Кирилл Еськов. Вячеслав Рыбаков -- сверхновая российского постмодернизма
---------------------------------------------------------------
© Copyright Кирилл Еськов
Email: afranius@newmail.ru
Date: 22 Oct 2000
---------------------------------------------------------------
(В.Рыбаков, "На чужом пиру". М., АСТ, 2000: 388 с.)
Антирусский заговор безусловно существует -- проблема только в том, что
в нем участвует все взрослое население России.
В.Пелевин
Итак, господа, период так называемых демократических реформ (не к ночи
они будь помянуты!) остался позади, и Отечество наше строевым шагом вступило
в период Реставрации. Я ведь как тот Папаша Мюллер -- "верю мелочам". И если
уж моя аполитичная жена идет и голосует за Путина, и все мои доводы типа:
"Да ты глянь, просто глянь на него -- ведь он же тени не отбрасывает !"
разбиваются вдребезги об ее беспомощное "Но надо же хоть что-нибудь
делать!.." -- это, знаете ли, симптомчик... (Помните, старый английский
анекдот. Молоденький, только что из училища, лейтенант командует взводу:
"Вперед -- марш!", и тут на него нападает полный словесный ступор -- ни бэ,
ни мэ. Дисциплинированные британские томми печатают шаг по прямой -- сто
ярдов, двести... впереди уже -- кромка обрыва, а команды сворачивать-то как
не было, так и нет! Наблюдающий за этой сценой майор -- поседевший в боях
ветеран всех мыслимых кампаний -- вынимает трубку изо рта и меланхолично
советует: "Ну скажите же им хоть что-нибудь, сэр! Хотя бы -- "Прощайте,
ребята!" ")
То есть вообще-то для Реставрации все уже давно готово -- и клиент
дозрел (спасибо алкоголику-президенту: додирижировался...), и исполнители
налицо -- все те же лица (пардон за плоский каламбур), но только вот с
идеологической ее подстежкой отчего-то вышла заковыка. В смысле -- с Русской
Идеей. Ну, с той самой, которую пелевинский бандюк Вовчик Малой (кликуха --
Ницшеанец) заказывал крутому криэйтору Вавану Татарскому:
"-- Задача простая, -- сазал Вовчик. -- Напиши мне русскую идею
размером примерно страниц на пять. И короткую версию на страницу. Чтоб чисто
реально было изложено, без зауми. И чтобы я любого импортного пидора --
бизнесмена там, певицу или кого угодно -- мог по ней развести... Чтобы такую
духовность чувствовали, бляди, как в сорок пятом под Сталинградом, понял?"
Ваван, как вы помните, русской идеи тогда выродить из себя не сумел --
хоть тресни, а тут как раз, одно к одному, и заказчика мочканули на стрЕлке
злые чечены; тАк вот и остались мы всей страной лишенцами -- без
национальной идеи. А ведь это, блин, не по понятиям!.. Вот и подумалось мне
тогда: зуб даю -- нашелся уже кто-то, уловивший чутким художническим ухом
тот социальный заказ Вовчика и иже с ним; "иже с ним" -- это я про
Государство наше родимое ("...Что такое государство, как не наиболее
организованная и многочисленная преступная группировка?" -- Е.Лукин).
