ище всякого планктона. - Хватит, Эйб, - попросил капеллан. - Не грузите меня хотя бы сегодня. Я и так вкопался в здешние проблемы по самые по уши. Давайте выпьем, как полагается, за память тех, кто не вернется домой. Я, например, пью за первый разведвзвод. - Ладно, - согласился Кронштейн. - У нас тоже... Хватает. Тогда не чокаясь. Ну!.. Они выпили, за столиком воцарилось молчание - каждый что-то вспоминал, - и Причер вдруг понял: сидят они на островке спокойствия посреди океана буйного веселья. В баре стоял невообразимый гвалт, ревела музыка, кто-то возле стойки отплясывал нечто экзотическое, облаками плавал табачный дым... И женщины тут были, ярко одетые и накрашенные, попавшие в офицерский бар непонятно как, против всех правил - им полагалось находиться на рабочем месте, в борделе, - но господа офицеры, видимо, давно похерили разные заскорузлые правила, которые просто глупо было соблюдать на этой неправильной планете, где по небу летают крокодилы, а море испаряется галлюциногенами... Бар обрушился на Причера и крепко придавил - оказалось, что Кронштейн и его меланхоличный приятель занимали на самом деле очень много места и до этой минуты будто стеной отгораживали капеллана от всего лишнего. - Давайте и правда к нам, Причер, - сказал Кронштейн, вовсе не задумавшийся, а внимательно за капелланом наблюдавший. - Часика на два-три. Потом вернемся. А то сейчас Тэйлор заявится со своими. Пусть уж он без вашего участия напразднуется вдосталь, подустанет - а тут и вы. Тяпнете с ним по стакану, и все дела. Ага? Я же вижу - хреново вам здесь. - Наверное, так будет лучше, - кивнул Причер. - Хоть посмотрю на эту вашу... Коробку. - Правильное решение. Эй, танкер! Флагман отваливает! А-а, ты уже здесь. Молодец. Значит, слушай. Придет ваш Тэйлор, будет искать святого отца. Скажешь, мы капеллана забрали ненадолго, часикам к одиннадцати вернемся. Осознал? Тогда свободен. Да, пиво на счет Тэйлора запиши. - Почему на счет Тэйлора? - запротестовал капеллан. - Я свое оплачу. - Да расслабьтесь вы! - улыбнулся Кронштейн, вставая и лихо вешая фуражку на затылок. - Тэйлор сегодня проставляется. Думаете, он чего задерживается? Роту принимает мужик. Шестую гвардейскую, имени Капеллана-Со-Стены-Вниз-Головой, а также Ордена Иоанна Крестителя, хе-хе. Везет Тэйлору на священников. Легко они его находят. - ирник вы и богохульник, Эйб, - сказал Причер от души. - Есть маленько, - легко согласился Кронштейн. - Отпечаток профессии, наверное. Майкл, подъем! И кильватерным строем на выход. Я лидирую, а то не протолкаемся ведь. - У меня найдется чем протолкаться, - грозно сообщил Воровский. - Только не сегодня, - попросил Кронштейн и двинулся вперед, раздвигая животом толпу. На улице оказалась тропическая, хоть глаз отстрели, ночь. Дежурное освещение выхватывало из черноты куски пространства, жизненно необходимого для несения службы, но за границу желтоватых пятен соваться отчего-то не хотелось. Вдалеке переливалась огнями, как рождественское дерево, шахтная вышка. Немного правее набухло в портовой зоне четко очерченное, будто сплюснутое, зарево, и где-то высоко над ним мерцали красные огоньки на мачтах "Тревоги". - Нам туда, - сказал Кронштейн, тыча пальцем в красные звездочки. - Мы без машины, оно и к лучшему. Прогуляемся ножками. Вы как, Причер? - Элементарно. - Капеллан всей грудью вдохнул пропитанный запахом джунглей воздух, после спертой атмосферы бара показавшийся очень даже свежим. Да, здесь отдавало сельвой - просто в первые дни Причер с отвычки этого не почувствовал. Сейчас он вспомнил, что очень скоро ему в сельву идти, и подумал, что неплохо бы восстановить старые рейнджерские навыки - в частности, умение различать оттенки запаха джунглей. Только сначала не мешало бы спросить у Кэссиди, какой оттенок что значит тут, на Кляксе. "Да, ведь Кэс тоже обещал зайти в бар и, может быть, принести информацию, о которой я просил. А послезавтра у меня полевой выход с разведгруппой - к этому времени нужно быть абсолютно свежим. Значит, ни в коем случае не перебрать сегодня. Ни в коем случае". - Я просто забываю все время, что у вас нога, - извиняющимся тоном сообщил Кронштейн. - Забываете - и отлично. Лучше запомните, что мне сегодня не стоит надираться. - Как прикажете, святой отец. Насильно спаивать не будем. Слушайте, а может, правда, найдем тачку какую-нибудь? Их тут полно. Американцы - чистые дети, мать их - технику не ценят, бросают где попало. Грех не стырить, правда, Воровский? Ой... Виноват, господин капитан, сэр. Больше не повторится. Ха-ха! Извините, Причер. Я вас уже за русского держу. - Это комплимент, наверное? - улыбнулся Причер. - Ладно, пойдемте. - А можно и стырить, - задумчиво произнес Воровский. - Наказать разгильдяев. Во-он как раз джип стоит. Видите, пьяный валяется? А справа, в тени, машина. - Только