Вера Матвеева Мне нужны эти песни с аккордами, помогите Старинная сказка, такой пустячок... Окончен бал, а вы еще танцуете... Я качалась на трапеции. У любой реки. Туман moshkow@systud.msk.su (Текст и музыка приводятся по сборнику: Вера Матвеева. Обращение к душе. Москва, 1990) Детство Am Dm E7 Am Ла-ла-ла.. Dm E7 Am Ла-ла-ла.. Am H E7 Am Оно вернулось вкусное, как сосульки с крыши, G7 C H Em И на зубах похрустывало, падало, звеня. A7 Dm G7 C Оно ко мне вернулось, но я не обернулась, Dm Am E7 Am И нету, нету, нету больше детства у меня. Из детства одуванчики в меня метали стрелы, И каждая казалась мне хрупка и хороша. Но лишь теперь узнала я, что ранена смертельно - По самые по перышки стрела в меня вошла. Ах, злые одуванчики, безжалостные воины, Вы на меня нацелили всю технику свою, Но не завоеватель я, но ведь уже не воин я - На вашей территории я пленная стою. Зеленый чай Cm Fm G7 Cm Я в дом войду уставшей, похожей на вопрос, Fm G7 Но чуточку грустней... Cm Fm G7 Cm И две зеленых чашки поставлю на поднос Fm G7 Тебе и мне, тебе и мне... Eb B Eb B И приоткрою двери, чтоб падал мягкий свет, Fm G7 А в комнате темно... Cm Fm G7 Cm И плюшевые звери, тебя покуда нет, Fm G7 Поговорят со мной, поговорят со мной. Потом и ты возникнешь из тишины ночей - Причудливая тень - И удивленно вскинешь полосочки бровей: Словами - лень, словами - лень. И я наполню чашки, мы будем пить с тобой Зеленый крепкий чай, И ты обид вчерашних заплаканную боль Не замечай, не замечай. И пусть часы и годы уносят стрелки прочь, А нам-то что с тобой: Земная ль непогода иль неземная ночь Над головой, над головой? А нам с тобой не страшно, и с нами за столом Беседа и свеча... И из зеленых чашек мы, обжигаясь, пьем Зеленый чай, зеленый чай. А нам с тобой не страшно, и с нами за столом Беседа и свеча... И из зеленых чашек мы с наслажденьем пьем G7 Cm Зеленый чай, зеленый чай. 1971 Есть радость у огня Стихи Булата Окуджавы Музыка Веры Матвеевой Cm Fm Есть радость у огня. G7 Cm Есть муки у железа. Fm Есть голоса у леса... G7 Cm Все это - про меня. C Fm В моем пустом дому B Eb Большое ожиданье, Cm Fm Как листьев оживанье G7 Cm Неведомо к чему. И можно гнать коня, Беснуясь над обрывом, Но можно быть счастливым И голову клоня. И каждый день и час, Кладя на сердце руку, Я славлю ту разлуку, Что связывает нас. 1974 Золушка Стихи Давида Самойлова Музыка Веры Матвеевой Gm D Веселым зимним солнышком Gm Cm Дорога залита. Gm Cm Весь день хлопочет Золушка, D Делами занята. Хлопочет дочь приемная У мачехи в дому. Приемная - бездомная, D Gm Нужна ль она кому? B Eb Белье стирает Золушка, B Cm Детей качает Золушка, D Gm И напевает Золушка - D Gm Серебряное горлышко. Gm Cm Gm D Gm Cm Gm D Блестит дорога зимняя, Рябины, снегири. За редкими осинами Бледнеет луч зари. А глянешь в заоконные Просторы без конца - Ни пешего, ни конного, Ни друга, ни гонца. Посуду моет Золушка, В окошко смотрит Золушка, И напевает Золушка: "Ой, горе мое, горюшко!" Все сестры замуж выданы За ближних королей. С невзгодами, с обидами Все к ней они да к ней. Блестит в руках иголочка, Стоит в окне зима. Стареющая Золушка Шьет туфельку сама... 1972 (музыка) Нет - беде Cm G7 "Нет" - беде и стоячей воде. Cm Fm Ничего не оставлю нигде B Eb О тебе - никаких следов Fm G7 И никаких ненужных слов. Белый пенный протянется путь. Парус сделай - меня не забудь. По волне полетим, полетим Под белым парусом твоим. Крылья вырастут вдруг за спиной, Все забуду, что было со мной. Пусть вокруг города, города, - Мне мостовая - та же вода. Пусть терпению есть предел - "Нет" - беде и стоячей воде. Плыть вдвоем бы через печаль... Но если надо, то прощай! G7 Cm Но если надо, то прощай! 1970 Первоначальная. Музыка Веры Матвеевой Стихи К.