Оцените этот текст:



     Оставшись без  ледового корабля,  Конрад Арфлейн покинул Брершилл и  на
лыжах отправился  через большое ледовое плато. Он  шел с твердым  намерением
решить для себя: умереть или дальше жить.
     Он взял  с собой лишь небольшое количество  еды и снаряжения,  полагая,
что если в ближайшие восемь дней выбор не будет сделан, то он умрет с голоду
и от изнеможения.
     Для такого шага у него были веские причины. Хотя  ему исполнилось всего
тридцать  пять, и  он был одним из  лучших  шкиперов  на плато,  в Брершилле
капитанской должности ему не получить, а служить первым или вторым  офицером
под  чьим-то командованием  он не хотел. Всего пятнадцать лет назад Брершилл
имел  флот  численностью  свыше  пятидесяти  кораблей.  Теперь, их  осталось
двадцать три. И хотя Арфлейн не обладал болезненной впечатлительностью юнца,
единственной альтернативой службы к чужом городе  оставалась  смерть. Он шел
через плато по направлению к югу.
     Арфлейн  был  высоким,  крепким   мужчиной  с  густой   рыжей  бородой,
блестевшей  инеем. От мороза его укрывал  комбинезон из  черного тюленьего и
белого медвежьего  меха  с капюшоном  из  кожи медведя. Для  защиты  глаз от
блеска отраженного  солнца Арфлейн надел козырек из тонкой  ткани, натянутый
на каркас из кости тюленя. На бедре в ножнах висел короткий клинок, в каждой
руке  он  держал по  восьмифутовому гарпуну, которые являлись одновременно и
оружием,  и лыжными палками.  Его лыжи представляли  собой  длинные полозья,
вырезанные  из кости большого кита. На них он мог развить приличную скорость
и скоро оказался за пределами обычных корабельных курсов.
     В  то время как его  предки были моряками, Конрад  Арфлейн стал ледовым
шкипером. Если им иногда  приходилось  перебираться с  моря на  сушу, то  он
никогда не покидал льда. Однако у него были такие же  привычки,  независимый
характер и серые глаза, что и у всех мужчин в роде Арфлейнов.
     Повсюду, на  тысячи  миль  вокруг, был  лед --  ледяные  горы,  ледяные
долины,  и  даже  ледяные  города.  Лед  постоянно  менял  свою  окраску   в
соответствии    с    цветом   неба,    он   был   бледно-голубым,   лиловым,
изумрудно-зеленым,  фиолетовым,  желтым.  Глубокие   летние  тени  придавали
глетчерам и гротам сказочное  очарование. Зимой же сверкающие ледяные горы и
долины великолепны под хмурым  северным небом.  В  любое  время года  пейзаж
оставался неизменным: лед различной формы  и цвета. Арфлейн был  уверен, что
он будет таким вечно, как вечен лед.
     Большое  ледовое плато, хорошо знакомое Арфлейну,  полностью  покрывало
часть мира, известную под названием Матто Гроссо. Ее горы и долины уже давно
поглотил лед. Арфлейн знал плато лучше любого другого, впервые он проехал по
нему с отцом еще  в двухлетнем возрасте. Его отца звали Конрад Арфлейн, как,
впрочем, и всех мужчин его рода  на протяжении вот уже нескольких сотен лет,
и  все они  были судовладельцами, а  хозяином стаксельной  шхуны  он  стал в
двадцать  один год. Всего  несколько поколений назад семья Арфлейна обладала
многими кораблями.
     Ледовые  корабли  --  большей  частью  торговые  и  охотничьи  суда  --
представляли собой парусники, закрепленные на полозьях,  подобных гигантским
лыжам. Давным-давно корабли стали главным  средством связи, существования  и
торговли для обитателей Восьми Городов плато. Эти поселения, расположенные в
расселинах ниже  уровня  льда, обладали  собственным  флотом,  а  их  власть
напрямую зависела от количества парусников.
     Родной город Арфлейна, Брершилл, когда-то  был самым  могущественным из
восьмерки, но его  флот быстро  рассеялся,  и теперь капитанов стало больше,
чем  самих  кораблей. Фризгальт, извечный  соперник  Брершилла, стал ведущим
городом плато. Он  диктовал  свои торговые  цены,  монополизировал охотничьи
земли и скупал, как в случае с баркентиной Арфлейна, корабли других городов,
не способных к конкуренции.
     Спустя  шесть  дней  после выхода  из  Брершилла,  все еще  не придя  к
решению, Конрад Арфлейн увидел темный  предмет, медленно  движущийся  в  его
направлении.  Он остановился, пытаясь  определить природу предмета.  Оценить
его  размеры  было  невозможно.  Предмет  мог быть  чем  угодно, начиная  от
раненого  сухопутного  кита, двигающегося на огромных мускулистых плавниках,
до  дикой собаки,  отбившейся  от  теплых  водоемов, где  она  охотилась  за
тюленями. Обычным  состоянием Арфлейна было уединение и молчаливость,  но на
этот раз в его глазах промелькнуло некоторое подобие любопытства.
     Угрюмое  небо,  огромное,  серое, тяжелое  от снега, вращалось над  его
головой,  закрывая собой солнце.  Подняв  козырек,  он  смотрел на  предмет,
гадая, приблизиться к нему или идти дальше.
     Арфлейн шел по плато не ради охоты, но если это был кит, то, добив его,
можно сделать свое будущее относительно безбедным.
     Нахмурившись,  он ткнул гарпуны  в  лед  и,  оттолкнувшись,  устремился
вперед.  Мускулы   перекатывались  под   его   меховой  курткой,  за  спиной
подпрыгивал увесистый мешочек. Его движения были экономными.
     На мгновение красное солнце пробилось сквозь завесу холодных туч, и лед
засверкал,  подобно бриллианту, до самого  горизонта.  Арфлейн понял, что на
снегу лежит человек. Затем солнце скрылось.
     Арфлейн почувствовал  себя  обманутым. Кит, даже тюлень, могли принести
ему  хороший доход,  от человека  же  не  было  никакой  пользы. Еще  больше
возмутило Конрада то,  что здесь,  по его расчетам,  такая  встреча не могла
состояться.
     Хотя  он продолжал  двигаться  по  безмолвному  льду по  направлению  к
человеку, он все еще хотел проехать мимо него. Этика ледовых полей позволяла
ему не оказывать помощи другим. Если человек умрет, совесть его будет чиста.
Трудно  было вызвать  чувство любопытства  у  Арфлейна,  но  коль  скоро оно
появилось, его нужно  было удовлетворить. Присутствие человека в этом районе
являлось   крайне  редким.  Подъехав  достаточно   близко,   чтобы   получше
рассмотреть фигуру на льду, он остановился.
     Человек был  едва жив. Изможденное лицо, руки и ноги, лиловые от холода
и  страшно  опухшие. На голове  и  руках замерзли подтеки крови.  Одна  нога
повреждена.  Остатки  некогда богатых  мехов обмотаны  вокруг тела полосками
кожи,  седые  волосы  на  непокрытой  голове  искрились  от  мороза. Это был
истощенный, но  еще  крепкий  широкоплечий старик.  Он  продолжал  ползти  с
необычным,  животным  упорством. Красные, полуослепшие глаза смотрели вдаль.
Большой высохший  череп с  синими  от  мороза  губами, застывшими  наподобие
усмешки, поворачивался  при каждом движении. Арфлейна он не видел. Мгновение
Конрад постоял задумчиво над  человеком,  затем повернул было в  сторону. Он
чувствовал  невольное  восхищение  этим  живым  мертвецом, хотя и  не считал
нужным вмешиваться в его  борьбу.  Он поднял гарпуны, готовый  отправиться в
путь,  но, услышав за собой шум,  обернулся. Старик  рухнул на  белый  лед и
затих.  До его  смерти  оставались  считанные минуты.  Повинуясь  внезапному
импульсу, Арфлейн  вернулся  к  неподвижному  телу. Положив  один  гарпун  и
упершись и другой, он потряс человека за плечо.
     -- С тобой все кончено, старик,-- прошептал он.
     Большая  голова повернулась...  Арфлейн увидел  обмороженное  лицо  под
прихваченной  льдом   гривой   волос.   Медленно  открылись  глаза,   полные
внутреннего безумия. Синие опухшие губы  раздвинулись,  и  из горла вырвался
хрип.  Арфлейн задумчиво  смотрел в безумные  глаза, затем,  сняв  и  открыв
мешок,  он  достал флягу со  спиртом.  Ловко  отвернув колпачок,  он  поднес
горлышко фляги к искривленному рту и влил туда спирт. Старик сделал  глоток,
закашлявшись, задохнулся. Отдышавшись, он тихо произнес:
     --  Такое впечатление, что я горю, хотя это и невозможно. Перед тем как
вы уйдете, сэр, скажите, далеко ли до Фризгальта...
     Глаза закрылись, и голова старика  поникла.  Судя по  остаткам одежды и
его акценту, умирающий был фризгальтийским аристократом. Но как он  оказался
здесь,  один,  без  слуг? Может,  на  самом  деле  оставить  его  умирать  в
одиночестве? Арфлейн ничего не добьется, пытаясь спасти ему жизнь.
     Старик почти уже мертв. К великим лордам Фризгальта, чьи  ледовые шхуны
почти  полностью   захватили  плато,  Арфлейн  испытывал  лишь  презрение  и
ненависть. По сравнению с жителями других городов фризгальтийская знать жила
в роскоши, забыв о Боге. Она открыто смеялась  над учением о Ледовой Матери,
сверх  всякой  меры  обогревала свои  дома,  часто была  расточительна.  Она
отказывалась занимать своих женщин простой работой и даже дала им одинаковые
с мужчинами права.
     Арфлейн   вздохнул  и,   вновь  нахмурившись,   взглянул   на   старого
аристократа.  Предубеждение к знати и чувство самосохранения  уступало место
восхищению   упрямством  и  смелостью   человека.   Если   старик   потерпел
кораблекрушение, то,  само  собой,  он  прополз не  одну  милю,  прежде  чем
добраться  сюда.  Кораблекрушение   --   вот   единственное  объяснение  его
пребывания здесь. Арфлейн  пришел  к  решению. Достав  из баула  отороченный
мехом  спальник, он расстелил  его на льду. Неловко  переступая на лыжах, он
зашел человеку в ноги  и, ухватившись за них, втянул старика в мешок. Крепко
завязав тесемки спальника, Конрад взвалил его на спину и  закрепил полосками
кожи.  С видимым усилием он навалился всем  телом на гарпуны и начал  долгий
путь к Фризгальту.
     За спиной поднялся ветер. Высоко в небе он рвал в клочья тучи, открывая
на время  солнце.  Лед  казался  живым,  подобно рвущемуся к  берегу прибою.
Черный в тени и красный в проблесках солнца, он сверкал и переливался. Плато
казалось чем-то  не  имеющим границ,  без  видимого горизонта. Казалось, что
тучи  переходят  прямо в лед.  Солнце  уже садилось,  до наступления темноты
оставалось около двух часов, вряд ли было разумно продолжать путь ночью.
     Арфлейн шел  на запад, к Фризгальту, по пятам  за  скрывающимся красным
диском солнца. Легкий снег и  крошечные кусочки  льда кружились  над  плато,
подгоняемые  холодным  ветром.  Мощные  руки Арфлейна методично поднимали  и
опускали гарпуны, ноги разъезжались на грубых лыжах.
     Сумерки перешли в ночь,  а луна  и звезды  начали изредка  показываться
из-за разрывов туч. Замедлив движение, он остановился. Ветер стихал, его шум
стал  похожим на отдаленные вздохи. Когда  Арфлейн поставил палатку, ветер и
вовсе прекратился.
     Затащив старика в укрытие, он занялся обогревательным устройством.  Оно
работало  на  небольших  солнечных батареях. Арфлейн, как,  впрочем, и любой
другой, не  понимал  принципа  его работы. Даже  объяснение в  старых книгах
ничего не говорило ему. Предполагалось, что срок службы батарей беспределен,
но все же лучшие из них со временем портились.
     Приготовив суп на двоих, он с помощью спирта привел старика и чувство.
     Просвечивая сквозь износившуюся ткань палатки, луна освещала его ровным
мягким светом.
     Фризгальтиец  закашлялся и  застонал.  Арфлейн  почувствовал,  что  тот
дрожит.
     Хотите немного супу? -- спросил он.
     Да, если вы можете поделиться.
     Арфлейн приложил чашку к слабым губам.  Поев, фризгальтиец поблагодарил
его.
     -- Благодарю вас, достаточно.
     Вновь  поставив  чашку на  обогреватель, Арфлейн  молча  присел  рядом.
Первым заговорил фризгальтиец.
     Как далеко мы от Фризгальта?
     В десяти часах ходу на лыжах. Мы  могли бы продолжить путь при луне, но
у меня нет карты. Нет смысла пускаться на риск, выходя до рассвета.
     Конечно. Я  думал, мы ближе, но...-- Старик  снова  закашлялся, на этот
раз слабее,  затем едва  слышно вздохнул.-- Так ошибиться в расстоянии.  Мне
повезло, вы спасли меня. Благодарю. Судя по вашему акценту, вы из Брершилла.
Почему?
     Не знаю,-- отрезал Арфлейн.
     В  наступившей  тишине  он приготовился лечь  на  пол  палатки.  В  его
спальном  мешке  лежал   старик,  но  если  он  не   выключит,  как  обычно,
обогреватель, вряд ли будет слишком холодно.
     Так  необычно  идти  одному  без карты  по  незнакомому  льду,--  вновь
произнес слабый голос.
     Верно,-- ответил Арфлейн.
     После небольшой паузы фризгальтиец хрипло,  явно собрав последние силы,
произнес:
     --  Я  -- лорд Петр Рорсейн. Многие оставили бы  меня умирать  на льду,
даже из числа моих сограждан.
     --  Вы --  благородный человек,-- добавил он. Спустя мгновение, Главный
корабельный лорд Фризгальта заснул.
     -- Возможно, всего лишь дурак,-- произнес, покачав головой, Арфлейн. Он
лег  на  пол, положив  руки под  голову, слегка  нахмурился. Затем  иронично
улыбнулся. Как только он уснул, улыбка исчезла с его лица.


     Спустя  восемь  часов  после  восхода  солнца,  Конрад  Арфлейн  увидел
Фризгальт.  Как  и все  Восемь  Городов, он  располагался ниже  уровня льда,
врезанный  в подножке широкой  природной  расселины глубиной около мили. Его
главные здания были сложены из кусков скал, начинавшихся несколькими  футами
ниже, хотя многие из складских помещений и верхних построек были сделаны изо
льда.  Отчетливо  просматривалась  стена  из   ледяных   блоков,  окружавшая
расселину и защищавшая вход в город от стихии и неприятеля.
     Точное расположение  города указывал частокол высоких корабельных мачт.
Казалось,  что прямо изо льда  протянулся  лес с симметрично  расположенными
деревьями, каждая ветка которых  шла параллельно земле: густой, тихий,  даже
пугающий лес.  Бросающая вызов  самой природе,  воплощенная  в  жизнь  мечта
древнего геометра об идеально спланированном пейзаже.
     Подойдя  ближе,   Арфлейн  увидел  пятьдесят  или   шестьдесят  ледовых
кораблей,   бросивших   на   лед   свои  якоря.  Их   потрепанные  непогодой
фибергласовые  корпуса  несли на себе следы  многовековых  плаваний.  Многие
детали заменены на изготовленные из природного материала. Оси якорей были из
моржового  крыла, леера -- из китового уса, такелаж  представлял собой смесь
нейлона, кишок  животных и полос  тюленьей  кожи. Многие полозья  также были
сделаны из китового уса, как, впрочем, и рангоут, соединяющий их с корпусом.
     На паруса шел подлинный синтетический материал, немалые запасы которого
были в каждом городе. И все же его расход был жестко ограничен. Все корабли,
кроме одного, что был готов к выходу, полностью убрали паруса.
     Фризгальтийский док  впечатлял:  двадцать  кораблей в  длину  и  три  в
ширину. Новых кораблей в нем не было. В мире Арфлейна их попросту не из чего
было  строить.  Все  корабли были  основательно  потрепаны  внешне,  хотя  и
оставались еще крепкими мощными судами.
     Благодаря различным украшениям, сделанным многими поколениями матросов,
каждый парусник имел свой неповторимый облик.
     Мачты, такелаж, палубы, лед вокруг кораблей были усыпаны одетыми в меха
моряками. Они нагружали и разгружали суда, производили ремонт и несли вахту.
Тюки перевязанной кожи, бочки и ящики были штабелями сложены около кораблей.
     Под низким небом, сыплющим мелким  снежком, лаяли собаки, кричали люди,
разносился неповторимый  запах  кораблей,  смешанный с  запахом  машинного и
животного масла.
     В отдалении выстроились в линию китобои.  Они всегда держались отдельно
от остальных  кораблей, матросы чурались компаний  торговцев,  что, впрочем,
радовало  экипажи торговых  судов: китобои Северного и  Южного льда выбирали
весьма буйные способы развлечений. Все они были довольно крупными и, проходя
с десятифутовыми гарпунами на плечах, не замечали ничего вокруг себя. У  них
были  густые окладистые бороды, заплетенные  косичками  и смазанные  китовым
салом,  что придавало им довольно свирепый вид. Их  меха стоили  немало, под
стать тем, что носила знать. Но обычно их вид не отвечал цене. Большую часть
своей карьеры Арфлейн провел шкипером на китобое, и сейчас испытывал чувство
товарищества по отношению к этим грубым людям.
     В стороне от  китобоев, большей частью трехмачтовых барков и баркентин,
на покрытом  маслом льду,  стояли суда  всех  типов и  размеров. Большинство
торговых судов представляло  собой  трехмачтовые  корабли с прямым  парусным
вооружением,  но были  среди  них и двухмачтовые  бриги и шхуны.  По большей
части они были окрашены в коричневые, черные и зеленые цвета.
     Все  охотничьи  суда имели черные корпуса  с  пятнами засохшей крови на
них, свидетельствовавшими о многочисленных китовых бойнях.
     Арфлейн смог  различить названия ближайших  к нему судов. Ближе всех  к
нему стоял тяжелый трехмачтовый "Сухопутный кит" из Диобхабна, самого южного
города Восьмерки, похожий на некогда обитавшее в море  млекопитающее,  много
веков  назад  покинувшее  постепенно  захваченные льдом океаны.  У него  был
широкий нос и  постепенно сужавшийся к корме корпус. Он как  будто присел на
лед на коротких полозьях.
     Рядом  с  ним  стоял  двухмачтовый бриг  "Хейрфраст",  названный именем
мифического сына Ледовой Матери. С него сгружали  тюленьи и  медвежьи шкуры,
видно, он только  что  вернулся из удачной  экспедиции.  Другой двухмачтовый
бриг принимал  бочки  с китовым жиром, готовясь, как предположил Арфлейн,  к
торговому  вояжу  в надежде  на  удачу.  Арфлейн  знал бриг  как  ненадежный
корабль,  прошедший  через  руки  многих владельцев. Тут  же стояли и другие
двухмачтовые  бриги и трехмачтовые шхуны,  каждая  из  которых  была знакома
Арфлейну. Он увидел  баркентину "Катарина Ульсенн"  и ее сестру -- "Настасию
Ульсенн",  принадлежащих  могущественной  фризгальтийской  семье  Ульсенн  и
названных так в честь се матрон. Был  здесь и брершиллский  "Попрыгунчик", и
еще  один  брершиллский  изящный  барк  --  охотник  "Медвежья ищейка".  Два
торговых  брига из  Чаддергальта, ближайшего  соседа Брершилла,  корабли  из
Диобхабна, Аберсгальта, Фиорсгена и Кельтшилла, остальных городов Восьмерки.
     Китобойным судам  по  традиции  давали  странные  имена: Арфлейн  узнал
"Милашку",  "Верную  любовь", "Улыбающуюся  леди",  "Нежное  прикосновение",
"Мягкое  сердце",  "Доброту",  "Удачу",  "Счастливое  копье"  и  других.  От
кораблей исходил острый запах крови и мяса.
     Так  же  вместе,  но  с  другой  стороны  от  китобоев,  стояли ледовые
клипперы,  всем  своим  видом  выражающие  крайнее  высокомерие.  Это   были
быстроходные   суда   на   изящных   полозьях,  фактические   короли  плато,
превосходящие остальные суда по скорости более чем вдвое.
     Наиболее высоким и  изящным из всех  этих четырехмачтовых клипперов был
флагман  фризгальтского флота  "Ледовый  дух".  Его  паруса  были  аккуратно
свернуты.  Каждый  дюйм  корабля  блистал  вычищенной  костью,  фибергласом,
золотом,  серебром,  медью  и  даже железом. Элегантный  парусник с  четкими
линиями немало удивил бы своего древнего создателя обилием украшений.
     Его нос, бушприт и бак были украшены огромными  продолговатыми черепами
кашалотов.   Клювоподобная   пасть   их   ощерилась    громадными    зубами,
свидетельствуя о мастерстве, храбрости и мощи их владельца, семьи Рорсейн. И
хотя он был известен как  шхуна, это был барк с  прямыми парусами, по старой
морской  терминологии.  Вначале все большие клипперы  несли  косое  парусное
вооружение, но для ледовой навигации оно оказалось малопригодным  и уступило
место прямым парусам.  Старое  же  название шхуны  осталось.  На  каждой  из
четырех  мачт развевался  большой флаг Рорсейнов.  Окрашенный  полуязыческим
художником в черный,  белый, золотой и красный цвета,  он олицетворял  собой
руки Ледовой Матери, окаймленные цветом медведя и кита, символом храбрости и
жизни.  Претенциозный  флаг,  подумал  Арфлейн,  приподняв   на  спине  свою
полумертвую ношу, и зашагал по направлению к кораблям.
     Едва он  подошел  к доку,  как  один из кораблей отдал швартовы,  и его
огромный  парус  наполнился  ветром. Развернувшись по ветру, судно грациозно
заскользило  на  больших   полозьях.  Остановившись,  Арфлейн  приветствовал
пронесшийся мимо него корабль.  Это  была "Снежинка" из  Брершилла.  Полозья
скрипели  на   гладком   льду   при   каждом   повороте   рулевого   колеса,
осуществляемого вахтенным  рулевым.  Несколько  моряков узнали  Арфлейна  и,
повиснув на  тросе,  ответили  на его  приветствие,  остальные  были  заняты
парусами.  В чистом,  морозном воздухе  он услышал голос шкипера,  отдающего
команду в мегафон.
     Проводив глазами уходящее  на  восток судно,  Арфлейн  испытал  чувство
горечи. Хороший корабль, один  из тех, которые он с удовольствием  принял бы
под свое командование. Ветер наполнил его  паруса,  и  "Снежинка" неожиданно
подпрыгнула.  Испуганные  ним  прыжком, черные  и  белые  коршуны,  до этого
спокойно кружившие над судном, дико закричали и взмыли вверх.
     Арфлейн воткнул  гарпуны в лед и заскользил  на  лыжах между кораблями,
избегая провожавших его удивленных взглядов моряков  и направляясь к высокой
ледяной стене, защищающей вход в город.
     У главных  ворот,  по  размеру достаточных, чтобы  пропустить  грузовые
суда,  стоял охранник, держа в руках костяной  лук со стрелами наготове. Это
был  светловолосый  юноша с беспокойным лицом.  Откинутый на  плечи  меховой
капюшон явно выдавал в нем новичка.
     Ты не  фризгальтиец и не торговец с корабля,-- произнес юноша.-- Что ты
хочешь?
     У меня на спине лорд Рорсейн,-- ответил Арфлейн.-- Куда отнести его?
     Лорд  Рорсейн?  -- Охранник шагнул  вперед  и,  опустив лук, заглянул в
спальный мешок на спине Арфлейна.-- А где остальные? Он мертв?
     Почти.
     Они  ушли несколько месяцев назад,  секретная экспедиция. Где ты  нашел
его?
     День пути на восток отсюда.-- Ослабив ремни, Арфлейн опустил старика на
лед.-- Я оставлю его тебе.
     Подумав, молодой человек произнес:
     Нет,  оставайся здесь  до прихода моего сменщика. Ты должен  рассказать
нам  все,  что  тебе  известно.  Может,  нам  придется посылать спасательную
партию.
     Но мне нечем помочь вам,-- возразил Арфлейн.
     Пожалуйста, останься  хотя бы для того,  чтобы точно рассказать, как ты
нашел его. Так будет лучше.
     Арфлейн пожал плечами.
     -- Мне нечего рассказывать.-- Нагнувшись, он потащил тело
     через ворота.-- Но я подожду, если хочешь. Мне нужен мой спальник.
     За воротами стояла вторая стена, сложенная из ледяных блоков, по высоте
доходящая  до  груди  человека.  Заглянув  через нее,  Арфлейн увидел крутую
тропинку, ведущую к первому уровню
     города. За ним, насколько хватало глаз, располагались другие уровни. На
противоположной стороне  расселины Арфлейн увидел двери  и окна домов жилого
яруса.  Многие из  них  были украшены  затейливым орнаментом,  вырезанным из
кусков  скалы. Более украшенные, чем  жилые  пещеры  тысячелетие  назад, эти
допотопные дома весьма походили на первые постоянные укрытия далеких предков
нынешних  обитателей  города.  Возврат   к  такой  форме  существования  был
осуществлен  несколько веков назад, когда стало  невозможным строить дома на
поверхности в  связи  с  понижением температуры  воздуха и повышением уровня
льда. Первые обитатели расселин показали предвидение грядущих перемен, строя
свои дома как можно ниже уровня  льда,  сохраняя таким образом тепло. Они же
построили и ледовые корабли, зная, что при невозможности  пополнения запасов
топлива парусники будут наиболее практичным видом транспорта.
     В  узком  переходе от второго уровня к первому Арфлейн  увидел  другого
охранника, одетого в  белую медвежью шкуру и вооруженного луком со стрелами.
Он с трудом передвигался на шипованных сапогах,  хотя они облегчали подъем и
спуск   по   обледеневшим   переходам,  оснащенным   лишь  кожаной  полоской
ограждения.
     Вновь  прибывшему  охраннику, старику  с бесстрастным выражением  лица,
объяснили ситуацию, и он, молча кивнув, занял пост у ворот.
     Присев на  корточки,  Арфлейн  отстегнул  лыжи и  надел протянутые  ему
шипованные сапоги. Покончив с экипировкой, они подняли тело в мешке и начали
осторожный спуск.
     По мере их движения, свет с поверхности льда становился все слабее. Они
шли мимо мужчин и женщин, переносивших товары для торговли наверх,  а запасы
пищи  и шкуры вниз. Кое-кто из  жителей узнали лорда Рорсейна. Арфлейн и его
спутник игнорировали вопросы встречных и продолжали путь во все сгущающейся
     темноте.
     Немало  времени прошло, прежде чем они  доставили тело лорда Рорсейна к
уровню,  находящемуся  посредине  расселины.  Он тускло  освещался  лампами,
работающими на том  же источнике энергии, который обогревал и жилые кварталы
города.  Источник  этот располагался на  самом дне  расселины и  был  окутан
религиозными слухами и догадками даже  в среде фризгальтийской знати, обычно
открыто  высмеивающей  мифы. Для  ледовых  жителей  холод  был  естественным
условием  обитания,  тепло   же  являлось  неизбежным  злом,  служащим   для
поддержания жизни.
     На  Земле  Ледовой Матери тепла не  было вовсе,  оно не  нужно тем, кто
пришел  туда после  смерти.  Тепло может уничтожить лед,  что с уверенностью
доказывало его  зло.  По  слухам, температура  на  дне  расселины  достигала
огромных значений. Именно здесь те, кто  оскорблял при жизни  Ледовую  Мать,
после своей смерти обращались в облачко пара.
     Семья  лорда  Рорсейна занимала  целый  ярус  города, по обеим сторонам
расселины. Через  пропасть  был перекинут легкий мостик, сделанный из шкур и
раскачивающийся  и  прогибающийся  при  переходе по  нему. На другой стороне
моста их ждал средних лет мужчина с квадратным лицом, одетый в желтую ливрею
прислуги Рорсейнов.
     -- Что это у вас? -- угрюмо спросил он, полагая, что Арфлейн и охранник
принесли товары на продажу.
     --  Твой  хозяин,-- слегка  улыбнувшись,  ответил Арфлейн.  Он  испытал
чувство  удовлетворения,  увидев,  как  при  этой  новости  изменилось  лицо
привратника.
     Засуетившись,  он  пропустил  их в  низкую дверь, с  вырезанным на  ней
гербом Рорсейнов. Прежде чем  достигнуть приемного зала,  им пришлось пройти
еще две двери.
     Большой  зал  был ярко освещен трубчатыми лампами, вделанными в  стену.
Здесь было жарко натоплено, и Арфлейн вспотел, ощущая физическое и моральное
неудобство.  Откинув  капюшон,  он  развязал  ремни  плаща.  Зал был  богато
обставлен:  раскрашенные драпировки из тончайшей кожи на стенах,  деревянные
кресла, некоторые с  матерчатой  обивкой. Лишь однажды в жизни видел Арфлейн
такое  кресло. Кожа,  как  бы тонко она  ни  была  выделана,  никогда бы  не
выглядела  так утонченно, как увиденные им сейчас  шелк и лен. Без сомнения,
они  на протяжении многих веков хранились  где-то на складе. Их соткали  его
предки,  когда на суше  еще была растительность. Арфлейн знал, что весь мир,
включая звезды и  луну, почти полностью  состоял изо  льда.  Однажды, следуя
воле Ледовой Матери, даже  теплые водоемы и скалистые пещеры, поддерживающие
жизнь человека и животных, превратятся в лед -- естественное состояние любой
материи.
     Привратник в  желтой форме  ушел, но  тут же  вернулся в  сопровождении
высокого  мужчины,  ростом  почти  с  Арфлейна. У  него  было тонкое лицо  с
поджатыми губами и голубыми глазами, белая  кожа, как  если бы он ни разу не
выходил  на поверхность.  На  нем  была  красная куртка  с  крепкими черными
брюками из мягкой кожи.
     Остановившись  рядом  с  бесчувственным  телом Рорсейна,  он  задумчиво
оглядел его. Затем,  подняв  глаза, неприязненно  осмотрел  Арфлейна.  Потом
посмотрел и на охранника.
     -- Очень хорошо,-- произнес он,-- Можете идти.
     Тон  его возмутил Арфлейна. Он повернулся к выходу,  ожидая, хотя и  не
желая этого, хотя бы формальных слов благодарности.
     -- Останься,  незнакомец,--  произнес  высокий.-- Я имел в виду  только
охранника.
     Охранник ушел, а Арфлейн смотрел, как уносят тело старика.
     Мне бы хотелось получить назад мой спальник...
     Что с лордом Рорсейном? -- перебил его мужчина.
     Вероятно, умирает. Другой бы умер. Но он,  возможно, выживет. В крайнем
случае, потеряет несколько пальцев на руках и ногах.
     Собеседник Арфлейна кивнул.
     -- Я -- Янек Ульсенн,-- сказал он,-- зять лорда Рорсейна. Мы благодарим
вас. Как вы нашли лорда?
     Арфлейн кратко объяснил. Ульсенн нахмурился.
     -- Больше ничего он не говорил?
     -- Чудо, что он нашел в себе силы сказать то, что сказал.
     Возможно,  Арфлейну  мог  бы понравиться старик, но никогда, и он  знал
это, ему не будет нравиться Ульсенн.
     В  самом деле? -- Ульсенн на мгновение задумался.--  Хорошо, я прикажу,
чтобы вы получили награду. Тысяча хороших медвежьих шкур устроит вас?
     Я помог старику из уважения к его смелости,-- резко произнес Арфлейн.--
Мне не нужна награда.
     Ульсенн, казалось, на мгновение удивился:
     --  Что  же  вы хотите?  Я  вижу,  что  вы  из  другого  города.  Вы не
аристократ, что же...-- Он явно  смутился.--  Невиданно, чтобы  человек,  не
ведающий кодекса чести, совершил то, что выпало на вашу  долю. Даже любой из
нас подумал бы, прежде чем спасти незнакомца.
     В его  последних словах прозвучал  вызов.  Казалось, его возмущала сама
идея спасения аристократа простолюдином. Арфлейн пожал плечами.
     -- Мне понравилась его храбрость.
     Он повернулся было к выходу, но  в этот момент справа от него открылась
дверь, и в зал вошла черноволосая женщина в тяжелом платье  синего и желтого
цветов.  У  нее  было  вытянутое  бледное  лицо, голубые  глаза,  в  походке
чувствовалось природное изящество.  Вопросительно нахмурившись, она  бросила
взгляд на Ульсенна.
     Коротко  кивнув,  Арфлейн взялся  за  дверную ручку. У женщины оказался
нежный, слегка взволнованный голос.
     Вы человек, спасший жизнь моему отцу? Неохотно  остановившись,  Арфлейн
обернулся к ней:
     Да, мадам, если он выживет,-- бросил он.
     -- Это моя жена,-- произнес Ульсенн. Она приятно улыбнулась:
     --  Он  хочет,  чтобы  я   поблагодарила  вас.  Сам  он  выразит   свою
признательность, как  только почувствует себя лучше. Он хотел  бы,  чтобы вы
остались на это время здесь в качестве нашего гостя.
     До этого момента  Арфлейн не смотрел ей  в  лицо. Но сейчас,  когда  их
глаза встретились, казалось,  что она едва вздрогнула, но,  впрочем, тут  же
овладела собой.
     -- Благодарю  вас,--  ответил  он,--  но,  возможно,  ваш  муж  считает
излишним это гостеприимство.
     Жена Ульсенна бросила на мужа взгляд, полный сердитого удивления.
     Ульсенн вздохнул:
     --  Ерунда, он должен остаться, если  так  хочет ваш  отец. Кроме него,
лорд Рорсейн -- глава дома. Я прикажу Освальду принести ему все необходимое.
     --  Может  быть,  наш  гость  предпочтет  отобедать  с   нами,--  резко
произнесла она.
     Арфлейн понял,  что  женщина  хочет смутить своего  мужа  в присутствии
незнакомца-простолюдина.   В    отношениях   супругов   четко   проглядывала
враждебность.
     -- Ах, да,-- едва слышно пробормотал  Ульсенн.  Устав от их  перепалки,
Арфлейн любезно сказал:
     -- С вашего разрешения, я поем в отеле для торговцев, и там же отдохну.
Я слышал, что на шестнадцатом уровне хорошие отели.
     Об этом  ему сообщил охранник, когда  они  проходили мимо. Женщина тихо
произнесла:
     -- Пожалуйста, останьтесь у нас. После всего...
     Арфлейн кивнул  и вновь посмотрел  прямо  на  нее,  пытаясь  определить
причину ее  настойчивости. Эта  женщина  --  не чета своему мужу, решил  он.
Внешне  она до некоторой степени  напоминала  своего отца. Арфлейн заметил в
ней качества,  которые  восхитили  его  в старике,  но  сейчас  он  не хотел
оставаться здесь.
     Она избегала его взгляда.
     -- Что ж, кого спрашивать в отеле?
     - Капитан Конрад Арфлейн,-- грубо ответил он,-- из Брершилла. Да хранит
вас Ледовая Мать.
     Затем, коротко кивнув им обоим, он вышел из зала и прошел через все три
двери, громко хлопнув последней.


