Оцените этот текст:

---------------------------------------------------------------
     © Copyright Михаил Поликарпов
     Email: PolikarpovM@mail.ru
     Date: 04 Mar 2006
     1-е издание: 1999 год в издательстве "ЭКСМО" (Москва)
     под названием "Русская сотня. Наши в Сербии".

     (Солдаты третьей мировой. Воины павшей империи. Старые русские.)
---------------------------------------------------------------

              Русским добровольцам, павшим
              в 1992-1995 годах в Боснии,
              в боях за Сербию и Россию,
              посвящается.




     Черный пролог ......................
     Глава 1. Путь в Боснию...............
     Глава 2. Воздух войны. Крещение.......
     Глава 3. Как начиналась Третья Мировая. Палачи из цивилизованного мира.
     Глава 4. Рождение воина. Как пишутся книги.
     Глава 5. Вишеградская хроника. Марш на Дрину. "Царские волки".
     Глава 6. Вишеград. Казаки.............
     Глава 7. Холодный мир................
     Глава 8. "Царские волки" на тропе войны...
     Глава 9. Игры патриотов..........
     Глава 10. Еще один выстрел в Сараево...
     Глава 11. Развязка......................
     Глава 12. "Белые волки"................
     Эпилог.................................
     Приложение (фото, карты)..............



              "Нет памяти о прежнем;
              да и о том, что будет,
              не останется памяти у тех,
              которые будут после."
                           (Еккл.1,11)





     Черная Пятница. 13 декабря 1996 года.  Кто сказал, что это плохой день?
Нам всем,  правда, грозили массовым освобождением всяких там преступников из
СИЗО в этот день "холодной зимы", но пока она была на редкость теплой...
     Я бросаю взгляд на часы. На одной из станций  московского Метрополитена
была  назначена встреча двух людей, мы должны узнать друг  друга по одежде и
приметам. Поток людей как отлив и прилив, все спешат домой. Он выныривает из
очередной  волны, ощупывая  меня взглядом.  Я тоже  успеваю заметить  его до
того, как он ко мне подошел.
     - Михаил, - представляется он.
     - Михаил, - отвечаю я и пожимаю протянутую руку.
     Мы вышли.  Моего собеседника и попутчика за  несколько  минут  до этого
остановили  милиционеры   и  проверили   документы.   Молодой  самоуверенный
милиционер   пролистал    страницы   паспорта,    посмотрев   штампы    виз,
поинтересовался-проконстатировал:  "Вы  были во  Франции?"  Зачем  ему  это?
Ладно, но  мы дожили, что патрули - чуть ли не блок-посты - стоят в столице.
Проверяют нас... (*Не  так давно молодой  жгучий брюнет, работающий на  моем
факультете  был также  остановлен  милицией.  Случайно  у него  не оказалось
документов. Парень  безуспешно пытался  доказать, что  он всего  лишь еврей.
"Молчи, чеченская морда!" - заткнули его милиционеры, воспитывая дубинками.)
     Мы зашли в магазин купить  чего-нибудь к чаю  и  оказались  в крикливой
тесноте   прилавков.  Взгляд  скользнул  по  обилию  разноцветных  упаковок,
невольно уперся в надпись  на  стене  холодильного  "аквариума" -  INGMAN. Я
киваю на него: "Миша, напоминает ли тебе это что-то? Вспоминаешь?"
     " INGMAN,"  -  прочитал он, на секунду  задумался,  переменился в  лице
-"Ну, конечно же, Игман..."
     Так  называется горная гряда  к юго-западу  от Сараева,  ключ к городу,
место ожесточенных  боев  между  сербами  и  мусульманами  за  контроль  над
единственным путем,  связывавшим Сараево с внешним миром. Слово, по которому
равнодушно  скользят  глаза столичных обывателей,  для нас  пахнет пороховой
гарью, взрывается в мозгу грохотом пулеметов и  разрывом НАТОвских авиабомб.
В памяти  встают  стоны раненых,  их белые как снег  от шока и  потери крови
лица.  Разрезанные буквально  на куски  четыре  сербские девушки-медсестры -
пропущенные ооновцами  (*Унпрофор - войска  ООН были  введены  в ряд районов
Боснии  для предотвращения там межобщинных столкновений) через свои позиции,
мусульманские "коммандос" повеселились  от души. (*Подробнее  в главе  No11)
Мое тело невольно сжимается в  комок, мышцы рефлекторно  сжимаются пружиной,
словно перед броском через простреливаемое снайперами пространство...
     Вот  уже  год  как  прекратилась  война  в  бывшей  Югославии.  Белград
сотрясают стотысячные демонстрации. Сербов явно не устраивает итог войны - и
это одна из причин столь массового движения.
     Пока  в  Белграде   бушуют   манифестанты,  мы   сидим   в  коммуналке,
расположенной где-то  в  центре Москвы,  пьем  чай  и  разговариваем  -  два
Михаила.  Горыныч - так чаще  зовут моего собеседника примерно  36-ти лет от
роду. Мы давно знакомы заочно, а теперь, наконец, встретились.
     ...30 октября 1995 года по  пригороду Сараева шел  русский  доброволец,
боец второго батальона первой сараевской бригады войска Республики Сербской.
Фронтовик Михаил  шагал смело и вел  себя дерзко, как, впрочем, держали себя
практически  все  русские.  Было   "прекращение  огня".  На  простреливаемой
мусульманами  дороге, в просвете разбитых противоснайперских заборов-укрытий
он выглядел очень заманчивой мишенью  -  выделялся российский камуфляж, наша
же нашивка  на рукаве, и на пилотке  сверкала кокарда с двуглавым  орлом.  И
мусульманский  снайпер не выдержал  -  уж  слишком  раздражал его этот  явно
русский солдат.
     ...Горыныч очнулся. Неужели он умудрился упасть на асфальте, споткнулся
на  ровном месте?  По лбу  и переносице текла  тонкая струйка  крови, голова
гудела  -  левая  сторона лица  опухла. "Наверное,  ударился об  асфальт", -
подумал  Горыныч.  Левый  глаз  не  видел.  Горыныч   раскрыл   его  руками,
успокоился,  ничего  страшного,   все  видно,  только  двоится.   Доброволец
перевязал  лоб,  остановив кровь,  но позже сходил к врачу, так как в голове
сильно гудело.
     Окулист  проверил   его  по  таблице  -  ничего  страшного,  зрение  не
изменилось. Но потом все же решил сделать рентген головы. Глянул на снимок -
и обмер.  "Что  там?"-  потянулся к  снимку Горыныч.  "Лежи, не  шевелись!"-
срывающимся с крика  на шепот голосом  бросил врач. И  тут же,  опомнившись,
заорал: "Носилки!". В черепе была пуля. Срикошетив, а затем чиркнув  по лбу,
возле брови  чуть  выше  переносицы, она, пробив кожу, прошла в череп сквозь
левую  глазницу и  застряла у его стенки  - возле  глазного  нерва. Горынычу
сделали операцию, достав пулю через рот. Сейчас это его талисман, на лбу  же
осталась отметина. Пуля лишь сместила  глазное яблоко - и левый  глаз  давал
двойное  изображение пока мозг (или мускул) не адаптировался. (*Я не силен в
медицинских терминах, могу что-то  спутать,  и наверняка какой-нибудь хирург
скажет, что такого  не  бывает.  Плевать  я хотел,  на  то  что "не бывает".
Рекомендую  воспитывать в себе здоровое  неуважение к невозможному. Это - не
художественная книга, а документальная.  Сказанному  здесь - верить,  ибо  -
было).  Может,  Бог  отвел эту  пулю -  "незаконную",  так  как  действовало
перемирие и  прекращение  огня? История  знает много  других случаев тяжелых
ранений, после которых  люди сохраняли жизнь и  здравое мышление -  примером
является тяжелое ранение М.И.Кутузова,  которому пуля, пробив глаз, вышла из
другого уха.
     А  сейчас  мы сидим  в  комуналке.  Я - историк,  по диплому. Мой тезка
Горыныч - инженер-лазерщик. Он тоже когда-то поступал на  истфак, но завалил
сочинение. Я сам попал на этот факультет через рабфак.
     -  Странно  вот, оба  имеем приличное образование, а занимаемся в этойц
жизни  черт знает чем. Это обычно для эмигрантов, приехавших в другую страну
- и начинающих там все с нуля, вкалывая до седьмого пота на каких-то грязных
работах.  Так что мы в какой-то  внутренней эмиграции,  формально  у  себя в
стране, а фактически - где-то в чужой.
     Разговор  зашел  за  полночь.  Как  и  подобает  русским,  мы рвемся из
коммунальных стен в горные  выси, сквозь комнатушку проносятся века, события
и тени предков.
     Горыныч начитан и яростно доказывает, что,  сербский язык за пять веков
османского  ига ушел в себя, не развивался и поэтому сохранил первоначальное
значение многих  славянских слов. Я возражаю, указав на явные заимствования.
Но  все  же  какие у  сербов  народные  сказания, какой  эпос!  И  мы  снова
возвращаемся  к войне, вспоминаем, анализируем, прогнозируем ее последствия.
Странная   она   была  в   глазах   людей,   считающих,  что  война  -   это
бескомпромиссная мясорубка противобоствующих сторон.
     Есть  макровзгляд на  войну  -  причины  (цели),  средства,  стратегия,
тактика, что мы и узнаем  из исторической литературы. Но существует жизнь на
войне (Есть ли жизнь на Марсе? - Да!!!), о которой  без прикрас можно узнать
и расказать,  только  побывав  там...  Или ,  если очень  повезет, встретить
очевидца  войны,   который  сумеет  тебе  передать  тебе  свои  ощущения   и
впечатления,  не упустив  тех  деталей  и осколков,  без  которых мозаика не
складывается.
     В  1987 я разговаривал  с полковником в  отставке Дмитрием Кирилловичем
Ветровым, воевавшим в Великую Отечественную и прошедшим там путь от младшего
лейтенанта до  капитана. Он рассказывал, как на Волхове в 1942, установилось
фактическое перемирие, и бойцы враждовавших сторон спокойно стирали белье на
глазах друг  у друга. Потом  прислали пару  десятков  снайперов, которые  не
давали немцам  жить  спокойно.  Их  артиллерия  начала  адекватно  отвечать,
советские  бойцы  были  здорово  обозлены  на  наших снайперов. И на  других
участках советско-германского фронта  имели места если и  не братания, то по
крайне мере  негласные перемирия. Солдаты понимали друг друга, даже когда им
приходилось драться за разные команды и убивать друг друга.
     Разговор скачет по всем болевым точкам этого Мира.
     - А веришь ли ты, что все делается по американскому плану? Что нас ждет
отделение Козакии и республики Идель-Урала? - спросил он.
     - Что, газеты "Завтра" начитался? - не очень тактично поинтересовался я
и  ответил: "Вряд ли.  Самое  тяжкое мы уже прошли, хотя проблем и крови еще
будет немало," -  я помнил, что следующий,  1997  год - это год неспокойного
солнца, смуты и жертв будет хватать.


     Я все помню как сейчас.  Мусульмане  подкрались  ночью почти вплотную к
нашему бункеру.  Но их  нервы, видать, тоже не железные -  как  случалось  и
ранее, в ответ на выстрел часового то ли  по шелестящим кустам, то ли, чтобы
просто отогнать собственный сон,  ельник вокруг нашего поста залился  огнем.
Сон не стал вечным.  "Мафия (*так в шутку сербами был назван один из русских
добровольцев, носивший летом черные очки), вставайте!" - этот крик заменил в
тот  момент  "доброе  утро".  Выскочили  из  бункера  -  и  сразу  попадали,
прижимаемые к земле свинцовым ливнем. Наша  позиция попала под  перекрестный
огонь, который вел противник  с расстояния  в  пару-тройку десятков метров -
так  по крайней мере нам  тогда показалось. В сплошном грохоте Денис засек в
темноте бойца противника, в рожке у того были трассеры вперемежку с обычными
патронами. Призванные помочь мусульманину в ночном бою, они оказали межвежью
услугу. Очередь по кусту заставила его замолчать. "А,  мамед, ...не сладко!"
Но вот  автомат Дениса клинит, и он не  может встать в полный рост, для того
чтобы, ударив ногой, передернуть затвор.  Денис как-то странно, в раскорячку
-  вприсядку "танцует", стараясь не попасть  под пули.  Что проносится в его
мозгу  в тот момент? Отчаяние не успело прийти, есть какой-то бешеный азарт,
опьянение боем... Ранее,  в  Средние века оружие персонифицировалось - мечам
давали  различные  имена,  например "Дюрандаль",  "Шуайез".  Автомат  Дениса
звался по синей наклейке на цевье - "Gott mit Uns" ("С нами Бог"). Я не знаю
предысторию  этого "калаша" -  возможно,  хорватский трофей, побывав в руках
многих, сеял смерть, невзирая на национальность и веру своих жертв...
     ...Москва. Я проснулся в  ночь с 14 на 15 декабря (1996 года) в  четыре
утра. Тяжело  дышать. Война опять близко подошла ко мне, напомнив,  что  сон
ночью опасен?  Ближе  к утру  пошел долгожданный  снег, укрывший город белым
ковром. Я встаю  и  прижимаюсь  лбом  к холодному  стеклу.  Там, внизу-вдали
переливается  огнями нарядный город  -  Москва.  Как  же  она далека от того
безвестного урочища, иссеченного пулями и  осколками, от  темного блиндажа и
тьмы, готовой  взорваться очередями. Нам, наверное, никогда  не вернуться  с
той  войны - пусть все реже, но  она является к нам во  снах, в  образах или
воспоминаниях, возвращаясь все снова и снова.
     Воевал  ли  я в  Боснии?  Слово  "воевал"  слишком  громкое,  обыватель
предполагает  горы трупов и ручьи  крови. Нет,  скорее я там  находился... и
участвовал в боевых действиях в составе Русского добровольческого отряда.
     Зачем поехали туда, ведь рисковали  своей  жизнью  во  имя чего-то  там
туманного  и неясного... Ходили  по лезвию бритвы...  Простому  человеку это
непонятно - и я уже устал объяснять причины...
     (*Дальнейшие мои дни  были окутаны другим кошмаром. Эпидемия гриппа, об
ужасах которой так  долго предупреждали врачи  и власти, не состоялась -  но
компьютер  вирус подхватил.  Последствия были тяжелыми -  в его памяти царил
хаос. Если  бы строители  строили  так, как  программисты  пишут  программы,
первый случайно залетевший дятел разрушил бы цивилизацию. Тяжело представить
нашу  жизнь  без  компьютера,  но  с  компьютером  она  приобретает  оттенок
садомазохизма. Причем наверняка основную массу вирусов пишут для того, чтобы
продавать  к  ним программы антивируса. Хотя  есть  и энтузиасты,  создающие
электронный СПИД бескорыстно и не желая славы. Я их в чем-то понимаю. Вот бы
сделать   еще  одну   приставку,  которая  бы  била  по   пальцам  нерадивых
пользователей!  На  станции  метро   "Спортивная"  желтый  кафель  облицовки
напомнил тестируемые кластеры диска на дисплее...  Если только вирусы нового
поколения не будут передаваться воздушно-капельным путем... А так как сейчас
существуют  сетевые принтеры,  логично  представить и принтерные вирусы... И
рекламу: "Наш вирус превратит ваш лазерный принтер в смертельное оружие!")
     Недавно я разговаривал с Глебом. Он тоже воевал в Вишеграде.
     - Я не хочу об этом вспоминать! - цедил он злобно, - У меня аллергия на
названия сербских деревень. Я уже переболел и  не хочу к этому возвращаться.
Все оказалось зря. Кто хотел знать об этой войне, узнали больше, чем те, кто
туда поехал и подставил  лоб  под пули. У  меня есть знакомый военнспец.  Он
долго  изучал карты  и  расклад полетов  и  сказал, что  либо он  ничего  не
понимает, либо эту войну можно было закончить в течение года.
     - Да, Глеб, здравое зерно в этом есть. Им не дали ее закончить.
     - Они остановились перед самым финишем и стали ждать, когда победа сама
упадет им в руки. А так воевать нельзя. Что там говорил товарищ Сталин? Если
враг не сдается..
     - ...Его уничтожают. (* Сказал это все-таки М.Горький.)
     - Да, а так победоносно про...али войну...
     У Глеба - ожог глаз. Но и душа его, я вижу, тоже сильно обожжена.
     Как  они  все  разительно  отличаются  друг  от друга - я имею  в  виду
добровольцев, с которыми мне довелось познакомиться и в Боснии, и позже, чьи
жизненные пути пересеклись с моими.
     Любимцы богов, избранные умирают молодыми. Еще одна жертва, принесенная
на алтарь войны... Поминки по Петру Малышеву были в ноябре  1994 года. Волею
случая он погиб в  годовщину бойни у Белого Дома. Его  друг  узнал  о гибели
Петра  из  газеты. Оторвав ее от стенда,  чуть  ли не  захлебываясь в слезах
скорби  и  отчаянья, повторял: "Я  поеду  туда  и  буду  мстить  за  него...
Мстить!..." Петр  Малышев, Петруха...,  в чьем  сердце  стучал пепел Бендер,
Боснии и  Белого  Дома??  Он "возлюбил ближних"  более, чем самого  себя - и
отдал за них свою жизнь, погиб с оружием в руках... Отомстили ли мы за него,
за других, за Все?
     Моя книга написана  в  странном  стиле. Реальность несъедобна, но здесь
все правда, все  описываемые события имели место,  я  лишь не указал фамилии
многих участников, а некоторым  их слегка  изменил. Эта книга - попытка дать
целостное описание одной мало  известной страницы истории - действий русских
добровольцев  в гражданской  войне  в бывшей  Югославии. Информация  об этом
нередко появлялась  в прессе, но она хаотична и обрывочна, обрастает слухами
и  домыслами,  становясь зачастую  темой политических  спекуляций. Целостной
картины нет, да и быть не может. Один Бог знает, как сложились судьбы многих
достойных  парней, не  уронивших честь России. Один Бог знает,  что  двигало
ими,  когда они поехали  в Боснию. На  эту тему мы  говорили не очень часто.
Самому себе же я это  объяснил. Душа требовала. А сейчас собираю по осколкам
мозаику той войны...


     Феномен добровольческого движения органично  вписан в русскую традицию.
Русский  офицер,  грек по национальности,  Ипсиланти "со товарищи"  пытается
освободить Грецию в 1821 году; русские добровольцы генерала Черняева воюют в
той же Боснии в 1870-х годах.  Мне довелось прочесть книгу Николая Максимова
"Две  войны",   посвященную   действиям   русских  добровольцев   во   время
антитурецкого восстания сербов в 1870-х годах, а затем - Российской Армии во
время освобождения Болгарии. В книге много параллелей с недавними событиями.
Еще  больше  позабавило меня то,  что я нашел там своего однофамильца. Какой
намечается сюжет - имеющий к тому же реальную  подоплеку! Некая генетическая
тяга на Балканы господ (граждан) Поликарповых. Быть может, предка и потомка,
разделенных пятью поколениями. Но это - для авторов художественных книг.
     В начале ХХ-го века Россия  пела:  "Трансвааль, Трансвааль, страна моя,
ты  вся  горишь в  огне..." Русские  добровольцы, в том числе позже  ставший
известным политиком Гучков воевали на стороне буров в 1899-1902 годах против
английских войск,  ведших колониальную войну.  Англо-бурская  война  дала не
только  Гучкова,  снайперскую стрельбу, форму  цвета хаки, но и практическую
формулу  "Третий   не   прикуривает".   Дело   не  в  том,   что   "Минздрав
предупреждает",  а  в  том,  что на первую затяжку  - первый  огонек -  боец
противника  вскидывает  винтовку,  на второй - берет на прицел, на третий  -
стреляет. В темноте огонек сигареты  в момент затяжки виден на расстоянии до
километра. Минздрав, как обычно, прав.
     B  советскую эпоху  власть  контролировала и направляла добровольческое
движение в нужное ей русло: Китай, Испания, Вьетнам... но все равно это было
делом  чести:  "У каждого  офицера должна быть  своя Испания!"(*В Испании  в
1936-1939 годах погибло около трехсот советских военспецов). Добровольческое
движение в изначальном  его виде сохранялось в  российской диаспоре,  сейчас
традиция ожила и  в  современной России. Сжато  я бы выразил  эту идею так -
есть у  русских традиция  давать  бой ЗЛУ,  даже если  этот  бой безнадежен.
Своеобразный русский "джихад",  правда, этот термин неуместен. Бремя  белого
человека.  Крестовый  поход.  ITER. (*Буквально  -  "путь".  Так  назывались
крестовые  походы  в  средневековье).  С  позиции   рационалистической   это
объяснить   очень  сложно,  ответ  -   в   коллективном  бессознательном,  в
тысячелетней памяти  моего  народа.  Выключите на  время телевизор, включите
свои мозги.  Кто  мы,  ветераны,  той балканской  войны?  Зачем  поехали  на
Балканы? Нет, не ради денег... Меркантильный мотив  никогда не  фигурировал.
Зарплаты русских добровольцев, равно как и  сербских бойцов, не хватало даже
на сигареты. Лишь в начале 1993 года сербские общины двух городов (Вишеграда
и Горажде), убедившись в реальной боевой эффективности русских добровольцев,
доплачивали им сверх тех обычных 10-20 DM в месяц, что получали все бойцы. Я
вижу огромную разницу  между понятиями "доброволец" и "наемник". К последним
я  отношу военспецов или "солдат удачи",  воюющих с  кем угодно ради  денег.
Граница между добровольцем и наемником проходит там, где кончается борьба за
чистоту идеи и  начинается борьба  за  чистоган. А 20 DM - это не те деньги,
ради которых стоит рисковать своей жизнью...


     У  меня прошла  злость.  Она  в прошлом.  Теперь - что-то вроде апатии,
грусти. Все прошло... Но война не отпускает нас. Да, как ни странно, русские
становятся большими сербами, чем сами сербы.
     - Интересно,  а как сербы воевали в  Первую  и Вторую Мировые  войны? Я
как-то могу понять их  сейчас.  Русские, которые  попали на  Балканы, - люди
особые, а в сербском войске - общая  масса. Мы  едем  полные энергии,  но на
несколько  месяцев... А  если бы годы - нам бы  это тоже  все осточертело, и
желая сохранить  свои жизни, мы вели себя бы  крайне  осторожно... Думаю,  в
случае аналогичной войны в России приехавшие сюда сербы также  смотрелись бы
выигрышно  на  фоне  основной массы русских, - говорю я  собеседнику, но тот
яростно протестует:
     - Нет, ни в  коем  случае! Ну, в  первую  мировую  войну, они дрались с
австрийцами, армия которых была плохой. Как  говаривал  Суворов,  австрийцев
только ленивый  и не бивал. Достаточно вспомнить "Похождения бравого солдата
Швейка", где стороны соревнуются в том, кто в большем числе сдастся в плен..
     - Положим, что  в Австрии были очень хорошие воины - венгерские гонведы
и кроаты (хорваты).
     - Но с сентября-то 1914  года русская армия вела наступление в Галиции,
в эту мясорубку и были брошены все боеспособные австрийские части. А на долю
сербов досталась  всякая  шушера. Оттого те так доблестно и сопротивлялись -
до вступления в войну Болгарии.  А кроаты - были так, дерьмецо-с. Австрийцев
в  плен за  год  боев  там,  на сербском  фронте, сдалось  более  ста  тысяч
человек...
     - Но в Великую Отечественную тут, в  России и  на Украине, хорваты себя
показали.
     - Грабежами и зверствами??
     -  Да, но и не только... Сейчас, после обретения независимости, хорваты
выпустили  серию  марок  - "Хорватская  армия под Сталинградом", "Хорватская
армия в Воронеже", "Хорватская Армия берет Ростов-на-Дону." Ну, а Болгария -
это вообще анекдот  и  позор  панславянского движения. Славяне вообще  любят
друг друга -  при  условии, что не живут по  разные стороны общей границы. И
при всей любви болгар  к русским и в Первую,  и во Вторую Мировые эта страна
воевала против России, хотя фактически  ее войска с нами  в боевых действиях
не участвовали...
     - Формально участвовали, но на  линии фронта шла лишь стрельба в воздух
и  были братания,  а офицеры следили,  чтобы процесс  братания  и совместных
пьянок не зашел слишком далеко. А во Вторую сербы вели партизанскую войну на
территории, где немецких оккупационных войск практически не  было. Были  там
итальянцы, были хорваты, но наиболее боеспособные части опять-таки перемолол
советско-германский  фронт. В  Югославии были  места,  на которые не ступала
нога немецкого солдата.
     - Это не аргумент. Положим, такие  места были в любой из оккупированных
стран.
     -  Гарнизоны стояли  лишь  в крупных городах.  Сербы-четники были  двух
ориентаций   -   сторонники   змигрантского  правительства   в   Лондоне   и
правительства во вновь  созданном сербском государстве.  И  продолжалась эта
необузданная партизанщина и междоусобная  война  до  1943 года.  Бои были не
ахти какие, мелкие нападения.
     -Ну это если  сравнивать с советско-германским фронтом, то да, выглядит
все очень бледно...
     - А в 1943 году товарищ Сталин решил, что негоже оставлять партизанское
движение  без контроля  и руководства  -  и  нашел  для  этого, казалось бы,
подходящую кандидатуру, мелкого функционера, работавшего на радио Коминтерна
без всяких перспектив  на продвижение. Доставили  к нему того комсомольского
работника - Иосифа Броз Тито. Ну,  тот вне себя от счастья, и рассказал, как
любит и боготворит он Иосифа Виссарионовича,  как конспектирует и хранит под
подушкой бессмертные творения вождя, как заучивает цитаты наизусть. Вождь же
считал себя большим психологом и решил, что это именно тот  человек, который
нужен.  Иосиф  Тито  получил деньги,  оружие, специалистов,  был заброшен  в
Югославию и стал воевать бок о бок с четниками. Те сначала покривились: мол,
кто такой  тут объявился? Но Тито повел себя умно:  "Чего  нам делить, когда
есть общий враг.  А там разберемся..." В сорок четвертом разобрались: пришла
Советская армия, всех  четников - к ногтю. На стороне немцев тогда же воевал
и русский корпус, составленный из белоэмигрантов, проживавших в Югославии.
     -  И их взяли  в  плен  и тоже  к  ногтю?  Заставили  разделить  судьбу
бежавшего  от Ленина Шульгина?  Ну  да,  Югославия же  была основным центром
нашей  военной  эмиграции.  В  двадцатые  годы  югославская  армия  говорила
по-русски. Если  бы  казакам  еще бы и  землю дали в Косово, они и стали  бы
хребтом сербской  армии. Они повторяют ту же ошибку и  сейчас,  разговоров о
поселениях русских  было  много, а  до дела,  до серьезной их организации не
дошло.
     - Русские в сорок пятом отошли в  Австрию и сдались там союзникам, ну а
те передали и белоэмигрантов, и казаков, и  прочих гастарбайтеров Сталину, а
он их послал далеко на восток...


     Передо   мною  раскинулся,  играя  огнями,  мегаполис.   Москва.  Снова
спрашиваю себя, зачем мы поехали  на  эту войну. Может быть,  чтобы доказать
себе,  что мы  - русские? Нет однозначного ответа. Каждый решал за себя сам.
Добровольно.  Есть  общие мотивы: склонность  к  риску (поиск  романтических
приключений), зов души (русская  традиция волонтерства), невостребованность,
желание самоутвердиться в  этой жизни.  Дай Бог, чтобы я оказался никудышним
пророком, но почуствовал тогда, что над  Балканами сгустилось Мировое Зло...
Велась  нечестная игра -  все на одного. Обидно стало за сербов.  За Россию,
сползающую на уровень Третьего Мира. Очень сильно запахло Третьей Мировой. И
Югославия для меня стала лакмусовой бумажкой, по которой я различал людей, и
определял, кто есть кто на самом деле.
     Не могу поручиться за всех, но знаю  точно, что Петр Малышев и Горыныч,
Глеб и Денис разделяли мое  мироощущение. Мы делали жертвоприношение,  кладя
на  алтарь свои жизни - во  искупление той  грязи, в которую  пала  нынешняя
Россия. Люди ринулись в центр мировой  бури, чтобы с оружием в руках сойтись
лицом к лицу со злом.






     Летом 1993-го я окончательно понял, что происходит в Югославии. Понял -
по крайней мере доказал себе.
     К тому времени кровь в этой стране лилась добрых два года. В 91-м Запад
поддержал   хорватов  и  словенцев,  пожелавших  обрести  независимость   от
Белграда. В  жертву при этом были принесены сербы, проживавшие на территории
Хорватии. Тысячи людей оказались не просто в положении людей второго сорта -
а просто  скота. Вспыхнула вековая вражда на  национально-религиозной почве.
Хорваты-католики  подняли  клеточно-шахматное  знамя   Государства  Хорватия
1941-1945 годов,  вспомнили,  как убивали  сербов  вместе с гитлеровцами при
Павеличе (*глава фашистского марионеточного государства  Хорватии) и - после
полувекового  перерыва  продолжили  это  занятие, отыгравшись  за  Блайбург.
(*Город  в  Австрии,  где  в  1945 году было уничтожено  большое  количество
хорватских фашистов-усташей. Сейчас считается символом национальной трагедии
хорватского  народа -  Прим.автора). Сербы  хорошо  помнили, как  их  дважды
пытались  истребить  только в этом веке: в 1941-1945 -  немцы и  хорваты,  в
1914-1918 - австрийцы (суть те же...). И если русские в девяностые годы чаще
покорно слушали "Пошел вон!" - и уходили  с земель  своих отцов,  то  сербы,
народ горячий и непокорный, взялись за автоматы. И тогда мир выступил против
сербов - ельцинско-козыревская Россия промолчала, послушно присоединившись к
блокаде сербов.  А  истинно  русским  "за  державу" стало  обидно.  Мирясь с
несправедливостью по отношению к сербам, бросив их в беде, Россия преступает
и любые, элементарные понятия совести, справедливости, международного права,
а равно предает собственные  национальные интересы. Если, конечно, русские в
бывших союзных республиках  входят  в сферу понятий о национальных интересах
России.
     Я не могу ничего изменить в мировом масштабе, но  чтобы  остаться самим
собой, с чистой совестью, чтобы быть непричастным к предательству, я понял -
мой  путь лежит  в  Боснию.  Читатель  может не знать о  вишистской  Франции
1940-1943 годов, сотрудничавшей с Гитлером, но во время Второй Мировой войны
французы  говорили:   "Петен   (*во  время   оккупации   Франции   возглавил
подконтрольное немцами правительство - Прим.автора.) спасает наш кошелек, де
Голль спасает нашу честь." К Вишистскому  правительству далеко  не все плохо
относились, подписание  перемирия,  то  есть фактически капитуляции  Франции
перед  Германией  в  1940  году  сопровождалось искренним  ликованием  масс.
Сравнение хромает потому, что наш Петен и кошелек спасал только свой. Потому
- бремя чести, жребий де Голля выпало нести простым парням.
     Была большая  волокита с получением загранпаспорта. После распада  СССР
я,  русский,  не имел и российского гражданства. Но,  в конце  концов, в мае
1994 года я все же стал российским гражданином, имеющим возможность выезжать
за границу.  А осенью 1993  года я нашел в одной из центральных газет статью
журналиста Пятакова, в  которой упоминались парни, воевавшие ранее в  бывшей
Югославии  и  уехавшие туда  по какому-то каналу. Позже я  выяснил, что эта,
богатая фактурой и изобилововшая пафосом статья, большей частью высосана  из
пальца. Основой  послужили  реальные  прототипы,  но  доминировали  фантазии
автора - сейчас такой бред я отличаю невооруженным глазом. Тогда  же взял на
заметку  журналиста  и стал  отслеживать  его  материалы,  в  которых как-то
упоминались добровольцы. После получения загранпаспорта я вышел на Пятакова,
а  через  него - на Петра Малышева, который объяснил мне истинное  положение
вещей и посоветовал, что надо делать.
     Так  судьба  свела  меня  с  Петром  Малышевым  -  небольшим  худеньким
пареньком, старше меня года на полтора. С просветленным, иконописным ликом и
стальными глазами. В детстве они  были голубыми - но у  всех  людей  голубые
глаза  меняют оттенки,  становясь  у кого-то мутными, у  кого-то бесцветными
щупальцами...   У   Петра,  повторяю,   глаза  были  цвета  стали.   Видимо,
нержавеющей.  Это  был   человек  прямой   и  открытый.  Рабочий  и  ювелир,
исследователь  московских  подземелий,  страстный  наездник,  влюбленный   в
лошадей инструктор верховой езды. В 1989 году "Взгляд" показал фильм о нем -
Петр держал лошадь в московской квартире (на первом этаже сталинского дома).
Фильм повторялся весной девяносто пятого.
     Покойный Листьев снимал  покойного Петруху,  - так откомментировал  мне
это один из знавших Малышева. Да, это так. Но по иронии судьбы Листьев лежит
рядом с Владимиром Высоцким и Отари Квантришвилли. Очень  символично - между
искусством  и  криминалом.  Первую  встречу  Петр назначил  мне в  сквере  у
деревянной  часовни,  на  месте которой ныне вырос  храм  Христа  Спасителя.
Сейчас я воспринимаю это как символ - именно Петр дал мне первые уроки жизни
в условиях войны, предостерег от ряда возможных ошибок и глупостей.
     Сам он  не знал страха. В  его щуплом  теле пульсировала дикая  отвага,
наглядно  показывая  как  выглядели  реальные  берсерки.  (*В  скандинавской
истории - воины, впадавшие в бешенство во время боя. Сражаясь без доспехов в
первых рядах, наводили ужас на противника - Прим.автора.)
     Об  этом   говорит   случай   из   его   биографии.   Ему,  тогда   еще
пятнадцатилетнему  мальчишке,  ребята на дали покататься на качелях и слегка
побили.  Смыв  кровь, он  вернулся и  избил...  пятнадцать человек, трое  из
которых прошли  армию. На суде сравнение маленького, щуплого Петра и большой
группы потерпевших было явно не в пользу последних. Прокурор смеялся до слез
- ведь подобные случаи почти  невероятны. Обычный человек  такого сделать не
может. Следствие:  Петруху поставили на  учет, освободив от службы в  армии.
(Сомневающиеся в реальности этой истории могут поднять материалы дела).
     - И ты с тех пор почувствовал в себе воина, тягу воевать?
     - Нет, с тех пор  я почувствовал в себе  тягу к мародерке. С побитых  я
еще и снял часы, - отшутился он.
     Он очень хорошо знал круг  русской национальной  оппозиции.  Одно время
его женой была дочь Батогова, издателя газеты  "Русское Воскресенье", одного
из "вождей" общества "Память".
     Когда  мы  познакомились  с  Малышевым,  он  уже  успел  пройти  бои  в
Приднестровье,  куда  уехал,  бросив  учебу  в  каком-то  вновь  открывшемся
университете. Затем  была Босния,  там Петр  крестился -  до этого он был  в
группе "Памяти", придерживавшейся языческих взглядов. После похорон  Михаила
Трофимова  (*Командир   добровольческого  отряда,  погиб  летом  1993  года,
подробнее  см.  главу  No8. - Прим.автора) он ненадолго  заскочил в  Москву,
собираясь опять  в  Боснию -  но ему стало ясно,  что  тут, в России, что-то
намечается.   Был  в  Белом  Доме,  там  пригодилось  его  знание  подземных
коммуникаций, через которые он выводил  людей из осажденного здания. В конце
сентября, еще до кровавой развязки, Петр Малышев задерживался милицией.
     - А был ли там еще кто-нибудь из добровольцев? -  спросил я его о Белом
Доме.
     - Да, Загребов.
     - А кто это?
     - Тот, кто продал сербам казачков...
     Тогда Петр  поведал мне  о людях,  которые  делали  деньги  на  русском
добровольческом  порыве.  Они становились  как  бы вербовщиками,  получая  у
сербов деньги. Одним  из таких и был Александр Загребов, фигура загадочная и
противоречивая.
     Вскоре после Белого Дома Малышева "взяли на  карандаш". Некто  Миша, по
"легенде" -  военврач, ранее воевавший в Афгане,  завсегдатай патриотических
тусовок, познакомился с Петром и свел его с корреспондентом Пятаковым, после
чего сам исчез.
     - Я не  удивлюсь,  если меня  арестуют  и  на допрос  придет  тот самый
"Миша",  - сказал  мне Петр.  Опытный  человек  умеет  отличить  человека  с
погонами, "опера" от просто обывателя.
     Малышев  дал  интервью  Пятакову, содержавшее много информации по своей
биографии, преследуя цель отомстить Ярославу  Ястребову, которого  он считал
виновным в гибели ряда русских - тех, кого Ярослав завербовал в 92-93 годах.
Я    полагаю,    что    основная   причина    его    нелучших    чувств    к
вербовщикам-посредникам, та,  что они "погрелись" на этом, заработали деньги
на чужой крови - крови русских добровольцев. Кощунственно получать деньги за
то,  что те  поехали погибать за какие-то  идеалы...  Газета  в присущей  ей
бесцеремонной  манере  назвала Ястребова "идейным аферистом".  Неожиданно он
объявился и подал на газету в суд. Другие добровольцы  питали  тоже не самые
теплые  чувства к Ястребову. Его  даже где-то  в 1993  году пытались  убить,
более того: думали, что убили  и даже ставили свечку за упокой  души. Как  и
положено - по  жанру - людям  определенного  сорта,  Ястребов выжил. На этом
суде некоторые добровольцы справедливо  рассудили, что и Пятаков, и Ястребов
один другого стоят, и нет смысла вмешиваться в их свару.
     Используя Петра как  удобную  фигуру, его в 1994 году раскручивали, дав
возможность появиться  в прессе  и  на  экране. Петр  сам говорил: "Из  меня
делают поджигателя рейхстага".  Возможно, он слегка  преувеличивал  - он был
явно не масштаба Димитрова.
     Петр объяснил  мне, как  уехать  в Боснию. Оказывается, к тому  времени
"канала"  уже  год  как  не  существовало.  Многократно посетив  югославское
посольство и познакомившись с реальными проявлениями ментальности сербов, я,
наконец,  получил  визу.  Диплом   защищен.  За   спиной  -  крылья.   Я  их
чувствовал!!! Вещи я отдал хорошему знакомому с инструкцией передать их моим
родителям, если  я не вернусь до определенной  даты.  "Возвращаться - плохая
примета," - повторял я. - Но чем черт не шутит, может еще увидимся!"
     Я жадно вдыхаю события последних дней моего пребывания в Москве. В июне
Москву посещает Караджич, выступает на радио, но, по моему мнению, неудачно,
сказывается то, что русский язык ему не родной.
     Последняя  июньская "Бессоница" на  радиостанции  "Эхо Москвы". Нателла
Балтянская  и Андрей Черкизов беседуют с Александром Невзоровым.  В  течение
первого часа Невзоров спокойно, с  тихой издевкой, "ломает"  и  переубеждает
Черкизова  - и тот переходит  на  сторону питерского  журналиста. В  течение
второго  часа  растерянная  и  недоуменная  Нателла  пытается  противостоять
апологетике Сталина, но это жалкие потуги...
     Часы  поставлены на обратный отсчет,  отбивая  последние дни и часы.  Я
запомнил концерт Макаревича на Красной площади... И вот происходит событие -
возможно,  знамение  свыше.  За  день  до  отъезда,  двадцать  девятого июня
девяносто  четвертого,  уже  коротко  стриженый,  я  встретил  в  метро  (на
"Таганке") крепко сбитого пожилого мужчину в очках,  который разговорился со
мной.  Чем-то его привлек  мой внешний вид. Мужчина был "под  шофе", пытался
угостить меня коньяком.  И ехал он то ли с похорон, то ли с  поминок. "Какие
были  люди!" Оказалось,  что  передо мною  бывший летчик,  воевавший ранее в
Израиле  и Анголе. Он  сокрушался  по поводу своих  товарищей,  погибших  за
что-то в этих конфликтах. Назвал себя "диким гусем".
     Я  сначала не все понял  и поинтересовался,  за  кого  же  он  воевап в
Израиле.  "За Советский  Союз!" - ответил он  неожиданно ясно и твердо. "А в
Анголе?" - "Да, хрен там разберешь! И те черные, и те! Но я не убивал людей!
Когда надо  было  бомбить, я  сбрасывал  бомбы и все...  Когда  же  стрелял,
выпускал  ракету  в  самолет, я знал, что летчику  конец - но я стрелял не в
него, а в истребитель," - его явно мучали фантомные боли прошлых войн.
     - И много вы сбили самолетов?
     -  Да штук пять... (*Сомнительно -  Прим.автора)  Я ушел... и  мне дали
пенсию. Я от нее отказался! Хрен вам! Какие люди погибли,  какое племя, цены
им нет...
     Мы разговорились  чуть больше  - его звали  Геннадий  Васильевич, после
гибели  родителей во время войны он был воспитан бабушкой (дворянкой?), стал
военным летчиком. Я даже записал его телефон, но он опомнился и сказал: "Ты,
наверное, из прокуратуры. Зря  я тебе  дал его..." Мы расстались  -  призрак
прошлых войн и я, которому, ее предстояло увидеть.




     Прощальное  напутствие  было кратким. Через  улицу или  другой открытый
участок, где  работает снайпер,  лучше перебегать первым.  В  атаку  идти  -
где-то  в середине. Всем  страшно,  но все  идут.  Не высовывайся,  не  лезь
поначалу на  пули - так  месяца  через четыре  боев можно  стать  нормальным
бойцом.  Вот и  все.  Это и есть  краткая  мудрость, квинтэссеция их боевого
опыта.  Мне надо  добраться  до  Еврейской  Гробли  (Еврейского  кладбища) в
Сараево,  где  сейчас  находится  Русский  добровольческйи  отряд,   недавно
потерявший  в  бою  своего командира - Александра  Шкрабова.  Весть об  этом
быстро  достигла Москвы. Еще русские  добровольцы  есть в Вишеграде, но  там
война сейчас позиционная, и ехать туда незачем.
     Один ветеран-доброволец  хотел  передать письмо для ребят, но опоздал к
поезду - и я увидел его лишь через стекло...
     Киевский  вокзал чем-то  напоминает мечеть с минаретом. Последний образ
Москвы  - гостиница "Рэдиссон-Чеченская".  Мой  сосед по купе  -  излучающий
хитрость украинец-снабженец. Едет во Львов, обижен на Россию. Вагон проходит
карпатские туннели  - вот и  Закарпатье,  ныне не наше. Чувствуется близость
границы  -  дома стали  богаче,  все больше  и  больше  каменных  особняков.
Близость границы повысила благосостояние местных жителей.
     Колеса выстукивают знакомые стихи (за знаки препинания не ручаюсь):
     "Смутную душу мою тяготит
     Странный и страшный вопрос:
     Стоит ли жить, если умер Атрид.
     Умер на ложе из роз?
     ..Тягостен, тягостен этот позор -
     Жить, потерявши царя."
     Я еду в самое сердце войны, разгоревшейся в  Европе впервые после сорок
пятого года,  в эпицентр бури.  Летом  1991  года югославская "перестройка и
демократия" разорвала большую и богатую страну на части. Словения и Хорватия
явно   тяготели   к  Германии.  Запад   признал   их  право   как  наций  на
самоопределение. Но и в Хорватии, и в Боснии на протяжении многих веков жили
сербы. И им в новых государствах была уготована участь "райи", стада, просто
рабов.
     Можно  ли было  избежать  этой  войны?  Я не думал  об этом. Если бы не
Горбачев  и  его  бесхребетность, фактически -  предательство...  Если бы не
трусливое и нерешительное  поведение сидевшего в Белграде "коммунистического
правительства"... Если бы... Все сценарии проиграть нельзя. История не знает
сослагательного наклонения,  никаких "если".  Сейчас уже безразлично. Война,
как и время, - это ДАНО. Решение должно касаться  только персонального моего
(твоего,  вашего)  поведения  в данных  обстоятельствах. Можно рассуждать  и
спорить, ставить свечки в церкви, можно топить тоску  и отчаянье в водке, но
можно действовать. Итак,  в 1991-1992 годах Югославия, как и Советский Союз,
распалась. Сербы  вне  старой союзной  республики  Сербия создали  два своих
непризнанных  "цивилизованным миром" государственных образования  - Сербскую
Краину во главе с Миланом Мартичем в Хорватии и Республику Сербскую в Боснии
- с куда более известным Радованом Караджичем у руля.
     Босния.  Почему  это  слово отзывается такой болью в  моем  сердце... В
Югославии  Босния  считалась уникальной природной крепостью, труднодоступной
для вражеских  армий, оправдавшей свое реноме еще полвека назад. И потому-то
здесь сосредоточен основной военно-промышленный потенциал погибшей Югославии
- в случае войны Тито был готов тут сражаться  хоть с НАТО, хоть с Советским
Союзом.  Но  когда крепость  неприступна  для  нападения извне, надо что?  -
поднять  мятеж, расколоть  ряды ее защитников.  Когда  Югославия  распалась,
боснийские  сербы,  фактически  брошенные  на  произвол  судьбы  официальным
Белградом, создали свою собственную республику во главе с поэтом Караджичем.
Борьба шла на два фронта - против хорват  и мусульман. В этой войне хорват и
мусульман поддерживают США и  многие европейские страны, Турция и Саудовская
Аравия. У  них -  миллиарды долларов  и  горы  оружия. У сербов  Караджича -
ничего, кроме храбрости и упорства. И мое место ТАМ.
     Я  думаю об этом под стук колес. Мы  просмотрели эту  войну -  и  в том
смысле, что  люди  не  помнили, как  она  началась,  когда  и из-за  чего...
Просмотрели? - нет, скорее предали, политики, заняв антисербскую позицию, не
использовав  право  "вето"  в  Совете безопасности  ООН при  наложении  явно
несправедливых санкций  на сербов. Я себе уже все доказал. Суть войны в том,
что Югославия была нужна, пока существовал Советский Союз. Социалистическая,
многонациональная, с высоким уровнем жизни... - и бесспорный военный лидер в
этом регионе, Югославия давала альтернативу в соцлагере - и раскалывала его.
Но когда Советский Союз стал умирать, такая альтернатива ему стала не нужна,
даже  опасна, - и  ее  убили  также.  Принесли в жертву  большой политике  и
большим  деньгам. Основное  влияние  на  это  оказали  прохорватская позиция
Германии,  а  потом  -   и   поддержка  мусульманских  сепаратистов   Боснии
Соединенными   Штатами.  Раскол  страны   повлек  за  собой  цепную  реакцию
гражданской войны. Ведь если  Хорватия  имеет  право выйти из Югославии,  то
сербы,  компактно проживающие  в  ряде ее районов, имеют  аналогичное  право
выйти из Хорватии и либо остаться в Югославии, либо присоединиться к Сербии.
Тем более что нарушались и ущемлялись основные гражданские  права сербов - в
первую очередь, право на жизнь.
     А поезд несет меня все дальше и дальше.
     Остановка. Как  удар топора по плахе - Чоп.  Смена колодок  у вагонов -
далее мы  едем  по  другой  колее.  Исчез столь  привычный стук колес,  а  в
соседнем купе двое  технарей  неутомимо бубнят о железнодорожных технических
нюансах -  можно сойти  с  ума.  На  украинско-венгерской границе украинские
пограничники выпрашивают у пассажиров пачки сигарет.
     Венгерский пограничник придрался к отсутствию  у меня ваучера,  который
необходим для въезда. Я выезжал за границу впервые и не знал, что кроме визы
требуют  и его. Мне было приказано выйти и остаться на Украине - несмотря на
югославскую визу у меня  в паспорте. Я ехал через Венгрию транзитом, и их не
должны  были  волновать  мои  отношения  с  Югославией   -  поезд  оставался
территорией  России. Пришлось  играть  -  я стал объяснять,  что  не понимаю
ломаного русского языка венгра. Поупиравшись, он заглянул в мою декларацию и
в какой-то  список - и пропустил  меня. Был он  худ  и жилист, голова брита,
оттопырены уши,  я  запомнил  его  ненавидящий, испепеляющий  взгляд.  "Явно
фашист," - подумалось тогда. Венгрию мы  проехали ночью и впечатлений у меня
от  этой  страны  не  осталось.  На выезде  венгерские таможеники спрашивают
наличие водки и сигарет. - "Нинч?" - "Нинч," - отвечаю я.




     
     Типичный югославский пейзаж

     Ну   вот,  наконец,   Югославия.  Поезд   едет  по  ровной,  как  стол,
придунайской равнине -  это  Воеводина, житница  страны,  спасшая  сербов от
голода в экономической  блокаде. Везде видны  кукурузные  и пшеничные  поля.
Возможно, это поля будущей войны.  Ведь вооруженные силы Венгрии приведены в
состояние повышенной боевой готовности.
     При подъезде к  городу пассажиры изумленно  смотрят на изящные развязки
автомагистралей  и  красивые  современные дома  Нового  Белграда.  Я впервые
увидел и понял, что современные жилые  дома могут  быть не только  страшными
коробками,  а  планировка микрорайонов наталкивать на  мысли о том, что если
Иван   Грозный  по   легенде   ослепил  мастеров  Барму  и   Постника  после
строительства собора Василия Блаженного, то наших архитекторов ослепили ДО.
     Дома здесь построены  в стиле  постмодернизма... Тем, кто этого термина
не понимает,  попробую  объяснить. Постмодернизм -  это легкость  бытия.  Не
понятно? Отвлекусь от темы. В Китае происходят  соревнования палачей. Первый
палач одним взмахом меча аккуратно рубит  голову жертве - и лучше,  кажется,
это сделать невозможно. Но вот следующий палач делает взмах мечом - и жертва
стоит  с головой  -  как и прежде, спрашивая: "Ну и что  дальше?" -  "Тряхни
головой," - отвечает палач. Действие. Голова падает. Так вот постмодернизм -
это та самая  голова,  которая  уже  отрублена,  но не упала  и не  осознала
этого...
     Старый Белград.  Пустынные улицы  - сказываются санкции, горючее  стоит
фантастически  дорого. Автомобилей очень  мало. Сажусь  в трамвай  и пытаюсь
выяснить, сколько стоит билет. "Один динар", - говорит мне серб. Он понимает
мою русскую речь! - "Но сегодня бесплатно".
     - Почему?
     -  Сегодня  воскресенье,  контролеры   спят,  -  объясняет   он  и  для
убедительности складывает две ладони и прикладывает их к склоненной  голове.
В начале 1994 года в Югославии была  проведена  финансовая  реформа, которая
ввела  новый динар,  жестко  привязав его к немецкой  марке  - и  сделав  их
равными.  Новый  динар  равнялся,  по-моему,  миллиарду  старых  -  это дает
представление о маховике гиперинфляции, поразившей осажденную страну. Но все
равно курс динара завышен - это чувствовалось по ценам.
     Я жадно и  быстро ходил по  городу - может, больше шансов и  не  будет.
Климат  напоминал Сочи. (Хотя это неверно - Сочи  на море, и там субтропики.
Может, Ростов или Краснодар?) Белград очень красив. На главной его оси стоит
два собора  - святого  Марка и  святого Саввы, наиболее почитаемого в Сербии
святого. А еще - правительственное учреждение, напоминающее по стилю Исаакия
в Санкт-Петербурге. Я видел две  пешеходные улицы -  большую,  князя Милоша,
покрытую  квадратными  плитами,  и  еще  какую-то,  мощенную  камнем,  резко
уходившую  чуть ли не спиралью вниз и влево, к рынку и еще одному храму. Эта
улица похожа на Арбат - на ней расположились художники, на стенах домов тоже
было  что-то  изображено. Ближе  к окраинам встречаются  двухэтажные домики,
заросшие виноградом  и прочей зеленью. Общее впечатление от Старого Белграда
-  это  город  "кафан",   кафе  и  закусочных...   Мелодии  я  слышал  почти
исключительно  сербские.  Кирилические буквы, двуглавые орлы гербов,  те  же
цвета флага  -  красно-сине-белый  - все  это здорово  напоминало о России и
наших  с сербами общих корнях. Казалось, что какой-то шутник только  немного
изменил русские слова.  Может, так  могла сложиться  история России, если бы
была альтернатива в истории.
     В Белграде возле неовизантийского собора святого Марка  я нашел церковь
Святой Троицы,  которая  окормляется Московским  патриархатом.  В  небольшом
помещении храма  я увидел каменную доску  с фамилиями погибших добровольцев.
Отец Василий, для  которого русские добровольцы были не  в новинку, объяснил
мне, как добраться до представительства Республики Сербской - на улице  Моше
Пийяда. Возле представительства, бетонно-стеклянного модернового здания, был
подземный переход с эскалатором, автоматически включавшемся, когда кто-то на
него становился. В представительстве одетый в "гражданку" худощавый  бородач
с веселыми глазами, мой тезка, которому  я  объяснил, зачем и  куда еду, без
лишних вопросов выписал мне "дозволу" - пропуск в Боснию, который мне  также
давал право на бесплатный проезд в автобусе до Сараева. Там же меня угостили
кофе, который сербы запивали смесью воды с каким-то цитрусовым соком.
     Белград меня удивил  - я попал в какой-то рай после Москвы образца 1994
года. На огромных стеклянных витринах ювелирных магазинов не было решеток. В
городе  жили  нормальные  люди  -  там  совсем  не  было  "качков",  ставших
неотъемлемой частью  пейзажа брутальной,  воровской Москвы.  Ночью  в  парке
гуляли парочки - и не было никаких  мордобоев! Боже, куда я попал!? Позже  я
узнал, что  Югославия прежде была полицейской страной и весь  преступный мир
работал под полицией. В городе  много  цыган-попрошаек, они же сидели  около
церквей.  На  стене собора  были граффити  на какие-то  музыкальные  темы. В
киоске я купил  пару югославских газет  - по-моему, "Политику"  и  "Борьбу".
Незнакомый  до того  сербский  язык  становится  понятным - как-будто я  его
вспоминаю.  Хм,  никакой националистической истерии  в прессе,  анализ войны
очень  взвешенный и  толковый. Как  во мне просыпается понимание  сербского?
Генетическая память  -  или языки настолько родственны, что все очевидно  по
контексту?
     Автобус уносил меня в Сараево - дорога от Белграда заняла восемь часов.
Из  динамика льется сербская мелодия, в которую прочно въелись мусульманские
мотивы  -  мне она  не  нравится. Один  из  пассажиров -  молодой  парень  с
оторванной по плечо левой рукой. Из разговора я понимаю, что это - результат
ранения.
     Мост через Дрину у Зворника охраняли не только полиция, но и  несколько
противотанковых ежей. Они эффектно показывали, что здесь заканчивается мир и
начинается война. Зачем  они  тут? Не понимаю.  На  память приходит  один из
тезисов Ислама, делящем землю на поле меча и поле мира.



     (*Жребий брошен. (лат.) - Прим.автора)

     Жребий  брошен. Рубикон перейден, здесь он носит название Дрины - после
очередной проверки, объясняя полиции кто я  и  куда  еду, называю имя Славки
Алексича  (командира  отряда в Сараево); на  вопрос:  "Четник?"  -  отвечаю:
"Четник", снова захожу в автобус - и вот я там. Слово "четник" является  нам
обоим  понятным,  четко и  ясно объясняющим зачем  и  куда  я еду.  Какой-то
пассажир спрашивает: "Рус?"
     - Рус.
     - Брача ("Брат"), - почти шепотом, с  каким-то благоговением произносит
он.
     Вот  она -  Босния. Жадно вглядываюсь в окружающие картины. Пограничный
город Зворник. Страна встречает меня руинами домов. Они завораживают взгляд.
Под маскировочными  сетями  стоят, нет  - хищно  притаились  три  самоходные
артиллерийские  установки. Автобус то  карабкается, то  спускается по горной
дороге-серпантину,  порою  кажется, что облака  клубятся  под его  колесами.
Постепенно  поднимаемся  все  выше  и   выше  -  вокруг  заросшие  смешанным
(хвойно-лиственным) лесом горы, равнина Дрины  мелькнула быстро и незаметно.
Поражает  воздух -  своей  чистотой. Вдали  в  дымке  синеют  вершины. Какие
красивые пейзажи! Растоптанный рай...  Вспоминается старый,  "перестроечных"
времен   анекдот.   Папа   Римский,   Иоанн   Павел   II,   прочитал   труды
Маркса-Энгельса-Ленина  и пришел к выводу, что конец света может наступить в
отдельно взятой стране. Переосмысливаю анекдот - я даже вижу эту  страну  из
окна автобуса.
     Езда по горной дороге воскрешает  в памяти выступление  г-на Пархоменко
на "Эхе Москвы". Он, тогда ведущий журналист газеты "Сегодня",  в мае 1994 в
составе парламентской делегации посетил Боснию и  Герцеговину.  Я  помню его
выступление  на радиостанции - интервью брал,  по-моему, Алексей Венедиктов.
Последний задает вопрос по делу - о роли средств массовой информации,  но...
Пархоменко наивен  как  ребенок  -  он  считает, что  предвзятости  западных
журналистов нет, просто - по его словам,  дело в  том, что  сербы не  смогли
найти с ними  "общий язык", и  поэтому один и тот же взрыв сербского снаряда
показывает  четырнадцать операторов, создавая сербам неприглядный имидж. Или
он полагает, что так наивны все  русские  - спокойно  скушают эту байку.  Не
смог "специалист" по  Югославии  ответить  и на  достаточно  простой  вопрос
радиослушателя, дозвонившегося в редакцию... Тот  же г-н Пархоменко на "Эхе"
говорил  о  том,  что  много  прекрасных  дорог  -  и  перекрыть  их  просто
невозможно. Утверждение более чем  спорное.  Как  раз-то дороги и  можно все
перекрыть  блок-постами,  тяжелее   это   сделать   с  лесисто-кустарниковой
местностью  по бокам путей.  Дороги прекрасны? Да без специального навыка за
первым же поворотом можно оказаться в пропасти! Как тут только Македонский с
иллирийцами сражался?  Ведь и этих дорог не было. Я ему сочувствую. Да и вся
средневековая Европа в долгу перед римскими "стройбатами".
     Настоящим эпицентром кровавого югославского взрыва стала именно Босния,
"Югославия в миниатюре"  -  гористая и  лесистая республика  в центре бывшей
Югославии,  отделенная  от  нынешней,  "белградской"  Сербии  рекой  Дриной.
Боснийская  этническая карта носит справедливое название "леопардовой шкуры"
-  настоящая  чересполосица  народов,  все  они  -  и  сербы,  и  хорваты, и
мусульмане - южные славяне. "Мусульмане" как-то странно звучит для уха, ведь
это слово  обозначает религиозную общность, а  не  национальность.  Здесь, в
Боснии, это самоназвание южнославянской общины, состоящей из принявших ислам
в  средние  века  христиан  и  ославяненных  турок.  Ислам  принимали  здесь
добровольно, ради привилегий жить в  городах, не платить налоги, быть у руля
власти. Очень  похоже на  то, как  в недалеком прошлом  в  Союзе вступали  в
партию. Нонконформисты  же, кого  все  эти материальные блага не прельстили,
остались  православными,  сербами. Прошла  такая страшная  селекция,  генный
отбор. Правда,  в  Боснии  был  еще и такой  феномен,  как богомильство. Эта
антихристианская  ересь,  зародившаяся  в   Болгарии,   в   веке,   кажется,
тринадцатом, именно в  ряде боснийских  районов получила  статус официальной
религии. А с приходом турок богомилы всей общиной и  перешли  в ислам. Очень
грубо, но логично, можно  объяснить и образование именно нынешней этнической
карты  - в горных районах вроде Тузлы мусульмане имеют богомильские корни, в
большинстве же районов Боснии  последователи Магомета населяли  плодородные,
удобные долины рек и города - тут комментарии излишни.
     Мы  приехали в Пале - горнолыжный курорт,  временную столицу Республики
Сербской.  Ее  почему-то пресса упорно называет столицей, но  своей столицей
сербы  считают Сараево, в котором  до  войны  сербская  община  лишь немного
уступала по численности мусульманской. Пале - всего  лишь деревенька, точнее
- поселок, состоящий в основном из двухэтажных  каменных  домов.  Здесь есть
церковь в  византийском стиле, казармы,  завод  "Фамос",  где  и размещается
несколько  министерств.  В отеле "Панорама",  небольшом  трехэтажном домике,
который весьма скромно смотрелся  бы на фоне многих подмосковных  особняков,
размещается ставка Караджича.
     В автобус входит группа молодых шумно ведущих себя парней в камуфляже и
с автоматами "Калашникова".  Еще через час  мы добираемся до Новосараева - в
какой-то  из моментов,  когда он объезжает Сараево с восточной  стороны,  из
окон правого борта автобуса виден контролируемый мусульманами город. Взаимно
- мусульмане на  какой-то миг  видят и автобус,  поэтому дорога в этом месте
прикрыта  бруствером из  дерево-земляных  укреплений  и искореженных остовов
автомобилей. Видна  пара небольших кладбищ. Одно - христианское, с крестами.
Другое - мусульманское, с квадратными  надгробиями.  В глубине души радуюсь,
что мало шансов попасть под бомбежку, ведь автобус на горной дороге - мишень
идеальная.  Я представляю себе,  мысленно  бросая  взгляд с высоты  птичьего
полета на  медленно ползущую белую коробочку автобуса, как пилот элементарно
выходит  на такую цель... Один  заход, белое  пятно попадает  в  перекрестье
прицела... Пожелание "Счастливой охоты!" сбывается.  Вспышка пламени - вот и
все,  конец  пути,  души пассажиров возносятся на небо.  Но  справа -  опять
крутой склон, заросший  густым хвойным  лесом.  Крутой поворот.  Я,  похоже,
приехал.



     
     Сараево. Вид с сербских позиций на востоке города





     
     Карта,  иллюстрирующая  фактическое положение противоборствующих сторон
летом 1994.