Потому как товарщ Ястржембский намедни уже озвучил, как принято нынче
выражаться, наше намерение опять немножко повоевать в Афганистане (я так для
себя понял, что в Чечне неразбомбленных сортиров уже не осталось, но
некоторая толка бомб на складАх завалялась, так не пропадать же добру!) -- а
тут ведь до зарезу нужна какая-нито объединяющая идея типа "противостояния
исламскому фундаментализму", ну, вахабитам этим гребаным... да ты че, в
Афгане -- разве не вахабиты? (Не станешь же базарить, что всего и конфликту
там -- какая именно из двух воюющих таджикских наркомафий будет толкать свой
героин в Москву напрямую, диппочтой и военными бортами, а какая кругалем,
через третьи страны: "могут нэ так понять"...) А народ меж тем, скотина
эдакая, совершенно от рук отбился. Возвернулся из всяческих Гренад, где
долго и тщетно пытался тамошним крестьянам землю отдать, поглядел -- во что
за это время обратилась собственная хата и, тяжко вздохнув, принялся за
работу. И ничем его, быдло безыдейное, не вдохновишь на новые подвиги: ни
Проливами с крестом над Святой Софией, ни мытьем сапог в Индийском океане,
ни даже -- срам сказать! -- бескорыстной помощью сербским единоверцам
(которые -- уж в этот-то раз точно, зуб даю! -- не пошлют нас на хрен
назавтра после освобождения, как они делали все предыдущие разы, а
непременно сольются с нами в молитвенном зкстазе эдакой Православной
Конфедерации). Безыдейный, короче, народ пошел, надо бы с этим что-то
делать, товарищи!
Словом, есть оборонный госзаказ, и даже с частичной (моральной)
предоплатой -- грех не пользоваться, нет базара... Однако ж когда мне
поведали, что в эти игры принялся игрть Вячеслав Рыбаков -- один из
любимейших моих (вот те крест!) писателей -- я поначалу просто не поверил.
Купил книжку, начинаю читать. Первое впечатление -- в точности как и
упреждали: нудноватый (как ему и положено) сон Веры Палны на тему "как нам
обустроить Россию, которую мы потеряли", перемежаемый антизападными
инвективами и поношениями интеллигенции, выдержаными в стиле даже не
Бушкова, а какого-нибудь Шевцова... И тут -- "Кипяток на извилины!.."
(отличный образ -- беру на вооружение): "Шевцов". ...Уж кому-кому, а мне не
следовало бы поминать сие имя всуе. Тут, правда, понадобится небольшое
отступление.
Дело в том, что в студенческие годы, в конце семидесятых, я был
активным членом "Общества поклонников таланта писателя Ивана Шевцова".
Исходная наша посылка была проста, как огурец: "Вот вы все издеваетесь над
формулой "Я Пастернака не читал, но осуждаю", а сами-то Шевцова читали? А
очень, между прочим, незаурядный автор..." Тут ведь все зависит от того, с
какой установкой принимаешься за чтение. И если при взгляде на омуля с
душком и виски "Бэлэнтайн" вы будете думать: "А, тухлятина!.. А, самогон!.."
-- так это и будет для вас тухлятиной и самогоном; а вот если вы себе
внушите, что "Это -- хорошо", вы там такую вкусовую симфонию обрящите -- что
ты! (Да чего говорить -- я в экспедициях по Сибири с девятого класса
мотаюсь, а рыбу сырьем есть, как все там делают, не мог -- с души воротило;
только уже после Университета сумел въехать -- и с той поры со всем
решпектом подписался под известной северной формулой: "Рыбу надо есть, пока
она еще хвостом дергает, а дальше это уже не рыба, а дохлятина".) Так вот,
об установке: почитайте тексты Шевцова, твердо исходя из того, что перед
вами -- памфлет. Проверено на массе народу, в тот самый "расцвет застоя":
сперва недоверчиво таращатся, потом начинают ржать так, что Жванецкий --
отдыхает, а в конце уже, отерев слезинку, крутят головой: "Ну и ну! Куда
только Степанида Власьевна со всей ее цензурой смотрит!"
Так вот, именно эту замечательную, но незаслуженно забытую литературную
традицию советских времен и решил, как я понимаю, возродить Рыбаков. Я,
собственно, и на книжной полке своей их поставил встык -- трехтомничек
Шевцова и "На чужом пиру": основоположник и продолжатель. Причем ученик, как
водится, превзошел учителя: у Шевцова в основе все-таки был скучноватый
реализм, бытовая проза, тогда как Рыбаков пересадил сей блеклый полевой
цветок на тучную почву современной литературной традиции и создал в итоге
великолепный постмодернистский "слоеный пирог" из раскавыченных цитат --
копай не хочу. Постмоденизм -- однозначно!
