н обнаружил, что священник с непривычной резкостью критикует Покерхаус за потворство студентам из зажиточных семей. "Вспомним же слова Господа нашего: легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатым войти в Царствие Небесное. Очистим Покерхаус от верблюдов!" - призвал Капеллан и спустился с кафедры. Служба кончилась пением псалма: "Как лань желает к потокам воды..." {Псалтырь, 41, 2.} Декан и Старший Тьютор вместе вышли из часовни. - Странно, - сказал Декан, - дикие животные не дают Капеллану покоя. - Верно, скучает по ручному Кухмистеру. Они не спеша брели по галерее. - Сам я не скучаю, - заметил Декан, - после той паскудной передачи скучать по нему трудно. Но потеря для колледжа огромная. - И не единственная. Вчера я обедал в "Эммануэле". - При этом воспоминании Старший Тьютор содрогнулся. - Это хорошо. Хотя сам я туда больше не хожу. Съел там однажды котлету, а дома - расстройство желудка. - Вот и у меня расстройство. Только не желудка. Не до еды было. - Вы о Каррингтоне? - О нем тоже шла речь. Но эту тему я постарался замять. А вот то, что я услышал от Сакстона, это действительно... Словом, похоже, что когда Кухмистер предложил колледжу свои сбережения, он действительно предлагал щедрый дар. Ходят такие слухи, и, кажется, не совсем необоснованные. Декан с трудом продрался сквозь двойное отрицание и ограничился ни к чему не обязывающим: - Да ну? - Насколько я понял, Кухмистер дорогого стоит. - Кухмистер бесценен. Он золотой человек. - Сакстон говорил о четверти миллиона фунтов. - И все-таки мы не можем принять... Что?! - Четверть миллиона. - Бог мой! - Наследство лорда Вурфорда, - пояснил Тьютор. - И тот поганец, Казначей, отказался, - простонал Декан. - Да, учудил. Хоть стой, хоть падай. При этих словах ноги у Декана действительно подкосились. - Бог мой, четверть миллиона. И Ректор уволил его, - причитал он. Подхватив старика под руки, чтоб он не упал, Тьютор участливо предложил: - Зайдите ко мне, подкрепимся. У ворот по-прежнему стоял юнец с плакатом: "ВЕРНУТЬ КУХМИСТЕРА!" - Впервые в жизни я согласен с требованием пикетчиков, - сказал Декан. - Как бы его другие колледжи не переманили, - заволновался Тьютор. - Нет, нет, быть того не может, - страстно запротестовал Декан. - Наш слуга, наш старый, верный слуга... - Но он понимал, что "слуга" - уже неподходящее слово. В квартире Тьютора по стенам, как коллекция старинного оружия, были развешаны гребные причиндалы и награды. Декан задумчиво потягивал шерри. - Вина целиком и полностью ложится на Каррингтона. Передача - вранье. Черт дернул Кошкарта его пригласить. - А я и не знал, что это генерал его пригласил, - удивился Тьютор. Декан поспешил сменить тему: - Я, со своей стороны, почти во всем согласен с Кухмистером. Его обвинения касаются, в основном. Ректора. Вот сэру Богдеру и отвечать за всю неблаговидную затею. Его назначение - большая ошибка. Он нанес непоправимый урон репутации Покерхауса. Старший Тьютор смотрел в окно, на башню. Ей тоже нанесли урон. Ее попросту уронили. Когда-то, в молодости, Тьютор преклонялся перед Деканом, преклонение вскоре сменилось озлоблением. Сейчас злобы не было. Тьютор хорошо его изучил. У Декана есть недостатки, но завиральными идеями старик не грешил. Вместе, хоть и не в лад, они старались уберечь Покерхаус от академических соблазнов и исследовательских искусов, охраняли его непорочное невежество, порождавшее ту спасительную самонадеянность, что позволяла выпускникам колледжа шутя справляться с трудностями жизни, перед которыми пасовали их более образованные сверстники. Декану отвращение к научной работе было дано свыше, от природы, Тьютор же беспощадно подавил в себе тягу к учебе, заглушил ее железной дисциплиной. Не раз и не два он убеждался: недоучки опасны, а зашедшиеся в науках - просто стихийное бедствие. И башня, взлетевшая на воздух из-за ученых экспериментов Пупсера, - лишнее тому доказательство. - Вам не приходит в голову, - наконец отвлекся от размышлений о вреде мышления Тьютор, - что можно извлечь выгоды из увольнения "Кухмистера и из программы Каррингтона? - Да, Ректору не позавидуешь. Но поздно. Мы сделались посмешищем. Все мы. Может, колледж и взял своим девизом "Дорогу бездарям", но боюсь, у большинства иные взгляды на университетское образование. Тьютор покачал головой: - Я не согласен с вами. Отчаиваться рано. Во-первых, Кухмистер. - Декан хотел спорить, но Тьютор поднял руку: - Послушайте, Декан, послушайте. Пусть Каррингтон выставил нас на осмеяние, но Кухмистер произвел благоприятное впечатление. - На нашу голову, - уточнил Декан. - Все равно, народ на его стороне. Давайте представим себе, все мы, весь Совет, за исключением Ректора, требуем возвращения Кухмистера. Сэр Богдер, натурально, воспротивится. Мы оказываемся защитниками угнетенных, а Ректор садится в галошу. Далее, мы представляем разумные доводы в пользу нашей системы приема студентов. - Невозможно! Никто не клюнет. - Я не кончил. Закон не запрещает набирать студентов без соответствующей подготовки. Несправедливо лишать посредственность права на образование. Ни один колледж еще не взялся за это. В Кингз или Тринити могут поступить только умники. Вот разве что Нью-Холл... Правила приема там, мягко выражаясь, своеобразные. Но ведь на то он и женский колледж. Декан пренебрежительно фыркнул. - Итак, - подытожил Тьютор, - академически неполноценные, жертвы нашей системы образования, взывают о помощи. Неужели великодушные британцы не протянут руку утопающим? Прибавьте требование восстановить на работе Кухмистера и увидите: поражение обернется победой. - Он взял графин и налил еще по бокалу шерри. Декан обдумывал услышанное. - Звучит недурно, - признал он. - Я всегда считал, что давать образование интеллектуальному меньшинству - это дискриминация. - Вот именно! Покерхаус был колледжем привилегированной верхушки, теперь он станет колледжем богом обиженных. В сущности, меняются только акценты. Мы перестанем зависеть от дотаций, сэкономим общественные деньги. Остается прикинуть, как объяснить такой поворот событий широким кругам? - Прежде всего срочно собрать внеочередной Совет колледжа и вынести единодушное постановление о восстановлении Кухмистера, - решил Декан. Старший Тьютор снял трубку. - 19 - Совет колледжа собрался в понедельник в десять утра. Члены Совета, которые не смогли присутствовать, передали свои голоса Декану. Даже Ректор, не вполне представлявший себе повестку дня, одобрил созыв Совета. - Мы должны покончить с этим раз и навсегда, - говорил он Казначею по дороге в зал заседаний. - Вчерашняя статья - повод нанести решающий удар по прошлому. - Нас поставили в весьма щекотливое положение, - сказал Казначей. - Эти ослы-ретрограды в худшем положении. Казначей вздохнул. Бой, видать, предстоит жаркий. Опасения его оправдались. После предварительных формальностей Тьютор сразу же начал атаку: - Выношу на обсуждение уважаемых членов Совета предложение аннулировать отставку старшего привратника. - Отставка Кухмистера отмене не подлежит, - ощетинился Ректор. - Он прополоскал наше грязное белье на виду у всей страны. Из-за него репутация колледжа под угрозой. - Я не согласен, - взвился Декан. -И я, - подхватил Старший Тьютор. - Он весь мир оповестил, что в Покерхаусе торгуют степенями, - настаивал сэр Богдер. - Подписчики "Обсервер" - не весь мир, а голословные утверждения - не факты, - возразил Тьютор. - Когда как. Вы прекрасно знаете - Кухмистер сказал правду. - Именно потому мы подняли вопрос о его восстановлении на службе. Они спорили минут двадцать, но Ректор продолжал упираться. - Поставим на голосование, - предложил наконец Декан. Сэр Богдер сердито оглядел собравшихся. - Погодите, - сказал он, - обсудим сперва другой вопрос. За последние несколько дней я основательно изучил устав Покерхауса. Он гласит, что Ректор, если он того пожелает, получает право лично руководить приемом студентов. Поскольку вы отказываетесь менять порядок набора, я освобождаю Старшего Тьютора от его обязанностей и беру набор первокурсников на себя. Я также имею полномочия нанимать слуг и увольнять их в случае несоответствия занимаемой должности. Так что нет смысла голосовать. С Кухмистером вам придется распрощаться. Мертвая тишина. Потом заговорил Тьютор: - Возмутительно! Устав давным-давно устарел. Полномочия Ректора остались на бумаге. - Восхитительная последовательность! - огрызнулся сэр Богдер. - Вы, сторонник отживших традиций, должны бы радоваться воскрешению этих полномочий. - Нет, не могу спокойно смотреть, как попираются традиции Покерхауса! - взорвался Декан. - Не попираются, а прилагаются к делу. Что до "не могу", я готов принять и вашу отставку. - Я не то имел в виду, - забормотал Декан. - Да ну? Значит, вы раздумали уходить в отстав... Старший Тьютор вскочил: - Никуда он не собирается уходить! Мы не школьники, сэр, и не смейте диктовать нам... - Не школьничайте, тогда и обращение будет другое. Впрочем, вы сами нашли это удачное сравнение. А сейчас, если вы изволите вернуться на место, Совет продолжается, - холодно отрезал сэр Богдер. Тьютор сел, после чего последовала продолжительная пауза. - Позвольте, джентльмены, - начал сэр Богдер, - объяснить вам, в чем я вижу задачи современного университетского колледжа. Признаюсь, я никак не ожидал, что происшедшие в последние годы изменения прошли мимо вас. Вы до сих пор рассматриваете Покерхаус как личную собственность. Хочу вас разуверить. Колледж - общественная собственность и выполняет общественные функции. Вы же распоряжаетесь в нем, как у себя дома, вы злоупотребляете своим положением. Свободное у нас государство или нет? Равноправие у нас или нет? Я постановляю: отныне и вовеки образование в стенах Покерхауса будут получать достойные, талантливые молодые люди, независимо от их социального и финансового положения, пола, национальности. А хозяйничать в колледже, как у себя дома, я никому не позволю! - Голос сэра Богдера фанатично звенел и зловеще скрипел. Со времен Кромвеля не слышал зал заседаний такого цицероновского красноречия. Члены Совета уставились на Ректора, как на чудовище, принявшее человеческий образ. А сэр Богдер не унимался, он завел речь о создании Студенческого Совета - СС - с правом определять политику колледжа. Стало ясно, что скоро от прежнего Покерхауса останутся одни воспоминания. Ректор покинул зал заседаний усталый, но довольный. Члены Совета были повержены во прах. Нескоро еще они обрели дар речи. - Не понимаю, - жалобно возопил Декан, - отказываюсь понимать, чего добиваются эти люди?! - Наслушавшись речей сэра Богдера, он перестал воспринимать его как индивидуальность. Ректор в его глазах поднялся (или опустился?) до представителя некоего безликого (или многоликого?) множества. - Они хотят все делать по-своему, - предположил Тьютор. - Царствия Небесного им захотелось, - догадался Капеллан. Казначей промолчал. Двойная подчиненность заставила его промолчать. Обед прошел уныло. Семестр уже кончился и многие столы студентов пустовали, так что молчание за профессорским столом ничем не нарушалось. В довершение несчастий подали простывший суп и простую картофельную запеканку с мясом. Но горше всего было сознание собственной ненужности. За пять столетий члены Совета и их предместники взрастили по крайней мере часть той элиты, что управляла нацией. Через сито их снисходительного фанатизма просеивались молодые люди, желавшие стать судьями, государственными деятелями, бизнесменами. Просеивались и пропитывались особым, сословным самодовольством и скепсисом. А скепсис превосходно глушит любое стремление к переменам. Они старательно насаждали политическую апатию, и вот роль их кончена. Их победили. И кто? Самый что ни на есть неудачливый политик! - СС управляет Покерхаусом! Чудовищно, - сказал Старший Тьютор, но в его ропоте звучала безнадежность. Несмотря на тщательно оберегаемую неразвитость, Тьютор давно видел: грядут перемены. Все ученые виноваты, они гонятся за миражом истины. Все эти лженауки вроде антропологии и экономики: это их теоретики подменили безобидные проблески интуиции бесполезной статистикой. А тут еще социология с абсурдным принципом: человечество должно изучать человека. И этот принцип провозгласил субъект, которого Тьютор не взял бы даже рулевым в лодку. Теперь же Богдер восторжествовал - по крайней мере, в душе Тьютор уже признал его победу, - и Покерхаус потеряет милую тьюторскому сердцу старинную оболочку. Хворые бесполые книгочеи заменят здоровых веселых дурней, чьи девственные мозги и железные мускулы служили надежной защитой от разгула интеллекта. - И все-таки надо что-то предпринять, - сказал Декан. - Разве придушить его? Больше ничего не остается, - отозвался Тьютор. - Он действительно имеет право взять прием студентов в свои руки? Старший Тьютор кивнул. - Такова традиция, - мрачно ответил он. - Им одно остается, - сказал сэр Богдер леди Мэри за чашкой кофе. - И что же, дорогой? - Сдаться. Леди Мэри подняла глаза. - Развоевался ты, Богдер, - заметила она, явно намекая на былой пацифизм супруга. Но сэр Богдер был настроен далеко не мирно: - На Совете еще не так пришлось повоевать. - Не сомневаюсь, - ледяным тоном отозвалась леди Мэри. - Я думал, ты одобришь. Поставь они на своем, колледж по-прежнему продавал бы степени, а женщин и близко бы не пускали. - Избави Бог, я и не думала осуждать тебя. Я только удивляюсь, как власть меняет человека. - Это уже давно известно, - устало отмахнулся сэр Богдер. Неизменное недовольство жены действовало на него как холодный душ. Всматриваясь в ее надутое лицо. Ректор порой недоумевал, что она в нем нашла. Наверное, он смахивает на жертву апартеида или на голодного нищего. Их счастливый брак продержался уже двадцать восемь лет. - Оставляю тебя праздновать эту маленькую победу. - Леди Мэри поставила чашку на поднос: - К ужину не жди, я дежурю в "Самаритянках". Она вышла. Сэр Богдер вяло помешивал кочергой в камине. Все-таки к словам жены стоит прислушаться. Власть действительно меняет человека, даже если это власть над кучкой пожилых профессоров заштатного колледжа. И насчет "маленькой победы" жена права: она действительно не велика. Сэр Богдер смягчился. Не их вина, что они противятся переменам. Они рабы своих привычек. Им хорошо, они - Декан и Тьютор - холостяки, неудачный брак не подстегивает их. В сущности, они добряки. А их склоки и мелочная завистливость - от того, что они слишком много времени проводят вместе. А его мотивы? Корень их в его ущербности и задетом самолюбии. Надо еще раз поговорить с Тьютором, найти убедительные аргументы. Сэр Богдер собрал чашки, отнес на кухню и вымыл. Девушка, что помогает по хозяйству, сегодня не придет. Он надел пальто и вышел на солнечный по-весеннему двор. Кухмистер лежал на кровати, уставившись в голубой потолок гостиничного номера, и мучился от дискомфорта. Кровать чужая, матрас слишком мягкий. Ему бы пожестче. Что-то неопределенное в этой комнате, что-то напоминающее шлюху, которую он когда-то взял в "Помпее". Назойливая угодливость привела к тому, что если сначала он воспринимал их свидание как коммерческую сделку, то в конце стал мучиться угрызениями совести. Так и номер. Ковер слишком толстый. Постель слишком мягкая. Вода в душе слишком горячая. Придраться не к чему, не на чем душу отвести. И Кухмистер обижался сам на себя. Он не на своем месте. Памятники и музеи тоже действовали ему на нервы - и "Катти Сарк", и "Джипси Мот" {Яхта, на которой английский путешественник Ф.Чичестер в 1966-1967 гг. в одиночку совершил кругосветное плавание.}. Они тоже не на месте, стоят на берегу, ребятишки по ним лазают, а притворяются морскими волками. Кухмистер не питал подобных романтических иллюзий, он никем не притворялся. Он просто отставной привратник колледжа. От богатства было еще тошней, оно оправдывало его увольнение, лишало законного права чувствовать себя обманутым. Кухмистер почти сожалел о триумфе в программе Каррингтона. Хвалить-то его хвалят, но кто хвалит? Сборище продажных писак, жужжат, как надоедливые мухи. Он не нуждается в их паршивых комплиментах. Кухмистер встал с кровати и пошел в ванную бриться. Ему купили новую бритву и пену-аэрозоль. Из-за легкости бритья оно перестало быть священнодействием. Кухмистер надел воротничок, галстук, привел в порядок жилет. С него хватит. Он высказался, он посмотрел телестудию. Довольно. Пора в Кембридж. Проведут "Разговор по душам" без него. Он собрал вещи, уплатил по счету и двумя часами позже сидел в вагоне, курил трубку и смотрел в окно на плоские поля Эссекса. Однообразный пейзаж радовал глаз, напоминал болотистые равнины Кембриджшира. Теперь, если придет охота, можно купить там участок земли и выращивать овощи, как отчим. Нет, не придет охота. Кухмистер не хотел новой жизни. Он хотел вернуть старую. Когда поезд подошел к вокзалу. Кухмистер уже принял решение. Он сделает последнюю попытку, он не пойдет ни к Декану, ни к сэру Кошкарту, он поговорит с самим Ректором. Кухмистер шел по Стейшн-роуд. Как это не пришло ему в голову раньше? Конечно, у него есть гордость и он всегда был невысокого мнения о сэре Богдере, отпускал ему уважение скудными порциями, только минимальный паек, полагающийся любому ректору. Он надеялся на Декана, но Декан подвел его. На углу Ленсфильд-роуд, у костела. Кухмистер поколебался: можно повернуть направо, через Паркере Пис к Райдер-стрит, а можно пойти в Покерхаус. Двенадцать часов, а у него крошки во рту не было. Он пойдет в город, закусит и обдумает все. На Риджент-стрит, в "Фонтане", Кухмистер заказал кружку пива и сандвичи. Он сидел за столом, потягивал пиво и пытался представить, что скажет сэр Богдер. Ректор наверняка откажет. Но все равно стоит рискнуть. Рискнуть потерей самоуважения. Почему рискнуть? Он потребует вернуть то, что принадлежит ему по праву, и потом, у него есть четверть миллиона фунтов, ему не нужна работа. Он не просит одолжения. Он просто хочет вернуть работу, вернуть свое доброе имя, хочет и дальше заниматься, чем занимался сорок пять лет, хочет быть привратником Покерхауса. Поддерживая присутствие духа подобными аргументами, Кухмистер допил пиво и вышел из трактира. Он пробирался через толпу на Маркет-Хилл, все еще сомневаясь в целесообразности разговора с Ректором. Может, подождать дня два-три? Может, они одумались, вернули ему работу, может, письмо об этом уже у него дома? Нет, лучше не надеяться. Не уронит ли он достоинства, унизившись до просьбы? Кухмистер прямо извелся. Он старался подавить страх, но ничего не выходило, а ноги тем временем сами собой несли его к Покерхаусу. Дважды решал он идти домой и дважды менял решеоткладывал его и шел дальше по Сидни-стрит к церкви, вместо того чтоб повернуть на Тринити-стрит. Наследство лорда Вурфорда не ободряло его, деньги казались столь же нереальными, как и все происшествия последних дней. Нет, деньги не утешение. Они не заменят уюта привратницкой с ящиками для почты, коммутатором и сознанием собственной незаменимости. Колоссальная сумма чуть ли не оскорбляла Кухмистера: случайность обессмыслила годы службы. Зачем он стал привратником? Он мог стать кем угодно. От этой мысли решимость Кухмистера окрепла. Он поговорит с сэром Богдером. У церкви Кухмистер остановился. Он не войдет в главные ворота, он постучит прямо в дом Ректора. И Кухмистер повернул назад. Неожиданная идея попробовать найти общий язык со Старшим Тьютором оставила Ректора очень быстро, стоило ему оказаться в саду. Если он сделает первый шаг к примирению, это будет воспринято как проявление слабости. Он уже показал, кто в колледже хозяин. Слабость сейчас недопустима. Но если уж вышел - не возвращаться же назад. И сэр Богдер зашел в книжный магазинчик Хеффера, провел там около часа и купил "Искусство возможного" Батлера. Ректор был не в восторге от сентенции, что политика - это искусство возможного, оно отдает цинизмом, но, как политик, пусть бывший, он не мог не оценить иронии автора. Богдер брел по улице, размышляя, как озаглавит свою автобиографию. "Будущее совершенное", наверное, подойдет, да, хороший заголовок. В нем и квинтэссенция его мировоззрения, и намек на эрудированность. Ректор увидел свое отражение в витрине и поразился - неужели он так стар? Странно, при таких-то юношеских идеалах. С годами он стал более зрелым, опытным, но менялись средства, а не цели. Поэтому-то и важно, чтобы студенты Покерхауса могли свободно формировать свои взгляды, и еще важнее, чтобы им было что формировать. Они восстанут против догматов стариков, думал сэр Богдер, против зловредных старых профессоров. Ректор выпил чаю в "Медном котелке", вернулся в Покерхаус и уселся в кабинете с книгой. На улице темнело, во дворе тоже: студенты разъехались, свет в окнах не горел. В пять часов сэр Богдер поднялся, опустил шторы и хотел было продолжить чтение, но раздался стук. Он вышел в прихожую, открыл дверь. На пороге возникла знакомая тень. - Кухмистер? - Сэр Богдер глазам своим не верил. - Что вы здесь делаете? Вопрос заставил Кухмистера решиться окончательно и бесповоротно. Что он делает в Покерхаусе?! - Надо поговорить. Сэр Богдер колебался. Разговор с Кухмистером не сулил ничего хорошего. - О чем? Настала очередь Кухмистера колебаться. - Я пришел извиниться, - ответил он в конце концов. - Извиниться? За что? Кухмистер не знал, что ответить, и только мотал головой. - Ну же, за что? - Просто... - Сделайте одолжение, - сэра Богдера смутило невысказанное отчаяние привратника, - заходите. Он направился в кабинет, Кухмистер робко шел следом. - Так что стряслось? - спросил Ректор. - Вот, сэр, о моей отставке, - начал Кухмистер. - О вашей отставке? - Сэр Богдер вздохнул. Он и сочувствовал привратнику, и злился на него. - Вам надо говорить с Казначеем. Я такими делами не занимаюсь. - Я говорил с Казначеем. - Я вам ничем помочь не могу. И не понимаю, чего вы ждете после вчерашних заявлений. Кухмистер угрюмо посмотрел на него. - А чего я такого сказал? - проворчал он. - Сказал, что думаю, вот и все. - Вы бы думали прежде, чем говорить, - бросил сэр Богдер. Вот еще забота. Что ему, делать нечего, кроме как вести дискуссии со слугами? - Нам не о чем говорить. - Сорок пять лет я был привратником, - возмущенно задергался Кухмистер. - Знаю, знаю, - отмахнулся сэр Богдер. - Я отдал жизнь колледжу. - Предположим. Кухмистер исподлобья взглянул на Ректора: - Я об одном прошу - позвольте мне и дальше служить. Сэр Богдер отвернулся к камину и пинком подтолкнул полено к огню. Нытье слуги надоело ему. Сколько он помнил, от Кухмистера один вред. Он горой стоял за все, что ненавидел Ректор. Неуживчивый, невоспитанный, докучливый тип. А его дерзость в ночь взрыва! И нате вам, явился, поджав хвост, умоляет взять обратно. Самое неприятное, сэр Богдер чувствовал вину перед привратником. - Я слышал от Казначея, у вас есть средства, - жестко сказал Ректор. Кухмистер кивнул. - На жизнь хватает? - Да. - Тогда на что вы жалуетесь? В шестьдесят лет уже многие на пенсии. У вас нет семьи? Кухмистер покачал головой. На сэра Богдера снова накатило отвращение. Его лицо скривилось от презрения к собственной чувствительности и к этому жалкому старикашке. Кухмистер заметил презрение и маленькие глазки его потемнели. Он спрятал в карман самолюбие, пришел сюда просителем, но гримаса Ректора всколыхнула подавленные чувства. Он вспомнил, что был когда-то, очень давно, свободным человеком, и гнев вырвался наружу. Не для того он пришел, чтобы этот Богдер оскорблял его, пусть и молча. Не зная еще, что хочет сделать, Кухмистер шагнул вперед. Ректор отпрянул. Он испугался, испуг, как и презрение, отразился на его лице. Всю жизнь Богдер боялся Кухмистера, боялся маленьких оборванных кухмистеров, которые жили на бедных улочках, подстерегали его по дороге в школу и швырялись камнями. - Смотрите, Кухмистер, - пригрозил было Ректор, но Кухмистер и так смотрел, даже сверкал глазами. В нем тоже заговорили воспоминания. Привратник побагровел, непроизвольно сжал кулаки. - Грязный ублюдок! - выкрикнул он, надвигаясь на Ректора. - Вонючий недоносок! Сэр Богдер отшатнулся, наткнулся на кофейный столик, ухватился за кресло, но не удержался. Ковер выскользнул из-под ног, и, ударившись головой об угол металлической решетки, Ректор рухнул на пол возле камина. Ошарашенный Кухмистер стоял над ним. По паркету расплывалось кровавое пятно. Ярость привратника угасла. Он постоял с минуту, глядя на Ректора, потом выбежал из комнаты, пробежал по коридору и выскочил через парадную дверь на улицу. Вокруг никого не было, и вскоре Кухмистер торопливо зашагал по Тринити-стрит. Навстречу, не обращая на него внимания, шли люди. Чего особенного, привратник колледжа спешит по своим делам. Сэр Богдер лежал на полу в мерцающем свете камина. Кровь лилась из разбитой головы, собиралась в лужу и высыхала. Прошел час, кровотечение ослабло, но не прекращалось. Ректор пришел в сознание около восьми. Комната как в тумане, громко тикают часы. Сэр Богдер попытался подняться на ноги, но безуспешно. Он уцепился за кресло, стал на колени, пополз через комнату к телефону. Ему удалось стянуть телефон на пол. "Скорая помощь"? Но Ректор боялся огласки. Позвонить жене? Он с трудом отыскал блокнот, набрал номер комитета "Милосердных Самаритянок". Богдер ждал ответа и читал рекламное объявление, которое леди Мэри прицепила возле телефона: "Если вам плохо, если вы подумываете о самоубийстве - звоните Самаритянкам". - "Самаритянки" слушают. Чем мы можем вам помочь? - голос леди Мэри звучал резко и озабоченно, как всегда. - Я ранен, больно, - невнятно проговорил сэр Богдер. - Что с вами? Говорите громче. - Я ранен, ради Бога, приезжай... - Что-что? - Боже, боже... - Хорошо, расскажите по порядку, - с интересом попросила леди Мэри. - Я обязательно вам помогу. - Это я, Бог... ой! - Вы - Бог? - Леди Мэри, видимо, заподозрила, что неизвестный страдалец подвержен мании величия. - Я упал... оступился... - Вы оступились? Но один ложный шаг - еще не конец жизни. Не отчаивайтесь. - Я ударился... - Всем нам приходится сносить удары судьбы. Мужайтесь. - Истекаю кровью... приходи... разбил... камин... - Что вы, бросить в вас камень никто не посмеет. Силы оставили сэра Богдера. Он осел на пол, из трубки неслись трескучие увещевания леди Мэри. - Вы слушаете? Вы слушаете? Главное - не падайте духом. - Сэр Богдер стонал и охал. - Не вешайте трубку и не вешайтесь сами. Послушайте, вы сделали ложный шаг. Ничего страшного. Все мы люди. - Услышав натужный хрип сэра Богдера, она завелась еще пуще: - То, что вы задумали, - это не выход. Бывают в жизни и неудачи. Ошибки неизбежны даже у лучших из нас. Это не повод биться головой о стену. Вы не католик? - Богдер слабо стонал. - Вы говорили, что сердце ваше разбито, обливается кровью. Уж больно это по-католически. - Теперь леди Мэри не столько увещевала, сколько отчитывала. "Проклятая баба, опять она за свое". Сэр Богдер пытался приподняться, положить трубку, навсегда отделаться от неумолимой филантропии леди Мэри, но сил не хватало. - Положи трубку, - простонал он. - Мне нужна помощь. - Конечно, нужна. И я непременно вам помогу. Обозлившись на жену, сэр Богдер ощутил прилив сил и пополз прочь от телефона. На глаза ему попался поднос. Виски. Он подполз, отпил немного, сжимая в руке бутылку, добрался до боковой двери и выбрался в сад. Если попасть во двор и позвать, может, кто и услышит. Он сделал еще глоток, еще раз попробовал подняться. В профессорской свет... Туда... Сэр Богдер встал на колени и... свалился на тропинку. - 20 - На день рождения сэра Кошкарта в Кофт-Касл, как обычно, был большой прием. На посыпанном гравием, залитом лунным светом дворе перед замком сгрудилось множество блестящих автомобилей, похожих на гладких, разлегшихся на берегу тюленей. В доме тоже завелась фауна. Гости, чтобы сподручнее было предаваться излишествам, надели маски животных. У многих они были едва ли не единственным предметом туалета. Кроме того, маскарад был затеян в интересах некоторых гостей, принадлежащих к королевскому дому. Сэр Кошкарт, конечно, нацепил маску коня с короткой мордой: очень удобно поддерживать беседу и заниматься французской любовью. Ее королевское высочество принцесса Пенелопа вырядилась каплуном, но ее все узнали. Судья из апелляционного отдела изображал попугая. Был один медведь, антилопы-гну и гималайский енот, украсивший свою особу презервативом. Сестры Лаверли утверждали, что они зебры, в доказательство чего размахивали полосатыми вибраторами. Лорд Форсайт так вошел в роль ньюфаундленда, что поднял ножку под торшером в библиотеке, и миссис Хинкль, судье из Крафта, пришлось вернуть его к действительности. Даже полицейские, снующие в толпе, переоделись пумами. В человеческом облике явились только незваные гости - Декан и Тьютор. Они обедали при свечах в пустой столовой. - Теперь одна надежда - на Кошкарта, - вдруг сказал Декан. - Какая надежда? - спросил Тьютор. - Что он переговорит с премьером, убедит его сместить Ректора. Тьютор кончил обгладывать кость, аккуратно вытер пальцы. - На каком основании? - Несоответствие должности. - Поди докажи. Декан кушал жареные почки с пряностями. Артур подлил ему вина. - Как же, смотрите, сколько безобразий произошло с тех пор, как он начал распоряжаться в колледже. Погибли студент и служанка, полностью разрушена башня - памятник архитектуры национального значения, нас обвиняют в казнокрадстве, разразился скандал из-за приема неподготовленных абитуриентов, Кухмистер уволен. А теперь Богдер перещеголял сам себя - установил в Покерхаусе ректорскую диктатуру. - Несомненно, но... - Не спешите. Мы с вами знаем - не во всем виноват Богдер. Но то мы, а общественность... Вы читали сегодняшнюю "Телеграф"? - Нет. Но я читал "Тайме". Три колонки - письма с поддержкой выступления Кухмистера. - Вот именно. В "Телеграф" передовая призывает укреплять дисциплину в университете и вернуться к тем ценностям, которые так красноречиво защищает Кухмистер. Не будем обсуждать программу Каррингтона, но она, безусловно, вызвала бурный протест против увольнения нашего старшего привратника. Да, Покерхаус ругают, но валят все на сэра Богдера. - Как на ректора? - Разумеется. Пусть он требует... - Как ректор он несет ответственность. Но я не думаю, что премьер-министр пойдет на это. Сэр Богдер - его ставленник, не будет же он копать под себя. - Положение правительства сейчас очень шаткое. Стоит его подтолкнуть - и... - Кто же будет толкать? Декан улыбнулся и знаком велел Артуру отойти. - Я, - сказал он, когда официант ретировался в темный угол. - Вы? - переспросил Тьютор. - Каким образом? - Вы когда-нибудь слыхали о стипендиатах Кухмистера? - Пухлая физиономия Декана сияла в свете свечей. - Это было давно. И неправда. Декан покачал головой. - Мне известны имена, даты, суммы. Я знаю выпускников, которые писали работы, у меня есть даже образчики. - Он хрустнул пальцами и кивнул. Тьютор воззрился на него. - Быть того не может. - Может. - Но откуда? Декан поежился. - Есть - и все тут. Когда-то мне это не нравилось. Я был молод и глуп в те дни, потом поумнел, но, к счастью, не уничтожил улики. Ясно, как подтолкнуть? Старший Тьютор залпом осушил бокал. - Неужели премьер... - пробормотал он. - Нет, - успокоил Декан. - Но двое или трое из его коллег. Тьютор пытался вспомнить, кто из министров учился в Покерхаусе. - Могу назвать около восьмидесяти имен, известных, хорошо известных имен. Думаю, вполне достаточно. Тьютор вытер лоб. Он не сомневался, информации у Декана достаточно, чтобы свалить правительство. - На Кухмистера можно положиться? Он подтвердит? Декан кивнул. - Вряд ли дойдет до этого. Но в случае чего я готов стать козлом отпущения. Я стар, мне терять нечего. Они посидели молча. Два пожилых человека в круге света под темными балками столовой. Артур, послушно стоявший у зеленой суконной портьеры, влюбленно наблюдал за ними. - И сэр Кошкарт? - Да, и сэр Кошкарт. Они поднялись. Декан прочел молитву, голос глухо разносился по огромному залу. Они отправились в профессорскую. Артур, неслышно ступая, подошел к профессорскому столу и принялся убирать посуду. Через полтора часа они выехали со стоянки колледжа в машине Старшего Тьютора. Кофт-Касл сверкал огнями, как во времена короля Эдуарда. - Мы не вовремя, - заметил Тьютор, с сомнением поглядывая на лежбище тюленей. - Надо ковать железо, пока горячо, - ответил Декан. Вход им преградила пума. - Вы хотите сказать, что мы явились без приглашения? - строго осведомился Декан. Пума покачала головой. - У нас срочное дело к сэру Кошкарту О'Трупу, - сказал Старший Тьютор, - будьте так добры, доложите генералу, что Декан и Тьютор ждут его в библиотеке. Пума покорно кивнула. Декан с Тьютором, кое-как протискиваясь через разгульный зверинец, добрались до библиотеки.. - Ужасно противно, - сказал Декан. - Удивляюсь, что Кошкарт устраивает подобные сборища в Кофт-Касл. Я думал, у него больше вкуса. - Генерал - темная лошадка, - возразил Тьютор. - Я сам не застал, но слышал о нем весьма некрасивые истории. - В юности кто не грешил. Но вот когда баран изображает из себя овечку, это уж последнее дело. - Говорят, что леопард не меняет свои пятна. Тьютор удобно устроился в кресле, а Декан стоял у книжной полки, рассматривая копию "Опасных связей" Лакло и думал, что не отказался бы от рюмочки ликера. Исполнительная пума тем временем кралась по следу сэра Кошкарта. Найти генерала оказалось нелегко, хищник обнюхал биллиардную, курительную, маленькую гостиную, столовую, наконец, пробрался в кухню и справился у повара. - Увижу - не узнаю, - поджав губы, сообщил тот. - Слыхал только, что он вырядился жеребцом. Полицейский вернулся в зверинец, выпил шампанского и стал приставать к каждой пощади - не она ли сэр Кошкарт. Ни одна коняга не откликалась на это имя. В конце концов он застукал генерала в оранжерее в обществе популярного жокея. - Два джентльмена ждут вас в библиотеке, - с омерзением промурлыкала пума. Сэр Кошкарт вскочил на ноги. - Что-что? - невнятно забормотал он. - Что они там делают? Я же сказал: в библиотеку никого не пускать! Генерал, пошатываясь, доплелся до библиотеки и увидел Декана, который только что открыл, судя по переплету, раннее издание "Больших надежд" и с недоумением обнаружил, что листает порнографический роман. - Какого черта... - Генерал начал браниться, не разобрав толком, кто перед ним. - Это вы, Кошкарт? - спросил Декан, с сомнением осматривая коня. - Какой такой Кошкарт? - Мы хотели бы поговорить с сэром Кошкартом О'Трупом. - Нет его. В Лондон уехал. - Кошкарт нарочно глотал слова в надежде ввести Декана в заблуждение голосом и костюмом. Но старую лису на мякине не проведешь. Декан опознал генеральские копыта. - Пусть так, - зловеще начал он. - Только нас сюда привело не праздное любопытство. - Декан поставил "Большие надежды" на место. - Мы просто хотели известить сэра Кошкарта: "стипендиатов" Кухмистера вот-вот выведут на чистую воду. - Проклятие! - заорал генерал. - Какого дьявола... - Он осекся и с опаской посмотрел на Декана. - Спокойно, - сказал Декан и сел за стол. Генерал рухнул в кресло. - Дело срочное, иначе нас тут не было бы. Мы не собираемся злоупотреблять вашим гостеприимством. Допустим, сэр Кошкарт сейчас в Лондоне. Генерал кивком выразил согласие с этим тактичным предположением: - Что вы хотите? - Положение критическое. Мы хотим передать премьер-министру, что он должен сместить сэра Богдера. - Должен? - непривычное словечко для генеральского уха. - Должен, - отрезал Декан. Сэр Кошкарт под маской нахмурился. -А вы не зарываетесь? - Иначе правительство падет. Я передам информацию прессе. Вы представляете последствия? Сэр Кошкарт представлял. - Да зачем вам это? - спросил он. - Не понимаю. Это погубит колледж. - Если Ректор останется, нечего будет губить. Колледж превратится в общежитие. Мне известно восемьдесят имен, Кошкарт, - предупредил Декан. Генерал с горечью всматривался в него: - Восемьдесят? И вы готовы осрамить восемьдесят добропорядочных граждан? Декан криво усмехнулся: - В такой обстановке слово "добропорядочный" звучит неуместно. - Пустое. У всех есть свои грешки. Всякий вправе немного развлечься. Генерал вышел проводить гостей. В гостиной к ним привязалось нечто пернатое. - Джентльмены уже уходят, - торопливо пояснил сэр Кошкарт. - Раньше меня? - прокудахтал каплун. - Это нарушение протокола! Декан и Тьютор молчали до самого Покерхауса. Великосветский бедлам в Кофт-Касл разрушил их иллюзии. - Звереют англичане, - говорил Старший Тьютор. Они проходили по новому двору, и, словно в ответ на слова Тьютора, из сада донесся негромкий протяжный вой. - Это еще что? - спросил Декан. Они обернулись. Под вязами трепыхалась какая-то темная фигура. Они осторожно пересекли лужайку и остановились, всматриваясь в корчившееся на земле существо. - Пьяный, - определил Тьютор. - Я схожу за привратником. Декан чиркнул спичкой и осветил мертвенно-бледное лицо сэра Богдера. - Бог мой! - ахнул он. - Ректор! Они медленно, с трудом подняли его, отнесли по посыпанной гравием дорожке в дом Ректора, положили на диван. - Я вызову "скорую", - сказал Тьютор, подобрал с пола телефон, позвонил. Пока ждали санитаров. Декан вглядывался в лицо раненого. Очевидно было - сэр Богдер умирает. Он тщился заговорить, но не мог выдавить ни слова. - Он пытается что-то сообщить нам, - мягко сказал Тьютор. Ожесточение его пропало. В столь драматических обстоятельствах Тьютор был готов прийти на помощь начальнику. - Он, должно быть, пьян. - Декан почуял запах перегара в слабеющем дыхании сэра Богдера. Ректор попробовал покачать головой. Теперь ему действительно предстояло будущее неопределенное, от него останутся лишь воспоминания. Нельзя допустить, чтобы ложные слухи омрачили их. - Не пьян. - Сэр Богдер жалобно смотрел на Декана: - Кухмистер. Декан и Тьютор переглянулись. - Что "Кухмистер"? - спросил Тьютор, но Ректор не ответил. Декан и Тьютор дождались прихода врача и покинули дом Ректора. Связаться с леди Мэри не удалось: телефон не прозванивался, она разговаривала с клиентом, угрожавшим покончить счеты с жизнью. На обратном пути, в саду. Декан подобрал бутылку виски: - Об этом полиции сообщать незачем. Все ясно: Ректор был пьян, ударился о камин. Трагическая кончина. - Что же теперь будет? - задумчиво протянул Тьютор. - У меня не возникает никаких вопросов. Я позвоню Кошкарту, отменю ультиматум: надобность отпала. Мы изберем нового ректора. Такого, который действительно будет принимать интере