рибалтийского особого военного
округа утвердил план передислокации ряда дивизий и отдельных полков в
приграничную полосу" (Советская военная энциклопедия. Т. 6. С. 517).
"Одновременно с выдвижением войск из глубины страны началась скрытая
перегруппировка соединений внутри приграничных округов. Под видом изменения
дислокации летних лагерей соединения подтягивались ближе к границе...
Большинство соединений перемещалось в ночное время..." (Генерал армии С.П.
Иванов. Начальный период войны. С. 211).
Вот несколько совершенно стандартных свидетельств тех дней:
Генерал-майор С.Иовлев (в то время командир 64-й стрелковой дивизии
44-го стрелкового корпуса 13-й армии): "15 июня 1941 года командующий
Западным особым военным округом генерал армии Д.Г. Павлов приказал дивизиям
нашего корпуса подготовиться к передислокации в полном составе... Станция
назначения нам не сообщалась..." (ВИЖ. 1960. N 9. С. 56).
Генерал-полковник Л.М. Сандалов (в то время полковник, начальник штаба
4-й армии Западного особого военного округа). "На южном крыле 4-й армии
появилась новая дивизия - 75-я стрелковая. Она выдвинулась из Мозыря и
поставила в лесах тщательно замаскированные палаточные городки" (Пережитое.
С. 71).
Официальная история Киевского военного округа: "87-я стрелковая дивизия
генерал-майора Ф.Ф. Алябушева 14 июня под видом учений была выдвинута к
государственной границе" (Киевский Краснознаменный. История Краснознаменного
Киевского военного округа. 1919-1972. С. 162). Метод выдвижения войск к
границе под видом учений - это не местная самодеятельность.
Маршал Советского Союза Г.К. Жуков (в то время генерал армии, начальник
Генерального штаба): "Нарком обороны С.К. Тимошенко рекомендовал командующим
войсками округов проводить тактические учения соединений в сторону
государственной границы, с тем чтобы подтянуть войска ближе к районам
развертывания по планам прикрытия. Эта рекомендация наркома обороны
проводилась в жизнь округами, однако с одной существенной оговоркой: в
движении не принимала участия значительная часть артиллерии" (Воспоминания и
размышления. С. 242).
Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский (в то время генерал-майор,
командир 9-го механизированного корпуса) поясняет простую причину, почему
войска выходили к государственной границе без артиллерии, - артиллерию было
приказано выслать к границам чуть раньше (Солдатский долг. С. 8).
Маршал Советского Союза К.А. Мерецков (в то время генерал армии,
заместитель наркома обороны): "По моему указанию было проведено учение
механизированного корпуса. Корпус был выведен в порядке тренировки в
приграничный район да там и оставлен. Потом я сказал Захарову, что в округе
имеется корпус генерал-майора Р.Я.Малиновского, который во время учений тоже
надо вывести в приграничный район" (На службе народу. С. 204).
Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский (в то время генерал-майор,
командир 48-го стрелкового корпуса Одесского военного округа) подтверждает,
что этот приказ был выполнен: "Корпус еще 7 июня выступил из района
Кировограда в Бельцы и 14 июня был на месте. Это перемещение произошло под
видом больших учений" (ВИЖ. 1961. N 6. С. 6).
Маршал Советского Союза М.В. Захаров (в то время генерал-майор,
начальник штаба Одесского военного округа): "15 июня управление 48-го
стрелкового корпуса, 74-я и 30-я стрелковые дивизии под видом учений
сосредоточились в лесах в нескольких километрах восточнее г. Бельцы"
("Вопросы истории". 1970. N 5. С. 45). Маршал отмечает, что управление
корпуса, корпусные части и 74-я стрелковая дивизия были подняты по боевой
тревоге. Он говорит, что в "учениях" в этот момент принимала участие и 16-я
танковая дивизия.
Маршал Советского Союза И.Х.Баграмян (в то время полковник, начальник
оперативного отдела Киевского особого военного округа): "Нам пришлось
готовить всю оперативную документацию, связанную с выдвижением пяти
стрелковых и четырех механизированных корпусов из районов постоянной
дислокации в приграничную зону" (Так начиналась война. С. 64); "15 июня мы
получили приказ начать... выдвижение всех пяти стрелковых корпусов к
границе... Они забрали с собой все необходимое для боевых действий. В целях
скрытности движение осуществлялось только по ночам" (Там же. С. 77).
Генерал-полковник И.И. Людников (в то время полковник, командир 200-й
стрелковой дивизии 31-го стрелкового корпуса) был одним из тех, кто этот
приказ выполнял.
"В директиве округа, поступившей в штаб дивизии 16 июня 1941 года,
предписывалось выступить в поход... в полном составе... сосредоточиться в
лесах в 10-15 км северо-восточнее пограничного города Ковеля. Движение
предлагалось совершать скрытно, только ночью, по лесистой местности" (Сквозь
грозы. С. 24).
Маршал Советского Союза К.С. Москаленко (в то время генерал-майор
артиллерии, командир 1-й противотанковой бригады): "Прибывали все новые
эшелоны с людьми и боевой техникой" (На юго-западном направлении.
