ежд, - продолжал Кы Дам. - У вас же, если Могаба решит, что больше не нуждается в ваших мечах, надежд также не много. Я, не отрываясь, глядел на красавицу, хоть то и был дурной тон. Она зарделась. Привлекательность ее сделалась в этот момент столь притягательной, что я ахнул. Казалось, я знал ее уже несколько жизней. Что за?.. Не бывало со мною такого. Все же мне уже не шестнадцать лет... Да и в шестнадцать-то такого не бывало. Душа моя настойчиво твердила, что я знаю эту женщину лучше, чем кто-либо когда-либо кого-либо знал, хотя вправду я знал лишь ее имя, названное Кы Дамом в прошлый мой приход. Было в ней что-то такое... Нет, не просто прелестные мечтанья. Когда-то я знал точно такую же женщину... И тут явилась тьма. Тьма была внезапной и полностью непроглядной, настолько, что даже не было времени понять - сам ли я уношусь вдаль, тьма ли затягивает меня... Глава 49 То была долгая, долгая тьма без сновидений. То было время без меня - без радости, без боли, без страха, и измученной душе не хотелось покидать его. Но какая-то булавка проколола отверстие во тьме; тончайший луч света пробился внутрь и пал на иллюзорный глаз. Движенье, и бросок к крохотной точке, тут же расширившейся, и открылся проход в мир времени, материи и боли. Теперь я знал, кто я. Меня согнуло под тяжестью множества воспоминаний, разом всплывших в мозгу. Голос заговорил со мной, но я не мог разобрать слов. Я плыл, словно паутинка, сквозь золотые пещеры, и вдоль стен их восседали старцы, застывшие во времени, бессмертные, но не способные пошевелить и веком. Кое-кто из них был укутан колдовской ледяной паутиной, словно тысячи пауков зимы опутали их нитями замерзшей воды. На потолке пещеры вырастал зачарованный лес из сосулек. - Давай же! Сила зова была такова, что меня словно ударило молнией. Меня окутало мглой. Я рванулся, чувствуя, как перестаю быть собою. И все же, прежде чем исчезнуть из пещер, я почувствовал пробуждение чего-то, с огромными усилиями устремившего ко мне свое внимание. Каким-то образом я попал в некое место, где отнюдь не жалуют смертных, и все же ушел невредим. Память улетучилась. Но боль сопровождала меня на всем пути. Глава 50 И снова - свет в темноте. И я снова начал становиться собой, хоть и безымянным. Свет заставил зажмуриться. Свет оказался штукой неприятной. А боль может и подождать... Однако что-то, скрытое глубоко под моей поверхностью, устремилось к этому свету, словно тонущий, что рвется к спасительному воздуху. Я начал осознавать свое тело. Я чувствовал мускулы - окостеневшие, так как некоторые свело судорогой. Глотка пересохла - до боли. - Глашатай... - прохрипел я. Послышался Шорох, но никто не отвечал. Я бессильно обвис в кресле. В жилище нюень бао не было никакой мебели, да и само-то жилище был едва ли больше собачьей будки. Может, они меня к нашим вернули? Собравшись с силами, я приоткрыл глаз. Что за чертовщина? Где я? В подземелье? В пыточной? Может, это Могаба похитил меня? Напротив, к такому же креслу, как и мое, был привязан маленький, тощий таглианец, и еще один человек был распластан на столе. Да это же Копченый! Таглианский княжеский колдун! Я привстал. Это оказалось больно. Очень. Пленник настороженно наблюдал за мной со своего кресла. - Где я? - спросил я. Настороженность его удвоилась. Оглядевшись, я обнаружил, что нахожусь в пыльной, почти пустой палате, однако камни стен ответили на мой вопрос. Я был в Таглиосе, в княжеском дворце. Такого камня нигде больше нет. Что это?.. Вы когда-нибудь видели краску, стекающую вниз по стене? Вот точно так же вышло с реальностью. Она, расплываясь, подернулась рябью. Тот, в кресле, вскрикнул. Его била крупная дрожь. Представления не имею, что такого он себе вообразил об увиденном. Реальный мир уплыл прочь, а я оказался в каком-то сером месте, и мысли мои смешались от воспоминаний о том, чего я никогда не видал и не пережил. Затем все как-то упорядочилось, и вскоре я оказался в палате, где-то во Дворце Трого Таглиоса. Копченый, как обычно, лежал на своем столе, дыша медленно и неглубоко. Обманник был на месте. Он заслужил свирепый взгляд - слишком уж вспотел. Что он там такое замыслил? Глаза его бегали. Что же он видел, глядя на меня со стороны? Я встал на ноги. Теперь я понимал, что только что очнулся после очередного припадка. Однако вокруг не было никого, кто мог бы вытащить меня из тьмы: ни Ворчуна, ни Одноглазого? В глубинах памяти копошились слабые намеки на воспоминания. Я отчаянно пытался ухватить хоть один, могущий послужить зацепкой. Пещеры какие-то... Песнь Тени... Пробуждение в далеком прошлом - и все же лишь мигом раньше настоящего... Я здорово ослаб. Утомительное это дело... И жажда сделалась вовсе невыносимой. Ну, это было поправимо. На столе, подле головы Копченого, стоял кувшин и металлическая