Библа Em Am Em H7 Сильней, чем плач воды на перекатах Em G C Меня манит туда паром знакомый, Am D7 G H7Em Где утки опускаются все более Am Am6 H7 В глубокие и сладкие затоны. Em Am Em H7 Вы можете их различить заранее Em G C по блеску в воздухе, покуда стая Am D7 G H7Em Кружится в ожидании свидания Am H7 Em С печалью уток древнего Китая. Они промчатся, тростники останутся Их шорохом шуршать первоначальным. Они наверно на Градчаны тянутся, И вот одна, и тоже на Градчаны. Сквозь тучи, мимо башен с грозным прошлым Летит, и шея нежная ранима. Не знаю, что мне делать с этим перышком, Она его на берег уронила. Поздравление с весной (Юрию Тургеневу) Cm G7 Cm Напечалились довольно, что дерется случай больно - Fm G7 Щедрый он. да злой. C Fm B Eb А покуда мы тужили, горю голову кружили, Fm G7 Ab Fm G7 Cm Вдруг запахло весной, вдруг запахло весной, Запах меда, запах хлеба, запах будущего лета, Будущих тревог. Нет волшебней аромата, лишь его-то нам и надо: Он - начало всех дорог. >2р. Поздравляю Вас с весною и с небес голубизною, С талою водой. Пусть зима за нас отплачет навсегда, а это значит - Разочтемся с бедой. >2р. А потом набухнут почки и раскроются листочки, Клейкие слегка; Вспыхнет маленькое пламя, обозначив след за нами, - Значит, живы пока. >2р. Поздравляйте же с весною, с ошалевшей новизною, - Радость нам да смех! Пусть зима за нас отплачет в сто ручьев. А это значит - Разочтется за всех! >2р. Март 1974 Прогулка по городу D A7 Не ищи меня, пожалуйста, я ушла гулять по городу. Dm Gm A7 Dm Полутенью, полусветом, мимо заспанных домов. F C Gm6 Я спасу от одиночества эти улицы и дворики Gm Dm A7 Dm (D7) Gm Позабытые домами ради отдыха и снов. Gm Dm A7 D Позабытые домами ради отдыха и снов. Я ушла гулять по городу, слушать ветер и безветрие. Тихий дождик пусть размоет и сотрет мои следы. Не ищи меня пожалуйста, потому что больше нет меня: Я ушла в вечерний город - царство грез и темноты. 2р И отсюда мне не выбраться - это что-то непонятное: Заманил меня в ловушку этот город-крысолов. Жарким лепетом безумного прошептал слова невнятные, И повел меня, и бросил в лапы вымыслов и снов. 2р Если скажут, что погибла я, если где-нибудь услышишь вдруг, Что заснула, не проснулась - не печалься и не верь. Не заснула я, любимый мой, я ушла гулять по городу, Просто вышла и бесшумно за собой закрыла дверь. 2р - У любой реки У любой реки целых два конца, а моя - не в счет, ведь моя река вдаль издалека по кольцу течет. Синий ветер мой, вдруг задуй, запой, разорви кольцо, чтобы у реки было сто начал, тысяча концов; чтобы белый снег в жаркий летний день падал, не лежал; чтобы солнца луч, как струна певуч, под рукой дрожал. На любой вопрос у тебя ответ, мой вопрос не в счет. Я спрошу тебя: "Жажда ль не томит, солнце ль не печет?" Синий ветер мой, вдруг задуй, запой, тучу пригони, чтобы хлынул дождь, остудил виски, жажду утолил; чтобы белый снег в жаркий летний день падал, не лежал; чтобы солнца луч, как струна певуч, под рукой дрожал. У любой любви целых две руки, у моей - одна, чтобы не смогла разделить любовь - лишь тебе она. Синий ветер мой, вдруг задуй, запой, и умчимся вдаль... Ну а если нет, мой далекий свет, - сотню рук мне дай, чтобы у реки было по руке в каждом из начал; чтобы разорвать, расколоть, разбить горе и печаль; чтобы белый снег в жаркий летний день падал, не лежал; чтобы солнца луч, как струна певуч, под рукой дрожал. До осени 1970 Я так хочу весну Am Я так хочу весну! Она мне снится по ночам, E7 Она похожа на печаль и на веселье. C Dm Am Я так хочу весну, чтобы себя умчать Dm Am E7 Am Надежд ручьями в океан везенья. Я буду плыть и плыть, и где-то синева небес Окрасит мои воды весенним цветом. Я буду плыть и плыть в тот океан чудес, Который где-то есть у края света. И стану я рекой, и во мне утонет ночь, И покачнется радостно мирозданье. И стану я рекой, чтобы умчаться прочь От горя, бед и разочарованья. Но что же ты молчишь? Ты поплывешь со мной Или проводишь равнодушным взглядом? Наверно, ты молчишь потому, что все равно - Прольюсь водою я иль буду рядом. Но я хочу весну, она мне снится по ночам, Она похожа на печаль и на веселье. Я так хочу весну, чтобы себя умчать Надежд ручьями в океан везенья. 14 января 1971 --------------------------------------------------------------- Origin: http://silonov.narod.ru/ksp/vera_txt.htm │ http://silonov.narod.ru/ksp/vera_txt.htm --------------------------------------------------------------- Вашему вниманию предлагаются тексты произведений, включенных в книгу "Вера Матвеева. Обращение к душе" (АПН, 1990), а также тексты нескольких песен, не вошедших в это издание. В разделах "Песни" и "Стихотворения" использованы файлы верстки книги, тексты для третьего раздела набраны Надеждой Рязанской и не подвергались вычитке и сверке. - Песенка про черную гуашь и про надежду Беды не тают, а дни улетают, но где-то надежда машет рукой. Время промчится, и, что ни случится, ночью безбрежный