     Опять  в  окно вдали мелькнуло Сараево.  Вот  остановка, по-моему  моя.
"Грбавица" - такое незнакомое слово произносят сербы. Я не до конца понимаю,
что это название района города, но оно по звучанию - "грб" - ассоциируется с
другим, известным  мне - Еврейской  Гроблей  (кладбищем), местом  дислокации
Русского Добровольческого  отряда. Я  выхожу. С небольшим  волнением  вдыхаю
воздух.  Воздух войны, чистый и прозрачный, он немного пьянит. Осматриваюсь.
Внизу  раскинулся  город,  вокруг  - горы.  Кто  - где,  не  ясно. Сербы мне
поясняют, как пройти к  русским. Пробираюсь среди небольших двух-трехэтажных
белых домиков, тесно  разбросанных  по  склону горы. Людей не  видно.  Между
домами там и сям развешаны одеяла  и плащпалатки, местами изрешеченные - они
не дают  мусульманским  снайперам  вести прицельный огонь  по улицам. Вскоре
женщина-сербиянка  предупреждает  меня,  что  там,  куда я  иду  -  стреляет
("пуцает") снайпер. Да уж, блуждать по совершенно незнакомому городу в таких
условиях  немножко  неприятно, можно  по незнанию попасть под пулю.  Сейчас,
много дней спустя, я вижу, как снайпер поймал бы в окуляр прицела нескладную
фигурку  человека  с  сумкой,  вышедшего на простреливаемый  участок  словно
непуганный  дикий  зверь - на сидящего в секрете  охотника. Тем более, стало
потом  ясно,  первоначально  мне по  ошибке указали путь  не  к  отряду, а к
российскому  посту  "голубых  касок".  Наконец  я  вышел  к  нужному дому  -
ориентиром  мне  послужила   песня  Александра  Розенбаума,  по-моему,   его
"казачьей"  серии. Под  крышей  висит черный флаг  с  черепом  - здесь  штаб
четнического отряда, командир которого - Славко Алексич. На крыльце навалена
гора из ковров. На самом доме три черно-белые листовки. Взгляд задерживается
на одной из них...  Фото усатого  мужчины в берете. Майор  Войска Республики
Сербской. Александр Шкрабов... 1954-1994...  Смертью храбрых... На  соседнем
листке  - Анатолий Астапенков... 1968-1994... Одногодок... Мне сюда. Вот она
- база русских добровольцев.
     Трехэтажный  дом  по  улице  Охридская  врезан  в   крутой  склон  горы
Дебелло-Брдо, так  что окна  на юг,  в сторону улицы  (и высоты)  имеет лишь
верхний этаж. Окна двух других этажей выходят только в небольшой садик.  То,
что дом повернут  практически  "спиной" к горе, я потом  понимаю, и  сыграло
свою роль в выборе его как штаба - Дебелло-Брдо контролируется мусульманами.
     Кричу:  "Есть   тут  кто?"  Навстречу  выходит,  тяжело  поднявшись  по
лестнице, обнаженный  по пояс невысокий усатый  парень в камуфляжных штанах.
На белой груди, контрастной с загорелым  лицом,  -  большой крест  на черном
шнурке.  Вот  он,  первый  русский  доброволец,  которого я  вижу  в Боснии.
Василий, так он  представился, приглашает меня  в дом. Я спускаюсь по  узким
цементным ступенькам  в  полуподвальный  этаж дома - в комнате  два  дивана,
круглый стол. На стене висит РПК -  ручной пулемет Калашникова  с деревянным
прикладом  и  без сошек,  на  комоде лежит какая-то деталь  от  гранатомета.
Интерьер очень оживляет гроздь боевых гранат, свисающая с люстры.
     Вскоре в дом заваливает  шумная компания, в  массе  своей -  в  зеленой
униформе. Тут не все - часть на Олово,  на "положаях". Я сначала не понимаю,
где  это  и что значит  "олово".  Никаких  "шварцнеггеров" не  видно -  так,
обычные парни, среднего роста и телосложения, три человека в синих джинсовых
куртках. Люди возбужденно обсуждают проблемы постановки мин, точнее - борьбы
с  ними.  Они сыплют незнакомыми терминами -  "кукуруза", "паштет".  В  этом
слэнге мне  знакома только "растяжка".  Вторая  тема  - доброволец  Крендель
попал  сегодня  под обстрел  снайпера. Удачно,  пули  прошли  мимо, пару раз
выбивая  искры  и крошево из асфальта совсем близко от него. Крендель  - это
невысокий курчавый парень в рубашке и джинсах,  он в Боснии дольше всех -  с
девяносто  второго. Я замечаю, что люди  в униформе  также различаются - тут
находится и два наших ооновца. Унпрофоровцы,  как их  здесь  зовут.  Офицер,
капитан  Олег,  сегодня устраивал  тренировку-соревнование  с  французами по
разминированию.  Похоже,  что он выиграл  - нашел и  разминировал  все,  что
поставили натовские коллеги.
     Добровольцы рассказывают историю появления здесь ковров. Где-то в конце
мая  они провели хулиганскую  операцию, совершив дерзкий  налет на  ковровую
фабрику,  находящуюся на нейтральной территории в Сараево. Мусульмане  такой
наглости  не  ожидали  и  "проспали"  рейд,  русские  смогли  проникнуть  на
заминированную фабрику и даже вывезти на грузовике хранившиеся там ковры.
     В тот  же вечер я  "приявился"  -  зарегистрировался. Получил новенький
карабин  СКС югославского  производства,  который и стал очищать от  смазки.
Такой карабин зовется "папавка", официальная же марка - М59/66. Раньше дел я
с ним не имел. Знакомый мне автомат  Калашникова дали через пару дней. Знаю,
читатель прокомментирует - "повысили".
     Получаю от ребят инструкцию на  ночь - если кто-то молча пытается войти
в дом  -  стреляй без  предупреждения.  Ночные незваные  гости  здесь  могут
пожаловать   только  с  "другой"  стороны.  База,  где   находятся   русские
добровольцы, располагается сразу же  под крутым  склоном высоты, дальше идет
только нейтральная полоса.
     Вечером на склоне Дебелло-Брдо  сверкают светлячки. Иногда  их берут на
прицел, принимая за огоньки сигарет прячущихся в  зарослях диверсантов. Днем
в  небе  над  Сараево  видны  гирлянды  разрывов  - это  НАТОвские  самолеты
отстреливают  тепловые  ловушки,  страхуя  таким  образом  свои  полеты  над
городом.
     Через пару  дней сделал свою первую "экскурсию". Один  матерый боец, по
кличке  Жириновский,  сводил новичков, и меня в том числе,  к центру города.
(*Владимир  Бабушкин,  погиб в  марте  1998  года  в  России.)  Проходим  по
Еврейскому  Кладбищу, обходим  простреливаемый  открытый  участок  огородом.
Следующий  - пробегаем. Мне выпадает бежать третьим...  Снайпер может успеть
пристреляться.  Ну,  ничего.  Проскочили.  На  домах висят  "смертовницы"  -
листовки с  указанием имен  погибших  и дат  их  жизни.  Спускаемся  ниже  и
оказываемся  среди  многоэтажных  домов.  Опять бежим через  простреливаемый
участок, он  начинается сразу за укрытием -  небольшой стеной, сложенной  из
красного кирпича  без  раствора.  Затем  мы  идем  через подземный  гараж  и
попадаем в "прифронтовой" дом - в буквальном смысле этих слов. Где-то внизу,
на  первом  или  втором этаже,  находится положай - сербская огневая  точка,
укрепленная мешками  с песком. Несколько сербских бойцов,  два пулемета  - в
том числе чешский "Бренн". На стенах  наклеены цветные  картинки, в основном
девушек, вырезанные из журналов. Невооруженным глазом виден французский пост
- в  бинокль  в  деталях  разглядели белый танк на  пневмоходу с маркировкой
"UN". Башня  его повернута в нашу сторону. UNPROFOR, то есть "United Nations
Protection   Force",  фактически  защищает  здесь   мусульманские   позиции.
Выясняем, что перед домом и на его крыше установлены мины. Поднимаемся выше,
где лучше обзор. Этот дом обстреливается мусульманами с двух сторон - с тылу
стреляют с возвышенных мест Еврейского кладбища. Постоянно  гремят выстрелы,
как будто бы кто-то молотком забивает гвозди. Перебегаем от стенки к стенке,
быстро минуя оконные  пролеты.  Я  поднимаю  брошенную прежними хозяевами за
ненадобностью  книгу  по истории. Тем же путем возвращаемся  назад. Замечаю,
что новички  - к  которым отношу и  себя, еще не освоившие  основ сербского,
пытаются общаться с сербами на странной смеси  всех языков,  им известных, -
белорусского, украинского, английского. Они полагают,  что существует только
два языка - русский и иностранный.
     Один  из добровольцев  -  Петр  (далее -  "Крученый", сам он с Западной
Украины),  бывший  в отряде  в тот  момент за  старшего, взглянув на  меня в
первый же  день, сказал, что уже встречал  меня в Боснии ранее. Мой  дух уже
был здесь???  "Этого не может  быть,  я  тут  впервые", -  ответил я  и тоже
согласился,  признал,  что  лицо  Крученого мне  знакомо.  Стали  вспоминать
различные  точки  бывшего СССР, где мы  могли пересечься. Не нашли. Разгадка
пришла через несколько дней. Я сфотографировался на сербскую военную книжку.
"Надень  мои  очки, глянь  в  зеркало - и  сравни это с  моей фотографией,"-
сказал  я. Оказалось,  что  мы были  очень похожи,  а  когда одинаково очень
коротко  постриглись и побрились, то  были почти  как близнецы.  Петруха был
лишь чуть ниже, плотнее, в левом ухе у него - белая серьга (единственный сын
в семье).
     Пятнадцатого июля девяносто четвертого мы, группа из четырех человек во
главе с Кренделем, уехали на положаи под Олово. Перед этим на базу подъехало
еще двое парней. Один из них ("Тролль") приехал, по  его словам, бороться  с
агрессивным исламом или что-то в этом  духе. Бывший водитель троллейбуса (за
что  он  и получил  кличку),  а  ныне скульптор, резчик  по дереву.  Это был
худощавый и невысокого роста, светловолосый веснушчатый мужчина за тридцать,
вспыльчивый,  с  разукрашенными  синими  узорами  руками. Все  эти  наколки,
правда,  были не  тюремными,  а  так,  следами юношеского  баловства.  Слова
"агрессивный  ислам"  в  устах  этого с  виду  простого  работяги  несколько
шокировали меня  и я высказал ему свою точку зрения о  причинах и виновниках
этого конфликта.
     Добирался скульптор в Боснию извилистым путем, получив югославскую визу
в Польше.  Перед  этим  тоже  намучался с  получением  загранпаспорта. Перед
приездом на Еврейское  Кладбище Тролль вместе с сербом по имени Медрах ездил
в Сербскую Краину, к Драгану, но  там было  затишье,  и ему  порекомендовали
ехать в  Сараево.  Имя Драгана, командира  диверсионного  сербского  отряда,
воевавшего под Книном, символ храбрости и везения, гремело  тогда от Загреба
до Белграда. Его имя  было  созвучно слову "Дракон". Тролль рассказывал нам,
как  сербы хорошо относятся к  русским. В пути они  с сербом  действовали по
следующему  алгоритму. Серб  просил у  местных  жителей воды, потом говорил:
"Эй,  рус,  пойди  сюда!" Услышав  "рус", жители  дома  накрывали на  стол и
угощали руса, а заодно и его попутчика, серба.
     Легендарный   Драган,  худощавый  брюнет  лет  сорока,  был   ветераном
Французского  Иностранного Легиона. База  его отряда была в 1994 году в селе
Брушка, к северу от Бенковца,  в том  районе  современной  Хорватии, который
тогда контролировали сербы. Группа Драгана очень хорошо себя  показала еще в
1991  году под Дубровником. Ядро отряда составляло два-три  десятка  опытных
бойцов,   вокруг  которых  группировались  еще  несколько  десятков  парней,
обучавшихся мастерству  разведчика и диверсанта. Правой рукой у  Драгана был
русский - по имени Василий, позже в том же 1994 году при проведении разведки
в  тылу  у хорватов  подорвавшийся  на мине-растяжке  и  страшно  посеченный
осколками. Василия вывозили из  Книна в Белград, он остался жив. Драган смог
увести свое подразделение в  Боснию в августе девяносто  пятого, прорвавшись
сквозь хорватские клещи. После окончания войны в Боснии, в 1996 году, Драган
возглавил  действия сербского  подразделения  во  время гражданской  войны в
Заире. При этом потерь в его отряде не было!
     Приехал  к нам в Сараево и парнишка откуда-то  с Украины - зарабатывать
деньги. Ему объяснили, что к чему, порекомендовали на заработки отправляться
к хорватам через Венгрию, что он и сделал на следующее же утро. Примечателен
же он был тем, что прошел ранее какие-то курсы магии, но ничего  эффектного,
вроде    приклеивания    тяжелых    металлических    предметов    ко    лбу,
продемонстрировать не смог. Жаль, а мы уже в шутку раскатали губы на то, как
он мины будет с помощью своей магии искать...




     Что для  вас  значит слово  "олово"?  Легкоплавкий  металл,  не имеющий
самостоятельного значения и годный лишь как добавка к меди, как припой - или
все же, на  худой  конец,  для литья  пуль  при  отсутствии  свинца?  С  чем
ассоциируется - с  оловянным солдатиком,  прыгающим в огонь  и находящим там
свою гибель?..
     Итак,  пятнадцатого  июля  группа  из  четырех добровольцев во  главе с
Кренделем была переброшена  на положай под Олово, на  смену находившейся там
группе  русских. Мы  уезжали  на пятнадцать дней. Вообще  говоря, нас должно
было быть  пятеро - в нашей  смене, но, как я  упоминал  выше,  "маг" быстро
исчез. Имя его исчезло также. Кроме Кренделя, Тролля и меня, там был Денис -
художник примерно двадцати трех лет от роду. Он прибыл в Боснию на несколько
дней раньше меня. Денис уже имел боевой опыт  - в разведроте десантной части
он  наводил порядок  в Баку в  январе  девяностого  после  прокатившихся там
армянских погромов. К мусульманам у него свои счеты.
     Сараево находилось в окружении сербских позиций, коридор шел лишь через
занятые ООНовцами позиции в районе аэропорта и гряды Игман к  юго-западу  от
города. Где-то к северу  от столицы Боснии находился городок Олово - одна из
точек своеобразного внешнего кольца - или точнее, полукольца, в котором были
в  свою  очередь  сербы.  Отсюда, с  севера мусульмане не  оставляли попыток
прорваться к столице.
     В Боснии в  это  время  было так  называемое  перемирие,  когда  боевые
действия, не прекращаясь  ни на день,  были  вялотекущими.  Но смерть  брала
свое.  В  нарушение подписанного соглашения  мусульмане продолжали  наносить
удары по сербским позициям и провели несколько попыток наступления.  Месяцем
раньше  в  этом  районе погиб  командир  русского  добровольческого  отряда,
морпех-черноморец Александр Шкрабов.
     Мы ехали  на Олово  в колонне  из  двух автобусов  и  одного  грузовика
ГАЗ-66. Если грубо описать этот маршрут, то фактически мы объезжали Сараево,
двигаясь  против часовой  стрелки.  Значительная часть  пути машины  шли  по
серпантину, вокруг которого там и сям стояли разбитые, и этим ставшие такими
знакомыми и родными, дома.  Склоны гор заросли густым лесом.  Дорога местами
была  настолько узка,  что  при  встрече с другой  машиной наш автобус долго
тихонько  пятится, пока  не находит  площадки,  достаточной  для того, чтобы
разъехаться. Я сижу у окна слева - и смотрю вниз.  Я  не вижу края дороги  -
моему взгляду открывается лишь пропасть! Да так мы все можем легко погибнуть
не доехав до передовой, лишь чуть дрогнет рука или глаз водителя, сжимающего
баранку несколько часов!
     И   вот  она,  долгожданная   остановка.  Сербские  ополченцы  с  шумом
вываливают из автобусов и  располагаются на опушке леса. Мы садимся также  и
смотрим  на небо,  синее такое,  в  редких белых  пятнышках облачков, и тихо
радуемся,  что из-за  макушек  деревьев не  вылетят вертолеты  и  не устроят
братского  кладбища   из  нескольких  десятков   так  беспечно  сидящих  или
разминающих ноги бойцов. Серпантин  шоссе оставлял желать  лучшего, но и его
больше нет.  По проселку грузовик с крытым брезентом кузовом  потянул  вверх
группу  бойцов.  Мы   забираемся  во  второй,  неизвестно  откуда  взявшийся
"шестьдесят  шестой",  но,  пройдя немного,  он  ломается. Мы выходим и идем
пешком, неся на  себе оружие,  снаряжение, боеприпасы.  Встречаем  пару  уже
уставших пожилых сербов -  они вышли раньше нас. Но вот возвращается ушедший
вперед ГАЗ-66, уже пустой, он забирает нас, человек десять сербов и русских,
и бросает  вперед и  вверх. Остановка прерывает  поездку  неожиданно быстро.
Дальше идти только на своих двоих. Слышны спорадические выстрелы. Идем вверх
по  проселку,  потом,  возле указателя-плаката  "Пази,  снаjпер" ("Внимание,
снайпер"),  сходим  на  правую  обочину  и  идем  среди  деревьев  -  дорога
простреливается противником.
     Всего в гору пришлось  двигаться пешком от того места, где нас высадили
из автобусов,  около часа. Все яснее слышен шум и гомон - на сербской  линии
идет пересменка. Бойцы передают позиции пришедшей им на смену другой сводной
группе  ополченцев,  радостно  приветствуют  своих  знакомых,  товарищей  по
оружию.  Вот  она, линия фронта - и мы идем вправо, местами  пригибаясь,  по
неглубоким  окопам  -  максимум метр  плюс  бруствер, вокруг растут деревья.
Окопы  прерываются,  потом  начинаются вновь. Двигаясь  по  проводу  полевой
телефонной связи, словно  по  нити  Ариадны, мы, наконец, выходим к бункеру,
где нас встречают несколько уставших русских парней. Мы знакомимся - им ведь
среди   нас  известен   только  Крендель.   Бородач  Дмитрий  объясняет  нам
обстановку, позиции соседей  и противника. Парни вскоре уходят к месту сбора
и последуещего отъезда, а мы остаемся.

     
     Карта  Сараева  и  прилегающих  районов. Флажками отмечены база РДО-3 в
пригороде Еврейская Гробля (1993-94) и база отряда "Белые Волки" на  Яхорине
(1994-1995).  Крестиком  показано  кладбище  Дони  Милевичи,  где захоронены
русские добровольцы. Желтым цветом выделены временная столица сербов Пале  и
район хребта Игман, ставшего местом решающих боев в июле 1993 года.


     Наши позиции располагались  на склоне заросшей елово-буковым лесом горы
(плато)  Полом,  на  которой  кое-где  сохранились вырубленные  в каменистом
грунте  окопы, как объясняют сербы -  времен  Второй мировой  войны. Позиции
мусульман были выше нас. Гора отдаленно  напоминала стол, мы занимали  самый
его  край, за  нами склон  резко  уходил  вниз под углом  градусов  сорок  -
пятьдесят. Внизу шел проселок и тек ручей. Когда мы возвращались с резиновым
рюкзаком (бурдюком)  за  плечами  из походов к ручью  за водой,  карабкаться
приходилось, держась за ветви деревьев. Соседняя сербская позиция находилась
справа и внизу, метрах  в двухстах, часть пути до нее надо было преодолевать
бегом, чтобы  не  нарваться на  пулю. Слева сербский положай лежал где-то на
расстоянии  метров  ста и чуть выше.  Самые  же близкие соседи,  мусульмане,
засели  впереди, метрах  в  шестидесяти,  за поросшей кустарником и  молодым
ельником   седловиной.  Позиции  противника,   уйдя  на  левый  положай,  мы
разглядывали  в  бинокль,  по-сербски  -  "двузрок". Здесь, кстати,  занимал
оборону  сербский кассиндольский батальон, заметно выдвигавшийся вперед. Вся
линия фронта представляла из себя какие-то фантастические трехмерные кривые,
на нашем участке она спускалась кривой лесенкой с горы вниз.
     А за мусульманскими позициями лежало их  село Чевляновичи -  мы слышали
звуки и рев моторов автомобилей.
     Олово, наверное, типичная позиция в сараевских окрестностях, во внешнем
полукольце,  где  идет  изнурительная, позиционная война на  истощение.  Без
эффектных атак, без  крупномасштабных  наступлений. Середина лета 1994 года,
но все врут календари. Похоже,  что время здесь остановилось. Москва кажется
уже бесконечно далекой. Все в другом мире, в прошлой жизни.
     Осматриваюсь. Приличная видимость  впереди  нас была  метра на четыре -
далее шел густой молодой ельник, неровно постриженный пулями и осколками. Из
этого  зеленого моря и  надо  ждать  нападений -  мусульмане,  "бали", могли
подойти  незамеченными   совсем  близко.   Правда,   этот   ельник   местами
заминирован, но  карт минных  полей,  даже собственных,  нет.  Впереди  наши
разбросали связанные проволокой попарно консервные банки, чтобы крадущиеся в
темноте невольно поднимали  шум.  Полевая  сигнализация.  По  ночам куницы и
прочая  лесная  живность,  пытаясь достать  остатки мяса  и жира  из  банок,
заставляла бойцов нервничать  и держать на прицеле  невидимку, бренчащего  в
десятке метров от них. Вправо обзор получше, но не мешало бы и здесь всю эту
зелень как-то выжечь.
     Так как наши положаи когда-то занимались мусульманами, мины встречались
и в нашем тылу. Так что ходить надо было  осторожно. Но  как? По натоптанным
тропинкам? Но там-то я, на месте диверсантов противника, и поставил бы новые
мины -  дешево и  сердито.  Позиция наша была  важной, но  крайне неудобной.
Загадку  представляло и то, как сербы в свое время  ее захватили  -  никаких
следов  огненного  вала,   артнаступления,  смешивающего  небо  с  землей  и
подавляющего  волю противника, здесь не было. А штурмовать позиции на крутой
горе - дело нелегкое.
     Наш  положай, громко именуемый бункер  (и  окрещенный мною "Форт-Рос"),
представлял из себя бревенчатый сруб, врытый обращенной к  противнику стеною
в  землю.  Две  боковые  стены   -  деревянные,  четвертой   не  было.  Наши
эксперименты  показали,  что  автоматная  пуля  калибра  7.62,  выпущенная с
небольшого расстояния,  прошивает  толстое - сорок сантиметров  в диаметре -
бревно  насквозь,  поэтому  в бою надежной  была именно  врытая  в землю  до
предпоследнего  венца  стена.  Крыша бункера  представляла  из  себя  мягкую
подушку из веток и хвои в  расчете на  то, что фугасная  мина гранатомета не
взорвется.  По бокам от бункера расположились еще  две  небольшие позиции  -
полуокопчики,  в  которые и  ныряли  бойцы  во  время  боя,  а  ночью  несли
дежурство.  Связи с другими бункерами  не было, телефонный  провод шел  мимо
нас, но  аппарата мы не имели. Рядом яма для костра, с тентом -  чтобы ее не
заливал  дождь. На  этом  положае, который  в Сараево  добровольцы  называли
только  нехорошим  словом за его хлипкость и неудобство позиции, было  всего
четыре русских бойца,  неплохо вооруженных.  Кроме  автоматов  "Калашникова"
(трех  югославской сборки и одного  китайской), у нас был один РПД -  старый
советский  "Дегтярь" 1942 года сборки с одним диском.  Посланный,  наверное,
одним "дядей Джо" - другому. Он составляет основу огневой  мощи положая. Был
у нас и югославский вариант СВД, снайперской винтовки Драгунова,  но калибра
7.92 мм. Патроны  к ней  подходили от немецкого пулемета MG  (ЮГО-М53), а  с
ними оказались  проблемы.  Довершал наш  арсенал  югославский  гранатомет РБ
(версия  советского  РПГ)  и  совершенно  разбитая  "папавка" -  симоновский
карабин  СКС  с  насадкой,  используемый  для   запуска  ружейных  гранат  -
тромблонов. Их, гранат и мин основательно не хватало.
     Наше, советско-российское оружие в Боснии ценится очень высоко. Воевать
же пришлось  югославской  версией автомата  Калашникова  -  "Заставой"  М64,
указывающим  на год  принятия системы  на вооружение.  Невероятно, но многие
сербы  считают   его  именно  югославским   изобретением,  позже  улучшенным
русскими!!! Впрочем,  преимущество российского очевидно. Родной "Калашников"
сработан из легированной прочной  стали, "Застава" - из углеродистой, ломкой
и легко ржавеющей. На дуло югославского автомата навинчивается "стакан", при
помощи которого  можно стрелять  тромблонами, используя холостые патроны как
метательные заряды.  Но можно  перепутать патроны в горячке боя, а  боевой -
это смерть стреляющего:  тромблон взовется прямо в стакане.  Надо  не забыть
также  специальным  рычагом  перекрыть  газовую  камеру.  А  чтобы отдача от
мощного холостого патрона не вырвала  крышку ствольной  коробки, югославский
автомат   снабдили   кнопкой,   удерживающей  пружину   и  крышку   коробки.
Бессмысленная советская игра, почти народная традиция - разборка автомата за
...дцать секунд  здесь стала невозможна. Все  равно при стрельбе тромблонами
из  скверно  сделанной  "Заставы",  ее  механизм  перекашивает,  отчего  при
перегреве автомат клинит. Капсюльная краска набивается  в  усики затвора - и
тот тоже  отказывает.  Так  что  частая чистка и смазка этого  оружия - дело
выживания.
     Все  мы  одеты  в  разномастный  камуфляж,  Крендель -  в  темнозеленом
комбинезоне,  я  -  в видавшей виды югославской  пятнашке.  На ногах  у всех
"чизмы" - тяжелые шнурованные  полуботинки  югославского производства.  Один
противогаз на всех.
     В сербских бункерах ополченцев больше - до восьми-девяти человек. Всего
же на линии засело  около трехсот сербов, а им противостояло  около шестисот
мусульманских бойцов. Секрета в этом не было. Обе стороны  знали, когда идет
пересменка  у противника. Видимо, мусульманам было хорошо известно, что  наш
положайчик обороняется именно русскими, а  к нам претензии оказались особые.
Противник чувствовал себя уверенно и был активен.
     Ночь прошла тихо. Дежурили все по очереди. В первое  же утро на положае
- "тревога". Крендель,  идя к сербам на левый бункер, наткнулся в редколесье
на  мусульманина. Сняв атомат с предохранителя, попробовал дать  очередь, но
сделал только один выстрел - впопыхах выжал предохранитель, переведя автомат
на одиночный огонь.  Только  одним  выстрелом ответил и "турок". После  этой
дуэли  без  секундантов  бойцы  исчезли,  растворившись   среди  елок.  Счет
ноль-ноль.  На этом  все  тогда  и закончилось, но  нам не понравилось,  что
мусульмане  здесь  так  нагло  чуть   ли  на  заходят  в   гости.  Возможно,
рассчитывая, что именно в это время (утром) бойцы и спят.
     В тот же день я с Денисом прогулялся к сербам на левый бункер. Хотелось
посмотреть, как устроились сербы. "О, брача-русы!"  - нас пригласили  испить
кофе  бородачи  в  кепи  и   пилотках  с  оловянным  эмблемами  -  сербскими
двухглавыми  орлами. Ну,  что ж, сербы  и на войне сербы. Пара бревен в роли
скамеек и ящик  вместо  стола здесь  заменили кафану. Кофе  варили в  турках
рядом на небольшом  костре. Мы отвечали  на  стандартные  вопросы.  Первый и
главный из них: "Ельцин - католик?" Ну, кем он еще может быть с точки зрения
православного  серба, враг  России и  Сербии? Наши собеседники дивятся тому,
что Хасбулатов,  который  "за Руссию", - мусульманин.  А меня сербы поражают
тем, что наслышаны и о Потемкине, и о Екатерине  Великой. Интересуются, были
ли  мы  в Афганистане, кто по профессии. Им все интересно. Кое-как  объяснив
хитросплетения  российской политики, возвращаемся назад - уже в темноте.  На
полпути  между  такими  желанными,  спасительными  островками  бункеров  нас
врасплох  застала  бестолковая  стрельба  где-то  поблизости.  Мы  почти  на
открытом участке.  Где  враг было не  ясно, на мгновение показалось, что  мы
двигаемся в направлении  серьезного  боя,  бушующего  огненного  смерча.  Мы
"отметились", выпустив несколько пуль в  сторону противника. Денис,  имевший
ранее боевой  опыт,  попросил  меня стрелять,  выбрав  только  свой  сектор.
Стрельба,  как  летний  ливень,  внезапно  началась  и  вскоре  также  резко
прекратилась.
     На долю судьбу не выпало "крутых" операций.  Были вещи неприятные, но я
ограничусь лишь парою эпизодов, ведь  герои - это  те,  кто остался в Боснии
навечно, о них и стоит петь песни.
     Шли  вторые  сутки на  положаях.  Нас решили  прощупать "на вшивость" -
как-никак  новая  смена.  В начале одиннадцатого вечера  по  подозрительному
шороху в кустах  русский  выпустил очередь.  В  ответ склон залился  огнем -
противник подошел метров на двадцать-тридцать. Обмениваемся бросками гранат.
Их "гостинец" падает  где-то  рядом  за позицией. Бункер находится на крутом
склоне - поэтому попасть в него очень тяжело, перелеты обычны. Слышу двойное
тонкое пение осколков возле правого уха, бункер заволакивает дымом.
     Я  выхожу  из  бункера  и  занимаю  позицию  рядом  с  Троллем.  Вскоре
перестрелка  ослабевает. Кромешная тьма. Неожиданно внизу сзади четко слышны
шаги - шуршит листва. Окружены? Это возможно, так как до соседнего сербского
бункера  около  двухсот  метров. Стреляем на звук. Шорохи шагов периодически
затихают. Откуда-то  сверху-справа  слышен громкий гортанный протяжный крик.
Араб?...  Афганец?... И совсем близко. Мы  знаем, до утра никакой  помощи не
будет - в темноте ведь легко перестрелять своих.
     Ночь проходит  в тревожном ожидании последнего  броска  мусульман. Тьма
кромешная, выколи глаз,  я  вижу только фосфор мушки моего автомата. Сижу  в
небольшом окопчике  справа от бункера.  Ощупываю  руками взрыватели двух мин
направленного действия и воткнутый между бревен маузеровский штык-нож, чтобы
сразу их найти как только...  Пара таких мин -  "мруд", напоминающих  формой
маленькие телевизоры, были установлены примерно в метрах десяти от бункера и
соединялись с окопом проводами.  Так, один "мруд" установлен в месте, откуда
мусульманам  удобно вести по  нам огонь. Есть вероятность, что они придут  в
эту ловушку.  Я  должен  замкнуть  провода в  момент  их рывка.  Бьет дрожь,
которая проходит  лишь  от выстрелов, на  какие-то мгновения успокаивающих и
разливающих  тепло  по  телу.  В  голове  крутится мысль:  "И  зачем я  сюда
приехал?" Но оптимизм  берет верх: "Все будет хорошо, я же знаю, когда и как
я  умру."  Пули калибра 7.62 почти не свистят, и, лишь рикошетя, издают звук
оборванной струны, остающийся в воздухе несколько секунд. Позже я  вспоминал
это, по-моему,  они берут ноту "ми". На самом деле пули свистят, но  когда в
тебя стреляют с нескольких десятков метров, свист не слышен.
     В четыре утра перестрелка разгорается  посильнее. Ветер разогнал облака
и стало чуток видно. Меня сменяют, я ухожу в блиндаж, но заснуть не могу. От
какого-то пустяка разбирает смех. Катаюсь по полу в бункере и земле, затыкая
рот шапкой  - ведь  могут и услышать.  Все,  перекис...  Я теперь другой. На
последний рывок "бали" не решаются. Под покровом темноты они отошли.
     ...Ночью  на  посту,  весь превратившись  в  слух,  чтобы  не  упустить
где-нибудь звук звякнувшего металла, полностью сливаешься с лесом.  Меня как
бы нет - и даже  лесная мышь смело  бегает по моей ноге. Иногда думаешь, что
нечестно  охотится  на  зверей.  Они ведь  беззащитны. Это  просто  какое-то
убийство. А  вот охота  с  примерно равными шансами, человека на  человека -
где-то  тут  и есть  высший азарт. Вспоминаются строки  Киплинга  из "Закона
Стаи":  "Мойся от носа и до хвоста,  Пей с глуби, не со дна. Помни, что ночь
для охоты дана, Не забывай - день для сна."
     Фантастически  красив горный лес в  момент  рассвета  - из  черного  он
постепенно становится серым с едва  заметным синим отливом, свет пробивается
сквозь  кроны  деревьев и все эта звенящая тишь окрашивается  в  цвет  хаки.
Тишь, готовая взорваться очередями и взрывами...
     Война идет вялая. Стрельба спорадическая. Я потерял счет дням. Дежурим,
ходим  вниз  к ручью  за  водой,  в  штаб  (на  "везу")  за  боеприпасами  и
продуктами,  заготавливаем  дрова.  Развлекаемся,   рассказывая  друг  другу
житейские истории. Нашли с  Денисом общих знакомых по СНГ. Боже, до чего мир
тесен!  Оба значения  этой фразы верны. Денис вспоминает, как вынул где-то с
год назад самоубийцу из петли и чтобы привести его в чувство, спросил: "Пиво
будешь?". На что  экс-жмурик,  только  что вернувшийся из дороги в иной мир,
ответил:  "А  какое  -  баночное  или   бутылочное?"  Услышав  "бутылочное",
согласился и пояснил: "Баночное плохое... его не люблю."
     Через  несколько  дней предпринимаются  активные  действия.  Достаточно
простая  операция: я  должен  огнем  из  пулемета  с пятиминутным интервалом
расшевелить   мусульман,  а  ушедшие   влево   и   чуть  выше   (на  позиции
кассиндольского батальона)  из  гранатомета  и тромблонами накроют передовой
мусульманский окоп.  Старый "Дегтярь" захлебнулся и дал три осечки. Отбросив
его,  стреляю из  автомата. Через пять минут снова хватаю РПД, но  он  опять
подводит, снова три осечки. Позже, перебирая на ладони патроны-осечки, Денис
говорит: "Считай, что эти шесть патронов сидят в твоей голове."  Так  и было
бы (боец  с  заклинившим  пулеметом - прекрасная мишень). Но  противник тоже
ошибается. Иногда.
     На  следующий  день -  повторение операции,  на  этот раз -  без сбоев.
Эффект есть:  мусульманское радио  характеризует наши действия как "зверский
четнический  напад." Вообще-то это клише - стандартный оборот, но  странный.
Так же как  и убийство иногда называется зверским.  А что в  нем  зверского?
Убили  легко, всадив  очередь.  Причем же тут  зверушки? Вообще, всякие  там
зверства не в русских военных  традициях. Противник - дело другое. Вроде  бы
тоже славяне, но вобрали в себя  утонченный садизм Востока. Известно  немало
подобных случаев. Не  минула сия чаша и русских - Крендель рассказывал нам о
судьбе врача Тептина,  захваченного  в  плен  больше  года назад (*Подробнее
см.гл.8 - Прим.автора). Он долго не прожил - мусульмане выместили на нем всю
свою ненависть к  русским.  Потому  каждый из нас и носит с собой "последнюю
гранату."
     Коротаем время за разговорами.  Крендель  делится с опытом  своего  там
пребывания на  этой войне. Обсуждаем,  например,  гуманитарный  маргарин  из
Норвегии.  Находим,  что он не  универсален:  им  можно  разжигать  костер и
чистить  сапоги,  а вот смазывать  автоматы  или  танки  заправлять  нельзя.
Раскаты хохота вводят противника в заблуждение  относительно нашей трезвости
или просто сильно раздражают - следует попытка нападения.  А может  быть это
был их  ответ на тот пресловутый "зверский напад". Атакуют  парни  в  черной
форме  - их спецназ. Молча. Но безрезультатно.  Вообще  увидеть противника в
этих условиях не очень легко, но в тот момент Тролль был на  левом бункере -
и ясно  видел мелькавшие между елями  фигурки.  Судя по звукам, стреляют  из
пистолет-пулеметов - звуки их выстрелов заметно отличаются от "Калашей".
     Сербам очень нравится "русский чай" - так они зовут черный чай,  потому
что  сами пьют или кофе, или травяной настой. Настоящего же чая у них нет. У
нас бывают гости - командир правого бункера черногорец по имени Младен и его
помощник Милан. В отличие от многих ополченцев, они не носят бород. Младен -
серьезный  плотный  мужчина  с широкопосаженными  глазами.  Ему  за сорок. С
Миланом мы познакомились еще в автобусе на Олово. "Маккензи" - так зовут его
все. Это -  веселый  стройный двадцатисемилетний  с  парень  со сросшимися у
переносицы бровями. Голову выше  левого виска украшает белая полоска шрама -
след  от чиркнувшей по черепу пули. Милан ранее воевал  в  юречном (ударном)
отряде, и туда же собирается уйти,  когда активная война возобновится вновь.
О  боевом пути  Маккензи  говорит  факт,  что  дома  у  него полтора десятка
автоматических  стволов-трофеев,   "ратного  плена".  Сам  он   предпочитает
использовать  в  бою  РПК  без  сошек и  носит противоосколочный бронежилет.
Кличку  же  он  получил за то,  что  выстрелил когда-то  из  гранатомета  по
УНПРОФОРу.  МакКензи  -  так  звали  канадского   генерала,  в  тот   момент
командовавшего ооновским контингентом.
     В  мировоззрении  русских господствует  фатализм,  без  него  на  войне
нельзя. Перед началом боя спокойно  выясняем друг у друга, кто сколько будет
жить. Правда, пуля - дура, гороскопов не читает. К тому же смерть - не самый
худший   вариант,   поэтому   мы   все   в    разгрузочных   жилетах   носим
гранаты-самоликвидаторы.  Я  -  эмпирически  - посчитал себя везучим. А  что
такое везенье? Когда по  ночам  в лесу играешь в прятки с оружием в руках. Я
раньше думал, что  человек, если он не двигается, в темноте не заметен. Но в
лунную  ночь мои  очки бликуют  -  и я вижу две  вспышки  недалеко  от себя,
чувствую  горячую волну  от пуль, на  меня сыпется  кора. Но тут  спасибо не
только судьбе. Та ночь была черно-синей, и луна стояла в стороне противника.
Крадущийся  мусульманин мне  не был  виден  на  фоне черной  ели,  а Тролль,
ушедший  на другую позицию, увидел силуэт  в  просвете между черными пятнами
деревьев и открыл  по ней огонь,  но,  видимо,  не попал. Тролль в некоторые
моменты  похож  на лешего - растрепанные волосы и пронзительный взгляд,  это
тоже сыграло роль в выборе его клички. (Леший же по-сербски - "шумски дух").
     Везенье  -  это  когда  к  ногам   трех  человек   скатывается  тяжелая
оборонительная  граната.  Разговор  о восточной  философии  прерван.  Широко
раскрыв глаза, оцепенев, сидим. Гипнотизируем этот цилиндр в шесть глаз - я,
Денис и Крендель. Мысленно считаю секунды  до взрыва - не знаю, сколько  их,
шесть или  десять.  Шесть секунд, полет  нормальный...  Я знаю,  у некоторых
людей  в такие моменты  перед глазами проносится  вся  их  жизнь.  У меня же
такого  не было... Я покаялся ранее или был готов? Мгновения растягиваются -
успеваю подумать: "Зачем выскакивать и бежать? Все равно  разорвет. А может,
она не взорвется? Она не должна взорваться... Не должна..." Не взорвалась.
     Было много всего еще, но то ли  забылось, то ли вспоминать  не хочется.
Эти воспоминания  я вытягиваю из себя  словно  клещами.  Да,  это все мелочи
жизни и малозначащие эпизоды боснийской войны.
     На  обратном  пути  (тридцатого  июля) сербы  в  автобусе  дружно  поют
какую-то  балладу. В  смене  нет убитых, только раненые. Странная эта война,
люди привыкли и ездят словно на работу.
     Вскоре  после  нашего  отъезда  с  Олово  (дня  через  три)  мусульмане
подловили сербов  на какой-то  ошибке  -  на  соседнем,  не  нашем  участке.
Мусульманский спецназ  "Црна  Ласта"  ("Черная  Ласточка"), сбил ополчецев с
позиций.  Те  потеряли  убитыми,  пропавшими без  вести  и пленными полсотни
бойцов.  На Грбавице был объявлен  траур, новые "смертовницы" зашелестели на
ветру в сербских районах Сараева.




     Я запомнил слова одного  русского добровольца. Он любил повторять: "Нас
здесь все боятся. Мы  - здесь короли." Да, эта же фраза "мы здесь - короли",
говорят, и была его последней...
     В  самом начале августа девяносто четвертого к нам приезжает  делегация
матерей  и вдов ранее погибших в Боснии русских  добровольцев. А с  ними - и
Петр Малышев. Боже, как был вкусен  привезенный ими русский хлеб!  Война, на
которую Малышев приехал уже не  воевать,  снова  начала гипнотизировать его.
Это было видно невооруженным  взглядом. В  него стал вселяться "дух воина" -
это  своеобразная  эстафетная палочка, которую передают друг другу некоторые
русские бойцы,  нахально  бегающие  под пулями  и на деле  презирающие  саму
опасность смерти.  Петр считал, что к  нему он перешел от Михаила Трофимова,
павшего  в  Боснии  летом  девяносто  третьего.  Малышев  припомнил,  как  в
Приднестровье  казак,   вооруженный  лишь  топором,  смог  захватить  бэтээр
противника. Он был готов уже и к этому. Петруха пытался "приявиться" в нашем
отряде, но  сербы на уровне  бригады,  поссорившись со Славкой Алексичем, не
разрешили ему это сделать.  Несколько добровольцев, уставших от ситуации "Ни
мира, ни войны", уехали домой.
     В воздухе витали какие-то  натовские ультиматумы. Вроде как на двадцать
шестое августа намечалось снятие эмбарго на поставки оружия мусульманам - со
всеми вытекающими отсюда последствиями.  Русские "голубые каски"  нервничали
по  этому  поводу,  если  не  сказать  -  паниковали.  Мы  подбадривали  их,
молоденьких  десантников, обещая взять к себе в отряд. В августе обострилась
обстановка  в Сараево.  Удачные  мусульманские операции  под Олово и Нишичем
повлекли за собой ответные действия  сербов, и восьмого августа авиация НАТО
нанесла удар по сербским позициям на соседней с нами  горной гряде. Французы
из крупнокалиберных пулеметов (или  20-мм  автоматических пушек)  обстреляли
сербов,  в ответ неизвестные снайперы убили двух французских военнослужащих,
в том числе одного - на Дебелло-Брдо. К нам на базу после этого зашел Славко
Алексич, попросил  снайперку. Убедился, что  канал  ствола  чист - из нее не
стреляли, но на всякий случай забрал с собой.
     В  Сараево все чаще вспыхивали  перестрелки, в том числе с  применением
тяжелого вооружения. Наблюдатели ООН  за сутки фиксировали от нескольких сот
до двух тысяч нарушений о прекращении огня. Это все звучит смешно. Возможно,
они считали просто выстрелы.
     ...Я и Петр Малышев сидели с автоматами за каменными тумбами  в темноте
-  в  районе неожиданно погас свет, где-то рядом звучали выстрелы. Мелькнула
мысль: "Неужели теперь  это на всю жизнь?  That's  my  life? - как поется  в
рекламном киноролике..."
     Вроде как пора было уезжать, но я ждал, пока "опустится шлагбаум". Я не
хотел себе показаться трусом - дождался этого часа "Ч", двадцать шестого или
двадцать седьмого августа, и убедился, что ничего страшного, нам обещанного,
вроде   масштабной  мясорубки,  массового  жертвоприношения  с   применением
НАТОвских  сил,  не случилось.  Как водится,  слухи о  конце света оказались
преувеличенными.  Петруха  попросил  меня  тогда написать об  этой войне,  о
добровольцах книгу. Да, я задержался в пути.




     В начале сентября Тролль и я поехали  домой. Малышев сказал, что поедет
вслед за  нами.  Сербская музыка в автобусе  теперь  казалась  такой родной.
Сербы  пообещали нас обеспечить билетами,  но с ними были проблемы,  и мы на
сутки задержались в  Белграде. Ночевали в парке на скамьях. Остановивший нас
ночью для проверки  документов патруль чуть ли не отдал честь. В  Белграде я
почувствовал изменения -  стала слышна западная музыка.  Город поблек. Пахло
осенью.
     В  столице Югославии  я  и  Тролль встретились с  корреспондентом радио
"Свободы" Айей  Куге,  освещавшей  (то есть, затемнявшей)  там  события этой
балканской  войны. В конце августа  она вместе с двумя русскими журналистами
приезжала в Сараево,  но  там с ними добровольцы разговаривать не захотели и
фотографировать  себя  не   разрешили.  Белградский  телефон  корпункта  она
оставила, я его запомнил  - и решил встретиться  с ней, как-никак  в ее лице
говорит Запад - наш противник и инициатор конфликта.
     Айя  -  невысокая  полная женщина  с острым,  пытливым  взглядом. Русые
волосы коротко подстрижены. Ей за сорок. Родом  из  Риги. Латышка, значит. У
нее два образования - журналистское и психологическое. Смотрим  на нее - мы,
люди в  выцветшем  камуфляже,  жилистые,  худые,  обожженные солнцем  вояки,
пытаясь понять "приемное дите свободного мира". То, что свобода - осознанная
необходимость,  я понял в  Сараево.  Смысл этой туманной фразы  классика мне
объяснила  жизнь. В Сараево из всех радиостанций, вещающих на русском языке,
мы могли слушать лишь "Свободу", ухмыляясь или скрежеща зубами.
     Айя хотела услышать и записать какую-нибудь "жареную" информацию, может
быть о наемниках или зверствах сербов. Узнав, что я - историк, она попросила
поделиться своими мыслями о войне. Но теплого разговора не получилось  - был
разный  подход  к  причинам  войны.  Я  объяснил,  что  называть  эту  войну
религиозной ошибочно и обвинил Запад как поджигателя и инициатора конфликта.
Принципиально разный оказался взгляд на то, имеет ли место агрессия сербов -
в гражданской войне на их собственной территории, к тому же в войне, которую
не они сами начали.
     -  Запад вскармливает исламский фундаментализм  -  своего  же убийцу, -
говорю я ей и вижу, как меняется выражение глаз корреспондента. Там мелькает
недоумение и  страх.  Ведь  я сказал  ересь -  на Западе  считают совершенно
иначе. Что ж, истина часто рождается как ересь и умирает как предрассудок. У
Айи "срабатывает блокирующая  программа" в мозгах - она буквально взрывается
ненавистью к сербам.
     Моего  попутчика это поразило:  "Как  она ненавидит сербов!  За что?" -
вопрошал он меня после окончания беседы.
     -  Тролль, ну теперь-то  ты  видишь, что я  был прав... Это ОНИ  начали
войну против сербов...
     -  Да,  вижу. Я устал,  у меня есть мелкие обиды  на  сербов,  но после
этого... я обязательно сюда еще приеду - и буду воевать за них.
     Пятаков,  через  которого  я  и познакомился с Малышевым,  в  1988-1989
работал в московской студии радиостанции  "Свобода", получал очень приличные
по  тем  - и нашим  - временам  деньги  - полторы  тысячи дойчмарок в месяц.
"Зачем же ты ушел? - Ведь ты таких денег больше не получаешь, а они у тебя -
главное." В ответ Алексей очень нелестно охарактеризовал  радиостанцию и  ее
известных журналистов, подчеркнув, что "чужих они к пирогу эфира - и деньгам
- не допускают".
     Интересно, как много может сидеть в "демократе" цинизма и расизма, если
ковырнуть чуть глубже! Якобы много  ранее имевший  дел с югославами, Алексей
охарактеризовал  их  как  тупых, но хитрых людей, в  голове  которых  тикает
механизм:  "Выгодно или невыгодно?" По-моему, это был типичный случай, когда
давая  негативную  характеристику  кому-то,  человек невольно  открывал СВОЕ
истинное лицо. Это  все из  серии:  "Скажи мне, что ты думаешь о людях, и  я
скажу, кто ты".


     На  следующий день  после сильной  нервотрепки мы  сели  на  поезд.  По
договоренности  с  сербской  полицией и проводниками через Венгрию ехали как
"Унпрофор"  (ооновские  военослужащие)  -  венгерские  пограничники  ставили
штампы в  паспорта почти  не  глядя на их владельцев.  Нашей попутчицей была
семидесятилетняя женщина-украинка, которая в годы Великой Отечественной была
угнана  на  принудительные  работы  на  территорию Рейха  -  и  впоследствии
осталась жить в Югославии, выйдя замуж за серба.
     Перед украинским пограничником  комедию ломать не имело смысла. Тролль,
чьи руки  были покрыты татуировками, явно  на  ООНовца не тянул. Пограничник
стал  искать у нас  пистолеты и  гранаты,  даже карманы  и постельное  белье
проверил, чудак... Всю контрабанду мы везли внутри себя, в  своих черепах  и
душах. При этом огромные баулы попутчицы, занимавшие полкупе, он не тронул -
а там не то, что пистолет - гранатомет можно было бы спрятать и провести...
     Украинско-венгерская   граница   встретила  знакомым  стуком   рельсов,
навевающих гумилевские стихи:
     "Что я? Обломок старинных обид,
     Дротик, упавший в траву.
     Умер воитель народов Атрид,
     Я же, ничтожный, живу..."
     Я вышел  в  Киеве  и  далее поехал на  перекладных. Так закончилась эта
поездка в Боснию.
     При  чем  же  тут крещение  (слово  было  вынесено  в  название главы)?
Православие у сербов  стало элементом национального Сопротивления. И церковь
там  народная и  не сидит у сапога власти.  В ходу там заповеди  вроде "Убей
врага отечества твоего"...  Ни я, ни Тролль  не были крещены в церкви, но не
считаем себя сколько-то ущербными от этого... Уже позже,  в России, мне дали
другое толкование заповеди  "подставь щеку..." Иное, но видимо более верное.
"Если  тебя ударили по левой щеке, подставь правую, но если в обидчике после
этого не проснулась совесть - сломай ему челюсть!"




     ПАЛАЧИ ИЗ "ЦИВИЛИЗОВАННОГО МИРА".(1991-1992 г.г.)

     Если  действительно нет следа  корабля в море, орла в  небе  и  змеи на
камне, то скажет ли кто, что нет следа войны в сердце?
     Ветер   событий  последних   лет   разметал  страницы   дневников  моих
воспоминаний. Но яд  ненависти и  лжи, вылитый в теле- и радиоэфире, остался
осадком, черной сажей в моей душе.
     Кто-то из знаменитых сказал,  что человек  - животное  общественное. От
себя добавлю: обыватель -  животное ограниченное.  Средний американец скорее
уверен, что во время Второй Мировой войны США и  СССР воевали друг с другом.
Несколько  лет  назад  проведенные  опросы  общественного  мнения  в  Японии
показали, что  если  половина  японцев  еще помнила, что  атомную  бомбу  на
Хиросиму сбросили американцы, то другая склонялась к  мысли,  что это сделал
Советский  Союз.  Обыватель  в  Америке  вряд  ли отличит  "Югословакию"  от
"Чехославии", да и на карте Сербию вряд ли найдет...
     А что мы знаем о войне, которая шла не так уж далеко от наших  границ в
последние лет?
     На  эмоциональном уровне, как может  воспринять  большинство людей, все
просто -  двое договорились и решили скушать третьего,  так как втроем  было
тесно.  Им-то  и  вдвоем  не  ужиться,  но  помирили...  Как  метко замечает
восточная пословица: "У Аллаха своих  баранов нет. Если он их кому-то  дает,
значит  - у кого-то берет." Так и  решили  забрать "баранов"  у сербов -  их
земли  и города,  горы и леса... У католиков-хорватов  и  босняков-мусульман
нашлись  могущественные  заступники,  "крестные  отцы", покровители,  давшие
"добро" на  эту  войну,  у сербов заступника  не  нашлось. Точнее, его  роль
должна была  играть Россия, и все делали вид, что она-де и покровительствует
этим "агрессорам-извергам".  Да что Россия могла,  кроме сотрясания  воздуха
пустыми  словами?  Катящаяся в пропасть Третьего Мира бывшая мировая держава
сама становится колонией.
     Этот  конфликт  -  "лаборатория"  войн,  фактически  начавшаяся  Третья
мировая, которая оказалась совсем непохожей  на классические операции  вроде
"Бури в пустыне".  Причем самое сильное оружие такой  войны  - СМИ. Средства
массовой  информации.  Они,  прежде  всего, телевидение, -  оружие массового
поражения.  Благодаря  этому  неспециалист  просто  сойдет  с  ума,  пытаясь
разобраться в нынешнем балканском кризисе, основываясь  только на сообщениях
журналистов.
     Вспомним "азы" политической обстановки.
     Справка No1: фактически до  середины 1995-го существовало три  сербских
государства:
     Республика  Сербская Краина (на  территории бывшей  Союзной  Республики
Хорватия), во главе - Милан Мартич;
     Республика  Сербская  (на  территории   Боснии),  во  главе  -  Радован
Караджич;
     Сербия  -  в   составе  СРЮ,  Союзной  Республики  Югославии,  в  войне
непосредственно не участвующая.
     Под  словом  "Краина" чаще  подразумевается  Сербская  Краина,  реже  -
область Босанская Краина в  Северной Боснии. Ну само слово Краина в перевоДе
не  нуждается.  Существует   два  хорватских  государственных   образования:
Независимое Государство Хорватское (НГХ) и  хорватская  Герцег-Босния,  ныне
входящая в состав католико-мусульманской федерации Боснии и Герцеговины.
     Справка No2. Запад ввел санкции:
     1) На ввоз оружия во все республики экс-Югославии.
     2) На Союзную Республику Югославию (СРЮ), взяв ее в  практически полную
политическую и экономическую блокаду с апреля 1993 года.




     Начиная   с  середины   сороковых,  после  Победы,  Запад   поддерживал
Югославию, которая вела самостоятельную  политику и создававшую альтернативу
Русскому Медведю и его Варшавскому  Пакту. Да, согласен,  Советский Союз был
болен. Но так что, "будем лечить или пусть живет?" Убили. Вскрытие показало,
что он  умер от  вскрытия.  Когда Красная Империя  пала жертвой  собственной
верхушки, а восточный блок русского влияния рассыпался, Запад счел Югославию
более  не  нужной.  Большая социалистическая  страна,  многонациональная,  с
высоким жизненным  уровнем, лидер  движения  неприсоединения,  с  достаточно
сильной  армией,  имевшая  много  привлекательных  черт  -  такая  Югославия
оказалась  не  нужной  и опасной для Запада. И этой Югославии  более не было
места на карте Европы.
     Divide et imperа! - "Разделяй и  властвуй!" -  гласил основной  принцип
Римской  Империи.  Задача  Запада  сильно  облегчилась  тем,  что  Югославия
возникла  как королевство  СХС  (Сербия, Хорватия  и Словения)  после  почти
непрерывно  шедших  двух  Балканских  и Первой  Мировой  войн,  на  обломках
Австро-Венгерской и Оттоманской империй. Югославия соединила в себе  народы,
хоть и говорящие на близких  языках, но  принадлежащие к  совершенно  разным
цивилизациям:  западно-католической, православной  и мусульманской. (Но ведь
все славяне? "Мы - не славяне, а южные австрийцы," - заявил недавно один  из
лидеров Хорватии.)
     Коммунистический  режим Югославии не помешал  националистам,  лелеявшим
надежды на раскол страны, создать свои зарубежные лобби-диаспоры.
     Лобби -  это такое  политическое блюдо,  готовится  из  денег  и крови,
причем  хорватское  и словенское  лобби  входят  в  германскую  национальную
политическую кухню, а мусульманское и албанское - в американскую. Так, в США
сейчас проживает порядка  шестисот тысяч  албанцев, в то время  как  в самой
Албании  - более  трех миллионов и в сербском Косово -  около двух.  Поэтому
именно  зарубежные общины и стали опорой для волн сепаратизма, поднявшихся в
конце восьмидесятых. К тому  же, после наступления "горбачевской импотенции"
за Балканы  стали  соперничать  Франция  и  объединенная  Германия,  которая
осознала себя региональной супердержавой и стала проявлять больший аппетит в
геополитике.
     И   вот,  в   июне   девяносто  первого  на  заседании  Совета  Европы,
последовавшим сразу за провозглашением независимости Словенией и  Хорватией,
канцлер Германии Гельмут Коль  потребовал  незамедлительного признания новых
государств.   Такая  позиция   натолкнулась   на   противодействие  Франции,
рассчитывавшей на сохранение единой  Югославии. США  и Великобритания  тогда
поддержали Париж.
     Тогда  же   после   фактического  восстания  в  Хорватии  и   Словении,
подразделения Югославской народной  армии (ЮНА) были выдвинуты на север, где
подверглись атакам местных сил самообороны (*то  есть незаконных вооруженных
формирований.  - Прим.автора). ЮНА  потерпела поражение,  так как войска шли
без  боекомплекта,  без  приказа  открывать огонь. Как  это знакомо  нам  по
распаду  Союза!  В Хорватии  вспыхнули  бои  между  хорватами  и  населением
Сербской Краины, которое выступило против выхода из состава Югославии. Сербы
легли  спать, будучи полноправным  большинством в одном  государстве,  когда
права не гарантированы и явно ущемляются. В первую очередь - право на жизнь.
В программе правого  хорватского движения прямо  говорилось о  необходимости
выселения сербов с территории Хорватии. У сербов на памяти был жуткий террор
1941-1945 гг. Сейчас хорваты отказались дать им какую-либо автономию.
     Осенью девяносто  первого  в Совете  Европы  развернулась  дискуссия  о
границах.  Германия настаивала на  том,  чтобы внутренние границы  федерации
стали  границами   международными,  французская  сторона  тогда  еще  здраво
считала,  что  эти  рубежи  искусственные,  и  что  настоящие  должны больше
соответствовать желаниям населения, проживающего на той или иной территории.
     Папа Римский  Иоанн  Павел  II  поддержал  позицию Германии,  предложив
одновременное  признание  двух  новых  республик  Германией   и   Ватиканом.
Гражданская  война  была  таким   образом  "освящена"  Святейшим  престолом,
милосердной католической церковью. Вскоре Париж отказался от своих позиций -
был принят компромиссный вариант, предполагавший признание новых  государств
по   мере  того,  как  их   конституции   будут  соответствовать  принципам,
определяемыми  созданной  для  этого  комиссией  Бадинтера,  и  установивший
крайний  срок - 15 января 1992  года.  Что касается Боснии, то  отсоединение
этого  государства  поставили  в  зависимость от результатов плебисцита -  в
дальнейшем  это  решение   было  принято  простым  объединением  в  коалицию
мусульман и хорватов, а сербы в референдуме участия не принимали.
     События в СССР и СФРЮ развивались параллельно, драматически резонируя и
перекликаясь. Да они и были частями одной игры, ведомой Западом. Осенью 1991
президент США Джордж Буш заявил о готовности признать Украину в случае, если
ее население  выскажется  за независимость на референдуме.  Получив подобную
поддержку,  1-го декабря 91-го  республика вышла из состава СССР.  Германия,
реализуя  свой  возросший  политический  потенциал,  ответила  односторонним
признанием независимости Словении и  Хорватии  (НГХ) 19  декабря.  То есть -
преступив международные  договоренности, не  дождавшись сроков, определенных
Советом Европы.  Конституции же,  соответствовавшей  принципам,  принятым  в
Западной  Европе,  Хорватия  не  имела. Эффектный ход,  и немецкие  политики
добились выхода к  Адриатическому морю.  В январе прочие  государства Европы
также признали эти республики. Вслед за ними независимость Хорватии послушно
признала и  ельцинская Россия -  "беловежский обрубок" недавно  еще  великой
страны.
     Признав  независимость  Хорватии,  отечественные  демократы  не  только
порадели немцам.  Тогда  Россия  объявила  себя  правопреемником  Советского
Союза.  А   значит,   формально  и  вступила   в  войну  с  Хорватией.  Ведь
прогитлеровское правительство Загреба в 41-м объявило нам войну, и этого еще
никто  не отменял.  Нынешнее же Хорватское  государство - правовой наследник
того,  фашистского,  существовавшего   в  41-45-х  годах  и  прославившегося
беспримерным  геноцидом   сербского   населения.   Естественно,   Россия  не
собиралась   воевать   с   хорватами.   Более   того,   наше   правительство
присоединилось  к  экономическому  удушению  сербов  вместе с  Западом.  Оно
молчало, когда Бонн, наплевав на  все эмбарго, снабжал хорватов "трофейными"
МиГ-29  и  прочим  современным  оружием,  доставшимся ему  с  присоединением
Восточной Германии. Сербами пожертвовали. Как пешкой в шахматной игре.
     Запад исповедовал два  взаимоисключающих принципа -  неприкосновенности
границ и права наций на самоопределения.  Политическая шизофрения? Ну это же
очень удобно: когда надо поддержать хорватов и резню ими сербов - вспоминают
о нерушимости границ. Хорваты  самоопределяются по полной программе, зато об
аналогичном   праве   сербов  просто  забыли...   Некорректно  рассматривать
республиканские границы  СФРЮ  как  государственные -  их  демаркировали как
административные, и  потому положения Хельсинкского  акта  1975 г.  (принцип
нерушимости  европейских  границ)  на них  не распространяются. Если хорваты
полагают, что у них есть правовые основания для выхода из состава Югославии,
то у сербского населения Краины есть аналогичные права на то, чтобы выйти из
состава  Хорватии  и  присоединиться к Сербии.  Сам  же  акт  одностороннего
признания этих республик, и позже объявления блокады СФРЮ, есть не что иное,
как акт агрессии против Югославии.
     С чем бы  все это сравнить? Например, что на острове Корсика есть люди,
борющиеся за откол ее от Франции. Мы признаем независимость острова. Франция
не  согласится  -  тогда объявим ее агрессором  и наложим  санкции  мирового
сообщества. То  же можно сделать с  Англией,  где североирландцы  дерутся за
свою независимость, с Испанией - там бунтуют баски, и даже в США,  где  есть
свои  сепаратисты  в  Техасе.  Можно  также   вспомнить  Канаду,  где  хочет
отделиться  Квебек, или Италию,  в которой  пытается вычлениться  Падания  -
север страны.
     Но  Запад никогда не  сделает  этого с собой.  Он будет  давить "своих"
сепаратистов.  А  вот  с  русскими и сербами такое  можно творить совершенно
свободно, их сепаратистам развязали руки.
     Политический  произвол  восторжествовал  над  законом.  Запад возвел на
пьедестал "The might is right",  то есть  "Сильный - прав." Тупому обывателю
методично  вдалбливали в мозги: сербы - насильники, садисты, убийцы. Хорваты
- благородные рыцари. Все это пахло  кровью, вспоротыми животами, сожженными
селами. Сербы пытались спасти Югославию, но им это не удалось.
     С лета  1991 по  январь  девяносто второго шли  ожесточенные  бои  -  с
применением авиации,  танков и  артиллерии. Сербы удержали Сербскую Краину и
небольшую часть области "Славония, Бараня  и Срем". Все  они объединились  в
республику Сербская Краина, а  столицей сделали город Книн. В ноябре 1991-го
сербские ополченцы  при  поддержке  ЮНА  отбили у хорватов руины Вуковара  -
после трехмесячных боев. Досталось тогда и Дубровнику, курорту на Адриатике.
ЮНА до поздней осени "поддерживала нейтралитет" и не вмешивалась в резню.
     Словения фактически отделилась малой кровью, там погибло с обеих сторон
человек семьдесят, в Хорватии шел счет на десятки тысяч убитых и сотни тысяч
беженцев.  В   Хорватии   против   сербов  воевало  множество   боевиков  из
эмигрантских   организаций,  потомков  фашистов-усташей,  масса  иностранных
наемников.
     Признавая независимость сначала Хорватии и Словении,  а потом и Боснии,
под иезуитским предлогом "права на самоопределение", Запад должен был знать,
чем это кончится. Ведь есть же там  аналитики, умеющие  просчитывать события
на  пару  шагов  вперед? Югославия, этот  пестрый ковер  из  разных народов,
меньше всего подходит для принципа "самоопределения", рожденного европейским
либералами  прошлого века. Здесь  в  селе  живет один  народ,  в  городе  по
соседству  -  другой; в долине  один, а на близлежащей горе  - другой. Ничем
иным, кроме  волн резни и изгнаний, кроме моря людских трагедий это кончится
не могло.