Воспоминания командарма. С. 19).
Маршал Советского Союза А.И. Еременко (в то время генерал-лейтенант,
командующий 1-й армией): "20 июня штаб 13-й армии получил распоряжение
командования Западного военного округа передислоцироваться из Могилева в
Новогрудок" (В начале войны. С. 109).
К государственным границам перебрасывались не только армии, корпуса,
дивизии. Мы находим сотни свидетельств переброски гораздо меньших
подразделений. Пример.
Генерал-лейтенант В.Ф. Зотов (в то время генерал-майор, начальник
инженерных войск СЗФ): "Саперные батальоны были отмобилизованы по штатам
военного времени... десять батальонов, прибывших с Дальнего Востока, были
вооружены полностью" (На Северо-Западном фронте (1941-1943). Сборник статей
участников боевых действий. С. 172).
В моих коллекциях не только воспоминания генералов и маршалов. Офицеры
меньшего ранга говорят о том же.
Полковник С.Ф. Хвалей (в то время заместитель командира 202-й
моторизованной дивизии 12-го механизированного корпуса 8-й армии): "В ночь
на 18 июня 1941 года наша дивизия ушла на полевые учения" (На
Северо-Западном фронте (1941-1943). С. 310). Тут же полковник говорит: "так
получилось", что подразделения дивизии к началу войны оказались прямо за
пограничными заставами, т. е. в непосредственной близости от государственной
границы.
Известен небольшой отрывок из боевого приказа, который в тот же день,
18 июня 1941 года, получил полковник И.Д. Черняховский (в последующем
генерал армии), командир танковой дивизии того же 12-го механизированного
корпуса: "...Командиру 28-й танковой дивизии полковнику Черняховскому с
получением настоящего приказа привести в боевую готовность все части в
соответствии с планами поднятия по боевой тревоге, но самой тревоги не
объявлять. Всю работу проводить быстро, но без шума, без паники и
болтливости, иметь положенные нормы носимых и возимых запасов, необходимых
для жизни и боя..." (ВИЖ. 1986. N 6. С. 75). Очень жаль, что весь приказ не
опубликован. Он остается секретным, как и полвека назад. Согласно германским
трофейным документам, первая встреча с 28-й танковой дивизией произошла под
Шяуляем. Но дивизия имела задачу выйти к самой границе.
Маршал бронетанковых войск П.П. Полубояров (в то время полковник,
начальник автобронетанкового управления СЗФ): "Дивизия (28-я танковая)
должна была выйти из Риги на рубеж советско-германской границы" (На
Северо-Западном фронте (1941-1943). С. 114). Германское вторжение просто
застало эту дивизию, как и многие другие, в пути, поэтому она просто не
успела выйти на самую границу.
А вот воспоминания майора И.А. Хизенко (Ожившие страницы). Первая глава
называется "Идем к границе". Речь идет о 80-й стрелковой дивизии 37-го
стрелкового корпуса. "...Вечером 16 июня генерал Прохоров* собрал штабных
работников на совещание. Объявил приказ командующего Киевским особым военным
округом о выходе дивизии в новый район сосредоточения... Идут разговоры, что
предстоящий марш будет необычным..."
* Генерал-майор Прохоров Василий Иванович - командир 80-й стрелковой
дивизии 37-го стрелкового корпуса. - В.С.
Этот список можно продолжать бесконечно. В моей личной библиотеке так
много документов о движении войск к границам, что хватило бы для того, чтобы
написать несколько толстых книг на эту тему. Но не будем утомлять читателя
именами генералов и маршалов, номерами армий, корпусов и дивизий. Давайте
попытаемся представить всю картину в целом. Всего в Первом стратегическом
эшелоне находилось 170 танковых, моторизованных, кавалерийских и стрелковых
дивизий. 56 из них находились вплотную к государственным границам. Им пока
некуда было двигаться. Но даже и тут все, что могло двигаться к самой
границе, двигалось и пряталось в пограничных лесах.
Генерал армии И.И. Федюнинский (в то время полковник, командир 15-го
стрелкового корпуса 5-й армии) свидетельствует, что вывел четыре полка из
состава 45-й и 62-й стрелковых дивизий "в леса, поближе к границе" (Поднятые
по тревоге. С. 12).
Остальные 114 дивизий Первого стратегического эшелона находились в
глубине территории западных пограничных округов и могли быть придвинуты к
границе. Нас интересует вопрос: сколько же из этих 114 дивизий начали
движение к границам под прикрытием успокаивающего Сообщения ТАСС? Ответ:
ВСЕ! "12-15 июня западным военным округам был отдан приказ: все дивизии,
расположенные в глубине, выдвинуть ближе к государственным границам" (А.
Грылев, В. Хвостов. - "Коммунист". 1968. N 12. С. 68). К этим 114 дивизиям
Первого стратегического эшелона мы прибавим 77 дивизий Второго
стратегического эшелона, которые, как мы уже знаем, тоже начали выдвижение
на запад или готовились это сделать.