не при мне, - сказал Причер твердо. - Ему нельзя воровать, балда ты! - объяснил Кронштейн прапорщику. - Десять заповедей, понял? Все десять ему нельзя. Пить, курить, ругаться матом, предлагать взятки материально ответственным лицам... Все, Причер, все! Ну, я же пошутил. - В следующий раз надеру уши, - пообещал капеллан, ставя Кронштейна на ноги. - Сто двадцать кило на одной руке, - оценил Воровский. - Неслабый жим. Завидую. И правда, давайте пешком. Причер достал из кармана сигару. - А еще я где-то читал, будто священники не пьют и не курят, - заметил небрежно Кронштейн, оправляя китель. Видимо, психиатра спьяну потянуло на подвиги. Или он неуютно себя почувствовал, болтаясь в воздухе, и теперь показывал, что все равно ни капельки громилы-капеллана не боится. Во всяком случае, так Причеру показалось. Но, во-первых, он совершенно не хотел с Кронштейном ссориться, а во-вторых, на этот раз тот съязвил мимо цели. - Вы, милейший, отстали от жизни лет на триста, - улыбнулся Причер. - В Ватикане один кардинал недавно вообще женился. Новая мультикатолическая политика - быть к рядовым верующим ближе. Кто насколько в состоянии выдержать. Я, например, делю с паствой тяготы армейской службы. Все, какие подвернутся! Напр-раво и нал-лево! Ибо много трудов предназначено каждому человеку, и тяжело иго на сынах Адама со дня исхода из чрева матери их до дня возвращения к матери всех! - Та-ак, уже вставляет... - пробормотал Кронштейн, на всякий случай отходя от капеллана подальше. Причер раскурил сигару, выпустил клуб дыма и сказал: - Заповеди ничего не запрещают, ясно? Они рекомендательного характера. На личное усмотрение каждого. Не любишь Господа - нарушай. Только потом не жалуйся. Захочу уродом стать, мерзавцем и отбросом человеческим - всю базу разворую на хрен. Но это ж только до смерти будет мне веселье, понимаете? А потом? А душа? Ей-то за что вечно мучиться? За то, что я при жизни был урод, мерзавец и отброс человеческий? Да и жизнь-то будет короткая и глупая. Ибо сказано: "Если кто обращается от праведности ко греху, Господь уготовит того на меч". Так на фига?! - Вставило! - констатировал психиатр, обнял прапорщика за хрупкое плечо и зашагал к порту. Причер шел позади, дымил сигарой, хмурился и трезвел. Русские вели между собой непонятные разговоры. "А помнишь, Майкл, как мы с тобой на Сигме-Ф? " - спрашивал Кронштейн. "Смутно", - отвечал Воровский. "А на Мосту? " - "А на Мосту тебя вообще не было! " - "Как будто тебя было! " - "Еще как было! Мы там с капралом фон Йена просто-таки до квадратных глаз... " На краю портового зарева вспыхнула раздражающе яркая белая точка и принялась моргать. "Вот и Харитоша! - обрадовался Кронштейн. - Знатно харитонит. Ты разобрал это слово, Майкл? Только вслух не произноси, капеллана не расстраивай. Слу-у-шай! А Стожары помнишь? Ты же как раз там впервые озвучил свою хохму про бабу с сиськами! " - "Да, Стожары - это было сильно. Лучше уже не будет". Причер слушал беседу русских и думал о том, какой же должен стоять невероятный бардак в их звездных колониях, если эти раздолбай здесь себя так ведут. Вспомнилась фраза полковника "Все на борьбу с мичманом Харитоновым! ". Портовый сигнальный прожектор все не унимался, но что именно он там выписывает, Причер не считывал принципиально. И так было ясно - что. - Эйб! - позвал капеллан. - Вы меня как-нибудь с вашей местной знаменитостью познакомите? Хотелось бы взглянуть хоть издали. - С какой именно? - обернулся Кронштейн. - У нас тут состав звездный. Просто команда мечты. В какое мурло ни харкни - герой. - Не знаю, как вы своих ранжируете, но для нашего штаба самый кошмарный жупел - мичман Харитонов. Уж как его поносят... - Так он и есть чистый жупел! - хохотнул Воровский. - Да уж, - кивнул психиатр. - Представьте, святой отец, стоим мы как-то, общаемся на отвлеченные темы. Спорим, можно сказать. Я неопровержимыми фактами давлю - и что б вы думали? Хлопает, стервец, меня по плечу и говорит так саркастически: "Ну конечно - чему мы, геи, можем вас, евреев, научить?! "* *Убежденный гетеросексуал и неубедительный интернационалист, мичман Харитонов имел крайне смутное представление не только о геях, но даже и о гоях (примеч. Евгения В. Харитонова). - Ничего не понял, - признался капеллан. - Ну, так я и думаю - на фига вам? Все равно ничего не поймете. - Я не понял даже, с кем вы говорили. С каким-то геем... - Полундра!!! - неожиданно взвыл Кронштейн. - В тень! - глухо скомандовал Воровский, прыгая к краю освещенной зоны. Кронштейн и Причер метнулись за ним и утонули в кромешной ночи. Точнее, упали в нее - четко по границе света и тьмы проходил высокий бордюр, отсекающий проезжую часть от тротуара. В темноте загремело и посыпалось. - Blia! - высказался Кронштейн. - Ouch! - отозвался Причер. - Лежать! - приказал Воровский