/u>ло рeшенное. Ей Богу же, мы ни капельки не колеблемся и не боимся. Мы поможем, ну, ей Богу, поможем. Только скажите, кто это? -- Ишь, шустрая какая! Да вeдь вы еще не невeста? -- А, может, жребiй-то мнe и выпадет. Я готова. Ну, Борис Лукьяныч, милый дядя Боба, ну, скажите. Не томите душу... Дeвчата, просите Бориса Лукьяныча не секретничать. Свои вeдь. Раз мы уж согласились, чего уж там дальше тайну строить? Улыбающiяся умоляющiя дeвичьи лица окружили меня. -- Ах, вы, бабье любопытное. Вас хлeбом не корми -- дай только за хвостик тайны подержаться... Ну, ну, 67 хорошо. Раз вы уже согласились помочь -- я скажу вам, кто попал в бeду, но с условiем полнаго секрета. Обeщаете? Обeщанiя слились в общiй хор, и хотя я и не вeрил в способность дeвушек хранить тe секреты, гдe есть капелька романтическаго, но дeлать было нечего -- все равно узнают... -- Володя. -- Володя? Это -- наш донской скаутмастор? Который в Армiи был? С Дона? -- Да, да. Но дeло-то не в нем персонально. Будь он Володя, Петя или Ваня -- все равно. Нужно выручать. Обeщали вы -- съeзд невeст -- теперь не подведите. Срочно давайте спасительницу Володe, да держите язычки за зубами... -- Ладно. Так давайте рeшать, дeвчата. У кого дома лучше всего семейное положенiе? Так, чтобы непрiятностей без разрeшенiя родителей не было. -- Да, герлиньки, самое непрiятное -- это было бы огорчить маму. Вот тут надо особенно осторожно. -- Да вeдь мы можем пока и не говорить мамe? -- прозвенeл задорный голосок Тани. -- Вeдь свадьба-то все равно липовая. И сообщать-то не о чем. -- Ну хорошо, "пока". А потом? Мама-то вeдь все равно, в концe концов, узнает и будет вдвойнe огорчена тeм, что от нея все скрывалось. Тут уж лучше, чтобы совсeм не нужно было врать и скрытничать... Может быть, кто-нибудь собирается уeхать. Это, пожалуй, было бы лучше всего. -- Еще бы! Выскочить замуж и драпа! -- пискнула неунывающая Таня. -- Молчи ты, синичка-вертихвостка! А вы, дeвочки, сами думайте, кому удобнeе. Тамара -- права. Нужно провести все без лжи домашним. Наступившее молчанiе было прервано несмeлым голоском Оли. -- Может быть, я гожусь? Мамы у меня нeт. Я сирота -- сами знаете. Папа с Врангелем уeхал. А через мeсяц-два я уeду с бабушкой в Симферополь, к дальним родным. Я взглянул на Олю. Краска румянца покрыла ея нeжное лицо, но глаза смотрeли смeло и прямо. 68 -- Ты, Оля? -- переспросила начальница. -- А ты Володю знаешь? -- Знаю, -- прошептала она, опустив глаза, и ея щеки зарумянились еще больше. -- Так ты согласна? -- Да, -- тихо, но твердо сказала Оля. Старая начальница сердечно обняла ее. -- Знаете что, товарищи женщины, -- предложил я. -- Володя-то вeдь ждет как раз у меня... Давайте, пойдем всe к нему вмeстe поздравить с благополучным сватовством... Ликующая, смeющаяся толпа дeвушек, окружившая смущенную Олю, отправилась вмeстe с нами к моему дому. "Володя выходит замуж" При нашем появленiи Володя сидeл за столом и удивленно встал перед волной дeвичьей атаки, стремительно ворвавшейся в комнату. Звонкоголосая Таня, наш "чертенок в юбкe", сiяя от радости, схватила Володю за руку и потащила его к Олe. -- Вот, Володя, ваша невeста! -- закричала она с восторгом. -- Хоть завтра катите с нею в ЗАГС. Она сама вызвалась. Ей Богу, сама!.. Юноша стоял в нерeшительности среди взволнованных смeющихся дeвичьих лиц и, видимо, не знал, вeрить ли им. -- Таня не шутит? -- как-то глухо спросил он у княжны Лидiи. -- Нeт, нeт. В самом дeлe... Володя с чуть поблeднeвшим взволнованным лицом рeзко повернулся к Олe, молча стоявшей в группe остальных дeвушек. -- Оля, -- несмeло спросил он, и голос его чуть дрогнул. -- Вы... Вы согласны? Дeвушка подняла на него свои голубые глаза, сконфуженно улыбнулась и молча протянула ему руку. Юноша быстро шагнул вперед, неловко схватил ея пальцы обeими руками. На нeсколько секунд воцарилось молчанiе. 