и не преминул съязвить. -- Никогда бы не подумал. -- Так вот, -- невозмутимо продолжал Александр, начисто проигнорировав мой выпад. -- Там было одно замечательное высказывание: "Непокорная дворняга, которая осмеливается показать клыки хозяину, расплачивается за обучение хорошим манерам своей исполосованной шкурой". Умная мысль, не так ли? Ты тоже заплатишь за свои выходки. Но не своей, а чужой шкурой. Для тебя это будет еще хуже. К своему несчастью, ты сентиментальный идиот. Почему-то я сразу вспомнил, из какой книги Александр почерпнул эту сомнительную "мудрость", хотя читал ее лет десять, а то и двенадцать назад. Также я вспомнил, что слова эти принадлежали самому гнусному из отрицательных персонажей -- отпетому негодяю, садисту и убийце... Впрочем, по сравнению с Александром, он был чуть ли не агнцем, и его проделки выглядели невинными детскими шалостями. А угроза насчет чужой шкуры звучала очень зловеще. Мучительно гадая, чего мне ждать дальше, я даже забыл о боли в паху. Между тем Александр жестом подозвал к себе своих подчиненных, которые по-прежнему стояли перед домом и безучастно наблюдали за нашей разборкой, не предпринимая никаких попыток вмешаться. Эти двое с опаской поднялись на крыльцо, бочком протиснулись между обугленным трупом своего товарища и треснувшим косяком парадной двери, вошли в холл и, остановившись в двух шагах от Александра, молча уставились на него, ожидая дальнейших распоряжений. Он что-то отрывисто приказал им на незнакомом мне языке и отступил в сторону. Парни (оба были молоды, лет по двадцать пять, и крепко сложены) повернулись ко мне. Их взгляды не предвещали ничего хорошего. Я мог понять обуревавшие их чувства -- ведь только что по моей вине погиб их товарищ, чье обезображенное до неузнаваемости тело сейчас лежало на крыльце дома. Но неужели они не понимают, что Александр не меньше моего (и даже больше) виновен в случившемся? Теперь я почти не сомневался, что он побывал здесь раньше -- может быть, вчера, а может, неделю назад, -- и, обнаружив мою ловушку, не стал утруждать себя ее обезвреживанием или защитой от электрического разряда (хотя даже для самого тупого из Властелинов это плевое дело). Он поступил иначе: вернулся в свое логово и привел с собой троих "телохранителей", ничего не подозревающих простых смертных, одного из которых без колебаний отправил на верную смерть. Он не просто сумасшедший -- он законченный психопат, опасный маньяк и садист, ни в грош не ставящий человеческую жизнь и, мало того, получающий удовольствие при виде чужих страданий... Помощники Александра без лишних церемоний подняли меня с пола и поставили на ноги. Тот, что был повыше, заломил мне руки за спину -- причем гораздо сильнее, чем этого требовала предосторожность. Суставы мои затрещали, я судорожно стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть от боли. Второй из парней, более коренастый, встал прямо передо мной, буравя меня ненавидящим взглядом. Его кулаки сжимались и разжимались. Александр пролаял несколько слов. Коренастый крепыш с явным сожалением опустил уже занесенную для удара руку, достал из кармана футляр, раскрыл его и вынул оттуда пневмошприц. Затем грубо схватил меня за волосы, наклонил мою голову к правому плечу и сделал инъекцию в шею. Вопреки ожиданиям, никаких особо неприятных ощущений я не испытал, только почувствовал легкий зуд, словно от комариного укуса. Очевидно, в предыдущий раз Александр намеренно впрыснул мне концентрированный раствор, чтобы таким садистским способом привести меня в сознание. -- Но это еще не все, Эрик-гаденыш, -- зловеще произнес Александр. -- Сейчас тебе предстоит первый урок хороших манер. Дальнейшее происходило, как во сне. В жутком, кошмарном сне... Когда, повинуясь приказу Александра, его подручные отпустили меня и отошли к двери, он достал бластер (точную копию того, который Ладислав похитил из сейфа директора Чернобыльского центра), и всадил им обоим по заряду в грудь. Даже не вскрикнув, они рухнули на пол. Лицо более высокого выражало полное недоумение и непонимание. Коренастый крепыш, в которого был послан второй заряд, успел перед смертью испугаться. Я же буквально оцепенел от ужаса. А Александр неторопливо подступил к телам своих бывших слуг и с хладнокровием палача (или профессионального убийцы) сделал им по контрольному выстрелу в голову. Затем повернулся ко мне и сказал: -- Правило номер один: свидетелей нужно убирать. Они видели тебя живым, и сколь ни ничтожна вероятность того, что они могли бы попасть в руки наших родственничков, рисковать я не собираюсь. -- Но ты же сам привел их сюда! -- через силу вымолвил я. -- И убил... -- Одного убил ты, -- парировал Александр. -- И вообще, все трое на твоем счету. Ты вынудил меня прибегнуть к их помощи, так что пеняй только на себя. У меня подкашивались ноги. Я с трудом доплелся до ближайшего кресла