чашка. Под чашкой обнаружился клочок бумаги, оторванный от целого листа. На нем убористым почерком Костоправа было написано: Мурген! На этот раз нянчиться с тобой нет времени. Если очнешься сам, выпей воды. В ящичке - пища. Я или Одноглазый навестим тебя, как только сможем. Клочок, должно быть, был оторван от запроса на поставки. Старик терпеть не мог тратит впустую чистую бумагу. Слишком она ему была дорога... Я открыл ящичек, стоявший по другую сторону головы Копченого. Тот был наполнен тяжелыми, пресными лепешками, вроде тех, что печет моя теща, невзирая на все мольбы прекратить. Так и есть! По ближайшем рассмотрении я понял, что их просто не мог испечь кто-либо другой. Если останусь жив, дам Старику пинка под ребра. P.S. Проверь веревки Душилы. Он уже раз едва не удрал. Так вот что он делал, когда я очухался! Хотел вывернуться из веревок, убить меня со стариной Копченым и сбежать... Я отхлебнул воды. Обманник взглянул на воду с едва ли не кожей ощутимым вожделением. - Глотнуть хошь? - спросил я. - Так расскажи, что такое творится в Таглиосе. Однако он еще не дозрел до продажи души за чашку воды. Я с волчьей жадностью съел одну из лепешек матушки Готы и вскоре почувствовал, как ко мне возвращаются силы. - Ну давай-ка привяжем тебя как следует, - сказал я моему соседу. - Не хотелось бы, чтоб ты пошел гулять да заблудился. Пока я потуже затягивал веревки, он молча глядел на меня. И без слов было ясно, что он обо мне думает. - Теперь видишь, на что идешь, связываясь с нехорошими ребятами? - спросил я. Он не стал спорить, но и соглашаться отказался. Я был смущен. Ведь для него "нехороший парень" - это я, так как не горю желанием вернуть Кину в наш мир. Я потрепал его по макушке. - Может, ты и прав, брат. Но я надеюсь, что нет. Ну вот и все. Встряхнув простыню, я накрыл его ею, как было, выпил еще воды, съел еще лепешку, а затем, исполнившись необычайной резвости, решил воротиться домой. Это, конечно, мое личное мнение, но жены я не видел уже целую вечность. Взаправду-то прошло всего несколько часов. Я пошел к выходу из дворца - и заблудился. Глава 51 Ну конечно, это неизбежно должно было случиться. Мое будущее "я" больше ничего не помнило - лишь то, что я заплутаю, а после набреду на что-то совершенно неожиданное. Все это я вспомнил как раз в тот момент, когда понял, что ни малейшего понятия не имею, как пройти в какую-либо знакомую часть Дворца. Я остановился, дабы оценить положение. В тот момент у меня имелось достаточно воспоминаний Мургенов из других времен, чтоб я был готов поверить каждому, пусть даже оторванному от какого ни на есть контекста. Воспоминания о том, что я должен заблудиться, отдавали возбуждением неожиданного открытия и мощных обертонов боли. Отголоски их отбивали желание искать дорогу наружу. И вскоре, упорствуя в поисках выхода, я набрел на мрачный коридор, явно переполненный старой волшбой. В нескольких ярдах от меня на одной-единственной петле висела сломанная дверь. Открытие было близко. Я безбоязненно устремился вперед. С первого взгляда я понял, что наткнулся на тайную библиотеку Копченого, где были собраны и спрятаны подальше от глаз людей из Черного Отряда - единственные уцелевшие копии первых томов Летописи. Мне безумно хотелось прочесть их. Но - не читать же я сюда пришел... У меня не было времени отделять злаки от плевел сотен других книг. Мне нужно было вернуться к своей семье. Я храбро устремился к выходу, но снова не смог отыскать его. Закружилась голова. Я начал искать обратный путь. Пожалуй, следовало подождать в компании Копченого, пока не вернутся Старик или Одноглазый. Им ничего не стоит вывести меня, и вдобавок они, может быть, разъяснят, отчего мне не хочется уходить - сам я этого вспомнить не мог. До Копченого я добрался легко, не заплутав ни разу. Быть может, эта часть Дворца опутана паутиной заклятий, составленной так, что ни один чужак не сможет пройти лабиринт коридоров без благословения Одноглазого. Вполне возможно, что все пути ведут к одному и тому же месту. А может, и наружу, если только идешь не из палаты с Копченым. Это было бы неудивительно, хотя я не знал, хватит ли Одноглазому сил и способностей устроить такое. Не удивляло и то, что, накладывая заклятья, он запамятовал обо мне. Когда я вернулся, Обманник вертелся в своих веревках ужом - ступал я мягко, и он не сразу ощутил мое присутствие. Почувствовав, замер. Надо отдать должное его упорству. Я устроился в свободном кресле и подождал, однако никто не шел. Казалось, прошло несколько часов, хотя возможно, это были лишь несколько долгих минут. Поднявшись на ноги, я принялся расхаживать взад-вперед. Затем подверг Душилу кое-каким пыткам, но настроение от этого отнюдь не улучшилось. Укрыв его простыней, я вернулся в кресло и взглянул на Копченого. В голову лезли