     Но самый жуткий узел завязался в  Боснии и Герцеговине  (далее  БиГ или
просто Босния). Это - сердце страны, Югославия в миниатюре.  Ситуация  здесь
посложнее, чем  в  Хорватии, но  рецепт войны  -  тот же. Последняя перепись
населения в Боснии и Герцеговине  дала такую картину:  сербы здесь составили
32 процента населения, мусульмане - 39.5, хорваты  - восемнадцать процентов.
Часть людей  до вспышки  взаимоуничтожения  называла  себя  югославами,  уже
переплавившись в новую общность. Но потом и  югославы раскололись, причисляя
себя к тому  или  иному  народу.  Поэтому существует  и  другой  расклад: 38
процентов БиГ - сербы, 43 - мусульмане. Средства  массовой  информации любят
давать  максимальные  оценки   для  мусульман  и   минимальные  для  сербов!
Отгадайте, почему.
     Еще недавно все население говорило на одном сербскохорватском языке. Но
уже  во время гражданской войны был создан  "новохорватский" -  очищенный от
слов иноязычного происхождения.
     Когда я слышу или вижу, как кто-то бьет себя в  грудь, крича, что это -
его  земля, и "Русские (сербы) - вон отсюда!" я  помню, что  каждый коренной
житель - предпоследний оккупант. И все же несколько слов о Боснии.
     Сербы  преобладали в селах, им принадлежало шестьдесят четыре  процента
всех  земель,  а  само сербское население составило  абсолютное население на
53,3%  территории  Боснии.  Мусульмане  -   в  основном   потомки   когда-то
православных славян,  принявших  ислам от турок  для  получения  гражданских
привилегий, которые  давала  эта  религия, и  как  следствие,  селившиеся  в
городах.  Каждая сербская семья, каждый род имеет своего покровителя, своего
святого - и отмечает его день как свой праздник. Так некоторые мусульманские
роды  сохранили эту (именно сербскую православную) традицию! Но сюда влились
и принявшие ислам хорваты, секта богомилов и ославянившиеся турки. До Второй
Мировой, до геноцида,  развернутого  усташами  в 1941 году, сербы составляли
большинство  населения  Боснии,  их было  также  много больше  на территории
Сербской Краины, где они поселились  в шестнадцатом веке, наподобие русского
казачества охраняя границы Австрийской империи от набегов бусурман.
     Этническая карта  Боснии  1991  года пестра и сложна. Ее часто называют
леопардовой шкурой. Мусульмане преобладали на северо-западе (Цасинский Край,
позже известен как  анклав Бихач),  в  центре -  в долине реки  Босны, и  на
востоке  - на  правом берегу Дрины. Значительная часть сербов размещалась на
западе  Боснии  и   в  восточной  Герцеговине.  Хорваты  заселяли   западную
Герцеговину - оплот хорватского национализма  (отсюда  был  родом и Павелич,
лидер Хорватского Государства в 1941-1945 гг.) и некоторые районы в центре и
на  севере.  Крупные  населенные  пункты  имели обычно  смешанное население.
Зачастую  существуют села-близнецы: "Горни-" (верхние)  и "Дони-"  (нижние).
При этом горные населены сербами, а нижние (более удобные) - мусульманами.
     Вся  карта  пост-Османского,  пост-Византийского  мира  -   это  ковер,
переливающийся  разноцветными нитями.  Все  народы  перемешались и  занимали
разные  социальные ниши - поэтому образование мононациональных государств по
образу и подобию западных с начала  двадцатого века сопровождалось геноцидом
и переселением различных народов. Безболезненный раздел просто невозможен.
     Мусульмане впервые  были  выделены как нация  (этносоциальная группа) в
1971 г. В результате  экономических  и социальных экспериментов,  проводимых
коммунистами в СФРЮ, создались мощные  этнократические кланы.  Точно  также,
как  в советских  Азербайджане,  Чечне  или Узбекистане.  Курс  на  создание
государства сформировался как результат взаимодействия мусульманских партий,
где  радикальные  течения одержали верх над сторонниками коалиции с сербами.
Так,  в  1990  на  президентских  выборах  в  Боснии  победил Фикрет  Абдич,
сторонник единой Югославии. Но вскоре под сильным политическим давлением  он
уступил свой пост  Алие Изетбеговичу - панисламски  настроенному диссиденту.
Как ни странно, основными поборниками независимости Боснии были  санджакли -
мусульмане, выходцы  из Санджака, небольшой горной области на юге собственно
Сербии.  Они  - своеобразные  "югославские чеченцы", их много переселилось в
Боснию в  70-х.  Словом, взрывчатки тут накопилось достаточно. Не  доставало
лишь молнии, которая ударит в эту бочку.
     И она ударила! Март 1992 года. В Сараево на пороге православного  храма
мусульмане расстреляли сербскую  свадьбу. Переговоры не привели к достижению
согласия между общинами. Правительство Боснии во главе с Алией Изетбеговичем
провозгласило независимость республики. После прокатившейся по стране  волне
антисербского террора, те в свою очередь провозгласили Республику  Сербскую.
Это случилось седьмого  апреля 1992 года в  Пале, деревне около Сараево, так
как  к  тому  времени  не  поддержанные  Югославской  народной армией  сербы
оказались выбитыми из города.
     Признание  Западом   независимости  Боснии  в  старых  административных
границах  подлило  масла  в  огонь.  Основную  роль   здесь  играли   США  -
привлеченные в качестве  противовеса  резко усилившимся позициям  Германии в
данном регионе.  Активность  янки  объясняется  среди всего прочего желанием
создать демократическое  мусульманское  государство  в центре  Европы и  тем
реабилитировать  свои  неудачи  в  отношениях  с мусульманским  миром.  Свои
интересы  преследовала Турция, еще  одна амбициозная  сверхдержава,  имеющая
виды на этот регион.
     В  прежней  Югославии  покрытой  горами и лесами  Боснии отводили  роль
военной  крепости  -  здесь  было  сосредоточено  до  60  процентов  военной
промышленности федерации, располагались значительные запасы оружия. Они-то и
попали  в руки ополчения.  ЮНА была выведена  из республики  весной  1992 г.
Именно  военная  промышленность  и  позволила  в  дальнейшем   вести  боевые
действия.
     Весной  1992   г.  стихийно  созданные  вооруженные  формирования  трех
народностей  взяли  под  свой   контроль  территории,  где   преобладали  их
соплеменники.  "Леопардова  шкура"   не  позволяла  создать  государственные
образования. И потому дальше пошла кровавая борьба за стратегические  пункты
с  целью создания  компактных, монолитных территорий. Вновь созданное Войско
(армия) Республики  Сербской насчитывала  около полусотни тысяч человек,  не
считая резервистов.
     Вооружение, материальная часть  ЮНА  попало в руки всех воюющих сторон,
но  хорошо сплоченные сербы после мусульманских зверств в  начале конфликта,
смогли нанести поражение мусульманам. К  тому же у  последних были перебои с
боеприпасами. (*По данным  правительства СРЮ, в руки мусульманско-хорватской
федерации попали 231 танк, около  300 орудий  и  большое количество  прочего
вооружения. - Прим.автора)
     Война  шла серьезная. Весна 1992 - весна 1993 -  период активных боевых
действий. По словам очевидцев, первый  город, взятый сербами в апреле  1992,
Биелина, встретил победителей мертвых грудами  соотечественников, валявшихся
на улицах.
     Затем  сербы  повели  наступление  на юг, вдоль  реки  Дрины. Они взяли
Зворник, захватили Вишеград и Фочу. Восточная Босния стала регионом жестоких
многомесячных боев. Именно эта  область, пограничье с "белградской" Сербией,
отличалась  особо  острой  непримиримостью,  и  обе  стороны не стеснялись в
средствах.
     Тогда сербские крестьяне с заскорузлыми руками и продубевшей, черной от
солнца  кожей  творили чудеса храбрости.  В  годы  коммунистического  режима
элитные части ЮНА, десант и спецназ, формировались в основном из мусульман и
хорватов.  На  кого  же  было опираться  коммунистическому  режиму  Тито? На
сербов, кто вынес тяготы партизанской войны 41-44 годов, и чьих вождей потом
уничтожили?  Нет, разумнее  приблизить  побежденных  врагов,  ведь последние
будут  служить  с собачьей преданностью.  Потому-то в войне  1992-93 годов у
сербских противников было  больше  солдат-профессионалов. Однако боевой пыл,
свирепость и чувство святой мести сербов оказались сильнее.
     Да  и бои  шли на  земле, буквально пропитанной традициями партизанской
борьбы и усеянной памятниками той войне. Здесь, у западнобоснийского Дрвара,
в пещерном городе был  центр Югославской народно-освободительной армии Тито.
В мае 1944-го немцы пытались уничтожить его, бросив в бой воздушный десант и
отборные  войска  СС. Тогда  русские советники приняли  бой плечом к плечу с
партизанами.
     Представьте  себе  войну,  идущую сейчас, скажем,  в Брянской  области,
города  которой  захватили,  например,  воинственные  кавказцы. Войну  среди
памятников  партизанам  Великой  Отечественной, среди мемориальных кладбищ и
сохранившихся лесных землянок, при еще  живых  бойцах прошлой войны.  Это  и
будет очень приблизительное сравнение с  боями в нынешней  Боснии. На всякий
случай постучите  по дереву. Сербы переживают  войну 41-45 годов так, словно
она  закончилась  месяц назад.  Трудно  представит себе русских, которые  на
лавочках спорят о битве под Курском.
     Сербы  обладают острой  и живой исторической  памятью, они помнят своих
предков за несколько  сот  лет. Кто из читателей  может сказать о себе то же
самое? Косовская битва,  за которой на Сербию опустился мрак османского ига,
не забыта. И геноцид, который проводили усташи - хорватские националисты - в
1941-1945  гг., уничтожив  более  1.2  млн сербов, для последних  был совсем
недавно.  А  это - более двух третей  всех погибших  югославов в той  войне.
Тогда,   полвека  назад,  сербы  часто  находили   убежище  в   расположении
итальянских и немецких войск. Даже фашисты ужасались хорватской жестокости.
     После провозглашения 27 апреля Новой  Югославии - СРЮ, начинается вывод
ЮНА  из  Боснии. В мае  взрыв очереди за хлебом в Сараево  убил 22 человека.
Обвинив  в  этом сербов, СБ  ООН  наложил  на  Югославию  торговое  эмбарго.
Впрочем, сербы считают  это провокацией и возлагают ответственность за взрыв
на мусульман. Санкции имели цель сбросить президента Милошевича в Белграде.
     В июне 1992 года в войну открыто вступает Хорватия. Ее войска наступали
в  двух направлениях - с  плацдарма на  правом берегу  Савы (город Босанский
Брод) на юг и из Герцеговины - на север. Вырисовывались  своеобразные клещи,
которые должны были откусить, разорвать Боснию где-то по долинам рек Неретва
и Босна.  Казалось,  становится явью Великая Хорватия - их  будущая империя,
карты  которой включают всю  Боснию  и Герцеговину. Хорваты, наступая с юга,
отбили сербов от города  Мостара и  приблизились к Сараево.  На севере  было
захвачено Посавинье - долина реки Савы. Хорватская артиллерия била по Книну.
По оценкам  экспертов, тогда  на  земле БиГ  было задействовано  почти сорок
тысяч бойцов хорватской регулярной армии.
     3   июля  в   Груде   боснийские   хорваты   провозгласили   республику
Герцег-Босна, что стало неприятным сюрпризом для мусульман. Во  главе нового
государственного  образования  стал  Мате  Бобан, заявивший о  необходимости
соединения  контролируемых  хорватами  территорий на севере  и  юге  Боснии.
Хорваты   хотели  получить  все.  Момент   настал  острейший.   Под  угрозой
международных  санкций  и вступления  в  войну  Белграда, президент Хорватии
Франьо  Туджман  отвел  войска  НГХ  из  Боснии.  Боснийские  сербы   тотчас
воспользовались  этим  и  в  основном  вытеснили  хорватов  и  мусульман  из
Посавинского коридора, соединившего контролируемые сербами земли на западе и
востоке  Боснии.  Однако  хорватская угроза  не  исчезла, хорваты  сохранили
удобные плацдармы для дальнейшего наступления.
     На Лондонской  Конференции 26-28 августа 1992  года  Германия ратует за
усиление  санкций,   наложенных  на   Югославию.   ("Как,   эти   сербы  еще
сопротивляются и не желают подчиниться уготованной  им судьбе? Тогда их надо
задушить,  чтобы другим неповадно  было!!!" - так я  читаю  мысли германских
лидеров.)
     В начале осени 92-го мусульмане переходят в контрнаступление на  Дрине.
Города Фоча, Вышеград, Зворник подвергаются обстрелам  и атакам с окружающих
их высот.  В августе  мусульманам  удается разблокировать  Горажде,  который
вместе  со Сребреницей  был  их основным  опорным  пунктом  в  этом  районе.
Наступления  и  контрнаступления  сменяли  друг друга  через  неделю-другую.
Хорваты также занимают потерянные в июле позиции. Идут бои в Герцеговине и в
Посавинском  коридоре.  В  октябре  небо  над  Боснией  было  объявлено  ООН
запретным  для полетов авиации. Именно в это горячее  и  кровавое  время  на
земле  Боснии появляются  русские бойцы-добровольцы.  В конце  1991  большая
группа русских  полегла в  боях  под  Вуковаром, позже около  трех  десятков
казаков воевали против  хорватов  в  Сербской  Краине близ городка Смилчич -
западнее  Книна. То были первые ласточки.  (Кто организовывал и финансировал
эти отряды, мне неизвестно). Главный же поток русских буйных головушек пошел
чуть позже,  после скоротечной, но ожесточенной войны в Приднестровье, когда
молдавские  боевики  пытались  уничтожить  мятежную республику, говорившую и
думавшую по-русски.
     В июне 1992  года румыны  напали на Бендеры, залив улицы города кровью.
Их тогда отбивали бойцы  "бендерского  батьки", комбата  Костенко. Именно на
них тогда легла основная тяжесть боев. Командование 14-й армии,  как принято
в таких случаях, хранило нейтралитет.
     Но когда  в  июле  молдаване  заключили  перемирие  с  приднестровцами,
Костенко  убили. Он стал ненужным и опасным для  многих влиятельных фигур. В
ту же ночь девять человек во главе с его  помощником ушли  в Сербскую Краину
через  Молдавию  и  Румынию. "Румынский"  коридор  действовал  и  далее. При
сильном  желании его можно было  пройти и без загранпаспорта, хотя кое-кто и
попал  в румынские  тюрьмы.  В течение  июля  - сентября  в регион конфликта
отправилось  поодиночке  и  мелкими  группами  несколько  десятков  русских,
которые влились в сербские подразделения.
     Несколько  русских,  в  том  числе  и  некто  Александр  Загребов,  уже
упоминавшийся, в  конце 1992 года  взялись сколачивать отряды добровольцев и
казаков  для  их  отправки  в  Боснию на срок  в  два месяца по  приглашению
Вишеградской  и  Горажданской  общин.  Последние  и спонсировали  оформление
документов и переезд волонтеров. В Петербурге сбором  добровольцев занимался
Юрий Беляев, возглавлявший партию правого толка  и охранную фирму "Рубикон".
В  Москве - Ярослав Ястребов, получивший известность благодаря  голодовкам в
защиту Югославии.  В дальнейших боевых  действиях из  этих  человек  реально
участвовал только Загребов - в начале 1993 под Вишеградом. До этого он и два
его помощника - Илья и  Михаил воевали в  Краине - где-то под Вуковаром. Так
постоянному,  но тонкому ручейку русских пришла на смену  организованная  их
отправка. Ядро  выехавших  в  конце 1992  -  начале 1993 составили  ветераны
Приднестровья, еще не остывшие  после  боев.  Именно  этот конфликт  сплотил
добровольцев  в отряды.  Здесь они  получили  боевое крещение  и  образовали
неформальное братство по оружию. Многие только в Приднестровье впервые взяли
автомат в руки.
     Рассказывая  о  делах боснийских,  мы  будем  часто  произносить  слово
"доброволец". Смысл  его двояк. Иногда мы  употребим его  для всех  русских,
приехавших помогать сербам. А иногда - как противопоставление слову "казак".
     Русские попали  на какую-то странную войну. Здесь не  было  методичных,
железно организованных действий танковых масс,  как в Великую Отечественную.
Не было и сплошной линии фронта, с глубокими "шрамами"  окопов и проволочных
заграждений,  как в Первую мировую.  Не похожа война и на ту, что показывают
фильмы  вроде  "Рэмбо". В Боснии  фронт  напоминал  хаотическую,  изломанную
линию,  плод "бешенства"  самописца сейсмографа,  отразившего землетрясение.
Боснийский фронт  тянулся по ущельям и лесистым горам на сотни километров. У
воюющих  сторон не хватало сил на полнокровные  армии. Ополченцы,  сбитые  в
полупартизанские отряды, опирались на укрепрайоны  - такие,  как  Горажде  и
Сребреница.  Они создавали очаговую  оборону,  позиции-"положаи",  обороняли
села  и  важные высоты,  блокировали  дороги  блок-постами. Противники  были
разделены  нейтральными полосами шириною  от  нескольких  десятков метров (в
городах  и  местах  упорных  позиционных  боев,  вроде  Олова)  до  участков
"выжженной земли"  в  несколько километров, как под  Прачей.  Стратегические
операции, требующие  значительного количества  боевой техники  и живой силы,
происходили не часто.
     В   горах   использовать   танковые    клинья    невозможно.    Техника
сосредотачивается  лишь на равнинном севере  страны и в стратегически важных
районах. Например, в посавинском коридоре.  Этот район, местами всего четыре
километра шириной,  насквозь простреливаемый,  мусульмане  так и  не  смогли
пройти за три с лишним года войны. Участок был хорошо укреплен, его защищали
сербы, которые знали, что отступать нельзя.  Много сил было собрано и вокруг
Сараево.
     В  горной  местности  пехота  передвигается к  линии  фронта обычно  на
автомобилях  и  ведет  боевые  действия  в  строю.  Иногда  ее  поддерживают
бронеавтомобили  и  танки.  И  часто  это  -  Т-34-85  времен Отечественной.
Впрочем, были и  Т-55,  и  Т-72. У  хорват  встречались и  западногерманские
"Леопарды",  придавая второй смысл образу "леопардовой шкуры". Старые машины
модернизировались подручными средствами - сербы экранировали танки ящиками с
землей, которые надежно защищали его от выстрела из гранатомета.

     
     Сербский танк на позиции

     Вообще,  вооружение  было  достаточно  пестрым. Хотя  война  велась  по
большей  части советскими моделями  югославского  производства, здесь  можно
встретить и образцы,  прошедшие  Вторую Мировую.  Особенно  высоко  ценилось
оружие, сделанное  в России, -  как  самое надежное. Хорваты  и мусульмане в
ходе боев  здорово  обновили  свой арсенал  - помощь  из-за  рубежа  им  шла
регулярно, несмотря на "санкции".  Холодное оружие применялось крайне редко,
в исключительных случаях.
     Гражданская  война  почти  стерла  разницу  между  армией  и  полицией.
Собственно армейские части  содержат в себе ударные  (интервентные, юречные)
части. И поскольку в первый, самый жестокий,  год войны кадровый и  наиболее
активный состав  воюющих  сторон оказался выбитым, то  ударные  части сербов
стали пополняться добровольцами из Черногории,  Сербии,  русскими.  У хорват
действовало  изрядное количество военспецов  из  других  стран. У мусульман,
кроме большого количества  моджахедов, можно встретить кого угодно. Они даже
использовали как пушечное мясо не успевших бежать сербов - их семьи делались
для  этого  заложниками.  Большим  рвением  в  военных  действиях  и  злобой
отличались санджакли - мусульмане из горной области на юге Сербии.
     Дисциплина на этой войне у братьев-сербов весьма своеобразна. Часто те,
кто  нарушали приказ, никакого  наказания не несли.  В  стране не  вводилось
военного  положения.  До 1995  года перейти  из одного  отряда в  другой  не
составляло труда. У мусульман дело обстояло  с этим четче, так как часто они
были заперты в "котлы", в положении загнанных в угол зверей.
     Русские  обычаи  и   представления  здорово  отличаются  от   сербских.
Своеобразен  и юмор  православных  братьев.  Я помню, как  пулеметчик  играл
траурный марш на пулемете. Правда, на одной ноте.





     Вы случайно не знаете, как пишутся книги? Накручивается сюжет, в единый
узел сплетаются  любовь и измены, дружба и предательства,  убийства, деньги,
заговоры. Мрачные тюрьмы и дерзкие из них побеги. Да, еще выбираются герой и
антигерой. Герой - мифологическая  фигура,  обычно представленная гармонично
накачанным  детиной, который ударом  пробивает  стену, попадает в  монету  с
сотни метров,  голыми руками убивает медведя.  При этом душа и помыслы героя
должны быть чисты как слеза ребенка, ради которой он готов идти  на подвиги,
мстя  за несправедливость.  Нет,  скорее на подвиги он идет  ради любимой. А
может,  ради  власти,  славы.  Антигерой  - фигура жестокая и  коварная,  но
зачастую  не лишенная зловещего обаяния.  Он - дьявол во  плоти  или  служит
какому-нибудь дьяволу. И именно это зло и должен победить герой. И ничто ему
не  преграда -  ни  многочисленные враги, которых  он  побеждает  в жестоких
схватках, ни стихии, ни законы физики, при этом также беспощадно нарушаемые.
Еще надо  побольше  сочных,  леденящих  душу  сцен  насилия,  крови,  секса,
красивых женщин.
     Странные, однако,  существа - люди. Они любят  жить чужими  фантазиями.
Читать книги, сюжет которых  высосан из пальца  (в лучшем  случае); смотреть
фильмы, фантастические по сути - даже те, которые претендуют  на реальность.
В черном ящике нашего  мозга почему-то особой привилегией  пользуются мифы и
образы.
     Мне  не нужно было придумывать  героев. Я пишу только  то, что  видел и
знаю  сам,  да  еще  полагаюсь  на  рассказы очевидцев, которым доверяю  (но
проверяю).
     Не пытаюсь  делать какие-либо подобия "Войне и  миру"  Л.Н.Толстого или
бессмертной книге Ремарка "Время жить и время умирать"... Меня никто не учил
их писать,  но кто-то  сказал, что каждый человек, писатель всю  жизнь пишет
только одну книгу, так же как художник всю свою жизнь пишет  одну картину. А
смысл? Быть  может, в судный день  перо перевесит меч воина? "Судный день" -
это не  Апокалипсис, его  не  будет. Он лишь постучится  к нам в  дверь,  мы
услышим  его шаги и дыхание, но он  не  войдет к нам. Полагаю, судный день -
это  подведение итогов,  покаяние  в  содеянном. И Ад -  загробные угрызения
совести.
     Тема  может показаться  неактуальной, да и  я  -  не писатель. Если эту
книгу все-таки напечатают, критики обзовут ее нехорошими словами. За (якобы)
ангажированность, за нелогичность...  За  подобие коктейлю  "Кровавая Мери",
где компоненты в  одном бокале, но  не  смешиваются... Назовут  каким-нибудь
фашистским манифестом или песней наемникам и бандитам. Но это  - хроника той
малой  войны,  о которой  ходят легенды.  Сага о воинах наших дней. Там были
разные  люди,  герои  и берсерки,  че  геварры  и  гарибальди,  романтики  и
бесшабашные вояки. Я - лишь скальд. А в этой саге каждое слово - правда. Но,
быть может, певец - это предтеча жреца...




     Первым большим дебютом русских в  Боснии и  Герцеговине  стал  сентябрь
1992 года.
     Тогда   под  городом   Требинье  в   Герцеговине  против   хорватов   в
сентябре-декабре 1992 года  воевал 1-й Русский  добровольческий отряд (РДО).
Карта  республики Босния и Герцеговина напоминает  треугольник, где северная
сторона - река Сава, а восточная - Дрина. Герцеговина же занимает южный угол
этого треугольника, там где он ближе всего  подходит к  Адриатическому морю.
Район этих боев находился недалеко от Дубровника, важного хорватского порта.
     Ядро РДО составила группа питерцев, сформированная Беляевым. Были там и
самостоятельно прибывшие  русские  добровольцы.  Отряд  действовал в составе
сводного сербо-русского отряда. Во главе его в течение  месяца стоял морской
пехотинец Валерий Власенко. В дальнейшем он уехал домой и не смог вернуться.
К концу  года  отряд распался.  Не последнюю  роль в  распаде отряда  сыграл
разный  подход  русских  и  сербов  к  тактике  боев.  Во время  хорватского
наступления сербы оставили позиции и на время отступили. Русские же остались
без поддержки с флангов, но продолжали вести бой.
     Подразделение за время боевых действий понесло потери - во время выезда
на одну  из  акций, когда машина подорвалась на противотанковой  мине, погиб
Сергей Мелешко. Были также и раненые.
     Время с конца  осени  1992 до окончания весны  1993 стало  своеобразным
пиком  действий русских  в Юго-восточной  Боснии.  В  Вишеграде,  городке  с
населением  в  несколько тысяч  человек - осенью  был сформирован  2-й  РДО,
известный  как "Царские волки". Костяком  его стали ветераны приднестровских
боев. 1-е ноября 1992 года считается днем рождения 2-го РДО. Именно тогда из
Москвы  прибыла первая пятерка  бойцов. А  через пару  дней они ушли  в свою
первую боевую операцию.
     Громкое, чуть  странное название  свое они  с честью оправдали.  Почему
"царские"? Да потому, что в РДО были монархисты,  и  дрались добровольцы под
имперским  черно-желто-белым  знаменем.  Бойцы  предпочитали  носить  черные
береты.
     Возглавил РДО-2 27-летний Саша по  прозвищу Ас, худощавый жгучий брюнет
с печатью  интеллигентности на строгом, мрачноватом лице. От типичного героя
сказки (легенды, триллера) в  нем нет ничего. Но именно он  был легендой для
русских  добровольцев, это  о  нем и его  группе с ностальгией вспоминали  в
Сараево летом 1994-го. Заместителем у Аса  был человек также сугубо мирный в
"той жизни" - историк Игорь.
     Прежде чем  возглавить РДО-2, Ас уже прошел огонь  и  воду,  всей своей
жизнью опрокидывая представления  о  "спившихся и вялых русских". Он - яркий
тип людей, воевавших в Боснии.  Всмотритесь внимательно, быть может, увидите
в нем немножко себя, и поймете, что вы, читатель, тоже могли быть  им, стать
таким как он.
     Кто-то  недавно отметил, что  Ас смотрит  на людей, как  на предметы  -
эдаким "фантомным" взглядом.
     Почему-то вспоминаю,  как январским вечером 1997 я шел с Асом по улице.
Неожиданно  раздался скрежет -  у  ехавшей  навстречу нам  "Лады" оторвалось
заднее колесо,  пронесшееся мимо нас как камень, выпущенный из пращи. Машину
занесло  -  и  она  шла  юзом,  высекая  искры  из  асфальта.  Мы  не  сразу
разобрались, что это за черный не то комок, не  то клубок пролетел мимо нас,
но  потом поняли - да, нам повезло, потому что  еще чуть-чуть, если б машина
ехала быстрее или мы прошли дальше - жизнь могла отвернуться от нас.




     (*Это еще не жизнь, а прелюдия к ней. - Прим.автора)

     Саша  родился  в  1965-м  в  одном  из  городков  сибирского  Кузбасса,
окруженного "зонами". С детства он слышал тюремную "феню", но тем не менее в
70-80 годы  никакого криминального беспредела в  его городке не было. Предки
будущего "волчьего" вожака происходили из-под Воронежа, откуда они пришли  в
Сибирь   после  отмены   крепостного  права  в   1861-м.  Прадед   его   был
семипалатинским казаком,  а  Саша  вырос в  простой советской семье:  отец -
шахтер, мать - врач.
     В школе он занимался легкой атлетикой и классической борьбой. В восьмом
классе,  подравшись,  он  упал  с  лестницы.  Пришлось  удалять почку. Из-за
неравномерно  разрезанных  и   сшитых   мышц  начал  развиваться  сколиоз  -
искривление позвоночника. Путь  в спортсмены и  военные  оказался закрыт. На
срочную службу он не призывался.
     Саша пошел учиться на повара, и окончил на "отлично". Затем  устремился
на комсомольские  стройки. В 82-м - Нижневартовск, затем - родной Кузбасс. В
восемнадцать лет стал работать водителем, получив старый КРАЗ с неисправными
тормозами.  В 84-м  уехал в Норильск.  Сначала -  водителем, потом - рабочим
геодезической экспедиции.
     Дважды   он  поступает   в   ВУЗ  -   на   исторический   факультет   и
политехнический. И оба раза  бросает: очень трудно учиться заочно на Севере,
где и книг-то нужных не найти.
     Вернувшись  в  1990-м в Кемерово, Саша подался в  бизнес.  Устраивается
брокером-посредником в контору "крутого" кавказца. Колесит по стране, скупая
тогдашний  дефицит -  грузовики  и легковушки. Живет с  комиссионных, быстро
налаживая связи среди директоров и снабженцев предприятий.
     И все  же "нового русского"  из Сашки не вышло. Деньги, конечно,  были,
жил он одно время шикарно. Но  когда в декабре 1991-го  в Тбилиси начинается
война  сторонников  бывшего  красного  бонзы  Шеварнадзе  против  президента
Гамсахурдиа, Ас оставил все и поехал туда.
     Целый день  он  провел в Тбилиси  на  баррикадах, пил чай,  наблюдая за
беготней чего-то кричащих и стреляющих друг  в друга  грузин. Даже пострелял
чуток сам. Но так и не  понял,  что тут к чему, и на чьей стороне он воевал.
Спросить же об этом он не решился и счел за благо уехать прочь.




     В  феврале 92-го Саша  впал в  депрессию  и  работу забросил. Посмотрев
передачу  Александра Невзорова  "600 секунд",  проникся идеей  необходимости
бросить дела неправедные и поехать защищать русских в Приднестровье.
     "Помоги Мне,  Россия" - так в то время еще расшифровывали ПМР.  В конце
марта,  прибыв в  Тирасполь  из Одессы, Саша поразился -  ни  тебе войны, ни
милиции.  У штаба  приднестровской обороны увидел казаков, точно сошедших со
старой  картины  - в галифе, с  лампасами, там  и  сям были мохнатые папахи,
нагайки, золотые погоны. Обалдев от такого, Саша, назвавшись семипалатинским
казаком, попросился в казачью часть. Его не взяли...
     Чуть позже он попал в отряд, формирующийся якобы для отправки на фронт.
Просидев  без дел  неделю, Саша сбежал в  штаб, а там случайно наткнулся  на
казаков, прибывших с фронта получать бронетранспортеры, Саша вызвался помочь
-  как умеющий водить такую технику.  БТРы не  прибыли, но Александр уехал с
группой казаков (как все они тогда назывались) под Кочиеры.
     Врагами  приднестровцев на этой войне были румыны. А вернее, молдавские
националисты, которые  правили бал в  Кишиневе и вели дело  к слиянию бывшей
советской республики  с не  менее националистически взбудораженной Румынией.
Вообще-то  Румыния сама себя  называет Романией (Romania) -  страной римлян.
Действительно,   и  румынский,  и  близкий  ему  молдавский  язык  относятся
лингвистами  к романской группе, куда входят и другие потомки  древнеримской
латыни...  Потомки завоеванных  римлянами  племен переняли язык победителей,
здесь  же  смешалась  кровь  других завоевателей.  Пара  тысяч лет истории и
этногенез сделали  свое  дело.  Нынешние  румыны  совсем  не  римлян  времен
могущества древней  Империи. Но сама "Романия"  так не считает. Эти  чувства
подогревались еще коммунистическим вождем Николаи Чаушеску,  недолюбливавшим
русских.
     Один иностранец в разговоре  со  мной сравнил Россию с лошадью, которая
упала  и  сломала ногу. И никто  ей  не  хочет реально  помочь, зато  вокруг
собралась стая псов и шакалов, которые рвут с нее,  с живой, куски мяса... В
1992 год румынский нацизм шел на всех парах. Румыны лелеяли  планы диктатора
Антонеску  образца 1941 года. Молдова бесновалась. Митинги требовали утопить
всех  русских  в Днестре, оккупировав непокорную Тираспольскую республику. В
бой было брошено все - самые ярые националисты, формирования из уголовников,
прославившийся жестокими пытками  пленных ОПОН - отряды полиции специального
назначения,  "быков". Да и  сама  Румыния отправила в помощь  родной Молдове
своих  спецов  и добровольцев  вместе  с  вооружениями.  А потому  защитники
Приднестровья звали своих врагов звали румынами.




     Саша попал под село Кочиеры на левом, восточном берегу Днестра. Кочиеры
и еще  один  левобережный плацдарм -  Кошнице, в тот  час оказались занятыми
переправившимися через Днестр румынами. Там Саша и  получил кличку "Ас", ибо
часто  рассказывал  известный  анекдот  об  А.С.Пушкине.  Надеюсь,  что  все
читатели его знают, и повторять нет смысла.
     Шел  март-апрель  1992  года.   Ас  с   товарищами  жил  в  заброшенном
пионерлагере. И вот во время очередного наступления румын группу в  двадцать
пять  казаков  решили  перебросить  на  усиление  оборонявшихся  ополченцев.
Вызвался и  Ас, хотя автомата у него еще не  было. Однако, вооруженный одним
гранатометом "Муха"  и  двумя типа  "Оса",  в фуражке  и форме-"энцефалитке"
(которую  обычно  используют  геологи),  Ас  вовсю  наседал  на командира  -
смуглого,  жилистого капитана-афганца  Петра Ивановича,  который  приехал за
отрядом  на танке без башни. "Автомата у меня нет?" -  горячился Саша, -  "А
что,  гранатометчик вам не нужен?" - "Черт  с тобой, пошли," - махнул  рукой
капитан.
     Страха  никакого не  было. Шла какая-то  война -  как в кино. Слышались
разрывы, воздух украшали вспышки и нити трассеров. Диспозиция же была такая.
На восточном берегу  Днестра находилось румынское  село - Кочиеры, вражеский
плацдарм.  Командовал  им русский  майор,  грамотно  организовавший оборону.
Параллельно текущему с севера  на юг Днестру и к востоку  от него шла дорога
Дубоссары-Тирасполь. Она  была стратегически важной, так как других рокадных
магистралей не имелось, а в тридцати километрах за ней начиналась Украина. В
нескольких   километрах   северо-восточнее  Кочиер  лежал  безымянный  холм.
Пространство между этой высотой и селом последовательно занимали сады, лесок
и  поле.  Холм  этот  первоначально  занимали  местные -  приднестровские  -
ополченцы,  но румыны в  ходе боя выбили их  оттуда. Южнее казаков -  в лесу
между дорогой и рекой - позиции занимали приднестровские гвардейцы, с юга же
села стояли местные добровольцы.
     На  усиление ополченцев вызвалось идти  человек двадцать, пятеро бойцов
остались перед дорогой.  Ас  получил от  оставшегося в резерве "ксюшу" - так
ласково  называли  автомат АКСУ-74, один рожок - в карман,  и  прихватил еще
несколько пачек  патронов.  Почувствовав  решительность казаков, наступавших
под аккомпанемент мата  и автоматных  очередей, румыны очистили высоту. Холм
опоясывала  одна  линия  окопов  полного  профиля, и там казаки  нашли  лишь
оставленные гранату и автоматный  рожок. Перегруппировав свои  силы,  румыны
пошли в атаку на холм, благо сады, куда они отошли, позволяли им подобраться
к   позициям   казаков   подойти   практически   вплотную,  чем   румыны   и
воспользовались. Часть  их огня принял  на себя приднестровский  безбашенный
танк. Ас расстрелял  рожок и отошел в сторону, чтобы  набить  его патронами.
Его ячейку занял  молодой  парень,  высунулся  - и вдруг стал оседать.  Пуля
пробила  тело  ниже  правой  ключицы.  Парень  был  незнакомый, наверное, из
местных ополченцев или гвардейцев, где-то двадцати с небольшим лет. Раненого
положили на плащ-палатку и потащили в тыл. Бешеный огонь румын прижимал пару
раз к земле.
     Возле  бетонного  указателя  на дороге  стояла  "Скорая  помощь".  Врач
констатировал смерть раненого от шока. Цивильный облик  санитарной машины не
вписывался в  обстановку -  она стояла  возле  самой линии фронта, где кипел
бой.
     Уже  наступало утро и  было  достаточно светло. У лежавшего  у ног  Аса
молодого  парня стекленели  и мутнели глаза, жизнь  медленно покидала  тело.
Война из  "киношной"  и почти  дурашливой  превращалась  в  реальную. Смерть
показала ему свое лицо  - белое лицо с остекленевшими  глазами. Малозаметная
тропинка, уходила змейкой вверх -  на  холм, где кипел бой.  Оттуда уже  нет
возврата - грань между миром и войной была перейдена. Шутки кончились. Воюем
всерьез.
     После этого  боя  казачье  подразделение переместилось примерно на  три
километра к  югу вплотную  к  Кочиерам.  Между  казачьими  окопами  и  рекой
простиралось поле. Новая линия фронта проходила недалеко от статуи гипсового
пионера со знаменем и трубою. Кто-то, дурачась, обрядил его в старую шинель.
     Подошедший  к  статуе казак прочел памятную табличку: "Здесь  проходила
линия фронта в 194... году."
     -  Не... Надо было  написать  что-нибудь вроде "Здесь  была, проходит и
будет проходить линия фронта. Ни шагу назад!"
     - А зачем одели в шинель?
     - А шоб не мерз...
     К  тому времени  гипсовое  знамя в  руках изваяния  казаки  отломали  и
закрепили флаг  Войска Донского.  Пули и  осколки вскоре оставили от пионера
только ноги. Вообще-то Донское знамя по цвету напоминает молдавское, так что
кто именно палил по пионеру, сказать трудно.
     Несколько дней казаки провели на этой  позиции.  Ряды их таяли по  мере
того, как многие  уезжали домой. В окопах приходилось сидеть повахтенно (три
вахты в сутки), отходя на отдых в базу - казарму батальона ВВ на  территории
бывшего лечебно-трудового профилактория.
     Кормили  казаков хорошо - если  бы не было кощунством,  я бы сказал "на
убой". Больших  пьянок они не устраивали. Но когда прибыл новый командир, то
первым  делом заорал:  "Суки! Пьяницы!...  Ну, казачья вольница, я вас научу
дисциплине!"  И  потом только представился, молодцевато  щелкнув  каблуками:
"Есаул Бойко!"  Был он коренаст, небольшого роста, с длинными вислыми усами.
Этакий Тарас Бульба, но в  галифе  и  френче,  сплошь  увешанном крестами  и
медалями.
     Тогда Асу дали новую койку в казарме. Сев на нее, Сашка открыл тумбочку
и обнаружил там документы на имя Анатолия Шкуро.
     - Классная фамилия. Знаменитая. А где ж сам казак?
     - Да тут где-то в середине марта их группа пошла на диверсию в Кочиеры.
Румыны засели  в Доме Культуры... Проводник вывел хлопцев вроде как прямо на
засаду опоновцев. Ну и четверых казаков, царство им небесное, убили, а Толик
попал  в плен. Не завидую  - сейчас  ему там,  поди, шкуру сдирают... Он был
командиром группы, - объяснил сосед.
     - А что, проводник был предателем?
     - Да нет, его тоже убили. По глупости хлопцы сгинули. Мы несколько  раз
пытались вытащить тела. Румыны их отдавать не хотели...  - закурив, одетый в
"афганку" казак  рассказал Асу, как  они рванули  тогда в Кочиеры  за телами
товарищей на  старом  МТЛБ  -  гусеничном  артиллерийском  тягаче  с тонкой,
"комариной"  броней  и одним  пулеметом на  борту.  Да  и  тот,  как  назло,
заклинило, когда тягач, ворвавшись в  село,  как бешеный  крутился по улицам
под огнем румын. - Едва  назад  вырвались, посмотрели  - тягач весь покоцан,
так что пора в ремонт. Чудом все остались живы.
     - Как же повезло?
     - Да все пули пошли под углом, ни одна не ударила прямо в борт. А после
Гену Котова контузило. О, то толковый командир! С нами ездил на тягаче. Пуля
вошла под каску, но как-то  так  - не пробила ее,  сделала полный  оборот  и
вышла. Но узнавать он нас перестал, увезли в госпиталь - в Новочеркасск.
     В конце  марта не вернулась с задания еще  одна разведгруппа  - пропало
без вести трое казаков.




     В течение апреля Ас навещал село дважды. Первый раз он вместе с казаком
Василием ночью  пошел  в разведку. Сам взял чужой рожок  и не проверил  его.
Когда  Ас выпустил длинную очередь, выяснилось, что все  патроны  в рожке  -
трассеры. Их засек  молдавский пост и  открыл стрельбу  из пулемета. Тяжелые
трассирующие пули ПК,  способные  рвать  броню бэтээров,  били  по земляному
валу, впиваясь  над самой головой Аса. Ха, погуляли. Уходить на свои позиции
пришлось ползком.
     В другой  раз группа добровольцев  навестила Кочиеры затемно  в поисках
самогонки. Правда, вышла только лишь дивная прогулка весенней звездной ночью
по селу - в дома заходить не отважились.  Но вдруг скрипнула  дверь одной из
хат.  Притаились. Тишина.  Слышны лишь  бешеные  удары  собственного сердца,
которые, кажется, слышны за версту. Вышел мужчина. И  то ли стал  поправлять
висевший  у него  на плече автомат, то ли снимать его -  почуяв неладное, но
его  движения  стали  роковыми.  Ас,  сидевший на  корточках  возле  плетня,
выпустил  в мужика метров  с десяти полрожка из АКСУ. Тот свалился замертво,
мешком,  без всяких  криков  и агонии. Все  рванулись  в  другую  сторону от
убитого, а Ас подошел к трупу и присел. Увы, одна из  пуль  разбила  коробку
автомата мертвеца, приведя  оружие в негодность, и Ас  лихорадочно отстегнул
от него рожок. Трофей  так  и  не пригодился: ведь приднестровцы  с казаками
были  вооружены  новыми  автоматами  калибра  5.45  мм,  а  румын  воевал  с
"Калашниковым" в 7.62 мм (Made in Romania).




     В  конце  апреля  Александр уехал  в Москву и  вернулся примерно  через
месяц,  в конце  мая  1992 года.  В поезде  на Одессу Ас ехал с молдаванами,
которые рассказывали жуткие истории о зверствах  приднестровцев  и при  этом
косились на Сашин рюкзак, из которого торчала зеленая фуражка.
     Приехал. Прежних казаков уже не было -  их разогнали, а на базе "диких"
формирований создали Черноморское  казачье  войско. Тогда Ас вступил в ТСО -
территориальный спасательный отряд, стоявший на правом берегу Днестра  южнее
Бендер, около деревни Кицканы. До 19 июня  здесь царило относительная тишина
и спокойствие.
     Жили добровольцы  в  сельхозбараках  -  домиках  белого  цвета.  Первое
предложение, которое внес Ас,  было закрасить  их, чтобы не  так бросались в
глаза. Далее состоялся традиционный ритуал посылания в известном направлении
командиром Аса и  Асом командира (как-никак демократия и  равенство!), после
чего сохранился статус-кво. Всего в ТСО было около  пятидесяти бойцов, среди
них и сорокалетний питерец  Валерий  Власенко, в прошлом  - рядовой морпех в
Анголе, а в дальнейшем - командир РДО-1 в Герцеговине. Командиром же ТСО был
Володя, огромный атлетически сложенный  мужчина. Его замом -  Виктор,  ранее
охранявший   кого-то   из   коммунистической   номенклатуры   Молдавии.  ТСО
экипировали  единой   формой  местного  производства,  напоминавшей   скорее
окрашенную в светлокоричневый и темнозеленый цвета мешковину.




     Наступил красный день календаря -19 июня 1992 года.
     Вроде  как  загремела  с утра  где-то гроза,  да  застигнутые  врасплох
непогодой  заметались отцы-командиры,  раздавая оружие  и боеприпасы. То  не
гром гремел  -  шел штурм Бендер. (В тот день румынские формирования вошли в
Бендеры  и  устроили бойню, в ходе которой в городе  погибло около  шестисот
мирных жителей).  Ас вызывался идти в разведку,  но его не  взяли. Но вскоре
Володя  приказал-попросил   Аса  стрелять  из   миномета.  "Ааа!  Вспомнили!
Понадобился!"  Еще  в  казачьем  отряде  Александр освоил  азы  стрельбы  из
миномета,  где самое  опасное - "аборт". Так называется извлечение из ствола
миномета   застрявшей   там  невылетевшей  мины.   Процедура  рискованная  и
неприятная - мина раскалена и малейшая ошибка ведет к смерти, но Ас умело ее
выполнял. Саша выдвинулся на позиции первым  номером расчета 82-мм миномета.
Вторым  был Сергей. На  миномет  пришлось три ящика  мин,  штук по десять  в
каждом. И вот они на холме. В бинокль хорошо виден огонь и дым в  Бендерах -
там  идет  ожесточенный  бой.  Неожиданно  раздался крик:  "Румыны!".  Враги
наступали  совсем  не  с той  стороны, где  их ждали.  Миномет  и  часть ТСО
располагались  на холме,  на  котором  стоял  обелиск, посвященный  событиям
Великой Отечественной. В тылу добровольцев тек  Днестр, между холмом и рекой
располагался монастырь. К югу от холма стояло село;  примыкая к высоте шла -
с запада на восток - лесополоса, где и дислоцировалась другая часть русского
отряда. Так  как группа бойцов  ушла в  разведку, на позициях осталось всего
человек двадцать пять - два  десятка бойцов ТСО и пятеро местных ополченцев.
У  приднестровцев,  кроме миномета и двух пулеметов, старого "Дегтяря" и ПК,
имелась "Алазань" - градобойная установка залпового огня.
     В детстве Ас рассматривал в полевой бинокль звезды.  Искал свою? Сейчас
в  бинокль  он  видел  совсем  другое,  но  это был  звездный час!  Севернее
лесополосы, наступая вдоль нее, на позиции приднестровцев медленно двигались
три цепи румын, поддержанные танком и БТРом. (Вообще-то, цепь как построение
наступающей пехоты исчерпала  себя еще  во Вторую мировую войну. Это  пример
явной  некомпетентности  "румын".  Возможно, что  на  них  произвели сильное
впечатление фильмы "Чапаев"  и  "Хождение по  мукам").  Огневую поддержку их
вели "Шилка" и 82-мм миномет. Всего наступало около двухсот бойцов, цепи шли
неторопливо  с  интервалом  примерно  в  пятьдесят  метров.  Причины   такой
неспешности  их  скоро  выяснились.  Бойцы  были в бронежилетах и  касках. У
некоторых "латы"  закрывали ноги до середины бедер.  В  руках были  автоматы
румынского производства. Эдакие то ли рыцари, то ли киборги. Жуть! "И все на
наш  редут..."  (Бронежилеты  прежде   всего  играют  роль  психологического
фактора. Они создают впечатление, ощущение неуязвимости бойца.)
     Ас открыл огонь  из миномета со  своей позиции  в  ложбинке холма.  Бил
"туда"  практически  прямой  наводкой. Удачно  -  первая  цепь,  испугавшись
разрывов, на какое-то время  залегла. "Румыны" падали и вставали, шли дальше
- пули  на  излете и осколки не  брали их  бронежилетов. Они  внушали  ужас,
подобно воскресающим мертвецам.
     У  румын  сидел  хороший  корректировщик,  взявший русских  в  "вилку".
Спасало еще  то, что мины  были румынского производства  - и их осколки были
малоэффективны. ВЗРЫВ!!! Сильное сотрясение  воздуха, земли и  всего вокруг.
Аса контузило. Он почувствовал ощущение пустоты, весь  мир на какое-то время
стал черно-серо-белым... Дюралевые осколки сильно посекли одного из бойцов.
     Часть  автоматчиков вошла в  лесополосу, где тоже шел бой. Ас несколько
раз  прерывал стрельбу  из миномета и  ходил  в  заросли  лесополосы, откуда
поливал румын свинцом. Кажется,  он завалил (убил?) одного бойца противника.
А вообще-то тел "румын" там валялось порядком. Выстрелом из гранатомета один
из приднестровцев  зажег вражеский БТР, превратившийся в братскую могилу для
десятка  человек.  Видимо,  противник имел  маленький боевой опыт.  Этот БТР
развернулся бортом,  для  того чтобы десант имел возможность вести огонь  из
бортовых амбразур. При этом он стал на какое-то  время стал хорошей мишенью.
Этой  ошибкой  не  замедлил  воспользоваться приднестровский  гранатометчик,
всадивший мину между вторым и третьим колесами. Румынский же  танк  башни не
имел -  и был оборудован автоматической  зенитной  пушкой,  снаряды  которой
рвались в воздухе клубками белого дыма... (*Возможно, что это был не танк, а
какой-то другой тип бронетехники - Прим.автора.)
     Ас снова метнулся в ложбинку,  к миномету. Метрах  в пятидесяти от него
появился  и  стал  во весь рост  автоматчик.  "Серега, это наш?" - "Наш!"...
"Нет,  не  наш!"  -  "НЕТ???.."  Серега  потянулся  к  своему  автомату.  Ас
осторожно,  как при замедленной  съемке  положил  мины на землю, и  снимая с
плеча свой АКСУ, стал сжиматься и прятаться за ствол миномета. Но автоматчик
неожиданно стал на четвереньки и убежал в кусты. Отбой.
     Раздались крики о помощи. "Свои? Чужие?" Ас, поколебавшись, выглянул из
ложбины.  Приднестровцы тянули мужика в белой  рубахе,  посеченного снарядом
"Шилки". И тут же увидел бегущих к нему  двух солдат. Один был с "Дегтярем",
другой - с автоматом. Ас вскинул свой автомат и выпустил очередь.  "Ты шо по
своим палишь!? Румын  мало?",  -  подбегая, возмущенно прокричал  ему рослый
парень-пулеметчик. Так Ас познакомился с Андреем Нименко.
     Володя,  командовавший ТСО,  растерялся  в ходе боя... (*Он погиб через
несколько дней. - Прим.автора)  Еще один офицер - капитан небольшого роста -
был  на  грани  паники,  тихо причитая "Что делать, что делать?" Офицера же,
организовавшего оборону, убило в  разгаре  сражения разрывом румынской мины.
Известен он был как Сергей Коленвал.
     Постепенно,  накатываясь  волнами, румыны  выдавили  приднестровцев  из
лесополосы. Еще одна группа  румын бойцов обошла холм с севера и зашла ТСО в
тыл, заняв монастырь. Установив там пулемет,  они  не давали приднестровским
бойцам на холме поднять головы. Русских окружили.
     Тогда  "Алазань" (градобойная  установка на  базе  КАМАЗа),  подъехав к
лесополосе,  выпустила залп в  упор. Было много дыма и огня, криков и стонов
раненых  солдат.  КАМАЗ,  пробив  себе   коридор  среди  наступавших  румын,
развернулся и объехав с юга село, ушел  в тыл, к водокачке - и  к  дамбе. За
ним же ушел и  почти весь ТСО, открыв  заградительный огонь из гранатометов.
Миномет и пару мин бросили на холме. На северной окраине холма осталось пять
человек во главе  с Валерой-морпехом. Через  некоторое время, сообразив, что
своих  больше  нет  (бой  затих),  они прошли  к домикам на северной стороне
монастыря, захватили  там  мотоцикл  с  коляской, на котором все впятером  и
уехали в расположение своих.
     В  ходе боя  ТСО потерял  одного убитым и двух человек тяжело ранеными.
Контузия  Аса и  прочие  мелочи  были  не  в  счет. Раненых и тело погибшего
вывезли  в  тыл.  За  время  боя  казарма  ТСО  была  уничтожена  попаданием
румынского снаряда. Документы и  вещи Аса погибли. Он благодарил  Бога,  что
оказался в более "безопасном" месте. Бой шел примерно семь часов - с четырех
часов до одиннадцати вечера.
     Спустившись  с  другими бойцами к  водокачке, Ас  умылся.  Милиция  уже
заняла  там  оборону.  Еще  дальше  к  реке, у дамбы развернулись ополченцы.
Глиняная  дамба  высотой три-четыре метра  шла  на некотором  расстоянии  от
Днестра, параллельно ему. Уже месяц тут укреплялись почти двести ополченцев.
Ас  сразу  стал спрашивать, почему  они не  помогли.  "Не было  приказа",  -
ответили ему лаконично. Но, получив  приказ оборонять дамбу, они были готовы
стоять до  конца. Ас влетел в  штаб  и, матерясь, спросил: "Почему никто  не
пришел нам на помощь, во время боя на холме у обелиска?" - "А вы живы?" - на
него смотрели как на пришедшего с того света. В  штабе не  надеялись увидеть
кого-то,  кто  вернулся  оттуда. Но  тут  подъехал  Володя с  УАЗом,  полным
новеньких автоматов - подвез оружие для новых схваток.
     В  глиняной  дамбе  было   вырыто  немало  ячеек,  кое-где  оборудованы
настоящие блиндажи. Ас упал в один из этих окопов и заснул.
     ...По кукурузному полю шли ряды крестоносцев, закованных в латы. Твердо
ступала их фаланга, над рогатыми шлемами качались пики  и алебарды. Картинки
сменяют одна другую.  Вот вперемешку - конные рыцари и пешие кнехты. Они все
ближе, ближе...  Сидящие в  засаде воины сжимают в мозолистых  руках топоры,
натягивают  арбалеты. И вот каким-то  образом псы-рыцари превратились в цепь
немецких автоматчиков,  сопровождаемых танками с  крестами на  бортах.  Лето
сменилось зимой... В висках забили пулеметные  очереди и разрывы мин, завеса
дыма затянула поле...
     Ас  проснулся  от  сильного холода, его зубы  выбивали дробь. Почему-то
стал сильно заикаться. Спал он от силы часа два. Стали звать, собирать всех,
кто был  в бою у памятника.  Поехали на склады 14-й  армии получать  БТР-70.
Возле реки  везде сновали военнослужащие РФ.  У  армейцев получили два таких
"броника" - но они оказались  частично неисправными, не  действовали  многие
механизмы. Утром ожидалось наступление.
     Сев  в одиночку  за рычаги  второго  бэтээра, Ас поехал,  но  умудрился
отстать от первого и повернул  не  в ту сторону. Он догадался, что местность
какая-то  незнакомая и включил  рацию,  попав  на милицейскую  волну. В эфир
передавалось сообщение о  передвижении неопознанного  БТР-70  в  направлении
Бендер. На другой обочине дороги  Ас увидел милицейскую  будочку и развернул
свой  броник,  подъехав  поближе  к  будке.  В  эфире  воцарилась  тишина  -
сообщавшие о его передвижении сидели именно здесь. Постояв так с минуту, БТР
тронулся и поехал назад - Ас решил не выходить. Вспоминая об этом "рейде" на
вражескую территорию, он зябко поеживался.
     Когда  Сашка  пригнал  бронемашину  к  своим,  к  нему  подошла  группа
ополченцев:  "Сколько  бойцов  берет  та  бисова машина?"  - "Десять," -  Ас
принялся  просвещать  их,  проведя  краткий  инструктаж:  "В  бэтээре  можно
находиться,  когда бьют издали, тогда броня  защищает от пуль и осколков. На
броне  надо сидеть,  когда  едем в колонне и можно подорваться  на мине  или
стать мишенью для гранатомета. А в населенном  пункте  -  с брони долой!" Ас
заставил повторить инструктаж и остался довольным.  А тут подъехал ЗИЛ-131 с
установленным на  нем гранатометом  АГС-17  "Пламя".  Саня повеселел: это  -
сила! Когда "Пламя" бьет  гулкой очередью, впереди словно смерть своей косой
ходит. Гранаты секут живую силу в фарш...




     Утро  началось  весело  - артиллерия  открыла  огонь по  румынам.  Один
доброволец  по  кличке  Повар  смотрел, смотрел  вдаль, увидел  человека  на
дереве. Это Повару не понравилось, он дал очередь  - и сбил метким выстрелом
наблюдателя. Как оказалось - своего. Обстрел прекратился. "Гарматы смолкли."
Роман  и  Нименко,  выполняя приказ,  разоружили и отправили  в  тыл Повара,
"снявшего" собственного корректировщика. Наступление не состоялось.
     В тот же день  сводный отряд из  ТСОшников и  ополченцев ездил  "гонять
диверсантов". На дамбе БТР Аса обстреляли, пули процокали по броне, напомнив
о ее несовершенстве. Ас отогнал свой  бэтээр  на механический завод, где ему
наварили  дополнительное железо,  утяжелив  машину  примерно  на тонну.  (Ей
приделали дополнительные "ребра", на  которые поставили бронелисты.)  Машина
потеряла в  скорости километров с десять, но  Сашка  не огорчился. Вскоре Ас
получил позывной "Эльба".
     В  Тирасполе  стал  свирепствовать  полковник Бергман,  комендант, друг
Лебедя.  Патрули 14-й армии  вылавливали  и разоружали  болтавшихся  в  тылу
ополченцев  и добровольцев.  Один раз  под  такую  гребенку  попали и  Ас  с
Валерием. Но все обошлось.
     Несколько дней  cпустя простывший Ас,  надрывно  кашляя, сидел  в своей
"консерве",  охраняя бригаду  ремонтников, которые  чинили порванный кабель.
Всего в прикрытии было  несколько бойцов в  этом  бэтээре и  еще  одной БРДМ
(разведывательно-дозорная машина). ГАЗ-66 и специальный ремонтный автомобиль
с рабочими не в счет.
     Крутя  ручки  настройки  радио, Саня  поймал сообщение  о  том,  что  в
направлении сада, где они работали, идут два  неопознанных БТР-80. Трассером
в мозгу мелькнуло:  да это же  на нас! И явно -  румыны! Ас вылез  из люка и
закричал. Через некоторое время собщение  подтвердил и  наблюдатель.  Бэтэры
высадили  в саду  десант.  Это пахло серьезной  переделкой.  БТР-80 - машина
поновее, чем "семидесятый". И сделаны они уже с учетом афганского опыта.
     Быстро  собрались. Отряд ремонтников  стал  отходить. Колонна в составе
БРДМ, ремонтной машины, ГАЗ-66 с ремонтниками двинулась к своим. В арьегарде
шла "семидесятка". На этот  раз Ас был не один: позади него к башенке припал
к  прицелу  стрелок.  Все-таки,  его "железный конь"  - сила. В  башне - два
пулемета, ПКТ калибра 7.62 и параллельно с ним - 14.5-мм пулемет Владимирова
(КПВТ), поистине -  автоматическое противотанковое ружье. Правда и противник
зубаст как минимум вдвое.
     Ас не услышал, не увидел - а почувствовал, что по отступающим товарищам
хлестнули пулеметные очереди. Тупоносый ГАЗ-66 вдруг резко стал. Тогда Сашка
бросил свою  восьмиколесную  "черепаху"  вперед,  прикрыв  грузовиков  своим
бортом. Ремонтники сыпанули из машины.  Пули уже знакомым цоканьем постучали
по броне. В ответ Сашкин стрелок крутанул турель и хлестнул огненной  струей
по  саду. Он  прошел по нему как  садовник -  хлопки патронов КПВТ  расцвели
яблоневым цветом,  полетели срубленные ветви и листья. Огонь оттуда на время
стих.
     БРДМ и ремонтная машина уже ушли далеко  вперед, за  перекресток дорог.
Пулеметчик заметил, как  румынский БТР-80, бешено вращая скатами, несется по
сходящейся дороге. Он торопился вскочить на перекресток впереди, отрезав Асу
путь  к отступлению. Сашка выжал  газ, машина  рванула  вперед. Сжав руки до
белизны в  костяшках, Ас  гнал  броник к развилке.  Только бы  проскочить ее
раньше румына! Сашкин стрелок, дав  короткую очередь из КПВТ, чуть тормознул
противника. Это спасло  их - Ас выскочил  на перекресток первым, его догонял
чужой БТР. Но теперь румын висит на хвосте,  и самое плохое  - у него больше
скорость. Неожиданно в корму машины  что-то сильно врезалось тройным ударом:
"Бум!-Бум!-Бум!" В кабине Аса загрохотали  какие-то железные обломки, сверху
закапало масло. Дорога шла под склон. Мотор заглох, бэтээр скатился и встал.
Ас и его напарник не вылезли - просто вылетели из машины. Бросились  в кювет
и залегли, готовясь к бою. Но "чужак" так и не появился из-за холма - десант
ведь был уже высажен, а  бэтээр в бой вступать не захотел. Напарник сбегал в
деревню за  трактором. Изувеченный  приднестровский бэтээр отбуксировали  на
ремонт. Машина получила в  корму три крупнокалиберных  патрона  из КПВТ. Они
сделали солидные дыры в корме и снесли половину мотора.
     Машину вскоре восстановили,  но  Саша  стал горячо рваться  в пехоту. В
закрытой  стальной  коробке на  него  стали нападать приступы клаустрофобии.
Хотелось вырваться наружу, на солнце и воздух.  В душу вползал липкий страх,
предчувствие того, что он  заживо сгорит. Ведь БТР - великолепная  мишень  и
потенциальная могила. Появился и случай избавиться от БТРа, но он не захотел
им воспользоваться.
     "Эй, мужик, есть разговор!" - Аса как-то подозвали к себе шесть местных
ополченцев. Почуяв неладное, он снял "калаш" с предохранителя и подошел к их
костру.  Он был уже бывалым воякой и для своего АК-74 использовал пулеметные
магазины, патронов в них  вмещается в полтора раза больше, чем  в обычный. А
патрон всегда был в патроннике.
     Ополченцы заявили  ему,  что  машину  он, мол, использует плохо, в  бою
участвует  слабо. И лучше ему машину  отдать подобру-поздорову.  Ас  наотрез
отказался.
     -  Ну,  смотри,  пожалеешь, - зло сказал ему кто-то,  - Теперь бойся за
свою спину!
     - У меня  в рожке сорок пять патронов, - тихо процедил в ответ Сашка, -
вас всего шестеро, и  оружие валяется поодаль, а мой у меня в руках и снят с
предохранителя. Я вот,  чтобы  не бояться  за свою спину, сейчас просто всех
вас убью... и уйду.
     В воздухе  повисла томительная  пауза.  Ас  сидел с автоматом с минуту,
держа собеседников  под дулом. Никто не  дернулся к своим стволам,  никто не
шелохнулся. Тогда он встал, развернулся и зашагал  как можно более спокойно,
подавляя в себе желание обернуться. Он оглянулся лишь дойдя до  близлежащего
леса: все шестеро оставались сидеть на своих местах.




     Война же  продолжалась.  Приднестровская  война  изобиловала  абсурдом,
нелепицами, темными делишками власть  имущих. Следующим эпизодом в жизни Аса
стала позиция у Днестра. Река текла прямо, среди садов, поворачивая за левый
фланг обороны.  Параллельно  ей  шла  глиняная  дамба,  похожая  на  лимес -
оборонительный вал  древних  римлян. А за  дамбой  тянулась дренажная канава
метра в три шириной, в обиходе названная "арык".
     Добровольцы и  ополченцы  рыли  окопы между  дамбой и  водокачкой,  той
самой,  к  которой  ТСО  отступил после боя  у обелиска. Бородатый  командир
приднестровских ополченцев  приказал окапываться впереди канавы, вплотную  к
лесу.  Основной  окоп  здесь имел  форму звездочки.  В первой  ячейке, возле
"звездочки", установили  и безоткатное орудие. Ас пытался убедить рыть окопы
за канавой, ближе к  дамбе. Ведь в ходе боя румыны могут сбить их с позиций,
и тогда канава станет братской могилой для  добровольцев. По густым зарослям
леса  противник мог незаметно подойти к позициям  на  бросок  гранаты.  Да и
струя от безоткатного орудия могла бы зацепить "звездочку".
     Бородач, звали его Александр Александров, вполне серьезно  заявил: "Все
здесь умрем!"  Он  был полон решимости, и рыл окопы так, чтобы  нельзя  было
отступать.  Эту  позицию он покидать  был не  намерен несмотря  ни  на  что.
Поругались тезки сильно. Потом  стала ясна и логика Александрова в установке
безоткатки - у орудия отсутствовали  основные детали,  она  не  действовала.
Стояла же она ради психологического эффекта. Ас  же не был склонен к  такому
риску и показной удали. Он осознавал и ответственность за других бойцов.
     В те же дни в отряд приехали Дмитрий Чекалин  и  Влад, профессиональные
спасатели-альпинисты.  Первый  - чернявый парень небольшого роста,  второй -
атлет, светловолосый и голубоглазый. Из тех, что ударом ломают кости. Он мог
держать  на пальцах вытянутой руки  двадцатикилограммовый  ящик.  Ему больше
подошел бы в руках не "калаш", а ДШК - крупнокалиберный пулемет. (Увидев его
впервые, я  подумал,  что он  чем-то  похож  на упоминавшегося  ранее  Петра
Малышева - только Влад был почти вдвое шире.)


