гарантий. Как учили нас в школе, это наиболее гибкая, динамичная и... -- Погоди, Рашель. Ты сказала "двадцать процентов"? -- Да, около того. В отдельные годы, бывает, доходит до двадцати пяти, но нечасто. -- Но ведь этого мало! Я ожидал гораздо большего. Пускай вас три миллиарда, пускай у вас либеральная экономическая система, которую я, кстати, тоже считаю самой эффективной, и тем не менее... Вам же приходится содержать огромную армию! Я кое-что знаю о Терре-Галлии, она расположена всего в двухстах световых годах от Земли и является одной из старейших человеческих планет. До начала войны ваш регион осваивался в течение тринадцати столетий, и у вас, помимо каналов первого рода, должно быть много исследованных каналов второго рода. Я не рискую назвать даже приблизительную цифру, тут нужно посмотреть в справочник... -- Я смотрел, -- вмешался Агаттияр. -- Еще у себя дома, едва услышав с экрана название "Терра-Галлия", я заглянул в соответствующую статью последнего из довоенных выпусков "Галактического реестра населенных миров". Там указаны координаты шести тысяч восьмисот семидесяти двух гиперпространственных каналов, а радиус дром-зоны в системе Дельты Октанта -- свыше четырнадцати миллионов километров. Для сравнения, ко времени капитуляции у Махаварши было лишь чуть более двух с половиной тысяч исследованных каналов, а наша дром-зона почти втрое меньших размеров. -- Вот-вот, об этом я и говорю, -- подхватил Шанкар. -- Без малого семь тысяч каналов для вторжения, рассеянных среди нескольких секстильонов кубических километров космического пространства. И объединенная мощь девяти цивилизаций, направленная против одной-единственной непокоренной планеты. -- Он умолк, напряженно размышляя. -- Я, конечно, не военный стратег, а ученый-физик, но по моим приблизительным оценкам для полной блокады дром-зоны ваша армия должна состоять как минимум из двухсот миллионов человек, иметь на вооружении порядка пяти тысяч заградительных станций, столько же, если не вдвое больше, тяжелых крейсеров и линкоров, и до сотни тысяч быстроходных, высокоманевренных кораблей среднего класса. -- Старик растерянно покачал головой: -- Нет, это невозможно. Даже если я ошибаюсь в два или три раза, все равно такую военную машину неспособна прокормить ни одна, даже самая эффективная либеральная экономика. -- Вы ошиблись на целый порядок, сэр, -- сказал Рашель. -- А местами и на два. Армия Терры-Галлии насчитывает восемь миллионов человек, и лишь два миллиона из них -- кадровые военные, а остальные шесть -- солдаты срочной службы. Наш оборонительный флот состоит из восьми десятков заградительных станций и двух с половиной сотен линкоров, дредноутов и крейсеров тяжелого класса. Точная статистика по средним и легким кораблям мне неизвестна, но вряд ли их больше десяти тысяч. Хотя лицо Шанкара по-прежнему оставалось беспристрастным, по его глазам было видно, что он глубоко потрясен. -- И такими силами вам удается сдерживать натиск объединенного флота Иных?! -- Да, сэр. В принципе, для обороны нашей системы достаточно и двух десятков станций с сотней тяжелых кораблей, но мы предпочитаем держать резерв на случай затяжной атаки. Ну и, конечно, страхуемся от диверсий. Время от времени в наше пространство удается проникнуть небольшим группам чужаков, и они, как вы понимаете, стремятся нанести нам удар с тыла. А пятидесятники, приняв человеческий облик, попадают на Терру-Галлию, занимаются сбором секретной информации, устраивают террористические акты, охотятся за нашими политическими лидерами и ведущими учеными. Мы принимаем против них все меры предосторожности: в каждом государственном учреждении, на каждом военном предприятии, во многих общественных местах и даже в некоторых частных домах стоят специальные детекторы, призванные выявлять замаскированных под людей пятидесятников. Кроме того, нас с детства учат опознавать их визуально -- по походке, жестам, мимике лица. -- Поэтому ты сразу узнала пятидесятника в метро? -- спросил я. -- Да. И ужасно испугалась. Первой моей реакцией было поднять тревогу. Но потом я вспомнила, где нахожусь, и испугалась еще больше. Я решила, что сейчас он меня схватит... От этих воспоминаний девочка зябко поежилась и крепче прижалась ко мне. У меня возникло непреодолимое желание обнять ее за плечи, но усилием воли я сдержал свой порыв. Шанкар задумчиво покусывал губы. -- Знаешь, Рашель, тут одно из двух: либо на старости лет я здорово поглупел, либо ты чего-то не договариваешь. По тем фрагментам сражения, что записаны на твоем диске, трудно судить о реальных потерях с обеих сторон, но у меня сложилось впечатление, что в этой мясорубке вы перемолотили огромные силы противника, едва ли не втрое превосходящие названную тобой суммарную численность всего флота Терры-Галлии. Чужаки что, идиоты? Почему они так упорно пытались прорваться через этот канал? Почему