Майкл Суэнвик. Дочь железного дракона --------------------------------------------------------------- OCR: ONLINE БИБЛИОТЕКА http://www.bestlibrary.ru │ http://www.bestlibrary.ru --------------------------------------------------------------- ТЭСС КИССИНДЖЕР И БОБУ УОЛТЕРСУ, которые и не подозревали, что я украл часть их историй Глава 1 В ту ночь, когда дети, собравшись, приговорили к смерти своего надзирателя, она и решила, еще сама не осознав этого, украсть дракона и. улететь. Вся ее жизнь с тех пор, как она себя помнила, прошла на заводе паровых драконов. Каждое утро, едва забрезжит, ее и других заводских детей вели из пятого, спального, корпуса в столовую и после наспех проглоченного завтрака разводили по цехам. Обычно ее посылали в шлифовальный цех на протирку или в двенадцатый корпус, где черные железные туловища проходили контроль и смазку, прежде чем отправиться в сборочный цех. В трубы, извивающиеся в железном брюхе, не смог бы пролезть взрослый, это была ее работа - ползать по этим мрачным лабиринтам, чистя их щеткой и потом смазывая. Она работала до заката, а случалось и дольше, когда дракона требовалось выпустить особенно срочно. Она была украденным человеческим ребенком. Звали ее Джейн. Хуже всего был литейный цех. Летом там стояла удушающая жара, а уж когда шла плавка, жаркая волна, бьющая от вагранки, сбивала с ног, как удар кулака. Зимой же там было невыносимо холодно, в разбитые окна врывался снег, а пол покрывался слоем инея. Там работали свинолюди, сильные, мускулистые твари, покрытые черной шерстью, со злобно поблескивающими красными глазками. Они не владели речью. За долгие десятилетия, что их опалял волшебный огонь и леденило железо, их мозги спеклись в золу. Джейн боялась их даже больше, чем расплавленного металла, который они заливали в формы, больше, чем безжалостных машин, которыми они управляли. В тот хмурый вечер она вернулась из раскаленной литейки совсем разбитая, не было сил даже поесть. Плотно завернувшись в тонкое одеяло, она провалилась в путаницу бессвязных сновидений. Она протирала какие-то детали, и вдруг стены цеха пошли вниз, или это пол подскочил вверх, как поршень какого-то гигантского двигателя. Она кинулась бежать, спряталась под кровать, заползла в свой тайник за дощатой стенной обшивкой, где она, бывало, совсем маленькой пряталась от приставаний Крутого. И только она его вспомнила, как Крутой тут же и появился и стал с грубым смехом тыкать ей в лицо трехногой жабой. Она снова побежала, а он гнался за ней через лабиринт подвалов, по лестнице, через котельную и механический цех. Потом сумятица сменилась спокойными картинами. Она играла в каких-то необъятных просторах, на широкой зеленой лужайке. Это был знакомый сон, он часто ей снился. В этих зеленых местах было что-то странно родное. Это был Дом. Здесь о ней заботились и кормили досыта, здесь она ходила в чистых и новых платьях, и никто не требовал от нее работы в цеху по двенадцать часов в день. У нее даже были игрушки. А потом, как всегда, сон омрачился. Она прыгала через скакалку посреди обширного, заросшего травой пространства и вдруг почувствовала, что кто-то крадется рядом, кто-то чужой. Белые дома на краю лужайки выглядели спокойно и мирно, но чувство, что недобрый взгляд следит за нею, усилилось. Какие-то злые силы прятались под землей, собирались группами за деревьями, заползали под камни. Джейн уронила свою скакалку, испуганно оглянулась и закричала. Она звала кого-то, но теперь никак не могла вспомнить кого... Небо разорвалось. - Кончай дрыхнуть, - нетерпеливо шептал Крутой. - Мы собираемся нынче ночью. Надо решать, как быть с Ходулей. Она проснулась с колотящимся сердцем. Мысли ее путались, она и рада была убежать из своего сна, и жалела о нем. Глаза Крутого светились в темноте холодным лунным сиянием. Он навалился на койку, вдавив ей в бок костлявые колени и дыша в лицо запахом ильмовой коры и прелых листьев. - Подвинься, ты меня в бок толкаешь. Он улыбнулся и щипнул ее за плечо. Она его отпихнула. И все-таки видеть Крутого было приятно. Они дружили давно, ссорились и мирились, и Джейн знала, что он хоть и развязен и груб, но зато не злой. - А что надо решить про Ходулю? - Вот об этом и будем говорить, дурочка! - Я устала, - проворчала она. - Я целый день работала, мне не до ваших глупостей. Не хочешь говорить - не надо, я буду спать. Его лицо побелело, он сжал руку в кулак: - Это что, бунт? Я тут главный. Будешь делать, что я говорю. Как миленькая будешь слушаться, поняла? Джейн и Крутой какое-то время смотрели друг на друга в упор. Он был из шишиг, правда нечистокровный, его родичи еще каких-нибудь сто лет назад были лесными дикарями, которые вылезали из чащобы, только чтобы подкрасться и выхватить табуретку из-под зада зазевавшейся коровницы или подпороть шов на мешке с мукой, чтобы он лопнул, когда его взвалят на плечи. Ума они были невеликого, но прыткие и падкие на всякие пакости, как крысы. На заводе Крутой собирал металлолом, и никто не сомневался, что он здесь выживет и благополучно отработает положенные годы. Наконец Джейн опустила голову. Не стоит с ним связываться. Когда она подняла взгляд. Крутого рядом уже не было, он отправился будить остальных. Завернувшись в одеяло, как в плащ, Джейн пошла за ним. Со всех сторон слышалось тихое шлепанье и шарканье ног и лап, быстрое дыхание. Дети собирались в центре комнаты. Холстина достала краденый огарок свечи и воткнула его в широкую щель между покоробленными досками пола. Дети встали вокруг на коленях. Крутой тихонько произнес какое-то слово, из кончика пальца у него выскочила искра и подожгла фитиль. Пламя свечи подрагивало, притягивая взгляды и отбрасывая на стены отсветы; их буйная пляска была похожа на флатландскую Вальпургиеву ночь. Отраженные огоньки прыгали в двадцати трех зрачках. Дети собрались все, все двенадцать, - если, конечно, мальчик-тень тоже был тут. Он обычно таился где-нибудь рядом, ускользая от большинства световых лучей и полностью поглощая остальные, так что ни один шальной фотон не мог выдать его присутствие. Торжественно и важно Крутой объявил: - Блюгг должен умереть. Он вытащил из кармана своей коротенькой куртки тряпичную куклу. Она была сделана кое-как, грубо сметана через край, с двумя большими пуговицами вместо глаз. Проведенная углем прямая черта изображала рот. Но какая-то сила в ней была, и несколько ребятишек поменьше закрыли в страхе глаза, почуяв идущую от куклы волну ненависти. - Это Зобатка сделала. У нее и ведьмина кровь была. Сидящая с ним рядом Зобатка кивнула с несчастным видом. Эта кукла была у нее самым драгоценным сокровищем, и лишь только Богиня знала, как Крутому удалось ее выманить. Он повертел куклу над пламеНем. - Мы прочли молитвы и сбрызнули ее ведьминой кровью. Теперь надо достать Блюгговы ногти или еще что, зашить ей в пузо и спалить в печке. - Это же убийство! - возмутилась Джейн. Колючка хихикнула. - Я серьезно! Убивать нельзя. И вообще, что за глупости! Колючка, как и Ходуля, была из переменщиков и, как все переменщики, умом не блистала. Джейн давно усвоила, что Колючку только одним способом можно заставить молчать: говорить непосредственно с ней, уверенно и громко. - Что это даст? Даже если и выйдет, в чем я сомневаюсь, они же этого так не оставят. Будет следствие. И если даже каким-то чудом ничего не узнают, то просто поставят на его место кого-нибудь еще хуже. К чему его убивать? Это должно было их убедить. Но, к удивлению Джейн, они тихо, но упрямо застрекотали, будто сверчки. - Он работать заставляет без передышки! - Дерется! - Ненавижу старого хорька! - Убить, - слабо продребезжал мальчик-тень над самым ее ухом. - Убить вонючку! - Она повернулась, но его там не было. - Тихо! - Крутой бросил на Джейн презрительный взгляд. - Убить Блюгга нам придется, другого выхода нет. Иди сюда, Ходуля! Ходуля, сидя, подъехал ближе. Ноги у него были длиннющие - когда он сидел, колени торчали выше головы. Он вытащил ногу из деревянного башмака и сладко почесался за ухом. - Ну-ка, наклонись! Молодой переменщик, тощий и костлявый, послушно наклонился. Крутой одной рукой пригнул ему голову пониже, а другой раздвинул прямые тусклые волосы. - Видите, перья пробиваются! Он вздернул Ходулину голову и потеребил его за острый и длинный, в локоть длиной, нос, чтобы показать, как тот ороговел. - А пальцы на ногах у него посмотрите! Не пальцы уже, а настоящие когти. Дети, отпихивая друг друга, потянулись смотреть. Ходуля помаргивал, но терпел. Наконец Холстина фыркнула и сказала: - Ну и что? - А то! Возраст его подходит, не видишь? На нос посмотри, на глаза! Да он же еще до Новой Луны переменится! А тогда... - Он драматически замолчал. - Что тогда? - Шелестящий, как ночной ветерок, голос мальчика-тени теперь раздавался из-за плеча Колючки. - Тогда он летать сможет! - с торжеством в голосе воскликнул Крутой. - Перелетит через стену и все! Не вернется больше! Освободится. Свобода! Джейн задумалась. Сидя на пятках, она откинулась назад и представила, как Ходуля неуклюже хлопает крыльями в осеннем зелено-бронзовом небе. Картина эта ее захватила. Выше, выше, над стеной, над колючей проволокой! И вот корпуса завода и сортировочная стремительно пропадают внизу, а он взмывает все выше - выше, чем дым из труб, - все выше в раздвигающееся перед ним небо, выше самой Дамы Луны! И никогда, никогда не вернется! Конечно, такого быть не могло. Только драконы со своими полулюдьми-пилотами могли покинуть завод по воздуху. Остальных, как рабочих, так и начальство, удерживали внутри высокие стены, а у ворот - стражники и громадный чугунный Часохрон. И все же в этот момент она ощутила в себе какое-то новое стремление. Она вдруг поняла, что если и не свобода, то хотя бы мысль о свободе возможна, и желание освободиться заявило о себе непререкаемо и властно. Что-то в ней пробудилось, в глубинах мозга, встрепенулось и огляделось вокруг с угрюмым интересом. Мгновенное головокружение, тошнота - и вот она снова в удушающе тесном, лишенном света пространстве, в утробе завода паровых драконов, в маленькой спальне на третьем этаже пятого корпуса, зажатого между складом модельного цеха и кучей песка под навесом, и между нею и небом лежат пыльные стропила и толевая крыша. - Ну, улетит, - угрюмо сказала Холстина. Ее хвост недовольно ходил взад-вперед. - Что ж, теперь мы, выходит, должны порадовать его на прощание тем, что убьем Блюгга? Ей не полагалось так нагло разговаривать, и Крутой стукнул ее кулаком по плечу: - Дура прыщавая! Клизма! Что ж ты думаешь, Блюгг не заметил, что ли? Ясно, он принесет Богине жертву, чтоб перемены не было! Никто на это ничего не ответил. Джейн неохотно спросила: - Что за жертву? Он сжал в кулак между ног одну руку, а другой изобразил серп, потом сделал быстрое режущее движение серпом и уронил руку. - Дошло? Джейн не поняла, но не хотела в этом признаваться. Покраснев, она протянула: - А-а-а! - Ну вот, а я подсмотрел за Блюггом. Когда нет плавки, он в полдень идет к себе в кабинет. Оттуда он следит за нами в окно и стрижет свои грязные когтищи. У него такой нож громадный! Он ногти свои срезает под корень - ив пепельницу. А когда все срежет, то заворачивает в бумажку - и в печь, чтобы никто, никак... Но я его отвлеку! Тогда Джейн войдет в кабинет и стырит пару обрезков. Только не больше! - Он строго посмотрел на Джейн. - Заметит еще! - Я? - вскрикнула Джейн. - Почему я? - По кочану. Против нас у него дверь защищена. А ты другой крови. Тебе его обереги нипочем. - Спасибо за доверие, - произнесла Джейн. - Но я не буду. Нельзя этого, я уже сказала почему. - Несколько детишек поменьше угрожающе надвинулись на нее. - Что хотите говорите, вы меня не заставите! Пусть для вас кто другой старается. - Да не упрямься ты! Подумай только, как мы будем тебе все благодарны! - Крутой опустился на одно колено, склонился к ней и смешно задвигал бровями. - Век твоим обожателем верным буду! - Ни за что! Ходуле трудно было следить за разговором. Все переменщики были такие - чем ближе к зрелости, тем глупее. Насупив брови, он повернулся к Крутому и неуверенно проговорил: - Я что, не полечу? Крутой отвернулся и в сердцах плюнул на пол: - Нет, не полетишь! Если Джейн не передумает. Ходуля заплакал. Сначала он всхлипывал очень тихо, потом все громче и наконец, откинув голову, отчаянно завыл. Дети навалились на него в ужасе, зажали рот. Его рыдания стали глуше, потом прекратились совсем. Все затаили дыхание, слушая, не заскрипят ли расшатанные ступеньки под тяжелыми шагами Блюгга, не дойдет ли до них его всегдашний запах - спертый дух злобы и с трудом удерживаемого гнева. Даже Крутой перепугался. Но все было тихо. Только киберпсы храпели на проходной, да беспрестанно шуршали, ворочались и позвякивали цепями драконы на сортировочной, а где-то далеко-далеко чуть слышно названивали полуночные колокола в честь какого-то лесного празднества. Блюгг не проснулся. Дети успокоились. Какие они были несчастные, какие голодные, как они дрожали! Джейн стало жалко их всех, и себя в том числе. И тут какая-то сила, неотличимая от отчаяния, вошла в нее, наполнив решимостью, как будто она, Джейн, была лишь формой, которую вдруг заполнил раскаленный металл. Новая цель зажгла ее. Джейн поняла, что, если она хочет когда-нибудь стать свободной, надо быть бесстрашной и сильной, а с детской мягкостью придется расстаться. И она дала себе клятву, душой своей поклялась, что сделает ради освобождения все - все, что потребуется, самое страшное, самое подлое, самое жестокое. - Ладно! - сказала она. - Сделаю! - Хорошо. - Даже не кивнув в знак благодарности, Крутой начал в подробностях объяснять свой замысел, каждому давая задание. Кончив, он опять пробормотал что-то неразборчивое и провел рукой над пламенем. Свеча погасла. Любой из них мог бы задуть пламя одним движением губ. Но это было неинтересно. *** Черная литейка была вторым по площади цехом на всем заводе. Здесь железо разливалось по формам неуязвимых туловищ и прочих, непроницаемых для магии частей тела великих драконов. В бетонных ямах держали зеленый песок, мыльные смеси и формовочную глину. Под потолком медленно двигались по направляющим краны, и октябрьское солнце пронизывало косыми лучами пляшущую в воздухе пыль, неустанно вздымаемую громадными вентиляторами. В полдень старая озерная водяница развезла на тележке завтраки. Джейн получила бутерброд в пластиковой упаковке и бумажный стаканчик с тепловатым грейпфрутовым соком. Она стащила рабочие рукавицы и отправилась со своей едой к уютной грязной нише в стене, рядом с деревянным ящиком, заполненным железными деталями - наваленными вперемешку когтями, чешуей, зубчатыми колесиками. Джейн села поудобнее, поставила рядом стаканчик с соком и разгладила на коленях грубую посконную юбку. Закрыв глаза, она представила себе облачные чертоги высоких эльфов. Знатные господа и дамы сидят за длинным столом, белеют на мраморе кружева их манжет, и возвышаются длинные свечи в серебряных канделябрах. У дам такие красивые имена: фата Эльспета или фата Моргана, нежные, сладкозвучные голоса, и смех их звенит колокольчиком. Обращаясь к ней, они называют ее "фата Джейн". А это эльфийский принц. Он протягивает ей чашу с изысканными сластями, и взор его обещает любовь и приключения... Рабы-гномы сыплют на пол вместо нарезанного камыша охапки цветов. Она откусила от бутерброда и стала жевать, медленно-медленно, чтобы надольше хватило. А рядом, в оконной арке, вытянул шею ее собственный верховой орел. На нем драгоценное седло с каменьями. Ему не терпится взлететь. У него свирепый взгляд и клюв острый как бритва. Никто, кроме нее, не осмелится на него сесть, но с нею он такой ласковый и послушный! Зовут его... Кто-то наступил ей на ногу. - Ой! - Джейн вскочила, опрокинув стаканчик с соком, и увидела Крутого. Он прошел мимо, волоча на спине мешок с металлоломом. Перерыв на второй завтрак проходил в две смены и для Крутого еще не начался. - Не спать, тупица! Приготовилась! - прошипел он уголком рта. Потом, чтобы сгладить грубость, улыбнулся и подмигнул. Вот только улыбка получилась у него какая-то тусклая, неуверенная. Если бы Джейн знала его похуже, то подумала бы, что Крутой боится. Он скрылся. Ее мечтательное настроение исчезло. Она почти уже позабыла про дикий замысел Крутого, а теперь все вспомнилось снова. И сразу ей стало ясно, что ничего из этого не получится. Ее поймают и накажут. Но идти на попятный было нельзя никак, она ведь дала слово. Вдоль той стены литейного цеха, что была дальше всего от вагранки, шли одна за другой застекленные кабинки-кабинеты цехового начальства. Джейн сунула остатки бутерброда в карман рабочего передника и выглянула из-за ящика. Ей были хорошо видны Блюггова кабинка и сам Блюгг. Он сидел за столом с сигарой в зубах и перелистывал журнал в глянцевой обложке. Блюгг был плотен, тяжел, низколоб и мордаст. Его тонкие редеющие волосы висели как попало, за ними он не следил, но вот пара круто завитых бараньих рожек была предметом его гордости. По особым случаям он их полировал и покрывал лаком, а в честь Нового года золотил кончики. После этого несколько недель в их бороздках и неровностях поблескивали остатки позолоты. - Эй! Джейн обернулась. В нише, где она только что сидела, маячил мальчик-тень, размытая фигурка, с трудом различимая даже в ярком полуденном свете. - Крутой послал, - прошелестел он. - Буду стоять на атасе. Джейн не смогла разобрать выражение его лица, но голос его дрожал. Ей стало нехорошо. Она ужасно боялась. - Я не могу... - начала она и решилась договорить: - Я просто... Вдруг какой-то рев разорвал тишину полдня. Все вокруг забегали, роняя на пол инструменты, толкаясь и суетясь, залезая на ящики, чтобы разглядеть, в чем дело. Многие бежали к вагранкам. Что-то случилось. Джейн смотрела на суматоху, ничего не понимая. Внезапно все стало ясно. Крутой, заливаясь идиотским хохотом, мочился на ногу Молотобойца. Великан яростно вопил. Это был песчаный тролль, самое громадное создание на заводе, и его-то выбрал Крутой для своих шуточек. В этом проявилась типичная для него трезвость расчета, ведь Песчаник был не только больше, но и неповоротливее всех остальных. И все равно затея была безумно опасная. Наконец до Песчаника дошло, что можно поднять ногу и раздавить крохотного обидчика. Пол сотрясся. Крутой, смеясь, отскочил в сторону. Разъяренный гигант, насупив брови, мотал башкой и тупо озирался по сторонам. И тут его взгляд уперся в трехтонную кувалду, что лежала на наковальне. На грубом лице появилось подобие мысли. Огромная лапища потянулась к кувалде. - Давай! - Мальчик-тень нетерпеливо махнул в сторону Блюггова кабинета. Там было пусто, дверь распахнута настежь, поблизости никого. Бах! Кувалда грохнула об пол, по тому месту, где только что был Крутой. Сжавшись, сгорбившись, Джейн побежала через громадное пустое пространство, отделяющее ее от Блюгговой кабинки. Ужасаясь собственной смелости, она каждое мгновение ждала, что ее схватят. Сзади снова бухнула кувалда. Пол так задрожал, что подошвам Джейн стало щекотно. И вот она уже в кабинете. Вбежав в дверь, она сразу прыгнула в сторону, чтобы укрыться за перегородкой, и выпрямилась, оглядываясь. Бах! Кувалда рухнула в третий раз. Все бегали, вопили, визжали. В тесном кабинетике было негде повернуться. На полу грудой валялись технические справочники. Мусорная корзина была набита до краев. На стенах висели мятые, пожухлые, захватанные грязными пальцами, устаревшие сто лет назад производственные схемы и графики. Висел плакат с надписью, "Технику безопасности - на должную высоту!". На нем была изображена рука с укоризненно воздетым указательным пальцем. Палец был забинтован, концы бинта аккуратно завязаны бантиком. Единственным ярким пятном был календарь. Голые русалки, жирные, как стеллеровы коровы, нежились на скале. Какое-то остановившееся мгновение Джейн тупо смотрела на розовую колышущуюся плоть, словно картинка эта была окном в чужой и враждебный мир. Наконец она опомнилась, тряхнула головой, прогоняя наваждение, и подскочила к столу. Штампованная металлическая пепельница стояла на самом виду. В ней дымилась сигара с обслюнявленным концом. Джейн осторожно приподняла двумя пальцами вонючую гадость. "Скорее!" - подумала она. В пепле лежали серповидные пластинки, словно бы из пожелтелой слоновой кости. Джейн взяла две, положила на место сигару и повернулась, готовая убежать. Но тут взор ее притянуло что-то зеленое. Она опустила глаза к мусорной корзине. Из мусора торчала книга. Сама не понимая зачем, Джейн наклонилась и раздвинула мятые бумажки. Сердце ее заколотилось. Гримуар! Это был толстый томина в крапчато-зеленом виниловом переплете с эмблемой компании и выпуклой золотой надписью, которую Джейн прочесть не могла. Страницы скреплялись тремя хромовыми болтами, так что их можно было легко вынимать и добавлять новые. Джейн смотрела и смотрела как зачарованная. Наконец она опомнилась. Гримуары не имели цены. Их было мало, они все были пронумерованы и зарегистрированы в главной конторе. Немыслимо представить себе, что один из них мог попасть сюда, в кабинет Блюгга, и совсем уже невозможно, чтобы он валялся в корзине для мусора! И все же... Потрогать-то его можно? Она осторожно прикоснулась к книге. Слабый ток, как от живого существа, прошел по руке. Книга что-то ей говорила, по-новому, как никто с ней прежде не разговаривал. Да, сомнений не оставалось, гримуар был настоящий! Подлинная магия! Заговоры! Волшебное пламя! Месть всем врагам! По предписаниям этой книги можно стереть с лица земли целые города, стать невидимой, можно упиваться утонченной жестокостью, вызывать мертвых, можно весь ад поставить на колени! Долгое, бесконечно долгое мгновение она прислушивалась к книге, позволяя ее вкрадчивым обещаниям томительно обволакивать душу. Но бумажный шепот делался все тише и тише и наконец затих. Джейн вынула гримуар из корзины. Книга была так велика, что ее трудно было держать одной рукой. Джейн быстро сунула украденные обрезки ногтей в рот, между десной и верхней губой, и ухватила книгу в охапку. Кто-то негромко, но резко свистнул. Обернувшись, она увидела в дверях мальчика-тень. Войти он не мог, не пускали обереги, подвешенные к притолоке. Он отчаянно махал ей руками, торопя наружу. Выглянув, она увидела, что Песчаника уже успокоили. Один из свинолюдей держал Крутого. Зеваки расходились по своим местам. Кое-где небольшие группки еще обсуждали происшествие, другие уже возвращались к работе. Джейн выбежала из кабинки, сгибаясь под тяжестью прижатой к груди книги. Бросать добычу она не собиралась. Гримуар принадлежал ей! Мальчик-тень стоял на ярком солнечном свету, настолько видимый, насколько это было возможно. - Ты что так долго? - испуганно прошептал он. - Он же сейчас вернется. - Вот, возьми. - Она сунула ему книгу. - Отнеси это в спальню, быстро, и спрячь ко мне под одеяло. Мальчик-тень не пошевелился. - Да делай же, как я говорю! - воскликнула Джейн. - И не спрашивай ни о чем, не до того! Чуть не плача, мальчик-тень пробормотал: - А как же мой завтрак? - Возьми мой! - Джейн вытащила из кармана фартука свой полураздавленный бутерброд и шмякнула им о гримуар. - Ну, беги! Кажется, мальчик-тень сделал какой-то жест - пожал плечами? - перед тем как исчезнуть. Джейн не видела, как он поворачивается, как уходит, - его просто не стало, он растворился в тени. Она поднесла руку ко рту, чтобы выплюнуть Блюгговы ногти, и вдруг заметила, что владелец ногтей смотрит на нее своими косыми глазами через весь цех от противоположной стены. Все силы разом ее оставили. Она стояла на самом виду, неподвижная и беспомощная. И тут Крутой вырвался из объятий свиночеловека и что-то прокричал великану. Взревев от ярости, Песчаник схватил первое, что попалось под руку, и метнул в ненавистную цель. Сверкнула молния. Перед закрытыми глазами Джейн продолжала пылать струя раскаленного добела металла. Снова поднялся шум, прорезаемый криками ужаса и резкими словами команд. И мучительно, отчаянно закричал Крутой. Пользуясь общим замешательством, Джейн скользнула с места. Через минуту она уже была у своей скамьи и торопливо натягивала рукавицы. Может быть, Блюгг ее вовсе и не заметил. А может, заметил, но тут же забыл о ней, отвлеченный случившимся. - Ну как, достала? - прошептала Жужелица. Джейн не сразу поняла, о чем она. Потом вспомнила, кивнула и выплюнула ногти на ладонь. Жужелица взяла их и передала Коржику, тот - Малому Дику, а дальше Джейн не видела. Она сыпанула на рукавицу абразивного порошка. Работа сулила безопасность. На другом конце цеха смолкшего Крутого взвалили на тележку и покатили прочь. Сновали домовые в кожаных касках, гася пожарчики, занявшиеся тут и там от разлетевшихся искр. Вода с шипением испарялась. Пахло гарью. И рокотал громовыми перекатами смех Песчаника. *** Блюгг налетел на них с почерневшим от ярости лицом. Он так хватил кулаком по скамье, что чашки с абразивом подскочили. - А ну, встать! - заорал он. - Встать, когда я. с вами разговариваю! Они вразнобой встали. - Вы, мерзкие, дерьмовые, бесполезные... - Его так распирала злость, что он не сразу собрался с мыслями. - Кто надоумил Крутого это сделать? Вот что я хочу знать. Кто? А? Он схватил Жужелицу за ухо своей громадной ручищей и так потянул, что она с трудом удерживалась на цыпочках. - Говори! - потребовал он, вертя ухо. Жужелица захныкала: - Я... Я думаю, сэр, это он сам... Он такой бешеный. - Ба! - Блюгг презрительно оттолкнул Жужелицу и повернулся к Джейн. Над ней нависло его громадное лицо, круглое и грозное, словно лунный лик. Ее окатило сладковатой гнилью его дыхания, запахом пота - не прозрачно-едким, как у Крутого или у мальчика-тени, но тяжелой, кислой вонью взрослого самца. Джейн видела его желтые, стершиеся, почерневшие у корней зубы. Между двумя передними торчал застрявший кусок тухлятины, притягивая взгляд с гипнотической силой. Джейн не могла ни отвернуться, ни закрыть глаз. - А ты... - начал он. Но, не договорив, мотнул, как бык, тяжелой головой и обратился ко всем: - Небось думаете, что можете подложить мне свинью? Испортить карьеру? У них от страха язык отнялся. - Ну так вот, зарубите себе на носу. Я вам не добрый идиот-дядя, которому можно гадить на голову. Если будете портить мне жизнь, то я так вам ее испорчу... Вы даже представить себе не можете, как испорчу! Он навис над ними, оглядывая каждого. Потом похлопал себя по толстой заднице. - Если будете валять дурака, начальство возьмет меня за это место, так? Ну так если они возьмутся за меня здесь, я за вас тоже возьмусь здесь! - При слове "здесь" он каждый раз вилял задом, угрожающе оттопырив палец, - в другое время это могло бы их насмешить, но сейчас им делалось только жутко. - Ну как, я понятно говорю? Они стояли перед ним и молча дрожали. - Я спрашиваю: вам понятно? - Да, сэр! Он долго смотрел на них тяжелым немигающим взглядом. От усилия стоять неподвижно у Джейн задергался мускул на ноге. Она не сомневалась, что сейчас он спросит, как она смела зайти в его кабинет. Волна отчаяния поднималась из глубины ее тела, такая мощная, что Джейн знала: хлынув из глаз, эта волна затопит все вокруг, весь цех. - Вы, козявки паршивые! - произнес наконец Блюгг. - Чего мне хочется, так это передушить вас всех голыми руками. Может, я так и сделаю, и не думайте, что кто-нибудь по вас заплачет. Проку от вас никакого, только жрете как свиньи да прохлаждаетесь целый день! Он прошел вдоль скамьи, заглядывая каждому в глаза. Когда дошла очередь до Джейн, ей опять показалось, что сейчас Блюгг спросит, что она делала в кабинете, но он снова ничего не сказал. - Ладно, - буркнул он наконец, - строиться по росту и марш через восточный выход. Двойной... А где тень? - Здесь, сэр, - прошуршал мальчик-тень. Джейн вздрогнула - она не заметила, что он стоял рядом. Блюгг, покачиваясь на каблуках, оглядывал скамью и упивался их страхом. - Двойной перерыв! - рявкнул он. - У меня будет для вас спецзадание, дрянь вы этакая! Шагом марш! Быстрым шагом, чертыхаясь каждую минуту, он повел их через восточный выход, мимо загрузочных тупиков и кузнечных мастерских. Там пришлось обходить колонну автопогрузчиков, и они пошли через старый шлифовальный цех. Когда-то это был просто крытый двор, соединяющий строгальный отсек с механическим цехом, потом его дооборудовали, а когда шлифовальный цех получил новое здание, разделили на подсобные помещения. Блюгг все еще ничего не говорил Джейн, и в ней зашевелилась крохотная надежда, что он забыл и все обойдется... - Эй, ты! - Он сгреб ее за воротник, едва не задушив, и быстрым движением ноги распахнул боковую дверь. - Подождешь здесь! Если тебя тут не будет, когда я приду... догадайся, что я тогда с тобой сделаю! Он втолкнул ее в комнату и захлопнул дверь. Шарканье торопливых детских шагов удалялось. Наконец наступила полная тишина. Глава 2 В комнате никого не было. Целую стену занимало большое, до самого потолка, окно. Стекла были замазаны беспорядочными штрихами серой и тускло-синей краски - считалось, что это повышает производительность труда, сводя к минимуму отвлекающие факторы. Окно все же пропускало немного света, по-зимнему слабого, не дающего тени. И только у краев переплета, где остались незакрашенные места, свет сиял нестерпимо ярко. Под окном проходила длинная полка, заставленная лабораторным оборудованием. Мерцали экраны трех осциллографов с медленно ползущими угловатыми синусоидами. Сброшенные в спешке белые халаты болтались на вешалках или просто валялись на высоких табуретах, как будто работающие здесь техномаги среднего звена разом снялись с места и выбежали по тревоге на аварию. На испытательном стенде в дальнем углу Джейн увидела большое, с нее ростом, глазное яблоко дракона последней модели. Клик! Глаз качнулся и посмотрел на Джейн. Она испуганно вздрогнула. Потом попыталась представить, какое ей грозит наказание, и не смогла. Одно ясно - ей будет плохо! Она медленно прошлась по комнате, звук ее шагов отражался эхом от потолка. Драконий глаз поворачивался ей вслед. Неужели Крутой погиб? Все вышло даже хуже, чем она предчувствовала. Она-то думала, что Крутой выйдет сухим из воды и расплачиваться придется ей. Уж лучше бы так и случилось! Шло время, Блюгга все не было. Лаборанты тоже не возвращались. Сначала Джейн ждала их со страхом, понимая, что ее спросят, почему она здесь, и объяснениям могут не поверить. Потом ей стало так тоскливо от одиночества, что она стала мечтать о том, чтобы хоть кто-нибудь да явился. Тоска сменилась отчаянием, и наконец пришло угрюмое безразличие. Ей стало все равно, вернется ли сюда кто или нет. Она превратилась в набор ощущений, в наблюдателя, равнодушно воспринимающего кучку металлических опилок на полке, резиновый запах озона от вольтметров, блеск истертых сидений на табуретках. Без нее все это лишилось бы существования, потускнело, истаяло, обратилось в ничто. Время шло. В комнате мало-помалу делалось темнее и холоднее. Перед самым наступлением темноты кто-то прошелся по коридору, щелкая выключателями, и на потолке замигали люминесцентные трубки. У Джейн тупо ныло в животе. Такая тоска охватила ее, что даже заплакать не было сил. Живот разбаливался все сильнее. В сотый раз она мерила шагами комнату, и драконий глаз снова и снова поворачивался ей вслед. Она не представляла себе, который час, но не сомневалась, что время ужина давно миновало. Дверь распахнулась. Вошел Блюгг. Он казался усталым и озабоченным. Серая рабочая рубашка промокла под мышками, из закатанных рукавов торчали толстые волосатые руки. Драконий глаз, моргнув, остро на него глянул. - Что ты делала в моем кабинете? Как ни странно, Блюгг, задавая свой вопрос, на Джейн не смотрел. Он хмуро глядел на покрытый резьбой кристалл на шнурке, который держал в руке. - Я только... Ее рука невольно поднялась ко рту, губы вытянулись. Это был тот же самый жест, на котором застиг ее у дверей кабинета взгляд Блюгга. В ужасе она отдернула руку и спрятала за спину. Блюгг не сводил с нее тяжелого немигающего взора. Потом медленно улыбнулся. - Плохая девочка! - сказал он. - Ты у меня в мусоре рылась. - Нет! - отчаянно закричала Джейн. - Я ничего не взяла, честное слово, я ничего не взяла! Блюгг спрятал кристалл в пластиковый футляр и сунул в карман рубашки. Потом протянул руку и взял Джейн за подбородок. Его улыбка стала туманной, зловеще-мечтательной. Он медленно поворачивал ее голову, разглядывая лицо. - М-м-м! - Его взгляд опустился к нагруднику рабочего передника Джейн. Ноздри раздулись. - Рылась в корзине, да? Апельсиновые зернышки, крошки хлеба? Почему бы и нет? Здоровый, молодой аппетит, что тут такого! Это было еще страшнее угроз, в которых по крайней мере был хоть какой-то смысл. Джейн тупо смотрела на Блюгга, ничего не понимая. Он положил ей на плечи руки, медленно повертел ее туда-сюда. - Сколько ты уже у меня работаешь? Немало лет, верно? Как время летит! Совсем большая девочка стала. Пора уже тебя немножко продвинуть. Я как раз собирался писать заявление, что мне нужен курьер. Как бы это тебе понравилось, а? - Что, сэр? - Да ладно там, сэр да сэр! Дело-то простое. - Он вдруг как-то странно на нее посмотрел и повел носом. - Тьфу! Да у тебя кровь идет! Неряха! - Кровь? - ничего не понимая, повторила Джейн. Блюгг ткнул коротким толстым пальцем ей в ногу: - Вот! Джейн посмотрела туда. По ноге и вправду текла струйка крови. Теперь Джейн почувствовала ее след на бедре, горячий, щекотный... Все ее искусственное самообладание улетучилось. Внезапное, колдовское появление раны на теле дало прорваться страху и всем дурным предчувствиям. Джейн заплакала в голос. - Тьфу, пакость! - Блюгг состроил гримасу. - И почему мне так не везет? - Он с отвращением толкнул ее к двери. - Иди, иди! Иди в медпункт, сестра скажет, что тебе делать. *** - Поздравляю! - сказала сестра. - Ты теперь взрослая. Сестра была старая и угрюмая. У нее были свиные глаза, крысиный нос и ослиные уши. Она показала Джейн, как пользоваться прокладками. Потом прочла маленькую лекцию о личной гигиене, выдала две аспиринины и велела идти в спальню. Крутой был уже там. Он лежал в койке с забинтованной головой и бредил. - Левого глаза он, считай, лишился, - сказала Холстина. - Если вообще выживет. Сказали, если этой ночью не помрет, то, может, будет жить. Джейн робко прикоснулась к плечу Крутого. Ей было страшно его трогать, он был какой-то восковой и холодный. - Новое поколение выбирает пепси, - пробормотал он. - Неповторимый, устойчивый вкус! Джейн отдернула руку как от огня. - За ним я ухаживаю, так что ты не лезь! - Холстина суетливо огладила одеяло. В ее голосе звенел вызов. Она уперла руки в бока, выпрямилась и взглянула на Джейн, ожидая ответного вызова. И когда Джейн промолчала, нагло ухмыльнулась: - А тебе спать пора. Что, нет? Джейн молча кивнула и пошла в свой угол. Гримуар ждал ее. Мальчик-тень сунул его под одеяло, как она велела. Джейн разделась, стараясь не спешить, и шмыгнула в постель, следя, чтобы никто не увидел книгу. Она обняла гримуар, и словно слабый электрический ток пронзил ее тело. Странное, совсем новое чувство овладело ею. Этой ночью детям долго не удавалось заснуть. Крутой метался, стонал и бормотал в забытьи. Им было и жаль его, и страшно. Некоторые малыши перебрались в койки к своим друзьям и тесно прижались к ним. Даже дети постарше долго вертелись, вздыхая и невольно взглядывая на мечущегося Крутого. Но наконец все уснули. Не спала только Джейн. Стараясь не шуметь, она осторожно выскользнула из-под одеяла и юркнула под кровать. Отыскав сломанную доску, она пролезла в крохотный тайник между спальней и стеной сарая с песком. Там было темно и грязно, но не душно, потому что перегородки не доходили до потолка. Ее пронзил холодный сквозняк, она задрожала. Но все же было не настолько холодно, чтобы рисковать возвращаться за платьем. Нащупав гримуар, она потянула его за собой. Крутой застонал. Потом произнес ясным и звонким голосом: - Отборные овощи, куриное филе с сыром - и тефлоновая сковородка! У Джейн от неожиданности перехватило дыхание. - Неизменно превосходный результат! Страшно было слушать, как он разговаривает с черной пустотой в разгар ночи. Джейн кое-как приладила сломанную доску на место и перестала его слышать. Усевшись на пол, она примостила гримуар на коленях и раскрыла его. Страницы казались в темноте темными и безжизненными, но буквы слабо серебрились и скользили под пальцами. Джейн заметила, что если очень сильно сосредоточиться, то общий смысл, словно чуть слышный шепот, доходит до нее, хотя каждое слово в отдельности остается непонятным. Она пролистала сравнительную таблицу компрессионного давления, дальше шли коэффициенты допустимого растяжения для цилиндров. Джейн помедлила над параметрами калибровки кристаллов, потом стала листать дальше, надеясь, что пальцы верно передадут ей, о чем говорят страницы. Наконец она нашла то, что искала. Это была глава об управлении драконами. До этой минуты она и сама не знала, что ищет. Только теперь, лаская пальцами схемы, где таинственные значки обозначали конденсаторы, потенциометры, сопротивления и заземления, наклоняя голову, чтобы потереться щекой о страницу, впитывая запах бумаги и типографской краски, - только теперь она поняла, что вся ее жизнь с раннего детства имела одну только цель: украсть дракона. В тайнике было тесно, стены давили на плечи - но она ничего не замечала. Она видела лишь одно: черных быстрокрылых драконов. То, что всю жизнь было у нее перед глазами, незамечаемое, стало явным и главным. Она слышала ультразвуковой, раздирающий небо рев этих тварей, переполняемых яростью и бензином, чувствовала их сокрушающую гравитацию мощь, огненное дыхание. И она видела себя на одном из них, она летела с ним все дальше, дальше... Но сначала надо изучить гримуар. Она должна понять, как подчинить себе дракона. Шли часы, а Джейн не могла оторваться от книги. Она ласкала глазами и пальцами каждый знак, впивала, запоминала, усваивала. Только сигнал побудки заставил ее поднять голову. Пора было идти завтракать. Она выползла из тайника и стала в строй, зевающая, чуть живая от усталости, счастливая. На следующую ночь первый раз в жизни дракон с ней заговорил. *** Через три дня Джейн, Колючку и Холстину отвели в механический цех. Все рабочие места там оказались заняты, и, полаявшись некоторое время с мастером, Блюгг сунул под мышку ящик с зубчатыми колесиками и повел их наверх. Под потолком цех опоясывала галерея, разделенная на мелкие отсеки. Там все было завалено, но наконец Блюгг все-таки нашел для них место, между деревянной лестницей и кирпичной трубой промышленного перегонного куба. Он усадил их на шаткую скамью, велел стирать с колесиков смазку и ушел. Здесь окна тоже были закрашены, но белой ли краской, серой или зеленой - под мног