     Где-то в начале июля Аса ночью разбудил сильный гул. Включил радио. Там
стоял крик:  "Какой пи...рас отдал приказ выводить  войска ночью?!"  В ответ
шло что-то невразумительное. А что случилось? Какой-то человек ("вредитель")
приехал  и  предложил  приднестровским  гвардейцам  незамедлительно оставить
позиции,  так как по условиям перемирия они переходили к румынам.  Гвардейцы
дисциплинировано  снялись с мест  и  сели в  машины. Объект "Крепость", мимо
которого они двигались, предупрежден о  ночном передвижении  не был. Логично
сочтя колонну за противника,  "Крепость"  открыла огонь и разгромила  ее.  В
первых двух-трех грузовиках в  живых  не осталось  никого. Кровь  лилась  из
кузова    ручьями.    Знакомый    Аса    -    местный     четырнадцатилетний
парнишка-молдаванин, заработал автомат, вынося трупы. А за несколько дней до
того  малец выпросил у  Аса гранату  Ф-1 и вкатил ее в подвал, где румынские
бойцы  собрались пить  вино.  Итог  -  четыре  трупа.  Вот  он,  современный
пионер-герой.




     В Приднестровье приехал Лебедь. В воздухе стали постоянно висеть Ми-24.
Артиллерия 14-й  армии навела порядок  и отбила  у  румын  желание  воевать.
Добровольцы осознали, что война закончилась, и стали собираться домой.
     Ас ехал домой в грузовике с остальными добровольцами. Их остановили для
обыска. Оружие  искали  местные милиционеры и  приданные к  ним для  чего-то
"удавы"  - подрывники.  Они были  знакомы с Асом по совместным  операциям на
плацдарме у дамбы, поэтому "шмонать" не стали. Восьмерых же, у которых нашли
всякую  мелочь - патроны,  рожки, гранаты, одним  словом  -  сувениры,  были
арестованы. Дмитрий,  по кличке Румын, отказался от своей сумки, где  лежала
какая-то мелочь из оружия: свобода дороже.
     Ночь арестованные просидели в тюрьме, где над ними всласть поиздевались
местные гэбисты. Несколько раз выводили на расстрел, имитируя казнь. Кипучую
деятельность развернул Влад,  который  за  сутки нашел кого надо,  и добился
освобождения их  всех. Влада  поэтому  справедливо  считают вторым отцом для
этих восьмерых парней.
     Путь домой Петра Малышева из-под Дубоссар  тоже не был гладким. Фамилия
ведь распространенная, там был хорошо известен  казак - тезка и однофамилец,
потому местные гебисты заподозрили что-то неладное.
     Несколько дней добровольцы провели в Тирасполе, прогуливая  там остатки
своих денег.  Обменялись адресами и телефонами. Договорились при возможности
поехать  в Югославию драться за сербов. Пили с  современными бандеровцами  -
бойцами из УНА-УНСО,  взаимно зарекшись воевать друг против друга где-либо в
дальнейшем.  Парень из  Литвы,  профессиональный джазмен,  показывал вершины
своего  искусства,  приводя  всех  в  восторг.  Сейчас  этот экс-музыкант  и
экс-доброволец стал священником.
     В Москве Ас  зашел  в  журнал  "Столица"  за фотографиями  -  журналист
фотографировал его в Приднестровье. Встретил его в редакции, располагавшейся
тогда в Петровском Пассаже. Выяснилось, что журналист едет в  Абхазию - и Ас
решил съездить с ним.  В августе на поезде доехали до Сочи, там добрались до
пристани и сели в  катер, буксировавший баржу в Абхазию. Оружия на судне  не
было, в случае атаки грузинских ВВС предполагалось баржу бросить и двигаться
налегке. Грузины  тогда контролировали участок на юге - Сухуми, а  также  на
севере Абхазии - Гагры.
     Добрались  до абхазского побережья без  проблем.  Ас услышал, а потом и
увидел взлетающую "Сушку" - штурмовик Су-25. "Неужели аэродром?" Выяснилось,
что самолет взлетал с шоссе. Среди абхазских ополченцев, кое-как вооруженных
(иногда лишь охотничьими ружьями)  выделялись  обвешанные оружием чеченцы  в
белых рубахах. Были также и казаки. На следующий день Ас уехал в Сочи тем же
путем.
     Из  Москвы  он  поехал домой,  в Сибирь.  Работал грузчиком и сторожем.
Неожиданно позвонил Андрей Нименко и сказал, что  вышел на "канал"  отправки
добровольцев в Югославию. Сашка  познакомился с Андреем в бою под Кицканами.
Ас выехал в Москву, а оттуда - в Питер.
     Двое добровольцев из ТСО,  Роман и Марк, в этот момент сели по "шитому"
делу. Еврей Марк выделялся в Приднестровье тем, что ходил с  большой звездой
Давида на груди.
     Через  некоторое  время  ожидания   в  Питере,  где  Ас  с   товарищами
подрабатывали в  охранной фирме,  пришло новое  указание  -  возвращаться  в
Москву.
     Я не  зря столь  подробно  рассказал об  Асе.  Приднестровье  послужило
кровавым  маяком, на  свет которого слетелись отчаянные и пылающие обидой за
державу. И оно же выковало солдат Третьей Мировой - ветеранов боснийских гор
и лесов.  (*Может  быть,  я не  прав.  Ас  родился воином... - Прим.автора).
Именно здесь - корни добровольцев 90-х. Приднестровью  мною уделено  слишком
много  внимания, оно  сильно выпадает из общей канвы книги? Да  нет,  просто
рассказал  на примере одного  парня, как рождался воин, чуткий и осторожный,
как хищник,  готовый к рывку.  Русских в Приднестровье было много, тысячи, и
нет возможности  рассказать  обо всех.  Именно они щедро оросили  кровью, но
отстояли этот маленький клочок, узкую полоску Русской земли.




     МАРШ НА ДРИНУ. "ЦАРСКИЕ ВОЛКИ".
     (У стен Вишеграда. Ноябрь-декабрь 1992)

     В  Москве  Ас познакомился  с Игорем.  Игорь тоже прошел Приднестровье,
воевал в составе ударного отряда местных ополченцев под  Дубоссарами. Поехал
он туда сразу после защиты диплома в Историко-Архивном институте,  там же  -
на Днестре - потерял друга.
     Наконец, состоялась встреча  с  куратором Ярославом Ястребовым, который
пришел  с  женою. Пятеро  добровольцев, в том  числе  майор  морской  пехоты
Тимофей Байрашев, старший лейтенант Валерий Быков и трое людей  без званий -
Ас, Игорь и Андрей Нименко, кратко поведали  о себе и своем боевом опыте. По
результатам  мини-собеседования был  назначен командир отряда. Без колебаний
жена Ярослава Ястребова, психолог по профессии, указала на Аса.
     Решили,  что  поедут сначала двое - Быков и Байрашев, а  с интервалом в
два  дня  остальные и Ястребов. Всем  сделали загранпаспорта. Ястребов, ярый
монархист  по убеждению,  окрестил отряд "Царские волки".  Монархистом был и
Игорь,  историк по  образованию,  поддержавший  это  предложение. Клички  он
никакой не получил,  русские  называли  его по имени,  а  сербы  -  "Царский
офицер". Я же во избежание путаницы буду называть его Монархистом.
     Вопрос униформы решил Ястребов: тельняшки и черные береты. От тельняшек
отказались, она  была  лишь у  Байрашева,  бывшего морпеха.  Но  всем купили
черные береты старого образца.
     Доехали  до Белграда  без приключений.  Там  их встретил  микроавтобус,
который  и  довез  до Вишеграда  через  городок  Титовы-Ужицы. Ужицы были  в
собственно Сербии, но недалеко от боснийской границы.




     (*Многие плохо  представляют себе  трехмерные картины  без рисунка,  по
одному  лишь словесному  описанию.  Проблемы тут генные  или  культурные, не
знаю. Но именно  затем,  чтобы облегчить  восприятие читателем реалий, я так
подробно и расписываю карту и ландшафт зоны боевых действий. - Прим. автора)



     
     Дрина. На дальнем плане - Вишеградская ГЭС. Справа - гора Будковы стены.


     Чем был Вишеград для сербов?  Город стоял в  восточной части  Боснии на
месте впадения речушки Лим в реку Дрину, которая здесь течет с юго-запада на
северо-восток. Совсем  рядом, за правым  берегом,  была  граница  с  большой
Сербией.  Город господствовал и  над сухопутным путем  из Сербии. Чуть  ниже
города  по  течению  Дрины  через  нее перекинут автомобильный мост. А  выше
современного, еще до слияния рек есть пешеходный  мост, воздвигнутый в  1571
году Мехмед-Пашой Соколовичем  -  уроженцем этих мест. Поодаль старого моста
на правом, восточном берегу Дрины на горе высится  старинная башня XIV века,
в  которой,  говорят,  турки держали  взаперти  кого-то из  сербских  героев
Косовской  битвы.  Сейчас эта  башня от основания до вершины  забита землей.
Рядом на горе - сербский пост, оснащенный крупнокалиберным пулеметом.

     
     Церковь в Вишеграде.


     Ниже по течению - православная церковь и развалины двух мечетей. Центр,
старый  город,  в основном представлен домами  начала ХХ века,  вокруг  него
районы пяти-семиэтажных современных  домов. Окраины же и близлежащие деревни
застроены характерными для  страны  одно-двухэтажными домиками с черепичными
крышами. Все эти особнячки  -  каркасные, их тонкие стены (в упор)  прошивал
автомат "Калашникова", не говоря уже о крупнокалиберном пулемете, а танковый
снаряд пробивал дом навылет, так и не успев взорваться.
     Сам  Вишеград  -  город  невелик, а с  началом гражданской бойни в  нем
осталось пара тысяч душ. Так он и стоял - полупустой, зияя черными провалами
окон и язвами пепелищ. Со стенами, выщербленными пулями и осколками во время
боев  за  город.  Выше  по  течению  Дрины (к  юго-западу от  города) стояла
гидроэлектростанция, но света в  городе не  было - мусульмане взорвали линию
электропередач.
     Птица, взмывшая над полуразрушенным городом, его когда-то белыми домами
с красными крышами, может  увидеть к  северо-западу от него, на левом берегу
Дрины похожую  на  серп гору Будковы Стены, и внешняя, выгнутая  часть этого
серпа почти соприкасается с Вишеградом. На севере Будковы Стены переходят  в
горы Орлина и Власена, образуя горную цепь, поросшую по склонам лесом. Здесь
был узел важных путей. Шоссе, идущее  параллельно  Дрине  по левому  берегу,
возле электростанции проходило эту гору сквозь двойной тоннель. Посредине же
горную  цепь  пересекала  дорога  в  неглубоком   ущелье.  Ниже  по  течению
поднимается  Видова  гора. Между  ней и цепочкой Будковы  Стены  - Орлина  -
Власена шло на запад асфальтовое шоссе - на хутора Горни  и Дони Лиески.  За
Будковыми Стенами стоял хутор Почивал.
     Поднимаясь вверх по левому берегу  Дрины  от Вишеграда, путник достигал
электростанции  и водохранилища, за  которыми открывалось  довольно  крупное
местечко  Твртковичи. А  еще  дальше расположились система  тоннелей, важный
мост   через  Дрину,  а  поодаль,   к   северо-западу  от  Вишеграда,   -  и
господствующая  гора  Заглавак,  взмывающая  ввысь  примерно до отметки 1200
метров над уровнем моря. По прямой, если  лететь вертолетом, от Заглавка  до
Вишеграда  было километров  двенадцать.  По земле  же,  по  вьющейся  горной
дороге,  километров   сорок.   За  Заглавком   и  соседней  вершиной  Столац
расположено село Джанкичи.
     Когда "Царские волки" прибыли в Вишеград, положение города было шатким.
Мусульмане, захватив господствующие над городом Будковы Стены и Видову гору,
спокойно  и  методично  расстреливали  город  из   минометов  и  снайперских
винтовок. Через мост  возле  мусульманских Твртковичей их  отряды  совершали
рейды на правый берег Дрины, доходя до Рудо, что на самой границе с Сербией.
По  ночам хозяйничали они  и  на  шоссе, ведущего от Вишеграда  на  запад, к
Лиескам.  Падение города  было бы  тяжким  ударом  по  сербам.  Это  - выход
мусульман к собственно Сербии, а тут рукой подать до непокорного Санджака, а
там  и бурлящего  Косова. Город  сейчас разрывал зеленую ленту мусульманских
поселений,  почти  непрерывно  тянущуюся  от  Стамбула  через  юго-восточную
Болгарию,  Македонию, Косово  и  Санджак - до  Центральной  Боснии.  Падение
Вишеграда означало бы  объединение  мусульманских  котлов  на Дрине  в  один
фронт. И с этой угрозой нельзя было не считаться.
     Сейчас среди сербов ходит легенда, будто русские и отбили  Вишеград, но
это  сильное  преувеличение. Мусульмане  славно  похозяйничали  в  Вишеграде
весной 1992 года,  и православные, приняв "озверина", сами отбили город.  Но
сами сербы признают, что именно русским принадлежит заслуга в том, что город
сейчас  не  в руках  мусульман. Здесь,  под Вишеградом,  нескольких  месяцев
велись бои против мусульманских отрядов Горажданскай группировки.  Период  с
конца осени 1992 до  середины весны 1993 года и стал зенитом боевых действий
русских в восточной Боснии.




     Первые два бойца, Валерий  Быков и Тимофей Байрашев,  приехали туда  29
октября 1992 года. В горах  уже  лежал снег, но в низине  было  тепло, цвели
розы,  хотя  по  ночам  уже били  заморозки.  Поселили их  в здании школы. В
простреливаемом чуть ли  не  насквозь городе  работало два магазина  и  одна
кафана. Спустя три дня  прибыли еще  трое  русских,  и отряд "Царские волки"
образовался.
     Устраивал  русских начальник полиции города  Лука Драгишевич. Ас увидал
своих  офицеров  в "титовках",  подобии  парадной  формы,  с  "папавками"  -
югославскими версиями  карабина  Симонова. (Байрашев был майором, а Быков  -
старшим лейтенантом.) Разразившись руганью, заставил все это сдать на склад.
Необходимо  современное оружие и камуфляж. А  тут еще  Ястребов сделал такую
"крутую" презентацию  отряда местным сербам, что  Драгишевич с восторженными
глазами предложил русским немедленно пойти на операцию.
     Наши отказались,  сославшись на усталость. Да  и  какой идиот полезет в
бой, толком  не зная  местности? "Волки" потом высказали Ястребову,  что они
думают о нем и его презентации. Тот пообещал дать "задний ход".
     Первым  делом  Ас  занялся  проблемами экипировки,  зашел  на  склад  и
объяснил, что ему нужен камуфляж  и автоматы. Сербы-каптеры дружно отвечали:
"Нема!"(*Ударение  на  первый  слог)  Но  автоматы у них  все-таки  нашлись.
Попросил  оружие  со  складывающимися  прикладами. В ответ снова: "Нема!"  И
опять  кое-что нашлось. Отряд получил "Калашниковы" (югославскую модификацию
этого   оружия  калибра   7.62х39),  а   также  снайперскую   винтовку  СВД,
переделанную  под немецкий  калибр 7.92  и еще кое-что. Вернувшись в школу и
раздав оружие, Ас вспомнил, что  забыл взять штык-ножи  -  и послал  за ними
Андрея Нименко. Тот вернулся с ними и не  глядя раскидал  их  по кроватям. У
Аса и автомат, и штык-нож оказались с номером 666. Это не могло не вызвать у
отряда определенные ассоциации.
     На  сербском складе русские увидели  диковинную  машину,  которая потом
встречалась у сербов очень часто - ЮГО-М53, копию еще гитлеровского пулемета
MG.




     Третьего ноября 1992 года провели первую пробу сил. Точнее, русские для
приличия вынуждены  были сходить в патруль на гору. А вот двумя днями  позже
РДО пошел на крупную операцию в тылу противника у горы Будковы стены.
     Впятером, вооружившись до  зубов,  русские  пошли на высоту.  Вояка уже
бывалый, Ас  пошел в дело с автоматом, пятью рожками к нему, массой патронов
россыпью и  со снайперской винтовкой. Игорь-Монархист представлял артиллерию
- его был автомат был  снабжен насадкой для стрельбы тромблонами - ружейными
гранатами.  Андрей   Нименко   шел   с  "Золей"  -  одноразовым   реактивным
гранатометом.
     Отыскав  на  горе подходящую площадку,  добровольцы оставили там лишнее
оружие  и двинулись дальше налегке. Ас и Быков шли впереди.  Перевалили гору
Будковы Стены,  внизу показался мусульманский  хутор Почивал. Достигнув  его
окраины, Ас оставил Быкова у разрушенного дома и бесшумно скользнул вперед.
     Стоп!  Двое бойцов-мусульман у колодца беспечно  колют  дрова и таскают
воду. От затаившегося Аса  их отделяла  полянка, два плетня и улица. И вдруг
оба "турка"  с автоматами за  спиной пошли  прямо к тому месту, где прятался
русский доброволец.
     На смеси русского  и украинского Ас позвал их: "Ходемо  до менэ!" и тут
же встал, направив на них  автомат. Мусульмане остолбенели от неожиданности.
Их автоматы  висели за  спинами и появление  противника застало их врасплох.
Один из них на гнущихся ногах и  с побелевшим лицом шагнул к Асу. Второй  же
вдруг резко  сорвался  с  места  и кинулся прочь. Коротко грохотнул  автомат
русского  - две дырки точно обозначились в спине беглеца. Следом  за  первым
рванул и второй. Ас снова нажал на спусковой  крючок  - и очередь вырвала из
спины мусульманина кровавые клочья. Сашка подбежал, послал  контрольную пулю
в одно  из лежащих тел,  и  бросился назад  -  к дому,  у которого  его ждал
Тимофей. Тот, услышав выстрелы и не зная, что делать, слегка нервничал.
     Кое-как,  но  разведку  провели.  Вся  пятерка отошла к  своему  складу
оружия,  а потом  двинулась  назад на хутор. Выше  по  склону  шли  Быков  и
Байрашев, чуть ниже - Игорь, еще ниже Ас и Нименко.
     С гребня по ним  ударил одинокий стрелок. Игорь сработал четко - присел
на колено и выпустил рожок, а потом, перезарядив  автомат холостым патроном,
точно выстрелил  тромблоном. Мусульманский боец был  убит.  Но  тут появился
второй,  застрочил  в сторону  Монархиста, перебегая от дерева к дереву. Ас,
ловя его  в  прицел СВД, выпустил три  магазина  из  винтовки. Вроде, попал,
очереди муслика сначала стали забирать вверх, а потом затихли.
     Мусульмане открыли бешеный огонь, от которого отряд укрылся за камнями.
Заработал тяжелый пулемет - прочесал над головами,  высекая каменную крошку.
Недалеко разорвались, но не причинили вреда "волкам", две или три минометные
мины. Пора отходить.
     - Чего ты из "Золи" не пальнул? - задыхаясь, спросил Ас у Андрея, когда
сбегали вниз по склону.
     - Забыл, - признался тот. А сверху летели пули, срубая ветви и оставляя
отметины на камнях.
     Они почти проскочили опасный участок, когда пуля угодила Валерию Быкову
в  щеку, выбив  при этом два зуба, и  прошила вторую. Подойдя к  Асу, Валера
четко   отрапортовал:   "Разрешите   доложить,   легко   ранен..."   -   "Не
выпендривайся, иди в тыл, к врачу",  - Аса поразил внешний вид добровольца -
распухшие пробитые пулей щеки  с кровавыми потоками, красные глаза навыкате,
слезы и пот, смешанные с грязью и размазавшиеся по лицу.
     Они поспешно отходили вниз по склону. Первыми ушли Быков и Байрашев, за
ними Монархист, а позже - и Ас с Андреем. Ас и Андрей, обнаружив кучи старых
листьев, съехали на них  по мокрой  глине склона  как  на  салазках,  орудуя
прикладами автоматов как шестами, отталкиваясь от  склона. Так они опередили
остальных.
     Подошли  к  тоннелю  у электростанции и предупредили блок-пост  сербов,
охранявший  подход  к  плотине,  о  своем  прибытии.  Те,  правда,  не сразу
разобрались в чем дело - и с высоты, где стояла средневековая башня, по горе
Будковы   Стены  забил   крупнокалиберный   пулемет.   Сыграла   роль  малая
осведомленность сербов  и  плохое  понимание ими русского  языка. Ас заорал:
"Прекратите огонь! В черных беретах идут наши, русские!"
     Стрельба  прекратилась.  Через минут  сорок подошли Тимофей  и  раненый
Валерий, еще через полчаса - Игорь.
     Радиоперехват показал, что  русские  уничтожили трех бойцов противника.
Сербы  искренне  поздравили "Царских  волков" с  удачной  операцией. Валерий
Быков отправился в  госпиталь сербского города Титовы-Ужицы, где пользовался
большим успехом среди медсестер. Еще бы - раненый русский! Вернулся он через
пару недель,  с небольшими розовыми  шрамиками на щеках. За что и  получил в
кличку - Меченый.

     
     Декабрь 1992 года. "Царские волки" (РДО-2) отправляются на операцию.
Справа (стоит, в черном берете) - Женька Одесса. Рядом (также в берете) - Ас.
Выше, в кузове грузовика, видно лицо Петра Малышева. В кузове также,
слева направо - Мартын, Румын, Хозяин



     Восьмого ноября  добровольцы ходили  в  разведку. Несколько  русских  и
сербов просочились  в расположение мусульман за горой Власена. Были засечены
позиции  минометной  батареи  противника,  а также старый  американский танк
"Шерман", когда-то ранее захваченный у сербов.
     Сербы  зачарованно  смотрели  на вооруженных "турок",  которых  впервые
видели в такой  близи.  Ас же загорелся идеей захватить  трактор,  везший на
прицепе крупнокалиберный  пулемет. Но обстоятельства помешали.  Подняли  лай
собаки.  Ас  вызвал   по  рации  огонь  120-мм   минометов  и  принялся   за
корректировку. Мины  удачно летели через головы русских, залегших в зарослях
на вершине высоты. Чуть-чуть ошибись сербы  -  и разведгруппе  конец, но под
шум обстрела наши ушли без потерь.
     Водил их проводник по кличке  Князь, бывший лесник, который досконально
знал местность. Он показал место у  горы Оманица, где  по данным разведки на
следующий день должна была пройти колонна из человек двадцати-двадцати пяти.
То был овраг,  расположенный между двумя поросшими лесом горами. Проселочная
дорога, больше похожая  на тропинку, шла поверх  балки, по одной ее стороне.
Потому решили организовать засаду, расположившись на другой стороне оврага.
     На следующий день, девятого ноября,  в засаду двинулась русско-сербская
группа - трое русских добровольцев и четыре  серба. Вместе  с Асом, Игорем и
Андреем Нименко  пошли два  черногорца -  братья Чаруги.  Старший  Чаруга  -
коренастый крепыш,  скроенный по-крестьянски. Младший - голубоглазый  денди,
свободно  говоривший  по-английски. А с ними  -  маленький  Маркена, отлично
знавший русский, и тихий паренек Остое, шофер по профессии.
     Они притаились по обеим сторонам оврага: русские - на одной, сербы - на
другой. Если колонна  пойдет  со стороны русских, то первыми открывают огонь
сербы, когда она  подойдет к ним. И наоборот, бой начинают добровольцы, если
мусульмане пойдут со стороны сербов.
     Андрея, долго  лежавшего  на  холодной  земле, подвел  мочевой пузырь -
стало  невмоготу.  Он  встал, но  Ас шикнул  на него, и оба  стали  писать с
колена. И тут после нескольких часов ожидания появились мусульмане. Бойцы  с
незастегнутыми  ширинками  упали. Мусульмане шли  по  дну  оврага,  какой-то
десяток метров разделял их и залегших русских бойцов. Те видели лишь  головы
людей да лошадей. Если бы враги смотрели по сторонам, они наверняка заметили
торчащий из кустов ствол с тромблоном.
     Вторым сюрпризом было их  количество  - от Горажд на Сребреницу  шло не
менее восьмидесяти бойцов и целый караван с оружием.
     В  тот   момент   у   русских   были   лишь  наступательные  гранаты  с
пластмассовыми корпусами, разрыв  которых  давал больше  шуму,  чем  пользы.
Тромблоны  же встают  на  боевой взвод  только пролетев метров  пятнадцать -
расстояние  было  слишком  малым.  Карты выпали  не  в пользу  разведгруппы.
Мусульмане  шли со  стороны русских, поэтому Ас молил  Бога, чтобы сербы  не
открыли огонь. Но те  также взвесили  "за" и "против"  и  огонь  не открыли.
Колонна прошла мимо.
     После  возвращения на базу,  в Вишеграде  у  Аса  состоялся  неприятный
разговор  с  Лукой  Драгишевичем,  который  был  недоволен итогом  засады  и
намекнул,  что за невыполнение  приказа  у  них расстреливают. Ас ему что-то
наговорил в ответ.
     На  следующий  день  несколько  десятков сербов,  зная где  и  как  шла
колонна, сделала засаду в том же месте. Возвращавшаяся из Сребреницы колонна
была  перехвачена. В  скоротечном бою пало  человек шесть мусульман и четыре
лошади.  Окрыленные  успехом, сербы и  на  следующий  день  залегли в том же
месте. Но "турки" не стали  больше наступать те же грабли. Взятые ими собаки
почувстововали чужаков. Мусульмане атаковали сербов с  вершины  горы. Убитых
не было, но  многие сербы вышли из боя ранеными. Они еще дешево  отделались:
война шаблонов не терпит. У противника ведь тоже голова на плечах.


     Шла   середина  ноября.  Дни  прожигали  в   безрезультатных   засадах,
прочесываниях, разведках и перестрелках.
     Четырнадцатого  ноября русские и  сербы  захватили  хутор,  лежавший  у
подножия Видовой горы.
     Подойдя к хутору  и  увидев  на открытом  пространстве мусульман, сербы
оказались к атаке не готовыми. Когда  они собрались, удачный момент оказался
упущен. Тогда Андрей Нименко  подполз достаточно близко и метров с  двадцати
застрелил вражеского бойца. Еще одного  мусульманина завалили из СВД  метров
со ста - ста пятидесяти.
     Затем русские  вместе  с  ударным сербским  отрядом  обошли  населенный
пункт. Сербы залегли, а подошедшие ближе русские, сыграв роль группы огневой
поддержки,  открыли  огонь тромблонами и  из  гранатометов. ...Прицелившись,
доброволец  выпустил заряд  из  "Золи" в дом,  где  засели бойцы противника.
Обжег себе щеку. Казалось, что  мина  не взрывается секунды  три -  и вот...
Домик складывается как карточный... Потом сербы сообщили, что там уничтожено
четверо.
     Сербские  бойцы  пошли в атаку и выбили мусульман  из домов за  Видовой
горой. Хутор разрушили, и он совершенно обезлюдел. В  состав ударного отряда
входил  и Сима  Краюшник, бывший  военнослужащий  Французского  Иностранного
легиона, высокий бородатый серб, поражал  русских своим боевым мастерством и
выводил всех  из себя игрой на свирели. В том бою он застрелил двух или трех
мусульманских бойцов.
     Через  пару дней  Тимофея  Байрашева исключили  из отряда за  нежелание
"воевать" - он отказался ходить на эти рискованные операции. Провалявшись на
кровати несколько  недель, он уехал в Россию.  В  отряде осталось три  бойца
(Ас, Игорь, Нименко). Валерий Быков все еще лежал в госпитале.
     Зато   девятнадцатого    ноября   прибыла   целая    группа   ветеранов
приднестровских  Дубоссар.  А среди них  Валерий Гаврилин,  бывший лейтенант
милиции Миша Почуев и Игорь Козак. Команда была сыграна и лидером в  ней был
Миша. Все они прекрасно знали друг друга, прошли огонь  и воду, а Козак даже
был  женат  на  сестре  Почуева.  Валерий  Гаврилин,  больше  известный  как
Крендель,  красовался  с  медалью "За  оборону  Белого Дома",  полученной  в
августе 1991.  Крендель - уроженец Гродно,  окончил  экономический факультет
Ленинградского Университета, затем учился в аспирантуре  в Москве. За медаль
ему потом -  в отряде - доставалось,  а  он в шутку оправдывался: "Простите,
маленький был, ничего не  помню..." Михаил  Почуев,  имея сторонников,  стал
претендовать на лидерство в отряде.
     Четыре  дня спустя  появились  еще  трое  - Саша  Кравченко,  Мартын  и
Василий.
     Маленький,  рано поседевший Мартын  посмотрев на Аса, воскликнул: - А я
тебя помню! И  твой бэтээр  номер триста семьдесят пять!  Ты у  нас  черешню
воровал!
     - Ну, так вы ж были героями тыла, а мы героями фронта. Все справедливо.
     -  Да мы  не в  обиде. - Мартын попал летом в ополчение  и охранял мост
через Днестр  у Кицкан.  В  дело они  тогда не попали.  Сердобольные женщины
носили  снедь,  но  в  самое  пекло  они  не  совались,  поэтому  деликатесы
доставались охранению, а тэсэошники, отходя на время в тыл, любили "делиться
едой".  Тут в Боснии,  Мартын вскоре подружился  с  Нименко,  они  составили
пулеметный расчет.
     Василий,  с  которым  Мартын  приехал в Боснию,  сорокалетний  москвич,
которого соседи по коммуналке выживали из  комнаты, имел очень острое зрение
и мог поспорить в точности с полевым биноклем. Впочем, природный снайперский
прицел  был  вмонтирован  и в  глаз  позже  прибывшего  Петра Малышева. Саша
Кравченко  приехал  из одного русского  города  северного  Казахстана -  или
точнее, Южной Сибири, ныне входящей в Казахстан.
     В предпоследний  день  осени прибыли  два казака, Илья и Андрей. "Илья"
вообще-то был Юрием,  а такую  оригинальную кличку ветеран  боев в  Сербской
Краине  получил за свое внешнее  (и  не  только) сходство  с Ильей Муромцем.
Опытные  бойцы,  эти  двое  воевали  хорошо, но позже  выяснилось,  что  они
приехали как своеобразный залог за деньги, которые сербы отправили в  Россию
для переброски казаков в Боснию.
     А в общем горсточка русских добровольцев уже стала боевым отрядом. Наши
приняли  своеобразный  кодекс чести  в этой войне. Не  принимали  участия  в
чистках  местности от несербского населения, не  истязали и не расстреливали
пленных. Но можно понять тех, кто видел  сербскую девочку, к ступням которой
прибиты подковы - есть ненависть, разрывающая душу.
     Русский убивает врага, но не тронет женщину, старика или ребенка. А что
показали  кошмарные  конфликты  после  распада  страны?  Румыны  (молдаване)
расстреливали  выпускной класс в  Бендерах. Закавказье увлекалось отрезанием
половых органов и расчленением еще живых людей, там бывало вспарывали животы
женщинам. Что-то похожее было и в Таджикистане. О вкусах не спорят.
     Русские добровольцы в Боснии считали, что изуверов  ждет Божья кара.  В
их   мировоззрении  странным   образом  сочетались   мистика,   фатализм   и
православная вера. И эта смесь здесь, в  Югославии, стала почти  идеологией,
идеологией национального сопротивления.




     Первым погиб Андрей Нименко.
     Дело было так. У сербов созрел план  захвата горной гряды Будковы Стены
- Орлина - Власена. Сбить мусульман с этого рубежа и занять близлежащие села
означало прекращение нескончаемых  обстрелов Вишеграда и исчезновение угрозы
его  захвата.  В  конце  ноября  это  стало  очень актуально:  мусульманские
диверсанты  взорвали  подстанцию,  город  опять   лишился  света.  Ожидалось
мусульманское  наступление.  Русские были  переброшены на усиление на хутора
Лиески, Закрсницу и в район высоты Хан-Брдо.
     На совете командиров Ас предложил свой план, согласно которому сербский
отряд выходит в  засаду за  хутор  Почивал, отвлекающий  удар  наносится  по
высоте Власена и со стороны хуторов Лиески, а настоящий - от Вишеграда прямо
в  район гор Орлина - Будковы Стены. Сербы решили изменить порядок решающего
и  отвлекающего ударов.  "Царским волкам",  в отряд которых  входили  десять
русских и серб Сима Краюшник, досталась ложная демонстрация вблизи Вишеграда
- у горы Орлина. На других направлениях действовали отряды под командованием
сербских командиров Бобана и Чаруги.
     Выступили  3-го  декабря в  восемь  утра.  Взобравшись на горную гряду,
русские  как  и  в  начале  ноября  перешли ее.  Но наполз  сильный туман, и
пришлось  оттягиваться назад - начало  операции  перенесли на  девять  утра.
Отряд отошел к электростанции. В девять часов русские опять перевалили через
гряду и открыли перестрелку.
     Сербы   тем   временем  наступали   со  стороны   Лиески.   Мусульмане,
находившиеся  в  селе,  по  дороге,  где их ждала засада  Чаруги,  отступать
почему-то  не  захотели. Они  стали  уходить  по внутренней,  поросшей лесом
стороне полумесяца гряды прямо на "Царских Волков".
     Видимо,  Андрей Нименко предчувствовал свою смерть, когда  крикнул Асу,
обходившему линию:
     - Сколько будем держаться? Пора отходить!
     - Будем держаться, пока есть патроны! - ответил Ас.
     Нименко бил из самого мощного их  оружия - ротного пулемета Калашникова
под трехлинейный винтовочный патрон. Андрей  понял слова командира буквально
и попытался уйти от смерти, дыхание которой  почувствовал у своего  затылка.
Его ПК зашелся длинными очередями.
     Они не знали тогда,  что  против их горстки в  одиннадцать бойцов стоит
больше  сотни муслимов.  Бросившись на русских настоящей "живой волной", они
сбили наших с гряды. "Царские волки" стали отступать... Позже по захваченной
книге  дежурств  выяснилось, что  всего  в селе  было  около  ста пятидесяти
"турок"  - и  эта масса с  криками "Аллах Акбар" рванулась по  кустарнику на
русских...
     Пулемет смолк. Ас,  перебегая  от  камня к  камню, увидел  ПК, а  рядом
залегших Андрея и Мартына.
     - Почему не стреляете?!
     - Патроны кончились. И сзади бьют! - развернувшись, Андрей послал в тыл
короткую очередь из пистолет-пулемета.  Ас вначале не  поверил,  и  приказал
продолжать огонь  из имевшихся "Скорпиона"  и Калашникова. Но  вскоре  и сам
услышал  звуки  выстрелов  сзади -  в  спину  действительно  била  винтовка.
Короткая  очередь разрывных пуль щелкнула, взметнув каменную  крошку, у ног.
Ас, подпрыгнув, кинулся наземь  плашмя. Следующая очередь прошла в полуметре
над головой, оставляя на камнях отметины от  расплющившихся  пуль. Случилось
самое страшное. Мусульманский снайпер  по выступу горы зашел в тыл русским и
теперь расстреливал "Царских волков" как в тире.
     - Козак ранен!  -  Ас  стремглав пересек опасный  участкок и  плюхнулся
рядом с раненым бойцом, который сидел с побелевшим лицом.
     -  Ну,  е...  твою  мать,  раненый...,  еще  тащить тебя...  -  пытаясь
приободрить Козака, протянул Ас. Но тот уже не понимал юмора.
     - Я... я... не  виноват, - прошептал  Игорь,  пошевелив белыми  губами.
Пуля попала ему в согнутую ногу, штанина и подштаникик пропитались кровью, и
Ас впопыхах  перевязал  не  в том месте, ниже раны. Ас  взвалил раненого  на
себя,  протащил  метра  три   и  рухнул  под  его  тяжестью,  ударив  Козака
развороченной ногой о  ствол  дерева.  От  шока  тот пришел  в себя. Даже  в
обмороке,  Игорь не  хотел выпускать  автомат,  и  тот волочился  за ним  по
камням. На подмогу задыхающемуся под  тяжестью  раненого командиру пришли  -
Саша Кравченко  и  Василий. Чтобы нести  раненого, свои автоматы они  отдали
Валере Быкову.
     Дикий,  жуткий крик резанул  по натянутым нервам. Разрывная  пуля вошла
Андрею Нименко в спину и разворотила живот.
     -  Андрюха убит...  -  пронеслось  по цепи.  Осколком  камня,  выбитого
выстрелом из скалы, был легко ранен в лоб Мартын.
     - Отходим! Отходим! - крикнул Ас во всю мощь легких.
     Игорь-Монархист бежал под гору, закинув  снайперскую винтовку за спину.
Зацепившись  ее за ветку  дерева, он  нелепо  забарахтался в воздухе, тщетно
пытаясь достать  ногами землю.  Мусульмане на  какие-то секунды обалдели  от
такого зрелища,  и  даже  прекратили огонь.  Отряд  получил  необходимые ему
мгновения на отход. Вновь началась стрельба по висящей мишени, но неудачная.
Перебитая  ветка  обломилась,  и  невредимый  Монархист  рухнул,  скатившись
кубарем.  У  подножия  горы  "Царские  волки"  залегли  в  зарослях.  Сверху
мелькнула тень мусульманина:
     -  Ну, четнички,  е...м ту майку...  (*По-русски аналогично  - ... твою
мать. - Прим.автора)
     Тишина. Что-то зашуршало в кустах. Мусульманин кинул гранату,  но та не
взорвалась.  Позже  стало ясно почему -  один  русский доброволец  нашел эту
гранату после боя. "Турок" бросил гранату  РГД-5 российского производства, к
которой он был непривычен. Кольцо то  он дернул, но длинная чека осталась...
Сверху донесся голос другого муслима. Мол, не занимайся ерундой, я тут нашел
брошенный пулемет. Мусульмане унесли трофей.
     Тем временем ударный отряд сербского командира Бобана  атаковал и  взял
Власену.  Бой  закончился  к  одиннадцати  часам. Русские  отошли  и привели
санитаров,  те  быстро  и  грамотно  перевязали  Игоря,  которому  разрывная
"дум-дум" вынесла пятисантиметровый участок берцовой кости, и  отнесли его в
тыл. Мусульманский снайпер ушел невредимым.
     Санитары предложили было сразу вынести и тело Нименко, оставшееся выше,
но смертельно уставший Ас  сказал:  "Потом..."  Он  едва стоял  на  ногах  и
смотрел  ничего  не видящими глазами.  На носилках впору  было выносить его,
обессилевшего.
     Кроме  захваченного мусульманами ПК,  они лишились  ручного  пулемета -
РПК. Точнее, его спрятали, закопав в землю. Да так, что сами потом не нашли.
Утеряна была всякая мелочь, вроде рации и подсумков...
     После  боя  русские  осмотрели гору  Власена  и нашли  там  оставленное
пулеметное  гнездо  противника. Возле него валялась  масса новеньких  гильз.
Маркировка  на них свидетельствовала - произведены  патроны были  недавно на
Тульском заводе.
     Тело Андрея оказалось незаминированным. Его вынесли шестого декабря. Он
первым открыл печальный счет. Похоронили Андрея у православной церкви. Сербы
назвали  его именем гору,  на которой он  погиб  в неравном  бою. Так и стал
простой русский парень горой в Боснии, обретя бессмертие в сербской памяти.

     
     Вишеградское кладбище. Могила Андрея Нименко (погиб 1 декабря 1992 года).
Во втором ряду видны могилы Константина Богословского, Дмитрия Попова и
Владимира Сафонова (погибли в бою на Заглавке и Столаце 12 апреля 1993 года)

     Похороны Андрея  состоялись 7-го декабря.  Их  видеозапись вскоре  была
показана  по  сараевскому  (мусульманскому!)   телевидению   с  комментарием
"Русские  добровольцы  хоронят  павших  товарищей".  Хотя  снимали  сербские
операторы.
     От мусульман очистили и горную цепь,  и села за ней. И русские оттянули
на себя в том бою больше сотни врагов.

     
     Сектор  действия базировавшихся в Вишеграде русских добровольцев осенью
1992 - весной 1993 года. В конце 1992 г. Вишеград и Рудо были  прифронтовыми
городами. Значком битвы (X) отмечено место боя на Заглавке 12.04.1993 года




     После  смерти Андрея  Нименко русские заказали священнику  Райко знамя.
Вскоре  они  получили черно-желто-белое шелковое полотнище размером  метр на
два. Этот символ  РДО-2 в Вишеграде  сначала стоял в  школе, а затем  всегда
следовал с отрядом.
     Событий  дальше  хватало. Седьмого декабря прибыли еще  два человека  -
Петр Малышев и Бидин.
     Через несколько дней РДО-2 "дал трещину" - от него отошло четыре бойца.
Бывший  милицейский  лейтенант  и  ветеран  Приднестровья  Почуев  оспаривал
лидерство  Аса  среди  "Царских волков". Задумав  сколотить свой собственный
разведотряд,  он  убедил  Бидина,  Малышева  и  Василия.  Те  ушли вместе  с
Почуевым. А тут еще "ветерана августа-91" Кренделя  исключили за пьянство. И
тот подался в артиллерию, с минометами он был на короткой ноге с Дубоссар.
     Почуев  же  нагрузил  сербам  "сорок бочек арестантов":  я, мол, крутой
военспец  и  могу  вести  глубинную  разведку. Те раскошелились  на отличную
экипировку для его  группы. Но когда ему предложили провести разведку города
Горажды и сфотографировать  его, Михаил отказался от рискованной операции. У
бойцов  отобрали  престижные  кинжалы,  часы и  прочую  ерунду и  поселили в
Околиштах, около  моста.  Вскоре Бидин, Малышев и  Василий перешли обратно в
РДО, а Почуев куда-то уехал.
     Избежав  раскола, РДО-2 снова пополнил свои ряды.  Быков покинул отряд.
Видимо,  он после ранения испытал шок, от которого не смог быстро оправиться
- ведь он был на волосок от гибели. На его место пришел рыжий питерец Андрей
Целобанов. А двадцать первого декабря приехали сразу четверо.
     Плотный  мужчина с румяным  лицом  и  светлорусыми волосами заслуживает
особого  внимания.  Негромкий  голос  его  всегда был  обаятельно-спокойным.
Русские  добровольцы  уважительно звали его Эдиком. Это был майор-"афганец",
бывший начальник артиллерийской разведки воздушно-десантной дивизии. Кавалер
орденов "Красной  звезды" и "За боевые заслуги". Эдик  провел в  Афганистане
несколько  лет и выходил  оттуда одним из последних, прикрывая  отвод других
частей. Вскоре после вывода контингента он уволился в запас.
     Леонид  был старшим  лейтенантом. А  Женька -  это  одесский  торговец,
приехавший в Югославию продавать электрогирлянды. Товар оказался не  нужным,
поэтому он плюнул на опостылевшую  торговлю и поехал  на  войну.  Встретил в
Белграде несколько короткостриженных земляков, попросился к ним:
     - Ребята, возьмите с собой.  Я тут пробовал торговать, но через два дня
стояния  на рынке  сказал  себе: "Сигизмунд, это - не твое", ну, и ищу,  как
попасть туда, где воюют.
     Женька получил кличку  "Одесса". Но самым  колоритным из всех прибывших
был Александр Рудаков, обладатель черного  пояса по каратэ.  На следующий же
день по  прибытии он попробовал  будить  всех на зарядку, показывая на улице
высокий класс махания руками и ногами.
     -  Саш,  - ответили  ему, - ты  еще тут  набегаешься по  горам так, что
никаких зарядок не захочешь...
     Позже в казарму к русским зашел изумленный Лука Драгишевич:
     - Этот...  маленький  у  вас...  Такой  шустрый.  Только приехал, а уже
предложил организовать мне школу и обучать полицию приемам каратэ...

     Русские  переселились  из  вишеградской  школы  в  помещение интерната,
стоявшему на  левом берегу Дрины, благо линия фронта несколько отодвинулась.
Но  во время патрулирования  добровольцы случайно  обнаружили,  что к  этому
интернату  мусульмане могут  незаметно  пройти по руслу  ручья.  После этого
"Царские  волки" стали выставлять часового. Раньше, когда  они жили в школе,
их надежно охраняли сербы.
     ...Русский доброволец  проснулся  ночью и  обратил внимание  на  пляску
бликов пламени  на  потолке. Мелькнула мысль:  "Часового сняли. Мусульмане в
интернате.  Сейчас  нас начнут  расстреливать."  Он  тихо-тихо  потянулся  к
пистолету.  И  тут  все  увидел.  За  столом  сидел  Монархист,  и  вскрывал
консервную банку. Рядом в пепельнице горела бумага.  Блики этого огня и были
на потолке.
     -  Ты  чего это  делаешь?  - облегченно спросил его  товарищ, уже  было
попрощавшийся с жизнью.
     - Старые стихи сжигаю, - ответил Монархист.
     - А что, в печке нельзя было? Меня чуть кондрашка не хватила.
     - Так для творчества лучше, - пояснил ему поэт, - вдохновляет.


     23 декабря русскими была взята Закорстница - село севернее Вишеграда.
     На  следующий  день  десять  русских  бойцов  повели  уникальную атаку.
Развернувшись цепью в два ряда, в тумане, без единого выстрела они захватили
Заглавак - господствующую  высоту. Мусульмане вели огонь  по голосам, но  не
выдержали нервного напряжения и отступили.  Потерь  не  было.  Когда русские
заняли  гору,  туман рассеялся  -  далеко  впереди  были  видны  отступавшие
"турки",  а сзади -  наблюдались  две  отчетливые  мишени:  сербы-проводники
залегли в снегу.
     Ночью Заглавак все же оставили. В тот же день прибыло еще два крепыша -
Дмитрий  Чекалин  и  его  тезка  по  кличке  Румын,  знакомые  Асу  еще   по
приднестровскому ТСО.
     На следующий день  после  "психушки" (то есть  той  психической  атаки)
Румын  зашел в единственную тогда открытую в городе кафану за пивом, и сидел
там,  мирно  попивая  его. Вскоре  пришла машина с пивом и  четверо  русских
подрядились ее разгрузить за один ящик напитка.
     - Ребята, а зачем машину разгружали?
     - Ну, ящик пива получили за это, на четверых. Неплохо, жить можно...
     -  И что, за это разгружали машину? Можно было просто придти и так пить
его.  Я  вот взял  бутылку и только  полез  в  карман,  как сразу  пять  рук
потянулось заплатить за меня.


     Итак, на 26.12.1992 численность отряда составила шестнадцать бойцов,  в
том числе один -  Козак - в госпитале, и один - на  страже.  Этот доброволец
честно  сказал, что  ему  страшно  ходить в такие  операции и  стал охранять
казарму  (школу),  где жили русские. Ему  же оставляли  все документы  и так
далее...
     27 декабря  приехал Хохол  -  самостоятельно.  Сначала он,  харьковский
врач, направлялся в  Хорватию, но, узнав у  венгров, что наемники у хорватов
подписывают двухмесячные контракты  и к моменту зарплаты вроде как погибают,
посланные  на  пулеметы, передумал. Своевременно сменил симпатии  и уехал  в
Вишеград.
     В  конце  месяца у  отряда появилась  батарея из двух  82-мм минометов,
наиболее распространенных на этой войне. Во главе ее стал Эдик. Значительная
часть РДО ушла на минометы.





     Есть такой военный быль-анекдот -  времен Великой  Отечественной войны.
Один еврей совершил подвиг, заткнув амбразуру немецкого дота скаткой шинели,
что   способствовало...   в  решающий   момент...  на  стратегически  важном
направлении...  Когда  его  представление к  званию Героя  Советского  Союза
лежало у  Сталина, тот спросил: "Почему живой?" Ему объяснили, что амбразуру
заткнули шинелью...  "Надо было грудью", - ответил  вождь  и  отложил лист в
сторону. Как много в этом логики!
     Бои перемещались  от Вишеграда все ближе  и ближе к Горажде.  30-го был
опять  занят  Заглавак и была  произведена атака на Джанкичи. В этом бою Ас,
как об этом вспоминают участники схватки, сыграл в Александра Матросова.
     Хутор Джанкичи отделялся дорогой и поляной от горы  Столац  и  соседней
высоты. Согласно плану операции наступление на  населенный пункт  шло с двух
сторон. Огненные  клещи должны были сжать мусульманские позиции. Но бой внес
свои коррективы... Двигавшиеся на  Джанкичи со стороны Заглавка сербы попали
под сильный обстрел мусульман и не добились успеха.
     "Царские  волки",  ведомые двумя сербами-проводниками, продвигались  по
другому маршруту. Проводники фактически  были смертниками,  первая  пуля или
мина  шла  им.  Пройдя  какое-то  расстояние,  русские  остановились,  чтобы
полюбоваться невиданным до того зрелищем. Проводник проверял, нет ли впереди
мины, зажав руками уши  и постукивая  вытянутой  ногой  впереди себя. Мин не
оказалось. Русские подошли к Джанкичам с другого фланга и атаковали. Точнее,
приблизившись  к  мусульманам,  русские  попятились, так как  фонтанчики  из
камешков  стали  появляться  в  опасной  близости  от  них.  Защитники  села
выпустили по ним несколько пулеметных очередей.
     "Царские  волки" перегрупировались. Пару добровольцев  с  MG  послали в
обход пригорка на  усиление  сербов. "Царские волки" залегли среди камней  и
открыли  огонь.  В атаку  ринулись  двое  -  серб Милан и Ас.  Командир  РДО
ворвался на позицию противника, убив  при  этом двух  мусульман. Он захватил
два бункера - и не дерево-земляных, а приличных, каменных. Еще двое "турок",
спугнутые таким психом, попали под пули "волков", когда выбежали на открытое
пространство.  Всего  в том бою  погибли  семь  мусульманских бойцов. Победа
омрачилась  гибелью  нескольких  сербов.  В  том  числе  -  капитана  Перице
Марковича,  которого  добровольцы  считали  одним  из  наиболее  талантливых
сербских офицеров. Он погиб при обстреле  из зарослей, под  который сербская
группа попала  во время движения по дороге на Джанкичи. Русскими и сербами в
результате  боя  были  захвачены  трофеи  -  ручной  гранатомет,  пулемет  и
снайперская винтовка.
     Все было  как  в кино или  жутком  сне.  Ас  и  серб,  с  разных сторон
атаковали  позицию мусульман - два  каменных  бункера, прикрывавших подход к
Джанкичам.  Перебежав открытый участок, Ас  упал  за пенек.  Очередь  прошла
совсем  рядом,  выбивая  комья  мерзлой  земли и  щепки. Серб  Милан  отвлек
внимание "турок", и  улучив момент, Ас добежал  и упал под стеной бункера. И
тут из его бойницы высунулась рука с гранатой. Рука разжалась  - и ребристая
смерть  упала  и откатилась к  Сашке.  Это была  Ф-1 -  страшная  "лимонка",
поражающая осколками в  радиусе двухсот метров. На  принятие решения  судьба
отвела несколько секунд.
     Ас оставил автомат и, отжавшись, как-то перекатился назад - подальше от
смерти, жившей  в этом небольшом черном комочке.  Взрыва  не услышал. Просто
прокатилась,  ударив,  горячая  волна.  Саша  подполз и выглянул вперед  - с
другой  стороны  Милан  поливал  мусульман  огненным  ливнем, и вокруг  него
рвались гранаты. Как он умудрился в таком аду не  только выжить, но  и вести
огонь по  противнику? Ас бросил гранату и рванулся  вперед.  По  склону  уже
убегало  два  муслика.  Очередь  положила  их  обоих.  Одежда расцвела алыми
цветами, и снег окрасился в красный цвет.
     Всю  эту операцию Ас провел автоматически, сам четко не осознавая,  что
он делает и какой опасности подвергается. Как  какая-то машина, в трансе, он
командовал отрядом, бегал под очередями, досылал  контрольные пули в упавших
врагов.  Откинув труп,  взял залитый кровью гранатомет и стер  с  него кровь
снегом.  А потом, после боя, Ас  упал,  полностью  лишенный сил... Вот  оно,
бессилие берсерка?
     Вопреки своим  правилам русский командир побежал  в пекло  потому,  что
стал свидетелем жуткого зрелища. Оно-то и загипнотизировало Аса. Атаковавшие
Джанкичи  с  другого фланга сербы запели какую-то свою  песню и выскочили  в
полный рост  на  мусульманские  пулеметы.  Скошеные огнем, несколько человек
упали. Но тут вторая группа добровольных смертников вышла на простреливаемое
пространство и схватив  убитых  и  раненых за  ноги, поволокла  их  к  своим
позициям. Пораженные таким поведением сербов, мусульмане огонь не открывали.
Позже дом, где была мусульманская огневая  точка, сербы уничтожили выстрелом
из гранатомета.  Но сделали слишком поздно - мусульмане успели отойти. Такое
поразительное презрение к  смерти характерно для сербов, потерявших на войне
всех родных. А с  их потерей лишившихся и смысла  жизни. А в остальном они -
обычные  люди, с нормальной психикой  и рефлексами,  которых в  суицидальных
(самоубийственных) наклонностях заподозрить нельзя... Еще Николай Максимов в
книге   "Две    войны"    отмечал,   что   сербское   ополчение   -   крайне
недисциплинированное  и нестойкое, костяк  его в тот  момент  (1870-е  годы)
составляли добровольцы  из Черногории и  России.  Единственно, что  Максимов
отличает,  так  это  - сербскую  артиллерию,  офицеры которой были  хорошими
специалистами,  и  сами  действия  артиллерии заслуживают у  него  всяческой
похвалы. Ситуация повторяется -  черногорцы  и русские  и сейчас,  в 1990-х,
сыграли  роль  костяка  (психологического и  не только)  некоторых  сербских
отрядов.

     
     Вишеград. В центре - командир РДО-2 "Царские волки" Ас, справа командир
сербской "интервентной четы" (ударной роты) Бобан"




     
     Вишеград. Январь 1993 г. Казаки накануне выхода на патруль.


     Николай Максимов в своей книге "Две войны", описывая боевые действия на
Балканах в 70-е годы  XIX века, отмечает большую разницу  между  донскими, с
одной, и  кубанскими да терскими казаками, с другой стороны. Донских казаков
было намного больше,  репутация  же у  них была не  ахти. Еще  век назад они
удивляли Балканы своими пьянками и "шалостями". Тогда же терцы и кубанцы, по
его  словам,  сторонились  и  презирали  донцов.  Правда  и  то, что  именно
"инородцы",  подражая в удали и бесшабашности казаками, в основном  и портят
последним репутацию.
     Объяснить  я это  могу так. Казаки формировались из всякого воровского,
буйного, пассионарного  элемента, который органично  вписался в приграничную
полувоенную обстановку. С перемещением же границы дальше к югу  "боевитость"
осталась  у  казаков  кавказской линии, постоянно  находившихся в  состоянии
войны  с  горцами.  Донцы же, мягко говоря, потеряли тонус. Представляю, как
дыбом  встанут усы  у  них, читающих эти строки... Претензии, пожалуйста,  к
Николаю Максимову - ну и самим себе.
     В  наше  время  казачьи лампасы, погоны, нагайки,  присвоенные каким-то
чудесным  образом  звания  и  Бог  знает  какие  кресты больше  смахивают на
маскарад.  Они  скорее  -  способ  самовыражения   людей,  ничего  более  не
достигнувших.   Возможно,   что   подобная    разница   между   донцами    и
северокавказскими казаками есть и сейчас. Я не знаю этого точно. Дело в том,
что основная масса казаков,  участвовавших в конфликтах  в  Приднестровье  и
Югославии,  приехали из  области Войска  Донского.  Среди  них  было  немало
достойных людей, не уронивших честь России...
     Казаки  -  действительно  в  силу  исторических  причин  отличаются  от
русских, проживающих на севере  или  в центре России, их  можно  более-менее
точно определить  как сословие-субэтнос. Значительная часть  казаков считает
себя  особым народом и  с презрением  относится к  прочим русским  людям. На
обращение к ним "мужики" часто следовал резкий отпор: "Какие мы тебе мужики?
Мы - казаки!"
     В среде казаков сейчас ходят и пользуются большой популярностью теории,
согласно которым Рим был основан казаками, Троя была взята казаками, а Пекин
-  само собой разумеется, основан тоже  ими, и название  его  происходит  от
слова "пика". Весь этот бред воспринимается иными казачками всерьез.
     Ну, нельзя  подходить к  этому  вопросу так  строго.  После  катастрофы
начала  ХХ века, когда  Россия лишилась лучшей части своего общества, начали
формироваться новые военные династии, взамен утерянных и погибших. Так  вот,
большинство  советских  офицерских  династий  (не офицеров,  подчеркиваю,  а
династий) происходит именно из среды красного казачества.
     Некоторое  подобие  казаков было и у сербов. Краюшники, жители Сербской
Краины,  отличаются от  прочих сербов  большей  боевитосью. Дело в  том, что
краюшники, граничары -  это потомки сербов, бежавших из Оттоманской Империи.
Они осели несколько сот лет назад на тогдашней австрийской границе и верой и
правдой служили империи Габсбургов.





     Новый, 1993  год начался с прибытия трех казаков. Через два дня прибыли
еще тридцать восемь во главе с Загребовым, названные Первой казачьей сотней.
В  обиходе у добровольцев - "Первый  разлив". Это  ярко характеризует первый
казачий эшелон. Добровольцы, давшие это имя, ведь  тоже в обществе трезвости
не  состояли.  Казаков  сразу  поставили  в  привилегированное  положение по
сравнению с добровольцами.
     Среди прибывших казаков  были знакомые  Асу по  Кочиерам Багров,  Артур
Артурыч, Риголетто. Приехали выздоровевший Геннадий Котов и освобожденный из
румынского плена Анатолий Шкуро. (*См. главу No4.)
     Возглавлял  эту разнородную группу, экипированную в  причудливую  смесь
сербской  и  казачьей  униформы  и  объединенную  термином  "казаки",  я уже
упомянул,  некто  Александр Загребов, до  того воевавший в Сербской  Краине.
Фигура   противоречивая,  вызывающая  отвращение  и  уважение  одновременно.
Настоящая  фамилия, равно как  и биография, неизвестна. Внешне это  - полная
противоположность  мягкому и тихому Эдику. Александр обладал громким, чистым
волевым голосом. Движения его были резкими, но не "дергаными". Этот жилистый
мужчина,  жгучий  брюнет  со скуластым  лицом  был бесспорным,  не  терпящим
соперников  лидером...  Кто  он?  Вроде  бы бывший офицер-особист, бывал и в
Афганистане... Загребов умудрялся одновременно и получать деньги с сербов за
казаков - то есть был  вербовщиком, торговцем "живым товаром", и возглавлять
казаков  в  бою, и  даже как-то поддерживать среди них дисциплину. Для этого
надо быть человеком бесстрастным и бесстрашным.
     Ас ужаснулся, узнав о приезде донцов,  и  пообещал сербам,  что  у  тех
будут серьезные проблемы. Порекомендовал послать их куда-нибудь  подальше от
цивилизации  -   на  дальние  положаи.  Сербы   с  недоверием  отнеслись   к
предупреждению.  Презентация  же  была такой  -  к  Асу  прибежали  сербы  и
объяснили, что  у одного его воина падучая. Ас прибежал и увидел бьющегося в
конвульсии и хлопьях пены казака: "Это не  мой,  это  казак." Сербы не сразу
поняли разницу между казаками и добровольцами.
     Поселили  казаков на Околиштах,  в  бывший  интернат  для слаборазвитых
детей, что послужило поводом для многочисленных шуток.
     Четвертого января возникли первые проблемы - двое казаков в пьяном виде
затеяли  перестрелку,  полиция   тщетно  попробовала  их  успокоить.  Казаки
ответили пулеметной очередью,  и  полицейские  ретировались.  В  школу,  где
сидели  добровольцы,  вбежал  Лука  Драгишевич.  Заикаясь  от  волнения,  он
объяснил,  что "там"  идет  перестрелка и попросил  Аса разнять  и успокоить
людей. Ас идти под пули и разнимать казаков отказался: "Это - не моя игра. Я
-  не  самоубийца.  Я  предупреждал вас, советовал с ними  не  связываться."
Сидевшие (и залегшие) вокруг дуэлянтов русские пробовали даже заключать пари
на победителя в  этой  схватке, возникшей из-за  классического  вопроса: "Ты
меня уважаешь?" Эта фраза оказалась равнозначной гамлетовскому вопросу "Быть
или не быть?"
     К  счастью, воины взяли лишку и поэтому друг  в друга не попали, хотя в
ход  пошла  даже граната. Ни в коем  случае  не  хочу очернить  всех казаков
первого потока, но чрезмерное пристрастие к спиртному очень сильно испортили
репутацию казаков у сербского населения Вишеграда.
     Может быть ранее, когда  основным оружием были пики и шашки, спиртное и
не  было такой помехой на войне. Главное - держаться  в  седле. Напротив,  в
рубке,  в  рукопашной  конной  схватке это  - лишний плюс.  Так  достигается
отсутствие  страха,  неукротимость,  состояние  эйфории.  Победа в бою тогда
порой достигалась именно победой духа.
     Седьмого, на Рождество, один из  "волков"  -  Румын - понес праздничный
поднос с бутербродами и прочими деликатесами от сербов казакам.  Сначала его
встретил Глеб, стоявший на часах. Наставив ствол, зло спросил: "Кто идет?" и
не желал  пускать. Вошедший  все-таки  в интернат Румын хотя и  не  упал, но
выронил  поднос  от  неожиданности:  он  увидел...  праздничное   построение
казаков. Загребов  все-таки был талантливым организатором -  он  мог хотя бы
эпизодически поддерживать дисциплину казачьей вольницы.
     В  течение  следующих   дней  русские  дежурили  у   электростанции   и
предприняли  минометный обстрел Джанкичей (этот населенный  пункт, взятый 30
декабря,  сербы  впоследствии  оставили). Десятого января  прибыли  еще  два
бойца.
     Во время дежурства на ГЭС едва  не произошел казус. Сербы предупредили,
что   на  тропинке,  по   которой  пойдет  смена  на   позиции,   поставлена
мина-растяжка  и даже точно показали  место, где она стоит. Смена - половина
РДО  во главе с  Эдиком  - благополучно прошла, перешагнув в указанном месте
через  проволоку.  На  обратном пути  об  этом забыли. Шедший  впереди  Эдик
остановился только когда,  почувствовал проволоку ногой. Не  ожидавшие такой
резкой остановки русские тормозили, упираясь руками во  впереди стоящих.  По
чистой случайности, все остались невредимы - а так был шанс сразу вывести из
строя половину "Царских волков."
     Через некоторое время возле подстанции сербы обнаружили и мусульманскую
мину-растяжку, установленную  на колу. Прибывшие туда  русские умилились  от
увиденной картины:  все сербы сидели  тесным кружком вокруг кола,  а один из
них разбирал  прикрепленную там мину.  Случайный взрыв мины  мог бы  убить и
покалечить сразу всех зрителей.





     
     Вишеград. Казак готовится к бою.