бы им не нанести рассеянный удар сразу по нескольким десяткам или даже сотням каналов? Ведь именно так всегда велись космические войны: флот атакующей стороны с более или менее серьезными потерями прорывался в локальное пространство обороняющейся системы, и уже там происходило решающее сражение. Военная история еще не знала случая полной блокировки дром-зоны -- она чересчур велика, и для этого нужны слишком большие силы. Что ты на это скажешь, Рашель? Девочка кивнула: -- Я скажу, сэр, что вы совершенно правы. В самом начале войны все было так, как вы и говорите. Иные прорывались в наше пространство сразу по многим каналам, мы сражались с ними и побеждали, но и сами несли большие потери. Наша экономика была уже на грани краха, некоторые пораженцы начали толковать о капитуляции, предлагали сдаться на милость чужаков. И в этот критический для Терры-Галлии момент случился решающий перелом. -- Рашель говорила с таким видом, словно по памяти цитировала строки из учебника истории. Впрочем, возможно, так оно и было. -- Наши ученые сделали открытие, которое спасло нас от поражения. К сожалению, они немного опоздали, чтобы спасти остальное человечество. -- И в чем же заключалось это открытие? -- нетерпеливо спросил Шанкар. -- Неужели вы научились закупоривать гиперканалы?.. Хотя нет, я несу вздор. В таком случае вам бы вообще не пришлось воевать. Вы бы просто перекрыли все каналы первого рода и исследованные -- второго, а сами пользовались бы лишь новооткрытыми и неизвестными чужакам. -- Да, сэр, безусловно, -- подтвердила Рашель. -- Мы не умеем перекрывать каналы, мы только переориентируем их. -- То есть, -- снова вмешался Агаттияр, -- вы можете произвольно менять расположение областей входа-выхода для любого канала? -- Да. И сужать их тоже -- практически до половины кубического километра. Но, к сожалению, не больше. Если бы мы могли сжимать области входа-выхода до нескольких кубометров... ну, тогда, вы понимаете, это было бы равнозначно закупориванию каналов. -- О, боги! -- пробормотал Шанкар. -- Но как вам удалось? -- Не знаю, сэр. Это наш самый главный секрет. Агенты чужаков пытаются выяснить его, но безуспешно. Говорят, что все посвященные в тайну ученые и инженеры живут и работают в неприступном бункере, о расположении которого известно только членам правительства. Может, это и правда, не знаю. -- Рашель пожала плечами. -- Я знаю только то, что знают остальные галлийцы, а также шпионы-чужаки: все каналы нашей дром-зоны сосредоточены в одной небольшой области пространства, которая находится под надежной охраной наших войск. -- Все каналы? -- переспросил Шанкар. -- Абсолютно все? -- Теперь уже все. Разумеется, первого и второго рода. На первых порах были переориентированы только исследованные гиперканалы, но вскоре чужаки начали применять такую тактику: во время атаки некоторые небольшие быстроходные корабли вырывались из района боевых действий, скрывались в глубинах космоса, а позже, когда сражение заканчивалось, возвращались обратно и пытались незаметно ускользнуть через один из неисследованных каналов второго рода. Ну, вы понимаете, что таким образом он уже становился исследованным, и Иные могли атаковать через него. Мы, конечно, держали всю дром-зону под наблюдением, разбросанные повсюду детекторы устанавливали, по какому каналу был совершен переход, и тогда его немедленно сужали и перемещали в охраняемую область. Но однажды, лет семьдесят назад, наши следящие службы недоглядели, упустили одного из разведчиков, вернее, ошибочно определили канал, по которому тот ушел, -- и это едва не привело к катастрофе. После того случая было решено взять под контроль абсолютно все каналы второго рода. Для этого потребовались огромные энергетические затраты, зато теперь мы можем не опасаться атаки с тыла. Да и агентам Иных стало сложнее возвращаться обратно. Иногда им, правда, удается ускользнуть, но случается это редко. Обычно их уничтожают еще на подступах к охраняемой области. -- Сто с лишним миллиардов каналов... -- пробормотал Агаттияр. -- Подумать только: свыше ста миллиардов каналов в нескольких миллионах кубических километров! -- Нет, сэр, -- покачала головой Рашель. -- Не в нескольких миллионах, а почти что в двухстах миллиардах кубических километров. Ну, чуть меньше. Я же говорила вам, что мы не умеем сужать каналы до предела, а сделать так, чтобы они накладывались друг на друга, не получается. Поэтому все неисследованные каналы, а также те, что известны врагу, собраны внутри сферы диаметром семь тысяч километров. Есть еще вторая сфера, поменьше -- в ней расположены каналы, исследованные нами и неизвестные чужакам. Но, конечно, мы одинаково тщательно охраняем обе сферы, и если из канала, который считается "чистым", выходит корабль без предварительного уведомления, его немедленно расстреливают. -- L'indicatif incorrect, -- отозвалась