Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     изд. Невский проспект 2004 - 192стр. (Серия "Эзотерический роман").
---------------------------------------------------------------


     Плотный серый  туман вокруг, окутывающий, словно  вата...  Неясно,  где
верх, а  где  низ. Пространства  нет. Времени нет. Тишина  и  покой.  Полный
покой. Умиротворенность. Не существует ничего, кроме этого тумана и ощущения
абсолютной защищенности. Нет боли,  нет страха,  нет  отчаяния. Нет желаний,
нет чувств, нет  сознания. Нет ничего...  Нет меня.  Меня? Кто Я? Я  был или
буду? Что такое Я?
     Резкий крик, разрывающий  туман,  пробивающийся  через  плотный  кокон.
Больно.  Очень  больно. Туман рвется  в клочья... Не надо! Яркий свет, как у
дар хлыстом. Почему так?! Туман расползается, тает. Спасения нет.
     - Добро пожаловать в обитель боли.
     Чей это голос? И снова крик...

     Человек открыл глаза, но тут же со стоном снова зажмурился.
     Он сидел на берегу моря.  Солнце стояло в зените, и  вода блестела так,
что на нее больно было  смотреть. Было очень  жарко,  и даже свежий ветер  с
моря не спасал от яростно палящего солнца.
     Человек снова  разлепил опухшие  веки. Свет резанул  по глазам, мужчина
прикрыл их, чтобы привыкнуть к свету, и огляделся.
     Каменистый берег был пуст. Все живое попряталось от безжалостного зноя.
Лишь  чайки с пронзительными  криками  кружили  над  тем  местом,  где сидел
человек.
     "Наверное, этот крик я и слышал там, в тумане", - подумал он.
     Голова  разламывалась от боли, шершавый язык  распух и противно саднил.
Хотелось пить. Шум волн дразнил и делал жажду невыносимой.
     Человек  попробовал встать,  но  голова закружилась, к горлу  подкатила
тошнота,  и  он снова опустился на  горячий  песок.  До воды было  несколько
шагов, он преодолел их ползком и лег так, чтобы прохладные волны омывали его
тело. На это усилие ушли последние силы, и мужчина снова потерял сознание.
     Когда он очнулся, солнце уже заметно опустилось к  горизонту, но палило
по-прежнему.  Голова  уже  не  раскалывалась  на  части,  но  теперь  болела
сожженная  кожа на лице.  Жажда  усилилась. Человек перевернулся на живот и-
несколько  раз  прополоскал  рот  солоновато-горькой водой. Легче не  стало.
Наоборот, соленая вода, попав на покрывшуюся волдырями кожу, обожгла сильнее
огня.
     Из-за  острой  боли в  мозгу немного  прояснилось.  В глазах  перестало
двоиться, тяжелый  молот, ухавший в  голове,  немного утих, и  человек  смог
сесть.
     Сначала он  подумал, что это  галлюцинация,  и  несколько  раз  тряхнул
головой. Но видение не исчезло. Перед ним стоял мальчик лет десяти и смотрел
на него  большими,  не  по-детски  серьезными  глазами. На нем  были светлые
широкие штаны, закатанные до колен. В руках мальчик держал ведерко и  сачок.
На  загорелой до черноты  груди болтался на  тонком шнурке дешевый оловянный
крестик.
     - Где я? - прохрипел человек. Распухшие губы шевелились с трудом.
     Мальчик ничего не ответил, словно никакого вопроса и не было.
     - Где я? - повторил мужчина. На этот раз получилось чуть лучше.
     Но на мальчика это не произвело никакого впечатления. Он по-прежнему не
сводил  внимательного  взгляда  с сидящего  в  воде  изуродованного  солнцем
человека.
     - Ты не понимаешь меня? Я хочу пить. - Человек сделал характерный жест.
- Пить. Понимаешь?
     Мальчик  молча  поставил ведерко  в воду, задумчиво  почесал коленку  и
снова  посмотрел  на человека. Видно было, что  он все понял,  но  отчего-то
пребывает в нерешительности.
     Человек снова сделал  вид,  что подносит  ко рту стакан и пьет, а потом
приложил руку к сердцу и умоляюще посмотрел на мальчика.
     Тот,  так  же  не  говоря ни слова, взял  ведерко и, кивнув незнакомцу,
чтобы он следовал  за ним,  побрел  вдоль берега. Мужчина  с трудом  встал и
пошатываясь пошел вслед за мальчиком.
     Идти было недалеко, но за это время человек успел несколько раз упасть,
и мальчику приходилось возвращаться, чтобы помочь ему встать.
     Наконец  они подошли к  небольшой хижине.  Судя  по всему,  здесь  жили
рыбаки. Вокруг  на  шестах были  растянуты  сети, неподалеку лежал  на  боку
старый баркас с пробоиной в борту, рядом  с  хижиной стояла  большая  ржавая
бочка, под ней горел огонь. Пахло копченой рыбой.
     Человек  тяжело  опустился на  землю.  Мальчик зашел в хижину  и вскоре
вернулся с женщиной в старом, не один раз залатанном платье. Женщина вытерла
темные морщинистые руки о фартук и вопросительно посмотрела на гостя.
     - Дайте воды, - сказал мужчина, на всякий случай дополнив слова жестом.
     Женщина посмотрела на море, словно ожидая  получить от него ответ,  что
делать с этим человеком. Но море было пустынным и спокойным.
     Наконец она сделала знак мальчику, тот снова зашел в хижину и вернулся,
держа в руках большую кружку с водой.
     Когда  кружка   опустела,   человек  попросил  еще  одну,   но  женщина
отрицательно покачала головой.
     - Нельзя сразу пить много воды, - сказала она.
     - Так вы понимаете меня? - спросил мужчина. - Почему же тогда все время
молчали?
     - Я не люблю много разговаривать, а мой сын глухонемой.
     Мужчина  устало  прикрыл  глаза. Путь  за  водой оказался очень  тяжел.
Теперь, когда жажда была утолена, ему хотелось одного - лечь и уснуть. Снова
кружилась голова.  На этот раз сильнее,  чем раньше.  Но  он  все-таки успел
задать еще один вопрос, прежде чем лишился чувств:
     - Где я?
     - На берегу моря, - услышал он откуда-то издалека.
     А потом была тьма.

     Он  очнулся на следующий  день. В хижине  было светло, снаружи слышался
шум  волн  и крики чаек. Совсем рядом, за стеной,  гремели  чем-то железным.
Воздух в хижине был застоявшимся, все вокруг пропахло рыбой.
     Человек лежал в углу на куче тряпья. Голова не болела, ощущалась только
сильная слабость. Но  слабость приятная,  какой  она  бывает тогда, когда  в
болезни наступил  перелом и дело пошло  на  поправку.  Обожженная  кожа была
смазана какой-то мазью, и волдыри больше не саднили. Хотелось есть.
     Мужчина  приподнялся на локте, потом  попытался  встать. Это получилось
только со второй попытки.  Он кое-как доковылял до двери и открыл ее. В лицо
ударил свежий бриз и запах моря.  Даже солнце не  казалось таким жарким, как
вчера. Человек прислонился к косяку и несколько раз глубоко вздохнул.
     Он услышал шаги.  К нему подошла та самая женщина. От  нее  резко пахло
свежей морской рыбой.
     - Тебе лучше? - спросила она. Мужчина кивнул.
     - Есть хочешь?
     - Да. Очень.
     - Проходи в дом.
     Вскоре  человек с аппетитом  ел  похлебку,  приготовленную  из  рыбы  и
каких-то трав и корений, а женщина сидела  напротив и  молча смотрела в окно
на море.
     - Спасибо. - Человек отодвинул пустую миску. Поев, он почувствовал себя
почти здоровым.
     Женщина кивнула и убрала посуду.
     - Ты был плох, - сказала она. - Зачем ты сидел целый день на солнце? По
виду ты городской  житель. Солнце могло тебя убить. Хорошо, что  тебя  нашел
мой сын. Что ты делал на берегу?
     Мужчина смотрел прямо перед собой, словно вспоминая что-то.
     - Ты понимаешь меня? - повернулась к нему женщина.
     - Да, понимаю... Только я не знаю, что я там делал. Где я?
     - Ты в доме рыбака.
     - Это я понимаю... Какое это море? Какой город поблизости?
     Женщина внимательно посмотрела на гостя. Было видно, что он не шутит, а
действительно не представляет,  где находится. Она сказала,  как  называется
море и  какой  город  раскинулся  неподалеку. Для него эти слова  ничего  не
значили. Просто бессмысленный набор звуков.
     - Ты помнишь, как тебя зовут? - спросила женщина.
     Человек   наморщил  лоб.   Несколько  минут  он  то  поднимал  глаза  к
закопченному потолку, то принимался шевелить губами, то скреб в затылке.
     - Нет, - ответил он наконец, - не помню... Я ничего не помню.
     В глазах его был страх.
     - Мой сын сказал, что ты сидел несколько часов, будто истукан.  Даже не
моргал, хотя солнце было ослепительным.  И над тобой все время вились чайки.
Много чаек... Они и сейчас здесь.
     - Вчера ты сказала, что сын у тебя глухонемой.
     - Мы понимаем Друг друга без слов.
     - Я не знаю,  что ответить.  Я обнаружил себя сидящим  на  камне.  Было
очень жарко и сильно болела голова. Я, кажется, спал, но меня разбудил крик.
Наверное, это кричали чайки.
     -  Может  быть...  -  сказала женщина.  -  Море таит  в  себе множество
загадок. Иногда оно забирает у  человека душу. Быть может, с тобой произошло
именно это.
     - Я не верю в эти сказки.
     - Откуда  ты знаешь? Ведь ты не помнишь даже  своего имени. Откуда тебе
помнить, во что ты веришь, а во что нет?
     Человек потер пальцами виски.
     - Скоро вернется мой муж. Поговори с ним.  Он дружен с морем. Возможно,
он поймет, что к чему.
     Хозяин дома вернулся, когда багряно-красное солнце коснулось горизонта.
Уже немолодой, грузный,  бронзовый  от  загара, он  оставил  снасти рядом  с
дверью  и  тяжело прошагал к  столу.  Женщина  тут же  поставила  перед  ним
дымящуюся миску. Мальчик сидел рядом с отцом и смотрел, как он ест. Взгляд у
него  был такой же, как тогда  на берегу  - серьезный и внимательный, как  у
взрослого,  умудренного опытом человека. За все это время  ни один из членов
семьи не проронил ни слова.
     Гость наблюдал за  ними из своего  угла. Он  понял, что  дела у  людей,
приютивших  его,  идут  неважно.  Впрочем,  похоже,  для  них  это  не  было
редкостью. Люди, которых кормит море, должны  быть готовы к  тому, что время
от времени  их  обед будет скудным.  Стихия  не зависит от  желаний  и  нужд
человека.  В семье рыбака это понимали. Поэтому жили, не ропща и не сетуя на
судьбу. Просто жили, как живут тысячи других рыбацких семей.
     Наконец хозяин закончил  есть и  закурил  трубку.  Человек  понял,  что
пришло время для разговора. Он  подсел к столу.  Женщина  и мальчик занялись
своими делами.
     Некоторое время  оба  молчали.  Рыбак  разглядывал  гостя  из-под  полу
прикрытых  век  и  попыхивал  своей трубкой,  а сам  гость  лепил катышки из
хлебных крошек.
     - Жена сказала,  что ты ничего не помнишь о себе, - медленно проговорил
рыбак. Человек кивнул.
     - И тебя сопровождают чайки.
     - Я не знаю... Так мне сказала твоя жена, - ответил человек.
     - Но тебя разбудил именно  крик  чайки,  -  непонятно  было, спрашивает
рыбак или утверждает.
     - Меня  выдернул из тумана какой-то  крик. Может быть, это были  чайки.
Или чайка... Разве это так важно?
     - Из тумана? Ты был в тумане?
     -  Мне так казалось.  Серый туман... Очень плотный.  А потом был  крик.
Полный тревоги.
     Рыбак   замолчал,  размышляя   об  услышанном.  Человек   тоже  притих,
погруженный  в свои мысли. Впрочем, мыслей было не очень много. О чем  может
думать человек, живущий на свете лишь неполных два дня?..
     - Я впервые отправился в море,  еще  не умея  толком  ходить, -  сказал
рыбак. - Мой отец был рыбаком. И его  отец... Много столетий мои предки жили
на берегу  и ловили рыбу.  У моря  осталось не так  много тайн, которых я не
знаю... Мы с ним друзья. Я знал людей, у  которых оно забрало жизнь, а потом
по своей прихоти  вернуло ее обратно.  Я видел людей, у которых оно похищало
душу  или  разум. Было много и таких, которым оно дарило бездонную мудрость.
Знал я  и  тех, кто ушел к  горизонту навсегда.  Они не  утонули.  Они стали
чем-то иным... Облаком,  бликом на воде, пенистым гребнем  волны,  чайкой...
Все они были отмечены морем. Этот знак невозможно спутать ни с чем. Но ты...
Непохоже, чтобы оно коснулось тебя. Хотя... Я могу и ошибаться.
     Рыбак  выколотил трубку. В хижине стало совсем темно,  и женщина зажгла
масляную лампу.  Мальчик  неподвижно сидел  на циновке в самом дальнем углу.
Казалось, что он спит.
     -  Ладно, - устало сказал рыбак, - завтра я возьму тебя с  собой. Может
быть, мы  и  поймем, что  с тобой произошло.  А  сейчас пора  спать. Отдохни
хорошенько - завтра тебе понадобятся силы.
     Человек  закрыл глаза  и  представил  себе  слепящее солнце,  блики  на
ярко-синей воде,  на которые больно смотреть, холодные брызги на лице, когда
лодка скулой встречает волну, свежий, упругий ветер и далекий-далекий берег,
расстояние до которого не  измерить ни  милями, ни часами... Откуда  он  это
знал? И знал ли?..

     Они  вышли  в  море,  едва  только  заспанное  солнце  выглянуло  из-за
горизонта. У них было  немного еды  и вода, которой должно было  хватить  до
вечера. В носу лодки лежали снасти и мелкая морская рыба для наживки.
     Когда  рыбак  и  его гость забрались в  лодку, там оказалось достаточно
места еще для двоих.
     "Странно,  -  подумал  человек,  -  со  стороны  лодка  кажется  совсем
небольшой.  Даже  страшно подумать,  что  эта  скорлупка выходит  в открытое
море... А когда ты в ней,  начинаешь удивляться, как  такой  посудиной может
управлять один человек". Рыбак отпихнул лодку от берега, зашел, продолжая ее
толкать, в воду и, лишь когда та дошла ему до пояса, одним быстрым движением
перебросил тело через борт. Человек предложил  свою помощь, но старый  рыбак
лишь покачал головой  и вставил весла в уключины. Тогда мужчина  пристроился
на корме и опустил руку в море, чтобы ощутить упругое сопротивление воды. Он
чувствовал себя немного неловко. Человек, годящийся ему в отцы, гребет, пока
он, молодой мужчина, предается ничегонеделанию.
     "В конце концов, -  подумал  человек,  -  если он  хочет,  чтобы я  был
пассажиром, то буду пассажиром. Если не знаешь, что делать - делай, что тебе
говорят". Эта мысль его успокоила.
     Рыбак сидел на веслах, пока они не отошли достаточно далеко от  берега,
чтобы поставить парус. Едва  серый  кусок  материи наполнился ветром,  лодка
рванулась вперед.
     Они долго плыли  навстречу  солнцу. Оба молчали. Рыбак готовил  снасти.
Человек просто  смотрел по сторонам. Берег уже скрылся  из  виду.  Теперь их
окружало только  море.  Бесстрастное,  безмолвное. Но  живое. Человек  вдруг
почувствовал,  что  оно действительно  способно  мыслить,  ощущать,  любить,
ненавидеть... Он подумал, что все эти разговоры о душах, украденных морем, -
не пустая болтовня безграмотного  рыбака. Ему  стало немного страшно. Он был
крошечным  слабым  существом  в  смехотворно  маленькой  скорлупке,  которая
покачивалась на ладони великана. Великана древнего, почти как само время.
     "Зачем я послушал этого рыбака? - человек был близок к панике. - Ничего
хорошего из этого не выйдет.  Что мы  сможем  сделать, если  ОНО решит убить
нас?"
     - Страх  -  не лучший помощник в  поисках  своей души,  -  сказал вдруг
рыбак.
     -Что?
     - Страх. Еще рано бояться.
     - Я и не боюсь.
     - Посмотри на свои руки, - с усмешкой сказал рыбак.
     Человек  только сейчас заметил, что изо всех сил вцепился обеими руками
в планширь. Так,  что побелели костяшки пальцев. Он тоже усмехнулся и разжал
руки.  Потом  он  сделал несколько глотков  воды. Стало легче. Сердце уже не
колотилось с такой силой. Страх остался, но это был уже не тот ужас, который
он испытал, почувствовав живое дыхание моря.
     - Что мы будем делать? - спросил он.
     - Ловить рыбу... И ждать.
     - Ждать чего?
     - Какого-нибудь знака, который укажет нам, что делать.
     - А что это будет за знак?
     - Откуда я знаю! - сказал рыбак.
     - Но как же мы поймем, что это тот знак, который нам нужен?
     Рыбак исподлобья посмотрел на человека. -  Поймем, - веско сказал он, -
можешь не
     сомневаться.
     Они  провели  в море целый  день.  Сначала  человек беспрерывно  крутил
головой в  надежде увидеть таинственный знак. Но море оставалось пустынным и
спокойным,  не  налетал  внезапно шквальный ветер,  не выныривали  из темных
глубин чудовища.  И вскоре мужчине наскучило это занятие. Он  начал помогать
рыбаку  насаживать наживку,  забрасывать лески  далеко  в море и  втаскивать
пойманную  рыбу в  лодку. Он с головой ушел в это занятие. Ему казалось, что
он всю жизнь только и занимался тем, что ловил рыбу.  Руки будто сами знали,
как  нужно  держать  крючок,  чтобы не пораниться, насаживая на  него мелкую
рыбешку.  Как нужно  держать лесу,  чтобы  она  не порвалась,  когда  водишь
крупную рыбу.
     "Может, я и был рыбаком? - думал человек. - Жил на берегу этого моря. И
у меня  тоже  есть  жена  и сын, которые  ждут  меня  в  небольшой хижине на
берегу... Они, наверное,  волнуются. А быть может,  уже  оплакивают меня.  Я
должен  все вспомнить.  Ну пусть  не все, хотя  бы  самое  главное.  Ведь  я
действительно могу быть кому-то очень нужен".
     Когда солнце доползло  до  зенита и начало  скатываться вниз, к западу,
они прервали ловлю и немного  поели. Потом рыбак закурил трубку и привалился
спиной к мачте. Лодка медленно дрейфовала, подчиняясь воле волн.
     - Ну что, - спросил человек, - не было еще знака?
     Рыбак покачал головой.
     - Но он должен быть?
     - Откуда мне знать? Я простой старый рыбак. Могу лишь  предполагать. УЖ
не  думаешь  ли ты, что море должно тебе или мне?  Если ему будет угодно, мы
получим знак и  сделаем так,  чтобы  к тебе вернулась память. А если оно  не
захочет этого или просто не вспомнит о тебе... Тогда ты все начнешь заново.
     - Я не хочу заново! Я должен вспомнить.
     -  В этом мире  всерьез никто не  интересуется твоими желаниями.  Кроме
тебя, конечно. Чем быстрее  ты это поймешь, тем меньше ошибок совершишь... -
Рыбак  немного помолчал, потом  снова заговорил, уже мягче. - Не отчаивайся.
Может, дело вовсе не в море. Могло произойти все что угодно. Даже такое, что
ты не в состоянии вообразить себе... Мы толком не знаем этот мир, хотя живем
в нем  и даже  пытаемся управлять им. Самое разумное для тебя -  принять все
как есть. И попытаться извлечь выгоду из своего положения...
     - Выгоду?! Какая же выгода здесь может быть? Я ни черта не помню... Кто
я? Кем я был? Кто мои родители? Есть ли у меня семья? Я сейчас пустое место.
Без своего прошлого я ничто!
     И ты предлагаешь  мне  все принять как есть  и найти выгоду! Тебе легко
говорить - у тебя не отшибло память. Ты помнишь,  когда у тебя день рождения
и  сколько тебе лет. Ты знаешь, кто ты! Ты  знаешь,  зачем  ты здесь. У тебя
есть  дом... А у меня нет ничего. И ты  даешь мне совет  успокоиться!.. Мы с
тобой  вряд  ли поймем Друг  Друга, -  с горечью  в голосе закончил человек.
Рыбак только улыбнулся в ответ.
     - Я буду называть тебя Севером, - сказал он.
     - Почему?
     - Ты жаловался, что у тебя нет имени. Вот оно.
     - Но почему именно Север?
     -  Ты  пришел  с  севера. У  тебя  светлая  кожа и серые глаза,  как  у
северянина.
     Человек молча кивнул. Ему было все равно, как будет называть его рыбак.
Он хотел вспомнить свое настоящее имя. Остальное не имело значения.

     В тот день никакого знака они так и не  увидели.  И на следующий, и еще
через день. Так прошла неделя. А за ней еще одна, и еще. Они выходили в море
с рассветом и возвращались, когда усталое солнце погружалось в волны. Иногда
с ними был мальчик. Но чаще они отправлялись вдвоем.
     Человек быстро привык к новому имени. И почти привык  к нелегкому труду
рыбака.
     Он  уже  отчаялся  увидеть  знак,  о котором  говорил рыбак. Вернее, он
попросту перестал верить в  слова старика. Нет никаких знаков, море не живое
существо, а рыбак  попросту выжил из  ума. Так же как  и его жена. Так думал
человек, ложась спать. И так думал он,  просыпаясь. Но он ничего  не говорил
рыбаку о своих сомнениях. И послушно выполнял все его указания,  помогал как
мог и ни на что не жаловался.
     - Когда не знаешь, что  делать,.--выжди какое-то  время.  Затаись. Живи
так,  как  живется.  Знак рано или поздно  появится. Главное - знать, что ты
находишься в ожидании и быть готовым встретиться с тем, чего ты ждешь, - так
говорил ему рыбак.
     Человек  так и поступал. Без  веры, но  с затаенной  надеждой. Впрочем,
другого выхода у него все равно не было.