     Вопреки  своим привычкам  Конрад Арфлейн решил  дождаться разговора  со
стариком,  прежде  чем покинуть Фризгальт. Он не тал, почему пришел к такому
решению, но  если  бы его спросили об этом, причиной  он назвал бы нежелание
потерять  хороший  спальник.  Ни  за  что на свете  он не  признался бы, что
истинной причиной его задержки была Ульрика Ульсенн.
     Большую часть времени он бродил среди кораблей. Будучи слишком упрямым,
он не давал о себе знать, ожидая, что Рорсейны сами найдут его.
     Несмотря  на сильную  неприязнь к  Янеку Ульсенну,  Арфлейн думал,  что
понимает  его  лучше, чем  любого  другого  фризгальтийца.  Ульсенн  не  был
типичным   представителем  фризгальтийской  знати,  забывающей   суровый   и
надменный кодекс чести своих предков. В других, более  бедных городах старые
традиции  были  еще сильны,  хотя тамошние  торговые короли  и  не  обладали
могуществом  Рорсейнов и Ульсеннов. Арфлейн мог бы уважать Ульсенна  хотя бы
за  нежелание смягчить, хоть и внешне, свою точку зрения. В этом у них  было
что-то  общее.  Арфлейн  ненавидел  следы   постепенного  изменения  нравов,
полусознательно подмечаемые им.
     Смягчение  суровых,  но   разумных  законов  выживания  в  стране  льда
иллюстрировалось  даже  его  собственным поступком,  когда он  оказал помощь
умирающему старику. На этом пути постепенной деградации их ждала катастрофа.
Только люди типа Ульсенна могли бы предотвратить отказ от  традиционных форм
и норм поведения, традиционной религии и сложившихся веками представлений. И
не  было  другого  пути сохранить  возможность  жить в  среде, абсолютно  не
подходящей для  жизни.  Как только  общество начнет гнить,  подумал Арфлейн,
Ледовая Мать безжалостно сметет последних представителей человеческой расы.
     То,  что Арфлейн  стал героем  Фризгальта, было  признаком  сегодняшней
обстановки. За сто лет до этого над его слабостью лишь посмеялись бы. Теперь
же  они поздравляют его, покровительствуют ему,  как  покровительствовали бы
храброму  животному,  презирая его  за  силу и крайнюю бедность. Он ходил  в
одиночестве, избегая встреч,  понимая, что лишь укрепляет их мнение  о себе,
как о грубом варваре.
     На третий день он с завистливым  восхищением  осматривал "Ледовый дух".
Когда  он,  нагнувшись, пролез под его  швартовочные концы,  кто-то окликнул
его.
     -- Капитан Арфлейн.
     Недовольно посмотрев  наверх,  он  увидел  перегнувшегося к нему  через
бортовое ограждение человека с бородой.
     -- Не хотите ли подняться на борт и осмотреть корабль, сэр?
     Арфлейн  покачал головой,  но в это  мгновение перед  ним  на лед упала
кожаная  лестница. Он нахмурился, не желая связываться с фризгальтийцами, но
в то же время испытал жгучее желание подняться на палубу почти мифического в
стране льда судна.
     Быстро сообразив, он ухватился за лестницу и поднялся на борт. Там  его
с улыбкой  приветствовал бородатый мужчина, одетый в  богатую куртку из меха
белого медведя и прочные, тюленьей кожи брюки -- полуофициальную форму  всех
корабельных офицеров Фризгальта.
     -- Я подумал, что вы бы не отказались осмотреть корабль,
     сэр.--   Его   улыбка   была  открытой,   без   малейшего   намека   на
снисходительность.-- Моя фамилия Потчнефф, я второй офицер "Ледового духа".
     У  него  было сравнительно  молодое  лицо,  мягкие  светлые волосы,  но
сильный и твердый голос.
     --  Благодарю,--  ответил  Арфлейн.--  Но,  может  быть,  сначала  надо
спросить разрешения у капитана?
     Командуя собственным кораблем, он строго придерживался такого порядка.
     Потчнефф улыбнулся:
     --  На "Ледовом Духе"  нет капитана  как  такового. Обычно им командует
лорд  Рорсейн, а когда его  нет на борту, кто-либо назначенный им. В  данном
случае, думаю, он был бы не против.
     Арфлейн слышал  о  таком порядке  и был недоволен им. По его мнению,  у
корабля должен быть постоянный капитан,  человек,  проводящий большую  часть
жизни на  борту.  Только так можно получить полное представление о  корабле,
понимая, что можно ждать от него.
     На корабле  было три  палубы, главная,  средняя и полуют,  все довольно
небольшие,  сделанные  из  фибергласа.  Прибитые   к   нему  гостиные  рейки
обеспечивали хорошее  сцепление ног с палубой. Большинство надстроек корабля
было также из фибергласа, изношенного бесчисленными переходами на протяжении
необозримого  числа лет. Некоторые корабельные двери  и  люки были  заменены
дубликатами из  склеенных друг с  другом больших пластин моржовых  клыков  с
затейливой  резьбой на  них.  Местами кость  пожелтела и  выглядела такой же
старой, как и фиберглас. От ограждений к вантам тянулись линии, сделанные из
нейлона,  кишок и кожи.  Арфлейн посмотрел наверх, пытаясь лучше  определить
размеры корабля. Мачты были такими высокими, что, казалось,  исчезали где-то
наверху. Он  отметил, что  корабль  неплохо  ухожен, каждый дюйм  троса  был
настолько  ровен,  что  он  не  удивился  бы,  увидев  на  вантах  матросов,
замеряющих  углы гафеля. Паруса туго свернуты, равномерно по всей длине. Это
был прогулочный корабль, и Арфлейн почувствовал обиду, вспомнив, что слишком
часто ходил на рабочих судах. Рядом с ним, также задрав  голову, молча стоял
Потчнефф.
     --  Скоро  пойдет  снег,-- произнес второй офицер.  Арфлейн кивнул. Ему
больше нравилась снежная буря.
     --  Корабль  содержится  очень  аккуратно,--  сказал  он.  Заметив  тон
сказанного, Потчнефф ухмыльнулся:
     -- Вы хотите  сказать, слишком аккуратно. Возможно, вы правы. Мы должны
занять экипаж. У  нас  было  немного возможностей  выйти  на  нем со времени
отбытия лорда Рорсейна.-- Через дверь из  моржовой  кости он провел Арфлейна
на среднюю палубу.-- Я покажу вам нижние помещения.
     Каюта, куда  они  вошли, была обставлена  намного  роскошней,  чем  все
каюты, виденные  Арфлейном  прежде.  Тут  стояли тяжелые  сундуки,  стол  из
китового уса и кресла с костяным каркасом, обтянутые тканью. Следующая дверь
вывела их в узкий  коридор. -- Это каюты  капитана  и его гостей,-- объяснил
Потчнефф,  показывая на различные двери.-- Каюту, через  которую  мы прошли,
занимаю я  и третий офицер, Кристоф Хансен. Сейчас он на вахте, но  хотел бы
встретиться с вами.
     Казалось, они идут  вечно.  Арфлейн начал  думать, что  он потерялся  в
громадном,  размером с город,  лабиринте -- так велик был корабль. Помещения
для экипажа чистые и просторные. Сейчас они были полупустыми, поскольку лишь
небольшая часть  команды  находилась на борту.  Большинство иллюминаторов из
натурального,  толстого  небьющегося  стекла. Проходя мимо  одного  из  них,
Арфлейн заметил, как  темно стало на улице.  Большими хлопьями на  лед падал
снег, снизив видимость до нескольких ярдов.
     Как он  завидовал  Потчнеффу!  Будь у  Брершилла хоть одно такое судно,
думал  Арфлейн,  город  вскоре вернул  бы  себе  утерянное  ныне  положение.
Возможно,  он  должен  был  благодарить  Фризгальта,  что тот  не использует
"Ледовый дух", иначе вся торговля была бы в его руках.
     Они  поднялись на верхнюю палубу. Там стоял пожилой мужчина,  казалось,
не  заметивший их  появления. Он  внимательно  смотрел  на  расположенное на
средней палубе рулевое колесо, но его вид показывал, что он  целиком отдался
своим мыслям.  Наконец  он обернулся к ним. Его  борода заиндевела,  меховой
капюшон почти закрывал глаза. Куртку он застегнул на  все  ремни, а на  руки
надел рукавицы. На его плечах лежал снег.
     -- Это наш третий офицер, Кристоф Хансен,-- похлопав человека по плечу,
произнес Потчнефф.-- Встречай спасителя лорда Рорсейна, Кристоф.
     Кристоф задумчиво  кивнул Арфлейну. У  него было коршуноподобное лицо с
круглыми глазами и изогнутым носом.
     Вы капитан Арфлейн. Вы командовали "Северным ветром"?
     Удивлен,  что вам известно  об этом,-- ответил Арфлейн.-- Я ушел с него
пять лет назад.
     Да. Помните  корабль  "Таня  Ульсенн",  который  вы  спихнули  прямо на
ледяные заторы к югу отсюда?
     Арфлейн рассмеялся:
     -- Помню.  Мы  гнались  за  сотней китов.  Остальные  выбыли  из  игры,
остались только  мы  и "Таня".  Поскольку  "Таня",  уткнулась в заторы,  это
путешествие оказалось довольно прибыльным для нас. А вы были на ее борту?
     -- Я  был капитаном. Из-за вашего фокуса я потерял место. Тогда Арфлейн
действовал  согласно  кодексу ледовых моряков,  но  сейчас  он  искал  следы
возмущения на лице Кристофа. Их не было.
     -- Это были лучшие времена для меня,-- сказал Арфлейн.
     И для меня тоже,-- хихикнул в ответ Кристоф.-- Наши победы, поражения в
конечном счете привели к одинаковому результату. Вы лишились корабля, а я --
третий офицер на борту этой весь день не встающей с постели потаскушки.
     Она должна ходить,-- оглянувшись, произнес Арфлейн.-- Ее стоимость  раз
в десять больше любого другого корабля.
     День, когда эта шлюха выйдет в море, будет днем конца света! -- Кристоф
с отвращением  топнул  ногой по  палубе.-- Знаете ли,  однажды  я  попытался
повторить  ваш  трюк.  Я  был  вторым  офицером  на  "Хейрфрасте".  Капитана
захлестнул линь  от гарпуна, и я занял его  место. Вы знаете старой охотника
"Хейрфраста"?
     Арфлейн кивнул.
     Так вот, пока вы не почувствовали его -- он тяжел в управлении, затем с
ним  чувствуешь  себя  легко  и  надежно.   Через  год  или  около  того  мы
соревновались  с  двумя  бригадами из Аберсгальта. Один  перевернулся  прямо
перед нами, и пока мы обходили его, второй вырвался вперед. Каким-то образом
мы  смогли  достать его, и  тут впереди  по курсу  я увидел заторы.  Я решил
попробовать загнать на них нашего соперника.
     И что же произошло? -- улыбаясь, спросил Арфлейн.
     Мы оба влетели на них,  у меня нет вашего чувства  времени. За это меня
списали на  эту  окаменевшую  корову.  Теперь я понимаю, что  ваш  трюк  был
намного сложнее, чем показалось вначале.
     Мне просто повезло,-- сказал Арфлейн.
     Но  вы  успешно  использовали  эту тактику и  раньше.  Вы  были хорошим
капитаном. Обычно  мы,  фризгальтийцы,  не при знаем, что  существуют моряки
лучше, чем мы сами.
     -- Благодарю,--  произнес Арфлейн, не в  силах  устоять  перед похвалой
старика. Он начинал чувствовать себя в  компании этих людей все свободнее.--
Насколько я помню, вы почти вырвались из ловушки.
     -- Почти,-- вздохнул  Хансен.-- Сейчас плавание под парусами уже не то,
что было раньше, капитан Арфлейн.
     Арфлейн согласно кивнул.
     Потчнефф улыбнулся и  поднял капюшон.  Снег шел такой густой, что  было
почти невозможно различить силуэты ближайших кораблей.  Стоя  в  наступившей
тишине, Арфлейн подумал,  что во всем мире остались лишь они одни, настолько
снег заглушал остальные звуки.
     -- Со временем  мы  все  реже будем видеть  такую  погоду,--  задумчиво
произнес Потчнефф.-- Теперь снег идет лишь раз в десять-пятнадцать дней. Мой
отец помнит, раньше снег шел так часто, что это  длилось  почти все  лето. А
зимой ветры были намного жестче.
     Хансен стряхнул снег с куртки.
     -- Ты прав, парень. С тех пор как я был молодым, мир стал теплее. Через
несколько веков, поколений мы будем ходить на кораблях почти по голой земле.
     Они рассмеялись шутке.
     Не говорите  того, что не должна  слышать Ледовая  Мать,  друзья. Кроме
того, то, что вы говорите,-- неверно. Так или иначе, климат меняется из года
в год,  но на протяжении многих лет  становится все холоднее. Это неизбежно.
Мир умирает,-- возразил Арфлейн.
     Так  думали наши предки и выразили свои идеи в образе Ледовой Матери,--
улыбаясь,  сказал  Потчнефф.--  Но  что,  если  Ледовой  Матери  вовсе  нет?
Предположим, что солнце разогревается все больше и мир возвращается к своему
прежнему состоянию. Что,  если это всего лишь один период  оледенения Земли?
Об этом говорится в некоторых старых книгах, капитан.
     Я назвал бы это богохульством и чепухой,-- резко ответил  Арфлейн.-- Вы
сами  знаете, что эти  книги содержат  многое  такое,  что заведомо неверно.
Единственная книга, которой я  верю,-- книга Ледовой  Матери.  Она пришла из
центра Вселенной, принеся с  собой очистительный лед.  Читайте  что  хотите,
говорите,  что Ледовой Матери не  существует, но вы должны признать --  даже
старые книги говорят о том, что тепло должно исчезнуть.
     Хансен бросил на него иронический взгляд.
     -- Последователи  Ледовой  Матери  говорят:  все должно  замерзнуть, но
знаете, у нас во Фризгальте ученые наблюдают за погодой. Именно благодаря им
мы.  обрели свое  могущество. Они утверждают, что за  последние два-три года
уровень льда снизился  на несколько  единиц, в один  прекрасный день  солнце
разгорится с новой силой и растопит лед.  Они говорят, что солнце уже начало
нагреваться,  что жизнь,  которую  мы  находим в  теплых  разводьях,  должна
появиться, что она уже появилась, возможно, на островах в море.
     Но морей нет!
     Ученые  полагают,  что мы бы не выжили, если бы где-то не было  морей и
этих растений на островах.
     Нет! -- Арфлейн отвернулся от Хансена.
     Вы говорите -- нет? Но разум подсказывает, что это правда.
     Разум?  --  фыркнул Арфлейн.-- В  том, что вы говорите, нет  логики. Вы
всего лишь  лепечете жалкое подобие  идеи, в  которую  хотели бы верить. Ваш
образ мыслей принесет вам несчастье.
     Хансен покачал головой.
     -- Я  понимаю это как непреложный  факт, капитан Арфлейн. Мы становимся
мягче,  а  вместе с нами и лед. Мы чувствуем приближение новой жизни, именно
поэтому меняются  наши представления. Я не хочу перемен, потому что  никогда
бы  не  смог  полюбить иной мир, нежели  тот, который я знаю.  Я умру в моем
мире, но что потеряют наши потомки? Ветер, снег и лед, вид  уносящейся прочь
стаи китов, полет гарпуна, упоение битвы под красным солнцем, вмороженным  в
голубое небо? Где  все это будет, когда ледовая страна превратится в грязную
землю с  хрупкой  зеленью на ее поверхности? Что будет с людьми? Все, что мы
любим,  будет  забыто  в  этом  грязном,  горячем,  нездоровом  мире.  Каким
беспорядочным будет мир. Но он будет именно таким!
     Арфлейн хлопнул по поручню ограждения, сбив с него снег.
     Вы безумец! Как этот мир может измениться?
     Может быть, вы и правы,-- мягко ответил Хансен.-- Но то, что  я вижу,--
безумец я или нет,-- неизбежно.
     Вы  отрицаете  законы природы? --  насмешливо  произнес Арфлейн.-- Даже
глупец признает, что ничто, однажды  остынув, нагреться само по  себе уже не
может. Я понимаю ваши доводы. Но они обманчивы. Смерть, Кристоф Хансен, лишь
одна  смерть неизбежна. Однажды уже были грязь, зелень, жизнь,--  я  признаю
это. Но они исчезли.  Неужели,  умерев  и остынув,  человек вновь оживает со
словами:  "Я  умер, но  я вновь  жив!"  Неужели  вы не  видите,  как  логика
обманывает  вас?  Существует ли Ледовая  Мать,  или  она  всего  лишь символ
существующей  реальности,  ее  следует почитать  в любом  случае.  Иначе  мы
погибнем раньше, чем следует. Вы думаете, я -- одержимый религией варвар, но
в том, что я говорю,-- истина.
     - Я завидую вашему умению оставаться  при своих убеждениях,--  спокойно
произнес Хансен.
     А я сожалею о вашем ненужном пессимизме.
     Потчнефф смущенно тронул Арфлейна за руку.
     Может, мы продолжим осмотр корабля, капитан?
     -- Благодарю вас,-- резко ответил Арфлейн.-- Но я увидел
     уже все, что меня интересовало. Это хороший корабль. Не дайте
     ему сгнить.
     Не обращая внимания на озабоченного Хансена, Арфлейн перешел  на нижнюю
палубу,  перелез  через  ограждение и,  спустившись  по  лестнице,  пошел  к
подземному городу, утопая в снегу.


     После посещения ледовой шхуны Конрад Арфлейн  стал еще более нетерпимым
в своем ожидании. До  сих  пор он еще не получил  сообщения  от  Ульсеннов о
состоянии  лорда  Рорсейна.  Он  же  не  пришел   к  окончательному  решению
относительно своих собственных дел, но все более склонялся к мысли поступить
на ближайший корабль из Брершилла, пусть даже младшим офицером.
     Каждый день он приходил на причал гигантского дока,  избегая контакта с
экипажами всех кораблей, включая "Ледовый дух".
     На четвертое  утро на горизонте  показался трехмачтовый бриг. Под всеми
парусами  он мчался к доку, на его мачте развевался  флаг Брершилла. Арфлейн
улыбнулся, узнав  "Нежную  девчушку", китобой под  командованием его старого
друга, капитана  Яраха  Бренна.  Казалось, что парусник ворвется в  ту часть
дока,  где  стояло  большинство  кораблей.  Работавшие  там  люди  в  панике
бросились прочь, полагая, что судно вышло из-под контроля. Однако, когда  до
дока осталось совсем немного, "Нежная девчушка" быстро и  точно повернула по
широкой дуге и, подняв  рифы, скользнула в дальний конец строя кораблей, где
уже стояли пришвартованные китобои. Арфлейн пошел по льду.
     Тяжело дыша,  он  добрался до "Нежной  девчушки" как  раз  в ту минуту,
когда с нее сбросили швартовочные концы.
     Ухмыльнувшись, Арфлейн  выхватил  у  удивленного  швартовщика  костяной
костыль  и  тяжелый  железный  молоток  и  начал  загонять  костыль  в  лед.
Дотянувшись до ближайшего линя, он натянул его и крепко привязал к костылю.
     С палубы судна Арфлейн  услышал чей-то  смех. Подняв  голову, он увидел
стоящего на краю палубы капитана Яраха Бренна.
     -- Арфлейн! Неужели ты опустился до швартовщика? Где твой корабль?
     Пожав плечами,  Арфлейн иронично развел руками,  затем,  схватившись за
швартовы,  начал  раскачиваться  на  нем,  ухватился  за  леер ограждения  и
перебрался через него, встав рядом со старым другом.
     --  Корабля  нет,--  ответил  он.--  Отдан  за  долги  фризгальтийскому
торговцу.
     Бренн соболезнующе кивнул:
     -- Полагаю, что ты не последний.  Тебе следовало  бы остаться китобоем.
Что бы  ни  случилось, для них всегда  найдется  работа, А  ты до сих пор не
женился? -- затараторил он.
     Бренн намекал на  эпизод,  случившийся шесть лет  назад. Арфлейн, желая
угодить  девушке, на которой он  хотел  жениться,  нанял  торговую  команду.
Только после этого необдуманного шага  он понял, что не хочет связывать свою
жизнь с женщинами, предъявляющими такие требования.
     Грустно улыбнувшись, он вновь пожал плечами.
     -- Мне не везет, Бренн, сомневаюсь, что я смог бы теперь выследить хотя
бы одного кита.
     Его друг,  невысокий  коренастый  мужчина с  круглым  румяным  лицом  и
пушистой бородой, был одет в тяжелый  черный мех. Его седеющие  волосы  были
подстрижены слишком  коротко для  китобоя, но  мозоли на руках  мог оставить
только гарпун.  Бренн  был известным шкипером в полях  как  Северного, так и
Южного льдов. Сейчас, судя по такелажу, он охотился в Северных льдах.
     -- Не везет не только тебе,-- с отвращением сплюнул Бренн.-- Наши трюмы
почти пусты.  Два бычка  и  старая корова -- весь наш улов. У  нас кончилось
продовольствие, я  хотел продать груз и, пополнив запасы, попытать счастье в
Южных льдах. Все труднее искать китов на севере.
     Бренн был один из  немногих, кто охотился как на севере, так и  на юге.
Большинство  китобоев  предпочитали  охотиться  в  одном регионе,  поскольку
специфика охоты была  различной в разных местах. Но Бренн никогда не обращал
на это внимания.
     -- Неужели везде так плохо?  --  спросил  Арфлейн.-- Я слышал, что даже
тюленей и медведей стало меньше, а моржей не видели уже два сезона.
     Бренн поджал губы.
     -- С помощью Ледовой Матери невезение кончится.
     Похлопав  Арфлейна  по  плечу, он  отправился  на нижнюю палубу,  чтобы
проследить за разгрузкой нижнего трюма. По кораблю разносился запах  китовой
крови и ворвани.
     --  Взгляни  на  нашу  добычу,--  сказал   он  последовавшему  за   ним
Арфлейну.-- Мы даже не  свежевали их. Затащили на  корабль и загрузили  трюм
целыми тушами.
     Свежевание на жаргоне китобоев означало разделение туши кита  на части.
Как правило, кита разделывали на льду, а затем куски туши при помощи лебедки
загружали в трюм. Коль это не понадобилось, улов действительно был мизерным.
     Ухватившись за трос, Арфлейн заглянул внутрь трюма и смог различить там
замороженные туши  трех китов. Он покачал головой. Трех  вряд ли хватило бы,
чтобы  вновь обеспечить корабль  продовольствием на длительный рейс  к Южным
льдам.
     Бренн кричал что-то матросам, и они начали  спускаться  в трюм. Китобои
были явно чем-то подавлены  и работали  чрезвычайно  медленно. После каждого
рейса доход от улова делился между членами экипажа, доля каждого зависела от
количества  и  размеров пойманных китов. Обычно  китобои возвращались в док,
имея  кучу  денег  в  кармане,  тратя  их  напропалую.  При  безденежье  они
становились  мрачными  и  задиристыми.  Арфлейн  понимал,  что Бренн  должен
приложить немало усилий, чтобы держать команду в подчинении во время стоянки
во Фризгальте.
     -- Где ты остановился? -- спокойно спросил он, наблюдая за  поднимаемым
из  трюма первым бычком. На  его туловище  виднелись следы четырех  или пяти
гарпунов.   Четыре   больших  плавника  приходили   в  движение  при  каждом
покачивании  талей. Как и у всех молодых сухопутных китов, на его теле вырос
лишь небольшой волосяной  покров. Обычно киты обрастали  жесткой  шерстью  к
моменту  созревания, в  возрасте  трех  лет.  В  данном случае бычок  длиной
двенадцать футов весил всего несколько тонн.
     Бренн вздохнул.
     --  У  меня  хороший  кредит  в  "Разрушителе кораблей". Каждый  раз  я
выплачивал  хозяину  небольшую  сумму  от  полученной  прибыли.  Так что, по
крайней мере, несколько дней  мои люди будут неплохо устроены, пока мы вновь
выйдем в рейс. Все зависит от
     того, какую сделку предложат мне торговцы  и как скоро  она  состоится.
Уже завтра я начну искать наилучшее предложение.
     "Разрушитель кораблей", как  и большинство  гостиниц  для китобоев, был
назван в честь знаменитого кита. Эта  далеко не лучшая гостиница города была
сложена не из камня,  а  изо льда.  Арфлейн  понимал,  что выбрал для своего
вопроса  довольно неподходящий  момент. Бренн, вероятно,  пустил в  дело все
свои  сбережения, чтобы пополнить запасы продовольствия  для охоты  в  Южных
морях.
     Стрелы пронзительно заскрипели, перенося тушу бычка через борт.
     Возможно, кто-то захочет их взять прямо сейчас. Чем скорее, тем лучше.
     Принимай командование, Олаф,-- крикнул Бренн своему
     первому офицеру, высокому  худому  мужчине по имени Олаф  Бергсенн.-- Я
иду  в  "Разрушитель  кораблей". По окончании  приведи  команду туда. Ты сам
знаешь, кого оставить на вахте.
     Не изменяя  выражения на мрачном  лице,  Бергсенн кивнул и  по  залитой
кровью палубе отправился к месту разгрузки.
     Под взглядами мрачных гарпунщиков Бренн с Арфлейном спустились по трапу
на лед.  По традиции  только  капитаны  могли  покидать судно  до  окончания
разгрузки.
     При входе в город охранник,  узнав Арфлейна, пропустил их без вопросов.
Они спустились по тропинке, которую  густо усеивали мелкие осколки, вмерзшие
в  лед. Веревочное ограждение  над  обрывом  изрядно  вытерлось.  На  другой
стороне расселины, чуть ниже, Арфлейн  разглядел снующих вверх и вниз людей.
На каждом уровне через пропасть пролегал веревочный мостик.
     Во  время  спуска  Бренн  несколько   раз   молча  улыбался   Арфлейну.
Поразмыслив,  Арфлейн решил было  покинуть  своего друга в гостинице, но тот
возразил.
     -- Мне не хотелось бы  упускать случая поговорить  с тобой,  Арфлейн. Я
переговорю  с  Флетчем, затем  мы закажем пиво, и я расскажу  тебе  о  своих
передрягах и выслушаю твой рассказ.
     На третьем уровне было три гостиницы для китобоев.  Пройдя мимо  первых
двух  -- "Короля Хердара" и  "Убийцы  Переа",--  они подошли  к "Разрушителю
кораблей".  Как  и в остальных  гостиницах,  дверной проем представлял собой
огромную китовую челюсть.
     Открыв  обшарпанную  дверь, они  вошли  в  холл  гостиницы.  Стены были
задрапированы грубо выделанными китовыми  шкурами.  В  воздухе стоял  густой
аромат  эля,  китового   мяса  и  человеческого  пота.  Рядом  с  картинами,
изображающими китов и китобоев на кораблях,  на стенах висели копья, китовый
череп, гарпуны,  трехфутовые  клинки с широкими  лезвиями,  используемые для
разделки китов.  Некоторые гарпуны были  изогнуты самым причудливым образом,
что напоминало о смертельной схватке человека с животным.
     За  тесно расставленными  столами сидели  китобои.  Перед  ними  стояли
кружки  с  пивом  из  растений,  найденных  в  теплых  водоемах.  Пиво  было
чрезвычайно горьким, и лишь  китобои  могли  пить его,  не выражая признаков
отвращения.
     Арфлейн   с  Бренном  протиснулись   к   маленькой  стойке,  у  которой
расположился  Флетч, хозяин "Разрушителя". Долгие годы  он  промышлял китов.
Ростом  выше Арфлейна, он  невероятно разжирел. У него  был  один глаз, одно
ухо, одна рука и одна нога, как если бы однажды гигантский нож отсек целиком
его  бок.   Эти  увечья   были  результатом   схватки  с  китом,  прозванным
"Разрушитель  кораблей",  в  которого  он  первым  вонзил свой  гарпун. Кита
все-таки  забили, но Флетч навсегда выбыл  из  игры и  на  свою  долю  купил
гостиницу. В память о своей добыче он назвал гостиницу его именем.
     Он сделал из китовой кости протезы,  треугольник китовой шкуры закрывал
его пустую глазницу.
     Взглянув  уцелевшим  глазом на посетителей, он поднял руку, приветствуя
их.
     -- Капитан Арфлейн, капитан Бренн.
     Его высокий неприятный голос  как будто  с трудом пробивался через жир,
окружавший глотку человека. Многочисленные подбородки  слегка двигались,  но
различить, с каким чувством он их приветствовал, было невозможно.
     Доброе утро,  Флетч,-- сердечно  произнес  Бренн.--  Ты помнишь  пиво и
жратву, которыми я снабжал тебя все время?
     Помню, капитан Бренн.
     Мне  нужен кредит на несколько дней. Моим людям требуется еда, спиртное
и шлюхи до тех  пор, пока  я буду  готов отправиться к Южным льдам.  Мне  не
повезло  на севере. Я  прошу  тебя  вернуть мне лишь  то,  что ты должен, не
более.
     Разжав толстые губы, Флетч подвигал челюстью.
     --  Ты  получишь это, капитан  Бренн. Ты не  раз выручал меня в трудное
время. У твоих людей будет все, что ты просишь.
     Бренн облегченно улыбнулся. Казалось, что он ждал отказа.
     Мне нужна комната для себя,-- сказал он  и повернулся к Арфлейну.-- Где
ты остановился?
     У  меня  комната  в  гостинице  несколькими  уровнями  ниже,--  ответил
Арфлейн.
     Сколько человек в твоей команде, капитан? -- спросил Флетч.
     Бренн  ответил  на этот  и  другие  вопросы  хозяина. Расслабившись, он
окинул гостиницу взглядом, остановившись на нескольких картинах.
     В это время из-за соседнего стола поднялся мужчина  и, сделав несколько
шагов, остановился рядом с ними.
     В одной руке  он держал  тяжелый массивный  гарпун,  другую положил  на
бедро. Даже при  столь слабом освещении было заметно,  как сильно  потрепали
его  лицо  ветер,  солнце  и  мороз.  Кожа  плотно  обтянула  кости  черепа,
выдававшиеся подобно шпангоутам корабля. У него был  длинный узкий нос,  под
правым глазом проходил  глубокий шрам, еще  один  шрам  был  на левой  щеке.
Черные волосы уложены  наподобие  усеченной  пирамиды. Его странная прическа
была  смазана  свернувшейся ворванью,  распространявшей вокруг  себя сильный
запах.
     -- Я слышал, вы собираетесь идти  к Южным льдам, шкипер? -- произнес он
глухим грубым голосом.
     -- Да.--  Бренн  оглядел  мужчину  с ног до  головы.-- Но  моя  команда
укомплектована, по крайней мере настолько, насколько позволяют мои финансы.
     Мужчина кивнул и сплюнул жвачку в плевательницу рядом со стойкой.
     -- Я не прошу места, шкипер. Напротив, капитаны сами просят меня идти с
ними. Я -- Уркварт.
     Выражение лица Бренна резко изменилось.
     -- Уркварт Длинное Копье. Я рад встрече с вами.
     Уркварт  был  величайшим  гарпунщиком  за  всю историю ледовой  страны.
Поговаривали, что он самолично убил более двадцати китов.
     Как  бы  принимая  комплимент,  Уркварт  слегка  наклонил голову. Снова
сплюнув, он задумчиво оглядел китовый череп.
     Я человек Южных льдов. Слышал, что вы в основном охотитесь на севере?
     Как правило,-- согласился Бренн.-- Но я знаю, что на юге не хуже.
     В его тоне слышались нотки изумления, хотя из вежливости либо по другим
причинам, он не спросил, почему Уркварт обратился именно к нему.
     Обхватив гарпун большими костистыми руками, Уркварт закусил губу. Длина
гарпуна  достигала  десяти  футов, на его конце висело большое металлическое
кольцо, к которому привязывался линь.
     -- В этом году многие северяне отправились  на юг,-- сказал  Уркварт.--
Но рыбы оказалось не так много, капитан.
     Китобои,  в  особенности  гарпунщики,  часто  называли  китов  "рыбой",
выражая тем самым пренебрежение к гигантским животным.
     -- Вы хотите сказать, что и там плохо с охотой? -- помрачнел Бренн.
     Не так плохо, как на севере,-- медленно произнес Уркварт.--  Говорю это
вам, потому что вы, похоже, собрались идти на риск. Я видел многих шкиперов,
и часто неплохих, поступавших так же. Говорю вам по-дружески, капитан Бренн,
удачи нет ни на севере, ни на юге. За весь сезон ни одного приличного стада.
Рыба уходит дальше на юг,  за пределы нашей досягаемости. Корабли преследуют
ее все дальше  и  дальше, так что скоро запасов продовольствия  уже не будет
хватать.-- Помолчав, Уркварт добавил: -- Рыба уходит.
     Почему вы мне говорите об этом?
     Потому  что вы друг Конрада  Арфлейна,--  ответил  Уркварт, не глядя на
Арфлейна.
     Арфлейн был поражен.
     Вы не знаете меня...
     Зато  я знаком с  вашими  поступками,--  пробормотал  Уркварт,  глубоко
вздохнув. Пружинящим шагом он направился к дверям и, нырнув в них, исчез.
     Бренн фыркнул  и переступил с ноги на ногу. Нахмурившись,  он посмотрел
на друга.
     -- О чем он говорил?
     Арфлейн откинулся на стойку,
     -- Не знаю, Бренн. Но если Уркварт предупреждает, что  на юге дела идут
плохо, к этому стоит прислушаться.
     Бренн невесело рассмеялся.
     -- Я не могу себе позволить прислушиваться к этому, Арфлейн. Всю ночь я
буду молить Ледовую Мать подарить мне удачу. Это все, что в моих силах.
     Его голос перешел на крик.
     Флетч поднялся за стойкой, наблюдая за  ними единственным глазом. Бренн
потребовал китовый бифштекс с семенами сека и бочонок пива к нему.
     Позже, когда пришли люди Бренна,  Арфлейн  уже сидел за столом напротив
Бренна. Время от времени  они наполняли  кружки из стоящего рядом  бочонка с
пивом.
     Вопреки ожиданиям  пиво  не улучшало  настроения,  хотя  Бренн  пытался
держаться бодро.
     Облокотившись на стол, он произнес:
     -- Уркварт --  паникер, если не сумасшедший. Ему  мерещится неудача.  Я
здесь  уже несколько  дней,  и  я  видел, как  разгружают  улов. Конечно, он
меньше,  чем раньше, но  ненамного.  У  нас  бывало так.  Случалось, что так
продолжалось  несколько  сезонов,  но  затем  к нам снова  приходила  удача.
Владельцы волновались, но...
     Бренн оторвался от кружки.
     --  Послушай,  Арфлейн,  теперь я  сам  себе хозяин.  "Нежная девчушка"
принадлежит  мне.   Я  купил  ее   два  сезона   назад.-  Он  вновь  грустно
рассмеялся.--  Я  думал, что, поступив  так, действую  разумно.  У меня  нет
выбора. К тому же команда согласна  рискнуть вместе со мной. А что теперь? У
них, как и у меня, жены и дети. Передать им слова Уркварта?
     Не стоит,-- тихо произнес Арфлейн.
     Куда уходит рыба? -- произнес Бренн, поставив кружку.-- Что происходит?
     Уркварт сказал, что она идет на юг. Возможно,  что выигрывает тот,  кто
поймет, как выжить, носясь за нею, обходясь лишь тем, что найдет во льдах...
Там, на юге,-- темные, теплые водоемы...
     Могут ли они помочь нам в этом сезоне?
     -- Не знаю.-- Арфлейн вспомнил о разговоре  на борту "Ледового духа"  и
помрачнел.
     В зале  появились шлюхи Флетча. Он никогда ничего  не делал наполовину.
Для каждого,  включая  Арфлейна  с  Бренном,  была  девушка.  К ним  подошла
восемнадцатилетняя Катарина,  младшая  дочь  Флетча.  За  руку  она  держала
симпатичную темноволосую Маджи.
     -- Вот кто растормошит тебя,-- веселым голосом произнес Арфлейн.
     Прижав  к  себе  Маджи,  Бренн  оглушительно  захохотал над  грубоватой
репликой  друга.   Опытная  Маджи   без  труда  вернула   Бренну   радостное
мироощущение. Усадив ее к себе на колени, он начисто забыл о неприятностях.
     Катарина  тесно прижалась  к  Арфлейну,  который  перебирал пальцами ее
волосы и улыбался ей.
     Час  был поздний. В  спертом  и жарком воздухе  гремели  голоса  пьяных
китобоев.  Кроме  людей  Бренна в "Разрушителе кораблей"  веселились матросы
двух кораблей  из Фризгальта.  Окажись среди них хотя бы  пара южан  -- быть
потасовке, но эти северяне, казалось, ладили с парнями Бренна.
     Внезапно открылась входная дверь, впустив поток холодного воздуха,  что
заставило  Арфлейна  поежиться.  В  зале  воцарилась  тишина. Дверь с  шумом
захлопнулась,  и  между столами прошел мужчина  среднего роста, закутанный в
тяжелый плащ из тюленьей шкуры.
     Он не был китобоем. Это было видно по покрою плаща, по качеству одежды,
по манере ходить. Его черные короткие  волосы  были  подстрижены  челкой над
самыми глазами. На  правой руке красовался  браслет  и серебряное кольцо. Он
шел  небрежно, хотя и  с  некоторой  долей  осторожности,  иронично улыбаясь
уголком рта. Он был красив и довольно молод. Наконец он приветственно кивнул
наблюдавшим за ним матросам.
     Один  из гарпунщиков,  коренастый  детина,  рассмеялся  в  лицо  юноше,
засмеялись еще  несколько матросов. Подняв брови  и наклонив  голову,  юноша
холодно посмотрел на них.
     Я ищу капитана Арфлейна.-- В интонации юноши явно слышалось высокомерие
фризгальтийского аристократа.-- Я слышал, что он здесь.
     Арфлейн -- это я. Что вы хотите? -- Арфлейн враждебно оглядел юношу.
     -- Я -- Манфред Рорсейн. Могу я присоединиться к вам?
     Арфлейн пожал плечами, и Рорсейн сел на скамью рядом с Катариной Флетч.
     -- Выпейте.-- Арфлейн подвинул  свою кружку. При  этом понял,  что  уже
сильно пьян. Рорсейн покачал головой.
     --  Нет, благодарю вас,  капитан, я  не  в настроении. Если  можно, мне
хотелось бы поговорить с вами наедине.
     Почувствовав внезапное раздражение, Арфлейн произнес:
     Нет,  мне нравится  компания моих друзей. А что  делает Рорсейн в такой
забегаловке?
     Очевидно, ждет вас,--  театрально  вздохнул  Манфред Рорсейн.-- Причем,
ищу вас даже в такой поздний час, настолько это важно. Я вернусь сюда утром.
Извиняюсь за вторжение, капитан.
     Он бросил циничный взгляд на Катарину.
     Идя  к двери, он споткнулся о выставленный  кем-то гарпун. Он попытался
удержаться  на  ногах, но другой гарпун ударил его в спину. Под хриплый смех
китобоев он упал на пол.
     Громадный  гарпунщик, тот,  что  первым рассмеялся  над ним, поднявшись
из-за  стола, схватил  его  за воротник. Плащ  соскользнул с  плеч юноши,  и
гарпунщик,  пьяно  смеясь,  отшатнулся.  Еще  один, высокий,  рыжий  парень,
потянулся  к  куртке.  В  это  время  Рорсейн  перевернулся  и,  по-прежнему
иронически улыбаясь, попытался подняться на ноги.
     Подавшись вперед,  Бренн попытался разглядеть, что  происходит. Наконец
он бросил взгляд на Арфлейна.
     -- Может, нужно остановить их?
     Арфлейн покачал головой.
     Он сам виноват. Довольно глупо с его стороны приходить сюда.
     Я тоже никогда не слышал о таких посещениях,-- согласился Бренн.
     Рорсейн был уже на ногах и протянул руку за плащом.
     Благодарю вас за плащ,-- весело произнес он.
     Плата за развлечение.-- ухмыльнулся гарпунщик.-- Можешь идти.
     Сложив  руки  на  груди,  Рорсейн  прищурился. Арфлейн  восхитился  его
выдержкой.
     --  Кажется,--  тихо  произнес  Рорсейн,--  я  доставил  вам  боль  шее
развлечение, чем вы мне,
     Порывисто встав, Арфлейн протиснулся к гарпунщику.
     -- Отдай  ему  плащ, приятель,--  произнес  он заплетающимся  языком.--
Продолжим нашу выпивку. Парень не стоит такого внимания.
     Не  обращая  внимания  на  Арфлейна,  гарпунщик  продолжал  ухмыляться.
Подавшись  вперед,  Арфлейн выхватил плащ  него из  рук. Гарпунщик замычал и
нанес  Арфлейну удар  в лицо. Бренн закричал что-то и  бросился к  Арфлейну.
Возможно  ободренный  вмешательством Арфлейна, Рорсейн  потянулся за плащом.
Рыжий парень ударил юношу, и тот упал.
     Мгновенно  протрезвев  от полученного удара, Арфлейн схватил гарпунщика
за плечо и нанес ему сильный удар в челюсть. Бес-вяз но крича, Бренн пытался
остановить потасовку, пока она не зашла слишком далеко.
     Фризгальтийские  китобои  сердито  закричали, вероятно,  заняв  сторону
Рорсейна. Разгорелась общая драка. Подхватив юбки, девушки с криком кинулись
прочь. По телам дерущихся гуляли древки гарпунов.
     Увидев, что Бренн упал,  Арфлейн бросился на выручку. Оказавшись в гуще
фризгальтийцев,  Арфлейн  наносил и  получал удары,  его  повалили  на  пол.
Внезапно он почувствовал порыв холодного ветра из открытой двери.
     Руки китобоев отпустили его.  Поднявшись, он вытер кровь с лица. В ушах
стоял неприятный звон.
     - Рыба! Идиоты! Рыба, говорю я вам! Рыба, охотники  за собаками!  Рыба,
пожиратели пива!  Рыба, чтобы  очистить ржавчину с наших копий!  Стадо в сто
голов, не далее как в пятидесяти милях на юго-запад!
     Арфлейн  узнал  голос  Уркварта. Держа в одной  руке  гарпун  и положив
другую на плечо стоявшего  рядом с  ним мальчишки,  вероятно, юнги,  Уркварт
сказал:
     -- Давай, Стефан.
     Запинаясь, мальчишка заговорил:
     --  Наш корабль  встретился  с  ними  в  сумерках. Мы были загружены до
предела и  не смогли остановиться, поскольку еще до ночи должны были попасть
во Фризгальт.  Но  мы видели их.  Они  шли  с севера на  юг.  Приблизительно
двадцать градусов к западу. Большое  стадо.  Мой отец,  наш шкипер, говорит,
что такого большого стада не было уже двадцать лет.
     Арфлейн наклонился к Бренну, помогая ему встать на ноги.
     Ты слышал, Бренн?
     Да,-- улыбнулся Бренн распухшим ртом.-- Ледовая Мать добра ко мне.
     Хватит любому судну в доке,--  продолжал Уркварт,--  даже с лихвой. Они
идут  быстро, судя по словам отца этого парня,  но  хороший парусник  сможет
настичь их.
     Оглядев комнату, Арфлейн поискал глазами Манфреда  Рорсейна.  Тот стоял
около стены, сжимая в руке нож и по-прежнему иронично улыбаясь.
     Перехватив взгляд  Арфлейна, Уркварт с удивлением  посмотрел на  юношу.
Мгновенно оценив ситуацию, он с  мрачным видом шагнул к Рорсейну и отобрал у
него нож.
     -- Благодарю,-- ухмыльнулся Рорсейн.-- Мне пришлось довольно туго.
     -- Ты что здесь делаешь? --  угрюмо  спросил Уркварт, поразив  Арфлейна
фамильярностью обращения к юноше.
     Рорсейн кивнул в сторону Арфлейна.
     -- Я  пришел  с  сообщением к  капитану Арфлейну, но  он  был  занят  с
друзьями.  Другие  же  решили, что  я неплохой объект для развлечения.  Я  и
капитан сочли, что они зашли слишком далеко.
     Узкие голубые глаза Уркварта уставились на Арфлейна.
     -- Вы помогли ему, капитан?
     Арфлейн с нарочитой небрежностью проговорил;
     --  Это было глупо  с его стороны -- прийти  сюда. Если вы  знакомы, то
отведите его домой, Уркварт.
     Гостиница  начала  пустеть. Надвинув  на  лоб капюшоны, с гарпунами  на
плечах,  моряки  расходились по кораблям  с  намерением отправиться в путь с
первыми проблесками дня.
     Бренн похлопал Арфлейна по плечу:
     -- Я должен  идти. На такой  короткий рейс провизии должно хватить. Рад
был повидать тебя, Арфлейн.
     В гостинице оставались лишь Уркварт, Арфлейн и Рорсейн.
     Переваливаясь с ноги на ногу, между столов бродил Флетч. Три его дочери
наводили  порядок.  Казалось,  что  к  такому  ходу  событий  они  уже давно
привыкли. Наблюдая за их работой, Флетч не приближался к мужчинам.
     Странная  прическа  Уркварта  отбрасывала на  стену  причудливую  тень.
Только сейчас Арфлейн заметил, как ловко она копирует форму китового хвоста.
     --  Итак, вы помогли еще одному Рорсейну,-- пробормотал Уркварт,-- хотя
на этот раз этого не требовалось.
     Арфлейн потер засохшую корку крови на лбу.
     Я был пьян и вмешался вовсе не из-за него.
     Однако  это была  хорошая драка,--  весело произнес Рорсейн.--  Я и  не
думал, что могу так драться.
     Они ведь только играли.--  В  голосе Арфлейна чувствовалась усталость и
пренебрежение.
     Уркварт мрачно кивнул в  знак  согласия. Опершись на гарпун, он  смерил
Рорсейна снисходительным взглядом.
     Они лишь играли с тобой,-- проговорил он.
     В  таком  случае, это  была  хорошая игра,  кузен,-- произнес  Рорсейн,
отвечая на взгляд Уркварта.
     Арфлейн  терялся в догадках,  почему Рорсейн называет Уркварта кузеном,
поскольку вряд ли могло  быть прямое  родство между аристократом  и свирепым
гарпунщиком.
     Я провожу тебя к нижним уровням,-- медленно произнес Уркварт.
     Какая  может быть опасность? -- спросил Манфред  Рорсейн.-- Никакой.  Я
хочу передать сообщение капитану Арфлейну.
     Пожав плечами, Уркварт повернулся  и,  не  говоря  ни слова,  вышел  из
гостиницы.
     Манфред улыбнулся Арфлейну.
     Мой кузен -- мрачный человек. Может быть, вы теперь
     выслушаете меня, капитан?
     Это не принесет мне вреда,-- сказал Арфлейн.
     Они встали  из-за  стола и вышли  из "Разрушителя  кораблей".  Во время
спуска на нижние уровни, они избегали  пьяных  китобоев, которые в радостном
настроении спешили на свои  корабли. Арфлейн видел, как,  оказавшись слишком
близко к краю уровня, они ловко пользовались веревочными ограждениями.
     По  мере того, как проходило опьянение, Арфлейн начал  чувствовать боль
от ушибов, полученных в схватке.
     Наконец Рорсейн заговорил:
     Мой дядя чувствует себя лучше. Он хочет вас видеть.
     Ваш дядя?
     Петр Рорсейн. Ему уже лучше.
     Когда он хочет меня видеть?
     Прямо сейчас, если можно.
     Я слишком устал. Эта драка...
     Сожалею, но я не хотел вашего вмешательства...
     Вы не должны были приходить в эту гостиницу.
     Верно.  Это была ошибка, капитан.  В самом деле, если  бы кузен Длинное
Копье не принес хорошие новости, ваша смерть была бы на моей совести.
     Не говорите  глупостей,--  с отвращением произнес Арфлейн.-- Почему  вы
называете Уркварта кузеном?
     Это  наша  фамильная тайна, которую  я  не  должен  был вам раскрывать.
Уркварт  -- родной сын моего дяди.  Вы пойдете к нам? Если вы сильно устали,
то могли бы поспать у нас и встретиться с дядей утром.
     Пожав  плечами,  Арфлейн  последовал за юношей. Воспоминания возвращали
его к дочери Петра Рорсейна.