Рита, и я сразу вспомнил, что именно такими словами докладывал дежурный офицер появившемуся из-за кадра контр-адмиралу. -- Сe sont les еtrangers. "Неверный позывной, это чужаки". Правильно? Рашель с восторгом взглянула на нее: -- Oh, vous parlez Francais!.. Да, мисс, все правильно. Впрочем, тогда и так было ясно, что это чужаки, атака шла через один из каналов первого рода. Но в любом случае, перед тем как открыть огонь, принято запрашивать позывные. Ведь не исключено, хоть и маловероятно, что по этому каналу мог возвращаться наш разведчик. Ну, вы понимаете, разные бывают ситуации. Как и во всех предыдущих случаях, фразу "вы понимаете" Рашель употребила в качестве простого оборота речи. Похоже, это было одно из ее излюбленных выраженьиц, вроде "так сказать" или "знаете ли". Однако Рита, заслышав его в очередной раз, не выдержала. -- Нет, представь себе, не понимаю! -- заявила она с вконец растерянным выражением лица. -- Ничего не понимаю!.. Рашель, детка, ты тут толкуешь о всяких там каналах первого, второго и третьего рода, об их ориентации-переориентации, о сжатиях-сужениях. Остальные слушают тебя с умным видом, важно кивают, задают такие же умные вопросы, а я... А я сижу между вами как дура и ничего не могу сообразить. Рашель снова взглянула на нее -- но уже не с восхищением, а с каким-то изумлением. -- Вы серьезно, мисс? Вы ничего не поняли? Я так плохо рассказывала? Рита неопределенно покачала головой, а ее отец произнес: -- Нет, Рашель, ты все хорошо рассказывала. Дело не в тебе, а самой Рите. И даже не сколько в Рите, сколько в окружающих нас реалиях. Тебе трудно это понять, ведь ты дитя свободного мира, где люди без страха смотрят в небо и говорят: "Оно принадлежит нам, мы его хозяева". А здесь, на Махаварше, люди узники своей планеты, они стараются пореже поднимать голову к звездам и поменьше думать о них. Все, что касается дром-зоны и каналов, для тебя и твоих сверстников с Терры-Галлии -- очевидные и известные с детства вещи; для нас же это -- табу. Этим интересуются только ученые, вроде меня и профессора Шанкара, а также энтузиасты-любители, подобные мистеру Матусевичу, которые просто помешаны на космосе и звездах. -- Он быстро взглянул на меня: -- Ведь я не ошибся, так? Я наблюдал за вами, когда вы смотрели фильм. У вас был вид многолетнего заключенного, перед которым слегка приоткрыли дверь на свободу. Именно поэтому вы не оставили Рашель. Поэтому вы так упорно не хотели уходить, хотя я откровенно пытался выпроводить вас. Где-то на бессознательном уровне, чисто инстинктивно, вы чувствовали, что она -- гостья из космоса. Вы не могли уйти -- просто потому, что всю свою жизнь ожидали подобной встречи. Я прав? Я кивнул: -- Да, профессор. Наверное, так оно и было. -- Ну а что касается Риты, -- продолжал Агаттияр, -- то она обыкновенная девочка с Махаварши, для которой космос -- нечто чуждое, опасное и недосягаемое. Ей известно только одно: в пространстве существуют дром-зоны, через которые корабли могут перепрыгивать от звезды к звезде. И все, больше ничего. Я сам воспитал ее такой, я не хотел, чтобы она повторила мой путь. Когда в детстве она заинтересовалась физикой, я не стал поощрять ее увлечение. Как раз наоборот -- я несколько раз выставил ее круглой дурой, внушил ей сильный комплекс неполноценности, заставил ее возненавидеть все точные науки. Потом она увлеклась медициной, решила мне назло стать врачом, и я был доволен. -- Он виновато посмотрел на Риту. -- Пожалуйста, извини, если я был не прав. Я ведь хотел как лучше. Тем временем наш гравикар покинул магистральный тоннель и опять начал вилять со стороны в сторону, подпрыгивать вверх-вниз. Похоже, что наше путешествие близилось к концу. После минутного молчания Агаттияр вновь обратился к дочери: -- Давай-ка я коротко объясню тебе, о чем шла речь. Если, конечно, ты захочешь меня выслушать. -- Нет, папа, все в порядке. Я не обижаюсь, -- мягко ответила Рита. -- Пожалуйста, рассказывай. -- Так вот, еще в конце XXI века, до начала эпохи межзвездных путешествий, между орбитами планет Сатурн и Уран была обнаружена область пространства с несколько аномальными физическими характеристиками. Эта область вращалась вокруг Солнца по эллиптической орбите, словно планета. Ее изучением занимались многие исследовательские группы, и одна из них под руководством доктора Димитриса Марушкопулоса установила, что в этой области наше обычное четырехмерное пространство-время соприкасается с неким иным пространством, обладающим совершенно другими свойствами и имеющим семь измерений -- пять пространственных и два временных; его сразу назвали гиперпространством, то есть "сверхпространством". Марушкопулос высказал гипотезу, что подобные области расположены вблизи всех массивных космических объектов, вроде звезд, и соединены между собой гиперпространственными каналами. Димитрис Марушкопулос был