Итак, 13 июня 1941 года - это начало самого крупного в истории всех
цивилизаций перемещения войск. Теперь самое время снова взять в руки
Сообщение ТАСС от 13 июня и перечитать его внимательно. Сообщение ТАСС
говорит не только о намерениях Германии (историки почему-то концентрируют
свое внимание на этой вводной части сообщения), но и о действиях Советского
Союза (эту часть сообщения историки не считают интересной).
"Слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются ложными
и провокационными... проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и
предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и
проверку работы железнодорожного аппарата, проводимые, как известно, каждый
год, ввиду чего изображать эти мероприятия как враждебные Германии по
крайней мере нелепо".
Сравнивая это заявление с тем, что происходило на самом деле, мы
обнаружим некоторое несовпадение в словах и делах.
В Сообщении ТАСС говорится: "проверка железнодорожного аппарата".
Позволим себе в этом усомниться. Переброска советских войск началась в
феврале, в марте усилилась, в апреле - мае достигла грандиозных размеров, а
в июне приобрела поистине всеобщий характер; в движении не участвовали
только те дивизии, которые уже вплотную были придвинуты к границам, те,
которые готовились к вторжению в Иран, и те, которые оставались на Дальнем
Востоке. Полное сосредоточение советских войск на германской границе
планировалось 10 июля (Генерал армии С.П. Иванов. Начальный период войны. С.
211). Почти полгода железнодорожный транспорт (главный транспорт
государства) был парализован секретными воинскими перевозками. В первом
полугодии 1941 года государственный план был сорван по всем показателям,
кроме военных. Главной причиной этого был транспорт, второй причиной -
скрытая мобилизация мужского населения во вновь формируемые армии. Называть
срыв государственного плана термином "проверка" не совсем правильно. Это,
конечно, не проверка. В Сообщении ТАСС говорится "обычные учения", а
советские маршалы, генералы и адмиралы это опровергают:
Генерал-майор С. Иовлев: "Необычность сборов, не предусмотренных
планами боевой подготовки, настораживала людей" (ВИЖ. 1960. N 9. С. 56).
Вице-адмирал И.И. Азаров: "Как правило, учения проводились ближе к
осени, а тут они начинались в середине лета" (ВИЖ. 1962. N 6. С. 77).
Генерал-полковник И.И. Людников: "Обычно резервистов призывают после
уборки урожая... В 1941 году это правило было нарушено" (ВИЖ. 1966. N 9. С.
66). Генерал армии М.И. Казаков в тот момент находился в Генеральном штабе и
лично встречал генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина и других командармов, тайно
направлявшихся на западную границу. Генерал Казаков категоричен: "Ясно, что
они ехали не на маневры" (Над картой былых сражений. С. 64).
Обратим внимание на то, что все маршалы и генералы употребляют термин
"под видом учений". Учения - это только предлог, чтобы скрыть настоящую цель
перегруппировки концентрации советских войск. А какова настоящая причина -
никто не говорит. Четыре десятилетия после окончания войны истинная цель
этой переброски так и остается государственным секретом Советского Союза.
(Вот прошло уже не четыре, а шесть десятилетий, но секрет остается секретом.
- В.С.)
Тут читатель может спросить: так, может быть, Сталин почувствовал
недоброе и концентрировал войска для обороны? Но все то, о чем идет речь, -
не оборонительные мероприятия. Войска, которые готовятся к обороне,
зарываются в землю. Это нерушимое правило, усвоенное каждым унтером со
времен русско-японской и всех последующих войн. Войска, которые готовятся к
обороне, прежде всего перехватывают самые широкие поля, по которым будет
наступать противник, перекрывают дороги, устанавливают проволочные
заграждения, роют противотанковые рвы, готовят оборонительные сооружения и
укрытия позади водных преград. Но Красная Армия не делала ничего подобного.
Советские дивизии, армии и корпуса уничтожали ранее построенные
оборонительные сооружения. Ранее установленные проволочные и минные
заграждения не устанавливались, а снимались. Войска концентрировались не
позади водных преград (что удобно для обороны), а впереди них (что удобно
для наступления).
Советские войска не перехватывали широкие поля, удобные для продвижения
противника, а прятались в лесах, точно так же, как и германские войска,
которые готовились к наступлению.
Может быть, все эти мероприятия - просто демонстрация мощи? Конечно,
нет. Демонстрация должна быть видна противнику. Красная Армия же, наоборот,
не демонстрировала, а старалась скрыть свои приготовления. Да и само
Сообщение ТАСС написано не для того, чтобы противника напугать, а для того,
чтобы его успокоить.
