Франсуаза Саган. Сиреневое платье Валентины --------------------------------------------------------------- Комедия в двух актах Перевод С. А. Володиной Издательство "Искусство" 1989 г. --------------------------------------------------------------- Действующие лица: Валентина - дальняя родственница Мари Серж - сын Мари, художник Мари Лоранс - девушка Сержа Мэтр Флер - нотариус Оракул - мажордом Жан Лу - муж Валентины, кинематографист АКТ первый Номер в довольно дешевой гостинице. две постели. Одна дверь выходит в коридор, другая - в соседнюю комнату. СЦЕНА ПЕРВАЯ Входят Серж и Валентина. Ему двадцать пять, ей тридцать семь лет. Он несет чемодан, Сделав два шага, она останавливается. В а л е н т и н а (весело). Но здесь прелестно!.. Какой вид!.. С е р ж. На крыши. В а л е н т и н а. Крыши - это очень красиво. Они бывают синие, розовые... Париж отсюда похож на Рим. А вам не нравятся крыши? С е р ж. Конечно, нравятся. Как и набережные и лица. Как все, что хочется рисовать. В а л е н т и н а. Да, правда. Мари говорила мне, что вы художник. Вернее... хотели бы им быть. С е р ж. Вы правильно подметили: хотел бы. В а л е н т и н а. Согласитесь, как нелепо: десять лет я не видела своего любимого племянника, и все, о чем я могу его спросить: "Вы любите рисовать"? С е р ж. Почему "любимого"? Значит, у вас есть нелюбимые? В а л е н т и н а (удивленно). Но... С е р ж. Разве кроме меня у вас есть еще племянники? В а л е н т и н а. Нет, но это не мешает мне вас любить. (Смеется.) С е р ж. Вам не мешает, а меня обязывает. Мне кажется, ваша кровать - вот эта. Шкаф - вот. Когда моя мать вернется после своего ежедневного устрашающего визита к нотариусу, она поможет вам устроиться. В а л е н т и н а. Почему - устрашающего? С е р ж. Потому что она его запугивает до смерти. Что может поделать бедняга, если мой отец скончался, не приведя в порядок ни своих чувств, ни своих капиталов? Вы ее знаете лучше меня: каждое утро, как только она открывает глаза, у нее руки чешутся выцарапать глаза нотариусу. В а л е н т и н а. Я всегда ею восхищалась. С е р ж. Вы этим можете восхищаться? В а л е н т и н а (пока он говорит, достает из чемодана три цветка, ставит в стакан для полоскания зубов. Живо реагируя на его слова). Разумеется. Энергия восхитительная вещь. Я говорю об этом с полным незнанием дела. Хотя на протяжении всей моей жизни для меня это был огромный камень преткновения. Еще в школе: "недостаточно энергична. Не старается. Способна на большее". Потом на танцевальных вечерах мнение матерей: "могла бы добиться большего", И в конце концов, даже муж, в самом интимном - "способна на большее, не старается". (Смеется.) Я вас шокирую. С е р ж. Не знаю. В а л е н т и н а. На всякий случай, извините, пожалуйста. Мне не удается... как бы сказать.., словом, есть в жизни вещи, над которыми смеюсь только я. Не то чтобы я улавливала какие-то подтексты, боже упаси, или ассоциации, смешные только для меня одной, но жизнь, в ее самых обычных проявлениях, часто мне кажется забавной и нелепой, в то время как другие этого совсем не находят. Не знаю, смогу ли я перемениться. С е р ж. Вы не хотите чего-нибудь выпить? В а л е н т и н а. А здесь можно заказать, чтобы принесли в номер? С е р ж. Нет. Но я могу сходить... В а л е н т и н а. Нет, нет. Ненавижу утруждать молодых людей. Насколько меня забавляет, когда вокруг меня суетится какой-нибудь старичок на террасе в Булонском лесу, на столько мне кажется недопустимым поднять с места молодого человека, одного из этих тяжеловесных мыслителей, полных дум, грозных замыслов, экстравагантных желаний. Вот он сидит, погрузившись в кресло, размышляя о жизни, воображая себе ее как, например, помещение, которое надо заполнить мебелью, или.., Я таких видела - сотни! У мужа, он продюсер. Кинематографисты! Ох, они!.. С е р ж. Неподъемные. В а л е н т и н а. да. Я, наверно, слишком много говорю. А вы где спите? С е р ж. Там. (Указывает на дверь в смежную комнату.) Тут же, за этой дверью. Если мама будет на вас нападать, сразу что-нибудь кидайте, туфлю, например... И я тут как тут. (В первый раз улыбается.) Мне иногда удается нагнать на нее страху. В а л е н т и н а. На Мари?.. Вы меня удивляете! Мы вместе прожили пятнадцать лет, у тети Андре, словом, у нашей общей старенькой тети, о которой вы, конечно, слышали... да? Так я могла напугать Мари только.., в ее воображении. С е р ж. Как это? В а л е н т и н а. Понимаете, что касается лягушек, улиток, засунутых в чулки, привидений в ванной она была в сто раз сильнее меня. То есть, она была хладнокровнее, что ли... ей были непонятны мои страхи, вы улавливаете мою мысль? Я же, например, если мне каким-то чудом удавалось поймать ежа, тут же представляла себе, как Мари об него укалывается, пугается, и меня бросало в дрожь. Я не могла выдержать. Словом, я ставила себя на ее место. С е р ж. А теперь? В а л е н т и н а. А теперь у меня нет ежа, мой мальчик. (Смеется.) С е р ж. Так как же это все-таки - в воображении? В а л е н т и н а. Я рассказывала ей, какой ужас я испытывала, когда ставила себя на ее место, рассказывала ей о том страхе, который переживала за нее, о том, до какой степе ни она, в моем воображении, могла испугаться моего ежа. В реальной жизни она бы его просто схватила и выбросила в окно, но в конце концов я ее так убеждала, что она начинала чувствовать себя на моем месте - то есть, на своем. Боже мой, так о чем мы говорили? С е р ж. О ежах. В а л е н т и н а. Что за тема? Знаете, мой муж обожает темы. Он говорит, что я не знаю, что такое тема. Он говорит, что я не умею поддержать разговор. Но, в конце концов, поддерживать нужно того, кто сам не держится на ногах. Но! Но... Если разговор... или кто-нибудь другой... падает к вашим ногам - и бог свидетель, к моим падали часто, не будете же вы сразу ставить его на место, не так ли? Должно быть мгновение, передышка, когда разговор замирает, теряет силы, ловит ртом воздух и сердце разрывается от жалости. (Заразительно смеется, Серж - тоже.) С е р ж. Я вас представлял себе иной. В а л е н т и н а. Не верьте первому впечатлению, К счастью для вас или к несчастью, но я всегда! неизбежно! в конце концов становлюсь такой, какой меня хотят видеть. С е р ж. Это уже кое-что. В а л е н т и н а. Что ВЫ этим хотите сказать? С е р ж. Можно вообще никогда не стать не только таким, каким тебя хотят видеть другие, но даже самим собой. В а л е н т и н а (смеясь). О!.. Самим собой! С е р ж. Что значит - о!.. самим собой!? В а л е н т и н а (нежно). Ничего. В том-то и дело, что ничего не значит. Что может значить дыхание, лицо, неясная надежда, хорошо сидящее платье, что еще?.. В чем тут я сама... Входит Мари. Вид у нее решительный. Она снимает и бросает на диван очки, затем сумку и внезапно обнимает Валентину. Мари... М а р и. Валентина, ты бледная. Откуда ты? Бедный Сержик, нотариус - кошмар. Трус и болван словом, идиот. Хватается за голову обеими руками с фальшивыми манжетами- но ведь головы-то нет. Это не человек, одна видимость. На нем строгий костюм, говорит он - как будто умирает от усталости, он меня убивает. Я больше не могу, Валентина, сядь. А ты, Серж, незаметно удались. Нет, останься. Все равно, она тебе все расскажет. И бог знает, в каких словах. Ну, в общем, рассказывай... В а л е н т и н а (испуганно). Что? М а р и. Ты знаешь - что. Что и на этот раз у твоего мужа очередная любовница. И что, как всегда, он попросил тебя на некоторое время уехать из дома. И что, как всегда, ты согласилась. Лишний раз прокатишься в Монте-Карло или на Балеары, с твоей обычной милой улыбкой. Не так? В а л е н т и н а. Ты думаешь, все так просто... М а р и. Все всегда - просто. С тобой. Это общеизвестно. Тогда почему ты заявляешься ко мне сюда, в эту жалкую гостиницу, в то время как я десять раз звала тебя в Рошфор, где по крайней мере приличный дом? В а л е н т и н а. Представь себе... Ты знаешь, как это бывает... Даниа, приятельница Жан Лу, сейчас у нас. Прекрасно. М а р и (сардонически). Прекрасно. В а л е н т и н а. Жан Лу дал мне чек, понимаешь, очень мило, огромный: на гостиницу в Монте-Карло. Так вот, я чек поставила... М а р и. Ты чек ему оставила?.. В а л е н т и н а. Да нет... Поставила. Поставила и проиграла. В железку у Белени, в день отъезда. М а р и. Ах, теперь ты еще и играешь! Ну, браво! Но, Валентина... В а л е н т и н а. Ничего мне не говори, я в отчаянии. Так глупо пошла ва-банк, Я позвонила к тебе в Рошфор. И попала на старую мадам Дюпэн, которая мне все и рассказала. Что у тебя есть шансы выручить наследство Юбера... М а р и. Жоржа. В а л е н т и н а. Бог знает почему, но мне всегда казалось, что твоего мужа звали Юбер. Словом, что ты продала Рошфор и наняла знаменитого адвоката Флера, что ты здесь. Словом... М а р и. Только ты всегда так говоришь "словом". В а л е н т и н а. Как говорю? М а р и. Никак! Ты всегда говорила: "словом", В конце концов, ты получила же мое письмо. В ожидании наследства Жоржа, а не Юбера никакого Юбера я никогда не знала - мы живем здесь, Серж, который вернулся из колоний три месяца назад, и, как ты видишь, - я, Твоя постель - вот. Оставайся с нами сколько захочешь, До тех пор, на пример, пока за тобой не приедет Жан Лу. В а л е н т и н а, О! На этот раз все кончено. Мне ему больше нечего сказать. М а р и. Так уж и нечего?.. Ну что ж, будем стариться вместе. Вместе росли, вместе будем стареть. В а л е н т и н а. Скажи откровенно, я вам не помешаю? Как у тебя с деньгами? М а р и. Не волнуйся. Если бы Жорж не пообещал той женщине, что все оставит ей... мы бы жили в "Рице", а не в этом отеле "Акрополь"!.. "Акрополь", что за название... В а л е н т и н а. А я как раз говорила Сержу, что отсюда пре красный вид. М а р и. Вид... Если в жизни что и прекрасно, Валентина, так это то, что не снаружи, а внутри. В своем доме. То, чем ни с кем не надо делиться. Хотя, по правде сказать, стремление поделиться тебе всегда было присуще в высшей степени. С е р ж. Дорогая мама, у вас с каждым днем развиваются и такт и вкус. М а р и. Ты... Они меряют друг друга взглядами. В а л е н т и н а (быстро перебивая). Нет, ты понимаешь, Мари, ты подумаешь, что я.,. хм... притворяюсь, но меня, правда, скорее, забавляют эти увлечения Жан Лу. М а р и. У тебя всегда были странные забавы. В а л е н т и н а (краснея). Я хочу сказать... Словом, скорее, должно было быть наоборот... Потому что, знаешь, я тебе скажу, поверь мне, я, правда, лучше его, физически, во вся ком случае. Понимаешь, он начинает сдавать, и пить надо бы ему меньше, словом, мы как бы меняемся местами. М а р и (потрясена). Неужели? В а л е н т и н а. Разумеется, в нем больше жизненной силы, больше - постой, как это он называет? - уменья жить. Именно, уменья жить. Словом, он говорит, что жизнь сочный плод, в который надо вгрызаться... а вместо этого только и делает, что ходит по зубным врачам. Словом, не могу же я на него сердиться за то, что он перепутал наши роли. М а р и. Прекрасно. А у тебя никогда не возникало желания забрать себе его роль? В а л е н т и н а (удивленно). Изменять ему? Боже мой, нет, конечно. Ты же знаешь, я его очень люблю. Мари (передразнивая). "Я его очень люблю", С е р ж. Почему все-таки вы не хотите поменяться ролями? Вы думаете, в любом случае пьеса будет сыграна? В а л е н т и н а. А вы так не думаете? Серж. Нет. Она заинтересованно смотрят друг на друга. М а р и. Ох, как многозначительно и сколько туману! Прекратите! Имей в виду, что для Сержа жизнь - сплошная трагедия. Нам не до веселья, каждый день на повестке дня критика моих взглядов. Скоро дойдет очередь и до тебя. Увидишь. И узнаешь, какая на нас лежит ответственность. О! Молодое поколение шутить не любит. Кто подписывал Мюнхенские соглашения? Я! Кто не помешал истреблению миллионов людей на войне? Я! Кто развязал войну в Алжире? Я! С е р ж. Не берите все на себя - ночью глаз не сомкнете. М а р и. Я сплю хорошо. Серж хочет что-то сказать, но затем, пожав плечами, уходит из комнаты. В а л е н т и н а. Ты его обидела. М а р и. Надулся -- пройдет. В а л е н т и н а. Какая у тебя была необходимость посвящать его в мою личную жизнь? Все-таки это мой племянник, и мне бы не хотелось... М а р и. Боишься, что "твой племянник" не будет испытывать к тебе должного уважения? В а л е н т и н а. Во всяком случае, мне бы не хотелось, что бы он испытывал ко мне чувство жалости,,. М а р и. Это еще почему? В а л е н т и н а (удивленно). Потому что он мальчик. Пауза. М а р и. Ты не изменилась. В а л е н т и н а (развешивает свои платья, оборачивается). В каком отношении? М а р и. "Мальчик"! Еще в двенадцать лет... Что ты до сих пор продолжаешь в них находить? В а л е н т и н а. Ну как же... привлекательность. М а р и. Как я раньше не догадалась. Есть люди, всю жизнь которых можно выразить в нескольких расплывчатых словах. Для тебя что ценно: привлекательность, тюльпаны, балконы, развлечения, лень. В а л е н т и н а (живо), Ну нет, извини, пожалуйста. Я ни когда не была ленивой. Что хочешь, только не это. (Начинает раскладывать вещи быстрее.) М а р и (сидя). Шляпки... Кстати, не укладывай их на мои чулки, мне завтра придется их перекладывать. Нет, и туфли я тоже завтра надену. В а л е н т и н а. Прости меня, я никогда не умела наводить порядок. М а р и. Да, "лень"- неточное слово. Чувствую я, что пока не вытряхну из нотариуса своих денег, придется терпеть, стиснув зубы. (Помогает Валентине.) В а л е н т и н а. Ты права, так удобнее. М а р и. Да? (Смеется.) В а л е н т и н а. А чем Серж занимается? М а р и. Рисует для рекламы. Разумеется, он хотел бы быть Ван Гогом, ты заметила, какой у него зловещий вид? В а л е н т и н а (перестав раскладывать, садится на кровать и смотрит, как Мари распаковывает ее вещи). Я его понимаю. Я тоже хотела бы быть Ван Гогом. Или Вагнером. М а р и. Почему? В а л е н т и н а. Не знаю. Наверно, потому, что они создавали красоту и притом своими собственными десятью пальцами. (Рассматривает свои изящные руки.) М а р и (останавливается перед ней с руками, полными вещей). Мне иногда кажется, что ты надо мной смеешься. (Посмотрев на недоумевающую Валентину, отходит к шкафу.) В а л е н т и на (задумчиво). Ты говорила о тюльпанах... Знаешь, сейчас выводят удивительные сорта. У моего торговца цветами, то есть, бывшего торговца, часто бывают светло-голубые, восхитительные, В день отъезда я как раз хотела их купить. Но у меня было слишком много вещей. Такая жалость! Тебе бы они очень понравились, М а р и (стараясь держать себя в руках). Скажи мне, Валентина. Помимо того, что твой муж тебя выставил, что ты проиграла миллион в железку и что твой цветочник выращивает голубые тюльпаны, неужели за два года в твоей жизни больше ничего не произошло? В а л е н т и н а. Я знаю, я не умею рассказывать. Но, по существу, ведь и ты тоже не умеешь. М а р и. А! Я не умею? В а л е н т и н а. Боже мой, ну конечно, нет. Я не знаю, на пример, тяжело ли ты перенесла смерть Юбера - прости, Жоржа, я не знаю, волнует ли тебя, как складывается жизнь у твоего сына, я не знаю, можно ли опротестовать завещание твоего мужа, что из себя представляет в деловом смысле твой нотариус, как ты себя сейчас чувствуешь, ведь ты уже восемь лет страдаешь печенью, удалось ли тебе выгодно продать Рошфор, можешь ли ты.. М а р и (кричит). Перестань! Что на тебя нашло? В а л е н т и н а. Мне надоело, что все требуют, чтобы я разговаривала серьезно. (Отворачивается.) М а р и. Валентина! Валентина, у тебя слезы на глазах. В а л е н т и н а. Да нет, да нет. М а р и. Валентина... Валентиночка, родная, не плачь. Тебе будет очень хорошо с нами, уверяю тебя. Я так рада, что ты к нам приехала, Валентина.., Валентина, я тебя чем-нибудь огорчила? Входит С е р ж с рисунком в руках. С е р ж. Что происходит? Ты больше не кричишь? М а р и. Нет. С е р ж. Ну и ну... (Останавливается рядом с Валентиной, стоя щей к нему спиной.) Разумеется, это ты ее обидела? М а р и. Разумеется. И Мюнхенские соглашения - тоже я. С е р ж (Валентине). Мадам,.. М а р и. Она тебе тетя. Или почти. С е р ж. Не называть же мне ее "тетей", В ее возрасте. М а р и. Зови ее как хочешь, хоть "мадам Валентина", но утешь ее. Я не могу, чтобы она плакала. Пойду куплю чего-нибудь на обед. (Уходит.) Серж становится на колени перед Валентиной, затем, не зная что делать, в нерешительности встает. С е р ж. Может быть, я чем-нибудь могу вам помочь? Я понимаю. Ничего удивительного: утешить вообще никогда никого нельзя. Обрадовать, развеселить, понять - и то невероятно трудно. Но когда рядом плачет почти незнакомый человек.., В а л е н т и н а. Я очень сожалею, это -нервы. С е р ж. Ну и что, что нервы? Что может быть важнее нервов? А мы на них столько наваливаем. (Улыбаясь.) Ритм со временной жизни, недопустимый уровень шума, погоня за часовыми стрелками, перегрузки, загрязненность парижского воздуха, автомобильные гудки. Валентина начинает смеяться, и он тоже. В а л е н т и н а. Обожаю избитые фразы. А еще какие вы знаете? С е р ж (радостно). Вот, пожалуйста: нависшая угроза, потеря понятия о человечности, гигантские скачки науки, сделка с совестью, стирание граней, потеря корней... В а л е н т и н а. Эта мне больше всего нравится. Не дадите мне носовой платок? Они где-то там, ваша мама положила их на место. С е р ж. Ну, тогда не найти... Возьмите мой, хотя он грязный. В а л е н т и н а. Правда. (Сморкается.) Как это у людей могут быть всегда чистые носовые платки? С е р ж. Они не плачут. В а л е н т и н а. Значит, вы тоже плачете? С е р ж. Нет, нет. У меня просто насморк. Посмотрите, кстати, какой я забавный сделал рисунок для ингалятора. Правда, мило? И кроме того, это - заказ. В а л е н т и н а. Очень мило. Прекрасная мысль, сейчас весь Париж простужен. (Поворачивает рисунок, рассматривая его с разных сторон.) С е р ж. Почему вы плакали? В а л е н т и н а. О! Я... даже не знаю. Мне кажется, мне вдруг показалось, что ваша мама права. С е р ж. В чем? В а л е н т и н а. В отношении моей жизни, истории с моим мужем, во всем этом. Я, конечно, не должна мириться, мне надо что-то делать. Мне все говорят. С е р ж. А вы от этого страдаете? Я имею в виду оттого, что он... так себя ведет. В а л е н т и н а. Откровенно говоря, я не знаю. Бесспорно, я его очень люблю, но я не понимаю, как это можно... Вы знаете, мы женаты очень давно, у него очень трезвый взгляд на вещи, в то время как я, словом... С е р ж (смеется). Словом.., Я считаю, что когда люди больше не любят друг друга и ничего не могут друг другу дать, надо расставаться. В а л е н т и н а. Но, говорю вам, я его люблю. А потом, что можно давать друг другу? С е р ж. Доверие, теплоту, искренность. В а л е н т и н а. Но я ему очень доверяю, он очень приятный человек, и мы друг другу не лжем. С е р ж. Я говорю о вещах более серьезных. В а л е н т и н а. Я это