     Готовилась совместная операция казаков  и РДО-2. Ас предлагал  пройти к
Заглавку, занять его  и перекрыть -  завалить находившиеся там два тоннеля и
заминировать  мост   через   Дрину.  Контроль  Заглавка   и  стратегического
перекрестка  решил  бы  сразу две задачи -  обезопасил бы  правый (сербский)
берег  Дрины  от  мусульманских   налетов   и  заблокировал  бы  Твртковичи,
находившиеся выше Вишеграда  по течению  Дрины - как уже  говорилось  ранее,
между  водохранилищем и  мостом,  по которому шла дорога на Рудо.  Так можно
было бы сделать еще один шаг к Горажде.
     Загребов же придерживался иной  точки зрения  - она и возобладала. Было
решено неожиданно ворваться  в населенный пункт Твртковичи  и  взорвать  там
мечеть, добившись психологического эффекта.
     Впереди  всех   в   село   выдвигалась  разведгруппа   из   казаков   и
серба-проводника. За ней  шли основная часть казаков во главе с Загребовым и
часть РДО. Прочие "Царские волки" находились у минометов вместе  с  сербским
боевым  охранением. Минометная позиция отстояла от основных сил русских чуть
ближе  к  Заглавку, огонь корректировал  казачий  командир рангом помельче -
Заплатин. За спиной у мусульман была река.
     Разведгруппа прошла  в село. За ней, изменив  слегка свой  маршрут, шли
казаки.  Хлопок  -  и  первый  казак,  Костя,   падает.  Следующий   хлопок,
сопровождаемый облаком белого дыма - и падает  Мирон. С третьим хлопком упал
еще один казак  -  Баталов. Сначала добровольцы  (второго эшелона) подумали,
что  казаков  забрасывают  ручными  гранатами.  Потом  стало  ясно,  что  те
нарвались на мины. Кроме трех подорвавшихся, еще один боец - Артур - получил
осколок  в лицо. Добровольцы стали кричать, чтобы казаки аккуратно выходили,
след в след, с минного поля.
     Но Загребов приказал оставить раненых на  месте и  идти вперед. Казаки,
выполняя приказ,  пошли  в село.  Там уже вспыхнул бой - фактор  внезапности
утеряли,  разведгруппа вступила в перестрелку. Ас смог  завернуть нескольких
казаков и те стали вместе с бойцами "Царских волков" выносить раненых с поля
боя. Мирон, "афганец", подорвавший в Афганистане правую ногу, здесь повредил
и левую. На вынос раненых ушли силы и время. Дмитрий Чекалин профессионально
занялся  "выпотрашиванием"  ботинок  раненых  и их  перевязкой  -  все  были
восхищены его сноровкой и мастерством профессионального спасателя.
     Тем временем разведгруппу накрыли минометным огнем. Две мины взорвались
впереди, две позади - и потом они попали в цель, взяв русских в классическую
вилку.  У  мусульман сидела "кукушка" и хорошо корректировала огонь, который
велся с Заглавка. Позже была выдвинуто предположение, что вырвавшаяся вперед
русская разведгруппа была  накрыта огнем  своих  же  минометов -  но это  не
подтвердилось.  Да,   действительно,   вышло  некоторое   непонимание  между
Загребовым, который трассерами  показал  направление стрельбы,  Заплатиным -
сообщившим по рации "На четыреста метров ближе", и батареей. Артиллеристы не
поняли, ближе к кому - к батарее или к Загребову.
     Чуть позже со стороны Заглавка в обхват русских выдвинулись мусульмане.
Батарею  спас   казак   Дед  (из  Саратова),  рассеявший  взвод   противника
снайперским  огнем  и  убивший в  бою  из  "Маузера"  пять  человек.  Причем
выглядело это так. "Куда стрелять? Не  вижу!"  - спрашивал дед. - "Бери чуть
левее  угла дома!" - корректировали его  огонь  казаки. Выстрел,  попадание.
"Убит!" - "Где следующий?"
     Дед  в  1956  году  воевал  в Венгрии, получил  там ранение  - и  после
окончания  курсов  снайперов, вскоре  был  отправлен в запас. Сейчас - после
36-летнего перерыва, в возрасте  под шестьдесят  -  взял оружие второй раз в
руки.
     Позже в тыл батарее стала  выходить вторая группа мусульман. Заметив ее
и  сообщив  по радио  русским,  стоявшие  в охранении  сербы ушли,  закончив
радиосообщение словами: "Если можете - спасайтесь!" Русские отошли.
     Мечеть  взорвать  так и  не удалось. Гореть в ней было нечему - толстые
стены были  сделаны  из бетона,  а внутри - была лишь  кафедра. Не помогла и
безоткатная пушка, которую тащил на себе казак Камшилов.
     Потом  сербы  объявили, будто "турки" потеряли в  этом  бестолковом бою
четырнадцать человек убитыми,  но  добровольцы считают эту цифру  завышенной
почти  вдвое. Потери  русских  -  контуженный, четверо раненых, один  казак,
Василий Ганиевский, погиб. Был убит серб-проводник  Неделько, который всегда
ходил в пекло вместе с добровольцами,  и поэтому  они считают  его  в  числе
собственных потерь.  Он  был  тяжело ранен миной, выпущенной из  миномета, и
когда  его  несли  на  плащпалатке,  он  повторял: "Больно,  пуна больно..."
("Больно,  очень больно"). Потом резко дернулся  и  затих. Его  большое тело
обмякло и, как показалось несшим его бойцам, сильно потяжелело.
     После  этой акции  отношения  казаков  и добровольцев  стали портиться.
Тогда,  видимо,  и  была запущена версия  об обстреле казаков добровольцами.
Добровольцы считали, что виноват  Загребов,  а  тот  пытался свалить вину на
"Царских  волков".  Решался стандартный  вопрос  -  кто  виноват?  Загребов,
спланировавший  операцию? Заплатин, сидевший на  рации? Или  Костя,  который
стал обходить брошенную ветку и наступил на мину-паштет?  Деревня  все равно
была пустой -  и эффекта  не удалось бы достичь в любом  случае. Кое-кто  из
казаков  считал,  что Ас струсил и  именно потому не пошел с ними в  село...
Виноватым сделали Заплатина, который был выпорот.
     Четырнадцатого января  были  похороны  погибших. На похороны из Скелани
приехал  Александр  Александров.   (Напомню,  он  воевал  против  румын  под
Кицканами.)
     Ситуация  в  Скелани,  куда  попал  Александр  Александров,  напоминала
вишеградскую. Там с  1992  года  действовал  небольшой  отряд, состоявший  в
основном  из питерских националистов.  В начале  же  1993 года  туда прибыла
группа казаков Атаманского полка, носивших голубые погоны и шевроны. Их было
двенадцать  человек.  Скеланийский  отряд,  возглавляемый  Александровым,  и
казаки-атаманцы противостояли мусульманскому гарнизону Сребреницы, в составе
которого воевала и группа моджахедов азиатского происхождения.
     Скелани  - небольшой, но стратегический важный поселок,  в котором жили
работники  ГЭС.  Эта  электростанция  также  стоит  на  Дрине,  сильно  ниже
Вишеграда,  там где  река делает резкий поворот  на  восток. Расположен этот
поселок на границе Боснии и собственно Сербии.
     Боевые  действия здесь были  такого же  характера,  как  и в Вишеграде.
Периоды  затишья  сменялись  ожесточенными  схватками.  Так,  одновременно с
рейдами под  Вишеградом, в  конце  января 1993 года  мусульмане  предприняли
здесь  успешную карательную акцию.  Застав  гражданское  сербское  население
врасплох, "турки"  безжалостно уничтожали  иноверцев. Всего  тогда они убили
более шестидесяти сербов,  почти  все были сугубо  мирные люди.  Но  поселок
взять не  удалось. В  отражении  этого нападения большая заслуга принадлежит
русским, прежде  всего Калмыку и Александрову. Они  отбили у  мусульман танк
Т-34. Александров  при этом был ранен в  грудь,  а погибнет  он через 21 мая
93-го в Креше, подорвавшись на мине-растяжке.
     Калмык воевал в Скелани с лета 1992, а потом  - после большого перерыва
- в 1995 году вновь вернулся в Боснию.

     
     Вишеград.  Казак  Василий  Ганиевский. Погиб в бою 12 января 1993 года.



     Вскоре после  боя (речь  идет о попытке штурма  Твртковичей 12  января)
группа казаков  и  двое  русских  из  РДО-2  прибыли в  кафану,  где  казаки
потребовали  пива. Сербы  отказали  им, сославшись на отсутствие.  При  этом
кафанщик обратил внимание на двух парней в черных беретах:
     - Аса монсы? ("Аса люди?")
     - Да.
     - Пиво надо?
     - Нет.
     Добровольцы   решили  не  накалять  страсти  в  уже  далеко  не  лучших
отношениях с казаками.
     Через  четыре  дня произошел  случай "с  бабушкой".  Шедшие  в разведку
добровольцы  обратили   внимание,  что  на  хуторе  на  пороге   дома  стоит
бабушка-мусульманка. Поинтересовались,  нет ли бойцов противника. Убедились,
что нет - и пошли дальше.
     За русским  шла группа  сербов во  главе с  молодым парнем, у  которого
мусульмане вырезали семью. Ас услышал лай собаки и две короткие очереди.
     "Что случилось?" - спросил он по рации.
     - Застрелил собаку, - был ответ.
     - А где бабушка?
     -  Спавает ("Спит"). Ну,  понятно,  как она  спит  - упала, где стояла.
Русских очень сильно покоробило такое убийство, но умерла так умерла, и  они
заминировали тело.
     - За что он ее, ведь бабка совсем безобидная?
     - У  парня муслики  всю семью  вырезали.  Отца,  мать убили. А  младшую
сестру сначала изнасиловали, а потом выпотрошили. Вот у него теперь аллергия
на них...
     Тогда же отмечены первые случаи мародерства среди добровольцев. Вообще,
на этой войне в нем не  находят  ничего предосудительного  -  "ратный плен",
военная добыча, трофеи  считаются почетными  и практикуются всеми сторонами.
Операции "мародерки" относятся к  достаточно рискованным - они проводятся на
нейтральной полосе  в условиях вероятного столкновения с противником. В  нем
участвуют небольшие группы (по правилам безопасности - три человека). Ходила
и шутка  по этому поводу: "Чем меньше нас, тем больше наша доля." В операции
"мародерки"  люди  ходят  в  основном  из-за  скуки  -  других  развлечений,
"щекотания нервов" на войне почти нет.
     Населенный  пункт  захвачен.  Жители  ушли,  осталось  много   барахла.
Добровольцы заходят в дома - там стоят телевизоры, мебель... Зачем  это  им,
вольным птицам? Негоже отдавать и сербам, которые  в хутор вошли вторыми. Не
стоит оставлять и противнику, так как из населенного пункта скоро уйдем.
     Из  дома  выносится телевизор  -  и автоматная очередь  разносит  его в
крошки...
     Добровольцы заходят в дом и видят шкаф, полный хрустальной посуды.
     - Смотри, какая красивая! Тонкие ценители, эстеты тут жили...
     Но, как  известно,  хороший  вкус - препятствие к  прогрессу! -  и  вся
посуда превращатся в осколки. Понимаете, читатель?
     Боец  открывает  стенной  шкаф  и   видит  его  наполненным  новенькими
адидасовскими  костюмами  в  полиэтиленовых  упаковках.  Ухмыльнувшись,   он
уходит, а идущий следом за ним  поджигает газету и  бросает  в  шкаф.  Огонь
весело пожирает барахло, разделяя праздник вместе с русскими бойцами.


     Бывалый  доброволец  в  Вишеграде  встретил  двух казаков,  которые  из
подобной прогулки притащили трофей, роскошное издание Корана прошлого века.
     - Зачем вам он? Сожгите сейчас же!
     - Ты чего? Смотри, какая книжка классная!
     - Хотите, чтобы сербы  заподозрили  в вас мусульман и ночью  прирезали?
Вон они косятся на вас, идиотов!
     Такие  доводы  возымели действие. Коран был  сожжен на глазах у сербов,
дабы те окончательно не обиделись на казаков.
     В  среде  казаков  началась  и борьба  за власть (ранее не избежал ее и
РДО-2).





     Дни добровольцев шли в патрулировании и прочесывании местности, но одно
событие скрасило эту скучную жизнь...
     Однажды Ас был обвинен  в продаже двух  автоматов  и на  следующий день
арестован.  По  его   мнению,   это  все   были   интриги  Загребова.  После
тридцатиминутной перебранки в  сербском штабе о статусе  русского, арестован
он  или  нет,  Ас  попросил  подполковника  перегнуться к  нему  через стол,
пообещав показать  нечто интересное. Тот перегнулся и увидел... направленный
ему  в живот ствол.  Сербы не удосужились обыскать Аса, поэтому он незаметно
достал  из  широких штанин  пистолет и арестовал  пытавшегося его  допросить
подполковника Луку  Драгишевича и  начальника  полиции. Последний,  до  того
демонстрационно  крутивший  барабан револьвера, осознав,  что он сам  был на
мушке,  впал  в ступор. Конфликт был исчерпан,  были  испиты  традиционные в
таких  случаях  чашки  кофе (нечто вроде боснийской  "трубки мира"). Русские
добровольцы, поднятые Миланом  Лукичем, в это время искали Аса и были готовы
на крайние меры, узнав где он, но конфликт был решен бескровно.
     Тихая  полоса закончилась.  В последующие  дни  операции  и  рейды  шли
ежедневно. 21 января мусульмане обстреляли Вишеград (один серб убит и семеро
ранены) и, проведя наступление  к югу  от города,  захватили  и сожгли шесть
сел.  Были  многочисленные  жертвы   среди  мирного  населения.   Мусульмане
безжалостно расстреливали женщин и детей, не успевших укрыться.
     Выехавший на  отражение  мусульманского  наступления сводный  отряд  из
добровольцев и  четы (роты)  Бобана участвовал в эвакуации мирного населения
из ставших столь опасными деревень. Русским предстало зрелище кровавой бойни
- везде валялись тела сербских крестьян. Старик с перебитой ногой долго полз
к своим, оставляя кровавый след на дороге.
     На  следующие  сутки "турки"  опять  перешли  Дрину и,  атаковав  ночью
сербскую бригаду, напали на город  Рудо,  расположенный к югу от  Вишеграда,
практически  на  границе с "большой"  Сербией.  Сербы  проспали нападение. В
итоге "напада" погибло и  попало в плен до пятидесяти человек, захвачен штаб
бригады.  Мусульманам  также  достались  несколько  единиц  техники  -  танк
"Шерман", две гаубицы,  девять минометов, установка  "Прага".  Одна  "Прага"
была  сожжена. Так  называлась строенная автоматическая пушка, установленная
на базе грузовика. В Боснии в то время авиация практически не применялась, и
зенитные орудия  зарекомендовали себя как грозное, эффективное оружие против
живой силы противника.
     Русских подняли неожиданно, перед  этим вечером некоторые из них сильно
выпили. А тут пришлось целый день бегать по горам...
     Андрей  Целобанов потому очень неважно себя чувствовал, ему требовалась
опохмелка.   Русские   залегли   перед   сербским   селом,   сейчас  занятым
мусульманским  отрядом. С  дома  на  окраине  бил  пулемет,  делая  открытую
местность  непроходимой.  Рыжий  питерец,   которому  все  это  осточертело,
поинтересовался, есть  ли в  деревне ракия.  "Конечно есть, в чем вопрос," -
ответили  ему.  Реакция Андрея была  неожиданной. Он вскочил и побежал через
поляну в село.  Без  прикрытия. Русские такого не ожидали, "турки" тоже -  и
последние предпочли ретироваться. "Волкам" осталось  пустое село, со следами
пребывания  там  противника.   (Андрей  Целобанов  прошел  боснийскую  войну
невредимым и погиб в России 13 февраля 1996 года.) В  доме были найдены лишь
наспех  оборудованные  огневые  точки -  матрасы  и кучи пустых гильз. Да во
дворах  села  лежало  несколько  тел  не  успевших вовремя  бежать и  убитых
мусульманами  сербских  крестьян.  Первой  на  глаза  добровольцам  попалась
застреленная старуха со сломанной ногой. В хлевах  лежали полусожженные туши
коров  и  овец.  Мусульмане не щадили никого.  А  с  чего все  начиналось? С
требований свободы  слова и прочих атрибутов демократии. Вот оно, логическое
завершение.   Потому,  когда  я  слышу  требования  независимости,   я  хочу
закричать:   "Матери!  Берите  детей  и  бегите  в  пещеры,  заслышав  слово
"суверенитет"!"
     В этот же день 22 января  казаки действовали в районе села Стражбеницы,
поэтому  Загребов не  пустил своих подчиненных  в рейд  вместе  с "волками".
Успехи  казаков  были  достаточно  скромными  -  в  бою  они  убили   одного
мусульманина.  Тогда  же  был ранен Дед.  Казак при "зачистке"  дома  бросил
гранату, но та отскочила  и вылетела на улицу. Тогда Дед сбил с ног казака и
упал, прикрывая товарища, и сам получил осколочные ранения при взрыве.
     На  следующий  день русские  провели безуспешное  наступление  на  село
Стырлицу.  Случайным выстрелом был ранен  Румын.  Незадолго до этого  одному
"волку" снился сон, в котором он видел двух беседовавших Дмитриев - Чекалина
и Румына.  Румына он  слышал,  а Чекалин лишь беззвучно шевелил  губами, его
слова  куда-то  исчезали...  Смысл  сна стал  ясен  позже (*Вскоре Румын был
ранен, а Чекалин убит - Прим.автора).
     24 января по тревоге добровольцы вместе с казаками были переброшены под
Рудо.  Предыдущей  ночью  была еще одна  атака  мусульман. На  ее  отражение
бросили  сводный отряд, куда входили добровольцы,  казаки и сербы - всего до
девяноста человек. На вооружении казаков к  тому  времени уже  были  БРДМ  и
"Прага". Наводчиком этой зенитной  установки был  русский майор-летчик.  Еще
один БРДМ  был  у  сербов.  Сводный отряд  прошел несколько  сел  в  поисках
противника.   Тем  временем  диверсионно-разведывательная  группа  мусульман
обстреляла и  выбила сербскую  Ударную  Бригаду  им.  Царя  Душана  из  села
Сетихово, но  населенный пункт не заняла. То ли не осознав своего успеха, то
ли что-то  заподозрив. Ведь успешное, без  каких-либо проблем, наступление -
признак того, что войска направляются в ловушку.
     "Царские  волки"  и группа  примкнувших к ним  казаков заняли село -  и
услышали  по  радио  команду  Загребова  развернуться  в  цепь  и  атаковать
Сетихово. Сказывался недостаток  его боевого опыта как командира. Засевшие в
селе  вместе  с  добровольцами  казаки  предложили в  шутку:  "Может  занять
круговую  оборону... ", но все же вышли в эфир и объяснили  Загребову, что к
чему.
     Русские вышли из Сетихово. Пройдя транспортный тоннель, передовой отряд
русских с двумя БРДМ оказался зажат возле реки - с холмов, расположенных  на
обоих ее берегах, вели огонь бойцы противника. "Царские волки" залегли возле
пригорка. Снайпер не давал возможности поднять головы.
     БРДМ, управляемый  Анатолием  Шкуро, пошел вперед, но  попал под  огонь
гранатометов  противника.  Две  мины взорвались  с  недолетом и  перелетом -
броневик взяли "в вилку". Машина остановилась -  и следующий взрыв произошел
впереди.  БРДМ  вернулся -  обе бронемашины  создали противопульное укрытие,
защищавшее  русских с другой стороны пригорка. Обсуждался план прорыва - при
помощи  концентрации  огня  гранатометов,  двух   БРДМом  и  автоматического
зенитного  оружия на  одном  участке. Целобанов выдвинул из укрытия берет на
стволе  -  рядом  сразу  появились  фонтанчики пуль.  Тогда  Дмитрий Чекалин
выстрелил тромблоном в сторону снайпера.
     Появился Загребов, до того воевавший с бутылками вина, которые сербские
крестьяне подарили русским  ("причастившись", он  их всех  разбил). Загребов
прошел  пригорок и вышел на открытое пространство, спокойно прогуливаясь - с
налитыми  кровью  и ракией  глазами. Все восхищенно  замерли  -  только  что
снайпер не давал поднять головы, а тут... "И не убьет ведь эту суку ничто...
И даже  не зацепит."  Наверное, у  снайпера кончились патроны  -  и он также
кусал свои локти, видя перед собой красивого и наглого русского командира (а
может быть, его  вывел  из  строя произведенный Дмитрием Чекалиным выстрел).
Сводный отряд отошел в Сетихово.
     Дальнейшие  события  добавили  горечи  в  отношениях  между  казаками и
добровольцами,  которые  переросли  в  острую  вражду.  Ночью кто-то  бросил
гранату в  расположении  казаков. Взрывом гранаты Загребов был  ранен.  Один
осколок оставил глубокий след на правой ноге,  другой же попал в спину возле
позвоночника.  Посчитав виновниками взрыва  добровольцев,  казаки  нажали на
сербов, и на следующий  день Рудовская бригада  пришла разоружать РДО. Когда
сербы  и  казаки  шумно подошли  к  дому, где разместились "волки",  из окна
высунулось  дуло пулемета.  Андрей Целобанов дал предупредительную  очередь,
чем сильно охладил пыл сербов.
     - Ну, кто там еще хочет нашего оружия? - зло процедила рыжая  бестия. -
Вы бы лучше так воевали с мусульманами, как наших стволов хотите...
     Дело в  том,  что предыдущий командир Рудовской бригады пытался навести
дисциплину,  которая там была на низком уровне.  Ведь чуть что, сербы  могли
отойти в "большую" Сербию - всего-то дел мостик перейти. За трусость комбриг
избивал  провинившихся рукоятью  пистолета. Но  сербы -  люди  гордые, и  не
выдержав такого обращения, они своего командира застрелили.


     Конфликтная ситуация, возникшая  между добровольцами  и казаками, стала
совсем  невыносимой  - и русские попросили найти для РДО другое место. Такое
место  было  найдено  -  Прибой  в  северо-восточной  Боснии,   недалеко  от
Посавинского коридора. Три года спустя там разместится российский контингент
в составе миротворческих сил НАТО.
     Ас  решил,  что надо уезжать. 27-го января  он  уехал в  Белград, но на
следующий день вернулся. Зашел  в  больницу к  Загребову, предложил  забрать
его, но Загребов отказался, насторожившись.
     В течение последующего месяца  Ас не воевал. Он отошел и от руководства
отрядом, и  от  участия в  боях.  Вероятно, обиделся  и устал. Ас  остался в
Вишеграде,  присматривая  за тяжелораненым  Игорем Козаком.  С ним остался и
Саша Кравченко.
     28-го января 1993  года основная часть "Царских волков" ушла в  Прибой,
увезя с  собой и знамя отряда. В Прибой РДО уезжал уже с другим командиром -
майором Эдиком.  Там,  в  Прибое  отряд  успешно воевал  около двух месяцев,
действуя против Тузлинской группировки мусульман.





     Казаков, оставшихся в Вишеграде,  в  отсутствие  Загребова  тоже постиг
раскол. Из них выделилась группа во главе с лихим Геннадием Котовым, записав
на  свой  счет  несколько  дерзких  и  удачных операций.  (*Гена  Котов  уже
упоминался  в контексте Приднестровья - Прим.автора.) Но история  котовского
отряда получилась недолгой.
     29 января  Котов  сделал вылазку к  селу  Стражбеницы и  перехватил там
отряд  мусульман, перегонявших  скот.  В  бою казаки  убили  шестерых бойцов
противника и нескольких ранили.
     Окрыленные успехом, в последующие  дни  казаки ставили мины и проводили
прочесывания местности.
     А  второго февраля семеро  казаков  во главе с  Геной Котовым, пройдя в
расположение мусульман, так успешно корректировали минометный огонь, что под
разрывами мин погибло четыре бойца противника.
     Но военное  счастье переменчиво. Четвертого февраля произошел инцидент,
сильно запомнившийся  всем русским и  ставший  кровавым предзнаменованием. В
тот  день  казак Риголетто ввалился в казарму  пьяным  и дико  возбужденным.
Оказалось, что серб натравил пьяного казака на  двух пленных  мусульман -  и
тот  убил  их ножом.  Казаки отшатнулись от  товарища.  У  них так  было  не
принято,  и  кодекса  поведения  так  никто не  нарушал. Не по-православному
это...
     Возмездие  пришло скоро. 9 февраля Котов со  своей группой, опрометчиво
не  изменив прежнего маршрута, попал  в засаду. По ним хлестнули  прицельные
очереди. Командир погиб сразу. Дико кричал Риголетто, прижимая простреленные
руки к груди...
     А вообще февраль 1993 принес казакам дурную славу. 3-го февраля десяток
их  здорово  погулял в  Белграде, наведя ужас на полицию города, до  того не
знавшую   таких   стихийных  бедствий.  Полиция  оцепила  вокзал  в  попытке
остановить буйных  союзников.  После  этого  казаки переместились поближе  к
Вишеграду - в Ужицы, где продолжили веселье и даже пытались рассчитываться с
таксистами  ручными  гранатами.  Анатолий  Шкуро  бросился  изучать  местных
проституток, но  был неприятно поражен их дороговизной. Его товарищ Максай -
участник январского спора "Ты меня уважаешь?" - ловил попутку, лежа на мосту
и  паля в  воздух  из  пистолета-пулемета  "Скорпион". (Максай  благополучно
прошел Боснию и погиб уже в России в мае 1993 года)
     Дали  знать о  себе  и казаки, стоявшие в Скелани. Сербы  задержали  им
зарплату. Тогда казаки погрузились на  БРДМ  и взяли сербский  штаб штурмом.
Деньги  сразу же нашлись, но  слово "казак"  стало вызывать не самые  лучшие
эмоции.


     
     Вишеград. Третий слева - казачий командир Геннадий Котов.
     (Погиб в феврале 1993 г.)




     Потом  обстановка  ухудшилась. В  феврале  пошли гуманитарные конвои на
Горажде.  И  тут  же  мусульмане  обрядились  в  НАТОвскую  униформу,  резко
усилилась  их огневая  мощь. Потом сербы и русские отбивали  у них  оружие -
добротные советские "Калашниковы"  и  снайперские винтовки (СВД),  гранаты и
пластиковую взрывчатку западного производства.
     В  начале марта большинство первого потока возвратилась в Россию.  Зато
вскоре с небольшим интервалом прибыли казаки "второго" и "третьего разлива".
Прибывая на поездах в Румынию, до Вишеграда  они добирались автотранспортом.
Собственно казаков там было немного, хотя приехали  и донцы с  боевым опытом
Приднестровья. Были также  сибиряки  и группа людей Беляева (из "Рубикона").
Среди  этого пестрого коллектива  встречались и очень колоритные фигуры. Так
Андрей, 17-летний парень богатырского телосложения, получивший кличку Малыш.
К моменту прибытия в Боснию на его счету было двузначное число убитых солдат
противника  в  тех двух  горячих точках,  где он успел побывать.  Малыш  был
снайпером-самородком,  что  называется - от  Бога. О  его  боевом  опыте,  о
приобретенных  рефлексах  говорит  такой случай.  Однажды  возле казармы  на
Околиштах,  где Малыш  нес  поднос с чаем, несколько  человек  перетаскивали
печку, и этот  грохот был точь-в-точь как грохот  пролетающего над человеком
"сушки". Реакция  бойца,  испытавшего на себе прелести  бомбежки в  Абхазии,
была молниеносной.  Видевшим  это показалось,  что поднос с чаем еще  был  в
воздухе, а Малыш уже закатился под стол.
     Вооружили казаков, как и предыдущую смену, преимущественно югославскими
"калашами".
     Необстрелянные, они рисковали  стать "пушечным мясом" в  первом же бою.
Чтобы  избежать  бессмысленных  жертв  и склок из-за  старшинства,  всех  их
возглавил в  течение  некоторого  времени "находившийся  в отпуске"  Ас.  Он
избегал названия "казаки", дабы лишний раз не нервировать  сербов. Всего под
его началом оказался отряд из тридцати сербов и тридцати восьми русских. Там
было и несколько старших офицеров. Асу и его помощнику - Саше Кравченко пока
удавалось сдерживать "казачий экстремизм" - попытки к  отделению "настоящих"
казаков-донцов от "мужиков", к ним приписавшихся.


     
     Казаки на Заглавке, март 1993 года.





     Март принес  тяжелые  бои.  Сербы,  отбросив противника  от  Вишеграда,
попытались  наступать.  В  тех  схватках они  потеряли  убитыми  и  ранеными
большинство своих командиров, щедро оплачивая своей кровью свои успехи. Ведь
теперь их враг щедро снабжался "гуманитарными  конвоями", которые  ему  слал
"сердобольный" Запад.
     Вначале   сербы  достигли  серьезных  успехов  и   освободили   большую
территорию.  Во время  боев 21-22 марта, Рогатицкая бригада успешно атаковав
мусульман,  захватила  пару  единиц  бронетехники  в  числе  прочих трофеев.
(Рогатица - сербский городок к  северу от Горажде.) Но затем сербы совершили
ошибку -  отвели  интервентные  (ударные)  части на  отдых.  Может быть,  не
хватало  сил,  и  эта  ошибка была  неизбежной,  она  повторялась  на  войне
неоднократно. Тут же  мусульмане нанесли  удар по ополченцам-"положайщикам",
занявшим новую, еще  неукрепленную линию фронта.  В последовавших боях 23-24
марта  те  понесли  серьезные  потери  и   отступили  перед  огненным  валом
артнаступления и ударными отрядами противника,  прекрасно  экипированными  и
вооруженными... Фактически мусульмане не смогли сбить с места только сводную
сербско-казачью   группу  и   сербский  отряд,   которых   русские  называли
"наемниками".  То были приглашенные в Вишеград из-под Сараева сербы, которым
были обещаны и заплачены какие-то деньги. Этот отряд современных кондотьеров
имел  на вооружении  собственные  тяжелый  танк  советского  производства  и
строенное автоматическое 20-мм орудие - "Прагу".
     Вся  масса казаков базировалась на Околиштах. Русские и  сербы занимали
позиции  на горе  Заглавак,  куда  в тот момент переместилась  линия фронта.
Непосредственно  же возле  линии  фронта они  размещались  на  турбазе  -  в
бетонном  здании  километрах в десяти  от  Вишеграда  по прямой (если лететь
вертолетом). Все русские  были разделены на три смены, одна - чисто казачья,
одна - из "мужиков", и одна смешанная. Позиции на Заглавке были разделены на
три сектора, самый важный отводился русским.  На соседней высоте Столац  был
тоже выставлен русский пикет.
     Казаки  ходили  в  разведывательные  рейды,  неожиданно  сталкиваясь  и
попадая в перестрелки с врагами.  От маршей  по  горам  в еще не  растаявших
снегах русские  страдали  простудными заболеваниями.  Зимнего обмундирования
уже  не  было,  а летнее от холода и  снега не спасало. Запасы сербов  стали
подходить к концу... В  такой  вот обстановке Ас провел свой последний бой в
Боснии.
     Очень  была  заметна  разница  между  казаками   "первого   разлива"  и
второго-третьего потоков. Первый разлив - конечно, неоднородная команда, там
были всякие казаки, да и не казаки вовсе, но слово "разлив" закрепившееся за
ними лаконично  и  метко дает  характеристику. Во втором-третьем потоке было
больше серьезных людей, которые правильно понимали  идею дисциплины и на тот
свет не торопились. Но репутация казаков уже была сильно подмочена.
     Шло  мусульманское  контрнаступление. Утром, 24-го  марта 1993 внезапно
загрохотала их артиллерия. Заглавак расцвел фонтанами огня. Взрывы сотрясали
землю,  сбивали людей с ног,  секли ветки  деревьев и кустов. Русские бойцы,
вжимаясь  в мерзлую каменистую землю,  каялись, что не  окопались  по полной
программе.  Над  головами  свистели осколки.  А  тут с тыла заговорили пушки
сербов.  Их снаряды  буквально  "брили"  высоту,  и  взвихренный  ими воздух
шевелил  волосы залегших  русских.  Перебегавший по линии  Ас был сбит с ног
разрывом  снаряда  и   получил  легкую  контузию.  (Усиление  огневой   мощи
противника странным образом  совпало с очередным конвоем гуманитарной помощи
на Горажде.)
     Сербский  офицер,  очень  надменно и  гордо державшийся  перед боем,  а
сейчас подавленный артобстрелом, подбежал к Асу:
     - Отступать будем?
     - Нет. Зачем? Приказа не  будет - и не отступим, - походя ответил Саша,
краем глаза отметив сильное удивление на лице брата-союзника.
     За  артобстрелом последовала атака  мусульман,  по  сербски  - "напад".
Скрываясь  в зарослях кустарника, они вели огонь  по защитникам высоты. Двое
наших  решили поправить положение, зайдя во фланг противнику. Сибиряк Олег и
киевлянин Юлий,  пройдя по заросшей  кустами ложбине  южного склона  высоты,
зашли к мусульманам справа.
     Выскочив на открытое  пространство, Олег  открыл  огонь по  противнику.
Мусульмане  сначала пришли в замешательство, но вскоре ответили.  Их стрелки
быстро поймал  Олега  в свои прицелы.  Первая  вражеская пуля попала Олегу в
"лифчик" -  боевой разгрузочный жилет,  проще  говоря -  нагрудные патронные
сумки. Он спас  Олегу  жизнь -  пуля попала в запасной автоматный магазин  и
срикошетила  от него.  К  автоматам  калибра  7.62  придаются  металлические
магазины,  которые могут  сыграть и  защитную функцию. Пластиковые рожки для
современных российских 5.45  мм автоматов в таком случае  только бы ухудшили
ранение  -  боец был  бы  нашпигован  массой  пластиковых  осколков, которые
невозмодно обнаружить рентгеном.
     Тут  же  в Олега  попала еще  одна пуля.  Первый удар развернул  бойца,
благодаря  этому  второе попадание пришлось не в низ живота,  что  наверняка
было бы смертельным. Пуля лишь пробила ягодицы.
     Украинец  Юлий оттащил раненого  назад, ломясь через кусты и оставив за
собой  настоящую  просеку. За это его  прозвали "трактором", а  над ранением
Олега  потом  подтрунивали. Олег  пролежал несколько  часов в палатке и  был
отправлен позже в тыл, в госпиталь.
     Мусульмане напирали на русско-сербский отряд, но те держали позицию, не
давая  мусульманам  высунуться  из зарослей и  подавляя пулеметным  огнем их
огневые точки.  "Бровинг", ПК и MG выкашивали кустарник и  выбивали каменную
крошку.  Атака  была  отбита.  Тел  мусульмане не  оставили. Лишь  несколько
кровавых пятен лаконично говорили о том, что и противник понес урон.
     Вскоре Ас, сопровождая раненого товарища, уехал в Россию. Ну вот и все.
Ничего он  не  получил от  этой войны, кроме лишних седых волос, ну и славы.
Уехал - как был  -  с пустыми  карманами.  На границе  сербские  полицейские
устроили ему очень тщательный обыск, отобрав униформу и штык-нож.
     На белградском вокзале в Белграде бродили здоровые бритые "бройлеры"  -
солдаты  российского ООНовского контингента. Там Ас зашел в  кафе впервые за
несколько  месяцев  поел  нормальной пищи. Ему  стало плохо, из глаз потекли
слезы. "То желудок  давит на глаза",  - сочувственно сказали  прибежавшие на
помощь сербы.
     Ас собирался отдыхать месяц, но задержался в России. Два с  лишним года
спустя сербы наградили его серебряной медалью "За храбрость" и представили к
еще одной, но все так и лежит в Пале, дожидаясь своего владельца...
     В тот момент организованная переброска русских в Боснию прекратилась. В
дальнейшем туда  ехали в основном одиночки. Но  тонкий ручеек их, то угасая,
то оживая, тек сюда постоянно до самого конца войны...





     Говорят, с того света  еще  никто не возвращался. Врут. Это случилось с
русскими по крайней мере один раз -  на Заглавке 12 апреля 1993 года. Так уж
получилось,  что  самый  доблестный  бой  под  Вишеградом  выпал  именно  на
"казаков" третьего потока.
     Вряд  ли думал Юрий  Гагарин, облетая  Землю на корабле  "Восток",  что
через тридцать  два года в  тот же  самый  день группа русских ребят, вместо
того,  чтобы  бродить  по  марсианским  равнинам,  примет  страшный  бой  на
неведомой  ему высоте в далекой Югославии.  И будет у  них все как в далекие
40-е:  та же  храбрость, то же  немудреное стрелковое  оружие и  бревенчатые
блиндажи.  Сам  же  Заглавак стал  после  боя  чем-то напоминать марсианскую
равнину, да и побывавшие там принесли богу войны Марсу славную жертву.
     Всю ночь с 11-го на  12-е апреля бушевала непогода. Валил густой мокрый
снег,   сильный  ветер  поднял  настоящую  густую  пургу,  слепившую   глаза
русским...  Видимость была почти нулевая. Эту снежную бурю, стихшую к  утру,
продолжила буря огненная.
     Утром начался бой. Снег стал роковым для  Владимира Сафонова  и Дмитрия
Попова, стоявших в  пикете  на соседней  с Заглавком горе Столац. Они были в
бункере, срубленном из толстых деревьев,  вместе с  третьим  бойцом  Павлом.
Этот блиндаж был объектом зависти для  русских, оставшихся на Заглавке.  Но,
казалось  бы,  надежное  убежище, бункер  стал смертельной  ловушкой для его
защитников. Мусульмане подкрались к укрытию, скрытые предрассветным сумраком
и пеленой  мокрого снега, открыв огонь по входу в бревенчатое укрытие.  Было
около семи утра, едва лишь рассвело.
     Владимира  убило  сразу - пуля пробила  ему горло.  Попов  рванулся  из
блиндажа  и кинулся к дереву,  чтобы отбиваться под его прикрытием.  Очередь
буквально пригвоздила его к стволу.
     Спасся только  Павел. Выскочив из бункера, он открыл огонь из пулемета,
стоя  во весь рост. На Столаце вместе с русскими оказались  и сербы.  Сперва
они  растерялись  и  готовы  были  отойти  с  высоты, но  храбрость русского
удержала их. Заплевали  вспышками сербские  автоматы. Мусульмане обошли их с
фланга. Ведя бой  в полуокружении, Павел  получил пулевое  ранение  в спину.
Комочек  металла   прошел  по  касательной.  Противник   не  мог  в  течение
длительного времени  сбить эту группу с позиций, но бой  шел в явно неравных
условиях - и  после длительной перестрелки  положай был оставлен. Мусульмане
заняли бункер - им достались в качестве трофеев тела двух русских.
     Затем  бой переместился к соседней высоте -  горе  Заглавак.  Нападение
мусульман  застало  державших  там позиции  врасплох. До  того здесь  царило
обманчивое  затишье. Основная  масса  русских покинула высоту, осталась одна
"мужицкая"  смена  -  девять  человек при  большом  количестве  "стволов"  и
боеприпасов. ("Мужиками" называли "ненастоящих" казаков.)
     На  девятерых  наших обрушился  огонь гаубиц и  минометов.  Вжавшись  в
землю, за каменными  брустверами, горстка  русских приняла бой,  который шел
шесть часов.
     В   самом  начале  схватки  погиб   девятнадцатилетний  москвич   Костя
Богословский,  приехавший  сюда 31 марта. Осколок близко разорвавшейся  мины
пробил его каску, поразив мозг. У Кости это был первый бой.
     Вражеские минометчики засекли  по вспышкам русское пулеметное  гнездо и
засыпали его минами. Расчет пулемета и составляли Константин и Володя. Взрыв
мины контузил Володю,  и он  на  время  перестал  слышать. Все  происходящее
вокруг  теперь было словно немое кино.  И он  там  был  далеко  не зрителем,
продолжая давить на гашетку и менять ленты.
     Саша  Кравченко,  ветеран  "волков", организуя  оборону,  перебегал  от
бруствера  к  брустверу,  посылая  короткие  очереди  в  сторону  мусульман.
Буквально  накануне  его  товарищ видел  сон, будто Саша  гибнет  от пули  в
затылок. И пуля действительно угодила  ему туда.  Сашу  унесли: белое  лицо,
неживые, остекленевшие  глаза... Осколочное ранение в  голову, но  не  столь
тяжелое, получил и еще один русский в этом бою.
     Волна за  волной озверевшие и жаждущие  мести  мусульмане накатывали на
Заглавак.  Но  все  эти  волны  как  о  каменный   утес  кровавыми  брызгами
разбивались  о мужество нескольких русских парней. Имея много патронов, наши
поддерживали непрерывный огневой ливень. Когда стволы пулеметов раскалялись,
бойцы брали в руки автоматы...
     Наверное, кто-то из них уже попрощался с жизнью и теперь лишь собирался
ее подороже  ее продать. Бой тянулся  час за часом, а помощи из  тыла все не
подходило.  Шестеро оставшихся продолжали стрелять,  делая перерыв лишь  для
того, чтобы быстро  переснарядить рожки патронами. Позади  заухала  сербская
артиллерия,  посылая   снаряды   в  сторону   врага.  Русские  находились  в
полуокружении, при желании можно было бы отойти, спасая свои жизни. Но никто
не отступил, не дернулся назад.
     Выручили их свои. Сербские ополченцы в этот  ад предпочли не  соваться.
На  помощь   пришли  казаки  и   "мужики"  с  Околишты.  Появление  русского
подкрепления  разблокировало  защитников  высоты.  Мусульмане отступили. Они
были не готовы  драться  еще и  с этими шайтанами. Жуткое зрелище  предстало
перед  подошедшими  казаками,  хоть  они  и не  смогли  охватить  взором всю
картину. Подножие  Заглавка  было  обильно полито  кровью и устлано  телами.
Мусульмане сами потом признали, что потеряли  в этом аду  около восьмидесяти
человек  убитыми  и  более сотни ранеными. Погиб даже  командующий бригадой.
(*Эти цифры, видимо, получены по "сарафанному радио" с мусульманской стороны
- в условиях гражданской  войны линия фронта информационно прозрачна. Но мне
они представляются очень высокими для подобной операции - Прим.автора)
     Все это сделала горстка русских парней! Потом мусульманское телевидение
сообщило  о  страшных русских  четниках-головорезах на  Заглавке  и Столаце,
демонстрируя снятые на пленку тела и документы Сафонова и Попова. Но в рядах
мусульманского ударного отряда, атаковавших  высоты, был  тоже один русский.
Наемника торжественно наградили золотой медалью. Момент награждения показало
мусульманское телевидение.
     Несмотря  на то, что  противник  был обескровлен  и отошел,  по приказу
сербского командования высоту оставили.  В  очередной раз.  Окончательно она
была захвачена позже.
     Так бой  при  Заглавке  стал кульминационным  пунктом  участия  русских
добровольцев в  Вишеградской  эпопее. В этот день наши понесли самые тяжелые
потери - трое убитых и трое тяжелораненых. Этот участок фронта истек  кровью
и затих.  Мусульманское контрнаступление  заглохло.  Тела  Сафонова и Попова
были вынесены со Столаца и захоронены через несколько дней.
     Пошли разговоры о том,  будто сербы подставили  русских. Или о том, что
мусульмане  решили использовать момент,  зная, что на позиции много молодых,
необстрелянных русских, то ли... И почему тогда сербы не поспешили на помощь
маленькому отряду?
     Дошло до того, что казак, будучи пьян, дав предупредительную автоматную
очередь,  построил в коридоре пятерых  сербов. Прохаживаясь перед "брачами",
боец  объяснил  им, что  они  не  правы, и  в  следующий  раз  их  за  такое
расстреляют.
     Вскоре после  боя  на Заглавке большой отряд окончательно раскололся на
несколько групп со  своими лидерами. Часть казаков уехала. Группа  питерцев,
приехавшая  благодаря  стараниям   Юрия   Беляева,   примкнула  к  какому-то
штурмовому (по-сербски - юречному) взводу. А  часть добровольцев перешла под
Сараево, где  в  тот  момент назревали бои. Практика еще  раз показала,  что
добровольческие  русские отряды численностью более полутора десятков человек
являлись  неустойчивыми.  Бойцы  группировались  вокруг  своих  неформальных
лидеров   и   фактически   становились   самостоятельными   подразделениями.
Перевесить это  мог лишь какой-то серьезный внешний фактор или харизма очень
сильного лидера.
     Но как бы то ни было, а подвиг русских воинов в битве на Заглавке,  еще
долго будет жить в сербской молве.





     Чего  греха таить, иной  раз сербы  поворачивались  к русским не лучшей
стороной...  Но  не  считайте сербов лживыми и вероломными. Ведь живем мы  в
"золотом  веке". Что-то  сломалось в человечестве,  и подчас  кажется, будто
кто-то  могущественный   и  коварный  выпустил  из   преисподней   дьяволов,
вмешивающихся в души мира.
     А может, так было  всегда?  "Осел, груженный золотом, может взять любой
город,"   -   говорил   знаменитый  античный  полководец.  Но  разве   можно
представить, чтобы немецкий генерал Роммель, чей корпус остался без горючего
в песках  Северной  Африки, шел бы  его покупать  у  своих  врагов-англичан.
Осенью 41-го  Гудериан не  сумеет откупиться  от наших заградотрядов  и  без
проблем придти в Москву... И Паулюс ни за что не оплатит себе  и своей армии
выход из Сталинградского котла. И в кошмарном сне советский маршал не станет
продавать боеприпасы немцам и  откладывать заработанные  на  этом  деньги  в
швейцарский банк.
     Но  в  нынешнем  мире  такое  становится в  порядке  вещей.  Грабители,
наркоторговцы  и  гангстеры,  которые ранее  вынуждены  были  скрываться  от
блюстителей закона, ныне почти открыто блещут своим богатством, усаживаясь в
кресла  президентов  и  премьер-министров.   И  возникают  целые  бандитские
государства,  вожди которых купаются  в  роскоши,  пока подвластные им  люди
убивают  друг друга  на руинах распавшихся государств. В порядке вещей стала
торговля друг с другом вождей воюющих сторон.
     Мы стали современниками войн, превратившихся в  выгодный бизнес полевых
командиров и больших чиновников. Мы видим генералов, сдающих позиции  врагу.
И  уже не удивляемся пиру  во  время чумы, хохоту раззолоченных шлюх на фоне
крови   и   вспоротых  животов.  Спокойно   дают  интервью  грязные  дельцы,
произведенные  в  высокие ранги. Они  на  самом-то  деле  торгуют  землями и
недрами собственной страны,  заботясь о  воцарении хаоса, в котором не будет
столь неприятных  налогов и  таможен,  но  будет  подконтрольные  только  им
аэропорты, трубопроводы и перевалочные  базы контрабанды. Где можно спокойно
красть триллионы из бюджетов распадающихся и агонизирующих стран.
     Да,  эти  дивные  шутки  достойны  Сатаны. "Незалежная"  Украина  через
Пакистан продает  Т-80-е  талибам -  перед  которыми даже  иранские  аятоллы
кажутся  чуть  ли  не  сторонниками либерализма  и  демократии. Эта  техника
собирается  на Харьковском заводе  имени Малышева  и  чуть ли  не наполовину
состоит из российских комплектующих.  И танки, приобретенные на наркодоллары
"Золотого полумесяца", идут с ордами диких фанатиков на  север, к российским
рубежам,  куда  велят  им  интересы  США  и саудовских  шейхов! И приходится
останавливать их на перевалах российскими  же штурмовиками...  В  этом  мире
трудно  остаться  стерильно  чистым,  полностью свободным от захватившей его
чумы алчности и подлости. И война в Югославии, увы, не исключение.
     Понимали ли  это  русские  добровольцы?  Да,  и поэтому  не  уехали  из
Югославии, продолжая драться  боком о  бок  с  простыми сербами. Ибо  кто-то
должен дать бой Злу. И  потому  что, рядом с непонятной игрою  командования,
было и другое.  Были  сожженные  и вырезанные  сербские  деревни. Взорванные
церкви.  Были  "гуманитарные  конвои", на  деле оборачивавшиеся караванами с
оружием  для  уничтожения  православных... И  есть  еще  Россия, на  которой
проводятся опыты по тем же, югославским рецептам...
     Вот оттого-то  и гремели автоматы в  руках русских парней там, в  горах
далекой  земли.  Балканская  война,  словно мощный магнит, притянула  к себе
людей особого склада. Они сохранили и память предков, и древний боевой  дух.
При всех своих кажущихся и явных недостатках и слабостях.






     В январе 1993 года враги сербов, хорваты и  мусульмане  сцепились между
собой. Бои вспыхнули  в центральной Боснии.  Лидер боснийских  хорватов Мате
Бобан тогда остановил  продвижение  войск, не  желая усугубления раскола. 22
января того же года армия на сей раз уже Государства Хорватского попробовала
провести  наступление  в секторе  "Юг" -  в  районе Книна, столицы  Сербской
Краины.  Хорватские  отряды  продвинулись  вперед  на расстояние  местами до
двадцати  километров.  При  прорыве  в сербский  тыл  ими была  использована
ООНовская техника  (БТРы).  Тяжелое  же  вооружение  сербов  хранилось -  по
соглашению  -  на  складах  ООН. В  результате тяжелых боев был восстановлен
статус-кво - хорваты отошли на старые позиции.
     Тогда же англичане  Вэнс  и Оуэн, назначенные посредниками,  предложили
план, предполагавший разделение  страны "а-ля  Швейцария" -  на  кантоны  по
национальному признаку. Сербам по этому плану отводилось 43 процента земель,
но они  оказали разрезанными хорватскими и мусульманскими "кантонами". И это
значило, что сербам придется отступать - ведь в боях 1992 - начала 1993 года
они  поставили  под свой  контроль  70  процентов территории  Боснии. И  это
обрекало  на  нищету: наиболее  ценные  земли  оказывались в чужих кантонах.
Однако еще в  сентябре 1992  года сербские лидеры  признали,  что удерживают
слишком много земли, намекая: торг-де уместен.
     Сербы первоначально  согласились  с  планом.  Однако  их позиция быстро
изменилась,  едва  Запад  попробовал  внести  в   план  изменения  в  пользу
мусульман. На  проведенном  референдуме  сербы твердо сказали  "Нет!"  плану
Вэнса-Оуэна.


     И  все-таки весной  1993  года  накал  войны спадает, воцаряется  некий
"холодный  мир". Или,  если  быть  точными, вялотекущая  война.  В  Подринье
последних  успехов  сербы  добиваются  в  феврале-марте.  Они  занимают  два
небольших мусульманских укрепрайона  - Черску  и Каменицу  в северной  части
долины  Дрины. Сербы открыли для  выхода мусульман из этих районов коридор в
район  Тузлы.  Запад  снова спасает  мусульман, объявив  оставшиеся  под  их
контролем  территории на востоке страны  "зонами  безопасности"  под защитой
НАТОвских   ВВС  и  "голубых   касок"  ООНовского  контингента,  обеспечивая
снабжение зон гуманитарными конвоями.  Бои  там  прекратились.  В этих якобы
мирных зонах мусульмане отдыхали и зализывали свои раны.
     Последние   попытки   мусульман  взять  реванш   под   Горажде  были  в
марте-апреле,   когда   они  получили   большое  количество   вооружения   с
"гуманитарными конвоями". Но, оказалось, не по зубам.
     Грубо говоря, в  тот  момент  мусульмане контролировали  в  центральной
Боснии треугольник Зеница-Тузла-Сараево, анклав Бихач на самом западе страны
(отделенный  от сербов  рекой  Уной)  и три "острова"  на востоке,  в долине
Дрины. Это - Горажде, Сребреница и Жепа-Планина.
     Идет  увлекательная международная игра  под  названием  "конкурс мирных
инициатив".  Воспользовавшись  замороженной  обстановкой,  мусульмане  копят
силы. Сербы,  наверное,  испытывали гордость. Им удалось поставить  под свой
контроль две трети страны,  хотя в живой силе противники превосходят их чуть
ли не вдвое.


     Да, война - зло.  Но что еще  хуже войны  - это перемирие. Линия фронта
стабилизируется и лишь раз в несколько  месяцев  проводятся  крупные военные
операции  с  участием тысяч бойцов.  Вялотекущая  война мелких  диверсионных
рейдов  стала  губительной  для сербов. Падает боевой  дух  армии, поскольку
исчезает смысл ее действий. Вырисовывается перспектива войны на истощение, в
которой сербы обрекались  на  поражение. Практически никто  им не помогал, в
отличие  от мусульман и католиков-хорватов, щедро поддерживаемых извне. Даже
"Большая  Сербия" за Дриной, и та - в экономической блокаде. Шанс на военную
победу в 1992-1993 упущен. Попытки  сербских вождей  разрубить этот  гордиев
узел не увенчались успехом.
     Да  и  в  рядах самих  сербов  произошли изменения.  Самые отчаянные  и
великодушные,  самые храбрые  и  бескорыстные бойцы  в  массе  своей сложили
головы  в прошедших  ожесточенных  боях.  Уцелели  же люди  иного  душевного
склада, для которых война  стала  повседневной работой. Война превратилась в
стиль жизни. И основная его идея -  "Нет  нуды гинуть"  ("Нет  необходимости
умирать") пагубно отразилась на последующих событиях. Пассионарный,  горящий
в своем православном порыве сербский генофонд в Боснии оказался основательно
вырублен. Нация устала.
     Вот  почему  весна 1993 года становится  пиком  участия  наших  ребят в
Боснийской войне. Постепенно надобность в таком количестве русских  у сербов
отпадает. Но еще  раньше истощились средства, хоть и  требовали ребята самый
минимум.


     Однако  в  Балканском  безумии расколоты  и  враги  сербов.  Удерживать
паритет  помогает  отсутствие  единства  у  мусульман.  Тлеет  вражда  между
мусульманской армией БиГ  и  мусульманской  же  милицией  (МОС), куда входят
пришлые  моджахеды,  санджакли  и   мусульмане-экстремисты.   Разного   рода
добровольческие   и  полупартизанские   отряды  превращаются   в   серьезную
политическую силу. И отношения с ними складываются не самые простые.
     Сепаратизм  зеницкой  и тузлинской  группировок  выливается  в открытые
вооруженные  противостояния. В  Бихаче разногласия  политические  обернулись
боями между отрядами Фикрета  Абдича  и пятым корпусом армии БиГ. А  полевые
командиры Како и  Пушка  в Сараево, Пашалич в Мостаре открыто не подчиняются
руководству.
     Да  и  само  высшее  мусульманское   руководство  выступает  не  единой
когортой. Официальный лидер, Алия Изетбегович - фигура, хоть и авторитетная,
но не основная. Реальная  сила  стоит за такими дельцами-политиками, как Эюп
Ганич   или  премьер-министр  Харис  Силайджич.  Ганича   считают  послушным
проводником  американских  интересов.  Что  для  него   диссидент-экстремист
Изетбегович? Когда того в  1992-м  захватила  ЮНА  и просила в  обмен на его
голову  свободный выход  своих  подразделений  из  блокады,  Ганич  поначалу
пытался не идти на сделку, смирившись с возможной гибелью Алии.
     Разброд в стане  мусульман не случаен. У сербов есть духовный стержень,
они воюют  за  единую  Сербию. А вот у мусульман такой  опоры  нет.  Попытки
насадить законы шариата, как в Иране, наталкиваются на их неприятие простыми
людьми. Вот  и образуются мусульманские  анклавы, с ориентированной на войну
экономикой.  А  правят  там какие-то военные  князьки,  зависящие  от  своих
иностранных  спонсоров. Так  что  исчезни  общие  враги  - сербы, мусульмане
сцепились бы  между собой  в  ожесточенной  грызне. Тогда,  в1993-м им  явно
требовался единый режиссер. Вскоре он появится.
     А значит,  будь  у сербов  побольше  воли да  поддержка России - и  они
сумели бы поставить победную точку. Но их предали все.
     И воцарился страшный "холодный мир" 1993 года.


     Балканская  война   1990-х  вечным   позором  впечатается   в   историю
цивилизованного Запада. Любому  из нас, прошедшему  бои  в Боснии,  его  имя
внушает ненависть и отвращение к этим "миротворцам" и к тупой толпе западных
обывателей.
     Попытка   более  или  менее  мирного  раздела  Югославии   провалились,
вспыхнула  цепная  реакция  межнационального  и  межрелигиозного  конфликта.
Против  сербов  развернулась  пропагандистская  война.  Система  mass  media
сделала из  них образы чудовищ,  агрессоров и  садистов.  Механизм  создания
образа  врага хорошо отработан еще  на русских. Были сфабрикованы чудовищные
агитационные  фальшивки.  Такса  за  фильм  ужасов  о  "сербских  зверствах"
производства  подпольной  киностудии  Сараево была всего-то  порядка  десяти
тысяч дойчмарок. Догадайтесь, кого же действительно истязали и убивали перед
камерами. Сербам приписали  намерение  разрушить мусульманские общины  через
массовое изнасилование  женщин-мусульманок. Здесь свою  лепту  внес  и  Папа
Римский.  Потом  этот бред перестал  нестись в эфир, но перед сербами  никто
даже не извинился. Дело-то  было сделано,  и образ  серба-насильника  крепко
впечатался в подсознание западного обывателя.
     Западу очень нужен образ врага, и если такового нет, то его изобретают.
Когда исчезла Союзная  Держава, "Империя зла",  то понадобились хотя бы змеи
вместо "Русского дракона". Ведь Запад - общество  спектакля, и не зря актеры
вроде Рейгана -  его лидеры.  Ведь  когда нет страшного инородного врага, то
взоры  могут  обратиться   вовнутрь  западного  общества  и  это  "сказочное
общество" приходит в ужас от подобной перспективы. Вот почему Запад произвел
конверсию,  превратив антикоммунизм (умело лакированный страх  и ненависть к
русскому миру) в лютую, невменяемую сербофобию.
     Уникальный,  парадоксальный  случай  -  лозунгами  о   свободе,  правах
человека  и  демократии  освятили  уничтожение  сербов.  Сербов  объявили  и
агрессорами  в гражданской войне  на собственной земле. По  такой же  логике
агрессорами надо объявлять и нашу армию, которая добиралась до гитлеровского
горла в 1944-45 годах по Восточной Европе. (Впрочем,  некоторые политики уже
делают  это.) Показателен такой  пример:  отделение  Македонии от  Югославии
произошло полюбовно и бесконфликтно. Но Запад не хотел признавать Македонию.
А потом долго трубил о подготовке сербами "очередной агрессии" в  Македонии,
чтобы иметь возможность ввести туда свои войска.
     Убийства, насилие  и этнические чистки? Да ведь они - на совести каждой
из сторон войны.  Особенно в Боснии, где сильно клановое, родовое начало. За
преступление одного  из людей отвечает весь клан, и пятно позора ложится  на
потомков  преступника.  И на  защиту  своего встает  весь род. Человек здесь
часть большего,  и без этого он никто, и нет смыла в жизни... Потому люди, у
которых вырезали  семьи,  вообще-то мало считаются с гаагскими и  женевскими
конвенциями  Запада, который  давно не  видел  у  себя жестоких  войн.  Там,
полвека  назад  обыватель  спокойно покорился  новым  хозяевам, не  создавая
массовых партизанских  движений.  Да  и сама партизанская война  такова, что
победу в  ней  вырывает тот, кто  уничтожает  питательную среду для  отрядов
противника - местных жителей. Немцы у нас в 41-45-м и американцы во Вьетнаме
в 60-х действовали так же, создавая полосы "выжженой земли".
     Вот  почему среди тех,  кто убит в Югославии 1990-х  добрая  половина -
мирное население. Но, масс-медиа,  крича о сербской жестокости и  этнических
чистках, забывают  о том, что шестьдесят тысяч мусульманских беженцев  нашли
свое  убежище в Сербии. А это значит, что  сербы не собираются  строить свое
государство на принципе "чистоты крови".
     Зато жизнь пленных сербов  у мусульман  западная пресса всегда рисовала
чуть ли не  райской.  Однако, цена  тайного вывоза серба  из  мусульманского
Сараева,  из  этого "рая", в 1994-м достигала десяти тысяч марок? В основном
перевозкой  "живого  товара",  кстати,  занимались  ребята  из  французского
контингента  миротворцев, так как  мусульмане его  не очень контролировали в
благодарность  за оказываемую им военную  помощь. Запад  же почти совсем  не
говорит  о  том,  как  сербов  на   захваченных   территориях  превращают  в
заложников,  тогда  как  православные   предпочитают  высылать  мусульман  и
католиков  с  занятых   при  наступлении  земель.  Запад  попытался  создать
"сербско-мусульманский"  союз и даже  (в пропагандистских целях) ввел одного
серба-предателя  в  состав  правительства  Силайджича.  Впрочем,  успеха сие
начинание не имело.
     Международный трибунал по преступлениям в Югославии специализируется на
поиске преступлений,  совершенных  сербами. Преступления, совершенные против
них,  практически  не  рассматриваются. Их уже  не считают за людей?  Логика
ущербна: мусульмане и хорваты совершали преступления только в отношении друг
к другу. А к сербам что они проявляли? Уж не гуманизм ли?
     Это крайне  редкий случай, чтобы  хорват  или  мусульманин были названы
преступниками,  хотя имена  их, сильных  мира того, известны. Но  даже  если
виновны те, кто  стал  слепым орудием мести, судить  стоит в первую  очередь
тех, кто раскрутил маховик национальной и  религиозной драки. Они же  сейчас
заседают на международных конференциях и вершат судьбы народов.
     Постепенно Совет Безопасности наложил  экономические санкции на СРЮ - и
хотя степень участия Хорватии в  конфликте по крайней  мере  не меньшая, эта
республика отделывалась предупреждениями.
     Неверно,  что  вся  внешняя  политика  России  сводилась  к  отсутствию
таковой.   Югославия   -   не   только  поле   для  политических   рокировок
государств-членов  НАТО,  не  только  возможность  новоявленным политическим
лидерам  реализовывать свои  амбиции.  Она  же -  вексель России  во внешней
политике. Предмет торга - голос России в  СБ ООН (право "вето") - каждый раз
обменивался  на какую-то помощь или  обещания ее. Попытки же России  с  1994
года играть  самостоятельную роль  встречаются с  нескрываемым раздражением.
Явная  несправедливость  наложенных санкций, их очевидная  непопулярность  в
России,  где и Верховный Совет, и позже  Госдума  неоднократно  обращались с
требованием  их отмены, привели  к  тому,  что  в  апреле  1993 г. очередное
заседание СБ ООН по поводу их ужесточения было даже перенесено на  следующий
день  после  референдума  о доверии президенту и Верховному Совету.  И  что?
Президент,  которому Запад  посулил  очередную  помощь,  выиграл.  (То самое
"Да-да-нет-да!")  И  ожидавшегося  всеми  "вето" на введение санкций  против
сербов не было!
     Примечательно, что  инициаторы  конфликта,  Германия и США, не  послали
тогда  свои контингенты (в составе  войск  ООН) в Югославию.  Более  широкое
вмешательство  НАТО  грозило "Вьетнамом"  в  центре  Европы.  Горно-лесистая
местность,  ограничивающая использование  техники, оставляла  мало надежд на
успешные действия  интервенционных  войск.  И потому  НАТО  занималась  лишь
воздушным прикрытием войск ООН и мусульман.