мысли о нашем горемычном Черном Отряде. Затем я вспомнил, на что способен Копченый. А почему бы нет? Так, для времяпровождения. Только куда податься? Что поглядеть? А почему бы снова не навестить нашего злейшего врага? На этот раз вышло легко. Ничего такого. Просто закрыл глаза - и погрузился в грезы. Конечно, чувствовал я и нежелание вноситься вдаль - уж слишком много времени провел за гранью нормального, причем против воли. Зачем ко всей мешанине в голове по собственной воле добавлять еще? Едва ли не с хлопком вылетающей из бутылки пробки возник я возле Вершины. Безумный волшебник, Длиннотень, стоял на верхушке одной из высоких башен, залитый отраженным зеркалами светом. До него было меньше десяти футов. Меня объял легкий страх - он смотрел прямо на меня. Точнее, сквозь меня. За ним, в карикатурной позе, стоял этот гад Нарайан Сингх с малышкой Костоправа, бренным телом Кины, Дщери Ночи, Той, Чье Рожденье Было Предсказано, предвестницы обманниковского Года Черепов, с исходом коего грядет пробуждение их богини. Сингх ни на миг не спускал глаз с этого ребенка. Сингх был опасным орудием, однако Длиннотень нуждался в любом союзнике, своею волей присоединившемся к нему. А против Черного Отряда пожелали пойти лишь очень немногие. На башню поднялся человек, чернота кожи коего была почти незаметна из-за заливавшего безумного колдуна света. Был он высок, строен и гибок, словно пантера. Хоть то и был Могаба, самый опасный из генералов Хозяина Теней, я не почувствовал никакой ненависти - все чувства блекли во владениях Копченого. Пожалуй, Длиннотень принял к себе Могабу не столько из-за его боевых качеств, сколько потому, что ему можно было доверять. Бежать Могабе было некуда. Разъезды Отряда патрулировали все дороги вокруг. Никак не могу понять, отчего в Костоправе нет ненависти к Могабе. Черт возьми, он находит ему оправдания и даже жалеет о нем! Вражду с Ножом небось принимает куда как ближе к сердцу... - Ревун принес вести, - сказал Могаба. - План штурма провалился. - Знаю, - отрывисто бросил Длиннотень. - Но остались мои маленькие Тени. Помнится, я предупреждал, что с этим они справятся быстро. Как ты думаешь, что помогло этой женщине, Сеняк, вновь обрести могущество, тогда как, по самой сути вещей, она должна полагаться лишь на милосердие знающих ее Истинное Имя? Я чувствовал, что он действительно желал знать, как Ревуну удается оставаться в живых после того, как к Госпоже, со всем ее злобным древним знанием, вернулось былое могущество. Длиннотень рассматривал весь мир сквозь линзу паранойи. Мне и самому это было интересно - насчет сил Госпожи. Костоправ полагал, что тут повлияло пересечение экватора. Но это выглядело не очень правдоподобно. Одноглазый с Гоблином не удосужились поломать над этим головы, а сама Госпожа просто отказывалась об этом говорить. У меня не имелось никаких догадок, что она об этом думает. Настаивать да расспрашивать никто не пытался - не стоит, если хочешь жить дружно с кем-либо вроде Госпожи. Если ей не понравишься, вполне может устроить так, что жизни не рад будешь. - Просто не знаю, - сказал Могаба. - Я не понимаю в таких вещах. Могаба много чего не понимал, включая и все местные языки. С Длиннотенью он говорил на несколько улучшившемся, однако все еще ломаном таглианском. - Может, сменила она это самое имя? А правда, возможно ли это? Последнее замечание Могабы, судя по всему, было попыткой пошутить. Но Длиннотень обдумывал его, словно такое действительно могло быть. Через несколько мгновений Хозяин Теней обратился к Сингху: - Обманник! Зачем ты здесь? Для каких махинаций ты понадобился Ревуну? - Черный Отряд напал на них в их священной роще, - отвечал за Сингха Могаба. - И перебил всех, кроме него и девочки. Твои Тенеплеты едва успели перед смертью позвать Ревуна. Ревун нашел этих двоих, спрятавшихся в нескольких милях оттуда, и унес из-под самого носа погони. Вот, значит, как - все это происходит вскоре после нашего рейда. Услышанное удивило меня - я-то думал, Нарайан получил предупреждение от Хозяина Теней... Как же он избежал сонных чар? Упоминание о Тенеплетах пришлось Длинотени не по нраву. Я думал, сейчас начнется один из тех самых припадков ярости с пеной у рта. Длиннотень глубоко вдохнул, задержал дыхание и обуздал свое безумие. - То была моя ошибка. Не стоило посылать их туда. Как ты думаешь, как удалось врагам выбрать столь выгодный для себя момент нападения? Никто не отважился высказать предположение, что мы можем заглядывать через его плечо всякий раз, как потребуется. - Плохо, - заметил Длиннотень. - Каждый новый день приносит им пополнение ресурсов и истощает наши. Он устремил взгляд на Сингха: - Что проку нам в этих Обманниках? - Они - наши глаза и уши, - отвечал Могаба. - Вскоре они начнут череду выборочных покушений. Противник