непререкаемым тоном. - Падре, где вы? - По уши в помоях, вот где... Ну и увалень вы, господин Кронштейн, мать вашу за ногу и за щеку - прости. Господи! - Тихо! Едет! Послышался рокот мотора. Причер, не зная, что и думать, на всякий случай затаил дыхание. Мимо на большой скорости прошла длинная восьмиколесная бронемашина. - Отбой тревоги! - разрешил Воровский. - Личному составу заправиться и сказать мне спасибо. - Почему это тебе? Кто первый увидел?! - возмутился Кронштейн, выбираясь из кучи мусора на свет. Вид он имел крайне импозантный - на его густо усыпанном значками, пуговицами и другой парадной бижутерией кителе не повисло разве что использованной туалетной бумаги. Зато бывших в употреблении презервативов имелось целых два. - Хорош! - восхитился Причер, встряхиваясь, будто искупавшийся пес. На бетон дороги посыпалась всякая дрянь. - Красота. Знаете, Эйб, я даже передумал вас бить. - Это ваши долбаные американские мешки для мусора, - пожаловался Кронштейн. - И ваши бездарные американские мусорные баки, в которые вы складываете долбаные американские мешки. Оно же все соплей навылет прошибается! - Ну да, естественно! - Причер щелчками сбивал с куртки налипшие обертки от конфет. - За русским мусорным баком, как я понимаю, можно от пули укрыться. - Зависит от боеприпаса, - сказал Воровский. Он нашел в помойке старую замызганную обувную щетку и теперь ею отряхивал Кронштейна, благо китель у того был черный. - Чего-о? - переспросил капеллан. - Я однажды неплохо укрылся именно за русским мусорным баком, - сообщил Воровский. - Именно от пули, девятимиллиметровой пистолетной. Слава Богу, этот патрон не был рассчитан на пальбу по мусору. Кронштейн начал хохотать. - Издеваетесь? - спросил Причер с надеждой в голосе. - Да нет... - Кронштейн помотал головой. - Просто очень хорошо Майкл насчет пальбы по мусору... Вы не поймете. Русский фольклор. В общем, наш Майкл когда-то по молодости лет служил в полиции. - Час от часу не легче. Слушайте, вы... Русские фольклористы. Что это было-то? - Адмирал наш проехал, вот что. А у него - забыли? - фуражка смертью храбрых утонула. - Чего-то мне уже не хочется к вам в гости... - пробормотал капеллан. - Да ну вас, падре! - всерьез расстроился Воровский. - Какая ерунда! Все, пролетела мимо тень покровителя, угроза миновала. Адмирал теперь до утра с вашим полканом в карты резаться будет, - Еще меня искать начнут для компании... - задумался Кронштейн. - Ты ж на вахте! - А начальству какая разница? - Тогда на гауптвахте! - Спасибо! Чует мое сердце, именно на киче и будем ночевать... - Ребята, да сколько угодно! У меня там водка, спирт, бренди, девчонок с узла связи позовем! - обрадовался Воровский. - У вас на гауптвахте? Именно у вас, господин прапорщик? - осторожно поинтересовался Причер. Капеллан чувствовал, что еще одна подобная русская штучка - и у него начнется тихое умопомешательство. Он к такому не привык. Всплыло из глубин подсознания и стремительно разбухло до нескромных размеров мучительное желание выпить. - Хотите водки, Причер? - спросил Кронштейн, углядев, видимо, наметанным глазом, что состояние психики капеллана близится к пограничному. - Все хотят, - решил за всех прапорщик. - По глотку, и ускоренным маршем в порт. Водка обожгла горло, Причер закашлялся, но почти сразу почувствовал себя более адекватно. Кронштейн с Воровским отпили из фляги так просто и естественно, словно там была вода. Даже не поморщились. - Эх, вас бы на Черные Болота... - вздохнул капеллан почти благоговейно. - Пакость тамошнюю разгонять. Признайтесь, господа, вас все живое боится? Я, например, уже почти боюсь. - Планктон нас не боится, - сказал Кронштейн. - И адмирал, - добавил Воровский. - К сожалению. - А кстати, Причер, что там культивировали, на этих болотах знаменитых? Боевую активную органику? - Семечки, - отрезал Причер. - Не могу сказать, извините. Коммерческая тайна. - Военная тайна, - поправил Кронштейн. - Сюда бы эту вашу органику. На планктон натравить. Да и на джунгли заодно. Ладно, потопали. - Ну что вы такое городите, Эйб! - возмутился капеллан, пристраиваясь сзади и доставая новую сигару взамен утерянной в куче мусора. - Сами говорили совсем недавно, как мы тут наколбасили. - Если уж колбасить, так до победного конца. А то, понимаешь, нарушили равновесие, вздрючили биосферу, восстановили против себя... - Это еще не факт. Это пока так, предположения. Вы что, вообще, биолог? - Я в некотором роде ветеринар. Рога обламываю, копыта отшибаю, хвосты накручиваю... Говорят, на грузовике целая комиссия летит. Биологи, зоологи, экологи... - Так пусть они разберутся и скажут. Вдруг мы чего-то не понимаем. - Они вам скажут... Их кто нанимал? Концессионер. Разуйте глаза, святой отец. Впереди показались ворота порта. Стало заметно светлее - русские электричества не