Эмили Дикинсон. Стихотворения
----------------------------------------------------------------------
Emily Dickinson, Poems
© Copyright Переводчики Аркадий Гаврилов, Яков Бергер, Леонид Ситник
Email: l_sitnik@autopanorama.mtu-net.ru
----------------------------------------------------------------------
Время собирать камешки. Леонид Ситник
Эмили Дикинсон. Торнтон Уайлдер
Эмили Дикинсон. Стихотворения
19 A sepal, petal, and a thorn
Росток, листок и лепесток... Перевод Л. Ситника
23 I had a guinea golden
У меня была гинея... Перевод Л. Ситника
49 I never lost as much but twice
Я все теряла дважды... Перевод Л. Ситника
61 Papa above!
Папа свыше! Перевод Л. Ситника
89 Some things that fly there be
Какие-то вещи летят, но они... Перевод Л. Ситника
106 The Daisy follows soft the Sun
Цветок следит за солнцем взглядом... Перевод Л. Ситника
115 What Inn is this
Что за приют... Перевод Л. Ситника
118 My friend attacks my friend!
Мой друг напал на друга! Перевод Л. Ситника
119 Talk with prudence to a Beggar
О сокровищах и злате... Перевод Л. Ситника
120 If this is "fading"
О если это -- "увяданье"... Перевод Л. Ситника
126 To fight aloud, is very brave
Сражаться смело -- славный труд... Перевод Л. Ситника
131 Besides the Autumn poets sing
Не только осенью поют... Перевод А. Гаврилова
139 Soul, Wilt thou toss again?
Душа, ты волнуешься снова? Перевод Л. Ситника
140 An altered look about the hills
Меняющийся вид холмов... Перевод А. Гаврилова
153 Dust is the only Secret
Прах -- одна только Тайна... Перевод Л. Ситника
172 'Tis so much joy! 'Tis so much joy!
Веселее! Веселее! Перевод Я. Бергера
180 As if some little Arctic flower
Представь, что маленький цветок... Перевод Л. Ситника
182 If I shouldn't be alive
Если мне живой не встретить... Перевод Л. Ситника
205 I should not dare to leave my friend
Не должен быть оставлен друг... Перевод А. Гаврилова
216 Safe in their Alabaster Chambers
Укрыты в алебастровых палатах... Перевод А. Гаврилова
235 The Court is far away
Правды нет -- и далек... Перевод Л. Ситника
239 "Heaven" -- is what I cannot reach!
Мне не допрыгнуть до небес... Перевод Л. Ситника
243 I've known a Heaven, like a Tent
Я знаю -- Небо, как шатер... Перевод А. Гаврилова
248 Why -- do they shut Me out of Heaven?
Почему меня на небе... Перевод Л. Ситника
266 This -- is the land -- the Sunset washes
Земля, чей берег омывают... Перевод Я. Бергера
275 Doubt Me! My Dim Companion!
Не веришь мне, мой странный друг! Перевод Л. Ситника
280 I felt a Funeral, in my Brain
Звук похорон в моем мозгу... Перевод Л. Ситника
289 I know some lonely Houses off the Road
Есть пустые дома в стороне от дорог... Перевод Л. Ситника
303 The Soul selects her own Society
Душа выбирает общество... Перевод Л. Ситника
318 I'll tell you how the Sun rose
Я расскажу вам, как восходит солнце. Перевод Л. Ситника
347 When Night is almost done
К исходу долгой ночи... Перевод Я. Бергера
377 To lose one's faith -- surpass
Утратить веру -- хуже, чем... Перевод Л. Ситника
389 There's been a Death, in the Opposite House,
Скоро в доме, что напротив... Перевод Л. Ситника
409 They dropped like Flakes
Как Звезды, падали они... Перевод А. Гаврилова
441 This is my letter to the World
Здесь письма к миру от меня... Перевод Л. Ситника
449 I died for Beauty -- but was scarce
Я умерла за Красоту... Перевод А. Гаврилова
508 I'm ceded -- I've stopped being Theirs
Я удаляюсь -- я уже не ваша... Перевод Л. Ситника
509 If anybody's friend be dead
Когда умрет ваш лучший друг... Перевод Я. Бергера
536 The Heart asks Pleasure -- first
Сперва мы просим радости... Перевод Я. Бергера
547 I've seen a Dying Eye
Я видел мертвые глаза... Перевод Л. Ситника
556 The Brain, within its Groove
В извилинах мозги... Перевод Л. Ситника
583 A Toad, can die of Light
Свет для жабы -- отрава... Перевод Л. Ситника
619 Glee -- The great storm is over
Радуйтесь! Кончилась буря! Перевод Л. Ситника
622 To know just how He suffered -- would be dear --
Узнать, как страдал он -- уже награда... Перевод Л. Ситника
623 It was too late for Man
Слишком поздно для человека... Перевод Л. Ситника
664 Of all the Souls that stand create
Из сонма сотворенных Душ... Перевод А. Гаврилова
670 One need not be a Chamber -- to be Haunted
Не нужно комнат привидению... Перевод Я. Бергера
682 'Twould ease -- a Butterfly
Легко быть мотыльком... Перевод Л. Ситника
709 Publication -- is the Auction
Публикация -- продажа... Перевод А. Гаврилова
732 She rose to His Requirement -- droppt
Она доросла до того, чтобы, бросив... Перевод Л. Ситника
742 Four Trees -- upon a solitary Acre
Четыре дерева -- в пустынном месте... Перевод Л. Ситника
759 He fought like those Who've nought to lose
Он бился яростно -- себя... Перевод А. Гаврилова
764 Presentiment -- is that long Shadow -- on the Lawn
Предчувствие -- это длинная тень на лугу... Перевод Л. Ситника
793 Grief is a Mouse
Печаль -- это мышь... Перевод Л. Ситника
797 By my Window have I for Scenery
Пейзажем я вижу из моего окна... Перевод Л. Ситника
822 This Consciousness that is aware
Сознание, что сознает... Перевод А. Гаврилова
887 We outgrow love, like other things
Мы вырастаем из любви... Перевод Л. Ситника
975 The Mountain sat upon the Plain
Горы садятся в долину... Перевод Л. Ситника
976 Death is a Dialogue between
Смерть -- это долгий разговор... Перевод Л. Ситника
1055 The Soul should always stand ajar
Душа должна жить нараспашку... Перевод Л. Ситника
1067 Except the smaller size
Лишь маленькая тварь... Перевод А. Гаврилова
1075 The Sky is low -- the Clouds are mean.
Небо ниже -- чем облака. Перевод Л. Ситника
1129 Tell all the Truth but tell it slant
Скажи всю Правду, но лишь вскользь... Перевод Л. Ситника
1182 Remembrance has a Rear and Front
Память имеет окна и стены... Перевод Л. Ситника
1186 Too few the mornings be
Здесь слишком кратки дни... Перевод Л. Ситника
1207 He preached upon 'Breadth' till it argued him narrow
Он учил "широте", и в том была узость... Перевод Л. Ситника
1212 A word is dead
Мысль умирает... Перевод Л. Ситника
1216 A Deed knocks first at Thought
Поступок будит Мысль... Перевод Л. Ситника
1287 In this short Life
В короткой жизни сей... Перевод А. Гаврилова
1396 She laid her docile Crescent down
Косу свою сложила смерть... Перевод Я. Бергера
1398 I have no Life but this
Мне жизни нет иной... Перевод Л. Ситника
1478 Look back on Time, with kindly eyes
Взгляни на время благодарно... Перевод Я. Бергера
1544 Who has not found the Heaven -- below
Кто не нашел небес внизу... Перевод Л. Ситника
1587 He ate and drank the precious Words
Он ел и пил волшебный слог... Перевод Л. Ситника
1593 There came a Wind like a Bugle
Вдруг в тишину ворвался шквал... Перевод А. Гаврилова
1599 Though the great Waters sleep
Пусть Великие Воды спят... Перевод Л. Ситника
1672 Lightly stepped a yellow star
Тихо желтая Звезда... Перевод А. Гаврилова
1732 My life closed twice before its close
Я дважды скончаюсь, и перед концом... Перевод Л. Ситника
1736 Proud of my broken heart, since thou didst break it
Гордись моим сломанным сердцем, сломавший его... Перевод Л. Ситника
Время собирать камешки
За Эмили Дикинсон водилось много странностей. Это ее неизменное белое
платье или замкнутый образ жизни, когда она даже с друзьями разговаривала
из-за полуоткрытой двери. Наконец, главное, -- поэтесса, впоследствии
признанная гением американской литературы, при жизни так и осталась
практически никому неизвестной. Впрочем, лучше, чем Оскар Уайлд об этом не
напишешь, а посему я хочу ограничиться в своем вступлении самыми
необходимыми замечаниями, касающимися странности ее стихов, да и то лишь в
той степени, в какой это затрагивает переводы.
Уже немало было написано об особенностях пунктуации в стихах Дикинсон.
Прежде всего -- об употреблении тире. Утверждалось, что тире для Дикинсон --
это более тонкий инструмент ритмического деления, дополнительное средство
смысловой структуризации, просто универсальный заменитель всех остальных
знаков препинания. В ее текстах при желании можно отыскать столь же много
примеров, подтверждающих любую теорию, сколь и случаев, говорящих о том, что
все эти тире свидетельствуют исключительно о психическом состоянии спешки и
нетерпения, что они являются своеобразными ускорителями письма и, я бы
сказал, мысли. Кроме того, давно подмечено, что поэты любят тире, в то время
как люди ученые предпочитают двоеточия.
Не больше смысла видится мне и в углубленном анализе употребления
строчной или прописной буквы в начале слов. Почему Бог или Смерть во всех
стихах написаны с прописной -- предельно ясно, но зачем в стихотворении 508
писать с прописной слово Куклы рядом со словом церковь, написанным со
строчной, объяснить невозможно ничем, кроме как небрежностью и той же
спешкой. Для переводчика в этих тире и заглавных буквах важно только одно --
они есть, и они сообщают стихам тот неповторимый вид, который они имеют.