     Это произошло  на  двадцатый день. День  близился  к  вечеру. УЛОВ  был
хороший, и рыбак был разговорчивее,  чем обычно. Когда они  положили лодку в
дрейф и решили поесть, рыбак спросил:
     - Помнишь, я тебе говорил о выгоде твоего положения?
     Север  кивнул. Тот  разговор не шел у  него из головы. Несмотря на свою
отповедь  рыбаку,  он все  же иногда принимался искать ту выгоду,  о которой
говорил старик. Не то чтобы он всерьез отнесся к его словам. Просто так было
легче.
     "Люди  хватаются   за   малейшую   возможность,  чтобы   сделать   свое
существование чуть легче. Пусть даже  это  иллюзия",  - так думал Север.  Но
никаких плюсов  увидеть так и  не  смог.  Все  было беспросветно. Не было ни
малейших зацепок. И нечем было себя утешить.
     - Сейчас ты свободен, как никогда, - сказал рыбак.
     - В чем же моя свобода? - удивился Север.
     - Ты не можешь никому  рассказать  о своей прошлой жизни.  Даже  самому
себе.
     - И что из этого?
     -  Человек  тащит  на  себе груз прошлого.  Он раб  личной истории.  Он
подчиняется  ей безоговорочно.  Если  ты  рыбак,  то  должен разговаривать и
действовать  как  рыбак.  Сначала тебе  об этом  говорят другие,  как только
узнают,  что  ты рыбак.  Потом ты начинаешь  верить  в  это  сам. И  ловушка
захлопывается.  Теперь ты до  конца  своих  дней останешься рыбаком.  И  чем
больше

     ты будешь об этом говорить другим, тем чаще они будут напоминать тебе о
месте, которое  ты занимаешь. Замкнутый круг.  И разорвать его можно  только
одним способом.
     - Каким?
     - Стереть свое прошлое.
     - Стереть? Ну уж нет! Посмотри на меня: я человек без прошлого. И вовсе
не чувствую себя свободным и счастливым!  Я как слепой щенок. Мне необходимо
знать,  кем я был  раньше.  Кто  я вообще такой. Без этого  невозможно  идти
вперед. Я обречен топтаться на месте. Без прошлого нет дороги вперед.
     - Наоборот. Прошлое - это гиря, привязанная к твоим  ногам. Избавься от
нее,  и ты обретешь свободу поступать так, как считаешь нужным ты. А не так,
как тебе диктуют люди и твои собственные призраки.
     - Ты говоришь чушь, - зло сказал Север.  - Я  повторю свои слова - тебе
хорошо говорить, ты  знаешь, что ты рыбак. И тебе от этого знания скучно. Но
зато ты не блуждаешь во тьме.
     Рыбак пожал  плечами.  Север ждал  возражений или объяснений, но старик
молчал. Он смотрел куда-то вдаль. Так они и сидели, слушая плеск воды о борт
лодки и шелест ветра в снастях. Наконец человеку  надоело  это молчание.  Он
собрал все, что они не доели, и выбросил за борт.
     Вдруг с верхушки мачты  с шумом  сорвались две чайки.  Они стремительно
спикировали в волны, туда,  где  плавали  кусочки  хлеба и остатки  копченой
рыбы.
     От  неожиданности  Север  вздрогнул, но  тут  же рассмеялся.  Ему  было
смешно, что он так испугался двух обыкновенных птиц.
     - Вот он - знак. - Рыбак смотрел на пирующих чаек серьезно и задумчиво.
     - Чайки? Знак? Это же простые птицы...
     - Чайки не улетают так далеко от берега.
     -  Может, они плыли с нами  все это время?  Сидели на мачте, а мы их не
замечали...
     - Ты всерьез  думаешь, что мы могли не замечать всю дорогу двух больших
птиц на собственной мачте?
     - Почему бы и нет?.. Просто не обращали внимания.
     - Ты же сам ставил парус. Неужели ты не смотрел вверх?
     Север задумался.
     - Я не помню, -  сказал он. - Вроде смотрел. Но птицы... Не  знаю. Я не
обратил внимания.
     - Это не обычные чайки. Это знак, - с нажимом сказал старик.
     - И о чем же он говорит?
     - Мы поговорим об этом позже.
     - Почему не сейчас?
     Рыбак хмыкнул и принялся  ставить парус. Больше они не разговаривали  о
знаке. Север с трудом сдерживался, чтобы не пристать к рыбаку с расспросами.
Но  он хорошо изучил старика  за три недели и  знал, что  тот не проронит ни
слова, если так решил.
     День тянулся невыносимо долго.  Северу казалось, что  солнце устало  от
собственного  зноя  и решило  устроить себе  сиесту. А старик, похоже, и  не
помышлял  о скором  возвращении.  Они уходили все  дальше  и дальше  в море,
оседлав крупный косяк рыбы. Чайки следовали за ними.

     Они вернулись  домой  позже  обычного. Солнце  уже  скрылось, и по морю
пробежала  бледная дорожка луны,  когда  они вытащили лодку  на берег. Рыбак
словно испытывал терпение Севера.
     Они разобрали  снасти, выпотрошили пойманную рыбу, умылись и поужинали.
Все это Север проделал механически. Он думал только  об одном. Все остальное
для него исчезло.
     Убогая хижина, грубая еда,  пропитавший все  запах рыбы, тяжелая работа
от  рассвета до заката - все это скоро закончится. Сейчас Север не испытывал
ничего, кроме отвращения к этому миру, в котором был вынужден жить.
     Забылись рассветы, которыми он  любовался, когда старик выводил лодку в
море.  Забылось пьянящее чувство  свободы,  которое охватывало его  при виде
безбрежной лазури вокруг.  Радость, которую он испытывал, втаскивая огромную
бьющуюся  рыбину  в  лодку, теперь казалась попросту  глупостью. Все хорошее
исчезло. Осталось  только отвращение. И  еще жгучее нетерпение. Ему хотелось
поскорее получить ответ на свой вопрос и навсегда покинуть этот  берег, этот
дом  и этих людей. Его ждала новая жизнь. В том, что она будет намного лучше
нынешней, он не сомневался.
     Наконец рыбак закурил  трубку. Сердце Севера  забилось тяжело  и гулко.
Так бьет борт лодки океанская волна. Он подсел поближе к старику.
     Некоторое  время рыбак молчал.  В  хижине было  темно и тихо. Женщина и
мальчик уже спали. Огонек трубки время от времени освещал лицо рыбака.
     - Мы видели знак, - сказал старик. Север кивнул в темноте. Ему хотелось
закричать: "Да говори же ты скорее,  черт  тебя подери!" Но он лишь  кивнул.
Море хорошо учит выдержке.
     - Теперь ясно, что тебе следует делать.
     - И что же? - спросил Север.
     - Искать птицу, - после паузы сказал старик.
     - Что ты сказал?
     - Искать птицу, - медленно повторил рыбак. Север  не  верил своим ушам.
Искать  птицу! Вот так ответ. И  ради этого он без малого месяц  работал как
каторжный в море! Этого он ждал, как величайшего чуда!  На  это  он возлагал
все надежды! Он верил этому человеку. Как последний дурак, он в глубине души
надеялся,  что этот старый безграмотный рыбак и в самом деле поможет вернуть
ему память. И вот результат - ищи птицу...
     Северу хотелось кричать от обиды. Но он взял себя  в руки. Еще  не  все
потеряно. Старик  мог и не сказать  самого важного.  Он  любил недомолвки  и
намеки. Север ухватился за эту соломинку.
     - Ты сказал искать птицу... Какую птицу? Что ты имеешь в виду?
     -Я имею в виду птицу, которую нужно искать.
     - Ты можешь объяснить толком? - голос Севера дрожал от злости.
     - Не кипятись... Гнев тоже неважный помощник в поисках души.
     - Тогда говори по-человечески.
     - Я так и говорю,  -  усмехнулся в  темноте  старик. -  Ты должен найти
птицу.  Знак  был совершенно ясный.  Люди  иногда  не видят  очевидного. Или
предпочитают   до   невозможности   усложнять  все.   Простое   им   кажется
подозрительным. Поэтому они все запутывают. А потом заставляют себя поверить
в  то, что  вот  теперь-то  все  на  своих местах. И  кидаются  преодолевать
созданные своими  руками трудности. Только тогда они  могут считать, что все
поняли правильно...  Не  уподобляйся им. Мы видели чаек.  Чайки сопровождали
тебя на  берегу... Ты должен найти птицу. Только так  ты вернешь память. Что
тут непонятного?
     - Что это за птица?
     -Даже не предполагаю... Это можешь знать только ты.
     - Это обычная птица?
     -Нет.
     - Какая-нибудь редкая?
     -  Я  думаю, единственная в  своем роде. Север  опустил голову. Что тут
можно еще спросить? Рыбак злил  его все больше и больше. Какое право имел он
так  шутить над  чужим  горем?!  Даже не шутить - насмехаться. Ведь в основе
шутки  всегда лежит доброта. И тем не менее Север  решил попытаться еще раз.
Должен же быть предел издевательствам рыбака.
     - Где мне искать эту птицу? - спросил он.
     - Откуда мне знать! Она может быть на другом краю света, а может сидеть
сразу за порогом этой хижины.
     - Как я ее узнаю?
     - Держи сердце открытым. У тебя  будет цель. Самая главная цель в твоей
теперешней жизни. Это и великое благо, и великое зло. Благо потому, что цель
заставляет тебя отбросить всю мелочную шелуху жизни и слиться с этим  миром.
Чувствовать  каждый  миг жизни, наслаждаться  им,  жить  наполнение.  Зло  -
потому,  что ты рискуешь пропустить много важного  и  по-настоящему ценного.
Только сохраняя равновесие,  ты сможешь найти свою птицу и узнать ее.  Стоит
тебе сделать один неверный шаг - и ты проиграешь. А  шанса  исправить ошибку
может и не быть.
     - Как у тебя все  гладко получается! - Север  в сердцах стукнул кулаком
по дверному косяку. - Найди птицу, узнай ее и обрети память! И всего-то дел!
Ты  же  сам  понимаешь, что это практически  неосуществимая затея.  Не  зная
толком, что искать и где искать... Да я обречен на поражение!
     - Ты сам себя обрекаешь на поражение.  А  не птица, мир или  я. Нам все
равно,  достигнешь ты цели или нет. Как абсолютно безразлично горе,  взойдет
человек на  ее  вершину или у  него  не хватит на это сил и мужества. В этом
мире  никто тебе ничего не должен. Был знак. Ты о нем узнал.  Не сваливай на
меня  ответственность за  все. Ты один, и должен  сам  принимать решения , и
брать ответственность за них.
     Север задумался. Он чувствовал  себя сейчас бесконечно одиноким.  Рыбак
прав - никому нет дела до него. Найдет он эту  мифическую птицу  или нет, ни
единый листочек не колыхнется на  всех деревьях этого мира.  Он один на один
со своей целью. И он должен решать, для чего и как дальше жить.
     Больше  всего ему сейчас  хотелось, чтобы рядом  был  близкий  человек.
Пусть он ничем не поможет.  Просто будет не так равнодушен и холоден. Но был
ли в его жизни такой человек? Или он и раньше был один? Даже память оставила
его. Хотя бы знать наверняка, что он  кому-то нужен и что кто-то, пусть и на
другом краю света, ждет его и  думает о нем. Если  бы быть в этом уверенным!
Тогда одиночество было бы не таким пугающим.
     - Тебе сейчас одиноко и страшно, - сказал рыбак, словно прочитав мысли.
-  В  начале  любого  пути  человек   чувствует  себя  одиноким.  И  боится.
Неизвестность пугает. Знаешь, как преодолеть этот страх?
     - Как? - спросил Север.
     - Полюбить  его.  Понять, что этот  страх - начало начал. Без  него  не
бывает ничего. Полюбить его и принять. А потом обратить себе на пользу.
     - Как же это сделать?
     -  Словами этого  не объяснить.  Рассказать можно о  чем  угодно, кроме
действительно стоящего дела. Главное в этой жизни можно понять, только начав
действовать. Слова, объяснения -  все это чушь. Чушь,  не стоящая выеденного
яйца.  Пустой звук. Только действие имеет цену.  Так что  не  спрашивай меня
больше ни о чем. Начни действовать, и понимание придет к тебе...

     Север долго ворочался на постели, но  уснуть так и не смог. Разговор не
шел  у  него из головы. Разочарование было настолько сильным, что  время  от
времени  он начинал  глухо  стонать.  Наконец ему  надоело лежать  без сна в
душной хижине. Он решил немного пройтись.
     Ночь была ясной и тихой. Ветер, устав за день, успокоился, и лишь шепот
волн нарушал безмолвие. Море блестело в лунном свете.
     Север по щиколотку зашел  в воду и побрел вдоль берега.  Сначала он шел
ни  о  чем  не  думая, чувствуя  только опустошенность. Надежды не осталось.
Похоже, рыбак действительно сказал все, что знал. На чью-то помощь надеяться
не  приходится. Он  один.  Впереди  дорога.  Без  четкого  направления,  без
указателей.  Без возможности  вернуться назад... Даже  хуже -  тысячи дорог.
Может не хватить и всей жизни, чтобы пройти по  ним и найти то, что нужно. А
цель так же призрачна и неуловима, как луч луны.
     "С другой стороны, - подумал  Север, - что мне  терять? Все, что у меня
есть, - только жизнь.  Но  такая жизнь мне не нужна. Я должен  знать, кто я,
иначе  все  теряет смысл.  А  существование  без  всякого смысла равносильно
смерти. Это удел животных. А я человек.  И должен  принять этот вызов. Иначе
чего  я  стою на этом свете? Знать, кто ты есть и зачем  пришел сюда, -  это
точка отсчета, без которой  любое движение  теряет  значение, ибо невозможно
определить, куда ты движешься - вперед, назад, вверх или вниз. И я должен ее
найти. Должен самому себе. Больше никому... Поэтому я принимаю вызов. И буду
нести ответственность за это решение. Я, и только я. Пусть это приведет меня
к  смерти. Хотя любой  путь ведет в конце концов к смерти. Как  ни крути,  а
проиграть я могу".
     Словно гора  свалилась с плеч.  Север почувствовал  небывалую легкость.
Теперь, когда решение принято, разочарованию  и  обидам не осталось  места в
душе. Все казалось незначительным и пустым.
     "Слабость может  позволить  себе только  человек  без цели. У того, кто
принял вызов, на это просто не остается времени", - подумал Север.
     Он сам не заметил,  как оказался рядом с  местом, где впервые  встретил
сына рыбака. Он сразу узнал камень, на котором  сидел  тогда. На мгновение у
него перед глазами возник тот серый туман. И снова слух резанул резкий крик,
полный тоски.
     Север вздрогнул. Этот крик не был плодом его воображения. Он огляделся.
Чаек поблизости не было. Кто же тогда кричал? Север сделал несколько шагов к
камню. И вдруг остановился как вкопанный.
     На камне сидела огромная чайка. Как он раньше ее не заметил? Не увидеть
такую птицу было попросту невозможно. Или она прилетела только что? Но Север
готов  был поклясться, что не слышал  шума крыльев. Он  подошел ближе. Чайка
покосилась на  него,  но осталась сидеть  на месте.  Что-то в ней показалось
Северу странным. И не только размер. Хотя эта чайка была раза в  два  больше
всех, виденных им. Что-то еще было в этой чайке не так...
     Север  хотел  подойти  еще  ближе, но птица вдруг взмахнула  крыльями и
резко сорвалась с камня.  Он  хотел  было  проследить,  в какую сторону  она
полетит, но чайка, сделав над ним круг, словно растворилась в воздухе.
     "Жаль, что сейчас ночь.  Днем я бы ее не упустил",  -  подумал Север. И
будто в ответ издалека послышался уже знакомый крик.

     На  следующий день Север не пошел с рыбаком в море.  Вместе с мальчиком
они стали приводить в порядок старый баркас.
     Работа предстояла большая. Но Севера это не пугало. Наоборот, в глубине
души он был рад этой отсрочке.  Несмотря  на принятое решение,  ему хотелось
задержаться  подольше  в  доме рыбака. Не только потому, что  ему полюбилась
простая рыбацкая  жизнь  и он чувствовал себя  здесь в  безопасности.  Но  и
потому, что успел  привязаться  к рыбаку и  его семье. А главное -  ему было
нужно набраться решимости. Одно дело  - рассуждать о  необходимости  сделать
первый шаг, и совсем другое - по-настоящему шагнуть в неизвестность.
     Они  с мальчиком  заделали пробоину  в борту, поставили  новый такелаж,
заново просмолили и покрасили лодку. На это  у  них ушла неделя. Еще два дня
Север провел  с рыбаком  в  море,  чтобы привыкнуть  к  лодке и  изучить  ее
характер.
     Наконец, все дела были сделаны. Откладывать отправление больше не имело
смысла.  Это понимали  все. На следующий день  Север должен был выйти в море
один.
     - Страшно? - спросил его рыбак,  когда после ужина они вышли на берег и
устроились на теплых, нагретых за день камнях.
     - Не так, как раньше, - ответил Север. - Но все равно не по себе.
     - Главное, помни, что ты и есть целый мир.
     - Как это?
     - Я не могу тебе все растолковывать. Ты поймешь все сам в конце дороги.
Тем и замечателен конец пути, что там нас ждут ответы на все вопросы.
     - На все?
     - Да. На все.
     Они помолчали. Северу было  грустно. Он  чувствовал, что больше никогда
не увидит старого рыбака. Чтобы отогнать невеселые мысли, он спросил:
     - Мне обязательно идти морем?
     - Нет. Но морем быстрее. По суше до  города  семь  дней пути. По воде -
всего три. Да и чайки как-то  связаны с тобой.  А это птицы морские. Так что
лучше тебе идти морем.
     - Я не очень хороший моряк.
     - Достаточно хороший для того, чтобы провести в море несколько дней. Ты
умеешь  ходить  под  парусом, ориентироваться по  звездам и  солнцу,  умеешь
ловить рыбу... Все,  что  нужно для короткого путешествия.  Главное, помни о
том, что нужно держать сердце открытым.
     - Боюсь, я так и не понял, что это значит.
     - Такие вещи можно только почувствовать, но  не понять. Поэтому  можешь
не  пытаться.  Мне  отец  десятки  раз  говорил, что  море нужно  уважать  и
относиться к нему предельно серьезно.  Я слушал и кивал. Но  все слова  были
пустым  звуком  для  меня.  Зато  первый же шторм  вбил  в  меня  эту  науку
крепко-накрепко.
     - Не хотелось бы попадать в шторм, - невпопад ответил Север. Его сейчас
заботили более приземленные вещи.
     -  Как знать! Может, как раз  шторм  тебе  и необходим. Ты  побежишь от
опасности, зная, что через нее лежит единственный путь к цели?
     - Не знаю... Мне  не  хочется думать обо всем этом. У меня будет время.
Там, в море.
     - Ну что ж...

     Рано утром Север погрузил в  лодку  все необходимое и  вставил  весла в
уключины. Его провожала вся семья рыбака.
     Вперед вышла женщина.
     - Вот, - сказала она, - это может тебе пригодиться.
     Север принял из ее рук куртку из плотной ткани, со множеством карманов.
     - Зачем? Сейчас тепло...
     - Ночами в море может быть холодно. Много места она не займет, - сказал
рыбак. - И это ни к  чему тебя не обязывает. Ее сшила моя жена. А у нее есть
сила.
     - Спасибо, - сказал Север и бросил куртку на дно лодки.
     Все трое замолчали. Слова были не нужны. Север забрался  в лодку, рыбак
сильно толкнул ее.
     В  этот момент раздался  крик  чайки. Все посмотрели  вверх, но вокруг,
насколько  хватало глаз,  не  было  ни  одной  птицы. Небо  было бездонным и
чистым. Золотистое солнце медленно выплывало из-за горизонта.
     "Ну вот и первый шаг", - подумал Север и налег на весла.

     Небо,  море  и солнце.  Облака и белые  барашки  волн.  Синее, белое  и
золотое. Три цвета окружали его.
     Весь день Север шел под парусом. Ветер был  попутный,  упругий, и лодка
резво  бежала  вперед.  Северу оставалось  только  следить  за тем, чтобы не
сбиться с курса.
     Ближе к  вечеру направление ветра немного изменилось, и Северу пришлось
идти разными галсами. Дело  требовало сноровки, и он порадовался, что  успел
кое-чему научиться у старика.
     Когда  окончательно стемнело и в  разрывах облаков заблестела  луна, он
убрал парус.  Не  торопясь поел и  напился  воды. Он  мог ориентироваться по
звездам, но решил не рисковать и продолжить плавание с восходом солнца.
     Лодка медленно дрейфовала. Ветер почти  разогнал облака и, словно устав
от проделанной работы, стих. Море было на редкость спокойным.
     В нем отражалось ночное небо.  Север сидел на носу, и ему казалось, что
он  медленно  скользит  по этому  звездному небу.  Поначалу  ощущение полета
показалось  ему красивым и необычным. Нечеткая, размытая в сумерках  граница
между стихиями в темноте растворилась окончательно, и теперь  Севера со всех
сторон окружало небо. На долю секунды он потерял ориентацию,  вдруг не стало
ни верха,  ни  низа, и  закружилась  голова, и бездна потянула к себе, но он
даже не знал,  куда падать... Север сильно, до боли вдавил  колено  в острый
край планширя, но  и  это  не  помогло, он  понял, что еще чуть-чуть,  и  он
действительно вывалится  из  лодки,  но,  самое  страшное, откуда-то  пришла
уверенность, что воды не коснется, а на самом  деле будет вечно падать в это
испещренное блестящими точками ничто...
     Север поспешно лег на дно лодки. Сердце  выбивало барабанную дробь.  Он
лежал, неудобно скрючившись между банками, и смотрел на звезды.
     Это  была его первая ночь в открытом  море.  И  ему было немного не  по
себе. Жутковато было думать, что от черной  бездны  его  отделяет лишь  пара
сантиметров  просмоленного дерева.  И  никто не  придет  на помощь,  случись
что-нибудь с лодкой.  Ему останется просто утонуть.  Бесславно, безвестно...
Никто не узнает, что  одной жизнью в мире  стало меньше. Все  будут жить как
жили, а он будет лежать на морском дне, под толщей воды.
     Он  снова почувствовал себя маленьким и беспомощным. Море может сыграть
с ним любую шутку. А он ничего не сможет сделать. Совершенно ничего.
     Шелест ветра и плеск волн теперь не убаюкивали, как раньше. Наоборот, в
этих звуках Северу чудилось что-то враждебное и тревожное.
     "Это было безумие - послушаться старика".
     Темнота стала неуютной. Север захотел что-нибудь сказать, чтобы разбить
голосом  эту  стену  из темноты  и  тишины,  которая  вдруг  стала  медленно
надвигаться на него,  грозя раздавить... Слова никак не находились, и  Север
уже почувствовал  первые признаки подступавшей  паники. Вдруг  где-то совсем
рядом раздался громкий всплеск, словно в воду швырнули булыжник.
     Север вздрогнул. Что  это было? Ему представилось, как огромная  хищная
рыба  или какое-нибудь  морское чудовище  постепенно сужает круги вокруг его
лодки.
     "Есть ли здесь акулы? Почему я  не спросил об этом старика?.. Что стоит
акуле, если она достаточно большая, поднырнуть под лодку и опрокинуть ее?"
     Он  нащупал  в темноте гарпун и  подтянул его  поближе. Потом приподнял
голову и выглянул  из-за  планширя. Темнота и дорожка лунного  света. Больше
ничего.
     "А что я могу увидеть ночью? Плавник? Но эта чертова рыбина может и  не
всплывать на поверхность!"
     Громкий всплеск  раздался  снова. Чуть  ближе.  Север вцепился  в  борт
лодки.
     "Нужно возвращаться. Пока  не  поздно. Пока я не  зашел слишком далеко.
Если сейчас лечь на обратный курс, к полудню я буду в хижине рыбака".
     Вся его решимость  куда-то исчезла.  Teперь те  размышления  на  берегу
казались Севера чепухой.
     "Что толку в поисках, если эта рыбина  сожрет меня  с  потрохами? Тогда
память мне уж. точно н< понадобится. Лучше поищу другой путь... По суше. Так
больше вероятность уцелеть".
     Он уже было взялся за свернутый на дне лодки парус Но в памяти  всплыли
слова  рыбака:  "Ты  побежишь  от  опасности,  зная,  что  через  нее  лежит
единственный путь к цели?"
     Север не знал, единственный ли это путь Но судя по тому, что старик так
настаивал та походе морем, здесь было больше всего шансов найти  птицу. Он в
смятении  замер.  Вернуться  сейчас   означало   опять  отложить  поиск   на
неопределенное время.  Найдутся какие-нибудь  трудности.  Препятствия...  Он
опять  будет  собираться,  теряя  время и  решимость. А  потом  он и  сам не
заметит,  как мечта  окажется похороненной  под  грудой повседневных дел. Он
будет утешать себя тем, что готовится к пути. Но никогда не встанет на него.
И умрет, так  и не узнав, кем он был. Так и не познав своего предназначения.
Не увидев лица той, которая, может быть, его любит.
     И все  только  из-за непонятного страха.  В конце концов, с чего ему  в
голову  пришла мысль об акулах?! Может быть, это просто всплеск  волны? Мало
ли звуков может издавать ночное море! А если это дельфины? Симпатичные милые
создания, которых они часто видели с рыбаком... Он сам запугал себя и теперь
готов отказаться от своей цели из-за пустых фантазий!
     Север положил парус  на место.  Он ляжет спать, а завтра продолжит свой
путь. Пускай хоть все акулы этого моря начнут охоту за ним!
     Всплеск раздался  совсем рядом. Северу показалось даже, что  он  увидел
огромную тень, едва не задевшую лодку.
     Страх  вернулся.  Но  Север, ощущая сухость  во рту, лишь покрепче сжал
гарпун. Будь  что будет, он не станет сам хоронить свою мечту. Пускай уж она
умрет вместе с ним. Но превращаться в живого мертвеца, человека без прошлого
и будущего, он не станет.