     Весною девяносто третьего в  центральной Боснии идут жестокие бои между
мусульманами и боснийскими хорватами. Мусульмане добиваются успехов в районе
города Травника,  хорватская же  артиллерия  превращает в пыль мусульманские
кварталы города Мостар.
     В  конце  мая  мусульманам  удается  на несколько  часов поставить  под
контроль дорогу Сараево-Пале. Сербские контратаки восстановили статус-кво.
     В  самой "большой  Сербии" назревают кровавые события. Албанцы в Косово
провозглашают  свою республику,  и 2  июля  1993  года президент  США грозит
Белграду ударами с  воздуха. Впрочем, американцы прекрасно знали, яйца какой
змеи  они сейчас высиживают.  По  данным Интерпола  косовские  албанцы тогда
держали  в  своих руках  две трети ввоза героина в  Швейцарию и занимали  не
последнее место в аналогичном секторе германской экономики. Так они вроде бы
зарабатывали деньги на оружие для готовящегося восстания.
     Неспокойно   и  в  Македонии.  Там  захвачена  большая  партия  оружия,
произведенного  в  Албании и принадлежащая  этническим  албанцам.  Последние
составляют порядка трети населения Македонии.
     Тогда   же,  в  июле  1993  года,  боснийские  сербы  повели   успешное
наступление на  Сараево,  взяв под контроль горный массив Игман, по которому
шла  единственная  дорога,  связующая город с внешним  миром. В Сараево была
паника. Сербы действительно тогда могли взять город и закончить войну.
     21  июля  Изетбегович  призвал  НАТО   на  помощь.  Ультиматум,  угроза
применения авиации НАТО, заставил  сербов приостановиться  и попятиться. Это
произошло 5 августа  1993  года. Блокада Сараева, впрочем, не была снята.  В
городе   остается  порядка  сорока  тысяч  боснийских  солдат  (мусульман  и
хорватов), которым  не  хватает  оружия. Этот  котел держат тысяч пятнадцать
сербских бойцов.
     Однако, осада выходит странной, как и сама война.  Можно ли представить
себе  окруженную  армию   Паулюса,   которая   питается   благодаря   грузам
гуманитарной помощи - и потому может драться? А тут обе  стороны питаются за
счет  третьей.  Да,  третья  сторона  кормит, но  при  этом навязывает  свой
сценарий,  отводя одним  роль агрессоров  (и только  агрессоров), а другим -
роль жертв (и только жертв).
     А пока  Сараево в блокаде, другие мусульманские войска не очень  спешат
ему помочь. В июле-августе они проводят успешное наступление против хорватов
в  Центральной  Боснии,  захватив  города  Бугойно  и  Горни-Вакуф.  И   это
происходит параллельно с сербским наступлением на Игмане!
     Разброд  царит  не только среди мусульман. В  июле  Оуэн и  Столтенберг
предложили  план раздела  Боснии на три части. Сербы и  хорваты согласились,
предоставив свои  планы, но мусульмане в принципе  отвергли  это соглашение.
Член президентского совета  Фикрет Абдич  выступил  "за". Эюп Ганич  требует
оружия  для продолжения войны.  Великобритания  хочет наложить экономические
санкции на агрессивно ведущую себя  Хорватию,  но наталкивается на  отпор со
стороны  Германии, которая к тому же выступает за снятие эмбарго на поставки
вооружения  для мусульман. Никто своего не добивается. Женевские  переговоры
зашли в тупик из-за  чрезмерных требований сторон. Мусульмане требовали себе
дороги Горажде-Жепа, Зеница-Бихач и выход к морю. В ответ Караджич пригрозил
разделить Боснию между хорватами и сербами.
     В  это  же  время  сербы  расширяют  Посавинский  коридор,  соединяющий
сербские территории в восточной и западной частях Боснии. Если раньше машины
в самом узком месте могли идти лишь ночью,  то теперь  движение продолжается
круглосуточно.
     В  стане мусульман  берут  верх "ястребы", готовые  сражаться до конца.
Алия Изетбегович прервал женевские переговоры патетическими словами, заявив,
что  "боснийцы  сорок   лет   ждали,   чтобы  вернуть  себе   оккупированные
территории". Видимо, его впечатлили переговоры о  судьбе  Палестины  - арабы
тогда  добились уступок  от Израиля. Влиятельный мусульманский  лидер Фикрет
Абдич  не соглашается с  позицией Сараевского  руководства,  готового по его
словам, "воевать до последнего мусульманина", и встает в открытую оппозицию.
В анклаве Бихач вспыхивают бои между сторонниками Абдича и войсками, верными
мусульманскому правительству  в Сараево. Боевые  действия  напоминают "войну
всех против всех".
     Мусульмане продолжают  наступление в  центральной Боснии и  захватывают
хорватский  анклав  Вареш. Сербы,  которые  еще  недавно  поддерживали  его,
бросили католиков  на  произвол судьбы. Выбив  хорватов  из  сердца  Боснии,
мусульмане   высвобождают   силы   для   борьбы   с  сербами.   Намечающийся
антимусульманский альянс хорватов и сербов рушится. Война опять срывается  в
очередной и очень затяжной виток.
     Наблюдатели,   запутавшись   в   кровавом   калейдоскопе   альянсов   и
предательств, сравнивают Боснию с домом умалишенных, где психам дали оружие,
забыв снабдить транквиллизаторами.





     Отряд русских добровольцев участвовал в боях не только  под Вишеградом,
но и в других районах  Восточной Боснии. Тропа войны - это путь, проделанный
ими. "Царские волки"  приехали воевать и потому они бросались в самое пекло,
где назревали горячие события.
     Вернемся,  читатель,  чуть  назад  во  времени.  Ас,  как  вы  помните,
расстался с РДО-2, со своими "Царскими волками". Те из-под Вишеграда в конце
января 1993 года убыли  в  Прибой -  прифронтовой  город в  северо-восточной
Боснии.
     Обстановка  тут  была  поспокойнее.  Не  было той  дикой,  непримиримой
"вишеградской"  сербо-мусульманской  ненависти и  вражды.  Здесь,  в  округе
Прибоя  несколько  мусульманских  сел были нейтральны или даже  дружественны
сербам. Иные  босняки-мусульмане воевали в рядах сербского ополчения, а один
"правоверный" даже командовал сербским отрядом.
     "Волки" разместились  в  двух  домах на окраине Прибоя, разжились 82-мм
минометом и  грузовиком, став диверсионно-ударным подразделением  в  составе
сербской  бригады.  Командиром миномета  стал Монархист. Командовал отрядом,
численность  которого  колебалась  в  переделах  восьми-двенадцати  человек,
майор-"афганец" Эдик.  В январе 1993-го он вместе  с  Асом планировал боевые
операции "волков"  в Вишеграде. И здесь, в Прибое, его боевой афганский опыт
очень оказался кстати.
     В Прибое  шла  позиционная  война.  Но  жизнь  "Царских волков" не была
скучной.  Русские  постоянно  выходили  на  разведку и  корректировку  огня.
Наведение  таким  образом  сербских  орудий  на  цель опасно  вдвойне  -  на
нейтральной  территории  или  в  мусульманском  тылу  можно  столкнуться   с
превосходящим тебя противником, а можно попасть и под свои же снаряды. Таким
вот образом 15 февраля 1993-го  при обстреле мусульманских позиций на высоте
Гршыч одессит Женя "удачно" скорректировал огонь на себя. Обошлось почти без
жертв,  лишь  был  легко  ранен  один серб. Напомню,  Женя - это неудавшийся
коммерсант,  подавшийся в  добровольцы скорее  от скуки и тут нашедший  себя
боец. Его храбрость в январских боях под Сетихово поражала Аса.





     Через пару  дней  несколько  русских  провели  разведку.  Перед бойцами
лежала поросшая смешанным хвойно-лиственным лесом местность. Примерно в семи
километрах  от  Прибоя поднималась гора Славкова-Брдо.  Она была  бельмом на
глазу,   точнее   -   на   положаях  сербской   бригады.  С  вершины  хорошо
просматривались окрестности города. А это означало, что позиции мусульман на
этой высоте представляли для него определенную угрозу.
     Дорога  от Прибоя  на занятую "турками" Тузлу шла на запад,  постепенно
уходя вниз, петляя серпантином по вражеской земле и просматриваясь в дневное
время со  стороны  сербской территории на протяжении  пары километров. Чтобы
отодвинуть линию  фронта, поставить  ближайшую  местность  под  контроль,  и
необходимо было захватить высоту Славкова-Брдо (*Брдо - по-сербски "гора". -
Прим.автора),  которую эта  дорога  огибала с  севера,  а если  смотреть  со
стороны сербов - с правой стороны. Русские должны были сбить окопавшийся там
мусульманский отряд.
     Линия  фронта  проходила  всего километрах  в  пяти от Прибоя.  Здесь у
сербов  действовал танк Т-55. На башне его белой  краской,  большими буквами
были  выведены имена  двух  сербов,  за  которых  мстил экипаж.  Танк  часто
выдвигался в направлении противника  и  открывал  по  мусульманским позициям
огонь прямой наводкой, подавляя их огневые точки. "Отработав" чуток орудием,
он уходил назад, чтобы  потом снова выкатиться на линию огня в другом месте.
Танк причинял мусульманам  много  хлопот и те начали свою  охоту. На участок
фронта  было   переброшено  подразделение   "противооклопников",  борцов   с
бронетехникой. И стоило танкисту чуть  замешкаться, в машину ударил огненный
змей ПТУРСа -  управляемой  противотанковой ракеты. Взрыв разорвал  броню, и
танк  запылал погребальным  костром -  из  его стальной  утробы не  выбрался
никто. Так  он остался стоять - обугленным памятником тому  бою и указателем
линии фронта, которую на этот  раз предстояло передвинуть на запад. Танк был
уничтожен за несколько дней до описываемых ниже событий.
     Разведчики утром осторожно двинулись к горе по засыпанной снегом земле,
прячась в перелесках. Шли цепочкой за  проводником, на расстоянии  пяти-семи
метров друг друга. Они страховались. Если боец вытянул не ту карту из колоды
судьбы  и наступил на  мину, то  ее взрыв должен  поразить только  его и  не
зацепить товарища. (Эта  привычка  отрываться от попутчика и убегать  вперед
сохранялась  у  Петра  Малышева  и  в  России).  А  через  несколько  часов,
продрогшие  насквозь от лежания  на  снегу, они грелись у  печки. Разведчики
оценили расклад сил. На высоте  располагался хутор. В  кирпичных  домах  его
были  оборудованы  огневые точки  и наблюдательный пункт.  Впереди  села,  в
мелких, скрытых деревьями  окопах,  там и  сям вырытых в  каменистой  почве,
находилось мусульманское подразделение. Никакой серьезной техники обнаружено
не было.
     Незадолго  перед боем Эдик по делам отъехал  из  расположения  русского
отряда, оставив своим заместителем  Мартына. Этот невысокий, рано поседевший
доброволец и разработал вместе  с  другими добровольцами план операции,  или
акции, как называют ее сербы.
     Двухэтажный  дом  с  красной  черепицей  на  окраине  Прибоя  ничем  не
выделяется  из  многих  других, себе  подобных. Да и  вся-то разница - крыша
четырех- или двускатная, сильно ли обшарпаны стены осколками да висит  ли на
заборе  "смертовница" -  небольшой листок бумаги, лаконичное сообщение,  что
такая-то община и воинская единица  скорбят о гибели воина, павшего в бою. В
освещенной  комнате  собрались  добровольцы.  Играет   магнитофон.  Сербская
мелодия,  несущая плавный  ритм,  неторопливый, но  накатывающийся  волна за
волной,  являет   собой  слепок  сербской   души  -  упрямой,  горячей,   но
неторопливой... Сербская кассета заменяется на русскую. Высоцкий и Розенбаум
режут воздух словно клинком  или автоматной очередью, разгоняя  и сигаретный
дым,   и   пелену   сербской   музыки,  явно  несущей   след   многовекового
мусульманского господства. Обсудив  детали операции,  "волки"  разбились  на
штурмовую  группу  в  составе  шести  бойцов  и  группу  огневой  поддержки.
Последнюю  возглавил  Монархист.  Ему,  человеку  почти что  непьющему,  был
присвоен  радиопозывной  "Водка".  Штурмовая   группа  имела  свой  позывной
"Ракия".  Русский  язык  в  эфире  давал  мусульманам меньше шансов в случае
радиоперехвата понять суть команд и ситуации.
     Хочется  описать  это красиво: "Они шли во мраке по  разведанной тропе,
стараясь  ступать  бесшумно.  Плотно  пригнанная  амуниция  не  выдавала  их
предательским  лязгом. Взмокнув от пота и  напряжения,  они  несли  на  себе
смертельный груз.  В любой миг мрак  ночи  могла  разорвать  вспышка  взрыва
противопехотной мины,  и  боец повалится  в снег  с  ногой,  превращенной  в
лохмотья  кровавого  мяса  с  торчащими  обломками  костей.  Тебя может  уже
рассматривает в прибор ночного видения мусульманский передовой дозор. Пальцы
врагов  уже  лежат  на  спусковых крючках  винтовок с прицелами, в  окулярах
которых  ночь кажется облитой ярким светом луны, и  твой  силуэт  так  четко
вписывается в перекрестье прицела.  Фактор внезапности  может быть утерян, и
вся группа  движется в  ловушку, и петля эта все туже затягивается  с каждым
шагом бойца...".
     Севернее дороги, на пригорке  русские  установили свой 82-миллиметровый
миномет.  Командовавший расчетом Монархист  был  внешне спокоен, не  выражая
никаких эмоций.
     Бог хранил русских. Они вышли к дороге, к  подножию Славкова-Брдо. И  с
рассветом "Царские  волки" бросились в атаку, открыв огонь из  всех стволов.
Гранатомет  послал пару фугасных  "комет"  в сторону  мусульман, их разрывам
вторили  тромблоны. Действуя парами, где  попеременно один  делает  рывок, а
второй  его прикрывает, русские карабкались  на высоту,  забрасывая  траншеи
гранатами.  Автоматные  очереди  секли  сучья  деревьев,   не  давая  бойцам
противника высунуться из окопов.
     "Волки"  вытеснили мусульман из  окопов, и  теперь те отошли  к  домам,
огрызаясь автоматными очередями.
     Если из окопов "турок" выбили, застав врасплох, то лобовой штурм хутора
мог привести к  большим потерям. Перебегая от  окопа  к окопу, Женька-Одесса
получил  пулю  в мякоть ноги. Пулеметные  очереди  стали  вжимать  русских в
землю.
     Петр  Малышев  по  радиостанции  вызвал  и  стал  корректировать  огонь
миномета, крича Монархисту в рацию:
     - Водка! Я - Ракия! Прием!
     - Я - Водка! Ракия, прием!
     - Перенести огонь из миномета на сто метров на юг!
     - Я - Ракия! Недолет. Еще на пятьдесят метров на юг!
     Игорь "нащупал"  мусульман - и мины стали  ложиться в цель. Над хутором
взметнулись дымные фонтаны разрывов. Полетели брызги черепицы, вспыхнул один
дом, другой. После ряда удачных попаданий по хутору "турки" стали отступать,
накрываемые огнем стрелкового оружия и миномета.
     Перенеся  огонь миномета еще дальше, "волки"  заняли хутор. Оттуда были
видны несколько  убегающих бойцов. Одного  из них сняла  очередь, но  другие
были  уже далековато. И Петр Малышев, захваченный бешеным азартом боя, опять
вызвал Монархиста.
     - Попал!!! - закричал он в микрофон после очередного взрыва мины.
     - Куда?
     - В муслика!
     Убегавший мусульманский боец был накрыт  прямым  попаданием  мины.  Еще
один был поражен осколками следующего взрыва.
     Высота  была  взята  и  линия   фронта  отодвинута  дальше,  на  запад.
Мусульмане  впоследствии объявили,  что  в ходе  этого  боя  потеряли только
убитыми  девять своих бойцов,  стандартно  сообщив  также  об  очень больших
потерях "четников". Реально  же русские потеряли  только одного  добровольца
раненым.


     После этого боя "волки" позволили  себе немного  расслабиться.  Раненый
Женя был отправлен в госпиталь, где и провалялся несколько дней.  Когда  эта
стерильная тишина  и  тоска  осточертела,  он упросил сербов  отвести его  в
Прибой,  к  своим,  благо  рана  была  несерьезная.  Сербы  просьбу раненого
русского уважили, дали "Ситроен" с водителем.
     Но когда  машина петляла по дороге у окраины  Прибоя, вдали послышались
громкие хлопки. И по мере  того, как база отряда  становилась все ближе, они
становились все громче. Женя пригласил водителя зайти на чашку кофе.
     Оказалось,  что  наши  ребята  хорошо  "приняли  на   грудь"  и  теперь
развлекались, швыряя гранаты в ближайший огород. (Так был израсходован целый
ящик.)  И  первый,  кого они  встретили,  был пьяный Рыжий, приветствовавший
Одессу с крыльца жестом окосевшего Цезаря:
     - А-а-а... Папа приехал! (Женя был его крестным отцом.)
     В этот момент грохот взрыва сотряс округу, и серб, поспешно отказавшись
от кофе, счел за благо поскорее отсюда уехать.
     Отсутствие   активных   боевых   действий   провоцировало   русских  на
самостоятельные  действия и развлечения. Три  дня спустя Хозяин. -так  звали
добровольца,  ранее  воевавшего  в  Карабахе,  а  потом  в  составе  первого
"разлива" - и Малышев в пьяном виде гуляли по нейтральной полосе, не обращая
внимания  на интенсивный огонь, который вел  по ним противник. Пули  их, как
заговоренных, не брали.  Ушли  они  оттуда  невредимыми, заставив  мусульман
извести на них массу дефицитных тогда патронов.
     На  войне  человек  подвергается чудовищным  испытаниям  на  прочность.
Напряжение  все время  накапливается  в тебе, и время от  времени его,  этот
зловещий сгусток, нужно сбросить. Всегда лучше приоткрыть  клапан, чем ждать
пока котел  взорвется. Легко быть трезвенником в спокойной,  уютной жизни, и
то  мало кому это  удается. А вот когда  каждый  день может стать  для  тебя
последним, твою  жизнь  может оборвать один из бесчисленных кусочков металла
(летящих  пока мимо) и  мир взорвется в ослепительной вспышке  боли -  здесь
дело совсем иное.





     10 марта 1993 года отряд потерял Дмитрия Чекалина.
     В тот  день под Прибоем три  сербские бригады,  перейдя  в наступление,
провели  успешную  атаку на мусульманские позиции у горы Бани-Брдо. "Царские
волки" действовали в составе  Второй Маевицкой бригады.  К  исходу дня  было
захвачено  шесть высот и  четыре  села.  Сбитый  с позиций  противник бежал,
оставив на  поле боя  тела пятнадцати убитых. Потери  сербов  составили двое
убитых и четверо тяжелораненых.
     В тот день, в бою  за село  Преловина, у  холма, известного как  высота
"541", закончился земной путь Дмитрия. В скоротечной, горячечной  схватке он
слишком   далеко   вырвался   вперед   и  оказался  на   пути   отступающего
мусульманского подразделения.
     Его  изорванное осколками тело нашли потом.  На пальце руки - кольцо от
гранаты.  Как  обручение  со  Смертью.  Мы  не знаем, какими были  последние
секунды  жизни этого  двадцатидвухлетнего  воина. Может быть, Дмитрий бросал
гранату, и  чужая  пуля, попав в  нее,  заставила  сдетонировать запал. Пуля
могла попасть и в бойца - но взрывы висевших на нем гранат скрыли все следы.
В  гранате   случайно   мог   оказаться  диверсионный  взрыватель,   который
срабатывает сразу. А может  быть, Чекалин сам бросил себе  ее под  ноги,  не
желая познать унижений  плена.  Ведь рожок его  автомата  был  пуст, а белый
масхалат не давал  возможности быстро  достать новый магазин из "лифчика". И
если он сделал себе русское харакири, то именно так  поступили  тысячи наших
соотечественников-воинов в этом кровавом веке.
     Может  быть,  ты видишь нас  из  мира теней,  Дмитрий. Ты  стал  частью
легенды, славный воин и прекрасный человек. Ты презирал смерть и  боролся за
правду, остро чувствуя несправедливость  и не соглашаясь с нею. В семнадцать
лет ты бросился в разрушенный подземной бурей Спитак, где среди руин бродили
сонмы призраков. А потом дрался за русских в Приднестровье...
     Горечь потери омрачила русским победный день. Общая же картина сражения
за Преловину и эту высоту такова.
     Возле села  с  севера  на юг  проходила дорога,  которую  и  надо  было
поставить под  контроль.  Она  огибала холм,  на  котором  среди садов  были
разбросаны  двухэтажные  домики  -  село   Преловина.  Там  держал   оборону
"турецкий"  взвод. Нейтральная  полоса, открытая местность  между  дорогой и
сербскими позициями, хорошо простреливалась с  занятого  мусульманами холма.
Дома фактически были превращены в узлы обороны.
     Выдвинувшись ночью на позиции, русские в белых масхалатах незаметно для
мусульман,  двигаясь на юг, прошли  открытый участок и залегли в  кустарнике
около  дороги. Кроме стрелкового оружия и большого количества ручных гранат,
русские имели гранатомет РБ и два одноразовых - "Золи". Едва рассвело, отряд
перешел  дорогу и с налету захватил несколько домов. Деревья  еще стояли без
листвы  и не мешали обзору. Применяя гранатометы, ведя огонь из автоматов  и
забрасывая дома гранатами, добровольцы стали вытеснять "турок" из села. Одна
из групп "волков" прошла вдоль  дороги,  по западной окраине  села, поставив
мусульман  под  угрозу  окружения  и  огненного  мешка.  Тогда-то Дмитрий  и
вырвался  вперед. Наступление "царских  волков" прикрывала  батарея  из двух
82-мм  минометов  - русского и сербского.  Противник быстро  пришел в себя и
начал яростно  огрызаться... Но  преимущества  укрепленной  позиции были уже
утеряны,  а огненный ливень и неукротимый напор  русских заставили мусульман
отступить.
     Этот  бой  знаменателен  еще  тем,  что  вместе с  русскими в  бой  шел
серб-кинооператор, причем шел  до конца.  Сопровождавший  его  серб-охранник
удерживал  оператора от порывов пойти в  атаку, в пекло  чуть ли не  впереди
наступавших русских. (*Пленка сохранилась в Боснии - Прим.автора.)
     Увы,  оплаченная такой  ценою победа  в бою оказалась потерянной. После
взятия села добровольцы прождали  более двух  часов "положайщиков",  которые
должны были удерживать перенесенную сюда линию фронта. Те же подошли слишком
поздно,   поэтому   дальнейшее   наступление   потеряло   смысл.   Противник
незамедлительно попытался взять реванш.





     Мартовские  дни проходили в тяжелых перестрелках с мусульманами,  в ход
шли  120-мм  минометы и ПТУРСы.  Так, русскими  21-го марта  был  произведен
обстрел   села   Кршылы   -  одного  из  прифронтовых  населенных   пунктов,
удерживаемых  "турками". Прошел тяжелый  позиционный  бой. "Царские волки" и
мусульманские   бойцы   провели   интенсивный,   но  малорезультатный  обмен
любезностями.  Противники обрушили  друг  на  друга  шквал огня.  Отряд  уже
собрался возвращаться на исходный позиции, когда раздался страшный взрыв - и
над  селом поднялся  столб  огня  и дыма  очень  внушительных  размеров. Это
Монархист  удачным попаданием  из  миномета  уничтожил  мусульманский  склад
боеприпасов (или батарею). Так оборона Кршылы была существенно ослаблена. На
следующий  день  ударные сербские  отряды  Црны  и  Аркановы  взяли  село  в
результате  боя  и штурма,  а затем  оставили его. Первый отряд, буквально -
"черные", назван по имени лихого  сербского командира.  Второй - переводится
как "тигры", они входят в полувоенную радикальную организацию, возглавляемую
известным сербским националистом Арканом.
     Перерывы между боями также не были легкими.  Заглянув на  кухню дома, в
котором располагались добровольцы,  Толик выскочил  на  крыльцо с побелевшим
лицом  и прерывающимся  от  волнения  голосом проговорил:  "Там...  там...",
указывая рукой  в сторону кухни. Вошедшие на кухню добровольцы застали Петра
Малышева за  его любимым занятием. Будучи  пьяным, он  взял  ящик  гранат  и
переставлял чеки на другую сторону.
     Сжимая предохранительный  рычаг, разогнув усики и  вынув  чеку вместе с
кольцом, Петруха безуспешно пытался попасть усиками в отверстие. Вы примерно
представляете, как тяжело пьяному человеку  вдернуть  нитку в иголку.  Здесь
есть  небольшая разница,  ведь дрогни у Малышева рука, сорвись рычаг  - и на
спасение  остались бы  секунды. Да и сидел  он перед ящиком  с гранатами, на
нескольких  килограммах  взрывчатки.  Сгрудившиеся   в   дверях  добровольцы
замерли...
     -  Все... попал... -  с выражением  глубочайшего  фатализма проговорил,
наконец, Малышев.  Он не  успел дотянуться до следующей  гранаты, как резкий
удар отбросил любителя карманной артиллерии от ящика.
     - Петруха, б.., это твой коронный номер, на который  мы еще в Вишеграде
насмотрелись. Но чтоб ты больше к гранатам  не подходил! Ведь  на воздух все
взлетим вместе с тобой!
     Кто-то  из  добровольцев поднял крышку дивана, на котором спал Малышев.
Изо всех щелей посыпались гранаты. Всего - штук двадцать.
     Весь  смысл  операции  заключается  в том,  что  перед броском  граната
берется  в  руку  определенным  образом,  рычажок  упирается  в  ладонь. При
фабричной установке чека в таком случае "смотрит" от бойца. Другое дело, что
я, и не только, предпочитали упирать  рычажок в пальцы. Это тем более важно,
что зимою рука  в перчатке  плохо ощущает этот  рычаг,  если его  упереть  в
ладонь. И вот Петру было неудобно  расположение чеки в  данном фиксированном
положении,  он вот  и занимался  "модернизацией". В  бою,  где  гамлетовский
вопрос  решают  доли секунды, очень важно, чтобы  граната да и прочее оружие
были идеально подогнаны к бойцу и служили продолжением его тела и мысли.
     Но  Петр  остался верен себе. Месяц спустя на дороге Прача - Пале можно
было  наблюдать  следующую  картину.  Русский  в казачьей  фуражке голосует,
пытаясь  остановить  попутку.  Машины  проезжают   мимо  или   же,   вначале
притормозив, объезжают  бойца  и  следуют  дальше.  Наконец  останавливается
автобус. Водитель открывает переднюю  дверь. Туда заходит  пьяный Малышев  и
спрашивает: "По-русски тут  кто-нибудь понимает?"  Вряд ли водитель  говорил
по-русски, но тут было все ясно и без слов. В одной руке Петра была граната,
в другой - чека к ней. В автобусе  открылись задние двери  - и все пассажиры
оперативно  его  покинули.  Положение спас случайно  оказавшийся  там Хохол,
который вставил чеку в гранату. Петруха на сей раз никак не мог попасть.
     Бурно отметив свои последние дни в Прибое, 27-го марта "Царские волки",
десять бойцов во главе  с майором Эдиком уехали на западную окраину Сараева,
в Илиджу.






     В  Сараево они задержались  недолго.  Обрадовавшись  русским бойцам, им
предложили захватить важный объект  - телевышку на окраине Сараева. "Царские
волки" отказались от этой  самоубийственной операции. Ведь впереди их  ждали
хорошо укрепленные положаи и многочисленный противник. Нема дурных -  ходить
вдесятером  на  штурм  крепости, которую  "турки" будут  защищать  с яростью
загнанных в  угол зверей, помня о значении телевышки в информационной войне.
Отряд  перебазировался  на юг,  в Подграб,  где был  приписан  к Праченскому
гарнизону. Здесь они дрались с мусульманами Горажданской боевой группировки,
той самой,  с которой воевали  под Вишеградом. Только с другой стороны этого
"котла". Добровольцы получили в Подграбе отдельные дома.
     Как раз в  это время  мусульманские  ударные отряды из  Горажд  провели
контрнаступление под Вишеградом, закончившееся боем при Заглавке 12 апреля.
     Блокированные в анклавах Подринья "турки" дрались с яростью и упорством
обреченных. Ведь после совершенных ими подвигов  в вырезании женщин  и детей
на милость сербов надеяться не  приходилось. Надежда была только на  Аллаха,
НАТО   и  собственную   храбрость.  В  небольшом  анклаве   оказалось  много
мусульманских  бойцов и  гражданских  лиц. Сейчас  они  испытывали  нехватку
провианта. Захваченные  тела убитых сербов теперь менялись  на  тонну еды за
каждое. Впрочем,  здесь  сказываются обычаи  балканской войны - обязательный
вынос всех  тел погибших с поля боя  и их захоронение, спасение раненых даже
ценою собственной жизни. И все это даже в ущерб  успеху операции. Повторение
Мардакерта  1992-го года,  когда русские и армяне  перестали есть  одичавших
свиней  потому,  что  те   питались  людскими  останками,   тут  невозможен.
(*Мардакерт - город в  Нагорном Карабахе, где  во время боев летом 1992 года
множество   мертвых  азербайджанских   солдат,   погибших   в   ходе   плохо
подготовленного   наступления,  стали   кормом  для   одичавших  свиней.   -
Прим.автора.)
     Вскоре  Петру Малышеву  предоставился  случай  продемонстрировать  свою
храбрость и мастерство в бою. Сербская разведка донесла,  что "турки" строят
перед  селом  Брдаричи линию бункеров.  Брдаричи - это  прифронтовое село  в
секторе  Горажде. Превращение этой деревни в укрепрайон  сильно  бы улучшило
положение мусульман в этой горной местности, дополнив их оборону недостающим
звеном. Штурм села стал предопределен.
     План операции был следующим. Отвлекающий удар наносился сербами по селу
Датель, располагавшемуся на дороге на Прачу примерно в трех километрах к югу
от Брдаричей.  Минометно-артиллерийский  огонь  должен  был дезориентировать
противника относительно планов сербов и  оттянуть туда мусульманские резервы
из тыла. Дорога Датель-Брдаричи  простреливалась  сербами,  и  перебрасывать
бойцов-мусульман к месту основного боя было неудобно. Тем  временем русские,
имея  сербов в  прикрытии, должны  были выдвинуться к передовой и  атаковать
строящийся укрепрайон.
     Все прошло по плану. 27 апреля сербы нанесли удар по селу Датель. Затем
"Царские  волки"  успешно  провели  штурм  села,  сорвав  планы  противника.
Спустившись вниз, в небольшую долину и  скрытно миновав эту ничейную полосу,
русские в  упор расстреляли строящийся укрепрайон из гранатометов. Бой начал
Эдик, выпустив  заряд из "Золи" точно в амбразуру бункера.  Этот залп и стал
сигналом к атаке "волков".
     ...Неиствовал  Петр   Малышев,   который  шел  в  бой   с   югославским
гранатометом  РБ  и  убил  четырех  бойцов-мусульман.  Брдаричи  уподобилось
разворошенному осиному  гнезду. Русские  бойцы выбивали мусульман  из одного
дома   за  другим,   но  затем,  выполнив  поставленную  задачу,  отошли  из
населенного пункта.
     Потом противник  признает  потерю убитыми  девяти их  бойцов, хотя сами
русские  записали   на   свой  счет  только  семерых.  Было  разрушено   два
мусульманских бункера.
     Петру Малышеву показалось, что  в ходе  боя случайно убил женщину, и он
на несколько часов впал в  жестокую  депресссию. Только молчание мусульман в
радиосводках вернуло ему спокойствие. Случись что-нибудь  похожее, противник
не преминул бы использовать это в своей пропаганде.
     Одесситу Жене в том  бою опять повезло. В рубашке ли он родился,  то ли
еще как-то научился играть со смертью, но только наступив на противопехотную
пластиковую мину-"паштет", он отделался  сорванным вместе  с  лоскутом  кожи
ботинком да переломом большого пальца на ноге.
     Коварное и страшное оружие, противопехотные мины были еще одним врагом,
в  изобилии  усеявшем боснийскую землю. Калечат людей  они исправно, отрывая
стопы или усекая  ноги по колено. Миноискатель их не берет: нужны специально
обученные собаки.
     В  Боснии  применялись   мины  различных  конструкций,   в  том   числе
самодельные - всего  их поставлено  несколько миллионов. Точных  карт минных
полей не существует. Поля эти бывают  относительно прозрачны - как случилось
и  здесь,  перед  строящимся   укрепрайоном.  Логика  постановки  мин  часто
заключается  именно  в  отсутствии  логики.  Специалисты-саперы  справедливо
считают самым тяжелым решение задач, которые загадывает дилетант-крестьянин,
воюющий пару лет.
     Мусульмане после боя  у Брдаричей сообщили о серьезных сербских потерях
и о своих богатых  трофеях.  Реально они  могли  захватить  лишь разорванный
башмак Одессы. Два века назад по аналогичному поводу Наполеон заметил: "Ложь
как в военном бюллетене".
     Еще до  этого  штурма,  Женя с Рыжим попробовали  ракии  и решили взять
языка.  Попытка пойти днем к противнику завершилась сомнительным  успехом  -
ушли из-под свинцового дождя без потерь, но и  языка не взяли. В госпиталь к
Одессе  приехал Эдик  и отчитал его  за  такую глупость.  "А  ты пробовал ту
ракию?"- был ответ. Эдик, вернувшись в расположение отряда, попробовал ее. И
что вы  думаете?  Он пошел тем  же путем за  языком... с тем же результатом.
"Как же ты-то, опытный офицер?" - "Ну, то дурная ракия была..."

     
     Примерные  границы (1994-1995 гг.) контролируемого мусульманами анклава
Горажде. Значком отмечена база РДО-2 в мае-августе 1993 года.





     В  начале  мая  Эдик-"афганец"  уехал  в  Россию,  и  7-го  числа отряд
возглавил Михаил Трофимов, только что прибывший  в  Боснию. Ас встречался  с
ним в  Москве в конце  апреля у Ярослава. Трофимов был очень уверен в  своих
силах и  своем боевом опыте. То был матерый волк - бравый капитан-десантник,
с двумя орденами "Красной Звезды" за Афганистан. Каскадером снялся в десятке
кинокартин.  Уволившись  из  армии, работал  начальником охраны в  одном  из
казино. Но даже такая острая жизнь охранника и каскадера  не устраивала его,
и Михаил отправился в Боснию.
     Добровольцы   сразу   признали  его  своим   вожаком.  Михаил  Трофимов
понравился "волкам", и особенно сдружился с ним Петр Малышев. Командир в мае
безукоризненно провел четыре разведки,  с установкой  мин в тылу противника.
Сказались  его навыки  противопартизанской  афганской эпопеи.  В  мае  отряд
обновился, несколько человек  уехали, но в  РДО-2  влились три  обстрелянных
бойца  из группы Александрова после гибели их  командира. Напомню, Александр
Александров - это  еще  один русский  берсерк,  офицер-артиллерист,  ветеран
Приднестровья  и  Карабаха,  герой  обороны  Скелани.  Он пал 21  мая  1993,
подорвавшись во время рейда на мине-растяжке.
     Но  и  Михаилу скоро было суждено погибнуть - в первом  же своем бою. 7
июня 1993 года капитан вновь повел "волков"  в  разведку - добывать "языка".
Такая  постановка  задачи  не  очень  понравилась  добровольцам.   Командира
пытались от нее отговорить, но Михаил был непреклонен.
     Прошла  операция  неудачно. Скрытые  в  тумане,  "Царские  волки", семь
русских  добровольцев, один болгарин  и серб-проводник,  миновали блок-посты
противника и подошли к прифронтовому селу. Ранним утром они вошли  в занятую
"турками" деревню и начали ее прочесывание в поисках достойной кандидатуры в
"языки". Подобные действия очень рискованны, так  как очень сложно различить
гражданских людей и военных. По жестоким правилам войны сначала в дом должна
влетать   граната,  потом  входить  боец.   Гуманизм  же  часто  приводит  к
отрицательным результатам. Вот  и сейчас, войдя  в дом, добровольцы  увидели
там лишь  сугубо мирных женщин, не  внушавших  опасения. Но тут в комнату из
смежного помещения вкатилась граната. Мусульманские бойцы оказались в том же
доме! Взрыв изрешетил не только  Трофимова, но и двух мусульманских  женщин.
Раненый Михаил получил  также в упор очередь из автомата. Истекая кровью, он
сумел  выйти на порог и произнес  на русско-сербской смеси,  отдал последнюю
команду:
     - Мне ...ец. Край акции. (Конец операции.) - и рухнул.
     Паника  на какие-то мгновения овладела Петром и он стал уходить вниз по
склону,  перепрыгивая  через  заборы.  Но  вскоре  опомнился  и  вернулся за
командиром,  к  тому  злосчастному  дому.  Взрывы  и  выстрелы  окончательно
разбудили мусульман. По всему селу шла хаотическая стрельба. Кто - где, было
неясно,  стреляли  по  крикам  и  огонькам  очередей. Несмотря  на  туман  и
неразбериху Петр Малышев всадил  очередь  трассеров в мусульманина, убившего
его  командира. Пули  входили  в  тело по касательной,  разворачивая  бойца.
Огромные  размеры  моджахеда  поразили  бойцов,  назвавших  его  "муслимским
Шварценеггером".  При этом  другой доброволец  принял Петра за  противника и
выпустил по нему очередь, но, к счастью, не попал.
     Тело командира быстро вынесли с поля  боя. В госпитале Петр Малышев под
прицелом  в   течение  получаса  заставлял  санитаров  делать  уже  мертвому
Трофимову искусственное дыхание. Он никак не мог смириться со смертью своего
товарища и кумира. Вид маленького, залитого кровью и едва ли не рычащего  от
злобы добровольца произвел сильное впечатление даже на видавших виды врачей.
Но Смерть победить не удалось.
     Страшно  погиб  и  другой доброволец,  недавно  появившийся  в  отряде,
Тептин. Он  пропал без вести. Контуженный  взрывом, исчез в тумане. То ли он
прикрывал отход, то  ли потерял ориентацию. Много  позже  другой доброволец,
Виктор Десятов, разговаривал с канадским священником из контингента ООН. Тот
объяснил,  что пришлось  ему отпевать  плененного  и  садистски  замученного
мусульманами русского. Возможно, речь идет именно о Тептине.
     После  Михаила  Трофимова в  течение месяца  отряд  возглавлял Хохол, в
прошлой  жизни  -  врач-харьковчанин. Это светлорусый  мужчина лет тридцати,
хрупкого  телосложения. В  Боснии  он был с декабря 92-го, ничем  особым  не
выделялся, службу  "тянул", но  держался в  тени.  Став  командиром, он смог
поддерживать в отряде дисциплину и порядок, пьянок при  нем  не было. Никого
отряд при Хохле не потерял и убитыми или ранеными.
     Война вступила  в  вялую фазу,  и  добровольцы потянулись домой.  После
отъезда Хохла отряд опять возглавил Мартын, уже командовавший РДО в  феврале
во время отсутствия Эдика.
     В  конце  июля  все  же  случилась  крупная  операция.  "Царские волки"
участвуют в чистке "Пути Аллаха", по которому шел поток военного  снаряжения
и провианта в крупнейший осажденный сербами анклав - Горажде. (По Дейтонским
соглашениям 1995 года этот стратегический коридор отойдет к мусульманам, там
построят многорядное шоссе.) Тогда  эта артерия представляла из себя кое-где
просто проселочную дорогу, по которой по сербским тылам прорывались в анклав
и  обратно караваны - колонны  грузовиков.  Их сопровождали крупные  отряды,
численностью до нескольких сот бойцов. Под их прикрытием шли и мусульманские
торговцы (мешочники),  отдававшие за  такую "крышу" до  пятидесяти процентов
груза.  Так, наверное, шла торговля во  все опасные  времена.  Иногда  сербы
перехватывали торговцев,  которые  пытались прорваться  без  такого дорогого
прикрытия.  Там  же, в  горных  лесах вдоль  этой  тропы, мусульманами  были
оборудованы тайные склады снаряжения и оружия.
     За  Горажде  "Путь  Аллаха"  имел  продолжение западнее  Вишеграда,  по
горно-лесистой местности  левого  берега  Дрины вплоть до Жепы и Сребреницы.
Именно здесь действовали русские зимой 1992-93 годов. Но  на Сребреницу путь
был еще более рискован, шанс попасть в сербскую засаду увеличивался.
     В  той операции на "Пути Аллаха"  участвовало шестеро русских  бойцов и
около сорока сербов. Разгромлена была пара мусульманских складов вооружения,
захвачены   стрелковое  оружие,   в   основном   китайского   и  российского
производства, ПТУРСы и боеприпасы.
     В начале августа история  отряда "Царские волки" завершается. В  Боснии
наступило  временное затишье.  Гроб  с  телом  Михаила Трофимова добровольцы
увезли  в Одессу, там и перезахоронили. Из Одессы  в  Москву тогда и приехал
отдохнуть Петр  Малышев. За восемь месяцев  войны он превратился  в опытного
воина. Судьба еще хранила его, отводя пули и осколки. Так, под Прачей, когда
для операции собиралась колонна, и подошедший сзади сербский танк наехал  на
противотанковую  мину,  взрывная  волна  "помогла"  Петру  залезть  в  кузов
грузовика,  перебросив  через  борт. (Да  еще в  мае 1992  года  Малышев был
контужен под Дубоссарами.)
     Тогда   же,  в  августе,  последний  командир,   Мартын,   приостановил
деятельность отряда и сдал знамя в Храм Святой Троицы в Белграде. Оно сейчас
хранится рядом с гробом генерала Врангеля. Там же, в церкви в июле 1993 была
установлена  доска  с именами десяти погибших русских. (Именно ее  я  увидел
летом 1994 года.) К тому моменту в бывшей Югославии сложило свои головы куда
больше русских,  но кто считал  и  записывал их имена?  Всего  сквозь  отряд
прошло около тридцати  добровольцев, обычная же его  численность  составляла
человек десять.  За  девять  месяцев  боев  РДО-2  потерял  четырех  человек
убитыми, его же воинами было уничтожено несколько десятков бойцов-мусульман.
(Еще несколько ветеранов "Царских волков" погибли позже, сражаясь  в составе
других  подразделений.)  "Царские  волки"  остались  примером  дисциплины  и
боевого   мастерства   для   русских   добровольцев,   воевавших  в   Боснии
впоследствии,  в  1994-95 годах. Интересно,  что командирами были совсем  не
обязательно самые  опытные бойцы. Это были лидеры,  хорошие организаторы,  и
вожди, обладающий харизмой.






     В  апреле из Боснии в Россию вернулся также и Игорь (Монархист). Вскоре
ему, ветерану двух  войн, предстоял  призыв на  срочную службу в Вооруженные
силы России (в 1992 он только закончил институт и подлежал призыву).
     Два парня,  которых  война разлучила  в  Вишеграде зимой, увиделись три
месяца  спустя  в Москве, в одном из евроотремонтированных  зданий  в центре
Москвы.  Здесь  в  мае  состоялся  разговор,  в  котором  участвовали  Ас  и
Монархист,  с  одной  стороны,  и  некий  фрондирующий  генерал,  с  другой.
Добровольцев сюда привел поиск путей, средств для решения  балканской войны.
Но  они  натолкнулись на глухое  непонимание.  Генерал  искал  боевиков  для
решения своих проблем.
     - А где выход из этой комнаты?
     - Мы пойдем до конца...
     - Ну тогда извини,  нам не по  пути... - Умирать за чьи-то политические
амбиции  желания не  было.  Это так,  в качестве притчи.  О том, что большие
вожди  будут  толкать простых  людей в  мясорубку,  маскируя патриотическими
лозунгами свое желание придти к власти.
     Позже,  в  конце  1993  года  Ас  собирает с помощью одного  сибирского
казака-ветерана группу для поездки в Боснию. Война идет, и нам там место! Но
ребята, собравшиеся  было в  Боснию, заранее  почувствовали  себя  героями и
растрепались  по пьяни о своей поездке.  Так бывает всегда  -  десяток людей
кричит и  бьет себя  в  грудь, и  никто не едет. Родители узнали и, впадая в
истерику  или  тихий ужас, начали обзванивать милицию и прочие "органы". Все
быстро закончилось тем, что эфэсбэшник предупредил Аса: "Ты - душа пропащая,
сам делай что хочешь, но других оставь, забудь, с тобой никто не поедет."
     Попытки   создания   в   Боснии   устойчивых   формирований   на   базе
национал-патриотических партий создать  не удалось. Те предпочитали получать
дивиденды во  внутриполитичекой борьбе. Деятельность правых в Боснии  носила
прежде  всего рекламный  характер,  что и обрекло их на  неудачу. Фактически
лишь Юрий Беляев  отправил несколько десятков добровольцев, за что и получил
от сербов медаль. Но он выступал в роли "куратора", собственно же "боевиков"
из Народно-социальной партии воевало совсем  немного,  слухи об  их  участии
сильно преувеличены. (*06 декабря  1994 в Петербурге  на  Юрия Беляева  было
совершено покушение. Получив пять пуль  из АПС, он выжил благодаря охране  и
бронежилету.  Сообщение  газеты "КоммерсантЪ"  от 31-го  марта 1995-го о его
смерти несколько преувеличено, но двое его  телохранителей, один  из которых
ранее воевал в Боснии в составе "Дружины", действительно погибли.)




     Одну из попыток  отправки добровольцев предпринял соратник и  "заклятый
друг"  Юрия Беляева - Николай Лысенко. Тот самый, кто,  на  момент написания
книги,  сидел  в  тюрьме. И  сделал  он  это  вместе  с  "Новой  Византией",
национал-интеллектуальной организацией сербской диаспоры.
     Я  напомню, что  Восточно-Римская  Империя,  она же Византия,  колыбель
православной цивилизации,  ослабленная крестоносцами, пала под ударами турок
в  XV веке. Одним ее наследником стала Восточнославянская Империя, и  не зря
Москва  носит  имя  Третьего  Рима.  Другими же  потомками-наследниками  той
империи стали сербы.
     "Новая  Византия"  мечтала о возрождении  сильной,  оппонирующей Западу
цивилизации.  И  вот  неовизантийцы, обладая  кой-какими средствами,  решили
создать под своей эгидой интернациональную боевую единицу. А Николай Лысенко
решил  в  том  деле  помочь  братьям-сербам.  В   тот  момент  штаб-квартира
организации находилась в Софии в отеле "Македония" на одноименном бульваре.
     В  июле  1993  года  в  восточно-боснийском городе  Зворник, стоящем на
берегу  Дрины, была  создана  русская  Зворникская  сотня, она  же  -  120-я
легкопехотная  рота. Располагалась она в  монастыре Святого  Саввы.  Эмиссар
"Русского Национального  Легиона"  (РНЛ) решал  вопросы переброски  людей, и
вскоре  из Питера и Москвы  в Софию  вылетел двадцать один наш  боец,  в том
числе шесть членов  РНЛ. От  Софии  до места  назначения они  добирались  на
рейсовых автобусах.
     Вскоре  в  сотне  было  уже  девяносто  семь   бойцов.   Кроме  русских
добровольцев,  под  знамена отряда встали  два венгра  (из самой  Венгрии) и
несколько человек с территории  Восточной Германии. Самой колоритной фигурой
в роте стал казак  Нагорный, внук белого казака, бежавшего в Сербию в 1920-м
из Крыма. Русские считали его русским, а сербы - сербом.
     Роту разбили  на  три  взвода. Первый состоял  из  восемнадцати бойцов,
преимущественно  русских;  самый  многочисленный   второй  взвод  состоял  в
основном  из  местных  жителей; третий же  был "взводом  оружия",  то  есть,
огневой поддержки. Первым взводом  командовал  старший  лейтенант Хренов, из
бывшей нашей Западной Группы Войск. Это - парень лет двадцати семи, родом из
Подмосковья. Под его началом была и пара старших офицеров. Роте дали чешский
БТР  "Топаз"  и старый  танк Т-34-85. Экипаж танка подобрался веселый  - три
местных  турка  и  русский,  тоже  служивший ранее  в ЗГВ. Вскоре  на  башне
"тридцатьчетверки" гордо красовалась белая надпись, имя танка, "Ататюрк".
     Во главе роты встал Иосиф Добренович, хорват - человек очень достойный,
у которого с русскими сложились добрые отношения.
     Бойцы роты  получили югославские  автоматы.  Были  и  другие стрелковые
системы. Все русские получили подъемные в сумме около ста  немецких марок на
человека.  Эти  деньги тут  же  были  потрачены на приобретение  необходимой
экипировки, которой их не обеспечили.
     Сотня участвовала  в  позиционных,  вялых  боевых  действиях к  югу  от
Зворника  -  у  Брложника  и Жепы-Планины. Противник  им  также противостоял
неоднородный.   В  восточно-боснийском  мусульманском  анклаве  Жепа,  кроме
местных мусульман,  а также выходцев из  Бихача и  санджакли,  была  вроде и
группа босняков-мусульман из Канады.
     Кто знает,  что  вышло  бы  из  этой  маленькой  неовизантийской армии,
сформируйся  она в  горячее время на  активном  участке  фронта. Бои  быстро
отсеивают всякую шелуху и закаляют воинов.  Активных боевых  действий в этот
период на Дрине не было, и поэтому справедливо возникает вопрос: Зачем  было
организовывать  единицу на тихом участке?  Ведь в это  же время шли жестокие
бои под Сараево, на Игмане. И роту туда не перебрасывали.
     Дисциплина  в  сотне  держалась на уважении к Добреновичу. Но вскоре он
был ранен, и командование перешло к начштаба Некличу. А вот с ним  отношения
у русских не сложились,  и  к 20-м числам августа русская единица распалась,
добровольцы   разъехались.  За  этот  период   под  Зворником   погибло  два
добровольца.
     "Новая  Византия", тем не  менее, о себе  заявила. Николай Лысенко  был
здесь как бы  и  не при  чем.  Впрочем, он оказался как бы не причастен  и к
участию "легионеров" в событиях у Белого Дома.
     Наша пресса много говорила, да все не по делу, об участии "баркашевцев"
-  боевиков  "Русского  Национального Единства" (РНЕ)  в боевых  действиях в
Югославии.
     Слухи эти сильно преувеличены. Вообще Баркашев  - фигура раздутая, хоть
и  очень  умело.  Его грозный имидж  создавался  для  того,  чтобы  напугать
обывателя - как отечественного, так  и  западного.  Чтобы альтернатива  была
попривлекательнее.  Организованно  боевики РНЕ  в войне не  участвовали. Мне
известны несколько случаев самостоятельной поездки "баркашевцев" в Боснию, к
чему  руководство  РНЕ  отнеслось крайне  отрицательно.  Их  начальство было
против каких-либо  дальних  авантюр,  полностью сосредоточившись на политике
внутренней.  Также был раздут инцидент с так называемым "легионом Вервольф",
чей руководитель  якобы участвовал в боевых действиях на стороне хорватов, -
и это не более, чем миф, созданный нашей прессой.
     Русский  Национальный  Собор,  обладая  немалыми  средствами,  не  смог
послать   своих    боевиков   в    Боснию,   ограничившись   лишь   посылкой
разведчика-наблюдателя.
     Эпизодически  муссируются слухи  об участи  боевиков УНА-УНСО  в боевых
действиях на  стороне хорватов. Я наткнулся на  забавный, и  в  то же  время
прискорбный случай. В ноябре 1994 года где-то под городом Титов-Двар человек
группа боевиков УНА-УНСО  сражалась на стороне сербов.  Еще несколько бойцов
было рядом - но по другую сторону фронта, на  стороне  хорватов. Руководство
решило использовать Боснию как  "тренажер"  для  приобретения боевого опыта.
Приехали они сюда вместе, а потом разделились и выбрали противников согласно
политическим  симпатиям.  Для  одних  сербы были православными братьями, для
других  -  союзниками  ненавистных  русских.  (Вся  эта  история  напоминает
следующий   анекдот.   Классическая   ситуация.   "Запорожец"  сминает   зад
"Мерседесу".  Из иномарки  вылезают пятеро братков  и  говорят  неудачливому
водиле - бедно  одетому инженеру: "Денег у тебя, ясно, нет. Так что мы  тебя
будем  бить." - "Но  так нечестно, - возражает тот, - вас пятеро, а я один".
Да,  не понятиям. Братки совещаются, один из них  говорит: "Да, мы тут  тему
перетерли и решили. Вован и Колян будут за тебя. Чтоб все по-честному.")





     Октябрь 1993  раскидал ветеранов Боснийских войны.  Кто-то  оказался  в
стороне от кровавых  событий,  кто-то был у Белого Дома, а кто-то по  другую
сторону баррикад. Так  у Белого  Дома  встретились Петр Малышев и  Александр
Загребов.
     Я глубоко убежден, что Россия - место святое, и поэтому все вооруженные
склоки  следует  вести  вне  ее  границ.  Ибо  если   тут  начнут  стрелять,
остановиться будет сложно. И впечатление от боснийских событий лишь укрепило
это  мое убеждение.  Так что,  если  совсем невтерпеж - езжайте  куда-нибудь
подальше, и там деритесь, сколь душа пожелает.
     Я  не очень хорошо  отдавал  себе  отчет  в  событиях, последовавших за
указом номер  1400, я не до конца понимал  их суть, но подсознательно был на
стороне Ельцина, предпочитая  его Руцкому и Хасбулатову. Примечательно, но в
течение сентября-октября того года в Москве прекратились бандитские разборки
и  заказные  убийства  - видимо, все  почтительно  замерли,  наблюдая  драку
авторитетов  более  крупного  ранга.  Пропустив  мимо  ушей  то,  что  волна
беспорядков в  субботу,  2-го октября нарастает, я был  поражен  воскресными
событиями,  штурмом мэрии и Останкино. Под музыку Высоцкого по радио звучали
призывы  идти оборонять  Моссовет...  Я обратился  к своему другу  и соседу:
"Пошли защищать  Моссовет!"  -  "Нет,  пошли  лучше  защищать  Белый Дом." Я
немного  оторопел  - уж не  сошли ли мы с ума, чтобы начать стрелять в  друг
друга...Тогда  решили  съездить  на  рекогносцировку  и посмотреть, что  где
творится.  У   Белого   Дома   горели  костры,  ходили  люди,  экипированные
отобранными у ОМОНовцев щитами и шлемами. На подходе к нему в  тени деревьев
и заборов расположились  какие-то крепыши.  Возле Белого  Дома шел  набор  в
дружины и отправка  их на  штурм Останкино. Какие-то  кандидаты  в  пушечное
мясо, вооруженные  прутьями  из  арматуры,  стояли  возле  машин. Рядом,  на
обшарпанной мостовой Красной Пресни, у столиков кафе как ни в чем  ни бывало
сидели  люди,  пили   пиво  и  смотрели   переносной  телевизор.  Под  боком
разворачивались события, которые быть может перевернут мир, а люди проявляли
достойное спокойствие.  Меня  удивило малочисленность автомобилей  и  полное
отсутствие милиции в центре города. Последняя проявляла осторожность. Воздух
был на  редкость чист.  На вечернем небе  - и это в центре-то Москвы! - были
видны звезды. За последующие  сутки около  двухсот звезд было погашено - и с
тех  пор я такого звездного  неба в  столице не видел. Возле  Моссовета  шел
митинг,   но  в  дружины   набирали   военнослужащих.   Создалось  и  крепло
впечатление, что  армия разбежалась.  Теперь ее призывают под  знамена  двух
соперничающих  лагерей.   Возле  Кремля,  в  Историческом  проезде  какие-то
энтузиасты  строили  баррикаду.  Зачем, от кого? Вернулись к  Белому Дому  -
очередная  колонна машин в Останкино уже уехала. Мы отбыли домой. Потом были
короткий  штурм и комендантский час  протяженностью  во  всю золотую  осень,
милиция  проявляла  храбрость  во  время  обысков,  видимо,  отыгрываясь  за
"осторожность", проявленную третьего октября.
     Русские  же  спецназовцы,  закованные  в  кевлар  и  титан,  воруженные
автоматами с подствольниками,  в  понедельник 4-го взяли Белый  Дом штурмом.
Прибывшие по  правительственной трассе  Кутузовского  Проспекта танки прямой
наводкой расстреливали здание. Как бы могли пригодится эти силы в тот момент
в Боснии, брось их на сербскую чашу весов. Тогда наши  братья стояли у самой
победы, и еще один рывок и... Но Россия предпочла пустить кровь самой себе.
     Мне комендантский  час чуть  не аукнулся -  я  пришел  в общежитие  (из
соседнего)  на  полчаса  позже,  и  комендант  не  хотел  меня  пускать.  Но
четвертого,  в  понедельник  люди шли  и смотрели, как штурмуют  Белый  Дом.
Смотрели, как смотрят очередной триллер. У москвичей, да и соотечественников
вообще, жизнь  очень сильно притупила инстинкт  самосохранения. Этот феномен
не изучен. И  сейчас, если  в  городе  случается перестрелка,  люди  бывалые
падают ниц,  а  прочие высовывают  головы,  сгорая  от любопытства: "Где это
стреляют?"
     Но,  наверное, именно тогда, в октябре во мне что-то сильно изменилось.
Я испытал шок, психологический, но он куда страшнее, чем болевой.
     Очень   сложный  и  запутанный   вопрос   -  о  понимания  патриотизма,
национализма   и  демократии.  Если  объяснять  кратко,  национализм  -  это
ревность, а  патриотизм  -  любовь. Я  видел,  что  патриотические  движения
загоняются  в русло  экстремизма,  что кому-то хочется  скомпрометировать  и
свести  на  нет движение национального возрождения. А провокаций и поводов к
национальному экстремизму было предостаточно. Достаточно лишь вспомнить, как
в  конце 1991 праздновали хануку в Кремле. Какой иезуит додумался  до такого
оскорбления  чувств  верующих,  ведь  Кремль  -  прежде  всего  православный
монастырь?
     Я считал себя в  тот момент демократом, вкладывая в это слово несколько
иной  смысл, чем его на деле понимали власть имущие. Полагал, что демократия
-  это следование  духу и букве справедливости, совести и закона, одинаковый
подход  ко  всем сторонам  в  любом конфликте. Именно  потому  место  любого
порядочного  человека  в  балканском  конфликте  было   на  стороне  сербов.
Продажности тут не было места. Я  видел -  и только  слепой  не мог  увидеть
этого - "политическую шизофрению". Я видел различный подход, различные мерки
для одних  и тех же событий.  Пожоже, сегодня  именно США  стали  бесспорной
"Империей Зла" на нашей планете, диктуя свою волю вся и всем. В университете
я   достаточно   наобщался   с   американскими   студентами.   Поражала   их
органиченность  и зашоренность, переходящие в  тупость.  Здесь мы,  русские,
были в явно  преимущественном положении. Даже  после того  как рухнула  наша
система  и наша  вера. Более того,  нас  очень  трудно  стало  теперь чем-то
удивить,  и  мы  знаем,  как бывает  несправедлива  диктатура  только  одной
системы, как частные  закономерности  возвести  в  ранг общих и что из этого
получается.
     Ищите тоталитаризм не  в России  - ищите его  в США, в стране  массовой
культуры, где каждому  отведена  роль его винтика в общей  машине... Чтобы в
ложь поверили, она должна быть чудовищной - и  я отдаю дань уважения системе
средств массовой  информации,  сумевших  перевернуть основы  бытия  в голове
человека. Вдалбливаемая реклама и идеология - "США превыше  всего" - сделали
мировоззрение  американского  обывателя  простым  и  логичным.  Политические
интересы США отождествляются с демократией. Это  - святое,  а кто  против  -
фашист, коммунист, людоед или прочая мерзость.
     В  эфире  и  ООН  эти  интересы  прикрываются  фиговым  листочком  прав
человека.  За  кулисами  - финансовыми  связями,  опутавшими  правительства,
средства  массовой  информации и  т.д.  В  воздухе -  самолетами и крылатыми
ракетами.
     Сейчас кончается  Двадцатое столетие, более  того -  Второе тысячелетие
(от Рождества Христова).  Каков  же итог  его?  Несколько  лет  назад  мы бы
сказали - торжество  идей социализма, победоносное шествие  социалистической
системы.  В  1989  году  Френсис  Фукуяма   написал  свой  "Конец  истории",
возвестивший окончательную  победу либерализма. Книга  устарела,  едва успев
выйти в  свет.  Фукуяму  даже  американские либеральные профессора  называли
дураком. Либерализм умер, и воинственный национализм отравил нашу планету...
     Смысл двух горячих мировых войн - и третьей холодной - это унификация и
объединение мировой  финансовой системы через последовательное  истощение  и
уничтожение конкурентов посредством их  стравливания  в кровавых конфликтах.
Вечный,  бессмертный  Divide et  imperа! Что ж, "прогресс" восторжествовал -
мировая экономика  управляется  с  Уолл-стрита, там  решаются  судьбы  мира.
"Международное право"  сейчас  -  воля  Запада. Ради  прибылей  американских
банкиров, ради индекса  Доу-Джонса, хорваты  и сербы,  русские  и мусульмане
должны резать и уничтожать друг друга, превращая  в руины свои страны, дичая
и деградируя.
     Что разумно, то действительно. Что действительно, то  разумно. Процесс,
наверное, объективен, но я  - человек, сохранивший совесть, я не продажен, я
не приемлю такого Мира.





     Oh, East is East, and West is West,
     and never the twain shall meet,
     Till Earth and Sky stand presently
     at God's great Judgement Seat...
     Redyard Kipling. "The ballad of East and West."
     (*О, Запад есть Запад, Восток есть Восток,
     И с мест они не сойдут,
     Пока не предстанет Небо с Землей
     На Страшный Господень суд.
     Редъярд Киплинг. "Баллада о Востоке и Западе".)

     Поэт никогда не  был здесь. В этом городе  в гордиев узел сплелись даже
не две - Запад  и Восток,  а как  минимум три цивилизации, и они сошлись,  и
сошлись в кровавой схватке. Предстали на страшный суд.
     Я привез из Югославию довоенный цветной альбом "Sarajevo". Если в нашей
стране слова Война и Победа  стали именами собственными и обычно относятся к
Великой Отечественной,  то здесь рубеж истории  - девяностые...  И  "война",
по-сербски  - "рат",  означает  именно эту, современную  нам бойню.  Цветные
фотографии  альбома открывают  виды  города  в  разные времена года.  Здания
окрашены  краской  и погодой в  белый, желтый, зеленый цвета.  Средневековые
кварталы, рынок, мечети, православные  церкви, синагога  евреев-сеффардов...
Католический собор в готическом стиле... Современные кварталы, стадионы...
     Но  мне больше запомнилось фото девушки в осеннем парке. Нет, скорее на
заросшем  деревьями старом кладбище. Под ее ногами  лежат желтые листья и...
осколки  старых  надгробий.  Фото  полно  грусти, звенящей  тоски,  навевает
какие-то русские  мотивы...  Комментарий  к этой иллюстрации  въелся  в  мою
память:  "Zemlja je  smrtnim sjemenom  posijana"  ("Смертным  семенем  земля
засеяна.") Пророческие слова. Семена, посеянные зубы дракона, взошли.
     Еще несколько лет назад, столица Боснии Сараево ассоциировалось  у всех
с роковым выстрелом летом 1914, послужившим сигналом к Первой мировой Бойне,
ну и с Олимпиадой-84.  Теперь все - в прошлом. История добавила новые краски
в  историю города. Спортивные сооружения  стали военными объектами.  Храмы -
мишенями для пристрелки орудий.  Но  выстрел  в  Сараево...  Колесо  истории
повернулось  вспять, карта Европы, расклад сил навевает мотивы  начала века.
Сараево - снова  символ войны, хотя она началась и не здесь. Что  ж,  символ
Олимпиады - Вучко, волчонок, вымахал в матерого волка и показал зубы.
     Напомню, хорватский Загреб поднял восстание против Белграда,  а местные
сербы,  населявшую  Сербскую  Краину,  ответили  восстанием  против Загреба.
Расчленив Югославию  в 1991-м, Запад увидел новую угрозу - непокорные сербы,
взявшись  за оружие,  могли  соединить  свои  разорванные по  бывшим союзным
республикам земли в  одну Великую Сербию. Или - в новую Югославию. Как  если
бы русские, например, после распада СССР, присоединили бы к  себе населенный
русскими Северный Казахстан  (то  есть -  Южный Урал  и  Южную Сибирь), ныне
украинскую Новороссию и там еще что-то.
     Тыл Сербской Краины - это  Босния. Именно  через нее Краина связывается
со  своей "большой  землей" -  Сербией.  И  очень  многие  силы  постарались
выломать этот камень из фундамента Югославской Федерации, чтобы  здание  это
окончательно рассыпалось и обратилось в прах. Встала задача: во что бы то ни
стало  не допустить  сохранения  Боснии в  составе Югославии  или победы там
сербов,  не дать  выстроить  "мост"  к  Сербской  Краине в  Хорватии. Любыми
способами не допустить!
     Но для того, чтобы удержать Боснию,  сербам нельзя позволить  захватить
Сараево,  ее  центр.  И потому  от  исхода  борьбы за Сараево  зависел исход
Балканской войны 1990-х годов.


