зко срывается с  места  и,
по колено в снегу, бежит к бьющемуся в ловушке воробышку.

   На конце врытого в землю  столбика  укреплен  прямоугольный  деревянный
брусок. К нему привязана длинная веревка, другой конец которой  уходит  за
сарай, где сидят в засаде двое мальчишек. Под бруском  на  снегу  насыпана
горстка кукурузных зерен и хлебных крошек. К этой  приманке,  подпрыгивая,
приближаются несколько воробьев. Вот они уже под бруском. Клюют. Мальчишки
за стогом дергают за веревку, и брусок обрушивается на воробьев.

   Прошел день, вновь наступила ночь, а  снег  все  падает  и  падает.  На
Луговой  площади,  Главной  улице,  Муниципальной   площади   вовсю   идет
расчистка. Занимаются ею безработные; у них изможденные лица,  на  головах
старые  шляпы,  клеенчатые  капюшоны  для  лошадей,  джутовые  мешки.  Они
сгребают снег, расчищая дорожки для пешеходов. Уборка снега продолжается и
на следующий день.

   Наконец  выглянуло  солнце.  Снегопад   прекратился.   Городок   покрыт
двухметровым слоем снега. Тропинки, траншеи, проходы образуют нечто  вроде
огромного лабиринта, по которому вынуждены передвигаться жители. Некоторые
надели резиновые сапоги. Не  видно  ни  автомобилей,  ни  велосипедов,  ни
лошадей.
   Единственный, кто пользуется транспортом, - Черная Фигура: как угорелый
носится  он  по  этому  лабиринту  на  своем  мотоцикле,  заставляя  людей
вжиматься в снежные стены.
   Несколько человек, взобравшись с  лопатами  на  крышу  палаццо  графини
Какарабос, сбрасывают снег во внутренний двор.

   Голова  Адвоката  одиноко   плывет   по   лабиринту,   возвышаясь   над
стенами-сугробами.  Она  увенчана  темной  меховой  шапкой.   Вот   голова
останавливается. Поворачивается в нашу сторону. Адвокат обращается к  нам,
и слова, вылетая изо рта в клубах пара, как у лошади на  морозе,  скользят
по расстилающемуся на уровне его лица снежному ковру:
   - Этот год запомнится, как год  большого  снега.  Если  не  говорить  о
ледниковом периоде...  -  Адвокат  на  мгновение  замолкает  и  с  опаской
озирается, видно боясь, что его  опять  перебьет  невоспитанный  оппонент.
Затем продолжает: - ...такой обильный снегопад в нашем Городке наблюдается
впервые. Метр девяносто пять сантиметров! Вот и мне тоже впервые  пришлось
оставить дома велосипед. Что же касается...
   Снежок попадает прямо в лицо Адвокату, сбивая с него шапку. Адвокат  на
миг пригибается, а затем,  вновь  вынырнув  из-за  сугроба,  продолжает  с
серьезным видом:
   - Это не он, это, должно быть, какой-нибудь  мальчишка...  Так  вот,  я
говорил, что  исключительно  сильные  снегопады  были  отмечены  в  тысяча
пятьсот сорок первом, тысяча шестьсот девяносто четвертом, тысяча  семьсот
двадцать восьмом и в тысяча восемьсот  девяносто  девятом  году,  когда  -
случай поистине исключительный - снег выпал тринадцатого июля...
   Он быстро нагибает голову, уклоняясь от снежка, который  пролетает,  не
поразив цели. Вновь появляется над снежным бруствером и говорит:
   - К сожалению, я лишен возможности продолжать, ибо, встав здесь,  мешаю
свободному передвижению своих сограждан.
   Только теперь мы видим, что за спиной у  него  действительно  скопилась
длинная очередь, ожидающая, когда он сдвинется с места. Адвокат продолжает
свой путь, и все гуськом следуют за ним.

   Бобо идет по тропинке меж сугробов. Он то продвигается вперед короткими
перебежками, то катится по ледяной дорожке. Вот  он  проскользил  довольно
долго, и на его лице появляется радостная  улыбка.  Но  внезапно  внимание
Бобо резко переключается. Он видит вдалеке Нардини,  которая  перешла  ему
дорогу и движется по  одной  из  пересекающих  площадь  тропинок.  Мальчик
добегает до нее как раз в тот момент, когда Нардини сворачивает в траншею,
что слева.
   Бобо достигает того места, где только что находилась девочка,  и  видит
перед собой три  расходящиеся  в  разные  стороны  тропинки.  Он  выбирает
среднюю. Обгоняет какую-то старуху и  вновь  оказывается  на  перекрестке.
Беспомощно переводит взгляд с одной  дорожки  на  другую.  Впереди  кто-то
идет. Но это не Нардини -  она  словно  растаяла  в  воздухе.  Бобо  бегом
возвращается назад. Мечется взад-вперед. Он заблудился в лабиринте и никак
не может из него выбраться.

   Вот мы вновь его видим: он мчится по узкому коридору  между  сугробами,
который ведет к входу в  собор.  Добегает  до  конца.  Останавливается,  с
трудом  переводя  дыхание.  Смотрит  на  старуху,  которую   родственники,
поддерживая с двух сторон, ведут в  церковь.  Потом  переводит  взгляд  на
свисающую с крыши длинную гирлянду сосулек. Они похожи на церковный орган.
Напряжение, в котором Бобо до сих пор находился, постепенно ослабевает.

   Он входит в церковь - просто из любопытства. На скамьях  перед  алтарем
всего несколько человек. Из темного угла, где стоит чаша со святой  водой,
появляется дон Балоза, который заботливо спрашивает Бобо:
   - Как мама?
   - Теперь получше. Она еще в больнице, но доктор говорит,  что  она  вне
опасности.
   Дон Балоза берет мальчика за руку.
   - Я очень рад. И не забудь передать ей от меня привет, когда пойдешь ее
навестить.

   Во второй половине того же дня Бобо с отцом  отправляются  в  больницу.
Они идут по длинному коридору, в глубине которого широкая  дверь  светлого
дерева с матовыми стеклами.  Они  открывают  ее  и  идут  уже  по  другому
коридору, читая номера палат. Останавливаются  перед  номером  42.  Синьор
Амедео тихонько  нажимает  ручку  двери.  Осторожно  заглядывает.  Входит,
следом за ним Бобо. Палата большая, очень  высокий  потолок.  У  стен  три
железные койки. Все три заняты.

   Миранда сидит на кровати возле окна.  Сиделка  расчесывает  ей  волосы.
Больная рассматривает свои руки и от нечего делать то снимает, то надевает
обручальное кольцо, которое стало  ей  великовато.  Увидев  мужа  и  Бобо,
спрашивает, слегка повышая голос:
   - Вы уже обедали? - И, не дожидаясь ответа, обращается к Бобо: - А  ты,
наверно, как всегда, сердишь отца?
   Бобо подходит к кровати и, чтобы сделать матери приятное,  дав  понять,
как ему не хватает материнской защиты, говорит жалобно:
   - Папа без конца дает мне подзатыльники!
   Отец тем временем  подходит  к  окну.  Кладет  шляпу  на  подоконник  и
выглядывает наружу.
   - Я и не знал, что здесь такой красивый сад. А под снегом кажется,  что
он весь в цвету!
   Потом поворачивается к жене и смотрит на нее долго и ласково.
   - Ты хорошо выглядишь, Миранда.
   Бобо радостно подпрыгивает, тыча пальцем в окно:
   - Опять снег пошел!
   И в самом деле, за окном кружатся хлопья снега. Бобо уткнулся  носом  в
стекло.
   Амедео обращается к жене:
   - Нет худа без добра, Миранда: в такую погоду  в  самый  раз  лежать  в
постели.

   Снегопад все усиливается. Снег валит  большими  хлопьями,  вертикальной
стеной заслоняя фасады домов. Внизу, в лабиринте тропинок, бушует  снежная
битва. В ней участвуют и взрослые и дети.  Снежки  шлепаются  в  стены,  в
витрины, один попадает в голову какому-то парню, другой - в спину пожилого
человека, нагнувшегося, чтобы слепить себе снаряд, третий -  пониже  спины
Угощайтесь, которая оборачивается и смеется, глядя  на  целящегося  в  нее
из-за сугроба Дешевку. Она тоже решает принять участие в веселом сражении.
Но тут же сдается и обращается в бегство, а в  спину  и  главным,  образом
ниже ее летит град снежков.

   Многие уже покинули лабиринт дорожек и бегают, проваливаясь в  глубокий
снег. Кто-то прокалился по самую грудь. Снежки летят и сверху, из окон: их
лепят из снега, собранного с карнизов.

   Вдруг с неба доносится какой-то  странный  крик.  Все  задирают  головы
кверху, но белые хлопья не позволяют ничего рассмотреть. Крик повторяется.
Впечатление такое, что  он  доносится  с  колокольни,  тонущей  в  снежной
круговерти.

   Мудрец, стоя на одной из тропинок, указывает в небо.
   - Это, должно быть, как раз над нами.
   Все смотрят в указанном направлении. И вдруг высоко над ними появляется
какая-то неясная серая тень.

   Два больших крыла с силой рассекают воздух. Они все ниже и ниже, вот их
уже можно отчетливо разглядеть. Вскоре  они  замирают,  и  птица  медленно
планирует к центру площади. Вновь раздается приглушенный, хриплый крик.  И
перед зачарованным взором всех присутствующих на снежный покров опускается
огромная птица. Это павлин графини Какарабос. И среди вихря белых  хлопьев
он распускает веером  свой  чудесный  хвост,  весь  в  голубых  и  золотых
кружочках, подобный усеянному звездами небосклону.



        17

   Звенит колокольчик  входной  двери,  и  эхо  его  разносится  в  тишине
квартиры. Бобо просыпается, зажигает на  тумбочке  лампу,  которая  тускло
освещает комнату. Рядом на узкой кроватке спит его брат.  Бобо  слышит  на
ступеньках крыльца чьи-то торопливые  шаги.  Потом  приглушенный  шепот  у
входной  двери.  Шум  отъезжающей  машины.  Бобо  еще   несколько   секунд
прислушивается, но в доме вновь воцарилась полная тишина. Тогда  он  гасит
свет и засыпает. Но на рассвете его вновь будят какие-то шорохи и голоса.

   Слабый  свет,  просачиваясь  сквозь  ставни,  освещает  спальню.   Бобо
прислушивается к доносящимся из коридора голосам. Наверно,  к  ним  кто-то
приехал. И с ребенком, судя по плачу. Бобо встает с  постели,  распахивает
дверь, еще не совсем проснувшись, бредет по коридору на кухню,  где  видит
плачущую в уголке за плитой Джину.

   Он еще не отдает себе отчета в том, что  произошло.  В  гостиной  сидят
какие-то люди, которых он никогда прежде не видел.  С  дивана  поднимается
высокая толстая женщина, по виду из деревни, обнимает его, и он  чувствует
у себя на щеке слезы. Тут же ревет какой-то ребенок - наверно, тот  самый,
чей  плач  он  слышал  из  своей  комнаты.  Мальчик  плачет  и  непрерывно
повторяет:
   - Тетя умерла!
   Какой-то пожилой человек кладет на голову Бобо большую тяжелую  ладонь.
В этой тяжести есть что-то успокаивающее. И  тут  Бобо  пускается  бежать,
спасаясь от людей, которые  хотят  его  утешить.  Он  уже  догадывается  о
страшной истине. Вбежав в спальню родителей, он запирается изнутри.

   Постель пуста и аккуратно застелена. На  ночном  столике  мамины  очки.
Кто-то из коридора пытается открыть  дверь  и  несколько  раз  дергает  за
ручку.
   - Открой, Бобо.
   Голова у Бобо идет кругом, к горлу  подступает  комок,  он  в  отчаянии
кричит:
   - Нет, не открою! Не открою!
   Потом сползает на пол в уголке между  окном  и  шкафом.  И  разражается
безутешными рыданиями.

   Сверху из окна  мы  видим  дедушку,  разговаривающего  в  углу  сада  с
мужчиной лет тридцати.
   Дедушка - вид у него недоверчивый и встревоженный - говорит:
   - Я совершенно не понимаю, что тут происходит!
   Молодой мужчина берет его под руку.
   - Дядюшка, я вам все объясню в машине.
   Старик упирается, совсем сбитый с толку.
   - Какая еще машина? Куда это мы едем?
   - В Салюдечо... Вернулся один наш родственник из Америки  и  хочет  вас
повидать.
   - Если он хочет, почему же он не приехал сам?
   Мужчина  вновь  подхватывает  его  под  руку  и,   что-то   нашептывая,
подталкивает к калитке. Наконец ему удается вытащить старика на улицу.

   Дон Балоза в клубах ладана, прикрыв глаза, поет "Из  глубин".  Рядом  с
ним покрытый цветами гроб синьоры Миранды, а вокруг множество застывших  в
молчании людей. Бобо, его брат, отец и служанка в окружении  родственников
стоят у гроба. На синьоре Амедео черный костюм, который  ему  тесен.  Лицо
бледное, осунувшееся, взгляд покрасневших глаз устремлен на покойную.

   Все, как по команде, крестятся, и Бобо говорит  отцу,  тихонько  дергая
его за рукав:
   - Папа, надо перекреститься!
   Отец, чуть помедлив, крестится.

   Церковь наполняют звуки органа - мощные, оглушительно громкие. Дешевка,
стоящий позади, рядом с утешающим его Джиджино Меландри, вдруг бледнеет  и
падает в обморок. Наступает некоторое замешательство. Двое  молодых  людей
поднимают его и выносят из церкви на  свежий  воздух.  Отец  Бобо,  слегка
повернув голову, цедит сквозь зубы им вслед:
   - Отнесите его в бордель!

   Колокола заунывно звонят. Похоронные дроги уже перед дверями церкви.  В
сторонке - закрытая карета, в которую вместо извозчичьей  пролетки  запряг
лошадь Мадонна. Тут же стоит "балилла" [модель итальянского малолитражного
автомобиля 30-х годов].  Музыканты  городского  оркестра  выстраиваются  в
колонну. Подходят несколько опоздавших.

   Из дверей церкви четверо мужчин выносят на паперть гроб. Следом за ними
теснятся все остальные. В толпе мелькает бледное лицо Бобо. Дон  Балоза  и
двое  служек,  несущих  большой  крест,  появляются  из  боковой   дверцы,
становятся метрах в  ста  от  церкви.  Позади  них  сразу  же  формируется
похоронный кортеж. Много венков и цветов. Кто-то говорит дону Балозе,  что
пора трогаться.

   Процессия направляется к центру города. Звучат первые ноты  похоронного
марша. Музыканты шагают  медленно,  широко  переставляя  ноги,  словно  на
коньках. За оркестром следуют дроги и старухи  с  зажженными  свечами.  За
гробом идут близкие и дальние родственники. Потом детский хор из приюта. А
позади нестройная толпа  людей,  многие  ведут  велосипеды.  Среди  них  и
Адвокат. За толпой движется коляска Мадонны. И замыкает шествие "балилла",
внутри которой, кроме водителя, никого нет.
   В коляске сидят Бобо, его брат и еще  шестеро  детей  -  их  двоюродные
братья и сестры из деревни. Из окон и щелей они с любопытством  следят  за
происходящим впереди и сзади. Больше всего их интересуют венки.
   - Тринадцать штук!
   - Нет, двенадцать.

   Бобо из окошка замечает наклеенный на стене дома  некролог  в  траурной
рамке с именем матери. На дверях какой-то лавки опускается железная штора,
несколько прохожих при виде  процессии  снимают  шляпы.  Мудрец  провожает
кортеж римским приветствием. Потом вдруг лошадь пускается  рысью;  коляску
трясет и бросает во все стороны; дети хохочут, щиплют друг  друга,  шалят.
Мадонна,  сидящий  на  козлах,  просовывает  в  щель  кнутовище,   пытаясь
угомонить их. Бобо хватает кнутовище и цепляется за  него  изо  всех  сил,
пока Мадонне яростным рывком не удается вытащить его обратно.

   Неожиданно процессия  останавливается  перед  опущенным  шлагбаумом  на
переезде. За железнодорожными путями -  кладбище.  Тишину  резко  нарушает
звон, доносящийся неизвестно откуда. Возможно, из будки обходчика.

   В толпе идущих за гробом жителей Городка Угощайтесь с черной вуалью  на
лице. Здесь и директор гимназии Зевс. Из окон коляски выглядывают  лукавые
мордашки маленьких родичей Бобо.
   По рельсам движется поезд; в нем полно детей, которые весело  машут  из
окон. Шлагбаум поднимается.
   Процессия, миновав переезд, входит в ворота кладбища.

   В доме тишина. Бобо и его брат в щель неплотно притворенной двери видят
отца, сидящего в кухне на своем обычном  месте,  за  накрытым  столом.  Он
сидит неподвижно, словно  окаменев.  Двигаются  только  пальцы,  методично
скатывающие из хлебного мякиша маленькие шарики.
   Бобо отрывается от двери,  проходит  по  коридору,  спускается  в  сад.
Выйдя, оказывается на улице. Останавливается, размышляя, куда идти.  После
короткого раздумья направляется в сторону моря.
   Аллея, ведущая к морю, кажется ему сейчас,  как  никогда,  длинной.  Он
садится на  скамейку,  но  сразу  же  вскакивает  и  продолжает  путь.  На
набережной ни души.

   Облокотившись  о  балюстраду,  Бобо  наблюдает  за   длинной   цепочкой
муравьев, поднимающихся вверх по одному из столбиков и куда-то бегущих  по
барьеру. И вдруг начинает давить муравьев указательным пальцем.

   Чуть позже мы  видим  Бобо,  уже  шагающего  по  молу.  Он  доходит  до
портового маяка. Внезапно его отсутствующий, блуждающий взгляд  привлекает
облако "ладошек", легко танцующих у него над головой  и  над  поверхностью
моря. Только сейчас он заметил, что воздух полон этих сверкающих  пушинок.
Значит, пришла весна.



        18

   Два длинных накрытых стола стоят  в  тени  высоких  раскидистых  дубов,
возвышающихся над зеленой долиной, которая тянется до самого  моря.  Здесь
празднуют свадьбу Угощайтесь. На ней длинное белое платье.  Рядом  супруг,
маленький карабинер-южанин; он держится довольно скованно. Столы уставлены
тарелками, стаканами, фьясками с вином.  Наступило  время  тостов:  первым
поднимается гость лет шестидесяти.
   - Я поднимаю этот бокал за молодоженов! Скажу вам  вот  что:  живите  в
своей Баттипалии счастливее всех в Италии!
   Аплодисменты. Потом все тянут руки  со  стаканами,  желая  чокнуться  с
невестой. И только Мудрец продолжает жевать. Перед ним на столе метра  три
сосисок и свеча. Он заявляет:
   - Я сожру все эти сосиски и свечу тоже.
   Его обступает кучка любопытных.
   Вокруг стола резвится на свободе всякая живность: куры, индюк,  свинья.
Бобо выпил и непрерывно смеется.  Он  швыряет  кусками  хлеба  в  кур,  те
разбегаются. Его очень смешит индюк. И свинья, которой  он  угодил  в  зад
куском сыра.
   Свинья, стремительно удирая, ищет спасения за стогом соломы, где  сидят
спиной к  стогу  двое.  Она  высокая,  здоровая  -  настоящая  деревенская
девушка, он - тоже классический тип местного крестьянина. Он ей говорит:
   - Ты мне нравишься.
   А она отвечает:
   - Фиг я тебе нравлюсь.
   - Ты красивая.
   - Черта с два красивая.

   Но вот слепой Шарманщик ставит  себе  на  колени  аккордеон  и,  сделав
проигрыш, начинает своим хриплым голосом петь мадригал невесте.

   Пусть на свете немало чудес,
   Городов покрасивей, чем наш Городок,
   Но вдруг вечерком, когда солнце зайдет,
   Взгрустнется тебе на чужой стороне.
   Вспомнишь родные края и поймешь,
   Что прекраснее их на Земле не сыскать...
   Как же сможешь ты жить от них вдалеке?

   Угощайтесь растрогана и  плачет,  жених  утешает  ее,  а  гости  громко
хлопают, как бы говоря: не надо грустить, будем радоваться и веселиться.
   Фотограф устанавливает свой аппарат и командует:
   - Займите свои места! Сядьте! Сейчас мы сфотографируемся на память.
   И под аккомпанемент Шарманщика фотограф  щелкает  снимки  "на  память".
Сначала Угощайтесь с мужем. Потом Угощайтесь с сестрами. Потом  молодожены
с ближайшими родственниками. Потом молодожены со всеми приглашенными.

   Большая  часть  этих  фотографий  попадает  в  битком   набитые   шкафы
городского фотографа. Многие снимки в  этом  шкафу  уже  подернуты  дымкой
далеких времен... Вот еще молодой отец Бобо с  Мирандой.  А  вот  золотарь
Карлини в солдатском мундире, Адвокат со своим неизменным  велосипедом,  в
мантии   университетского   профессора,   Черная   Фигура   за   штурвалом
бутафорского самолета. Вот Бобо в  пеленках,  а  это  пляж,  переполненный
людьми в нелепых купальных костюмах, которые были в моде  много-много  лет
назад...