ничем не выказал осведомленности об этом плане. Если покушения пройдут успешно, результат превзойдет все - кроме победной встречи на поле брани. Могаба взглянул на Сингха, призывая и его высказаться, но тот держал рот на замке. - К несчастью, - продолжал Могаба, - сведения, доставляемые Обманниками, с каждым разом все менее достоверны. Противник наслаждается явными успехами в деле уничтожения их культа. Остальные продолжали хранить молчание. Могаба продолжал: - Госпожа с Костоправом сделались весьма агрессивны по отношению к соглядатаям. Я уверен, это означает приближение больших дел. - Сейчас зима, - сказал Длиннотень. - Врагам моим некуда спешить. Они будут клевать меня до самой моей смерти. Этот так называемый Освободитель никогда не удовлетворится численностью войска и запасов снаряжения, сколько бы ни набрал. Тут он был прав: капитану все кажется мало. К ним, подавив рвущийся из горла крик, присоединился Ревун. - Строительные отряды врага завершили мостить дорогу, связывающую Таглиос со Штормгардом. Почти завершена подобная дорога между Штормгардом и Бесплотьем. Раньше там властвовал Тенекрут. Номинально город с окрестностями принадлежал к владениям Длиннотени. Однако нашим солдатам никто не мешал тянуть к нему дорогу. Я даже недоумевал: зачем бы? Для стратегических замыслов Костоправа такая дорога не требовалась. Он не намеревался осаждать Бесплотье. Слишком много людей бы потребовалось, да и далеко. Могаба помрачнел: - Жмут со всех сторон. Ни дня не проходит без известий о сдаче еще одного города или деревни. Во многих местах население не оказывает сопротивления вовсе. Полагать, будто Ворчуна с Госпожой остановит время года, безрассудно. Длиннотень обратил свою ужасающую маску к Могабе. Тот вздрогнул. - Ты хоть как-то затруднил им проведение крупной кампании, мой генерал? Армия, удалившись от дома, неизбежно должна кормиться ресурсами захваченных земель. Навсегда ведь провизии и фуража не напасешься... - Лишь немного, - отвечал Могаба, не выказывая ни унции раскаяния. - Я выполнял приказы. И враги наши явно были осведомлены об их содержании. - Что? Голос Длиннотени зазвучал раздраженно. - Они ждали, что я буду сидеть на месте. - Могаба снова взглянул на Сингха, и тот неохотно кивнул. - Стратегия их строилась на том, что я стану удерживать определенные пункты. Твой приказ не давал мне возможности устроить так, чтоб им пришлось дробить силы, отражая атаки со всех возможных направлений. Деревни сдавались без боя, так как знали: подмоги не будет. Я мог бы перебить этих глупцов по отдельности и довольно скоро, измени мы внезапно стратегию. Ну это - вряд ли, подумал я, довольный тем, что у нас есть Копченый. - Нет! - Затрясшись, Длиннотень с заметным усилием отвернулся к югу и устремил взор на равнину из сияющего камня. - Мы обсудим военные дела в приватном порядке, генерал. Ревун испустил ужасный вопль, граничивший с насмешкой. Сингх, едва ли не вниз головой нырнул в люк, ведший на винтовую лестницу. Его презрение к хозяину было очевидным для всех, кроме самого Длиннотени - хотя тому, похоже, было все равно. В его глазах этот Душила лишь самую малость превосходил полезного муравья. Разум его полагал всех нас не более чем докучной мошкарой. Последней, смерив Длиннотень холодным взглядом, ушла девочка. Глаза ее казались древними и злобными, словно само время. Жуткая малышка... Интересно, что подумал Старик, когда увидел ее. Если вообще осмелился смотреть... - Они думают, что я сам не ведаю, что творю, - сказал Длиннотень. - Солдаты мои лишь впустую тратят время, - отвечал Могаба. - Они растеряли и те Немногие преимущества, что имели. - Быть может, ты прав. Но для внезапной атаки ты должен был бы покинуть защиту, которую я мог тебе обеспечить. После гибели товарищей я уже не могу достичь столь многого, как прежде. Рискнул бы ты встретиться с их волшбой без моей поддержки? Могаба хмыкнул, глядя на сияющую равнину. - Ты считаешь меня трусом, поскольку я опасался этого, мой генерал? - Я предусмотрел такую опасность. Я высоко ценю твою защиту. Однако я способен был сделать больше. Нож, получивший позволение действовать в ограниченном масштабе, свершил великие дела. Он неоднократно доказывал, что таглианцы мгновенно опускают, руки, стоит лишь ударить в слабое место. - Ты доверяешь Ножу? - Больше, чем прочим. Ему, как и мне, некуда бежать. Однако полностью я не доверяю никому. Особенно - нашим союзникам. И Ревуна, и Обманника привели к нам отнюдь не симпатии. - В самом деле. - Длиннотень, похоже, несколько смягчился. - Я должен объясниться, генерал. Удивление Могабы ясно показывало, что случай - из ряда вон. - Та равнина вовсе не держит меня взаперти. Я могу на краткое время покидать Вершину. И так, в случае надобности, и поступлю. Стража Врат Теней свежа, сильна, достойна