Что же касается особенностей синонимических рядов в поэзии Дикинсон,
просодических характеристик, структур катренов, всевозможных синкоп,
ассонансов и диссонансов, а также сочетания новаторства и традиционности,
то, признаюсь, что это слишком специальная для меня тема. Рассуждения же о
способах адекватной передачи всего этого в русском переводе наводят на меня
тоску. Ее стихи написаны достаточно плохо, чтобы еще и нарочно коверкать их
по-русски ради сохранения какой-нибудь специфики синтаксических моделей.
Если бы я мог, я вообще написал бы все это иначе, лучше. Но я не могу.
Поэтому и занимаюсь переводами.
Нет у меня охоты рассуждать и о культурно-историческом значении поэзии
Эмили Дикинсон. Это тема слишком для меня общая. Для великих поэтов и без
того заготовлено много дежурных слов. Эмили Дикинсон говорила с вечностью!
По отношению к американке эта фраза встречается чаще всего. Я ничего не хочу
говорить о вечности. В любом случае, наиболее цитируемые строки Дикинсон --
о Письмах Миру, о Душе, Запирающей Дверь, об Экипаже Кавалера-Смерть --
кажутся мне ничуть не более глубокими, чем стихи о цветах и бабочках --
совсем простые и детские.
С моей точки зрение одно из главных достоинств ее стихов состоит в том,
что их очень много и они почти все одинаковые, как камешки на берегу моря.
По отдельности они имеют мало ценности. Но все вместе производят странный
эффект -- что-то вроде пустого пляжа, одинокой фигуры на берегу... Короче,
вечность.
Перевод -- это игра. Разумеется, во всякой игре есть смысл. Будь то
удовлетворение собственных амбиций или решение высоких задач
исследовательского или культурного свойства. Но и это игра. И подлинный
смысл ее играющему неведом. Лично мне всегда нравилось перебирать камешки на
берегу. Ходовой ценности в них -- никакой. Красивыми они становятся, только
если смочить их в море людской сентиментальности или поместить в аквариум --
в искусственный мирок с покупными золотыми рыбками. Причем самым красивым
все равно покажется бутылочное стеклышко.
Леонид Ситник
Эмили Дикинсон
Как поэт, Эмили Дикинсон начинала с двух огромных недостатков --
невероятной легкости стихотворчества и увлечения дурными образцами. Позже
она должна была запоем читать Шекспира, Милтона, Герберта, великих
английских поэтов своего века, и известно, какое влияние они оказали на ее
язык, но известно также, насколько мало затронуло это влияние стихотворные
формы, которые она использовала. Исходным пунктом для нее были
сентиментальные надписи, что делают на подарках, христианский ежегодник,
газеты, светские журналы -- любимое чтение священников, утонченных дам и
чувствительных натур. Но даже в сборниках церковных гимнов влияние на нее
оказывали, по всей видимости, далеко не лучшие поэты. И хотя она ввела
несколько поразительных новшеств в том, что касается форм, не менее
поразительным является то, что она не сделала даже попытки уйти от
шестистопной строфической схемы, с которой начинала. Я предпочитаю видеть в
этом еще одну иллюстрацию застоя в ее развитии, который мы обнаруживаем
повсюду. Она проявляла необычайную смелость в том, что она делала в рамках
этих схем (она скоро порвала их швы), но форма поэзии и до некоторой степени
сорт поэзии, которой она восхищалась девочкой, остались неизменными в
стихах, которые она писала до самого конца.
В апреле 1862 года (ей шел тогда 32-й год) она писала полковнику
Хиггинсону: "Я не сочиняла стихов, за исключением одного или двух, до
прошлой зимы, сэр". До сих пор очень мало стихотворений с уверенностью
датированы более ранним периодом, но мне кажется, что здесь она имела в виду
отбор: не сочиняла стихов высшего сознательного уровня. Есть немало
стихотворений, написанных приблизительно в это время и, несомненно, ранее
(здесь, естественно, мы касаемся любимейшего пункта составителей антологий),
таких как "If I Can Stop One Heart from Breaking", или "I Taste a Liquor
Never Brewed", или "To Fight Aloud Is Very Brave", которые говорят о наличии
достаточно большого опыта в стихотворчестве. Переходы от одной строфы к
другой очень искусны и предполагают обширную практику, на людях или в тайне.
Мне кажется несомненным, что когда около 1861 года Эмили Дикинсон собралась
писать самым серьезным образом, она должна была не только выбираться из
западни природной способности к стихотворчеству, но и бороться с уже давно
выработавшейся способностью к внешней эффектности -- в легком пафосе и
легкой эпиграмме.
Как раз перед тем, как послать первые образцы своих работ полковнику
Хиггинсону, она выиграла решающую битву со своим навыком к легкости. Она
нашла мужество писать стихи, "оскорблявшие разум" ее современников.
Полковника Хиггинсона шокировало не то, что она иногда прибегала к "плохим"
рифмам (столь частым в поэзии миссис Браунинг), и не то, что она подменяла
рифму ассонансами, и даже не то, что она подчас отказывалась от рифмы вообще
(подобные приемы он принимал у Уолта Уитмана, чьи работы он рекомендовал ей
для чтения), -- но то, что все эти неправильности соединялись и были глубоко
внедрены в наиболее традиционную из всех стихотворных форм.
По прошествии многих лет мы можем набраться смелости и воспроизвести
ход ее борьбы. Новая волна захлестнула все ее существо; ей захотелось
сказать со страстью то, что до этого она говорила играючи, говорила с
кокетством. Новые высоты -- особенно в новых странах -- взывают к новым
формам. Детская привязанность, тем не менее, мешала ей отказаться от
строфических схем ее раннего чтения. Она отвернулась от правильных рифм, от
вечных "кровь-любовь" и "слезы-грезы", не потому, что ей было лень возиться
с ними, а потому что правильные рифмы казались внешним выражением
внутреннего консерватизма. Она называла правильные рифмы "прозой" -- "они
затыкают меня в прозе" -- и в том же стихотворении она называла их
"рабством".
Одно из ее изобретений наглядно демонстрирует нам, насколько осознавала
она то, что делала. Она искусно предлагала нам ряд все более правильных
рифм, чтобы наше ухо ждало следующей, и затем в завершающем стихе
отказывалась от рифмы вообще. Стихотворение "Of Tribulation These Are They"
предлагает нам "white-designate", "times-palms", "soil-mile", "road-Saved!"
(курсив ее). Создается эффект поехавшей над нашими головами крыши. В
стихотворение вторгается несопоставимое. В "I'll Tell Thee All -- How Blank
It Grew" она распахивает все окна в заключение словами "outvisions
paradise", нерифмованными после трех строф необыкновенно правильных рифм.
"Учитель" выговаривал ей за дерзость, но она стояла на своем. Она не
снизошла до объяснений или защиты. Нежелание полковника публиковать ее
работы показало ей, что он не считает ее поэтом, сколь ни поражали бы его
отдельные фразы. Она продолжала изредка включать стихотворения в письма к
друзьям, но они, видимо, не просили ее показать "побольше". Надежда на
поддержку и мысли о современной аудитории становились все более отдаленными.
И все же мысль о возможности литературной славы, окончательного торжества,
никогда не оставляла ее. Стихотворение за стихотворением она насмехалась над
известностью. Она сравнивала ее с аукционом и с кваканьем лягушек; но
одновременно она приветствовала славу как посвящение в сан, как "жизненный
свет" поэта. Что могла она предпринять в этой ситуации? Она делала пять
шагов вперед и два шага назад. Написать две тысячи стихов -- это немалый шаг
в направлении литературных притязаний, однако состояние, в котором она
оставила их, -- не менее явной отступление. Она обращалась к потомкам, чтобы
засвидетельствовать, насколько ей безразлично его одобрение, но она не
уничтожила своего труда. Она не уничтожила даже наброски, черновики,
написанные на краю стола. Если бы она переписала все начисто, это означало
бы пять шагов вперед и один шаг назад; если бы она распорядилась, чтобы ее
работы были сожжены другими, это было бы три шага назад.
Я уверен, что она зашла даже дальше в своем желании показать
безразличие к нашему мнению; она не столько оскорбила наш разум, сколько
посмеялась над ним. Читая наиболее достоверные ее тексты, мы с удивлением
обнаруживаем, что стихотворение за стихотворением с грехом пополам
заканчивается какой-нибудь банальностью или начинается очень сухо, а потом
карабкается к восторженности. Никто не говорит, что она была свободна от
огрехов суждения или вкуса, но последние три слова в "How Many Times These
Low Feet Staggered" или последняя строка в "They Put Us Far Apart" являются,
с точки зрения поэзии, самым вызывающим цинизмом -- первые как безвкусица,
вторая как какофония.
Иными словами, Эмили Дикинсон часто писала нарочно плохо. Она
действительно не искала вашего или моего одобрения, одобрения людей, не
способных отделить второстепенного от главного. Она подчеркнуто отстранилась
от наших человеческих, человеческих, человеческих суждений и пересудов. Как
мы видели, она обожглась, если не сгорела, на слишком человеческом в
семейных взаимоотношениях. Затем она была оставлена -- "предана", как она
сама называет это -- человеком (а я предпочитаю думать, последовательно
целым рядом людей), которого она любила больше всего. Она закрылась от нас
-- в своем доме; и даже в своем доме она закрылась: несколько старых друзей
должны были разговаривать с ней через полуоткрытую дверь. Ее взгляд на людей
становился все более и более абстрактным. Она не отвергла нас окончательно,
но ей все больше нравилась мысль, что наша ценность значительно повышается,
когда мы умираем. Ей хватило смелости взглянуть в лицо тому факту, что,
возможно, нет никакой другой жизни: в стихотворении "Their Height in Heaven
Comforts Not" она признает, что все это лишь "дом предположений... на
границе полей возможного". Но только такая компания необремененных ничем
земным могла бы понять, о чем она говорит. Всех остальных Эмили постаралась
одурачить. В стихотворении, которое начинается со слов "Труд, сделанный для
Вечности, для главной части Времени", речь в первую очередь все-таки не о
книгах, которые продаются в магазинах.
Торнтон Уайлдер
Эимили Дикинсон. Стихотворения
Оригинальный текст, нумерация и время написания стихотворений взяты из
"Полного собрания стихотворений Эмили Дикинсон" под редакцией Томаса
Джонсона
A sepal, petal, and a thorn
Upon a common summer's morn --
A flask of Dew -- A Bee or two --
A Breeze -- a caper in the trees --
And I'm a Rose!
1858
Росток, листок и лепесток
И солнца утренний поток --
Роса в траве -- пчела иль две --
Едва заметный ветерок
И я -- цветок.
Перевод Л. Ситника
I had a guinea golden --
I lost it in the sand --
And tho' the sum was simple
And pounds were in the land --
Still, had it such a value
Unto my frugal eye --
That when I could not find it --
I sat me down to sigh.
I had a crimson Robin --
Who sang full many a day
But when the woods were painted,
He, too, did fly away --
Time brought me other Robins --
Their ballads were the same --
Still, for my missing Troubador
I kept the "house at hame."
I had a star in heaven --
One "Pleiad" was its name --
And when I was not heeding,
It wandered from the same.
And tho' the skies are crowded --
And all the night ashine --
I do not care about it --
Since none of them are mine.
My story has a moral --
I have a missing friend --
"Pleiad" its name, and Robin,
And guinea in the sand.
And when this mournful ditty
Accompanied with tear --
Shall meet the eye of traitor
In country far from here --
Grant that repentance solemn
May seize upon his mind --
And he no consolation
Beneath the sun may find.
1858
У меня была гинея
Золотая, но в песке
Я гинею потеряла.
И хотя лежит везде
Фунтов на земле немало --
Их с земли не поднимала,
Потому что на мой глаз
Бережливый все же это --
Тоже ценная монета,
И гинею всякий раз
Если я не находила,
Я садилась и вздыхала.
У меня была зарянка --
Кармазиновая птица,
Что мне пела спозаранку
Целый день, а после -- ночь,
Но лишь лес утратил сень,
Как она умчалась прочь.
Прилетят другие птицы --
Песни те же их, конечно,
Но для сгинувшего друга
Буду я держать скворечник.
У меня звезда на небе,
Называется -- Плеяда,
И когда брожу одна я,
То она со мною рядом.
И пусть звезд над нами -- комья
И все небо полыхает,
Не забочусь ни о ком я,
Лишь одна из них родная.
Есть мораль у этой песни --
Было у меня три друга --
Одного звала -- Плеяда,
Птица, что умчалась к югу,
И гинея на песке.
Но лишь песенка простая
До ушей друзей пропавших
Донесет, что я в тоске,
То не будет им спасенья
От печали, пока тут,
В золотом моем песке,
Они солнца не найдут.
Перевод Л. Ситника
I never lost as much but twice,
And that was in the sod.
Twice have I stood a beggar
Before the door of God!
Angels -- twice descending
Reimbursed my store --
Burglar! Banker -- Father!
I am poor once more!
1858
Я все теряла дважды
У смертного порога,
Стояла дважды нищей
Перед дверями Бога!
И ангел -- дважды падший --
Мне возмещал потери.
Отец! Банкир! Грабитель!
Я вновь стою у двери!
Перевод Л. Ситника
Papa above!
Regard a Mouse
O'erpowered by the Cat!
Reserve within thy kingdom
A "Mansion" for the Rat!
Snug in seraphic Cupboards
To nibble all the day,
While unsuspecting Cycles
Wheel solemnly away!
1859
Папа свыше!
Подумай о мыши
В кошачьих лапах!
Найди на свете
Приют ей, Папа!
В Твоем Буфете
Дай выждать ночь,
Покуда Сферы
Укатят прочь!
Перевод Л. Ситника
Some things that fly there be --
Birds -- Hours -- the Bumblebee --
Of these no Elegy.
Some things that stay there be --
Grief -- Hills -- Eternity --
Nor this behooveth me.
There are that resting, rise.
Can I expound the skies?
How still the Riddle lies!
1859
Какие-то вещи летят, но они --
Птицы -- Пчелы -- Дни --
Не из этой Элегии.
Какие-то вещи стоят, но они --
Горе -- Холмы -- Огни --
Этому не сродни.
Это -- покоясь -- движется издалека,
Как еще сказать -- облака?
Разгадка легка.
Перевод Л. Ситника
The Daisy follows soft the Sun --
And when his golden walk is done --
Sits shyly at his feet --
He -- waking -- finds the flower there --
Wherefore -- Marauder -- art thou here?
Because, Sir, love is sweet!
We are the Flower -- Thou the Sun!
Forgive us, if as days decline --
We nearer steal to Thee!
Enamored of the parting West --
The peace -- the flight -- the Amethyst --
Night's possibility!
1859
Цветок следит за солнцем взглядом,
И к вечеру, заметив рядом
С собой глаза цветка,
Оно ворчит, склонившись низко:
"Зачем ко мне садишься близко?"
"Затем, что жизнь сладка!"
Мы все -- цветы, а Ты -- светило!
Прости нас, если не хватило
Нам дня тебя любить, --
Мы влюблены в твои закаты,
В твои полеты и агаты,
И в полночь впереди!
Перевод Л. Ситника
What Inn is this
Where for the night
Peculiar Traveller comes?
Who is the Landlord?
Where the maids?
Behold, what curious rooms!
No ruddy fires on the hearth --
No brimming Tankards flow --
Necromancer! Landlord!
Who are these below?
1859
Что за приют,
Где до утра
Полны гостями номера,
Но не едят здесь и не пьют?
Кто здесь хозяин? Где прислуга?
И почему так тесен угол?
Не видно пламени в камине,
И пенных кружек нет в помине?
Слуга! Хозяин! Господин!
Кто ты, в трех обликах един?
Перевод Л. Ситника
My friend attacks my friend!
Oh Battle picturesque!
Then I turn Soldier too,
And he turns Satirist!
How martial is this place!
Had I a mighty gun
I think I'd shoot the human race
And then to glory run!
1859
Мой друг напал на друга!
Что за кровавый бой!
Я вздумала вмешаться,
Они лишь посмеялись надо мной,
И снова взялись друг за дружку!
Я оказалась лишней третьей!
Когда бы мне -- большую пушку,
Я расстреляла б всех на свете!
Перевод Л. Ситника
Talk with prudence to a Beggar
Of "Potose," and the mines!
Reverently, to the Hungry
Of your viands, and your wines!
Cautious, hint to any Captive
You have passed enfranchised feet!
Anecdotes of air in Dungeons
Have sometimes proved deadly sweet!
1859
О сокровищах и злате
Побеседуй мудро с нищим.
А голодному любезно
Расскажи о вкусной пище.
Намекни хотя бы взгядом
Заключенному о бегстве.
Даже ложь сладка бывает
Среди горестей и бедствий.
Перевод Л. Ситника
If this is "fading"
Oh let me immediately "fade"!
If this is "dying"
Bury me, in such a shroud of red!
If this is "sleep,"
On such a night
How proud to shut the eye!
Good Evening, gentle Fellow men!
Peacock presumes to die!
1859
О если это -- "увяданье",
Оно действительно прекрасно!
О если это -- "умиранье",
Похороните меня в красном!
И если это -- "сон",
В подобный вечер
Мне больше не на что смотреть!
Мой нежный друг, до скорой встречи!
Павлин предпочитает умереть!
Перевод Л. Ситника
To fight aloud, is very brave --
But gallanter, I know
Who charge within the bosom
The Cavalry of Woe --
Who win, and nations do not see --
Who fall -- and none observe --
Whose dying eyes, no Country
Regards with patriot love --
We trust, in plumed procession
For such, the Angels go --
Rank after Rank, with even feet --
And Uniforms of Snow.
1859
Сражаться смело -- славный труд,
Но будет тот храбрее,
Кто разобьет в своей груди
Печали кавалерию.
Кто победит -- не на виду,
Падет -- никем не знаем,
Чей гроб не будут провожать
Восторга полным взглядом.
Но Ангелы за ним пойдут,
Пером качая нежным,
За строем строй, чеканя шаг,
В шеренгах белоснежных.
Перевод Л. Ситника
Besides the Autumn poets sing
A few prosaic days
A little this side of the snow
And that side of the Haze --
A few incisive Mornings --
A few Ascetic Eves --
Gone -- Mr. Bryant's "Golden Rod" --
And Mr. Thomson's "sheaves."
Still, is the bustle in the Brook --
Sealed are the spicy valves --
Mesmeric fingers softly touch
The Eyes of many Elves --
Perhaps a squirrel may remain --
My sentiments to share --
Grant me, Oh Lord, a sunny mind --
Thy windy will to bear!
1859
Не только осенью поют
Поэты, но и в дни,
Когда метели вихри вьют
И трескаются пни.
Уже утрами иней,
И светом дни скупы,
На клумбе астры отцвели
И собраны снопы.
Еще вода свой легкий бег
Стремит -- но холодна,
И эльфов золотистых век
Комнулись пальцы сна.
Осталась белка зимовать,
В дупло упрятов клад.
О, дай мне, Господи, тепла --
Чтоб выдержать Твой хлад!
Перевод А.Гаврилова
Soul, Wilt thou toss again?
By just such a hazard
Hundreds have lost indeed --
But tens have won an all --
Angel's breathless ballot
Lingers to record thee --
Imps in eager Caucus
Raffle for my Soul!
1859
Душа, ты волнуешься снова?
Но в этой безумной игре
Из сотен едва ли десять
Вернутся, не погорев.
И ангелы делают ставки
И, не дыша, глядят,
Как демоны -- мою душу
Закладывая -- галдят.
Перевод Л. Ситника
An altered look about the hills --
A Tyrian light the village fills --
A wider sunrise in the morn --
A deeper twilight on the lawn --
A print of a vermillion foot --
A purple finger on the slope --
A flippant fly upon the pane --
A spider at his trade again --
An added strut in Chanticleer --
A flower expected everywhere --
An axe shrill singing in the woods --
Fern odors on untravelled roads --
All this and more I cannot tell --
A furtive look you know as well --
And Nicodemus' Mystery
Receives its annual reply!
1859
Меняющийся вид холмов --
Тирийский свет среди домов --
В полнеба розовый рассвет
И сумерек зеленый цвет --
Под кленом прелая листва --
По склонам желтая трава --
Биенье мухи о стекло --
Паучье злое ремесло --
И новый голос петуха --
И ожидание цветка --
И пенье топора вдали --
И запах торфа от земли --
Все это в пору первых гроз --
И этот звук, и этот цвет --
И Никодим на свой вопрос --
Все получает свой ответ.
Перевод А. Гаврилова
Dust is the only Secret --
Death, the only One
You cannot find out all about
In his "native town."
Nobody know "his Father" --
Never was a Boy --
Hadn't any playmates,
Or "Early history" --
Industrious! Laconic!
Punctual! Sedate!
Bold as a Brigand!
Stiller than a Fleet!
Builds, like a Bird, too!
Christ robs the Nest --
Robin after Robin
Smuggled to Rest!
1860
Прах -- одна только Тайна,
Смерть -- один лишь Секрет,
О котором в его "родном городе"
Сведений нет.
Никто не видел "его Отца" --
Не помнил, чтоб он мог расти --
Не было у него ни друзей,
Ни "Детства. Юности" --
Трудолюбивый! Бессловный!
Точный! Не знавший вражды!
Дерзкий, словно Разбойник!
И тише воды!
Сам -- как пернатый!
Бог крадет гнезда --
Птицу за птицей
Похищая к звездам!
Перевод Л. Ситника
'Tis so much joy! 'Tis so much joy!
If I should fail, what poverty!
And yet, as poor as I,
Have ventured all upon a throw!
Have gained! Yes! Hesitated so --
This side the Victory!
Life is but Life! And Death, but Death!
Bliss is, but Bliss, and Breath but Breath!
And if indeed I fail,
At least, to know the worst, is sweet!
Defeat means nothing but Defeat,
No drearier, can befall!
And if I gain! Oh Gun at Sea!
Oh Bells, that in the Steeples be!
At first, repeat it slow!
For Heaven is a different thing,
Conjectured, and waked sudden in --
And might extinguish me!
1860
Веселее! Веселее!
Пораженье -- не беда!
В нищете одна потеря
Вам не сделает вреда;
Не колеблясь, бросьте беды
По ту сторону победы!
Жизнь -- лишь жизнь, а смерть -- лишь смерть!
Будь благословенна, твердь,
На которой, лишь играя,
Можно выбраться из ада.
Больше ничего не надо,
Чтобы вы достигли рая.
А победа -- в пушки бейте!
И, услышав перезвон
Колокольный, не робейте!
В небесах иной закон.
В небесах, проснувшись вдруг,
Позабудешь свой испуг.
Перевод Я. Бергера
As if some little Arctic flower
Upon the polar hem --
Went wandering down the Latitudes
Until it puzzled came
To continents of summer --
To firmaments of sun --
To strange, bright crowds of flowers --
And birds, of foreign tongue!
I say, As if this little flower
To Eden, wandered in --
What then? Why nothing,
Only, your inference therefrom!
1860
Представь, что маленький цветок
Из северных широт
Спустился вниз вдоль долготы
И вот, открывши рот,
Глядит на летний континент,
На солнце без границ,
На пеструю толпу цветов,
На иностранцев птиц!
Скажи, пусть даже это Рай,
Куда забрел цветок,
То что с того? Какой тому
Ты подведешь итог!
Перевод Л. Ситника
If I shouldn't be alive
When the Robins come,
Give the one in Red Cravat,
A Memorial crumb.
If I couldn't thank you,
Being fast asleep,
You will know I'm trying
Why my Granite lip!
1860
Если мне живой не встретить
Птиц, вернувшихся на небо,
Брось одной из них, что в красном,
Поминальный мякиш хлеба.
Если я тебе спасибо,
Задремав, сказать забуду,
Знай, что этого хотели
Мои каменные губы.
Перевод Л. Ситника
I should not dare to leave my friend,
Because -- because if he should die
While I was gone -- and I -- too late --
Should reach the Heart that wanted me --
If I should disappoint the eyes
That hunted -- hunted so -- to see --
And could not bear to shut until
They "noticed" me -- they noticed me --
If I should stab the patient faith
So sure I'd come -- so sure I'd come --
It listening -- listening -- went to sleep --
Telling my tardy name --
My Heart would wish it broke before --
Since breaking then -- since breaking then --
Were useless as next morning's sun --
Where midnight frosts -- had lain!
1860
Не должен быть оставлен друг --
Ведь если Смерть к нему придет,
Когда меня не будет, -- рук
Ласкающих он не найдет.
И если взгляда моего --
Которого он ждал и ждал --
Не встретит, -- он глаза свои
Закрыть не сможет, хоть устал.
И если веру я убью --
Что я приду, что я приду, --
Он будет имя повторять
Мое в горячечном бреду.
Так лучше раньше я умру --
О, лучше раньше, чем потом, --
Что толку в Солнце поутру,
Когда Земля покрыта льдом!
Перевод А.Гаврилова
Safe in their Alabaster Chambers --
Untouched my Morning
And untouched by Noon --
Lie the meek members of the Resurrection --
Rafter of Satin -- and Roof of Stone!
Grand go the Years -- in the Crescent -- above them --
Worlds scoop their Arcs --
And Firmaments -- row --
Diadems -- drop -- and Doges -- surrender --
Soundless as dots -- on a Disc of Snow --
Вариант 1860
Укрыты в алебастровых палатах,
Бесчувственны к утрам
И бегу дней --
Спят кротко члены Воскресения --
Стропила, шелк и крыша из камней.
Проходят годы и миры над ними,
И выгибает Небосвод дугу --
Сдаются дожи, падают короны --
Беззвучно, как снежинки на снегу.
Перевод А. Гаврилова
The Court is far away --
No Umpire -- have I --
My Sovereign is offended --
To gain his grace -- I'd die!
I'll seek his royal feet --
I'll say -- Remember -- King --
Thou shalt -- thyself -- one day -- a Child --
Implore a larger -- thing --
That Empire -- is of Czars --
As small -- they say -- as I --
Grant me -- that day -- the royalty --
To intercede -- for Thee --
1861
Правды нет -- и далек
Справедливый судья --
На меня рассердился Король --
Чтоб вернуть его милость -- я
Умерла у монарших ног
Со словами -- Король --
Ты -- когда-нибудь -- будешь так мал --
А попросишь -- о столь --
Великом -- о большем -- чем Власть --
Будешь меньше -- чем я --
Обещай мне -- в тот день -- Сан --
Заступиться -- за Тебя.
Перевод Л. Ситника
"Heaven" -- is what I cannot reach!
The Apple on the Tree --
Provided it do hopeless -- hang --
That -- "Heaven" is -- to Me!
The Color, on the Cruising Cloud --
The interdicted Land --
Behind the Hill -- the House behind --
There -- Paradise -- is found!
Her teasing Purples -- Afternoons --
The credulous -- decoy --
Enamored -- of the Conjuror --
That spurned us -- Yesterday!
1861
Мне не допрыгнуть до небес --
До яблока на древе,
Которое подвесил бес,
Не дотянуться -- деве.
И яблоко на облаке
Плывет в запретный край --
За край холма -- земли за край --
Где расположен Рай!
Дразнящий пурпур полдней
Погасят вечера --
Дешевый фокус показал
Великий маг -- Вчера
Перевод Л. Ситника
I've known a Heaven, like a Tent --
To wrap its shining Yards --
Pluck up its stakes, and disappear --
Without the sound of Boards
Or Rip of Nail -- Or Carpenter --
But just the miles of Stare --
That signalize a Show's Retreat --
In North America --
No Trace -- no Figment of the Thing
That dazzled, Yesterday,
No Ring -- no Marvel --
Men, and Feats --
Dissolved as utterly --
As Bird's far Navigation
Discloses just a Hue --
A plash of Oars, a Gaiety --
Then swallowed up, of View.
1861
Я знаю -- Небо, как шатер,
Свернут когда-нибудь,
Погрузят в цирковой фургон
И тихо тронут в путь.
Ни перестука молотков,
Ни скрежета гвоздей --
Уехал цирк -- и где теперь
Он радует людей?
И то, что увлекало нас
И тешило вчера --
Арены освещенный круг,
И блеск, и мишура, --
Развеялись и унеслись,
Исчезли без следа --
Как птиц осенний караван,
Как облаков гряда.
Перевод А. Гаврилова
Why -- do they shut Me out of Heaven?
Did I sing -- too loud?
But -- I can say a little "Minor"
Timid as a Bird!
Wouldn't the Angels try me --
Just -- once -- more --
Just -- see -- if I troubled them --
But don't -- shut the door!
Oh, if I -- were the Gentleman
In the "White Robe" --
And they -- were the little Hand -- that knocked --
Could -- I -- forbid?
1861
Почему меня на небе --
Ангелы -- не слышат?
Слишком громко я пою?
Можно -- тише!
Вот бы ангелы меня
Испытали
Выслушать вполне могли,
Но не стали.
Если б я была мужчиной --
в "Белой робе"
Не было б отказа мне
В этой пробе.
Перевод Л. Ситника
This -- is the land -- the Sunset washes --
These -- are the Banks of the Yellow Sea --
Where it rose -- or whither it rushes --
These -- are the Western Mystery!
Night after Night
Her purple traffic
Strews the landing with Opal Bales --
Merchantmen -- poise upon Horizons --
Dip -- and vanish like Orioles!
1861
Земля, чей берег омывают
Заката Желтые Моря;
Она растет и отливает,
Загадкой запада горя!
Из ночи в ночь чредой пурпурной
Сюда стремятся паруса
Свалить опаловые грузы
И раствориться в небесах.
Перевод Я. Бергера
Doubt Me! My Dim Companion!
Why, God, would be content
With but a fraction of the Life --
Poured thee, without a stint --
The whole of me -- forever --
What more the Woman can,
Say quick, that I may dower thee
With last Delight I own!
It cannot be my Spirit --
For that was thine, before --
I ceded all of Dust I knew --
What Opulence the more
Had I -- a freckled Maiden,
Whose farthest of Degree,
Was -- that she might --
Some distant Heaven,
Dwell timidly, with thee!