     Почти  всю  ночь он провел, не выпуская  из рук  гарпун и вглядываясь в
темноту. Лишь когда восток посерел, он забылся недолгим беспокойным сном.
     Когда солнце выплыло из-за моря, он уже был в пути. Старик говорил, что
он  должен  пройти  один  день  на северо-восток, а потом два дня  двигаться
строго  на восток.  Так Север и  сделал, благо небо было  чистым,  и  солнце
охотно указывало ему путь.
     День прошел спокойно.  Ветер дул  попутный, и лодка быстро несла своего
хозяина к цели. Море оставалось пустынным и спокойным. Лишь раз Север увидел
на горизонте силуэт небольшого корабля. Все остальное время он плыл один.
     Теперь,  при свете дня, все вчерашние страхи казались ему смешными. Он,
как маленький мальчик в темной  комнате,  придумал  себе  чудовище в шкафу и
испугался его. И едва не повернул назад из-за этой чепухи. Хорош  бы он был,
заявившись в  дом рыбака после суток плавания! Старик,  наверное, хохотал бы
до слез, узнав о причине возвращения. Еще чего доброго сказал бы, что акул в
этих местах никогда не водилось.
     Север усмехнулся - действительно смешно. Но в глубине души  он  немного
гордился собой.  Может, акула  и была плодом воображения, но страх был самым
настоящим. Страх и есть страх, неважно реальна угроза или нет. Независимо от
источника  он  грызет  сердце и заставляет тело сжиматься в комок. Поэтому и
победа над страхом всегда победа.
     Ближе к вечеру ветер стал  стихать. Северу пришлось сесть на весла. Его
это не  огорчило. Он до  сих  пор пребывал  в  приподнятом настроении. Может
быть, поэтому не сразу заметил акулий плавник, резавший воду позади лодки.
     Весла на секунду  замерли  над водой. Время замедлило  свой бег.  Капли
медленно  скатывались с  лопастей  и  тяжело падали  в  темную  воду.  Север
облизнул вмиг пересохшие губы.
     Такого поворота он не ожидал. Он был уверен, что прошлой ночью  попал в
ловушку собственной  фантазии. Теперь выяснилось,  что это не так. Опасность
вполне реальна. И даже более того - очень близка.
     "Этого  не может быть,  - подумал Север,  - акулы не могут преследовать
лодку просто так, без причины. Они идут только на запах крови".
     Откуда он  это знал, Север вспомнить  не смог.  Просто  знал, и все. Но
несмотря на  все его знания, акула неумолимо следовала  за  лодкой.  Правда,
близко она не подходила. Пока.
     Север не сводил взгляда  с плавника. Было что-то зловещее в этом черном
треугольнике, рассекающем морскую гладь.  Иногда он терял его из виду - рыба
уходила на  глубину.  Но через  какое-то время  она снова  подходила  совсем
близко к  поверхности, и тогда можно было увидеть не только  острый плавник,
но и черную спину, заканчивающуюся серповидным хвостом.
     "А вдруг она плывет не  за лодкой? - подумал Север. - Просто я случайно
оказался  на  ее пути". Мысль показалась  ему  вполне  здравой.  Нужно  было
проверить догадку. Он резко налег на  весла,  забирая немного к  югу. Парус,
потеряв ветер, заполоскал, и движение баркаса  несколько  замедлилось. Север
начал еще  быстрее работать  веслами,  не  сводя взгляда  с  плавника. Лодка
описала плавную дугу. Так же плавно повернула и акула.
     Север  повернул  лодку еще южнее, собираясь замкнуть  круг. Ветер смолк
окончательно,  и теперь ему приходилось полагаться только на  свои  силы. Он
греб мощно и размеренно, стараясь не сбить  дыхание и  не думать  о пугающей
иррациональности этой гонки.  Акула, будто разгадав  его замысел,  повернула
чуть резче и пошла параллельно лодке по меньшему кругу.
     Когда, по его расчетам, круг замкнулся,  Север большими зигзагами повел
лодку на восток. Он неожиданно менял направление и скорость, но акула шла за
ним, словно привязанная. Она ни разу  не нарушила выбранную  дистанцию и  ни
разу  не сбилась  с  курса.  Ее будто  направляла  чья-то  воля.  Когда  она
подходила слишком близко к лодке, она  по  пологой дуге  отклонялась  влево,
делала большой круг, а потом снова  заходила в кильватер баркасу,  но уже на
приличном расстоянии.
     Гонка продолжалась и после захода солнца.  Север плыл  по  звездам. Его
подгонял  страх.  Он боялся даже подумать  о том,  чтобы остановиться. Сразу
вспоминались  прошлая   ночь  и  почти  бесшумное,   но  явственно  ощутимое
скольжение огромной тени рядом с лодкой.
     Звезды  сияли  все  ярче, луна  поднялась  до  высшей  точки,  а  Север
по-прежнему методично погружал весла  в воду. Руки налились свинцом, стертые
ладони горели,  пот и  соленые  брызги  разъедали  глаза, спина одеревенела.
Смертельно хотелось пить. Но Север продолжал грести.
     Плавника  было  не  видно,  но  Север знал,  что  акула  поблизости.  С
наступлением темноты она подошла ближе к лодке, и тихие всплески раздавались
время от времени совсем рядом. Он уже не надеялся уйти от преследователя. Он
хотел лишь находиться в движении. Так ей будет сложнее атаковать.
     "Мне нужно продержаться лишь эту ночь и следующий  день. Завтра вечером
я должен  быть  в порту. Всего-то ночь и день. И  я спасен", -  думал Север.
Мысли  текли медленно. Больше  всего на свете ему хотелось напиться  воды  и
уснуть.  Но  инстинкт  самосохранения гнал его вперед. Силы медленно  таяли.
Взмахи весел становились все реже и реже.
     Сон  одолевал.  Иногда  Север будто скользил по  нечеткой границе сна и
реальности. Ему слышался тихий голос старика, всплывали в памяти печальные и
серьезные  глаза  мальчика. Время от  времени он начинал разговаривать сам с
собой, но, очнувшись через минуту, не помнил ни единого слова.
     Акула  не отставала. Пару раз  Север почувствовал  легкий удар.  Что-то
толкало лодку под днище. Страх придал ему сил.
     -  Я смогу,  -  прошептал он,  - я доберусь  до города, а  потом,  если
понадобится, пойду дальше,  хоть всю Землю пройду, но найду птицу. И тебе, -
тут он повысил голос, обращаясь к акуле, словно она могла слышать и понимать
его, - тебе меня не достать!
     И будто в ответ на эти слова лодку потряс удар. Он был гораздо сильнее,
чем все предыдущие. Север с удвоенной энергией налег на весла.
     Он  греб,  ориентируясь  по звездам,  стараясь не  сбить дыхание  и  не
сбавить скорость. Он греб, не обращая внимания на жжение в измученных мышцах
рук и спины. Страх был сильнее, чем усталость и боль.
     -  Старик говорил "принять вызов"... К черту! Мне попросту не  остается
ничего  другого! - он говорил  громко, почти кричал.  Так ему было легче  не
думать о том, что в темноте за ним по пятам шла смерть.
     -  Мне  никто не  оставил  выбора. Меня никто не спрашивал, хочу ли  я,
умирая от усталости, уходить от свихнувшейся акулы! Меня никто не спрашивал,
хочу ли я терять память!  Как я могу не принимать вызов! Меня обрекли на эту
борьбу! А я вовсе не хочу  бороться. Я хочу жить спокойной жизнью, в которой
меня не  будут на каждом шагу поджидать опасности,  лишения и боль! Теперь я
понимаю, почему старик говорил  "ты ДОЛЖЕН  принять вызов". Конечно, должен!
Иначе меня попросту не будет!
     - Да, - ответил он сам себе, - но ты мог остаться в хижине  рыбака.  Ты
сам принял решение идти на поиски своего прошлого. Или ты мог отправиться по
суше, но ты предпочел более короткий путь.
     - Если бы я знал, что так все обернется!
     - Тогда ты не сделал бы и  шагу. Ведь  все равно, рано  или поздно, так
или иначе -  ты  умрешь... И здесь у тебя нет выбора - жить или  умереть. Ты
лишь выбираешь, как именно ты умрешь.
     -  Но  я  не  хочу  умереть вот  так,  в пасти громадной рыбы,  которая
растерзает меня и сожрет.
     -Тогда  не  трать силы на эти крики, а борись. Принимай вызов и не ной,
не жалуйся и не давай оценок. Как только ты задал себе вопрос:
     "Почему получилось так, а не иначе?" - ты обречен. Просто делай то, что
ты  решил делать, со всей страстью, которая живет в сердце. Лишь так у  тебя
есть шанс выжить сейчас.
     Северу казалось,  что  он  разговаривает  не сам с собой, а  со  старым
рыбаком.  Он почти  слышал его низкий голос. Как бы он хотел,  чтобы  сейчас
старик был рядом.  Уж  он-то  знал  бы,  что делать, и не  испугался  бы. Он
обязательно придумал бы способ уйти от акулы.
     -  Но ты один,  -  снова  сказал  он  сам  себе,  -  ты один  и  можешь
рассчитывать только на себя, на  свою  волю, силы,  мужество.  Все остальное
сейчас - труха, о которой не стоит даже думать. Смерть в двух шагах от тебя.
Она может  в любую  секунду  прикоснуться  к тебе. Не трать эти моно веяния,
может быть последние, на всякую ерунду вроде жалости к  себе. Пусть, если уж
тебе  суждено умереть  сейчас,  твой  последний  поступок в этом мире  будет
достойным.
     Север  стиснул зубы до боли  в  висках.  Он продолжал грести, хотя  уже
почти не чувствовал рук. Они были словно выструганы из дерева. Но он усилием
воли заставлял их сгибаться и разгибаться,  сгибаться и разгибаться... И так
снова и снова, раз за разом.
     Лопасти весел, взлетая над водой, поблескивали в лунном свете. И Северу
казалось, что этим  коротким  тусклым вспышкам не  будет конца. Как не будет
конца этой ночи и погоне.
     Когда  сил уже не осталось, а сердце было готово разорваться от бешеной
нагрузки, Север почувствовал  на взмокшем лице легкое  дуновение ветерка. Не
теряя ни  секунды, он  поставил  парус.  Поначалу от  этого было мало проку.
Парус  бессильно  висел,  ничуть  не  помогая  гребцу.  Но  постепенно ветер
усилился, и лодка побежала быстрее. Наконец  Север  смог  выпустить  из  рук
весла  и напиться. Акула  не отставала, но  скорость  у  лодки  была слишком
велика для того, чтобы акула могла причинить ей какой-нибудь вред.
     Стало светать. Теперь Север мог различить в полутьме черный треугольник
плавника,  кружа  щей  вокруг  лодки.  Но  когда солнце поднялось  повыше  и
окрасило  морскую  гладь  в красный цвет, он  сделал последний круг,  словно
прощаясь, и скрылся в глубине.
     Север  устало привалился спиной к борту и закрыл глаза. Будь что будет,
но  он должен немного поспать. Он выиграл  эту схватку.  Что-то подсказывало
ему, что днем он будет в безопасности. До вечера  он должен во  что бы то ни
стало добраться до порта. Акула появится в сумерках.

     Ветер крепчал. Небо, которое Север раньше  видел только бездонно-синим,
быстро затягивали тучи. Похолодало. Море посуровело, стало свинцово-серым.
     По расчетам  Севера, при таком  ветре  плыть ему оставалось около  двух
суток. Совсем немного. Только бы погода окончательно не испортилась. Он то и
дело  с  тревогой  поглядывал  на  небо.  Выстоит ли лодка? У него  не  было
возможности проверить, насколько хорошо она справляется с большим волнением.
Стоит появиться течи, и все... Лодка может попросту развалиться на куски.
     Север  сжал губы  и  плотнее  запахнул куртку, которую  ему сшила  жена
рыбака.  О  том, чтобы грести,  не  могло  быть и речи. Волны  были  слишком
большими, с белыми барашками  на  гребнях, - верный  признак того, что ветер
близок к штормовому.
     "Почему рыбак не предупредил меня, что возможен шторм?  Он хорошо знает
море, а значит,
     наверняка мог заранее предсказать погоду.  Почему он промолчал? Хотя...
Ведь он говорил про шторм. Он хотел подготовить меня. Но я не обратил на его
слова внимания. Да, ту историю он рассказал не просто так. Только я был глуп
и не понял ничегошеньки. А теперь мне остается только молить море о пощаде".
     Север сделал глоток воды, чтобы не так тошнило.
     "Но  при чем  тут  я?  При чем  тут  мое непонимание? Рыбак мог сказать
прямо, что погода испортится. Я бы повременил с отплытием Переждал бы..."
     -  Эх, старик,  - сказал он  вслух,  -  твоя любовь  к  иносказаниям  и
загадкам  может стоить мне жизни. Впрочем, что  тебе с  того? Так  же как  и
небу, и морю... Моя смерть и моя жизнь - это моя забота. И только моя.
     Так, разговаривая с  самим собой,  Север провел почти полдня. Несколько
раз  он  ненадолго  забывался  тревожным  сном  -  сказывались  усталость  и
бессонная ночь. Он вымок и продрог. В лодке было по щиколотку воды - высокие
волны  то и дело  перехлестывали  через  борт.  От сильной  качки его начало
мутить. - "Глупо думать,  что эти испытания кто-то посылает мне  специально.
Вообще, жалобы и лишние мысли  ни к чему. Нет в них никакого проку...  Нужно
просто вступать в схватку с тем, с  чем можно бороться, и спокойно принимать
то, что изменить не  в силах. Так просто  и так трудно..." - Север  с тоской
посмотрел по сторонам. Тучи ползли над самой  водой. Северный  ветер гнал их
на  юг, закручивая края  в спирали,  которые тут  же  разрывались в  грязные
клочья. Иногда ветер сталкивал их друг с другом,  и тогда где-то над  линией
горизонта раздавались раскаты грома, но молний видно не было. Гроза была еще
далеко, однако, судя по всему, стремительно приближалась. Ветер усиливался с
каждой минутой. Море словно наливалось тяжелой яростью, которая  была готова
вот-вот  выплеснуться. Выплеснуться неукротимо  и беспощадно, уничтожая  все
инородное, все, что  не принадлежало морю  изначально. Стена дождя соединяла
две стихии.
     Север убрал  парус,  вынул мачту  и, обвязав вокруг нее парус,  положил
вдоль борта. Рядом он пристроил весла. Для верности он обвязал  все еще  раз
вместе,  закрепив  как  следует другой  конец веревки. Теперь он не  лишится
паруса и  весел. Собрав  все  припасы еды  и фляги с водой,  он положил их в
холщовый мешок и спрятал под кормовой настил. Потом закрепил руль.
     Теперь ему оставалось только надеяться на чудо.  Он сел на  дно лодки и
привязал себя к банке, чтобы не быть смытым волной.
     Гремело теперь  почти непрерывно, и сумрак то и дело  прорезали молнии.
Огромные свирепые волны швыряли лодку из стороны в сторону так, что у Севера
перехватывало дыхание.
     Он  не  думал,  что шторм - это так страшно. Волна  подхватывала лодку,
взбрасывала себе на спину и поднимала ее к самым тучам. Затем, помедлив долю
секунды,  сбрасывала  ее в бездну,  словно устав от своей ноши.  Каждый раз,
когда лодка  ударялась  о  воду, Север,  несмотря на вой  ветра, слышал, как
трещит дерево. И тут же, не дав  и мгновения передышки, накатывал новый вал,
и все повторялось сначала.
     - Что  тебе одна человеческая жизнь? - крикнул  Север морю. - Зачем она
тебе? Ты живешь века, неужели ты еще не насытилось? Я знаю,  что ты живое. Я
знаю, что мне  никогда не постичь твоих  желаний и целей. Так же как никогда
не  постичь  твоего величия. Но  я не  верю, что жизнь одного  человека  так
необходима тебе. Ты даже не заметишь ее.  Или  это часть  какого-то замысла,
непонятного  мне? Но  что может изменить в этом мире моя смерть? Прошу тебя,
дай мне дойти до конца моего пути. Дай мне сделать то, что я должен сделать.
     Поначалу Север  пытался  вычерпывать воду  и следить за тем, чтобы  его
припасы не  вымыло  из лодки.  Но  вскоре понял, что  все бесполезно: каждая
новая волна заливала лодку до самого планширя. Он вцепился мертвой хваткой в
банку и плотнее  прижался к дну лодки, чтобы при очередном  ударе о  воду не
переломать себе кости.  Изредка  он поднимал голову  и,  увидев стремительно
накатывавшую  волну,  изо  всех  сил зажмуривался,  ожидая,  что  она  будет
последним, что он увидит в этом мире.
     Но шли минуты, а он был все еще жив.
     "Старик построил хорошую лодку. Может, мне и удастся выбраться из этого
живым, -  подумал Север.  - Если не погибну, я обязательно вернусь к рыбаку.
Вернусь и скажу ему спасибо. Но сейчас, лодка, продержись еще  немного. Рано
или поздно  этот  шторм закончится.  Все  всегда  заканчивается. Потерпи еще
немного. Я знаю - тебе сейчас приходится  солоно.  Наверное, даже хуже,  чем
мне. Меня не бьет в скулу волна, мои снасти не терзает ветер... Потом, когда
все закончится, я хорошо позабочусь о тебе. В порту я заново просмолю  тебя,
покрашу  твои  борта,  обновлю такелаж... Поставлю новый, ослепительно белый
парус.  Ты  будешь  самой  красивой  лодкой  на  побережье.  Только  потерпи
чуть-чуть сейчас. Не дай нам пропасть".
     Север погладил борт  лодки, словно та и вправду была  живым  существом.
Впрочем, сейчас ему казалось, что она действительно может слышать и понимать
его.
     И  лодка держалась. Несколько раз она почти полностью уходила под воду,
но  снова и  снова, тяжело, неохотно, выныривала. И тогда Север,  ослепший и
оглохший, хрипя и  откашливаясь,  благодарил судьбу  и лодку за  то, что они
подарили ему еще несколько секунд жизни.
     Все  тело Севера  болело от  постоянных ударов  о дерево,  соленая вода
разъедала  кожу и глаза, по рассеченному лбу струилась кровь. Север даже  не
заметил,  когда успел разбить голову.  Его  то и дело рвало -  он наглотался
слишком много морской воды. В горле застряла горечь.
     Свист ветра, грохот волн,  гром - все слилось в один протяжный  рев. По
лодке как будто  молотил кувалдой  великан. Удар  следовал за  ударом, лодка
вертелась волчком, то взлетая в небеса, то проваливаясь чуть ли не  на самое
дно океана. Север уже не разбирал, где верх, а где низ. Ему казалось, что он
горошина в маленькой коробке, которую трясет шаловливый ребенок.
     Сколько  времени  это продолжалось,  он  не  знал.  Постепенно стемнело
совсем. Шторм не стихал.
     "Наверное, шторм отгонит  акулу, - отрешенно  подумал Север. - Во  всем
можно   найти  и  хорошие  стороны...   Все-таки  лучше  утонуть,  чем  быть
съеденным".
     Он почти  не сомневался, что скоро пойдет ко дну. Это  был  лишь вопрос
времени.  Лодка,  какая  бы  прочная  она  ни  была,  не   может  бесконечно
выдерживать такие удары. Она уже наверняка дала течь. Впрочем, это не  имеет
значения - воды и так полно.
     "Интересно, страшно ли умирать? Что будет в тот миг, когда я пойму, что
мой  путь кто-то оборвал?  Оборвал безжалостно и окончательно... Что я  буду
чувствовать,  когда  смерть возьмет  меня  за плечо  и  поведет  за  собой в
неизвестность?..  Боль? Ужас? Или,  наоборот,  покой? Скорее всего,  боль...
Первые секунды, когда соленая вода будет разрывать мне легкие. И ужас, когда
придет осознание, что это бесповоротно. А потом?.."
     -  Что толку ломать  над этим голову? - спросил  он сам себя.  - Ты все
узнаешь. Очень скоро.
     Совсем рядом блеснула молния.
     -  Жаль, что  я  так  и  не  вспомнил, кто  я,  - продолжал  он. -  Это
единственное, чего мне по-настоящему жаль. Главный недостаток смерти  в том,
что  она приходит неожиданно и  всегда в самый неподходящий момент. Впрочем,
может ли быть подходящий момент для смерти? Наверное, может... Когда сделано
все  то,  что  должен  был  сделать.  И  сделано честно. Вот  тогда  можно и
умирать...
     Лодку швырнуло так, что Север прикусил  язык. К вкусу морской  воды  во
рту примешался вкус крови.
     "Я сделал  все, что мог, и не свернул со своего пути.  Я могу гордиться
собой.  Оказывается, умирать  не так страшно, если ты все  сделал правильно.
Наверное,  страх смерти  терзает  тех. кто не идет по  своему пути до конца.
Если  ты делал то, что должен  был  делать, смерть - не  наказание, а просто
жест этого  мира. Рано  или  поздно  это должно произойти. И  жизнь дана для
того, что-с человек смог как можно лучше пройти своей дорогой: Быть на своем
пути В ЭТОМ СУТЬ. Вся хитрость в том, чтобы помнить об этом каждую секунду".
     И в этот миг, перекрывая рев  ветра и волн, раздался пронзительный крик
чайки.
     Север вскинул голову, но, кроме бешеной пляски теней в сполохах молний,
ничего  увидеть  не смог.  Он  было подумал,  что ему послышалось.  Но через
мгновение он снова  услышал этот крик. Протяжный, полный безысходной тоски и
боли.
     Север посмотрел вперед.
     На  него  надвигалась  чудовищная волна.  Ее пенный  гребень, казалось,
касался  туч. Внизу, у ложбины,  она была матово-черной, но выше становилась
светлее,  словно  была   сделана  из  темно-зеленого   мутного  стекла.  Она
приближалась, закрывая собой небо, медленно, величественно, будто  сознавала
свою мощь.
     Север  завороженною смотрел на этого исполина. Другие  волны, признавая
ее безусловное превосходство, почтительно  расступались, освобождая ей путь.
И эбонитовое море перед ней было гладким, словно по нему прошлись утюгом.
     "Вот и все..." - пронеслось в голове Севера.
     Он был  беззащитен  и  беспомощен перед  этой  громадой,  надвигавшейся
неумолимо, словно сам рок.
     Лодку отделяло  от темной  стены воды всего несколько десятков футов, и
волна, хищно изогнувшись, уже нависла над суденышком.
     В  этот  миг что-то  ослепительно  белое сорвалось с пенного  гребня  и
камнем  устремилось вниз,  почти  скользя  по  склону волны. У  ложбины  оно
замедлило  падение и молнией метнулось к Северу. Сначала он ничего не понял.
И только когда сгусток света оказался совсем близко, Север вдруг увидел, что
это чайка. Она неслась, уходя от преследовавшего ее вала, широко  распластав
сильные крылья. Неслась прямо на него.
     Позже Север не раз пытался понять, что  же произошло. Но как ни пытался
он  восстановить в памяти  эти события, как ни  старался найти произошедшему
хоть какое-нибудь объяснение, ничего не получалось. В памяти  снова  и снова
всплывала одна и та же картина:  раскинувшая крылья чайка, мчащаяся прямо на
него, и  вздымающаяся за ней темная громада волны,  вся в  кружевах  пены. А
потом...  Потом  ему показалось,  что  птица,  не замедляя  своего  бешеного
полета, изо всей силы ударила его грудью прямо в лицо...
     И он стал чайкой. Он взмыл над кипящим морем прямо к грозовому небу.