и рухнул в него. -- Лицемер проклятый! Ты не нуждаешься ни в чьей помощи. Тем более, против меня в моем теперешнем положении. Александр погрозил мне пальцем: -- Ну-ну, брось это! И не надейся, что я расслаблюсь. Пусть ты лишен доступа к силам, но клыки у тебя еще не вырваны. Ты по-прежнему опасен, хоть и глуп. По правде сказать, возня с тобой не доставляет мне особого удовольствия. Вот если бы на твоем месте был кто-нибудь из детей Артура... -- И он с мечтательным видом умолк. Он безумен, в который уже раз подумал я. Он даже не представляет, насколько он безумен. Маньяк, свихнувшийся на почве эдиповых комплексов и давно уже позабывший о действительных причинах своего сумасшествия. Ненависть к брату стала для него смыслом жизни, а месть -- главной целью. Я не представлял для Александра сколь-нибудь значительной ценности, так как был всего лишь сыном Брендона, которого он ненавидел только в той мере, в какой ненавидел весь Дом Света. При других обстоятельствах он бы не стал рисковать из-за меня своим прикрытием, но получилось так, что по чистой случайности (невероятной, непостижимой случайности!) я оказался посвященным в одну из его тайн, имя которой -- Софи... -- Впрочем, -- после паузы продолжил Александр. -- За это время у меня появилась неплохая идея. Как я узнал, твоя кузина Дэйра просто без ума от тебя и очень болезненно восприняла... гм, слухи о твоей смерти. Так что, когда ты состаришься и действительно умрешь, я отправлю посылку с твоим сморщенным телом не братцу Брендону, а Дэйре. Вот уж она порадуется! Я в отчаянии застонал. Боже, за что мне такое наказание?! Александр с довольной ухмылкой следил за моей реакцией. Вдоволь насладившись, он равнодушно взглянул на трупы своих подчиненных и добавил: -- Отныне каждый год твоей жизни будет стоить жизней трех человек. Можешь устраивать им какие угодно пакости, а я не намерен играть с тобой в кошки-мышки. "Я больше не буду!" -- чуть было не выкрикнул я и лишь в последний момент сдержался. Нет, я не стану унижаться, просить, умолять. Лучше уж я... -- Конечно, ты можешь в любой момент прекратить эти мучения, -- вел дальше Александр, будто прочитав мои мысли. -- Но почему-то я сомневаюсь, что у тебя хватит мужества покончить с собой. Жертвуя чужими жизнями, ты будешь жить и надеяться, что я умру раньше тебя. Ну что ж, живи и надейся. С этими словами он развернулся, вышел из дома и не спеша направился к своему летательному аппарату -- скорее всего, космическому кораблю. Некоторое время я неподвижно сидел в кресле, борясь с оцепенением, затем резко вскочил на ноги, сорвал со стены лазерное ружье и выпустил в спину Александра длинную очередь. Смертоносные лучи прошли сквозь него, не причинив ему ни малейшего вреда. Он не остановился, не сбавил шаг и даже не оглянулся, а продолжал свой путь, как будто вовсе ничего не произошло. Эта пренебрежительность добила меня окончательно. Я швырнул на пол ружье, взбежал на второй этаж в свою спальню, бухнулся ничком на кровать и так пролежал несколько часов в полной прострации. Если бы я мог заплакать, рассмеяться или в какой-нибудь другой форме закатить истерику, мне было бы гораздо легче. Но я не мог. И продолжал страдать молча, беззвучно. В моем персональном аду обстановка изменялась по классическому инфернальному сценарию -- чем дальше, тем хуже. Даже тогда, когда, казалось бы, хуже быть не может... На закате того же дня я похоронил незадачливых слуг Александра в одной братской могиле (на три отдельных меня не хватило) позади дома. Насыпав сверху холмик, я после некоторых колебаний увенчал его наспех сработанным деревянным крестом. Усопшие, по крайней мере двое из них, явно принадлежали к белой расе, к тому же Александр, будучи религиозным фанатиком, вряд ли потерпел бы в своем окружении людей, почитавших иного бога, кроме Иисуса. Затем я прочел над могилой короткую заупокойную молитву и вернулся в дом -- мне предстояла кропотливая работа по уборке холла и ремонту изуродованного взрывом фасада. Весь следующий год прошел в тревожном ожидании очередного визита Александра. Под конец я уже не находил себе места от нетерпения и даже испытал какое-то противоестественное удовлетворение, когда мой злой гений явился точно в срок. Увы, он выполнил свою угрозу и опять привел с собой троих человек, причем на этот раз одна из них была женщина. Ее звали Рут Якоби -- позже я нашел при ней удостоверение медицинской сестры, выданное департаментом здравоохранения Нового Хеврона. Очевидно, Александр сказал ей, что я свихнувшийся мизантроп и остро нуждаюсь в дозе успокоительного. Возможно, он предъявил ей фальшивое заключение психиатра. А может, ничего не предъявлял -- если она находилась у него на службе, -- просто сказал, что так нужно, без объяснений. Я не пытался сопротивляться и безропотно позволил вколоть себе очередную годовую дозу дьявольского