Хантер Томпсон. Страх и отвращение в Лас-Вегасе: Дикое путешествие в Сердце Американской Мечты Copyright: Hanter S. Thompson Copyright: перевод Алекс Керви Источник: t-ough press │ http://www.mitin.com/tough Origin: http://www.behigh.org/library/tompson/tompson-fnl.html │ http://www.behigh.org/library/tompson/tompson-fnl.html "Тот, кто становится зверем, избавляется от боли быть человеком... " Доктор Джонсон ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Мы были где-то на краю пустыни, неподалеку от Барстоу, когда нас стало накрывать. Помню, промямлил что-то типа: "Чувствую, меня немного колбасит; может ты поведешь?... " И неожиданно со всех сторон раздались жуткие вопли, и небо заполонили какие-то хряки, похожие на огромных летучих мышей, ринулись вниз, визгливо пища, пикируя на машину, несущуюся та пределе ста миль в час прямо в Лас-Вегас. И чей-то голос возопил: "Господи Иисусе! Да откуда взялись эти чертовы твари? ". Затем все снова стихло. Мой адвокат снял свою рубашку и лил пиво себе на грудь - для лучшего загара. "Какого хрена ты так орешь? " - пробормотал он, уставившись на солнце с закрытыми глазами, спрятанными за круглыми испанскими темными очками. "Не бери в голову, - сказал я. - Твоя очередь вести". И, нажав на тормоза, стопанул Великую Красную Акулу на обочине хайвэя. "Без мазы упоминать об этих летучих мышах, - подумал я. - Бедный ублюдок довольно скоро сам увидит их во плоти". Уже почти полдень, а нам все еще оставалось проехать более сотни миль. Суровых миль. Я знал - времени в обрез, нас обоих в момент растащит так, что небесам станет жарко. Но пути назад не было, как и времени на отдых. Выпутаемся на ходу. Регистрация прессы на легендарную "Минт 400" идет полным ходом, и нам нужно успеть к четырем чтобы потребовать наш звуконепроницаемый номер люкс. Модный спортивный нью-йоркский журнал позаботился о брони, не считая этого большого красного Шевро с открытым верхом, который мы взяли напрокат с парковки на Бульваре Сансет... А я, помимо прочего, - профессиональный журналист; так что у меня было обязательство представить репортаж с места событий, живым или мертвым. Спортивные редакторы выдали мне наличными триста баксов, большая часть которых была сразу же потрачена на "опаснейшие" вещества. Багажник нашей машины напоминал передвижную полицейскую нарколабораторию. У нас в распоряжении оказалось две сумки травы, семьдесят пять шариков мескалина, пять промокашек лютой кислоты, солонка с дырочками, полная кокаина, и целый межгалактический парад планет всяких стимуляторов, транков, визгунов, хохотунда... а также кварта текилы, кварта рома, ящик Бадвайзера, пинта сырого эфира и две дюжины амила. Вся эта хренотень была зацеплена предыдущей ночью, в безумии скоростной гонки по всему Округу Лос-Анджелеса - от Топанги до Уоттса - мы хватали все, что попадалось под руку. Не то, чтобы нам все это было нужно для поездки и отрыва, но как только ты по уши вязнешь в серьезной химической коллекции, сразу появляется желание толкнуть ее ко всем чертям. Меня беспокоила всего лишь одна вещь - эфир. Ничто в мире не бывает менее беспомощным, безответственным и порочным, чем человек в пропасти эфирного запоя. И я знал, мы очень скоро дорвемся до этого гнилого продукта. Вероятно, на следующей бензоколонке. Мы по достоинству оценили почти все остальное, а сейчас - да, настало время изрядно хлебнуть, эфира; А затем сделать следующие сто миль в отвратительном слюнотечении спастического ступора. Единственный способ оставаться бдительным под эфиром: принять на грудь как можно больше амила - не все сразу, а по частям, ровно столько, сколько бы хватило, чтобы сохранять фокусировку на скорости девяносто миль вчас через Барстоу. "Старый, вот так и надо путешествовать", заметилмой адвокат. Он весь изогнулся, врубая на полную громкость радио, гудя в такт ритм-секции и вымучивая слова плаксивым голосом: "Одна затяжка уйесет тебя, Дорогой Иисус... Одна затяжка унесет тебя... " Одна затяжка? Ах ты, бедный дурак! Подожди, пока не увидишь этих блядских летучих мышей. Я едва мог слышать радио, с шумом привалившись к дверце в обнимку с магнитофоном, игравшим все время "Симпатию к Дьяволу". У нас была только одна эта кассета, и мы непрестанно ее проигрывали, раз за разом - сумасшедший контрапункт радио. А также поддерживая наш ритм на дороге. Постоянная скорость хороша для грамотного расхода бензина во время пробега - а по каким-то причинам тогда это казалось важным. Разумеется. В такой, с позволения сказать, поездке каждый должен внимательно следить за расходом бензина. Избегай резких ускорений и рывков, от которых кровь стынет в жилах Мой адвокат давно уже, в отличие от меня; заметил хитчхайкера.. "Давай-ка подбросим парнишку", - проговорил он и, до того, как я успел выдвинуть какой-либо аргумент за или против, остановился, а этот несчастный оклахомский мудвин уже бежал со всех ног к машине, улыбаяс. ь во весь рот и крича: "Черт возьми! Я никогда еще не ездил в тачке с открытым верхом:! ". - Что, правда? - спросил я. - Ладно, я полагаю, ты уже созрел для этого, а? " Парень нетерпеливо кивнул, и Акула, взревев, помчалась дальше в облаке пыли. - Мы - твои друзья, - сказал мой адвокат. - Мы не похожи на остальных.. "О Боже, - подумал я, - он едва вписался в поворот". "Кончай этот базар, - резко оборвал я адвоката, - Иди наложу на тебя пиявок". Он ухмыльнулся, похоже, въехав. К счастью, шум в тачке был настолько ужасен, - свистел ветер, орало радио и магнитофон - что парень, развалившийся на заднем сиденье, не мог ни слова расслышать из того, о чем мы говорили. Или все-таки мог? "Сколько мы еще продержимся? " - дивился я. Сколько еще времени осталось до того момента, когда кто-нибудь из нас в бреду не спустит всех собак на этого мальчика? Что Он тогда подумает? Эта самая одинокая пустыня была последним известным домом семьи Мэнсона. Проведет ли он эту неумолимую параллель, когда мой адвокат станет вопить о летучих мышах и громадных скатах-манта, обрушивающихся сверху на машину? Если так - хорошо, нам просто придется отрезать ему голову и где-нибудь закопать, И ежу понятно, что мы не можем дать парню спокойно уйти. Он тут же настучит в контору каких-нибудь: нацистов, следящих за соблюдением закона в этой пустынной местности, и они настигнут нас, как гончие псы загнанного зверя. Бог мой! Неужели я это сказал? Или только Подумал? Говорил ли я? Слышали они меня? Я опасливо бросил взгляд на своего адвоката, но он, казалось, не обращал на меня ни малейшего внимания - наблюдал за дорогой, ведя нашу Великую Красную Акулу на скорости в сто десять или около того. И ни звука с заднего сидения. "Может мне лучше перетереть с этим мальчиком? "-подумал я. Возможно, если я объясню ситуацию, он слегка расслабится. Конечно. Я повернулся на сидении и одарил его широкой приятной улыбкой... восхищаясь формой его черепа. - Между прочим, - сказал я, - есть одна штука, которую ты, судя по всему, должен понять. Он уставился на меня, не мигая. Заскрежетал зубами? - Ты слышишь меня? - заорал я. Он кивнул. Это хорошо. Потому что я хочу чтобы ты знал: мы на пути в Лас-Вегас в поисках Американской Мечты. Я улыбнулся. - Вот почему мы взяли напрокат эту тачку. Это была единственная возможность сделать все путем. Ситуацию просекаешь? Парень снова кивнул, но по его глазам было заметно, что он явно нервничает. Я хочу, чтобы ты понял первопричину, - продолжал я. Ведь это очень опасное предприятие - можно так вляпаться, что и костей не соберешь... Черт, я все забыл об этом пиве; хочешь банку? Он мотнул головой. - Как насчет эфира? - не унимался я. - Чего? Да так, к, слову пришлось. Давай конкретно разберемся, с чувством, толком, расстановкой. Понимаешь, еще сутки назад мы сидели в Поло Ландж, в отеле Беверли Хиллз - во внутреннем дворике, конечно, - просто сидели под пальмой, как вдруг облаченный в гостиничную униформу карлик с розовым телефоном подошел ко мне и сказал: "Должно быть, именно этого звонка Вы все это время ждали, сэр? " Я засмеялся; вскрыл байку пива, забрызгав пеной все заднее сиденье, и продолжал рассказывать: "И ты знаешь? Он был прав! Я ожидал этого звонка, но понятия не имел, от кого он. Ты слушаешь? " На лице паренька застыла маска нескрываемого страха и смущения. А я гнул свое Дальше, вскрывая брюшину правде-матке: "Я хочу, чтобы ты понял. Этот человек за рулем - мой адвокат! Он не какой-то мудак, которых можно пачками нарыть на Бульваре. Хрена лысого, да ты взгляни на него! Он не похож на нас, не правда ли? А все потому, что он иностранец. Я думаю, скорее всего, Самоанец. Но это ничего не значит, а? Имеешь что-нибудь против? ". - Черт, да нет же! - выпалил он. - А я так не думаю, - заявил я. - Потому что, несмотря на его происхождение, этот человек чрезвычайно ценен для меня. - Посмотрел на моего адвоката, но его разум унесло куда-то к ебеням. Я сильно и громко хлопнул кулаком по спинке водительского сидения. "Это важно, черт возьми! Это - правдивая история! ". Машину противно качнуло в сторону. "Убери руки с моей шеи, ебаный в рот! " - взвизгнул адвокат, выворачивая руль. Парень, сидящий сзади, кажется, был готов выпрыгнуть из машины прямо на ходу и попытаться сделать ноги. Наши вибрации становились все гнуснее - но почему? Я был озадачен, расстроен. Что же, в этой тачке нет и намека на человеческое общение? Или же мы - выродки, опустившиеся до уровня бессловесных хищников? Потому что моя история была правдивой. Я был уверен в этом. И крайне необходимой, чувствовал я, для осмысления нашего путешествия, чтобы расставить все точки над "и". Мы действительно сидели в Поло Ландж - много часов - пили Сингапурский Слинг с