Поразительно, что в эти дни германская армия делала то же самое:
двигалась к границам, пряталась в лесах, но это движение было очень трудно
скрыть. Советские разведывательные самолеты "по ошибке" летали над
германской территорией. Их никто не сбивал. Над германской территорией
летали не только рядовые летчики, но и командиры гораздо более высокого
ранга. Вот командир 43-й истребительной авиационной дивизии Западного
особого военного округа генерал-майор авиации Г.Н. Захаров смотрит на
германские войска сверху: "Создавалось впечатление, что в глубине огромной
территории зарождалось движение, которое притормаживалось здесь, у самой
границы, упираясь в нее, как в невидимую преграду, и готовое вот-вот
перехлестнуть через край" (Повесть об истребителях. С. 43).
Интересно, что германские летчики тоже летали над советской
территорией, и тоже "по ошибке", их тоже никто не сбивал, и они видели точно
такую же картину! В старых трофейных архивах я нашел впечатление германского
летчика, который описывает советские войска именно этими же словами!
Германские военные историки сделали больше всех, для того чтобы понять
смысл происходящих в июне 1941 года событий. Я преднамеренно не цитирую
германские документы, чтобы не повторять то, что уже сказано в Германии. Я
только подчеркиваю, что слова советских офицеров, генералов и маршалов
полностью подтверждаются тем, что говорила германская разведка еще до 22
июня 1941 года: Красная Армия гигантскими потоками устремилась к своим
западным границам.
Существует много других независимых каналов, и все они говорят то же
самое. Один из заместителей авиаконструктора А.Н. Туполева, Г. Озеров, в тот
момент вместе с Туполевым и всем его конструкторским бюро сидел в тюрьме.
Книга Озерова была написана в Советском Союзе, но распространялась через
Самиздат, т. е. минуя цензуру. Отсюда она попала на Запад и была
опубликована в Западной Германии. Даже в советских тюрьмах чувствовался
жуткий ритм гигантского движения Красной Армии к западным границам. "Живущие
на дачах по Белорусской и Виндавской дорогам жалуются - ночью нельзя спать,
гонят эшелоны с танками, пушками!" (Туполевская шарага. С. 90).
После опубликования моих первых статей по данному вопросу я получил
много писем. Когда-нибудь я напечатаю их отдельной книгой. Даже без всяких
комментариев они дают картину чудовищного движения советских войск на запад.
Мне пишут люди самых разных национальностей, разных судеб. Среди них
эстонцы, евреи, поляки, молдаване, русские, латыши, немцы, венгры, литовцы,
украинцы, румыны. Все они в тот момент по разным причинам находились на
"освобожденных" территориях. Потом война разбросала этих людей по всему
свету. Письма идут из Австралии, Соединенных Штатов, Франции, Германии,
Аргентины, из Западной Германии и даже... из Советского Союза. Я получил
письмо из Канады от бывшего солдата Русской освободительной армии. В 1941
году он был в Красной Армии, он шел к границе, он прятался со своим полком в
приграничных лесах, где его застала война. Потом плен, Русское
освободительное движение, снова плен, побег и долгая жизнь под чужими
именами в чужих странах. Солдат указал мне несколько книг бывших бойцов и
командиров РОА, чудом уцелевших после войны. Интересно, что все эти авторы
начинают свои книги с момента начала тайного движения к границе.
Кроме писем лично мне, некоторые свидетели или люди, близко знавшие их,
пишут письма в научные журналы, и некоторые из этих писем опубликованы. Вот
письмо из Великобритании. Британский гражданин Джеймс Рушбрук обращает
внимание на книгу Стефана Сценде "Обещание, которое Гитлер выполнил", книга
написана в 1944 году и опубликована в 1945-м в Швеции. Автор - польский
еврей, оказавшийся во Львове в 1941 году. Вот его впечатление о днях,
предшествующих 22 июня: "Эшелоны, набитые войсками и военным снаряжением,
все чаще и чаще идут через Львов на запад. Моторизованные части идут через
главные улицы города, а на железнодорожной станции все движение - чисто
военное" (С. 88). Я благодарю всех, кто пишет мне и в журналы, добавляя все
новые и новые крупицы к картине всеобщего движения Красной Армии на запад.
Кроме секретных архивов есть достаточное количество открытых
официальных публикаций, среди которых истории советских военных округов,
армий, корпусов, дивизий.
Каждый, кто интересуется данным вопросом, может найти за очень короткое
время сотни и даже тысячи сообщений типа: "Перед самой войной, в
соответствии с указаниями Генерального штаба Красной Армии, некоторые
соединения Западного особого военного округа начали выдвигаться к
Государственной границе" (Краснознаменный Белорусский военный округ. С. 88).
Но если кто-то не считает все эти источники достоверными, есть
подтверждение, которое опровергнуть невозможно, - это сама история войны.
Разгромив Первый стратегический эшелон и прорвав его оборону, передовые
германские части внезапно столкнулись с новыми дивизиями, корпусами и
армиями (например, с 16-й армией под Шепетовкой в конце июня), о
существовании которых германские командиры даже не подозревали. Весь план
"блицкрига" строился из расчета молниеносного разгрома советских войск,
находящихся прямо у границ, но, выполнив этот план, германская армия
обнаружила перед собой новую стену из армий, которые выдвигались из-за
Волги, с Северного Кавказа, с Урала, Сибири, Забайкалья, с Дальнего Востока.