жалели. - Думаете, комиссия посмеет отрицать, что на Кляксе за последние годы произошли невероятные изменения? - не унимался Причер. - Считаете, биологи закроют глаза на здешние чудеса? - Им закроют, Причер. В каждый глаз по платиновой кредитке - и привет горячий. Потеря зрения гарантирована. А может быть еще веселее - нам объяснят, что эти чудеса с биологической точки зрения фигня на палочке. И будем мы тут гнить, пока не вылезет из моря настоящее чудо размером в две "Тревоги". Слишком многое поставлено на карту, Причер. "То же самое говорил Кэссиди, - вспомнил капеллан и потупился. - Просто-таки слово в слово. Он надеется, что нам объяснят - никакого чуда нет. И одновременно боится обмана". - Креатин, уважаемый, - это вам не активная органика, - ехидно сообщил Кронштейн. - На которую у нас, между прочим, давно уже разработан отменный клопомор. - Да не было на Черных Болотах никакой органики! - почти закричал Причер. - И армия оттуда ушла, коммерческие структуры теперь с охраной возятся! Через двадцать... нет, уже девятнадцать лет я вам скажу, что именно там выращивали. Если доживу, конечно. - А вот я, между прочим, - сказал Воровский тихонько, - видел тут на днях бабу... - С во-от такими сиськами! - хором рявкнули все трое. - Стой, кто идет! - крикнули от ворот. - С во-от такими сиськами!!! - Стой, стрелять буду! - Я т-те щас стрельну! - пообещал Кронштейн. - Я тебе, юноша, та-ак стрельну! Через сто гробов в центр мирового равновесия! То есть прямо в личный файл. Тебя после моего снайперского выстрела даже в буйное отделение не положат - усыпят сразу на фиг с перепугу... - Здравия желаем, господин капитан-лейтенант! - Это правильно. - Здравия желаем, господин прапорщик! - Тоже ничего. - Здравия желаем, господин... э-э... посторонний! - Хорошее звание - а, Причер? Это, парни, никакой не посторонний, а святой отец. - Так я и говорю - посторонний в тридцатиметровой зоне. - Майкл, объясни ты им! - Это святой отец, - скупо подтвердил Воровский. - А допуск у святого отца есть? Из будки у ворот появились двое флотских устрашающих размеров, в полном боевом и с жуткими свиными рылами вместо лиц. "Респираторы, - догадался Причер. - До моря еще верных полмили, но здесь даже в безветренную погоду все носят фильтры. Ох, и куда меня занесло... " - Может, я пойду? - спросил он робко, искренне надеясь, что его не отпустят. Водка гуляла по жилам, хотелось добавить, и особенно хотелось еще побыть рядом с этими странными, но такими симпатичными людьми. "Спиртное, - напомнил себе капеллан. - Это не совсем мои желания, их провоцирует алкоголь. Сказано: печь испытывает крепость лезвия закалкою; так вино испытывает сердца, гордых - пьянством... А если абстрагироваться? Попытаться трезво? Ну? Хочу идти дальше. Забраться на пароход, который русские почему-то зовут "коробкой", и там добавить. Соотечественники от меня никуда не уйдут, да и надоели они, честно говоря. Хорошие люди, правильные, но скучные". - Никуда вы не пойдете, - распорядился Кронштейн строго. - То есть пойдете, но с нами. Время детское еще. Значит, так, парни. - Психиатр развернулся к дневальным внушительным фасадом, расправил плечи и упер руки в бока. - Во-первых, запасной респиратор сюда. Потом отдадим. А во-вторых, насколько я помню, у вас на следующей неделе плановое обследование. Предупреждаю - это шантаж. Ну? Дневальные переглянулись, и один скрылся в будке. - Вы нас неправильно поняли, господин капитан-лейтенант, - сказал другой. - Мы же не вые... ваемся... - Не хватало еще! - ... а просто напоминаем, что могут быть неприятности. У всех. - Ладно, кончай баланду травить, - вступил Воровский. - Открывай калитку. Вянете тут со скуки, цепляетесь к людям... Я тебя, военный, запомнил. И ты у меня тоже запомнишь это свое "стрелять буду". - Виноват, - буркнул дневальный. - Больше не повторится. Ну честное слово, господин прапорщик. Его напарник принес респираторную маску и неуверенно протянул ее вперед, то ли Кронштейну, то ли просто так, вообще. Психиатр маску забрал, подошел к Причеру и сказал: - Не бойтесь, я нежно. Действительно почти нежно, очень аккуратно натянул респиратор капеллану на физиономию, отошел на шаг, полюбовался творением своих рук и сообщил: - Ну и рожа! Никогда бы не подумал, что священник. Причер счел за лучшее промолчать. Дышать в респираторе было трудновато, не то что в "наморднике" пехотной натовской выживалки. Капеллан подумал, что, может быть, мусорные баки у русских и отменные, но фильтры им явно не удаются. У Кронштейна и Воровского маски были с собой, в карманах. Причер русских от души пожалел - все-таки большая часть их службы проходила либо в закрытых помещениях с принудительной фильтрацией воздуха, либо с такой вот неудобной штуковиной на лице. Тут поневоле запьешь. Он вспомнил "снюхавшегося" русского batiushku и