Виктор Левашов. Рука Москвы --------------------------------------------------------------- © Copyright Виктор Владимирович Левашов С разрешения правообладателя © изд. "ОЛМА-ПРЕСС", 2004. http://www.olma-press.ru/ │ http://www.olma-press.ru/ ISBN 5-244-04627-0 "Кодекс чести", 6 Date: 07 Nov 2004 --------------------------------------------------------------- Первоначально роман выходил в серии "Солдаты удачи" под коллективным псевдонимом А.Таманцев. Всего в серии вышло 17 романов, из них Виктором Левашовым написаны 7, они выходят теперь отдельной серией "Кодекс чести" в издательстве "Олма-Пресс". Виктор Левашов. Рука Москвы Роман Книга вторая "Россия еще лежала в снегах, вьюги реяли над ее хмурыми городами. А здесь ветер гнал с Финского залива веселые облака, гранил красную черепицу крыш и древние таллинские мостовые. Завтра на эти мостовые прольется кровь. Эстония была как многопалубный теплоход, на курсе которого всплыла ржавая, обросшая ракушками донная мина. Полвека пролежала она на грунте. И теперь тяжело покачивалась на светлой балтийской волне. Она не сама всплыла. Ей помогли всплыть..." В.Левашов, "Провокация". Пролог ПРОШЛОГОДНИЕ НОВОСТИ Погода зависит от настроения народа. Ранней весной 1999 года, за двенадцать месяцев до выборов нового президента России, смутно было в Москве. Март начался слякотно, февральские метели сменились хлябью. Безветренными ночами падал туман, утреннее солнце тлело в нем угольком, освещая черные хмурые толпы на остановках. И казалось, что правительственные кортежи проносятся по Кутузовскому проспекту и Новому Арбату с такой скоростью только лишь для того, чтобы побыстрей миновать насыщенные враждебностью пространства московских улиц и доставить пассажиров под надежное укрытие кремлевских стен. Но и в Кремле было смутно. И на Старой площади, где когда-то размещался ЦК КПСС, а теперь администрация президента. И в Белом доме, сквозь рафинадную белизну которого словно бы все еще проступало черное гаревое пятно после танкового обстрела в октябре 1993 года. И если исход межсезонья природного был вполне предсказуемым, с той лишь разницей, ранней или поздней будет весна, то политическое межсезонье прогнозам не поддавалось. Шло какое-то дерганье. Логика кадровой чехарды, которую устраивал наезжавший из ЦКБ хмурый, больной и всем недовольный Ельцин, была непонятна даже прожженным журналистам, зубы стершим на кремлевских интригах. И лишь очень немногие люди - те, кого развозили по хмурой Москве служебные "Ауди" и "Мерседесы" в сопровождении джипов охраны, - знали, что эта мелкая рябь на поверхности политической жизни России предвещает столкновение мощных подводных течений, грозящее свирепым цунами обрушиться на едва оправившуюся от недавней финансовой катастрофы страну. Одним из таких людей был Олег Иванович П. Среднего роста, чуть склонный к полноте, с постоянным выражением озабоченности на округлом лице, всегда в строгих темных костюмах, он имел вид крупного чиновника федерального уровня из второго ряда - из тех, кто на официальных церемониях всегда держатся позади первых лиц. Кем он, собственно, и являлся. В президентской администрации он курировал Федеральную службу безопасности и Службу внешней разведки и по своему положению был примерно заведующим отделом ЦК КПСС. И даже кабинет Олега Ивановича в здании на Старой площади, выходящем тяжелым фасадом на Китай-город, раньше занимал заворготделом ЦК. Стоя у высокого окна своего кабинета и хмуро, как бы с неодобрением глядя сверху на бульвар и суету у метро, он иногда думал о том, как ошибается подавляющее большинство людей, считая, что власть - это некая добыча, приз, который достается самому сильному. Нет. Власть - это плазма, она сама избирает себе вместилище. Когда это вместилище крепкое, плазма власти еще больше укрепляет его, заряжает энергией ядерной силы. Иван Грозный. Петр Первый. Сталин. Когда оболочка оказывается слабой, начинается растекание плазмы, многовластие, смута. Борис Годунов. Николай Второй. Горбачев. Парадокс Брежнева только подтверждал этот вывод. Его поставили Генеральным секретарем, имея в виду, что это будет фигура компромиссная, управляемая. Но у плазмы власти своя логика. И вот, двадцать лет просидел в Кремле, "сосиски сраные". Ельцин. Тяжелый случай. Он и власть воссоединились триумфально, празднично. И в ту молодую осень 91-го невозможно было даже представить, что это идеальное вместилище власти может обветшать, превратиться в ядерный реактор с оболочкой в свищах. Но это произошло. Плазма власти словно бы начала искать другое вместилище. И все шло к тому, что им станет премьер Примаков. "Примус". Олег Иванович был человеком команды, и все происходящее оценивал, исходя из интересов команды. В отличие от обывателей, для которых политика была чем-то