     В  начале  марта 1992  г.  в  Сараево  на  пороге  православного  храма
мусульманами  была  расстреляна сербская  свадьба. Это было  только  начало.
Переговоры не  привели  к достижению согласия между  общинами. Через  месяц,
после провозглашения  правительством Боснии (во главе с Алией Изетбеговичем)
независимости  республики  и серии актов антисербского террора, в том  числе
убийства в Сараево начальника полиции (серба), вспыхнули бои между сербами и
мусульманами.  ЮНА придерживалась  принципа невмешательства - и  сербы  были
выбиты из Сараева. Как ответная мера, 7 апреля была провозглашена Республика
Сербская, с временной столицей в Пале, деревне около Сараева.
     В  последних числах апреля 1992 года начинается вывод ЮНА из Боснии. Он
проходил  не  бескровно. В  начале  мая  ее солдатами был  захвачен  в  плен
Изетбегович.  Но -  на  горе  сербам!  -  его освободили в  обмен  на снятие
мусульманской блокады казарм. Конвой все же был обстрелян.
     В мае же в Сараево взрывом в очереди за хлебом было  убито двадцать два
человека.  Огульно  обвинив  в  этом  сербов,  новый мировой  судья -  Совет
Безопасности наложил санкции на Малую  Югославию,  в  тот момент  - торговое
эмбарго. Сербы считают это  провокацией и возлагают ответственность за взрыв
на мусульман. Санкции же были попыткой сбросить президента Милошевича.
     Бутрос Б.  Гали предпринимает все  усилия,  чтобы  Сараево оставался  в
руках  мусульман. Находясь под сильным политическим давлением, 29  июня 1992
сербы оставили ключевую позицию - аэропорт.
     Около Сараево шла  позиционная война. Временами обстановка обострялась.
Так,  в конце  мая  1993 года мусульмане провели в этом  районе наступление,
поставив на время под свой контроль дорогу Сараево-Пале.
     А что же Запад? Я листаю американские журналы "Тайм" за 1993-1995 годы.
Обычное дело - в рубрике  "Письма читателей" первые места отводятся  гневным
призывам покончить  с  врагами рода человеческого - сербами, разбомбить  их,
поставлять  оружие мусульманам.  Очень  напоминает  наши  собрания  доярок с
гневными осуждением американского империализма в брежневские годы.
     Я  разговаривал  с  несколькими  иностранцами  в  Боснии.  Я  помню  их
изумление и шок. В их  промытые и  затуманенные пропагандой мозги  вместе  с
ужасом и изумлением  дошло, наконец, что сербы - это не монстры, не людоеды.
Это обычные люди, которые сражаются за право жить на Земле.





     В июле  1993  года сербы вели  успешное  наступление  на Игман - горную
гряду, через которую  шла  дорога на  Сараево. В ходе  боев сербские ударные
подразделения потеряли  шестьдесят четыре человека  убитыми  и около двухсот
ранеными. (Это дорогая  цена, так  как речь идет о  лучших  сербских бойцах,
отборных отрядах.) Игман пал.  В  той битве  дрались  и  несколько  русских.
Крендель участвовал в  наступлении в составе  сараевской бригады, а еще один
доброволец -  Леша  -  в составе  полиции республиканского подчинения.  Этой
частью командовал  Чена. Сараево - главный нервный узел  мусульман в Боснии,
здесь сосредоточены правительственные учреждения и их  крупнейший  гарнизон.
Судьба Сараева висела на волоске, там царила паника - конец войны, казалось,
близок, но глава мусульманского правительства  Алия Изетбегович призвал НАТО
на помощь. Перед угрозой массированного авиаудара сербы приняли ультиматум и
5  августа  1993  года  попятились, пропустив  на  гряду  "голубые каски"  -
ООНовские войска. Тогда же, в августе,  сербы отбили  часть  Сараево - район
Еврейская Гробля. Это название,  "Еврейское Кладбище",  учитывая  дальнейшее
развитие  событий, я считаю шуткой  судьбы.  Во время боев за Игман к сербам
попали несколько их  соотечественников, долгое  время до этого просидевших в
мусульманской   тюрьме,  где  им   отбивали  мозги.  Теперь  мусульмане   их
использовали как пушечное мясо, живой щит.
     Пожалуй, осень 1993-го  - неиспользованный  сербами шанс. Ведь навались
они тогда  покрепче на Сараево, не испугайся Запада  - и город пал бы под их
ударами.  Тем  более,  что  в  нем   начались  межмусульманские  усобицы,  и
правительственные  войска Изетбеговича  тогда начали  уничтожать  непокорных
полевых (а вернее - городских) командиров. Но сербы не  смогли  сделать этот
шаг. И Сараево стало одним из очагов позиционной войны. Именно в этот момент
там  появляется  РДО-3 -  третий  русский  отряд добровольцев. На  какой  же
"сцене" пришлось ему выступать?





     Город раскинулся в  чаше Сараевской котловины, вытянутой  с востока  на
запад  километров на двенадцать. В том же направлении  по нему  течет мелкая
речушка  Миляцка, по российским меркам - большой ручей,  закованный в гранит
набережных. С севера на юг ширина города где-то  километра четыре. Довоенная
административная  единица,  Большой   Сараево  -  это  собственно  город   с
близлежащими  деревнями  и  поселками (в  том числе Пале  и  Яхорина)  общим
населением  около  шестисот  тысяч,  из них мусульман  было немногим  больше
сербов  -  двести  восемьдесят  и  двести   двадцать  тысяч  соответственно.
Восемьдесят тысяч душ насчитывала хорватская община.
     Собственно город состоит из Старого града (в восточной части котловины)
и  Новосараева.  С запада к городу  примыкал  район  Илиджа,  контролируемый
сербами. К северу от Сараево - сербское же предместье Вогоща. Сербы занимали
так же большой сектор на юге Сараевской котловины, районы Врбани, Грбавицы и
Еврейской Гробли, входившие  в Новосараево. Этот  сектор "замыкался в клещи"
мусульманскими  позициями - на западе на высоте  Моймилло. На востоке  -  на
высоте Дебелло-Брдо  (в  переводе - "Большая гора").  Вроде как на ней  есть
руины древнеримской крепости. Остатки же турецкой цитадели высятся на севере
города.
     Сербские  кварталы  в центре  в одном месте выходили на речку  Миляцку.
Мусульманская   "пуповина"  на  юго-западе  города  возле   горы   Моймилло,
разделявшая сербские позиции на Врбане и Илидже, составляла около километра.
На  Юго-западе  Сараево  сербы  удерживали  пригороды Кассиндо,  Лукавица  и
Добрыня.  Однако  не они  контролировали  Международный Аэропорт  и аэродром
Бутнир,  находившиеся  вблизи  этих предместий.  Далее  на  юго-запад лежала
господствующая  гряда  Игман,  основную  часть  которой  заняли  войска ООН.
Сообщение с внешним миром для мусульман шло через гряду и аэропорты, которые
тоже занял УНПРОФОР  (ООНовский контингент).  Под летным полем при негласном
одобрении  "голубых касок" был также  прорыт  тоннель, через который в город
поступали оружие и боеприпасы,  а части сараевского гарнизона могли выходить
из Сараева на вылазки в другие районы.
     Этот "крысиный  ход"  построили  в  нарушение  всех  договоренностей. И
войска ООН  прекрасно  знали об этом тоннеле, но  ничего  не  сделали, чтобы
закрыть этот подземный  "трубопровод войны". Более того, УНПРОФОР стоял так,
что сербы не могли его атаковать, так как тут же бы все завопили о нападении
на  "миротворцев".  Взбешенные  таким  лицемерием  представителей  "мирового
сообщества"  сербы все  время пытались обстреливать  хотя бы  выход из этого
тоннеля.
     Высоты, которые окружают лежащий в котловине город, внутри изрыты сетью
противоатомных убежищ,  пробитых в  скальной породе. Схемы их, скорее всего,
вместе с прочей документацией были в руках мусульман.
     От центра сопротивления сербов, Пале, к Сараево ведет узкая дорога. Она
серпантином обвивает Дебелло-Брдо - идя к  Грбавице - и  далее, у  памятника
жертвам Второй Мировой войны резко поворачивает на юг, к аэродрому. Небо над
Сараево контролировалось НАТОвской авиацией. Что  такое  НАТОвский "зонтик",
сербы среди народов Восточной Европы узнали самыми первыми.





     
  Лето 94. РДО-2 на базе на Еврейской Гробле. Крайний справа - Владимир Бабушкин

     Осенью 1993 года появился третий Русский Добровольческий отряд (РДО-3),
составленный из ветеранов и вновь прибывающих добровольцев, которые тянулись
в  Боснию постоянно. Во  главе отряда в  ноябре становится  уроженец Гомеля,
бывший  мичман морской  пехоты 39-летний  Александр  Шкрабов.  В  Боснии  он
появился еще в июне 1993 года.
     За  плечами этого  сурового,  жилистого воина  уже была  одна  война  -
абхазская. В отличие от многих  русских добровольцев, он  воевал  на стороне
грузин.  Точнее,  гамсахурдистов,  стоявших  в   оппозиции  к  правительству
Шеварнадзе.
     Но здесь,  в Боснии, бывшие на Кавказе противниками люди между собой по
этому  поводу счеты  не  сводили.  Снова  сшили  знамя  -  черно-желто-белый
штандарт с надписью РДО-3, и снова стали воевать.
     Шкрабов  прославился  безумной личной  отвагой и  отчаянными  успешными
акциями. Однажды он в пылу боя ходил  прикуривать к мусульманам - по ошибке.
Когда  стрельба стихла,  он, оставив  свою  снайперскую винтовку,  подошел к
группе  людей и сказал:  "Здраво, монсы!  Упалячы  има?"  ("Привет,  мужики!
Закурить  будет?")  Уже  прикурив,  он увидел  эмблемы  сидевших  перед  ним
"монсов". Голубые, с белыми  лилиями. Это - средневековая сербская  эмблема,
перенятая  мусульманами-босняками  как официальная  символика.  Стараясь  не
показать свою нервозность, спокойно ушел. Надеясь, что ему не  всадят пулю в
спину.
     Третий РДО базировался  на юго-восточной окраине Сараево,  на Еврейском
Гробле,  входя в состав Новосараевского четнического отряда.  И воевать  ему
пришлось в разных местах - на Игмане, под Олово, Трново, у Прачи.
     Во главе четнического  отряда (формально - противотанковой роты)  стоял
воевода Славко Алексич -  плотный коренастый мужчина за тридцать. Точный его
возраст определить  было  сложно  из-за огромной  шевелюры  и  бороды  цвета
воронова  крыла. В  прошлом  - почтальон,  Славко  заработал свой  авторитет
личной   отвагой.   В   боях   был   ранен.   Сам   его   отряд   входил   в
Сараевско-романийскую  бригаду,   которой   командовал   генерал   Милошевич
(однофамилец  президента  Сербии).  Из  под   расстегнутой  на   его   груди
камуфляжной   куртки  была  видна  черная   майка  с   черепом  и  надписью:
"Mercenaries  never die. They just go to hell to regroup" ("Наемники никогда
не умирают. Они  просто  отходят в  ад для перегруппировки.") Судя по этому,
командир пытался культивировать  в  себе нехарактерную,  но столь  нужную на
войне жесткость (и жестокость).
     Позиция в районе Еврейского Кладбища, которую занимали сербы и русские,
показалась бы  кошмаром для  любого кадрового  военного.  С трех  сторон  ее
стискивали мусульманские  "положаи".  (*См. Главу  No2.)  Сверху,  на высоте
Дебелло-Брдо  позиции мусульман  нависали  над  районом,  и несколько  наших
импровизированных  казарм на улице Охридской  просто  оказывались в "мертвой
зоне". Мусульмане  не  могли  их обстреливать  из стрелкового оружия - мешал
уступ самой горы. Разве что использовать минометы... Зато нейтральная полоса
начиналась в нескольких метрах от домов, отведенных отряду Шкрабова.
     Окружение  было  весьма  живописным и  в  мирное  время, а  война  лишь
прибавила колорита. Район был  застроен двух-трехэтажными  белыми кирпичными
домиками  с  красными черепичными  крышами.  Возле них росли сливы  и  кусты
"купины" (ежевики), сохранились и остатки леса.  К северу, где местность шла
под  уклон,  застройка  сменялась  многоэтажными  домами.  Там  были  здания
массовой  застройки  типа  наших  "хрущевок",  а также  несколько  высоток -
"свечек"   желтого  цвета  и   других  постмодернистских  жилых  сооружений.
Градостроительный  план  красиво вписывал  современную  застройку в  рельеф.
Ближе  к линии фронта  здания были  основательно, иногда  -  только с  одной
стороны  -  разрушены.  Но  дальше  -  обжиты, там  обитали  семьи  сербских
ополченцев.
     В  одном  из помещений возле рынка  на Грбавице  разместилась временная
церковь.  Все  православные храмы  Сараево к тому времени  оказались в руках
мусульман.
     Улицы местами перегорожены  остовами  автомобилей,  стенами толщиною  в
один кирпич  или висящими плащ-палатками. Все это - хоть какая-то защита  от
огня  снайперов  или  способ  затруднить  им  обзор.  Колышущиеся  на  ветру
плащ-палатки  и одеяла  чем-то мне  напоминают красные флажки для  охоты  на
волков.  Снайперы  из  винтовок   и  крупнокалиберных  пулеметов  с  оптикой
обстреливали  сербские  районы с  высот и  огневых  точек,  расположенных  в
многоэтажных  домах.  Пересеченная  местность  в сочетании  с  разнообразной
застройкой создавали много простреливаемых участков и секторов. Иногда людям
приходилось входить в свои дома через окно: дверь оказывалась  под прицелом.
Кстати,  средства   массовой  информации  практически  никогда  об  этом  не
говорили, акцентируя внимание лишь на аналогичных страданиях мусульман.
     Вместо дорожных знаков в городе висят плакаты "Пази, снаjпер!" и "Пази,
мины!" ("Пази" - это "Внимание" по-сербски.)
     Водопровод, как  ни  странно, еще снабжал  город холодной горной водой.
Однако во время  частых перебоев жители выстраивались в очереди с канистрами
у колонок в низовой части Сараево.  Электричество  и  газ шли через сербскую
территорию, а их подача обеспечивалась гуманитарными организациями.
     На северной  окраине Сараево глядела в небеса вражеская телевышка. Даже
без антенн наши телевизоры брали ее программы. Примечательно было лишь почти
полное отсутствие коммерческой рекламы, превратившей российские телеканалы в
гинеколого-зубоврачебные.   Зато   шла   прекрасная   реклама   "Армии  БиХ"
(*Самоназвание    мусульманского    государства.    Произносится    "биха".-
Прим.автора), где  огромные  исламские воины  в  камуфляже  и  черных  очках
принимали парады, где танки перемежались с минаретами.
     Я помню и клип  на  музыку "That's my life",  где  в такт мелодии  воин
бежит в атаку и прячется за  "естественными" укрытиями городского ландшафта.
Бывали и сентиментальные картинки. Молодой парень в камуфляже и черных очках
(которые, видимо, подчеркивает его "крутизну") закуривает и угощает карапуза
- подрастающее поколение - какой-то  пастилой. Наше  ВоенТВ ничего подобного
не  создало  - хотя  образцы-то были под  рукой. На антенну ловились также и
хорватские программы. Таким был общий антураж, среди которого воевал РДО-3.
     Отряд дрался бок о бок с сербскими четниками. Обычно так  мусульмане, а
с  их  подачи средства массовой  информации (и "наши" и "не  наши") называют
всех сербских ополченцев, придавая слову "четник" негативный оттенок и делая
его  чуть ли  не синонимом фашиста. Некорректно. Четники сейчас - это только
члены  националистической партии СРС, носящие огромные шевелюры и бороды. Их
эмблема - череп с костями и  надписью "З вером у Бога. Слобода или смрт" ("С
верою  в Бога. Свобода или смерть").  Она  периодически  запрещается в самой
Сербии. (Так же некорректно называть моджахедами всех мусульман-босняков.)
     Сараевский  период  совпадает   с  переходом  войны  в  конфликт  малой
интенсивности, и количество русских  - это своеобразный оптимальный минимум.
Журналистов, которые о  них писали, в  ту пору  было,  пожалуй, больше,  чем
добровольцев.
     В начале 1994  года еще один  русский отряд численностью  до пятнадцати
человек действовал также под  Озреном  (Северная  Босния,  к  юго-западу  от
Посавинского коридора). Его  происхождение и судьба мне не известны. Один из
озренских добровольцев  был снят на  пленку в  начале 1994 и показан  по РТР
летом  1995  года.  Оператора вскоре  разыскала его  мать,  а  сын так  и не
вернулся домой.





     Зимой  1993-94 года шла  позиционная,  но более-менее  активная  война.
Сербы и мусульмане  обстреливали друг друга из орудий и минометов, совершали
дерзкие беспокоящие вылазки и диверсии.
     "Златишты"  - это  слово прочно  въелось  в  память русских в  ту зиму.
"Зло." А что  это, Златишты?  Здесь-то  развернулись бои  в  те мерзкие дни,
когда земля была покрыта кровавой снежно-грязевой кашей.
     Рядом с дорогой на южной окраине Сараево стоит хутор Златишты. Когда-то
самым внушительным  его зданием  был отель "Осьмица", теперь от него остался
лишь почерневший остов. Чуть поодаль торчали  еще одни обугленные руины. Эти
позиции -  два  остова  вместе  с  траншеей - и заняли  русские добровольцы.
Напротив шли уже окопы противника, их бункеры-доты.
     Русские добровольцы провели разведку боем. Под прикрытием огня, который
велся с  чердака  отеля,  наши сделали  пару вылазок  к траншеям противника,
забрасывая их гранатами.
     После это была проведена  организованная акция. Шкрабов предложил  план
захвата хутора: подавить противника  свинцовым ливнем  сверху  и  выбить его
решительной атакой.  Четники одобрили и выделили в поддержку десятка русских
добровольцев  столько  же   своих   бойцов.  Несколько  сербов   и   русских
расположились  в отеле  "Осьмица" и около него. Под прикрытием их пулемета и
двух гранатометов  передовая сербо-русская  группа  во главе  с  Александром
Шкрабовым выползла по снежно-грязевой жиже на полянку  перед  противником. С
расстояния в  десяток  метров  бойцы  забросали окоп  мусульман  гранатами и
ввалились  туда. Мусульманских  бойцов на позиции не  оказалось, но, судя по
голосам, они  были  в  соседней траншее. Началась  стрельба  с  расстояния в
десяток метров.  Противник  открыл  огонь из  минометов,  но именно близость
враждующих сторон  и  спасала  штурмовую  группу. Огненный  вал отсек  их от
основных  сил.  Но  из боязни  накрыть  своих  "турки"  не могли попасть  по
русским.
     Занятая  русскими  и   удерживаемая  мусульманами  траншеи  соединялись
обвалившимся ходом сообщения. Идти в лоб этим единственным  путем никому  не
хотелось. Бойцы основной группы попробовали прорваться к хутору, но огненный
ливень  вжал их в  снежную  кашу. Помощи от них потому так и не поступило, и
Шкрабов приказал отступить.


     В  этой  войне есть  что-то  от вендетты. Коллективной и бесконечной...
После  атаки  на Златишты  очередной  ход  был  за  мусульманами. И  вот  на
Рождество,  воспользовавшись  праздником  у  сербов, противник нанес  удар в
районе  Еврейского кладбища, заняв несколько помещений  сербского  квартала.
Пулеметной  очередью   с  вновь  оборудованной  мусульманской   позиции   на
Дебелло-Брдо были  убиты  серб  и  беременная  женщина.  Ее  муж  попробовал
вытащить  ее,  но получил  тяжелое  пулевое  ранение.  Тогда это же  сделать
попытался  Виктор Десятов,  но  пуля  попала ему в сердце. Еще трое  русских
бойцов  были  ранены.  Сербский  положай,  бункер  на  склоне  Дебелло-Брдо,
защищавшим  Еврейское Кладбище  от  ударов  сверху,  был  взят  противником.
Захваченный  там пулемет мусульмане  развернули,  и  он  стал  нести  смерть
сербам...  Мусульманский спецназ  вел  огонь из  автоматов  и  гранатометов.
Зацепившись за базу отряда на Охридской улице, русские добровольцы и четники
огрызались  огненными струями.  К  вечеру  противник  выдохся  и  отошел  на
исходные рубежи.
     Восьмого  января прошли похороны, на кладбище  Дони  Милевичи появилась
первая могила русского добровольца Виктора Десятова, первое имя в сараевском
русском мартирологе. Уральский  казак, прибывший в  Боснию  в марте 1993, он
участвовал в боях под Вишеградом,  а с мая-июня -  был в составе  сараевской
боевой группы. Первая русская жертва, положенная на алтарь войны в Сараево.
     Следующий ход был за сербами, которые всерьез  были настроены  на штурм
хутора Златишты. Шкрабов предложил русских добровольцев поддержать операцию.
Всего участвовало в бою пять русских и человек тридцать сербов при поддержке
танка. По плану  формировались  две  штурмовые группы,  которые должны  были
занять  траншеи  противника.  Их  прикрывали  пулеметно-гранатометным  огнем
сербская  группа  Папича  и Миши  Чолича.  И вот  сербы  открыли  огонь,  их
поддержал  танк.   Мусульмане   засыпали  минами  сербские  позиции.  Первая
штурмовая  группа  во главе со Шкрабовым уже по-пластунски ползла к траншеям
противника...
     Мусульмане молчали, подавленные  огнем  сербов.  Это  позволило  первой
штурмовой  группе  занять  позиции. Но  вторая группа  не  подходила.  Тогда
Шкрабов уполз назад и вскоре вернулся с еще пятью бойцами.
     Тем  временем  к  противнику  стали  подходить бойцы  его интервентного
(ударного)  взвода.  Молодые парни  в белых масхалатах поверх  черной формы,
вооруженные "калашами" и пистолет-пулеметами, заполнили  траншею.  Штурмовые
сербо-русские группы, с одной стороны, и мусульмане,  с другой, вели огонь с
расстояния в десяток метров, и забрасывали соседние окопы, где мог оказаться
противник, гранатами.  Крики "Аллах Акбар", мат и  просто  вопли заглушались
стрельбой и  частым треском взрывов.  В  этом кошмаре было  неясно, что  где
происходит,  многие  были ранены. В  упор, с бешенством в  глазах и пеной на
губах моджахед  и русский выпустили  друг в друга рожки  своих автоматов. Из
боя вынесли убитых русского и серба. Русско-сербский сводный отряд отступил.
     Через несколько часов Толик, изрешеченный автоматной очередью, умер. Он
ушел с  улыбкой  на  губах.  В  хуторе  осталось  несколько  неподвижных тел
противника - убитых или тяжелораненых, но еще двое раненых были  и у русских
-  в том числе  и  Шкрабов.  Двадцатипятилетний Анатолий Астапенков  остался
вечно  молодым, его  могила  - номер  два  среди русских могил на Сараевском
кладбище.(Из  пяти  русских,  участвовавших  в  бою, один  был  убит  и двое
ранено.)
     Через  несколько  дней  глупо  погиб  только  что  приехавший в  Боснию
Бочкарев. Будучи подшофе, два  бойца решили сходить  за "языком"... Они ушли
вдвоем, а вернулся один, таща второго на себе. Неопытный русский подставился
под пулю снайпера...


     
     Весна  1994 года. Новосараево. Командир РДО-3 Александр Щкрабов у могил
бойцов своего отряда. Сейчас А.Шкрабов лежит на этом же кладбище.
     Фотография из журнала "Солдат удачи"



     ...Подрывник приготовил три радиоуправляемые мины, заложив их в ящик на
рынке  Маркали  -  всегда  оживленном месте Сараево. Страшный ненаправленный
взрыв разнес в клочья десятки людей. Прилавки рынка не  пострадали - бутылки
(с ракией)  остались стоять на  столах,  а  между ними лежали агонизирующие,
истекающие кровью тела...
     Полагают, что войны сейчас  начинают и  заканчивают  не  политики.  Это
устарело. Войны начинает и заканчивает CNN. Если CNN говорит, что война есть
и показывает при  этом картинку - значит она есть.  Если диктор CNN говорит,
что войны нет, обыватель  может спать спокойно  -  в его сознании  воцарился
мир.  Военная  журналистика  - вещь иезуитски лицемерная. Конечно,  было  бы
честнее просто показывать идущих  солдат на фоне рекламного плаката "Спонсор
наступления -..."
     Реальные события войны могут идти и, как правило,  идут не так, как они
освещаются.  Добрая  традиция -  упомянуть о  февральском  взрыве  на  рынке
Маркали, унесшем жизни шестидесяти восьми мусульман и нанесшему ранения двум
сотням. С настойчивостью, достойной лучшего  применения, я  буду утверждать,
что его  совершили мусульмане.  Даже  Гаагский  трибунал не пытается  сейчас
обвинить в этом сербов. Ныне покойный Миттеран в своих мемуарах прямо указал
на авторов, на спецслужбы мусульман. Все технические  обстоятельства взрыва,
когда на столах находятся не потревоженные взрывом вещи, а вокруг лежат люди
с  оторванными ногами (см.  документальную пленку), говорят об использовании
мин  направленного  действия  и  невозможности  получения  такого эффекта от
взрыва  снаряда,  ракеты  или  мины,  выпущенной  из  миномета.  В  условиях
позиционной войны  в  городе  многое  перестает быть  тайной  для  противной
стороны благодаря радиоперехвату или другим способам: сербам было известно о
готовящемся  "сюрпризе". Но  это  и  сейчас  никого не интересует, а тогда и
подавно. Комментатор CNN Кристиан Аманпур (иранского происхождения), которая
не  могла  знать подробностей, так как находилась  в момент взрыва Белграде,
сразу же  ничтоже  сумняшеся обвинила  в этом  преступлении сербов. Случайно
"оказался  рояль  в  кустах",  НАТО  грозит  авиаударом  и  лишь  российская
инициатива   по  превращению   Сараево  в  зону  безопасности,  вводу   туда
совместного   франко-русского  ООНовского   контингента   и  отводу  тяжелых
вооружений от  города  предотвратила дальнейшие бессмысленные  жертвы.  Зная
крайнюю небеспристрастность НАТО, сербы не могли в тот момент согласиться на
ввод только западноевропейского контингента. Зоны безопасности, напомню, это
районы,  как правило мусульманских городов, которые объявлены запретными для
войны  и чей мирный статус гарантирован дислоцировавшимися там войсками ООН.
На практике же это означало получение мусульманами баз, с территории которых
они могли безнаказанно действовать против сербов.
     Основная  база  российского  контингента голубых  касок,  введенного  в
Сараево,  располагалась  на   Грбавице,   на   территории   школы   милиции,
стационарные и мобильные посты находились в нескольких точках  - в том числе
и на Еврейском Кладбище, в сотне метров от базы русского отряда.
     Кристиан   Аманпур  иногда   называют  ответственной   за  антисербскую
настроенность западного  обывателя.  Какая  наивность  -  разве  может  один
журналист создать миф, которым живут миллионы и на котором основана политика
ряда стран?
     В  тот момент радиостанция  "Свобода"  упомянула одной строкой вместе с
десятью-пятнадцатью тысячами сербских  бойцов и  отряд  "русских камикадзе".
Это - великая честь, такая похвала из уст врага.
     Превращение Сараево в "зону безопасности" не застраховало этот район от
диверсионных действий мусульман.  Так, в  апреле группа из  семидесяти  двух
бойцов прорвалась "сквозь линию фронта" и совершила рейд до города Трново (к
югу  от Сараево), убив при этом  несколько сербов и  понеся небольшие потери
(шесть  человек).  Этими диверсантами была изрешечена машина уже упомянутого
командира  спецподразделения полиции  Чены, три  человека было убито. Сам же
Чена чудом остался жив.
     Следующей важной вехой войны было  создание 18 марта 1994 г. под эгидой
США федерации  БиГ, объединившей хорватов  и  мусульман Боснии.  Их с трудом
помирили,  прекратив  ожесточенные  бои  в районе  Мостара.  Федерации  было
обещано 58  процентов  земель  и,  в перспективе,  объединение с  Хорватией.
Мусульмане это назвали "браком по  расчету".  На горизонте замаячила Великая
Хорватия.





     Первая   встреча   с  российским   контингентом  едва  не   закончилась
вооруженным столкновением с РДО-3, но затем до июньского инцидента отношения
между  ними были  теплыми.  Русские действительно  были нейтральны  в  своем
поведении, хотя и симпатизировали сербам. Французский же батальон явно играл
на  стороне  мусульман.  Он  пропускал  вооруженных  бойцов-мусульман  через
французские блок-посты, и даже оказывал им огневую поддержку. Хотя наверняка
игра была более сложной.
     На  войне  существует черный  рынок оружия.  ООНовский  контингент  был
идеальным посредником между воюющими сторонами - и через  него к мусульманам
шло оружие, мусульмане же  продавали сербов, не  успевших  вовремя уехать из
Сараево.  Последних перевозили  во французских БТРах, так как они  не  столь
строго проверялись мусульманами.
     Вообще,  сербы   смогли  получить   большие  запасы  вооружения  именно
благодаря  своим  удачным военным  действиям 1992-1993 годов,  ценою  гибели
наиболее   отважных  бойцов.  В  дальнейшем   часть  оружия  растекалась  по
контрабандным тропам в Косово и в меньшей степени в Воеводину, дожидаясь там
своего  часа, что-то оседало  в частных арсеналах. И апофеоз абсурда войны -
часть оружия продавалась противнику, правда, вырученные средства шли потом в
том числе и на покупку дефицитного горючего.
     Недалеко от Сараево  хорваты организовали своеобразные  сафари-туры, на
которых зарубежным любителям острых ощущений давалась возможность пострелять
по сербам из безопасных укрытий.





     
     Лето 94. Новосараево. На заднем плане - база РДО-3.
     Гора Дебелло-Брдо - справа.

     Война  имеет свои циклы: периоды затишья и усиления боевых  действий. В
марте-апреле каждого года по ряду причин происходит их эскалация.
     В  течение  марта  русские  добровольцы  провели  несколько  вылазок  к
мусульманским   позициям   в  районе   Дебелло-Брдо.  Незаметно   подходя  к
мусульманским бункерам, они обстреливали и забрасывали их гранатами.  Весною
же   русские   были  задействованы  в  прочесывании  леса   и  преследовании
мусульманских диверсантов под  Трново. После ликвидации  в  1993  году "Пути
Аллаха",  мелкие группы  часто  прорывались там,  обходя  сербские положаи и
блок-посты по лесу. Не понеся потерь, русско-сербская группа уничтожила трех
мусульман.  Ничего примечательного у  них не  обнаружили.  Так, американская
униформа.  Патроны к "калашам" вот  были  венгерские, без стальной оболочки.
Такие "жуки", мягкие пули, наносят страшные раны.
     Перемирие в Сараево, установление здесь зоны безопасности дурно  влияло
на русских бойцов, страдавших от безделья. Город возвращался к мирной жизни?
Нет,  он  оставался  военным, где  жизнь людей  и смерть  их переплетались и
странным  образом  сосуществовали. Добровольцы  "отдыхали"  на  базе,  когда
открыв дверь, вошел Шкрабов  и коротко предложил ехать под Горажде, где идут
бои. "Наконец-то нам  дали приказ наступать..." - весело заметил доброволец.
Пять  человек  (Александр  Шкрабов, Дмитрий,  Крученый,  Василий,  Крендель)
быстро собрались и на попутках стали добираться в район боев.
     Горажде,   как  мы  помним,  -  крупнейший  котел-анклав,  удерживаемый
мусульманами в восточной Боснии, в Подринье. В апреле 1994 там после чьей-то
провокации  мусульмане  атаковали,  сербы  ответили  артобстрелом.  ВВС  США
нанесли свой первый бомбовый  удар по сербским позициям.  Звено американских
самолетов выпустили четыре  ракеты,  причем две из  них не взорвались  из-за
малой  высоты, на которой летели истребители. Горная местность в сочетании с
туманом  вынудила американские самолеты  к  поиску цели  на бреющем  полете.
Эффект оказался крайне мал - уничтожена санитарная машина, гордо названная в
победных реляциях танком. В ответ сербы провели  наступление, и лишь  угроза
массированного авиаудара НАТО, который мог бы повлечь многочисленные жертвы,
спасла город  от падения.  Сербами ракетой класса  "земля-воздух"  был  сбит
британский  самолет.  Он упал  на  мусульманское  село, уничтожив  при  этом
несколько   домов.  "Турки"   за  это   сильно  избили  летчика.  Фактически
американские  самолеты  бомбили   позиции  российской  дипломатии,   которая
"заработала очки" на превращении Сараева в зону безопасности.
     Потери мусульман в результате апрельских боев  под Горажде  оцениваются
примерно  в четыреста  убитых и тысячу раненых. Всего в  Горажде  находилось
тогда тысяч шестьдесят мусульман, включая гражданское население.
     Во  время  боев  под   Горажде  действовала  группа   из  пяти  русских
добровольцев и  трех сербов  во  главе со  Шкрабовым. Она  атаковала один из
корпусов  фабрики   "Победа",   производившей  так  необходимые  мусульманам
боеприпасы. (Под Горажде уехали только пятеро, так как другая часть русского
отряда участвовала в боевом охранении в другом районе  недалеко от Сараева).
Попав под очень плотный огонь  гарнизона, точнее - свинцовый ливень, русские
вызвали  по  рации  огневую поддержку.  Крендель, за  год  до  этих  событий
отметивший  День Космонавтики  на Заглавке, встречал  огонь  такой плотности
только там. После нескольких выстрелов сербских минометов охранение фабрики,
сидевшее  на  складе  взрывчатых  веществ, предпочло  уйти, понеся небольшие
потери.  Русские  заняли объект,  и позже, после получения 22 апреля приказа
отойти, покинули его, переминировав и взорвав фабричный корпус. Многие сербы
восприняли грохот взрыва  как начало  массированных  бомбардировок. Во время
пребывания на  объекте  русские бойцы  вели борьбу с найденным там  бочонком
спирта, открыв кафану (кафе) "У Валеры"  и потом уходили, унося одного бойца
(Валеру-Кренделя) на руках. Сербы, бывшие  там, во  время  взрыва отравились
химикатами,  а  русским, принявшим спирту, вся  эта химия оказалась нипочем.
Тогда  же  русские  получили   кличку  "броники"  -  за   то,  что   закрыли
бронежилетами бочонок со спиртом, спасая его от осколков.
     Русские в  этих боях воевали и в других соединениях. Так, Глеб наступал
на  Горажде в  составе  Вишеградской бригады. Серб-проводник вывел  отряд  в
тумане по  редколесью прямо на  мусульманский  бункер. Но мусульманский боец
(обкуренный?) высказался сербскому командиру что-то вроде: "Где  тебя носит?
Я твою пайку уже  десятый раз разогреваю..." Отряд  сразу  же растворился  в
туманном лесу.
     Вся Боснии  с  октября  1992  была  объявлена  "non-fly  zone" -  зона,
запретная для полетов  самолетов,  поэтому сербы не могли использовать свою,
впрочем,  немногочисленную, авиацию.  Но авиабомбам нашли иное применение. В
боях под Горажде сербы  стреляли, запуская бомбы при помощи  приваренных - в
качестве маршевых двигателей - реактивных снарядов. Попасть так куда-то было
тяжело, но достигался психологический  эффект при стрельбе по площадям. Горы
трясутся, как при землетрясении.



     
     Русские добровольцы уходят в рейд

     В мае РДО проводил  глубокий рейд на Игман -  в тылу противника. Восемь
добровольцев  (в  том числе болгарин),  нагруженные оружием  и  взрывчаткой,
прорвались в тыл врага и оказались в нескольких километрах за линией фронта.
Пройдя высоту Белашницу, они разделились на две равные группы.
     Скорее всего, дальше произошло вот что. Наблюдатели ООН засекли отряд и
дали знать  об этом мусульманам.  Местоположение русских  обнаружили - вдали
забликовали  бинокли.  Тогда  наши  залегли  в  "зеленке".  Местность  стали
прочесывать отряды мусульман - всего численностью до восьмидесяти человек. В
одном случае "турки" мочились у  обочины в  такой близости от русских,  что,
казалось, еще чуть-чуть - и нервы русских, сжимавших автоматы, не выдержат -
и те откроют огонь. Обошлось.
     Среди  русских возникли  споры.  Хотя  боевую  задачу они  выполнили  -
засекли и нанесли на карту  местоположение  мусульманских  бункеров, Шкрабов
хотел  провести  эффектную  акцию, уничтожив одну  из  мусульманских  групп.
Несколько добровольцев  высказалось  за  возвращение  без  боя  -  шансы  их
вернуться в случае схватки в тылу были сомнительными.
     Русские не стали вступать в  бой потому,  что один  раненый или  убитый
означали  бы  гибель  всего  отряда. Ведь  выйти  без  тела  отряд  не  имел
морального  права, а  с  телом  бы не  смог. Отряд вернулся на базу в полном
составе, так и не приняв боя.





     13  мая  1994  года контактной  группой в Женеве  был  предложен  план,
который   делил    территорию   БиГ    в   пропорции    49:51    в    пользу
хорватско-мусульманской федерации. Федерацию это  не устраивает,  но условия
принимается, видимо, в расчете на их неприятие сербами. По плану Посавинский
коридор  урезается  до  3  км.  Изетбегович  настойчиво  требует  Брчко.  Но
неприемлемым для сербов  было  не  это и не  потеря  Сараево,  где находятся
десятки тысяч сербов-заложников, а  то, что  правый  берег Дрины - почти  на
всем ее протяжении  - отходил к  мусульманам,  что фактически сводило на нет
все успехи сербов и ставило их территории в крайне уязвимое положение.
     Сербы  считали, что  они  выиграли  войну -  так почему  же они  должны
проиграть  мир?  На проведенном в августе референдуме  сербы  отвергли план.
Белград  объявил  блокаду Республики  Сербской  - в  сентябре  санкции  были
символически ослаблены.  В воздухе постоянно  висит угроза отмены эмбарго на
поставки оружия мусульманам. Оно и так соблюдалось весьма условно. По данным
Jane`s Sentinel за два первых года ведения войны мусульмане  получили оружия
на  160  млн.  долларов,  Хорватия -  только  за 18 месяцев -  на 1.3  млрд.
долларов США.
     Официальная же  отмена эмбарго имела бы  следствием вывод войск ООН - и
падение зон безопасности, удерживаемых мусульманами, в том числе Сараево.






(*Смерти двух командиров русских добровольческих отрядов - Михаила Трофимова
и Александра Шкрабова - разделяет практически ровно год. - Прим.автора)

     Русские добровольцы выбрали себе путь воина. А путь воина - это смерть.
Петр  Малышев,  русский доброволец-ветеран,  в этот  момент  находившийся  в
России,  4  июня 1994  года,  по его словам,  получил некий сигнал -  у него
сгорела дача, при этом погибла собака.
     Во время наступления под Олово, в бою за высоту Мошевичко-Брдо (Моховая
Гора) 4 июня 1994 года погиб командир  РДО-3 Александр Шкрабов. За несколько
дней до  этого к нему  приехала жена, но истек  отведенный  ему Судьбою год.
Впервые одел  в бой  бронежилет  - считается  плохой  приметой,  так как  от
собственной  смерти  не убежишь.  Пущенная метров  с двадцати  пуля  пробила
навылет ворот бронежилета и шею. Наступление  захлебнулось кровью  из сонной
артерии.  Путь  воина  прошел  через  Эритрею, Абхазию  и прервался  в горах
Боснии.

     
     План контактной группы (1994) предусматривал разделение Боснии с учетом
довоенной этнической карты, но не устраивал сербов  прежде  всего  тем,  что
земли по течению реки Дрина переходили к противнику.


     Мир тесен... Как  тесен  мир.  Говорю себе  это  много  раз.  Александр
Шкрабов оказался моим земляком, и у нас были общие знакомые...
     Нет, положительно все  не так. Не  так  надо было  рассказать  об  этом
что-нибудь вроде - "стояла влажная летняя ночь. Ветер шелестел листьями,  по
земле бегали, то ли балдея от своей  безнаказанности, то ли одурев от войны,
мыши. Лакомились крошками со скудного  солдатского  стола... На  черном небе
высыпали ожерелья  звезд. Если оно посветлеет, в самый  раз будет напоминать
кусок  американского флага. Да, но  если посветлеет, не будет звезд, так что
флагом дяди  Сэма  ему  не быть. Тревожная тишина  перед боем, последним для
многих."
     Сербы  планировали  провести  операцию  и  ликвидировать  мусульманский
плацдарм в районе Олово-Чермено (это к северу от Сараево). А наступление это
собирались  начать со штурма ключевой высоты - Мошевачко-Брдо.  По-русски  -
Моховая гора. Горная местность не давала сербам реализовать свой технический
потенциал, вдобавок мусульмане превосходили в живой силе.
     Сербы собрали  в  кулак  приличные силы.  В  гостиницах-турбазах вблизи
места наступления разместилось около двухсот  бойцов ударных подразделений -
из Вогощи,  Илиджи  и других мест. Среди  них - пятеро русских  во  главе со
Шкрабовым.
     Наступление должны были поддержать огнем минометы и гаубицы. Было там и
несколько танков Т-55, но местность не давала возможности их применить.
     Мошевачко-Брдо -  довольно большая высота с крутыми склонами,  когда-то
густо заросшими  лесом. Видно,  бои за эту ключевую позицию  шли не в первый
раз, и лес был сильно пожжен.
     Утром  грузовики   перебросили  бойцов  на   позиции.   После  короткой
артподготовки,  огненной  кисеи  разрывов  82-мм мин,  сербы пошли  в атаку.
Поросший  лесом склон огрызнулся огнем, русские  и сербы  заняли  позицию  у
ложбины,  поросшей кустарником и молодым ельником.  Мусульмане ждали сербов,
выйдя из окопов на  нейтральную полосу. Было  видно, как  они перебегают  от
дерева к дереву, ведя  огонь  из автоматов.  Огненные  струи срезали  ветки,
прижимая бойцов к земле.
     "Вперед!" -  и проскочив  под пулями открытый участок, группа русских и
сербов рванулась  вперед  и вверх.  Один боец упал,  пуля попала ему в ногу.
Крича, он пополз назад - его тут же подхватили санитары и потащили в тыл.
     Но многие сербы так и  не смогли подняться. Крученый встал  над  ними и
закричал  "В атаку!"  Серб поднял  голову и  посмотрел на  него.  Доброволец
наставил  автомат, но...  Поднявшись,  сербы залегли через несколько метров.
Упал и русский, которого прижала к земле очередь.
     А  впереди  кипел бой. Крики  и мат  заглушались стрекотом автоматов  и
разрывами мин и гранат. Мусульмане  стояли крепко, защищая склоны. Возможно,
они знали о готовящейся атаке сербов и пытались упредить их удар,  а, может,
планировали какую-то операцию и сербское наступление сорвало его.
     - Ну! Врежь туда! - Шкрабов показал гранатометчику рукой в направлении,
откуда по  ним была только что выпущена  очередь. Ухнул  выстрел.  Пороховой
заряд сбил листву и показал противнику, откуда стреляли.
     Шкрабов  поднес  бинокль к глазам и посмотрел в район  разрыва мины. На
солнце сверкнули два стеклышка.
     Боец-мусульманин  выстрелил туда, где  на  миг что-то  сверкнуло.  Пуля
калибра   7.62,  практически  в   упор  попала  в  командира,  пробив  ворот
бронежилета  у выреза. Впереди залегший русский почувствовал удар -  на него
упала  ручная  граната  на  боевом  взводе.  Он откинул  ее  и  откатился  в
противоположную  сторону.  Осколки удачно прошли над ним, не задев -  и лишь
взрывная  волна ласково погладила по голове. Андрей вскочил на колено и  дал
очередь по зеленке, столь активно изрыгавшей свинцово-стальной ливень. Потом
русский боец опять  упал. Молодой  серб, подхвативший Шкрабова, получил пулю
под левую ключицу и упал, зажимая рукой рану. Двое русских бойцов подхватили
Сашу. Поздно. Командир был мертв. Прикрывали  вынос тела раненый серб и двое
русских. Сашу  вынесли  с  поля  боя. Сербы,  накатившись волною  на  склоны
Мошевачко-Брдо, стали отходить.
     Бой  шел два часа.  Сербы  потеряли  двух  человек  убитыми  и шестерых
ранеными. У русских погиб Шкрабов, но наступление  захлебнулось  потому, что
получил тяжелое ранение сербский командир, возглавлявший  всю эту  операцию.
Но не  это не все  павшие в схватке.  После  боя (по данным  радиоперехвата)
мусульмане запросили  трактор и прицеп, для  того, чтобы вывезти  тела своих
убитых бойцов.
     На плащ-палатке возле  дороги  лежало тело. Возле него сидели несколько
сербов  и русских,  мимо проходили  сербы без  головных уборов и крестились.
Лежал  он,  Саша-Рус,  чье имя  гремело по Боснии, за  чью голову мусульмане
назначили крупное вознаграждение.
     - Саня, знал же ты, что бронежилет одевать нельзя.
     - Жена ведь здесь. Вот и одел. От пули, как от судьбы, не уйдешь.
     Из  подъехавшей машины  вылезло еще  четыре русских бойца, прибывших  в
район боя сразу после  окончания  боевого  дежурства  в другом районе.  "Кто
погиб?"
     - Саша-рус.
     - Санька? - Они подошли к телу и перекрестились.
     - Ровно год он здесь. Закончился срок, ему отведенный.
     - Вот и Трофимов Миша, командир  второго РДО, погиб год назад  - тоже в
начале июня. Дурное время, лето - мертвый сезон...
     - Небось у мусликов теперь будет праздник.
     - Да  ничего, мы им еще праздник такой устроим, что мало  не покажется.
Был Саша, нет Саньки, но мы еще есть.


     Алесандр  Шкрабов был  похоронен  на кладбище  Дони-Милевичи, на  южной
окраине Сараево. Полковой сербский  священник прочел молитвы  на старославе.
Гроб, как  лодка Харона,  поплыл к своей гавани.  Русские  забросали  землей
могилу и прикурив по очереди сигареты,  воткнули их в свежий холмик. В числе
людей, дававших прощальный  салют, был и его семилетний сын. Не многим людям
выпадает - нет, не удача - такая честь.
     Через  десяток дней в  соседнем районе, на Поломе, русские отомстили за
смерть  своего  командира. Русский доброволец,  уже  упоминавшийся  Владимир
Бабушкин, по прозвищу  "Жириновский", пройдя нейтральную полосу, снял  ножом
часового и, подойдя к бункеру, собрался бросить  в обедающих бойцов гранату.
Но  в тишине  мусульмане услышали посторонний  звук  и обернулись  на щелчок
чеки. Тогда  он  с  криком бросил гранату  и  выпустил  очередь в  обедавшую
группу. После чего схватил пулемет противника и побежал по нейтралке, назад,
к своим окопам. Огонь с соседних  бункеров косил огненными  ножницами ельник
над ним, а он, уже  бросив трофей,  полубежал-полукатился вниз по склону, не
надеясь выжить. Но вернулся невредимым.
     Сербы,  получив  какие-то разведданные, наградили  Жирика очень хорошим
спальным мешком.  (Правильно,  со своим спальником в чужие горы  не  ездят).
Рассказу Жириновского русские не очень верили,  но осенью был захвачен в тех
же краях  журнал боевых действий одной из мусульманских частей, в котором за
июнь месяц было записано,  что в шестой бункер никто не  идет, так как  туда
приполз  русский  и  застрелил  троих, а  одного  заколол  ножом. Мусульмане
провели ответную  акцию,  но она  прошла безрезультатно. Подойдя скрытно  по
нейтральной полосе, они обстреляли русский положай, но те  быстро очухались,
и,  не впадая  в  панику, достойно ответили.  Бункер (тот самый, "Форт-Рос")
стоял как утес.


     Вскоре произошел инцидент с русским батальоном. Один из бойцов  русбата
сильно  оскорбил  вдову Шкрабова. Добровольцы избили его, но захотели также,
чтобы  он  заплатил  ей за  оскорбление.  Во  время  посещения  расположения
ООНовцев  их   под  дулами   автоматов  разоружили  и  также  избили.  Тогда
добровольцы выставили ультиматум: или десантник уедет, или  русбат  засыплют
минами.  Минометы, мол, уже наведены. "Голубые каски" пошли на попятную. Они
не знали, что на все  минометы была пара  мин, а ведь лишь для пристрелки их
понадобилось бы пара ящиков. Крендель был, конечно, серьезным  минометчиком,
но  в  данном случае  наших  "голубых  беретов" "взяли на понт".  Десантника
отправили в Россию. Как следствие инцидента, резко на убыль пошли совместные
пьянки русских ООНовцев и добровольцев. Впрочем, какие-то русские продолжали
водить с добровольцами знакомства - возможно, они должны были контролировать
действия "наемников", точнее - отслеживать  ту  информацию, что крутилась  в
этой среде.
     Еще несколько слов о жизни в Сараево. Питались русские,  как и сербы, в
столовой.  Рацион  там  был  стандартным.  Утром - травяной  чай  и  хлеб  с
маргарином  и  джемом. На  обед  и на  ужин давали тарелку риса, фасоли  или
макарон  с  хлебом.  И  воду.  Время  от  времени открывали  также  банки  с
консервированным перцем. Русским, как и всем прочим сербам, "приявленным"  в
общине, полагался паек. Он  включал в себя небольшое количество продуктов  -
муки, сахара, масла. Мясных консервов выдавалось две банки на месяц. Все эти
консервы  - чуть ли  не собачья  еда, шла по гуманитарным каналам. Получше с
питанием  обстояло  дело  на линии фронта, на  положаях.  Но  и  там  основу
составляла западная гуманитарная помощь. Сигареты выдавались в боях  пачка в
день  на человека,  в Сараево  - время от времени. Русские подкармливались в
кафанах - если заводились деньги  или за счет сербов. Помогал также русбат -
и чаем, и сухпаями.
     Отношения с ним были очень сложным.  Часть русских десантников-ооновцев
относилась к  нам с явной симпатией. На их пост мы тоже захаживали в гости и
смотрели боевики  по видео.  Другие же  считали нас наемниками, и не верили,
что  добровольцы  тут воюют не за деньги. В их головах это не  укладывалось.
Кто-то побаивался добровольцев, заслуженно или не очень.
     Офицеры там были плохие физиогномисты. Когда я в Пале заговорил с одним
из них,  русский подполковник-ООновец  ошарашено спросил  меня: "Где  ты так
по-русски научился говорить?" - "В спецшколе," - ответил я. Был там и момент
ревности - они были профессионалы, мы - любители, но  практики. Эти профи не
знали, когда в бою клинит раскаленный автомат.
     Но все же это были наши. И мы отмечали второго  августа 1994  года день
ВДВ.  Ночью решили дать  салют. Для этого на  тромблоны закрепили  "пластид"
(пластиковую  взрывчатку)   и   закрепили  фитили,  которые  подожгли  перед
выстрелом. Чуть не случился "тяжелый случай" - фитиль уже  горел, а холостой
патрон,  предназначенный  для запуска тромблона, дал осечку. Все же обошлось
без жертв. Другие два  тромблона имели слишком  длинные фитили - и в воздухе
не  взорвались.  Упали  они  где-то  "там"  -  и этим  внесли  свою  лепту в
бесчисленные нарушения прекращения огня.
     В августе 1994 в Сараево ночью выпал снег. Высокогорье - но для русских
это было непривычно. Выйдя рано утром и увидев все белым, боец подумал: "Это
кто ж тут столько наблевал?"





     Повторю,  хуже  войны может  быть  только  перемирие. Оно  деморализует
солдат  и  разлагает  армию. Петр Малышев,  наблюдавший  четыре  перемирия в
Приднестровье и  Боснии, замечал, что во время перемирия гибнет больше всего
людей. Это справедливо - четвертое перемирие он не пережил.
     С  10 июня 1994  на  всей территории  Боснии было  объявлено  очередное
перемирие  - сроком  на четыре  месяца.  Угроза  применения силы к  любой из
сторон в случае нарушения ей договоренностей приводилась  в исполнение  лишь
применительно к сербам. Так, мусульманское наступление под Олово и Нишичем в
июле-августе 94-го вообще практически нигде не упоминалось. Возможно, именно
то,  что  ООН  и  НАТО закрыли глаза на  столь  явное  нарушение  перемирия,
побудило  сербов в  знак протеста угнать  с  площадок у французов  несколько
единиц техники. (Имеются в виду сербская же техника,  но отведенная от линии
фронта на склады  под охрану УНПРОФОРа) Тогда внимание  обратили  - ВВС НАТО
нанесли удар по  сербским позициям  на Игмане (8-го августа) - на юго-западе
от Сараево, напомнив о себе.
     Ладно, Олово не находится в зоне безопасности, и соглашение о перемирии
там мусульмане игнорировали. Мусульманские атаки в сентябре на Илидже (а это
уже в зоне безопасности) остались без наказания.
     Осенью  ООНовские войска  пропустили мусульман  через  свои позиции  на
Игмане -  и  те  заняли  ряд позиций, с  которых ранее (5 августа  1993)  по
соглашению с ООН ушли сербы.
     В августе  правительственные  войска  нанесли  поражение  формированиям
Абдича и заняли город  Велика Кладуша (на  севере  анклава Бихач). В октябре
началось наступление мусульман в юго-восточном направлении из анклава Бихач.
Сербы  отступили. Собрав  силы  - в том числе из Краины - 1-го ноября начали
контрнаступление. Под угрозой оказался город Бихач.  Сербы вступили в  него.
Перемирие и блокада плохо сказывались на сербах, но успех их вдохновил.
     С  21  ноября НАТО  нанесло  несколько  авиационных  ударов по Сербской
Краине.  Во   время  боев  за  Бихач  хорваты  провели  свое  наступление  в
центральной Боснии и захватили ранее удерживаемый сербами город Купрес.
     События  осени  1994  года опять  подтверждают предвзятое  отношение  к
сербам. Зоны  безопасности используются  мусульманами  в качестве плацдармов
для наступления на сербов, в то же время ответные адекватные действия сербов
караются авиационными ударами ВВС НАТО.
     В  течение  лета в Кассиндо (на  юго-западе от Сараево)  сформировалась
группа из вновь  прибывших из России - в  составе кассиндольского  батальона
той же бригады - и действовала в 1995 году, до июля месяца.
     Так заканчивается самая большая и вязкая глава этой книге. Вязкая - как
эта проклятая позиционная война...





     ...НАТОвский вертолет над  Сараево летел не по прямой. Пилот закладывал
дикие виражи, бросал машину из стороны в сторону, страхуя себя от возможного
попадания. Мне приснилось Олово.  Мы, группа русских, участвуем в длительных
перестрелках. И  эта вечно  падающая и  не разрывающаяся граната. Она падает
опять и опять... Потом обнаружена брешь в обороне противника, и мы совершаем
рейд по  его тылам. Но странное дело... Почему-то лес приобрел другие черты,
он более светлый, растут березы... Окопы вырыты  не  в каменистой глине, а в
песке. Так это же Белоруссия! Пора проснуться, пусть это будет лишь сном!..
     Убедившись  в   неэффективности  военного  давления   на  сербов,   США
попробовали  с  ними  договориться.  С 1-го  января  1995г.  было  объявлено
очередное  перемирие,  заключенное при посредничестве Джимми Картера. По его
условиям сербы вышли из города Бихач.
     Последовавший  визит  премьер-министра  Боснии   и  Герцеговины  Хариса
Силайджича в Вашингтон натолкнулся  на холодный  прием  у демократов в Белом
Доме.  Но  на  теплый  -  в  Капитолии,  где  с  ноября  94-го  доминировала
Республиканская  Партия, отличающаяся большей агрессивностью. И вдруг шаг на
встречу  мусульманам сделала  Москва. Она  поспешила  занять освобождавшуюся
нишу,  ей было нежелательно  вступать  в конфронтацию с мусульманским миром.
Ведь в это время в Чечне шли активные боевые действия.
     Весной 1995 года я опубликовал в одном  известном еженедельнике статью,
где, проанализировав события  предыдущих нескольких месяцев, высказал мысль,
что  кровавая  развязка  уже  близко.  Дальнейшие  события  подтвердили  мою
правоту. После  двух  лет  "холодной войны",  конкурса мирных инициатив  все
больше  сторонников получает  точка зрения, утверждающая  возможность решить
проблему  лишь разрубив этот гордиев узел. Задушенные  блокадой сербы сильно
оскудели  в снаряжении,  у  них  уменьшилась численность  армии  и за  время
перемирий упал боевой дух. Попытки провести очередную всеобщую мобилизацию в
Республике  Сербской  успехом не  увенчались.  Напротив,  Армии  хорватов  и
мусульман  получали оружие и военных специалистов.  По данным  еженедельника
U.S.News World Report правительство  США  оказывали  прямую  военную  помощь
(оружием) мусульманам, проигнорировав санкции ООН. Этот Босния-гейт так и не
раскрыт.
     Попытка весеннего скоординированного наступления мусульман  и  хорватов
не  получилась. Угроза президента Хорватии Туджмана  вывести  все  ООНовские
войска из Хорватии к 1 апреля 1995  была предотвращена усилиями американской
дипломатии, и  готовившийся синхронный удар  из  БиГ и НГХ  отложен. Тогда в
апреле мусульмане попытались в одиночку провести наступление в Посавинье, но
больших успехов не достигли.
     В первых числах мая  хорваты  захватили сектор "Запад", нанеся  удары с
запада и  востока и окружив эту вдающуюся  в глубь  Хорватии территорию. Так
хорватами,  накануне 50-летней  годовщины  окончания  войны  в  Европе,  был
захвачен Ясеновац, символ геноцида сербов во время Второй Мировой.
     Во второй половине мая - июне  мусульмане нанесли  удар  практически по
всем  фронтам. Они  провели серию атак  в Бихаче, попытались  разблокировать
Сараево,  пробиться к Горажде  по горному массиву  Трескавица.  В  нарушение
соглашения  о  статусе зон безопасности  эти зоны (в том числе Сребреница  и
Жепа) были использованы в качестве баз для диверсантов, которые совершили во
время июньского наступления рейды по сербским тылам.
     Беда не приходит одна. 25 и  26 мая 1995 года ВВС НАТО нанесли авиаудар
по сербам. Но те вскоре  парализовали  их действия, захватив  военнослужащих
ООН  в заложники. В меньших количествах ООНовцев захватывали и мусульмане. А
незадолго  до  этих  драматических  событий  раздраженный  позицией  России,
пытавшейся время от  времени остужать пыл антисербски настроенных  НАТОвцев,
генсек ООН Бутрос Бутрос Гали  отменил право  Совета безопасности на вызов и
использование авиации.
     Второго июня  сербами в районе г.Баня-Лука был  сбит американский F-16.
Это серьезно охладило  пыл США  на  пару месяцев.  Активно  стал  выступать,
поддерживая силовые методы,  вновь  избранный президент  Франции  Жак Ширак.
Французские  военнослужащие из  контингента  миротворческих  сил  ООН  давно
испытывали сербское терпение систематической поддержкой мусульман  в  боевых
действиях.
     В течение июня из  Сербии в Республику Сербскую и в Краину было выслано
несколько  тысяч  жителей  этих  мест,  уклонявшихся  от  участия  в  боевых
действиях,  так  называемый   "белградский  корпус",  что  позволило  Войску
Сербскому пополнить свой состав. Но все равно силы сербов были на пределе.
     В  начале  июля, отразив  мусульманское  наступление,  сербы  захватили
анклавы Жепа и Сребреница, население которых получило "золотой мост" и вышло
-  в Тузлу и ...территорию Сербии. Захват анклавов улучшил позиции  сербов и
поставил  вопрос  о  Горажде, последнем  мусульманском  анклаве в  восточной
Боснии. НАТО несколько раз подтвердило  свою  решимость защищать анклавы, на
Игман были переброшены силы быстрого реагирования.
     В  июле объединенные силы сербов и мусульман-сторонников Абдича провели
наступление  в  анклаве Бихач.  Но  в  конце  того же июля Хорватская  Армия
вторглась с юга на территорию  Боснии  и  захватила сербские города Гламоч и
Босанска-Грахова, выйдя  таким образом  в тыл  Краине.  Создав  значительный
(трех-четырех кратный) перевес в живой  силе и огромный  в  боевой  технике,
имея мощную дипломатическую поддержку, Хорватская армия  начала 4-го августа
операцию "Буря". В течение нескольких дней узкая полоска секторов Юг и Север
была занята при поддержке 5-го корпуса мусульман.  Пали  все города  Краины:
Книн, Бенковац, Грачац, Петриня. Будучи в крайне невыгодном положении, сербы
без боя  оставили  ряд  равнинных районов, жестокие  бои  шли лишь в секторе
Север.  Начался  массовый  исход  сербского  населения.   Хорваты   получили
этнически чистую территорию.
     Тогда   же  стали  активно  мусcироваться   слухи   о  якобы  имевшейся
договоренности  между   сербами  и  хорватами  о  разделе  территории.  Хотя
пассивное отношение  Милошевича  к событиям может объясняться  неготовностью
СРЮ вступать в конфликт  с НАТО (и поддерживавшим  единоверцев мусульманским
Востоком) на заранее невыигрышных  условиях. Это, равно  как и односторонняя
отмена  эмбарго  на поставки  оружия мусульманам,  привело  бы  к  эскалации
конфликта, вплоть до  перерастания  его  в  глобальный. Даже  если  какие-то
соглашения и существовали, хорваты могли их преступить  в эйфории от "Бури".
В   попытке  повторить  хорватский  успех,   мусульмане  попробовали  начать
наступление, но неудачно.
     В результате манипулирования общественным  мнением, произошло буквально
"освящение"  агрессии, что  стало возможным  при  фактической  монополии  на
средства  массовой информации. Сначала антисербская пропаганда  использовала
дуалистический тандем  (то есть делили все по принципу черное - белое) Панич
("хороший  серб")  - Милошевич  ("плохой серб"). Панич, американец сербского
происхождения, был премьер-министром страны. Использование Вука Драшковича -
националиста,  но занявшего  нишу оппонента Милошевича  как "демократической
оппозиции",  было  безуспешным. Кстати,  именно Драшкович первым из сербских
политиков,  в 1990 году, провозгласил идею Великой  Сербии. Сербы предложили
следующую  картину: Милошевич ("хороший")  - Шешель  ("плохой"). Последний -
ультранационалист, лидер  партии СРС (Српска  Радикальна Странка), четник. В
дальнейшем был создан крайне негативный образ сербов в целом.
     Отказ СРЮ в тот момент  от  поддержки боснийских сербов  стал следствие
действия  эмбарго.   Это  было  не  предательство  Милошевичем   сербов,   а
вынужденный  тактический  маневр  в  условиях  экономической  и политической
блокады Югославии.
     Каков  же итог конфликта? В Европе появляется мусульманское государство
-  окно  для  проникновения  исламского фундаментализма.  Босния  уже  стала
фактором,   консолидирующим  мусульман  всего   Мира.   Создается  прецедент
реализации права  на  самоопределение  и  демаркации  границ  насильственным
путем. Конфликт  может переместиться  в новые регионы  (албанско-македонский
узел, Трансильвания). Европа стала од угрозой  раздела на новые политические
блоки,  границы которых примерно соответствуют культурно-историческим. Война
также   завершила  отразила  процесс  первоначального   накопления,  раздела
общественной собственности.
     В  августе 19995-го по  отработанному сценарию на  рынке Маркали  опять
происходит взрыв, повлекший многочисленные жертвы  мирного населения.  Старт
дан. ВВС  НАТО наносят массированные авиаудары  по  сербам. Затем происходит
скоординированное  наступление   хорватов  и  мусульман,   занявших  большие
территории на юге и западе Боснии, а также наступление мусульман у Озрена, а
хорват  -  на  Требинье.  Силовым путем  пропорция контролируемых  сторонами
территорий  была доведена до требуемых 49:51. До последнего  дня шли  бои за
Мрконич-Град.   Мусульмане   требовали  демилитаризации   и   сдачи   города
Банья-Лука, но этого они добиться не смогли.
     Под  эгидой  США происхошло заключение Дейтонского  мирного соглашения,
предполагающего  очищение   сербами  Сараево,  противоречивый  -  фактически
отложенный - статус БиГ, оккупационный контингент  войск  под эгидой НАТО, а
главное -  козырь  Клинтону на  президентских  выборах.  Сербам осталось  49
процентов  -  далеко не лучших -  территории Боснии,  но в  составе союзного
федеративного  государства  БиГ,  которое  фактически  перешло под  западный
протекторат.
     При этом США начали осуществить программу "train & equip", согласно
которой     происходит    переоснащение,    перевооружение    и     обучение
мусульмано-хорватской   армию,   подготовка  ее   к  окончательному  решению
проблемы.