Ну вот, для примера, сюжетная интрига -- якобы "шпионский роман". Все
крутится вокруг проблемы утечки мозгов из России. Главный герой, Антон (сын
Аси и Симагина) создал уникальную психотерапевтическую методику, которая
позволяет возвращать творческие способности опустившимся, разуверившимся в
себе творцам. Однако один из Антоновых пациентов ни с того ни с сего
обратился в идиота под воздействием какого-то хитрого, не оставляющего
следов, мозголомного препарата. По ходу расследования выясняется, что это
дело рук некой ультранационалистической организации, решившей ("На войне,
как на войне!") нейтрализовывать тех ученых, кто намылился на работу за
бугор -- "так не доставайся ж ты никому!". Но! Дальше выясняется, что
организацию уж два года как контролирует ЦРУ через одного американского
дипломата плюс купленного ими эфэсбэшника; и придурки-патриоты, сами того не
ведая, травят не уезжающих, а как раз остающихся -- тех российских ученых
(из числа самых ценных), кто получил приглашение на Запад, но послал его на
хрен и остался дома, трудиться на благо Родины. И отравили их -- уже 107
(прописью -- сто семь) штук...
...Тут я явственно представляю себе рожу тупоумного знатока шпионских
детективов, адресующегося к автору с гневной филиппикой такого примерно
содержания: "Да вы хоть издаля -- соображаете, чего пишете?!! У вас дипломат
в чужой стране из года в год занимается массовыми ликвидациями !!! Не
агент-нелегал (от которого, случись чего, родина отопрется, не моргнув
глазом -- "Я не я, и корова не моя!"), а официальный представитель Великой
державы?! До такого, кажется, даже советских шпионских романах времен
холодной войны не додумывались (и в американских, насколько я знаю, тоже).
Что неудивительно: у тех романов по крайней мере косультанты были --
"Полковник А.А.Сергеев" -- а уж они-то ни в жизнь бы такую хрень в печать не
пустили..."
Тут я оного "знатока" вежливенько эдак прервал бы: "Ну ка, охолонись
мальца... Ты че, не просек -- автор едва ль не дословно переписывает из
культового романа "ТАСС уполномочен заявить" сцены постановки пароля и
закладки тайника. А стало быть, демонстрирует, что на самом-то деле вполне
осведомлен -- какого цвета бывает рожа у Державы, если ее дипломата в
натуре, без булды, сцапали за руку на шпионаже. На шпионаже! --
деятельности, которая для этой публики вполне извинительна и, считай,
негласно узаконена... А ты -- "организация на чужой терртории
систематических, из года в год, массовых ликвидаций"... Че, так и не
въезжаешь? ну, тогда извиняй: дурак ты, парень, и уши у тебя холодные...
Ведь это ж все ПОЛНЫЙ СТиБ! Стеб от начала до конца, от киля до клотика, от
Альфы до Омахи!"
И вот ежели прочесть под ТАКИМ углом зрения "На чужом пиру", тады --
ой! Тогда выходит, что Рыбаков сплясал на всех
коммуно-патриотически-православных архетипах такую чечетку, что злоехидному
Шендеровичу и прочим "клеветникам России" осталось только съесть без горчицы
свои хасидские касторовые шляпы...
Несколько цитат:
"Кстати: страны, которые могли бы при ином раскладе оказаться
политически самостоятельными цивилизационными партнерами России, волею судеб
либо веками изнывали под иноверческим игом, самим этим фактом провоцируя в
России тягу к благоносной экспансии (Балканы), либо, кто еще оставался
более-менее независим, истекали кровью в борьбе с иноверцами и опять-таки то
косвенно, то прямо, взывали о помощи и о включении в империю (Закавказье,
Украина). Практически все последние оказались внутри границ России, а затем
СССР. Это намертво врезалось в национальный характер русских, которым
история постепенно отвела тяжкую и неблагодарную роль приводного ремня и
смазки между национальными деталями имперского механизма".