Даже для одной армии нужны тысячи вагонов. Их нужно подать на станции
погрузки, загрузить армию, тяжелое вооружение, транспорт, запасы и перевезти
на тысячи километров. Если германские войска встретили сибирские, уральские,
забайкальские армии в конце июня, значит, их перевозка на запад началась не
22 июня, а раньше.
3.
Вместе с массами советских войск началось перемещение советского флота.
"Советский Балтийский флот вышел из восточной части Финского залива накануне
войны" (Эстонский народ в Великой Отечественной войне Советского Союза.
1941-1945. Т. 1, С. 43). Посмотрим на карту. Если флот вышел из восточной
части Финского залива, то есть только одно направление движения - на запад.
Флот, конечно, шел не на учения: "Флот имел задачу активно действовать на
морских коммуникациях противника" (Там же). Удивительная вещь: еще нет
войны, еще Сталин не знает, что Гитлер на него нападет, а советский флот уже
вышел из баз, имея боевую задачу на активные наступательные действия!
Одновременно с переброской войск шло интенсивное перебазирование
авиации. Авиационные дивизии и полки небольшими группами в темное время
суток под видом учений перебрасывались на аэродромы, некоторые из которых
находились ближе чем 10 км от границы. Но об этом речь впереди. Сейчас мы
только напомним, что помимо боевых подразделений авиации шла усиленная
переброска новейших самолетов, еще не включенных ни в какие полки и дивизии.
Генерал-полковник Л.М. Сандалов: "С 15 июня мы начнем получать новую
боевую технику. Кобринский и Пружанский истребительные полки получат
истребители Як-1, вооруженные пушками, штурмовой полк - самолеты Ил-2,
бомбардировочный - Пе-2" (На московском направлении. С. 63). Напомним
читателю, что истребительные полки того времени имели по 62 самолета каждый,
штурмовые - по 63, а бомбардировочные - по 60. Следовательно, только в одной
дивизии (10-я смешанная авиационная) ожидалось в этот момент поступление 247
новейших самолетов. Тут же генерал сообщает, что дивизия действительно
начала получать новую технику, но старые самолеты оставались в дивизии.
Таким образом, дивизия превращалась в гигантский боевой организм,
насчитывающий несколько сотен самолетов. Архивные документы показывают, что
этот процесс происходил повсеместно. Например, находящаяся рядом и тоже
придвинутая к самым границам 9-я смешанная насчитывала 176 новейших МиГ-3, а
также несколько десятков Пе-2 и Ил-2. Но новая техника шла и шла.
Утром 22 июня тот же Западный фронт получил приказ принять на аэродром
Орша 99 самолетов МиГ-3 (Командование и штаб Советской Армии в Великой
Отечественной войне 1941-1945 гг. С. 41). Если их приказали принять утром 22
июня, то, по-видимому, вечером 21 июня самолеты были готовы к отправке.
Главный маршал авиации А.А. Новиков сообщает, что 21 июня Северный
фронт (где он тогда был командующим ВВС в звании генерал-майора авиации)
получил эшелон истребителей МиГ-3 (ВИЖ. 1969. N 1. С. 61).
А кроме истребителей сплошным потоком шли танки, артиллерия,
боеприпасы, топливо. "На рассвете 22 июня на станцию Шяуляй прибыл для
разгрузки эшелон тяжелого артиллерийского полка" (Битва за Ленинград.
1941-1944. С. 22). Не один эшелон, конечно, и не только с пушками. Вот
кое-что об автомобилях. "К концу июня 1941 года на железных дорогах
простаивали 1320 поездов с автомобилями" (ВИЖ. 1975. N 1. С. 81). Германские
войска напали 22 июня, а уже к концу июня такое количество эшелонов с
автомобилями простаивало в прифронтовой полосе. Стандартный вес воинского
эшелона того времени - 900 тонн (45 двадцатитонных вагонов). Если на каждом
вагоне находился один автомобиль, то, значит, ожидали разгрузки 59 400
автомобилей. Однако часто в условиях, когда нападение противника не
предвиделось (а оно не предвиделось), автомобили грузили "змеей": передние
колеса автомобиля ставили в кузов предыдущего, а в свою очередь в его кузов
колеса следующего и т.д. Таким образом, за счет экономии в один эшелон
загружалось большее число автомобилей. Кто-то перед войной собрал такое
количество вагонов и автомобилей, погрузил автомобили в вагоны и доставил к
западным границам. Ясно, что этот процесс начался еще до войны. Но вот
разгрузить эти машины не успели... А тут же рядом нескончаемым потоком шли
эшелоны с боеприпасами. "Красная звезда" 28 апреля 1985 года сообщает:
"Вечером 21 июня 1941 года коменданту железнодорожного участка станции
Лиепая сообщили: "Примите специальный состав. Он с боеприпасами. Нужно
отправить его по назначению в первую очередь". Лиепая в то время находилась
очень близко от границы, но эшелон идет транзитом, т. е. к самой границе.