помолился за него. "Безумный мир, бьющий в первую очередь именно по священникам... Наверное, это знак. Напрасно земляне сюда влезли, да еще и так нагло, железным сапогом. Что же здесь будет со мной? Справлюсь ли? Откроются ли мне тайны планеты, тайны, порождающие чудеса, и выстою ли я перед лицом этих тайн? Укрепи, Всевышний, раба своего... " - Обувь почистить не забудьте, господа, - напутствовал их дневальный. - Пожалуйста. - Сюда, Причер, - позвал Кронштейн, подходя к какому-то ящику, в котором не без труда угадывалась механическая щетка, правда, навороченная дальше некуда, вроде тех, что ставят в переходных тамбурах орбитальных шаттлов. - Вставайте на этот коврик и ботинки суйте по одному вон в ту дырку. Больно не будет. Чистую ногу - на другой коврик. Ага, правильно. - Прямо как на шаттле, - сказал Причер. - Так оттуда и позаимствовали. Наша штатная была еще лучше, удобнее, только на нее полгода назад бронетранспортер случайно упал. Хорошо, летуны мужчины пьющие, к казенному имуществу относятся философски, без пиетета. - А к чему такие строгости? У нас даже на входе в штаб ничего подобного нет... - И у кого зенитную батарею ржавка сгрызла? Так-то, Причер. Давайте сюда, руки мыть. Я понимаю, у НАТО на складах зенитных батарей много... - Только на Кляксу их возить далеко и накладно, - заключил Причер, обрабатывая руки. - Ладно, не тратьте попусту сарказм. Надеюсь, чтобы попасть на борт "Тревоги", мне не придется через какую-нибудь камеру сгорания проходить? - Нет, что вы, там просто бактерицидная лампа. - Это та, после которой две недели перхоть по всему телу, особенно ниже пояса? - Мы же не будем раздеваться... Так, Майкл, готовы. - Тогда за мной! - скомандовал Воровский. - И хватит демократии. Патрулям не отвечать, незнакомых встречных не приветствовать. Сам разберусь. Всех арестую на хрен. Задолбали наглеть, дети ржавчины. Ну, левой! - Может, тебе еще песню изобразить? - поинтересовался Кронштейн. - У нас со святым отцом крепко спитый дуэт. А ну-ка, Причер, вспомните, как вас в училище дрючили... И на весь порт немузыкально рявкнул: - One mad girl from Sascartoon!.. - One mad girl from Sascartoon! - подхватил капеллан. Он действительно вспомнил, как это было в училище. Нормально было. Давно только. - Да тихо вы! - умоляюще крикнул прапорщик. - Eat her out with a silver spoon!!! * - радостно заключил психиатр. - Слушай, прапор, а хочешь, мы строевым пройдемся? Два капитана, блин... Ишь, раскомандовался, коп поганый! *"Одна ненормальная из Саскатуна сама себя имела серебряной ложечкой" - традиционная американская строевая песня-речевка. - Спасибо, обойдусь. И не надо обгладывать мою солдатскую косточку, - попросил Воровский серьезно, устремляясь вперед. - На ней и так мяса почти не осталось. - Писатель! - с уважением прогудел Кронштейн сквозь маску, оборачиваясь к Причеру. -- Во как метафорами шпарит! - Секундочку, - попросил капеллан. - У меня уже окончательно ум за разум заехал. Давайте расставим все по полочкам. Есть прапорщик Воровский, да? Пехотный воррэнт-офицер в вашей сугубо флотской организации, что уже само по себе бред. К тому же, насколько я понял, начальник портовой гауптвахты. Это из серии "час от часу не легче". А по совместительству он еще и писатель. Надеюсь, известный? Культовый? Эйб, объясните как профессионал - я рехнулся или надвигается делириум тременс? А может, вы просто надо мной издеваетесь? Так и скажите, я не гордый, посмеемся вместе. - Майкл! - крикнул психиатр вырвавшемуся далеко вперед Воровскому. - Он не верит, что ты писатель! - Подумаешь! Я сам не верю! - отозвался Во-ровский. - Майкл - военный писатель, - непонятно объяснил Кронштейн. - Был раньше полицейский, но там за это мало платили. - Кажется, у меня травит респиратор, - уныло сообщил Причер. - Ну-ка, стойте, - распорядился Кронштейн. Он придирчиво осмотрел маску капеллана, подергал ее туда-сюда и спросил с не очень-то приятной чисто психиатрической интонацией: - А почему вы так думаете? - Потому что я совершенно косой. Все, что я наблюдаю вокруг себя - контейнеры вот, погрузчики, - блестит. Под ногами бетон удивительно чистый, прямо-таки стерильный. На столбах ни одной перегоревшей лампочки, - доложил Причер с деланным спокойствием. - А прапорщик Воровский служил писателем в полиции, но там ему за это мало платили, и он нанялся писателем на внеземную базу... 0-ох, человече, против вина не показывай себя храбрым, ибо многих погубило вино! - Водки хотите? - участливо спросил Кронштейн. - Немного осталось, как раз на поправку душевного здоровья. - Хочу, - согласился капеллан тоскливо. - Я не знаю, как у вас... Майкл, погоди, не спеши! - попросил Кронштейн, доставая флягу. - А у нас в Империи каждая организация прикармливает себе писателей. Конечно, должностей таких нет. Но писатели - есть. Если отбросить груз стереотипов, не так уж глупо это. Писатель должен знать предмет, о котором сообщает публике. Вы представьте, какой будет ужас, если, например, детективы начнут придумывать тоскующие от безделья домохозяйки! Кто станет читать такую муть? Что может написать, допустим, историк о трудовых буднях простых русских террористов? Или специалист по паукам - о войне эльфов с орками? Было время, я слышал, когда палеонтолог мог запросто соорудить книжку о межзвездных полетах и она становилась бестселлером. Нет уж, спасибо, больше мы такого не кушаем. Причер так жадно присосался к фляге, будто там была не водка, а пресловутый креатин после официального признания его эликсиром жизни. - Научились! - одобрил Кронштейн. - Ну, пойдемте. И не пугайтесь. Чистота у нас действительно непревзойденная, только ничего удивительного в этом нет - порт все-таки. Мореманов хлебом не корми, дай медяшку надраить. Условный рефлекс, иначе ржавеет все моментально - вода же рядом. А тут водичка не то что земная, она хоть дурью испаряется, а коррозионные свойства у нее ого-го! Кислота, блин. На "Тревогу" поднимемся, вы вообще обалдеете, там можно палубу вместо операционного стола использовать. То есть не хотелось бы, конечно, - я так, для примера. - Никогда бы не подумал... - Капеллан сказал это просто из вежливости и тут поймал себя на том, что действительно - никогда бы не подумал. Недаром его так поразил царящий в порту образцовый порядок. Глядя на своих русских собутыльников, особенно на Кронштейна, Причер склонен был предположить нечто с обратным знаком. Да и репутация у этого народа была, в общем, не ахти. - Вы уясните, святой отец, простую вещь. Средний американец до сих пор сжигает за год в три раза больше топлива, чем немец. И в пять раз больше, чем русский. Всем миром вас пытаются от этого расп... дяйства отучить - и фиг чего выходит. Поэтому вы ничего беречь не умеете. И о последствиях задумываться не научились. Как дети, право слово, поломалась игрушка - на помойку ее, папа новую купит. Естественно, зачем вашим зенитчикам руки мыть - ну, слопает ржавка батарею к чертям... Ну, пролетят крокодилы, засрут всю базу. Ну, микрофлора из крокодильего дерьма в бетон впитается. Зато солдатам будет чем заняться - химией эту самую микрофлору глушить. А химии у нас тоже вагон, двести бочек! У нас всего до жопы! У нас только с нормальными взрослыми мужиками дефицит образовался - на всю базу от силы десяток человек, спасибо, на днях еще одного прислали, некоего Причера... А остальные, блин, подростки. Так, пацанва. Стрелять-то научились, только соображать не научатся вообще никогда. Поэтому у вас, Причер, - вы уж меня извините - жуткий бардак, неорганизованность, бездумное разбазаривание всего, что под руку подвернется, и, простите великодушно, такое бесстыдное воровство, какого, наверное, даже в итальянской армии нет! "Если нужно что-то спереть или, наоборот, промотать и разбазарить - зови русского", - вспомнил капеллан пренебрежительную фразу полковника. "Похоже, мне настала пора, как говорит Кронштейн, избавляться от груза стереотипов. Только вот что они с писателями своими вытворяют - такого модернизма я все равно не понимаю". - Зато у нас писатели свободные люди, - огрызнулся Причер. - У нас тоже свободные. Далеко не все такие, как Майкл, - прикормленные. Но, поверьте мне, почти все хотят такими стать. Чтобы заведомо качественный продукт читателю предлагать и иметь благодаря этому устойчивые продажи. Ведь сами посудите - лучше всего отражают действительность специалисты в узких областях! - То есть? - Ну, возьмите, например, этого вашего американского классика, как его... Буховский? Быковский? Который писал исключительно про е... лю с некрасивыми бабами и алкоголизм. Так он, между прочим, знал, о чем пишет. Всю жизнь тренировался. Поэтому и вышло так убедительно. Капеллан представил себе, какая у американского классика была нелегкая судьба, и прямо-таки затосковал. - А кому хочется, чтобы о сфере его жизненных интересов написали какую-нибудь ерунду? - разорялся Кронштейн. - Из-за этого профессиональные сообщества и поддерживают своих авторов. И потом, вы не думайте, что все как-то жестко и зарегламентировано. Просто есть литература, рассчитанная... Да хотя бы на психиатров. Там все жанры, от маньячного боевика до женского романа, но это пишут наши люди! Коллеги, из бывших или до сих пор практикующих, и, конечно, психиатры читают именно их. Потому что если уж обрисован сумасшедший эротоман, так он правильный сумасшедший. А если описан нормальный человек, так он не полный идиот. И ты не будешь хихикать над ошибками автора и впечатление от книги получишь хорошее, на все заплаченные деньги. Наш Майкл, например, вообще фантаст. Но фантастику писал специальную, для полицейских. А теперь вот для военных. - И как его на Кляксу занесло? - Прикомандировали, - сказал Кронштейн просто, будто о чем-то разумеющемся, Причер даже невольно поежился. - От Главного имперского политуправления. Чтобы впечатлений набирался. Ну, он тут пообжился слегка, в пару рейдов сходил, а потом спрашивает адмирала - чего это я Морфлот объедаю? Вон, у вас начальник гауптвахты до сих пор не назначен... Честно говоря, Причер, адмирал о киче поначалу и не задумывался - на фига она нам? - но здесь обстановка такая разлагающая оказалась... Сами посудите, в открытом море из люка высунулся - через пять минут уже поддатый, а через пятнадцать вообще в дугу! Так что сажать в холодную нашлось кого, и с каждым днем все больше. Надо было офицера с боевого дежурства снимать и на это непутевое хозяйство ставить. И тут Майкл сам предложил. Адмирал его на радостях прямо расцеловал. Ну что, рассеял я ваши сомнения? - Насчет сомнений - не очень, - признался капеллан, - но хоть какая-то логика появилась. А то я и вправду решил, что фильтр подтравливает. Но до чего же чисто в порту! И как аккуратно все! Жаль, я обстановку на плавучем космодроме спьяну не разглядел, меня "эм-пи" уже ждали, скрутили тут же и в катер... - Ржавеет ваш космодром, вот и вся обстановка. Скоро развалится. - Пессимист вы, Эйб, - вздохнул Причер. - И националист оголтелый. Что не в России сделано, все хрупкое и разваливается... - А кто не русский, тот дурак! - крикнул издали, уже с портовой "стенки", Воровский, который, по своему обыкновению, молча подслушивал. - Эй, такси! Троих до борта! Капеллан подошел к Воровскому и глянул со "стенки" вниз. На безмятежной глади стоял, как приклеенный, большой красивый открытый катер. Пилот, облаченный в жутковатый на вид русский боевой скафандр, торговался с прапорщиком. "Вчера еще было по пятьдесят граммов с носа, - говорил Воровский. - Не позорь нас хоть перед гостем, жила! " - "Я сегодня от шефа такого натерпелся, что уже по сто, - непреклонно отвечал пилот. - А если он вернется совсем злой и вообще убьет меня - что ж, так и помирать не выпивши русскому матросу? " - Не убьет! - пообещал Кронштейн. - У нас и без того некомплект. - Короче, мое последнее слово - четыреста в два конца, - предложил Воровский. - Или пятьсот, но я на тебя обиду затаю. - Можете вызвать дежурный бот и вообще ничего не платить, - подал идею пилот. - У нас гость, - сказал Воровский строго. - Почетный гость имперского морского флота. И мы не намерены везти его на какой-то шаланде под загробные рыданья. - Из-за меня сплошные трудности сегодня, - вздохнул Причер. - Да вызовите вы бот, в самом деле. И вообще не люблю я всякой ненужной роскоши. - Зато мы любим, - усмехнулся Кронштейн. Воровский спустился по лесенке к самой воде и что-то втолковывал пилоту, тыча пальцем в сторону Причера. - Ладно, грузитесь, - сказал пилот. - Раз такое дело... - Какое дело? - шепотом спросил Причер Кронштейна. - Ну, вы не забывайте, Майкл все-таки неплохой фантаст. Воображение развито. Наплел чего-нибудь. - Психиатр взялся за поручни и с неожиданной для грузной фигуры истинно флотской лихостью сбежал по лесенке вниз. Причер спустился осторожно, памятуя, что не моряк и форсить ему вовсе не обязательно. - Пилотку снимите, - только и успел ему посоветовать Кронштейн, сам уже без головного убора. Катер издал приглушенный свист, развернулся буквально "на пятке" и так рванул с места, что Причер невольно вспомнил последний в своей карьере боевой орбитальный сброс. А потом он наконец-то понял, куда именно они несутся, и ему стало уже не до эмоций - капеллан впал в ступор. И из глубины порта, и даже с причальной стенки плавбазу "Тревога" разглядеть толком было невозможно. Она просто оказывалась не видна в силу невероятных размеров. Гигантское образование, занимающее без малого пол-акватории порта, выглядело чем угодно, только не кораблем. Скорее высотным зданием. Чтобы заметить теперь красные огоньки на мачтах, по которым приятели ориентировались в дороге, голову пришлось бы запрокинуть до хруста в позвонках. Если бы Причера все время не отвлекал Кронштейн со своей болтовней, капеллан еще смог бы, наверное, оценить, как плавбаза с каждым шагом все больше смахивает на библейского Левиафана. Но теперь... "Тревога" даже не поражала воображения. Она ему не поддавалась. Вообразить такую штуку было просто нереально - сначала нужно было ее увидеть воочию и сказать "ой! ". - Ой! - сказал Причер, и пытливо наблюдавший за его реакцией Кронштейн расслышал возглас изумления даже сквозь завывания ветра в ушах. - Ничего коробочка?! - обрадовался психиатр. - Год сюда тащили! И полгода собирали! Полета рейсов только на обшивку! - Деньги! - крикнул Причер. - Я лишь сейчас понял! Какие деньги! Вбуханы в этот проект с креатином! На базе не так заметно! И шахта не впечатляет! А вот это!.. Да-а! - Вы точно пьяный были на космодроме! Там уже все понятно! Сразу! - И хорошо, что пьяный! И сейчас выпью, если дадите! Уж очень страшно! - Дадим, еще как дадим! Ух, поддадим! Гуляем, Причер! - Гуляем! - согласился капеллан. На борт гостей забрасывали лифтом. "А оплата проезда? " - спросил пилот. "А по факту! " - успел ответить Воровский - и троица стремительно вознеслась к небесам, аж дух захватило, Причеру даже опять пришли на ум десантные аналогии. При непосредственном контакте "Тревога" ощущалась даже не монстром, а полным монстром. Трудно было поверить, что такая махина вообще способна двигаться и к тому же воевать. Вахтенный офицер подъехал встречать прибывших на электрокаре. От борта до палубных надстроек оказалось верных ярдов сто. - Это что у нас? - прогудел офицер внешним динамиком скафандра. - А-а... Здравия желаю, падре. Ишь, вы какой... Внушительный. Ну, добро пожаловать на борт. Капитан-лейтенант, будьте любезны!.. Кронштейн подскочил к офицеру, между ними завязался разговор на приглушенных тонах. Воровский взял капеллана под руку и уверенно повел к растущему из палубы небоскребу. - Что вы там наболтали пилоту? - спросил Прйчер. - Ничего ужасного, надеюсь? - Я сказал - вы натовский контрразведчик. - О-о... - Капеллану уже надоело быть ошарашенным, и он почувствовал, что слегка злится. - У нас такие контакты только приветствуются. - Святая простота... - буркнул Прйчер, глядя на прапорщика сверху вниз и борясь с отнюдь не христианским желанием отвесить "писателю-фантасту" крепкий отеческий подзатыльник. - Вам же только удобнее выйдет! - искренне заявил Воровский. - Завтра весь порт будет знать, кто вы такой, - сможете тут ногами двери открывать. - А потом я случайно узнаю русскую военную тайну, и ваша контрразведка меня еще более случайно утопит. Ненароком так. - Никогда! - отмахнулся Воровский. - Ну, точно гуляем! - Их догнал Кронштейн. - Есть добро от вахтенного офицера на психоактивные действия. И не беспокойтесь, Прйчер, мы вас своевременно вернем в кабак. - Слушайте, Эйб, ваш юродивый приятель додумался сказать пилоту, что я из контрразведки! - А разве это не так? - прищурился Кронштейн. Совершенно непонятно было, шутит он или нет. - И вовсе я не юродивый, - обиделся Воровский. Прйчер на секунду задумался, потом вознес глаза к небу, испросил у него снисхождения к этим несчастным и успокоился. Впереди маячил люк в стене, рядом с ним блестела ярко начищенная табличка. - Момент, - сказал Кронштейн, возясь с задрайками люка. Прйчер шагнул к табличке - это оказалась памятная доска с надписью на трех языках.. "17 мая 24... 1 года, - прочел капеллан, - здесь при попытке спасти утопающего судового библиотекаря старшего матроса Семецкого трагически погиб водолаз Лукьяйнен". Прйчер оглянулся. Ничего в окружающем безумном мире не изменилось. До борта "Тревоги" по-прежнему было верных сто ярдов. ГЛАВА 7 - Господин полковник, капитан Службы поддержки Причер по вашему приказанию... - Присаживайтесь, святой отец. Причер осторожно сел. Даже на второй день после воскресного загула у него слегка прихрамывало чувство равновесия. Да и некоторые другие чувства тоже. А совесть - та просто болела, как ушибленная. Полковник, небрежно пощелкивая клавишами, глядел в монитор. Какие-то документы он там перелистывал. "Может, личное дело мое раздобыл? - подумал капеллан. - Да вряд ли. Даже в Службе поддержки на военных священников только короткие справки есть с самыми общими данными. А главный мой файл, который в канцелярии Министерства обороны, он по форме "ноль" закрыт, с того самого дня, как я на курсы общевойсковых капелланов записался. Пастве не положено знать о пастыре больше, чем он сам захочет рассказать". - Не вижу, - сказал полковник, не отрываясь от монитора. - Нет, не вижу. А, святой отец? - Простите, сэр? - Плана мероприятий не вижу. Обедать уже пора, а плана нет. Причер счел за лучшее промолчать. Только лицом выразил глубокое сочувствие проблемам господина полковника. - Все подразделения и службы подали еженедельные планы мероприятий согласно установленного распорядка, - гнул свое полковник. - И теперь мы знаем, чем они будут заниматься. Вот, глядите. У тыла полная инвентаризация. Ха-ха. Ну-ну... У связи профилактика главного передатчика, частичная перекладка кабелей и диагностика спутниковых стволов. Разведка - два тренировочных полевых выхода в условиях, максимально приближенных... М-да, куда уж максимальней. "Два тренировочных выхода? Это как понимать? - мысленно поразился капеллан. - Однако, занятная у господина полковника бухгалтерия. О-о, кажется, я понимаю. По документам база сейчас в режиме пассивной обороны. Положение вроде и сложное, но оно ни в коем случае не должно выглядеть катастрофическим. Хотел бы я поглядеть, как оформлен погибший разведвзвод". - Пехота и артиллерия - совме