69 У всeх нас почему-то дрогнуло сердце, как будто всe мы почувствовали, что в этой мимолетной сценкe есть какiя-то нотки, глубже простой благодарности за дружескую услугу... Даже неугомонная Таня как-то притихла. Внезапно Володя опустился на колeно и с признательностью поднес к губам дрожащую руку дeвушки... -- Браво, Володя! -- не выдержала Таня. -- Ну, совсeм как в рыцарском романe послe тур... турнира!.. -- прозвенeл и внезапно сорвался ея голосок. -- Ну вот, дорогiе мои, -- взволнованно сказала княжна Лидiя, -- слава Богу, и договорились... И глаза старой женщины заблестeли мягким чувством любящей матери... ___ Так Туманов превратился в Смолянскаго3. Опасность была отклонена. Два провода, качавшiеся в темнотe над миной, уже перестали грозить неминуемым взрывом... 3 Обe фамилiи вымышлены. Затишье послe бури Весной 1921 года в закупоренную бутылку Крыма стали прорываться понемногу вeсти из уже ранeе подвергшейся чисткe Россiи. Прибыли первые журналы, первыя письма. Прieхали первые люди не казеннаго, совeтскаго, а вольнаго мiра. Появились свeдeнiя о жизни в остальных частях необъятной страны. Мало радостнаго было в этих свeдeнiях -- разруха транспорта, голод, террор. Искус<с>твенно созданный нервный подъем войны падал и смeнялся унынiем. Партiя и комсомол искали форм организацiи и власти, и жизни, и хозяйства. Но форм этих еще не было. Разрушенiе и уничтоженiе шло гигантскими шагами, ибо методы этого уже достаточно были п<р>оработаны еще в мирное время. Но постройка "новой жизни" вперед не подвигалась... Совeтская власть словно еще не знала, что ей, собственно, дeлать с государством, а населенiе не понимало, в какiя рамки жизни его хотят втиснуть теоретики соцiализма. 70 Газеты и журналы были полны самыми невeроятными сообщенiями о прогрессe коммунизма во всем мiрe, о революцiях, возстанiях, о гибели "представителей буржуазiи" и пр. и пр. В тe времена о "том", ином мiрe мы не знали ничего. Между нами и этим мiром упала завeса, пройти через которую можно было только, рискуя головой... Но мы и не вeрили, что совeтская власть долго удержится. В массe населенiя ходили самые невeроятные слухи о Кронштадском возстанiи, о смeнe власти, об иностранной или бeлой интервенцiи. Всe жили, как на бивуакe. Никто не планировал на долгое время, и никто не только не заботился о своем личном "завтрашнем днe<">, но как-то даже не был в нем увeрен вообще... Казалось, что в странe все притаилось, все замерло, все ждет какой-то грозовой разрядки... И только молодежь скоро стала забывать свое маленькое прошлое, забывать, как жилось нeсколько мeсяцев тому назад, и жила своей, для внeшняго взгляда поверхностной, но для нея полной смысла, значенiя и напряженности молодой жизнью. Окружающая условiя были настолько тяжелы, борьба за кусок хлeба и стремленiе улизнуть от шарящих вездe лап ВЧК были настолько обострены, что наши взрослые друзья и руководители совсем отошли от молодежи. И со спортсменами, школьниками, скаутами остались мы -- нeсколько полувзрослых людей, сбитых в дружную веселую -- несмотря ни на что -- семью... А много ли вообще нужно молодежи для радости? Груза прошлаго не было за нашей спиной, будущее как-то не волновало, Казалось, что "все образуется" само собой... -------- Баден-Пауль Славнeе говорить сердцам И возбуждать в них чувства пламень, Чeм оживлять бездушный камень И зданья лирой громоздить... Пауашакаиан. Смерть... ... Сейчас, когда я вспоминаю тe бурные годы, самыми яркими картинками всплывают ни террор, ни 71 голод, ни опасности -- а картинки лирики и романтики... Может быть, это потому, что в тe времена нам так не хватало именно таких свeтлых красок в окружающей жизни. Крови, смертей, озлобленiя, провокацiи, жестокости -- словом, революцiонно-большевистских тонов было в изобилiи. А вот пищи для роста души, для мягкой юношеской сентиментальности и романтичности -- этого как раз остро не хватало. И ярко помнится мнe один вечер весны. В тот перiод к нам впервые прорвался первый скаутскiй журнал из Архангельска. Он оказалься единственным журналом для скаутов -- а тогда скаутов в Россiи насчитывалось около 30.000 человeк. В одном Крыму их было больше 1.000. Информацiя этого журнала частенько была плоха, и одна такая ошибка, помню, принесла нам большое огорченiе! Однажды перед самым походом я получил очередной No. "Вeстника скаута" в траурной рамкe, но, не желая огорчать ребят, пока промолчал о печальной вeсти. Очередной поход был назначен в старeйшiй в Россiи монастырь -- Георгiевскiй, расположенный в 8 верстах от Севастополя среди обрывистых скал на высоком живописном берегу. Там, на крутом спускe к морю, на небольшой площадкe, около маленькаго хрустальнаго ручейка давно, давно какой-то монах-отшельник построил себe небольшой домик, в котором мирно прожил остаток своих дней среди дикой красоты окружающей природы. За домиком круто вверх поднимались заросшiя могучiя скалы, а впереди внизу, на глубинe нeскольких сот метров, шумeло море, окружая грозные утесы и шелестя набeгающими на берег волнами. На этом, теперь пустынном, мeстe мы с особенной охотой разбивали свои бивуаки. Вечером, когда дневныя заботы и занятiя были окончены и огонек костра собрал всeх в круг веселой и дружной семьи -- зазвучали наши русскiя пeсни с их чудесной лирикой, глубоко западающей в душу при незабываемой красочности вечерняго лагернаго костра. 72 Когда наступил перерыв, я неожиданно скомандовал строиться, и через минуту перед скалой стоял неподвижный ряд, прихотливо и призрачно озаряемый колеблющимися огнями костра. -- Друзья, -- начал я. -- Сегодня я получил вeсть, которая будет особенно тяжела для скаутов. Тeх участников нашей прогулки, которые не могут раздeлить нашу грусть, я прошу отойти шаг назад. В нашей группe было, как всегда, много гостей -- спор<т>сменов, школьников, даже комсомольцев. Но никто не шевельнулся и не вышел из строя. Кто из охотников, туристов и скаутов не знает чудеснаго обаянiя вечерняго костра? Кто не знает, как в теплe этого костра растормаживается и смягчается человeческое сердце, и как под влiянiем близости к матери-природe раскрываются лучшiя стороны человeческой души?.. А молодым сердцам, на зарe жизни попавшим в обстановку суровой борьбы, гнета и крови, -- для них обстановка вечерняго костра -- это моменты, формирующее лучшiя качества человeка. И я знал, что есть чувство, которое роднит, спаивает и связывает самыми сильными, болeе крeпкими, чeм радость, -- нитями общаго горя... Всe молчали и с напряженiем ждали, что я скажу дальше. А мнe было все-таки так трудно ударить опять по молодым сердцам. И без того много горя было у каждаго... -- 7 мая, послe тяжелой болeзни, умер Роберт Баден-Пауль... Мнe не нужно объяснять, как велика наша потеря... Он поднял над мiром молодости знамя скаутинга, знамя любви к Родинe и людям... Снимем же шляпы и посвятим нeсколько минут молчанiя свeтлой памяти нашего перваго скаута и друга... В глубокой тишинe всe сняли шляпы, и долго в мягком сумракe чудесной весенней крымской ночи слышался лишь шепот листьев деревьев, едва слышный треск костра и шум морского прибоя в темной глубинe пропасти... В тишинe гдe-то скользнули звуки подавленных 73 всхлипыванiй, и у многих по щекам ползли слезы, которых не стыдились и не старались скрыть... -- Лучшим памятником скончавшемуся Баден-Паулю, -- тихо прервал я, наконец, молчанiе, -- будет наша дружная работа по его завeтам. Не забудем же этих минут и -- будем готовы! Отвeтное "всегда готов" прозвучало тихо, но с какой-то особенной увeренностью и теплотой, а скаутскiй гимн разросся в мощную мелодiю, звучавшую непоколебимой вeрой в свои молодыя силы: "Помогай больному и несчастному, Погибающим спeши на зов... Ко всему большому и прекрасному -- Будь готов!.. ... и воскресенiе Через нeсколько недeль был получен новый номер журнала с извиненiем за ошибку. На общем сборe я выстроил всeх и сказал: -- Послe моих слов, друзья, несмотря на то, что вы стоите в строю, можете орать, сколько влeзет: свeдeнiя о смерти Баден-Пауля оказались ошибочными, и он жив... Послeднiя мои слова потонули в бурe радостных криков и восклицанiй. Боюсь, что и строй в эти минуты совсeм не был похож на строй... В этот же вечер, к концу длиннаго перехода, когда шквал с дождиком вымочил нас и настроенiе чуть упало, передовой патруль запeвал неожиданно начал нашу боевую походную пeсенку с веселых, полных юмора и подходящих к моменту слов: "Кто виновник наших бeд? -- Баден-Пауль, баронет. Жур, жур, журавель, Журавушка молодой"... Волна смeха, веселаго и заразительнаго, прошла по всему отряду, и долго еще его вспышки перекатывались по рядам... А вдали в бархатных сумерках наступавшей ночи уже блестeли огоньки родного Севастополя... 74 Маленькая репетицiя мiровой революцiи В серединe лeта положенiе нашей дружины значительно ухудшилось в связи с нажимом комсомола. Видя, что его политическiй контроль не оправдывает себя по той простой причинe, что никакой политики у нас нeт, а полит-бесeды не имeют никакого эффекта и не привлекают молодежи к Комсомолу, послeднiй стал измeнять свою точку зрeнiя на скаутов. Постепенно стало выясняться все очевиднeе, что попытки создать из скаутов подчиненную себe младшую группу не удаются, и Комсомол стал относиться к нам с проблесками враждебности и часто стал тормозить нашу работу. Мое "высокое" положенiе Предсeдателя Крымскаго Олимпiйскаго Комитета (в то время вся спортивная работа объединялась в Олимпiйских комитетах) во многом помогало мнe отражать выпады и придирки комсомольцев, но все же мы не могли избeжать чувствительных ударов. Как-то, прieхав рано утром из Симферополя, я разбирал полученныя инструкцiи, когда ко мнe стремительно вбeжал один из наших моряков, Григ. -- Прieхали, Борис Лукьянович! Ну, и слава Богу. А то у нас несчастье, -- проговорил он взволнованным, задыхающимся голосом. -- Ребята мстить хотят... Я боюсь, чтобы они каких глупостей не надeлали... -- А что случилось-то? -- Да этой ночью комсомольцы хавыру нашу разрушили, -- отвeтил Григ, и губы его задрожали... Я понял горе скаутов. Построенная собственными руками, немного кособокая, некрасивая и неуклюжая, эта "хавыра"4 для многих скаутов была дороже родного дома. К "хавырe" были крeпко привязаны сотни молодых сердец. И теперь эти лирическiя нити были грубо оборваны хулиганской рукой... 4 Домик -- по украински. Я поспeшил туда. Домик был разрушен до основанiя. Топоры, ломы и кирки в руках комсомольцев хорошо сдeлали свое подлое дeло. У развалин собрались почти всe старшiе скауты с блeдными, взволнованными лицами. 75 -- Эх, если-б знать, да подкараулить, -- тихо, с угрозой сказал боцман Боб, сжимая свои массивные кулаки... -- Ну, и сволочи, -- не выдержал Григ. -- Гады ползучiе... -- Мы их еще поймаем, -- мрачно, с угрозой сказал еще кто-то из толпы. Жаль было смотрeть на эти молодыя огорченныя лица. Для них всe ужасы окружающаго насилiя и террора были все-таки какой-то абстракцiей, поскольку своими глазами они не видeли этого. Но здeсь эти печальныя развалины были -- не разсказы, не слухи, не придавленный шепот о творящихся ужасах, а реальная картина злобнаго хулиганства, ударившаго по чувствительному мeсту. И видно было, что для многих этот удар -- самый чувствительный в их молодой жизни... "Классовая борьба" начиналась... Пресс начинает давить -- Слушай, Солоневич, что это у тебя там с Комсомолом вышло? -- недовольно поморщившись, спросил меня на каком-то собранiи Военный Комиссар. -- С Комсомолом? -- удивленно переспросил я. -- Да, кажется, ничего особеннаго. -- Что-то они там скаутами, что ли, недовольны. Сходи-ка ты, брат, сам в Райком, да и договорись там толком. Да захвати с собой своего полковника в юбкe -- баб-начальницу. Они там чего-то и против дeвченок ворчали... На слeдующiй день мы с княжной Лидiей направились в Райком. В небольшой комнаткe в клубах табачнаго дыма сидeли нeсколько активистов-комсомольцев и о чем-то горячо спорили. -- Секретарь Райкома, товарищи, сейчас здeсь? -- Я -- секретарь, -- отвeтил сидeвшiй за столом молодой чубатый паренек с энергичным лицом и папиросой в зубах. -- Что нужно? 76 -- Да вот такой же вопрос и я хотeл бы вам задать, -- начал я. Внезапно меня прервал знакомый голос. -- Это скаутскiе начальники. Помнишь, я тебe, Красников, говорил про них. В говорившем я узнал нашего политрука. -- Ага. Знаю, знаю. Вот, что, товарищи, -- серьезно начал секретарь, -- мы недовольны вашей организацiей. На ваших скаутов поступают жалобы за антисовeтскiя настроенiя. -- Простите, т. секретарь, -- спокойно прервала княжна Лидiя. -- Может быть, вы разрeшите пока присeсть? Лицо комсомольца выразило неподдeльное изумленiе. -- Да, садитесь, конечно. Чего там? -- А нельзя ли попросить стул? -- так же вeжливо сказала начальница герль. -- Стул? Да... вeрно. Слушай, Петька, уступи-ка мeсто гражданкe. Петька что-то проворчал, но остался сидeть. -- Слышь-ка, Петька! -- рeзче сказал секретарь Райкома, -- тебe говорят! Дай стул. Успeешь еще насидeться. Вишь, гражданочка отдохнуть хотит. Петька неохотно поднялся и отошел к окну. "Ишь, цаца тоже выискалась!" донеслись ворчливыя слова. Я подставил стул Лидiи Константиновнe, и разговор возобновился. -- Мнe и Военком сказал, что вы чeм-то недовольны. Вот мы и пришли выяснить эти недоразумeнiя. -- Гм... Гм... "недоразумeнiя", -- насмeшливо передразнил секретарь. -- Тут не недоразумeнiя, а настоящее искривленiе совeтской политики. Что это у вас там какая-то дeвченка, дочь или там внучка разстрeляннаго полковника, околачивается? Развe ей мeсто у красных скаутов? -- А почему мы ее должны выгнать? -- Да что-ж? Мы будем тратить деньги на воспитанiе бeлогвардейских щенят? Так что-ли, по вашему? -- язвительно спросил комсомолец. -- Так вы-ж денег на скаутов никаких и не тратите. Это вовсе не школа. 77 -- Да кромe того, ей и в школe разрeшают учиться, -- добавила княжна, бывшая преподавательницей. -- Ну, это недолго ей осталось. Что-ж, развe мы не понимаем, что яблоко от яблони недалеко падает? Какой отец, да дeд -- такая, вeрно, и дочка. -- Она там, ясно, мутит других ребят, -- злобно поддакнул наш политрук. -- Вот на политчасe... -- Постой, Вань. Заткнись... Так вот что, т. Солоневич и вы гражданка, не знаю, как вас звать. Позаботьтесь, чтобы таких бeлогвардейских сынков и дочек у вас не было. -- Вы это говорите в качествe пожеланiя или распоряженiя? -- А хоть бы даже и в качествe распоряженiя! -- заносчивым, начальственным тоном отвeтил секретарь. -- А ваше дeло выполнять. На то вы и безпартiйные спецы, чтобы безпрекословно выполнять партiйныя распоряженiя! Окружающiе комсомольцы злорадно захихикали. -- Наша дружина подчинена Горвоенкомату и Всевобучу, а не Райкому Комсомола, -- твердо отвeтил я. -- Распоряженiя мнe будут давать мои начальники, а не вы. А насчет того, чтобы выгнать дeтей из отрядов -- я не думаю, чтобы указанныя вами причины были достаточны. Если бы дeти хулиганили, вот как, скажем, комсомольцы, разрушившiе наш домик, -- вот тогда бы другое дeло... -- А откуда вы знаете, что это комсомольцы разрушили? -- вызывающе спросил политрук. -- Все это вы врете, и больше ничего. -- Товарищ Кротов, -- отвeтил я, пристально поглядeв на нахальнаго юношу. -- Я вам не прiятель и не друг. Я начальник дружины скаутов и предсeдатель Крымскаго Олимпкома. Пожалуйста, удержитесь в предeлах культурнаго разговора и без рeзкостей. Иначе мы поссоримся, и я далеко не увeрен, что от этой ссоры не пострадают нeкоторые органы вашего тeла... -- Ишь ты, напугал-то как! Видали мы... -- взвился комсомолец, но секретарь рeзко оборвал его. -- Молчи, Ванька. Брось бузотерить... Так вы, значит, отказываетесь выбросить этих скаутов из отрядов? 78 -- Да, и я тоже никак не согласна с этим, -- вмeшалась княжна Лидiя. -- Эти дeти учатся в школe и ничего плохого не сдeлали... Они не отвeчают за дeйствiя и политику своих родителей. -- Ах, вот как? -- угрожающе начал секретарь... -- И, кромe того, -- добавил я, -- если кто-либо из скаутов, по мнeнiю совeтской власти, является опасным или вредным, то на то есть ВЧК. Она каждаго из нас в любое время может изъять... Но сами выкидывать скаутов только по вашим указанiям мы не будем. -- Ах, не будете? Так мы вас заставим! -- и секретарь стукнул кулаком по столу. -- Сомнeваюсь. Если вы будете настаивать, я через Горвоенкома обращусь в Райком партiи и в Крымскiй Военкомат. Не думаю, чтобы там одобрили ваше рeшенiе... Комсомолец исподлобья злобно взглянул на меня, видимо, чувствуя свою позицiю не очень прочной. -- Ну, посмотрим... А не скажете ли вы нам, почему это на парадe скаутов ваших не было? Это обвиненiе было резонным. Дeйствительно, 1 мая в этом году совпало с первым днем праздника Пасхи, и мы не участвовали в парадe в такой день. -- Ну, это -- простая несознательность, -- небрежно отвeтил я. -- Пережитки старых религiозных предразсудков. Тут нужна еще большая воспитательная работа... -- Так, значит, у ваших скаутов -- религiозные установки? -- ядовито спросил политрук. -- Ну, вы же, как политически работник, знаете, что корни религiи еще крeпко сидят в народe. Да и потом -- старыя традицiи пасхальных дней... -- И потому, значит, вы рeшили не выходить на первомайскiй парад освобожденнаго пролетарiата? -- Да не мы одни! Вeдь воинскiя части тоже не вышли. Я читал у Ленина, что нeт ничего неправильнeе, как задeвать религiозное чувство народа насильственными мeрами... Хотя я никогда не читал у Ленина таких фраз, но авторитет его имени подeйствовал на комсомольцев. Да, кромe того, дeйствительно, парад в пасхальный 79 день провалился, и, кромe жиденьких рядов комсомольцев, никто не явился на площадь... А ночью, во время Пасхальной Заутрени -- всe церкви были переполнены... -- Ну, ладно... -- недовольным тоном протянул секретарь. -- А вот, что вы нам скажите. Вы тут, говорят, недавно разсказывали скаутам о каком-то подохшем генералe и даже шапки снимали в его память. Вeрно это? -- Вeрно. Мы получили свeдeнiя, что умер основатель скаутскаго движенiя, генерал Баден-Пауль, и почтили его память... -- Ах, вот как? -- торжествующе воскликнул комсомолец. -- В честь всяких иностранных генералов шапки снимать будем? Память его почитать? Вы этому, значит, молодежь обучаете? Так и запишем... Здорово! Скоро это и перед нашими бeлыми генералами, значит, шапки поснимаете?.. -- Мы снимали шляпы не потому, что он генерал. Для нас он не генерал, а основатель скаутов, наш друг. Только об этом я и говорил. -- Хорошенькое дeло, ребята! -- обратился секретарь к остальным комсомольцам. -- Еще бы вeчную память заказать -- совсeм было бы совeтское воспитанiе!.. Лицо Лидiи Константиновны покраснeло. Наглый тон молодого парня возмутил ее. -- Этого не понадобится, -- сухо возразила она... -- Баден-Пауль жив. Свeдeнiя о его смерти, к счастью, оказались ошибочными... -- Слышите, ребята, "к счастью", -- злобно подхватил политрук. -- Ну-с, а мы наоборот говорим: к наеасачааасатаьаю, он жив остался. Мы, комсомольцы, желаем всeм генералам поскорeе передохнуть... -- Постой-ка, Красников. Тут Солоневич сказал, что ихнiй домик какой-то наши комсомольцы разрушили, -- вкрадчиво начал один из сидeвших парней. -- Это, по моему, -- клевета и подрыв авторитета Комсомола. Это так спустить нельзя... -- Это вeрно, -- вскочил опять политрук. -- Это же безобразiе. В лицо такое обвиненiе бросать... Атмосфера стала накаливаться и грозила явными непрiятностями, которыя в нашем положенiи могли быть 80 чреватыми большими осложненiями. Надо было прибeгнуть к любым мeрам для мирной ликвидацiи всeх конфликтов. -- Бросьте, товарищи, на стeнку лeзть! -- добродушно сказал я. -- Мы вeдь все знаем. Наши ребята хотeли морду бить виновникам разрушенiя домика, да я удержал их. А насчет того, катао ночью домик ломал -- будьте покойны, мы собрали всe свeдeнiя и все доказать можем. И если такая штука повторится, мы не остановимся даже перед тeм, чтобы и в ЦК КСМ написать. А там за такое хулиганство по головкe не погладят... -- Да это-ж без нашего вeдома, -- немного смущенно сказал секретарь. -- Да, я прекрасно знаю это. Поэтому-то никуда и не жалуюсь. Право, ребята, нам лучше мирно жить. Мы всегда договоримся по душам, без всяких там приказов и нажима. Вы, товарищ политрук, заходите к нам регулярно. Наши скауты пока не привыкли к полит-бесeдам. Поэтому-то они так неловко вас и спрашивали. Но ваши бесeды для них очень полезны и нужны. Говорите вы прекрасно, как настоящiй оратор, и всe мы будем с интересом ждать ваших дальнeйших бесeд. А насчет ваших совeтов, товарищ Красников, то увeряю вас, мы примем их во вниманiе и всегда будем рады выслушать ваши цeнныя указанiя в области воспитанiя совeтской молодежи... ___ Мы вышли на улицу. -- Ну, Лидiя Константиновна. На этот раз, кажется, сыграли в ничью. Вeроятно, удалось замять опасность. -- А почему бы не оборвать их? По моему, надо было дать им болeе рeзкiй отпор! -- Ну, а что дальше? Сдeлать их своими явными врагами? Конечно, Л. К., я могу пойти к Горвоенкому. Эатаоат бой мы выиграем. Ну, а дальше? Будут потом придирки, жалобы, доносы. Отравят всю нашу жизнь. Вeдь все-таки сила на их сторонe. Они "свои в доску"... А мы -- "безпартейные спецы", как они назвали... Нужно лавировать. Вeдь вы сами видeли какiе там типы... -- Откуда только такое хулиганье набралось? 81 -- Говорят, все больше с Корабельной стороны. Почуяли запах власти. Карьеру дeлать начали. Руководители молодежи, нечего сказать... Вот поэтому-то, Лидiя Константиновна, мы и должны изворачиваться, чтобы все-таки остаться около нашей молодежи и не дать ей попасть под такое, вот, "руководство"... -- Пожалуй, вы правы, -- задумчиво сказала старая учительница. -- Тут не до личнаго самолюбiя. Надо защищать ребят... Страх и совeсть Несмотря на все наше миролюбiе, придирки Комсомола все усиливались. Замeтили мы и усиленное вниманiе со стороны ЧК. Наши политруки все больше стали смахивать на шпiонов, и приближенiе крупных непрiятностей стало чувствоваться все больше. Однажды, поздно вечером ко мнe постучался моряк Григ. -- Вот что, Борис Лукьянович, -- волнуясь, с трудом выдавил он послe нeскольких минут незначительнаго разговора. -- Я хотeл посовeтоваться с вами относительно одного очень серьезнаго дeла. Оно меня очень мучает... -- Ну, что ж, давайте, Григ, подумаем вмeстe. -- Только, Борис Лукьянович, это дeло совершенно секретное. Я только вам и рeшился про него сказать... И путаясь в словах и краснeя, юноша признался мнe, что он взял на себя обязательство быть шпiоном ЧК в нашей дружинe. Меня не удивило его сообщенiе. Что ЧК должна была постараться завербовать информаторов из числа наших скаутов -- было очевидно: мы не могли оставаться внe предeлов щупальцев ЧК... А какъ бы поступили вы? Кажется странным и на первый взгляд чудовищным, как это честный человeк может взять на себя обязанности шпiона в той средe, гдe он живет и работает. Но вот, представьте себя, читатель, на мeстe такого 82 человeка, средняго совeтскаго гражданина, служащаго, рабочаго или учащагося. Вот вы получаете повeстку: -- "Гражданину такому то. Предлагается вам явиться в ЧК, комната No. ... такого-то числа, к такому-то часу"... Не подчиниться, конечно, нельзя. Вы лихорадочно перебираете в памяти ваше прошлое, настоящее, список ваших знакомых и недоумeнно и тревожно спрашиваете себя: "зачeм это я мог понадобиться ЧК"? Оставив домашних в сильнeйшей тревогe, вы, "скрипя сердцем", идете в ЧК. В комендатурe вас предупреждают, что для того, чтобы выйти обратно, вы должны получить подпись слeдователя на пропускe... Слово -- "слeдователь", и полученная информацiя вас, конечно, не радуют. Вы уже начинаете чувствувать себя в зависимости от любого его каприза, а безотвeтственность и произвол чекистов вам хорошо извeстны по многочисленным страшным разсказам, окружающим работу ЧК. Слeдователь встрeчает ласково и привeтливо, что нeсколько успокаивает вас. Он любезно разспрашивает вас о прошлом (так, мимоходом), о вашей работe, о перспективах. Ни слова о причинах вызова. Затeм он задает вам вопрос об отношенiи к совeтской власти. В вашем мозгу молнiей мелькает анекдотическiй отвeт: "сочувствую, но ничeм помочь не могу", но, разумeется, в стeнах ЧК вы отвeчаете -- "сочувствую" или, если вам уж очень противно лгать, -- "лойяльно". -- Ну, вот и прекрасно, -- оживленно подхватывает слeдователь. -- Мы так и знали, что в вашем лицe мы имeем сознательнаго совeтскаго гражданина, всецeло преданнаго нашему совeтскому государству. Это нас очень радует, ибо мы прекрасно знаем, что со всeх сторон окружены контр-революцiонерами, вредителями и шпiонами. Скажите, пожалуйста, -- увeренно спрашивает дальше слeдователь, как о чем-то само собой разумeющемся, -- вы, конечно, не приняли бы участiя в этих подлых организацiях буржуазiи? -- Ну, конечно, нeт! Отвeт, как видите, единственный. Другого нeт... -- Ну, мы в этом и не сомнeваемся ни капли. Ну, 83 а скажите, напримeр, вот, если бы вы уазанааалаи о существованiи таких контр-революцiонных организацiй -- как бы вы поступили в таком случаe? А ну-ка, дорогой читатель, провeрьте самого себя! Как бы отвeтили вы на такой вопрос в стeнах ЧК?.. Большинство спрошенных отвeчает, что они употребили бы всe свои усилiя, чтобы "отговорить" участников от такого "гнуснаго" дeла. -- Ну, хорошо, а если бы они не были бы убeждены вашими доводами, а продолжали бы свою вредоносную дeятельность, что тогда? Спрашиваемый мнется. -- Ну, я увeрен, -- как бы не замeчая этой нерeшительности, говорит чекист, -- что вы, как сознательный совeтскiй гражданин, саоачауавасатавауаюащаiай анааашаеай авалааасатаи, сочли бы, конечно, нужным сообщить нам о существованiи подобной организацiи. Вeдь так? Против логики такого вывода трудно спорить, и вы вынуждены с ним согласиться. Слeдователь кажется очень довольным. -- Ну, и прекрасно. Мы нашли в вас ту степень сознательности, на какую и расчитывали... Позвольте же приступить к дeлу (Вы настораживаетесь). В вашем учрежденiи (заводe, ВУЗ'e) мы подозрeваем наличiе нeкоторых антисовeтских группировок и просим вашей помощи в дeлe полученiя нeкоторой информацiи. Какого вы, напримeр, мнeнiя о товарищe X.? Вы перебираете в своей памяти все, что вам извeстно о X. -- Товарищ X. спецiалист по такой-то отрасли, работает хорошо, и ничего подозрительнаго в его поведенiи я не замeчал. -- Ну, да, да... конечно, конечно... -- снисходительно роняет слeдователь, -- но мы будем все-таки просить вас отмeчать, кто чаще всeх с ним разговаривает на службe, чьи имена он называет в разговорах по телефону, кто приходит к нему из посторонних лиц и т. п. Вы, конечно, не откажете нам в этой просьбe? Вот тут-то и начинается трагедiя вашей совeсти. По существу, вам предлагают быть шпiоном, пусть с пустяковыми, но все же морально гадкими заданiями. Как быть? 84 Если слeдователь замeчает ваши колебанiя, он, к зависимости от своего представленiя о вашем характерe (а о вас уже были заблаговременно собраны нужныя свeдeнiя), дeйствует различными способами: Если вы, по его мнeнiю, человeк не пугливый, то он убeждает вас, что сообщенiе этих пустяковых свeдeнiй вас ни к чему не обязывает, что не чаще раза в мeсяц вы будете давать эти свeдeнiя человeку, который спецiально посeтит вас на дому, что все это останется в глубоком секретe и что эта помощь со стороны ЧК не останется без награды. -- Ну, конечно, -- как бы спохватывается слeдователь, -- не подумайте, пожалуйста, что мы предлагаем вам оплату за эти справки. Мы прекрасно понимаем, что вы помогаете нам этими мелочами иасакалаюачаиатаеалаьанао из сочувствiя нашей власти. Но все-таки, знаете, как никак, а наша поддержка может пригодиться вам в наши трудныя времена... -- Голос слeдователя журчит так сладко... Если, по мнeнiю слeдователя, вас можно припугнуть, то "мeры воздeйствiя" в этом направленiи гораздо болeе разнообразны. Тут пускаются в ход угрозы и ареста, и разстрeла, и высылки ваших родных и друзей, снятiя с работы и пр. и пр., и все это с соотвeтствующим оформленiем -- криком, ругательствами, угрозой револьвера и т. д. Человeк морально устойчивый и крeпкiй, знающiй всю технику этого дeла, категорически отказывается от шпiонской работы. Его отпускают с рядом угроз, обязав молчать об этом разговорe, но обычно больше уже не трогают: он не представляет собою благопрiятной почвы для созданiя секретнаго информатора для ЧК. Но многiе ли останутся твердыми перед угрозами, соблазнами и напором слeдователя, вeря во всю реальность этих угроз, видя "пустяковыя" заданiя и надeясь, что "все обойдется?" И вот "коготок увяз -- всей птичкe пропасть". Через нeкоторое время новоявленнаго шпiона вызывают в ЧК, хвалят за свeдeнiя (хотя он старался собрать самые невинные, пустяковые факты) и дают новыя заданiя, морально не очень тяжелыя и технически нетрудныя. 85 На этот раз свeдeнiя нужно сообщить какому-нибудь чекисту на частной квартирe, а в дальнeйшем и в письменном видe. Затeм вручают деньги на "техническiе расходы", дают болeе серьезныя заданiя, запугивают тeм, что из ЧК возврата уже нeт, и с усмeшкой регистрируют, как новаго секретнаго с