грек по национальности -- вернее, натурализованный грек, что чувствуется по его фамилии... а впрочем, это не имеет значения. В общем и целом он был грек, поэтому назвал эти каналы дромосами, что по-гречески значит "путь", "дорога", а саму аномальную область -- дром-зоной. Впоследствии его гипотеза полностью подтвердилась, были обнаружены предсказанные им каналы, но термин "дромос", в отличие от "дром-зоны", за ними не закрепился. Их предпочли называть просто каналами или гиперканалами, а их полное официальное название, встречающееся лишь в специализированной литературе, звучит так: "гиперпространственные каналы Марушкопулоса"... Пока я все доходчиво объясняю? -- Да, папа. Вполне. -- В ходе дальнейших исследований было установлено, что по своим свойствам гиперканалы делятся на три категории -- первого, второго и третьего рода. Каналы первого рода немногочисленны и легко проницаемы. Они соединяют между собой ближайшие дром-зоны, расположенные на расстоянии не более двадцати трех парсеков. Впрочем, это число нельзя назвать абсолютной константой, в разных регионах космоса предельная длина каналов первого рода имеет разное значение, зависящее от средней плотности распределения гравитационных масс. Так, например, дром-зона Земли имеет каналы первого рода протяженностью вплоть до четырнадцати с половиной парсеков, а в системе Махаварши, где плотность звезд гораздо выше, самый длинный такой канал ведет к звезде Бхагавати, расположенной на расстоянии всего в двух световых годах от нас. Но главная особенность гиперпространственных каналов первого рода, заключается в том, что по их характеристикам можно в точности определить, куда они ведут. Именно по этим каналам шла основная волна освоения Галактики. Когда в середине XXII века появились первые межзвездные корабли, уже была разработана система быстрого обнаружения каналов первого рода, ведущих в нужном направлении, поэтому полеты совершались не наобум, в неизвестность, а по заранее намеченному маршруту. Переход из Солнечной системы к Тау Кита, поиск там канала в дром-зону Беты Кита, скачок к Бете, а оттуда -- в систему Денеба, расположенного уже в ста семнадцати световых годах от Земли; ну и так далее. Таким образом, по гиперканалам первого рода можно добраться практически до любой звезды в пределах Галактики. Другое дело, что путешествие из одного ее конца в противоположный занимает много времени... Ты следишь за моей мыслью, дочка? -- Конечно, папа! -- Рита даже немного обиделась. -- Я совсем не дурочка, просто я об этом ничего не знала. -- Значит, с каналами первого рода мы разобрались. В каждой дром-зоне их насчитывается от нескольких десятков до нескольких сотен, но не больше. Теперь переходим к каналам второго рода, которые не так проницаемы, как первого, и для их открытия и прохождения требуется намного больше энергии. Таких каналов свыше ста миллиардов и, что характерно, во всех дром-зонах их приблизительно одинаковое число -- с разницей не более двухсот тысяч в ту или другую сторону. Короче, настоящий мизер, менее одной миллионной процента. Совпадение количества каналов второго рода и оценочной численности звезд в нашей Галактике с самого начала навело на очевидную мысль, что любые две удаленные дром-зоны, независимо от расстояния между ними, пусть даже это десятки килопарсеков, соединены каналом второго рода. То есть, теоретически к любой звезде Галактики можно добраться напрямую -- совершив лишь один-единственный гиперпереход. К сожалению, каналы второго рода не обладают "прозрачностью" первого, и априори никак нельзя определить, куда ведет тот или другой канал. Можно лишь совершить переход по одному из наугад выбранных каналов, а потом посмотреть, куда же нас занесло. В результате такого перехода мы можем оказаться как всего лишь в ста световых годах от своей дром-зоны, так и совсем в другой области Галактики, удаленной на многие тысячи парсеков. Короткие каналы второго рода практически бесполезны -- гораздо экономнее с точки зрения энергетических затрат совершить несколько десятков скачков по каналам первого рода. Зато, когда счет идет на килопарсеки, эти каналы незаменимы. Поэтому в период космической экспансии мы исследовали их, чтобы получить быстрый доступ к различным регионам Галактики. И именно через каналы второго рода мы попали в Магеллановы Облака. Считается, что порог протяженности таких каналов находится где-то между двумястами и тремястами тысячами парсеков, хотя опять же -- оценка эта весьма и весьма приблизительна. А что касается каналов третьего рода, то они для нас недоступны. Для их открытия требуется такая высокая концентрация энергии, что ее не выдерживает даже физический вакуум. Считается, что каналы третьего рода ведут к дром-зонам в других галактиках. Это все, что можно о них сказать. -- Закончив свою лекцию, Агаттияр сухо прокашлялся. -- Надеюсь, теперь ты