хлынет покой. Кто-то красное солнце замазал черной гуашью и белый день замазал черной гуашью, а черная ночь и без того черна. Кто-то все нечерное черной гуашью мажет, но в черном окне кто-то белой косынкой машет, и эта косынка издалека видна. Беды не тают, а дни улетают, но где-то надежда машет рукой. Время промчится, и, что ни случится, ночью безбрежный хлынет покой. Вот уж не стало зеленой травы под ногами, и не стало желтой тропы под ногами, и не стало синего неба над головой. Кто-то черными взялся за черное дело руками; но пока в темноте мелькает белое пламя, ничего не может случиться со мной. Беды не тают, а дни улетают, но где-то надежда машет рукой. Время промчится, и, что ни случится, ночью безбрежный хлынет покой. До октября 1970 - Будет ласковый дождь Будет ласковый дождь, и ветер поможет взлететь, и сбудется все, чего ждешь, и легкой будет печаль, потому что над миром будет ласковый дождь. И опустится ночь, и звезды будут мерцать, и весело будет лететь, и теплой будет земля, когда тело устанет в бездонном небе парить. Эти дни, словно сны, промчатся над нашей судьбой и растопят горечи лед, и смоет памяти пыль этот ласковый дождь, что будет когда-то потом. Все обиды стерплю и жалеть не стану, поверь, не устану ждать этих дней и буду вечно лететь в теплом ветре любви под ласковым этим дождем. 1970 Я откачалась на трапеции Я откачалась на трапеции, Am к ночному небу прибитой звездами, Dm оттанцевала на канате -- G7 ах, так и надо, так и надо. C G7 C E7 Am Все это за мою гордыню мне: неповторима я, неподражаема... Теперь мне будет неповадно -- ах, так и надо, так и надо. Я не завяла от отчаянья... Канаты тоже бы, наверно, лопнули, и мне тогда их не приладить, чтоб так, как надо, так, как надо. Пусть не разбилась я нечаянно -- все, что мне выпало, сродни падению; но не ищу я виноватых -- все так, как надо, так, как надо. Моя трапеция качается, канаты теплые там, где держала их. Ах, я б прошла по кругам ада... Но неужели так и надо? 1971 - Ах, разбудили меня, разбудили Ах, разбудили меня, разбудили, за грустный расчет засадили: сколько отпущено дней? В первой колонке -- те, что с водою уплыли и не вернутся ко мне; рядом в колонке -- те, что прошли напрасно и безобразно, и лучше туда не смотреть; в третьей колонке -- те, что даны на праздник, только вот что-то их нет, нет, нет... Ах, разбудили меня, разбудили, за горький расчет засадили: сколько отпущено бед? В первой колонке -- те, что уже разразились и не вернутся ко мне; рядом в колонке -- те, что не заслужила, я их сложила, но лучше туда не смотреть; в третьей колонке... Но я этот лист отложила -- очень уж много в будущем бед, бед, бед... Ах, разбудили меня, разбудили, за страшный расчет засадили: радостей сколько дано? Что ж вы пустые листы мне вручили? -- радости нет ни одной. Вы покопайтесь в своих запыленных архивах неторопливо, чтобы не пропустить. Мне тоже ведь хочется быть хоть немножко счастливой, хоть немножко любимой хочется быть, быть, быть. Весна 1970 - Детство Песенка написана на мои очень давнишние слова. Дело в том, что песни-то я пишу недавно, а стихи -- очень давно, еще с нежного возраста. Сначала писала про школу, про праздники, потом все про другое и про другое. Наконец, я в восьмом классе написала стихотворение про детство. Оно получилось довольно длинное, довольно-таки корявое в некоторых местах. А потом, где-то в институте, я натолкнулась на этот текст. Уже когда я потом стала писать песни, я решила, что это вполне похоже на песню. Я кое-что выбросила, кое-что добавила, и получилась песенка про детство. Некоторые люди говорят, что каждый уважающий себя автор должен иметь в своем репертуаре песенку про детство. Я не из этих соображений: просто каждый в какой-то период времени вдруг вздохнет о том, что детства уже не будет... Оно вернулось вкусное, как сосульки с крыши, и на зубах похрустывало, падало, звеня. Оно ко мне вернулось, но я не обернулась, и нету, нету, нету больше детства у меня. Из детства одуванчики в меня пускали стрелы, и каждая казалась мне хрупка и хороша. И лишь теперь узнала я, что ранена смертельно -- по самые по перышки стрела в меня вошла. Ах, злые одуванчики, безжалостные воины! Вы на меня нацелили всю технику свою. Но не завоеватель я, но ведь уже не воин я: на вашей территории я пленная стою. До октября 1972 - Зеленый чай Я в дом войду уставшей, похожей на вопрос, но чуточку грустней... И две зеленых чашки поставлю на поднос: тебе и мне, тебе и мне... И приоткрою двери, чтоб падал мягкий свет, а в комнате темно... И плюшевые звери, тебя покуда нет, поговорят со мной, поговорят со мной. Потом и ты возникнешь из тишины ночей -- причудливая тень -- и удивленно вскинешь полосочки бровей: словами -- лень, словами -- лень. И я наполню чашки, мы будем пить с тобой зеленый крепкий чай, и ты обид вчерашних заплаканную боль не замечай, не замечай. И пусть часы и годы уносят стрелки прочь, а нам-то что с тобой: земная ль непогода иль неземная ночь над головой, над головой? А нам с тобой не страшно, и с нами за столом беседа и свеча... И из зеленых чашек мы, обжигаясь, пьем зеленый чай, зеленый чай. А нам с тобой не страшно, и с нами за столом беседа и свеча... И из зеленых чашек мы с наслажденьем пьем зеленый чай, зеленый чай. 1971 - Прогулка по городу Это, в общем, никакая не прогулка -- ее так назвали. Это известный и любимый, наверное, вами писатель-сказочник Евгений Шварц оставил в своем дневнике последнюю запись: "Я ушел гулять по городу..." Эта песня не относится ни к Шварцу, ни к записи, ни к чему. Не ищи меня, пожалуйста, я ушла гулять по городу полутенью, полусветом мимо заспанных домов. Я спасу от одиночества эти улицы и дворики, позабытые домами ради отдыха и снов. Я ушла гулять по городу, слушать ветер и безветрие. Тихий дождик пусть размоет и сотрет мои следы. Не ищи меня, пожалуйста, потому что больше нет меня: я ушла в вечерний город -- царство грез и темноты. И отсюда мне не выбраться -- это что-то непонятное: заманил меня в ловушку этот город-крысолов. Жарким лепетом безумного прошептал слова невнятные и повел меня, и бросил в лапы вымыслов и снов. Если скажут, что погибла я, если где-нибудь услышишь вдруг, что заснула -- не проснулась, -- не печалься и не верь. Не заснула я, любимый мой, я ушла гулять по городу, -- просто вышла и бесшумно за собой закрыла дверь. До октября 1972 - Рыбачья песня Стихи Новеллы Матвеевой Эта песенка написана очень давно. Тогда я точно никаких песен не писала. Собственно говоря, текст не мой. У Новеллы Николаевны Матвеевой в ее сборнике "Душа вещей" есть такое стихотворение "Рыбачья песенка". Я почему-то сразу подумала: что это там? Я, правда, никогда не слышала, как она ее поет. И я сочинила песню. Мелодию сочинила. Все сохранила. Там даже в тексте были вокализы: и "а-а-а..." и "о-о-о...". А потом меня познакомили с Новеллой Николаевной, и кто-то ей проболтался, и я очень стеснялась. Мне было неловко -- мало ли что она про меня подумает. А она попросила меня спеть, и я спела. Она говорит: "Знаете, мне ваша песня больше понравилась, чем моя". Я говорю: "Вы мне спойте тогда свою, раз уж я ее никогда не слышала". Она спела. Но я не могу сказать, что мое пение лучше, в этом она не права. Просто это две очень разные песни. Даже подряд их спеть -- не замечаешь, что это песня на один и тот же текст. Меняется все абсолютно: и смысл, и восприятие. Низко над морем летела снежинка, С нею напев мой осенний сложился: Как снежинка на щеке распалась, Так растаял вдалеке твой парус. Дым на бурых крышах... Гавань в ярко-рыжих Листьях И чешуйках Рыбьих; Чайки с криком гневным Бьют по водным гребням Черными концами Крыльев... А-а-а... Маленький остров, поселок неяркий. Там, у поселка, ты встанешь на якорь; На костре уха вариться будет, Ветер с моря котелок остудит, И огонь погаснет В сумерках неясных, В сумерках, как сон Капризных... Море неспокойно... Сеть на серых кольях Словно на ходулях Призрак... О-о-о... Я не печалюсь, хотя я и рыбачка: Что мне печалиться, что мне рыдать-то? И рыбак уху готовить может, И рыбачка рыбу ловит тоже... Тенью подбородка Волны ловит лодка -- Сяду, поплыву На отмель; В раковинках белых Откачнулся берег, Словно отболел И отмер... А-а-а... До октября 1972 - Первоначальная Стихи Константина Библа Сильней, чем плач воды на перекатах, Меня манит туда паром знакомый, Где утки опускаются все в более Глубокие и сладкие затоны. Вы можете их угадать заранее По блеску в воздухе, покуда стая Кружится в ожидании свидания С печалью уток Древнего Китая. Они умчатся, -- тростники останутся Их шорохом шуршать первоначальным... Они сегодня на Градчаны тянутся; И вот -- одна, и тоже -- на