Sift her, from Brow to Barefoot!
Strain till your last Surmise --
Drop, like a Tapestry, away,
Before the Fire's Eyes --
Winnow her finest fondness --
But hallow just the snow
Intact, in Everlasting flake --
Oh, Caviler, for you!
1861
Не веришь мне, мой странный друг!
Поверь! Ведь даже Бог
Крупицей от такой любви
Доволен быть бы мог.
Лишь всю себя и навсегда --
Что женщина еще
Способна дать, скажи, чтоб я
Могла принять в расчет!
То не душа моя -- она
Была твоей всегда;
Я уступила весь свой прах, --
Каких еще наград
Не получил ты от меня,
Какой еще судьбой
Гордиться деве, кроме как
На неких дальних небесах,
Смиренно жить с тобой!
Проверь ее, сожни ее,
Просей от лба до пят,
И все сомнения твои
В ее огне сгорят.
Развей всю нежность, все тепло,
Всю легкость ее нег,
И ты получишь ледяной
И вечно чистый снег.
Перевод Л. Ситника
I felt a Funeral, in my Brain,
And Mourners to and fro
Kept treading -- treading -- till it seemed
That Sense was breaking through --
And when they all were seated,
A Service, like a Drum --
Kept beating -- beating -- till I thought
My Mind was going numb --
And then I heard them lift a Box
And creak across my Soul
With those same Boots of Lead, again,
Then Space -- began to toll,
As all the Heavens were a Bell,
And Being, but an Ear,
And I, and Silence, some strange Race
Wrecked, solitary, here --
And then a Plank in Reason, broke,
And I dropped down, and down --
And hit a World, at every plunge,
And Finished knowing -- then --
1861
Звук похорон в моем мозгу,
И люди в черном там
Все ходят -- ходят -- за моим
Рассудку попятам.
Но лишь усядутся они,
Как службы мерный бой --
Стучит -- стучит -- как барабан --
Над самой головой.
И слышу -- ящик подняли,
И скрип -- терпеть нет сил --
Их кожаных сапог возник --
И мир -- заголосил,
Как будто небо -- колокол,
А существо -- лишь ухо,
И я, и тишь расколоты,
И странен путь -- и рухнул
Тогда рассудок сломленный,
И я лечу все вниз -- и вниз --
И бьюсь о мир, и, каждый раз,
В сознании, оставляю жизнь
Перевод Л. Ситника
I know some lonely Houses off the Road
A Robber'd like the look of --
Wooden barred,
And Windows hanging low,
Inviting to --
A Portico,
Where two could creep --
One -- hand the Tools --
The other peep --
To make sure All's Asleep --
Old fashioned eyes --
Not easy to surprise!
How orderly the Kitchen'd look, by night,
With just a Clock --
But they could gag the Tick --
And Mice won't bark --
And so the Walls -- don't tell --
None -- will --
A pair of Spectacles ajar just stir --
An Almanac's aware --
Was it the Mat -- winked,
Or a Nervous Star?
The Moon -- slides down the stair,
To see who's there!
There's plunder -- where
Tankard, or Spoon --
Earring -- or Stone --
A Watch -- Some Ancient Brooch
To match the Grandmama --
Staid sleeping -- there --
Day -- rattles -- too
Stealth's -- slow --
The Sun has got as far
As the third Sycamore --
Screams Chanticleer,
"Who's there"?
And Echoes -- Trains away,
Sneer -- "Where"!
While the old Couple, just astir,
Fancy the Sunrise -- left the door ajar!
1861
Есть пустые дома в стороне от дорог,
Вид которых приятен лишь вору --
Заколочены досками,
Окна смотрят не выше ног,
Приглашая зайти
По пути
На порог,
Где двое наткнутся на дверь взаперти.
Один -- с отмычкой -- лезет в дом,
Другой косится -- все ли спит кругом.
Старый глаз новый вид
Вряд ли чем-нибудь удивит.
Как строго смотрит ряд посуды на кухне,
Но мебель не ухнет,
И стены не заговорят,
И только часы давят свой нервный тик,
Чтоб не нарушить тишь,
И не тявкнет мышь.
Переглянулись очки -- календарь настороже.
Это зеркало корчит рожи,
Или спросонья мигает звезда?
Луна, не тревожа паркета,
Входит взглянуть -- кто это
Влез сюда.
Здесь грабеж -- где
Ложки и нож,
Чашки, кружки,
Серьги, камни,
Часы -- старая брошь
Спит на подушке.
Издали день грохочет,
Вползая в окна.
Солнечный свет уже там,
Где третья смоква.
И кочет хлопочет --
"Кто это здесь?"
И эхо хохочет,
Дразня его -- "Есть"!
А старая пара уходит, жмурясь на свет,
И дверь приоткрытая смотрит ей вслед.
Перевод Л. Ситника
The Soul selects her own Society --
Then -- shuts the Door --
To her divine Majority --
Present no more --
Unmoved -- she notes the Chariots -- pausing --
At her low Gate --
Unmoved -- an Emperor be kneeling
Upon her Mat --
I've known her -- from an ample nation --
Choose One --
Then -- close the Valves of her attention --
Like Stone --
1862
Душа выбирает общество --
И запирает дверь,
К ее Священной Особе
Не проникнуть теперь.
Она неподвижна, когда колесница
Стоит у ворот,
И Император на коврике,
Став на колени, ждет.
Она из простого народа
Выберет одного,
И будет дарить вниманием
Только его.
Перевод Л. Ситника
I'll tell you how the Sun rose --
A Ribbon at a time --
The Steeples swam in Amethyst --
The news, like Squirrels, ran --
The Hills untied their Bonnets --
The Bobolinks -- begun --
Then I said softly to myself --
"That must have been the Sun"!
But how he set -- I know not --
There seemed a purple stile
That little Yellow boys and girls
Were climbing all the while --
Till when they reached the other side,
A Dominie in Gray --
Put gently up the evening Bars --
And led the flock away --
1861
Я расскажу вам, как восходит солнце.
По временам -- лишь полоса
И башня в море аметиста,
Где краски скачут белками на небеса
По головам холмов, поднявших шляпы
Из птичьих стай, -- и тихо я себе сказала:
"Должно быть, это солнце показалось!"
Но как оно садится -- я не знаю --
Пурпурной лесенкой,
Которой желтые девчонки и мальчишки
Карабкаются весело.
Но лишь той стороны они достигнут,
Как их наставник в сером
Уводит всю гурьбу --
И запирает двери...
Перевод Л. Ситника
When Night is almost done --
And Sunrise grows so near
That we can touch the Spaces --
It's time to smooth the Hair --
And get the Dimples ready --
And wonder we could care
For that old -- faded Midnight --
That frightened -- but an Hour --
1862
К исходу долгой ночи
Так близок стал рассвет,
Что можно день потрогать,
И страха больше нет.
Пускай же гребень в дело!
Мни ямочки в щеках!
А полночь -- пролетела,
И час лишь длился страх
Перевод Я. Бергера
To lose one's faith -- surpass
The loss of an Estate --
Because Estates can be
Replenished -- faith cannot --
Inherited with Life --
Belief -- but once -- can be --
Annihilate a single clause --
And Being's -- Beggary --
1862
Утратить веру -- хуже, чем
Именье потерять,
Именье можно возвратить,
Но веры -- не занять.
В наследство вместе с жизнью
Она дается раз.
Ты -- нищий, если тронешь
Одну из этих фраз.
Перевод Л. Ситника
There's been a Death, in the Opposite House,
As lately as Today --
I know it, by the numb look
Such Houses have -- alway --
The Neighbors rustle in and out --
The Doctor -- drives away --
A Window opens like a Pod --
Abrupt -- mechanically --
Somebody flings a Mattress out --
The Children hurry by --
They wonder if it died -- on that --
I used to -- when a Boy --
The Minister -- goes stiffly in --
As if the House were His --
And He owned all the Mourners -- now --
And little Boys -- besides --
And then the Milliner -- and the Man
Of the Appalling Trade --
To take the measure of the House --
There'll be that Dark Parade --
Of Tassels -- and of Coaches -- soon --
It's easy as a Sign --
The Intuition of the News --
In just a Country Town --
1862
Скоро в доме, что напротив,
Кто-нибудь умрет --
По его пустому взгляду
Знала наперед.
И теперь -- шуршат соседи,
Доктор -- укатил,
Кто-то окна с грубым стуком --
Резко -- отворил,
Чтобы вывесить матрасы.
Дети к ним спешат --
Не на них ли кто-то умер
Только час назад.
Дьякон чопорный проходит --
Как хозяин -- в дом,
Всеми в нем распоряжаясь
И детьми -- кругом.
А за ним -- портной -- и люди
Самых страшных трат
Мерку с дома снять явились --
Будет здесь парад
Черных лент и экипажей --
Это ясно как
Объявление живущим
В сельских городках.
Перевод Л. Ситника
They dropped like Flakes --
They dropped like Stars --
Like Petals from a Rose --
When suddenly across the June
A wind with fingers -- goes --
They perished in the Seamless Grass --
No eye could find the place --
But God can summon every face
Of his Repealless -- List.
1862
Как Звезды, падали они --
Далеки и близки --
Как Хлопья Снега в январе --
Как с Розы Лепестки --
Исчезли -- полегли в Траве
Высокой без следа --
И лишь Господь их всех в лицо
Запомнил навсегда.
Перевод А. Гаврилова
This is my letter to the World
That never wrote to Me --
The simple News that Nature told --
With tender Majesty
Her Message is committed
To Hands I cannot see --
For love of Her -- Sweet -- countrymen --
Judge tenderly -- of Me
1862
Здесь письма к миру от меня,
Что не напишет мне, --
Скупые вести Бытия
В их вящей простоте.
В чьи руки попадут они,
Мне не узнать вовек, --
Так ради Бога -- не суди
Их строго -- человек!
Перевод Л. Ситника
I died for Beauty -- but was scarce
Adjusted in the Tomb
When One who died for Truth, was lain
In an adjoining Room --
He questioned softly "Why I failed"?