" Церковь относилась к государству как к хранителю и защитнику истинной
веры от всевозможного левославия и кривославия, бесчинствующего по ту
сторону всех без исключения государственных границ. Государство же
относилось к укреплению и распространению истинной церкви и истинной веры, к
защите всех истинно верующих ВНУТРИ И ВНЕ госграниц, как к основным своим
задачам, осуществление которых только и придает государству смысл.
Воцерковленные люди называют это "симфонией властей".
" В благополучных обществах возможности для проявления лучших
человеческих качеств уменьшаются, поскольку их и применять-то особо негде; а
возможности для проявления худших остаются, по крайней мере, на прежнем
уровне".
No comments. Да и чего тут коментировать? -- "Умный не скажет, дурак
не поймет"...
Гораздо интереснее, как и всегда в постмодернистских текстах, угадывать
отсылки. Иногда это "не просто, а очень просто": " Парадоксально, что в
постиндустриальных, деидеологизированных обществах, априори считающихся
царствами свободы уже потому только, что власть идеологии в них разрушена,
эти противовесы исчезают и перестают срабатывать. Личная выгода и невыгода,
МАТЕРИАЛЬНЫЕ награды и наказания становятся единственными ДУХОВНЫМИ
ценностями. В условиях господства религии индивидуального прижизненного
успеха, который, к тому же, измеряется лишь в доступных массовому сознанию
величинах -- то есть количественных и вещных, человеку нечего
противопоставить ему в сердце своем, ибо в этом сердце уже ничего иного нет.
И человек становится-таки марионеткой на ниточках наград и наказаний. То
есть наконец-то становится стопроцентно управляемым, и, вдобавок, сохраняет
при этом иллюзию свободы". Ну, вы поняли: "Свобода -- это рабство", можно
поглядеть номер страницы у Оруэлла.
Или вот: "Именно поэтому неизбывно присущее любому и каждому режиму
стремление продлить свое неизменное существование в вечность в наиболее
свободных странах принимает форму додавливания неотмирных, идеальных,
сказочных ценностей. [...] В этом смысле беловежский переворот и его
последствия есть лишь звено глобального процесса. Коммунизм оказался
наиболее влиятельной сказкой века -- и принял основной удар на себя. Но и
сам-то он был не более чем исторически краткоживущей ипостасью базисной
системы ценностей православной цивилизации. Поэтому он и не оказал нигде,
кроме России, сколько-нибудь серьезного влияния. Его и давили-то уже не
столько как коммунизм, сколько как могущественную форму антипрагматизма." То
есть в только что завершившейся Третьей Мировой боролись вроде как не с
коммунизмом, а с православием... Ну, это уже Стругацкие, "Понедельник..." --
где насчет Золотой Рыбки: "Бросили в нее, служивый, глубинную бомбу. И ее
вверх брюхом пустили, и корабль какой-то подводный рядом случился, тоже
потонул. Она бы и откупилась, да ведь не спросили ее, увидели и сразу
бомбой".
Однако есть в тексте отсылки и с более сложной и изысканной структурой.
Вот, например, громокипящее (или, как выразились бы советские публицисты,
"пещерное") антизападничество, старательно декларируемое автором. Вовчик
Ницшеанец просто млел бы, слушая, как тот разводит всех этих импортных
пидоров: "...Все их убеждения -- не более чем индивидуальные вкусы в области
туалетных освежителей воздуха" ; "...Ничего иного, менее материального и
утилитарного, эти духовные преемники великих гангстеров и истребителей
индейцев придумать наверняка окажутся не в состоянии." Ну, вообщем, чего тут
не понять: Духовность, Духовность и еще раз Духовность -- как в сорок пятом
под Сталинградом... А вот и хренышка!