Градчаны... Сквозь тучи, мимо башен с гордым прошлым, Летит... И шея нежная ранима... Не знаю, что мне делать с этим перышком: Она его на берег уронила. До октября 1972 - Есть радость у огня Стихи Булата Окуджавы Есть радость у огня. Есть муки у железа. Есть голоса у леса... Все это -- про меня. В моем пустом дому -- Большое ожиданье, Как листьев оживанье Неведомо к чему. И можно гнать коня, Беснуясь над обрывом, Но можно быть счастливым И голову клоня. И каждый день и час, Кладя на сердце руку, Я славлю ту разлуку, Что связывает нас. 1974 - Последняя любовь Стихи Николая Заболоцкого Клялась ты -- до гроба Быть милой моей. Опомнившись, оба Мы стали умней. Опомнившись, оба Мы поняли вдруг, Что счастья до гроба Не будет, мой друг. Колеблется лебедь На пламени вод. Однако к земле ведь И он уплывет. И вновь одиноко Заблещет вода, И глянет ей в око Ночная звезда. 1974 - Уист-уи Стихи Уилсона Макдональда "Уист-уи!" Маленькую Ди Повстречал я в зарослях На моем пути. Из своего укрытия, Словно по наитию, Появилась быстрая, Сказала: "Погоди! На меня так пристально, человек высокий, На меня так пристально Лучше не гляди. Прошу тебя, пожалуйста, ты гляди на море, Ты гляди на море, Уист-уи". И пошел я к морю, И увидел вскоре Трех малюток эльфов, спросивших у меня: "Не видел ли ты девушку, Девушку-смуглянку, Что куда-то скрылась на закате дня?" Не сказал я правду им, Я сказал: "Не видел", -- И, как белки, прыгая, Скрылись с глаз моих; Чтоб увидеть темное Платье ее скромное, Все углы обшарили в зарослях густых. И в тени деревьев Я, ушам не веря, Тихий крик услышал: "Ты любим, любим!" "Уист-уи, -- ответил я И взглянул на ветви я, -- Все исчезновением взволнованы твоим". "Уист-уи" -- два слова, два коротких слова. Их сегодня птицы повторять готовы, Море их поет, слова заветные твои: "Уист-уи, уист-уи". Я взглянул на заросли, На деревья стройные, Как и прежде, были там птицы беспокойные; Только маленькая Ди Уж не скажет: "Уист-уи", Мне она торжественно не скажет: "Уист-уи". И пошел я по холмам, По горам, И нашел могилу там Под высокою горою; На колени тихо встал И печально написал На песке своей рукою: "Спит здесь маленькая Ди, Спит недалеко от моря. Все проходит. Уист-уи". Не ранее октября 1972 - Золушка Стихи Давида Самойлова Веселым зимним солнышком Дорога залита. Весь день хлопочет Золушка, Делами занята. Хлопочет дочь приемная У мачехи в дому. Приемная -- бездомная, Нужна ль она кому? Белье стирает Золушка, Детей качает Золушка, И напевает Золушка -- Серебряное горлышко. Блестит дорога зимняя, Рябины, снегири. За редкими осинами Бледнеет луч зари. А глянешь в заоконные Просторы без конца -- Ни пешего, ни конного, Ни друга, ни гонца. Посуду моет Золушка, В окошко смотрит Золушка И напевает Золушка: "Ой, горе мое, горюшко!" Все сестры замуж выданы За ближних королей. С невзгодами, с обидами Все к ней они да к ней. Блестит в руках иголочка, Стоит в окне зима. Стареющая Золушка Шьет туфельку сама... 1972 - На дороге в Мандалей Стихи Редиарда Киплинга Возле пагоды Мульмейна, на восточной стороне, Знаю, девочка из Бирмы вспоминает обо мне, -- И поют там колокольцы в роще пальмовых ветвей: Возвращайся, чужестранец, возвращайся в Мандалей. Возвращайся в Мандалей, Где стоянка кораблей, Слышишь, хлопают колеса Из Рангуна в Мандалей... На дороге в Мандалей Бьется рыб летучих стая, И заря, как гром, приходит Через море из Китая. В волосах убор зеленый, в желтой юбочке она, В честь самой царицы Тибау Супи-Яу-Лат названа. Принесла цветы, я вижу, истукану своему, Расточает поцелуи христианские ему. Истукан тот -- божество, Главный Будда -- звать его. Тут ее поцеловал я, Не спросившись никого. На дороге в Мандалей... А когда над полем риса меркло солнце, стлалась мгла, Мне она под звуки банджо песню тихую плела. На плечо клала мне руку, и, щека с щекой, тогда Мы следили, как ныряют и вздымаются суда, Как чудовища в морях, На скрипучих якорях, В час, когда кругом молчанье И слова внушают страх. На дороге в Мандалей... Это было и минуло, не вернуть назад тех дней, И не ходят омнибусы мимо Банка в Мандалей! В мрачном Лондоне узнал я поговорку моряков: Кто услышит зов с Востока, вечно помнит этот зов, Помнит пряный дух цветов, Шелест пальмовых листов. Помнит пальмы, помнит солнце, Перезвон колокольцов, На дороге в Мандалей... Я устал сбивать подошвы