доверия и полностью подчинена мне. Но, вздумай я совершить прогулку, мне придется действовать украдкой. Могаба снова хмыкнул. - Причина моего заточения здесь - в не столь видных игроках, вступивших в нашу игру. Могаба нахмурился. Я тоже ничего не понимал. - Ревун принадлежит к клану, известному некогда, как Десятеро Разъятых. - Я знаю. - Грозотень тоже прошла эту школу рабства. Соученицей ее была и сестра Сеняк. Ее называли Душеловом. - Я уверен, мы с ней встречались. - Да. Она повергла вас в смятение при Штормгарде. - На самом деле то была Госпожа. Или нет? Могаба кивнул. Удивительно. Время, кажется, научило его сдержанности. - Несколько лет тому назад обстоятельства обманули нас с Ревуном. Мы взяли в плен Душелова, будучи уверены, что это - ее сестра. Она в то время маскировалась под Сеняк, поэтому в ошибке не было нашей вины. В суматохе, поднявшейся позже, ей удалось бежать. И, хотя обращались мы с нею без жестокости, она затаила зло. До сего дня она вредит нам, в ожидании случая нанести мощный удар. - Ты думаешь, в твое отсутствие она может проникнуть в Вершину и позабыть оставить дверь незапертой? - Именно. Х-ха! Воображаю взломщика, вздумавшего забраться в эту невероятную крепость... Могаба вздохнул: - Значит, нравится мне это или нет, все решится на равнине Чарандапраш. - Да. Сможешь ли ты одержать победу? - Да. - Самоуверенности Могаба не растерял. - Пока Костоправ остается тем челноком, какого я знал, то есть отмеченным чертою мягкости. - Как понимать тебя? - Он прячет лицо под сотнями масок. Мягкость может оказаться одной из них. - Значит, этот человек заботится о тебе, несмотря на твои стремления остановить его? - Мы продолжаем играть с его силами, не атакуя слабых мест. У него есть время на раздумья, планирование и маневр. Значит, ему нет надобности щадить нас. Его войска повсеместно продвигаются вперед. В пограничных землях Черного Отряда боятся сильнее, чем тебя. Чистой жестокости не было в его войне против Сингха с присными. Как помнится мне, он брал пленных и даже склонен был помиловать Душил, пожелавших отвергнуть свою веру. Ну да, как же, саркастически подумалось мне. Но затем я понял, что не прав: как-то раз капитан действительно кого-то пощадил. - Быть может, это понадобилось Сеняк для примера прочим. - Возможно. Вполне. Но ее влиянием не объяснить семь тысяч жизней, растраченных Костоправом на поимку Ножа. Что? Это новость... - Нож предал его. - Как и я. Но я принадлежал Отряду, а Нож - всего-навсего искатель приключений, г к братьям не принадлежал. Но за мною он так не охотился. Война с Ножом - его личная война. История с Ножом, его вознесением и бегством, ошарашила уйму народу, а особенно - его приятелей, Корди с Лозаном. Меня тоже можно внести на одно из первых мест в этом списке. Ходили слухи, что Ворчун вдруг обнаружил нечто серьезное между Ножом и Госпожой. В общем, что бы там ни было. Нож владел его помыслами так же, как и Нарайан Сингх. Госпожа его вендетте не мешала. Помощи - тоже не оказывала. - Это тревожит тебя? - Костоправ меня смущает. Порой он делается угрожающе непредсказуемым. И в то же время все более и более становится верховным жрецом легенды Черного Отряда, не признающим никаких богов, кроме своей исключительно непогрешимой Летописи. Ну, это неправда. Старик, наоборот, с каждым днем теряет к ней интерес. Однако я простил Могабе его гиперболу: он пытался в чем-то убедить Длиннотень. - Я боюсь, - продолжал Могаба, - не стал ли он столь коварен, что применит нечто новое, чего мы не поймем, пока не станет слишком поздно. - Пока он движется вперед, он движется к поражению. - Движется... Но так ли предрешено его поражение? Я почувствовал, что обоих мучают сомнения - но большей частью друг в друге. - Ты боишься его? - Не то слово. Даже сильнее, чем Госпожа. Госпожа откровенна в своей враждебности. Она устремляется вперед со всем, что имеет в наличии. А Костоправ склонен сказать: "Смотри! Птичка!" - и вонзить нож в спину. Он тоже использует все, что имеет, но - как? Он не принадлежит к людям чести. Нет, он не упрекал Старика в бесчестии, но хотел сказать, что Костоправ не джентльмен в том смысле, что так много значил для Могабы. Далее он продолжал: - Теперь Костоправ безумен. Я уверен, он сам порой не ведает, что творит. В те дни он повидал многое, о чем ни разу не упоминалось в его Летописи. Снова врешь, подлый. За четыре сотни лет в Летописи накопилась уйма примеров на все случаи жизни. Соль - в умении их отыскивать. - У него тоже есть свои пределы, генерал. - Конечно. Эти таглианцы - фальшивы и эгоистичны. - И это может привести его к гибели. Политически у него нет выбора, вскоре ему придется попытать счастья при Чарандапраше. Где мы и сокрушим его. - Победы в одной битве будет недостаточно. Если хоть один из них выживет и