"В семидесятых, знаете, мы торчали в очередях, но взахлеб спорили о
внеземной жизни, о кварках, о темпоральных спиралях... Не за деньги, а
потому, что нам это было интересно, интереснее очередей! А, скажем,
американцы, которые не торчали в очередях, непринужденные беседы за
коктейлями вели в лучшем случае о спорте -- какая же все-таки команда какую
отлупит в будущую среду, "Железные Бизоны" или, понимаете, "Бешеные
крокодилы" " Между тем персонаж, с умным видом изрекающий сии сентенции, сам
с живыми американами никогда в жизни не общался, и о чем те толкуют на своих
коктейлях заведомо знать не может. Отсюда вопрос: а откуда все мы (ан масс)
осведомлены о тематиках тамошних коктейльных бесед, да и вообще об
американах как таковых? Ответ: в основном из книг бывших наших
соотечественников -- Аксенова, Довлатова, Вайля с Генисом; книг, надобно
заметить, своеобычно (для этой публики) едких. Фишка в том, что в
Вайль-Генисовой "Американе" саркастическое описание американской вечеринки
(вполне в духе вышеприведенной цитаты) органично соседствует с чудесной,
теплой новеллой "Гоголь на 23-ей Авеню" (про русскую классику в американском
молодежном театрике, где по части духовности -- все будьте-нате). И Рыбаков
поистине виртуозно эксплуатирует этот привычный контекст: он раз за разом
берет некий "антиамериканский тезис" и нарочито грубо, овечьими ножницами,
отчекрыживает ожидаемый "антитезис", доводя тем самым всю свою
"антизападную" риторику до рафинированного абсурда. Класс!
В одном месте автор-таки "дал петуха", не выдержав общей тональности:
"Это не очередной голосок в кликушеском хоре упреков Запада в пресловутой
бездуховности. Лишь демагог или дурак может не видеть его великой культуры и
не преклоняться перед ней." Ну, это уж просто прямое неуважение к читателю!
Да неужто есть такие, кто способен воспринять все эти "вкусы в области
туалетных освежителей" и "духовных наследников великих гангстеров" всерьез?
Однако продуманной системой отсылок постмодернистский арсенал автора,
конечно, не исчерпывается. Оцените, например, такой вот отрывочек: "Если
приверженцы и буддизма, и иудаизма, если и агностики, и фанатики Последнего
Дня, если и маоисты, и либералы, выйдя из своих храмов и проголосовав на
своих съездах, ВЕДУТ СЕБЯ ОДИНАКОВО -- что толку в их богословских и
философских расхождениях? Наше КГБ в свое время это вполне понимало.
Говорили, что в СССР преследуют инакомыслящих. Враки. Мыслить ты мог все,
что на ум взбредет -- пока вел себя, как положено. Вот когда твое поведение
приходило в соответствие с твоими убеждениями -- тогда ты, что называется,
высовывался. Преследовали только инакодействующих; а этим, вообще-то, грешат
все государственные образования."
Почему-то очень живо и в красках представляю себе реакцию на этот
пассаж ребят из своей лаборатории:
-- Ай-яй-яй! А ведь за такое передергивание можно и канделябром...
-- М-да... В Германии все ж таки почти полвека должно было пройти, чтоб
недодавленные эсэсовцы начали вполголоса гундосить, что, дескать, никакого
Освенцима не было, враки это. А у нас десяти лет не минуло -- и нате вам:
сама интеллигенция, так сказать, "устами своих лучших представителей..."
-- Ну а чего ты хочешь? "Страна с непредсказуемым прошлым"... Это,
кажись, какой-то русофоб выдумал, нет?
Тут я б их, понятно, осадил:
-- Спокуха, ребята! Это ведь -- провокация!
-- Ну!..
-- Да не, не в том смысле! Провокация как художественный прием. Ну,
есть, к примеру, аллюзия, а есть провокация...