зелья, нивелирующего мой Дар. Пока женщина выполняла свою нехитрую работу, мужчины держали меня за руки -- на всякий случай. Александр наблюдал за происходящим с полнейшим равнодушием и даже несколько отрешенно. Казалось, его мысли витали очень далеко отсюда. Когда инъекция была сделана, он подошел ко мне ближе и спросил: -- Кстати, ты знал, что Кевин нашел мою дочь? Я ничего не ответил и подумал лишь, что Диана, как всегда, оказалась права. Та Дженнифер, о которой упоминал Кевин в подслушанном нами разговоре, на самом деле дочь Александра и, похоже, ожидает ребенка от сына его злейшего врага. Вот уж действительно ирония судьбы! Так и не дождавшись ответа, Александр внушительно произнес: -- Если ты знал об этом, то совершил роковую ошибку, ничего не рассказав Морису. Тогда я не стал бы трогать тебя и уступил бы вашей семейке Софи, чтобы без проблем заполучить дочь. А теперь мне придется рискнуть. Чуть ли не целую минуту я соображал, что он имеет в виду. Наконец понял: Александр собирается похитить дочь, подстроив, как и в случае со мной, ее "гибель". Естественно, ее тело найдено не будет. Такое совпадение, ясное дело, не может не вызвать подозрений наших родных. Особенно параноика Кевина. В этот момент я был искренне рад, что у меня есть такой психованный кузен. Это был мой шанс на спасение -- крохотный, почти невероятный, и все же шанс... Вместе с тем, мне было заранее жаль эту девушку, Дженнифер. Я не знал ее и никогда не видел, но почему-то был уверен, что она не обрадуется такому папаше... Папаше, который только что хладнокровно прикончил еще троих человек, в том числе женщину, и лениво, вразвалочку направился к своему кораблю. Корабль не взлетел. Он просто исчез вместе с Александром. До следующей встречи через год... В моем комфортабельном и кошмарном аду. 3. АРТУР ТРУДНО БЫТЬ КОРОЛиМ Неладно что-то в королевстве Датском. Явно неладно. И давно неладно... Я так часто повторяю в мыслях эти слова, что порой мне начинает казаться, будто я и есть принц Гамлет с его вечным вопросом: "Быть или не быть?.." Правда, у меня нет дяди-злодея, и тень коварно убиенного отца не тревожит меня по ночам, требуя отмщения. Зато мне хватает забот с двумя Офелиями и целым выводком детей, которыми шекспировский Гамлет, по причине ранней смерти, обзавестись не успел. Да и мое королевство побольше Датского. У меня целый Дом -- с большой буквы, -- причем единственный сущий в Срединных мирах, что только добавляет проблем, ибо нельзя списать внутренние неурядицы на происки других Домов. К тому же, в отличие от Гамлета, я не наследный принц, с которого, в сущности, взятки гладки. Я царствующий король, абсолютный монарх, обладающий всей полнотой власти в Доме и, следовательно, всей полнотой ответственности за власть. Впрочем, государственные дела донимают меня гораздо меньше, нежели личные. Но это еще не значит, что я плохой король; надеюсь, что нет. Просто в моем королевстве дела идут в целом неплохо, а если случаются какие-нибудь досадные эксцессы, то большей частью это издержки роста. Дом у Источника очень молод, совсем недавно мы отметили четвертьвековой юбилей со дня его основания -- короткий срок для любого государства, а что уж говорить о Домах Властелинов, иные из которых насчитывают десятки тысячелетий своей истории. Поэтому, когда назревает очередной кризис, я стараюсь не драматизировать ситуацию, а, засучив рукава, берусь за решение проблемы, походя убеждая всех и каждого, что никаких причин для беспокойства нет. Зачастую одной лишь непоколебимой уверенности в благоприятном исходе дела (умноженной, разумеется, на авторитет) оказывается вполне достаточно, чтобы предрешить оный исход. Нужно только уметь заразить своих сторонников оптимизмом, а противникам с самого начала внушить чувство обреченности. Я это умею. Что ж до моей личной жизни, то, увы, она неотделима от жизни всего государства. И нелады в семье правителя не лучшим образом влияют на имидж верховной власти в Доме, олицетворением которой являюсь я, король Артур II Кевин Пендрагон, император Авалонский, владыка Земли Артура, покровитель Срединных миров, Главный Страж Источника -- и так далее. Нельзя сказать, что я привык к тому, что люблю двух женщин одновременно. Боюсь, к этому привыкнуть невозможно... во всяком случае, человеку моего склада -- пусть и любвеобильному, но по натуре своей убежденному приверженцу моногамии. Последние двадцать восемь лет я будто хожу по лезвию бритвы. Это сущая каторга, но при всем том я отнюдь не считаю себя несчастным страдальцем. По-своему я даже счастлив... правда, только по-своему. Так уж получилось, что Диана -- женщина, которую я любил и которую давно считали погибшей, -- была чудом возвращена к жизни. Чудо это сотворила Дэйра, Хозяйка Источника, -- женщина, которую я любил после Дианы и которую бросил, когда влюбился в Дану, мою нынешнюю жену. Не