На всех фронтах боеприпасы находились в железнодорожных вагонах, что
обычно делается перед подготовкой наступления на большую глубину. В
оборонительной войне проще, надежнее и дешевле располагать боеприпасы на
заранее подготовленных рубежах. Израсходовав боеприпасы на одном рубеже,
войска налегке быстро отходят на второй рубеж, где заранее приготовлены
боеприпасы, затем на третий и т.д... Но перед наступлением боеприпасы
размещают на подвижном транспорте, это очень дорого и опасно. "Юго-Западный
фронт только на небольшой станции Калиновка имел 1500 вагонов с
боеприпасами" (Г.А. Куманев. Советские железнодорожники в годы Великой
Отечественной войны (1941- 1945). С. 36).
У меня много материалов о спасении эшелонов с боеприпасами в 1941 году.
Но не все, конечно, удалось спасти.
Генерал-полковник артиллерии И.И. Волкотрубенко сообщает, что в 1941
году только один Западный фронт потерял 4216 вагонов с боеприпасами (ВИЖ.
1980. N 5. С. 71). Но фронтов было не один, а пять. Не только Западный фронт
терял вагоны с боеприпасами. Постараемся мысленно представить себе
количество боеприпасов на всех фронтах, которые попали к противнику и
которые удалось спасти. В середине июня все это под покровом Сообщения ТАСС
в закрытых вагонах катилось прямо к германским границам.
Маршал Советского Союза С.К. Куркоткин сообщает, что в начале июня
"советское правительство по предложению Генерального штаба утвердило план
перемещения 100 тысяч тонн горючего из внутренних районов страны" (Тыл
Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. С.
59). По всей видимости, кроме этого решения были и другие подобные: "на
железнодорожных узлах и даже перегонах скопилось около 8500 железнодорожных
цистерн с горючим" (Там же. С. 173). Если бы использовались только самые
маленькие 20-тонные цистерны, то и тогда речь идет не о 100 тысячах тонн, а
о большем количестве. Но основной цистерной в 1940 году была не 20-, а
62-тонная. Но эти 8500 цистерн - это только то, что стоит на станциях в
ожидании разгрузки в начальные дни войны. Надо принять во внимание и то, что
уже уничтожено авиацией противника на железнодорожных станциях в первые
минуты и часы войны.
Генерал-полковник И.В. Болдин (в то время генерал-лейтенант,
заместитель командующего Западным фронтом) сообщает, что 10-я армия (самая
мощная на Западном фронте) имела достаточные запасы топлива на складах и в
железнодорожных цистернах и в первые минуты и часы войны всего этого
лишилась (Страницы жизни. С. 92).
Накануне войны вся эта масса цистерн шла к границам вместе с войсками,
техникой, вооружением, боеприпасами...
4.
Когда мы говорим о причинах поражений Красной Армии в начальном периоде
войны, то почему-то забываем главную причину: Красная Армия находилась в
вагонах. Любой исследователь может найти тысячи сообщений, подобных этим.
"В момент начала войны половина эшелонов 64-й стрелковой дивизии
находилась в пути" (ВИЖ. 1960. N 9. С. 56).
"Война застала большую часть соединений 21-й армии в эшелонах,
растянувшихся по железным дорогам на огромном пространстве от Волги до
Днепра" (По приказу Родины. Боевой путь 6-й гвардейской армии в Великой
Отечественной войне 1941-1945 гг. С. 5).
"Война застала 63-й стрелковый корпус в пути. Только первые эшелоны
успели прибыть 21 июня на станции Добруш и Ново-Белица к месту разгрузки.
Последующие подходили чрезвычайно разрозненно, до первых чисел июля на
разные станции вблизи Гомеля. А ряд частей корпуса, например, все полки 53-й
стрелковой дивизии, кроме 110-го стрелкового и 36-го артиллерийского, еще не
доезжая Гомеля, были повернуты на север" (ВИЖ. 1966. N 6. С. 17).
Генерал армии С.П. Иванов (в то время полковник, начальник оперативного
отдела штаба 13-й армии) рассказывает о 132-й стрелковой дивизии
генерал-майора С.С. Бирюзова:
"Противник внезапно атаковал эшелон, в котором следовала к фронту часть
сил дивизии и ее штаб. Пришлось вступить в бой прямо из вагонов и платформ"
("Красная звезда", 21 августа 1984 г.).
Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов (в то время генерал-майор,
командир 132-й стрелковой дивизии): "В самый последний момент нас включили в
состав 20-го механизированного корпуса. Ни командира, ни начальника штаба
корпуса я не видел и, кстати сказать, не знал даже, где располагается их
командный пункт. Левее нас действовала 137-я стрелковая дивизия под
командованием полковника И.Т. Гришина. Она прибыла из Горького... Правый наш
сосед был брошен в бой, как и мы, - прямо из вагонов, когда еще не все
эшелоны прибыли к месту выгрузки" (Когда гремели пушки. С. 21).