-- Понял, не дурак. А автор, стало быть -- провокатор?
-- Нет, автор -- постмодернист, а провокацией он пользуется как
средством; у них, в постмодернизме -- дело обычное.
-- Постмодернист, г-риш? Ну, тогда прям по Хармсу: "Я --
постмодернист!" -- "А по-моему ты -- ..."
Ну, тут я, ясное дело, вырубаю трансляцию; понимаете, грубые они у нас,
в естественных науках, не хватает эдакой гуманитарной... как бы это
сказать... широты взглядов, что ли?
Это, однако, еще что -- автор заворачивает провокации и покруче. Так,
книга переполнена рассуждениями о православии, церкви и православной
цивилизации типа: " Православная цивилизация оказалась единственной в мире
ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЙ цивилизацией. Вся структура стимулов, ценностей,
поведенческих стереотипов сложилась так, что в фокусе всегда -- некая общая
духовная цель, формулируемая идеологией и реализуемая государственной
машиной. Ради достижения цели можно и даже рекомендуется отринуть все
земное. Достаток, комфорт, личная безопасность по сравнению с продвижением к
цели -- пренебрежимы." То есть для начала автор, что называется, одним
универсальным движением брови объединяет католицизм и протестантизм в некое
обобщенное "левославие и кривославие, бесчинствующее по ту сторону всех без
исключения государственных границ"; при этом он столь последовательно
избегает такого понятия, как "христианство", что невольно вспоминается
товарищ Лукашенко с его блистательным афоризмом: "Я -- православный атеист!"
Далее следует цепочка рассуждений, лейтмотивом которых служит даже не
разграничение, а жесткое и последовательное противопоставление духовного и
материального начал -- естественно, с утверждением примата духа над
низменной плотью. А приводит эта цепочка -- естественно! -- к манихейству
96-ой пробы.
Ай да автор! Ай да сукин сын! Ай да молодец! Впаривать лохам под видом
православия гностическую ересь -- это ведь и вправду круто. Классно подергал
попов за пропахшие ладаном бороды, ничего не скажешь! Это тебе не в икону
плюнуть на авангардистском хеппининге...
Ну, а уж линия "интеллигенция и чека" -- это особая поэма о семи
песнях, тут автор опять-таки оттянулся в полный рост... Когда главный герой
по ходу своего частного расследования попадает в известное положение
"мужика, поймавшего медведя", на помощь ему немедля является Deus ex
machinа: Дорогие Органы в лице полковника ФСБ "товарища Бероева" (sic!). Да
не какого-нибудь там честного-уволенного-но-продолжающего-свою-тайную-войну
(фигура, по нынешнему времени не то что каноническая, а успевшая даже набить
некоторую оскомину), а самого что ни на есть кондового, при исполнении, в
собственном кабинете на Литейном. И сцена в Большом доме, когда Антон --
крутейший интеллектуал во всеоружии своего мощного магического дара -- с
облегчением приникает к отеческой груди чекиста, смотрится как потрясающий
по своему сарказму парафраз финала "Судьбы барабанщика".