     Проснувшись  в  слишком мягкой постели,  Конрад  Арфлейн  с  изумлением
осмотрел  небольшую  комнату.  Ее  стены были  богато украшены  расписанными
полотнами, изображавшими знаменитые корабли  Рорсейнов во время походов  или
на  охоте.  На одной четырехмачтовую  шхуну атаковали  гигантские сухопутные
киты,  и  капитан  убивал  кита  отравленным  гарпуном.  На  другой  корабли
продирались сквозь ледяные заторы или входили в город. Старые воины и старые
победы,  но в любом случае  на переднем плане красовался  доблестный отпрыск
Рорсейнов -- с фамильным стягом в руках. Везде -- подвиги и насилие.
     При взгляде на картины губы Арфлейна тронули улыбка. Он отбросил меха с
обнаженного тела.  Его  одежда лежала тут же, на скамейке. Опустив  ноги  на
пол, он встал  и по меховому  ковру  подошел к тазу  с водой  для  умывания.
Арфлейн понял, что он очень  смутно помнит, как попал в  эту комнату. Должно
быть, он  был сильно  пьян вчера  вечером,  коль согласился  на  предложение
Манфреда Рорсейна провести ночь в их доме. Надев куртку и брюки, он подумал,
увидит ли сегодня Ульрику Ульсенн.
     Раздался  стук в дверь,  и в  комнату вошел  Манфред  Рорсейн с меховым
халатом в руках. Он хитро улыбнулся Арфлейну:
     Все в порядке, капитан? Как вы себя чувствуете?
     Полагаю, что  вчера я здорово набрался,-- неохотно ответил Арфлейн, как
бы ставя это на вид юноше.-- Мы встретимся с лордом Рорсейном прямо сейчас?
     Думаю, что сначала -- завтрак.
     Манфред вывел его  в широкий  коридор,  также  увешанный  картинами. Из
коридора  они попали в большую комнату, в  центре которой  стоял  квадратный
стол из китовой кости, украшенный изумительной резьбой. На нем лежали хлебцы
из растений, обитающих в теплых водах, блюда с китовым, тюленьим и медвежьим
мясом,  супница, полная жаркого, и большой кувшин с хессом, напитком, вкусом
напоминающим чай.
     За  столом в платье из  черной кожи уже  сидела Ульрика Ульсенн. Бросив
взгляд на Арфлейна, она улыбнулась и опустила глаза.
     -- Доброе утро,-- резко бросил Арфлейн.
     --  Доброе  утро,--  едва слышно произнесла она. Манфред  Рорсейн сел в
соседнее кресло, предложив кресло напротив Арфлейну.
     -- Присаживайтесь, капитан.
     Арфлейн неохотно занял предложенное место. Подвинув кресло к  столу, он
случайно  коснулся коленей  Ульрики.  Тут же они оба  резко  отодвинулись  в
разные стороны. Манфред тем временем накладывал  себе тюленье мясо  и  хлеб.
При  этом он  бросал на свою  кузину веселые взгляды. В  комнату  вошли  две
горничные в длинных коричневых платьях с вензелем Рорсейнов на рукавах. Одна
из них остановилась у  дверей, другая, подойдя к столу, присела в реверансе,
Ульрика Ульсенн улыбнулась ей:
     -- Еще немного хесса, Мирейн.
     Девушка взяла со стола наполовину пустой кувшин.
     -- Что еще прикажете, миледи?
     -- Благодарю, ничего.--  Ульрика  бросила  взгляд  на  Арфлейна.--  Вам
что-то предложить, капитан?
     Арфлейн покачал головой.
     В комнату вошел Янек Ульсенн. Увидев рядом с женой  Арфлейна, он нехотя
кивнул, сел за стол и приступил к еде.
     Воцарилась  напряженная тишина. Арфлейн  избегал взгляда  Ульрики. Янек
Ульсенн  хмурился,  но  не  поднимал  глаз  от  тарелки.   Манфред  Рорсейн,
усмехаясь,  разглядывал  присутствующих,   умышленно  подогревая   возникший
дискомфорт.
     Я  слышал,  что кто-то заметил большое стадо,-- наконец  произнес Янек,
обращаясь к Манфреду.
     Я был первым, кто услышал эту  новость,--  улыбнулся Манфред.-- Не  так
ли, капитан Арфлейн?
     Промычав себе что-то под нос, Арфлейн продолжал есть.
     --  Мы  пошлем  туда  корабль? --  спросил  Манфред,  обращаясь к Янеку
Ульсенну.--  Мы просто обязаны  сделать это. Судя по разговорам, рыбы хватит
на всех. Мы отправимся на двухмачтовой яхте.
     Казалось, что Ульрика поддерживает предложение.
     -- Прекрасная идея, Манфред. Отцу уже лучше, и я ему больше не нужна. Я
тоже отправлюсь с вами.--  Ее глаза заблестели.-- Я не была на охоте уже три
сезона.
     Потерев нос, Янек нахмурился:
     У меня нет времени на такое безрассудное путешествие.
     Мы  сможем вернуться в тот же день,-- увлеченно подхватил Манфред.-- Мы
пойдем  вместе, Ульрика, даже  если Янек не расположен  к охоте. Командовать
кораблем может капитан Арфлейн.
     Арфлейн сидел с мрачным видом.
     Лорд  Ульсенн выбрал верное слово --  безрассудство. Яхта -- женщина на
борту  -- китовая охота. Я не возьму на себя  такую ответственность. Советую
вам забыть  эту  идею.  Достаточно одному  быку свернуть  в  сторону,  и наш
корабль будет разбит в считанные секунды!
     Не будьте  таким пессимистом,  капитан,-- усмехнулся Манфред.-- Так или
иначе, но Ульрика пойдет с нами. Верно, Ульрика?
     Женщина быстро кивнула.
     Если только Янек не возражает.
     Я возражаю,-- ответил Ульсенн.
     Вы правы, отговаривая ее от этого предприятия,-- произнес Арфлейн.
     Ему не хотелось выступать на стороне  Ульсенна, но в данном случае  это
был его долг.
     Сверкнув глазами, Ульсенн выпрямился.
     -- Но если  ты хочешь  отправиться на охоту,  Ульрика,--  произнес  он,
сурово глядя на Арфлейна,-- можешь сделать это.
     Арфлейн посмотрел Ульсенну в глаза.
     В таком случае я чувствую, что кораблем  должен командовать  достаточно
опытный человек. Я сам поведу его.
     Ты можешь  пойти с  нами,  кузен Янек,-- шутливо вставил Манфред.-- Это
твой долг перед нашими  людьми. Они  будут уважать  тебя еще больше, увидев,
что ты смело смотришь в лицо опасности.
     Меня не волнует,  что ты думаешь,-- произнес Ульсенн, бросая взгляд  на
юношу.-- Я не боюсь опасностей, но сейчас я занят. Кто-то  должен заниматься
делами твоего дяди, пока он болен!
     Ты потеряешь всего один день,-- уже открыто усмехался Манфред.
     Ульсенн замер, мучительно отыскивая решение. Наконец он встал, так и не
закончив завтрак.
     -- Я обдумаю это,-- произнес он, выходя из комнаты.
     Поднялась и Ульрика Ульсенн.
     --  Ты  умышленно расстроил  его, Манфред. Ты оскорбил его и поставил в
неловкое положение капитана Арфлейна. Ты должен извиниться.
     Манфред дурашливо поклонился капитану Арфлейну.
     -- Извините меня, капитан.
     Арфлейн   задумчиво  смотрел  на   прекрасное  лицо  Ульрики   Ульсенн.
Покраснев, она вышла из комнаты вслед за мужем.
     Как только за ней закрылась дверь, Манфред расхохотался.
     Простите  меня,  капитан.  Янек   такой  напыщенный  тип,  что  Ульрика
ненавидит его не меньше, чем я. Но она так верна ему!
     Редкое качество,-- сухо обронил Арфлейн.
     О, да! -- Манфред  поднялся  из-за  стола.--  А  сейчас мы встретимся с
одним из тех, кто умеет ценить верность.
     Головы  медведя,  моржа,  кита и  волка украшали стены большой спальни,
обтянутой  шкурами. В ее дальнем конце стояла высокая  и широкая кровать, на
которой,  закрытый  мехами,  лежал  Петр Рорсейн. Лишь  перевязанная рука  и
несколько шрамов  на  лице  напоминали,  насколько он был  близок  к смерти.
Теперь его  лицо разрумянилось,  глаза  блестели, движения  были  резкими  и
уверенными.  Грива  седых волос, тщательно расчесанных, падала  на плечи. Он
отпустил белоснежные усы и бороду. Его  тело,  насколько мог видеть Арфлейн,
наполнилось жизненными соками. О таком быстром и полном воскрешении вряд  ли
можно  было  мечтать.  Арфлейн  приписывал это  чудо  природному  жизнелюбию
старика, а не лечению.
     --  Привет, Арфлейн.  Как видите, я узнал вас! -- В его богатом звучном
голосе не было и следа слабости.-- Простите, что встречаю вас таким образом,
но эти слюнтяи думают,  что я не могу удерживать равновесие. Я потерял ноги,
все остальное осталось при мне.
     Арфлейн  кивнул, отвечая  на  дружелюбное приветствие старца.  Из  угла
комнаты Манфред принес ему кресло.
     --  Садитесь,-- пригласил  Рорсейн.-- Оставь нас, Манфред.  Арфлейн сел
рядом с кроватью, а Манфред с видимой неохотой вышел из комнаты.
     .  -- Мы с вами  расстроили планы Ледовой Матери,--  улыбнулся Рорсейн,
глядя Арфлейну в глаза.-- Что вы думаете насчет этого, капитан?
     Человек имеет  право  пытаться спасти свою  жизнь, пока это возможно,--
ответил  Арфлейн.-- Несомненно,  Ледовая  Мать  не  будет  возражать,  чтобы
подождать еще немного.
     Раньше  думали,  что  человек не  должен вмешиваться  в  судьбу другого
человека. Раньше говорили, что если Ледовая Мать собирается забрать человека
в свои владения, никто не имеет права мешать ей. Такова старая философия.
     Я  знаю.  Возможно,  я такой же мягкотелый, как и те,  кого  я обвинял,
когда бывал здесь раньше.
     -- Вы обвиняли нас?
     Я  вижу,  что  вы отвернулись  от  Ледовой Матери.  Я  вижу  несчастья,
постигшие нас в результате этого, сэр.
     Вы придерживаетесь старых взглядов. Вы ведь не верите, что лед тает?
     Нет, сэр.
     Рядом  с  кроватью  стоял небольшой столик.  На нем  находилась большая
коробка с  картами,  письменный  прибор,  кувшин  с хессом и  бокал. Рорсейн
потянулся к бокалу. Опередив его,  Арфлейн наполнил бокал хессом и  протянул
старику. Поблагодарив, Рорсейн задумчиво посмотрел на Арфлейна.
     Арфлейн  ответил ему смелым взглядом. Он верил, что  может понять этого
человека. В  отличие  от  остальных членов  этой семьи, старик не вызывал  в
Арфлейне чувства беспокойства.
     Мне принадлежит много кораблей,-- прошептал Рорсейн.
     Я знаю. Гораздо больше, чем ходит под парусами.
     Еще  один факт, вызывающий ваше неодобрение,  капитан? Большие клиппера
на  приколе. И  все же, я уверен, вы сознаете, что  если я  задействую их  в
охоте и торговле, то в течение десяти лет остальные города впадут в нищету.
     Вы великодушны.
     Арфлейн удивился такой заботе о благополучии  других городов. Казалось,
это не вязалось с характером старика.
     --   Я   мудр.--  Рорсейн  сделал  движение   неперевязанной   рукой.--
Фризгальту, как и вашему городу, нужна конкуренция. Мы тоже слишком  жирные,
слишком  мягкотелые, слишком слабовольные.  Полагаю, вы  согласны  со  мной?
Арфлейн кивнул.
     -- Так  обстоит  дело,-- вздохнул Рорсейн.-- Как только  город забирает
власть  над остальными,  он  начинает  приходить в упадок.  Ему  не  хватает
стимула  для действий.  Мы достигли цели, здесь,  на  плато  Восьми Городов,
ничто не  угрожает  нам. Я предвижу,  что  в скором времени  всех  нас  ждет
смерть, Арфлейн.
     Арфлейн пожал плечами.
     Такова  воля Ледовой Матери. Рано или поздно это должно случиться. Я не
уверен,  что  во  всем  разделяю ваши  взгляды,  но  я знаю, что чем  нежнее
становится человек, тем меньше у него шансов выжить...
     Если  природные условия  меняются, меняются и  люди,-- тихо  проговорил
Рорсейн.--  Наши ученые утверждают,  что  уровень  льда  понижается,  климат
становится все мягче год от года.
     Однажды  я увидел на горизонте большую цепь ледяных  гор,-- перебил его
Арфлейн.-- Я был поражен. До этого никогда раньше  их не было на этом месте.
Кроме  того, вершины  их упирались в лед,  а основания  уходили  в облака. Я
начал  сомневаться  в  своем знании мира.  Вернувшись домой, я  рассказал об
этом. Мне сказали, что я видел мираж --  игру света, что если я вернусь туда
на следующий день, эти горы исчезнут. На следующий  день я поехал туда. Горы
исчезли. Тогда я  понял, что не всегда можно доверять собственным  чувствам,
но  можно верить тому, что верно во мне  самом. Я знаю, что  лед не  тает. Я
знаю, что ваши ученые были, как и я, обмануты миражом.
     Рорсейн вздохнул.
     Хотел бы я согласиться с вами, Арфлейн...
     Но вы не согласны. Я не раз встречался с этим доводом.
     Нет, просто мне нужны доказательства либо того, либо другого.
     Доказательства  вокруг нас. Природа движется к холоду и смерти.  Солнце
должно умереть, и ветер унесет нас в ночь.
     Я  читал,  что уже  были периоды,  когда лед покрывал  землю, но  после
исчезал.-- Выпрямившись,  Рорсейн подался  вперед.-- Что вы  скажете  насчет
этого?
     Это  было  только начало.  Два или три раза  Ледовая Мать отступала. Но
теперь она  намного  сильнее  и терпеливее. Вы знаете мой ответ, он в вере в
нее.
     Ученые говорят, что ее власть уходит.
     Это невероятно. Ее власть непреходяща над всем сущим.

     Вы цитируете ее книгу, и у вас нет сомнений.
     Арфлейн поднялся.
     - Никаких.
     Завидую вам.
     Это уже мне говорили. Здесь нечему завидовать. Возможно, лучше верить в
мираж.
     Я не могу верить, Арфлейн.-- Забинтованной  рукой Рорсейн дотронулся до
его руки.-- Подождите. Я  сказал вам, что  мне нужны доказательства. Я знаю,
где их можно найти.
     - Где?
     -- Там, где побывали я и мой экипаж. Город -- много месяцев пути отсюда
к далекому северу. Нью-Йорк -- слышали вы о нем?
     Арфлейн рассмеялся.
     Миф. Я говорил о мираже...
     Я  видел  его,   правда,  издали.   Но  у  меня  нет   сомнений  в  его
существовании.  Мои люди видели его. У нас кончалось продовольствие,  на нас
напали  варвары.  Нам  пришлось  повернуть, не дойдя до  него.  Я планировал
вернуться  туда  всем  флотом.  Я  видел  Нью-Йорк,  место, где  расположена
резиденция Ледовых  Духов. Город Ледовой Матери,  город  чудес. Я видел  его
здания, поднявшиеся  в небо.  Я знаю историю. Город  был  затоплен водой,  а
впоследствии  заморожен,  полностью  сохранившись  подо  льдом.  Невозможная
легенда.  Я могу верить в учение Ледовой  Матери, милорд, но  я не настолько
суеверен...
     Это правда. Я видел Нью-Йорк, его башни надо льдом. Никто не знает, как
глубоко  они  уходят  вниз.  Возможно,  именно здесь  находятся  апартаменты
Ледовой  Матери.  Возможно,  это   миф...   Но  если  город  сохранился,  то
сохранилось и его знание. Так  или иначе, Арфлейн, доказательства, о которых
я говорил вам, находятся в Нью-Йорке.
     Арфлейн был сбит с толку. Возможно, лихорадка еще не оставила старика.
     Казалось, Рорсейн угадал его мысли. Засмеявшись, он взял в руку коробку
с картами.
     -- Я в своем уме,  капитан.  Все находится здесь. На хорошем корабле --
лучшем, чем  тот, на котором  шел  я,--  можно  достичь Нью-Йорка и  открыть
правду.
     Арфлейн снова сел.
     -- Как разбился первый корабль?
     Рорсейн вздохнул.
     Серия неудач  -- ледяные  заторы, дрейфующие горы,  на  падение кита  и
варваров.  В  конце  концов, поднявшись  на плато  Великого Северного  Пути,
корабль   развалился   на  куски,  погубив  большинство  команды.  Остальные
отправились пешком к Фризгальту, надеясь встретить на пути корабль. Но мы не
встретили его. Вскоре в живых остался лишь я один.
     - Таким образом, причиной крушения была неудача?
     Несомненно. Лучшему кораблю повезло бы больше.
     Вы знаете местоположение города?
     Больше того, я знаю дорогу туда.
     Откуда?
     Это  было  нетрудно. Я  читал старые книги,  сравнивая  приведенные там
данные.
     И теперь вы хотите привести туда флот?
     Нет.-- Рорсейн откинулся на меха.
     В таком путешествии я был бы только обузой. В первый раз я ушел тайком,
поскольку не хотел распространения слухов, будоражащих народ.  Такие новости
могут  нарушить  стабильность  общества. Я думаю держать это в секрете, пока
один из  кораблей не побывает в Нью-Йорке, открыв  хранящиеся  там знания. Я
собираюсь послать туда "Ледовый дух".
     Это лучший корабль Восьми Городов.
     Говорят,  корабль  хорош  настолько,   насколько  хорош  его  хозяин,--
прошептал Рорсейн. Силы начали покидать  его.-- Я  не знаю  лучшего мастера,
чем вы, капитан Арфлейн. Я верю вам, и у вас неплохая  репутация.--  Вопреки
собственным  ожиданиям,  Арфлейн  не  стал  отказываться.  Он  ожидал  этого
предложения, но не был полностью уверен в ясности рассудка Рорсейна.
     Возможно, он видел мираж или цепь гор, выглядевших  на расстоянии,  как
город,  и все же  мысли о  Нью-Йорке, о посещении дворца мифической  Ледовой
Матери и  возможность подтвердить  его  собственные убеждения  о нерушимости
ледовых законов взволновали его воображение. Кроме того,  этот поиск казался
благороднее,  чем  китовая  охота. Он  представлялся Арфлейну  почти  святой
миссией.  Отправляться на  север,  к дому  Ледовой Матери, идти под парусами
долгие месяцы,  подобно  древним  мореплавателям, в поисках знаний,  могущих
изменить мир,-- это  отвечало его  романтической натуре... К тому же под его
командованием  будет  прекраснейший корабль в мире. Он  пойдет по  неведомым
морям изо льда, откроет новые человеческие племена, если рассказы Рорсейна о
варварах отвечают действительности. Нью-Йорк -- легендарный город, его башни
возвышаются среди ледовой равнины, но что, если всего этого нет?! Надо будет
идти дальше и дальше на север, в то время как остальной мир двинется на юг.
     Глаза  Рорсейна закрылись.  Его  здоровый  вид  оказался обманчивым. Он
обессилел.
     Арфлейн вторично поднялся на ноги.
     -- Я согласен, вопреки здравому смыслу, принять под командование  яхту,
на которой ваша семья собирается отправиться на охоту.
     Рорсейн слегка улыбнулся:
     Идея Ульрики?
     Манфреда. Каким-то образом он подбил лорда Янека Ульсенна, вашу  дочь и
меня на  эту авантюру. Ваша  дочь поддержала Манфреда. Как глава  семьи,  вы
должны...
     Это  не  ваше  дело,  капитан.  Я  знаю,  вы  говорите  так  из  лучших
побуждений,  но Манфред и  Ульрика знают, что хорошо, что  плохо.--  Рорсейн
замолчал,  вновь изучая  лицо Арфлейна.-- Я не думаю, что в ваших  привычках
давать непрошенные советы, капитан...
     Как правило.-- Арфлейн был  обескуражен.-- Не  знаю, почему я заговорил
об этом. Прошу прощения.
     Он понял, что действует вопреки собственным убеждениям. Но что толкнуло
его на это?
     На мгновение он увидел перед собой всю семью Рорсейнов,  семью, несущую
ему неясную пока опасность. Почувствовал, что начинает паниковать. Он быстро
потер подбородок, заросший густой  бородой. Взглянув на Рорсейна, он увидел,
что тот улыбается ему с оттенком жалости.
     -- Вы говорите, что Янек тоже идет с вами? -- прерывая возникшую паузу,
внезапно спросил Рорсейн.
     -- Похоже на то.
     Рорсейн тихо рассмеялся.
     Удивляюсь, как он решился. Впрочем, неважно. Если повезет, он погибнет,
и она найдет себе нового мужа, хотя мужчин становится  все меньше. Вы будете
командовать яхтой?
     Я  согласился,  хотя  не знаю, почему. Я делаю  многое,  чего  не делал
раньше никогда. Я в затруднении, лорд Рорсейн.
     -- Не  беспокойтесь,-- захихикал  старик.--  Просто вы  не  привыкли  к
нашему образу жизни.
     Ваш  племянник   удивляет  меня.   Каким-то  образом  он   убедил  меня
согласиться с ним, хотя внутренне я протестую. Он хитрый молодой человек.
     Он по-своему  силен,-- с воодушевлением произнес  Рорсейн.-- Нельзя его
недооценивать, капитан.  Он кажется слабым  как телом, так и  душой,  но ему
нравится создавать о себе такое представление.
     Вы описали его довольно таинственным юношей,-- полушутя сказал Арфлейн.
     Я  думаю,  что  он  более  сложен,  чем  мы,--  ответил  Рорсейн.--  Он
представляет собой нечто новое,  возможно,  новое  поколение.  Я вижу, он не
нравится вам. Но, может быть, он понравится вам так же, как и моя дочь.
     Теперь  вы  сами  таинственны,  сэр. Я  не выражал  своей  приязни  или
неприязни к отдельным лицам.
     Рорсейн не отреагировал на замечание.
     Зайдите ко мне после  охоты,-- произнес  он слабым  голосом.-- Я покажу
вам карты. Тогда вы скажете, принимаете ли
     вы мое предложение.
     Отлично. Всего доброго, сэр.
     Выйдя  из комнаты, Арфлейн  понял, что  бесповоротно связал себя с этой
семьей,  с  тех пор  как  спас  жизнь старому  лорду. Каким-то  образом  они
обольстили  его,  привязали  к  себе.  Он  знал,  что  примет  командование,
предложенное  Петром Рорсейном,  точно  так  же,  как  принял  командование,
предложенное  Манфредом  Рорсейном. Без  каких-либо особых проявлений потери
целостности  своей натуры он перестал быть хозяином собственной судьбы. Сила
характера  Петра Рорсейна, красота и изысканность Ульрики, хитрость Манфреда
Рорсейна,   даже   неприязнь   Янека   Ульсенна  увлекли   его   в  ловушку.
Обеспокоенный, Арфлейн пошел по направлению к гостиной.