мескалем в придачу, заливая все пивом. И когда раздался звонок, я был готов... Карлик, насколько я помню, крадучись, подошел к нашему столику и протянул мне розовый телефон. Я не произнес ни слова, только слушал. Затем повесил трубку и повернулся к моему адвокату. "Звонили из штаб-квартиры, -- сказал я. - Они хотят, чтобы я немедленно отправился в Лас-Вегас и встретился с португальским фотографом по имени Ласерда. Он введет в курс дела. Все, что я должен сделать, - зарегистрироваться в отеле, и там он меня вычислит". Адвокат помолчал какую-то секунду, потом внезапно оживился в кресле. "Господи, мать твою! - воскликнул он. - Я полагаю, что понял схему. Пиздец подкрался незаметно! ". Он заправил нижнюю рубашку цвета хаки в свои белые трикотажные клеша и заказал еще выпить. "Похоже, до того, как все это закрутится, тебе необходимо основательно проконсультироваться у юриста, - заметил он. - И мой первый совет: тебе надо взять напрокат быструю тачку без верха и убраться из Лос-Анджелеса ко всем чертям в ближайшие сорок восемь часов". Он печально покачал головой. "Короче, мой уикэнд накрылся, потому что я, естественно, отправлюсь с тобой, и нам также имеет смысл вооружиться". - А почему бы и нет? - сказал я. - Если овчинка и стоит выделки, то нужно делать это грамотно. Нам потребуется достойное предприятия оборудование и достаточно денег в карманах - если только брать в расчет наркоту и сверхчувствительный кассетник для постоянной дорожной музыки. - Что это за репортаж? - спросил он. - "Минт 400" - отозвался я. - Старт богатейшей мотоциклетной гонки за всю историю профессионального спорта. Участвуют также автомобили для движения по песку. Фантастический спектакль в честь какого-то вахлака толстосума Дэла Уэбба, владельца роскошного Отеля "Минт" в центре Лас-Вегаса... по крайней мере, так гласит пресс-релиз; мой человек в Нью-Йорке только что прочитал мне его. - Ну, - протянул он, - как твой адвокат я советую тебе купить мотоцикл. Каким образом ты еще сделаешь репортаж из самого что ни на есть пекла? - Не выйдет. Где мы сможем раздобыть Винсент Блэк Шэдоу? - Что это? - Роскошный байк, - просветил я его. - У новой модели двигатель - две тысячи кубических дюймов, развивает двести лошадиных сил за четыре тысячи оборотов в минуту, силовя магниевая рама, два сидения из пенорезины и общий точный вес- двести фунтов. - Для такой тусовки звучит подходяще. - А как же. Эта скотина не слишком хороша на поворотах, но по прямой охуеваешь в атаке. На взлете обгонит F-III. - На взлете? - переспросил он. - А мы справимся с управлением такой образины? - Стопудово, - убежденно сказал я. - Сейчас свяжусь с Нью-Йорком насчет денег. 2. Развод свиноматки в Беверли Хиллз на $300 В нью-йоркском офисе не были так хорошо знакомы с Винсент Блэк Шэдоу, как этого хотелось: они отослали меня в лос-анджелесское бюро, находившееся прямо в Беверли Хиллз, за несколько длинных кварталов от Поло Ландж, но, когда я туда добрался, дама в бухгалтерии отказалась выдать мне наличкой больше 300 долларов. "Понятия не имею, кто вы такой", - заявила она. К тому времени я уже вовсю обливался потом. Моя кровь слишком густа для Калифорнии: я никогда не был в состоянии адекватно объясняться в этом климате, не промокнув от пота... с дикими, налитыми кровью глазами и трясущимися руками. Так что я взял триста баксов и отвалил. Мой адвокат ждал в баре за углом. "Это не сделает погоды, - сказал он, посмотрев на деньги, - пока у нас не появится неограниченный кредит". Я заверил его, что появится. "Вы, Самоанцы, все одинаковы, - констатировал я. - У вас нет веры в обязательную порядочность культуры белого человека. Господи, да еще час назад мы сидели в той вонючей клоаке, выжатые как лимон, без сил и планов на уикэнд, когда последовал звонок от совершенно незнакомого человека из Нью-Йорка, сказавшего, что мне надо отправляться в Лас-Вегас, - а расходы охуительны, - и потом он посылает меня в какой-то офис в Беверли Хиллз, где другой абсолютно незнакомый мне человек дает мне налом триста баксов безо всякой на то причины... Говорю тебе, друг мой, это Американская Мечта в действии! Мы будем последними дураками, если не оседлаем эту странную торпеду, пущенную в неизвестную нам цель, и не промчимся на ней до конца". - Разумеется. - отозвался он, - Мы должны сделать это. - Точно. Но сначала нам нужна машина. А после кокаин. Затем кассетник для особой музыки и мексиканские рубашки из Акапулько. Единственно стоящим вариантом подготовки к путешествию, чувствовал я, будет разодеться как. павлины, обдолбаться до озверения, прохуярить по пустоте и сделать репортаж. Никогда не теряй из виду изначальной ответственности. Но каков из себя этот репортаж?; Никто не удосужился сказать. Придется нам самим выкручиваться, как угрям. Свободное Предприятие. Американская Мечта. Горацио