Для понимания дальнейшего мне представляется весьма важным следующее
привходящее обстоятельство: в последнее время Рыбаков, в числе прочих наших
фантастов, занимался "авторизованной новелизацией" знаменитого сериала
"X-Files" и, судя по всему, заинтересовался техникой того, что в суконных
советских терминах можно было бы назвать "созданием средствами искусства
положительного образа сотрудника ФБР". Нет ничего плохого (чур-чура -- я не
иронизирую!) в том, чтобы в сознании обывателя создавалась мощная
психологическая доминанта: будь спокоен, они всегда рядом -- крутые, но
теплые ребята, которые, если что, сумеют защитить тебя от кого угодно: хоть
от кокаиновых баронов ("Снайпер"), хоть от хитроумного маньяка ("Молчание
ягнят"), хоть от всяческой оккультной нечисти ("X-Files"). Так может,
Рыбаков просто решил (в полном соответствии с декларируемой им парадигмой)
"к штыку приравнять перо" и, перекрестясь, принялся лепить образ
положительного чекиста -- надо ж как-то восстанавливать общественное доверие
к сей немаловажной государственной институции, нес па? (Нелегкая это, что и
говорить, задача -- когда действующие офицеры "Альфы" в свободное от
основной работы время подрабатывают киллерами, директор ФАПСИ попадается на
франко-швейцарской границе с чемоданом наличных долларов невыясненного
происхождения, а с единственно реальными, не высосанными из пальца
беллетристов, врагами России -- чеченскими главарями -- ФСБ борется до того
успешно, что Басаев с Масхадовым, при всем дефиците неразбомбленных
сортиров, даже интервью свои реже давать не стали... Нелегко -- так оно и
почетнее!)
В принципе, положительного чекиста создать не столь уж сложно: отворил
Пантеон-Рефрижератор позднего соцреализма, да реанимировал какого-нибудь
грустно-ироничного интеллектуала Семеновского рукотворства. Он, понятно,
чисто по-человечески надломлен тем обстоятельством, что все криогенные
ракетные двигатели, бесшумные винты для субмарин и суперкомпьютеры
последнего поколения, которые он, честно рискуя башкой, украл у буржуинов
для Советской Родины, означенная Родина (мать ее!) потом благополучно
сгноила без никакой пользы в своих бездонных закромах -- но хрена ли тут
поделаешь: Родину не выбирают -- уж какую бог послал... Это, повторю, было
бы несложно, и где-то даже дешево. А Рыбаков не ищет легких путей: его
избранник -- не разведчик с чистыми (ну, по спецслужбовскому стандарту)
руками, а ветеран того самого, Пятого ("диссидентского") управления.
Профессионал, блин... Штирлиц... агент Малдер... К чему бы это? А вот к
чему.
Воля ваша, но все-таки поразительное это дело -- с какой теплотой наши
"инженеры человеческих душ" принялись последнее время писать о гэбэшниках,
непосредственно курировавших во время оно творческую интеллигенцию;
подозреваю, что это уже по линии не изящной словесности, а психоанализа.
Зачин, кажется, сделал Ю.Поляков в своем "Козленке в молоке". Помните -- был
у него там симпатичный вихрастый майор, который у собственных осведомителей
стрелял четвертные до зарплаты, а иной раз и рукопись им в печать продвинуть
пособлял. Он еще потом посадил одного бездарного поэтишку -- тот, по
дружески-стукаческой подначке, рассчитал на салфетке, сколько взврывчатки
потребно для выкидывания Мавзолея в околоземное пространство; покушение на
теракт вышло -- пальчики оближешь, только вот вихрастому майору-то как раз
ордена и не перепало, все начальники порасхватали...
Ужасно смешной эпизод. Обхохочешься. (Как у Шварца "-- А этот анекдот
знаете? Ужасно смешной. Одному цыгану отрубили голову...")
А теперь -- слово Рыбаковскому ветерану невидимого фронта, белому и
пушистому; только читайте вдумчиво и серьезно:
"-- В свое время небезызвестный товарищ Андропов на горе и унижение
честным офицерам КГБ и на радость подонкам... подонкам не только в конторе,
но и среди интеллектуалов, заметьте, -- организовал специальное управление,
которое должно было заниматься исключительно интеллигенцией. Сам он, по
слухам, был уверен, что сделал это из бережного к интеллигентам отношения:
не хчу, дескать, чтобы одни и те же громобои занимались и настоящими
шпионами, и, скажем, писателями, которые что-то не то пишут.
Он вдруг неторопливо воздвигся из своего кресла м пошел наискось по
кабинету -- руки в карманах, окурок на губе. У стены повернул и пошел
обратно. Лицо его стало буквально черным.