чувствую. Мне всегда трудно найти с людьми общий язык. А вам? С е р ж. За редким исключением. Землю в основном населяют изворотливые болтуны, которые пользуются словами, как разменными монетами, о которых они заранее знают, что они фальшивые. В а л е в т и н а. Мне совершенно необходимо привести себя в порядок... Боже мой, как я выгляжу! (Тщательно пудрится перед зеркалом, задумчиво.) Вы понимаете, я лично всегда склонна находить всех людей очаровательными, С е р ж. Это зависит от того, чего вы от них ожидаете. Если вы цените ум, смелость или искренность, то таких немного. В а л е н т и н а. Но очень много мягких, знаете, и нежных в глубине души, но с ними плохо обращаются. С е р ж. Тогда они начинают всего бояться и становятся такими же орангутанами, как и все остальные. В а л е н т и н а. Орангутанами или орангутангами? Входит М а р и, у нее в руках корзинка. М а р и. Тебе, кажется, лучше. Вы говорите об обезьянах? В а л е н т и н а. Да. В орангутанге есть на конце "г" или нет? М а р и. Понятия не имею. Единственное, что я знаю, это что один из них мой нотариус. Внизу мне передали записку. Я должна быть завтра у него чуть не на рассвете! За стол! Принеси стол, Серж. Серж уходит. Мы едим на его святом рабочем месте, Я купила печеночный паштет и курицу... Как ты, не против? В а л е н т и н а. Обожаю. И ужасно хочу есть. М а р и. Для разнообразия поешь не так, как дома. Киношники и богема едят только несъедобные вещи семгу, икру, бифштексы. Только кое-где в старых ресторанах да в простом народе еще понимают толк в настоящей еде. Наваристый суп, куриное жаркое. Вот поймешь, когда мы пере едем на улицу Бак. С е р ж (возвращаясь). На улицу Бак? М а р и. Да, я вам еще не успела сказать. Я сняла квартиру на улице Бак. Роскошную. Восемь комнат, дайте только выиграть этот проклятый процесс... Они садятся за стол. С е р ж. А если не выиграешь? М а р и. Ты что, шутишь? Ты что же думаешь, нам всю жизнь жить в отеле "Акрополь"? Нет и нет, мой мальчик. Положись на свою мать: я проиграла войну в сороковом году, я проиграла кампанию в Северной Африке, но проиграть процесс против любовницы твоего отца я просто не имею права. Восемь комнат, сплошной полумрак. Никакого вида, боже сохрани. Широкие окна, кислород, поездки за город - оставим это парижанам. Мы будем жить в Париже, как в Рошфоре, - по-бальзаковски. В сумерках и в тишине. В крайнем случае - беседовать. Надеюсь, ты не любишь телевизор, Валентина? В а л е н т и н а (рассеянно). Телевизор? М а р и. Она даже не знает, что это такое. Превосходно. В а л е н т и н а. Чудесно. Мы будем носить шелковые платья мышиного цвета, никогда не будем знать, какой сегодня день, а когда мы умрем, через два месяца нас найдут соседи. Боюсь только, что такой образ жизни не слишком подходит для молодого человека. С е р ж. В настоящий момент у нас осталось три франка и один шанс из десяти получить наследство. Мне пока рано впадать в панику. М а р и. Серж заведет себе спортивную машину, если захочет, и будет болтаться по ночным кабаре, если захочет. Будет жить в духе времени, если этот дух ему приятен. (Усмехается.) Впрочем, мой мальчик, скорее, склонен к созерцательному образу жизни, В а л е н т и н а. А если он женится? М а р и. Поселится в новостройке, будет читать отвратительные вульгарные газеты, сменит спортивную машину на семейный "Пежо". По воскресеньям будет приезжать к нам с детьми есть фазана с шампиньонами. Для разнообразия. С е р ж. Но я стану королем рекламы. Весь Париж будет оклеен моими афишами, и у моей жены будет светлая норка. В а л е н т и н а. Темная. Сейчас больше носят темные. С е р ж. Она этого не будет знать, Я ей скажу, что вы - со странностями. Я ей скажу: "Знаешь, Валентина была такая красивая". Она ему улыбается. М а р и. Вы витаете в облаках. А я говорю, как будет на самом деле. Занавес СЦЕНА ВТОРАЯ Та же декорация. В а л е н т и н а сидит за столом спиной к зрительному залу и что-то делает. Входит С е р ж. С е р ж. Что вы делаете? В а л е н т и н а (вздрогнув), Ничего, ничего, так - забавляюсь. С е р ж. А что вас забавляет? (Идет к столу.) Она встает. В а л е н т и н а. Это не очень интеллектуально, это переводные картинки. Я всегда их обожала, но дома никогда не переснимала. Стеснялась горничной. С е р ж. Они все сдвинуты. В а л е н т и н а. Потому что вы вошли и меня испугали. Малейшее неверное движение - и все испорчено. С е р ж. Простите меня. В а л е н т и н а (сухо). Пустое, но в следующий раз, будьте добры, не входите без стука. (Поворачивается к нему спиной и садится.) С е р ж (поражен ее реакцией), У вас странные увлечения. В а л е н т и н а. Возможны два варианта, мой мальчик. Или я восклицаю: "Как это глупо, не правда ли, в моем возрасте?" и жеманничаю и так далее, или я упрекаю вас в том, что из-за вас все испортила - что как раз соответствует тому, что в действительности я чувствую. С е р ж. Согласен. Но разрешите все-таки задать вам один вопрос? В а л е н т и н а. Какой? С е р ж. Когда в последний раз вы переснимали переводные картинки? В а л е н т и н а. В последний? Разумеется, в Монте-Карло, полгода назад. С е р ж. И за такой короткий срок вы совсем разучились? (Склоняется над ее плечом.) В а л е н т и н а. Не ехидничайте. Это вам не к лицу. С е р ж. А что мне к лицу? В а л е н т и н а. Быть молодым человеком, который страдает от того, что не может писать картины, что не может разрешить одним махом все мировые проблемы и так далее и тому подобное. На худой конец, даже быть влюбленным в меня. С е р ж. За две недели я не нашел на это времени. Пожалуйста, не сердитесь. В а л е н т и н а. Напрасно просите. (Смеется.) С е р ж. Если уж быть откровенным до конца, пока мама бегала от нотариуса к нотариусу, я приобрел приятную привычку╖ принимать здесь, в ее отсутствие, одну молодую особу. К ней ходить я не могу, а приглашать куда-нибудь, при моих финансах... В а л е н т и н а. Боже мой... я вам мешаю? С е р ж. Нет, нет! Просто я хотел вас предупредить, так как она с минуты на минуту должна прийти. В а л е н т и н а. Но вы же закроете дверь? С е р ж. Разумеется. Но я боялся, как бы вам вдруг не захотелось взглянуть на мои эскизы - или попросить носовой платок. В а л е н т и н а. Вы будете с ней... С е р ж. Это не исключено. В а л е н т и н а. Что ж... (Пауза.) Вы хоть сложили свои бумаги и рисунки? Вы не можете себе представить, как на некоторых женщин неприятно действует беспорядок у любовника. С е р ж. Она сама наводит порядок. В а л е н т и н а. Ну, тогда она из другой половины. С е р ж. Половины чего? В а л е н т и н а. Женщин. Вот. (Показывает бумагу.) Этот прекрасно вышел. Только барашек горбатенький. С е р ж. Да. И пастух без ноги. Но вообще невероятный прогресс. В а л е н т и н а. А как вы думаете, она не согласилась бы на вести порядок еще и здесь? Я тут со своими вещами.., С е р ж (сухо обрывая). Не думаю. В а л е н т и н а. Она прибирает только ради любви? С е р ж. Нет. Ради чистоты. В а л е и т и н а. Хорошо, хорошо. Я сама приберу. Он ходит по комнате из угла в угол. Послушайте, Сержик, что вы мечетесь? Займитесь пока вашими эскизами. Или мне вас подержать за руку? Что вы нервничаете? (Смеется.) С е р ж. Мужчина всегда нервничает, когда ждет любимую женщину, разве нет? В а л е н т и н а. А вы ее любите? С е р ж. Думаю, что люблю. В а л е н т и н а (нежно), Значит, вы счастливый человек, Очень счастливый. Что может быть необыкновенней, чем ждать любимого человека, Я уже полгода этого не испытывала. С е р ж. Полгода, с Монте-Карло? В а л е н т и н а. Вы путаете с переводными картинками. С е р ж. Правда. Простите меня. Они смотрят друг на друга. Стук в дверь. Входит Л о р а н с, хорошенькая студенточка двадцати лет. Л о р а н с... Разрешите представить вам Лоранс Дессо. Моя тетя Валентина. В а л е н т и н а. Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста. Л о р а н с. Я... В а л е н т и н а. Не надолго. На минутку. Серж мне столько говорил о вас. Я сгорала от желания познакомиться с вами. Впрочем, я должна срочно уйти, я оставляю на вас дом, я наведу порядок, когда вернусь. Серж, будьте добры, если Мари вернется раньше меня, скажите ей, что я скоро вернусь, я пошла за тюльпанами. Где мое пальто? Спасибо. до свиданья, мадемуазель. (Очень быстро выходит,) Удивленный Серж закрывает за ней дверь. Л о р а н с. Твоя тетя Валентина очень милая. С е р ж. Да, но действует на нервы. Вроде бы витает в облаках, но иногда выпускает коготки и может глаза выцарапать. Она очень красивая, правда? Л о р а н с (рассеянно), да, да. В романтическом духе. Ты сегодня писал? С е р ж. Нет, я работал. Л о р а н с. Ты же мне обещал... Убиваешь время на свои жуткие эскизы, растрачиваешь себя впустую, живешь в разладе с самим собой, Серж не отвечает. Я знаю, тебе нужно зарабатывать на жизнь, но ты должен заниматься не только этим. Будни существуют, я согласна, но есть еще свое внутреннее "я", Ты способен на большее. Серж, ты меня слушаешь? С е р ж (стоя спиной). Я тебя слушаю. Л о р а н с. Ты никогда не узнаешь, что такое подлинное счастье, если не уйдешь с головой в работу, и ты это пре красно понимаешь. Сколько времени ты, кроме зубной пасты, ничего не рисуешь? С е р ж (угрюмо). Кажется, месяца два. Л о р а н с. Серж, ты несчастен, и я не могу это выносить. С е р ж. Я не несчастен. Л о р а н с. Несчастен. Я тебя знаю, может быть, лучше, чем ты сам, С е р ж. Какая фраза! Л о р а н с. Это не фраза, я не могу не думать о тебе. О том, что ты делаешь. О том, к чему ты стремишься. Когда мы будем жить вместе, я не потерплю в тебе этой пустоты, этого щемящего чувства, похожего на стыд. С е р ж. Мне нечего стыдиться. У меня нет таланта, вот и все. Л о р а н с. Рид говорит, что есть. Малиро говорит, что есть. Они-то в этом разбираются? С е р ж. Они ни в чем не разбираются. Ты ни в чем не разбираешься; и я тоже не разбираюсь ни в чем. Мне в конце концов осточертела ваша уверенность во всем, ваши убеждения, ваши мыслишки о живописи, литературе и всем прочем. Ваши сборища у Рида, например, где все говорят одновременно. Мне кажется, будто я засовываю голову в улей. Я там теряюсь. Л о р а н с. два месяца назад ты так не думал. Тогда для тебя Рид был - все. С е р ж (выходя из себя). Пойми меня, Лоранс, умоляю тебя. Пойми меня, я ничего не знаю. Ничего. Кроме того, что ты любишь меня, и я люблю тебя, и ты желаешь мне добра. Это первое. А когда ты сдашь свои экзамены, когда я буду достаточно зарабатывать, когда моя мать переедет с Валентиной на улицу Бак, мы поженимся. Это второе. Л о р а н с, На улицу Бак? С е р ж. да. Если с процессом выгорит. (Мечтательно.) Они будут носить шелковые платья мышиного цвета, бродить в полумраке из комнаты в комнату, а Валентина, накинув шаль на плечи, будет расставлять по вазам цветы. А мы, мы будем жить. Л о р а н с. Что ты несешь? С е р ж. Ничего. Иди ко мне. Ты нужна мне. (Хочет увлечь ее в соседнюю комнату). Л о р а н с. Я тебе только для этого и нужна. С е р ж. Неправда. А если бы и правда? Это уже очень много. Л о р а н с. Не для меня, О, Серж, ты мечтаешь, ты живешь как во сне, ты ускользаешь из рук. Что тебя в жизни интересует? С е р ж. Я - молодой эгоист. А ты не знала? Л о р а н с. Неправда. Ты во что-то веришь. Я видела, как ты час стоял перед Боттичелли, видела, как ты ударил одного типа, обозвавшего негра черномазым, и знаю, как ты бываешь нежен со мной. С е р ж. Ты видела, как я мечтаю, дерусь и ласкаю... И на этом основании ты мне доверяешь? Л о р а н с. Я ухожу. Я приду в другой раз. (Уходит.) Серж делает два-три шага по комнате. На цыпочках входит В а л е н т и н а. С е р ж. Купили тюльпаны? В а л е н т и н а (вздрагивает). Ах! Как вы меня испугали. Я думала, вы у себя. С е р ж. Нет. В а л е н т и н а. Со мной произошла странная история, которая, правда, случается со мной довольно часто. Как только я вышла на улицу, у меня закружилась голова, да... Серая улица и силуэты пешеходов, спешащих в разные стороны, машины, пронзительное ощущение того, будто все это однажды уже было... Мне надо пройти двадцать шагов и подождать такси, я беззащитна, одна, и при мысли, что эта улица меня втянет в себя, в свой климат, в свою геометрию, что я безоружна под ее цепким взглядом.., Я не смогла. Я сумасшедшая. С е р ж. Нет. Мне сейчас тоже невыносима мысль, что нужно куда-то выходить. В а л е н т и н а. Это - погода, может быть? С е р ж. Нет. Это наваждение отеля "Акрополь". Из него не вырваться. Только сильные духом - мама, Лоранс - еще могут свободно передвигаться. Надеюсь, что у вас большой запас переводных картинок... Я шучу, Валентина. В а л е н т и н а. Ваша приятельница уже ушла? С е р ж. да. Я глупо себя вел с ней, был груб, непонятно за чем. В а л е н т и н а. Словом, вы остались без приятельницы, а я - без тюльпанов. С е р ж. Если еще и моя мать вернется без наследства... (Смеется.) В а л е н т и н а. Что вы тогда будете делать? С е р ж. Продолжать работать, дорогая тетя, но засучив рукава. Я обеспечу вам существование скромное, но безбедное. В а л е н т и н а. А если все удастся? С е р ж. Если получим наследство? Тогда два варианта. Или я займусь живописью в большой светлой комнате, правда освещенной неоном, на улице Бак. Или куплю спортивную машину и займусь рекламой. Что вы на это скажете? В а л е н т и н а. Боже мой, по-моему, все просто. Если у вас есть талант - пишите. Если нет - мечтайте о живописи. Мечтаю же я о том, что я - пианистка. С е р ж. Пианистка? В а л е н т и н а. Да, да. У меня было прелестное туше. С е р ж. И ваш брак сгубил вашу карьеру? В а л е н т и н а. Да. Почему вы всегда иронизируете надо мной? С е р ж. Потому что ваша простота, вернее, ваша манера все упрощать меня возмущает. В а л е н т и н а. Потому что вы не знаете, что такое фривольность. Настоящая. Серж подходит к Валентине и внезапно целует ее. С е р ж. Это - фривольность? В а л е н т и н а. Нет. Вы не должны были этого делать. Вы мой племянник. С е р ж. Вы только дальняя родственница моей матери. И мы живем уже две недели под одной крышей. (Пауза.) Вы на меня сердитесь? В а л е н т и н а. Нет. Какие у вас жаркие губы, какое прекрасное лицо!.. (Берет его за подбородок.) Какая красивая линия подбородка! Нет, больше этого не делайте. Никогда. (Отходит от него.) С е р ж. Переводные картинки лучше? Поэтичней? С ними вы больше в образе? В а л е н т и н а. Я ненавижу, когда меня заставляют что-нибудь делать насильно. Я вас боюсь. С е р ж. Меня? В а л е н т и н а. да. Я чувствую, что у вас полно задних мыслей и теорий, вы все осложняете. Мне кажется, что у вас в голове весь день свистит кипящий чайник. Это утомительно. С е р ж. А ваш муж тоже свистит? В а л е н т и н а (смеясь). Слава богу, нет. Только когда спит Оба весело смеются. С е р ж. Удивительно. Когда я вас сейчас поцеловал, у меня было впечатление... какое бывает, когда на кого-нибудь нечаянно натолкнешься.., и на мгновение я ощутил себя неловким, и неумелым, и невероятно юным, таким, каким я себя уже забыл, и вдруг мне показалось, что это и при знак, и необходимое условие счастья... ощущение, что идешь на невероятный риск. В а л е н т и н а (мягко). Вы слишком много говорите. Входит М а р и. Становится в театральную позу. Измеряет их взглядами и садится. Мари... что случилось? М а р и. Случилось то, что этот безумный нотариус сделал мне предложение. В моем возрасте... то есть, я хочу сказать, в его! Что происходит? Я нанимаю человека, получившего специальное образование, чтобы он выиграл мне процесс в пятьдесят миллионов. И он не находит лучшего сюжета для разговоров со мной, чем свое одиночество. Теплота моего присутствия. Моя энергия. Короче, мои прекрасные глаза. Ну что тебе об этом сказать: меня с души воротит. В а л е н т и н а. Но это прелестно... М а р и. Ну нет! Вовсе не прелестно и не мило. Все это пустая болтовня. Я умоляю тебя, прекрати. А ты, Серж, принимаешь как должное, что твоя мать поставлена в такое положение? С е р ж. Боже мой, мама, если он таким образом хочет иску пить... М а р и (в ярости). Что искупить? Ты что же думаешь, я ходила на деловые свидания к нему в спальню? С е р ж (серьезно). Я никогда бы не смог предположить... М а р и. Нет, лучше замолчи. А суд - завтра. Знаешь, что он мне сказал: "В худшем случае вы проиграете процесс, но выиграете семейный очаг". Представляешь себе?! Я при ехала из Рошфора, чтобы выйти замуж за нотариуса? Да еще нотариуса без денег... С е р ж. Что хуже всего... М а р и. Мой муж убегает из дому с балеринкой, как в плохих романах пишет смехотворное завещание, из-за которого я вынуждена ехать сюда, таскаться по конторам и юристам. И вы хотите, чтобы я снова вышла замуж?!.. Ну нет! В а л е н т и н а. А каков он из себя? М а р и. Это еще при чем? В а л е н т и н а. Да не волнуйся так, никто тебя на заставляет сказать ему "да". М а р и. Только этого не хватало! Нет, пойми, часами говоришь с человеком о важном деле, и вдруг он делает тебе предложение: человек, которому ты полностью доверяешь! Это выше моих сил. Дайте мне что-нибудь выпить. Джин в третьей коробке для шляп Валентины. Достань, Серж. Серж достает. В а л е н т и н а. Мари... Неужели ты будешь пить джин? М а р и. А почему бы и нет? В а л е н т и н а. Не знаю. Тогда положи ломтик лимона, не много сахару. М а р и. И еще добавить настоя из ромашки. Спасибо, Серж. Мне уже лучше. (Пьет.) Серж и Валентина смотрят на нее. Несмотря на этот инцидент, я заказала ковры для гости ной. И шторы. Надеюсь, они вам понравятся. А вы что делали? С е р ж. Немного работал, а Валентина переснимала переводные картинки. М а р и. Переводные картинки... Прекрасно! (Пьет.) С е р ж. Приходила Лоранс. М а р и. Да, правда, ты же тоже хочешь жениться. Странные люди мужчины. От Жан Лу ничего не слышно? В а л е н т и н а. Нет. Ты знаешь, он, наверно, ищет меня в Монте-Карло. Боюсь, как бы он не стал волноваться. Я хотела съездить за тюльпанами, помнишь, я тебе говорила, и... М а р и. Какими еще тюльпанами?.. В а л е н т и н а. Голубыми. М а р и. Ах голубыми. Прекрасно! (Пьет.) Ну и что? Они увяли? В а л е н т и н а. Нет. Я уже объясняла Сержу, что как только вышла на улицу, меня охватило смятение, вроде анти клаустрофобии. М а р и. Ну и что? В а л е н т и н а. Я никуда не поехала. Пауза. Мари бессмысленным взглядом обводит комнату и закрывает глаза. М а р и. Вы меня сведете с ума. В а л е н т и н а. Вот любопытно, как самые обычные дела, взять даже один день, кажутся со стороны нелепыми. Я читала, что на этом строится какая-то новая школа в литературе. С е р ж. Не совсем. Если быть точным, цель ее в описании чисто физических сторон предметов и абсурдности... М а р и. Будьте так добры. Ступайте со своими разговорами в комнату Сержа. Мне лучше пить в одиночестве. С е р ж. Мне не нравится, что ты пьешь. М а р и. И зря. Это прелестно, как сказала бы Вален