел троллейбус. Распахнулись двери-гармошки. Я вошел, и следом за мной Куродо. - Ну тебя к лешему, - сказал он, - ты так глазом своим пыхаешь...Точно какую-нибудь гадость сотворишь. Я засмеялся: - Спасибо, Куродо . Куродо пожал плечами: - Не за что. В троллейбусе было пусто. Мы с Куродо и две дамы из лаборатории. Куродо все посматривал в их сторону. Дамы пробили талоны. Я полез в карман за своим, но Куродо меня остановил: - Кончай... должны же у нас быть какие-нибудь рога... как их?.. рогативы? Водитель троллейбуса так не считал. После двух остановок он притормозил, остановил троллейбус и, выглянув в салон, с легкой укоризной сказал: - Ребята, ну, совесть-то надо знать? Я же и так порожняком гоню. Отметьтесь, что вам стоит? Куродо вздохнул: - Две рюмки вина - вот что нам стоит. Ладно. Он достал талоны, пробил их. Водитель тронул с места. - Крохобор, - заворчал Куродо. - Подумаешь, дел-то куча! Порожняком он гоняет... - Их тоже можно понять, - заметил я, - мне де Кюртис рассказывал - очень придирчиво снимают показания датчиков. И если не наработал положенное, отправят в "столовую" на подвозку. Кому охота? - Все равно - крохобор, - уперся Куродо, - у них в час пик знаешь, какая толпа? Я не слушал. Я глядел в окно. Мимо неслись стеклянные стены полупустых магазинов и кафе. Две дамы из лаборатории сошли довольно скоро. Троллейбус прокатился некоторое время вперед, потом водитель остановил машину и снова выглянул в салон. - Братцы, - спросил он, - вы куда, к седьмому болоту собрались? - Вези, - ответил Куродо, - не болтай. То тебе плати, то тебе расскажи... Давай, крути баранку. - Нет, ребята, - водитель смутился, - я понимаю - это свинство, но вы в мое-то положение войдите.. .Ну, куда я попрусь к седьмому болоту? Там и пассажиров-то не будет... А вам пройтись - одно удовольствие... Куродо вытянул: - Ну ты наглец! Я подошел