понимаешь, о чем говорила Рашель? Рита неуверенно кивнула: -- Да. В целом, да. -- И понимаешь, почему чужаки не могли прорваться в локальное пространство Терры-Галлии по неисследованным каналам второго рода? Она немного подумала, затем ответила: -- Да, понимаю. Потому что таких каналов сто миллиардов, и вероятность попасть наугад к конкретной, заданной наперед звезде мизерна... нет, даже исчезающе мала. Скорее уж генератор случайных чисел выдаст полный текст Вед. -- Вот именно. А что до переориентации каналов, а также сужения их области входа-выхода, то тут я ничего сказать не могу. Я сам в полной растерянности. Я даже не представлял себе, что такое возможно. Похоже, это было случайное открытие, намного опережающее современный уровень развития науки. Иначе чужаки давно повторили бы его -- тем более что уже сто лет они знают о принципиальной возможности такой технологии. Своевременные, "дозревшие" научные открытия совершаются невзирая на личности. Классическая электродинамика возникла бы и без Максвелла, кибернетика -- и без Винера с фон Нейманом, а не родись Марушкопулос, люди все равно достигли бы звезд. Только не подумай, Рашель, что я из зависти преумаляю гений ваших ученых, просто я хочу сказать... -- Агаттияр вдруг осекся, так и не закончив свою мысль, и сочувственно пробормотал: -- Бедная малышка! Сколько же ей пришлось пережить за последнее время... Рашель не слышала ни большей части его объяснений, адресованных Рите, ни рассуждений о "дозревших" и случайных открытиях. Уже минут пять, как она снова уснула, доверчиво склонив свою белокурую головку к моему мужественному плечу. глава третья К ЗВиЗДАМ 1 Когда мы поднялись наверх и вышли из лифта, я в первый момент решил, что Шанкар, пропетляв часик по Катакомбам, вернул нас обратно в свое подвальное убежище. Но нет -- несмотря на общую схожесть (видимо, оба убежища были сооружены по одному и тому же плану), обстановка помещения в конкретных деталях была немного другой. К тому же, хотя я специально не смотрел на часы, сюда мы поднимались едва ли не вдвое меньше времени, чем спускались из усадьбы Шанкара. В этом убежище учитель Агаттияра вел себя как дома. Здесь нас никто не встречал, поэтому он взял на себя роль хозяина и, заблокировав дверь лифта, немедленно распорядился отнести спящую Рашель в самую крайнюю из четырех примыкавших к гостиной комнат. Как я и ожидал, это оказалась небольшая, но довольно уютная спальня. В ней стояли две одноместные кровати, которые при желании можно было сдвинуть и превратить в двухместную. Из спальни вела еще одна дверь -- по всей видимости, в ванную. Уложив девочку в постель, мы оставили ее на попечение Риты, которая, как сообщил Шанкар, будет жить с ней в одной комнате. Но прежде, чем мы вышли, Рита сделала мне еще одну обезболивающую инъекцию -- действие предыдущей дозы уже прошло, и моя травмированная кисть снова разболелась. Не так чтобы очень уж сильно, это можно было перетерпеть и без всяких лекарств, однако сейчас я чувствовал себя здорово уставшим, а боль помешала бы мне нормально отдохнуть. В мое распоряжение Шанкар предоставил точно такую же спальню по соседству с комнатой, где находились Рита и Рашель. Старик посоветовал мне хорошенько выспаться и ни о чем не беспокоиться -- это место, по его словам, было стопроцентно надежным и безопасным. Я предпочел поверить ему и только спросил, где мы сейчас находимся. -- В Паталипутре, -- коротко ответил Шанкар. -- Более конкретно пока сказать не могу. Город Паталипутра, или просто Кэпитал-Сити, как чаще называли его у нас на Полуденных, был федеральной столицей, политическим и административным центром всей планеты. По своим размерам он значительно уступал крупным мегаполисам, вроде Нью-Калькутты, с их финансово-промышленной мощью. Этот сравнительно небольшой городок почти сплошь состоял из правительственных учреждений, а его взрослое население делилось на две части -- государственных чиновников разного ранга, с утра до вечера протиравших штаны в многочисленных министерствах, департаментах и управлениях, а также работников сферы услуг и коммунальных служб, которые обеспечивали первых всем необходимым для жизни. Ну и, конечно, нельзя было сбрасывать со счетов и целую армию полицейских, более бдительных и суровых, чем в любом другом городе Махаварши. Пожалуй, решил я после некоторых раздумий, Паталипутра действительно самое безопасное для нас место на планете. Будь наше правительство хоть трижды коллаборационистским, оно не позволит агентам Иных свободно разгуливать по улицам столицы и устраивать здесь массовые обыски и облавы. К тому же это убежище наверняка принадлежало одному из высших государственных служащих, который располагал достаточной властью, чтобы оградить себя от любопытства чужаков... Уединившись в своей комнате, я разделся, отправил рубашку и белье в чистку, а сам принял горячий душ. После душа я побрился (бреюсь я обычно по вечерам -- с утра нет ни времени, ни желания), облачился в длинный махровый халат и решил выглянуть в холл, чтобы задать Шанкару еще парочку занимавших меня вопросов. Но не тут-то было -- дверь оказалась заблокирована снаружи, и когда я попытался открыть ее, на встроенном в нее экране вспыхнула надпись: "Мистер Матусевич, спокойной Вам ночи. Отдыхайте, а все Ваши проблемы мы обсудим потом. Утро вечера мудренее". Ясное дело, я рассердился за такую бесцеремонность. Однако делать было нечего, я улегся в постель и погасил в комнате свет. Вопреки моим опасениям, беспокойные и тревожные мысли, роившиеся у меня в голове, не помешали мне моментально заснуть. 2 Как обычно, я спал крепко, без всяких сновидений, и проснулся свежим и отдохнувшим. Первые несколько секунд я лежал в кромешной темноте, думая сразу о двух вещах: во-первых, что еще слишком рано и за окном даже не рассвело, а во-вторых, что с сегодняшнего дня у меня начался отпуск и теперь я целых три недели не сяду за штурвал самолета. Но затем, почувствовав легкую ноющую боль в кисти правой руки, я вспомнил все, что случилось вчера вечером. Эти воспоминания разогнали остатки моего сна, я резко принял сидячее положение и щелкнул пальцами. В комнате вспыхнул свет, и я увидел обстановку спальни убежища. Настенные часы показывали 5:54 утра -- мой биологический будильник, как всегда, не подвел меня, и я проснулся в обычное для себя время. Моя летная форма лежала там, где я и оставил ее, -- на соседней кровати. Но первым делом я набросил на себя халат, подошел к двери и убедился, что она разблокирована. Сразу открывать ее я не стал, а сначала сходил в ванную, быстренько привел себя в порядок после сна, оделся и лишь тогда вышел из спальни. В гостиной я застал только одного человека -- невысокого, средней упитанности мужчину лет под шестьдесят, безусого и безбородого, с густыми черными волосами, напрочь лишенными даже намека на седину. Он сидел в мягком кожаном кресле перед большим стереоэкраном, на котором мелькали знакомые мне кадры космического сражения. По лицу мужчины было ясно, что он видел эту запись уже не впервые, но тем не менее он так увлеченно наблюдал за ходом битвы, что не сразу обратил на меня внимание. Ну а я, едва перешагнув порог, замер как вкопанный, разинув от изумления рот и не в силах выдавить из себя ни единого слова. Говоря по правде, я просто не мог поверить своим глазам. То, что я не был знаком с сидевшим в кресле мужчиной, еще не значило, что я его не знал. Его лицо не слишком часто появлялось в выпусках новостей, но вряд ли на всей Махаварше нашелся бы хоть один человек старше пяти лет, который, увидев его, не сказал бы: "Так это же..." Наконец мужчина заметил меня, резко поднялся с кресла и быстрым шагом подошел ко мне. -- Доброе утро, мистер Матусевич. Вижу, вы и впрямь ранняя пташка. Все именно так, как написано в вашем досье -- подъем в шесть утра и ни минутой позже. Его крепкое, энергичное рукопожатие отчасти привело меня в чувство. Хорошо хоть пожал он мою левую руку. -- Здравствуйте, ваше величество, -- вежливо пробормотал я. -- Меня вполне устроит обращение "сэр", -- сказал он. -- Давайте обойдемся без лишних церемоний. Договорились? -- Да, сэр, -- ответил я, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями и согласовать свои прежние представления об этом человеке с фактом его присутствия здесь, в одном из тайных убежищ Сопротивления. Падма XIV заслуженно считался самым дрянным императором за всю тысячелетнюю историю Махаварши. Нет, не потому что он был тираном, злоупотребляющим своей властью. Никакой реальной властью он не обладал -- как, впрочем, и многие поколения его предшественников на этом посту. Конституционная реформа более чем шестисотлетней давности до предела урезала императорские полномочия, оставив за его особой лишь функции номинального главы государства и арбитра нации. На политической авансцене император появлялся дважды в год, открывая очередную сессию Национального Конгресса, а также раз в четыре года от него требовалось издавать указы о назначении кабинета министров, сформированного по результатам всеобщих парламентских выборов. Кроме того, время от времени он вручал государственные премии, ордена и медали, присваивал различные почетные звания -- но, опять же, только по решению правительства. Тем не менее, императоры всегда могли оказывать значительное влияние на политические процессы в государстве -- опосредствованно, через активное участие в общественной жизни планеты. Все предшественники Падмы XIV не пренебрегали этой возможностью и с тем или иным успехом занимались публичной политикой. У одних это получалось лучше, у других хуже, но все они по крайней мере пытались. Благодаря мистической харизме своего титула, благодаря своей независимости от сиюминутной политической конъюнктуры, многие