Элджер сошел с ума от наркотиков в Лас-Вегасе. Приступай немедленно: чистая Гонзо-журналистика. И тут вступал в силу социопсихический фактор. Время от времени, когда твоя жизнь усложняется и вокруг начинают виться всякие. скользкие подхалимы, настоящий, действенный курс лечения - загрузиться под завязку гнусной химией, а потом мчаться, как бешеная скотина, из Голливуда в Лac-Beгac. Расслабиться, как это бывало, в чреве исступленного солнца пустыни. Вернуть крышу в прежнее состояние, привинтить ее наглухо болтами реальности; намазать рожу белым кремом для загара и двинуться дальше с музыкой, врубленной на полную громкость, и хотя бы с пинтой эфира. Достать химию не составило особого труда, а вот приличные колеса и магнитофон в шесть тридцать вечера нарыть в Голливуде не так-то и легко. Моя старая машина была слишком мала и слаба для пробега через пустыню. Мы отправились в Полинезийский бар, где мой адвокат сделал семнадцать звонков, прежде чем выцепил тачку с открытым верхом, удобоваримой мощностью в лошадиных силах и подходящей; окраски. "Придержи ее, - услышал я, как он говорил в трубку. - Через полчаса мы придем; заключать, сделку. Выдержав паузу, адвокат начал орать: "Что? Разумеется, у джентльмена есть основная кредитная карточка.. Да вы, блядь, понимаете с кем говорите? " "Не трать понапрасну порох на этих свиней,: - . сказал я, когда он с шумом бросил трубку. - Теперь нам нужно вычислить музыкальный магазин с превосходной техникой. Никакой мелочи пузатой. Необходим один из тех новых бельгийских Гелиоваттов с направленным звукозаписывающим микрофоном, чтобы фиксировать обрывки разговоров со встречных машин. Мы сделали еще несколько звонков; и в результате нашли нашу технику в одном магазине за пять миль от бара. Он уже закрывался, но продавец сказал, что подождет, если мы поторопимся. По дороге туда мы застряли в пробке, когда на Бульваре Сансет, прямо напротив нас, Стингрей задавил насмерть пешехода. К тому времени, как мы добрались до магазина, он был закрыт. Внутри маячили какие-то люди, но они отказывались подойти к двойной стеклянной двери, пока мы не треснули по ней несколько раз? ясно обозначив наши намерения. В конце концов продавцы, угрожающе размахивая клюшками для гольфа с железными головками, подошли к входу, и нам удалось через крошечную прорезь провентилировать вопрос о продаже товара. Потом они слегка приоткрыли дверь, только чтобы выпихнуть наружу магнитофон, быстро захлопнули ее и снова закрыли. "А теперь забирайте свое барахло и катитесь отсюда к чертовой матери", - крикнул один из них в щель. Мой адвокат в ярости погрозил ему кулаком. "Мы еще вернемся, - завопил он. - На днях я вернусь и брошу в вашу говенную забегаловку бомбу! У меня здесь на чеке есть твое имя. Узнаю, где ты живешь, и спалю на хуй твой дом! ". "Похоже, у него будет о чем подумать", - проворчал он себе под нос, и мы с чувством выполненного долга отъехали от этого гостеприимного места. "Этот чувак, как ни крути, - псих-параноик. Их легко вычислить". В прокате автомобилей неприятности начались с новой силой. Подписав все бумаги, я забрался в машину и чуть было не потерял контроль над управлением, пока, врубив задний ход, пересекал стоянку к бензоколонке. Парень из прокатной конторы был явно шокирован. - Послушайте, э... Как бы это... Вы, ребят, будете осторожно обращаться с этой машиной, а? - Конечно. - Боже, хочется верить! Вы только что задом объезжали полуметровый бетонный торец и. даже не сбавили скорость! Сорок пять задним. ходом! И чуть не врезались в бензоколонку! - "Чуть-чуть" не считается. Я всегда проверяю коробку передач таким образом. Легкий прикол. Для остроты ощущений. Тем временем мой адвокат занимался тем, что перетаскивал ром и лед из нашего старого Пинто на заднее сиденье новой тачки. Служитель нервно взглянул на него. - Слушайте, - сказал он. - Вы, ребят, что, пьете? - Я - нет, - ответил я. - Только загрузить горючим чертов багажник, - внезапно рявкнул адвокат. - Мы торопимся, в натуре, мать ее так. Отправляемся в Лас-Вегас на гонки в пустыню. - Что?! - Не волнуйтесь, - сказал я. - Мы - ответственные люди. Я подождал, пока он завернет колпачок бензобака, включил первую скорость, нарочито не спеша тронулся, и мы вклинились в поток рычащих машин. - Еще один мнительный зануда, - заметил мой адвокат. - Судя по всему, он под завязку закинулся спидом. - Да, надо было тебе сунуть ему немного красных (барбитуратов - прим. пер. ). - Красные такому козлу не помогут, - возразил он. - Черт с ним. Голова другим забита. Столько еще нужно сделать, прежде чем выехать на шоссе. -- Я хочу раздобыть рясы священников. Они могут здорово пригодиться в Лас-Вегасе. Но все магазины одежды были закрыты; а взломать церковь не хватало наглости. "Чего зря беспокоиться? - сказал адвокат. - Ты должен помнить, что больщинство полицейских - добропорядочные злобные католики. Можешь ты себе представить, что с нами сделают эти уроды, если заловят убитых в говно, в краденых сутанах? Господи, да они нас кастрируют! " - Ты прав, - согласился я. - И, ради бога, не кури эту трубку, пока стоим на красном свете. Всегда держи в голове, что нас уже пасут. Он кивнул. Нужен большой кальян. Положим под сиденье, с глаз долой. Если кто-нибудь нас заметит, подумает, будто мы вдыхаем кислород. Остаток ночи мы провели, затариваясь всякими веществами и загружая ими машину. Затем съели немного мескалина и отправились плавать в океане. Где-то на рассвете позавтракали в кафе Малибу, осторожно проехали город и стремительно помчались по окутанной смогом автостраде Пасадены, направляясь на Восток. 3. Странное лекарство пустыни... Кризис доверия Меня все еще смутно терзал возглас нашего хитчхайкера, что он, дескать, "никогда не ездил в тачке с открытым верхом". Этот несчастный мудозвон живет в мире тачек с открытым верхом, которые все время со, свистом проносятся мимо него по хайвэю, и он ни в одной из них ни разу даже не прокатился. От осознания этого факта я стал чувствовать себя как король Фарух. Меня подрывало заставить моего адвоката остановиться в следующем аэропорту и оформить какой-нибудь простейший, общеправовой контракт, согласно которому мы сможем. просто отдать машину этому горемычному мудаку. Просто скажем: "Вот здесь подпиши это, и машина твоя". Дадим ему ключи, с помощью кредитной карточки быстро впишемся на реактивный самолет, летящий в какое-нибудь место типа Майами, возьмем напрокат другой огромный, цвета налитого красного яблока, Шевро для убойной, сверхскоростной гонки по мосту вплоть до самой последней остановки в Ки Уэст... а затем махнемся тачкой на лодку. Продолжая движение... Но эта маниакальная задумка быстро отпустила. Совершенно бессмысленно было засаживать в тюрьму этого безобидного пацана - и, кроме того, у меня были планы на эту машину Я предвкушал, с каким шумом мы будем носиться вокруг Лас-Вегаса на этом содомизаторе. Можно еще провести несколько серьезных автогонок по Бульвару: притормозить у того большого светофора и начать орать в окружающие тебя машины: - Ну вы, бля, засранцы поебанные! Гомосеки засратые! Когда дадут зеленый на хуй, я пиздану на полную и сдую вас всех, безмазовых подонков, с дороги! - Вот так. Бросить вызов этим ублюдкам в их же собственном огороде. С визгом тормозов подъебать к переходу, дергаясь под рев мотора, с бутылкой рома в одной руке, а другой жать на гудок, заглушая музыку... подернутые пеленой глаза с безумно расширенными зрачками, скрытыми за небольшими, черными, жлобскими, в золотой оправе, очками... вопя тарабарщину... чистопородная опасная пьянь, от которой воняет эфиром и конечным психозом. Разогревать движок до ужасающего, пронзительного и дребезжащего скулежа, ожидая, когда дадут зеленый свет... Как часто предоставляется такая исключительная возможность? Опустить этих козлов до самой сути злобы. Старые слоны, прихрамывая, уходят умирать в холмы; старые Американцы выбираются на автостраду и укатываются до смерти на своих невъебенных драндулетах. Но наше путешествие было другим. Оно было классическим подтверждением всего правильного и порядочного, что есть в национальном характере. Это был грубый физиологический салют фантастическим возможностям жизни в этой стране - но только для тех, кто обладал истинным мужеством. А в нас этого добра быль хоть отбавляй. Мой адвокат понимал эту концепцию, несмотря на свою расовую неполноценность, а вот до твердолобого хитчхайкера было не достучаться. Он сказал, что понял, но по его глазам было видно, что он не понял ни хера. Он лгал мне. Неожиданно машину занесло к обочине; и мы плавно въехали в кучу гравия. Меня с силой долбануло о приборную доску. Адвокат тяжело рухнул всем телом на руль. "Что случилось? - завопил я. - Нам нельзя здесь останавливаться. Это страна летучих мышей! " - Мое сердце, - простонал он. - Где лекарство? - А, - отозвался я. - Лекарство, да, оно прямо тут как тут. И полез в саквояж за амилом. Парень, казалось, окаменел. "Не дрейфь, - сказал я ему. - У этого человека больное сердце: Грудная Жаба. Но у нас есть средство от этого. Да, а вот и оно... ". Я вытащил четыре ампулы амила из жестяной коробочки; и протянул две из них адвокату. Тот немедленно отломал одной кончик и занюхал, как и я, собственно. Мой адвокат глубоко вдохнул и откинулся на спинку сиденья, уставившись прямо в горнило солнца. "Прибавь-ка той ебаной музыки! - завизжал он. - Мое сердце щелкает челюстями, как крокодил! " - Звук! Частоты! Басы! У нас должны быть басы! - он молотил руками по воздуху, от кого-то отбиваясь. - Что с нами не так? Что мы - две чертовы старые грымзы? Я вывернул громкость радио и магнитофона до полного маразма. "Ты, ублюдочный пропиздон-законник! - заявил я. - Фильтруй базар! Ты ведь с доктором журналистики разговариваешь! " Он смеялся как припадочный. "Какого хуя мы забыли здесь в пустыне? - кричал он. - Кто-нибудь, вызовите полицию! Нам нужна помощь! " - Не обращай внимания на эту свинью, - сказал я хитчхайкеру. - У него аллергическая реакция на лекарство. На самом деле мы оба - доктора журналистики, и направляемся в Лас-Вегас, чтобы запечатлеть на бумаге главную историю нашего поколения. И тут я заржал сам... Мой адвокат, скрючившись, повернулся лицом к хитчхайкеру. "А правда заключается в том, - начал он, - что мы направляемся в Вегас пришить нарколыжного барона по кличке Дикарь Генри. Я знал его столько лет, но он кинул нас как лохов - а ведь ты понимаешь, что это означает, а? " Я было хотел заткнуть ему пасть, но мы оба зашлись в безудержном и безнадежном хохоте, как два придурка. Какого мы, блядь, хуя делали здесь в этой пустыне, когда у нас обоих больное сердце! - Дикарь Генри вышел из игры! - рычал мой адвокат на этого мальчика на заднем сиденье. - Мы собираемся вырвать ему легкие! - И съесть их! - неожиданно выдал я. - Этот мерзавец так просто не отделается! Что же происходит с этой страной, когда любой жопализ может спокойно слинять, наколов доктора журналистики, как последнего болвана? Никто не ответил. Мой адвокат вскрыл еще одну ампулу амила, а мальчонка в панике полез наверх с заднего сиденья, в спешке перемахнув одним махом через багажник. - Спасибо, что подвезли, - верещал он, - Спасибо большое. Вы мне нравитесь, парни. Не волнуйтесь за меня. Едва ощутив под ногами асфальт, он помчался стремглав, как заяц, по направлению к Бейкеру. Один посреди пустыни, вокруг ни единого деревца. - Подожди минутку! - заорал я вдогонку. - Вернись и возьми пива. Но, очевидно, парень меня не слышал. Музыка играла на полную громкость, а он мчался от нас так, что только пятки сверкали... - .., - Скатертью дорога, - заметил мой адвокат. - К нам в лапы попал настоящий чудик. Этот мальчик заставил меня понервничать. Ты видел его глаза? - он все еще смеялся. -- Господи, да лекарство-то ништяк! Я вышел из машины и вразвалку доковылял до водительской дверцы. - Двигайся, я поведу. Нам надо выбраться из Калифорнии, пока этот хрен не нашел легавых. - Вот дерьмо, да здесь себя бы найти, - сказал мой адвокат. - Он в сотне миль от любой цивилизации. - Как и мы, - констатировал я. - Давай развернемся и поедем назад в Поло Ландж. Они никогда не будут нас там искать. Я пропустил его замечание мимо ушей и заорал, потому что в воздухе снова что-то запищало: "Открывай текилу! "; дал газу, и мы с шумом и гиком вынеслись обратно на автостраду. Не прошло и двух минут, как адвокат склонился над картой. "Прямо по курсу местечко под названием Мескаль Спрингс, -- сказал он. - Как твой адвокат, я советую тебе остановиться и немного искупаться". Я замотал головой: "Нам абсолютно необходимо попасть в Отель "Минт" до окончания регистрации прессы. Иначе самим придется башлять за номер люкс". Мой адвокат закивал. "Только давай забудем об этой хуйне с Американской Мечтой, - заявил он, перетряхивая саквояж. - Великая Самоанская Мечта - вот, что важно. Полагаю, настало время закинуться промокашкой. Этот дешевый мескалин уже давно выветрился из башки, и я не знаю, смогу ли еще выдержать сколько-нибудь запах этого чертова эфира". - А мне нравится, - сказал я. - Мы должны промокнуть в этой дряни полотенце, затем положить его на пол под педаль газа, чтобы пары били мне прямо в физиономию на всем пути в Лас-Вегас. Он перевернул кассету. Радио вопило: "Власть Народу - Прямо Сейчас", - политическая песенка Джона Леннона, опоздавшая лет на десять. "Этот бедный дурак сунулся не в свое дело, - заметил мой адвокат. - Такая шпана просто путается под ногами, когда начинает давить из себя серьезного". - Говоря о серьезном. По-моему, пришло время заняться эфиром и кокаином. - Забудь об эфире, - сказал он. - Давай заначим, чтобы пропитать им ковер в гостиничном номере. Но вот это... Твоя половинка солнечной промокашки. Просто разжуй ее, как бейсбольную жвачку. Я взял промокашку и съел. Адвокат неуклюже возился с солонкой, в которой был кокс. Открыл ее. Рассыпал. Матерясь, стал хвататься руками за воздух, в то время как наша достойная белая пыль взметнулась ввысь, разлетаясь по пустыне и автостраде. Очень дорогой маленький смерч шлейфом тянулся за Великой Красной Акулой. "О Господи! - промычал он, - Ты видел, что Бог только что с нами сделал? ". - Это не Бог сделал, - взревел я. - Это ты сделал. ТЫ, ебаный в рот, наркоагент! Я следил за твоими телодвижениями с самого начала, легавая ты свинья! - Выбирай выражения, - сказал он. И внезапно ткнул мне в нос черным толстым Магнумом 357. Одним из этих курносых Питонов Кольта с конусным барабаном. - Здесь злобствуют тучи стервятников. Они склюют мясо на твоих костях еще до рассвета. - Ах ты, блядь. Когда мы доберемся до Лас-Вегаса, я из тебя отбивную сделаю. Как ты думаешь, а что с нами сделает Нарко-Синдикат, когда я нарисуюсь с Самоанским наркоагентом? - Они замочат нас обоих. Дикарь Генри знает, кто я такой в натуре. Твою мамашу душу в корень, я же твой адвокат, - и он дико расхохотался. - Ты же наглухо обкислочен, мудак ты эдакий. Произойдет охуительное чудо, если мы доберемся до Отеля и зарегистрируемся там еще до того, как ты превратишься в настоящую тварь. Ты готов к этому? Зарегистрироваться в отеле Вегаса под фальшивым именем, с намерением обвести всех вокруг пальца, и с головой, наглухо забитой кислотой? - он снова заржал, зажал ноздрю и потянулся к солонке, нацеливаясь тонкой зеленой трубочкой из 20-баксовой купюры прямо в сердце того, что оставалось от порошка. - Сколько у нас времени в запасе? - спросил я. - Может, еще полчаса, - ответил он. - Как твой адвокат, я советую гнать на всех парах. Лас-Вегас прямо-таки вырастал из-под земли. Я мог разглядеть контуры отелей, начавших проступать сквозь лазурную пелену пустыни: "Сахара", главный ориентир, затем "Американа" и угрюмый "Фандерберд" - скопище серых прямоугольников, маячивших вдали, вздымалось из кактусов. Полчаса. Укладывались впритык. Нашей целью была здоровая башня Отеля "Минт", в самом центре города, - и если мы до него не доберемся, пока еще держим себя в руках, то к нашим услугам будет тюрьма Штата Невада, ближе к северу, в Карсон-Сити. Один раз я там уже побывал, но только для беседы с заключенными - и возвращаться туда мне не хотелось бы ни под каким видом. Так что на самом деле выбора не было: мы должны были пройти сквозь строй, и кислота вставит по первое число... Пройти через всю официальную тягомотину, загнать машину в гараж отеля, охмурить администратора, пообщаться с коридорным, расписаться за пропуска для прессы - и все это липа, махровая нелегальщина, обман чистой воды, но, разумеется, должно быть сделано тип-топ. "УБЕЙ ТЕЛО, И ГОЛОВА УМРЕТ" Эта строчка по непонятной причине появилась в моей записной книжке. Возможно, какая-то связь с Джо Фрэзиером. Жив ли он еще? Способен ли говорить? Я видел тот бой в Сиэттле - в жуткой давке за четыре места от самого Губернатора, если брать вниз по рядам. Очень болезненный опыт, как ни крути, закономерный итог шестидесятых: Тим Лири - заключенный Элдриджа Кливера в Алжире, Боб Дилан стрижет купоны в Гринвич-Виллидж, оба Кеннеди убиты мутантами, Оусли складывает салфетки на Терминал Айленде и, наконец, невероятно, но факт - Кассиус/Али повержен со своего пьедестала каким-то гамбургером из человечины, накачанной до смерти. Джо Фрэзиер, подобно Никсону, уступил, в конце концов, соображениям, которые такие люди, как я, отказываются понимать - по крайней мере, не лезут из кожи вон. ... Но это была уже совсем другая эра, сгоревшая дотла и канувшая в Лету прочь от похабных реалий омерзительного года Господа Нашего, 1971-го. Многое изменилось за эти годы. И сейчас я был в Лас-Вегасе как редактор раздела мотоспорта этого респектабельного глянцевого журнальчика, заславшего меня сюда на Великой Красной Акуле по причинам, которые никто не удосужился объяснить. "Просто надо отметиться, - сказали они, - а дальше уже наше дело... ". Конечно. Отметиться. Когда мы прибыли в Отель "Минт", мой адвокат оказался не в состоянии ювелирно справиться со всеми регистрационными проволочками. Мы были вынуждены стоять в очереди со всеми остальными - что на поверку оказалось сверхсложной задачей, учитывая обстоятельства. Я продолжал твердить про себя: "Спокойно, не шуми, ничего не говори... Отвечай, только когда тебя спрашивают: имя, должность, от какого издания, ничего лишнего, игнорируй это страшное вещество, делай вид, что ничего не происходит... ". Нет слов, чтобы описать весь тот ужас, охвативший меня, когда я, наконец, прорвался к клерку и начал невнятно бормотать. Все мои хорошо заготовленные силлогизмы развалились, как карточный домик, под неподвижным взглядом этой женщины: "А, здорово, - сказал я. - Меня зовут, хм-м... А, Рауль Дьюк... да, в списке, никаких сомнений в том. Бесплатный завтрак, здравый рассудок, куда уж здоровее... полное освещение всего, что движется... почему бы и нет? Со мной здесь мой адвокат, и я, разумеется, понимаю, что его имени в списке нет, но мы должны получить этот номер, да, этот человек на самом-то деле мой водитель.: На этой Красной Акуле мы промчались от самого Бульвара, а сейчас пробил час пустыни, так? Да. Просто проверьте список, и вы увидите. Не волнуйтесь. Какие здесь расценки? И что дальше? ". Женщина ни разу не моргнула. "Ваша комната еще не готова, - сказала она. - Но вас. кто-то ищет". "Нет! - Закричал я. - За что? Мы еще ничего не успели сделать! ". Мои ноги стали как резиновые. Я вдруг крепко схватился руками за стойку и резко осел перед женщиной-клерком на пол. Она протягивала мне конверт, но я отказался его принять. Лицо женщины менялось: распухало, пульсировало... вперед выдавались кошмарные зеленые челюсти и клыки - морда Угря Мурены! Смертельно ядовитого! Я рванулся назад и врезался в своего адвоката, который крепко схватил меня за руку и взял протянутую записку. "Я разберусь с этим, - сказал он женщине-мурене. - У этого человека плохое сердце, но у меня достаточно лекарств. Меня зовут Доктор Гонзо. Немедленно приготовьте нам номер. Мы будем в баре". Женщина пожала плечами, в то время как он потащил меня прочь. В городе, в котором полным-полно закоренелых психопатов, никто даже и не заметит кислотного торчка. Работая локтями, мы пробились через переполненный вестибюль, и нашли два незанятых высоких табурета у стойки бара. Мой адвокат заказал два коктейля с пивом и мескалем, а потом открыл конверт. "Кто такой Ласерда? - ; спросил он. - Он ждет нас в комнате на двенадцатом этаже". Я никак не мог припомнить. Ласерда? Что-то знакомое было в этом имени, но сосредоточиться было невозможно. Вокруг нас творились жуткие вещи. Рядом со мной сидела громадная рептилия и глодала женскую шею, по ковру разлилось кровавое месиво - на него невозможно было просто ступить, не то, чтобы ходить по нему... "Закажи туфли для гольфа, - прошептал я. - Иначе мы не выберемся из этого места живыми. Ты. заметил, что эти ящерицы не испытывают никаких затруднений, когда снуют по этой мерзости, - а все потому, что у них на лапах когти". - Ящерицы? - переспросил он. - Если ты полагаешь, что мы опять влипли, то ли еще будет в лифте. Адвокат снял свои бразильские темные очки, и я увидел, что он плачет. - Я только что поднимался наверх, встретиться с тем человеком, Ласердой, - сообщил он. - Я сказал ему, что мы знаем, чего он здесь рыщет. Ласерда заявил, что он - фотограф, но когда я помянул Дикаря Генри... О, это был беспроигрышный ход; он охуел. Я видел это по его глазам. Понял, что мы по его душу. - А он врубился, что у нас есть магнумы? - Нет. Но я сказал, что у нас был Винсент Блэк Шэдоу. Он наверняка обосрался от страха. - Хорошо, - сказал я. - А как с нашей комнатой? И туфлями для гольфа? Мы находимся прямо в центре этого ебаного террариума! И ведь кто-то дает бухло этим чертовым тварям! Еще немного, и они разорвут нас в клочки. Господи, да ты погляди на пол! Ты когда-нибудь видел столько крови? А скольких они уже прикончили? Я указал пальцем на группу, которая, похоже, на нас глазела. "Срань господня, да ты только посмотри на это быдло вон там! Они нас засекли! ". - Это столик для прессы, -- сказал он. - Именно там ты должен удостоверить наши личности и расписаться. Ладно, давай разделаемся с этим дерьмом. Ты займешься ими, а я решаю вопрос с комнатой. 4. Отвратительная музыка и звук множества дробовиков... Грубые вибрации субботнего вечера в Вегасе В конце концов, мы добрались до номера еще до наступления сумерек, и мой адвокат немедленно связался по телефону с бюро обслуживания - заказал четыре клубных сэндвича, четыре креветочных коктейля, кварту рома и девять свежих грейпфрутов. "Витамин С, - объяснил он. - Нам пригодится все, что можем достать". Я согласился. К тому времени алкоголь начал перебивать кислоту, и мои галлюцинации опустило до терпимого уровня. В чертах официанта из бюро обслуги смутно проскальзывало что-то от облика рептилии, но я уже больше не видел огромных птеродактилей, с грохотом проносящихся по коридорам, покрытым лужами свежей крови. Единственная проблема теперь заключалась в гигантской неоновой вывеске за окном, которая мешала обзору близлежащих гор, - миллионы цветных шариков выписывали в своем беге сложнейшую цепь, странные символы и филиграни, испускающие громкое жужжание... - Выгляни в окно, - сказал я. - Зачем? - Там большая... машина в небе... какая-то электрическая змея... движется прямо на нас. - Застрели ее, - сказал мой адвокат. Не сейчас, - отозвался я. - Хочу изучить ее повадки. Он направился в угол и стал дергать за шнур, чтобы опустить жалюзи. "Слушай, - проговорил он. - Кончай этот базар про змей, пиявок, ящериц и им подобных. Ты меня грузишь". - Да не волнуйся ты, - сказал я. - Волнуйся? Господи, да я чуть там в баре не тронулся. Они никогда больше нас туда не пустят, особенно после того, что ты устроил за столиком прессы. - А что я устроил? - Ах ты, скотина. Да я оставил тебя всего на три минуты! Ты напугал тех людей до усрачки! Размахивал этой своей чертовой мухобойкой и кричал о рептилиях. Тебе повезло, что я вовремя вернулся. Они уже собирались вызвать полицию. Я сказал, что ты всего лишь пьян, и я отведу тебя в нашу комнату под холодный душ. Черт, да единственная причина, по которой нам дали пропуска прессы, это чтобы от те