"For Beauty", I replied --
"And I -- for Truth -- Themself are One --
We Brethren, are", He said --
And so, as Kinsmen, met a Night --
We talked between the Rooms --
Until the Moss had reached our lips --
And covered up -- our names --
1862
Я умерла за Красоту,
В могилу я легла,
И тут сосед меня спросил,
За что я умерла.
"За красоту", -- сказала я
И поняла -- он рад.
"А я за Правду, -- он сказал, --
Теперь тебе я брат".
Как родственники, что в ночи
Друг друга обрели,
Шептались мы -- покуда мхи
Нам губ не оплели.
Перевод А. Гаврилова
I'm ceded -- I've stopped being Theirs --
The name They dropped upon my face
With water, in the country church
Is finished using, now,
And They can put it with my Dolls,
My childhood, and the string of spools,
I've finished threading -- too --
Baptized, before, without the choice,
But this time, consciously, of Grace --
Unto supremest name --
Called to my Full -- The Crescent dropped --
Existence's whole Arc, filled up,
With one small Diadem.
My second Rank -- too small the first --
Crowned -- Crowing -- on my Father's breast --
A half unconscious Queen --
But this time -- Adequate -- Erect,
With Will to choose, or to reject,
And I choose, just a Crown --
1862
Я удаляюсь -- я уже не ваша;
То имя, что упало на лицо мне
С водой когда-то в нашей сельской церкви,
Мне не послужит больше.
Теперь сложите его к куклам,
К детству, к той нитке пряжи,
Что становится все тоньше.
Крещеная без выбора когда-то,
Теперь в сознании приобщаюсь славе
Священным именем,
Зовущим к полноте, как полумесяц,
Наполнивший все своды бытия
Волшебным пламенем.
Второе имя... Первое звучало,
Когда я на руках отца молчала
Принцессой спящей;
Но теперь -- все правильно, все верно,
Имея волю выбрать и отвергнуть,
Я принимаю -- только Царство.
Перевод Л. Ситника
If anybody's friend be dead
It's sharpest of the theme
The thinking how they walked alive --
At such and such a time --
Their costume, of a Sunday,
Some manner of the Hair --
A prank nobody knew but them
Lost, in the Sepulchre --
How warm, they were, on such a day,
You almost feel the date --
So short way off it seems --
And now -- they're Centuries from that --
How pleased they were, at what you said --
You try to touch the smile
And dip your fingers in the frost --
When was it -- Can you tell --
You asked the Company to tea --
Acquaintance -- just a few --
And chatted close with this Grand Thing
That don't remember you --
Past Bows, and Invitations --
Past Interview, and Vow --
Past what Ourself can estimate --
That -- makes the Quick of Woe!
1862
Когда умрет ваш лучший друг,
То вспомните острей
Всего, как он живой идет
В один из давних дней.
Его костюм в воскресный день,
Пробор его волос,
В одежде мелочь, что с собой
В могилу он унес.
Как было жарко в этот день
Вы вспомните, не веря,
Что это было так давно,
Когда свежа потеря.
Как рад он был услышать вас,
Как тронула улыбка
Углы его лучистых глаз,
Ведь смерть его -- ошибка.
Как, пригласив его на чай,
Покуда он остынет,
О важных спорили вещах,
Что и не вспомнить ныне.
Поклоны, приглашения,
Беседы, обещания --
Все это мимолетная
Печаль воспоминания!
Перевод Я. Бергера
The Heart asks Pleasure -- first --
And then -- Excuse from Pain --
And then -- those little Anodyness
That deaden suffering --
And then -- to go to sleep --
And then -- if it should be
The will of its Inquisitor
The privilege to die --
1862
Сперва мы просим радости,
Потом -- покой лишь дать,
А позже -- облегчения,
Чтоб только не страдать.
А после -- только бы уснуть,
Когда поймем, что врач
Уже не в силах нам помочь,
А волен лишь палач.
Перевод Я. Бергера
I've seen a Dying Eye
Run round and round a Room --
In search of Something -- as it seemed --
Then Cloudier become --
And then -- obscure with Fog --
And then -- be soldered down
Without disclosing what it be
'Twere blessed to have seen --
1862
Я видел мертвые глаза,
Бежавшие по кругу,
И были Нечто отыскать
Мучительны потуги;
Затем -- на них упал туман,
Затем -- они закрылись,
И не понять, на чем они
В конце остановились.
Перевод Л. Ситника
The Brain, within its Groove
Runs evenly -- and true --
But let a Splinter swerve --
'Twere easier for You --
To put a Current back --
When Floods have slit the Hills --
And scooped a Turnpike for Themselves --
And trodden out the Mills --
1862
В извилинах мозги
текли легко и ровно,
Но отклонились вдруг
В течении полнокровном,
И легче воды вспять,
Сбежавшие с холма,
Вернуть, чем обуздать
Сошедшего с ума.
Перевод Л. Ситника
A Toad, can die of Light --
Death is the Common Right
Of Toads and Men --
Of Earl and Midge
The privilege --
Why swagger, then?
The Gnat's supremacy is large as Thine --
Life -- is a different Thing --
So measure Wine --
Naked of Flask -- Naked of Cask --
Bare Rhine --
Which Ruby's mine?
1862
Свет для жабы -- отрава
Смерть -- это общее право
Жабы и человека --
Никто не живет два века.
Равен пред смертью каждый.
Никто не добился славы
Умереть дважды.
Жизнь -- другое дело.
Красное вино
Льют в пустое тело,
Но каждому оно
Разное дано.
Перевод Л. Ситника
Glee -- The great storm is over --
Four -- have recovered the Land --
Forty -- gone down together --
Into the boiling Sand --
Ring -- for the Scant Salvation --
Toll -- for the bonnie Souls --
Neighbor -- and friend -- and Bridegroom --
Spinning upon the Shoals --
How they will tell the Story --
When Winter shake the Door --
Till the Children urge --
But the Forty --
Did they -- come back no more?
Then a softness -- suffuse the Story --
And a silence -- the Teller's eye --
And the Children -- no further question --
And only the Sea -- reply --
1862
Радуйтесь! Кончилась буря!
Четверо -- спасены,
Сорок других не вернулись
Из-под кипящей волны.
В колокол бей о спасенных!
А о погибших моли --
Друг, сосед и невеста --
Водоворот на мели!
Долгими будут рассказы
О чудном спасеньи зимой,
И спросит ребенок: "А сорок?
Они не вернутся домой?"
Тогда тишина воцарится,
И ляжет на лица свет;
Ребенок больше не спросит,
Но волны дадут ответ.
Перевод Л. Ситника
To know just how He suffered -- would be dear --
To know if any Human eyes were near
To whom He could entrust His wavering gaze --
Until it settled broad -- on Paradise --
To know if He was patient -- part content --
Was Dying as He thought -- or different --
Was it a pleasant Day to die --
And did the Sunshine face His way --
What was His furthest mind -- Of Home -- or God --
Or what the Distant say --
At news that He ceased Human Nature
Such a Day --
And Wishes -- Had He Any --
Just His Sigh -- Accented --
Had been legible -- to Me --
And was He Confident until
Ill fluttered out -- in Everlasting Well --
And if He spoke -- What name was Best --
What last
What One broke off with
At the Drowsiest --
Was He afraid -- or tranquil --
Might He know
How Conscious Consiousness -- could grow --
Till Love that was -- and Love too best to be --
Meet -- and the Junction be Eternity
1862
Узнать, как страдал он -- уже награда;
Узнать, был ли кто-нибудь рядом,
Кому его взгляд последний отпущен,
Пока не застыть ему -- в Райских кущах.
Узнать, был ли он терпелив -- умер в плаче --
Скончался, как думал -- или иначе --
Был ли тот день благоприятен,
Для смерти, бежавшей его объятий?
О чем он думал -- о доме -- о Боге,
О том, что скажут, узнав, что бремя
Людской природы с себя он сбросил
В такое время?
Желанья -- имел ли он их?
Только бы вздох -- чтоб могла я услышать --
Не был бы слишком тих.
И был ли он так же доверчив, доколе
Боли не стало слышно -- в верховной воле?
И если он произнес -- то чье имя?
Чье он выкрикнул первым?
А чье в конце перемолото было
Языком, тяжелым, как жернов?
Был ли испуган он -- или спокоен?
Мог ли он думать
О том, что получится в сумме,
Когда любовь -- что была -- и которая будет,
Сольются пред вечностью -- в людях.
Перевод Л. Ситника
It was too late for Man --
But early, yet, for God --
Creation -- impotent to help --
But Prayer -- remained -- Our Side --
How excellent the Heaven --
When Earth -- cannot be had --
How hospitable -- then -- the face
Of our Old Neighbor -- God --
1862
Слишком поздно для человека,
Но рано для Бога
Спасать твою душу;
Лишь молитва -- подмога.
Как хорошо на небе,
Сколько в лике Господнем
Тепла, когда он выходит
По-соседски -- в исподнем!
Перевод Л. Ситника
Of all the Souls that stand create --
I have elected -- One --
When Sense from Spirit -- files away --
And Subterfuge -- is done --
When that which is -- and that which was --
Apart -- intrinsic -- stand --
And this brief Drama in the flesh --
Is shifted -- like a Sand --
When Figures show their royal Front --
And Mists -- are carved away,
Behold the Atom -- I preferred --
To all the lists of Clay!
1862
Из сонма сотворенных Душ
Я выбрала одну.
И если воспаряет Дух,
А Плоть идет ко дну --
И то, что было, и что есть,
Разделено навек --
И наша драма во плоти
С названием "Человек"
Кончается, и мой венец
Валяется в пыли --
Вот Атом, что я предпочла
Любым сортам Земли.
Перевод А. Гаврилова
One need not be a Chamber -- to be Haunted --
One need not be a House --
The Brain has Corridors -- surpassing
Material Place --
Far safer, of a Midnight Meeting
External Ghost
Than its interior Confronting --
That Cooler Host.
Far safer, through an Abbey gallop,
The Stones a'chase --
Than Unarmed, one's a'self encounter --
In lonesome Place --
Ourself behind ourself, concealed --
Should startle most --
Assassin hid in our Apartment
Be Horror's least.
The Body -- borrows a Revolver --
He bolts the Door --
O'erlooking a superior spectre --
Or More --
1863
Не нужно комнат привиденью,
Не нужно дома;
В твоей душе все коридоры
Ему знакомы.
Ужасна призрачная полночь,
И нет огня,
Но хуже, если гость приходит
Средь бела дня.
Глухая поступь в старом замке
Не так страшна,
Как стерегущая безлунной ночью
Вас тишина.
Пускай твое орудье грозно
И дверь прочна,
Она не остановит призрак,
Что бродит -- в нас.
Перевод Я. Бергера
'Twould ease -- a Butterfly --
Elate -- a Bee --
Thou'rt neither --
Neither -- thy capacity --
But, Blossom, were I,
I would rather be
Thy moment
Than a Bee's Eternity --
Content of fading
Is enough for me --
Fade I unto Divinity --
And Dying -- Lifetime --
Ample as the Eye --
Her least attention raise on me --
1863
Легко быть мотыльком,
Еще лучше -- пчелой.
Но ты -- существуя мельком --
Ни в ком.
Хорошо быть цветком --
Всякий бы предпочел
Его краткость
Вечности пчел.
Удовольствие вянуть --
Не требуя многого -- вполне --
Это веление Богово -- по мне.
Умереть -- заглянуть хотя раз
В этот глаз, чей огромный зрачок
Замечает -- сужаясь -- сучок.
Перевод Л. Ситника
Publication -- is the Auction
Of the Mind of Man --
Poverty -- be justifying
For so foul a thing
Possibly -- but We -- would rather
From Our Garret go
White -- Unto the White Creator --
Than invest -- our Snow --
Thought belong to Him who gave it --
Then -- to Him Who bear
Its Corporeal illustration -- Sell
The Royal Air --
In the Parcel -- Be the Merchant
Of the Heavenly Grace --
But reduce no Human Spirit
To Disgrace of Price --
1863
Публикация -- продажа
Сердца и Ума,
Этакой торговли лучше
Нищая сума.
А быть может, лучше даже
Прямо с чердака
В белом перейти на Небо --
Влиться в облака.
Мысль принадлежит тому лишь,
Кто ее нам дал,
И еще тому, кто после
За нее страдал.
Продавай хоть Божью милость
И торгуй Весной --
Только Духа Человека
Не унизь ценой!
Перевод А. Гаврилова
She rose to His Requirement -- droppt
The Playthings of Her Life
To take the honorable Work
Of Woman and of Wife --
If ought She missed in Her new Day
Of Amplitude, or Awe --
Or first Prospective -- or the Gold
In using, wear away,
It lay unmentioned -- as the Sea
Develop Pearl and Weed,
But only to Himself -- be known
The Fathoms they abide --
Она доросла до того, чтобы, бросив
Игрушки, что стали ей не нужны,
Принять почетную должность
Женщины и жены.
И если о чем-то она скучает --
О прежних днях, о тоске,
О первых надеждах или о злате,
Истончившемся на руке,
Она об этом молчит -- как море,
Что прячет чудовищ и жемчуга,
И только сама она знает --
Как она глубока.
Перевод Л. Ситника
Four Trees -- upon a solitary Acre --
Without Design
Or Order, or Apparent Action --
Maintain --
The Sun -- upon a Morning meets them --
The Wind.
No nearer Neighbor -- have they --
But God --
The Acre gives them -- Place.
They -- Him -- Attention of Passer by --
Of Shadow, or of Squirrel, haply --
Or Boy --
What Deed is Theirs unto the General Nature --
What Plan --
They severally -- retard -- or further --
Unknown --
Четыре дерева -- в пустынном месте --
Без всякого порядка,
Или плана, или видимости смысла --
Растущих вместе.
Солнце -- их по утрам приветствует --
Да ветер --
Других соседей -- кроме Бога --
Ближе нету.
Их угол им дает -- приют --
Они -- ему -- внимание прохожих --
К тени или -- если это дети -- к белке --
Дают.
Какое им в Великом Замысле Природы
Досталось место?
Они -- в безжалостной отставке -- или впереди --
Нам неизвестно.
Перевод Л. Ситника
He fought like those Who've nought to lose --
Bestowed Himself to Balls
As One who for a furher Life
Had not a further Use --
Invited Death -- with bold attempt --
But Death was Coy of Him
As Other Men, were Coy of Death --
To Him -- to live -- was Doom --
His Comrades, shifted like the Flakes
When Gusts reverse the Snow --
But He -- was left alive Because
Of Greediness to die --
1863
Он бился яростно -- себя
Под пули подставлял,
Как будто больше ничего
от Жизни он не ждал.
Он шел навстречу Смерти -- но
Она к нему не шла,
Бежала от него -- и Жизнь
Страшней ее была.
Как хлопья, падали друзья,
Росли сугробы тел,
Но он остался жить -- за то,
Что умереть хотел.
Перевод А. Гаврилова
Presentiment -- is that long Shadow -- on the Lawn --
Indicative that Suns go down --
The Notice to the startled Grass
That Darkness -- is about to pass --
1863
Предчувствие -- это длинная тень на лугу,
Когда солнце сгибает свой путь в дугу,
Говоря перепуганной этим траве,
Что ночь -- уже на дворе.
Перевод Л. Ситника
Grief is a Mouse --
And chooses Wainscot in the Breast
For His Shy House --
And baffles quest --
Grief is a Thief -- quick startled --
Pricks His Ear -- report to hear
Of that Vast Dark --
That swept His Being -- back --
Grief is a Juggler -- boldest at the Play --
Lest if He flinch -- the eye that way
Pounce on His Bruises -- One -- say -- or Three --
Grief is a Gourmand -- spare His luxury --
Best Grief is Tongueless -- before He'll tell --
Burn Him in the Public Square --
His Ashes -- will
Possibly -- if they refuse -- How then know --
Since a Rack couldn't coax a syllable -- now.
1863
Печаль -- это мышь,
Что скребется в груди -- ныряя
В свою чуткую тишь --
И в поисках быстро шныряя.
Печаль -- пугливый воришка --
Торчком его уши -- чтоб слушать
Огромную Ночь,
Что сметет его тельце -- прочь.
Печаль -- это шулер -- дерзок в игре --
Добавит в пуле -- спишет в горе --
Передернет -- один -- или три -- смотри --
Печаль -- это скряга, хранящий свой клад -- внутри.
Печаль хороша, когда не говорит --
На площади жги ее -- пусть горит --
Ее пепел -- развей по свету --
Печаль хороша -- если молчит --
Пусть ее мчит -- ветер.
Перевод Л. Ситника
By my Window have I for Scenery
Just a Sea -- with a Stem --
If the Bird and the Farmer -- deem it a "Pine" --
The Opinion will serve -- for them --
It has no Port, nor a "Line" -- but the Jays --
That split their route to the Sky --
Or a Squirrel, whose giddy Peninsula
May be easier reached -- this way --
For Inlands -- the Earth is the under side --
And the upper side -- is the Sun.
And its Commerce -- if Commerce it have --
Of Spice -- I infer from the Odors borne --
Of its Voice -- to affirm -- when the Wind is within --
Can the Dumb -- define the Divine?
The Definition of Melody -- is --
That Definition is none --
It -- suggests to our Faith.
They -- suggest to our Sight.
When the latter -- is put away
I shall meet with Conviction I somewhere met
That Immortality.
Was the Pine at my Window a "Fellow
Of the Royal" Infinity?
Apprehensions -- are God's introductions --
To be hallowed -- accordingly --
1863
Пейзажем я вижу из моего окна
Только море -- с ветвями.
Если птица и фермер думают о нем -- "Сосна",
Пусть зовут этим именем сами.
В нем нет порта, нет --линий, лишь сойка
Чертит свой путь в небе -- да белка
На свой подвешенный полуостров бойко
взбирается -- этой дорогой.
Для внутренних стран земля -- там, где низ,
А верх -- это там, где солнце.
Их коммерция -- если она у них есть -- состоит из
Торговли пряностями -- судя по аромату.
Голоса -- что крепчают, коль ветер вглубь.
Может немой назвать по имени Бога?
Такое определение музыки -- суть --
Определяет немного.
Они -- взывают к нашим глазам.
Оно -- взывает к нашей вере.
Если первое -- отбросить прочь,
Я буду знать, что -- по крайней мере --
Встречала Бессмертие.
Была ли Сосна под моим окном -- Членом
Королевского Общества Вечности?
Понимание -- когда Бог приглашает
К посвящению -- соответственно.
Перевод Л. Ситника
This Consciousness that is aware
Of Neighbors and the Sun
Will be the one aware of Death
And that itself alone
Is traversing the interval
Experience between
And most profound experiment
Appointed unto Men --
How adequate unto itself
Its properties shall be
Itself unto itself and none
Shall make discovery.
Adventure most unto itself
The Soul condemned to be --
Attended by a single Hound
Its own identity.
1864
Сознание, что сознает
И Тьму и Свет равно,
Когда-нибудь узнает Смерть,
Но лишь оно одно
Должно преодолеть разрыв
Меж космосом идей
И тем экспериментом -- что
Возложен на людей.
Как соответствовать себе
Оно во всем должно!
И кто Творец его -- узнать
Вовеки не дано.
Блуждать внутри себя самой
Душа обречена
С Поводырем -- Бродячим Псом,
И этот Пес -- она.
Перевод А. Гаврилова
We outgrow love, like other things
And put it in the Drawer --
Till it an Antique fashion shows --
Like Costumes Grandsires wore.
1864
Мы вырастаем из любви
И, заперев в комоде
Ее храним, пока она
Не будет снова в моде
Перевод Л. Ситника
The Mountain sat upon the Plain
In his tremendous Chair --
His observation omnifold,
His inquest, everywhere --
The Seasons played around his knees
Like Children round a sire --
Grandfather of the Days is He
Of Dawn, the Ancestor --
1864
Горы садятся в долину,
Как в старое кресло,
Взгляд их, как тени, длинен,
Их интерес -- повсеместен.
Годы на их коленях
Играют, как дети,
Дедушки дней они
И предки столетий.
Перевод Л. Ситника
Death is a Dialogue between
The Spirit and the Dust.