знаю, чем был продиктован поступок Дэйры -- милосердием или жаждой мести, а может, и тем, и другим, -- но я на нее не в обиде. У меня просто язык не поворачивается упрекнуть ее в этом. Я искренне, всей душой благодарен ей за то, что она разрушила нашу с Даной семейную идиллию и превратила мою жизнь в нескончаемую пытку. Да и вообще, с какой стороны ни глянь, Дэйру не в чем винить. В моих мучениях повинен лишь я сам, и только я один. Когда Диана вернулась из царства теней, я оказался перед выбором -- она или Дана. Но я не смог выбрать. Не могу это сделать и по сей день -- обе равно дороги мне, хоть и по-разному, обеих я одинаково сильно люблю. А обвинять в моих бедах Дэйру, значит перекладывать с больной головы на здоровую. Это не в моих привычках. Еще одна моя головная боль -- дети. В общей сложности, их у меня тринадцать -- семь дочек и шесть сыновей -- чертова дюжина. Впрочем, я не суеверен, и меня не смущает зловещая магия этого числа. К тому же три года назад, еще до рождения Дункана, дела обстояли ничуть не лучше. И все-таки я нет-нет да задумываюсь: какой же сюрприз преподнесет мне мой тринадцатый отпрыск, когда вырастет? А что сюрприз будет, я почти не сомневаюсь. С каждым взрослым сыном у меня полно хлопот. С дочками тоже, но сыновья... сыновья... Джона. Он так жаждал моей крови, что пролил кровь десятков ни в чем не повинных людей и едва не спровоцировал войну между Израилем и Царством Света. Я признаю, что Джона имел полное право мстить мне за разбитую жизнь своей матери Ребекки, но, ослепленный ненавистью, он перешел все допустимые границы и из мстителя превратился в преступника. Шон. Мой сын -- мой соперник. Живой упрек моей совести. Он тоже любит Диану и этим причиняет мне страдания. Мне больно не за себя, а за него. Будь у Шона хоть малейший шанс, я ушел бы с его пути, но -- увы. Извини, сынок, в этом нет ни твоей, ни моей вины, это наша общая беда. Надеюсь, ты еще встретишь свое счастье... Артур. Мой тезка. Рыцарь без страха и упрека. Ярый поборник справедливости, защитник слабых и угнетенных. Он странствует по мирам, беспощадно искореняя зло, учит людей жить в мире и согласии друг с другом, а если темные и невежественные людишки не желают добровольно встать на праведный путь, то он силой принуждает их возлюбить ближнего, как самого себя. Ему невдомек, чем стелится дорога в ад... Марвин. Мое разочарование. Ему только пятнадцать лет, а он уже твердо решил стать священником. В принципе, нет ничего плохого в том, что человек решил посвятить себя целиком служению Богу, в которого искренне верит. Но Марвин слишком резок, нетерпим и обладает чересчур бурным темпераментом для будущего пастыря человеческих душ. К тому же его одержимость религией живо напоминает мне фанатизм Александра. Я очень за него беспокоюсь... И, наконец, Кевин. Мой наследник. Моя гордость -- и моя боль. Он так похож на меня -- и внешне, и характером, и складом ума, и даже комплексами, -- что это приводит его в бешенство. И вовсе не потому, что он видит во мне плохой пример для подражания, дело в другом. Как и любая незаурядная личность, Кевин стремится к самоутверждению, он хочет быть похожим только на себя, и, ясное дело, его раздражают постоянные, а порой неуместные, сравнения со мной. Я прекрасно понимаю, что он чувствует, когда слышит умиленное: "Ах, вылитый отец!". Я понимаю, почему он всячески отмежевывается от меня, по малейшему поводу и без всякого повода идет на конфронтацию, при любом удобном случае подчеркивает наши разногласия. Все это я понимаю -- но от понимания мне легче не становится... Особенно сильно меня огорчает, что целых четырнадцать лет Кевин ни единым словом не обмолвился о своем открытии, которое коренным образом меняет все наши прежние представления о месте и роли человека в общей картине мироздания. А когда его прикрутило, то за советом и поддержкой он обратился не ко мне -- хотя кто, как не я, мог лучше других понять его, -- а к Бренде и Дэйре (я имею в виду мою дочь Дэйру, а не Хозяйку Источника, -- вечная неразбериха!). Я ни в коем случае не умаляю достоинств обеих девочек, они умницы и отличные помощницы, на них можно положиться во всем. Я целиком одобряю выбор Кевина... но не могу одобрить его отношение ко мне. Даже теперь, когда, наконец, решил посвятить меня в свои дела (спустя полтора месяца после того, как я дал ему понять, что кое-что знаю), он не пришел ко мне лично для серьезного разговора, а направил в качестве парламентера Бренду. Сам же Кевин, по моим сведениям, сейчас сидит у матери и рассказывает ей то, что через пару минут поведает мне Бренда. Ну и семейка у нас! Явно неладно в королевстве короля Артура... Мои размышления прервал стук в дверь "ниши". Я про себя выругался -- надо же, так задумался, что не почувствовал появления Бренды! -- и пошел открывать. Но, как выяснилось, чутье мне отказало не по причине моей задумчивости. Вместе с Брендой были Брендон и Дэйра -- не моя дочь, а Хозяйка Источника; эта последняя перемещается настолько бесшумно, что мне еще ни разу не удавалось учуять ее. -- Вот так сюрприз! -- озадаченно произнес я. -- Чем обязан визиту столь представительной делегации? Брендон ответил мне вымученной улыбкой: -- Дело есть, Артур. Он выглядел немного не так, как обычно в последние три месяца, и был скорее взвинчен, чем угнетен. Бренда тоже была взволнована. Дэйра, по своему обыкновению, приветливо улыбалась мне, и нельзя было догадаться, что скрывалось за ее неизменной улыбкой на сей раз. Зато она, помимо своего желания, всегда с предельной ясностью знала помыслы своих собеседников. -- Что ж, проходите, присаживайтесь, -- сказал я. -- Займемся делом. Бренда, не мешкая, устроилась в кресле возле моего стола. Со времени нашей последней встречи ее живот заметно вырос, но при всем том она не потеряла ни капли свойственной ей грации. Я не знаю другой женщины, которая переносила бы беременность с такой легкостью, с таким изяществом, как Бренда. Дэйра и Брендон облюбовали диван. На нем могло свободно разместиться трое, а то и четверо человек, но так получилось, что они сели очень близко, едва не прижавшись друг к другу. А когда Брендон на мгновение прикоснулся к руке Дэйры, будто ища у нее поддержки, я понял, что это не просто "так получилось". Каюсь: я частенько задумывался над характером отношений между Брендоном и Дэйрой, и всякий раз мне было стыдно за мое неуместное любопытство. Их отношения -- это их личное дело. Кто я такой, чтобы судить их? Да, действительно, когда-то Дэйра была моей женой -- но это было давно... Дэйра посмотрела на меня и вновь улыбнулась -- немного смущенно. Я тоже смутился и поспешно перевел взгляд на Бренду. -- На каком ты месяце, сестричка? -- спросил я. Мой вопрос был отнюдь не праздный, если учесть, что в период беременности Бренда вела весьма активный образ жизни, и ее собственное биологическое время явно отличалось от времени Авалона. -- Почти тридцать четыре недели, -- сказала Бренда. -- В частности, это и подстегнуло Кевина. Я собираюсь рожать в Авалоне и беру с собой Дженни, поскольку она находится в основном под моей опекой... Кстати, ты уже слышал о Дженнифер? -- Слышал, но мало. Есть предположение, что она дочь Александра и что, вдобавок, она ждет ребенка от Кевина. Это правда? Бренда кивнула: -- Совершенно верно. Гм... Интересно, как ты об этом узнал? -- От Дианы, -- прямо ответил я. -- Она случайно подслушала отрывок твоего разговора с Дэйрой и Кевином. Ей очень жаль, и она приносит свои извинения. Бренда посмотрела на Дэйру. Та утвердительно кивнула. -- Ну, раз так, -- сказала Бренда, -- может быть, стоит пригласить сюда Диану? Кевин, конечно, встанет на дыбы, но... -- Нет, -- покачал я головой. -- Диана не хочет ни во что вмешиваться. Она боится, по ее собственному выражению, наломать дров. Дэйра снова кивнула. -- Однако, -- продолжал я, -- Диана просила передать (и я целиком присоединяюсь к ее мнению), что вы поступаете не очень разумно, оставляя Дженнифер в том мире. Наши с Кевином недоразумения не должны ставить под угрозу безопасность его будущего ребенка и моего внука. Если Александр прознает о дочери, то, без сомнения, попытается похитить ее. -- Он уже знает, -- сказала Бренда. -- И один раз пытался похитить ее. Тогда мы едва его не поймали. -- И продолжали подвергать девочку опасности? -- возмутился я. -- Ну, знаете, это уже слишком! Бренда развела руками: -- А что нам еще оставалось? Только денно и нощно охранять Дженни -- что мы, собственно, и делали. Но не спеши винить Кевина, он-то как раз настаивал, чтобы отправить ее в Авалон... впрочем, не рассказывая тебе всей правды. Я угрюмо пожал плечами. От Кевина этого следовало ожидать. -- А кто же был против? -- Сама Дженнифер. -- Но почему? -- Причины две. Во-первых, сам того не желая, Кевин внушил ей сильный страх перед тобой. Нам с большим трудом удалось убедить ее, что тебя нечего бояться. Я фыркнул: -- Что за глупости! -- Вот именно. Я говорила то же самое. Впрочем, я подозреваю, что до конца ее опасения так и не развеялись. Скорее, она устала от нашей чрезмерной опеки. Мы буквально ни на секунду не оставляем ее одну, кто-нибудь из нас -- главным образом это я -- всегда находится рядом с ней, чтобы не дать ни единого шанса Александру. В конце концов ей это надоело, и она постаралась убедить себя, что ты ее не съешь. -- Очень мило! -- (Признаться, я никогда не мечтал быть пугалом для детей...) -- А что за вторая причина? Какой-то парень? -- Нет, девушка. Близкая подруга. Ее зовут Софи де Бельфор. Краем глаза я заметил, как мельком усмехнулась Дэйра. Видимо, ее позабавили мои мысли. -- Гм, близкая подруга... Надеюсь, это не то, что я думаю? Бренда энергично мотнула головой: -- Нет, просто дружба. Хотя, полагаю, Софи была бы не против более тесных отношений, она и от природы, и по воспитанию бисексуальна, но Дженни не из тех, кого привлекают женщины. -- Хоть это хорошо, -- с явным облегчением произнес я. -- Стало быть, Дженнифер не хочет расставаться с подругой? -- Да. В общем, да. -- Так в чем проблема? Берите ее с собой, -- предложил я и почему-то вспомнил, что на днях Ди рассорилась со своей очередной "милочкой". Дэйра опять не удержалась от улыбки. -- Мы так и собираемся сделать. -- Правда, -- заметил я, -- соответственно возрастает риск разглашения вашей тайны. -- Насчет этого мы не беспокоимся. Софи умеет держать язык за зубами. Но до последнего момента она колебалась, и лишь когда Дженнифер окончательно решила... -- Короче, -- подал голос Брендон. -- Хватит воду в ступе толочь. Ближе к делу. Я вопросительно взглянул на него: -- Кстати, я не знал, что ты в команде Кевина. -- А я не в его команде. Речь идет об Эрике. -- Об Эрике? -- Я перевел взгляд на Бренду. Сестра кивнула: -- Да, Артур. С Эриком все гораздо сложнее, чем мы думали. Тебе известно, что перед своей предполагаемой смертью он успел побывать в космическом мире? -- Нет. Но от Дианы я знаю, что он проявил жгучий интерес к открытию Кевина, и тогда она отвела его в Безвременье... -- Тут я умолк и недоуменно посмотрел на Дэйру: -- Значит, ты рассказала ему, как найти этот мир? Дэйра покачала головой. А Брендон взволнованно принялся объяснять: -- Эрик знал все и без Дэйры, и без подслушанного Дианой разговора. Оказывается, он просил меня помочь ему замести следы, чтобы скрыться от... -- Погоди, -- перебила его Бренда. -- Так ты вконец запутаешь Артура. Лучше давай я расскажу обо всем вкратце, но с самого начала. Хорошо? Брендон, поджав губы, кивнул. Он явно сгорал от нетерпения, но не мог не признать правоту сестры. Бренда удобнее устроилась в кресле, повернулась ко мне и заговорила: -- Итак, начать следует с того, что большую часть этой истории мы узнали от Мориса де Бельфора. Ты слышал о таком? -- Это тот, которого Эрик приютил в доме Дианы? -- Он самый. Так вот, Морис де Бельфор родом из космического мира. Около двух лет назад с ним приключился несчастный случай: его межзвездный катер выбросило в соседний мир, и он попал на Землю Юрия Великого... -- Которая погибла в ядерной катастрофе? -- Да. У тебя отличная память, братишка, но, пожалуйста, не перебивай. Дойдет и до ядерной катастрофы. Около полутора лет Бельфор провел в плену у тамошних аборигенов, которые решили воспользоваться образчиками технологии будущего и ускоренными темпами достичь звезд. Однако терний избежать им не удалось -- экспериментальный звездолет, построенный на основе трофейного катера, взорвался при входе в Тоннель, поскольку на его борту находились радиоактивные материалы. Свидетелем этой катастрофы был Ладислав из Даж-Дома... -- Кото... -- начал я, но осекся на полуслове. -- Да, который погиб. Но до того как погибнуть, он поделился своим открытием с Эриком. Бельфор считает, что уже тогда Ладислав знал -- или, по крайней мере, подозревал -- о существовании космической цивилизации, а Эрика он привлек с тем, чтобы тот помог ему в поисках. По мнению того же Бельфора, Ладислав собирался отдать найденный мир на растерзание Властелинам, а милую его сердцу Землю Юрия Великого хотел спасти, полностью очистив ее от "космической скверны" это его собственное выражение. В ходе такой "чистки" и был освобожден Морис де Бельфор. Эрик поселил его в Сумерках Дианы, вроде как взял под свое покровительство, и они вскоре подружились. Эрик не знал об истинных планах Ладислава, он помогал ему и в поисках космического мира, и в очищении Земли Юрия Великого от "космической скверны". В будущем он надеялся найти форму мирного сосуществования двух вселенских цивилизаций -- Властелинов и простых смертных, овладевших с помощью науки Формирующими. В одной из его бесед на эту тему с Бельфором последний упомянул о некоем Кевине Макартуре, который уже много лет предупреждает об угрозе из других миров... В общем, Эрик насторожился, принялся расспрашивать, и в конце концов, к своему величайшему удивлению, обнаружил, что этот самый Кевин Макартур -- не кто иной, как наш Кевин. Забегая немного наперед, отмечу, что именно это открытие позволило Эрику узнать местонахождение космического мира. Во время своего последнего посещения Авалона он проник в кабинет Кевина и, проявив чудеса сообразительности, отыскал секретное сообщение, предназначенное Дэйре. Разумеется, Бренда имела в виду мою дочь Дэйру, а не Хозяйку Источника, и в ее голосе мне почудилась зависть. Можно не сомневаться, что она не раз и не дважды без спроса наведывалась к Кевину в гости, но отыскать то, что нашел Эрик, ей не удавалось. -- Между тем, -- продолжала сестра, -- Ладислав, убедившись в том, что, несмотря на все его старания, "скверна" продолжает распространяться по Земле Юрия Великого, и предотвратить это он не в силах, решился на крайний шаг. Нервы его сдали, и в порыве отчаяния он уничтожил тамошнюю цивилизацию, спровоцировав ядерную войну между Британией и Славянской Империей... -- Ого! -- воскликнул я. -- Так вот оно что! Выходит, версия Амадиса была не так уж нелепа? -- А сейчас будет еще одно "ого", -- пообещала Бренда. -- И даже "ого-го". Когда Эрик узнал о происшедшем, он в приступе гнева убил Ладислава. Я действительно чуть не сказал "ого-го", однако в последний момент сдержался и промолчал. Впрочем, выражение моего лица наверняка было красноречивее любых восклицаний. -- Эрик полагал, что замел все следы, -- так и не дождавшись от меня "ого-го", вновь заговорила Бренда. -- Но он ошибался. Кто-то (до сих пор неизвестно, кто) оказался случайным свидетелем его ссоры с Ладиславом и сообщил об этом Звездной Палате... Не делай такие круглые глаза и закрой рот, Артур, сейчас у тебя глупый вид. Лучше скажи: "Звездная палата?! Так это же бабушкины сказки!" -- У меня просто нет слов, сестричка, -- с трудом произнес я, не поспевая переваривать все услышанное. -- Так что я буду изумляться молча. -- Что ж, дело хозяйское. Признаться, раньше я тоже не верила в существование Звездной Палаты, но, как оказалось, слухи о ее мифичности слегка преувеличены. Деятели из Звездной Палаты схватили Эрика и устроили судилище, однако свой вердикт в его присутствии не вынесли. Именно после суда Эрик, прибегнув к помощи Брендона, скрылся. Он боялся не приговора Звездной Палаты, он боялся, что этим людям станет известно о космической цивилизации. -- И почему я не последовал за ним?! -- угрюмо пробормотал Брендон. -- Ведь был такой соблазн, и очень сильный. Чуяло мое сердце... надо было послушаться его! Уже не стесняясь нашего присутствия, Дэйра вложила свою ладонь в руку Брендона. Он нежно сжал ее и, почувствовав поддержку, немного успокоился. -- А что было дальше? -- спросил я, прерывая неловкую паузу. -- Эрик и Морис де Бельфор направились прямиком в космический мир. Они прибыли на Материнскую Землю, остановились в горном особняке Бельфоров, что в швейцарских Альпах, и там расстались. Морис полетел во Флориду к отцу, а Эрик, видимо, решил немного проучить Кевина и, воспользовавшись имевшимися в его секретном послании кодами, перевел на свое имя кругленькую сумму из необъятных Кевиновых капиталов и завладел солидным пакетом акций. После чего вернулся в Сумерки Дианы, чтобы забрать забытый им лэптоп со звездными картами космического мира. Там он, на свою беду, повстречался с Зораном, который затеял роковую для них обоих дуэль. Так, во всяком случае, следовало из записки, обнаруженной Франсуа де Бельфором, отцом Мориса. И так нам представлялось происшедшее до недавних пор. -- А что изменилось с недавних пор? -- Пять дней назад Джо... Кстати, я забыла сказать тебе, что, кроме нашей команды и Александра, в космическом мире присутствует еще одна сила извне -- твой сын Джона. Я закашлялся: -- Черт возьми! Да там просто кишмя кишит родственничками... Как он туда попал? Не думаю, что его пригласил Кевин. -- Его пригласил Александр. Уже давно -- сразу после суда в Израиле. Этот мир первым обнаружил Харальд и рассказал о своем открытии отцу. Когда ты уб... когда Харальд погиб, Александр решил использовать мощь космической цивилизации, чтобы отомстить за его смерть. Потому-то он исчез так внезапно. А Джону он привлек в качестве помощника. -- И Джона согласился? -- Если верить его словам, то лишь для вида. Улучив подходящий момент, он попытался убить Александра, но тот был начеку. С тех пор, вот уже девятнадцать лет, они играют в прятки: Александр скрывается и втайне продолжает свои приготовления, а Джона охотится за ним. И не только за ним. В том мире Джона весьма известная личность. Его зовут Джо Кеннеди, он специальный агент Интерпола, гроза злодеев всех мастей и оттенков. Впрочем, я надеюсь, что вы с ним встретитесь, и он более подробно расскажет тебе о своей жизни. А пока я веду к тому, что дней десять назад Джо накрыл базу Александра в одном из соседних миров. Это происходит уже не впервые, но на сей раз ему попалась довольно ценная добыча -- он захватил Давонна Гааххера, сына Морота Гааххера. Может, слыхал о таком? -- Гм-м... -- промычал я и задумался. Имя было мне смутно знакомо, но почти что за сотню лет жизни я знавал стольких людей, что всех и не упомнишь. -- Ага! Это, случаем, не тот Давонн Гааххер, который прикончил свою жену и обоих детей, когда узнал, что она изменяет ему, и дети не от него? -- Он самый, -- подтвердила Бренда. -- У тебя потрясающая память, братишка, ведь дело было лет восемьдесят назад. Давонна Гааххера приговорили к смертной казни, но наш отец Утер заменил ее на пожизненное изгнание. Этот Гааххер был в числе тех одиннадцати исчезнувших изгнанников из Света, которых, как мы