Генерал армии С.М. Штеменко (в то время полковник оперативного
управления Генерального штаба): "Эшелоны с войсками идут на запад и
юго-запад сплошным потоком. То одного, то другого из нас направляют на
станции выгрузки. Сложность и переменчивость обстановки нередко вынуждала
прекращать выгрузку и направлять эшелоны на какую-то иную станцию.
Случалось, что командование и штаб дивизии выгружались в одном месте, а
полки - в другом или даже в нескольких местах на значительном удалении"
(Генеральный штаб в годы войны. С. 30).
"Вражеская авиация систематически наносила удары по железнодорожным
станциям и путям. Графики движения нарушались. Выгрузка нередко
осуществлялась не на станциях назначения, а в других пунктах. Были случаи,
когда подразделения попадали в соседние армии и там вводились в бой" (В.А.
Анфилов. Провал "блицкрига". С. 463).
"В пути находились одиннадцать дивизий 20-й, 21-й, 22-й армий. Не
закончили сосредоточение 19-я армия генерала И.С. Конева и 16-я армия
генерала М.Ф. Лукина" (История второй мировой войны (1939-1945). Т. 4. С.
47).
"Колоссальное скопление вагонов почти полностью парализовало работу
многих узлов. На большинстве станций оставался только один свободный путь
для пропуска поездов" (И.В. Ковалев. Транспорт в Великой Отечественной войне
1941-1945 гг. С. 59).
Генерал-полковник А.С. Клемин говорит о начале июля: "На дорогах
находилось 47 000 вагонов с воинскими грузами" (ВИЖ. 1985. N3. С. 67).
Можно предположить, что все это погружено после 22 июня и направлено на
фронты. Это неправильное предположение. После 22 июня фронты требовали
только пустых вагонов, чтобы вывести штабеля вооружения, боеприпасов,
топлива и других военных запасов, уже сконцентрированных у границ.
Чтобы представить себе трагичность ситуации, стоит снова вспомнить хотя
бы генерала М.Ф. Лукина. Он, как командующий армией, уже воевал под
Шепетовкой, а штаб его армии еще находился в Забайкалье. Эшелоны его армии
растянулись на тысячи километров. Потом прибыл штаб, но батальон связи все
еще находился в пути. Такие ситуации возникали повсеместно: на одних
станциях выгружались штабы, которые не имели войск, в других местах - войска
без штабов. Хуже было, когда эшелон останавливался не на станции, а в поле.
Танковый батальон - огромная сила. Но в эшелоне он беззащитен. Если война
застала эшелон с тяжелой техникой там, где нет мест для разгрузки, то
приходилось или уничтожать эшелон, или бросать его.
Но и те дивизии, которые находились в Первом стратегическом эшелоне и
выдвигались к границе своим ходом, оказались не в лучшем положении. Дивизия
в колоннах на марше - это отличная цель для авиации. Вся Красная Армия
представляла собой одну отличную цель.
5.
Многие видели переброску советских войск, однако каждый видел только ее
часть. Мало кто представляет ее истинный размах. Германская военная разведка
считала, что происходит гигантское наращивание мощи, но даже она видела
только Первый стратегический эшелон, не догадываясь о существовании Второго
(и Третьего, о котором речь впереди). Я думаю, что многие советские генералы
и маршалы, исключая самых выдающихся или прямо вовлеченных в эту переброску,
тоже не представляют ее истинных размахов, а следовательно, и ее значения.
Именно поэтому многие из них так спокойно рассказывают про нее. Незнание
общей обстановки и истинных размахов концентрации советских войск совсем не
случайно. Сталин принял драконовские меры маскировки. Сталинское Сообщение
ТАСС - одна из этих мер.
Сам факт переброски войск скрыть было невозможно, но самое главное:
размеры переброски и ее назначение Сталин скрыл от всей страны, от
германской разведки и даже от будущих поколений.
Генерал-полковник авиации А.С. Яковлев (в то время личный референт
Сталина) свидетельствует, что "в конце мая или начале июня" в Кремле
состоялось совещание по вопросам маскировки (Цель жизни. Записки
авиаконструктора. С. 252).
Ранее мы уже видели некоторые меры, которые принимались советскими
генералами: войскам объявляли, что они едут на учения, хотя высший командный
состав понимал, что это не учения. Другими словами, происходила
целенаправленная дезинформация своих войск. Германское командование в то же
самое время делало то же самое: в войсках ходили слухи о высадке в
Великобритании, многие даже знали название операции - "Морской лев", в
войсках появились переводчики английского языка и т.д.
Уместно напомнить, что дезинформация своих войск проводится только
перед наступательной операцией, для того чтобы скрыть от противника свои
намерения, время и направление главного удара. В оборонительной войне или
перед ее началом свои войска обманывать не надо - офицерам и солдатам
ставится простая и понятная задача: это твой рубеж, ни шагу назад! Сдохни
тут, а врага не пропусти!