-- Сомнений относительно того, что писателями и прочим контингентом
вообще надлежит кому-то из конторы заниматься, у него, как и у старших
коллег его по Политбюро не было ни малейших, -- продолжил он, перехватив
недокуренную сигарету левой рукой. -- Умные люди ему объясняли: если
возникнет подразделение, которое только этим станет заниматься, оно уж,
будьте благонадежны, сделает все, чтобы объектов для упражнений у него
наблюдалось как можно больше, а выглядели они для страны как можно опасней.
Оставьте демагогию, был ответ... -- он помолчал. -- Довольно долгое время
мне довелось быть среди этих несчастных."
Вас слеза прошибла? Вот и меня тоже! Ну может ли человек, въяве и
вживе заставший Андроповские времена, написать такое ВСЕРЬиЗ?
К сожалению, я смог расшифровать далеко не все авторские отсылки по
тексту. Вот, например, совершенно блистательная сцена в финале, когда
главного героя приходит вербовать главный буржуин. Поначалу он наезжает на
героя "по политике", но наш Мальчиш дает достойную отповедь:
"-- ...Россия для всего цивилизованного человечества средоточие
сильного ли, бессильного ли -- только какая разница -- абсолютного зла.
Оплот и защитница всех реакционных режимов, тренировочная площадка всех
бандитов и террористов...
-- За исключением тех бандитов и террористов, которых тренируете вы.
Он искренне оскорбился.
-- Мы тренируем защитников свободы!
-- Мы угрожаем вашей свободе?"
Дальше, как водится, возникает бочка варенья с корзиной печенья:
"-- А тот, кто нам поможет в этом, проявит сильный ум, широту взглядов
и умение перспективно мыслить, -- добавил он. -- Естественно, и большое
личное мужество. А все эти качества нами уважаемы и заслуживают
материального и морального награждения."
Герой, понятно, не поддается; но и шпион уже прет буром:
"-- Может быть, все зависит от суммы?
-- Исключено. Нет на планете таких денег, извините меня.
-- О! -- на сей раз он не просто улыбнулся, а засмеялся даже, поражаясь
моей наивности. -- В просто не представляете, сколько на планете денег!"
Блин!.. Нет, в принципе, конечно, ежу ясно, что автор пародирует (даже
чисто стилистически) какую-то соцреалистическую классику, но вот какую
именно -- не могу сообразить, пасс... Я, чувствуется, чуть помоложе автора,
и всего этого, по-своему колоритного, хлама на моем чердаке пылится заметно
меньше. Так что у меня подобный текст вызывает ассоциации лишь сугубо
вторичные: "Он франки предлагает и жемчугу стакан// Чтоб я ему доставил
воензавода план", либо там "Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и
машин"...
В развитие этой темы -- небольшое наблюдение из жизни. Дело в том, что
нынешние дети (а я перед моими глазами проходит вполне репрезентативная
выборка старшеклассников из физ-мат школ) давным-давно уже не чувствуют
разницы между физтеховской "Женой засекреченного физика" и памятной нашему
поколению по пионерским лагерям "Коричневой пуговкой". Вот те крест, честное
пионерское под салютом! Для них и то, и другое -- чистейший воды стеб: "С
высоты моего происхождения, дон Рипат..."
Вот это-то "стирание граней" и есть та главная опасность, что
подстерегает изысканный перевертыш Рыбакова. Как тут справедливо печалился
Переслегин (удачно переформулировав фразу Гальдера о германских солдатах
44-го): "Мы сейчас и близко не имеем того читателя, что был у нас в начале
девяностных". Так что я всерьез опасаюсь -- а ну как кто-нибудь из этих
читателей-"фольксштурмистов" примет роман за чистую монету?
Примутся, к примеру, его перепечатывать в газете "Завтра"...
Во смеху-то будет, а?
3.06.2000
Last-modified: Sun, 22 Oct 2000 14:25:38 GMT