вроде бесконечного телевизионного сериала, иногда интересного, а чаще вызывающего скуку и раздражение, он смотрел на политические подмостки не из партера, а из-за кулис. Так смотрит на актеров гример, прекрасно знающий, что кроется за респектабельностью господ, разыгрывающих очередной акт трагифарса - обычного для российской политической сцены жанра. Возвышение Примакова вызывало его резкое недовольство не потому, что он знал, кто такой Примаков. А потому что появление в команде соперников нового сильного игрока ослабляло его команду. В большой политике не бывает случайностей. Если событие кажется случайным, это всего лишь означает, что нет информации об его истоках. Для людей, следящих за политикой по газетам и телевидению, появление Примакова в роли председателя правительства вместо отправленного в отставку молодого премьера Кириенко было событием обескураживающим. Какими течениями вынесло его на поверхность? На что он рассчитывает? Как он намерен стабилизировать парализованную кризисом экономику? Или не рассчитывает ни на что, а просто решил отметиться в российской истории, завершить биографию записью в своей трудовой книжке "председатель правительства"? Для всех эти вопросы так и повисли в воздухе. Для всех долго оставалось загадкой, как это получается, что премьер Примаков ничего не делает, а подорванная дефолтом российская экономика не только не рушится, но даже как-то сама собой выправляется. Потом наконец дошло: цены на нефть полезли вверх. И восхитились: надо же, как Примусу повезло. Олег Иванович знал, что стоит за этим везением. Еще до августовского кризиса были зафиксированы оживленные тайные контакты российских дипломатов с иракским лидером Саддамом Хусейном. Внешняя политика не входила в компетенцию Олега Ивановича, и поначалу он отметил это просто как факт. Каким угодно могло быть содержание этих контактов. Нелегальные поставки оружия, торговля нефтью в обход эмбарго. Но потом Ирак посетил этот шут гороховый Жириновский и публично заявил, что Россия - верный друг Ирака, пусть друг Саддам кладет с прибором на все угрозы американцев и пусть гонит взашей инспекторов ООН со своих секретных объектов, нечего им шпионить. Олег Иванович ожидал, что МИД России выступит с официальным заявлением, дезавуирует высказывания Жириновского. Этого не произошло. Хусейн понял, что может рассчитывать на военно-политическую поддержку Москвы, начал наглеть. И получил "Лису в пустыне". И когда уже было ясно, что бомбардировки секретных объектов Ирака неизбежны, Примаков дал согласие возглавить кабинет министров России. Весь фокус был в том, что в Персидском заливе находится треть мировых запасов нефти, и биржа очень чутко реагирует на ситуацию в этом регионе. С первыми бомбовыми ударами НАТО по объектам в Ираке цена нефти с рекордно низкой отметки в девять долларов за баррель сразу подскочила до двенадцати и неудержимо поползла вверх. Весной 1999 года баррель нефти стоил уже восемнадцать долларов, и цена продолжала расти, вливая в обескровленную российскую экономику десятки миллиардов долларов. Примакова недаром называли мастером нестандартных политических комбинаций еще в бытность его руководителем Центральной службы разведки СССР и директором Службы внешней разведки России. Это и была его комбинация: он намеренно стравил Хусейна и Клинтона и спровоцировал рост цен на нефть. И уже тогда можно было понять, что за внешним добродушием премьера скрывается тот еще политический хищник - с мертвой хваткой, изощренный и опасный, как немолодой, но все еще сильный тигр. Президентский рейтинг Примакова пошел круто вверх. И хотя сам он публично заявлял, что не желает об этом даже думать, плазма власти начала перетекать в него. И что было для Кремля крайне неприятным - обозначился союз Примакова с московским мэром Лужковым, которого болезненно ревнивый к чужому успеху Ельцин сумел превратить из верного друга в противника. Но самое страшное ждало впереди: Югославия. Для команды президента Ельцина, которой Олег Иванович был предан, как бывает предан своему клубу средних талантов игрок, кризис в Косово был опасен не тем, что Балканы, откуда полыхнул пожар Первой мировой войны, вновь станут тлеющим фитилем в пороховом погребе Европы. И не тем, что под натовскими бомбами погибнут тысячи ни в чем не повинных людей. Главная опасность была в другом: бомбардировки авиацией НАТО югославских городов нанесут сокрушительный удар по престижу России. Москва ничем не сможет этому помешать. Останется, как во время "Лисы в пустыне", стоять с грозным видом над картой и сотрясать воздух голословными декларациями. Это будет пощечина России - оглушительная пощечина президенту Ельцину. И после этого не нужно быть дельфийским оракулом, чтобы предсказать победу красных на предстоящих выборах в Думу и победу Примакова на президентских выборах. Или Лужкова. Или даже Зюганова. В любом случае это означало бесславный конец правления Ельцина. Тонны грязи будут обрушены на поверженного президента, наиболее одиозные фигуры из его команды переедут из Кремля в Лефортово, а всех остальных смоет в отвал, как отработанную породу. Предотвратить это можно было только одним способом: оказать давление на югославского президента Милошевича и заставить его пойти на уступки косовским албанцам. У России были для этого все возможности. Но позиция югославской делегации на переговорах в Рамбуйе становилась все более жесткой. Причина этого могла быть только одна: как в свое время Саддам Хусейн, Милошевич твердо рассчитывал на военно-политическую поддержку Москвы. Более того - заверения в такой поддержке он получил. Понимая, что он выходит за пределы своей компетенции и делает опасный шаг, Олег Иванович нашел повод встретиться с новым главой МИДа Ивановым, бывшим первым заместителем Примакова, и между делом высказал предположение, что не все средства используются для предотвращения югославского кризиса. Глядя своими голодными глазами, министр заявил, что делается все возможное. Все стало ясно. Ситуация с Хусейном повторялась один к одному. Работала тайная дипломатия. Но теперь она работала против президента России. Команда Примуса провоцировала Милошевича на конфронтацию с НАТО, прекрасно зная, что это будет последней каплей, которая прорвет оболочку власти. Олег Иванович написал докладную на имя руководителя президентской администрации. В ней он доказывал необходимость публичного заявления президента о том, что Россия не окажет военной помощи Милошевичу. Докладная осталась без ответа. Сам президент был недоступен. И не с чем было к нему идти. К президенту идут с фактами, а не с предположениями. Оставалось ждать, чем все кончится. Этим и занималась вся чиновничья Москва в эти слякотные мартовские дни: гадала, кто победит. Смутно было в Москве. Тревожно. Нехорошо. В это хмурое политическое межсезонье и пришло сообщение о решении правительства Эстонии перевезти из Германии и торжественно захоронить на таллинском мемориальном кладбище Метсакальмисту останки командира 20-й Эстонской дивизии СС, кавалера высшей награды Третьего рейха - Рыцарского креста с дубовыми листьями, штандартенфюрера СС Альфонса Ребане. Как ядовитое семя, занесенное ветром истории, оно попало на подготовленную почву. Часть первая ТЕНЬ ЗА СПИНОЙ I Информация о решении правительства Эстонии была обнародована агентством "Baltic News Servis" и повторена в новостных блоках Интерфакса и ИТАР-ТАСС. Первой реакцией Олега Ивановича было резкое раздражение. Мало нам надвигающегося югославского кризиса. Мало нам неусмиренной Чечни. Этим-то чего неймется? Но что-то помешало ему отмахнуться от этой информации, не имевшей прямого отношения к его делам. Это была епархия МИДа. Это и помешало. МИД. Сукины дети. Олег Иванович не доверял министру Иванову. Это была команда Примуса. А этот хищник нигде своего не упустит. С него станется разыграть в свою пользу и эту неожиданно возникшую карту. Олег Иванович связался с ФСБ и приказал подготовить справку о ситуации в Эстонии. Оттуда сообщили, что тема взята в разработку УПСМ - Управлением по планированию специальных мероприятий, самой секретной спецслужбой России, напрямую подчиненной президенту. Олег Иванович понял, что интуиция его не подвела. В УПСМ работали сильные аналитики. И если они взяли в разработку эту тему, значит все очень серьезно. Он приказал помощнику позвонить начальнику УПСМ генерал лейтенанту Нифонтову и попросить его срочно приехать. - Вызвать? - переспросил помощник Олег Иванович немного подумал и уточнил: - Пригласить. Он распорядился распечатать все информационные материалы по теме и углубился в их изучение. Соообщение пресс-службы кабинета министров Эстонии было распространено агентством "Baltic News Servis" одновременно с интервью, которое внук штандартенфюрера СС Альфонса Ребане художник-абстракционист Томас Ребане дал британскому информационному агентству "Рейтер". Интервью было выдержано в спокойных тонах. Томас Ребане заявил, что для него и для всех эстонцев Альфонс Ребане - патриот, сражавшийся за свободу своей Родины. Тот факт, что он был вынужден носить мундир СС, есть трагический парадокс истории, оценку которому дал премьер-министр Эстонии Март Лаар, написавший в сборнике "Очерки истории эстонского народа": "Эстонцев не вдохновляла принадлежность к СС". Олег Иванович часто бывал в Эстонии - и по прежней своей работе в Совмине РСФСР, и на отдыхе в санаториях ЦК компартии Эстонии. Путевки ему присылал тогдашний управделами ЦК - в благодарность за услугу, которую Олег Иванович ему оказал, устроив его дочь лечиться от наркомании в подмосковный центр Четвертого главного управления Минздрава СССР. После того, как Эстония стала независимой, поездки стали редкими, но отношения между Олегом Ивановичем и его эстонским знакомцем остались дружескими. Всего неделю назад он попросил Олега Ивановича дать ему информацию о трех молодых москвичах, которые почему-то привлекли его внимание. Были у Олега Ивановича и другие добрые знакомые в Таллине. Но сейчас Эстония воспринималась им как нечто чужеродное, враждебное, несущее угрозу его команде, а значит - и лично ему. Бляди. Дали вам независимость - спасибо скажите. Так нет, эсэсовца им приспичило хоронить! Он вернулся к комментарию обозревателя агентства "Рейтер". "Вызывает удивление легкость, с которой национал-патриотам удалось добиться решения правительства о придании этому акту статуса государственного мероприятия. Этому способствовало весьма странное стечение обстоятельств, связанных с началом съемок художественного кинофильма "Битва на Векше", главным героем которого должен был стать командир 20-й Эстонской дивизии СС штандартенфюрер СС Альфонс Ребане, погибший в автомобильной катастрофе в 1951 году и похороненный в южно-баварском городе Аугсбурге. По неизвестным причинам произошел взрыв значительного количества тола, завезенного на съемочную площадку для эпизодов боевых действий. В результате взрыва была уничтожена уникальная боевая техника времен Второй мировой войны (четыре танка Т-VI "Тигр" и двенадцать 105-миллиметровых артиллерийских орудий Круппа) на общую сумму в два с половиной миллиона долларов, что привело к банкротству кинокомпании. Этот взрыв и срыв съемок патриотического фильма вызвали очень бурную общественную реакцию и послужили мощным рычагом давления на правительство. Автор сценария и режиссер-постановщик фильма Март Кыпс, заявивший вначале, что считает взрыв делом рук русских национал-экстремистов, позже высказал предположение, что это могло быть акцией иных сил, имевшей целью вынудить кабинет Марта Лаара принять решение о торжественном захоронении останков Альфонса Ребане. Так или иначе, но решение принято, и это ставит Россию перед весьма непростой проблемой. Реакция Москвы на эту демонстративную акцию даст возможность судить о способности Кремля находить цивилизованные ответы на вызовы времени..." Бляди. Но проблема была действительно непростой. Какой должна быть реакция Москвы? Направить ноту протеста? Ее проигнорируют. И мы утремся. Очко в пользу команды Примуса. Промолчать, сделать вид, что ничего не случилось? Но левые поднимут дикий вой. Ну как же, советский народ ценой огромных жертв разгромил гитлеровскую Германию, а теперь президент Ельцин трусливо отступает перед фашистским реваншем. Подлый предатель. Тоже проигрыш. Была тут и тонкость. Защита прав русскоязычного населения в Прибалтике и в других бывших советских республиках - это был политический конек московского мэра. Все успехи Кремля на этом поле будут неизбежно приписаны Лужкову, а все провалы - президенту Ельцину. Везде проигрыш. Да с чего им вообще вздумалось устраивать эти похороны? Именно сейчас, когда президент Ельцин обложен со всех сторон, как медведь в берлоге? Помощник доложил: - Генерал-лейтенант Нифонтов прибыл. - Проси, - кивнул Олег Иванович и пошел навстречу начальнику УПСМ вдоль длинного, человек на двадцать, стола для совещаний. Отношения Олега Ивановича с начальником Управления по планированию специальных мероприятий генерал-лейтенантом Нифонтовым складывались непросто. В системе российских спецслужб УПСМ занимало особое место. Оно было создано после провала августовского путча 1991 года, когда громоздкая машина КГБ промедлила с выбором. Это было началом ее конца. Управление по планированию специальных мероприятий, в которое отбирались самые надежные кадры, было призвано стать мозговым центром новой структуры государственной безопасности, стопроцентно лояльной президенту, - играть роль недреманного "ока государева" и служить надежным инструментом для решения наиболее деликатных проблем. Даже в высших правительственных эшелонах очень немногие знали, что за фасадом старинного дворянского особняка в центре Москвы с вывеской "Информационно-аналитическое агентство "Контур" скрывается один из нервных центров власти. Исходящие отсюда импульсы иногда оказывались не воспринятыми, но порой вызывали неожиданные для всех отставки ключевых фигур в правительстве, смену руководства в таких гигантах, как "Росвооружение", предотвращали казавшиеся неизбежными кризисы. Начальник УПСМ генерал-лейтенант Нифонтов был из тех, про кого американцы говорят "человек, сделавший сам себя". И даже внешне он чем-то походил на американцев - рослых, подтянутых, выросших на хорошей пище, на чистом воздухе загородных вилл. Даже в генеральском мундире с небольшими - по кремлевским меркам - звездами он выглядел среди генерал-полковников и генералов армии, как чистокровный рысак среди заезженных рабочих коняг. В нем чувствовалась порода, и трудно было поверить, что он из самой обычной рабочей семьи и на военную службу его подвигло то же, что заставляло, да и сейчас заставляет идти в военные училища многих: бедность. А между тем так оно и было. Нифонтов начинал службу в военно-морской контрразведке в Кронштадте, успел повоевать во Вьетнаме, командовал диверсионными отрядами в Камбодже и Анголе, позже служил военным советником и руководителем резидентур Главного разведывательного управления на Ближнем Востоке. Олег Иванович уважал в нем профессионала, хотя предпочел бы, чтобы начальник УПСМ был чуть больше политиком, чем военным. Спецслужбы для того и существуют, чтобы реагировать не на приказы, а на сигналы, исходящие из подсознания власти. Нифонтов прекрасно знал, чего от него хотят, но понимания не проявлял. И Олегу Ивановичу приходилось с этим мириться. Но сейчас эти разногласия не имели значения. Отдавая помощнику приказ не вызвать, а пригласить начальника УПСМ, Олег Иванович как бы давал понять генерал-лейтенанту Нифонтову, что считает себя и его равноправными членами одной команды, а в трудные времена команда должна быть единым целым. Обменявшись с посетителем крепким рукопожатием, Олег Иванович предложил ему кресло за столом для совещаний и положил перед ним информационное сообщение "Baltic News Servis" и статью обозревателя "Рейтер": - Видели? - Да. Мы занимаемся этой темой. - Это серьезно? - Поступила информация из Рамбуйе, - вместо ответа произнес Нифонтов. - Милошевич собирается отозвать свою делегацию. Это так? - Похоже на то. - И ничего нельзя сделать? Олег Иванович пожал плечами. - Знаете, генерал, что будет выбито на моем могильном камне? "Он сделал все, что мог, и совесть его чиста". - Понятно. Вы спросили, серьезно ли это. Если Прибалтика превратится в Чечню или в то, во что может превратиться Косово, - это серьезно? - Даже так? Нифонтов извлек из кармана кителя компьютерную дискету: - Здесь материалы по теме. Посмотрите? Или подождете, когда мы сделаем резюме? - Посмотрю, - подумав, кивнул куратор. - А пока - в общих чертах. Какого черта им понадобилось устраивать эти похороны сейчас? Этот фашист погиб полвека назад. С чего вдруг им вздумалось ворошить его кости? - Вы попали в десятку. Сейчас. Это ключевое слово. Они рассчитывают, что в контексте Югославии президент ухватится за возможность выступить защитником русскоязычного населения, чтобы поднять свой рейтинг. - Каким образом? Нота протеста? - Сильней. - Разрыв дипломатических отношений? - Еще сильней. - Что может быть еще сильней? - Ввод в Эстонию российских миротворческих сил. Олег Иванович внимательно посмотрел на собеседника. Не похоже, что шутит. Такими вещами не шутят. Но и поверить в серьезность того, что сказал генерал, было непросто. - С какой стати нам вводить миротворческие силы? - Чтобы защитить русских. Не права русских, а их жизни. В Эстонии будет создана ситуация гражданской войны. - Так, - сказал Олег Иванович. - Очень интересно. Давайте с начала. Когда и почему вы занялись этой темой? - Полтора месяца назад. В расположении 76-й Псковской воздушно-десантной дивизии активизировалась эстонская агентура. Мы предположили, что ЦРУ прощупывает нашу возможную реакцию на Косово. Оказалось, нет. Один из агентов имел задание подготовить фальсифицированные документы - о том, что Псковская дивизия поднята по боевой тревоге и получила приказ десантироваться в Эстонию. - Цель? - Они считают, что это заставит Запад принять Эстонию в НАТО. Немедленно, в обход всех формальностей. - В НАТО их всех тянет. Медом им там намазано, - с выражением брезгливости проговорил Олег Иванович. - Каким образом они хотят создать ситуацию гражданской войны? Посмотрите материалы, - предложил Нифонтов. - Вам сразу станет все ясно. Основные моменты я выделил. - Показывайте. Пока Нифонтов вставлял дискету в компьютер и ждал, когда программа загрузится, Олег Иванович стоял у окна, глядя на сумрачную Москву. - Знаете, генерал, чего бы я сейчас хотел больше всего? проговорил он. - Хоть краем глаза заглянуть в завтрашние газеты - в те, которые выйдут через год. Нифонтов ввел пароль, вызвал на экран монитора текстовой файл и уступил хозяину кабинета место за его письменным столом: - Смотрите. Олег Иванович прочитал: "В политике есть только один критерий - результат. В этом смысле президент Ельцин очень крупный политик. Человек, который развалил Советский Союз, чтобы захватить власть, и расстрелял парламент, чтобы ее удержать, не остановится ни перед чем..." Куратор нахмурился: - Это остроумно, генерал. Но не смешно. - Что именно? - не понял Нифонтов. Он взглянул на монитор и с суховатой усмешкой кивнул: - В самом деле. Звучит, как фраза из завтрашней газеты. Нет, я не подбирал текст. А насчет завтрашних газет... Мне тоже хотелось бы на них взглянуть. Думаю, мы бы от них, как выражаются мои аналитики, прибалдели. - У вас есть какие-то основания так говорить? - Такие же, как у вас. Сколько раз мы уже просыпались в другой стране? Нифонтов говорил в своей обычной манере - с легкой иронией, но словно бы неохотно, как бы тяготясь самой необходимостью говорить. Олег Иванович хотел спросить, что за проблемы омрачают его чело, но решил не выходить за рамки строго официальных отношений, которые между ними установились. Захочет - сам скажет. Он вернулся к тексту. "ВАЙНО. Речь даже не о самом Ельцине. Он - "брэнд", знак очень влиятельной политической группировки. При любом раскладе эти люди не упустят возможности выступить защитниками русскоязычного населения. Не потому, что они озабочены их судьбой. А потому, что они озабочены своей судьбой. И мы предоставим им эту возможность..." Олег Иванович насторожился. Вайно. У его эстонского знакомца была такая же фамилия. Впрочем, "Вайно" у эстонцев - как "Ивановых" у русских. "КЕЙТ. Что может послужить толчком для резкого обострения обстановки в республике? ВАЙНО. Не догадываетесь? КЕЙТ. Я чувствую, что это связано с Альфонсом Ребане, но каким образом - не знаю. Во всяком случае, вряд ли таким толчком сможет послужить фильм Марта Кыпса. ВАЙНО. Я вам скажу, что вызовет нужную нам реакцию. Фильм чушь. Даже если Кыпс снимет шедевр, в чем я очень сомневаюсь. Это всего лишь повод для того, чтобы поставить вопрос о возвращении останков Альфонса Ребане в Эстонию. И о торжественном перезахоронении их в Таллине. А вот это, согласитесь, не чушь..." Он? Или не он? По уровню разговора - он. Генрих Вайно всегда был серьезной фигурой во властных структурах. Какое-то время работал в Москве в орготделе ЦК КПСС и имел все шансы стать секретарем эстонского ЦК, если бы не эта история с его дочерью-наркоманкой, которая связалась с диссидентами и даже предприняла попытку самосожжения перед таллинской ратушей в знак протеста против судебного процесса над большой группой молодых эстонских националистов. Это было в конце 80-х, в самый разгар перестройки. Весенние заморозки, прибившие слишком нетерпеливые всходы. Но в итоге эта история пошла ему на пользу - позволила вернуться во власть после того, как Эстония стала независимой. Сейчас он занимал в правительстве скромную должность начальника секретариата, но на самом деле был одной из самых влиятельных теневых фигур в республике. И в свои шестьдесят лет еще имел солидный политический ресурс. "ВАЙНО. И это будет означать переориентацию всей политики Эстонии. Вдумайтесь, генерал: торжественное перезахоронение останков не какого-то полковника никому не известного Эстонского легиона. Нет - командира 20-й Эстонской дивизии СС, штандартенфюрера СС, кавалера Рыцарского креста с дубовыми листьями, высшей награды Третьего рейха. КЕЙТ. Это может вызвать очень сильный взрыв возмущения русскоязычного населения. Но не мало ли этого, чтобы разогреть обстановку до ситуации гражданской войны? ВАЙНО. Мало. В этой браге не хватает дрожжей. Они будут..." Олег Иванович развернул кресло и вопросительно взглянул на Нифонтова, который медленно ходил по ковровой дорожке вдоль стола для совещаний: - Что это такое, генерал? - Эта запись сделана в ночь с 24-го на 25-е февраля под Таллином на базе отдыха Национально-патриотического союза. В разговоре участвуют трое. Один из них - Генрих Вайно, начальник секретариата кабинета министров Эстонии. Все-таки он. Генрих Вайно. Да, он. - Вы его знаете? - спросил Нифонтов. - Я знаком с ним еще с советских времен. - Второй участник разговора - генерал-лейтенант Йоханнес Кейт, командующий Силами обороны Эстонии, - продолжал Нифонтов. - Третий - Юрген Янсен, оргсекретарь и член политсовета Национально-патриотического союза. Формально второй человек в союзе, а по влиянию первый. Самый перспективный деятель у национал-патриотов. И самый амбициозный. - Заметьте, генерал: я даже не спрашиваю, каким образом вы получили эту запись, - с усмешкой проговорил Олег Иванович, желая этой бесхитростной шуткой разрядить какое-то странное напряжение этого разговора. Но Нифонтов не отозвался на шутку. - Ее прислал руководитель эстонской резидентуры ФСБ. Олег Иванович нажал клавишу "Page Down". "ВАЙНО. А теперь к делу. Да, вы все правильно поняли, генерал. Главная карта в нашей игре - Альфонс Ребане. Но не менее важен и его внук - Томас Ребане. Как вы знаете, парламент принял закон о возвращении имущества прежним собственникам. Это особняки, заводы. Но главное - земля. И вот представьте, что объявляется собственник на землю, на которой построены дома российских военных