Тот факт, что советских солдат и командиров обманывали, - есть
свидетельство подготовки к наступательной операции. Если бы готовилась
оборонительная операция, почему бы не сказать войскам: да, братцы,
обстановка напряженная, всякое может случиться, едем рыть окопы и в них
сидеть. Если действительно войска едут рыть окопы, то особой разницы нет -
сообщать им о цели поездки после прибытия или во время отправки. Но такую
новость советским офицерам и солдатам не сообщали ни при отправке, ни при
прибытии. Перед ними ставилась другая цель, которую скрывали тогда, которую
скрывают сейчас.
Чтобы представить себе степень секретности переброски войск, приведу
только один пример из многих.
Маршал Советского Союза М.В. Захаров: "В начале июня начальник ВОСО
Одесского военного округа полковник П.И. Румянцев зашел ко мне, в то время
начальнику штаба ОдВО, в кабинет и таинственно доложил, что за последние дни
через станцию Знаменка идут "Аннушки" с ростовского направления и
выгружаются в районе Черкасс. "Аннушка" - это термин, определявший в органах
ВОСО дивизию. Через два дня мною была получена шифровка из Черкасс за
подписью заместителя командующего войсками Северо-Кавказского военного
округа М.А. Рейтера, в которой испрашивалось разрешение занять несколько
бараков вещевого склада нашего округа для размещения имущества прибывших в
этот район войск с Северного Кавказа. Поскольку штаб ОдВО не был
информирован о сосредоточении здесь войск, я позвонил по "ВЧ" в Оперативное
управление Генштаба. К телефону подошел заместитель начальника управления
А.Ф. Анисов. Сообщив ему о шифровке, полученной от М.А. Рейтера, я попросил
разъяснить, в чем дело. Анисов ответил, что шифровку Рейтера надо немедленно
уничтожить, что ему будут даны необходимые указания от Генштаба, а штабу
округа в это дело не следует вмешиваться" ("Вопросы истории". 1970. N 5. С.
42).
Далее маршал Захаров сообщает, что командующий войсками Одесского
округа генерал-полковник Я.Т. Черевиченко тоже ничего не знал об "Аннушках".
Советские войска всегда перебрасываются с соблюдением мер предосторожности,
и советские войска всегда держат в секрете свои намерения. Это действительно
так. Но всему есть мера. Командующий военным округом в Советском Союзе,
особенно командующий приграничным округом, и его начальник штаба - это люди,
наделенные чрезвычайными полномочиями и властью. Они в полной мере отвечают
за все, что происходит на территории, которая находится под их контролем.
Приведите мне другой пример, когда командующий округом и его начальник штаба
не знают о том, что на территории их округа сосредоточиваются какие-то
другие войска! Даже в ситуации, когда командование Одесского округа случайно
узнало о сосредоточении каких-то войск на территории округа, Генеральный
штаб (которым командовал Г.К. Жуков) требует о полученной информации забыть,
а секретную шифровку, предназначенную только для глаз начальника штаба
округа, - уничтожить. Даже в сейфе начальника штаба округа эта шифровка
представляет опасность! Кстати, ранее я говорил, что в советских архивах
есть очень много интересных документов об этом периоде, и все же самое
интересное никогда не попадало в архив или было уничтожено.
Следы уничтожения видны в архивах, например: предложение начинается на
одной странице, но следующей нет, а иногда и следующей сотни страниц нет. И
эта уничтоженная шифровка в Одесском округе - только еще одно подтверждение
моих слов.
Интересно поведение генерал-лейтенанта М.А. Рейтера в данной ситуации.
Макс Рейтер - дисциплинированный немец, еще в Первой мировой войне был
полковником в штабе русской армии, служака прусской закваски. Уж он-то
знает, как хранить секреты. Но даже он, заместитель командующего
Северо-Кавказским округом, оказавшись со своими "Аннушками" на территории
чужого военного округа, считает вполне естественным связаться с равным по
положению местным боссом и спросить разрешения (конечно, персональной
шифровкой!) что-то сделать. Ему из Генерального штаба быстро вправили мозги,
и больше он подобных шифровок не писал. А вот несколько другие примеры.
Генерал-полковник Л.М. Сандалов осматривает строительство
оборонительных сооружений на самой границе в районе Бреста и с удивлением
обнаруживает, что ДОТы строят так близко от границы, что их видно с
германской стороны. Он задает недоуменный вопрос В.И. Чуйкову. Чуйков, этот
будущий сталинградский лис, вздыхает (притворно, конечно): очень жаль, но
дело обстоит именно так, немцы заметят наше оборонительное строительство (На
московском направлении. С. 53). Гудериан начинал войну именно с другой
стороны реки и отмечает, что он все это хорошо видел: ДОТы строили днем и
ночью, причем ночью при ярком свете. Удивительная вещь: ни сам Сандалов, ни
Чуйков, ни кто другой не прикажут оставить работу и перенести строительство
на пару километров в тыл, чтобы противнику не было видно точного
расположения огневых точек и направления амбразур, по которым он может легко
вскрыть систему огня.
Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян в другом округе в 1940 году
наблюдает ту же картину: идет строительство укрепленного района (УР) "прямо
на виду у немцев". Строительные участки огорожены заборчиками. "Мне эти
заборч