     Армии  воюющих  сторон  отражают  специфику   конфликта  -  гражданской
межэтнической войны. Функции армии и полиции в этом случае сильно совпадают.
Армия  сербов строится  по  территориальному признаку и состоит  из  бригад,
сводные  подразделения  которой  находятся  на   линии   соприкосновения   с
противником посменно, вахтовым методом. Ударные подразделения (интервентные,
юречные части) можно  считать кадровыми, но не только их. Войско  Республики
Сербской на  тот момент  оценивалось  в  80-90.000 солдат, армия  Краины  до
"Бури"  -  до  50.000,  из  которых  порядка  пятнадцати тысяч  находилось в
Восточной Славонии.
     "Правительственные" вооруженные силы  - преимущественно мусульманские -
состоят  из армии  и  мусульманской милиции (МОС). Они разделены на корпуса,
соответствующие основным группировкам.  Численность оценивается  в 1993-1995
годах  примерно  в 110.-140.000  бойцов, включая  в себя какое-то количество
моджахедов из  стран Азии и Африки (по оценкам экспертов от одной  до десяти
тысяч, верхняя граница  мне кажется  нереальной) в составе МОС. Практикуется
использование  сербов, семьи  которых  взяты  в  заложники.  Армии  хорватов
Герцег-Босны  (составная часть  армии БиГ) достигает сорока-пятидесяти тысяч
бойцов,   куда,  видимо,   негласно  включены  некоторые  части  армии  НГХ.
Вооруженные  силы собственно  Хорватии (НГХ)  -  от  ста  до  двухсот  тысяч
(отмобилизованные). Они включают в себя армию  и республиканскую гвардию. Ко
всем этим цифрам надо относится с известной долей скептицизма, равно  как  и
потерям. Но еще тяжелее оценить техническое вооружение сторон на тот момент.
     Изначально все были  вооружены  не первой  свежести  наследством  ЮНА -
танками  Т-34-85   и   Т-54/55;  советскими   и   НАТОвскими   артсистемами,
разнообразным  стрелковым оружием - большей частью югославскими версиями АКМ
и  СКС,  а  также  использовавшимся еще  во  Второй  Мировой  Войне. Как уже
отмечалось,  военная промышленность Боснии  в  значительной степени способна
удовлетворить  потребности сторон, но ассиметричная  ситуация способствовала
появлению у  хорватов  и  мусульман  самого разнообразного  оружия,  большей
частью произведенного  в странах  Восточного Блока и  Китае, а также странах
Востока и США. Часть его попала и в руки сербов. Что-то наоборот, ушло через
черный рынок оружия при посредничестве УНПРОФОРа к мусульманам.
     Значительное   количество   сербской   техники   к   концу   войны   не
использовалось вследствие поломки и нехватки запчастей,  в  то  же время как
хорваты  и  мусульмане  получили  Т-72  и   "Леопарды"...  Безусловно,  если
гипотетически   на  сербскую  чашу  весов  бросить  ЮНА   (в   конфликте  не
участвовавшую), то будет некое подобие равновесия. Но даже маленькая Албания
(в  свою очередь,  мечтающая об Албании  Великой)  имела порядка  890 танков
против  670   боевых  машин  у   СРЮ.  Боевые   действия   характеризовались
ограниченным использованием авиации, так  как территория БиГ  была объявлена
запретной зоной для полетов.
     Сплошная линия фронта  по-прежнему  отсутствует.  Войска,  опираясь  на
населенные пункты, создают очаговую оборону -  часто достаточно  прозрачную.
Дороги, основные  магистрали перекрываются  блок-постами,  но общий характер
местности  позволяет  диверсионным  отрядам  проникать   вглубь  территории,
занятой  противником.  Практикуемые сторонами этнические чистки и заключение
населения в концентрационные лагеря должны в какой-то мере обезопасить их от
партизанской   войны.  Техника  применялась  преимущественно   в   северной,
равнинной части театра военных действий (ТВД).
     В  горах  танки  использовались  в   основном  как  самоходные  орудия.
Артиллерия обычно служит не только для подавления обороны, но и для обстрела
городов с целью  подавить дух и заставить людей уйти, "очистить" территорию.
Широко применяются мины.
     Использование  достаточно  грубых  и примитивных видов оружия  приносит
часто   большие  потери,  хотя  стороны  обладают   и  высокоточным  оружием
(зенитными   ракетами,   ПТУРами).  Все  это   сделало  регион   не   только
потенциальным рынком для сбыта туда устаревших видов  оружия, но и полигоном
для испытания новых.
     Меня  иногда спрашивают, какое  оружие лучшее? Конечно, для  выполнения
различных задач  подходит  больше та или иная система.  Но  в целом,  лучшее
оружие - то, которое ты держишь в руках.
     Не  так  важно  убить  врага,  как  вывести  его  из  строя.  Ведь  для
транспортировки раненого с поля боя  нужно еще как минимум пара бойцов.  Все
они выходят из игры.
     Огромное  значение   имеет   психологическое  оружие.  Именно   сломать
противника,  лишив  его боевого  духа...  Иногда  не  так  важно  попасть  в
противника, как отогнать его. Для этого  хороши крупнокалиберные пулеметы...
На ствол калибра 7.62 навинчивается стакан - и тогда грохот как от ДШК...
     Не  углубляясь  в  детали и  различия  между  российскими,  сербскими и
прочими  образцами автомата, отмечу несколько моментов.  Автомат Калашникова
калибра 7.62 - АКМ - неправильно называется на Западе АК-47, ибо АК-47 - это
предыдущая  модель,  которая отличается от  АКМа рядом существенных деталей.
АКМ по классу  относится к автоматическим карабинам и плохо приспособлен для
стрельбы  очередями. Во  время  стрельбы  очередью из  АКМ  автомат задирает
вверх-вправо и только хорошие стрелки  могут положить две пули  из очереди в
грудную мишень  на расстоянии  сотни-другой  метров. Для избежания подобного
задирания  ствола  помогает  ремень,  который  используется как опора. РПК -
ручной пулемет Калашникова, благодаря более тяжелому стволу, задирает не так
сильно. Стрельба же с сошек намного лучше упора с локтя (или ветки), поэтому
я  бы предпочел  РПК автомату.  Автомат АК-74  калибра 5.45  имеет  как  ряд
плюсов, так и недостатков.  Его заряд слабее и пуля легче, поэтому она легче
рикошетит  от  посторонних  предметов  (деревьев),  меньше  шансов   пробить
легкобронированную цель. В  то  же время автомат не так сильно задирает и он
более приспособлен для стрельбы очередью - в цель можно подложить и три пули
подряд,  и   перегревается  он   не  так  быстро...   Очевидно  преимущество
пистолета-пулемета  при   стрельбе  на  небольших   дистанциях,  например  в
помещении - там в мишень можно выпустить и всю очередь.
     Используемые  же   в  этой  войне  тромблоны   (ружейные  гранаты)  так
соотносятся с подствольными гранатометами, как багинет со штыком. Тромблон -
решение не самое удачное,  он небезопасен для стреляющего, хоть и эффективен
в случае попадания. Но из-за большой  отдачи только очень физически  крепкие
бойцы могут  стрелять  ими прямой наводкой.  Переход  к качественно  новому,
более совершенному оружию югославам еще предстоит совершить.
     Особенность войны  в Югославии, да и других локальных конфликтов в том,
что  тут   важную  роль   играла  индивидуальная  боевая  и  психологическая
подготовка  воина.  Вообще,  наблюдая  строительство армий,  я  вижу  как их
создатели мечутся  между  двумя принципами, которые  пытаются сделать единою
достижимой мечтой. Один идеал - римские  легионы, когда  тренированная масса
воинов действует как  единый организм и четко выполняет приказы  командиров.
Второе   -  это,  скажем   так,   берсерки.  Индивидуальные  боевые  машины,
самодостаточные и неукротимые.  В  средние  века и  ранее состояние  боевого
транса достигалось, я уже упоминал, с помощью наркотических веществ, сушеных
мухоморов. Так, на Востоке для этого же использовали опиум и анашу. Человека
нормального привести  в  это  состояние без  наркотика можно только  сильной
психологической   подготовкой.   Не   менее   важен   и   другой    тренинг,
ситуационный... Боец не должен думать, ибо нет времени принимать решения. Он
должен просто вспомнить, даже  не  вспомнить - тело само должно  знать,  что
делать в этот момент. Бежать змейкой по простреливаемому участку, падать под
пулеметную очередь,  бросать гранату за угол, стрелять на щелчок хрустнувшей
под ботинком ветки...
     Психологическая подготовка  важна  потому,  что  тяжело овцам сражаться
против  волков. И  Россия недавно почувствовала  это на себе, бросив в Чечню
необученных восемнадцатилетних мальчишек. И десять волков сильнее пятидесяти
овечек,  пусть  последние  и  вооружены теми же  автоматами,  но обеспокоены
проблемами спасения своих жизней. Волки же пришли убивать...


     
     В  результате  поддержанного  НАТО  хорватско-мусульманского наступлени
ялетом-осенью  1995   года   территория,   контролируемая   сербами,   резко
сократилась.  Представлен  также  раздел  страны  по  Дейтоновскому  мирному
соглашению.


     
     Дейтоновское  мирное соглашение 1995 года закрепило раздел страны между
сербами и хорватско-мусульманской федерацией 49:51.




     Небольшое лирическое отступление после занудных цифр  предыдущей главы.
Порой встречаешь утверждения, что каждый  народ (или племя) раньше имел свой
тотем,  которому и старался подражать в своих  действиях.  Так, сейчас можно
сказать, что  современный  "тотем"  англичанина  - это бульдог  ("...  морей
владычица  -  бульдожья  Британия..."),  француза  -  лисица, немца  - волк.
Немецкие партизаны  -  оборотни,  вервольфы - имели своим прообразом воинов,
отбивавших набеги венгров в Х веке и бесследно исчезавших в лесах, когда  те
пытались  нанести им  в  свою очередь  ответный  удар. Образ  русских  - это
медведь. Недаром  он носит у нас некий псевдоним  -  "Медоед", "хозяин", его
имя какое-то время было запретным.
     Можно гадать каким было настоящее  название этого зверя у  праславян  -
восходит  ли  к  нему "рос"  или оно  было  аналогичным  германскому  "бер",
сохранившись  в слове  "БЕРЛОГА"  (логово медведя). Если все написанное мною
здесь и имеет некий смысл, то "рос" - это скорее озвучка слова "медведь"  на
романских и\или иранских  языках. Чеченский  тотем - волк, и метод действия,
характер этих людей  понятен.  Дохристианский Рим  также имел волчицу  своим
символом -  и римляне, потомки вскормленных ею близнецов, с молоком приемной
матери всосавших ярость и жестокость (потомки братоубийцы-Ромула),  показали
миру  зубы, завоевав  множество стран и  племен.  Свой  род от  волка  вел и
Чингиз-хан.  Вообще,  волк  и родственная ему собака очень  близки  людям по
стайному  характеру  охоты,  по  одному и тому же  рациону.  Потому и  легко
находить с  собаками общий  (в том  числе невербальный)  язык общения.  Волк
обычно  видит  только  то,  что  находится впереди  и шарахается  от красных
флажков - ему свойственна  мнительность. Если заводится волк,  который имеет
угол  обзора  чуть ли не  360  градусов,  игнорирующий флажки, режущий скота
больше, чем может съесть -  то  его  считают  оборотнем. Народы  прошли  как
периоды  сакрализации волка, так  и  его  демонизации.  "Волк" вошел  в наши
поговорки.  Человек человеку -  волк, товарищ и  брат... С  волками  жить...
Видимо, с какими-то оговорками, волк (вук) является и сербским (югославским)
символом.  Поэтому неоднократно  встречаются  названия  сербских отрядов  со
словом "волк" -  "Серебряные волки",  "Дринские волки", "Белые  волки"...  -
"Царские  волки" же тут не  при чем,  это  русский отряд. Летом  1995 журнал
"Огонек", передирая - без  ссылок  - данные  и  даже цитаты из  одного моего
материала, тем не  менее не смог  понять  разницу между "Белыми" и "Царскими
волками" - и  отождествил их. Позор джунглям!... точнее - аналитикам журнала
"Огонек",  чьи  ляпы скоро станут притчей во языцех. Среди славян  в Поморье
была группа  племен, носивших имя "лютичи" и "вильцы"(волки), так что это не
единичный случай.
     У сербов  есть также отряды, носящее  название других хищников - Тигры,
Пантеры... У мусульман же большей популярностью пользуются названия птиц. Их
подразделения спецназа носили имена "Черных лебедей", "Черных ласточек"...
     Во  время  войны происходит массовая миграция диких животных из районов
боевых действий. На войну  же едут  не звери,  а люди.  ЛЮДИ.  Даже если они
берут  себе  название  "волки".  Вряд  ли  все  они  читали  Ницше  и  знали
сформулированный им волчий принцип: "Живи в опасности и умри со славой."


     Осенью  1994  года значительная часть  русских  добровольцев перешла из
Сараево  в Яхорину. С сентября  1994 года  -  до  января  1996  под  Сараево
базировалось и  действовало подразделение, имевшее  в то время  значительное
количество  русских  добровольцев.  Это  -  ударный  отряд   "Белые  волки",
входивший  в  состав  романийской  бригады  сараевско-романийского  корпуса.
(РДО-3  входил в состав  сараевской  бригады.) Командовал  "Белыми  волками"
сербский  офицер Сержан Княжевич.  Отряд по спискам  достигал 70-80 человек,
реально  в  нем их было  около полусотни. Собственно "интервентная группа" -
десятка три, в том числе от  восьми  до пятнадцати русских бойцов. (Это  еще
один  нюанс  при оценке численности сил воюющих сторон. Списочный их  состав
практически всегда превышает реальный!)
     Отряд базировался  на  Яхорине и  располагался в  гостиницах  и  дачах,
носивших  название "шумская куча"  (лесной дом), "уикендица" (в  переводе не
нуждается).  Благодаря  хорошему  спонсору отряд  не  имел больших проблем с
экипировкой  и  питанием, чем  я  не  в последнюю  очередь  и  объясняю  его
устойчивость.
     Осенью  1994  года  отряд  участвовал  в боевых  действиях  под  Олово,
недалеко от той Мошевачко-Брдо, где был убит Александр Шкрабов.
     ...Яркая вспышка... подобно гранате,  которая в мае 1992 года разметала
костер, где  сидели "быки" - румынские полицейские... Группа приднестровских
добровольцев  тогда  "взяла  их в ножи". Не  стреляли  - чтобы не попасть  в
своих. Яркая  вспышка -  это, наверное, то последнее, что увидел  боец... Из
многочисленных ран его вместе  с  кровью  вытекала  душа, а палец  продолжал
давить на спусковой крючок направленного на врага автомата - пока не вылетел
последний патрон из рожка...
     Так 3 октября 1994 года во встречном бою под Мошевачко-Брдо (эта высота
была и в дальнейшем обильно полита кровью) погиб Петр Малышев. Он и еще двое
сербов были  изрешечены в упор  во  время  схватки за  мусульманские  окопы.
Мусульмане нанесли удар в правый  фланг отряду "Белые волки", который  выбил
"турок" с  позиций у  подножия высоты. Здесь  сошлись  в  схватке солдаты  и
сербских, и мусульманских ударных подразделений - и никто не хотел уступать.
В том же бою было ранено еще двое русских. Еще  одному добровольцу - Игорю -
пуля   пробила  горло.   В  этот  же  день,   3-го  октября,  группа  бойцов
кассиндольского  батальона  (около  сорока  человек,  почти все  сербы  -  и
несколько русских), штурмом взяла находившееся недалеко от этой высоты село.
     Малышев приехал во второй раз  в Боснию,  сопровождая делегацию матерей
погибших там добровольцев, но война загипнотизировала его. Он  остался.  Его
пытались отговорить от участия в том бою, но... "В меня вселился дух Михаила
Трофимова,"  - был убежден Петр. Что ж, этот дух еще долго бродил по Боснии,
до того он, видимо, был в Шкрабове.
     Я не смог поверить в смерть Петра  Малышева и долгое время еще ждал, не
окликнет ли  он меня с эскалатора метро или в городской толпе. Что-то  долго
он молчит и не появляется... Мы живем лишь дважды - второй раз  до  тех пор,
пока о нас помнят. Так вот он живет сейчас своей второй жизнью.
     Так люди проходят  как  по  коридору  нашей  жизни  и  уходят в  землю,
закрывая за собой дверь - крышку гроба. Кто-то заколачивает ее, забивая туда
гвозди - выпуская пули из автомата.  И с каждым из них уходит частичка нашей
жизни...
     Осенью  1994 года произошел грустный курьез.  Тела троих "белых волков"
оказались  захвачены мусульманами.  По каким-то  причинам  у  них  оказались
документы  других  трех  действующих  русских  бойцов.  Так,  была  традиция
документы  с собой  в бой не брать,  чтобы в случае гибели противник не  мог
опознать твое тело как труп русского добровольца. Судьба  пошутила - погибли
сербы, которые взяли документы  на хранение. Радиостанция "Свобода" с подачи
правительства  Боснии и Герцеговины  назвала совершенно фантастическую цифру
воюющих в Боснии русских волонтеров -  5.000 (пять тысяч!) и привела фамилии
троих якобы тогда  погибших (реально в  тот момент  -  живых)  добровольцев.
Эффект многочисленности  русских заключается в  том,  что они  действовали в
ударных подразделениях, активно действовавших  на различных участках фронта.
Расплату за  их  удары принимали зачастую сербы. На это накладываются законы
военной  мифологии,  слухов,  лжи  официальных  бюллетеней  и  журналистских
репортажей.
     15  октября  при  очередном  штурме  (и  взятии)  Мошевачко-Брдо  погиб
однофамилец Петра - Роман Малышев, доброволец приехал в Сараево в конце июля
1994-го. Родом из Вятки, работал в Москве в каком-то церковном издательстве;
мне  он  запомнился таким, как  я  его  впервые увидел  -  бородатый парень,
светло-русые  длинные  волосы ниспадают  на плечи.  Типично  русское лицо...
Отряд "Белые волки" в составе восьми русских и шести сербов взял эту высоту,
но  не  смог развить  успех.  Мусульмане,  пораженные  стремительной  атакой
"камикадзе",  дрогнули  и оставили  позиции. Сербское  командование  не дало
согласия  на  совместные  действия  кассиндольского  батальона,  имевшего  в
качестве прикрытия даже два танка, и сербским бойцам-кассиндольцам  пришлось
ограничиться огневой  поддержкой  "волков". Свежие силы  "турок"  попытались
окружить высоту вместе с  находившимися  там бойцами,  но  те  вырвались  из
клещей,  потеряв  убитыми Романа Малышева и  еще  одного  серба  и несколько
человек  ранеными. В героях у  "Волков" кроме  Романа ходили  тогда  Денис и
Барон.  Тогда же мусульмане атаковали кассиндольцев,  правый  фланг  которых
оголился, так как соседи стали отступать и в панике наскочили на свое минное
поле.  Отошли  также   и  минометные  батареи  (60  и  82-мм)  и  танки,  но
кассиндольцы   вместе  с   "Белыми  волками"  успешно  отразили  наступление
спецподразделений  противника.  В  ходе  боя  кассиндольский  отряд  потерял
нескольких бойцов ранеными.
     В те же дни французами были пропущены мусульмане  на  Игман,  убившие в
зоне безопасности  шестнадцать сербских солдат и четыре медсестры. Все  тела
были изувечены.
     Осенью 1994 прошло очередное заседание суда по  иску Ярослава Ястребова
к газете. Суд  обязал газету написать  опровержение (по  вопросу  об идейном
аферизме)  и  выплатить  компенсацию  -  правда,  совсем  незначительную  по
сравнению с запрошенными ста  миллионами рублей. Ястребов мне запомнился как
самоуверенный  человек,  утверждавший  ни  много  ни  мало,  что  он  создал
добровольческое  движение. В детстве у  него была  кличка  "Немчура"  -  его
считали излишне умным и не слишком общительным.


     Зимой  (94/95)  на  какое-то  время  русские,  поссорившись с  сербским
руководством,  уходили  из   "Белых  Волков",  сочтя  октябрьско-декабрьские
операции бессмысленными и лишь приведшим к серьезным потерям.
     В апреле 1995 года в Сараево погиб Крендель,  он же - Валерий Гаврилин.
В Боснии он был с ноября 1992 года. Его путь был долгим и страшным. Воевал в
"Царских волках", потом в сербской артиллерии. В апреле  1993 стоял насмерть
на Заглавке. Потом был в  Сараево, в  июле  участвовал в штурме Игмана. А  в
следующем  апреле,  в  1994  году   он  дрался  под  Горажде,  брал  фабрику
"Победа"... Вот только очередного апреля он не пережил...
     С весны 1995 года в бывшей Югославии начался  новый этап войны. По всем
правилам  воинского и  политического искусств  -  накопив сил  за  два года,
проведя военную реформу, обучив и  перевооружив  свои части,  зажав сербов в
кольцо  блокады  и  политической изоляции, коалиция мусульман и хорватов при
поддержке НАТО предприняла ряд попыток разгромить  сербов, застывших уже два
года  перед  победным финишем. Признаки  этого  стали  проявляться еще зимой
1994/1995  гг. -  шла  вербовка  наемников  в хорватские  части.  Так,  один
человек, известный мне как вонспец, получил приглашение от своего литовского
командира, с которым он ранее служил  в SKAT. Литовец той зимой  находился в
Сплите и командовал ротой в составе 45 человек (все - из Восточной Европы, в
том  числе бывшего СССР), обещал значительные деньги как военспецу  и "дело"
летом 1995.





     Первые  попытки  синхронного  наступления  мусульман  и  хорватов  были
сделаны  в  мае  1995 года.  Напомню,  что  территория  сербского  пригорода
Грбавица (где  находится и  Еврейское Кладбище)  была  зажата  в клещи двумя
высотами  -  Моймило  и  Дебелло-Брдо.  Первая контролируется  мусульманами,
вторая  -  разделена  между  противоборствующими   сторонами.  Мусульманское
наступление, фактически поддержанное авиацией НАТО и действиями французского
контингента  ООН,  ставили   собой  задачу  перерезать  дорогу,  соединяющую
пригороды города и Пале. В  ходе  наступления мусульмане, взяв  в  заложники
российский "ооновский" блок-пост на Моймило, окружили Грбавицу. При этом был
уничтожен российский  БТР,  было ранено  несколько  военнослужащих.  Протест
российских  военных командование НАТО  проигнорировало.  Прошел ожесточенный
10-часовой бой  за  полный  контроль над высотой Дебелло-Брдо, в  результате
которого  силы сторон  вернулись  к  положению  статус-кво.  "Белые  Волки",
поддержанные сербской артиллерией,  выбили мусульман с занятых теми позиций.
На  Еврейском кладбище произошли столкновения  французов и сербов, повлекшие
потери с обеих сторон.
     В казарме Лукавица французам предложено было сдать оружие и технику, те
ответили  отказом.  Тогда сербы уничтожили из  гранатомета французский  БТР,
после  чего доблестные солдаты Франции выбросили белый флаг,  предварительно
уничтожив  всю  аппаратуру.  Временный успех  мусульман  в майских боях стал
возможен не в последнюю очередь благодаря действиям французского контингента
ООН, очень специфически понимавших нейтралитет.
     Во время боя на Дебелло-Брдо русский доброволец по кличке Барон потерял
ногу, наступив  на "паштет". Парень приехал в Боснию летом 1994, тогда  мы и
познакомились.  В  России  он  поссорился  с  чеченами  ("есть  такие хищные
зверьки"), спрятал жену  и ребенка,  а сам  уехал в Югославию, где воевал  в
составе РДО-3, а с осени того же года - в "Белых волках".
     Прорвавшись в  той схватке  по  окопам  вплотную к мусульманам, русские
расстреляли  в  упор  трех  вражеских бойцов. Прочие  подняли руки..  Сергей
Сухумский выглянул  из  окопа  - и  тут рядом  раздался  взрыв (то ли ручной
гранаты, то ли результат выстрела из гранатомета).  Сергея спас бронежилет и
"лифчик" с  магазинами  - этот панцирь  принял  на  себя массу осколков,  но
правая рука  была  оторвана  по локоть,  лицо также было посечено осколками.
Сергей  обернулся  и  протянул левой рукой  автомат  сербу: "Застрели!"  Тот
увидев этот кадр из фильма ужасов, побледнел и согнулся, его вырвало. Сергей
был  отправлен в тыл,  в дальнейшем он воевал, управляясь  с пулеметом левой
рукой.  Он был здоровым, крепким парнем,  ранее воевал в Осетии и Абхазии на
стороне грузин.
     Воздушное наступление НАТО было тогда  остановлено сербами путем взятия
в заложники военнослужащих сил ООН.
     Вскоре  над Бихачем  сербами  был  сбит  "правительственный"  вертолет,
перевозивший  членов  правительства   БиГ.  Вертолет   пилотировали...   три
российских  (sic!) летчика  - хотя  и  с  украинскими  фамилиями.  Экипаж  и
пассажиры погибли. Пресса у нас на это отреагировала с сожалением, что, мол,
страна теряет летчиков  экстра-класса,  обучение которых обошлось в какие-то
бешеные суммы.  А  мне так  вспомнилось, что в Боснии в  июне 1994 года  уже
произошел какой-то  инцидент с  вертолетчиками, который  западные и наши СМИ
трактовали  по-разному.  По-моему,  "Свобода" заявила о  перелете  сербского
вертолета  с  русским   экипажем  на   сторону   мусульман,  наше   какое-то
информационное агентство озвучило  это  как перелет  российского  ООНовского
вертолета на сторону  тех же мусульман. Версия No2 - это  нонсенс,  в  таком
случае не  обошлось бы без большого скандала. Короче, вертолет перелетел - и
получил  новые  опозновательные   знаки.   Если  под   Бихачем  погибли   те
летчики-перебежчики, то их  настигла заслуженная кара за предательство. Если
нет  - это все  равно были профессионалы-наемники, продававшие  свое  умение
тому, кто заплатит больше.
     В июне под  Баня-Лукой был сбит американский  самолет,  что на какое-то
время обезопасило  сербов от давления с неба. Американский летчик дней шесть
пролежал в кустах - до тех пор пока США не провели средних размеров операцию
по его вызволению. В группе прикрытия при этом было  задействовано до сорока
самолетов ВВС США.
     Лето в кассиндольском батальоне встретили только  двое русских бойцов -
Сергей  Мирончук  и Борис. Затем приехал Горыныч, а в дальнейшем -  до конца
первого летнего месяца туда прибыло еще семь русских бойцов.
     Боец кассиндольского батальона Сергей Мирончук, одессит, отвоевав свое,
уже собирался домой, но  серб попросил  его заменить в акции на  Трескавице.
Заплатил какие-то деньги, и они поменялись судьбами.
     Мусульмане  провели  удачную  атаку и  прорвали  линию обороны в  горах
Трескавицы.  Сербы потеряли  Куковы высоты. Более  того, "турки" зашли в тыл
двум сербским ротам и  при поддержке  танка начали обстрел позиций. В панике
сербы бежали.
     19 июня во время нападения мусульман сербы отступили, а раненый Сергей,
заваленный  рухнувшим  блиндажем,  попал  в  плен.  Мусульмане  впоследствии
запросили за его тело три своих живых пленных, но договорились  на три тела.
Сергей  был  обезображен,  были  вырваны ногти  и  содрана  кожа  со  спины.
Первоначально  предполагалось, что мусульмане захватили лишь его тело,  но в
дальнейшем серб Зоран, попавший в плен в том же бою, показал, что Сергей был
замучен  одним  из  высокопоставленных мусульманских  контрразведчиков Хинзо
Поповичем.
     24  июня  диверсионная  группа  мусульманского  спецназа  "Црны  ласты"
перешла под Сараево линию фронта и уничтожила джип с  тремя  сербами. Машину
оттащили к обочине и замаскировали ветками.
     Вскоре там проезжала машина с группой "Белых волков". Кто-то из русских
обратил внимание, что раньше куста на  этот месте не было. Был открыт огонь.
Мусульмане  бежали,   оставив  три  тела  погибших.  Два  бойца  были  очень
здоровыми, третий  - поменьше, но жилистый, с накачанными от  бега по  горам
ногами. Одеты были в черную форму с темной же нашивкой "Армия БиХ". Головные
уборы напоминали небольшую чалму. Никаких  документов и татуировок не  было,
определить  национальную принадлежность  по лицу  оказалось невозможным, тем
более  что  у одного из  них лицо  было снесено  пулей. Двое  были вооружены
российскими  "Калашниками",  третий  имел   аналогичный  автомат  болгарской
сборки. На коробках с  патронами стояла маркировка: "Сделано в России.1993."
На их тела и было разменяно тело Сергея Мирончука.
     В двадцатых числах июня  мусульмане  огнем прощупывали сербские позиции
по  всей разделительной  линии Сараева. 27 июня они перешли в наступление на
Илидже, захватили несколько домов в этом  районе, но были выбиты сербами - и
отошли на исходные позиции.





     Один  западный журналист  написал  в  статье,  мол,  босняки-мусульмане
рассказывают о том,  что среди сербских снайперов есть русские, американцы и
даже один японец.  Если мы будем исходить из того понятия, что снайпер - это
не  просто человек, вооруженный снайперской винтовкой, а  специалист, мастер
своего дела, то никто из русских - за редкими исключениями (Дед, Малыш) - не
мог  претендовать на столь гордое  звание. Американские снайпера на сербской
стороне  -  это  вообще какой-то  нонсенс.  Какие-то  американцы,  сербы  по
происхождению, действительно иногда встречались на этой войне, но снайпера?!
История с японцем  же  такова. Боец  по  кличке  "Джапан",  на  самом деле -
южнокорейского происхождения, какое-то время работавший в Японии инженером в
фирме  "Сони",  по-моему случайно  застрявший  в  Боснии  потеряв  там  свой
паспорт, был в составе сараевской бригады - но не воевал, а обитал и работал
при  кухне армейской столовой. По  крайней мере,  нам участие Йонга в боевых
действиях неизвестно.  Один  раз  он  чуть сильно  не  пострадал  -  русский
доброволец принял его за мусульманского разведчика (диверсанта) и захватил в
плен, не очень  церемонясь при  этом. В дальнейшем южнокорейское  посольство
вытащило его из этого конфликта.
     Весной  1994  в  составе  РДО-3 была  русская женщина не  очень строгих
правил, которая там спряталась от депортации из Белграда в Россию. Она  была
сфотографирована шутки ради с СВД, которую эта дива, наверное, не знала даже
как  держать. С легкой  руки фотокорреспондента  "КП" Владимира  Веленгурина
фото девушки  с  СВД обошло  многие газеты, в летнем номере  (1995)  журнала
"Огонек" ее фотография  была  опубликована  в  статье о "Белых колготках"  -
женщинах-снайперах на чеченской войне.  Древние греки верили в амазонок, наш
обыватель также верит в  женщин-снайперов, не знающих жалости  и  бьющих без
промаха. Хотя вообще  нет  дыма  без огня, и  случаи  уничтожения  снайперов
женского пола в конфликтах  90-х мне известны. Вообще надо отметить,  что  в
Югославии  не   было  снайперской  традиции,   и   не  было   высококлассных
специалистов. Настоящие снайперы, воевавшие на стороне хорватов и мусульман,
были заезжими специалистами с Востока и Восточной Европы.
     Французы (в составе контингента ООН) в Сараево использовали специальные
РЛС, позволявшие точно  определять -  по звуку выстрела - место, откуда  был
произведен  выстрел. В  июне 1995 года  офицер  французской  антиснайперской
команды подал  руководству рапорт,  в котором  заявлял, что  якобы  сербские
снайперы,  расстреливающие мирных  мусульманских  жителей Сараева,  на самом
деле - мусульмане. Правительству и военному командованию БиГ было предложено
прекратить обстрелы. После первоначально последовавшего протеста предложение
было  сделано  повторно  и принято  во внимание. Имя французского офицера  в
целях его безопасности не объявлялось. На счет мусульман относят и несколько
погибших  военнослужащих войск ООН,  например, французского военнослужащего,
убитого в апреле 1995 года в районе Добрыни возле Сараево.
     Мусульманскими  снайперами   использовались  в  Сараево  также   методы
стрельбы со  станка и "ловли на живца". В первом случае винтовка или пулемет
ставятся на  станок и  пристреливаются, например,  к  какому-то  оживленному
перекрестку. Надо лишь время от времени, уже и не целясь, нажимать на курок.
Во  втором случае  снайпер сначала  стреляет  (ранит) женщину или ребенка, а
потом уже  бьет по  бойцу, который лезет  вытаскивать жертву. Именно так был
убит Виктор Десятов.





     Сейчас  я говорю - я больше в "соревнованиях  России по метанию бисера"
не  участвую,  уже  не пытаюсь донести до россиянина то,  что происходило на
самом деле. Устал? Бесполезно? Я опубликовал несколько статей и  выступил  в
передачах "Момент истины" и "Совершенно Секретно" по данной теме.
     Летом  1995  появились публикации  в  "Огоньке" и "Спид-Инфо" о русских
наемниках,  воевавших в Югославии. По нашему мнению, действующие герои  были
выдуманы. В  первом случае  бывшего офицера, Сергея Баранова характеризовала
жуткая крутизна. Мол, только в Абхазии он убил, по-моему, около восьмидесяти
(80)   человек.   А   в   одной   бандитской   разборке   положил   шестерых
братков-конкурентов. В  "Спид-Инфо"  представлен  был  какой-то  сексуальный
гигант-амбал,  который  успел  все  -  и  в  тюрьме  посидеть  (за  избиение
милиционеров),  и  в  СНГ,  и  в  Югославии  повоевать,  а  сейчас  какой-то
процветающий  не  ПРОСТО рэкетир. Такой герой  чисто  мифологический, их  не
было. Но характерно - тема стала популярной.
     Однажды в Будапештском кафе сидел Крученый с другом, и тут появился еще
один русский, "пальцы веером", который рассказывал о том, какой он "крутой",
как  воевал,  и  участвовал   в   (парашютном!)  десанте  на  Сараево.  "Все
рассказал?"  - "Все." Тогда добровольцы показали герою свои "войны книжицы".
- "Ребята, ну мне, пора, я  тороплюсь." - новоявленный Рэмбо  быстро исчез в
дверях.
     Другой  русский как-то поведал, как  в Вишеграде они были заградотрядом
за казаками. Но так и не удалось выяснить, где же они стояли - не иначе, как
в Ужицах. (Там был только госпиталь.)





     Несколько месяцев назад в Московском Метрополитене я  наблюдал странную
картину.  На  бегущем вверх  эскалаторе  стояла  пожилая  женщина.  Сельский
житель. В  руках у  нее была коса. И люди на эскалаторах с тревогой смотрели
на эту старушку с косой...
     В начале июня из Пале вернулся  Ас, туда ненадолго съездивший. Приехав,
он  рассказал,  что  сербы  готовы  отдать  всю  Восточную  Боснию,  включая
Баня-Луку,  все вплоть до Посавинского коридора, кроме разве что  Добоя... Я
прокрутил ему у виска.
     -  Ты  чего,  рехнулся? Или сказываются твои контузии?  Баня-Луку, свой
единственный крупный город? Сербскую Краину?
     - Да нет, отдадут. А Дрину - ни за что.
     Я не поверил,  но вскоре, через месяц весь  мир узнал о  так называемой
"Линии Туджмана", проведенной смоченным в  вине пальцем. Ну  так я услышал о
ней  намного раньше -  видимо,  она  являлась  предметом  переговоров  между
хорватами  и сербами, но дальнейшие события внесли свои коррективы. Согласно
этой  линии Босния  делилась  между хорватами  и сербами. К первым  отходила
большая часть страны, включая  Сараево и  Баня-Луку. За  сербами  оставалось
Подринье вместе с Гораждами, а также Посавинье с Тузлой и Добоем.
     В ходе июльских  боев сербами были захвачены мусульманские анклавы Жепа
и  Сребреница,  использовавшиеся  мусульманами  как  базы  для  диверсантов,
наводнивших  и  парализовавших сербские тылы  в  мае.  Эти две операции были
удачно  подготовлены  - все  знали,  что  грядет  серьезное наступление, это
скрыть было невозможно, но  полагали, что штурмовать брать Игман. Во  взятии
Жепы принимала участие группа добровольцев, костяк которой составили ребята,
недавно  приехавшие из  Измаила.  При  этом погиб  Олег  Славен,  уже заживо
похороненный "Свободой"  в октябре 1994 года. В Жепе мусульмане использовали
голландских военнослужащих контингента ООН в  качестве  живого щита, поэтому
бои  за  населенный  пункт,   а  скорее,   укрепрайон,  затянулись.  Русские
добровольцы  в  это  время  были также  в  составе отряда  "Дринские  волки"
Фочинской бригады.
     Почти все русские отмечают, что за два-три года сербы заметно увеличили
свое военное мастерство.  Но техника в массе своей вышла из строя. Запчастей
не  хватало. Танки  стояли мертвыми ржавеющими коробками,  но  учитывались в
западных сводках, наводивших ужас на обывателя. Хотя новые образцы техники и
появлялись, их было крайне мало.
     После  падения  Жепы  на очереди были анклавы Горажде и Бихач. Чтобы не
допустить  повторения  майской ситуации  с заложниками, ООН  начало выводить
контингенты (британский и украинский) из Горажде. Об украинском контингенте,
побившем все рекорды коррупции, еще раньше говорили, что трезубец украинской
эмблемы - это начальная "Ш" в слове  "шверц"  (по-сербски - торговец). Перед
выходом из Горажде на всю украинскую роту осталось лишь... два  карабина СКС
(из  них один  - исправный). Все  остальное  оружие, в том числе  БТРы, было
отдано (продано) сербам и мусульманам.
     Хорватская  армия  повела  наступление и  заняла  Сербскую Краину.  Для
поддержки  совместного  хорватско-мусульманского  наступления  был  совершен
очередной  взрыв  на  рынке в  Сараево, повлекший значительные жертвы  среди
населения (это  место  следовало бы переименовать  в жертвенник для заклания
агнцев  во имя торжества Аллаха).  Использовав это как повод,  НАТО  провело
массированные бомбардировки гражданских и военных объектов сербов.  Так была
уничтожена  больница в Лукавице (пригород Сараева). Наиболее  защищенные ПВО
районы были  атакованы  крылатыми ракетами.  Под Пале  был сбит  французский
"Мираж",  летчики попали  в  плен.  Как  и ранее, успех разведки и воздушных
ударов оказался сомнительным  - позже сербы отвели от Яхорины 50 (пятьдесят)
танков. Целых.
     В июле  значительная часть бойцов Кассиндольского батальона  перешла  в
"Белые волки".  Осенью еще одна группа русских  оказалась в составе  второго
батальона  Сараевской  бригады,  занимавшего  позиции  по  улице  Озренской.
Батальоном командовал Алексей Петрович, потомок белых эмигрантов в Югославии
- поэтому русские  и нашли с ним общий язык. Горынычу не разрешили перейти в
"Белые волки", так как "боец из одной  воинской единицы  не может уходить  в
другую".  С  осени  сербы,  наученные  горьким   опытом,  стали  браться  за
дисциплину.  Каким-то образом доброволец все же смог преодолеть этот запрет,
перейдя во второй батальон.





     В  ходе  ожесточенных осенних боев "Белые  волки"  действовали в районе
Трескавицы  -  отбивая  попытки  мусульман  прорваться к  Горажде,  а  также
окрестностях Сараева.
     Это были бесконечные бои "у незнакомого поселка", за безымянную высоту,
убитые и раненые. Бой за г.Хум - один из бесконечной череды таких схваток.
     Хум брали дважды. В штурме участвовало два ударных подразделения, в том
числе специальная  полиция.  Сначала попробовали  в  лоб,  но напоролись  на
сильный огонь. Тогда сербо-русская  группа  обошла  высоту с другой стороны.
Мусульмане теперь попали под  перекрестный обстрел и  были атакованы с  двух
сторон. Зажатая  русскими и сербами  в клещи высота пала, при этом захвачено
три  трупа мусульман и пулемет. Остальные ушли в зарослях кустарника и леса.
Ночью мусульмане отбили гору. На следующий день были  проведена серия атак и
контратак. В  итоге  таких боев, значительная часть "Белых волков"  вышла из
строя, получив ранения.
     Случались  и  забавные моменты. Боевые действия происходили также возле
хутора  Вуйковичи -  это  между Сараевым и  Игманом. Война,  которую вели по
законам  безжалостной  вендетты, иногда проявляла странные  понятия  чести и
справедливости.  На  нейтральной  полосе  стоял дом,  от которого  шел  окоп
сообщения к  сербским  окопам.  В доме  жила  сербская  семья.  По  какой-то
договоренности,  джентльменскому  соглашению  дом  поддерживал  нейтралитет,
никаких  сербских  огневых точек или наблюдательных постов в нем не было.  И
мусульмане его не трогали. Во время ожесточенных ночных  перестрелок сербы в
доме зажигали свет, сигнализируя этим, мол, мы тут, по нам не бить


     В августе  под  Сараево погиб Валерий Быков, (Меченый),  начавший  свой
боевой путь еще  в "Царский волках". Уйдя из РДО-2, он впоследствии закончил
танковое училище в Баня-Луке, брал  Бихач в  1994-м. А в 1995-м действовал в
составе "Белых волков".
     Осенью того же, 1995 года мне в  руки  попал список только что погибших
ребят, тела которых были доставлены в Россию. Вот они:
     Анисимов Валерий. 1956. Спб.
     Самойлов Виктор. 1965. Новосибирск.
     Сычев Юрий. 1967. Курган.
     Сапоненко Андрей. 1956. Ростов-на-Дону.
     Лучинский Леонид. 1970. Адлер.
     Разные   уголки  страны,   разные   судьбы.   Мне   неизвестны   точные
обстоятельства смерти этих ребят.
     Осенью же в Сараево и под  Трново, где шли бои, погибло четверо русских
из  отряда "Белые  волки".  Они  похоронены  на кладбище Дони Милевичи,  там
сейчас семнадцать русских могил
     Активный период боевых действий нашел отклик в  России - издательства и
посольства, представительства различных организаций осаждали люди,  желавшие
уехать на фронт.  Но  организовано  ничего  не  было, Мне  известно  лишь  о
небольшой группе, участвовавшей  в  Герцеговине  в боевых  действиях  против
хорватов.
     Несколько русских  приехало осенью и в Сербскую Краину,  сектор Восток,
где  находится  Вуковар.  Там  до боев  тогда  дело не дошло, хотя  сербы  и
готовились отражать хорватское наступление.





     Дейтонское   соглашение   "положило   конец"   пребыванию   иностранных
военспецов   на  территории   Боснии.  Стороны  менялись  пленными  -  часть
расстреливали,  чтобы   не  отдавать.   Еще  ранее  в  ходу   была  практика
приравнивания  детей  дошкольного  возраста  к  военнопленным.  Все  русские
добровольцы получили (неожиданно для себя!) денежное вознаграждение, раненые
и воевавшие долго - также медали, гражданство и дома. Представители спонсора
"Белых волков" отбирали наиболее опытных военных специалистов,  предлагая им
работу за рубежом,  но я не  уверен, что  кто-то из  русских туда поехал. 12
января 1996 года первая группа русских отъехала в Россию.
     ...Русские  кладбища в Вишеграде и Сараево,  могилы  в Скелани, Прибое,
Подграбе - это страницы нашей  истории. Добровольцы смыли своей кровью позор
России, предавшей сербов. Повторяю, они ехали туда не из-за денег.
     ...Типичный  русский  отряд  это  группа в  7-15  человек, во  главе  с
каким-то   опытным   бойцом,   вокруг   которого   группируются   остальные.
"Среднестатистический"  русский  боец  - это человек  с незаконченным высшим
образованием, как правило неплохо разбирающийся в сути происходящих событий,
часто  -  с какой-то  бытовой  или  личной  неустроенностью  в  жизни.  Доля
криминалитета  мала.  Там  много  ярких личностей,  вследствие  чего  отряды
большей численности  неустойчивы  и поэтому распадаются. Возможно, при  этом
превышается некая  критическая масса  агрессивности. Отряд разговаривает  на
странном русско-сербском слэнге, слушает песни героического цикла (Высоцкого
и т.д.). Необходимость много бегать  по горам приводит к тому, что многие из
них добровольцев состоят  лишь  из  нервов  и сухожилий. В мирной обстановке
доброволец склонен к анархизму, но в  бою устойчив. Ведь он приехал сюда сам
и знает, за что воюет.
     Примечательно,  что  большинство русских погибло или  в течение первого
месяца  боевых  действий,  пока  новоявленные добровольцы не  успели  понять
характер этой войны, или по истечению года, когда они потеряли осторожность.
Война - образ жизни.  И при правильном поведении люди проходят много  боев с
относительно малыми  шансами погибнуть.  При мне Петр  Малышев давал суровую
отповедь  двум  мальчишкам,  заскочившим  ненадолго  в Боснию и уезжавших  с
сожалением, что не убили врага.  Петруха объяснил, что мусульмане воюют пару
лет, а  они - две недели. Их вдвое больше: "И что, нам наступать? Тогда ваши
шансы убить врага и не быть при этом убитым - десять процентов."
     Чужая душа - потемки,  но грубо можно дать такое  определение. В каждом
человеке,  добровольце, я полагаю,  есть начала  диссидентское и авантюрное,
которые и определили то,  что  он поехал в Югославию. В каждом  человеке они
сосуществуют, иногда борются, а в процессе  жизни соотношение меняется.  Так
вот в разных отрядах соотношение авантюризма и диссидентства было различным,
чем частично и определяются внутренние противоречия отрядов.
     Полагаю, что не было психологических исследований  о поведении бойцов в
таких  полупартизанских  отрядах,   но   мне  прежде   всего  представляется
интересным феномен выдвижения командиров. Тут дело не ограничивается  боевым
опытом. Необходим также элемент харизмы.
     Еще Николай Максимов ("Две войны"), классифицируя русских добровольцев,
выделяет  пять групп.  Они строятся  по мере убывания духовного фанатизма  и
возрастания авантюризма,  в  целом  представляя гармоничное целое. Хотя, как
сейчас,  так  и тогда  - авантюристы и  прочая шваль сильно  могут испортить
отношение сербов к русским.
     Но  все  это  русские  -  сотни  участников,  десятки  погибших  -  мы,
неотъемлемая часть России.





     Война закончилась?  Вряд ли. Я не так давно слышал по Би-Би-Си репортаж
из Пале. Репортер противоречиво характеризует город. Он не может понять, как
жители  такого  маленького поселка осаждали Сараево. Дурак?  Или считает  за
идиотов  слушателей? Этот  же репортер говорит, что на  стене сарая  в  Пале
написано "Мир -  это война!" Он почему-то  ошибочно  считает это призывом  к
войне. Нет же, это - констатация факта.
     Если  история   не   заканчивается   хорошим  концом,   значит  она  не
заканчивается - это закон художественного жанра. А в жизни?
     Есть такая английская пословица:  "No defeat is  ever final, no victory
is ever  complete", в нестрогом  русском переводе -  "Ни  одно поражение  не
является окончательным, ни  одна победа не является  полной." Образно я  это
объясню так. Древнеримский сенатор Катон  завершал каждую  свою речь словами
"Карфаген должен  быть разрушен" и  римляне  сделали это, но именно из этого
города через несколько веков пришли вандалы и разрушили Рим.
     Как  я  хорошо  понимаю  Гельмута  Коля!  В  1945  году его,  сопливого
мальчишку "Гитлерюгенда", взяли в плен  американцы. Он  пережил поражение  и
раскол страны. Через полвека он взял реванш, объединив страну и прорвавшись,
ценою чужой крови, к Адриатике. Хорватская песня "Данке, Дойчланд" (Спасибо,
Германия)  появилась не  зря. Правда,  американцы  перехватили  значительную
часть плодов победы.
     Я  понимаю и жизнь  Алии Изетбеговича.  Первый свой срок в 1946 году он
получил  за вербовку  во  время  Второй Мировой войны молодежи в части СС. И
вот, прошло  несколько  десятилетий, и  появилась возможность  расквитаться,
осуществить свою мечту. Правда, помешали сербы, не пожелавшие быть райей или
уходить со своих родных  земель. Понадобилась  экономическая, политическая и
информационная  их  блокада,  помощь  всего  Востока  и НАТО,  массированные
бомбардировки, чтобы чего-то достичь. Да, поражение - мать победы.
     Так что  ж, вы думаете, мы смирились? Нет! Даже если для этого придется
полвека бороться...
     Спорный вопрос - какова  роль  журналиста на этой войне. Он  пользуется
плодами войны, ничем не рискуя -  он  мародер.  Журналист может опорочить  и
погибших.  Я  помню,  как  где-то  в  сентябре 1995 года  ко  мне  обратился
журналист,  объяснив, что  хочет написать  и  опубликовать статью  в  защиту
сербов,  поскольку "ему всегда жалко  тех, кого убивают". - "Ну, пиши". - "А
сколько мне за это сербы  заплатят?" -  вопрос был поставлен именно в  такой
плоскости.
     Но журналист -  это и воин, он может нанести ущерба больше,  чем  любой
снайпер или подрывник. Конечно, и он один в информационном  поле не воин, но
если   их  много...   Почему   в   мировой   прессе  постоянно   упоминались
"оккупированные сербами территории"? Почему-то  не  говорят  "оккупированные
мусульманами" или "хорватами".
     Политические    карты   показывают   несуществующую    и   никогда   не
существовавшую в этих границах Боснию и Герцеговину.  И  в то же время любая
карта  упрямо  показывает  в  Сербии  территории  Воеводины  и  Косова.  Эти
административно-территориальные  единицы (имевшие статус  автономного  края)
давно не существуют,  но их рисуют, программируя общественное  мнение, капая
зрителю и  читателю на подкорку, что и эти территории  будут оторваны, сведя
Сербию до рубежей белградского пашалыка.
     Гражданская война ужасна. Да. Но прав Гумилев.  Все ужасы межэтнических
столкновений меркнут  перед  ядом химеры.  Химерой он называл  ту  ситуацию,
когда  один  этнос  живет  в  теле и за  счет  другого.  Я  предоставлю вам,
читатель, осмотреться вокруг и поразмышлять над этими словами на досуге.
     Так же остро стоит проблема и  военных преступлений. В духе Толстого  я
бы  сказал: "Правила ведения войны  и наказание  за  нарушение  этих  правил
придумали лукавые правители, чтобы убивать по правилам."  Вспоминается также
и  сравнение,  что судить  за  убийство  на  войне  - значит  штрафовать  за
превышение  скорости  на гонках.  До  сих  пор термин  "военный  преступник"
применим  -  почти исключительно  -  к  сербам.  Создается впечатление,  что
хорваты и мусульмане проявляли по отношению к ним человеколюбие, гуманизм. В
то же время никуда не  деться от фактов взаимной хорвато-мусульманской резни
- э,  да тут теория об исключительной виновности сербов-то  и дает  трещину.
Может  быть,  решение  проще  -  сербов  не  считают  за  людей,  и  поэтому
преступления, массовые  их убийства, совершенные мусульманами,  хорватами  и
НАТОвской авиацией, просто не считаются...





     Как сложились судьбы ветеранов той войны?
     Говорят,   люди  принципиальные  и  бескомпромиссные  долго  не  живут.
Трагический  счет продолжается. Вернувшись  из Боснии  в  Россию,  бесследно
исчезли Валерий Власенко (морпех, командир РДО-1) и ветеран "Царских волков"
Василий.  Соседи Василия по  коммуналке уже  заняли его  комнату, а о нем  и
разговаривать не желают.
     Убит в России  в 1993  году  Максай,  казак "первого  разлива".  Андрей
Целобанов  погиб  в  России 13  февраля  1996  года.  В 1998  пришла очередь
Владимира Бабушкина, ветерана РДО-3. Кто-то оказался в силу своего характера
и обстоятельств в тюрьме, кто-то в бегах.
     Но мы иногда собираемся, добровольцы  из разных отрядов.  "Гутарящие" и
"размавляющие" казаки. Кто пьет чай -  кто водку. Впрочем, большинство в тот
раз  предпочло  известный коктейль  "кровавая Мэри". О!!! Для них  это почти
ритуал  -  по  лезвию ножа в  стакан с  томатным соком стекает струйка водки
(оружие - кровь - водка). Кто посмеет запретить?
     Россия  не прислушалась  к  нашим  голосам,  не  увидела нас.  И  потом
повторяла боснийские  ошибки  в Чечне, так ничему  и не научившись.. [Да,  в
этом  коктейле не хватает денег, очень сильно  изменивших характер  войн.  А
пропаганда? Я иногда думаю, что если Новый Завет написан в тех же традициях,
то истинным мессией был Иуда, а  предал его Иисус. - убрать????] Я не изучал
искусство пропаганды - но Запад в  этом  преуспел. И  основной трюк - сам же
приписывает что-то своим врагам, а потом разоблачает...
     Вернувшийся недавно  из  Боснии доброволец-ветеран, долго  залечивавший
ранение, рассказывал о судьбах там оставшихся людей.
     - Саша Кравченко выздоравливает... поступил  на юридический факультет в
Пале.  Пишет  уже  нормально.  Ежедневно  бегает  по  несколько  километров,
разрабатывая раненую  ногу. Очень изменился, сильно интересуется философией.
Сербы его наградили золотой медалью.
     -  Барон  после   потери  ноги  работал  на  СРНе  (*СРНА  -   Сербское
Республиканское  Информационное  Агентство -  Прим.автора),  теперь уехал  в
Белград и работает там каким-то специалистом по компьютерам. Здесь он дока.
     -  Борис  живет  в  Вишеграде, женился на сербиянке.  У него подрастает
чудная белокурая дочурка. Снялся недавно в  фильме "Лепы  села  лепо  горят"
("Красивые  села красиво  горят"). Его  снимали  в  Брдаричах, ну  там,  где
поваленный минарет.  Да-да, там, где сейчас база  португальцев. Относятся  к
последним  неплохо, только вот ничего не делают,  а гребут огромные  деньги,
тысяч по  семь баксов в месяц. И мировое общественное мнение  настроено, как
будто они там чего-то делают, зачем-то нужны. Там все уже успокоилось, сербы
и мусульмане  навоевались, и  сейчас  уже начинает  делать бизнес. ООН, НАТО
просто отмывают огромные деньги.
     - Да,  видел  я и  американцев,  - перебил Женька-Одесса,  побывавший в
Боснии в 1996 году, - Недоноски и ублюдки, не знаю, умеют ли вообще воевать.
Вот  англичане  и французы,  которых  я там  видел - это да, шея  толщиной с
голову,  приземистые и  жилистые,  чувствуется -  хищники.  А  в Иностранном
Легионе  в  основном представлены  восточноевропейцы  и прибалты,  весь  наш
бывший соцлагерь.  То, что война идет  совсем не так,  как в  книжках пишут,
ясно. Потому и мой дед говорит: "Что опять за войну? Давай лучше выпьем!"
     Сам Женя получил  от сербов серебряную медаль "За храбрость." На медали
изображен  их  национальный  герой  - Гаврила Принцип,  тот самый, кто  убил
эцгерцога Фердинанда в 1914 года. Хороший-таки у сербов юмор.
     В 1995  году,  взявшиеся за ум  сербы  стали  готовить заградотряды.  У
многих это слово вызывает отвращение, но они необходимы на войне. Правда, до
использования их  дело не дошло. В таком отряде Одессит и  служил  последние
пару месяцев до Дейтона.
     - Ну, так вот. Казак Мирон, раненый в той акции под Твртковичами, живет
в   Ужицах,   где  женился  после   выздоровления  на   сербиянке,  работает
переводчиком  в строительной фирме. Ездил недавно в Новороссийск, там сербов
умудрились поселить в  одном  отеле с  хорватами. Пока суть да  дело, то-се,
вдруг выяснилось, кто  есть кто, хорваты быстренько выселились из гостиницы.
До масштабных  разборок не  дошло. В той сербской  фирме в основном работают
ветераны войны, ее так и создавали, специалистов же там процентов тридцать.
     Олег работает  в фирме, которая подрядилась заниматься разминированием.
Причем это все  напоминает  какую-то  диверсию.  Разминируют ведь земли не в
тылу, а в приграничной - прифронтовой полосе.  Работа  там халявная.  Курят,
пока  фирмачей нет, ковыряют  землю щупом, когда  боссы  приезжают. Фирма не
ооновская, а какая-то гуманитарная.
     Дони Милечи осталось  за сербами. Пале поднимается,  там  уже действуют
ночные  клубы.  Сербы-беженцы из  Сараева не  торопятся занимать оставленные
мусульманами  дома.  Существует  же  масштабная  программа нового  жилищного
строительства  -   будет  создаваться   еще  один   город,   Новое  Сараево.
Впечатление,   что   из  республики  Сербской   будет  создаваться  какое-то
Монте-Карло,  свободная зона для  отмывки денег. Но  сербам денег идет раз в
пять меньше, чем мусульманам. Вот муслики Сараево отстраивают, это - да...
     - Может так  нашли замену для Кипра? Собираются перебросить поток наших
курортников из Турции в Югославию? А то там войной попахивает...
     - Да, и поставить все под  свой контроль... Из Черногории сделать новую
Анталью.
     -  Тут поднимают сейчас  вопрос об отделении  Черногории  от Югославии,
Би-Би-Си недавно посвятила этому свою передачу. Мол,  половина  населения за
отделение. Да брехня все это, но - подготовка общественного мнения...
     -  Нынешний  президент Биляна Плавшич  - чисто  английская  марионетка.
Окружена  она  английской охраной и советниками. Думает лишь,  как  подороже
продать сербов  и доживать свой век на  островах Туманного  Альбиона.  Да  и
Босния разделилась на две части так: восточная,  что воевала  на смерть и за
Дрину и за Сараево, и северная, что не дала мусульманам перерезать коридор у
Брчко, те - за Караджича. А западная, Баня-Лука, которя  войну торговала, та
больше за Биляну.
     -  В  Белграде были демонстрации.  Ну, тут и ежу понятно, на чьи деньги
все делается. Вот  катала, карточный шулер, он ведь кидает людей одним и тем
же приемом. Так вот и  здесь, разрушили  Югославию  и Советский Союз, ломают
Сербию тем же  приемом. А люди глупые, купились на это...  Можно подумать не
ясно,  кому это  выгодно.  Да  и  ежу понятно.  К  тому же там сейчас начнут
приватизацию  -  и  под шумок, сбив  цены,  землю  скупят, а потом  продадут
вдвое...
     -  Ты, Костя, все сильно преувеличиваешь, и не будет никакой Антальи из
Республики  Сербской...  По  сравнению с военным  временем,  она  поднимется
конечно, но не сильно. Вся идея Дейтона - купить сербов, показать что  лучше
жить под мусульманами, чем свободными.  Так  часть сербов смирилась с этим -
мол до войны жили вместе, и после войны поживем.
     - Вместе? А на кой тогда американцы вооружают и тренируют мусульманские
войска? А сербскую полицию разоружают!
     Пелена сигаретного дыма повисла в квартире...
     - Ладно, я тогда страдал патриотизмом. Поехал за идею.  Получил ранение
в  первом  же  бою.  Получилось  все  совсем  не  так,  как  хотел...  Но  я
поучаствовал в истории...
     - Во всех  этих  событиях  - финансовые интересы...  Дерьмовый режим  в
Албании   рухнул,   как  только   кончилась   война  и  возможность  на  ней
паразитировать. Вся эта кровь в Афгане - за влияние в регионе и контроль над
ресурсами бывших наших республик Азии. Да, Штаты вооружают мусульман, нагло.
лицемерно заявляя, что пытаются уравновесить силы.
     Мы  долго  еще  делились свои пониманием  сути  этого мира,  подлого  и
продажного.  Мы с  оружием  в  руках выразили свой  протест.  А дальше? Что?
Списать все в архив?
     Как определить, кто  мы есть?  Вроде как  дьявол искушает слабых  людей
богатством,  а сильных - возможностью делать добро. А как это легче сделать?
Убить зло!!!


     А  еще   через  несколько  недель  после  встречи  ветеранов  произошел
примечательный случай. Ас, будучи в гостях у  одного нашего коллеги, говорил
по телефону,  обычному проводному  телефону, и в это же время  крутил  ручку
настройки радиоприемника, обладавшего расширенным диапазоном...
     И он услышал свой голос по радио... Когда Саша положил трубку, по радио
он слышал телефонные разговоры соседей.
     Мне не понравилось, чтобы приемник так "фонил." Я и Ас посетили магазин
всяких там спецсредств. "Конкретный", компетентный специалист объяснил нам и
продемонстрировал, что на любой радиоприемник и  даже  на специальный сканер
невозможно поймать  обычный телефонный разговор. Спец  верно  определил,  на
каком  диапазоне  был слышен разговор.  Разгадка была проста. На  телефонных
проводах  установлено подслушивающее устройство  - "жучок", и приемник ловил
его передачу.
     - Так что, Сань, нам рано списывать  себя со счетов,  если компетентные
органы слушают наши разговоры.  Значит, нам  есть еще что сказать. Мы живы и
чего-то стоим. Лебединая песня пока не спета. И у нас еще масса дел...

     Декабрь 1996 - декабрь 1997
     В 2005-2006 годах в текст книги внесены небольшие изменения.

Last-modified: Wed, 15 Mar 2006 18:20:59 GMT

Оцените этот текст: