Эдуард Лимонов. Те самые...
---------------------------------------------------------------
Источник: http://www.kulichki.net/inkwell/hudlit/ruslit/limonov.htm
---------------------------------------------------------------
Пухлый Сева Зеленич был в Москве фотографом "Литературной Газеты". В
Америке у него жили родственники -- целых четыре дяди. Взяв жену Тамарку,
кота, фотокамеры и архивы, Сева уехал в Америку, в Нью-Йорк. Самый богатый
дядя, мультимиллионер Наум, полюбил Севу и Тамарку и поддерживал их
существование первые два года. Очень заботливо и основатель поддерживал.
Сева жил на Анпер-Ист Сайд, в Йорк-тауне в квартире из пяти комнат, в доме
с двумя doormen, и придерживался крайне реакционных взглядов. Еду Сева
покупал в магазине "Забарс" на Вест-сайде, и, встречаясь со мной, отстаивал
Америку от моих нападок. Когда у Севы кончались аргументы, он говорил, что
таких, как я, нужно ставить к стенке.
Неожиданно, дядя Наум, Найман по-американски, умер. Ни с того, ни с сего,
в возрасте всего лишь сорока девяти лет, от инфаркта. Три оставшиеся дяди
были менее богаты и менее щедры, но Севу они не оставили. Собравшись на
семейный совет, дяди решили купить Севе loft. Apartment из пяти комнат в
Йорк-тауне в доме с двумя doormen стоил Науму больше тысячи долларов в
месяц. Оставшиеся дяди не могли себе позволить подобный расход в ожидании,
пока Сева сам сможет заработать такие деньги фотографией.
Ожидая вначале решения дядей по его поводу, затем ежедневно выезжая с
дядями на осмотр lofts, Сева заметно похудел. И даже побледнел. Еду он уже
покупал не в "Забарс", но в обыкновенном supermarket. Политические же
взгляды его можно было уже охарактеризовать как "умеренные".
Loft был приобретен. И очень не слабый loft. Старое, перегороженное на
множество клеток помещение, не где-нибудь, но на Мэдисон и 20-х улицах.
Заплатив за loft, дяди вежливо предоставили Севе и средства на его
перестройку. Посчитав предстоящие расходы и сравнив их с предоставленными
средствами, Сева решил перестраивать loft сам. Сломав несколько
перегородок, он, однако, понял, что одному такая работа не под силу, и
нанял меня в помощники за четыре доллара в час. Почему меня? Абориген-
американец не согласился бы вкалывать менее, чем за десять долларов в час;
"свободных", без работы, русских в то время не было. Еще одна гипотеза:
"реакционеру" захотелось нанять "революционера" из-за садо-мазохизма. Мы
были знакомы еще в Москве, и в Нью-Йорке, встречаясь время от времени в
квартире общего приятеля, схлестываясь в поединках. Сева считал меня
"революционером" и говорил, что "катить бочку" на Америку, как это делаю я,
подло. Что Америка меня "приютила". Я же, смеясь, отвечал, что Америка
поимела на мне куда больше, чем истратила, политический капитал, например.
Ну, если не на мне лично, то на всех refugees в совокупности.
Он оказался чрезмерно аккуратен. Так не работают. Я указал ему на его
ошибки. Он рубил квадратный ярд стены целый день, медленно, стамеской с
молоточком. Я сказал ему, что нужны две кирки. Что нужно рубить и крушить,
дом старый и крепкий, выдержит. Если он желает закончить хотя бы жилую
часть loft в обозримом будущем, он должен принять мой метод.
Сева заворчал. Сказал, что он этого и ожидал от меня, что я разрушитель,
exterminator. Да, подтвердил я: Destruction is creation. Но он вышел и купил
две кирки в магазине, где у него был дискаунт. Дяди уже дважды просили его
поторопиться, освободить скорее apartment в доме с двумя doormen. И вначале
я, а потом и он робко, но все злее, стали крушить, рубить и разрушать.
Разрушать было хорошо, приятно. Только разрушение дает много пыли. Пришлось
держать открытыми окна на Мэдисон, и далеко в задней стене, открыть окна во
двор, мутного стекла и зарешеченные. За теми окнами обнаружилось
переплетение ржавых лестниц и черные, мрачные задницы нью-йоркских зданий.
Столпившись задницами друг к другу, физиономиями здания были обращены на
улицы.
Вскоре loft очистился, а ближе к входной двери образовались две супер-
кучи. Могучие части старых индустриальных швейных машин, полиэстеровые
ткани всевозможных расцветок и узоров (даже с пейзажами, как на открытках),
лампы дневного света в металлических обшивках, камни, штукатурка,
поврежденные киркой части скелетов перегородок. Даже искусство было
представлено в супер-кучах. Съехавшая неизвестно куда мастерская по пошиву
рубашек для пуэрториканцев и черных ("Кто еще станет покупать подобную
дрянь?" -- заметил Сева) оставила свой архив -- рисунки, эскизы, модели.
Сева отыскал в yellow pages раздел "Getting rid of", а в нем -- рекламы
компаний по уборке мусора и, контактировав все их, обнаружил компанию, чей
сервис стоил чуть дешевле. Так учили его дяди. Сева договорился с компанией
о бизнесе. Положив трубку, он важно объяснил мне, что очень нелегкое это
дело -- вывезти мусор, особенно строительный мусор их города. Что это стоит
очень недешево, что, например, похоронить человека обходится дешевле, чем
вывезти из Нью-Йорка тонну строительного мусора. А дяди сообщили ему, что
"мусорный" сервис принадлежит в Нью-Йорке мафии.
-- Мы должны успеть разрушить все последние перегородки до их приезда, до
завтра, -- заключил Сева.
-- Успеем?
На следующий день они явились. Резко взвизгнув тормозами и корпусом так,
что завибрировали стекла, они остановились внизу на Мэдисон. Не видя, что
это их мусоросборочное чудовище, мы, однако, не засомневались в этом.
Большой человек в шляпе и полиэстеровой куртке -- розовое лицо бугристо и
толстокоже -- "человек-корова", назвал я его про себя, корова весом не
менее трехсот pounds, в руке его воняла сигара -- вошел в сопровождении еще
двух. Один -- жилистый парень в клетчатой куртке и джинсах; блондинистые
мелкие кудельки волос падали на шею. Нагловзглядый, с решительными
движениями. От него воняло едким потом. Второй -- дубликат, чуть
уменьшенная копия человека-коровы, но без шляпы. Войдя, "корова" пыхнул
сигарой. Сева вежливо улыбнулся и, поправив очки московского интеллигента,
сказал:
-- Hello. Вы думаете, вы сможете забрать все за один раз?
-- Я думаю? -- Человек-корова прошелся вдоль куч и, схватившись за лампу
дневного света, напрягшись вместе с сигарой вытащил ее из кучи.
-- Take all of them, -- бросил он уменьшенному двойнику.
-- Yes, sir, -- бодро вскрикнул двойник.
Он и кудрявый взяли из мусора по лампе каждый и грохоча железом, вышли. -
- Я тебе скажу, что я думаю, -- "корова" поглядел на Севу невесело. -- Я
тебе скажу... Я ожидал, что у тебя тут десять тонн вывозить, а у тебя
вывозить нечего. -- И, вынув сигару изо рта, он сплюнул на кучу. -- Сегодня
у меня нет времени заниматься твоим дерьмом, завтра ребята заедут и уберут.
-- Но, мистер... мусор мешает нам работать, -- сказал Сева.
-- Я же объяснил, что завтра ребята уберут... -- "Корова" вынул блокнот и
что-то отметил в нем. Взяв сразу две лампы (обшивка одной была повреждена,
цепь волочилась за другой, задев ими за входную дверь) "корова" ушел.
Возвратились "ребята" и забрали оставшиеся лампы. Танк, задребезжав
стеклами в Севином окне, укатил.
-- Shit! -- сказал Сева. Мы теряем день. Если бы они забрали мусор
сегодня, мы бы начали завтра ставить новые стены. Shit!
-- Shit! -- согласился я. -- А зачем им лампы?
-- Дневной свет они перепродадут. -- Сева вздохнул. -- Дяди советовали
мне загнать дневной свет. Лампы, мол, в хорошем состоянии... Но кому я их
продам? Надо знать людей, у меня их никто даром не возьмет... Ты заметил,
как они похожи на мафиози? Настоящие... Те самые... -- Голос у Севы был
грустный.