"Dissolve" says Death -- The Spirit "Sir
I have another Trust" --
Death doubts it -- Argues from the Ground --
The Spirit turns away
Just laying off for evidence,
An Overcoat of Clay.
1864
Смерть -- это долгий разговор
Промеж Душой и Прахом.
"Все тлен!" -- гнет Смерть. Душа в ответ:
"Мне чужды Ваши страхи".
Смерть смотрит в землю, а Душа,
Чтоб спор закончить длинный,
Как свой последний аргумент
Сняла пальто из глины.
Перевод Л. Ситника
The Soul should always stand ajar
That if the Heaven inquire
He will not be obliged to wait
Or shy of troubling Her
Depart, before the Host have slid
The Bolt unto the Door --
To search for the accomplished Guest,
Her Visitor, no more --
1865
Душа должна жить нараспашку,
Чтоб к ней пришедший Бог
Не дожидался у порога,
Застав ее врасплох.
Открой же дверь, пока Хозяин
Не вывесил замок,
Чтобы смутить ее визитом
Никто уже не смог.
Перевод Л. Ситника
Except the smaller size
No lives are round --
These -- hurry to a sphere
And show and end --
The larger -- slower grow
And later hang --
The Summers of Hesperides
Are long.
1866
Лишь маленькая тварь
Спешит родиться --
Чтоб показать себя
И удалиться.
Большое не спешит
С природой слиться --
Ведь лето Гесперид
Так долго длится!
Перевод А. Гаврилова
The Sky is low -- the Clouds are mean.
A Travelling Flake of Snow
Across a Barn or through a Rut
Debates if it will go --
A Narrow Wind complains all Day
How some one treated him
Nature, like Us, is sometimes caught
Without her Diadem.
1866
Небо ниже -- чем облака.
Падая, хлопья снега
Валятся в грязь и на дома,
Не замедляя бега.
Ветер горько стонет весь день,
Будто кто его гонит --
Так природу мы застаем
Без ее короны.
Перевод Л. Ситника
Tell all the Truth but tell it slant --
Success in Circuit lies
Too bright for our infirm Delight
The Truth's superb suprise.
As Lightning to the Children eased
With expanation kind
The Truth must dazzle gradually
Or every man be blind --
1868
Скажи всю Правду, но лишь вскользь --
Окольный путь верней.
Опасен для души восторг
Столкнуться прямо с Ней.
Как молния не так страшна
При объяснении детям,
Так привыкать должна душа,
Чтоб не ослепнуть, к свету.
Перевод Л. Ситника
Remembrance has a Rear and Front --
'Tis something like a House --
It has a Garret also
For Refuse and the Mouse.
Besides the deepest Cellar
That ever Mason laid --
Look to it by its Fathoms
Ourselves be not pursued --
1871
Память имеет окна и стены
И под самой крышей --
Чердак, как у всякого дома,
Для беглеца и мыши.
Но кроме этого -- темный подвал
Каменотес сложил,
Чтобы для собственной глубины
Могилой служил.
Перевод Л. Ситника
Too few the mornings be,
Too scant the nigthts.
No lodging can be had
For the delights
That come to earth to stay,
But no apartment find
And ride away.
1871
Здесь слишком кратки дни
И скудны ночи,
Чтобы могли они
Сосредоточить
Восторги, что здесь жить хотели,
Но не нашли приюта
И улетели.
Перевод Л. Ситника
He preached upon 'Breadth' till it argued him narrow --
The Broad are too broad to define
And of 'Truth' until it proclaimed him a Liar --
The Truth never flaunted a Sign --
Simplicity fled from his counterfeit presence
As Gold the Pyrites would shun --
What confusion would cover the innocent Jesus
To meet so enabled a Man!
1872
Он учил "широте", и в том была узость --
Ширь не вмещается в умные речи;
И "правде", пока не сделался лживым, --
Правда не стала ему перечить.
Простота бежит одного его вида --
Золото с оловом в сплаве не дружит.
Что за конфузом для Иисуса
Было бы встретить столь мудрого мужа!
Перевод Л. Ситника
A word is dead
When it is said,
Some say.
I say it just
Begins to live
That day.
1872
Мысль умирает,
говорят,
Лишь произнесена.
А я скажу,
Что в этот миг
Рождается она.
Перевод Л. Ситника
A Deed knocks first at Thought
And then -- it knocks at Will.
That is the manufacturing spot
And Will at Home and Well.
It then goes out an Act,
Or is entombed so still
That only to the ear of God
Its Doom is audible --
1891
Поступок будит Мысль,
Затем стучится к Воле,
Пока она спокойно
Живет в тепле и холе.
За ними выйдет Дело
Или умрет так тихо,
Что только ухо Бога
Услышит это лихо.
Перевод Л. Ситника
In this short Life
That only lasts an hour
How much -- how little -- is
Within our power
1873
В короткой жизни сей,
Что длится час, не боле,
Как много -- и как мало --
Того, что в нашей воле.
Перевод А. Гаврилова
She laid her docile Crescent down
And this confiding Stone
Still states to Dates that have forgot
The News that she is gone --
So constant to its stolid trust,
The Shaft that never knew --
It shames the Constancy that fled
Before its emblem flew --
1877
Косу свою сложила смерть,
Она нашла на камень
Могильный, что молчит о той,
Которой нет меж нами.
Так постоянен и упрям
В молчании гранит,
Что стыдно верности пред той,
Что он в себе хранит.
Перевод Я. Бергера
I have no Life but this --
To lead it here --
Nor any Death -- but lest
Dispelled from there --
Nor tie to Earth to come --
Nor Action new --
Except through this extent --
The Realm of you --
1877
Мне жизни нет иной --
Как здесь прожить,
И смерти -- чтобы ей
Не дорожить,
И нету на земле
Иных мне дел --
Лишь Царства Твоего
Искать предел.
Перевод Л. Ситника
Look back on Time, with kindly eyes --
He doubtless did his best --
How softly sinks that trembling sun
In Human Nature's West --
1879
Взгляни на время благодарно,
Оно старалось, как могло;
Как нежно озаряет солнце
Все человеческое зло!
Перевод Я. Бергера
Who has not found the Heaven -- below
Will fail of it above --
For Angels rent the House next ours,
Wherever we remove --
1883
Кто не нашел небес внизу,
Тот не найдет и выше,
Снимает ангел надо мной
Жилье под самой крышей.
Перевод Л. Ситника
He ate and drank the precious Words --
His Spirit grew robust --
He knew no more that he was poor,
Nor that his frame was Dust --
He danced along the dingy Days
And this Bequest of Wings
Was but a Book -- What Liberty
A loosened spirit brings --
1883
Он ел и пил волшебный слог,
И дух покинул страх.
Он позабыл, что он бедняк,
А плоть его лишь прах.
Он танцевал вдоль тусклых дней,
И два его крыла
Была лишь книга. Как легка
Душа его была!
Перевод Л. Ситника
There came a Wind like a Bugle --
It quivered through the Grass
And a Green Chill upon the Heat
So ominous did pass
We barred the Windows and the Doors
As from an Emerald Ghost --
The Doom's electric Moccasin
That very instant passed --
On a strange Mob of panting Trees
And Fences fled away
And Rivers where the Houses ran
Those looked that lived -- that Day --
The Bell within the steeple wild
The flying tidings told --
How much can come
And much can go,
And yet abide the World!
1883
Вдруг в тишину ворвался шквал --
К земле траву прижал --
Зеленым холодом пахнул --
И дальше побежал.
Закрыли окна мы, чтоб он
Вломиться к нам не смог,
И чувствовали -- в этот миг
Проходит мимо Рок.
На толпы трепетавших лип,
На солнце и на тень,
На все -- как на нежданный дар --
Смотрели мы в тот день.
Церковный колокол вещал
О том, что Рок таит.
Но мир привык
К таким вещам --
И все еще стоит.
Перевод А. Гаврилова
Though the great Waters sleep,
That they are still the Deep,
We cannot doubt --
No vacillating God
Ignited this Abode
To put it out --
1884
Пусть Великие Воды спят.
В том, что Бездну они хранят,
Сомневаться не смей --
Ведь всемогущий Бог
Встать, чтобы стало ясней,
Мог бы с ней.
Перевод Л. Ситника
Lightly stepped a yellow star
To its lofty place --
Loosed the Moon her silver hat
From her lustral Face --
All of Evening softly lit
As an Astral Hall --
Father, I observed to Heaven,
You are punctual.
?
Тихо желтая Звезда
На небо взошла,
Шляпу белую сняла
Светлая Луна,
Вспыхнула у Ночи вмиг
Окон череда --
Отче, и сегодня Ты
Точен, как всегда.
Перевод А. Гаврилова
My life closed twice before its close --
It yet remains to see
If Immortality unveil
A third event to me
So huge, so hopeless to conceive
As these that twice befell.
Parting is all we know of heaven,
And all we need of hell.
?
Я дважды скончаюсь, и перед концом
Глаза, чтоб еще посмотреть им,
Открою на миг: а вдруг меня смерть
Одарит чем-нибудь третьим,
Печальным, словно вторая жизнь.
Разлука -- одна награда,
Что мы хотим получить от небес,
И все, что нам надо от ада.
Перевод Л. Ситника
Proud of my broken heart, since thou didst break it,
Proud of the pain I did not feel till thee,
Proud of my night, since thou with moons dost slake it,
Not to partake thy passion, my humility.
Thou can'st not boast, like Jesus, drunken without companion
Was the strong cup of anguish brewed for the Nazarene
Thou can'st not pierce tradition with the peerless puncture,
See! I usurped thy crucifix to honor mine!
?
Гордись моим сломанным сердцем, сломавший его,
Гордись моей болью, неведомой мне до того,
Гордись моей ночью, чью тьму погасил ты луной,
Смиреньем моим перед страстью твоей, но не мной,
Не полною чашей девичьих страданий и слез,
Которой ты мог бы хвалиться, хмельной, как Христос,
Раскрыв мне манящие новым мученьем объятия.
Смотри! Я краду у тебя распятье!
Перевод Л. Ситника
Last-modified: Wed, 05 Apr 2000 16:35:55 GMT