монархи пользовались огромной популярностью в народе, их уважали и к их мнению прислушивались. Порой случалось, что императору достаточно было открыто выказать симпатию к одной из политических партий, чтобы обеспечить ей успех на выборах. А вот Падма XIV ничем подобным не занимался. Он слыл законченным мизантропом и отшельником, предпочитавшим всему прочему уединение и всячески избегавшим лишний раз появляться на публике. О том же, чтобы он пытался хоть как-то влиять на политику, и вовсе речи не шло. Большую часть нашего истеблишмента это вполне устраивало, зато рядовые граждане Махаварши были этим недовольны. Некоторые особо радикальные масс-медиа правого толка откровенно сокрушались, что у нас такой слабый, безынициативный и совершенно бесхарактерный император, а крайние "леваки" напротив -- столь же откровенно злорадствовали, то и дело отпуская язвительные шуточки по поводу всего института монархии, который они считали атавизмом и ратовали за установление Республики. Короче, за шестнадцать лет своего царствования Падма XIV нанес ощутимый урон престижу императорской власти, и только в последнее время ситуация постепенно стала меняться в лучшую сторону. Однако не благодаря ему, а стараниями его дочери Сатьявати -- очаровательной юной особы, которая лишь недавно отметила свое двадцатилетие и начала вести активную общественную жизнь. Будучи единственным ребенком Падмы и наследницей престола, она явочным порядком заняла место императора и в политике, и в сердцах сограждан, а ее незаурядные умственные способности, привлекательная внешность, умение ладить с людьми и с достоинством держаться на публике позволяли надеяться, что в будущем она сумеет полностью компенсировать пассивность и бездеятельность своего отца. Но теперь, видя перед собой императора, я понял, сколь беспочвенны были все обвинения в его адрес. Он просто играл свою роль, и играл блестяще, изображая из себя ничтожество и отвлекая от своей персоны внимание чужаков. Его слабохарактерность, безынициативность и мизантропия на деле оказались лишь маской, за которой скрывался один из лидеров подполья, возможно даже -- главный руководитель. -- Ваше кодовое имя "Эй-первый", -- произнес я скорее утвердительно, чем вопросительно. -- Ведь так? Падма коротко кивнул: -- Совершенно верно, мистер Матусевич. Правду обо мне знают всего несколько человек. Теперь и вы принадлежите к их числу... Но поговорим об этом позже. Сейчас вам нужно позавтракать. Он подошел к стене рядом с экраном и отодвинул в сторону перегородку, за которой оказалась небольшая комнатка, оснащенная всем самым необходимым кухонным оборудованием. -- К сожалению, -- сказал император, -- сегодня вам придется удовольствоваться консервами. А если мы решим, что вы останетесь здесь, тогда я позабочусь и о свежих продуктах. Хотя вряд ли это понадобится. Саморазогревающиеся консервы были, в общем, недурственны, и я позавтракал с отменным аппетитом. Постепенно я полностью оправился от шока, вызванного этой неожиданной встречей, перестал чувствовать себя неловко и скованно в присутствии царственной (пусть и не правящей) особы и даже нашел несколько забавным, что за столом меня обслуживает сам император Махаварши. Под завесу моей короткой трапезы Падма приготовил две чашки кофе, одну из которых передал мне, а вторую оставил у себя. Устроившись в кресле, он достал сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил. -- Вам я не предлагаю, -- сказал он, -- поскольку из вашего досье следует, что вы не подвержены этой вредной привычке. -- Вы уже второй раз упоминаете о моем досье, сэр, -- заметил я. -- Что за досье? Государственных спецслужб? -- Нет, наше. Сопротивления. -- Вы что, следили за мной? -- Скажем так: просто держали на примете. Еще три года назад один из наших людей рекомендовал привлечь вас к работе подполья. Руководство местного отделения рассмотрело его рекомендацию, собрало о вас сведения и в конечном итоге решило, что вы нам не подходите. -- Вот как? -- Я не то чтобы обиделся, но немного огорчился. -- И почему же? -- Вы оказались слишком прямодушным и бесхитростным для подпольщика. Из вас такой же конспиратор, как из меня балерина -- вы уж простите за банальное сравнение. Вы даже не смогли держать в секрете свое увлечение виртуальными межзвездными путешествиями. Да, конечно, вы принимали меры, чтобы о вашей одержимости космосом не узнало начальство, но этого было явно недостаточно. Мы запросто вычислили вас -- да и не только мы, но и чужаки, которые внимательно следят за такого рода виртуальными реальностями в поисках участников Сопротивления. На протяжении нескольких месяцев за вами даже присматривал один пятидесятник, но вскоре Иные убедились, что никакого отношения к подполью вы не имеете, и слежка была прекращена. Тем не менее вы уже "засветились", и мы не могли рисковать, привлекая вас в нашу организацию. Еще до получения досье, как только Шанкар назвал ваше имя, я сразу вспомнил, что в свое время одобрил это решение местного комитета. -- А если не секрет, -- поинтересовался я, -- кто был тот человек, что рекомендовал меня? -- Вы его хорошо знаете. Это ваш напарник Ахмад Раман. -- Так он член подполья? -- Само собой. Притом весьма активный. Мы завербовали его, еще когда он учился в академии. -- Теперь чужаки наверняка заинтересуются им, -- сказал я, немного поразмыслив над полученной информацией. -- Они даже могут схватить его и допросить с использованием какого-нибудь "наркотика правды". Падма покачал головой: -- За Ахмада не беспокойтесь, он уже в безопасности. Также мы позаботились о ваших родителях, обоих братьях, сестре с семьей и даже о вашей бывшей жене. Ситуация чрезвычайно серьезная. По нашим последним сведениям, чужаки развернули бешеную деятельность и бросили все свои силы на поиски Рашели. Похоже, они не перед чем не остановятся. К счастью, нам удалось опередить их. Только сейчас я заметил, что у императора воспаленные глаза, а взгляд усталый и напряженный. -- Вы, верно, сегодня совсем не спали? -- Да уж, не до того было. Вместе со мной почти всю ночь бодрствовали и Шанкар с Агаттияром. Господин Шанкар вообще ушел к себе лишь час назад. Этой ночью нам следовало многое обдумать и принять целый ряд важных решений. "В том числе и о том, что делать со мной, -- понял я. -- И можно ли мне доверять. А если можно, то до какой степени..." Судя по тому, что под утро дверь моей комнаты была разблокирована, а завтраком меня потчевал главный руководитель подполья, решение было принято в мою пользу. -- Рашель еще не просыпалась? -- спросил я. Император кивнул: -- Просыпалась. Она рассказала нам свою историю, а потом мы дали ей снотворное, чтобы она снова уснула. У нее сильное нервное истощение. Последние три месяца были для нее сущим кошмаром -- она провела их одна-однешенька, на потерпевшем катастрофу корабле, в компании полутора десятка мертвецов на борту. Такое выдержит далеко не каждый взрослый, а что уж говорить о девочке, которой еще не исполнилось и двенадцати лет. -- А что случилось с ее кораблем? И вообще, как она туда попала? Ведь, насколько я понял, это был разведывательный полет. -- Совершенно верно. Это был разведчик, причем далеко не первый. Уже два десятилетия корабли с Терры-Галлии регулярно входят в наше локальное пространство и собирают о нас информацию. До сих пор чужаки их ни разу не обнаруживали, так как они не пользовались местной дром-зоной, а совершали гиперпереходы к одной из ближайших звезд и оттуда уже на субсветовой скорости добирались до системы Махаварши. Благодаря высокой плотности звезд в нашем регионе Галактики, это оказалось вполне осуществимым предприятием. Ближайшее к нам звезда, Адити, расположена менее чем в одном световом месяце от нас. А в пределах светового года... -- Прошу прощения, сэр, -- вежливо, но нетерпеливо перебил я. -- Из моего досье вы должны знать, что я увлекаюсь астрономией, поэтому все эти факты мне хорошо известны. В том числе и точное расстояние до Адити -- 685 световых часов. Также я могу назвать по памяти все звезды в радиусе светового года от Махаварши. От которой из них прилетел корабль Рашели? От Адити? -- Нет, там появляться они не рисковали. Ближайшие звезды всегда под подозрением, и чужаки вполне могли оставить там свой патруль. Поэтому галлийцы летели через Дзету Дэваки -- это почти вдвое дальше, зато безопаснее. Их миссия отличалась от всех предыдущих: они не собирались ограничиться только наблюдением с безопасного расстояния и прослушиванием нашего эфира; кроме этого, в их задачу входила высадка на планету разведгруппы с целью сбора более детальной информации и установления контакта с Сопротивлением. О нашем существовании они знали уже много лет, и рассчитывали выйти на нас через нескольких людей, в частности, через профессора Агаттияра. Разумеется, если бы на месте Рашели был взрослый человек, опытный разведчик, он бы действовал гораздо аккуратнее и, скорее всего, сумел бы связаться с нами, не привлекая внимания чужаков. -- Ого! -- произнес я, чувствуя, как мое сердце бешено заколотилось в груди. -- Разведгруппа, контакт с Сопротивлением... Значит, что-то назревает? -- Безусловно. Можно не сомневаться, что по поводу Махаварши у руководства Терры-Галлии есть особые планы. Ведь Рашель говорила вам, что их разведчики уже внедрили этот фильм в глобальные сети семи оккупированных миров? -- И император кивнул в сторону экрана, где на фоне зелено-голубой планеты пылающими красными буквами пульсировал вопрос: "А вы?" -- Да, -- ответил я. -- Зато нам они не сообщили о своей борьбе, хотя наблюдали за нами уже двадцать лет. Не кажется ли вам это странным? -- Кажется, -- согласился я, но потом добавил: -- А, впрочем, нет. Если галлийцы не хотели, чтобы Иные знали об их инт