будет далее обладать Копьем Страсти, против нас поднимутся новые армии. Госпожа доказала это. - Тогда ты будешь иметь удовольствие сокрушить их снова. Могаба хотел было возразить, но предпочел не гавкать против ветра. - Едва будет окончено сооружение Вершины, ты можешь пускаться в любые авантюры по своему желанию. С моего одобрения и при полной моей поддержке. - Какие авантюры? - Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты был величайшим воином Джии-Зле, но никак не мог в этом убедиться. В Черном Отряде ты вынужден был держаться в тени своего капитана и Сеняк. -У тебя не было возможности проявить себя, поэтому ты пришел ко мне. Могаба кивнул. Он явно не был доволен собой, и это меня удивило. Я считал его слишком эгоистичным для каких-либо сомнений этического характера. - Иди, мой генерал. Завоевывай мир. Я с удовольствием помогу тебе. Но вначале - сокруши Черный Отряд. Останови таглианцев. Мое падение оставит тебя ни с чем. От Душилы действительно может быть прок? - Может быть. Он много говорил об участии своей богини, но на это я не рассчитываю. Никогда не видел, чтобы боги принимали чью-то сторону в борьбе людей. Странно. Ведь богиня Нарайана была и богиней Могабы. Может, он разуверился? Может, Дежагор и его напугал до глубины души? - Так одолей же их. Не оставляй никого, кто может помешать впоследствии. Я всегда воображал себе Хозяина Теней этаким громадным, вонючим воплощением дьявола, величественным, колоритным безумцем, наподобие Разъятых там, на севере. Но Длиннотень оказался лишь злобным стариком, одаренным избыточным могуществом. - Если уж грядет Год Черепов, - сказал он Могабе, - нужно, чтоб год этот стал нашим родом. А не их. - Я понимаю. Что ты думаешь о ребенке? Длиннотень неуверенно хмыкнул. - Жутковата, верно? Словно тысячелетняя... Уменьшенная копия матери, только хуже. Пожалуй, он был прав. Моему призрачному взору ребенок, определенно, казался крайне странным и злобным. - Возможно, придется поторопить ее в объятья богини, - задумчиво пробормотал Длиннотень. Пожав плечами, Могаба повернулся, чтобы уйти. - Хочешь ли ты еще с кем-нибудь говорить наедине? - С Ревуном... Стой! - Что? - Где это Копье Страсти? - Там же, где и Костоправ, наверное. Или - Знаменосец. Знаменосцем у них, скорее всего, до сих пор этот гад, Мурген. Ничего, Могаба, я тоже тебя люблю. - Мы должны завладеть им. Справятся ли Обманники? Даже уничтожения Черного Отряда может быть недостаточно для нашего долгого пути. И еще задание для Обманников: пусть выяснят, зачем Сеняк нужен весь этот бамбук. - Бамбук? Что это? Эхо? - Она многие месяцы прочесывала таглианские земли. И всюду, где бы то ни было, ее, солдаты забирали весь бамбук. Любопытно. Я выясню. Некоторое время плыл следом за Могабой. Едва покинув парапет, он пробормотал: - Бамбук... Ну и безумец... *** Затем я попытался продвинуться южнее Вершины, однако очень скоро Копченый застопорился. Ну что ж... Пожалуй, что там такое, я выясню раньше, чем хотелось бы. После устройства дел с Длиннотенем и его Вершиной, следующим препятствием на пути в Хатовар значится эта равнина. Глава 52 Я вернулся в палату, к Копченому и к нашему вонючему Душиле. Страшно хотелось есть и пить, но и потрясен я был здорово. Конечно, узнал я не много, но - боги мои! - каковы возможности... Попив из кувшина, я откашлялся и приподнял угол простыни, наброшенной на пленного. - Как ты там? Может, пить хочешь? Или побеседовать... Он спал. - Вот и ладно, так и сиди. Так. Что же дальше? Помощь не подошла. Я сгрыз одну из зуболомных лепешек матушки Готы. Это слегка утолило голод. Большего мне в тот момент не требовалось. Что же дальше? Продолжать в том же духе, пока кому-нибудь не понадоблюсь? Повидать Госпожу? Взглянуть на Гоблина? Поохотиться за Ножом? А может, поискать, где прячется Душелов? Она, хоть и не попадалась нам под ноги последнее время, должна быть где-то поблизости. Вокруг любого солдата Отряда постоянно вороны стаями вертятся. Душелов терпелива. И это - самая ужасная из ее черт. Я наслаждался богатством выбора, словно мальчишка в кондитерской лавке. И в конце концов решил поискать Душелова. Она была старейшей из тянувшихся за Отрядом тайн. Копченый взял с места в карьер, но тут же остановился. Чем сильнее я понукал его, тем больше беспокоилась его душа, или "ка", или еще что... - Ладно. Все равно от нее всегда бед столько, что не мне с ними справляться. Идем, поищем ее бестолковую сестрицу. *** Госпожа ничуть не пугала Копченого. Я нашел ее в дежагорской цитадели, в зале совещаний. Она и еще четверо склонились над картой. Обозначенная на ней граница была отодвинута много южнее Дежагора. Прежние пограничные линии тоже были нанесены на карту и помечены датами. Ей явно не помешала бы новая карта. На старой уж и места живого не оставалось. Слишком