     Отделенная от остального  флота невысокой стеной,  сложенной из ледяных
блоков, изящная яхта стояла на якоре в частном доке Рорсейнов.
     Утро  выдалось   холодным.   Под  дымчато-желтым   небом,   разреженным
отдельными  оранжевыми  и  темно-розовыми полосками,  Арфлейн молча  шел  за
Манфредом  Рорсейном. За  ними в небольших,  богато украшенных  санях, ехали
Янек и Ульрика Ульсенн.
     Весь экипаж был уже  на борту, готовый отправиться  в  рейс.  На  носу,
подобно гигантскому луку, возвышалась громоздкая гарпунная пушка, приводимая
в действие пружиной.  Более половины  заостренных  зубцов огромного  гарпуна
выдавалось за бушприт этаким свирепым фаллосом.
     При  взгляде на гарпун, Арфлейн улыбнулся. Тот был слишком  большим для
такой  изящной  яхты.  Узконосая шхуна  с  косым  парусным  вооружением сама
казалась огромным гарпуном.
     Подойдя, Арфлейн был удивлен, увидев на борту Уркварта, наблюдавшего за
ними. Как обычно, в левой руке он  держал гарпун. Внезапно повернувшись,  он
молча направился к штурвалу.
     Поджав губы, с  едва  скрываемым  беспокойством на  лице,  Янек Ульсенн
помог жене подняться на борт. Арфлейну подумалось, что, скорее, ей следовало
бы помочь мужу.
     По палубе навстречу  прибывшим  поспешил  корабельный  офицер, одетый в
белые и  серые меха. Хотя протокол требовал  от него  обратиться к  старшему
представителю  семьи  Рорсейнов, то есть к Янеку  Ульсенну,  он заговорил  с
Манфредом.
     -- Мы готовы к отходу, сэр. Вы примете командование?
     Улыбнувшись,  Манфред  медленно  покачал головой  и  шагнул  в сторону,
пропуская вперед Арфлейна.
     -- Это капитан Арфлейн.  В этом  рейсе  он будет  командовать кораблем,
обладая полной властью капитана.
     Офицер,  коренастый  мужчина  лет  тридцати  с черной  пышной  бородой,
приветственно кивнул Арфлейну.
     Слышал о  вас, сэр, и горжусь, что мне  выпала честь  служить под вашим
командованием. Может быть, вы сначала познакомитесь с кораблем?
     Благодарю.--  Покинув  попутчиков,   Арфлейн  в  сопровождении  офицера
направился к штурвалу.-- Как вас зовут?
     Хебер, сэр.  Первый офицер. У нас  есть  еще второй  офицер,  Босун,  и
небольшой экипаж, вполне неплохой, сэр.
     Участвовали в китовой охоте?
     Лицо Хебера омрачилось. Он тихо произнес:
     Нет, сэр.
     А экипаж?
     Очень немногие, сэр. У нас на борту господин Уркварт. Он гарпунщик.
     В таком случае вам придется учиться на ходу, не так ли?
     Полагаю, что так, сэр,-- уклончиво ответил Хебер.
     Если,  как вы  говорите,  экипаж  хорош, мистер  Хебер, у нас  не будет
затруднений. Я знаю китов. Четко выполняйте мои  приказания -- и все будет в
порядке.
     Да, сэр.-- В голосе Хебера появилась уверенность.
     Небольшая изящная яхта была прекрасной представительницей этого  класса
судов, но Арфлейн тотчас же понял, что она мало подходит для  китовой охоты.
Яхта маневреннее и быстроходнее обычных китобойных судов,-- но в ней не было
силы.  Это суденышко стало хрупким.  Полозья яхты слишком тонки для  тяжелой
работы,  а корпус,  вне  всякого сомнения, треснет при  первом же контакте с
ледовым затором, взрослым китом либо другим кораблем.
     Опробовав рулевое колесо,  Арфлейн взял  протянутый Хебером  мегафон  и
поднялся по трапу на мостик над рулевой рубкой.
     Шхуны китобоев давно уже  вышли, из  Фризгальта и под полными  парусами
направлялись  к Южным льдам. Профессиональные  китобои ушли  далеко. Арфлейн
был рад, что, по  крайней,  мере яхта не встанет  на их пути к началу охоты,
когда китовая стая  рассыпается на льду. Обычно в это время начиналась такая
сумятица,  что  немудрено   было   столкнуться  с   каким-то  из   кораблей,
преследующих свою  жертву.  Яхта вступит  в игру,  после  того  как  китобои
рассредоточатся, и поведет  охоту  на небольшого бычка.--  Арфлейн вздохнул,
рассерженный  своим участием  в  охоте,  предпринятой лишь  для  развлечения
аристократов.
     Он поднял мегафон.
     -- По местам стоять!
     Все члены команды уже стояли на своих местах и ждали приказаний.
     -- Поднять якорь!
     Заработал механизм подъема якоря.
     -- Поднять главный парус!
     Парус с шумом раскрылся, и яхта заскользила по льду, изредка вздрагивая
на  его неровностях. Холодный воздух бил Арфлейну в лицо.  Глубоко  дыша, он
наполнял им легкие, вытесняя оттуда затхлый воздух города.
     Тусклое, темно-красное солнце почти  достигло зенита.  Над  ними  плыли
облака, меняя свой цвет от бледно-желтого до белого на фоне чистого голубого
неба. Арфлейн чувствовал  рядом с  собой  присутствие  трех  членов одной из
правящих семей Фризгальта. Не оборачиваясь к ним, он  с любопытством смотрел
на расположившегося  на носу, рядом  с  гарпунной  пушкой,  человека. Пальцы
мужчины сжимали линь, его причудливые, странно  уложенные волосы развевались
на ветру.
     -- Мы догоняем китобоев, капитан? -- по своему обыкновению
     тихо спросил Манфред Рорсейн.  Почти в осязаемой тишине ледовой  страны
любой шепот был прекрасно слышен.
     Арфлейн покачал головой.
     Зная,  что  они легко могут догнать китобоев, он  не испытывал никакого
желания делать это. При первом же удобном случае он найдет предлог  спустить
паруса и замедлить ход.
     Такой  случай  представился  спустя   час.  Ровный  лед  уступил  место
разбросанным тут и там ледяным грядам, которым ветер  придал подчас довольно
странные  очертания. Умышленно проведя судно  в непосредственной близости от
гряды,   Арфлейн   ненавязчиво   продемонстрировал   возможность   крушения.
Повернувшись к стоявшему рядом с ним Рорсейну, он произнес:
     -- Пока мы выйдем отсюда, необходимо уменьшить скорость.
     Потерпев крушение, мы не увидим стаю.
     Скептически улыбаясь, Рорсейн дал понять, что понимает истинную причину
маневра, но от комментариев воздержался.
     По приказу Арфлейна часть  парусов опустили, и скорость снизилась почти
вдвое.  Напряжение  на судне несколько упало.  По-прежнему стоявший  на носу
яхты Уркварт  обернулся к  мостику.  Затем,  будто  найдя  объяснение  своим
мыслям, слегка пожал плечами и вновь устремил взгляд к горизонту.
     На скамье под  навесом, неподалеку от Арфлейна, расположились Ульсенны.
Облокотившись на  поручни  ограждения,  Манфред  провожал  взглядом  снежное
облако, клубившееся за кораблем.
     Ледовые  гряды,  между  которыми  проходило   судно,  природа  наделила
невероятными формами. Некоторые из  них были похожи на недостроенные мосты с
оборванными посредине пролетами, другие представляли собой сочетания плавных
поверхностей  и  острых  углов,  третьи были  высокими  и  изящными, подобно
гигантским гарпунам, затянутым в лед.
     Проходы   между  грядами  были  достаточно  широкие,  так  что  Хеберу,
стоявшему за штурвалом, почти не приходилось делать резкие повороты. Лед под
полозьями стал менее ровным по сравнению с укатанными  районами, окружающими
город.
     Видя,  что  все  идет  нормально,  Арфлейн  согласился  с  предложением
Рорсейна  спуститься вниз  и  перекусить. На  мостике  он оставил  Хебера  и
Босуна.
     К его удивлению, каюты  внизу оказались довольно просторными, поскольку
в  них   находилось   лишь  самое   необходимое   для   такого  путешествия.
Кают-компания была  обставлена  с  роскошью, не  уступающей каютам "Ледового
духа":  мягкие  кресла,   стол   из  моржовых  клыков,  напольный  ковер  из
рыжевато-коричневых  шкур  волка.  Большие  иллюминаторы пропускали  в каюту
мягкий дневной свет.
     Четверо вошедших  сели за стол, повар расставил перед ними суп из  мяса
снежного коршуна, тюлений  бифштекс и блюдо из лишайников,  произрастающих в
некоторых частях плато. Во время ужина за столом царило молчание, что вполне
устраивало Арфлейна. Время от времени поднимая глаза, он встречался взглядом
с Ульрикой Ульсенн,  сидящей напротив. Для него  это был  еще один  довольно
неуютный ужин.
     Наконец  судно  вошло  в  район,  где  видели китов.  Арфлейн  сменил у
штурвала Босуна.
     В отдалении уже показались мачты китобоев. К  этому времени флот еще не
разделился, корабли  шли одним курсом. Это значило,  что  киты  пока  еще не
обнаружены.
     Прошло  еще полчаса,  и Арфлейн увидел, что корабли стали отходить друг
от друга.
     Началась охота, и каждый корабль погнался за выбранной жертвой. Арфлейн
дунул в переговорную трубу на мостике. Ему отметил Манфред Рорсейн.
     Мы  настигаем  стадо,--   рапортовал  Арфлейн.--  Оно  разделилось,  за
большими китами гонятся китобои, мы же выберем себе небольшого бычка.
     Сколько  еще  осталось  идти?  -- В голосе  Рорсейна послышались  нотки
возбуждения.
     - Около часа,-- коротко бросил в ответ Арфлейн и отошел от трубы.
     На  горизонте,   справа  по  борту,  на   сотни   футов   вздымались  в
темно-пурпурное небо огромные ледяные скалы. Слева по  борту параллельно  ей
шли небольшие  острые  гряды льда.  Между ними двигалась  яхта  Рорсейнов по
направлению к  месту  бойни, где уже ясно  были видны корабли,  преследующие
гигантских животных.
     Стоя  на  мостике, Арфлейн  увидел добычу,  прекрасно подходящую для их
яхты,-- несколько бычков впереди по курсу сбились в кучу. Рорсейн и Ульсенны
пытались, перегнувшись через перила, разглядеть, что происходит впереди.
     Крепко сжав обеими руками штурвал,  Арфлейн  уверенно вел  яхту, огибая
китобоев по широкой дуге.
     Началась  охота.  Парусники  гонялись  за  гигантскими  млекопитающими.
Догнав жертву, китобои старались вонзить  свои гарпуны в те  места  на  теле
кита, поражение которых приводило к быстрой его смерти.
     Как  правило, загарпуненный кит  не  нападал  на  парусник, хотя мог бы
запросто  раздавить  любой из  них своей тушей.  Раненое животное  тащило за
собой шхуну-обидчика, пока у него хватало сил.
     В непосредственной  близости от яхты проехало небольшое судно, влекомое
обезумевшей от боли гигантской коровой. Она отталкивалась ото льда передними
и задними плавниками и судорожно раскрывала  огромную  пасть,  полную зубов.
Красная дорожка крови тянулась по льду за смертельно раненным зверем.
     Члены экипажа израсходовали весь запас гарпунов и уже не могли повлиять
на исход схватки. Через минуту корова и буксируемая ею шхуна были уже далеко
от яхты.
     В  другом  месте  перевернутый на  спину  бык в предсмертных  судорогах
беспомощно  хлопал  массивными плавниками. К  нему  с  копьями  и ножами для
разделки  туш  осторожно  приближались  матросы с нескольких  кораблей.  Они
казались карликами рядом с издыхающим на льду монстром.
     Внимание  Арфлейна  привлекло   какое-то  движение  с   правого  борта.
Наперерез  яхте  двигался  огромный бык, волоча за  собой барк. Столкновение
казалось неминуемым.
     В отчаянии Арфлейн круто  повернул штурвал. Полозья  яхты  затрещали на
повороте, и она стала выходить  на  параллельный  барку курс. Теперь он ясно
видел, что на носу судна, зажав в поднятой руке гарпун, стоял капитан Бренн.
Его  лицо было  перекошено  ненавистью. Животное,  обескураженное  внезапным
появлением яхты,  закрутилось на  льду.  Спустя  мгновение оно бросилось  на
судно  Бренна.  Раздались  неистовые крики  захваченных  врасплох  китобоев.
Арфлейн видел, что его друга выбросило  на лед. Бренн,  оказавшись на  льду,
попытался уползти в сторону, но кит рванулся к капитану и навалился на него.
     Арфлейн в ужасе отвел взгляд  и увидел, что на месте Уркварта уже стоит
Манфред Рорсейн, наведя на животное гарпунную пушку.
     Схватив  мегафон, Арфлейн  закричал: - Рорсейн!  Глупец! Не стреляйте в
него!
     Юноша махнул рукой и вновь склонился над пушкой.
     Арфлейн бросился на нос  яхты, но было поздно. Массивный гарпун вылетел
из ствола,  и корабль тряхануло.  Гарпун с линем вонзился в жертву. Чудовище
поднялось  на  задних  плавниках,  испустив  оглушительный  рев,   его  тень
полностью накрыла яхту.
     Линь  гарпуна натянулся,  и  передние  полозья яхты повисли в  воздухе.
Внезапно натяжение  ослабло: Рорсейн закрепил  линь  недостаточно надежно, и
тот отвязался от кольца на гарпуне.
     Наклонив голову ко льду, бык устремился к яхте. Арфлейн сумел повернуть
яхту,  и  туловище кита врезалось в правый  борт.  Яхта  закачалась. Полозья
правого  борта,  не  выдержав обрушившегося  на  них  удара,  затрещали и  с
оглушительным треском  лопнули.  Яхта  завесилась  на  правый  борт,  палуба
накренилась. Арфлейна  перебросило через ограждение  мостика. Приподнявшись,
он  сумел ухватиться за поручни трапа и  с  трудом, думая  лишь  об  Ульрике
Ульсенн, начал подниматься на мостик.
     На  лестнице  он  столкнулся с  Янеком, лицо  которого  исказил  страх.
Посторонившись, Арфлейн  пропустил  его.  Взобравшись, наконец,  наверх,  он
увидел там лежащую прямо на палубе Ульрику Ульсенн.
     Скользнув по  наклонившейся палубе,  он  нагнулся  к женщине.  Она была
жива,  но  на  лбу  горела  багровая  ссадина.  Арфлейн  замер,  разглядывая
прекрасное  лицо. Затем,  перекинув ее через  плечо, он  стал  пробираться к
трапу. Кит заревел и начал новую атаку.
     Члены команды в беспорядке бросились  к левому борту и через ограждение
посыпались  на  лед, спасая свои жизни.  Арфлейн  заметил, как двое матросов
несли Янека в сторону от потерпевшего крушение судна.
     Цепляясь за нависшее над палубой переплетение  такелажа, Арфлейн  почти
добрался до спасительного ограждения, когда кит обрушился  на  носовую часть
яхты. Отлетев  к  штурвалу, Арфлейн увидел всего в  нескольких футах от себя
гигантскую голову чудовища.
     От  неожиданности он выпустил  Ульрику,  и она покатилась  по палубе  к
носовой  части  корабля.   Арфлейн  пополз  к   ней,   пытаясь  схватить  за
развевающуюся материю ее  длинной юбки. Судно вновь дало крен, на этот раз к
носу.  Арфлейн едва не  угодил в раскрытую  пасть,  в последний момент успев
ухватиться за ванты грот-мачты. Поддерживая женщину одной рукой, он взглядом
искал возможности спасения.
     Оценив  ситуацию,  Арфлейн перевалился  через  ограждение и прыгнул  за
борт, не выпуская женщину из рук.
     Они  тяжело  рухнули  в снег. Поднявшись, он  вновь взвалил  Ульрику на
плечи,   утопая  по  колено  в   снегу,  пошел  прочь  от   кита-убийцы.  Но
разбушевавшееся чудовище оставило шхуну  и,  хрипло дыша, стало преследовать
Арфлейна. Оглянувшись, он увидел, что зверь настигает их.
     Оставив Ульрику  на  снегу, Арфлейн  бросился  к киту  и, изловчившись,
выдернул из его бока копье какого-то гарпунщика с "Нежной девчушки".
     Единственной надеждой  на спасение было попасть гарпуном в глаз киту  и
поразить его мозг раньше, чем кит убьет его. Тогда он мог бы спасти Ульрику.
     Арфлейн прицелился  и метнул гарпун.  Кит остановился  и  закрутился на
месте,  пытаясь избавиться от копья, попавшего в глаз. Зубцы легко вонзились
в ткань, но мозга не достигли.
     Справа от себя Арфлейн заметил какое-то движение.
     К  зверю, зажав в  руке гарпун, бежал  Уркварт. Он с  ходу запрыгнул на
хвост зверя и, хватаясь пальцами свободной руки за густую шерсть кита,  стал
продвигаться по его спине.
     Кит  заревел,  поднялся  на  дыбы и встряхнулся, но сбросить  маленькое
упрямое существо, взобравшееся к нему на спину, не сумел.
     Вновь  увидев Арфлейна,  кит захрипел; забыв о своем седоке, он подался
вперед. Арфлейн замер, во все глаза  смотря на Уркварта, который,  встав  во
весь рост, поднял двумя руками гарпун.
     Как бы чувствуя приближение смерти, кит задрожал. Со всей силой Уркварт
вонзил мощный гарпун в позвоночник зверя.
     Фонтан крови вырвался из  китовой раны и обрушился  на Арфлейна. В этот
момент  за спиной  Арфлейна раздался  стон  Ульрики. Горячая  китовая  кровь
обдала  ее  с ног  до  головы.  С трудом  поднявшись, она протянула  руки  к
Арфлейну и оказалась в его объятиях.
     Позади них ревел истекавший кровью кит, но они не замечали его.
     Ее руки обхватили  его плечи, она дрожала и всхлипывала.  Они простояли
так несколько минут, прежде чем он понял, что они не одни.
     Он оглянулся.
     Рядом  с  ними стояли  Уркварт  и  Манфред  Рорсейн.  Левая рука  юноши
безвольно повисла вдоль  тела, его лицо побелело от боли, но он  обратился к
ним с обычной веселостью в голосе:
     -- Прошу  прощения,  капитан,  я, думаю,  что нам  пора  встретиться  с
благородным лордом Янеком.
     Арфлейн неохотно отпустил Ульрику.
     Вытерев кровь с лица, она огляделась.  Всего в нескольких футах  от них
лежала  огромная  туша  мертвого  чудовища.  Огибая  ее,  к ним  спешили два
матроса, которые несли Янека Ульсенна.
     Хебер мертв,-- произнес Манфред.-- И еще половина команды.
     Мы  все  заслуживаем  смерти,--  ответил  Арфлейн.-- Я знал,  что  яхта
слишком ненадежна, а вы необдуманно пустили в ход гарпунную пушку.
     Но тогда  бы мы не получили такого развлечения,-- воскликнул Манфред.--
Не будьте неблагодарным, капитан.
     Внимательно посмотрев на жену, Янек нахмурился.  В этот момент  Манфред
шутливо приветствовал его.
     -- Твоя  жена цела,  Янек, если  это тебя  интересует. Несомненно, тебе
важно узнать, что  случилось с нею  после того,  как  ты оставил  ее одну на
мостике.
     Арфлейн взглянул на Рорсейна:
     -- Как вы узнали об этом?
     Манфред улыбнулся.
     Я  забрался  на  снасти,  капитан.  Оттуда открывался  чудесный вид,  я
заметил все,  но  никто  не  видел  меня.--Он  вновь  повернулся к Янеку: --
Капитан Арфлейн  спас жизнь Ульрике, так же, как  и  кузен  Уркварт, убивший
кита. Может быть, вы поблагодарите их, милорд?
     У меня сломаны ноги,-- произнес Ульсенн.
     Благодарю вас, капитан  Арфлейн,-- впервые заговорила Ульрика. Ее голос
слегка дрожал, видно, она еще не совсем оправилась от шока.-- Кажется, у вас
вошло в привычку спасать Рорсейнов.
     Слабо улыбнувшись, она повернулась к Уркварту.
     --  Благодарю  вас, Длинное Копье,  вы -- храбрый человек.  Вы  оба  --
храбрые люди.
     Ее взгляд,  обращенный к мужу,  был преисполнен  презрения. Янек  резко
бросил:
     -- Нас ждет корабль, который отправляется домой.-- Он кивнул головой.--
Пойдем, Ульрика.
     Она послушно шагнула за мужем. Арфлейн шагнул к ней, но Манфред Рорсейн
сжал его плечо.
     -- Она его жена,-- мягко, с полной серьезностью в голосе произнес он.
     Арфлейн попытался освободиться, но юноша добавил:
     -- Вне  всякого  сомнения,  вы  больше  всех  уважаете древние  законы,
капитан Арфлейн?
     Арфлейн сплюнул на лед.


     Лорд Рорсейн умер в их отсутствие, его похороны  состоялись двумя днями
позже.
     В этот же день хоронили Бренна,  хозяина "Нежной девчушки",  и  Хебера,
первого офицера  ледовой  яхты.  По  городу  двигалось сразу  три похоронных
процессии. Арфлейн принял участие в похоронах Рорсейна, которые представляли
собой красочный и торжественный ритуал. Впереди процессии ехали черные сани,
запряженные  волками  в  траурных  попонах.  На  корме  саней  стоял  богато
разукрашенный гроб с  телом  лорда  Рорсейна.  За  гробом  следовали Манфред
Рорсейн и  Ульрика  в  санях,  также  запряженных волками.  Чуть поодаль шли
остальные члены семей  Рорсейнов и Ульсеннов.  Янек  Ульсенн был еще слишком
слаб, чтобы принять участие в похоронах.
     Арфлейн, подавленный смертью Бренна и Рорсейна, с мрачным видом сидел в
санях в конце процессии. На нем был траурный плащ из черной тюленьей кожи  с
пришитым к нему гербом Рорсейнов,
     Траурная  процессия медленно  двигалась  по  льду. Высоко в  небе плыли
белые облака, закрыв собой солнце. Шел легкий снег.
     Наконец показалась  и сама могила.  Она была высечена во льду. Рядом  с
ней сверкали на дневном свете сложенные друг на друга ледяные блоки. Большой
подъемный ворот,  с  помощью  которого  эти блоки извлекали на  поверхность,
своими распорками и  качающейся петлей напоминал виселицу. Тишина нарушалась
лишь легким стоном ветра.
     Рядом с могилой неподвижно стоял человек. Это был Уркварт, пришедший на
похороны своего отца с гарпуном в руке.  На его голове  и плечах лежал снег,
еще больше увеличивая его сходство с подданным Ледовой Матери.
     Лицо Уркварта выражало какую-то особую смесь скорби и гнева.
     Снег покрывал гроб,  холодный  ветер развевал плащи  и  рвал  капюшон с
головы Ульрики. Манфред, чья сломанная рука висела на перевязи под плащом, с
помощью  мальчишки лет пятнадцати  перерезал упряжь и передал волков стоящим
наготове слугам. Затем он, Арфлейн  и  еще четверо мужчин столкнули  тяжелые
сани в могилу.
     Мгновение,  словно   нехотя,  сани   покачались   на  краю   могилы  и,
соскользнув, рухнули вниз. Четверо мужчин подошли к ледяным блокам  и  молча
стали  закидывать ими могилу.  Их  опередил Уркварт, впервые оставивший свой
гарпун  и сбросивший  первый блок. Он  стоял сжав  губы, с горящими глазами.
Подождав какое-то время, он поднял гарпун и пошел прочь от могилы.
     Почти час потребовался, чтобы насыпать ледяной холм и водрузить над ним
флаг Рорсейнов. Собравшиеся вокруг  склонили головы, когда  Манфред Рорсейн,
помогая себе здоровой рукой, взобрался на вершину погребального холма.
     -- Сын  Ледовой  Матери возвращается в ее лоно,--  начал он.-- Она дала
ему жизнь, она же и забрала ее. Но он будет вечно жить  в  ледовых  залах ее
покоев. Ибо вечны те, кто приходит к ней. Вечная, она объединяет мир, где не
будет  ни времени, ни  движения, ни желаний, ни  разочарований, ни гнева, ни
радости. Да  присоединимся  все мы  к  ней! -- В  его чистом,  ясном  голосе
слышалось воодушевление. Склонившись на одно колено, Арфлейн повторил за ним
последнюю  фразу.  Его  примеру,   правда,  с  меньшей  страстью  в  голосе,
последовали и остальные мужчины.


     Арфлейн,  пожалуй,  лучше, чем  кто-либо  другой  ощущал  чувство вины,
возникшее у Ульрики Ульсенн  в связи со смертью ее отца. Именно благодаря ее
с  Манфредом  настойчивости  злосчастная экспедиция состоялась  в тот  самый
день, когда умер Рорсейн.
     Арфлейн понимал, что  невозможно  винить  ее в том, что  она так быстро
уверилась  в  скором  выздоровлении  отца.  Действительно,  не  существовало
никакого логического объяснения, почему он сдал так быстро.
     Возможно, что  сердце,  на которое  он никогда не  жаловался,  отказало
сразу же  после  того,  как он продиктовал свое  завещание. Его должны  были
вскоре  огласить в присутствии  Арфлейна и близких родственников  покойного.
Петр Рорсейн умер в тот момент, когда кит атаковал их яхту, спустя несколько
часов после разговора с Арфлейном.
     В приемной, примыкающей  к  кабинету отца, сжав  губы и обхватив руками
подлокотники  кресла,  ждала Ульрика Ульсенн. Рядом с ней сидели  Арфлейн  и
Манфред  Рорсейн. Тут  же, на приподнятых  в  изголовье носилках,  лежал муж
Ульрики. Стены  маленькой комнаты покрывали охотничьи трофеи Петра Рорсейна.
Затхлый запах, исходивший от голов животных, был неприятен Арфлейну.
     Дверь  в  кабинет  открылась, и Стром, маленький сморщенный  человечек,
исполняющий обязанности  душеприказчика покойного, молча пригласил их пройти
в соседнюю комнату.
     Наклонившись, Арфлейн и Манфред подняли носилки с Янеком  и последовали
за Ульрикой Ульсенн.
     Кабинет напоминал каюту корабля, хотя свет исходил не из иллюминаторов,
а от тусклых ламп на потолке. Стены от пола до потолка  были заняты шкафами.
В  центре стоял большой стол желтой кости, с куском тонкого пластика на нем.
Пластик был покрыт коричневыми, словно нанесенными кровью, надписями.  Концы
его загибались,  свидетельствуя, что свиток  развернули  буквально несколько
минут назад.
     Когда Манфред Рорсейн сел за стол, старик покинул комнату.
     Вздохнув, Манфред принялся читать завещание, нервно постукивая пальцами
по  столу.  Оглашением  должен был  заняться  Янек  Ульсенн,  но  лихорадка,
последовавшая за  несчастным случаем,  еще не отпускала  его. Он лишь сейчас
смог приподняться с носилок, наблюдая за кузеном взглядом, исполненным злобы
и беспокойства.
     Что там? -- нетерпеливо спросил он.
     Немного  не  то,  что мы  ожидали,--  не отрываясь  от  чтения, ответил
Манфред. На его губах играла легкая улыбка.
     Почему этот человек находится  здесь?  -- указав на  Арфлейна,  спросил
Янек.
     О нем упомянуто в завещании, кузен.
     Читай, Манфред,-- откинувшись на спину, произнес Ульсенн.
     Завещание  Петра Рорсейна, Главного  корабельного  лорда  Фризгальта,--
начал Манфред.-- Рорсейн мертв. Ульсенны правят.
     При этом Манфред бросил ехидный взгляд на жалкую фигуру Янека.
     --  "Да  буду спасен  я,  мое  имущество и  корабли, которые  настоящим
завещанием  должны  быть  разделены  поровну  между  моей  дочерью  и   моим
племянником. Сим я дарую командование шхуной "Ледовый дух" капитану Арфлейну
из Брершилла, дабы он повел ее к Нью-Йорку, курсом, обозначенным на  картах,
которые я тоже оставляю  ему.  В  случае, если капитан Арфлейн  найдет город
Нью-Йорк   и   живым  возвратится  во  Фризгальт,  он  станет  полновластным
обладателем  "Ледового духа"  и всего груза, привезенного  на нем.  При этом
моей  дочери  Ульрике  и  племяннику Манфреду  следует сопровождать капитана
Арфлейна в  его путешествии. Капитан Арфлейн будет  иметь власть над каждым,
кто пойдет с ним. Петр Рорсейн из Фризгальта".
     Вновь приподнявшись, Ульсенн посмотрел на Рорсейна.
     --  Старика скрутила  лихорадка.  Он  был  безумен.  Забудьте  об  этом
условии.  Отошлите  Арфлейна  --  разделите  имущество  согласно  завещанию.
Неужели  вы решитесь на еще одно безумное плавание  сразу же  после неудачи,
постигшей нас? Несчастье несет новую беду.
     Клянусь Ледовой Матерью, каким  ты стал суеверным, кузен! -- усмехнулся
Манфред.--  Ты  прекрасно знаешь, что,  отступив  хотя  бы  от одного пункта
завещания, мы не  сможем  вступить  во  владение.  Подумай, как выгодна наша
смерть. Моя доля плюс доля твоей жены сделают тебя влиятельнейшим правителем
Восьми Городов.
     Я пекусь  не  о  своем,  состоянии.  Я  сам достаточно  богат.  Я  хочу
сохранить жизнь своей жене!
     Вспомнив,  как  Ульсенн  оставил  в  страхе  свою  жену во время охоты,
Манфред вновь улыбнулся.
     Смерив   юношу  злобным  взглядом,  Ульсенн,  задыхаясь,  откинулся  на
подушки.
     Поднявшись, Ульрика произнесла с ничего не выражающим лицом:
     -- Лучше отнести его в постель.
     Подняв носилки, Арфлейн и Манфред пошли за Ульрикой по темному коридору
к спальне Ульсенна, где  того приняли  слуги и уложили в кровать. С белым от
боли  лицом,  почти  теряя  сознание,  он  продолжал  бормотать  о  безумном
завещании старого Рорсейна.
     --  Интересно,  решится ли  он сопровождать нас? --  улыбнулся Манфред,
выйдя  из комнаты.--  Вероятнее всего, он скажет, что здоровье и обязанности
лорда вынуждают его остаться.
     Они вместе вернулись в  одну из комнат жилой части дома.  Стены ее были
украшены яркими картинами, кругом  стояли  кресла и кушетки,  представляющие
собой  деревянные и фибергласовые рамы с натянутыми на них шкурами животных.
Арфлейн сел на одну из кушеток, напротив него  села Ульрика,  опустив  глаза
вниз.
     Манфред остался стоять.
     -- Я должен идти,  чтобы объявить  завещание  дяди,  по  крайней  мере,
большую его часть,-- сказал он.-- Для этого мне придется подняться в верхнюю
часть города и прокричать слова завещания в мегафон. Фризгальт почтил смерть
Петра Рорсейна трехдневным трауром.
     После  ухода Манфреда Ульрика  не изъявила желания, как ожидал Арфлейн,
остаться  в  одиночестве.  Напротив, она  приказала  слугам принести горячий
хесс.
     -- Выпьете немного, капитан? -- тихо спросила она.
     Кивнув,  Арфлейн  с  любопытством  посмотрел  на нее. Она  поднялась  и
прошлась  по комнате, как  бы разглядывая картины на стене, которые  были ей
знакомы до мельчайших подробностей.
     Наконец Арфлейн не выдержал.
     Не следует думать, что вы поступили плохо, леди Ульсенн.
     Повернувшись, она изумленно подняла брови.
     - Что вы имеете в виду?
     Вы не  бросили  своего  отца.  Мы все  думали,  что  он  уже  полностью
оправился. Он сам говорил нам об этом. Вы не виноваты.
     Благодарю,--  с  легкой  иронией  в  голосе  произнесла  она,  наклонив
голову.-- Не уверена, что я чувствую себя виноватой.
     Прощу  прощения, я  подумал  так,--  ответил  он.  Подняв  голову,  она
посмотрела ему в глаза. Отчаяние и страх наполнили ее взгляд.
     Поднявшись, он шагнул ей навстречу и крепко взял ее за руки.
     Вы сильный человек, капитан Арфлейн,-- прошептала она.-- Я слабая.
     Вовсе нет,-- с трудом произнес он.
     Мягко высвободив руки, она села на  кушетку. Вернувшийся слуга поставил
на  небольшой столик  бокалы и  кувшин с  хессом и удалился. Налив напиток в
бокал,  она протянула его Арфлейну.  Он  стоял  рядом с ней,  держа в  руках
бокал, и смотрел на нее с нежностью во взгляде.
     Я  подумал,  что у  вас  много общего  с отцом,-- произнес он.--  Сила,
например.
     Вы совсем не знали моего отца,-- напомнила она тихо.
     Думаю, что достаточно  хорошо узнал его.  Вы  забыли, что я видел  его,
когда  он умирал в  одиночестве. Именно силу,  такую же силу, какую я вижу в
вас, я заметил в нем. Иначе я просто бы не стал его спасать.
     Она вздохнула. Ее золотые глаза наполнились слезами.
     -- Возможно, вы ошибаетесь,-- сказала она.
     Сев рядом с ней, он покачал головой.
     Вся сила вашей семьи досталась вам. Впрочем, как и ее слабость.
     Какая слабость?
     Богатое воображение. Оно влекло его в Нью-Йорк, а вас на китовую охоту.
     Ульрика благодарно улыбнулась.
     Если это попытка успокоить меня, капитан, то она имела успех.
     Я успокоил бы вас еще больше, если бы...
     Он не хотел говорить этого,  не хотел брать ее руки в свои, но все-таки
сделал  и то  и  другое.  Однако  она  не  сопротивлялась,  и хотя  лицо  ее
оставалось задумчивым и серьезным, она не казалась оскорбленной.
     Теперь уже Арфлейн  заволновался, вспомнив, как обнимал ее на льду. Она
залилась румянцем, но по-прежнему позволяла держать себя за руки.
     -- Я люблю тебя,-- почти несчастно произнес Арфлейн.
     Разразившись  слезами,  она  прижалась  к  нему. Он  крепко  обнял  ее,
перебирая  ее  прекрасные  волосы,  целуя ее  в  лоб, глядя в глаза.  Смутно
сознавая, что делает, Арфлейн  поднял ее на руки и понес из комнаты. Коридор
был  пуст, когда он прошел в ее спальню, где он  предполагал положить  ее  в
постель и оставить.
     Комната  находилась  как  раз  напротив  спальни  Ульсенна.   Она  была
уставлена  креслами, шкафчиками, тут же находился небольшой столик.  Кровать
покрывали белые меха, такие же меха драпировали стены.
     Он вдруг понял, что,  несмотря на испытываемое чувство вины, он  уже не
может контролировать себя. Он поцеловал ее  в губы. В  ответ  она обвила его
шею руками, и  он  навалился на нее  всей  тяжестью своего массивного  тела.
Арфлейн  ощущал тепло ее тела через ткань платья, чувствовал, как она дрожит
под  ним,  как испуганная  птица.  Одной рукой  он стал  поднимать подол  ее
платья.  Схватившись  за  руку,  она  попыталась остановить  его.  Но  он  с
упорством продирался  сквозь складки одежды, пока не  добрался  до ее голого
тела.
     Вздрогнув  от   его  прикосновения,   она  прошептала   ему,  что   она
девственница,  что  никогда  не  позволяла   Янеку  исполнить  свои  брачные
обязанности. Арфлейн овладел ею, окрасив белый мех кровью. Затем они лежали,
тяжело дыша, отдыхая, чтобы затем вновь раствориться друг в друге.