пенсионеров. Да, эти дома построены при советской власти и квартиры в них приватизированы. Но стоят-то они на чужой земле. И собственник вправе потребовать выкуп за свою емлю. Или назначить арендную плату. По своему усмотрению. Эта плата может быть очень высокой. И она будет очень высокой. Реакция? КЕЙТ. Это очень сильные дрожжи. Насколько я понимаю, речь идет не только о военных пенсионерах. Целые кварталы с преобладающим русскоязычным населением могут оказаться на чужой земле. Страсти будут накалены до предела. ВАЙНО. И в этот момент правительство недвусмысленно - актом торжественного перезахоронения штандартенфюрера СС - заявляет, что отныне героями Эстонии будут патриоты, сражавшиеся с советскими оккупантами. По терминологии русских националистов - фашисты. Получим мы нужный эффект? КЕЙТ. Думаю, да. Особенно если русские экстремисты решатся на провокации. ЯНСЕН. Обязательно решатся. В этом мы им поможем. ВАЙНО. Есть и еще один очень важный момент. Чрезвычайно важный. Представьте на секунду, генерал, что владельцем земли, на которой стоят жилые кварталы с русскими, окажется штандартенфюрер СС Альфонс Ребане. Верней - его законный наследник. Его внук Томас Ребане. КЕЙТ. Есть сведения о том, что Альфонс Ребане был крупным землевладельцем? ВАЙНО. Есть. КЕЙТ. И есть документы, которые это подтверждают? ЯНСЕН. Они всплывут. Мы получим их в самое ближайшее время. ВАЙНО. Как вам нравится, генерал, такой поворот сюжета? КЕЙТ. Это бомба. Это настоящая политическая бомба огромной разрушительной силы..." - Теперь вы поняли, что это такое? - спросил Нифонтов, глядя на монитор из-за спины куратора. - Заговор. Эти документы на право собственности - они всплыли? - Да. - Каким образом? - Они оказались у одного старого гэбиста. Как они попали к нему, неизвестно. Возможно, нашел после войны, когда разбирали архивы, и сохранил. Он предложил Томасу Ребане купить их. За пятьдесят тысяч долларов. Тот купил. - Что они собой представляют? - Семьдесят шесть купчих. Вся собственность приобретена незадолго до установления в Эстонии советской власти. Все зажиточные люди поспешно уезжали, распродавали недвижимость по бросовым ценам. Ребане скупал. Сейчас его наследство оценивается в сумму от тридцати до пятидесяти миллионов долларов. Возможно - больше. Это зависит от конъюнктуры. На его земле действительно построены целые микрорайоны с преобладанием русскоязычного населения. Не только в Таллине, но и в других городах. - А ведь это, генерал, и в самом деле бомба, - оценил куратор. - И очень мощная. - Кто такой этот Томас Ребане? - Студент-недоучка. Тридцать три года. Метр восемьдесят, худой, блондин. Кличка Фитиль. В прошлом - мелкий фарцовщик и ломщик чеков. В советские времена отсидел шесть месяцев за мошенничество. В ноябре девяностого года попался в Ленинграде за те же дела - обувал финнов. Получил бы года три, но тут Эстония вышла из состава СССР, дело закрыли, а его выслали на родину. - В статье обозревателя "Рейтер" сказано, что он художник, - вспомнил Олег Иванович. Нифонтов усмехнулся: - Художник-абстракционист. Почувствуйте разницу. Для него это всего лишь способ кадрить богатых иностранных туристок. Что еще? Пьяница, бабник. Но по отзывам - малый вполне безобидный. И даже не лишенный обаяния. Скромное обаяние раздолбая. - Вы сказали, что он купил купчие за пятьдесят тысяч долларов. Откуда у раздолбая такие деньги? - По некоторым предположениям, это деньги национал- патриотов. Они были заинтересованы, чтобы купчие эсэсовца оказались у Томаса Ребане. - По предположениям - чьим? - Людей, которые введены в его окружение. - Это ваши люди? - Наши. Но лишь до тех пор, пока считают наши действия правильными. - Вот как? Как они определяют, что правильно, а что неправильно? - Я сам иногда задаю себе этот вопрос. Но они определяют. - Мне непонятна, генерал, уклончивость ваших ответов, - со сдержанным неудовольствием проговорил куратор. - Это ваши сотрудники? - Нет. - Агенты? - Это отдельная тема. Я имел намерение обсудить ее с вами. Ваш вызов опередил меня. И вновь в тоне посетителя прозвучала некая напряженность, причины которой Олег Иванович не понимал, и это вызывало его раздражение. Но за много лет на ответственных постах он научился не только скрывать свои чувства, но и управлять ими. И потому вернул разговор в прежнее русло: - Достойный у этого эсэсовца внук, ничего не скажешь. Ответ Нифонтова чрезвычайно удивил куратора: - Он не внук. - То есть? Кто же он? - Однофамилец. И только. - Не понимаю. - Национал-патриотам понадобился наследник Альфонса Ребане, чтобы реализовать схему заговора, - объяснил Нифонтов. - Они выбрали на эту роль его. Подготовили необходимые документы. Попытались убедить его, что родители скрывали, кем был его дед. Ему эта роль не понравилась, попытался сбежать... - Почему? - Испугался. Для любого нормального человека узнать, что ты внук штандартенфюрера СС - это, знаете ли, не лучший подарок. Тем более, когда точно знаешь, что никакой ты не внук. - А он знал? - Да. Он носил фамилию матери. Ее брак с отцом Томаса не был зарегистрирован. Фамилия у его отца была Кюннапуу. - Но потом, как я понимаю, он с этой ролью смирился, - заметил куратор. - Судя по интервью, которое он дал агентству "Рейтер". - Его купили. Роскошные апартаменты в гостинице "Виру", белый "линкольн"-лимузин с водителем, пресс-секретарь, охрана. Репортажи по телевидению, снимки на первых полосах газет. Национал-патриоты создавали ему имидж. И ему это понравилось. Но сначала очень хотел сбежать. Поэтому в Таллине его держали под домашним арестом, а когда начались съемки фильма "Битва на Векше", перевезли под Тарту на гауптвахту спецподразделения "Эст". Камера была обставлена, как номер в приличной гостинице. Чтобы внук национального героя не испытывал никаких неудобств, но не сбежал. На роль наследника Альфонса Ребане он очень хорошо подходил. - Почему именно он? - Сирота. Нифонтов потянулся из-за плеча куратора к клавиатуре компьютера и открыл другой файл. - Здесь ответы на многие вопросы. Это докладная записка начальника оперативного отдела генерала Голубкова. Этой темой занимается он. - Господи Боже! - пробормотал Олег Иванович. - Генерал Голубков. Как только он появляется в деле, сразу возникают проблемы. - Наоборот, - возразил Нифонтов. - Как только возникают серьезные проблемы, я вынужден подключать к делу генерала Голубкова. - Знаю. Я о другом. Был полковником - понятно, рвал удила. Но теперь-то, когда стал генералом, неужели не утихомирился? Но и на этот раз Нифонтов никак не отреагировал на шутку собеседника. - Ладно, - сказал Олег Иванович. - Посмотрим, что он написал. "24 февраля в 20.30 от старшего лейтенанта Авдеева, присутствовавшего на презентации съемок фильма "Битва на Векше", поступило сообщение о том, что во время проводимого режиссером-постановщиком фильма Кыпсом мастер-класса между артистом Злотниковым и командующим Силами обороны Эстонии генерал-лейтенантом Кейтом возник конфликт, в результате которого Злотников нанес Кейту оскорбление действием, за что был арестован охраной командующего и увезен в неизвестном направлении, предположительно - на гауптвахту расположенной поблизости базы спецподразделения "Эст"... "Злотников". Фамилия показалась почему-то знакомой. Олег Иванович попытался вспомнить, но не смог. - Что за конфликт? - спросил он. - Почему он возник? - Артист Злотников играл роль полкового разведчика. По сценарию фашисты захватывают его в плен, а затем Альфонс Ребане перевербовывает его. Вместо этого Злотников выкрал штандартенфюрера и доставил к своим. В массовке в роли фашистов был задействован отряд спецподразделения "Эст", элита Сил обороны Эстонии. Кейт устроил публичный разнос командиру отряда, Злотников за него заступился. Слово за слово. В результате Кейт обозвал Злотникова русской свиньей. Тот потребовал извиниться. Кейт отказался. Ну и... - Злотников нанес командующему оскорбление действием, - закончил Олег Иванович. - Какое? - Дал по морде. - Командующему Силами обороны Эстонии? Неслабо. Как этот артист оказался в Эстонии? - Случайно. Выбрали в картотеке Мосфильма. По типажу "простецкий русский парень из крестьянской семьи". - Случайно? - переспросил Олег Иванович. - В общем, да. - И что было дальше? - Читайте. "Инцидент был заснят оператором программы "Новости" русской редакции Таллинского телевидения. Предполагая, что видеозапись может быть использована для обвинения Злотникова, старший лейтенант Авдеев предложил телеоператору продать кассету, мотивируя это тем, что репортаж все равно не будет показан на эстонском телевидении. Оператор согласился и запросил три тысячи долларов. Авдеев просил санкционировать покупку кассеты и передать ему необходимые средства, так как таких денег у него не было. Я дал разрешение и отправил в российское посольство в Таллине шифрограмму с указанием выдать Авдееву указанную сумму..." - Авдеев - ваш оперативник? - Да. "Около семи часов утра 25 февраля старший лейтенант Авдеев вновь вышел на связь и доложил, что в 5.25 на съемочной площадке произошел очень мощный взрыв, а еще через час в киногородке, где в вагончиках были размещены члены съемочной группы и актеры, появились офицеры спецподразделения "Эст" и начали выяснять марку и номер автомобиля, на котором приехали актер Злотников и представители арт-агентства "МХ плюс" Мухин и Пастухов. Спустя еще полчаса поступила информация из ФАПСИ о радиоперехвате переговоров эстонской полиции. Всем полицейским постам предписывалось принять меры для обнаружения автомобиля марки "мазератти" красного цвета, в котором находятс