много стычек она выиграла. Госпожа прекрасна, даже когда только что из боя. Для Старика она выглядит слишком молодой, хотя много старше Одноглазого. Еще бы - тот никогда не практиковал волшбы, возвращающей молодость. Двое из тех, что вместе с ней разглядывали карту, были нашими, нарами из Джии-Зле. Нары теперь при всяком удобном случае показывают всему миру, что Могаба со своими предателями - выродки, коих глаза бы больше не видели. Но меня этим они не могли ввести в заблуждение. Госпожа со Стариком - также. Мы знали, что Могаба оставил кое-кого в наших рядах. Костоправ однажды сказал мне: - Следи, когда кто-нибудь начнет пальцем тыкать. Это и будет изменник. Третьим был Прабриндрах Драх, правящий Князь Всея Таглиоса. Для таглианца он держался крайне неприметно, неприметней может быть только мертвец. Последние четыре года он провел в изучении искусства войны и теперь командовал целым дивизионом, правым крылом действующей армии. Госпожа со Стариком положили уйму сил, чтоб втиснуть его в жесткие рамки военной машины, и в его интересах было удерживаться в этих рамках. Последним был этот невероятный Лозан Лебедь. Стоило мне сосредоточиться на нем, Копченый пришел в возбуждение, и это значило, что разум его в какой-то плоскости бодрствует. В свое время они с Лебедем ладили не лучше, чем крысы - с мышами. Теперь Лебедь - капитан отряда тронной гвардии, приписанного к Дежагору. Став солдатом случайно, он героем быть не желал. Его гвардейцы не принадлежали к армии и большей частью выполняли функции военной полиции. Подчинялась тронная гвардия только князю и его сестре. - Ревун отказался от налетов на аванпосты, - сказала Госпожа. - То есть поумнел, - откликнулся Лебедь. - Я подобралась к нему очень близко в тот раз, когда упустила. Это его напугало. - Наши рейды им, должно быть, здорово не по нраву, - заметил один из наров. - Они не по нраву мне, Изи. И все-таки я разрешаю их... Госпожа вздрогнула: - От них же есть толк. - Несомненно. - Но одобрил бы их Освободитель? - спросил князь. Сияющие белизной зубы Госпожи, чуточку даже слишком совершенные, обнажились в улыбке. Она рано начала прибегать к косметической волшбе. - Нет. Определенно. Но он не станет вмешиваться. Здесь командую я, полагаясь на собственный опыт. - Спустит ли Длиннотень на нас Могабу? - осведомился князь. Нары насторожились. Могаба, отрекшийся от древних идеалов паров, был их позором. Не говоря уж о том, что биться он будет, как дьявол. - Вы взяли пленных? - спросил Лебедь. - Да. И то, что им известно, можно поместить в наперсток, после чего в нем еще останется место для аистиного гнезда. Никто из офицеров не подсаживался к их костерку и не делился с солдатами военными тайнами. Лебедь глазел на нее, а ее взгляд блуждал по комнате. Он видел женщину пяти с половиной футов ростом, голубоглазую, замечательно сложенную из ста десяти фунтов плоти. Для здешних краев она была рослой. С виду ей не дать было и двадцати. Старая черная магия... Лебедь был виден насквозь. Госпожа холодна, жестка, предана идее и убийственнее меча, обладающего собственной волей. Но эти ребята, похоже, просто не могли ничего с собою поделать. То же самое в свое время было и со Стариком, и парад продолжается. Ножу любовный пыл стоил дорого. Несмотря на то что там могло быть с Ножом, я уверен: Госпожа полностью принадлежит капитану. Что бы там ни случилось. Костоправ принял это очень близко к сердцу, заставил хорошего человека переметнуться к врагу и сделался едва ли не холодней самой Госпожи. По крайней мере теперь он частенько бывает уж таким живым воплощением божества войны, что даже князь с Радищей подскакивают, если он рявкнет на них. Госпожа поинтересовалась вслух, чего Ревун мог добиваться, атакуя аванпосты. Лебедь выпалил то же самое, что говорил Бадья: - Хочет перебить людей из Черного Отряда. Это очевидно. - Изи, что ты скажешь? - Могаба не желает связываться ни с кем, кроме как с ровней, - отвечал один из наров. - И Длиннотень таких убирает, чтобы легче управлять Могабиной одержимостью. А может, просто докучает нам, вызывая на решающую битву. Князь кивнул каким-то своим размышлениям. Теперь и он глядел на Госпожу с той же искоркой в глазах. Может, это и есть роковая привлекательность зла? - Возможно, он хочет выманить Костоправа на передний край. Сколько же раз за столетия жизни своей Госпожа стояла вот так, готовая истреблять врага огнем и мечом? - Штаб-квартиру нужно переместить ближе к полю боя, - заговорила она. - Иначе связь будет крайне замедлена. Лебедь, подай ту карту. Лебедь сдернул нужную карту с доски, заваленной магическими параферналиями. Осторожность его показывала, что в этих вещах он ничего не понимает и не желает понимать впредь. На карте были изображены земли дальнего юга. Громадное белое пятно обозначало Зиндай-Куш, пустыню. Снизу от пустыни было обозначено другое белое пятно, надписанное: "Океан". От Зиндай-Куша к востоку, сворачивая затем на север, тянулись горы, чаще всего упоминающиеся, как Данда-Преш. По мере приближения к таглианским землям горы, служившие их естественной восточной границей, становились все выше и круче. Местные названия хребта менялись очень часто. К востоку от Зиндай-Куша горы считались непроходимыми полностью, за исключением перевала близ Чарандапраша. Тенелов и Вершина лежали по ту сторону гор. Армия Могабы, словно пробка, затыкала дорогу на юг. Среди солдат, когда офицеры не слышат, уж черт знает сколько времени ходят слухи о том, как нас расколошматят, если сунемся прорываться через Могабу. Снаружи, видимо, раздался шум, так как Лебедь бросился к окну. - Гонец, - объявил он. Я не мог слышать, что происходило за стенами зала, и, даже выглянув в окно, не увидел ничего, кроме сплошной серости. Странно. Госпожа отпихнула Лебедя локтем - Добрыми новости быть не могут. Тащи его сюда, пока не наболтал лишнего. Лебедь вернулся быстро. - Не так уж они плохи, - сообщил он. - Похоже, громадная толпа шадаритских и веднаитских фанатиков пустилась в погоню за Ножом и имела несчастье изловить его. Что? Какие же это новости? Я об этом знаю, и Длиннотень тоже... Ну конечно! У Госпожи нет под рукой Копченого или горластого дружка с ковром-самолетом. Да и я-то об этом узнал лишь недавно. Просто - далеко тогда был, потому и кажется, что давно. - Что ты там лопочешь? - Нож истребил больше пяти тысяч этих суеверных олухов, гнавшихся за ним, дабы покарать за преступления против веры. Нож был весьма суров по отношению к храмам и жрецам, когда мог себе это позволить. Такое отношение к религии тоже сыграло немалую роль в его бегстве. Он нажил себе уйму кровных врагов в лице всего таглианского жречества еще до того, как рассорился со Стариком. Весь благочестивый люд счел его выпадение из фавора благословением небес. Я понимал, что жрецы втайне только и ждут, когда же ангелы ниспошлют им удобный случай для расправы с нами. - Пять тысяч? - Может, и больше. Может, и все семь. - Предоставленных самим себе? Как это могло произойти? Ни правящей фамилии, ни нам отнюдь не нравились большие группы вооруженных людей, шатающиеся вокруг и борющиеся со злом во имя добра через нашу голову. - Вон. Все - вон. Вернетесь через два часа. Едва оставшись в одиночестве, Госпожа негромко пробормотала: - Треклятый Костоправ... - С этими словами она сгребла со стола магические принадлежности. Совсем из ума выжил... *** Я понял, что нам с Копченым нужно чертовски сосредоточиться. Если погружаешься в себя, время несется мимо. Фрагменты всего происходившего со мной поступали беспорядочно, и я уже отчаялся сложить их в единую картину. Понимание этого и последовавший за ним ужас вернули меня туда, откуда я наблюдал, когда нечаянно отвлекся. Казалось, прошло несколько часов. Но Госпожа все так же ворчала на Старика: - Что на него нашло? Как мог он поверить этим слухам? Она был зла. С помощью какого-то волшебного шара она взглянула на поле завершившейся битвы, и результаты резни расстроили ее еще больше. - Проклятый глупец! То было крупнейшее поражение таглианской армии со времен Дежагора. Из какого-то потайного ящика стола она достала кусок черной ткани. Я, несмотря на то что внимательно читал ее Летопись, удивился. То был шелковый румель Душилы одного из высших посвящений. Она начала упражняться с несущим смерть шарфом. Может быть, это помогало ей успокоиться. Расстраивалась она и оттого, что ей чего-то недоставало. Обычно рядом с ней всегда был капитан... Это тебе только намек, дамочка, подумал я. В следующий раз он вообще всех изничтожит. Шарф в ее руках так и мелькал. Здорово. Интересно, есть здесь какая-нибудь связь с Киной? Может, именно возможность такой связи и пугала Костоправа? Не просто же так они зовутся Обманниками... Успокоившись, она послала за своими штабистами. Как только те собрались, она сказала: - После битвы остались выжившие. Некоторые до сих пор там, хоронят погибших. Изловите-ка мне парочку. Глава 53 Ни Костоправ, ни Одноглазый так и не пришли в потайную палату. Даже Радиша не возвращалась пытать пленника. И разбудить меня было некому. Вернулся я едва ли осознанно; наверное, просто тело призвало назад. Отсутствовал я долго. Куда дольше субъективного моего времени, проведенного в отлучка Должно быть, путь в прошлое дальше, чем кажется. Желудок даже и не урчал - ревом ревел. Но запеченные булыжники матушки Готы кончились. Душила снова сбросил с себя простыню и теперь смотрел на меня громадными глазами. Похоже, он тут занимался чем-то не тем. Присмотревшись, я увидал, что он ухитрился высвободить одну руку. - Подлый ты тип... Я сделал долгий глоток из кувшина и снова привязал