подозревали, завербовал Александр. Я присвистнул. -- Так что ж это получается?! У Александра есть своя команда? -- Получается, так. Но, к счастью, дела обстоят не настолько паршиво, как мы опасались. Судя по всему, Александр не доверил своим сообщникам главную тайну -- местонахождение космического мира. Во всяком случае, Гааххер этого не знал. Зато он сообщил нам нечто весьма любопытное: оказывается, в день исчезновения Эрика Александр захватил Зорана и рассказал ему о том, что Эрик убил Ладислава. Гааххер несколько часов присматривал за Зораном, а потом, получив мысленный приказ босса, доставил его в Сумерки Дианы, где их ждал сам Александр в облике Эрика. -- Бренда умолкла и выразительно посмотрела на меня. Я раскрыл рот, но не смог выдавить из себя ничего членораздельного и лишь тихо хрюкнул. -- Таким образом, -- отозвался Брендон, -- Зоран бился не с Эриком, а с Александром. После этих слов ко мне частично вернулся дар речи. -- И... Гааххер видел это? -- спросил я. -- Своими глазами? -- Он видел, как Зоран набросился на Александра, приняв его за Эрика, -- ответила Бренда. -- Александр вступил в бой, а Гааххеру велел возвращаться на базу. Тот подчинился. Однако реконструировать дальнейшие события не составляет особого труда. Александр играл с Зораном, как кошка с мышкой, дожидаясь появления Радки... Между прочим, я уверена, что это он позвал ее, а не Зоран. -- И Радка ничего не заподозрила? -- Она дура! -- в сердцах произнес Брендон. -- Не понимаю, что Эрик нашел в этой пустышке. -- Брат вздохнул. -- Правду сказать, я был рад, когда он сошелся с Дэйрой... Жаль, что у них ничего не получилось. -- Я согласна с Брендоном, -- сказала Бренда. -- Не насчет Эрика и Дэйры (это отдельный разговор), а насчет глупости Радки. Она приняла все за чистую монету, и ее рассказ об увиденном не оставил никаких сомнений, что Эрик получил смертельное ранение и погиб в Тоннеле. -- Но ведь его кровь... -- Я не закончил, сообразив, что это очень слабый аргумент. -- Ну, такой трюк устроить проще простого. К примеру, Александр мог наполнить кровью Эрика полиэтиленовый пакет и спрятать его под рубашку. Когда появилась Радка и окликнула его, он сделал вид, что отвлекся, и позволил Зорану нанести удар в нужное место. Затем прикончил несчастного дурачка, для пущей убедительности оставив на месте схватки шпагу, а сам скрылся в Тоннеле. Конечно, ему пришлось постараться, чтобы сбить Радку со следа, но, учитывая ее способности и уровень интеллекта, это было не слишком хлопотно. Я в задумчивости почесал затылок (говорят, что в таких случаях умные люди потирают лоб, но менять свои привычки я не собирался). -- Уж больно лихо все закручено. Что бы это значило? -- Прежде всего, -- заявил Брендон, -- это значит, что мой сын жив. "Блажен, кто верует", -- с сомнением подумал я. В ответ на мою мысль Дэйра покачала головой: -- Мне кажется, Брендон прав. Эрик, скорее всего, жив, и почти наверняка его захватил в плен Александр. Я не имела сомнительной чести лично познакомиться с вашим старшим братом, но из рассказов о нем могу судить, что, если бы он убил Эрика, то непременно постарался бы довести это до вашего сведения. Он не из тех, кто довольствуется тайной местью; ему нужно, чтобы враг знал причину своих бед. С другой стороны, если бы Александр хотел заставить вас помучиться неизвестностью, то скрыл бы труп Эрика и замел все следы -- дескать, ищите его и гадайте, жив он или нет. А инсценировка дуэли с Зораном -- если допустить, что Эрик все-таки убит, -- не вкладывается ни в одну из возможных схем поведения Александра. Я должен был признать, что в рассуждениях Дэйры есть логика. Но есть и один существенный изъян. Что если Александр убил Эрика не из мести, а в силу обстоятельств? Вдруг Эрик по чистой случайности нарвался на Александра или раскрыл одну из его тайн, и тому пришлось убрать опасного свидетеля? Принимая во внимание такую версию, инсценировка дуэли с Зораном представляется вполне логичной -- Александр стремился направить следствие по ложному пути, чтобы мы не стали копать в непосредственной близости от него. -- В таком случае, он мог бы подбросить тело, -- сказала Дэйра. -- Для пущей убедительности. Собственно, так ведь и поступил Эрик с Ладиславом. Но Бренда считает (и тут я полностью согласна с ней), что даже в этих обстоятельствах Александр не преминул бы, что называется, совместить полезное с приятным -- убрать свидетеля и попридержать Эрика в живых, чтобы впоследствии шантажировать вас. -- Совершенно верно, -- подтвердила Бренда. -- Я полагаю, что Александр захватил Эрика и теперь держит его в плену с прицелом на шантаж. -- Вы уже что-то предприняли? -- спросил я. -- Да, разумеется. Мы сразу же начали активное расследование, установили круг лиц, с которыми общался Эрик и от которых Александр мог прознать о его появлении. Расследование возглавил Джо, так как