о булыжник мостовых, И английский мелкий дождик сеет дрожь в костях моих. Пусть гуляю я по Стренду с целой дюжиной девиц, -- Мне противны их замашки и румянец грубых лиц. О любви они лопочут, Но они не нужны мне, -- Знаю девочку милее В дальней солнечной стране. На дороге в Мандалей... От Суэца правь к востоку, где в лесах звериный след, Где ни заповедей нету, ни на жизнь запрета нет. Чу! запели колокольцы! Там хотелось быть и мне, Возле пагоды у моря, на восточной стороне. На дороге в Мандалей, Где стоянка кораблей, Сбросишь все свои заботы, Кинув якорь в Мандалей! О, дорога в Мандалей, Где летает рыбок стая И заря, как гром, приходит Через море из Китая... Апрель 1973 - Ирландская песня Не позабудь меня в пути, не позабудь меня во сне! Утихнет боль, как ветер стих, забудешь дом, как прошлый снег. Я знаю, синяя вода любовь уносит без следа, а унесет -- спроси: "Куда?" -- она не скажет никогда, не скажет никогда. Уж скоро год, как ты ушел, и нет ни писем, ни вестей. Ах, только выдержал бы шелк на парусах шхуны твоей! Пусть мачты в море не снесет -- уж если потемнеют дни, сомнется платье синих вод... Тогда -- Господь тебя храни! Господь тебя храни! Пряду я пряжу день-деньской, не устает моя рука. Сумею я из пряжи той веревку свить и холст соткать. Ах, только, только б моряка вода навеки не взяла! А заберет -- петля крепка, не разорвать тогда узла, не разорвать узла! Октябрь 1972 -- октябрь 1973 - Колыбельная с миражами Песенка, которую я исключительно от злости написала. Еще когда я только начала выступать (сделала это тоже не по собственному желанию, просто меня повлекли: "Пора, -- говорят, -- пора"), я выступила один раз в Москве, потом меня в Казань на фестиваль -- затолкали в поезд и все. И там ко мне всякие люди стали приставать. Один раз написали записочку: "Скажите, пожалуйста, не вы ли написали про миражи?" Я говорю: "Про какие миражи?", а они и сами не знают. Я отвечаю: "Очевидно, не я, потому что у меня вообще ни про какие миражи никогда не было песенки". А потом еще один товарищ приставал, чтобы я ему колыбельную спела. -- У тебя же есть колыбельная? -- Нету. -- Ну, как это так, у тебя все такие тихие, нежные песенки, а колыбельной нету. -- Так у меня и ребенка нет, какая может быть колыбельная? Он очень удивился, и потом меня такое зло взяло. Я думаю: "Что же это такое? У меня ни миражей, ни колыбельной, ни ребенка..." Ну, раз нет ребенка, колыбельную можно сочинить. И я ее сочинила. Так и называется: "Колыбельная для самой себя". Так я туда и миражи запихала, чтобы одним ударом трех зайцев сразу убить. Вот такая колыбельная самой себе... Распластался по земле туман -- бесконечный мираж, сказочный обман. В нем растет трава "не обмани", расцветают в траве странные огни. Я нарву себе травы и совью венок, мне расскажет о тебе каждый огонек: как живется, как можется, с кем-то песенка сложится, и ее ты не забывай -- баю-бай, баю-баю-бай... Колыбельную самой себе я спою, расскажу сказку о тебе: как ушел ты в дальние края, что любить ты умел так же, как и я. В эту сказочную ложь о тебе, дружок, я поверила, и ты очень стал высок. Человечек же маленький превратился в комарика, и его ты не вспоминай -- баю-бай, баю-баю-бай... Без тумана мне не жить ни дня -- солнце дня ослепит, опалит меня; в нем растают сказочные лжи, опадут, как цветы, счастья миражи. Мне еще бы подремать в голубой траве -- не буди меня пока, добрый человек. Только б этот туман-дурман не опомнился, не пропал... Ты ему не напоминай -- баю-бай, баю-баю-бай... 1971-72 - Пер Гюнт (читайте Ибсена!) Дело в том, что я в детстве читала эту сказку Ибсена, и очень она мне понравилась. Но я, видимо, не совсем усвоила ее. Я единственное запомнила оттуда, что была такая девушка Сольвейг, которая всю жизнь прождала Пера Гюнта, а он по каким-то обстоятельствам не смог к ней вернуться. Я всегда думала: наверное, очень хороший человек, если женщина всю жизнь его прождала. А потом я перечитала эту сказку и поняла, что я глубоко заблуждалась. Дело совсем не в этом. Это она очень замечательная женщина, что она такого крокодила всю жизнь ждала. Если вы помните, то он в конце концов возвращается на родину: ностальгия... И вообще он подумал, что достаточно уже покуролесил. Пер Гюнт возвращается как раз вовремя: ему пора совсем с земли уходить, и тогда он обнаруживает, что не попал ни в ад, ни в рай; то есть что он и не большой злодей и не очень хороший человек, а просто-напросто неудавшаяся личность -- Пуговица. У них это, видимо, фольклорный персонаж. И по земле ходит Пуговичник с оловянной плошкой, собирает вот таких неудавшихся людей и переплавляет их: авось в следующем рождении они все-таки будут хорошими или уж плохими совсем. Пер Гюнт страшно был огорчен всем этим, стал бегать по всей стране и выискивать людей, которые могут подтвердить, что он либо очень хороший, либо вообще совсем плохой. Ему это не удалось, потому что пришел он, например, к троллям и говорит: "Вы же помните, как я вам свадьбу всю испортил: обещал жениться на вашей дочке, но не женился, и вообще все столы опрокинул и убежал. Значит, я всегда был самим собой, я вообще либо очень плохой, либо очень хороший". Они ему на это сказали, эти тролли: "Ты в одном заблуждаешься. Ты, до того, как у нас побывал, был самим собой, а после того, как у нас побывал, ты унес от нас одно слово: ты стал самим собой доволен". Он очень огорчился, долго скитался по горам, ел дикий чеснок, потому что тоже обнищал, и наконец набрел на какой-то домик. Вдруг ему показалось что-то знакомое в этом домике, вроде оленя, -- не сам ли он приделывал на коньке крыши деревянного оленя. И когда он подошел к домику, то увидел, что на порог вышла совершенно слепая старая женщина и запела. И тут он все вспомнил. Он узнал эту Сольвейг, несмотря на то, что она, наверное, страшно изменилась за это время. Он упал к ее ногам и говорит: "Подтверди ты, что я тебе изгадил всю жизнь, что я очень плохой". Она ему возьми да и скажи: "Ты сделал мою жизнь песней". Вот. Ну, он, по всей видимости, в рай попадет. Раз женщина про него такое сказала, наверное, золотой человек; но меня это потрясло. Ко всему прочему, я болела ангиной, очень мне было нехорошо, очень я не люблю болеть, и вот я написала такую песенку. ... А переплавит тебя Пуговичник, ты снова станешь Пером Гюнтом; и не самим собою будешь -- ты самим собой всегда доволен. И никакая тут не путаница: ты просто Пуговица, Пуговица. Но снова, снег взметнув за лыжами, в тебя зима плеснет любовью; и снова, на дорогу глядючи, ослепнет маленькая Сольвейг... Отпавший лист, трава увядшая подарят жизнь побегам новым, а ты, Пер Гюнт, что людям дашь ты? -- То песни Сольвейг, песни Сольвейг... "Я знаю, что ты настоящий, мой Пер, и я тебя буду ждать; а если порой загрущу, мой Пер, -- я слезы смогу сдержать; а если слезинка скользнет по щеке -- улыбкой ее сотру..." Но что же, о Сольвейг, твой голос дрожит, как лист на осеннем ветру? "Я верю, что ты настоящий, мой Пер, и я не устану ждать; а если сомненье вкрадется, мой Пер, -- его я смогу прогнать; а если заткет паутиной мой дом -- по-прежнему буду петь..." Но что за паук паутиной заткал лицо твое, Сольвейг, ответь?! "Мне кажется, ты настоящий, мой Пер, но долго идут года; я знаю, ты, может, не скоро придешь, а может быть -- никогда. Но что б ни случилось -- я верю мечте и жду, и люблю, и пою..." О Сольвейг, твой Пер ослепил не глаза, а бедную душу твою! Как все запуталось, запуталось!.. О Сольвейг, он ведь просто Пуговица, о Сольвейг, он ведь просто Пуговица, о Сольвейг, он ведь просто Пуговица... 11 декабря 1972 - Любовь Мне обычно задают вопрос (записочки такие каверзные пишутся обычно): "Какая ваша самая любимая песня, какая самая нелюбимая?" Нелюбимые у меня есть, но я их стараюсь не петь, разве что при большом желании слушателей. Кстати сказать, это относится к "Собаке". Я ее не люблю, и вы ее тоже вдруг невзлюбили. Любимые песни у меня всегда меняются. Мне то одна больше всего нравится, то другая. С этой песней получилось так. Я совсем не собиралась ее писать, но однажды мои друзья мне говорят: "Послушай, почему бы тебе не написать песенку про любовь?" Я говорю: "А я что делаю?" Они возражают: "Это все понятно. Но ты, -- говорят, -- пишешь не о том. А ты напиши про слово "любовь". Ты растолкуй людям, что ты про нее думаешь". Я отвечаю: "Ладно, я попробую". Я никогда по заказу не писала, у меня даже никакой темы не было. Просто я ехала домой и вдруг начинала писать песню. Или мне ночью не спалось, и я начинала писать песню. А тут я решила, что надо попробовать. Пушкин же писал про розочку по заказу. Почему я не могу про любовь написать? Я мучилась недолго. Я ее очень быстро накропала. А теперь, на протяжении вот уже нескольких месяцев, это моя самая любимая песня. Промокнешь -- не высушит этот огонь, мал или велик. Не сможет согреть он и каплю воды -- мал или велик. Но птицею в небе он может парить, а может и лодкою по морю плыть... Любовью все называют его -- и мал, и велик. Дождю не залить его, этот огонь, ветрам его не задуть; но может погаснуть он сам по себе -- об этом не позабудь. Скорее не пламя, а отблеск звезды, но знай, что наделать он может беды. Любовью все называют его -- с ним осторожен будь. Любовь, моя лодочка, не утони -- море часто штормит... Любовь, моя птица, крыла не сломай -- где-то гроза гремит... Хоть я ничего и не жду от тебя, но мне без тебя и земля -- не земля... Смотри, не погасни же, мой огонек, -- быстро время летит! 1971-1972 - Жираф Я написала ее, когда научилась по-человечески играть на гитаре. У нее есть имя, она называется "Жираф". Я ничего не хотела. Я поначалу даже не знала, что будет. У меня просто сразу возник последний куплет. Возник он потому, что как-то мы встречали кого-то, чтобы проводить на день рождения, и по дороге мне один хороший приятель читал Заболоцкого. Я ничего не помню, конечно, кроме того, что "тихий ток из чаши А переходит в чашу Б". Это последние слова. Но размер меня потряс до глубины души, потому что я тут же выдала последний куплет. Про себя, конечно, -- я никому не сказала, что собираюсь песенку написать. Да я и не собиралась, наверное. А потом я все думала: "Что же такое написать к этому последнему куплету?" И я написала "Жирафа". Поначалу она никак не называлась. То, что потом у меня возникли ассоциации, так это просто у Сальвадора Дали есть такая картина. Она называется "Жираф". Там какая-то глинистая выжженная пустыня, вся в трещинах, какие-то немыслимые животные, а на горизонте стоит жираф, далеко-далеко, у него пылает грива, как факел. Жираф страшный, но то, что у него грива, как факел, это очень красиво. Этот жираф тоже возник у меня внезапно. Потом я решила, что эта песенка будет пародией на шлягер, шуткой. Но шутка, по-моему, тоже не получилась. Хотя песенку я все-таки люблю. Все проходит, говорят, врут насмешники, поверь мне: все уйдет от нас, наверно, но в душе оставит клад. И на нем печали камень, -- не воротишь, не зови -- крылья легкие любви отзвенели ветерками. Это грустно, но пока, мой жираф златоволосый, я внимаю звукам весен, -- осень очень далека. Пламя гривы -- слепнет взгляд -- средь пустыни прогорает; я зажгла его и знаю, что зажгла не для себя. Но гори, гори, мой факел, для кого -- не все ль равно... Мне ж осветишь заодно все, что ночь таит во мраке. А когда уйдешь и ты, пусть прольется -- ради бога! -- на кромешную дорогу рыжий луч шальной звезды. - Зима (акварель) Собственно говоря, я даже не знаю, почему мне показалось, что это акварель. Наверное потому, что она написана весной, и почему-то я вдруг пожалела зиму. Я, в общем-то, не люблю зиму, потому что я люблю кататься на лыжах, а лыжи носить не люблю. А прямо от самого дома я не могу в лес заехать на лыжах. И вот я всегда всю зиму переживаю. Но мне, правда, недавно крупно повезло. Я ездила с концертом в Томск, и там альпинисты повезли меня кататься на лыжах. Они меня везли, несли мои лыжи, и все было в порядке. А в Москве я уже лет шесть не каталась. Вот такая акварель... Безнадежны дела у зимы в апреле, безнадежны дела у зимы. И, почувствовав это, она потемнела -- больше снегом лица не умыть. Убежала с пригорков, притаилась в овраге и беззвучно заплакала тут -- несоленые слезы прозрачною влагой по щекам ее старым текут, текут, текут... Мне хотелось бы всем, кто невесел в апреле, подарить по улыбке весны. Но зиме холода, а не звоны капели и не крики пернатых нужны. Ей ручьями пробиться бы к северным рекам и к нетающим землям уйти от веселого солнца, от птичьего смеха, и заснуть, чтоб никто не будил, чтоб никто не будил. Заснуть... До октября 1972 - Ответ Мери-Анны Музыка Владимира Туриянского Я знаю, что в мае шторма утихают. Я все понимаю: солгать -- не убить... Из тихой лагуны не хочешь ты шхуну свою уводить. Зачем же, мой нежный, в лазури безбрежной ты парус свой снежный на алый сменил, мечтой невозможной так неосторожно меня поманил?.. Наверно, в Каперне, в знакомой таверне, хихикая скверно, уже говорят: "Ну что, Мери-Анна, тво