Назавтра они не приехали. Чтобы занять время, мы стали отбивать
штукатурку стены в рабочей области loft, где Сева предполагал разместить
фотостудию. По плану он собирался делать эту работу позднее и один. Не
спеша, уже переселившись, живя в жилой части.
Они появились через два дня, когда мы уже отчаялись дождаться их, и Сева
собирался звонить, отменять заказ, чтобы вызвать другую компанию. Знакомо
завизжав, тяжелый танк остановился на Мэдисон. Подбежав к окну, мы с Севой
увидели, что с танка, как фрукты с дерева, упали на мостовую пятеро.
Вооруженные лопатами и пластиковыми баками для мусора, они ввалились в
loft. "Коровы" среди них не было. Предводительствовал кудлатый. Ясно было,
что "корова" слишком большой начальник, чтобы присутствовать при удалении
нашего miserable мусора.
-- Hello, boys! -- воскликнул Сева, довольный, что наконец остановившие
нашу работу кучи будут ликвидированы.
-- Fuck yourself... -- тихо ответил кудлатый.
Я расслышал, что он пробурчал. Понял и Сева. И расслышал. Но сделал вид,
что нет. Кудлатому Сева явно не нравился. И кудлатый не собирался этого
скрывать. Ему не нравилась или севина большая, начавшая лысеть голова, или
севины очки московского интеллигента, или его добродушное усатое лицо, или
же его сократившееся в размерах после перехода с "Забарс" на supermarket и
все же заметное брюшко. Или кудлатому не нравилось все это вместе.
Они швырнули свои дряхлые пластиковые баки в мусор и стали неряшливо
наполнять их. Пыль поднялась до потолка, и Сева с грустью поглядел на
только что окрашенную им белую раму окна. Краска не успела высохнуть. Севе
не терпелось иметь loft. Сева спешил скорее начать работать фотографом.
Кудлатый, вместе с уменьшенным двойником "коровы", взяв полный бак за
ручки, ушли, привычно, но с натугой, передвигая ноги. Сева обратился к
улыбающемуся черному с лопатой (двое из пятерых были черными).
-- А где ваш босс? Его что, не будет?
-- Зачем тебе босс? -- Черный с удовольствием оставил лопату. И улыбнулся
еще сильнее. Черные всегда улыбаются, даже когда им невесело, или когда
вынимают нож. -- Босс занят в другом establishment... Есть сын босса.
-- Худой blond?
-- Ага...
Они не спешили, старались в основном двое черных. Волосы их побелели от
пыли. Белые постоянно куда-то отлучались. Сева сказал мне по-русски, что
для черной работы черных и взяли в организацию. Я согласился с ним,
предположение показалось мне разумным.
Когда жидкий мусор весь был убран, кудлатый попробовал, покачал ногой
каждую из оставшихся станин швейных машин, сплюнул на них и прошел к окну.
Мы с Севой стояли там. Сева со стаканчиком кофе. Кудлатый распахнул окно и
резко свистнул вниз. Сидевший в кабине шофер посмотрел на окно. Кивнул
согласно. Со звуком сотни душераздирающих автокатастроф нечто вроде
скрежещущей бетономешалки стало медленно поворачиваться внутри чудовищного
танка.
-- Вы думаете она, -- Сева, перегнувшись в окне указал на чудовище, --
перемелет металл? -- И Сева заглянул в лицо кудлатого боком и снизу вверх.
Кудлатый вынул из-за уха сигарету, большими руками с узловатыми суставами
пальцев размял ее и возвратил за ухо.
-- Она все перемелет, -- сказал он, глядя на Севу. -- Тебя, если надо,
перемелет. -- И кудлатый отошел.
В очках Севы Зеленича, бывшего фотографа "Литературной Газеты", я увидел
ужас. Стекла очков запотели вдруг. Сева быстро спрятал свой ужас. Он
направился к единственно чистой поверхности в loft, к старому раскройному
столу, выписывать чек.
Вывоз мусора, как и было заранее договорено, обошелся Севе относительно
недорого. Другие компании взяли бы с него дороже.
Last-modified: Sun, 09 Sep 2001 17:32:53 GMT