     Маленький городок прилепился к  зеленому склону гор. Аккуратные домики,
белевшие  среди  фруктовых садов и оливковых  рощ, спускались  к  изумрудной
бухте, от которой их отделяла лишь полоска золотого песка.
     Девять  месяцев  в  году над  городком сияло  жаркое  солнце, заставляя
ослепительно  блестеть  снежные   шапки  гор  и  питая   живительным  теплом
многочисленные виноградники.
     Это был обычный приморский городок, живущий  тихой, размеренной жизнью.
В  его  гавань  почти не заходили  большие корабли. Сухопутные торговые пути
проходили далеко  в  стороне.  Лишь  изредка появлялись  на  чистых  улочках
небольшие караваны или одинокие повозки купцов.
     Жителей  города  не  тяготила  эта  отрезанность  от  остального  мира.
Наоборот,  они привыкли, что никто не вмешивается в их  жизнь, и представить
себе не могли иного порядка.
     Однажды  этот сонный  городок  разбудило  появление человека с далекого
севера. Это  был высокий мужчина  с  волосами цвета  пшеницы. С собой он нес
лишь небольшой узелок. Что привело его  в этот город, никто так никогда и не
узнал.  Мужчина был необщителен, людей сторонился,  и на все  вопросы просто
пожимал плечами. Со  временем его оставили в  покое, отчаявшись проникнуть в
тайну чужеземца.
     Северянин  быстро обжился  на  новом  месте.  На  своей  родине он  был
каменщиком, каменщиком остался  и здесь. Дома людям нужны всегда и везде. Он
сам  построил себе дом,  глядя  на  который некоторые  соседи попросили  его
перестроить и их жилища. Постепенно заказов  становилось все больше. Он стал
преуспевающим человеком.
     Он женился на местной девушке из  хорошей семьи. Нельзя сказать, что он
ее сильно любил. Просто уже пришло время создавать  семью. Поэтому он выбрал
простую девушку, которая могла  бы стать хорошей женой и матерью.  Через год
она родила ему сына.
     Жизнь  семьи каменщика  текла  также неторопливо и размеренно, как  и у
всех  остальных горожан.  Мальчик  рос.  Он  был похож  на  отца  - такой же
светлокожий и замкнутый. Со сверстниками  он играл редко, предпочитая долгие
одинокие  прогулки  по окрестностям городка.  Он  бродил по  сочным  зеленым
лугам, вдыхая  аромат  полевых цветов  и  нагретого  жарким  солнцем спелого
винограда, мечтая о дальних странах.
     Когда в  гавань заходил большой корабль, он убегал от присмотра отца на
берег  и  проводил там  целый  день. На набережной тут и  там  были  открыты
маленькие таверны, где всегда

     пахло рыбой, луком и сладким вином, которое подавали в кувшинах. Там он
мог   часами   слушать  разговоры   моряков  и   солдат,  контрабандистов  и
путешественников, завсегдатаев этих мест...
     Но  беззаботное  детство прошло  быстро.  Времени на  прогулки и  мечты
оставалось все меньше. Приходилось  помогать отцу,  понемногу  осваивая  его
ремесло.  В семье никто не сомневался, что он будет каменщиком, так же как и
его отец. Не сильно задумывался о своем будущем и сам мальчик. Ему казалось,
что весь  тот  огромный мир, о  котором  он читал и слышал,  -  не более чем
красивая  сказка.  А настоящая  жизнь здесь,  рядом  с  отцом  и матерью,  в
маленьком городке. О сказке можно думать и мечтать,  но жить в ней?! Нет, он
должен стать  таким же каменщиком, как и отец, всю жизнь строить дома людям,
завести  семью  и  передать  своему  сыну  все  то,  что  умел  сам. Это  не
обсуждалось. Так было  предопределено.  И так все  должно  пройти. А дальние
страны?..  Пусть  они   будут  в  красивых  картинках  и  рассказах  заезжих
путешественников.
     Когда  ему  исполнилось  шестнадцать, он  построил свой первый  дом.  В
двадцать лет он уже стал серьезным конкурентом своему отцу. Но все это время
он продолжал приходить на берег, когда
     в бухте появлялся большой корабль. Он по-прежнему был уверен в том, что
живет так, как  нужно. Но мечтать хотелось.  Поэтому молодой человек так же,
как и  много  лет назад,  садился в  тавернах  рядом со  столиками,  которые
занимали матросы. с пришедшего корабля. Половину слов он не понимал - откуда
каменщику  разбираться в  морском  деле?! Но  это  его  не  волновало. Он не
слишком любил море, даже плавал  неважно. Ему  нравилось слушать про  другие
страны,  про жизнь людей,  которых  он  не  знал и  никогда  не  узнает. Ему
хотелось понять, чем эти люди отличаются от него самого, какие у них цели, о
чем они мечтают, чего хотят, чем дорожат..

     Однажды к нему подсел мужчина. Он  был загорел до черноты,  и его можно
было бы принять за  местного жителя, если бы  не одежда  странного покроя  и
глаза цвета стали. Он не был похож ни на моряка, ни на заезжего купца, ни на
контрабандиста. Он  вообще  не был похож ни на одного  из тех,  кого молодой
человек когда-либо видел.
     Незнакомец заказал  себе кувшин  вина. Молодому человеку было неприятно
соседство чужака. Он не хотел пустопорожних разговоров об
     урожаях и уловах.  Поэтому он быстро допил свое вино,  бросил деньги на
стол и поднялся., чтобы уйти.
     - Так и не решился? - тихо спросил мужчина, глядя прямо перед собой.
     Молодой человек замешкался. Было непонятно, обращается чужеземец к нему
или разговаривает сам собой.
     - Вы мне?
     - Кому же еще? Значит, так ни на что и не решился?..
     -  А  на  что  я должен был решаться? -  молодой  человек подумал,  что
незнакомец обознался.
     - Много  лет назад  я  часто  появлялся в  этом  городе.  Здесь  хорошо
отдыхать. Ничего  не  ждешь... Тогда ты был еще мальчишкой, и так  же слушал
разговоры  тех,  кто пришел издалека. В  твоих глазах  была страсть.  Ты был
рожден для дороги.  И сам чувствовал это. Не понимал, но чувствовал.  Сейчас
такое не часто встретишь...
     - Что?
     - Человека дороги.
     - Что это значит? - Молодой человек сел.
     - Что толку тебе объяснять! Ты все равно остался здесь...
     Мужчина цокнул языком  и замолчал. Молодого человека охватило  странное
волнение. Он был  рожден человеком дороги! Было что-то притягательное в этих
словах. Пусть  он до  конца их не понимал, но они  заставляли  сердце биться
сильнее.
     - Кто ты? - спросил он незнакомца.
     - Человек  дороги, - лаконично  ответил тот и потер  тонкий крючковатый
нос, придававший ему сходство с птицей.
     - Путешественник?
     - Я же сказал - человек дороги.
     - Но я не понимаю, что это значит!
     -  Путешественник обретает  знания о  людях, странах...  Вообще о мире.
Бродячий торговец - деньги. А человек дороги - себя.
     - Как это - обрести себя?
     - Ты можешь ответить мне, кто ты?
     - Я каменщик...
     - Если ты перестанешь строить дома, ты перестанешь существовать ?
     - Нет конечно!
     -  Значит,  ты  не  каменщик,  а  кто-то другой...  Ты  называешь  себя
каменщиком,  другие  -  моряком  или богачом, а  может, главой семьи...  Так
проще. Назвал  себя кем-то и вроде  уже  не  напрасно живешь. Но ты - это не
твое ремесло, не твои деньги, не твое место среди людей.
     - А кто же я?
     -  Бот на этот вопрос и отвечает себе человек дороги. И  у каждого свой
ответ.
     Молодой  человек  задумался.  Все это было интересно и  интригующею, но
очень  непонятно. И очень далеко от него. Он просто строит дома. И мечтает о
далеких странах. Тихая уютная жизнь. Да и так ли важно знать, кто он?
     - А другие люди? - спросил он. - Они знают, кто они?
     - Очень немногие. Путь к себе потрудней  и поопасней, чем самое тяжелое
путешествие. Да и длиннее намного.
     - А зачем это вообще нужно ?
     - Ты и вправду  думаешь, что это можно  объяснить  вот  так, за кружкой
вина? Скажу лишь одно - ты все поймешь,  когда дойдешь  до конца пути. И это
понимание стоит того, чтобы. жить. В нем - сила, глубина, наслаждение...  Да
все, что хочешь! А все остальное -  шелуха. Главная цель человека  - обрести
себя. Это удается единицам. Все остальные слишком ленивы или трусливы, чтобы
идти по  этой тропке над  бездной.  Зато тот, кто прошел по  ней, получает в
награду настоящую жизнь, а не серое существование.
     -  С  трудом верится... Знание какое-то..  По-моему,  все  это  чепуха.
Мужчина рассмеялся.
     - Убеждать тебя я не  собираюсь. Это твое личное дело  - быть собой или
быть куклой в чьих-то руках. Я не наставник. Я всего лишь Проводник.
     - Какой Проводник?
     -  Каждому  человеку хоть  раз  в жизни  встречается  человек,  который
указывает ему нужное направление. Иногда напрямую, как сейчас. Но  чаще этот
знак трудно  разглядеть и понять. Нужно чуткое сердце и  чистый  разум. Знак
дается каждому. Но далеко не все  принимают его  в расчет, даже если поняли.
Чаще продолжают жить, как жили. Проводник не может брать  за шкирку и тыкать
носом.  Прислушаться к  нему  или нет -  личное дело каждого.  Так  что тебе
решать - менять свою жизнь или нет.
     - Так как же мне  ее поменять? Допустим,  что я  этого хочу... Да  я на
самом  деле  хочу. Просто всегда думал, что  это невозможно.  Живи так,  как
живешь. Раз так все сложилось,  значит, именно  так  было нужно. И все... Но
если можно что-то изменить, что нужно делать ? С чего начинать ?
     Мужчина пристально  посмотрел на юношу, потом склонил  голову  на бок и
несколько раз мигнул, отчего еще больше стал похож на птицу.
     - Отправляйся в путь, - сказал он, чеканя слова.
     Молодой  человек открыл было рот, чтобы,  задать  следующий  вопрос, но
чужестранец неожиданно встал, хлопнул его  по плечу и быстро пошел к выходу.
Когда юноша выскочил вслед за ним на залитую  солнцем улицу,  он увидел лишь
вялого  от  жары  торговца фруктами  со  своей повозкой.  Улица  была пуста.
Незнакомец словно растворился.

     Прошел месяц. За ним еще один. В жизни  молодого человека не изменилось
ровным счетом  ничего. Он строил дома, ходил  на  берег, подолгу пил  вино в
тавернах, надеясь снова увидеть того  чужеземца. Разговор крепко засел в его
памяти. Но  вопросов  было  гораздо больше, чем  ответов.  Поэтому он просто
сидел и  ждал. Так у него было ощущение, что он делает  что-то очень важное.
То, что приближает его к цели, - правда, тоже не совсем понятной.
     Приятно  было  потягивать молодое  вино, ощущая  себя  хоть чуточку, но
значительнее всех остальных людей. Кто из них еще является человеком дороги?
Никто. Кон- человек дороги. И дорога  ждет его. Ждет, когда он смело сделает
первый  шаг  в неизвестность.  Вот только нужно все  продумать и как следует
подготовиться... И он заказывал еще кувшинчик вина.

     Когда  Север  очнулся,  уже   наступил  новый  день.  Небо   на  севере
становилось светлее, изредка в разрывах туч мелькало синее небо. Море еще не
успокоилось полностью, но волны были заметно меньше. Воздух был свеж и чист,
как обычно бывает после дождя и непогоды.
     Некоторое время Север лежал, не шевелясь. Болели ушибы и многочисленные
ссадины, на которые попала морская вода. К тому же из-за нее кожа рук и лица
покрылась волдырями, распухли и слезились глаза.
     Но он был жив.
     "Что это было? Просто видение? Сон?"
     Он постарался до  мельчайших деталей  вспомнить все,  что  пригрезилось
ему,  пока он  был без сознания.  Он словно услышал голос  того незнакомца и
почувствовал на губах вкус вина. Нет,  это  не сон. Север был уверен в этом.
Тот молодой человек - это он сам. Память понемногу возвращалась.
     - Ну конечно! - осенило  Севера. - Птица! Та чайка... Значит,  я  искал
ее. И нашел. Рыбак оказался прав... Только почему я не смог вспомнить все?..
Как меня зовут?  Что  это за  город? Отправился  я в дорогу  или нет?  Хотя,
скорее всего, отправился. Иначе как бы  я оказался  там, на берегу, у хижины
рыбака?
     "Да  как угодно, - возразил  он сам себе. - Мало ли способов  оказаться
вдалеке от дома, не пускаясь в странствия. Или просто не отдавая себе отчета
в том, что отправился в дорогу?!"
     - Тебе необходимо все вспомнить.  И  самое главное - послушал ты  этого
чужестранца или нет... Тогда все встанет на свои места. Может, эти блуждания
по морю - часть какого-то плана? Я должен это знать. Мне надоело болтаться в
волнах, подобно щепке. Для  этого нужно найти ту  чайку. Только как?! В этот
раз она  сама нашла  меня, когда я готовился умереть. Связано это как-то или
нет? Случайность? Черт, я все равно остался слепым котенком...
     Он снова принялся вспоминать свое видение. Эпизод за эпизодом, картинка
за  картинкой. Конец  ниточки был у него в руках,  остальное зависит от  его
настойчивости. Он надеялся, что клубок сможет распутаться и сам, если хорошо
напрячь память.  Но как он  ни пытался  припомнить,  что же  было  потом, он
словно натыкался на глухую стену. От усилий закружилась голова.
     "Все  без  толку...  Без чайки мне  не вспомнить ничего.  Слишком  мало
зацепок.  Остается надеяться, что смогу  встретить ее еще раз. А  сейчас мне
нужно  немного  отдохнуть,  - подумал  он. - Я полежу так совсем  немного, а
потом  проверю, что стало с  моей лодкой. Наверное, ей здорово досталось. Но
все-таки  она выстояла. И я  тоже выстоял... Хотя, что я  особенного сделал,
чтобы выдержать все это? Просто лежал себе и все. А она приняла на себя весь
удар".
     -  Ты молодец, лодка, -  сказал он вслух. -  Мне  многому нужно  у тебя
поучиться.  Смог бы  я  быть  таким мужественным  и упорным?  Смог  бы я так
бороться?..  Не  знаю,  лодка. Но  в  будущем  ты  будешь  для меня  хорошим
примером. Скоро я позабочусь о тебе... Только немного отдохну.
     Он лежал и  смотрел,  как ветер  разгоняет  остатки  туч, которые  были
похожи  теперь  на неопрятные лоскуты.  Море было  светло-серым, белые шапки
пены на волнах исчезли. День перевалил за половину.

     Силы  вернулись  к  Северу,  лишь  когда  сонное  солнце   нависло  над
горизонтом.  Хотя тело  болело по-прежнему, слабость отступила и голова была
ясной.
     Он осмотрел лодку. Повреждения были небольшими. Парус и  мачта уцелели.
Кое-где доски чуть разошлись, и лодка дала течь. Но был  начисто срезан руль
и пропали все  припасы. Осталась лишь небольшая фляга с водой, привязанная к
его поясу.
     С  этими  потерями  можно  было  смириться. В конце концов  руль  можно
заменить и веслом. А море должно прокормить.
     Гораздо  хуже  было  то,  что  теперь  Север   даже  приблизительно  не
представлял, где он находится.
     "Сколько длился шторм?.. Вечер, всю ночь и еще почти полдня. А может, и
больше  - две ночи.  Я ведь был без сознания... Хотя  нет, двое суток шторма
лодка бы не выдержала... Значит,  штормило  чуть меньше суток. За это  время
меня, без якоря и без руля, могло унести  куда угодно от точки поворота. Что
же теперь делать?  Перед штормом мне оставалось лишь два  дня до берега... А
теперь? Эх, был бы со мной старик!"
     Север внимательно посмотрел по сторонам. Старый  рыбак говорил ему, что
признаки земли можно  заметить задолго до того, как полоска берега покажется
на горизонте. Но вокруг были только темно-синее море и бледное вечернее небо
без единого облачка.
     "Ладно,  не  буду  паниковать раньше времени, - подумал он.  - Займусь,
пока светло, лодкой... А дальше будет видно". _
     Недолгое путешествие  научило его,  что  волноваться  раньше  времени -
бесполезная  трата сил. Делай то, что  должен делать сейчас,  - тогда у тебя
будет гораздо больше шансов остаться в живых. А  если впадать  в панику  или
терзаться сомнениями, то можно очень быстро стать кормом для рыб.
     Поэтому  он, не  задаваясь больше не нужными в данный момент вопросами,
принялся приводить в порядок  лодку. Вычерпывание  воды заняло у  него почти
час. Солнце за это время опустилось к самому морю, стало прохладнее.
     Дно  лодки  было  покрыто  водорослями.  В  них  Север нашел  несколько
креветок  и рыбешек.  Креветок  и  рыбу  он  положил  на  носовой настил,  а
водорослями и  обрывками тряпок законопатил  две  щели  в дне  лодки,  через
которые поступала вода. Полностью остановить течь не удалось, но теперь вода
едва сочилась.
     "Ничего,  на  ночь  хватит  и этого,  а утром  что-нибудь  придумаю", -
рассудил Север.
     Еще какое-то время  он  наводил в  лодке порядок  -  выгребал ракушки и
прочую несъедобную мелочь,  которую ему подарило море, разложил на дне лодки
парус, чтобы к утру тот подсох, перебрал снасти.
     Только когда совсем стемнело,  он устало привалился  к  борту  и сделал
несколько глотков воды. Потом достал из кармана небольшую  баночку  с мазью,
которую ему дала жена старика, и обработал ожоги, оставленные морской водой,
и ссадины. После этого он почувствовал себя гораздо лучше.
     "Как хорошо, - подумал Север. - Как хорошо и спокойно. Если не думать о
том, что я заблудился... Но об этом я буду волноваться завтра".
     - Теперь тебе нужно подумать  о еде, -  сказал он вслух.  - Не хватало,
чтобы ты совсем
     ослаб.
     "Ну что ж, у меня есть леса и крючки. Из той рыбешки, что попала ко мне
в лодку,  выйдет хорошая наживка. Старик  научил  меня многому, я  знаю, как
ловить  рыбу.  Так  что если мне повезет.  то  я  сумею  ее поймать. Должно,
конечно, повезти. Обычно везет тем, кто  все делает правильно. Основательно,
не упуская ни малейшей детали. Так я и буду действовать. И обязательно смогу
поймать хорошую вкусную  рыбу. Правда, придется  есть ее  сырой.  Ну  да это
ничего.  Если  я хочу  жить, мне придется быть  неприхотливым. Это  вовсе не
сложно".

     Проснулся он  от  холода. Мокрая  одежда липла  к  телу и холодила  еще
больше. Под ним хлюпала вода, которая сочилась, несмотря на все его старания
заделать щели в лодке.
     В четвертый раз вставало солнце с тех пор, как Север вышел в море.
     Когда предрассветные  сумерки  растаяли, Север  начал  готовить снасти.
Особого голода он не чувствовал, но знал, что, если не будет есть, у него не
хватит сил добраться до берега.
     Когда  крючки  с наживкой  были  готовы, он привязал  леску  к  тонкому
гибкому  прутику, закрепил его на корме так, чтобы он стоял вертикально, сел
на весла и забросил снасть в море.
     "Пусть  мне повезет, -  подумал  он.  -  Ведь рано или  поздно человеку
должно повезти!"
     Он греб неторопливо, стараясь  не делать резких движений, держа курс на
восток.
     "В конце концов куда-нибудь да дойду. Берег большой..."
     Море было ярко-синим, чистым и спокойным. Иногда  встречались небольшие
плавучие  островки  водорослей,  которые  мерно  покачивались  на  невысоких
волнах. В некоторых местах, где было скопление  планктона,  море становилось
зеленоватым и немного  мутным.  Но  в  основном Север шел по чистой воде. Он
видел, как  стайки рыб  бестолково снуют в прозрачной глубине. Несколько раз
он заметил вдалеке дельфинов.
     Когда солнце поднялось совсем высоко и стало припекать, он снял куртку.
Хотелось пить, но  Север решил терпеть до последнего. Воды оставалось совсем
немного, а дождя, судя по всему, не предвиделось.
     Он рыбачил целый день. Но поймать ему ничего не  удалось. Когда на море
опустилась ночь, Север сложил весла,  отпил немного воды и лег спать. Прежде
чем уснуть, он долго ворочался. Желудок начинало сводить от голода.
     "Этот день не мой, - подумал Север. - Может быть, завтра..."
     - Даже и не думай так! - оборвал  он сам себя. - Никаких "может  быть".
Ты должен  поймать хоть  что-нибудь. У тебя  нет права на нелепую  смерть от
голода. Шторм - ладно, здесь ты был бессилен. Но  поймать рыбу  - это совсем
другое дело. Здесь  очень  многое зависит  от тебя. Если ты  не сдашься сам,
голод тебя не одолеет.
     Но  и  на следующий день, несмотря на  все  старания, крючки оставались
пустыми. Вернее - с остатками наживки. Когда Север вечером вытащил снасти из
моря, сардины были наполовину объедены какой-то мелкой хищной рыбешкой, а от
креветок остались только крошечные кусочки мяса, прилипшие к крючкам.
     И  снова он всю  ночь  боролся с голодом  и холодом, время  от  времени
впадая в тяжелую, мутную дрему.
     Так  прошло  еще  два  дня.  Никаких признаков  близкой суши  не  было.
Человека  окружали  только  небо и море. Днем  беспощадное  солнце  медленно
иссушало его. Ночью он дрожал от холода, лежа на дне лодки.
     От  яркого  света  и слепящих бликов  на воде  у него постоянно  болели
глаза. Губы высохли и потрескались.
     Вода  почти  закончилась.  Того,  что плескалось на дне  фляги, едва бы
хватило  на  десяток  глотков.  Питался он  небольшими  моллюсками,  которые
облепили  борта лодки. Если попадались островки водорослей, он затаскивал их
в лодку, перетряхивал, находя  там иногда креветок или моллюсков. Крупных  и
сочных рачков он оставлял для наживки,  остальных  съедал  сам,  не  очищая,
целиком, вместе с головой и панцирем.
     Поначалу вкус сырых креветок показался ему отвратительным. Но он быстро
привык  к  нему.  Ему  были  нужны  силы,  чтобы  поймать  что-нибудь  более
существенное.
     Он уже не думал о том, чтобы не  сбиться с курса. В голове была  только
одна мысль - поймать рыбу и поесть. Поесть как следует, чтобы голод перестал
наконец грызть внутренности. Чтобы  не накатывала тошнотворная слабость и не
мутилось в голове.

     Ему повезло только вечером пятого дня. Сил грести у Севера уже не было,
не говоря уже  о  том, чтобы  справиться с парусом.  Он  просто привалился к
борту лодки, сжимая в  руке леску. Лодка медленно дрейфовала по течению. Ему
было  все равно,  куда его  несут  волны. Вода  кончилась, и он  теперь ждал
мучительной смерти от жажды.
     "За эти дни  я уже настолько  привык  к мысли о смерти, что даже скучно
думать об  этом.  Так  надоело  умирать..."  -  подумал Север.  Мысли  текли
медленно, словно загустевший сахарный сироп.
     Заходящее солнце,  будто прощаясь  с этим  миром, отдавало ему  остатки
своего  тепла.  Море  ласково  шептало  что-то   успокаивающее.   Небо  было
бледно-голубым,  с  розовыми росчерками перистых облаков на горизонте. Среди
этого  равнодушного  ко   всему   великолепия   медленно   умирал   человек,
затерявшийся в безбрежном океане на крошечном суденышке.
     Леска дернулась сперва едва заметно. Прутик лишь чуть согнулся и  сразу
же  выпрямился.  Север  даже не пошевелился. Он был  уверен,  что это  опять
какая-то мелкая рыбешка объедает  наживку. Но вот  леса  дернулась  сильнее,
прут  резко  согнулся,   и  Север  понял,  что  на  этот  раз  рыба  клюнула
по-настоящему.
     Не  теряя  ни  секунды, он бросился на корму  и схватил леску. Она была
натянута как струна, и Север  сразу  почувствовал,  что на том конце бьется,
пытаясь сорваться с крючка, хорошая крупная рыба.
     Сначала  рыба попыталась уйти  на  глубину, леска уходила в воду  почти
вертикально. Север решил не торопить ее.
     -  Пусть немного поплавает так... - шептал он потрескавшимися губами. -
Пусть. Я терпел  долго... Потерплю и  еще чуть-чуть. Пусть она устанет. Так,
чтобы у нее не хватило сил оборвать леску.
     Он перебрался ближе к корме. Леска врезалась в руку так, что показались
капельки крови. Север стиснул зубы и подхватил леску другой рукой.
     -  Это  ничего.  Не так уж и больно... Пусть  она  хоть всю кожу с руки
снимет,  я  потерплю. Больше мне ничего не остается. Если ты думаешь,  рыба,
что я  перережу  леску,  чтобы избавиться от боли, ты ошибаешься. Я научился
преодолевать еще не такое. За эти дни в море я научился большему, чем за всю
свою жизнь, рыба. Так что не играй со мной в эти игры.
     Рыба ходила кругами в глубине, не собираясь  уставать. На каждом круге,
когда рыба приближалась к лодке, Север чуть выбирал леску.
     -  Вот  так, - приговаривал  он, - еще немного, рыба.  Еще чуть-чуть...
Тебе  хочется жить.  Плавать в  прохладной глубине,  на  свободе...  У тебя,
наверное,  была замечательная  жизнь.  Поверь, мне жаль тебя убивать.  Но ты
была рождена для того, чтобы подарить свою жизнь мне. И вот срок пришел. Так
устроен мир, и  с этим ничего не поделаешь. Неважно, хороший ты  или плохой,
ты рожден для того, чтобы своей смертью дать кому-то жизнь. Иначе не бывает.
И  спорить с этим, рыба, бессмысленно.  Я тоже рано или поздно умру. Так что
мы с тобой равны.
     Но рыба не собиралась так просто отдавать свою жизнь. Она была сильной,
выносливой и опытной.  На  крючке  рыба бывала не единожды. И  каждый раз ей
удавалось  уйти. Либо оборвав  леску, либо сорвавшись с  крючка, либо просто
утомив не  слишком упорного рыбака до такой степени,  что  он с  проклятиями
обрезал леску.
     Она  играла  с Севером. То подходила близко  к  лодке  и позволяла  ему
выбрать лесу, то  вдруг уходила  на  глубину,  заставляя человека  отпускать
понемногу тонкую бечеву.
     Она  делал круг  за кругом,  и Север с  отчаянием  понял,  что рыба  не
собирается  уставать. Конечно, не будь  он так измучен голодом  и жаждой, он
справился  бы с  ней  быстрее  и легче.  Но сейчас,  когда  колени  противно
дрожали,  к горлу подкатывала  тошнота, а  перед глазами  все  плыло, каждый
новый маневр рыбы заставлял Севера собирать последние силы.
     Но он понимал, что если сейчас он упустит ее, то обречет себя на верную
смерть.  Он отдал слишком много сил. На новую попытку их просто не осталось.
Либо довести дело до конца сейчас, либо умирать. Иного не дано.
     "Простой  выбор, - подумал  Север. -  Очень простой. Жизнь  или смерть.
Точнее - борьба или смерть. Если не хватит сил и мужества на борьбу, значит,
ты  заслуживаешь' только  смерти.  Все справедливо. Хотя и очень  жестоко...
Впрочем, и жизнь и смерть одинаково жестоки - это закон нашего мира. Спорить
с ним  бесполезно.  Можно только сделать  свой выбор.  И если  ты  выбираешь
жизнь, значит, будь готов к борьбе. Будь готов отдать все свои  силы  в этой
борьбе.  И не  хнычь. Тогда у тебя есть  шанс...  Если же избегать  борьбы -
останется лишь смерть".
     - Как все просто,  - сказал он вслух.  - Очень  просто. И очень сурово.
Так же просто и сурово, как сама жизнь. И  глупец тот, кто  пытается уйти от
этого  выбора. Он пытается достичь  невозможного. И в  конце  концов  терпит
поражение...
     Да что же это за рыба?! Неужели она никогда не устанет?..
     Он  посмотрел на свои окровавленные руки.  Ему было  жалко  себя, но он
понимал, что если дать волю этому чувству - он проиграет.
     - Жалость к себе убивает  быстрее, чем пуля, -  прошептал он. - Лисица,
попав в  капкан,  отгрызает себе  лапу.  Птица  летит  на  юг,  невзирая  на
усталость  и чудовищные  мозоли под  крыльями... Природе неведомы жалость  и
снисхождение.  Если  хочешь  жить -  научись  презирать жизнь.  Если  хочешь
побеждать  o-  научись презирать  боль. Если  хочешь  быть  всем  -  научись
самоотречению и самоотрицанию. Кто отказался от себя, делает шаг к себе. Кто
отказался  от всего  -  ' становится хозяином  мира.  Так что, рыба,  про- \
должай свои игры. Меня больше нет.  Есть только ты и эта чертова  леска... И
еще моя воля  и желание победить. Видишь, как я богат, рыба? Тебе не одолеть
меня...
     Голос его срывался,  все тело  дрожало от напряжения,  изрезанные  руки
жгло огнем,  но  Север  не  обращал  на  это  внимания. Тело с  его  болью и
усталостью  было  отдельно от  него. Так смотришь на  страдания постороннего
человека  -  все осознаешь, но ничего особенного  не чувствуешь.  Для Севера
существовали только  леска, рыба  и  желание  жить.  Все остальное исчезло и
перестало хоть что-нибудь значить... Он  вдруг понял, что сможет сидеть так,
пока не  умрет. И  ничто, кроме смерти, не заставит  его  разжать израненных
рук...
     Леска  начала  дергаться, будто  по ней  били дубинкой.  Рыба  пыталась
сорваться с крючка. Она  чувствовала, что силы  ее тают, и вкладывала в  эти
рывки все отчаяние, всю жажду жизни.
     Север немного  ослабил леску. Он не знал,  глубоко  ли  заглотала  рыба
крючок.
     "Если он зацепился слабо, за губу или за жабры, то она уйдет".
     - Ну же,  рыба, - прохрипел он.  - Не валяй  дурака. Ты  только делаешь
себе больно... Да и мне тоже... - добавил он, посмотрев на  изрезанные лесой
руки.
     Последовало еще несколько рывков. Да таких сильных,  что Север мысленно
уже  попрощался с  рыбой  и со  снастью.  Но леска  выдержала.  Рыба  начала
медленно подниматься на поверхность, сужая круги. Силы ее иссякли.
     Север неторопливо подтягивал рыбу к лодке. Он ее еще не видел, но знал,
что ее хватит на несколько дней.
     Перед глазами у него плыли круги. Голова кружилась. Пот тонкой струйкой
стекал по спине. Но Север продолжал медленно водить рыбу.
     - Тебе тоже приходится сейчас несладко. Похуже, чем мне. Ну да  ничего,
скоро все это закончится. Тебя, правда, такой конец вряд ли устроит...
     Рыба всплыла  почти полностью. Север увидел в прозрачной  воде  крупное
серебристое тело с темными полосками по  бокам.  Рыба вяло шевелила хвостом.
Она уже смирилась со своей участью,
     Наконец  Север  подтянул  ее вплотную  к  лодке,  оглушил  ее  обломком
румпеля, как дубинкой, и втащил в лодку. Что это за рыба,  он не знал. Такие
ему не встречались ни разу, когда он ходил в море со стариком.
     Она была большой, немного длиннее  его  руки, и  очень  тяжелой.  Когда
Север  положил  ее,  холодную  и твердую, на дно лодки, она заняла почти всю
корму.
     Борьба  с рыбой отняла у  него последние  силы.  Он отдыхал почти  час,
прежде чем принялся разделывать свою добычу.
     Вспорол брюхо и вытащил внутренности. Вырезал жабры.  Снял кожу. Сердце
и печень съел сразу, пока возился с остальным. В желудке он нашел небольшого
морского окуня.  Окунь был совсем  свежий,  и  он  отложил  его  в  сторону,
рассчитывая потом либо съесть самому, либо  сделать наживку. Мясо он нарезал
на полоски. Часть положил на носовой настил,  чтобы оно  вялилось на солнце.
Остальное съел. Мясо было сладковатым и очень сочным.
     Кости и кишки Север  выбросил за борт. Пятно крови медленно  расплылось
по воде.

     Север  спал. Спал по-настоящему. Впервые за  последние  дни. Ему снился
родной город.  Он  шел  по кривым чистым  улочкам к старой,  полуразрушенной
стене  и  дальше,  по  пыльной  дороге, к  виноградникам и  оливковым рощам,
зеленеющим  чуть  поодаль,  и солнце  ласково  согревало  его.  Было тихо  и
спокойно.  Весело пели  птицы. Север шел  не торопясь,  внимательно глядя по
сторонам. Он что-то искал. Что-то очень важное. Большой  сверток... Он знал,
что это  где-то  поблизости.  Но  дорога вела все дальше и  дальше,  ботинки
покрылись толстым слоем  пыли, рубашка промокла от пота, а сверток все никак
не  находился. Постепенно Севера охватило раздражение.  Солнце слепило, пыль
скрипела  на  зубах, а  пение  птиц  сделалось  очень  громким  и  почему-то
тревожным.
     Он проснулся. Ощутил твердое дерево под собой, мерное покачивание лодки
и легкое дуновение ветра на лице.  Луна взошла высоко, и вокруг было светло,
почти как днем. Север подумал, что этот свет  и разбудил его. Но было что-то
еще из  сна...  Вернее,  его  продолжением.  Птицы. Он  и  наяву слышал  уже
знакомый печальный крик. Где-то неподалеку была чайка.
     Сердце забилось медленно  и  тяжело. Неужели сейчас? Он был уверен, что
это появление чайки не случайно.
     Север завертел  головой. Непонятно было,  откуда именно доносится крик.
Как  будто  со  всех  сторон  сразу.  Только несколько  минут  спустя, после
напряженного вглядывания в ночь, он увидел парящую высоко над ним птицу.
     Север ждал, что  она  вот-вот опустится, и произойдет  то же,  что было
тогда, в шторм, - он  станет чайкой. И все загадки будут решены... Но  птица
лишь кружила над ним, широко раскинув крылья.
     Север следил за ней, пока не заболела шея. Поняв; что на этот раз чайка
прилетела не для того, чтобы вернуть ему частичку памяти, он опустил голову.
     Он почувствовал страшную усталость и разочарование. Он пережил страшный
шторм, потом едва не умер от голода и жажды... Заблудился в открытом море, и
неизвестно, сможет ли найти дорогу. Рано или поздно океан его убьет. Сколько
он еще выдержит? Три-четыре дня... А потом? Потом  уже будет совсем неважно,
вспомнит он свое имя или нет. Так почему же он не получает ответа сейчас? По
крайней мере, свои последние часы на этой земле он прожил бы как человек.
     Он вспомнил слова чужеземца: "Главная цель человека - обрести себя. Это
удается единицам. Все  остальные  слишком ленивы или трусливы, чтобы идти по
этой  тропке над бездной. Зато тот, кто прошел по  ней, - получает в награду
настоящую жизнь, а не серое существование".
     Только  сейчас он понял их  глубину.  Человек, который  не  обрел себя,
влачит такое же  жалкое  существование,  как  человек, утративший  память, а
вместе с ней имя  и представление о  самом себе. Страшно подумать, что  люди
живут всю жизнь в каком-то тумане. И  даже не подозревают,  как  обкрадывают
себя.
     "Действительно, нужно  было  лишиться памяти, пройти  через  испытания,
чтобы понять: я  не жил и  раньше, когда был каменщиком. Я был  слеп и глух.
Никчемная жизнь..." - подумал Север.
     - Что толку в том, что ты это понял?.. - сказал он вслух с  горечью.  -
Сейчас ты  зависишь от птицы. Ты делаешь все,  что можешь, а она... А ей все
равно. Она живет по  своим, непонятным тебе законам. Тебе же остаются только
надежда и сожаление. И с каждым днем надежды становится все меньше и меньше.
Зато сожаление растет. Ты понял, зачем нужно обрести себя. Но успеешь ли?..
     Его  размышления прервал всплеск недалеко от лодки. Север посмотрел  на
залитое лунным светом море. Сначала он не  увидел  ничего особенного.  Волны
мерно  катились  куда-то  в  бесконечность, рядом  с лодкой  чернел островок
водорослей...
     На этот раз никакого  всплеска не  было.  Вода просто разошлась с тихим
шелестом, и на поверхности появился  черный,  хищно изогнутый плавник. Север
оцепенел. Теперь он понял, почему появилась чайка. Она предупреждала его.
     Акула неторопливо сделала круг, не  выходя  из полосы  лунного света на
воде. Она словно хотела, чтобы человек увидел ее.

     Акула шла за  ним по пятам уже  второй день. Пока Севера спасал  свежий
западный  ветер,  наполнявший  парус. Лодка уверенно  резала  волны,  быстро
продвигаясь на восток.
     Север не останавливался даже ночью. Он понимал, что теперь его спасение
в  скорости. И дело  было не  только  в  акуле,  которая преследовала его  с
неумолимостью рока, - Север знал, что при желании акула легко догонит лодку.
Разве что атаковать ей будет непросто, коли такое взбредет ей в голову.
     Сейчас главным его врагом была жажда. Мясо пойманной рыбы провялилось и
стало  сухим  и  жестким,  как подошва башмака. Пить  от  него .хотелось еще
сильнее.  Если бы пошел дождь...  Но небо оставалось  безоблачным, а  солнце
палило беспощадно.
     Можно  было  бы  попробовать поймать еще  рыбу, но  это слишком большой
риск,  когда поблизости  кружит акула.  Север и так  сделал большую  ошибку,
выбросив  внутренности  рыбы  за борт.  Но понял это слишком  поздно.  Акула
пришла на запах крови.
     "Если  только это обычная акула, - подумал  Север. - Есть в ней  что-то
неправильное... Так же как и в чайке. Они ведут себя не так, как должны себя
вести птицы и рыбы... Все их действия осмысленны".
     - Старик говорил,  что море  может забирать души... - задумчиво  сказал
он. - А что если это...
     Он не  договорил. Лодку  мягко качнуло, и через несколько секунд справа
вода  вспучилась  и  показалась  темно-серая, почти  черная  спина  акулы  с
плавником, похожим на клык гигантского хищника. Акула выныривала так  долго,
что  Север не  верил своим глазам. Ему  показалось, что она по  крайней мере
раза в полтора больше его лодки.
     Север, держа одной рукой гика-шкот, второй схватил гарпун. Он показался
ему до смешного маленьким.
     Но акула  не думала атаковать.  Она просто  напомнила человеку о  своем
присутствии. Некоторое время она плыла параллельно лодке, словно сопровождая
ее. Потом резко повернула в сторону и скрылась в глубине.
     Север выдохнул. На этот раз обошлось. Но он знал, что она где-то рядом.
Он  физически  ощущал  ее  близость  и  опасность,  исходящую  от  нее.  Так
чувствуется тяжелый злой взгляд  в спину  или чье-то  присутствие  в  темной
комнате.
     Он представил себе, как она  плывет  в  темно-зеленой холодной глубине.
Неторопливо,  грациозно... Каждое движение грудных плавников, хвоста, слегка
приплюснутой  головы  наполнены мощью.  Он для нее не враг. Просто  забавная
игрушка. Или пища... Та жизнь, которую она должна забрать, чтобы жить самой.
     - Вот видишь,  рыба, - сказал Север, -  теперь я  на  твоем месте.  Это
произошло даже быстрее, чем я ожидал.

     Акула напомнила о себе снова, когда опустились сумерки. На этот раз она
прошла  впритирку с лодкой. Верхний конец ее  плавника был  на уровне головы
человека.
     Север  только крепче сжал зубы. Он решил  не спать и этой ночью.  Нужно
было пользоваться попутным ветром.
     - Это ничего... Подумаешь, не спать. Пустяк. Не  спать, не пить, толком
не  есть... И при этом ждать, что тебя самого вот-вот съедят. Действительно,
пустяк.
     Он хмыкнул.
     - Не хнычь.  Многим людям приходилось похуже твоего. И они выдерживали.
Ты  тоже  сможешь.  Выхода у тебя  все  равно нет. Как  все-таки просто быть
мужественным, когда  нет  пути для  бегства! Если  хочешь  добиться  чего-то
стоящего, сжигай за собой  все мосты.  Вот и весь секрет.  Тогда  ты сможешь
достигнуть невозможного... J
     "Жаль,  что я  не  понимал этого раньше, - подумал он.  - Но такие веши
нельзя понять, сидя в мягком кресле. Понять и принять... И  жить  так. Самое
сложное - так жить. Но если попробовал, то по-другому уже и не сможешь".
     - Тебе  нужно поесть. Хотя бы  немного.  Если  она  решит напасть, тебе
понадобятся  силы. Так что  давай-ка закрепи парус и  отправляйся на  нос за
рыбой.
     Сухое мясо с трудом пропихивалось  в пересохшее горло. Слюны, чтобы его
смочить, почти не было. Приходилось жевать каждый кусочек чуть ли не минуту,
перед тем как проглотить. '
     Север съел одну полоску. Осталось еще две. Их можно будет растянуть дня
на три. Окунь,  которого Север решил  приберечь для  наживки,  протух  очень
быстро, и его пришлось выбросить.
     "Придется поголодать. Пока эта тварь рядом, даже не думай о  рыбалке...
Как же мне нужен дождь!  Хоть  самый маленький, самый никудышный дождичек. Я
бы снял парус  с мачты и  набрал в  него воды. Правда, тогда акула  запросто
сможет напасть. Но и без воды мне долго не протянуть... Ладно, как ни крути,
рисковать все равно придется. Так или иначе. Но я к этому уже привык".
     Остаток вечера прошел  спокойно. Ветер немного  усилился, но Север  был
этому  только  рад. Плыть  в никуда  лучше быстрее, чем плестись  черепахой.
Огорчало красное закатное небо. Оно говорило только об одном - завтра  будет
ясная погода.
     Ночью Север  опять не спал. В темноте  страх перед акулой превращался в
ужас. Она  будто  чувствовала это  - то  неожиданно  с шумом  выныривала, то
проплывала  под  самой  лодкой,  задевая  ее  плавником.  Каждый  раз  Север
судорожно хватался за гарпун. Нервы были напряжены до предела.
     "Она хочет,  чтобы я устал...  - думал он. -  Водит меня так  же, как я
водил рыбу. Когда у меня не останется сил,  я буду легкой добычей. А без сна
и воды я не продержусь долго. Нужно что-то придумать. Иначе мне конец".
     Но в голову ничего не приходило.
     Ближе к утру ветер переменился. Теперь он  дул с юго-востока, предвещая
изменение погоды. С одной стороны, это было хорошо - дождь  был нужен Северу
как   воздух.  Но  с  другой  стороны,  ему  приходилось  лавировать,  чтобы
удерживать направление на восток. Это забирало очень много сил. Но  ложиться
в дрейф  и  ждать попутного ветра он не хотел. Пока он  двигался, у него был
шанс.
     Восходящее солнце окрасило море в розовый цвет.
     На человека неудержимо накатывался новый день.
     Духота сводила с  ума. Небо было подернуто легкой дымкой, которая никак
не хотела превращаться в дождевые облака.
     Север пробовал смачивать рубашку в воде, чтобы накрыть голову, но ткань
высыхала за несколько минут, и вскоре он бросил это занятие.
     Плавник акулы маячил где-то вдалеке, то появляясь, то исчезая в волнах.
Но  Севера заботило  другое - соберется дождь или пройдет стороной?  Будет у
него пресная вода или нет? Вопрос жизни и смерти.
     Можно  было попробовать поймать рыбу,  пока  акула  далеко. Но Север не
хотел  рисковать. Тем более что наживки не было.  Островков водорослей он не
встречал уже давно.
     Он  заставил себя съесть полоску мяса.  Распухший язык еле ворочался во
рту. Север прополоскал рот морской водой, надеясь, что это поможет. Но стало
еще хуже.
     За полдень ветер начал стихать.  Парус уже не раздувался, а  лишь  едва
трепыхался на мачте. Лодка почти остановилась.
     "Вот  сейчас ей самое  время напасть", - отрешенно подумал Север, следя
за плавником.
     Но  у  акулы  были,  видимо,  свои   соображения  на  этот  счет.   Она
приблизилась  к  лодке, сделала  пару кругов  вокруг  нее, а потом  подплыла
совсем  близко  и  повернулась  на  бок,  слабо  шевеля хвостом  и  грудными
плавниками.
     Север увидел ее грязно-белое брюхо, светло-серую, почти  голубую полосу
на  боку. В  приоткрытой  пасти  теснились зубы,  каждый  размером с  ладонь
взрослого мужчины. Акула равнодушно смотрела на человека. Во взгляде не было
злобы или ненависти. Лишь полнейшее безразличие. Но  Север замер, не в силах
отвести взор от этого глаза. Даже вид  безобразной пасти не так подействовал
на  него.  Во взгляде акулы он прочитал свой приговор.  Так смотрит  наемный
убийца. Он не испытывает к своей жертве никаких  чувств. Он просто выполняет
работу. Неотвратимо. Без всяких эмоций.
     Акула  лежала на боку лишь несколько секунд, но для Севера прошла целая
вечность, прежде чем она медленно перевернулась на брюхо и ушла под воду.
     Севера колотила дрожь.
     "Мне  с  ней  никогда  не  совладать.  Это  выше  человеческих  сил,  -
пронеслось у  него в голове.  - Хотя... почему я решил, что мне  обязательно
придется с ней сражаться? Видимо, мне так доставалось в последнее время, что
о хорошем исходе я даже не задумываюсь.  Может, ей чем-то понравилась лодка,
поэтому она за  мной и плывет. А взгляд? Ну что взгляд?! Зафантазировал себе
черт знает чего, вот и все. Взгляд как у рыбы... У хищной рыбы".
     -  Я буду назвать тебя рыбой, хорошо? - сказал Север,  приблизив лицо к
воде, будто хотел разглядеть в глубине акулу. - Просто рыбой. Ведь ты можешь
быть вполне миролюбиво настроена. Верно? "Акула" звучит нехорошо. Угрожающе.
А ведь ты мне не угрожаешь, верно? Плаваешь себе и плаваешь. Ты же дома. Это
я у тебя в  гостях.  Так что ты вольна плавать где  тебе угодно,  рыба.  А я
больше не буду думать о тебе плохо. Ты хорошая рыба...
     И акула его услышала.
     Север даже не разобрал,  что произошло. В туче брызг взметнулся похожий
на косу хвост, и лодку  потряс удар,  от которого человек едва не вылетел за
борт.  Спасло его то,  что в последнюю секунду он ухватился за мачту. Северу
показалось, что лодка разбита и он идет ко дну, настолько громким был треск.
     Мокрый, дрожащий, еще не верящий  до конца, что жив,  он оглядел лодку.
Верхняя часть кормы  была разбита в  щепки.  Лодка была полна воды  -  волны
перехлестывали через пролом. Вода прибывала не очень быстро, но неуклонно.
     Север  бросился  заделывать брешь. В ход  пошло  все -  обломки  досок,
куртка, веревки.  Он  возился  долго. За это  время  вода поднялась почти до
планширя.  Наконец ему удалось кое-как закрыть пробоину. Он вычерпал  воду и
перенес все  вещи в нос,  чтобы  корма поднялась повыше. Ее край  теперь был
лишь на пару дюймов выше воды.
     "Если  поднимется волнение, все пойдет прахом.  Первая же высокая волна
затопит лодку".
     - Чертова  тварь! -  прохрипел  он, глядя  на  удаляющийся  плавник.  -
Чертова тварь! Тебе понравилось?!
     Он тяжело опустился на дно лодки и обхватил голову руками.
     -  Прости,  лодка... Наверное, в  этом  была  и  моя вина. Не надо было
рассчитывать на  хорошее.  Она акула,  убийство  -  ее природа. С  чего  мне
взбрело  в голову, что  она  оставит меня в покое? Я  глупец. Протянуть руку
льву  и  надеяться,  что  он ее не  откусит!  Я  запомню этот  урок,  лодка.
""Никогда не принимай желаемое за действительное.  Особенно если перед тобой
хищник.
     "Но что же будет, когда она решит атаковать всерьез?" - подумал он.

     Остаток дня Север провел, сжимая в руках гарпун  и внимательно глядя по
сторонам,  чтобы   вовремя  заметить   приближение  акулы.  Но   та,  словно
удовлетворив на время жажду разрушений, не показывалась.
     К вечеру небо затянулось облаками. Воздух стал таким  вязким,  что  его
можно  было резать ножом. Ветер  успокоился совсем. Северу  показалось,  что
даже море замерло в неподвижности.
     Север разложил  бесполезный  сейчас  парус так,  чтобы  собрать  в него
дождевую воду. Подготовил флягу. Потом, немного подумав, снял с себя рубашку
и приспособил для сбора воды и ее.
     Теперь  оставалось только ждать.  И  надеяться, ,  что дождь не пройдет
стороной, а акула оставит его в покое хоть ненадолго.
     "В сущности, человеку дано не так много-  надежды, ожидание и мужество.
Но он и с этим не умеет управляться.  А ведь казалось бы, чем меньше имеешь,
тем лучше должен уметь своим достоянием пользоваться.  Но  нет. Мы  набираем
ворох  всякого  ненужного  хлама,  в  котором  и  сами-то  не  можем  толком
разобраться.   А   потом  пытаемся  всем  этим  удачно   воспользоваться.  И
оказываемся  в дураках.  Потому что то  настоящее, что нам дано от рождения,
теряется", - думал Север.
     - Жаль,  что понять это можно, только оказавшись в шаге от смерти...  А
может,  и  нет.  Может,  понять это помогает одиночество. Зря  люди бегут от
него.  Одиночество и смерть  - самые лучшие советчики. Самые  правдивые. Они
никогда не обманут. И скажут много нужного и полезного. Если, конечно, к ним
прислушиваться. Напрасно люди так страшатся их... - сказал он.
     - Вот  взять  меня, -  продолжил  он после недолгого молчания. - Я ведь
тоже боялся одиночества. И  еще больше  боялся смерти. А  когда столкнулся с
ними,  выяснилось,  что  они вовсе не страшные.  Суровые,  жесткие...  Но не
страшные.  УЖ одиночество точно...  Да и смерть, если разобраться, вовсе  не
старуха с  косой. Друг. Самый верный. Который никогда тебя  не обманет и  не
уйдет от тебя. И одиночество  тоже Друг.  Никто  ведь не  говорит, что  друг
должен  быть добрым и ласковым. Друг должен быть надежным. Должен помогать в
трудную  минуту.  Должен любить. А  настоящая  любовь всегда требовательна и
беспощадна. И друг должен быть таким.
     Он снова помолчал. Дождь все не начинался.
     -  А еще  одиночество и смерть -  отличные  учителя, - снова  заговорил
Север.  -  Зачем  люди  "идут  в  школь! и  университеты,  нанимают  дорогих
учителей-профессоров?  Чему они могут  научить? Как  набрать побольше хлама,
который сделает жизнь  сложной и запутанной? Нет,  тот, кто  хочет научиться
жить,  должен заглянуть в лицо  смерти. А тот, кто хочет  научиться  любить,
должен пройти через одиночество. Простые истины. Но мало кто им следует...
     "Господи, как же мне хочется пить, - подумал он. - Я не жалуюсь... Если
нужно, я буду терпеть и дальше. Но, боюсь, надолго меня не хватит".
     Он зачерпнул ладонью  воды и плеснул  себе в лицо, чтобы  хоть  немного
освежиться. Уже стемнело. Свет  луны едва пробивался сквозь облака. Просто в
одном месте небо было чуть светлее.
     "Как-то непривычно без  звезд  и луны. Ну да обойдусь и без них. Только
бы пошел дождь! Пускай даже приплывает она. Если я вдосталь напьюсь  и  доем
остатки рыбы, то смогу ее встретить как полагается".
     -  И мы еще посмотрим,  кто кого. Сейчас-то я слишком  слаб. Тебе будет
неинтересно со мной, акула. Подожди,  пока я немного окрепну. Вот тогда мы с
тобой сразимся.
     Он уже не говорил, а еле  слышно бормотал. Перед  глазами  плыли круги.
Голова  была тяжелой,  словно  в  нее  залили  свинец. Наконец,  он  потерял
сознание.
     В чувство его  привели тяжелые теплые капли, ударившие по лицу. Сначала
ему показалось,  что он тонет.  Он дернулся всем  телом, словно  через  него
пропустили электрический  заряд. Когда  Север понял, что это самый настоящий
ливень, он закрыл лицо ладонями и тихо заплакал

     Дождь лил, не переставая, остаток ночи и весь следующий день. И все это
время Север пил  и  не мог напиться. Сначала он  жадно глотал  крупные капли
ртом, потом, когда в  парусе скопилось достаточно воды,  он наполнил флягу и
осушил ее до дна. Когда рассвело, он уже смаковал воду, словно дорогое вино.
Он ощущал,  как каждая  клеточка его иссохшего тела наполняется  живительной
влагой.
     В  полдень он доел остатки рыбы  и почувствовал,  что силы вернулись  к
нему. Обследовав борта лодки, он нашел несколько приросших  моллюсков и съел
их тоже.
     Акула не  появлялась.  Север  воспользовался  этим,  чтобы как  следует
отдохнуть. Он старался  ни о чем не думать,  а  просто лежал  на  дне лодки,
подставив  лицо  теплым  струям,  и  слушал  шелест  дождя.  Ему  нужно было
подготовиться  к схватке. Она  была неминуема, и  Север это знал.  Встреча с
этой акулой не могла быть просто  делом случая. Для этого акула была слишком
великолепна. Какой скрытый смысл эта встреча несла в себе, Север не знал. Но
это его не заботило. Достаточно было того, что он чувствовал приближение той
минуты, когда они сойдутся в битве.
     - Наши судьбы пересеклись, акула, - прошептал он. - Видимо, для чего-то
мы  нужны Друг другу. Может,  благодаря  этой встрече мы поймем что-то очень
важное. А  может быть, один из нас должен  просто  поставить  точку в судьбе
другого. Кто знает! Есть тысяча вопросов и сотни тысяч ответов. Но что в них
толку?! Они только  затмевают разум... Набирайся сил, акула. И  я тоже  буду
отдыхать. Скоро все решится.
     Север закрыл глаза. Дыхание  его было  ровным и  спокойным.  Со стороны
могло показаться, что он спит. Но он не спал. Он ждал. Не было ни страха, ни
волнения, ни сожалений. Только спокойное ожидание неизбежного.
     К вечеру поднялся ветер и разогнал тучи.
     Когда солнце едва коснулось краем багровых облаков на горизонте, сердце
Севера  на  секунду замерло,  а потом  забилось где-то у  горла.  Внутренним
взором он увидел, как в нескольких милях  от него, на глубине  в сотню футов
огромная тень,  до  этого  медленно  плывущая против течения, сделала резкий
поворот и, постепенно набирая  скорость, устремилась к нему.  Он видел,  как
плавные мощные  движения хвоста толкают сигаровидное  тело вперед,  а голова
неторопливо  поворачивается  то в  одну,  то  в другую сторону в такт им. Он
видел плотно сжатые  тяжелые челюсти с несколькими рядами  острых как бритва
зубов, холодные и  бесстрастные  глаза  с  неподвижным валиком  век  вокруг.
Существо,  созданное  природой  специально  для убийства. Она плыла быстро и
бесшумно, как призрак.
     Север  сел.  Проверил,  хорошо ли прикреплена  веревка к гарпуну. Потом
привязал  остатками бечевы нож к одному  из весел.  Больше  оружия у него не
было, не  считая обломка румпеля.  Но  это на  крайний случай. По-настоящему
надеяться можно только на гарпун.
     Во рту пересохло, и он сделал несколько глотков воды.
     -  Ну что ж, акула,  теперь я  готов. Мне повезло с тобой.  Ты  хороший
враг. Что толку  бороться со слабым противником? В такой  борьбе дух спит. А
пробуждается вся чернота, которая  есть  у человека  в сердце.  Я же  сейчас
кристально чист. Познать себя можно только  через большие испытания, большое
горе  или большую любовь. Теперь я  знаю это  наверняка.  Ты стала одним  из
лучших моих учителей. За это я тебе благодарен.
     "Но я все равно должен убить тебя", - мысленно добавил он.
     Акула,  не  снижая  скорости,  начала  подниматься  из глубины вверх, к
солнцу. Она всплывала, пока черный плавник не вспорол морскую гладь недалеко
от лодки.
     Север поднялся и встал поустойчивее, держа в руках гарпун.
     "У меня  будет всего несколько секунд, пока она подплывает  к лодке. За
это время можно нанести только один удар. И этот удар должен ее прикончить".
     -  Ну, давай,  акула,  иди  ко  мне.  Я не  хочу тебя убивать, но ты не
оставляешь мне  выбора. Ты самая большая,  самая сильная акула  в этом море.
Без тебя оно изменится. Что-то умрет в нем вместе с тобой. Что-то умрет и во
мне.  Ведь неважно, какую красоту ты убиваешь -  добрую  или злую. Красота -
она  всегда  красота.  А убийство  - всегда  убийство. И убивая красоту,  ты
убиваешь и частичку себя.
     Акула  приближалась.   Север  видел  буруны  вокруг  плавника,  которые
заходящее солнце окрасило в кроваво-красный цвет.
     Время перестало  существовать.  Север  не слышал  ни  плеска  волн,  ни
поскрипывания  лодки.  И  не видел ничего,  кроме этого плавника.  Ему стало
страшно.  Но  это был не  тот страх, который заставляет цепенеть  и  шептать
побелевшими  губами  слова  молитвы. Это был  страх, вызывающий  неукротимую
ярость. Страх пробуждающий  дремлющие глубоко внутри  мрачные силы и желание
пустить в  ход  зубы и ногти, отстаивая свою  жизнь. Страх, заставляющий  не
считаться  с ценой победы.  Страх, пожирающий  сам себя,  чтобы дать  начало
новому - мужеству и самоотречению ради победы.
     Акула  не стала описывать  круги  вокруг лодки,  примериваясь, куда  бы
ударить. Она кинулась сразу. Выгнув  спину, которая мрачно блеснула в  лучах
заходящего солнца, и низко  опустив  грудные плавники.  Хвост вспенил волны,
бросая хищника вперед.
     Север словно в замедленном кино увидел, как  открывается отвратительная
пасть. За мгновение до того, как зубы коснулись борта лодки, он ударил акулу
гарпуном, метя  в  середину головы.  Он ударил изо  всех сил,  без  страха и
ненависти, с холодной яростью  и  решимостью человека, которому  уже  нечего
терять.
     Гарпун пробил жесткую кожу и  хрящ и вошел глубоко в голову.  Но  акула
даже не заметила  этого.  Челюсти с  громким  щелканьем сомкнулись, и акула,
вырвав  кусок борта, ушла  на  глубину,  унося  с  собой  застрявший обломок
гарпуна.
     Север  отбросил  бесполезное древко. Внизу  акула  развернулась и снова
бросилась в атаку.
     Теперь она  попыталась протаранить лодку головой. Суденышко подпрыгнуло
вверх и с  шумом, подняв  фонтан брызг, рухнуло  обратно. Доски не выдержали
удара, и в лодку хлынула вода.
     Север  схватил  весло с  привязанным к  нему ножом. Когда  голова акулы
появилась  на поверхности, он  снова ударил  ее.  Нож вошел рядом с торчащим
обломком гарпуна. Он быстро  выдернул лезвие,  боясь, что лишится последнего
оружия. Из-за этого удар получился недостаточно сильным.
     Акула, окрашивая вспененную  воду  своей кровью, быстро разворачивалась
для очередной  атаки.  Огромный  хвост бешено бил  по воде.  Один  из ударов
пришелся  по лодке,  и Север, не удержавшись на ногах,  оказался  за бортом.
Отплевываясь,  он  вынырнул  и,  ухватившись  за  какую-то  веревку,   начал
карабкаться  обратно в  лодку.  Когда его  голова поднялась  над бортом,  он
увидел,  что  акула  делает  новый заход с  противоположной  стороны  лодки.
Плавник  на мгновение  исчез,  и Север  понял, что акула сейчас пройдет  под
днищем.
     Собрав все  силы,  он перебросил тело  через  борт, в последнюю секунду
почувствовав, как что-то сильно обожгло ногу.
     Не замечая боли и струящейся по  ноге крови, он снова  взялся за весло.
Акула опять приближалась  к лодке. Движения ее были  уже не такими быстрыми,
глаза  остекленели.  Она  плыла  в  облаке  собственной  крови, вяло  шевеля
хвостом. Она была мертва с того момента, как длинное лезвие гарпуна вошло ей
в мозг. Она была мертва, но сама не понимала этого. Привыкшая отнимать жизнь
у других, она не хотела расставаться со своей.
     Когда она  оказалась рядом с  лодкой, Север несколько раз подряд всадил
нож ей в голову.  Он  бил  не целясь,  не пытаясь  найти  уязвимые места. Он
беспорядочно  наносил  удар  за  ударом,  что-то громко  крича от  страха  и
переполнявшей  его  ярости.  Когда  нож сломался, он стал бить ее веслом  по
тупой, залитой  кровью  морде.  Один  раз  он наклонился  слишком  низко,  и
длинные, как  кинжалы, зубы верхней челюсти полоснули его по  руке. Но Север
даже не заметил этого.
     Акуле уже не  было дела до лодки. Она расставалась с жизнью. Медленно и
мучительно. Хвост молотил по воде, поднимая тучи брызг. Вода кипела там, где
билась в агонии акула. Море вокруг нее было светло-розовым.
     Через несколько минут  все  закончилось.  Акула, все еще  слабо  шевеля
хвостом и  плавниками,  начала  тонуть.  Север  смотрел,  как  она  медленно
растворяется в глубине. Даже в смерти она не утратила своего величия.
     Когда акула скрылась из виду. Север, судорожно всхлипывая, опустился на
колени.  Лодка  была  наполовину  затоплена, но он не  замечал этого. Он  не
замечал, что до сих  пор сжимает в  руке измочаленную короткую дубину - все,
что  осталось от  его весла. Он  не  замечал и того,  что  рука у  него была
изрезана до кости, а с голени почти начисто содрана кожа.
     Он победил. Все остальное было неважно.

     Из-за облаков выглянула  луна,  и  на небе зажглись первые звезды. Ночь
была необычайно ласкова. Волны бережно подхватывали  лодку и плавно опускали
вниз, словно старались не потревожить спящего в ней человека.
     На носу лодки  сидела крупная, абсолютно белая чайка, повернув голову в
сторону свернувшегося  калачиком  Севера.  Лицо  его  было  безмятежным,  он
чему-то едва заметно улыбался  во сне. Наложенные кое-как повязки на  руке и
ноге  набухли от крови,  и  тонкие  красные струйки смешивались  с  отовсюду
просачивавшейся в лодку морской водой.
     Чайка  сделала   неуловимое  движение  крыльями  и  оказалась  рядом  с
человеком. Некоторое время она смотрела ему  прямо в  лицо, а потом, коротко
вскрикнув, взмыла ввысь и растаяла в ночном небе.

     В  городок пришла  осень.  Дни  были  по-летнему жаркими,  но  вечерами
прохладный  ветер с  гор напоминал, что  пора цветения прошла и грядет  пора
увядания.
     Рыбаки теперь возвращались домой раньше, виноделы разливали по бутылкам
молодое  вино  нового  урожая, торговцы спешили распродать последние  в этом
году фрукты.  И  только  для  каменщиков  ничего  не  менялось. Дома ветшают
круглый год, круглый год рождаются люди и новые семьи.
     Прошло  больше  полугода  со  встречи с  незнакомцем.  Молодой  человек
по-прежнему собирался в дорогу. Он даже отвел специальную  комнатку в  своем
доме, куда  складывал  вещи,  которые  ему  могут  пригодиться  в  пути.  Со
временем, правда,  он начал  стаскивать туда  и  всякий  не нужный больше  в
хозяйстве хлам. Так  что в скором времени комната стала  напоминать чулан  с
рухлядью.
     Ближе  к  зиме  он решил жениться  на  дочери  соседа.  Это была милая,
симпатичная девушка, скромная и молчаливая. И к тому же с неплохим приданым.
Молодой человек здраво  рассудил, что лучшего  варианта он может и не найти.
Поэтому  не стал откладывать дела в  долгий ящик. Он сделал ей  предложение,
она согласилась, водители тоже не были  против  - и  у тех, и у  других были
свои финансовые интересы.
     Свадьбу  сыграли, как только отшумели  зимние дожди. После чего молодые
переехали в свой собственный дом и зажили жизнью, которая не очень-то сильно
отличалась от прошлой. Муж так  же строил дома, зарабатывая хорошие  деньги,
жена вела хозяйство. Они были вполне довольны друг другом. Размолвки бывали,
но настолько редко, что и говорить о них не стоит.
     Правда, теперь он почти  перестал появляться на берегу. Не было времени
- работа, домашние дела, жена. Но это его не тяготило. Ему вполне достаточно
было посидеть вечером с трубочкой на открытой веранде и помечтать о том, как
когда-нибудь  он  пустится  в  опасное  и  полное  приключение  путешествие.
Помечтав,  он  поднимался в спальню,  ложился в постель,  нагретую  женой, и
сладко засыпал, чувствуя,  что день прошел  не зря, да  и жизнь, в общем-то,
удалась.
     Десять лет  пролетели как  один  день.  Молодой человек  превратился  в
мужчину. Стал  отцом.  За  все это  время  он  не  выезжал из  города дальше
ближайшей  деревеньки,  в  которой  как-то  раз  помог  построить  небольшую
часовенку.
     В день, когда  он тридцатый раз увидел  весну, в  гавань зашел  большой
корабль. Мужнина  по  старой  памяти решил  сходить на берег,  посмотреть на
разгрузку судна и посидеть,  как когда-то,  в таверне. Он взял немного денег
на  вино, свою  любимую  трубку  и отправился  к  причалу.  Жена  равнодушно
спросила, надолго ли они когда накрывать  праздничный стол. Мужчина ответил,
что скоро вернется, и вышел за ворота.
     В таверне, к его удивлению и удовольствию, не  изменилось ровным счетом
ничего. И  массивные столы,  и  низкие  тяжелые резные  стулья, и  небольшая
темная  стойка у стены - все было  таким же, как  и десять лет назад. Только
хозяин заметно постарел.
     Мужчина занял свой  любимый столик и  заказал  кувшин вина. Рядом шумно
веселились матросы с большого корабля.  Он с удивлением обнаружил, что почти
все они - его ровесники, некоторые даже моложе. А. ведь раньше ему казалось,
что здесь всегда сидят и пьют ром зрелые, умудренные опытом мужи.
     "Ему стало грустно. Время утекло. Незаметно. По капле. И ничего уже  не
изменить.  Он увяз в этой  жизни.  Жизнь,  конечно, неплохая, но  что  можно
вспомнить? События,  большей частью безвкусные и бесцветные, как вода. Дела,
смысла в которых столько же, сколько в мышиной возне - обеспечить себе корм.
     Он подсчитал в уме, сколько дней он прожил. Получилось, что сейчас идет
десять  тысяч  девятьсот  пятьдесят  седьмой  день.  Десять  тысяч девятьсот
пятьдесят  шесть почти не отличимых друг от друга дней... Не очень много, но
и  не  мало.  И   от  них  остались   лишь  блеклые  тени.  Воспоминания   о
воспоминаниях... О  чем он будет  думать, когда придет время умирать? Что он
расскажет своим внукам? Как строил дома?.. Скука.
     Он заказал еще один кувшин. Он решил, что может позволить себе выпить в
свой день рождения. Жена немного поругается, конечно, но это не беда. Хотя в
последнее время  она  стала слишком сварливой. Всем недовольна, ничто ее  не
радует. Ей тоже, наверное, скучно - дом, ребенок, муж - вот и вся  жизнь. А.
может, скучно именно с ним. Ему-то с ней скучно...
     А ведь послушай он тогда незнакомца, все сложилось бы иначе. Не было бы
этой тоски и пустоты  в душе.  Он  бы  жил  полной жизнью. Опасности,  риск,
победы.. Кто знает, может быть, и слава. Здорово было бы  вернуться в родной
город просоленным морским волком или  отважным.  бывалым путешественником. А
потом долгими зимними вечерами, сидя в  уютном, кресле, рассказывать друзьям
и красавице жене о своих приключениях...
     Он вздохнул. Да, зря  он не послушал тогда чужеземца. Человек дороги не
должен  сидеть сиднем и держаться обеими  руками  за сбою спокойную  пресную
жизнь.
     Кувшин  опустел.  Он  взял  еще один.  Голова уже немного кружилась, но
опьянение было  приятным.  "Ему  захотелось  поделиться  с кем-нибудь своими
мыслями. Чтобы, его поняли и поддержали. А может, и дали какой-нибудь ценный
совет. Как и все люди, не знающие, что  делать со своей  собственной жизнью,
он любил получать советы.
     Он подошел к веселящимся матросам и предложил всех  угостить. Через час
он  был уже  своим в этой компании.  А через три он  уже не вспоминал, что у
него  день  рождения  и его ждут дома.  Ему было  хорошо среди этих простых,
повидавших виды.  людей. Он  слушал  их  рассказы,  что-то рассказывал  сам,
пытаясь произвести на них  впечатление,  и  пил,  пил, пил.  Вино  окрыляло,
облегчало душу, прогоняло занозой засевшую в сердце тоску.
     За  окнами  стемнело, а  компания и не  думала расходиться. Вино лилось
рекой, уютно горел огонь в очаге, одна история была интереснее другой:
     Когда  мужчина проснулся,  он  долго  не  мог  понять,  где  находится.
Крошечная  комнатушка,  круглое  оконце, за ним синее  небо,  жесткая  узкая
кровать, которая к тому же здорово качалась.
     Превозмогая  тошноту  и головную  боль,  он  встал и посмотрел  в окно.
Вокруг  было  море. Он  нетвердой  походкой  вышел из комнаты.  Сомнений  не
оставалось - он был на корабле.
     Мужчина,  забыв  про слабость, взлетел по трапу на палубу. Он надеялся,
что они стоят около причала. Но поднявшись наверх, он увидел, что корабль со
всех сторон окружен морем...
     Постепенно, расспрашивая матросов, лица которых  казались ему знакомыми
по вчерашней попойке, он понял, что произошло.
     Во всем  было виновато  вино. Наслушавшись рассказов  моряков, он решил
начать  новую  жизнь  и отправиться наконец в путь. Матросы  привели  его на
корабль, где  на последние  деньги он  купил  согласие капитана взять его  с
собой  в  море.  Потом  его,  уже заснувшего,  перенесли в свободную каюту и
оставили отсыпаться. А рано утром судно снялось с якоря...
     Мужчина поспешил к капитану,  чтобы, уговорить его вернуться. Он молил,
угрожал, обещал небывалое вознаграждение... Но капитан был неумолим - у него
срочный  груз  и  поворачивать  корабль  ради  одного  ненормального  он  не
собирается.
     Осталось только смириться. Он заперся в  своей  каюте и  выходил оттуда
лишь изредка, чтобы подышать воздухом и поесть.
     Первые дни плавания  он не  находил  себе места. Что происходит  сейчас
дома? Ведь  он  сказал жене, что  уходит ненадолго.  Она собиралась  накрыть
праздничный  стол, чтобы  отметить  его день  рождения... Что она  подумала,
когда он не пришел? Наверное, с ног сбилась, разыскивая его.  А  он здесь. В
десятках миль от дома.
     Капитан  сказал, что  плыть им недели две.  Еще столько же  обратно.  В
лучшем  случае он будет  дома только через месяц.  Жена решит, что он погиб.
Или сбежал с другой женщиной. Во  всяком случае,  ему придется  потрудиться,
чтобы объяснить свое исчезновение.
     А.  работа?  У  него несколько  выгодных  заказов. Люди рассчитывают на
него. Деньги уже наполовину заплачены. Скандал неминуем. Это сильно испортит
его репутацию в городе.
     Одним махом  он развалил все  то,  что  создавал больше  десяти лет. Ну
почему ему не сиделось на месте?.. Провел бы спокойный
     вечер.  Выпил бы немного разбавленного вина под  присмотром супруги.  И
лег спать в свою мягкую постель. И все было бы. хорошо. Прошла бы наутро эта
блажь,  которая  взбрела  ему в  голову,  и жизнь размеренно  покатилась  бы
дальше.
     В сущности, чем он был  вчера недоволен?  Жена  ворчит? Так  у кого  не
ворчит?  Положено им, чего  уж тут...  Ремесло он свое  знает  и любит. Да и
платят за него хорошо. Отличный, с любовью построенный дом. Не то что лачуги
этих голодранцев-рыбаков. Скучно было? Да не скучно, а спокойно и надежно.
     Ему  же  позавидовать  можно!  А  он   в  странники  захотел  податься.
Сумасшедший!  Человек  дороги!  Наслушался бредней  какого-то  незнакомца  и
вообразил себе бог весть что. Теперь расхлебывать придется  эту  кашу ой как
долго!..
     Так он казнил себя, метясь по каюте.
     На  пятый день  плавания наступила апатия.  Он почти  перестал  есть  и
выходить на палубу. Ему было противно  смотреть на  это голубое однообразие.
Целыми днями он лежал на  койке,  отвернувшись к стене. И  скучал. Скучал по
дому, по жене, по своей работе. Мысль, что это продлится еще не одну неделю,
приводила его в отчаяние. Ему и так казалось, что он провел на этом чертовом
корабле целую вечность.

     Но все когда-нибудь заканчивается. Закончилось и это  плавание. Мужнина
сошел  на  берег. В  голове была только одна мысль - как можно скорее  найти
судно, которое идет в его город, и уговорить капитана взять его на борт.
     Денег  у  него не было, но он  сильно не  волновался  по  этому поводу.
Расплатиться  можно и потом. Так он думал. Но первый же разговор с капитаном
корабля, отправлявшегося в его края, убедил его в обратном. Никто не повезет
его в долг. Деньги нужно заплатить до того, как корабль покинет рейд. Таковы
правила.
     И снова мужчина умолял и сулил золотые горы. Но все впустую.
     Тогда он начал предлагать себя в качестве матроса. Но ремесло каменщика
далеко от ремесла моряка.
     - От тебя будет  больше вреда, чем пользы, - сказал ему один капитан. -
Какая мне выгода?
     После  этого  мужчина  сдался.  Иного  выхода,  кроме  как   заработать
достаточно денег,  у него  не было. А  это  означало,  что  его  возвращение
откладывается на неопределенный срок. Неизвестно, как быстро он сможет найти
работу и сколько будут за нее платить.
     Единственное, что ему удалось, - это отправить весточку жене, чтобы она
знала, что он жив и здоров.
     Первый день он бродил без всякой  цели по незнакомому  городу. Все было
чужое  - речь,  люди,  дома,  даже воздух... Но  ему  абсолютно не  хотелось
любоваться местными красотами и изучать обычаи. Он хотел домой.
     И чего он мечтал о  путешествиях? Усталость, растерянность, тоска - бот
и все, что он чувствовал. Это  и есть романтика дороги? В таком случае лучше
немного поскучать дома.
     Ближе к  вечеру он оказался рядом с базаром. Глядя на лотки с фруктами,
аппетитными лепешками, копчеными окороками и прочей снедью, он почувствовал,
что  неимоверно  голоден. Он  бродил  в  шумной и  пестрой  толпе, борясь  с
гордостью и  страхом. Наконец, выбрав добрую  на  вид  старуху,  торговавшую
медом и  лепешками, он рискнул подойти и  попросить  поесть. Сначала старуха
его не поняла.  Но  когда  он  знаками  объяснил, что голоден, но у него нет
денег, она что-то пронзительно завизжала и замахнулась на него своей клюкой.
     Пристыженный    и   напуганный,    он    решил   убраться   с    базара
подобру-поздорову. На новую  попытку  он так и  не отважился, несмотря на то
что пустой желудок протестующею урчал.
     Он напился воды из фонтанчика  и решил сегодня как-нибудь потерпеть,  а
уже с завтрашнего дня взяться за поиски работы. Он нашел небольшой пустынный
сад, лег под раскидистым, деревом и укрылся курткой.
     Так грустно  и  одиноко ему еще никогда не  было. С тяжелым  сердцем  и
пустым желудком он уснул.
     Найти работу ему удалось лишь  на третий  день. Он  встретил  торговца,
нуждающегося в помощнике и понимающего язык, на котором, говорил мужчина. Но
на  этом  везение  и  кончилось.  Работа  была  не  то   чтобы  тяжелой,  но
унизительной для  взрослого  человека  -  он  был обязан. возить  тележку  с
товаром,  присматривать за  ним,  когда торговец  был  занят другими делами,
убирать в доме хозяина - в  общем,  выполнять все обязанности  слуги. Деньги
были мизерные. Он подсчитал, сколько нужно заплатить капитану, сколько уйдет
на  еду и прочие нужды. Получилось, что проработать  у торговца ему придется
не меньше  двух месяцев. Но он согласился на эти условия. Других вариантов у
него  все  равно  не  было. Не зная  местного  языка,  он  не мог даже пойти
подмастерьем к каменщику.
     И потянулись серые дни. Он вставал с  рассветом, носил  воду,  разжигал
огонь  в  очаге,  чтобы,  служанка  могла  приготовить  еду.  Потом  наскоро
завтракал  сам  и  начинал  заниматься товаром. Сортировал,  раскладывал  на
тележке, что-то чистил  и  приводил  в порядок...  Когда хозяин был  готов к
выходу,  мужчина  впрягался в  тележку.  И  они отправлялись на  целый  день
колесить  по городу.  Вечером нужно было  перенести  товар в  сарай, навести
порядок в  доме, почистить и  смазать тележку. Потом, можно  было поужинать.
Пели он не очень уставал, то шел к берегу моря, садился  на нагретый солнцем
валун и подолгу смотрел на горизонт, туда, где был его город.
     На  следующий  день все  повторялось  сначала.  В конце  первого месяца
торговец выплатил только половину обещанных денег. Часть, по его словам,  он
вычел за еду и проживание. Мужчина скрипнул зубами, но ничего  не сказал. Он
решил потерпеть еще немного.
     Прошел еще месяц. Он  снова не получил  всех своих денег.  Того, что он
заработал,  едва  хватило бы, на оплату  половины  пути. И снова  он не стал
возражать. Он был уверен, что в  этом городе подобное отношение к работникам
- норма. А значит, нет  смысла искать другого хозяина.  Вполне возможно, что
он окажется хуже прежнего. Мужчина предпочитал не рисковать.
     Он сидел и смотрел на море. Острая тоска по дому уже давно превратилась
в глухую ноющую боль.  Но на берег его тянуло постоянно. Здесь он становился
хоть на пару миль ближе к родному городу.
     По самой кромке берега  шел человек.  Мужнина поморщился. В  это  время
здесь всегда  было  пустынно, поэтому  он любил приходить сюда.  Можно  было
отдохнуть  от шума после дня, наполненного криками торговцев и  покупателей,
жары, суеты и унижения.
     Человек  направлялся  к  нему.  Мужчина  демонстративно отвернулся  и с
интересом начал  изучать ракушки,  лежащие у его ног. Он не  хотел ни с  кем
разговаривать.  Он уже  успел  немного выучить  язык, но говорил  все  равно
плохо.  Общение доставляло ему больше  мучений, чем  удовольствия.  А уж тем
более вечером, после тяжелого дня.
     Человек остановился в двух шагах от мужчины. Тот по-прежнему делал вид,
что не замечает его.
     - Тоскуешь? - после долгого молчания спросил человек.
     Мужчина  вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял тот самый незнакомец  с
глазами цвета стали.
     - Тоскуешь, - теперь утвердительно сказал человек и присел на ближайший
камень.
     - Ты?!
     - Я. Не ожидал?
     - Не ожидал... Но очень хотел тебя встретить. Просто мечтал об этом.
     -  Чтобы сказать  мне, что путешествовать тебе не очень  понравилось? -
Незнакомец, улыбнулся. Одними губами. Глаза смотрели холодно.
     - Почти угадал. Мне ОЧЕНЬ не понравилось. Из-за тебя я...
     - Не сваливай на меня ответственность за собственную бестолковость.
     - Что?!  -  Мужчина задохнулся от  негодования. - Если бы  ты тогда  не
наплел  мне всякую чушь про человека дороги  и все такое,  я  бы сидел  себе
сейчас спокойно дома, рядом с женой и сыном, и был бы счастлив.
     -  Не обманывай сам  себя. Ты сидел дома с женой и сыном десять лет, но
не чувствовал себя счастливым ни дня.
     - Все познается в сравнении. Теперь я буду ценить...
     -  Не  будешь,  - оборвал  его  незнакомец.  - Через пару месяцев после
возвращения ты начнешь жалеть, что у тебя был шанс пойти по своему пути и ты
его упустил.
     - Почему ты так уверен в этом?
     - Пока ты не знаешь себя, пока ты не принял свою жизнь всю, целиком, ты
будешь всем недоволен. Сожаление о  недостижимом  - вот  твой удел. Ты ищешь
счастье  везде,  кроме  себя. И  когда  получаешь то,  что  хотел, начинаешь
задумываться о том, что в другом месте может быть лучше. Лишь поняв, кто ты.
есть на самом  деле, ты сможешь быть где угодно и кем угодно. Все равно твоя
жизнь будет полна до краев.
     - Я уверен, что путешествия не для меня.
     - Лома ты. был так же уверен в обратном.
     - Я не знал, о  чем  мечтаю. Оказалось,  что  это не так увлекательно и
весело. Теперь я это понял.
     - Что ж, тебе нужно попасть домой, чтобы убедиться в том, что мои слова
верны. И там ты не будешь счастлив. Ты будешь доволен. Иногда.
     - А ты счастлив?
     - Мне уже не нужно быть счастливым.
     - Как это?
     - Для тебя существует мир и  ты сам. Я же и есть  мир. Разве  может мир
быть счастлив или несчастлив? Он просто есть.
     - Я не понимаю, о чем ты говоришь.
     - И не поймешь,  пока не ответишь  сам  себе на вопрос "кто  я?". А для
того чтобы ответить на него, нужно принять свою жизнь такой, какая она есть.
Без обид и сожалений. Начиная с этой самой минуты. Тебе легче  это  сделать,
чем кому-либо другому.
     - Почему?
     - Ты человек дороги.
     - Опять ты  за свое! Я не понимаю, что это значит, и не желаю понимать.
Я хочу домой. Больше мне ничего не нужно.
     Незнакомец хмыкнул и  покачал  головой,  Потом взял  горсть  камешков и
начал кидать их  в  воду.  Мужчина долго смотрел, как на зеленой поверхности
воды вырастают маленькие фонтанчики. Потом он не выдержал.
     - Почему ты молчишь?
     - А что я должен тебе сказать ?  - отозвался незнакомец. - Хочешь домой
- езжай. Я-то здесь при чем?
     -  Ты должен мне  помочь. Ты хорошо знаешь язык  и  обычаи этой страны.
Помоги мне найти место, где я мог бы быстро заработать необходимую сумму.
     - И не подумаю. - Незнакомец взял новую горсть камешков.
     - Но ты должен мне помочь. Ведь это из-за твоих россказней я здесь.
     - Тебе  никто ничего не должен в этом мире. Впрочем, как и ты...  Здесь
ты. потому,  что тебя позвала  дорога.  Если хочешь, это твоя судьба. И  она
тебя позовет еще не раз. При чем тут я?
     В  глазах  незнакомца мужчина увидел  такую  волю и непреклонность, что
отбросил всякую мысль  о споре.  Он  был разочарован. Он осознал, что помощи
ему ждать неоткуда.
     Оба молчали. Солнце почти зашло, и их окутали мягкие сумерки. Море было
темно-зеленым, почти черным, лишь призрачно светились пенные шапки волн.
     Незнакомец  был абсолютно  неподвижен.  Он  словно  слился с камнем, на
котором сидел. Мужчина подумал,  что чужеземец может сидеть не  шелохнувшись
целую  вечность и смотреть на море, понимая,  о чем  оно шепчет тихой  южной
ночью, понимая эти сумерки и алую полоску  заката...  Ему было открыто то, о
чем мужчина  даже не подозревал, несмотря  на свое прочное положение там, на
родине, несмотря на хороший дом, сытую  жизнь... И то, что знал этот человек
с глазами цвета стали, стоило десяти тысяч домов и уютных жизней.
     Мужчине стало грустно.  Может, что-то он и упустил. Очень важное. Самое
важное.  Ему  захотелось  сидеть  вот  так  с этим странным  незнакомцем  до
скончания века.  И чтобы всегда были сумерки, чтобы так  же шелестело море и
волны мягко набегали на песок...
     - Сумерки, - сказал незнакомец, не поворачивая головы. - Опасное время.
Особенно на море.
     -  Почему?  -  глухо спросил мужчина. В  голосе чужестранца было что-то
такое, отчего по спине побежали мурашки.
     - Море может забирать душу. А в сумерках ему это удается легче легкого.
     Он  пристально посмотрел  на мужчину. В  его  глазах отражалась  тонкая
полоска  заката, отчего казалось,  что глаза  горят огнем. Он  несколько раз
странно, совсем по-птичьему, мигнул.
     - Бывает так,  что человеку в сумерках приходится выдерживать серьезную
битву за свою душу, - сказал он шепотом, не отводя взгляда.
     Мужчине стало  страшно. Так страшно, как никогда в жизни. От незнакомца
исходила какая-то непонятная сила. Не злая и не добрая. Просто сила, которой
было невозможно сопротивляться. Это он  понял, когда  попытался встать. Тело
словно одеревенело.  Он  не мог  пошевелить даже пальцем. Он просто сидел  и
смотрел в  эти глаза, чувствуя, как остатки воли  покидают его. Лоб покрылся
испариной.  Мышцы  были  напряжены  так, что  казалось,  вот-вот  лопнут. Он
чувствовал,   что  сейчас  произойдет   что-то  ужасное.  Такое,  с  чем  не
сталкивался  ни один человек. Чему нет объяснения...  Мужчина вдруг заметил,
что у его ног клубится серый туман. Он медленно поднимался все выше и выше.
     Мир перестал существовать, время замерло. Остались только  эти стальные
глаза, в которых  плясали алые  отблески  заката.  Они притягивали и в то же
время причиняли  жгучую боль. вдруг незнакомец  открыл  рот,  и из его горла
вырвался протяжный тоскливый крик.
     И туман накрыл его с головой.

     Север  понял, что умирает. Он потерял много  крови. Даже сейчас, спустя
два  дня после схватки с акулой, рука время от времени начинала кровоточить.
Нога  покрылась  толстой  коркой  запекшейся крови и  невыносимо болела.  Ее
словно сунули в огонь.
     Он опять  не знал,  насколько далеко  уклонился  от курса.  Когда акула
отправилась  на  дно, его  хватило  только  на то, чтобы заделать пробоины в
лодке  и наскоро перевязать  раны.  После  этого  он  потерял сознание.  Или
уснул... Он точно определить не мог.
     Он сидел,  привалившись к изуродованной корме.  Рядом со здоровой рукой
лежала фляга. Воды осталось мало. Та вода,  что была в парусе, выплеснулась,
когда акула ударила лодку под днище.
     Мачта была сломана, весла превратились в короткие, ни на что не  годные
обломки. В  лодке было  полно воды. Она поступала отовсюду.  Север время  от
времени принимался ее вычерпывать, но воды все равно было много.
     - Нам с тобой досталось,  лодка, - сказал он.  Распухшие губы слушались
плохо. - Здорово досталось. Но  мы с тобой хорошо сражались. И не наша вина,
что  теперь мы годимся только  на свалку. Акула тоже хорошо  сражалась.  Она
успела сделать очень много. Гораздо больше, чем мне бы хотелось. Ей  это  не
помогло,  но она достойна того, чтобы о ней говорили с уважением.  Существо,
которое сражается до конца, заслуживает уважения, будь то рыба или человек.
     Он  немного помолчал.  Представил себе, как акула лежит на  самом  дне.
Огромная, но  уже совершенно не опасная. И теперь стаи мелких хищных рыбешек
спокойно рвут на  куски  ее  великолепное тело.  Скоро от нее останется лишь
скелет.  А потом и он станет чьей-то пищей  или  домом. Рано  или поздно  он
растает  в  глубине.  И  ничто больше  не будет напоминать  океану  об  этом
исполине.
     - Никто не узнает об этой схватке, акула, - сказал Север. -  Скоро умру
и я. И также послужу пищей тем, кто не способен бросить и принять вызов. Мой
скелет  также облюбует  какая-нибудь глубоководная рыба. Мы будем  лежать  с
тобой на дне моря, пока не исчезнем из этого мира совсем. Кто выиграл  и кто
проиграл  - будет абсолютно неважно.  Между нами не будет разницы. Мы равны.
Нет победителей  и  побежденных. Есть лишь  те, кто  сражается,  и  те,  кто
приходит пировать на поле боя после сражения. Раньше и я был из этих. Но ты,
акула, научила  меня  быть  героем,  а  не  падальщиком.  И  за  это  я тебе
благодарен. Хотя это был жестокий урок.
     "Зато теперь  я знаю,  как оказался на том  берегу... Только вот кто же
этот рыбак? Кто он?.. А впрочем, какая разница!"
     Ему было трудно думать.  В голове бухал  тяжелый  молот,  перед глазами
опять плыли  красные круги. Гораздо легче было просто  лежать  и смотреть  в
одну точку на горизонте. Не думая ни о чем. Чувствуя, как с каждой капелькой
крови уходит жизнь.
     Он  знал ответ на самый главный вопрос А больше не было ничего важного,
сейчас, перед лицом смерти. Поэтому можно было отдохнуть.
     Север то проваливался  в забытье  и оказывался в сером тумане, где были
лишь покой и умиротворенность, то возвращался в этот мир, и тогда  приходила
боль.
     Лодка плыла по воле волн. Но море ведало, куда нести человека.

     Сколько прошло  времени, Север не знал. Может, час, а может, неделя. Он
был еще жив. Но все чаще и чаще проваливался в туман. Когда приходил в себя,
то видел, что вокруг ничего не меняется.
     Один раз  он очнулся оттого,  что  кто-то  толкнул лодку. Север схватил
обломок весла  и попробовал  встать,  но  голова  закружилась,  и он  тяжело
навалился всем телом на борт.
     - Ну и пусть, - прошептал он.
     Но это  была всего-навсего стая дельфинов. Они немного покружили вокруг
лодки, словно предлагая человеку поиграть с ними, и,  поблескивая спинами на
солнце, скрылись вдали. Север снова был один.
     -  Мне очень  больно, лодка,  - сказал  он.  - Так больно,  что  сердце
вот-вот разорвется.
     "Но  я не хочу  терять сознание.  Без него, конечно, легче,  но я  хочу
прочувствовать каждую минуту  жизни. Их осталось не так много, чтобы впадать
в забытье".
     Он попробовал устроиться поудобнее. В конце концов ему удалось положить
раненую руку так, что боль  стала чуть меньше. Север  отдохнул, потом сделал
несколько маленьких глотков воды. В голове немного прояснилось.
     - Ну вот, - сказал он,  - теперь я не провалюсь в этот чертов туман. По
крайней мере, сейчас...
     Он  посмотрел  на  лазурное  море,  на преломленные в  голубой  глубине
солнечные лучи, на мерное движение сверкающих на солнце волн и почувствовал,
как к глазам подступают слезы.
     -   Море...  Только  море.   Безмолвное,  беспощадное,  величественное,
чарующее,  грозное... Но все же  только  море...  Мир  так велик, а я больше
ничего не смогу увидеть. Раньше мне не давала его увидеть моя  пустая жизнь,
теперь  не даст  смерть. Как же  они похожи! Я был мертв тридцать лет. Потом
прожил  за несколько  дней полную жизнь, и теперь, когда едва  научился, как
жить, - снова уходить в ничто. Жаль.
     "Другие не  живут и дня.  Они мертвы от  рождения до последнего  дня на
земле, -  подумал  он.  -  Так что  не стоит жаловаться. Незнакомец и старый
рыбак подарили мне  несколько  дней настоящей  жизни. Она была  наполнена до
краев. Я осознавал, чувствовал каждый ее миг. Не  стоит жаловаться.  Это был
великий подарок - возможность познать самого себя".
     Он  слабо улыбнулся.  Сожаления  больше не  было. Осталась  лишь легкая
грусть. Потом  к горлу подкатила тошнота, в глазах потемнело,  и Север снова
провалился в серый туман. Но теперь даже там он чувствовал боль.
     Туман  не исчез, когда Север  снова пришел  в себя. Сначала  он  не мог
понять, где  реальность, а где  продолжение забытья. Лишь когда пошевелился,
пронзившая тело боль сказала ему, что он в сознании.
     Туман  был  настолько  плотным,  что  почти  скрывал  нос  лодки.  Свет
заходящего  солнца  едва  пробивался сквозь мглу. Не было  слышно привычного
шепота ветра и моря. Севера окутала неестественная тишина. Лишь скрип дерева
и тихие всплески,  когда волна  ударялась  о борт лодки, нарушали ее. Но эти
звуки были настолько отчетливыми, что слышать их было невыносимо.
     Двигалась лодка или  стояла на месте,  Север не мог понять. Замерло все
вокруг. Лишь туман был живым существом в этом мертвом мире. Его сырые ладони
тянулись  к  человеку,  осторожно  дотрагивались до  лица.  Впереди  белесые
лоскуты, переплетаясь между собой, принимали причудливые очертания,  которые
тут же таяли, расплывались... Чтобы сразу явить новый, еще более  немыслимый
образ.
     Север поежился. Им  овладело тоскливое предчувствие.  Не туман  угнетал
его. Разве может робеть перед  туманом человек, стоящий пред лицом вечности?
Но из сырой мглы на  него надвигалось что-то жуткое,  стоящее по ту  сторону
жизни  и  смерти, находящееся за  пределами  понимания  и реальности...  Оно
приближалось так же  не умолимо,  как  шторм,  как акула, но там  Север,  по
крайней  мере, знал, с  чем ему  приходится  иметь дело.  И мог бороться. Но
это...
     Мурашки пробежали у него по коже.
     "Может, так  человек чувствует приближающуюся смерть?  Ведь  она и есть
самое непостижимое в этом мире", - подумал он.
     Он почувствовал,  как чья-то прохладная ладонь  коснулась его сердца, а
потом тихонько сдавила его. Человек почти перестал дышать и застыл,  пытаясь
слиться  с  лодкой  в  одно  целое.  Секунда  растянулась,  превратившись  в
вечность, и, встав на дыбы, образовала перпендикулярную плоскость, в которой
живет  только  он, а  весь остальной  мир  где-то  там,  в  другом времени и
пространстве, в другой бесконечности. А в этой  секунде-вечности только он и
нос  лодки,  тающий  в тумане. И еще  нечто, медленно идущее ему  навстречу.
Север  чувствовал,  как  тонко-тонко вибрирует  эта  растянувшаяся  секунда,
словно кто-то слишком сильно натянул струну, и она вот-вот лопнет  с резким,
бьющим наотмашь по нервам звоном...
     Он даже  вскрикнул, когда  нос  лодки ударился обо  что-то твердое. Это
что-то прошло  впритирку с  бортом  и когда приблизилось к Северу, он понял,
что столкнулся  с  другой лодкой. Вернее, этот  предмет когда-то был лодкой.
Сейчас это  был  просто кусок потемневшего дерева,  наполовину притопленный,
сплошь  покрытый  водорослями,   истерзанный   волнами  и  ветрами.   Север,
превозмогая слабость и боль, притянул лодку ближе, так, чтобы  два суденышка
встали борт к борту.
     В  лодке,  почти скрытый  водой,  опутанный  водорослями,  лежал скелет
человека. Вокруг него сновали маленькие пестрые рыбки.
     Север нервно сглотнул. Он  ожидал всего, чего угодно, только не  этого.
Он смотрел  на останки  и  не мог  отвести  взгляд. Черные  провалы  глазниц
гипнотизировали его. Притягивали,  не хотели отпускать. Северу казалось, что
они могут сказать ему что-то очень важное. Не словами, нет. Как-то иначе.  И
хотя  сам  понимал  нелепость  этой  мысли,  он  продолжал  всматриваться  в
выбеленный солнцем и морской водой череп.
     Две  лодки  качались  рядом  друг  с  другом,  время от  времени  легко
сталкиваясь бортами, словно разговаривали на доступном им языке.
     А  Север все смотрел и  смотрел на  то,  что  когда-то было  человеком.
Может,  простым рыбаком,  а может, таким же человеком дороги, слишком поздно
нашедшим себя. Или потерпевшим кораблекрушение  моряком, так и не  доплывшим
до суши...
     - Кто ты? - хрипло спросил он. - Как оказался здесь? Что убило тебя?..
     "Жаль, что он не может ответить. Я так долго мог разговаривать только с
лодкой и с самим собой.
     Как хорошо было бы поговорить с человеком  перед смертью...  Рассказать
ему о том, что со мной произошло. Как я сражался с акулой. И как ее победил.
Как меня чуть не убил шторм... И про чайку. И про  то, что теперь  я смог бы
жить  по-настоящему, но  уже  не  успею...  Если  бы  я  мог обо  всем  этом
рассказать!.. Вот тогда умирать было бы легко".
     Он тяжело вздохнул. Туман не рассеивался.
     -  Ты  тоже не смог никому рассказать о  своих последних  днях, - после
долгого  молчания  сказал  Север. -  Жаль. Наверняка  твой  рассказ  был  бы
интересным... И печальным.  Я бы его послушал и погрустил бы вместе с тобой.
Но ты меня сильно  опередил. Знаешь, одиночество - хороший учитель, но очень
плохой   исповедник.  Умирать  в  одиночестве  и  безвестности  не  очень-то
приятно... Хотя зачем я тебе это говорю. Ты все знаешь лучше меня.
     Север  опустил  голову.  Больше  всего  ему  хотелось  услышать  сейчас
человеческий голос. И чтобы ему  сказали  что-нибудь хорошее. Простые добрые
слова. Или хотя бы "прощай".
     "Жена и сын так  и не узнают, что  со мной случилось. Правда,  особенно
меня это почему-то не  огорчает. Все это слишком далеко. Дом, семья, прошлая
жизнь. Расстояние до этого уже не измерить ни милями, ни днями. Кажется, что
прошла вечность".
     -  А у тебя была семья? - Он  посмотрел на скелет.  - Наверное, была...
Человеку  нельзя  одному. Брать можно только до  поры  до времени. Рано  или
поздно  нужно начинать отдавать. Если  ты не совсем пустышка. Я успел отдать
немного...  Да и отдавать, собственно, было нечего. Что у  меня  было, кроме
лени,  сомнений  и  глупых  мечтаний?.. А сейчас поздно. Я не  успею  никому
ничего отдать.
     В горле у  него пересохло. Разговаривать было тяжело, но еще хуже  было
молчать  и  слушать, как плещутся  между лодками волны. Север  поднес ко рту
флягу. В рот упало лишь несколько капель.
     -  Ну, вот и все, - сказал он.  - Теперь  уже совсем скоро... Тебе было
страшно  умирать? Самую  малость, да? Больше сожаления, что не успел  пожить
так,  как научился  жить  здесь.  Но  все-таки научился. Пожалуй,  один  миг
полного прозрения стоит десятков лет  жизни вслепую. Если  бы только было не
так больно...
     Он уже сам  не  понимал,  с  кем разговаривает.  Мысли путались.  Опять
начала кровоточить рука. Ног он больше не чувствовал.
     - Знаешь, что я вынес  из всего этого? То, что я  и есть целый мир. Тот
незнакомец был прав. Это знание стоит  того,  чтобы ради  него побороться. И
действительно,  получить  его можно  лишь  через  большие  испытания...  Или
большую  любовь.  Правда,  с этим мне не повезло.  Но и то и другое  требует
мужества.  Принять свою жизнь  и не  бежать  от борьбы - вот, что  для этого
нужно. Это я знаю точно. Малодушному не место в этом мире силы.
     Он  замолчал. Долго лежал,  глядя в туман и собирая остатки сил. Раз он
потерял сознание, но совсем ненадолго.  Когда он очнулся,  лодка со скелетом
по-прежнему покачивалась рядом.
     - Пора прощаться. Я могу умереть в любую минуту. Не хотелось бы уйти не
простившись, - снова заговорил он. - Извини, но я ничего не могу сделать для
тебя. Рассказать о тебе людям не успею. Я бы привел в порядок твою лодку, но
на это у меня нет сил. Поэтому просто скажу тебе - прощай. Кем бы ты ни был,
пусть море будет ласково  с тобой.  Ты проиграл свою битву. Но это  неважно.
Главное - ты вступил в нее.  А значит,  заслужил, чтобы мир был добр к тебе.
Прощай!
     Север несильно толкнул лодку. Он  смотрел, как она тает в тумане,  пока
сознание не покинуло его.

     И снова сияющее солнце превращало  море в расплавленное золото. И снова
пронзительно-синее  небо  равнодушно  смотрело  на  человека.  И  снова   он
чувствовал мягкое покачивание лодки, медленно плывущей на восток.
     Север успел  еще раз увидеть этот мир. Он больше не чувствовал ни боли,
ни жажды,  ни голода. Только холод, который постепенно поднимался все выше и
выше, от ног к груди. На душе было спокойно. Все сомнения, страхи, сожаления
ушли,  не оставив и следа горечи. Он лежал,  не думая ни о чем и наслаждаясь
непривычной  внутренней Тишиной,  которая словно была крошечным кусочком той
большой тишины, окружавшей его.
     Лишь крики птиц время от времени нарушали тишину. Птицы?!
     "Рыбак  говорил,  что  птицы -  это  верный  признак  близкой  земли...
Неужели?" - промелькнуло в голове человека.
     Север попытался сесть. Тело не  слушалось.  Лишь  после пятой попытки у
него  получилось немного приподняться, и он  смог  посмотреть вперед.  Перед
глазами все плыло, но он все-таки  смог увидеть  огромное ослепительно белое
облако, которое  висело на  одном  месте, словно было привязано к горизонту.
Другие облачка, поменьше, неторопливо проплывали  над ним дальше на  восток.
Север знал,  что облака  так зависают только над сушей. Он смотрел и  боялся
поверить своим глазам.
     Прошло  несколько часов, прежде  чем он  увидел  тонкую темную  полоску
земли. Все это время он лежал, глядя вперед, не меняя позы и боясь моргнуть.
Ему казалось,  что стоит на мгновение прикрыть глаза, и облако  исчезнет. Он
снова окажется  затерянным  в море, без  всякой  надежды почувствовать перед
смертью под ногами твердь.
     И  когда появилась  черная  ниточка  суши,  Север  заплакал. Он  плакал
беззвучно. Без всхлипов и сдавленных рыданий. Слезы  просто катились из  его
глаз по обожженным,  обветренным щекам. В этих слезах не  было горечи. В них
была  радость. Радость,  которую  испытываешь,  встречая  давно забытого, но
когда-то самого близкого друга.
     "Я все-таки увидел ее... - подумал он. - Увидел, несмотря ни на  что. Я
счастливый  человек. У  каждого  должна быть земля, к  которой он стремится.
Стремится, преодолевая сопротивление этого мира,  преодолевая самого себя. И
если ты прошел свой  путь честно и самоотверженно, достаточно просто увидеть
свою цель вдалеке. Это будет достойной наградой".
     - Ну вот, лодка.  Значит, мы все с  тобой делали правильно. И не наша с
тобой вина, что мы так задержались в пути, -  он  говорил совсем  тихо,  сам
едва слыша свои  слова. Но он знал, что лодка услышит  его. - Ты доплывешь и
без меня. Если тебя найдут, ты расскажешь, что я не сдался и не отступил. На
твоих бортах следы акульих зубов  и ударов огромных волн.  Знающим людям все
будет  ясно  без слов. А  тем,  кто ничего не смыслит в  битвах,  и  долгого
рассказа будет недостаточно. Они  все равно не  поймут,  что такое мужество.
Для них это пустой звук. Для них. Но не для нас с тобой, правда, лодка?
     Он  замолчал, глядя  на  приближающиеся  скалы.  Издалека они выглядели
совершенно безобидно,  но  Север  ясно представил  себе,  какими  суровыми и
неприступными  они  будут  вблизи.  Он  почти  видел, как  волны с  грохотом
штурмуют  эту  твердыню  и  бессильно  разбиваются  на  миллионы  прозрачных
осколков. Как кипит вода, накатываясь на каменистый берег... Но это  его  не
пугало. Он любил эту Землю. Любил так, как только можно любить свою цель.
     Чайка   появилась,   как  всегда,  неожиданно.   На  этот  раз  она  не
предупреждала о  себе  Криком,  а  просто мягко  опустилась на нос  лодки  и
сложила белоснежные крылья.
     Север  спокойно  посмотрел  на  нее.  Он не ждал больше  ничего,  кроме
смерти.
     - Кто  ты? - спросил он. - Ты ведь  не простая птица.  Так дай  знак. Я
хочу понять, почему моя судьба была  так  тесно связана с  твоей. Я не прошу
открыть мне мое имя - все равно я хочу умереть Севером. Но  мне нужно знать,
кто ты... В этом кроется что-то очень важное. Я чувствую это.
     Но чайка спокойно  сидела, плавно  покачиваясь в такт волнам. Она  вела
себя как самая  обыкновенная птица, которых поблизости вилось множество. Она
то принималась чистить крылья, то просто вертела головой, словно высматривая
всплывшую к поверхности рыбу.
     Север не  сводил с нее взгляда.  Что же в этой  птице было  необычного?
Ведь  еще  тогда,  на  берегу, он  заметил какую-то  странность.  Неуловимую
неправильность. Размер? Нет,  на это он сразу  обратил внимание.  Отсутствие
даже малейшего пятнышка  на белом  оперенье?  И  это тоже бросалось  в глаза
сразу. Но ни на йоту не приближало к разгадке... Что же еще?..
     И лишь когда птица вдруг подняла голову и посмотрела  прямо на него, он
понял, что не давало ему покоя все это время.
     Ее глаза.
     Они были серого цвета.
     Цвета хорошо закаленной стали...

     Сердце  Севера  дернулось,  будто  решило выпрыгнуть из  груди, а потом
застучало  часто-часто.  Холод  подобрался слишком  близко. Чайка  с  Криком
взвилась в небо.
     Но  человек этого даже не  заметил.  Он  смотрел  на  такую близкую, но
недостижимую уже землю.
     "Только не здесь, - подумал Север. - Я хочу умереть у тех скал.  Я хочу
хоть на миг прикоснуться к ним".
     Но холод неумолимо сковывал сердце, и  оно билось все тише  и тише, как
смертельно уставшая птица в клетке.
     А  потом яркий свет ударил по глазам, и  Север  взмыл вверх, к облакам,
оставляя внизу разбитую лодку с замершим телом человека в ней.



     -  И все-таки мне немного  жаль его, -  сказала старая женщина, вытирая
пропахшие рыбой руки о фартук.
     - Почему?  Он сделал все, что должен был сделать,  - ответил рыбак. - И
сделал правильно. За что его жалеть?
     -  Никогда не могла  понять  твоих  штучек. К чему  были эти сложности?
Почему ты не объяснил ему все сам?
     - Он бы ничего не понял. А если бы и понял, то ничего не смог бы с этим
поделать.   Что  толку  давать  человеку   знание,  которым  он   не  сможет
воспользоваться? Для него это будет пустым звуком.
     - Сколько ему пришлось пережить... - Женщина покачала головой.
     - Без боли, без слез не бывает побед. Всегда и за все нужно платить.  И
цена никогда не бывает слишком высокой.
     - Даже жизнь?
     - Как будто он был бессмертным! Рано или поздно он все равно бы умер.
     - Это жестоко.
     - Мир сам  по себе жесток... Но и прекрасен. Две стороны одной  медали.
Он это увидел и был счастлив.
     - Недолго.
     - Счастье  не бывает долгим или коротким. Оно просто есть или  его нет.
При Чем тут время?
     - У тебя на все готов ответ, - проворчала женщина.
     Рыбак кивнул. Он неторопливо начал набивать трубку.
     - Все-таки я рад за него, - сказал старик. - Он шел туда, куда его вела
душа.  Он  убил  в жестокой схватке  все  темное, что жило в  нем. Он  сумел
прислушаться к себе, понять свою суть и  принять свое предназначение.  Пусть
ему и  потребовалось десять  лет на это. Он хорошо простился  с тем, что ему
было уже не  нужно и умерло в нем само по себе... Нет, он все сделал хорошо.
Правда, так и не смог понять, что все, с чем он столкнулся в море, -  это он
сам. Ну да такое ему и не под силу.
     Он снова замолчал, задумчиво выпуская клубы сизого дыма.
     - Но ведь он вернется? - спросила женщин.
     - Все возвращается. Вернется и он.
     - Он будет помнить?
     -  Он будет другим. И  сможет идти дальше. Может  быть,  на этот раз он
поймет,  что человек никогда не  сражается  с  миром. Он  всегда сражается с
самим собой.
     Рыбак выколотил трубку и оглянулся.
     - Тебе пора идти, - сказал он кому-то в темноту.
     Мальчик улыбнулся и, взяв ведерко и сачок, шагнул к двери хижины.

     ...Человек  сидел на  берегу  моря.  Солнце  стояло  в  зените, и  вода
блестела так,  что  на  нее больно  было смотреть. Было очень жарко,  и даже
свежий ветер с моря не спасал от яростно палящего солнца.
     Человек разлепил опухшие веки. Свет резанул по глазам, но мужнина  лишь
чуть прикрыл их, чтобы привыкнуть к свету, а потом огляделся.
     Каменистый берег был пуст. Все живое попряталось от безжалостного зноя.
Лишь  чайки  с  пронзительными  криками  кружили  над тем местом, где  сидел
человек.
     Перед ним стоял  мальчик  лет  десяти и  смотрел  на  него  большими не
по-детски серьезными  глазами.  Из одежды  на нем были  лишь светлые широкие
штаны, закатанные  до  колен.  В  руках мальчик держал  ведерко  и сачок. На
загорелой  до  черноты  груди болтался  на  тонком шнурке  дешевый оловянный
крестик.
     - Где я? - прохрипел человек. Распухшие губы шевелились с трудом..
     Мальчик ничего не ответил, словно никакого вопроса и не было.
     - Где я? - повторил человек...

Last-modified: Sun, 23 Jan 2005 19:09:08 GMT

Оцените этот текст: