Роберт Сальваторе. Изгнанник (Темный эльф - 2) R. A. Salvatore. Exile (1990) Библиотека Луки Бомануара -- http://www.bomanuar.ru/ │ http://www.bomanuar.ru/ OCR -- Альдебаран (www.aldebaran.ru) │ http://www.aldebaran.ru Дополнительная вычитка и оформление -- Алексей Алексеевич (alexeevych@mail.ru) Роберт Сальваторе С 16 Изгнанник / Пер. с английского. -- СПб.: ООО "Золотой век", ТОО "Диамант", 1997. -- 416с. ISBN 5-89215-001-1 Десять долгих лет прошло с тех пор, как Дзирт До'Урден покинул Мензоберранзан. Все это время он скитался по страшным, полным опасностей и чудовищ туннелям Подземья. Лишь один-единственный друг остался у него -- магическая пантера Гвенвивар. Однако Паучья Королева Ллос не забыла воина-бунтовщика, осмелившегося посягнуть на устои ее подземного королевства. По следам Дзирта отправляется дух-двойник, восставший из мертвых Закнафейн, отец, наставник и друг молодого эльфа. Теперь бывшим оружейником Мензоберранзана правит злая воля богини Ллос. ВСТУПЛЕНИЕ Чудовище неуклюже двигалось по безмолвным коридорам Подземья, время от времени шаркая о камень своими восемью покрытыми чешуей ногами. Оно не отскакивало назад, заслышав эхо производимых им самим звуков и пугаясь разоблачающего его присутствие шума. Оно не торопилось в укрытие, опасаясь нападения другого хищника. Нет, даже в полном опасностей мире Подземья это существо знало лишь безопасность и уверенность в собственной способности сокрушить любого противника. Его ядовитое дыхание несло смерть, острые когти оставляли в камне глубокие борозды, а ряды копьеобразных зубов, обрамлявшие злобную пасть, могли в клочья разорвать самую толстую шкуру. Но страшнее всего был его взгляд-взгляд василиска, который обращал в камень все живое, что попадалось ему на глаза. Это существо, огромное и вселяющее ужас, было самым крупным среди ему подобных. Оно не знало страха. Охотник проводил глазами василиска. Восьминогий монстр, за которым он следил с утра, был незваным гостем, вторгшимся в его владения. Охотник видел, как василиск своим ядовитым дыханием убил нескольких принадлежащих охотнику рофов, похожих на коров небольших животных, служивших весомой прибавкой к его рациону; а остальная часть стада в ужасе разбежалась по бесконечным туннелям, чтобы, возможно, никогда уже не вернуться. Охотник был в гневе. Теперь он наблюдал, как это чудовище устало тащится по узкому проходу, который, по предположению охотника, оно и должно было избрать. Охотник плавно вынул сабли из ножен, сразу обретая уверенность от ощущения их совершенства. Эти кривые сабли принадлежали ему с детских лет, но, глядя на них, никто бы и не подумал, что вот уже тридцать лет они практически все время находятся в работе. Сегодня они пройдут очередное испытание. Охотник вернул на место оружие и замер в ожидании звука, который должен был стать сигналом к действию. Громкое рычание остановило василиска. Монстр с любопытством взглянул вперед, хотя его слабые глаза мало что могли различить на расстоянии более нескольких футов. Снова раздалось рычание, и василиск пригнулся в ожидании, когда посылающий ему вызов, его очередная жертва, выпрыгнет из засады, чтобы умереть. Охотник покинул укрытие, находившееся далеко позади монстра, и с необыкновенной быстротой помчался вдоль стен коридора, испещренных небольшими расселинами и трещинами. В волшебном плаще пивафви он был невидим на фоне камня, а его ловкие, проворные движения были бесшумны. Он приближался невероятно тихо, невероятно стремительно. Рычание вновь повторилось где-то впереди василиска, но противник не осмеливался приблизиться. Раздраженное чудовище заковыляло вперед, одержимое намерением настичь и убить. Когда василиск проходил под низким арочным сводом, его голову окутал непроницаемый шар абсолютной темноты, и монстр, внезапно остановившись, сделал шаг назад, на что и рассчитывал охотник. В то же мгновение он накинулся на чудовище. Спрыгнув со стены коридора, охотник, прежде чем достичь намеченной цели, проделал три вещи. Сначала с помощью простого заклинания он очертил голову василиска пламенем голубого и лилового цветов. Затем надвинул на лицо капюшон: во время битвы зрение ему не было нужно, кроме того, это была мера предосторожности против взгляда василиска, несущего гибель. И наконец, выхватив свои смертоносные клинки, он приземлился на спине чудовища и помчался по чешуе к его голове. Василиск отреагировал сразу же, как только пляшущее пламя опоясало его голову. Оно не обжигало, однако делало его легкой мишенью. Он стал поворачиваться, и тут первая сабля погрузилась в его глаз. Чудище встало на дыбы и встряхнулось, пытаясь отделаться от охотника. Оно выдыхало ядовитые пары и неистово мотало головой из стороны в сторону. Охотник оказался проворнее, держась позади пасти, вне дороги смерти. Его вторая сабля нашла другой глаз василиска, а потом охотник дал волю своей ярости. Этот василиск зашел на чужую территорию, он убил принадлежащих охотнику рофов! Неистовые удары один за другим обрушивались на покрытую панцирем голову, откалывая чешую и вонзаясь в плоть. Василиск чувствовал опасность своего положения, но все еще верил, что одержит победу. Раньше он всегда побеждал. Если бы только ему удалось направить свое губительное дыхание прямо на разъяренного охотника! В следующее мгновение второй противник, злобно рычащий зверь из рода кошачьих, обрушился на василиска, бесстрашно прыгнув к окруженной пламенем пасти. Огромная кошка не обращала внимания на ядовитые испарения, так как волшебный зверь был невосприимчив к подобного рода атакам. Когти пантеры пропороли глубокие борозды в деснах василиска, дав чудовищу возможность вдоволь напиться собственной крови. Стоя на огромной голове чудовища, охотник наносил удары, которым уже потерял счет. Со свирепостью и ожесточенностью вонзал он сабли в чешуйчатый панцирь, плоть и череп василиска, вгоняя его в черноту смерти. Много после того, как монстр свалился бездыханным, движение окровавленных клинков замедлилось. Охотник отбросил капюшон и Оценивающе оглядел кучу окровавленных останков у себя под ногами и горячие струйки крови, стекающие с клинков. Он поднял вверх окровавленные сабли и возвестил о своей победе первобытным ликующим криком. Он был охотником, и это был его дом! Однако, выпустив вместе с этим криком всю свою ярость, охотник посмотрел на своего товарища и смутился. Большие круглые глаза пантеры глядели на него осуждающе, хотя вряд ли сама она это осознавала. Кошка была единственной связью охотника с прошлым, с тем цивилизованным существованием, которое он когда-то вел. -- Иди сюда, Гвенвивар, -- прошептал он, убирая сабли в ножны. Он упивался звучанием произносимых им слов. Его голос был единственным голосом, который он слышал в течение десяти лет. Но теперь с каждым разом слова приходили к нему со все большим трудом и, когда он их произносил, казались чужими. Неужели он утратит способность говорить, как утратил многое из того, что казалось естественным в его прошлом существовании? Это тревожило охотника, ведь, лишившись голоса, он не сможет вызывать пантеру. И тогда он останется действительно одинок. Охотник и его кошка шли по хранящим тишину коридорам, не производя ни единого звука, не сдвигая ни единого камешка. Им вдвоем сполна пришлось хлебнуть опасностей этого притихшего мира. Вместе они усваивали науку выживания. Однако несмотря на одержанную победу, в этот день улыбка не озаряла лицо охотника. Он не боялся никого, но теперь он не был уверен, шла ли его отвага от уверенности в себе или от полного равнодушия ко всему живому. Быть может, просто выжить недостаточно. Часть 1 ОХОТНИК Я живо помню тот день, когда покинул город, в котором родился и в котором жил мой народ. Все Подземье простиралось передо мной; меня ждала жизнь, полная захватывающих приключений; передо мной открывалась возможности, наполнявшие радостью мое сердце. Однако, покидая Мензоберранзан, я больше думал о том, что теперь смогу жить в соответствии с собственными принципами. Со мной были Гвенвивар и мои сабли, висевшие на поясе. Я сам мог определять свое будущее. Но тот дров, тот юный Дзирт До'Урден, который покинул Мензоберранзан в тот судьбоносный день, едва вступив в четвертый десяток жизни, не мог еще проникнуть в тайну времени, не мог представить, каким медленным кажется его течение, если оно не состоит из мгновений, которые связывают тебя с твоими соплеменниками. Находясь в расцвете юности, я считал жизнь вечной. Но как измерять столетия, когда один час кажется днем, а день -- годом? За стенами своих городов Подземье дает пищу тому, кто умеет ее добывать, и убежище тому, кто умеет прятаться. Но самое главное, что дает Подземье в избытке, -- это одиночество. Когда я стал жителем пустынных туннелей, мне стало одновременно и легче, и труднее. Я приобрел мастерство и опыт, необходимые для того, чтобы продолжать свое существование. Я мог сокрушить почти всякого, кто вторгался в облюбованное мной владение, а от тех немногих монстров, с которыми трудно было бы справиться, я мог убежать или спрятаться. Однако мне не потребовалось много времени, чтобы ощутить возмездие, от которого я не мог ни убежать, ни скрыться. Оно преследовало меня повсюду, куда бы я ни шел; и чем дальше, я убегал, тем теснее оно сжималось вокруг меня. Моим врагом было одиночество, и врагом была непроницаемая, ничем не нарушаемая тишина погруженных в немоту коридоров. Оглядываясь назад на эти годы, я поражаюсь и ужасаюсь тем изменениям, которые претерпел, ведя подобное существование. Существование любого разумного существа неразрывно связано с речью, которая служит средством общения между ним и ему подобными, что окружают его. Без этой связи я потерял себя. Покидая Мензоберранзан, я принял решение следовать своим принципам и использовать свою силу в соответствии с моими убеждениями. Однако всего лишь через несколько месяцев одиночества в Подземье единственной целью моего существования стало выживание. Я превратился в животное, руководствующееся инстинктами, животное, хоть и расчетливое и коварное, но не мыслящее, а использующее свой разум только затем, чтобы спланировать следующее убийство. Я думаю, что спасла меня Гвенвивар. Моя верная подруга, которая не раз выручала меня, заслоняя от неминуемой смерти в лапах чудовищ, спасла и от смерти опустошения, менее, пожалуй, драматичной, но не менее неизбежной. Я обнаружил, что живу лишь ради тех мгновений, когда эта большая кошка шагает рядом со мной, когда она, это живое существо, слушает произносимые мною слова, которые мне все труднее становилось подбирать, вдобавок ко всему Гвенвивар стала моим календарем, так как я знал, что она может появляться из Астрального уровня только раз в двое суток и всего на полдня. Только после того, как окончились мои тяжкие испытания, я осознал, насколько важной была та четверть моей жизни. Не будь Гвенвивар, я не нашел бы в себе решимости продолжать существование. Я никогда не обрел бы силы, чтобы выжить. Даже когда Гвенвивар стояла рядом со мной, я чувствовал все более захватывающее меня двойственное отношение к схватке. Я втайне надеялся, что какой-нибудь обитатель Подземья окажется сильнее меня. Может ли боль, принесенная зубами или когтями, быть сильнее, чем опустошенность и тишина? Думаю, что нет. Дзирт До'Урден Глава 1 ПОДАРОК К ГОДОВЩИНЕ Мать Мэлис беспокойно ерзала на каменном троне в небольшой затемненной приемной огромного собора Дома До'Урден. Для темных эльфов, измеряющих течение времени десятилетиями, это был день, который следовало отметить в анналах дома Мэлис, -- десятая годовщина продолжающегося скрытого конфликта между семьей До'Урден и Домом Ган'етт. Мать Мэлис, не относившаяся к тем, кто забывает подобные даты, приготовила для своих врагов особый подарок. Бриза До'Урден, старшая дочь Мэлис, крупная, могучего телосложения женщина-дров, в волнении мерила шагами приемную, что не было таким уж необычным делом. -- С этим давно следовало покончить, -- проворчала она и пнула ногой небольшой треножный табурет. Тот накренился и упал, при этом от сиденья стула, сделанного из сердцевины гриба, откололся кусок. -- Терпение, дочь моя, -- ответила Мэлис с легким укором, хотя и разделяла чувства Бризы. -- Джарлакс действует осторожно. При упоминании несносного наемника Бриза отвернулась от нее и направилась к каменной двери комнаты, искусно украшенной резьбой. От Мэлис не укрылось недовольство дочери. -- Тебе не нравится Джарлакс и его отряд, -- ровным голосом заметила верховная мать. -- Это бездомные бродяги, -- резко ответила Бриза, по-прежнему стоя к матери спиной. -- В Мензоберранзане нет места для бездомных бродяг. Они подрывают устои нашего общества. И к тому же они мужчины! -- Они хорошо служат нам, -- напомнила ей Мэлис. Бризе хотелось возразить, упомянув об огромных затратах, связанных с содержанием отряда наемников, но благоразумно придержала язык. С самого начала войны Домов До'Урден и Ган'етт она и Мэлис постоянно расходились во мнениях. -- Без клана Бреган Д'эрт мы не смогли бы действовать против наших врагов, -- продолжила Мэлис. -- Использование наемников, этих, как ты их назвала, бездомных бродяг, позволяет нам вести войну без тени подозрения, что наш Дом замешан в преступлении. -- Тогда почему не покончить с этим? -- спросила Бриза, круто повернувшись к трону. -- Мы убиваем нескольких воинов Ган'еттов, они убивают нескольких наших. И все это время оба Дома продолжают нанимать рекрутов им на замену! Это никогда не кончится! Единственные победители в этой борьбе -- наемники Бреган Д'эрт и нанятые Матерью СиНафай мерзкие бандиты, пожирающие казну обоих Домов! -- Следи за своим тоном, дочь моя, -- предупреждающе рыкнула Мэлис. -- Ты говоришь с верховной матерью. Бриза опять отвернулась от нее. -- Нам следовало атаковать Дом Ган'етт сразу же, в ту ночь, когда был принесен в жертву Закнафейн, -- отважилась проворчать она. -- Ты забыла, что сделал твой младший брат в ту самую ночь, -- размеренным голосом ответила Мэлис. Но верховная мать ошибалась. Даже прожив тысячу лет, Бриза не смогла бы забыть ту ночь, когда Дзирт покинул свою семью. Обученный Закнафейном, любовником-фаворитом Мэлис и искуснейшим оружейником во всем Мензоберранзане, Дзирт достиг бойцовских качеств, которые далеко превосходили общепринятую у дровов норму. Но Зак заразил Дзирта опасными и богохульными настроениями, чего не потерпела Паучья Королева-богиня Ллос, которой поклонялись темные эльфы. В конце концов святотатство Дзирта вызвало гнев Ллос, и Паучья Королева потребовала его смерти. Мать Мэлис, впечатленная воинскими возможностями Дзирта, выступила в защиту Дзирта и, чтобы возместить прегрешения сына, отдала Ллос сердце Закнафейна. Она простила Дзирта в надежде на то, что, когда не станет Закнафейна, второй сын изменит свое поведение и заменит уничтоженного оружейника. Однако неблагодарный Дзирт предал их и сбежал в просторы Подземья, то есть совершил такой поступок, который лишил Дом До'Урден не только оружейника, но и благосклонности Ллос. В результате Дом До'Урден потерял своего главного оружейника, расположение Ллос и своего предполагаемого оружейника. Это был не самый удачный день. К счастью, Дом Ган'етт в тот день понес точно такие же потери, лишившись обоих своих магов, которые предприняли неудачную попытку убить Дзирта. Это ослабило оба Дома, а при отсутствии покровительства Ллос ожидаемая война обернулась бесконечной серией скрытых набегов. Бризе не забыть об этом. Стук в дверь приемной залы отвлек Бризу и ее мать от воспоминаний о том роковом времени. Дверь широко распахнулась, и вошел Дайнин, старший сын дома. -- Приветствую тебя, верховная мать, -- подобающим тоном произнес он и склонился в низком поклоне. Дайнин хотел, чтобы его новость была сюрпризом, но сиявшая на его лице улыбка рассказала все за него. -- Джарлакс возвратился! -- ликующе прорычала Мэлис. Дайнин повернулся к открытой двери, и наемник, терпеливо ожидавший в коридоре, прошел в залу. Бриза, всегда поражавшаяся необычной манерности этого бродяги, покачала головой, когда Джарлакс проходил мимо нее. Почти все темные эльфы в Мензоберранзане одевались просто и практично: в мантии, украшенные изображениями Паучьей Королевы, или в гибкие кольчуги, прикрытые складками волшебного плаща-невидимки пивафви. Джарлакс, заносчивый и дерзкий, не следовал обычаям жителей Мензоберранзана. Его манеры никак не соответствовали дровским нормам, и он бесстыже демонстрировал их. Вместо плаща или мантии на нем было некое подобие пелерины, мерцающей всеми цветами радуги в бликах света и в инфракрасном спектре видящих тепло глаз. О магических свойствах этой накидки можно было лишь догадываться, но входящие в ближайшее окружение начальника наемников отмечали, что она действительно обладает весьма ценными качествами. Одежда Джарлакса не имела рукавов и была так коротка, что его стройный, с тугими мышцами торс был выставлен на всеобщее обозрение. На одном глазу у него была повязка, однако внимательный наблюдатель быстро распознал бы в ней обычное украшение, поскольку Джарлакс частенько перемещал повязку с одного глаза на другой. -- Моя дорогая Бриза, -- бросил он через плечо, отметив полный презрения интерес верховной жрицы к его наружности, сделал пируэт и низко поклонился, широким жестом сняв широкополую шляпу -- еще одну нелепость, если не сказать больше, поскольку она была украшена чудовищного размера перьями диатримы, гигантской птицы, обитающей в Подземье. Бриза вспыхнула от гнева и отвернулась при виде обнаженной головы склонившегося наемника. Темные эльфы носили свои густые белые волосы как символ положения в обществе: стрижка делалась с учетом ранга и принадлежности к определенному Дому. Бродяга Джарлакс вовсе не имел волос, и, на взгляд Бризы, его чисто выбритая голова напоминала шар из прессованного оникса. Джарлакс тихо засмеялся, почувствовав неодобрение старшей дочери семейства До'Урден, и направился к Матери Мэлис, сопровождая стук подкованных каблуков позвякиванием своих многочисленных драгоценностей. Бриза отметила про себя и сияющие сапоги, и драгоценности, которые, как ей казалось, производили шум по желанию самого Джарлакса. -- Свершилось? -- нетерпеливо спросила Мать Мэлис, прежде чем наемник успел подобающе поприветствовать ее. -- Моя дорогая Мать Мэлис, -- обиженно вздохнув, ответил Джарлакс, понимая, что, учитывая исключительную важность сообщения, об этикете можно забыть, -- неужели ты во мне сомневалась? Это ранит меня в самое сердце. Мэлис вскочила с трона, победно сжав кулак. -- Дипри Ган'етт мертв! -- провозгласила она. -- Первая благородная жертва в этой войне! -- Ты забыла о Мазое Ган'етте, -- заметила Бриза, -- сраженном Дзиртом десять лет тому назад. А Закнафейн До'Урден, -- пришлось добавить Бризе вопреки своим убеждениям, -- был убит твоей собственной рукой. -- Закнафейн не был благородного происхождения, -- насмешливо ответила Мэлис дерзкой дочери. Тем не менее слова Бризы уязвили Мэлис. Решение о заклании Закнафейна вместо Дзирта она приняла самостоятельно, вопреки советам Бризы. Джарлакс прокашлялся, чтобы снять нарастающее напряжение. Наемник понимал, что должен покончить со своим делом и убраться из Дома До'Урден как можно скорее. Ему уже было известно то, о чем еще не знали До'Урдены: намеченный час приближался. -- Как насчет оплаты? -- напомнил он Мэлис. -- Этим займется Дайнин, -- отмахнулась Мэлис, не отводя глаз от въедливого взгляда дочери. -- Я, пожалуй, пойду, -- произнес Джарлакс, кивнув головой старшему сыну. Прежде чем наемник сделал шаг к двери, в комнату ворвалась Вирна, вторая дочь Мэлис, лицо которой ярко светилось в инфракрасном спектре, пылая от возбуждения. -- Проклятие, -- еле слышно прошептал Джарлакс. -- В чем дело? -- строго спросила Мать Мэлис. -- Дом Ган'етт! -- прокричала Вирна. -- Его воины на нашей территории! Нас атакуют! x x x Во внутренний двор перед пещерным комплексом Дома До'Урден, сопровождаемые вспышками огненных стрел, прорвались через адамантитовые ворота около пятисот воинов Дома Ган'етт (на целую сотню больше, чем он владел согласно сведениям Мэлис). Триста пятьдесят воинов, принадлежащих До'Урденам, хлынули навстречу атакующему врагу из имеющих форму сталагмитов укреплений, служивших им жильем. Уступающие в численности, но обученные Закнафейном отряды До'Урденов заняли соответствующие оборонные позиции, разместив своих магов и жриц таким образом, чтобы те могли беспрепятственно творить заклинания. Большой отряд воинов Дома Ган'етт, получивших с помощью магических заклинаний способность летать, ринулся вниз со стены пещеры, в которой размещались великолепные покои Дома До'Урден. Небольшие ручные арбалеты беспрестанно щелкали, выпуская опасные дротики, наконечники которых несли смертоносный яд. Ряды нападающих стремительно редели. Однако из-за внезапности воздушного вторжения войска До'Урденов оказались в опасном положении. x x x -- Ган'етт не обладает благосклонностью Ллос! -- вскричала Мэлис. -- Как они смели напасть в открытую?! Она вздрогнула от опровергающих ее утверждение громовых раскатов двух последовавших одна за другой огненных молний. -- Неужели? -- фыркнула Бриза. Мэлис метнула на дочь угрожающий взгляд, но у нее не было времени продолжать спор. Общепринятый способ нападения на любой дровский дом включал в себя вторжение воинов, подкрепляемое ментальной атакой верховных жриц и священниц, относящихся к нападающему Дому. Однако Мэлис не чувствовала ментальной атаки, и это, без сомнений, говорило о том, что именно Дом Ган'етт явился к ее воротам. Без благосклонности Паучьей Королевы священницы Дома Ган'етт не могли воспользоваться дарованной им Ллос силой и начать ментальный штурм. Иначе Мэлис и ее дочери, также лишившиеся расположения Паучьей Королевы, не сумели бы оказать сопротивление. -- Как они осмелились напасть на нас? -- недоумевала Мэлис. Бриза поняла ход мыслей матери. -- Они действительно наглецы, -- сказала она, -- если надеются, что их воины без поддержки смогут уничтожить всех членов нашего Дома. Каждый присутствовавший в этой комнате, каждый дров, живший в Мензоберранзане, знал, какая жестокая, неотвратимая кара будет наложена на Дом, которому не удастся полностью искоренить подвергшееся нападению семейство. На подобные атаки смотрели без особого неодобрения, но если нападавших ловили с поличным, то кара была неминуема. В приемную с мрачным лицом вошел Риззен, нынешний отец Дома До'Урден. -- Нас превосходят числом, и мы выбиты со своих позиций, -- произнес он. -- Боюсь, наше поражение не за горами. Мэлис не могла смириться с подобными новостями. Она нанесла Риззену удар, от которого тот растянулся на полу в центре комнаты, и повернулась к Джарлаксу. -- Ты должен вызвать свой отряд! -- закричала она, обращаясь к наемнику. -- Немедленно! -- Мать, -- заикаясь от растерянности, сказал Джарлакс, -- Бреган Д'эрт -- тайная группа. Мы не принимаем участия в открытых военных действиях. Поступить так, значит навлечь на себя гнев правящего совета! -- Я заплачу тебе, сколько пожелаешь, -- пообещала доведенная до отчаяния верховная мать. -- Но цена... -- Все, что пожелаешь! -- вновь прорычала Мэлис. -- Подобное действие... -- начал было Джарлакс. И опять Мэлис перебила его на полуслове. -- Спаси мой Дом, наемник, -- завопила она. -- Твоя награда будет велика, но я предупреждаю -- цена поражения будет гораздо больше! Джарлакс не боялся угроз, особенно от лишившейся силы верховной матери, весь мир которой стремительно рушился. Но в ушах наемника сладким звоном отозвалось слово "награда", которое перевешивало угрозу в тысячу раз. После десяти лет непомерных вознаграждений за участие в конфликте домов До'Урден и Ган'етт Джарлакс не сомневался в желании или способности Мэлис заплатить, как обещано, так же как и в том, что это дельце окажется более выгодным, нежели то соглашение, которое он заключил на этой неделе с Матерью СиНафай Ган'етт. -- Как пожелаешь, -- сказал он Матери Мэлис, поклонившись и взмахнув своей кричащей шляпой. -- Посмотрим, что мне удастся сделать. Он подмигнул Дайнину, и оба дрова вышли из комнаты. Когда они оказались на балконе, выходившем на огороженную территорию До'Урденов, то увидели, что положение еще хуже, чем описывал его Риззен. Оставшиеся в живых воины Дома До'Урден были прижаты к одному из сталагмитовых возвышений, служивших основанием для въездных ворот, и из последних сил отбивались. При виде аристократов Дома До'Урден один из летучих солдат Дома Ган'етт опустился на балкон, но Дайнин избавился от непрошеного гостя одним едва заметным ударом меча. -- Отличная работа, -- прокомментировал Джарлакс, одобрительно кивнув Дайнину. Он сделал движение, собираясь потрепать старшего сына по плечу, но Дайнин уклонился от прикосновения. -- У нас есть другое занятие, -- язвительно напомнил он Джарлаксу. -- Вызывай свое войско, и побыстрее, иначе, боюсь, Дом Ган'етт завершит этот день победой. -- Расслабься, друг мой Дайнин, -- рассмеялся Джарлакс. Он достал небольшой свисток, висевший на шее, и дунул в него. Дайнин не услышал ни звука, так как этот заколдованный свисток могли услышать исключительно уши членов клана Бреган Д'эрт. Старший сын Дома До'Урден с изумлением наблюдал, как Джарлакс, не теряя спокойствия, высвистывает какую-то особую ритмическую фигуру, а затем с еще большим изумлением увидел, как около сотни воинов Дома Ган'етт неожиданно набросились на своих же товарищей. Бреган Д'эрт хранил верность только Бреган Д'эрту. x x x -- Они не могут атаковать нас, -- упрямо повторила Мэлис, меряя шагами пространство залы. -- Паучья Королева не станет помогать им в этой авантюре. -- Они побеждают без помощи Паучьей Королевы, -- напомнил ей Риззен, благоразумно нырнув в самый дальний угол, поскольку говорил неугодные слова. -- Ты уверяла, что они никогда не нападут! -- проворчала Бриза. -- Ты даже объяснила, почему мы не посмеем напасть на них! -- Бризе была памятна та беседа, так как именно она предложила тогда открыто атаковать Дом Ган'етт. Мэлис резко отчитала ее в присутствии всех членов семьи, и теперь Бриза намеревалась поквитаться. Ее голос сочился гневным сарказмом, каждое слово метило прямо в мать. -- Возможно ли, чтобы Мать Мэлис До'Урден совершила ошибку? Мэлис не произнесла ни слова, ответив взглядом, в котором смешивались ярость и ужас. Бриза вернула недвусмысленно угрожающий взгляд, и вдруг верховная мать Дома До'Урден ощутила, что она не так уж непобедима и уверена в своих действиях. Она нервно шагнула вперед, но в эту секунду в комнату вошла Майя, младшая из дочерей семьи До'Урден. -- Они прорвались в дом! -- вскричала Бриза, предполагая худшее, и ухватилась за свои змееголовый хлыст. -- А мы даже не готовы обороняться! -- Наоборот! -- быстро возразила Майя. -- Ни один из врагов не добрался до балкона. Сражение обернулось против Дома Ган'етт! -- Я знала, что так и будет, -- заметила Мэлис, резко выпрямляясь и подчеркнуто обращая свою речь к Бризе. -- Глуп тот Дом, который действует без благословения Ллос! Однако, несмотря на это заявление, Мэлис подозревала, что дело здесь вовсе не в благосклонностях и предпочтениях Ллос. Ее мысли неизбежно вернулись к Джарлаксу и его ненадежной шайке разбойников. x x x Джарлакс шагнул с балкона и, использовав врожденную дровскую способность к парению в воздухе, опустился на дно пещеры. Не видя для себя никакой необходимости вступать в битву, которая явно была под контролем, Дайнин стоял, прислонившись спиной к стене, и наблюдал за наемником, обдумывая то, что недавно открылось его глазам. Джарлакс натравил обе стороны друг на друга, и вновь единственными победителями оказались военачальник наемников и его банда. Клан Бреган Д'эрт, несомненно, был нечистоплотен, но приходилось признать, что его действия отличались эффективностью. Дайнин почувствовал, что этот изменник ему нравится. x x x -- Передано ли Матери Бэнр обвинение по всей форме? -- спросила Мэлис Бризу, когда свет магически нагреваемой сталагмитовой колонны Нарбондель, служащей часами Мензоберранзана, начал свое постепенное восхождение, отмечая начало следующего дня. -- Правящий дом ожидал этого визита, -- с самодовольной ухмылкой ответила Бриза. -- Весь город шепчется об этом нападении и о том, как Дом До'Урден отбросил захватчиков Дома Ган'етт. Мэлис тщетно попыталась скрыть широкую улыбку. Она наслаждалась вниманием города и той славой, которая, как ей было известно, щедро прольется на ее Дом. -- Как раз сегодня будет созван правящий совет, -- продолжала Бриза, -- к величайшей скорби Матери СиНафай Ган'етт и ее обреченных на гибель детей. Мэлис согласно кивнула. Уничтожение соперничающего Дома было обычным делом для дровов Мензоберранзана. Но неудачное покушение, когда оставался хотя бы один живой свидетель благородного происхождения, готовый предъявить обвинение, влекло за собой осуждение правящего совета и каралось полным уничтожением напавшего, но не сумевшего довести дело до конца Дома. Неожиданный стук заставил их обеих повернуться к изысканно украшенной двери. -- Тебя вызывают, Мать Мэлис, -- возвестил вошедший Риззен. -- Мать Бэнр прислала за тобой экипаж. Мэлис и Бриза обменялись взглядами, в которых сквозили надежда и беспокойство. Когда наказание обрушится на Дом Ган'етт, Дом До'Урден займет наконец вожделенное положение -- восьмое место в иерархии города. Только верховные матери первых восьми домов обладали правом заседать в правящем совете города. -- Свершилось? -- спросила Бриза. Мэлис в ответ лишь пожала плечами и вышла вслед за Риззеном из залы. Она проследовала на балкон дворца. Риззен предложил ей в помощь руку, которую она тут же строптиво отбросила в сторону. С гордостью, сквозившей в каждом движении, Мэлис перешагнула через ограждение и спустилась вниз, во двор замка, где собралась большая часть оставшихся в живых воинов. Светящийся голубым цветом летучий диск с нанесенными на него эмблемами Дома Бэнр парил чуть в стороне от поврежденных адамантитовых ворот владений До'Урден. Мэлис гордо прошествовала сквозь собравшуюся толпу; темные эльфы сбивали друг друга с ног, уступая ей дорогу. Все говорило о том, что это ее день: сегодня она добилась места в правящем совете, обретя заслуженное положение. -- Верховная мать, я буду сопровождать тебя по городу, -- предложил Дайнин, стоя в воротах. -- Ты останешься здесь с остальными членами семьи, -- осадила его Мэлис. -- Вызывают только меня. -- Откуда ты знаешь? -- спросил Дайнин, но, как только эти слова слетели с его языка, он понял, что переступил границы дозволенного. Когда Мэлис обратила к нему слой предостерегающий взгляд, он уже затерялся в толпе воинов. -- Побольше уважения, -- еле слышно пробормотала Мэлис, а затем приказала стоявшим поблизости простолюдинам заменить секцию сбитых и искореженных ворот. Окинув владения последним победным взглядом, она вышла наружу и заняла место на летучем диске. Уже не впервые Мэлис принимала подобное приглашение от Матери Бэнр, поэтому она ни капли не удивилась, когда из темноты появились несколько священнослужительниц Дома Бэнр и окружили летучий диск. Когда Мэлис в последний раз совершала это путешествие, она очень беспокоилась, не совсем понимая намерения Матери Бэнр, пославшей ей вызов. Однако на сей раз Мэлис демонстративно скрестила руки на груди и позволила любопытным зевакам лицезреть ее во всем блеске славы. Она с гордостью ловила посторонние взгляды, чувствуя свое абсолютное превосходство. Даже когда диск достиг легендарной ограды Дома Бэнр, выполненной в виде паутины, с тысячью марширующих стражей и мощными сталагмитовыми и сталактитовыми конструкциями, гордость Мэлис не была уязвлена. Теперь она входила в состав правящего совета или вскоре войдет в него; никогда больше она не будет ощущать страх в этом городе. Или ей так только кажется? -- Тебя ждут в соборе, -- произнесла одна из священнослужительниц Дома Бэнр, когда диск остановился у основания величественной лестницы огромного, увенчанного куполом здания. Мэлис ступила на нее и поднялась по отполированным камням. Едва войдя, она заметила чью-то фигуру, сидевшую в одном из кресел, расставленных на высоком центральном алтаре. Сидевший дров был единственным живым лицом в этой часовне и, по всей видимости, не заметил появления Мэлис. Эта женщина удобно откинулась назад и следила глазами за гигантским образом в самом верху купола, который менял свои очертания, то появляясь в виде огромного паука, то принимая черты красивой дровской женщины. Подойдя ближе, Мэлис распознала одежды верховной матери и пришла к заключению, что это сама Мать Бэнр, могущественнейшая персона во всем Мензоберранзане, терпеливо поджидает ее. Мэлис поднялась по ступеням алтаря, приближаясь к сидевшей к ней спиной женщине. Не дожидаясь приглашения, она обошла кресло, чтобы поприветствовать верховную мать. Однако то, что увидела Мэлис До'Урден на возвышении в соборе Дома Бэнр, вовсе не было древними, иссохшими формами Матери Бэнр. Сидящая в кресле верховная мать была не старой, по меркам дровов, и совсем не увядшей и иссушенной, словно бескровный труп. Эта женщина-дров была не старше самой Мэлис и имела весьма тщедушное телосложение. Мэлис сразу узнала ее. -- СиНафай! -- вскричала она, чуть не упав от неожиданности. -- Мэлис, -- ровным голосом отозвалась та. Тысяча тревожных предположений пронеслись в мозгу Мэлис. СиНафай Ган'етт следовало корчиться от страха в своем обреченном на гибель доме, ожидая полного истребления семьи. Однако СиНафай уютно устроилась в священных чертогах наиболее значительной семьи Мензоберранзана! -- Тебе здесь не место! -- протестующе воскликнула Мэлис, сжав кулаки и оценивая возможность напасть на соперницу прямо здесь и задушить своими собственными руками. -- Успокойся, Мэлис, -- небрежно бросила СиНафай. -- Я здесь по приглашению Матери Бэнр, как и ты. Упоминание Матери Бэнр и напоминание о том, где они находятся, сразу утихомирили Мэлис. Не следует вести себя неподобающе в соборе Дома Бэнр! Мэлис направилась к противоположному концу закругленного возвышения и села в кресло, не отрывая взгляда от самодовольно улыбавшегося лица СиНафай Ган'етт. После нескольких мгновений молчания, показавшихся вечностью, Мэлис не удержалась и высказала то, что думает. -- Дом Ган'етт совершил нападение на мою семью в прошлое затемнение Нарбондель, -- сказала она. -- У меня есть множество свидетелей. Сомнений быть не может! -- А никто этого и не отрицает, -- ответила СиНафай. Ее согласие застало Мэлис врасплох. -- Ты признаешь содеянное? -- оторопело спросила она. -- Конечно, -- сказала СиНафай. -- Я все признала. -- Однако ты все еще жива, -- злобно усмехнулась Мэлис. -- Законы Мензоберранзана требуют справедливого возмездия для тебя и твоего Дома. -- Справедливого возмездия? -- рассмеялась СиНафай над абсурдностью этого замечания. Справедливость всегда была всего лишь фасадом и средством поддержания видимости порядка в хаотичном Мензоберранзане. -- Я действовала так, как требовала от меня Паучья Королева. -- Если бы Паучья Королева одобряла твои методы, ты стала бы победительницей, -- резонно возразила ей Мэлис. -- Не совсем, -- прервал их беседу еще один голос. Мэлис и СиНафай обернулись как раз в то мгновение, когда Мать Бэнр магическим образом появилась перед ними, удобно расположившись в своем кресле в самом дальнем конце возвышения. Мэлис хотелось накричать на иссохшую верховную мать за то, что та подслушивала их разговор, и за то, что она остановила поток обвинений против СиНафай. Однако Мэлис знала, что ей удалось пережить опасности Мензоберранзана в течение пятисот лет исключительно благодаря пониманию того, что значит вызвать гнев такой особы, как Мать Бэнр. -- Я заявляю свое право на обвинение Дома Ган'етт, -- спокойным тоном произнесла она. -- Это признанный факт, -- ответила Мать Бэнр. -- Как утверждаешь ты и как с этим соглашается СиНафай, преступление налицо. Мэлис торжествующе обернулась к СиНафай, но верховная мать Дома Ган'етт сидела по-прежнему расслабленно и безучастно. -- Тогда почему она здесь? -- воскликнула Мэлис, еле сдерживая взрыв ярости. -- СиНафай -- преступница. Она... -- Мы не опровергаем твои слова, -- прервала ее Мать Бэнр. -- Дом Ган'етт предпринял атаку и потерпел поражение. Наказание за подобное деяние хорошо известно, и правящий совет соберется сегодня, чтобы проследить за соблюдением справедливости. -- В таком случае почему СиНафай присутствует здесь? -- раздраженно спросила Мэлис. -- Ты берешь под сомнение здравый смысл моего нападения? -- еле заметно усмехнулась СиНафай. -- Ты потерпела поражение, -- сухо напомнила Мэлис. -- Одно это должно послужить тебе ответом. -- Этого нападения потребовала Ллос, -- сказала Мать Бэнр. -- Почему же Дом Ган'етт потерпел поражение? -- упрямо спросила Мэлис. -- Если Паучья Королева... -- Я не сказала, что Паучья Королева пролила свое благословение на Дом Ган'етт, -- сердито прервала ее Мать Бэнр. Мэлис вжалась в спинку сиденья, вспомнив о своем месте и незавидном положении в иерархии Мензоберранзана. -- Я лишь сказала, что Ллос потребовала этого нападения, -- продолжила Мать Бэнр. -- В течение десяти лет Мензоберранзан терпел вашу войну. Интрига и возбуждение изжили себя, позвольте мне уверить вас обеих. Этому следовало положить конец. -- И конец был положен, -- объявила Мэлис, поднимаясь со своего места. -- Дом До'Урден оказался победителем, и я заявляю право на обвинение СиНафай Ган'етт и ее семьи! -- Сядь, Мэлис, -- произнесла СиНафай. -- Здесь кроется нечто большее, чем твое право на обвинение. Мэлис взглянула на Мать Бэнр в поисках поддержки, но, оценив создавшуюся обстановку, она не могла сомневаться в словах СиНафай. -- Дело сделано, -- сказала ей Мать Бэнр. -- Дом До'Урден победил, а Дом Ган'етт прекратил свое существование. Мэлис рухнула в кресло, торжествующе улыбаясь в лицо СиНафай. Однако верховная мать Дома Ган'етт нисколько не испугалась. -- Я с огромным удовольствием буду наблюдать за разрушением твоего дома, -- заверила Мэлис свою соперницу и повернулась к Бэнр: -- Когда будет исполнено наказание? -- Все уже исполнено, -- загадочно произнесла Мать Бэнр. -- Но СиНафай жива! -- воскликнула Мэлис. -- Нет, -- поправила ее иссохшая верховная мать. -- Жива та, кто прежде была СиНафай Ган'етт. Только теперь Мэлис начала понимать. Дом Бэнр повсюду искал свою выгоду. Неужели Мать Бэнр украла верховную жрицу Дома Ган'етт и прибрала ее к рукам? -- Ты бере