     Рано утром, глядя на спящую Ульрику,  Арфлейн понял, что раскаивается в
содеянном. Никакие  угрызения совести  не смогут теперь  разлучить их, но он
нарушил  закон, который  чтил  до  этого,  закон,  который,  как  он считал,
единственно необходим в этом мире. Этим утром Арфлейн понял, что он лицемер,
обманщик  и  вор.  Факт  этот поверг его  в  глубокое отчаяние.  Еще  больше
угнетало его, что он воспользовался ранимостью женской души  в момент, когда
ее собственные силы были подавлены чувством вины и скорбью.
     И  все же  он считал  раскаяние  бесполезным  занятием. Что сделано, то
сделано, теперь же нужно решить, как жить дальше.
     Он  вздохнул,  осознав,  что сделает  с  ней  закон, если  ее уличат  в
супружеской неверности. В худшем  случае ее выпроводят  из  города и оставят
умирать  на  льду. По крайней мере,  их  обоих подвергнут остракизму во всех
Восьми Городах, что само по себе является смертью.
     Открыв глаза, она нежно улыбнулась ему. Внезапно улыбка ее померкла.
     -- Я ухожу,-- прошептал он.-- Поговорим позже.
     Она  села  на   кровати,  меха  соскользнули   с  нее,  обнажив  грудь.
Наклонившись, он  поцеловал ее и осторожно снял ее руки со своих плеч, когда
она попыталась обнять его.
     Что ты собираешься сделать? -- спросила она.
     Не знаю, я подумывал о возвращении в Брершилл.
     Янек  сравняет твой город с землей, чтобы отыскать нас. Многие погибнут
при этом.
     Я знаю. Даст ли он тебе развод?
     Он  владеет  мной,  поскольку я  наиболее знатная  женщина  Фризгальта,
поскольку  я  красива,  образованна  и  богата.--  Она  поежилась.--  Он  не
заинтересован в  требовании  своих прав. Он  даст  мне развод, потому  что я
отказалась лечь с ним в постель.
     -- Что  же  нам  делать? Я  смогу  обманывать  его, только пока  я буду
защищать тебя. Но в любом случае сомневаюсь, что выдержу это долго.
     Она кивнула.
     Я  тоже сомневаюсь,-- вновь  улыбнулась Ульрика.-- Но если  ты заберешь
меня, куда мы отправимся?
     Не знаю. Может быть, в Нью-Йорк. Ты помнишь завещание?
     Да. Нью-Йорк.
     Мы  поговорим  позже,  при первом же удобном случае,-- произнес он.-- Я
должен идти, пока не появились слуги.
     Ульрика взяла его за руку и пылко произнесла:
     -- Я твоя, несмотря на брачные обязательства. Помни об этом.
     Что-то  пробормотав, он  шагнул  к  двери  и  осторожно  выскользнул  в
коридор.
     Проходя мимо  комнаты Ульсенна, он услышал стон.  Новый лорд Фризгальта
повернулся в своей постели.
     За завтраком Арфлейн и Ульрика не решались, как и раньше, смотреть друг
на друга. Они расположились на  противоположных  концах стола, усадив  между
собой Манфреда Рорсейна. Его рука все еще висела на  перевязи,  но казалось,
что он, как обычно, в веселом настроении.
     -- Полагаю, что  дядя еще  раньше  предлагал  вам командовать  "Ледовым
духом" в экспедиции к Нью-Йорку?
     Арфлейн молча кивнул.
     И вы согласны?
     Почти,-- ответил Арфлейн, недовольный присутствием Манфреда.
     А что же вы скажете теперь?
     Я поведу корабль,-- сказал Арфлейн.-- Необходимо некоторое время, чтобы
набрать команду и запастись продовольствием. Возможно, потребуется ремонт. Я
хотел бы изучить карты.
     --  Я  принесу  их,--  сказал Манфред,  косясь  на  Ульрику.--  Как  им
относитесь к предстоящему путешествию, кузина?
     Она покраснела.
     Это желание моего отца,-- просто ответила она.
     Отлично.--  Манфред откинулся в кресле,  не  собираясь уходить. Арфлейн
подавил в себе желание поторопить его.
     Он  попробовал  растянуть  трапезу,  в  надежде, что  Манфред  потеряет
терпение  и  оставит  их  одних.  Но  Манфред  поддерживал  легкий разговор,
очевидно,  не  замечая  нежелания Арфлейна беседовать.  Кончилось  тем,  что
Ульрика,  не  в  силах  больше терпеть, поднялась  из-за  стола  и вышла  из
комнаты. Арфлейн едва удержался, чтобы не последовать за ней.
     Тотчас же после ее ухода Манфред поднялся с кресла.
     -- Подождите здесь, капитан, я принесу карты. Интересно, думал Арфлейн,
догадывается  ли Манфред,  что произошло сегодня ночью. Он был почти уверен,
что даже если  юноша и  догадался,  он ничего не расскажет  Янеку,  которого
просто  презирал. Но  все  же, тремя днями  раньше, на льду, Манфред удержал
его, когда  он  шагнул за Ульрикой.  Видимо, юноша  решил  воспрепятствовать
сближению  Ульрики и Арфлейна. Манфред был загадкой для Арфлейна.  Иногда он
насмехался и пренебрегал традициями, а иногда старался твердо придерживаться
их.
     Зажав  карты здоровой рукой,  в комнату вошел Рорсейн. Арфлейн разложил
их на столе.
     Наибольшая карта, вычерченная в мельчайшем масштабе, показывала район в
несколько  тысяч миль.  В поперечнике  Арфлейн без труда  узнал  погребенные
континенты Северной и  Южной Америки. Должно  быть,  старый  Рорсейн  немало
потрудился,  вычерчивая  ее.  Тут  же  было четко  указано  обитаемое плато,
когда-то шившее  землей  Матто Гроссо, а теперь занятое Восемью Городами. На
восточном  побережье северного  континента был четко  обозначен Нью-Йорк. От
Матто Гроссо  к  Нью-Йорку вела линия. Над нею рукой Рорсейна было написано:
"Прямой курс (невозможно)". Пунктирной линией был обозначен  другой маршрут,
идущий по древним участкам  суши. Над ним стояло: "Вероятный курс".  Местами
он был исправлен чернилами разных  цветов. Очевидно, эти изменения вносились
уже  во  время путешествия.  Лишь  несколько  отрывочных  фраз указывали  на
препятствия, встреченные кораблем. Ссылаясь на ледяные заторы, огненные горы
и города варваров, Рорсейн не давал, однако, точного указания их положения.
     Эти  карты чертились по памяти,-- сказал Манфред.--  Подлинные карты  и
корабельный журнал были утеряны во время крушения.
     - Можно ли отыскать место крушения? -- спросил Арфлейн.
     --  Вероятно,  но  игра не  стоит свеч. Корабль разбит, журнал и  карты
безвозвратно утеряны при крушении.
     Арфлейн развернул другие карты. На них был показан район, расположенный
в нескольких сотнях миль от плато.
     Единственное, что мы знаем,-- раздраженно пробурчал Арфлейн,-- это куда
смотреть, когда доберемся. И еще мы знаем, что добраться туда невозможно. Мы
можем  следовать  лишь этим курсом и надеяться на лучшее, но я  ожидал более
точной информации. Сомневаюсь, что старик действительно нашел Нью-Йорк.
     Немного удачи, и мы узнаем об этом через несколько месяцев,-- улыбнулся
Манфред.
     И  все же я  недоволен картами,--  сворачивая большую  карту,  произнес
Арфлейн.
     --  У  нас будет  лучший корабль,  лучший экипаж  и  лучший  капитан,--
убеждал его Манфред. Арфлейн убрал остальные карты.
     --  Я  сам  подберу команду, проверю каждый дюйм  троса,  каждую  унцию
продовольствия и все, что мы возьмем на борт. На все приготовления уйдет, по
крайней мере, две недели.
     В этот момент открылась  дверь. Четверо слуг внесли в комнату носилки с
Янеком Ульсенном. Состояние нового правителя Фризгальта, похоже, улучшилось.
Сев на носилках, он произнес:
     Вот ты где, Манфред. Видел ли ты Строма сегодня утром?
     Манфред покачал головой.
     Нет, я был в комнатах дяди.
     По знаку Ульсенна слуги осторожно опустили носилки на пол.
     -- Зачем ты ходил туда?  Ведь ты знаешь, они  принадлежат теперь мне,--
повысил голос Ульсенн.
     Манфред показал на свернутые карты, лежащие на столе.
     Я  ходил  за  картами,  чтобы  показать  их   капитану  Арфлейну.   Они
необходимы, чтобы проложить курс "Ледового духа".
     Таким образом,  ты  собираешься  выполнить  этот  пункт  завещания?  --
ледяным тоном  произнес Янек.--  Это безрассудно. Петр Рорсейн был  безумен,
когда  сделал иноземца  своим  наследником. Лучше бы он  оставил  наследство
Уркварту,  как-никак,  он  все-таки  родня.  Я  мог  бы  объявить  завещание
недействительным...
     Сжав губы, Манфред медленно покачал головой.
     -- Не смог  бы, кузен.  Все,  что  угодно, только не  завещание старого
лорда. Я уже  огласил  его.  Все узнают, что ты отказываешься  следовать его
воле.
     Внезапно Арфлейна осенило:
     -- Вы  рассказали  всему городу о Нью-Йорке?  Старик не хотел предавать
это огласке.
     -- Я не называл конкретно Нью-Йорк, упомянул лишь о городе, лежащем под
плато,-- сказал Манфред.
     Ульсенн улыбнулся:
     Вот  ты  и попался.  Просто ты упомянул об одном  из отдаленных городов
Восьмерки...
     Лежащем под плато? Кроме  того, если бы  в завещании был назван один из
Восьми  Городов, это было  бы равносильно  объявлению войны. Боль затуманила
твой разум, кузен.
     Закашлявшись, Ульсенн кинул взгляд на Манфреда.
     --  Ты дерзок, Манфред.  Я  теперь  лорд.  Я  могу приказать  убить вас
обоих...
     -- Без суда? Это пустые угрозы, кузен. Поймут ли тебя люди?
     Несмотря на большой авторитет Главного корабельного лорда,
     фактически власть оставалась в руках граждан города, которые уже не раз
в  прошлом свергали нежелательного им  или деспотичного  обладателя  титула.
Ульсенн никогда  не  решится  на крутые меры  по  отношению  к  членам такой
уважаемой семьи, как Рорсейны. Напротив, его собственное  положение в городе
было  довольно  непрочным. Он стал  обладателем  титула благодаря  женитьбе.
Посади он  Манфреда или  кого-то другого,  находящегося под покровительством
Рорсейна, в  тюрьму  -- быть  гражданской войне.  Результат этой  войны было
легко предсказать.
     -- Вернемся к завещанию, кузен,--  напомнил ему Манфред.-- Как бы  тебе
это  было  ни  неприятно, но капитан  Арфлейн примет  командование  "Ледовым
духом". Не беспокойся, представлять нашу семью будем мы с Ульрикой.
     Ульсенн  загадочно  посмотрел  на  Арфлейна.  Приказав  слугам  поднять
носилки, он произнес:
     -- Если идет Ульрика, пойду и я! Слуги вынесли его из комнаты.
     Манфред с интересом вглядывался  в лицо Арфлейна, пытаясь понять, какое
впечатление произвело на  него заявление  Ульсенна. Капитан не  был готов  к
этому, полагая, что Ульсенн будет слишком занят своими новыми обязанностями,
слишком болен  и труслив, чтобы присоединиться к экспедиции. Он полагал, что
в  предстоящем  путешествии его ждет компания Ульрики.  Теперь его  ничто не
интересовало.
     Манфред рассмеялся:
     -- Выше  голову, капитан. Янек не помешает нам.  Он бухгалтер, домашний
торговец, ничего не знающий о  хождении под парусами. Он не  может  помешать
нам, даже  если бы  захотел. Помочь нам  найти  убежище Ледовой Матери он не
сможет, но и помехой не будет.
     И хотя уверенность Манфреда была искренней, Арфлейн не был убежден, что
юноша не понимает  истинной  причины его беспокойства.  Интересно, думал он,
догадывается  ли  Янек  Ульсенн, что  произошло  сегодня ночью в спальне его
жены.  Взгляд, которым  он смотрел на  Арфлейна,  подсказывал,  что  Ульсенн
подозревает что-то,
     Арфлейн был обеспокоен ходом событий. Ему хотелось тотчас же повидаться
с Ульрикой и переговорить с нею.
     Когда вы начнете подбирать команду, капитан? -- спросил Манфред.
     Завтра,--  бросил  Арфлейн.-- Я  увижу  вас,  прежде чем отправлюсь  на
корабль.
     Махнув рукой на прощание, он вышел из комнаты и отправился по коридорам
в поисках Ульрики.  Он  нашел ее в центральном зале  нижней части дома, там,
где  сегодня  ночью  он  впервые  ласкал  ее. При  его  появлении она быстро
поднялась. Ее волосы  были зачесаны  назад, открывая  бледное лицо. Как и  в
день  похорон, на ней было черное платье,  сшитое из тюленьей шкуры. Арфлейн
закрыл дверь, но  она  попыталась пройти мимо  него.  Загородив  одной рукой
проход, Арфлейн взглянул ей в глаза, но она отвернулась.
     -- В  чем дело, Ульрика? -- В  нем усилилось чувство беспокойства.-- Ты
слышала, что твой муж собирается присоединиться к нашей экспедиции?
     Холодно посмотрев на Арфлейна, она отвела его руку.
     -- Извините,  капитан  Арфлейн,--  официально  сказала она.--  Но будет
лучше, если вы забудете о том, что произошло сегодня ночью. Мы оба были не в
себе. Теперь я понимаю, что мой долг остаться верной мужу.
     Она держалась подчеркнуто вежливо.
     -- Ульрика! -- Он крепко  сжал ее плечи.-- Это он приказал тебе сказать
это? Он угрожал тебе?
     Она покачала головой:
     Разрешите пройти, капитан.
     Ульрика...--  Его голос  дрогнул. Опустив  руки  с  ее  плеч,  он  тихо
произнес: -- Почему?
     Помнится мне, вы с пылом защищали старые традиции,-- ответила она.-- Не
единожды я слышала, как  вы доказывали,  что,  предав веру, мы погибнем.  Вы
восхищались силой ума моего отца и видели эту силу  во  мне. Возможно, это и
так, капитан. Впредь я буду верной моему супругу.
     Ты  говоришь  не  то,  что  думаешь.  Ты любишь меня.  Твое сегодняшнее
настроение  естественно -- все стало так сложно. Ты  говорила, что ты моя, и
это именно то, что лежит в твоем сердце.
     Он не смог подавить отчаяния, явственно прозвучавшего в его голосе.
     Я думаю то, что говорю, капитан, и если вы уважаете старые традиции, вы
будете уважать мое требование видеться как можно реже.
     Нет! -- яростно  прорычал  он, подавшись к Ульрике.  Она отшатнулась от
него с ледяным выражением на лице. Арфлейн сделал шаг назад, пропуская ее.
     Теперь он  понял,  что истинной причиной такой  резкой смены  отношений
между ними была ее совесть. Оспаривать ее решение он  не  мог -- это было ее
право.  Надежды  на  лучшее  растаяли,  как  дым.   Она  медленно  вышла.  С
перекошенным лицом он так хлопнул дверью, что сломал при этом замок.
     Поспешно вернувшись в свою  комнату, Арфлейн принялся собирать вещи. Он
был уверен, что выполнит ее  требование. Он  не увидит ее до тех  пор,  пока
корабль не будет готов к выходу.
     Закинув за плечи  мешок, он  быстрым  шагом  направился  по  извилистым
коридорам  к выходу  из дома,  надеясь,  что свежий  воздух выветрит из  его
головы сумрачные мысли.
     В зале он встретил удивленного Рорсейна.
     Куда вы, капитан? Неужели на корабль? Я думал,  что вы отправитесь туда
завтра...
     Сегодня,--    прорычал    Арфлейн,   постепенно    обретая    утерянное
самообладание.-- И прямо сейчас. До выхода на лед я буду спать на борту. Так
будет лучше.
     Возможно,--  согласился  Рорсейн,   обращаясь  больше  к  себе,  чем  к
Арфлейну.


     Из  всех  вновь открытых  для  себя черт своего характера  больше всего
Арфлейна поражала способность отказаться от своих  принципов  ради обладания
чужой  женой. Столь же неожиданным было для него то, что он не мог  спокойно
воспринимать разлуку с этой женщиной.
     Он  скверно спал, постоянно возвращаясь в мыслях к Ульрике  Ульсенн. Он
ждал, уже  без всякой надежды, что  она вернется к нему, когда  же  этого не
произошло, Арфлейн  был  вне  себя от  гнева. Он ходил по кораблю,  по любым
пустякам  кричал на  команду,  рассчитывал матросов, нанятых им днем раньше,
распекал почем  зря офицеров в  присутствии экипажа, при  этом требуя, чтобы
ему  докладывали  обо всем,  что происходит  на  судне,  приходя, однако,  в
ярость, когда его беспокоили по пустякам.
     У Арфлейна была  репутация хорошего шкипера, сурового, непоколебимого и
честного.  Китобои,  составлявшие  костяк  команды,  стремились  попасть  на
"Ледовый  дух",  несмотря  на таинственную  цель  предстоящего  путешествия.
Теперь же кое-кто из них раскаивался в этом.
     Арфлейн подписал контракты с тремя  офицерами, вернее, оставил на борту
двух имеющихся, а в  качестве третьего  пригласил  Уркварта  Длинное  Копье.
Казалось, что Уркварт не замечает странного состояния Арфлейна, но  Потчнефф
и старый Кристоф  Хансен  были  удивлены  и  расстроены  происшедшей  в  нем
переменой.  В  отсутствии  Уркварта,  что  случалось  довольно  часто,  они,
пользуясь случаем, обсуждали эту проблему со всех сторон. Арфлейн понравился
им с самой  первой встречи: Потчнефф  высоко  ценил в  нем честность  и силу
духа, Хансен ощущал с  ним тесную связь, основанную  на воспоминаниях о днях
их соперничества. Ни  тот ни другой не понимали причины возникшей в Арфлейне
перемены, и все же, веря своему  первоначальному впечатлению, они надеялись,
что  вскоре все станет на свои места. Однако день ото дня терпение Потчнеффа
таяло, так что Хансен едва уговорил его повременить с уходом.
     Огромное  судно  почти  полностью  заменило  паруса  и  тросы.  Арфлейн
проверял каждый штифт, каждый узел и каждый линь. Он осматривал корабль дюйм
за   дюймом,   контролируя  прилегание   крышек   люков,  натяжение   троса,
правильность  положения рей.  Время от времени  он испытывал рулевое колесо,
поворачивая полозья корабля.
     Сначала, встречаясь с Арфлейном, экипаж радостно приветствовал  его, но
вскоре  команда  стала  избегать  этих  встреч,  а суеверные китобои  начали
поговаривать  о проклятье  и обреченности экспедиции. Однако очень  немногие
поспешили расторгнуть контракт.
     Арфлейн молча  наблюдал  с мостика, как  тюк за тюком,  бочка за бочкой
загружался трюм  корабля  провиантом.  С каждой новой тонной груза он  вновь
проверял работоспособность штурвала и полозья.
     Однажды,  заметив  Потчнеффа,  проверяющего,  как   один   из  матросов
закреплял  лини на  грот-мачте, подошел  к ним  и  повис на вантах, оценивая
крепость узлов. К несчастью, один из них развязался.
     Вы  называете  это  узлом,  мистер  Потчнефф? --  оскорбительным  тоном
произнес  он.--  Я  думал, в  ваши  обязанности  входит  проверять  качество
выполняемых работ.
     Так точно, сэр.
     Мне хотелось бы доверять своим офицерам,-- усмехнулся Арфлейн.-- Учтите
это на будущее.
     Вечером Хансен едва убедил своего товарища остаться на работе.
     Шло время.  Были назначены  четыре порки за  незначительные  проступки.
Казалось, что Арфлейн умышленно провоцирует экипаж убраться с корабля еще до
выхода на лед. И все  же  многим он импонировал, а тот факт,  что на корабле
вместе   с  ним  находился  Уркварт,  служил  дополнительным  стимулом   для
дальнейшего пребывания под командованием Арфлейна.
     Изредка на борт поднимался Манфред  Рорсейн. Обычно Арфлейн докладывал,
что до выхода корабля  осталось еще две недели, но  с  каждым разом, под тем
или  иным  предлогом,  он  все  дальше  переносил  дату, мотивируя это своей
неудовлетворенностью оснащением корабля и ссылаясь на опасность предстоящего
путешествия.
     -- Все  верно, но с такими  темпами мы  упустим лето,-- мягко напоминал
ему Рорсейн.
     Нахмурившись,  Арфлейн отвечал,  что  может  вывести  корабль  в  любую
погоду.  Его осторожность, с одной  стороны,  и явная беспечность, с другой,
мало убеждали Рорсейна, но он молчал.
     Наконец  ледовая  шхуна  была  полностью  готова.  На  ее  борту  царил
идеальный порядок, на  шлюпбалках, выполненных  из китовых челюстей,  слегка
покачиваясь на ветру, висели небольшие  шлюпы. Китовый череп на  носу шхуны,
ухмыляясь,  смотрел на север, как бы бросая вызов поджидающим их опасностям.
"Ледовый дух" был готов к выходу.
     Все еще  не  решаясь  послать за  пассажирами, Арфлейн молча  стоял  на
мостике, оглядывая корабль. На мгновение его охватило искушение выйти в рейс
без Ульрики и Манфреда Рорсейна. Лед впереди корабля  закрывали  тучи снега,
поднятые  ветром,  серое  небо  спустилось до  самых  мачт.  Ухватившись  за
поручни, Арфлейн думал, что отправиться к  открытому льду в такую  погоду не
составит труда.
     Вздохнув, он повернулся к стоящему рядом Кристофу Хансену.
     Пошлите человека к Рорсейнам,  мистер Хансен. Пусть передаст, что, если
ветер продержится до завтра, утром мы отправляемся.
     Да, сэр.-- В голосе Хансена прозвучало сомнение.-- Завтра утром, сэр?
     Арфлейн  понимал причину  его  беспокойства. Погода явно  портилась.  К
утру,  вероятно, разразится снежная  буря,  видимость упадет почти до  нуля,
паруса можно будет поставить с большим трудом.
     Но уже решив для себя, Арфлейн отвернулся от него.
     Спустя  два часа он  заметил  крытые сани, запряженные  шестеркой бурых
волков.
     Внезапно налетел сильный порыв  ветра  с  запада,  накренив корабль  на
левый борт. Арфлейну не понадобилось отдавать команду проверить швартовочные
канаты.  Мгновенно  несколько человек бросились к  борту.  Экипаж  "Ледового
духа"  намного превосходил  по  своей  численности  все корабли,  бывшие под
командованием  Арфлейна,  но  даже  в минуты  раздражения  он  сознавал, что
дисциплина на корабле безукоризненная.
     Сани, запряженные волками, остановились под самым бортом корабля.
     Выругавшись, Арфлейн спустился с  мостика и перегнулся  через  бортовое
ограждение.
     -- Назад! -- прокричал он вознице.-- Какого черта ты подошел так близко
к борту при таком ветре?  Достаточно порваться одному канату, и вас раздавит
как орех!
     Из окна экипажа выглянула закутанная голова:
     Мы здесь, капитан Арфлейн. Манфред Рорсейн и Ульсенны.
     Прикажите вознице отъехать подальше. Он должен.
     Новый порыв ветра подвинул корабль еще на несколько футов.
     Испуганный возница круто развернул волков, нахлестывая их плетью.
     Арфлейн горько улыбнулся. При  таком ветре не все  капитаны рискнули бы
сняться с  якоря, однако он выведет корабль в любом случае.  Может быть, это
опасно, но тем хуже для Ульсенна и его родственников.
     Выйдя из экипажа, Манфред Рорсейн и Ульсенны растерянно стояли на льду,
ища глазами капитана Арфлейна. Отвернувшись, Арфлейн направился к мостику.
     Файдур, корабельный боцман, встретил его у трапа.
     -- Послать кого-нибудь помочь пассажирам подняться на борт, сэр?
     Арфлейн покачал головой.
     -- Пусть  добираются сами,-- ответил он.-- Можешь опустить сходни, если
тебе хочется.
     Чуть позднее он увидел карабкающегося по трапу Янека Ульсенна. Рядом  с
мужем, закутанная в меха  с  ног до  головы,  шла Ульрика.  Он перехватил ее
взгляд  из-под  капюшона.  За ними следовал  Манфред, приветственно  помахав
рукой Арфлейну.  Он  вынужден был  ухватиться  за  поручни  трапа при первом
порыве ветра, вновь сдвинувшем корабль.
     Через четверть часа юноша появился на мостике.
     --  Кузина с мужем прошли в отведенные для них каюты, капитан,-- сказал
он.-- Наконец мы готовы?
     Кивнув, Арфлейн  отошел к  правому  борту, избегая  юноши. Казалось, не
замечая этого, Манфред последовал за ним.
     --  Бесспорно,  вы  знаете  свое  дело,  капитан.  Уверен, что во время
путешествия мы не будем испытывать больших трудностей.
     Арфлейн окинул Рорсейна взглядом:
     Их вообще не будет,--  сухо  ответил он.--  Надеюсь, вы напомните своим
родственникам, что я лично командую кораблем с момента  его выхода на лед. В
моей власти принимать любые решения, дабы обеспечить спокойное продвижение к
цели.
     В  этом  нет  нужды,  капитан,-- улыбнулся  Рорсейн.--  Безусловно,  мы
понимаем это. Это закон льдов. Вы -- капитан, мы подчиняемся вашим решениям.
     Арфлейн нахмурился:
     Вы уверены, что Ульсенны понимают это?
     Уверен,  Янек не сделает ничего, что оскорбило бы вас. Возможно немного
похмурится, только и всего. Сомневаюсь, что он вообще поднимется на палубу в
ближайшее время.-- Манфред замолчал и шагнул к Арфлейну.-- Капитан, кажется,
вы чувствуете себя  не в  своей тарелке, с тех пор как приняли командование.
Что-нибудь случилось? Вас тревожит  предстоящее путешествие? Мне показалось,
что вы усмотрели в этом... святотатство.
     Покачав головой, Арфлейн взглянул на Рорсейна.
     Вы знаете, что это не так.
     На мгновение юноша смутился.
     Я не хочу вмешиваться в ваши личные дела...
     Благодарю вас.

     Мне кажется, что безопасность корабля полностью зависит от вас. Если вы
не в настроении, капитан, может, имеет смысл отложить поход?
     Со мной все в порядке! -- перекрывая шум ветра, прокричал Арфлейн.
     Я подумал, что мог бы помочь...
     Поднеся мегафон ко рту, Арфлейн крикнул Хансену, идущему по спардеку:
     --  Мистер  Хансен,  отправьте  несколько  человек подтянуть  провисшие
паруса!
     Не  говоря  ни слова,  Манфред Рорсейн  покинул мостик.  Сложив руки на
груди, Арфлейн проводил его хмурым взглядом.


     На следующее утро  буран покрыл город и корабли белой  скатертью.  Небо
слилось  с  землей, на  белом  фоне  снежной стены проглядывали  лишь  мачты
кораблей. Температура опустилась ниже нуля.  Лед покрыл такелаж и  свернутые
на  реях паруса. В  воздухе, подобно пулям, проносились частицы льда. Пройти
даже  несколько  шагов  против  давящей волны бурана было почти  невозможно.
Провисшие паруса хлопали на ветру подобно тюленьим плавникам.
     Едва только вахтенный пробил две склянки, Конрад Арфлейн с опущенным на
глаза козырьком и повязкой на лице, вышел из своей каюты. Добравшись  сквозь
снежную пелену  до  носа корабля,  он  вглядывался в даль. Перед ним  стояла
белая стена  снега. Не  говоря  ни слова, он прошел мимо стоявшего  на вахте
Потчнеффа обратно.
     Потчнефф проводил его обиженным взглядом.
     К  половине  седьмого утра снегопад прекратился, и сквозь завесу туч на
землю пробился  слабый  солнечный  свет. На мостике,  рядом с Арфлейном, уже
стоял Хансен с  мегафоном  в руке.  По вантам  медленно  двигались одетые  в
теплую  одежду  матросы.  На  палубе,  рядом с грот-мачтой,  стоял  Уркварт,
наблюдая за работой экипажа. Арфлейн посмотрел на Хансена.
     -- Все готово, мистер Хансен?
     Получив  утвердительный  ответ  и понимая, что Рорсейн и  Ульсенны  еще
спят, он скомандовал:
     Отдать швартовы!
     Отдать  швартовы!  --  прогремел по кораблю  голос  Хансена,  и матросы
бросились к швартовочным канатам. Освободившись от канатов, шхуна подалась с
места.
     Поднять стаксель!
     Команда была тут же выполнена.
     Поднять топсель!
     Наполненные ветром паруса изогнулись подобно  крыльям гигантской птицы,
медленно  увлекая  корабль  вперед.  Из-под   скользящих  по  льду  полозьев
фонтанами полетел снег.  Мимо стоящих на приколе судов шхуна вышла из порта,
покачиваясь  на неровностях льда. Коршуны, оглушительно крича, закружили над
развевающимся  на ветру  огромным штандартом Рорсейнов. Огромное  грациозное
судно все дальше уходило от порта. Налипший на тросы лед падал вниз, подобно
драгоценному  дождю.  "Ледовый дух",  оставив позади Фризгальт, двигался  на
север.
     -- Поднять паруса, мистер Хансен.
     Одно за другим, полотнища затрепетали на  ветру, и судно пошло по  льду
на полных парусах.
     Хансен  вопросительно  взглянул  на Арфлейна:  никто еще  не выходил из
порта, подняв все паруса. Но  тут же он заметил, как меняется выражение лица
Арфлейна  по мере  увеличения  скорости  судна.  Оно  смягчилось,  на  губах
появилась улыбка, в глазах разгорался огонь.
     Арфлейн  глубоко вздохнул, наслаждаясь бьющим в лицо ветром и  качанием
палубы под ногами.
     Впервые с тех пор, как Ульрика  Ульсенн отвергла  его, он  почувствовал
облегчение. Улыбнувшись Хансену, он сказал:
     -- Это настоящий корабль, мистер Хансен!
     Старый  Кристоф,   донельзя   обрадованный  переменой,   происшедшей  в
Арфлейне, широко улыбнулся:
     -- Да, сэр. Он умеет ходить.
     Под  мостиком на палубе и наверху, по вантам,  двигались под неустанным
наблюдением Уркварта моряки, подобно  черным призракам на фоне белого снега.
Изредка  Длинное Копье забирался  на ванты,  помогая  морякам управляться  с
такелажем.  Холод  и  снег,  в сочетании  с  необходимостью  надевать теплые
рукавицы, сильно  затрудняли  работу китобоев, хотя  они и привыкли к  таким
условиям больше, чем торговые моряки.
     Арфлейн  ни  разу  еще  толком  не  говорил с  Урквартом.  Он  был  рад
заполучить  гарпунщика, предложив  ему  место третьего  офицера. Арфлейн  не
понимал,  почему  Уркварт  согласился  принять  его, поскольку  ему  не было
сказано ни  слова о цели их путешествия. Перехватив взгляд капитана, Уркварт
холодно кивнул ему.
     Арфлейн верил в  способности  Уркварта командовать экипажем, зная о его
высоком  престиже  среди китобоев.  Он  не сомневался в  правильности своего
решения, но сейчас вновь удивился согласию Уркварта.
     Было бы понятно, если бы он согласился принять участие в китовой охоте,
но не было никакого объяснения, почему профессиональный гарпунщик отправился
в  таинственную  исследовательскую  экспедицию. Возможно, Уркварт,  чувствуя
ответственность  за  дочь  и  племянника   своего  покойного   отца,   решил
сопровождать их. Внезапно  перед глазами Арфлейна  возник  образ Уркварта  у
могилы  старого   Рорсейна.  Хотя,  возможно,  гарпунщик  просто  чувствовал
дружеское расположение к Арфлейну.  В конце концов  именно  Уркварт,  оценив
состояние Арфлейна в  эти дни, понял необходимость оставить его в  покое. Из
всех обитателей корабля Арфлейн ощущал привязанность лишь к гарпунщику, хотя
тот и оставался для  него чужим. Он уважал Хансена, но после их размолвки на
борту "Ледового  духа",  два месяца  назад,  теплота их отношений  несколько
поубавилась.
     Откинувшись на  поручни,  Арфлейн наблюдал  за  работой  команды.  Пока
корабль не начнет спускаться с плато, ему ничего не грозит, а до края плато,
даже если  идти  полным ходом,  было  несколько  дней пути. Он позволил себе
забыть обо  всем, кроме движения  корабля,  вида  снега, вылетающего  из-под
полозьев, и отраженных во льду вспышек бледно-красно-желтого неба.
     Среди  моряков бытовала  присказка,  что корабль  под  мужчиной  так же
хорош, как  и женщина. Теперь Арфлейн  согласился с этим. Едва только  шхуна
вышла  на курс,  как  его  настроение резко  поднялось. Он  все еще думал об
Ульрике, но  теперь  не ощущал в  себе такого отчаяния, такой  ненависти  ко
всему человечеству, что владели им во время подготовки корабля.
     Оглядываясь  назад,  он  почувствовал себя виноватым  за  свое  хамское
поведение с  офицерами  и экипажем.  Манфреда Рорсейна  беспокоило,  что его
состояние продлится долго, но сам Арфлейн  отвергал мысль об этом. Теперь же
он  понимал юношу. Нельзя  нормально командовать кораблем, оставаясь в таком
состоянии. Его удивляло, что простое ощущение движения корабля по льду может
так  изменить его за  какой-то  час.  Он  признавал, что и  раньше,  сходя с
корабля, ощущал  какое-то беспокойство, но еще никогда его плохое настроение
не доходило до таких пределов. Он гордился своим самообладанием. На время он
потерял его, теперь обрел вновь.
     Возможно, он  сам  еще  не понимал, что стоит Ульрике  Ульсенн пару раз
попасться ему  на глаза, как  от его самообладания не  останется следа. Даже
когда он увидел  поднимающегося  на борт  Янека, которому  помогал Потчнефф,
даже это не омрачило его настроения. Саркастически улыбнувшись  Ульсенну, он
произнес:
     -- Мы уже в пути, лорд Ульсенн, надеюсь, мы не разбудили вас?
     Потчнефф буквально открыл рот от изумления.  Он уже настолько привык  к
хмурому  виду  своего  капитана,  что  любое  проявление  веселости Арфлейна
казалось ему чем-то из ряда вон выходящим.
     Вы  разбудили,  нас,--  начал  было Ульсенн,  но Арфлейн  перебил  его,
обратившись к первому офицеру:
     Полагаю,  что вы стояли на вахте всю  ночь,  да еще прихватили половину
утренней вахты, мистер Потчнефф?
     Да, сэр.
     Я  думаю,  что  вам  следует пойти  отоспаться  в свою каюту.-- Арфлейн
вложил в голос всю вежливость, на которую был способен.
     Потчнефф пожал плечами:
     Я хотел отдохнуть, но встретил лорда Ульсенна...
     Арфлейн махнул рукой.
     Я вижу. Отправляйтесь к себе, мистер Потчнефф.
     Слушаю, сэр.
     Оставив Ульсенна,  первый офицер спустился  по трапу. Арфлейн умышленно
игнорировал Ульсенна, и тот сознавал это. Он злобно смотрел на Арфлейна.
     --Вы можете  полностью командовать кораблем,  капитан,  но мне кажется,
что вы могли бы быть вежливее с пассажирами  и офицерами. Потчнефф рассказал
мне,  что  вы  тут вытворяли, приняв командование.  Ваша невоспитанность  на
устах  всего  Фризгальта. Предоставленная  вам возможность  возвыситься  над
вашими приятелями не дает вам права...
     Арфлейн вздохнул.
     -- Я убедился, что корабль содержится в образцовом порядке,
     если именно это Потчнефф имел в виду,-- ответил он.
     Его  удивила неверность  Потчнеффа.  Вероятно, первый офицер был  более
привязан к правящим кругам Фризгальта, нежели  к иноземному капитану. Должно
быть, его собственное поведение подтолкнуло первого офицера к этому. Арфлейн
пожал  плечами.  Если   первый  офицер  чувствовал  себя  обиженным  --  что
поделаешь, лишь бы хорошо выполнял свои обязанности.
     Заметив жест Арфлейна, Ульсенн неверно истолковал его.
     -- Вам известно, как отзываются о вас ваши люди?
     Небрежно откинувшись к ограждению, Арфлейн сделал вид, что  его страшно
интересует стремительно убегающий лед.
     Команда всегда ворчит на капитана. Так было всегда, важно лишь, как это
отражается на ее работе. На это путешествие я нанял китобоев. Я  ожидал, что
они будут недовольны.
     Они говорят, что вы  несете  на себе проклятье,-- пробормотал  Ульсенн,
хитро поглядывая на Арфлейна.
     Арфлейн расхохотался:
     --   Они  слишком   суеверны.   Веря  в   проклятия,   они   испытывают
удовлетворение. Успокойтесь, лорд Ульсенн,-- сказал Арфлейн.-- Возвращайтесь
в каюту и дайте отдых своим ногам.
     Гнев перекосил тощее лицо Ульсенна.
     Вы невозможный грубиян, капитан.
     К тому  же,  я  непреклонен,  лорд  Ульсенн.  Командование  экспедицией
полностью  в моих руках, любая попытка подменить меня в этом будет встречена
соответственно.--  Арфлейн  решил  воспользоваться  возможностью  припугнуть
Ульсенна.-- Извольте сойти с мостика!
     Экипаж и офицеры  недовольны вашим поведением. Что, если они  чувствуют
вашу некомпетентность?
     Голос Ульсенна перешел в визг.
     Лишь  недавно обретя утраченное  самообладание, Арфлейн испытал чувство
радости, видя как выходит из себя его собеседник.
     -- Спокойствие, милорд. Если они недовольны, существует обычный в таких
случаях порядок. Можно  поднять  мятеж,  что было бы  неразумно.  Во-вторых,
можно выбрать  временного  капитана,  отстранив меня  от должности. В  любом
случае экспедиция будет сорвана,  мы заходим в первый  же  дружественный нам
город и  составляем  обычный рапорт.--  Арфлейн сделал нетерпеливый  жест.--
Сэр,  вам  следует  раз и  навсегда смириться  с  моим  командованием.  Наше
путешествие будет долгим, лучше избегать подобных конфликтов.
     --  Вы  сами  порождаете  эти конфликты,  капитан.  Презрительно  пожав
плечами, Арфлейн не удостоил его ответом.
     Я оставляю за собой право отменять  ваши приказы, если  они не отвечают
интересам экспедиции,-- продолжал Ульсенн.
     А я оставляю за собой право, сэр, вздернуть вас при первой же попытке к
неповиновению. То же ожидает и любого члена команды.
     Ульсенн фыркнул.
     Вне  всякого сомнения,  вам известно, что  большинство  членов экипажа,
включая  офицеров,--  фризгальтийцы!  Поэтому  они  будут слушать меня, а не
чужеземца...
     Возможно,-- ответил Арфлейн.-- В любом случае, мое капитанство дает мне
право, как я  уже сказал, пресекать любую  попытку мятежа, пресекать словом,
либо делом.
     Вы  знаете  свои  права,  капитан,--   в  ответе  Ульсенна   послышался
сарказм,--  но  они  искусственны.  Мое право,  право  крови,--  командовать
жителями Фризгальта.
     Стоявший  рядом с  Арфлейном Хансен  неожиданно  хихикнул.  При этом он
демонстративно прикрыл рот одетой в рукавицу рукой.
     Это возымело действие. Ульсенн был полностью разбит.  Взяв его за руку,
Арфлейн проводил лорда до трапа.
     -- Возможно, все  наши  права искусственны, лорд  Ульсенн, но мои права
призваны поддерживать на корабле дисциплину.
     Ульсенн начал спускаться на палубу.  Он оттолкнул руку пытавшегося  ему
помочь Хансена, и, превозмогая боль, поковылял по палубе. Хансен усмехнулся,
капитан осуждающе сжал  губы.  Остатки  туч  исчезли, и  небо  окрасилось  в
нежно-голубой  цвет.  Ровно  идущий  корабль  четко  вырисовывался  на  фоне
сливающихся вдалеке неба и льда.
     Оглянувшись, Арфлейн отметил  про себя, что люди собираются  небольшими
группами на верхней палубе. От них к мостику направился Уркварт.


     Арфлейн  с удивлением  наблюдал за поднимающимся на мостик гарпунщиком.
Возможно,   Уркварт  почувствовал,  что  настроение  капитана  изменилось  к
лучшему,  и  он готов  увидеться с  ним.  Коротко  кивнув Хансену, гарпунщик
остановился перед Арфлейном,  воткнул  гарпун в палубу и задумчиво оперся об
него. Откинув капюшон,  он открыл спутанную гриву черных  волос.  Его чистые
голубые  глаза внимательно разглядывали  Арфлейна, тогда  как худое  красное
лицо  оставалось,  как  всегда,  неподвижным. От него исходил  слабый  запах
китовой крови и ворвани.
     -- Итак, сэр,-- произнес он грубым, но тихим голосом,-- мы в пути.
     Казалось, он чего-то ждал от Арфлейна.
     -- Вы хотите знать цель нашего путешествия, мистер Уркварт?  -- спросил
Арфлейн.-- Мы направляемся искать Нью-Йорк.
     Стоявший рядом с Урквартом Хансен выпучил глаза от удивления.
     -- Но  это строго между нами,-- предупредил Арфлейн.-- Я хочу, чтобы об
этом знали только офицеры.
     На  угрюмом  лице  Уркварта  появилась улыбка.  Она  быстро исчезла, но
голубые глаза гарпунщика засветились.
     -- Итак, мы идем к Ледовой Матери, капитан!
     Он не ставил под сомнение само существование мифического города, будучи
твердо  уверенным в его  реальности. Однако старое морщинистое  лицо Хансена
несло на себе печать скепсиса.
     -- Для  чего  мы  идем туда, сэр? Может,  цель  нашего  путешествия  --
подтвердить сам факт его существования?
     Арфлейн,  поглощенный  изучением  реакции  Уркварта,  ответил  довольно
неопределенно.
     Лорд Петр Рорсейн обнаружил город, но  был вынужден вернуться, так и не
исследовав его. У нас есть карта, думаю, что город действительно существует.
     А Ледовая Мать ждет нас в своем  дворце? -- Хансен  не смог удержаться,
чтобы не сыронизировать.
     Узнаем, когда доберемся туда, мистер Хансен.
     На мгновение Арфлейн переключился на второго офицера.
     -- Она будет там,-- убежденно произнес Уркварт.
     С удивлением взглянув на гарпунщика, Арфлейн обратился к Хансену.
     Помните, мистер Хансен,-- это строго секретно!
     Так  точно,  сэр.-- Помолчав, Хансен тактично  добавил: --  Если мистер
Уркварт хочет поговорить с вами, я сделаю обход корабля, сэр. Всегда хорошо,
чтобы кто-то наблюдал за командой.
     -- Совершенно верно, мистер Хансен. Благодарю вас.
     После того  как Хансен покинул мостик,  мужчины некоторое  время стояли
молча, не  зная,  как начать  разговор.  Вытащив из  палубы гарпун,  Уркварт
подошел к ограждению. За ним последовал и Арфлейн.
     Довольны, что приняли приглашение, мистер Уркварт?  --  наконец спросил
он.
     Да, сэр.
     Вы действительно думаете, что мы найдем Ледовую Мать?
     А вы, капитан?
     Арфлейн сделал неопределенный жест.
     --  Три месяца назад, мистер Уркварт, я бы  сказал -- да, существование
Нью-Йорка  поддерживало бы  мою  веру.  Теперь же...  Ученые утверждают, что
Ледовая Мать умирает.
     Уркварт переступил с ноги на ногу.
     В  таком случае ей понадобится наша помощь, сэр. Может быть, поэтому мы
и отправились в путь. Вероятно, это судьба, и она зовет нас.
     Может быть.-- В голосе Арфлейна прозвучало сомнение.
     Думаю, что так,  капитан. Петр Рорсейн был ее посланником, поэтому вы и
нашли его на льду.  Передав вам сообщение, он умер. Неужели вы не понимаете,
сэр?
     -- Может, так и есть,-- согласился Арфлейн.
     Мистицизм  Уркварта  смущал  даже Арфлейна.  Взглянув  в  его глаза, он
увидел фанатизм и абсолютную уверенность в своих словах.
     Я уже не тот, что был раньше, мистер Уркварт,-- печально сказал он.
     Да, сэр.-- Казалось, что Уркварт разделяет  его печаль.-- Но вы найдете
себя в этом путешествии и восстановите свою веру, сэр.
     Арфлейн был поражен вмешательством Уркварта в его личные дела.
     Возможно, эта вера не нужна мне теперь, мистер Уркварт.
     Возможно, вам нужна она больше, чем кому-либо из нас, капитан.
     Арфлейн успокоился:
     Я удивляюсь тому, что произошло со мной. Три месяца назад...
     Три месяца назад  вы не были знакомы  с семьей  Рорсейнов, капитан.-- В
голосе Уркварта прозвучала жалость.-- Они заразили вас своей слабостью.
     Я понял,  что  вы чувствовали себя  ответственным за  безопасность этой
семьи,-- произнес Арфлейн.
     Я  хочу  сохранить  вам  жизнь, если  именно  это  вы имеете в  виду,--
уклончиво ответил Уркварт.
     Не  уверен,  что  понимаю вас,--  начал  было  Арфлейн, но Уркварт  уже
отвернулся от него, устремив взгляд к горизонту.
     Молчание  затянулось.  Арфлейн чувствовал,  что  доверительность  в  их
разговоре  исчезла.  Гарпунщик  вновь  повернулся  к  нему,  черты  его лица
несколько смягчились.
     -- Это воля Ледовой Матери,-- сказал он.-- Вам нужна была помощь семьи,
чтобы заполучить корабль. Теперь же всеми силами избегайте наших пассажиров,
капитан. Они слабы. Даже старик был  слишком снисходителен,  а он был  лучше
оставшихся в живых...
     Вы  утверждаете,  что это дело  рук  Ледовой  Матери,--  хмуро произнес
Арфлейн.-- Я  не  думаю, что другая сила  толкнула меня  на встречу  с  этой
семьей...
     Думайте  что  вам  угодно,--  нетерпеливо  ответил   Уркварт.--  Я   же
доподлинно знаю вашу судьбу. Избегайте семьи Рорсейнов.
     А как с лордом Ульсенном?
     -- Лорд Ульсенн -- ничто,-- усмехнулся Уркварт.
     Обеспокоенный замечанием Уркварта, Арфлейн промолчал.
     Теперь  он  и сам понял, насколько крепко связала  его судьба  с  этими
тремя  людьми.  И все же, думал он, в  каждом из них есть своя сила. Они  не
настолько уж  нежны, как  полагает Уркварт. Даже Ульсенн,  несмотря  на свою
природную  трусость, был  по-своему  честен,  пусть  даже  в  вере  на  свое
абсолютное  право  управлять людьми.  В том, что  Арфлейн  отступил от своих
убеждений, проявилась его слабость, не их. Уркварт объяснял это их влиянием.
Может, он и прав.
     Вздохнув, Арфлейн смахнул снег с ограждения.
     --  Надеюсь, мы найдем Ледовую Мать,-- наконец сказал  он.--  Я  должен
быть уверен, мистер Уркварт.
     -- Она будет там, капитан. Вскоре вы сами убедитесь в этом.
     Протянув  руку, Уркварт взял Арфлейна  за плечо. В его глазах светилась
вера. Рука потрясла громадный гарпун.
     --  Это  верно,-- указав на лед,  пламенно произнес он.-- Соберитесь  с
силами, капитан. Они вам понадобятся.
     Спустившись  с   мостика,   гарпунщик   удалился,  оставив  Арфлейна  с
беспокойством на душе. Но в то же время он, Арфлейн, был настроен куда более
оптимистически, чем раньше.
     С того времени Уркварт стал частенько заглядывать на мостик.  Обычно он
молчал,  прислонившись   к  рулевой   рубке  или  облокотившись  на  поручни
ограждения, как будто пытался своим присутствием передать свою силу духа. Он
был одновременно  и  наставником и  опорой  капитана,  а  их корабль  быстро
продвигался к краю плато.
     Спустя несколько дней Манфред и Арфлейн стояли над разложенными в каюте
капитана картами.
     --  Завтра  мы  подойдем  к  краю.--  Рорсейн  указал  на карту  плато,
единственную из всех имеющихся у них.-- Спуск будет трудным, капитан?
     Арфлейн покачал головой.
     Не знаю. Посмотрите, в этом месте свободный  путь.-- Он положил руку на
карту.-- Ваш дядя назвал его Великим Северным Путем.
     Здесь он потерпел крушение.-- Лицо Рорсейна изменилось.
     Да,--  кивнул Арфлейн.-- Следуя курсом норд-ост-норд, на три четверти к
норду,  мы  подойдем  к  месту,  где  спуск  довольно  полог  и нет  холмов.
Неровности  начнутся в самом  низу.  Думаю,  что  смогу справиться  с  этим.
Рорсейн улыбнулся:
     Похоже, что вы вновь обрели уверенность, капитан.
     Арфлейн никак не отреагировал на это.
     Проложим курс,-- холодно сказал он.
     Выйдя из каюты на  палубу, они едва  не столкнулись с Янеком и Ульрикой
Ульсенн. Поклонившись, Рорсейн улыбнулся им.  Арфлейн же нахмурился. Впервые
с начала путешествия он так  близко подошел к женщине. Проходя мимо них, она
едва  слышно  поздоровалась,  пряча  глаза. Ульсенн  же  смерил  их  злобным
взглядом.
     Чувствуя слабость в  ногах, Арфлейн поднялся на мостик, где  уже  стоял
Уркварт  с неизменным гарпуном в руке. Пройдя мимо него в  рубку, Арфлейн  и
Рорсейн приветственно кивнули. При их появлении рулевой отдал честь.
     Арфлейн  подошел  к  большому грубому  компасу.  Лежащий  рядом  с  ним
хронометр насчитывал уже несколько веков и ходил весьма неточно. Однако даже
этого оборудования хватало,  чтобы довольно точно проложить курс.  Развернув
карту, Арфлейн разложил ее на столе,  произвел  вычисления и,  убедившись  в
своей правоте, удовлетворенно кивнул.
     -- Следует приставить к  штурвалу еще одного человека,--  решил  он  и,
высунувшись из дверей, обратился к Уркварту:
     -- Мистер Уркварт, пришлите сюда помощника для рулевого.
     Уркварт направился к трапу.
     -- И направьте  еще двоих людей наверх,-- крикнул ему вслед  Арфлейн.--
Нам нужно много дозорных. Край плато уже близко.
     Вернувшись к штурвалу, он оттеснил  рулевого. Схватившись обеими руками
за ручки колеса, он взглянул на компас и повернул "Ледовый дух" на несколько
румбов право руля.
     Удостоверившись, что корабль лег  на новый курс,  он вернул  управление
рулевому.
     -- Твоя задача довольно проста,-- обратился Арфлейн к вошедшему в рубку
второму матросу.--  Будешь стоять наготове,  чтобы при необходимости  помочь
рулевому справиться со штурвалом.
     Арфлейн с Рорсейном вновь вышли на  мостик. Взглянув на юг, они увидели
Уркварта, разговаривающего с группой моряков.
     -- Похоже, Уркварт причислил вас к нашей семье, капитан.
     В голосе Уркварта не было и намека на усмешку, но Арфлейн с подозрением
посмотрел на него.
     -- Не уверен в этом.
     Юноша рассмеялся:
     -- Уж  Янек точно не сделал бы этого. Вы видели, как он смотрел на вас?
Не знаю, почему он ввязался в это  предприятие. Он ненавидит корабли. У него
свои  дела  во Фризгальте. Может быть, он хочет защитить Ульрику от внимания
диких моряков?
     Арфлейн  почувствовал  беспокойство,  не   зная,  как  расценить  слова
Рорсейна.
     Она здесь в полной безопасности,-- проворчал он.
     Я знаю,-- согласился Манфред.-- Но Янек не уверен в этом. Он ревнует. И
ценит ее не меньше чем склад, полный парусов.
     Арфлейн пожал плечами.
     Облокотившись о перила, Манфред рассеянно смотрел на ванты,  по которым
уже карабкались  к вороньему гнезду  на бом-брам-стеньге фок-мачты дозорные,
посланные Урквартом.
     -- Полагаю,  что это наш  последний  день  на безопасном льду,-- сказал
он.-- Пока путешествие складывается для меня неинтересно.  Возможно, на краю
нас ждут приключения.
     Арфлейн улыбнулся:
     -- Не сомневаюсь, что так и будет.
     Небо было по-прежнему голубым и безоблачным. Лед сверкал под солнцем, а
белые,  туго  натянутые паруса переливались светом. Едва слышно потрескивали
полозья, подпрыгивая на небольших неровностях льда, да изредка скрипели реи.
     Рорсейн усмехнулся:
     -- Надеюсь, мне подумалось, что вам небольшое приключение тоже доставит
радость.
     На следующий день появился  край плато.  Казалось, что  горизонт  резко
приблизился.  Арфлейн,  бывший  до  этого   рядом  с  краем  всего  однажды,
содрогнулся, глядя вперед.
     В действительности спуск был достаточно пологим, но с корабля казалось,
что  земля оборвалась  и корабль идет  к неминуемой гибели. Ощущение  такое,
будто  он  подошел  к  краю  земли,  Мир, лежащий  за  краем  был  полностью
незнакомым. Едва только корабль начал спуск, им овладел страх.
     Стоя на мостике, Арфлейн поднес мегафон к губам.
     -- Абордажные  крючья за борт, мистер Потчнефф! -- закричал  он первому
офицеру.-- И пошевеливайтесь!
     Заостренные крючья  замедлят  ход,  подумал он.  Внезапно  шхуна опасно
закачалась с борта на борт.
     Сэр! -- закричал из рубки Хансен. Арфлейн подбежал к нему.
     В чем дело, мистер Хансен?
     Двое матросов,  уцепившись  за  штурвал, пытались удержать  корабль  на
курсе.
     -- Полозья разворачиваются, сэр,-- с тревогой произнес Хансен.-- Совеем
немного, но нам трудно удерживать их. Они  попали в каналы во льду, сэр. При
такой скорости мы можем перевернуться.
     Встав между двумя матросами, Арфлейн ухватился за штурвал. Он тотчас же
понял, что имел в виду Хансен. Полозья скользили по  неглубоким,  но прочным
канавкам  во льду,  образовавшимся  в результате постоянного, на  протяжении
многих   веков,  передвижения  льда.  Перед  ними   стояла  реальная  угроза
перевернуться.
     -- Сюда необходимо  еще двоих,-- сказал Арфлейн.-- Найдите двух  лучших
рулевых из тех, что мы имеем, и убедитесь, что они крепкие ребята.
     Хансен выбежал  из рубки. Арфлейн с двумя  матросами повис на штурвале,
корабль начал заметно вибрировать.
     Вместе с  Хансеном в рубку вошли два матроса. Но даже,  несмотря  на их
помощь,  корабль  продолжал  опасно разворачиваться на спуске, угрожая выйти
из-под контроля. Арфлейн взглянул на нос  судна. Конца спуска не было видно.
Казалось, он будет продолжаться вечно.
     -- Оставайтесь здесь, мистер Хансен,-- сказал он.-- Пойду взгляну,  что
нас ждет впереди.
     Сойдя  с мостика,  Арфлейн по  дрожащей палубе  добрался  до бака.  Лед
впереди корабля ничем не отличался от того, что был за кормой.  Подпрыгивая,
корабль разворачивался, а  затем вновь возвращался на  курс. Крутизна спуска
заметно возрастала. Возвращаясь  назад,  Арфлейн  заметил  Ульрику  Ульсенн.
Рядом  с ней,  вцепившись руками в ограждение и широко раскрыв  глаза, стоял
Янек.
     -- Причин для беспокойства нет, мэм,-- подойдя к ней, произнес Арфлейн.
     Взглянув  на него,  Янек подозвал  жену  к  себе. С болью  в глазах она
повернулась и отошла от Арфлейна.
     Впервые,  с  тех  пор как  они  расстались, он увидел на ее  лице следы
эмоций. Он  был удивлен. Беспокойство за безопасность корабля  заставило его
забыть свои  чувства.  Он заговорил с ней, как заговорил бы с  любым  другим
пассажиром.
     Им  овладело  желание последовать  за Ульрикой, но в это время  корабль
сошел с курса и, казалось, стал скользить боком.
     Припустив бегом,  Арфлейн  одним  махом поднялся на  мостик  и влетел в
рубку. Хансен и четверо  матросов боролись со штурвалом. По их лицам катился
пот. Ухватившись за ручку колеса, Арфлейн  пытался помочь им вернуть корабль
на курс.
     --  Мы идем  чертовски  медленно,--  проворчал  он.--  Если мы увеличим
скорость, то вполне возможно, что проскочим эти канавки по воздуху.
     Корабль снова  толкнуло  в бок. Сжав зубы,  Арфлейн попытался повернуть
штурвал.
     -- Выбивайте штифт, сэр! -- взмолился Хансен.-- Бросайте якорь!
     Арфлейн бросил на него хмурый  взгляд. Никогда капитан не бросит якорь,
если есть еще надежда найти другой выход.
     Какой  смысл замедлять  ход, мистер  Хансен? --  ледяным тоном  спросил
он.-- Наоборот, нам нужно прибавить скорость!
     Остановите корабль,  сэр, выбейте аварийный штифт. Это наш единственный
шанс. Должно быть, именно это и привело лорда Рорсейна к крушению.
     Арфлейн сплюнул на пол.
     -- Якоря, аварийные штифты, скорее! Нет, мистер Хансен,  мы  пойдем под
всеми парусами!
     В  своем  удивлении  Хансен  почти  забыл о штурвале.  Он  уставился на
капитана.
     -- Под всеми парусами.
     Полозья  резко завизжали, и корабль понесло  боком. Несколько мгновений
они молча бились с колесом, прежде чем сумели вернуть корабль на курс.
     Еще  два-три таких  спуска,  и мы потеряем  шхуну,-- убежденно произнес
ближайший к Арфлейну матрос.
     Да,-- проворчал Арфлейн, глядя на Хансена.-- Поставить все паруса!
     Видя  нерешительность помощника,  Арфлейн снял со стены мегафон и вышел
на мостик.
     На баке  он увидел испуганного  Потчнеффа. На  корабле царила атмосфера
молчаливой паники.
     -- Мистер Потчнефф,-- проревел в мегафон Арфлейн.--  Отправьте людей на
реи! Полные паруса!
     Потчнефф недоверчиво посмотрел на него.
     Что вы сказали, сэр?
     Полные паруса. Чтобы управлять кораблем, нам нужна скорость!
     Угрожающе задрожав, корабль начал новый разворот.
     -- Все на ванты! -- закричал Арфлейн и, бросив мегафон,
     кинулся обратно в рубку. Хансен старательно избегал его взгляда,
     несомненно полагая, что капитан сошел с ума.
     Через  иллюминатор   Арфлейн  посмотрел  на  карабкающихся   по  пантам
матросам. И вновь они  успешно  вернули  корабль  на прежний курс. Захлопали
наполняющиеся ветром паруса. Корабль еще быстрее помчался по крутому спуску.
     Убедившись, что  штурвал  начал слушаться его, Арфлейн  испытал чувство
удовлетворения. Он  по-прежнему требовал к себе внимания, но держать корабль
по  курсу  стало  намного   легче.   Однако  появилась  опасность,  что  при
неожиданном появлении на пути любого препятствия они врежутся в него.
     -- Идите на палубу, мистер Хансен,-- приказал он насмерть перепуганному
офицеру.--  Передайте Уркварту, чтобы  он  с  мегафоном забрался на мачту  и
осуществлял дозор!
     С увеличением  скорости  корабля лед по его бортам как бы  размазался в
одно большое пятно.
     Подпрыгнув на льду, огромный корабль  вновь опустился  на  поверхность,
скрипя полозьями. Управлять им стало неизмеримо легче.
     Лицо Уркварта, бросившего взгляд на рубку, оставалось спокойным, экипаж
не выглядел испуганным. Арфлейн обрадовался ощущению, что дискомфорт исчез.
     Примерно час шхуна продолжала свой стремительный спуск.  Казалось,  она
несется  по  горе, не имеющей ни начала, ни конца, поскольку и  то  и другое
было  вне  пределов  видимости. Корабль  легко  реагировал на каждый поворот
штурвала,  полозья,  казалось,  парят  надо  льдом.  Арфлейн  подумал,  что,
пожалуй, можно передать штурвал Хансену, что явно тому пришлось по душе.
     Арфлейн забрался на трос и повис на лине рядом с Урквартом.
     Гарпунщик слегка улыбнулся.
     -- Вы в диком настроении, капитан,-- одобрительно произнес он.
     Прямо над ними  лед резко уходил вниз, простираясь до самого горизонта.
Мелкие осколки льда, вылетая  из-под полозьев, падали на палубу. Один из них
попал Арфлейну в губу, разрезав ее до крови, но тот даже не заметил этого.
     Вскоре спуск  стал более пологим,  лед -- более  неровным,  но скорость
корабля  от этого не уменьшилась. Напротив, шхуна прыгала по льду, взлетая и
падая на ледовых волнах.
     Ощущение полета еще больше подняло настроение Арфлейна. Опасность  была
так же хороша,  как  хорошо было его  прошлое. Качаясь на вантах, он затянул
какую-то мелодию, чувствуя, как падает напряжение на корабле.
     Спустя некоторое время Уркварт тихо позвал его:
     -- Капитан!
     Бросив  взгляд  на   гарпунщика,  он  увидел,  что   его  глаза  широко
раскрылись, указывая на что-то впереди.
     Взглянув  на  низкие  гряды  льда,  Арфлейн  увидел  нечто напоминающее
зелено-черную полосу, перерезавшую их путь.  Он не поверил своим глазам,  но
Уркварт произнес роковое слово:
     -- Расселина, капитан, и, похоже, довольно широкая. Нам не пройти ее!
     Должно быть, трещина  появилась  уже после путешествия  Петра Рорсейна.
Арфлейн выругал  себя:  он  обязан  был предусмотреть это,  поскольку  новые
трещины были обычным делом, особенно здесь.
     --  К тому  же при такой скорости нам не хватит времени остановиться.--
Арфлейн  начал  спускаться  по  вантам  на палубу, пытаясь успокоить  себя в
надежде, что команда не заметит трещины.--  Даже якорь не  остановит нас, мы
просто-напросто перевернемся и упадем в трещину днищем кверху.
     Достигнув палубы,  Арфлейн  попытался  предпринять хоть что-то,  хотя и
понимал, что все бесполезно.
     К этому времени команда уже заметила трещину. Раздались отчаянные крики
испуганных людей.
     Что случилось, капитан? -- прокричал Манфред.
     Арфлейн горько усмехнулся:
     Посмотрите вперед!
     Пройдя  через мостик  к рубке,  он забрал штурвал у Хансена,  чье  лицо
приобрело пепельный оттенок.
     -- Вы можете повернуть корабль, сэр?
     Арфлейн покачал головой.
     Шхуна  уже  почти  достигла трещины, так что  Арфлейн  даже  не пытался
изменить ее курс.
     Хансен чуть не плакал от страха.
     -- Пожалуйста, сэр, попробуйте повернуть!
     Огромная, разверзшаяся пасть пропасти стремительно  надвигалась на них,
темно-зеленый лед ее стен сверкал на солнце.
     Арфлейн  почувствовал,  как  свободно  подалось  колесо  в  его  руках:
передние полозья оторвались и повисли над пропастью.
     Сейчас он испытывал какое-то странное чувство, чуть ли не облегчение, в
ожидании  падения  корабля в бездну. Внезапно он улыбнулся. Шхуна мчалась  с
такой скоростью,  что вполне могла по воздуху достичь  противоположного края
трещины. К тому же он лежал несколько ниже по склону.
     Шхуна пролетела по воздуху и, перелетев через пропасть, рухнула на лед,
закрутившись и грозя  перевернуться. Арфлейн зашатался, но каким-то  образом
умудрился  ухватиться  за колесо,  с усилием  повернув  его. От  удара шхуна
несколько снизила скорость, ее полозья, подпрыгивая, царапали лед.
     -- Отлично, сэр!  -- Хансен широко улыбался.-- Мы проскочили. Вы вывели
нас, капитан!
     -- Что-то вывело, мистер Хансен. Возьмите штурвал.
     Передав управление, Арфлейн медленно вышел на мостик.
     Упавшие на палубу матросы  поднялись  на  ноги.  Один  из  них  остался
лежать.  Сойдя с  мостика,  Арфлейн  решил  подойти к нему и,  наклонившись,
перевернул человека. Изо рта матроса сочилась  кровь. Открыв глаза, он слабо
улыбнулся Арфлейну.
     -- Думаю, на сей раз со мной покончено, сэр,-- сказал он.
     Его глаза закрылись, улыбка исчезла -- он умер.
     Вздохнув, Арфлейн поднялся и потер лоб. От борьбы со штурвалом все тело
пронизывала боль. Шаркая ногами,  матросы молча подошли к  ограждению, чтобы
взглянуть на трещину.
     По-прежнему  сидевший на  мачте  Уркварт  разразился  хохотом, разорвав
тишину. Многие из команды с криками отошли  от борта, радостно  указывая  на
Арфлейна. С каменным лицом под  приветствия  команды он вернулся  на мостик.
Затем, подняв с палубы мегафон, он приложил его к губам.
     -- Все наверх! Убрать паруса! Пошевеливайтесь!
     Несмотря  на   охватившее   их   возбуждение,  матросы  с   готовностью
подчинились приказу.
     На  баке появился Потчнефф,  смерив Арфлейна странным тяжелым взглядом.
Утерев лоб рукавом, он пошел по направлению к нижней палубе.
     --  Уберите   абордажные  крючья,   мистер  Потчнефф,--  закричал   ему
Арфлейн.-- Теперь мы вне опасности.
     Оглянувшись  на   исчезающую  позади  трещину,  он  поздравил  себя  со
счастливой  судьбой. Если  бы  он  не  решился  продолжать  спуск на  полной
скорости, трещина поглотила бы их. Корабль перелетел по воздуху сорок футов.
     Вернувшись  в рубку, он проверил работоспособность полозьев и штурвала.
На первый взгляд, они действовали исправно, но ему захотелось убедиться, что
с ними не случилось какой-нибудь незаметной поломки.
     К  тому  времени,  как корабль,  убрав  паруса,  медленно  остановился,
Арфлейн  уже  был готов спуститься  за борт. Он  сбросил  на лед  веревочную
лестницу.  Большие  полозья  местами  дали  трещины, но в  целом  оставались
неповрежденными.  С восхищением  взглянув на корабль, он погладил рукой один
из шпангоутов, понимая,  что  никакое  другое судно не выдержало  бы  такого
приземления.
     Поднявшись  на  палубу, он столкнулся с Янеком Ульсенном. Мрачное  лицо
Янека потемнело от гнева. Рядом с ним, с пылающим взглядом, стояла  Ульрика.
Рядом с ними, как всегда, безмятежно улыбался Манфред.
     Поздравляю, капитан,-- произнес он.-- Великое предвидение!
     Вы  беспечный глупец! --  напал на Арфлейна Ульсенн.-- Мы  едва  все не
погибли! Команда может подумать, что вы предвидели  трещину, но я знаю,  что
это не так. Мы потеряли их доверие!
     Заявление было явно фальшивым. Рассмеявшись, Арфлейн осмотрел корабль.
     - Кажется, команда расположена ко мне.
     Естественная  реакция,  когда  опасность  позади.  Подождите, когда они
поймут, что вы проделали с ними!
     -- Я  склонен думать, кузен,-- произнес Манфред,-- что это происшествие
вернет их веру в капитана и его удачу.
     Арфлейн  взглянул  на  Ульрику.  Поначалу  она  пыталась  избежать  его
взгляда. Но затем посмотрела на него, и он прочитал восхищение в ее глазах.
     Внезапно  ее  взгляд стал  холодным,  как лед. Взяв  Ульрику  за  руку,
Манфред отвел ее в каюту, но Ульсенн не отступал от Арфлейна.
     -- Вы  убьете всех нас, брершиллец! -- Казалось, что он не сознает, что
Арфлейн не обращает на него никакого внимания.
     Страх заставил его забыть недавнее предупреждение.
     Арфлейн спокойно смотрел на Ульсенна.
     -- Я несомненно убью кого-нибудь  однажды!  --  Улыбнувшись, он пошел к
фордеку под восхищенными взглядами экипажа.
     Оставив  плато позади, корабль набрал неплохую скорость. Но широкая, во
весь  горизонт, стена льда за кормой была хорошо  видна еще  несколько дней.
Воздух потеплел,  снега  стало меньше.  Арфлейн чувствовал себя  не  в своей
тарелке, видя,  как дрожит теплый воздух,  создавая подчас довольно странные
воздушные  образы  из  ничего.  Впереди,  насколько  хватало глаз,  тянулись
глетчеры. Ощущая все  возрастающее тепло, Арфлейн начал  опасаться,  что они
могут  влететь прямо  в пролом во льду. Ледовые проломы образовывались  там,
где слой льда  уменьшался,  благодаря  течению  подземной  реки. Корабль, не
рассчитанный на  плавание  по  воде, попав  в пролом,  имел  немного  шансов
выбраться на сушу и чаще всего тонул.
     Двигаясь по курсу норд-вест-норд, шхуна приближалась к экватору.  Жизнь
на ней  шла обычным  порядком. Прошлое состояние  Арфлейна  было забыто, его
удача оценена по достоинству всем экипажем.
     Лишь  Потчнефф  удивлял Арфлейна, отказывая ему в  прощении  за прошлые
обиды. Большую  часть  времени он проводил  с  Янеком  Ульсенном, и часто их
можно  было  видеть  гуляющими  по  палубе.  Эта  дружба  весьма  раздражала
Арфлейна.  Он понимал, что  Потчнефф  предал  его,  но он не  мог  приказать
офицеру  избрать  другую  компанию.  Он даже чувствовал некоторую жалость  к
Ульсенну: должен же быть у человека хоть один товарищ в путешествии.
     Уркварт  по  старой  привычке  много времени  проводил с  Арфлейном  на
мостике. Они редко разговаривали, но чувство товарищества  между ними сильно
окрепло. Арфлейн  даже мог видеться  с  Ульрикой,  не пытаясь вызвать  у нее
ответную  реакцию. К тому же он стал  более терпимым к беззаботной веселости
Манфреда.
     Единственное,  что его  беспокоило,-- это  тепло.  Температура  воздуха
поднялась  на несколько градусов  выше нуля, и экипаж  работал  раздетым  до
пояса. Арфлейн, вопреки своей воле, также был вынужден снять тяжелую меховую
куртку. Уркварт, однако, отказался снять с себя хоть какую-то часть одежды и
стойко переносил этот дискомфорт.
     Арфлейн  постоянно держал  на вахте двух  дозорных, выискивающих тонкий
лед,  лежащий  на курсе. Ночью он  убирал все  паруса  и, выбросив  за  борт
абордажные крючья, дрейфовал малой скоростью.
     Ветер был слабый, и за день они проходили совсем немного. Изредка перед
ними возникали  миражи,  обычно в  форме  перевернутых  глетчеров.  Арфлейну
стоило  немалого   труда   объяснить   это   явление   суеверным   матросам,
расценивающим миражи как некое предзнаменование.
     Так продолжалось до тех пор, пока в  один прекрасный день ветер не стих
окончательно и они остановились посреди льдов.


     Они  стояли на месте всю следующую неделю. Лед ослепительно блестел под
солнцем.  Члены экипажа, разбившись на  отдельные группы,  угрюмо занимались
простыми играми, изредка бросая отдельные фразы.
     Благодаря  одинаковым  солнцезащитным  козырькам,  матросы  походили на
диковинных птиц, усевшихся на палубе для отдыха.
     Офицеры  старались занять  их чем возможно, но  работы  на корабле было
совсем  мало. Теперь  они  подчинялись  приказам Арфлейна  уже  не  с  такой
готовностью. Настроение команды ухудшалось с каждым днем.
     Арфлейн был  расстроен и  становился все более  раздражительным,  в его
голосе появились резкие нервные нотки.
     Однажды к нему подошел Файдур -- корабельный боцман, обросшее волосатое
существо с густыми бровями.
     Прошу прощения, сэр, за то, что тревожу вас, но как долго мы...
     Спроси Ледовую Мать, не меня,-- отрезал Арфлейн.
     На чистом небе  не  было  ни  единого облачка. С  угрюмым видом Арфлейн
бродил по кораблю, возвращаясь мыслями к Ульрике Ульсенн.
     Как-то,  стоя  на  мостике,  он увидел, что Янек  Ульсенн и Потчнефф  о
чем-то оживленно беседуют с группой матросов, среди которых был и Файдур. По
взглядам,  которые они бросали на мостик, он мог представить себе, о ком шел
разговор.  Он  вопросительно посмотрел  на прислонившегося к рубке Уркварта,
гарпунщик пожал плечами.
     Нужно занять их хоть чем-нибудь,-- пробурчал Арфлейн.-- Либо поднять их
настроение. В этой части команды зарождается дух мятежа.
     Да, сэр,-- угрюмо ответил Уркварт.
     Арфлейн нахмурился  в  поисках решения. Затем он  обратился ко  второму
офицеру, несущему вахту на баке.
     Соберите людей, мистер Хансен, я хочу поговорить с ними.
     Построиться на мостике,-- закричал  офицер в  мегафон.-- Капитан  будет
говорить.
     Команда потянулась к мостику. Среди них группа матросов, сопровождаемая
Ульсенном и Потчнеффом.
     --  Мистер Потчнефф, поднимитесь сюда! -- Арфлейн бросил быстрый взгляд
на первого офицера.-- Вы тоже, мистер Хансен, боцман, на пост!
     Собрав  офицеров  на  мостике,  Арфлейн  откашлялся  и,  ухватившись за
ограждение, обратился к экипажу.
     Я вижу, что вы в плохом настроении, ребята. Солнце печет, а  ветра нет.
Я ни черта не могу сделать, чтобы избавиться от первого и поймать второе. Мы
стоим на месте, и этим все сказано. Но так или иначе, ветер будет.
     Когда же, сэр? -- спросил матрос, беседовавший с Ульсенном.
     Арфлейн хмуро посмотрел на Файдура. Боцман одернул говорившего:
     -- Попридержи язык!
     Помолчав, Арфлейн продолжал:
     -- Возможно, ветер придет, когда мы укрепим дисциплину на корабле. Но я
не  могу  предсказать погоду.  Если некоторые  из нас,  черт  побери,  хотят
двигаться вперед, то пусть сойдут на лед и руками толкают эту лохань к цели.
     Еще один  матрос невнятно пробурчал что-то,  но замолчал, остановленный
Файдуром.
     В чем дело? -- подался вперед Арфлейн.
     Он  хочет знать цель нашего путешествия, сэр,-- сказал Файдур.-- Думаю,
многие из нас...
     Поэтому я и собрал вас,-- продолжал Арфлейн!-- Мы идем к Нью-Йорку.
     Несколько человек засмеялись. Идти туда метафорически означало умереть.
     --  Нью-Йорк,-- повторил Арфлейн, глядя на них.-- У нас есть карты, где
проложен маршрут. Мы идем на север, к Нью-Йорку. Вопросы?
     Да, сэр. Говорят, что Нью-Йорка вообще не существует.
     Говорят, что Нью-Йорк на небесах, а может, и еще  где-то...-- заговорил
один из китобоев.
     Нью-Йорк так же реален, как и ты,-- сказал Арфлейн.-- Лорд Петр Рорсейн
видел его. Когда я нашел старика на льду, он шел как раз оттуда. Помнишь его
завещание? Оно было оглашено сразу после смерти лорда.
     Матросы перешептывались и согласно кивали.
     Значит ли это, что мы увидим дворец  Ледовой Матери? --  спросил другой
матрос.
     Возможно,-- мрачно бросил Арфлейн.
     Шепот  экипажа   становился   все   громче.  Арфлейн   решил  дать   им
выговориться.  Сначала  они  восприняли  новость  довольно  скептически,  но
некоторые из них возбужденно улыбнулись, увлекаемые полетом фантазии.
     Выждав, Арфлейн дал знак офицерам  успокоить команду. Едва только затих
шум  голосов, над головами раздался  высокий голос  Янека. Облокотившись  на
мачту, он вертел в руках обрывок веревки.
     Может быть, именно поэтому мы и стоим на месте, капитан?
     Что вы хотите сказать, лорд Ульсенн? -- нахмурился Арфлейн.
     Мне кажется, что это Ледовая Мать не посылает нам ветра. Ей не хочется,
чтобы мы шли к Нью-Йорку.
     Ульсенн явно рассчитывал на суеверие команды. Новая мысль вновь вызвала
оживление в их рядах.
     Арфлейн посмотрел на Ульсенна,  не в силах дать ответ,  удовлетворивший
бы экипаж.
     В  этот момент  вперед  вышел Уркварт и  прислонил  гарпун к ограждению
мостика. Он по-прежнему был  одет в  свои  потертые меха. Его  голубые глаза
были холодны и непреклонны. Воцарилось молчание.
     -- От чего  мы страдаем,-- резко спросил он.-- От  невыносимого холода?
Нет! Мы страдаем от тепла. Но неужели это оружие Ледовой Матери? Неужели она
хочет остановить нас при помощи своего врага?  Нет! Вы просто болваны,  если
думаете, что она против нас. Когда Ледовая Мать объявила, что люди не должны
идти в  Нью-Йорк?  Этого не  было! Я знаю ее учение  лучше любого  из вас. Я
верный  слуга Ледовой Матери. Моя вера  в нее  сильнее, чем  вы  можете себе
представить. Я знаю, что Ледовая  Мать хочет видеть  нас у себя в Нью-Йорке,
чтобы, возвратившись домой, мы заставили бы  замолчать всех, кто сомневается
в ее существовании. Капитан Арфлейн -- исполнитель ее воли, именно поэтому я
иду с ним. Именно поэтому мы все идем с ним! Это наша судьба!
     Взволнованный  голос Уркварта, заставив экипаж замолчать,  не  произвел
никакого впечатления на Ульсенна.
     -- Вы  слушаете сумасшедшего,-- закричал он.-- Еще один  псих командует
кораблем. В случае, если мы пойдем на зиму, нас ждет смерть на льду.
     Вслед за этим последовало неуловимое движение и глухой удар. Гигантский
гарпун  Уркварта, перелетев  через палубу  над головами матросов, вонзился в
мачту  всего в  дюйме  от  головы  Ульсенна. Побелев и  выпучив  глаза, Янек
отшатнулся  в  сторону.  Он  начал   было   что-то  бормотать,  но  Уркварт,
перепрыгнув  через  ограждение   мостика  на  палубу  и  расталкивая  толпу,
пробрался к аристократу.
     --  Вы  бойко  говорите  о  смерти, лорд  Ульсенн,--  яростно  произнес
Уркварт.-- Но лучше говорите потише,  иначе Ледовая Мать  заберет вас к себе
быстрее, чем вы думаете.
     Вытащив гарпун из мачты, он продолжал:
     -- Мы идем  туда ради нашей же пользы.  Лучше выпустить  немного  вашей
крови  сегодня,  мой  кроткий  лорд,  чтобы  задобрить Ледовую Мать,  нежели
выпустить ее всю еще до конца путешествия.
     Со  слезами гнева  на глазах  Янек  бросился на  гарпунщика.  Улыбаясь,
Уркварт поднял его над собой и бросил на палубу. Ульсенн упал лицом вниз, из
его носа пошла кровь. Перекатившись, он начал  отползать от гиганта. Команда
облегченно рассмеялась. Губы Арфлейна тоже растянула улыбка, но она исчезла,
едва только  он  увидел  Ульрику,  подбежавшую к  истекающему  кровью  мужу.
Наклонившись, она вытерла кровь с его лица.
     На мостик поднялся Манфред Рорсейн.
     Не  следует ли вам успокоить  своих офицеров,  капитан?  -- спросил  он
вежливо.
     Уркварт знает, что делает,-- повернувшись к нему, ответил Арфлейн.
     Внезапно Хансен показал на юг.
     Через час наполнивший паруса ветер принес холодный дождь со снегом, что
заставило обитателей корабля вновь надеть меховую одежду.
     Вскоре  корабль продолжил  путь.  Команда вновь  полностью  подчинялась
Арфлейну.
     Ульсенн  с женой спустились  вниз, за ними последовал и Манфред. Однако
офицерам Арфлейн  предложил задержаться на мостике.  Хансен и Потчнефф молча
ждали, когда он отдавал  приказы  поднять  вес  паруса и выставить дозорных.
Наконец   повернувшись  к  ним,  Арфлейн   угрюмо  посмотрел  на  Потчнеффа.
Напряжение достигло предела, когда Арфлейн, пожав плечами, произнес:
     -- Что ж, вы свободны.
     Оставшись вдвоем с Урквартом, они рассмеялись.
     Спустя  две  ночи, Арфлейн  ворочался  в постели не в силах уснуть.  Он
прислушивался к легким ударам  полозьев о  неровности  льда,  шуму  ветра  и
поскрипыванию рей. Все было как обычно, и все же шестое чувство подсказывало
ему: что-то не так.  Наконец он соскочил с постели, оделся, прицепил  нож  к
поясу и вышел на палубу.
     С тех пор как  он  увидел,  что Потчнефф, Ульсенн  и Файдур нашли общий
язык, он был готов к любым  неприятностям. Слова Уркварта, без  сомнения, не
произвели на них большого впечатления; Может,  Файдур и изменил свое мнение,
но  Ульсенн  наверняка  остался  при  старых  убеждениях.  В  его   нечастых
появлениях на палубе рядом с ним бессменно шагал Потчнефф.
     Арфлейн посмотрел на  небо. Оно было по-прежнему затянуто тучами, через
которые проглядывали редкие звезды.
     Палубу освещала  луна да тусклые огни в рубке. Он различил лишь силуэты
дозорных на  носу и корме.  Потчнефф должен быть на  вахте, но на мостике не
было никого, кроме рулевого.
     Поднявшись по  трапу,  он  прошел  в рубку.  Рулевой приветствовал  его
коротким кивком головы.
     Где вахтенный офицер, рулевой?
     Полагаю, он прошел вперед, сэр.
     Арфлейн  сжал  губы. Впереди, кроме  дозорного,  не  было  ни души.  Он
рассеянно взглянул на компас, сверяя его с картой.
     Они отклонились  от  курса  на  три  градуса.  Арфлейн  смерил рулевого
убийственным взглядом.
     Три градуса от курса? Ты спал?
     Никак нет, сэр. Мистер Потчнефф сказал, что мы на верном курсе, сэр!
     В самом деле? -- Лицо Арфлейна потемнело.-- Три градуса право руля!
     Сойдя  с  мостика, он  направился на  поиски  Потчнеффа. Они  оказались
безрезультатными. Арфлейн спустился в кубрик, где в гамаках  спали свободные
от вахты матросы. Он хлопнул по плечу ближайшего из них. Тот выругался.
     В чем дело?
     Это капитан. Отправляйся на палубу к рулевому. Знаешь навигацию?
     Немного, сэр,-- пробормотал матрос, вылезая из гамака.
     В таком случае ступай на мостик. Рулевой скажет тебе, что делать.
     Пройдя по  темному коридору,  Арфлейн  подошел  к пассажирским  каютам.
Каюта Янека Ульсенна была как раз напротив каюты его жены. Помедлив, Арфлейн
громко постучал в  дверь Ульсенна. Ответа  не было. Он повернул ручку. Дверь
оказалась открытой.
     Он вошел. Каюта была пуста, хотя Арфлейн ожидал найти здесь Потчнеффа.
     В гневе  Арфлейн  вернулся на  бак,  тщательно прислушиваясь  к каждому
шороху.
     Что случилось, сэр? -- позвал его с мостика Потчнефф.
     Почему вы ушли с вахты, сэр? -- закричал Арфлейн.-- Спускайтесь сюда!
     Через несколько мгновений офицер был рядом с ним.
     Извините, сэр, я...
     Как давно вы ушли с поста?
     Совсем недавно, сэр. Мне нужно было облегчиться.
     Идите за мной, мистер Потчнефф.
     Поднявшись  по  трапу, Арфлейн  вошел в рубку  и остановился у компаса.
Матросы у штурвала  с любопытством  посмотрели  на вошедшего  следом первого
офицера.
     -- Почему вы сказали рулевому, что мы на курсе, когда мы отклонились от
него на три градуса? -- набросился на него Арфлейн.
     Три градуса, сэр? - обиженно спросил Потчнефф.-- Мы шли точно по курсу,
сэр.
     -- В самом деле? Не хотите ли свериться с картой?
     Подойдя к столу, офицер развернул одну из лежащих на столе карт.
     --  В чем дело, сэр? Мы идем точно по курсу,-- победно сказал он спустя
минуту.
     Нахмурившись, Арфлейн склонился над картой.  Внимательно приглядевшись,
он заметил, что на одном участке линия курса была подтерта и перенесена чуть
в  сторону.  Для чего кому-то понадобилось подделывать карты? И почему такое
незначительное отклонение, которое к тому же легко обнаружить? Возможно, это
дело рук Ульсенна, подумал Арфлейн. А может быть, даже и Потчнеффа...
     Можете ли вы объяснить, каким образом курс на карте был исправлен?
     Нет, сэр. Я не знал этого. Кто бы мог...
     Был здесь кто-нибудь сегодняшней ночью, может быть, пассажир? Или  член
экипажа, зашедший сюда не по долгу службы?
     Только Манфред Рорсейн, сэр. Больше никого.
     Вы были здесь все время?
     Нет, сэр. Я ходил проверить вахтенных.
     Потчнефф легко мог солгать. Легче всего изменить курс было именно ему.-
С  другой  стороны, рулевого мог  подкупить  Манфред Рорсейн. Уверенности не
было ни в том ни в другом.
     Арфлейн постучал пальцем по столу.
     -- Разберемся с этим утром, мистер Потчнефф.
     -- Да, сэр.
     Выйдя  из  рубки, Арфлейн услышал  крики дозорного. Голос  его едва был
слышен за шумом ветра, но понять, о чем он кричит, не составило труда:
     -- Полынья! Полынья!
     Подбежав к борту, Арфлейн посмотрел вперед. Полынья, встреченная ночью,
была намного опаснее полыньи дневной. Корабль шел  вперед довольно медленно,
еще оставалось время, чтобы выбросить за борт абордажные крючья.
     -- Все на палубу, мистер Потчнефф,-- закричал он.
     Голос офицера, многократно усиленный мегафоном, повторил его команду.
     Вокруг   в  темноте   беспорядочно  забегали  люди.  Внезапно   корабль
накренился  на борт,  и  Арфлейна  сбило  с  ног. Заскользив  по палубе,  он
ухватился  за ограждение и  встал  на  ноги.  Вокруг раздавались  панические
крики.
     Перекрывая шум голосов, в воздухе раздался треск льда, проседающего под
кораблем. Судно еще больше накренилось на левый борт.
     Выругавшись, Арфлейн, шатаясь, добрался до рубки. Бросать тяжелые якоря
было уже поздно, они могли легко проломить лед под кораблем.
     Вокруг  высоко  в  воздух  взлетали  куски  льда  и падали  на  палубу.
Послышалось бульканье воды, затем снова раздался треск ломающегося льда.
     Ворвавшись в рубку, Арфлейн схватил мегафон и вновь выбежал на мостик.
     -- Все к канатам! Все на правый борт! Полынья!
     Где-то в  темноте Потчнефф  отдавал приказы  взявшимся за  швартовочные
канаты матросам. Они знали свое дело. Их задачей было перебраться по канатам
через борт  и попытаться  вручную  вытянуть корабль  по  тонкому  льду.  Это
казалось единственным шансом на спасение.
     Вновь раздался треск льда. На палубу хлынула вода.
     Полозья  правого борта повисли в воздухе. "Ледовый дух" грозил  вот-вот
перевернуться. Рядом с Арфлейном появился наполовину одетый Хансен.
     --  Плохо  дело, сэр.  Мы ушли  слишком  далеко. Если  лед под  нами не
выдержит, у нас нет шансов...
     Арфлейн коротко кивнул:
     Прыгайте за борт и помогайте тащить канаты. Кто-нибудь присматривает за
пассажирами?
     Думаю, да, сэр.
     Я проверю. Сделайте все возможное, мистер Хансен.
     Открыв дверь под  мостиком,  Арфлейн  по  коридору  помчался  к  каютам
пассажиров.
     Мимо кают Манфреда и Ульсенна он пробежал, не останавливаясь. Застыв на
мгновение у каюты Ульрики, он распахнул дверь.
     В комнате никого не было.
     Может быть,  мрачно подумал Арфлейн, пассажиры покинули корабль еще  до
подхода к полынье.


     Огромный корабль вновь тряхнуло.
     Дверь  в  каюту Рорсейна открылась,  за  ней стоял Манфред.  Юноша  был
встрепан и тяжело дышал,  из  раны на  голове шла кровь, стекая  по лицу. Он
попытался улыбнуться Арфлейну и, выйдя в коридор, вцепился в стену.
     -- Где  остальные? -- перекрывая треск льда, прокричал Арфлейн. Рорсейн
покачал головой.
     Подойдя к каюте Ульсенна,  Арфлейн взялся за ручку двери. Открыв каюту,
он увидел у дальней переборки лежащего на  полу  Янека. Над  ним  склонилась
Ульрика. Ульсенн жалобно хныкал, а женщина пыталась поднять его на ноги.
     Мне не сдвинуть его,-- сказала она.-- Что случилось?
     Полынья во льду,-- коротко ответил Арфлейн.-- Корабль  уже наполовину в
воде. Вам нужно немедленно перебраться за борт. Объясните это ему.
     Затем он нетерпеливо схватил Ульсенна за отворот куртки и закинул его к
себе на плечо, указав на коридор.
     -- Не поможете ли вы своему кузену, Ульрика, он ранен.
     Она поднялась на ноги и пошла вслед за ним из каюты.
     При  их  появлении  Манфред  попытался  было  улыбнуться,  но его  лицо
посерело от боли, к  тому же он  вряд ли мог стоять на ногах.  Ульрика взяла
его за руку.
     На палубе к  ним присоединился Уркварт.  Закинув гарпун  на  плечо,  он
поспешил на помощь Манфреду, который, казалось, вот-вот потеряет сознание.
     Вокруг них в воздух по-прежнему взлетали куски  льда и с  оглушительным
шумом  падали  на  палубу.  Однако  корабль стоял  на  месте.  Подведя их  к
ограждению, Арфлейн  схватился  за свисающий канат и вместе  со своей  ношей
спустился по  нему на лед. Вокруг  двигались неясные  фигуры людей,  над его
головой  от борта уходили  швартовочные канаты,  теряясь где-то  в  темноте.
Подождав, пока Уркварт с Ульрикой  опустили Рорсейна на лед, Арфлейн сбросил
с плеча дрожащего Ульсенна.
     -- Поднимайтесь,-- холодно сказал  он.-- И если  хотите жить,  помогите
команде. Если корабль сдвинется с места, считайте, что мы все погибли.
     Поднявшись  на  ноги, Янек  бросил на  Арфлейна  ненавидящий  взгляд  и
сердито огляделся, пока не увидел стоящую рядом с Урквартом Ульрику.
     Этот человек,-- сказал он, указывая на  Арфлейна,--  вновь подверг нашу
жизнь опасностям.
     Делай что  тебе сказано, Янек,--  нетерпеливо  оборвала  его Ульрика.--
Идем, мы оба поможем держать корабль.
     Она шагнула в темноту. Взбешенный Ульсенн последовал за ней.
     Покачнувшись, Манфред произнес извиняющимся тоном:
     Сожалею, капитан, но кажется, что я...
     Отойдите  подальше,  пока  мы  не  сделаем  все, что  в  наших силах,--
произнес Арфлейн.-- Уркварт, пошли.
     В сопровождении гарпунщика  он пробрался сквозь ряд матросов,  повисших
на канатах,  пока  не  обнаружил  Хансена, забивающего  в  лед  швартовочный
костыль.
     Какие у нас шансы? -- спросил он.
     Мы остановили корабль, сэр. Под нами крепкий лед, так что  мы загнали в
него  несколько костылей. Возможно, что  и справимся.-- Выпрямившись, Хансен
указал на стоящую рядом с ним группу матросов, пытавшихся удержать  канат.--
Прошу прощения, сэр, я должен быть там.
     Пройдя  вдоль корабля,  Арфлейн  видел, что  люди  скользили  по  льду,
увлекаемые натянутыми канатами. Однако  угол наклона  корабля был уже меньше
сорока  пяти градусов, а  это значило, что "Ледовый дух" можно  было спасти.
Остановившись, Арфлейн ухватился за канат, то же сделал и Уркварт.
     Медленно  корабль выпрямился. Раздались  крики, но  они тут же смолкли.
"Ледовый дух" по инерции продолжал двигаться на них.
     -- Назад! -- закричал Арфлейн.-- Отходите назад!
     Люди  в  панике  бросились  бежать,  скользя и падая  на льду.  Арфлейн
услышал истошный крик матроса, попавшего  под  полозья.  Прежде чем  корабль
успел остановиться, погибли еще несколько человек.
     Направившись к кораблю, Арфлейн бросил через плечо.
     -- Мистер Уркварт, распорядитесь о похоронах.
     -- Слушаюсь, сэр,-- сказал Уркварт из темноты.
     Подойдя к левому борту, Арфлейн осмотрел повреждения.  Они оказались не
такими страшными.  Один  из полозьев был немного  погнут,  исправить  его не
составляло особого труда. Корабль легко может продолжать путешествие.
     --  Отлично!  -- закричал он.-- Все,  кроме похоронных команд, на борт.
Необходимо выправить полозья. Мистер Хансен, займитесь этим!
     Забравшись по  канату  на  борт,  он  вернулся на мостик. Сняв со стены
мегафон, он закричал:
     -- Мистер Потчнефф, поднимитесь в рубку!
     Через  несколько  минут  офицер  был  на  месте.  Вопросительно  глупое
выражение его лица усилилось. Вполне возможно, что именно он изменил курс на
карте, желая досадить своему капитану, которого недолюбливал.
     Мистер  Потчнефф, проследите, чтобы корабль был надежно пришвартован во
время ремонта.
     Есть, сэр.
     Когда  все  будет  сделано,  я  хочу,  чтобы  все офицеры  и  пассажиры
собрались у меня в каюте.
     Потчнефф вновь вопросительно посмотрел на него.
     Выполняйте!
     Есть, сэр! -- ответил Потчнефф, выходя из рубки.
     Перед самым рассветом  в каюте Арфлейна  собрались все три  офицера  --
Потчнефф, Хансен и Уркварт, а также Ульсенны и Манфред Рорсейн. Сам капитан,
сидя за столом, изучал принесенные им из рубки карты.
     Рана Рорсейна оказалась не  такой серьезной, как думали вначале. Голова
была перевязана, на лице вновь играл румянец. В стороне от прислонившегося к
переборке мужа стояла Ульрика Ульсенн. Чуть поодаль, скрестив руки на груди,
в терпеливом молчании стояли  три офицера. Умышленно затянув паузу, Арфлейн,
наконец, поднял глаза и мрачно огляделся.
     Вы знаете,  почему я принес сюда эти карты, мистер Потчнефф? -- спросил
он.--  Мы  уже  обсуждали этот вопрос. Но остальные еще  не в курсе. Сегодня
ночью одна из  этих  карт  была подделана. Не подозревая  об  этом,  рулевой
изменил курс корабля на три градуса.  В результате чего мы угодили в полынью
и едва не погибли. Я не верю,  что  тот, кто сделал это, знал, что мы идем к
пролому. Вероятно,  это было  вызвано желанием вывести  меня из себя или  же
задержать наше продвижение по другим, независящим от меня причинам.  В рубке
видели Манфреда Рорсейна, и...
     В самом деле, капитан,-- перебил его шутливо обиженным тоном Манфред,--
я  был в  рубке, но  вряд ли что понимаю в  компасе. Поэтому я  не мог  быть
злоумышленником.
     Я  не  сказал, что подозреваю вас. Однако, нет сомнений, что  изменение
курса произвел кто-то из присутствующих здесь. Никто другой в рубку войти не
мог. Поэтому я прошу сделавшего это сознаться.  При этом я не применю к нему
никаких дисциплинарных мер. Я накажу лишь рулевого, если он был подкуплен. В
интересах нашей же безопасности я должен найти этого человека.
     На мгновение воцарилась тишина, затем один из них заговорил.
     Это был я. Я не подкупал рулевого. А карту я изменил еще несколько дней
назад, когда она лежала в вашей каюте.
     Я  так  и  думал,--  тихо  произнес Арфлейн.-- Никак  не пойму... какая
глупость. Вероятно, вы проделали это, когда  пытались  убедить нас повернуть
назад.
     Я и  сейчас  думаю, что мы должны вернуться,-- сказал Ульсенн.--  Точно
так  же,  как я изменил карту, я сделаю  все, что в моих силах, дабы убедить
вас и команду в глупости этой авантюры.
     Арфлейн   вскочил   на  ноги   со  свирепым   выражением  лица.  Затем,
успокоившись, он снова сел за стол.
     -- Еще одно такое происшествие, лорд Ульсенн,--  холодно произнес он,--
и  я  не  буду  производить  расследования.  Однако я  не  оставлю  это  без
последствий. Просто я закую вас в железо до конца путешествия.
     Ульсенн пожал плечами.
     --  Отлично,--  продолжал  Арфлейн.--  Все  свободны. Я  прошу офицеров
впредь обращать внимание на любые подозрительные действия  лорда Ульсенна. И
докладывать об этом мне. К тому  же  я жду содействия  других  пассажиров. В
будущем я буду обращаться с Ульсенном как  с безответственным глупцом, но он
может оставаться свободным до тех пор, пока не выкинет что-нибудь еще в этом
духе.
     Ульсенн в ярости выскочил из каюты, хлопнув дверью перед шедшими за ним
Ульрикой и Манфредом Рорсейном.
     Выходя из каюты, Хансен улыбался, однако лица Потчнеффа и Уркварта были
лишены всякого выражения.


     Шхуна шла вперед на всех парусах, команда опять поверила в удачу своего
капитана. Погода стояла прекрасная, ветер -- сильный, что позволило  развить
превосходную скорость.
     Точно следуя  указаниям  старого  Рорсейна, они  шли  по чистому льду и
таким образом могли двигаться вперед как днем, так и ночью.
     Как-то,  стоя  на  мостике,  Арфлейн и Уркварт  заметили  на  горизонте
какое-то свечение, напоминающее первые отблески рассвета. Арфлейн сверился с
большим хронометром, установленным в рубке,-- три часа утра.
     Вернувшись на мостик, он посмотрел на Уркварта. Обеспокоенный гарпунщик
нюхал  воздух, вертя головой в разные стороны. Серьга в ухе покачивалась при
каждом повороте головы. Арфлейн не чувствовал никакого запаха.
     -- Знаете, что это значит? -- спросил он Уркварта.
     Тот  почесал  подбородок.  Чем  ближе  корабль  подходил  к   источнику
красноватого сияния, тем явственнее Арфлейн ощущал запах. Однако определить,
что это, он не мог.
     Молча спустившись с мостика,  Уркварт  отправился  на  нос, он  казался
необычайно взволнованным. Примерно через  час сияние на горизонте  заполнило
добрую  половину небосвода,  окрасив  лед  в  кроваво-красный  цвет. Это был
странный вид.  Запах  намного  усилился,  приобретя  резкий  кислый привкус,
незнакомый  Арфлейну.   Теперь  и   он  забеспокоился.  Температура  воздуха
поднялась,  палубу заливал странный свет.  Моржовая  кость,  стальные болты,
крышки  люков и  китовые черепа на носу  --  все  отражало  этот  свет. Лицо
рулевого в рубке приобрело пурпурный оттенок. Ночь превратилась в день, хотя
небо над головой оставалось черным, намного чернее, чем обычно.
     Выйдя на палубу, Хансен поднялся по трапу и встал рядом с Арфлейном.
     -- Что это, сэр? -- Его била нервная дрожь.
     Игнорируя  вопрос,  Арфлейн  вернулся  в  рубку  и  сверился  с  картой
Рорсейна. До этого он не пользовался оригиналом, довольствуясь снятой с него
копией. Теперь же  он развернул оригинал и стал разглядывать его при красном
мерцающем свете. Из-за его плеча выглядывал Хансен.
     --  Проклятье,--  пробормотал  Арфлейн,--  вот оно,  как  только  мы не
заметили  этого  раньше?  Такой  непонятный  почерк!  Посмотрите, что  здесь
написано, мистер Хансен!
     Шевеля губами, Хансен  попробовал разобрать мелкую  надпись,  сделанную
Рорсейном перед самой смертью. Покачав головой, он извиняюще улыбнулся.
     -- Сожалею, сэр.
     Арфлейн постучал пальцем по карте.
     Нам нужен ученый.
     Манфред Рорсейн, сэр? Думаю, он достаточно образован.
     Позовите его, мистер Хансен.
     Кивнув,  офицер вышел  из рубки. В воздухе стоял запах, в происхождении
которого теперь  ошибиться  было невозможно.  Из-за  пыли,  забившей  рот  и
глотку, дышать становилось все тяжелее.
     Свет, освещавший шхуну,  постоянно менялся, мерцая надо льдом. Иногда в
тени  оставалась  часть  корабля,  иногда  он  весь  был  залит светом.  Это
напомнило Арфлейну что-то испугавшее его много  лет назад. Он начал понимать
смысл написанного старым  лордом еще  до того, как в рубке,  протирая глаза,
появился Манфред.
     Похоже на гигантское пламя,-- сказал он, глядя на протянутую ему карту.
Арфлейн показал надпись.
     Можете разобрать? Наверное, вы лучше нас знаете почерк своего дяди?
     На мгновение Манфред сосредоточился, затем лицо его прояснилось.
     Огненные горы,--  с  беспокойством  глядя  на  Арфлейна,  произнес  он.
Беззаботность в его голосе исчезла.
     Огненные...-- попытался спрятать Арфлейн охвативший  его ужас.  Огонь в
мифологии  ледовой страны  был  первейшим  врагом Ледовой  Матери. Огонь был
злом, разрушителем,  расплавляющим лед. Он нагревал то, что по своей природе
должно было быть холодным.
     -- Сбрасывайте абордажные крючья,-- глухо произнес Хансен.
     Однако, сверившись с картой, Арфлейн покачал головой.
     -- Надеюсь, все будет в  порядке, мистер Хансен. Этот курс проведет нас
через огненные  горы.  Мы  не будем  приближаться  к  ним,  по крайней  мере
настолько, чтобы подвергать себя опасности.
     Ничего  не сказав,  Хансен  нервно  посмотрел на  него.  Первоначальное
беспокойство Манфреда, казалось, прекратилось. Он с любопытством  смотрел на
багровеющий горизонт.
     Горящие горы! -- воскликнул он.-- Что за чудо мы нашли, капитан?
     Я буду счастлив оставить его позади себя,-- попытался шутить Арфлейн.
     Его  внимание  привлекло  испуганное   лицо  рулевого.  Забыв  о  своей
нервозности, он рассмеялся и хлопнул матроса по плечу.
     -- Выше голову, приятель! Если эта карта не врет, мы  оставим ближайшую
гору в нескольких милях от себя.
     Рассмеялся и Манфред. Даже Хансен улыбнулся.
     -- Если хотите, я встану к штурвалу, сэр,-- предложил он.
     Согласно кивнув, Арфлейн обратился к рулевому.
     -- Отлично, парень. Отправляйся вниз, если не хочешь ослепнуть.
     Он  вышел  на  мостик,  напряженно  вглядываясь  в  горизонт.  Вскоре в
отдалении  можно  было  различить  силуэты  отдельных гор.  Из  их  кратеров
вырывались  языки  красно-желтого пламени  и клубы  черного дыма, по  склону
катилась отливающая пурпуром лава. Жара была невыносимой, отравленный воздух
забивал  легкие.  Изредка  облако  дыма  проходило над кораблем,  отбрасывая
причудливые  тени  на  палубу  и  паруса. Земля  чуть  дрожала,  надо  льдом
разносился далекий гул вулканов.
     Окружающее было настолько  незнакомо  путешественникам,  что  они  едва
верили в его реальность. Ночь была светлая  как  день, а  видимость  была на
несколько миль. Сквозь разрывы в тучах они увидели луну и звезды.
     Арфлейн отметил про себя,  что остальные потели точно так же, как и он.
Он  искал глазами  Уркварта. Спустившись  с  мостика, он направился  к нему,
отбрасывая на палубу громадную изогнутую тень.
     Не дойдя  до гарпунщика  нескольких шагов, он увидел, как тот опустился
на  колени.  Рядом  с ним лежал огромный  гарпун. Подбежав  к  нему, Арфлейн
увидел, что  лицо  Уркварта стало белым, как лед. Он что-то шептал про себя,
его  тело  била  жестокая  дрожь, глаза  были  закрыты.  Изумленный  Арфлейн
дотронулся до его плеча.
     -- Уркварт, вам плохо?
     Веки  дрогнули,   открыв  вращающиеся   зрачки.  Суровые  черты   лица,
отмеченные  печатью ветра,  снега и  мороза, передернулись.  Арфлейн яростно
тряс Уркварта за плечи.
     -- Уркварт, возьмите себя в руки!
     Глаза  гарпунщика  закрылись,  вновь  раздался  странный шепот. Арфлейн
тыльной стороной ладони сильно ударил его по лицу.
     -- Уркварт!
     Гарпунщик дернулся  от удара, но по-прежнему хранил молчание. Затем  он
упал  лицом  на  палубу,  широко  разведя  руки,  как  бы  поклоняясь  огню.
Повернувшись,  Арфлейн  быстро  направился  к мостику. На  палубе  появились
матросы,  они  выглядели  сильно испуганными,  распознав  источник  света  и
запаха.
     Арфлейн поднес мегафон к губам:
     -- По местам,  ребята. Мы уходим прочь от гор,  и к рассвету оставим их
за кормой. Спускайтесь вниз. Я хочу, чтобы к утру вы были свежими.
     Переговариваясь вполголоса,  матросы  неохотно  покинули палубу.  Когда
удалился последний,  на мостик выскочил Янек Ульсенн. Через несколько секунд
к нему присоединился Потчнефф.
     -- Вернитесь на  свое место,  мистер  Потчнефф,--  закричал  в  мегафон
Арфлейн.--  Сейчас  не  ваша  вахта. Пассажиры  могут  делать  все,  что  им
заблагорассудится, вы же должны помнить свои обязанности.
     Помедлив, офицер вызывающе посмотрел на Арфлейна.
     -- Благодарю,  нам не нужна  ваша помощь! -- вновь прокричал Арфлейн.--
Возвращайтесь в каюту!
     Потчнефф  повернулся к Ульсенну, как будто ожидая его указаний. Ульсенн
сделал  знак  рукой,  и  Потчнефф неохотно  ушел  с палубы.  Вскоре  за  ним
отправился и Ульсенн.
     Чуть  позже, сменив  людей на  вахте, Арфлейн  приказал новым  дозорным
внимательно  следить  за  разводами  на  льду,  а  также  за  струями  пара,
исходящими   из   подводных   гейзеров,  которых,  несомненно,  здесь   было
предостаточно. Сделав это, он решил немного поспать.
     Прежде чем открыть дверь в свою каюту, Арфлейн еще раз осмотрел палубу.
Красивый  мерцающий свет  играл на  распластанной фигуре  Уркварта.  Почесав
бороду, Арфлейн вошел в каюту, крепко  закрыв  за собой дверь. Сбросив плащ,
он положил его  на крышку сундука и, налив  в таз  воды, смыл с себя  пот  и
грязь.  Образ  Уркварта стоял у него перед  глазами: он никак не мог понять,
почему огненные  горы  так подействовали  на гарпунщика. Конечно,  поскольку
огонь  был  их врагом  номер один,  все они боялись  его, но  страх Уркварта
перешел в истерику.
     Сняв ботинки и носки, он  вымыл ноги и лег  на широкую койку. Сон долго
не приходил к нему. Наконец он уснул. Проснувшись, он вновь умылся, оделся и
вышел на палубу, тотчас же заметив, что Уркварт исчез.
     Утреннее небо было  затянуто тучами, далекие  огненные горы  были  едва
видны, в свете дня они уже не казались такими впечатляющими. Паруса  от сажи
стали черными, а всю палубу покрывал легкий клейкий пепел.
     Скорость  корабля была  минимальной, скольжению полозьев  сильно  мешал
пепел,  усыпавший  лед  на  многие мили  вокруг.  Чувствуя  себя  усталым  и
разбитым, Арфлейн поднялся на мостик. Матросы на палубе и вантах, также, как
и он, едва  передвигали  ноги.  Несомненно,  причиной  их слабости  был  дым
вулканов.
     На мостике его  встретил  Потчнефф. Первый офицер даже не делал попытки
приветствовать его.  Не  замечая Потчнеффа,  Арфлейн вошел в рубку и снял со
стены мегафон. Вновь вернувшись на мостик, он позвал к себе боцмана.
     -- Привести корабль  в порядок,  боцман. Очистить грязь с каждого дюйма
парусов, и как можно быстрее!
     Файдур принял приказ.
     Слушаюсь, сэр!
     Абордажные крючья за борт,-- приказал Арфлейн.-- Будем стоять на месте,
пока  не  соскоблим  грязь.  Где-нибудь должны быть  теплые  водоемы. Пошлем
партию на поиски, может быть, вернутся с тюленьим мясом.
     В предвкушении свежего мяса Файдур буквально расцвел.
     -- Есть, сэр,-- радостно ответил он.
     После  очередной стычки Файдур  избегал компании Ульсенна и  Потчнеффа,
так что теперь Арфлейн был полностью уверен в надежности боцмана.
     По  приказу  Файдура паруса  спустили,  а  на лед  выбросили абордажные
крючья.
     Едва начались работы по очистке  судна, вызвали  добровольцев на поиски
водоемов и свежего мяса. Арфлейн спустился вниз и постучал в каюту Уркварта.
Оттуда  раздались  какие-то звуки, затем  сильный  удар,  но дверь  осталась
закрытой.
     -- Уркварт,-- подождав, позвал Арфлейн.-- Разрешите войти. Это Арфлейн.
     Дверь открылась. На пороге стоял раздетый  по пояс Уркварт. Его длинные
мускулистые  руки  были  покрыты татуировкой,  на  крепком  торсе  виднелись
многочисленные белые  шрамы.  В верхней  части  руки Арфлейн  заметил свежую
рану. Нахмурившись, он указал на нее.
     -- Как это случилось?
     Помрачнев, Уркварт отступил в каюту, по размерам не превосходящую шкаф.
Одну стену  каюты занимал  сундук с вещами  гарпунщика,  другую -- койка. На
полу  валялись  разбросанные меха.  На крышке  сундука, рядом с  наполненным
кровью тазом, лежал нож.
     Внезапно  Арфлейн  понял, что Уркварт пустил себе кровь во имя  Ледовой
Матери.  Обычай  этот ныне  был  почти  забыт. Когда  святотатством либо чем
другим человек оскорблял Ледовую Мать, он пускал себе кровь и выливал ее  на
лед, отдавая эту часть своей жизни.
     Арфлейн вопросительно  кивнул  в  сторону таза. Уркварт  пожал плечами.
Казалось, хладнокровие вновь вернулось к нему.
     -- Что случилось сегодня ночью? -- спросил Арфлейн, сев на койку.-- Чем
вы оскорбили Мать?
     Отвернувшись, Уркварт принялся собирать меха.
     Я был слаб,-- проворчал он.-- И отступил перед страхом к врагу.
     Это не причинило нам вреда,-- ответил Арфлейн.
     Я  знаю,  какой  вред  причинила  моя  слабость,--  произнес Уркварт.--
Поэтому я сделал то, что должен был сделать. Надеюсь, этого достаточно.
     Он открыл иллюминатор и, подняв  таз, вылил кровь на лед. Закрыв окно и
швырнув таз на сундук, он поднял гарпун.
     Я  спрашиваю  вас  только  из  чувства  товарищества,-- вновь заговорил
Арфлейн.-- Если бы вы рассказали мне о сегодняшней ночи...
     Вы сами должны знать,-- перебил его Уркварт.-- Вы ее избранник, а не я.
     Повернувшись, Арфлейн вышел в коридор. За ним последовал гарпунщик. Они
вышли на палубу. Молча пройдя вперед. Уркварт забрался на такелаж. С верхних
рей он принялся разглядывать оставшиеся далеко позади огненные горы.
     С чувством недоумения Арфлейн махнул рукой и вернулся на мостик.
     К вечеру корабль был полностью  вычищен от пепла, но люди, посланные за
мясом, не  вернулись. Арфлейн  пожалел,  что  не  приказал  им вернуться  до
наступления темноты. Однако он не думал,  что отыскать водоем окажется такой
трудной задачей. Они взяли с  собой  небольшой бот и  могли передвигаться  с
приличной  скоростью.  Теперь  "Ледовый  дух"  вынужден  был  дожидаться  их
возвращения. Вряд ли поисковая партия решится идти ночью, а  это значит, что
завтрашнее утро будет потеряно. Поскольку придется стоять  на вахте, Арфлейн
решил, пока есть время, отоспаться  за предыдущую  бессонную ночь. Вечер был
тихим.  Обойдя  корабль,  Арфлейн  прислушался   к  приглушенным  разговорам
матросов, но ничего подозрительного не услышал.
     Подойдя к фордеку,  он посмотрел наверх.  Уркварт по-прежнему  сидел на
вантах. Понять странного гарпунщика оказалось сложнее, чем думал Арфлейн. Но
сейчас он  слишком устал,  чтобы думать об этом.  Вернувшись  на мостик,  он
прошел в свою каюту. Вскоре он уже крепко спал.


     Арфлейн проснулся за полчаса до начала вахты.  Умывшись и  одевшись, он
направился было к выходу, когда раздался стук в дверь.
     -- Войдите,-- бросил он.
     Дверь  открылась, и  в каюту  вошла  Ульрика  Ульсенн.  Ее лицо  пылало
краской, однако она смотрела ему  прямо в глаза. Улыбнувшись, он протянул ей
руки. Она покачала головой и закрыла дверь.
     --  Мой  муж и  Потчнефф собираются убить тебя,  Конрад.-- Она  прижала
ладони ко лбу.-- Я слышала их разговор. Они хотят убить тебя сегодня ночью и
похоронить во льду.
     Она твердо взглянула на него.
     -- Я пришла рассказать тебе это,-- почти вызывающе добавила она.
     Сложив руки на груди, Арфлейн улыбнулся.
     -- Благодарю. Потчнефф  знает, что скоро  моя  вахта.  Несомненно,  они
попытаются сделать это, когда я  буду совершать  обход корабля. Что ж...  --
Подойдя к  сундуку, он достал пояс  с висящим на нем клинком.-- Может  быть,
это положит конец всему.
     Ты убьешь его? -- тихо спросила она.
     Их будет двое. Так что все будет по-честному.
     Арфлейн шагнул  к  ней.  Она отшатнулась.  Положив руку  ей на  шею, он
прижал Ульрику  к себе.  Она  обвила его  руками, он  же молча  перебирал ее
волосы.
     -- Я не предполагал, что зайдет так далеко,-- наконец произнес  он.-- Я
думал, что у него есть хоть какое-то чувство собственного достоинства.
     Она подняла на него глаза, полные слез.
     Ты отнял у него все,-- ответила Ульрика.-- Ты унизил его.
     Но  не из  злых побуждений,--  попытался оправдаться Арфлейн.-- Простая
самозащита.
     -- Это с твоей точки зрения, Конрад.
     Он пожал плечами.
     -- Возможно. Но если  бы  он  открыто  бросил мне вызов, я  быотказался
принять его. Силы слишком неравны. Но теперь...
     Застонав, она оторвалась от него и села на койку.
     В любом случае это будет убийство, Конрад. Ты довел его до этого!
     Он сам довел себя до этого. Оставайся здесь!
     Выйдя  из  каюты, он чуть слышно пошел по палубе, поднялся на мостик  и
огляделся. На мостике его приветствовал Манфред Рорсейн.
     Час назад я отослал Хансена отдохнуть. Он очень устал.
     Хорошо,-- произнес Арфлейн.-- Не знаете, вернулась охотничья группа?
     Еще нет.
     Что-то прошептав про себя, Арфлейн взглянул на трос.
     Пожалуй,  я тоже отправлюсь к себе,-- сказал Рорсейн.-- Спокойной ночи,
капитан.
     Спокойной ночи.-- Арфлейн проводил Рорсейна взглядом.
     Ночь  была тихой. Под легкий шелест ветра до  Арфлейна доносились  шаги
вахтенного матроса на фордеке.
     Свой второй обход он совершит через час. Он подумал, что именно тогда и
начнут нападение Потчнефф и Ульсенн.
     Он вошел в рубку. Поскольку корабль  стоял на  якоре, рубка была пуста.
Несомненно, эта  ночь  была  выбрана  ими  в  расчете  избежать  присутствия
нежелательных свидетелей.
     Спустившись на  палубу,  Арфлейн  посмотрел  в сторону далеких,  но еще
видимых огненных гор. Они напомнили  ему Уркварта.  Подняв глаза,  он увидел
гарпунщика,  по-прежнему  висящего  на вантах.  Сегодня ночью помощи от него
ждать не приходится.
     Вдалеке  от корабля  Арфлейн приметил  какое-то  движение.  Подбежав  к
ограждению, он увидел несколько фигур,  бегущих к кораблю. Приглядевшись, он
узнал в них  людей из охотничьей  партии.  Они  бессвязно  кричали на  бегу,
отчаянно размахивая руками. Подойдя к ближайшему ящику с канатами, он выудил
оттуда веревочную лестницу. Он перебросил ее через борт и закричал  что было
силы:
     -- Сюда!
     Первый из матросов  подбежал к лестнице  и  начал  подниматься на борт.
Услышав  его тяжелое дыхание, Арфлейн  протянул ему руку и помог перебраться
через борт.  Человек был  вымотан  до предела, мех  на нем  был  разорван  в
клочья, на правой руке кровоточила глубокая рана.
     Что случилось? -- спросил Арфлейн.
     Варвары, сэр. Ничего подобного я никогда не видел. Они вовсе  не похожи
на  нормальных  людей.  Их  лагерь рядом с теплым водоемом. Они заметили нас
раньше, чем мы их. Они пользуются огнем, сэр.
     Сжав зубы, Арфлейн хлопнул матроса по плечу.
     -- Спускайся вниз и предупреди команду.
     В это  мгновение огненная полоса  разрезала ночь и  поразила вахтенного
прямо в горло.  Это была горящая стрела. Матрос дернулся и мертвым рухнул на
палубу.
     Тут же еще  несколько стрел пронеслось  в воздухе.  Китобои на палубе в
ужасе бросились  вниз, ощущая вековой страх перед огнем. Стрелы,  упавшие на
палубу, не причинили вреда,  однако те, что попали в свернутые паруса, легко
подожгли полотнища.
     Мимо  Арфлейна  промчался  объятый  пламенем  матрос. Небольшие  пожары
возникали по всему кораблю.
     Рванувшись  на  мостик, Арфлейн в ярости  забил в колокол, крича  через
мегафон:
     -- Все на палубу! Достать оружие! На защиту корабля!
     С  мостика  он видел  приближающихся  варваров. Внешне  они  напоминали
людей,  но  были полностью покрыты  серебристой  шерстью, казалось,  что они
обнажены.  Некоторые из них несли в руках  горящие  куски  дерева, у каждого
через плечо был перекинут колчан со стрелами, а в руках они держали костяные
луки, довольно мощные на вид.
     На палубе  появились матросы, вооруженные луками,  гарпунами  и ножами,
Арфлейн приказал лучникам целиться  в варваров с горящими деревьями в руках.
Дальше по палубе Потчнефф выстроил в цепь группу моряков  с ведрами в руках:
они должны были тушить пожары.
     Перегнувшись  через  ограждение,  Арфлейн  прокричал пробегавшему  мимо
Файдуру с луком в руках:
     -- Боцман, один лук сюда!
     Боцман на бегу  бросил ему лук  и колчан  со  стрелами. Поймав  оружие,
Арфлейн  перекинул колчан через  плечо  и мгновенно сразил стрелой одного из
варваров.
     В плечо Арфлейна  вонзилась горящая стрела, но он не почувствовал боли.
Дрожащими руками  он  вытащил  стрелу  и отбросил ее  от себя, затушив затем
загоревшийся  было  плащ. Чтобы не упасть, он ухватился  за  ограждение, его
мутило.
     Мгновение  спустя  лук снова  был  в его руках. К тому времени  на льду
оставалось  лишь  два  или три  огонька.  Казалось, что  варвары  отступают.
Арфлейн выпустил  стрелу в варвара с головешкой в руке, но промазал. Из ночи
к кораблю  по-прежнему летели стрелы, большинство из них были  незажженными.
Серебристые плащи  делали  варваров  прекрасными  мишенями, стрелы  матросов
поражали их в огромном количестве.
     Атака  шла  по  левому  борту,  однако неясное  предчувствие  заставило
Арфлейна оглянуться на правый борт.
     Около десятка варваров незамеченными поднялись на палубу. Рыча и вращая
налитыми  кровью глазами, они бежали  к  нему.  Бросив лук, Арфлейн выхватил
клинок и прыгнул с мостика на палубу.
     Один из варваров выстрелил в него, но промахнулся. Ударив его клинком и
повернувшись к другому, Арфлейн почувствовал, как острая сталь вонзилась ему
в шею.  В это время к нему присоединились остальные матросы, накинувшись  на
варваров,  чьи  луки  в тесноте стали  бесполезными.  Рядом  с собой Арфлейн
увидел улыбающегося Манфреда.
     -- Вот это дело, капитан!
     Бросившись к варварам, Арфлейн пронзил  ножом грудь  ближайшего  к ним.
Повсюду китобои добивали оставшихся варваров.
     Шум постепенно утих. Справа  от Арфлейна кто-то неистово  закричал. Это
был  Потчнефф. Две  огненные  стрелы  поразили его  в  пах  и в  грудь.  Еще
несколько огоньков плясало  на его одежде. Лицо почернело  от  ожогов. Когда
Арфлейн подбежал к нему, тот был уже мертв.
     Арфлейн вернулся на мостик.
     -- Поднять все паруса! Прочь отсюда!
     Часть команды поспешно бросилась поднимать  уцелевшие паруса. Остальные
выбрали якоря, и корабль тронулся с места.
     Несколько  запоздалых стрел упало на палубу. Вскоре  варвары исчезли из
виду.
     Тяжело дыша, Арфлейн оглянулся, держась за раненое плечо. Боль почти не
чувствовалась. Тем не менее раной следовало заняться.
     -- Принимайте командование, мистер Хансен,-- обратился он к проходящему
по палубе офицеру.-- Я иду вниз.
     У двери своей каюты Арфлейн остановился и, мгновение помедлив, пошел по
коридору к каютам пассажиров. У двери Ульсенна он остановился.
     Подергав ручку, он убедился, что дверь заперта. Шагнув назад и ударив в
дверь ногой,  Арфлейн  почувствовал, как болезненно  заныло плечо. Рана была
намного серьезнее, чем ему казалось.
     Его встретил Ульсенн:
     -- Как вы посмели...
     -- Я арестую вас,-- морщась от боли, отрезал Арфлейн.
     За что? Я...
     За попытку убить меня.
     Это ложь!
     Потчнефф  все  рассказал  мне,--  не  желая выдавать  Ульрику, произнес
Арфлейн.
     Потчнефф мертв.

     Он сделал это перед смертью.
     Ульсенн пожал плечами.
     В таком случае он солгал. У вас нет доказательств.
     Они мне не нужны. Я капитан.
     Лицо Ульсенна сморщилось, как будто он хотел заплакать.
     -- Что вам от меня нужно, Арфлейн? -- едва слышно произнес он.
     На мгновение Арфлейна охватила жалость и чувство вины перед ним.
     Янек умоляюще посмотрел на него.
     Где моя жена? -- спросил он.
     Она в безопасности.
     Я хочу увидеться с нею.
     Нет.
     Закрыв  лицо руками, Ульсенн  сел  на койку. Арфлейн  вышел из каюты  и
закрыл дверь. Он позвал двух матросов.
     -- Каюта лорда Ульсенна -- третья справа, он арестован. Подоприте дверь
брусом и стойте на страже, пока вас не сменят.
     Арфлейн отправился к себе.
     Там, на его койке, спала Ульрика. Он прошел в ее каюту,  сложил  вещи в
сундук и  под любопытными взглядами часовых поволок его по  коридору. Занеся
сундук   в   свою   каюту,   он  разделся  и  осмотрел  плечо.  Кровотечение
остановилось. К утру все будет в порядке.
     Он лег рядом с Ульрикой.


     Утром  боль  в плече  усилилась, он  открыл глаза. Ульрика  уже встала,
открыв  кран в  большой бочке с водой, она намочила тряпку. Подойдя к койке,
она приложила тряпку к раненому плечу. Однако это только усилило боль.
     --  Лучше найди Хансена,-- сказал ей Арфлейн.--  Он знает,  как  лечить
раны.
     Она молча направилась к выходу. Он схватил ее за руку.
     Ульрика, знаешь ли ты, что произошло сегодня ночью?
     Набег варваров? -- сухо спросила она.-- Я видела огонь.
     Я имею в виду твоего мужа.
     Ты убил его,-- ровным голосом произнесла она.
     Нет, он не  смог  напасть на меня, как планировал. Помешал набег.  Он в
своей каюте, закрыт там до конца путешествия.
     Она иронично улыбнулась.
     -- Ты милосерден,-- наконец произнесла она и вышла из каюты.
     Чуть позже она  вернулась  с Хансеном и помогла офицеру обработать рану
Арфлейна. В ледовой стране инфекции бывали чрезвычайно редко.
     --  Сегодня  ночью погибло  тридцать  человек, сэр,-- доложил  капитану
Хансен,--  и   еще  шестеро   раненых.  Такие  потери  затруднят  дальнейшее
путешествие.
     Арфлейн согласно кивнул.
     Я поговорю с вами позднее, мистер Хансен. Нам нужен совет Файдура.
     Он погиб, сэр.
     Понятно. В  таком случае, теперь вы -- первый офицер "Ледового духа", а
Уркварт -- второй. Найдите на место боцмана подходящего человека.
     У  меня есть на примете, сэр,-- Рорченоф. Он  был боцманом на  "Ильдико
Ульсенне".

     Прекрасно. Где Уркварт?
     На  такелаже, сэр. Он был там во время боя, сидит там до сих пор. Он не
захотел ответить мне, сэр, когда я позвал его.  Если  бы  я не  заметил  его
дыхания, можно подумать, что он замерз.
     Попробуйте заставить  его  спуститься.  В противном случае я займусь им
сам.
     -- Слушаю, сэр.
     Хансен вышел.
     Ульрика задумчиво стояла рядом со своим сундуком.
     -- Чем ты так расстроена? -- спросил Арфлейн, глядя прямо ей в глаза.
     Она вздохнула и села, сложив руки.
     Я думаю, что мы сами виноваты в том, что случилось.
     Что ты имеешь в виду?
     Янека. То, как он себя вел. Мы заставили его сделать то, что он сделал.
     Я с самого начала не хотел брать его. Ты знаешь это.
     Но  у  него  не было  выбора.  Он  вынужден был  присоединиться к  нам,
благодаря нашим же действиям.
     Я не просил его убивать меня.
     Возможно, ты заставил его решиться на это.
     Что ты хочешь от меня, Ульрика?
     Ничего.
     -- Мы вместе?
     - Да.
     --  Случилось то, что случилось,--  сев на  койку,  произнес Арфлейн.--
Теперь ничего не изменишь.
     Ветер  бросал  в  иллюминаторы  хлопья  снега.  Слегка  покачиваясь  на
неровном  льду, корабль шел вперед.  Позже они лежали и слушали, как воет на
палубе буря.
     В полдень Арфлейн вышел  на палубу и под обрушившимся на  него  шквалом
снега поднялся по скользкому трапу на мостик, где уже стоял Рорсейн.
     Как вы, капитан? -- спросил Манфред.
     Прекрасно. Где офицеры?
     Мистер Хансен  наверху, а Уркварт  спустился вниз. Я  же управляюсь  на
мостике.
     Как корабль слушается руля?
     Вполне прилично для таких условий.
     Рорсейн указал на такелаж. Темные,  закутанные в  меха фигуры двигались
по реям. Паруса были зарифлены.
     -- Вы подобрали хороший экипаж, капитан Арфлейн. Как моя кузина?
     Вопрос был задан  осторожно, но Арфлейн без труда уловил в нем  скрытый
подтекст.
     Корабль начал останавливаться. Прежде чем ответить, Арфлейн посмотрел в
рубку.
     С ней все в порядке. Вы знаете, что произошло?
     Я ждал этого.-- Рорсейн улыбнулся и поднял голову.
     Вы...-- Арфлейн не решался задать вопрос.-- Как?
     Это не мое  дело, капитан,-- перебил  его  Рорсейн.--  Кроме  того, все
обитатели шхуны полностью в вашей власти.
     Ирония была  очевидна. Поклонившись Арфлейну, юноша осторожно спустился
с мостика.
     Арфлейн  проводил  его взглядом. Погода ухудшалась с каждым  часом. Они
шли к северу навстречу зиме. Без трети экипажа им придется нелегко на пути в
Нью-Йорк. Арфлейн чувствовал себя измотанным как физически, так и духовно.
     Как только погасли последние огни, на мостике появился Уркварт. Похоже,
что гарпунщик пришел в себя. Держа гарпун на согнутой руке, он приблизился к
Арфлейну.
     -- Теперь вы с этой женщиной, капитан? -- безучастно спросил он.
     - Да.
     -- Она уничтожит  вас.-- Сплюнув  на  ветер,  Уркварт  отвернулся.--  Я
прослежу, чтобы очистили крышки люков.
     Внезапно  Арфлейн подумал,  что предостережение гарпунщика основано  на
обыкновенной  ревности, которую он  испытывал к Ульрике. Ведь она приходится
ему сводной сестрой. Это объясняло и сильную неприязнь Уркварта к Ульсенну.
     Прежде чем спуститься вниз, Арфлейн еще около часа простоял на палубе.


     По мере продвижения  корабля к  северу осень быстро сменялась зимой.  С
каждой неделей погода становилась все  хуже. Из-за непрекращающихся  снежных
бурь скорость упала почти до нуля. До Нью-Йорка  оставалось несколько  сотен
миль.
     Видимость  сократилась  до  предела.  Если  прекращался  снег,  корабль
окутывал  туман,  такой  плотный, что уже  на расстоянии двух ярдов предметы
полностью терялись из виду.
     В каюте Арфлейна любовники тесно прижимались друг к другу, объединенные
не  столько   страстью,  сколько  общими  бедами.  Манфред  Рорсейн  посетил
Ульсенна, доложив Арфлейну, что  узник переносит  заключение с  определенной
стойкостью и даже с юмором.
     Арфлейн   никак  не   отреагировал  на  эту  новость.   Его   природная
молчаливость настолько усилилась, что в отдельные  дни  он не произносил  ни
слова,  с утра  до ночи лежа на  койке в каюте. В такие дни он ничего не ел.
Ульрика лежала рядом  с ним, положив голову ему на плечо  и  прислушиваясь к
ударам полозьев о лед, скрипу рей, шуму падающего на палубу снега. Временами
казалось, что каюта движется отдельно от корабля. В  эти моменты к  Арфлейну
возвращалась  страсть. Он с каким-то отчаянием предавался любви, как если бы
это было в последний раз. После этого он выходил на затянутый туманом мостик
и  молча выслушивал от  офицеров  отчет. Для  экипажа он  сделался  зловещим
призраком, и все  они, за  исключением Уркварта,  чувствовали себя неловко в
его  присутствии.  Они  замечали,  как резко  состарился  Арфлейн.  Его лицо
избороздили морщины, плечи  поникли.  Он  редко  смотрел на  своих матросов,
безразлично  наблюдал за падающим на палубу  снегом, тяжело  вздыхал, нервно
теребя  бороду.  В то  время  как Хансен  и Рорсейн были удручены состоянием
капитана, Уркварт  намеренно  не  замечал  его. Со своей стороны  Арфлейн не
обращал внимания ни на  Хансена, ни на Рорсейна. Уркварта же он  старательно
избегал. Не раз,  стоя на мостике, он быстро  спускался к себе в каюту, едва
завидев гарпунщика. Обычно Уркварт не замечал его бегства, но однажды легкая
улыбка
     скривила его губы.
     Хансен часто разговаривал с Рорсейном.  Юноша был для него единственным
человеком,  которому он мог доверить свои опасения. Экипаж охватила  апатия,
вызванная вынужденным бездельем.
     -- Мне часто кажется, что  когда-нибудь мы остановимся  окончательно,--
признался как-то Хансен,-- и проведем остаток жизни среди этого тумана...
     Рорсейн понимающе кивнул.
     Выше  голову,  мистер  Хансен. Все образуется.  Судьбе угодно, чтобы мы
добрались до Нью-Йорка.
     Я хотел бы, чтобы  капитан сам сказал об этом команде,-- мрачно ответил
Хансен.-- Я хотел бы, чтобы он сказал им хоть что-нибудь...
     Рорсейн вновь задумчиво кивнул.


     На следующее после этого разговора утро Арфлейна разбудил стук в дверь.
Медленно поднявшись, он прикрыл тело Ульрики мехами, оделся и открыл дверь.
     Окутанный туманом, в коридоре стоял Манфред.  Руки юноши были горделиво
сложены на груди, голова высоко поднята.
     Могу я поговорить с вами, капитан?
     Позже,-- проворчал Арфлейн, бросив взгляд на лежащую в постели Ульрику.
     -- Это очень важно,-- настаивал Манфред.
     Пожав  плечами,  Арфлейн шагнул в сторону, пропуская Рорсейна. Ульрика,
открыв глаза, увидела юношу и отвернулась.
     Манфред...
     Доброе  утро,  кузина,--  произнес  Рорсейн.  В  его  голосе прозвучали
веселые  нотки,  причины  которых  ни Арфлейн,  ни  Ульрика не  поняли.  Они
выжидающе смотрели на молодого человека.
     -- Сегодня  утром я говорил  с мистером Хансеном. Он думает,  что скоро
туман рассеется. Если он прав, мы сможем увеличить скорость.
     Подойдя к сундуку, Рорсейн уселся на него.
     Почему он так думает? -- безучастно спросил Арфлейн.
     Туман  стал менее плотным.  За последние дни снегу  выпало очень  мало,
воздух стал суше. Думаю, что мистер Хансен достаточно опытен в этом вопросе.
     Арфлейн кивнул головой, гадая об истинной причине визита Рорсейна.
     Как ваше плечо? -- вежливо осведомился Манфред.
     Нормально,-- проворчал Арфлейн.
     По-моему, с вами что-то происходит, капитан.
     - Со мной все в порядке,-- выпрямив согнутую спину, Арфлейн  подошел  к
стоящему рядом с  бочонком с водой тазу. Повернув кран, он налил в него воды
и вымыл лицо.
     -  У  команды подавленное  настроение,-- продолжал  Рорсейн.--  Уркварт
пытается расшевелить их, но ему не хватает опыта.
     Мне  кажется,  что  Уркварт  отлично  управляется  с  ними,--  произнес
Арфлейн.
     Так думает он, а не я.
     Удивленный  настойчивостью Рорсейна, Арфлейн повернулся к нему, вытирая
рукавом лицо.
     Это не ваше дело,-- сказал он.
     Я просто напоминаю вам, капитан.
     Это все,  что  хотел ваш дядя. Мне кажется, что  он прекрасно предвидел
все,  что произойдет во  время путешествия. Перед  смертью  он  чуть  ли  не
предложил мне свою дочь, Рорсейн.
     При этих словах Ульрика еще глубже зарылась в подушки.
     Я знаю,  но не думаю, что он полностью понял ваши характеры. К тому же,
он не думал, что Янек  отправится с нами. Сомневаюсь, что он мог предвидеть,
как чувство вины капитана приведет его к апатии и самоуничижению.
     Сначала мы обсуждали настроение экипажа, теперь  добрались  и  до нас с
Ульрикой,-- защищаясь произнес Арфлейн.-- Зачем вы пришли сюда?
     --  Одно  связано  с  другим.  Вы прекрасно понимаете  это,  капитан.--
Рорсейн поднялся на ноги.-- Вы больны как физически, так и морально. Команда
понимает это, хотя  пока молчит.  У  нас  не  хватает  рук. Там,  где  нужно
работать за  двоих, матросы едва успевают  выполнить лишь  свои обязанности.
Они уважают Уркварта, но и боятся его. Он чужой среди них. Им нужен человек,
которого они могли бы принять за своего. Этим человеком были вы. Теперь  они
начинают думать, что вы для них чужак, как и Уркварт.
     Арфлейн потер лоб.
     Какое это  имеет  значение?  В такую  погоду  управлять кораблем  почти
невозможно. Чего вы ждете от меня? Чтобы я вышел к ним и  наполнил их сердца
уверенностью? Заверил их,  что  туман скоро  рассеется?  Что  еще  я  должен
сделать?
     Ничего.  Говорю  вам,  Хансен  чувствует,   что   погода  улучшается,--
терпеливо гнул свое Рорсейн.-- Кроме того, вы сами знаете, как много в такой
ситуации зависит от капитана. Вам следует взять себя в руки, капитан.
     Рорсейн шагнул ему навстречу.
     Обойдите  корабль,  капитан  Арфлейн.  Посмотрите,  довольны ли  вы его
состоянием. Паруса  провисли,  на палубе  кучи  грязного снега, крышки люков
открыты. Корабль болен, как и вы. Он вот-вот начнет гнить.
     Оставьте  меня,-- отвернувшись, произнес Арфлейн.-- Мне  не  нужны ваши
советы. Если бы вы знали...
     Меня не волнует это. Я забочусь о корабле, его обитателях и его задаче.
Кузина полюбила вас, потому что вы  были  лучше Ульсенна.  У вас была  сила,
которой у него не было. Теперь же  вы сравнялись с ним. Вы потеряли право на
ее любовь. Неужели вы не чувствуете этого?
     Выйдя  из каюты,  Рорсейн  с  силой  захлопнул за собой дверь.  Сев  на
кровати, Ульрика вопросительно посмотрела на Арфлейна.
     Ты думаешь так же, как и он? -- спросил Арфлейн.
     Я не знаю. Все гораздо сложнее...
     Это  верно,--  с  горечью  пробормотал  Арфлейн.  Гнев  наполнял   его,
казалось, в движениях появилась какая-то живость.
     Он   прав,--  задумчиво   сказала  Ульрика,--  что  напомнил   тебе  об
обязанностях капитана.
     Он пассажир, бесполезный балласт, он не имеет права указывать мне.
     Мой кузен -- образованный человек. К тому же ты нравишься ему.
     Это не очевидно. Он критикует меня, не понимая...
     Он делает  это ради твоей же пользы. Он заботится  не о себе. Жизнь для
него -- игра, которую, как он говорит, он должен доиграть до конца.
     Меня не интересует  характер твоего  кузена. Я хочу,  чтобы он  оставил
меня в покое.
     Он  видит, что ты губишь себя и меня,--  с неожиданной силой произнесла
Ульрика.-- Он видит больше, чем ты.
     Помолчав, Арфлейн смущенно сказал:
     -- Значит, ты думаешь то же самое?
     - Да.
     Опустившись на край кровати,  он  посмотрел  на нее -- в глазах женщины
стояли слезы.  Он  протянул руку и погладил ее  лицо. Взяв  его  руку обеими
ладонями, Ульрика поцеловала ее.
     -- О, Арфлейн, что произошло?
     Молча он обнял ее и, поцеловав в губы, увлек на кровать.
     Спустя час он в задумчивости признался:
     Твой  кузен  прав. Зря я  рассердился.  Я был слаб. Я  не знаю, что мне
делать, Ульрика. Следовало ли мне соглашаться на эту экспедицию? Должен ли я
поддаваться своему влечению к тебе и арестовывать Ульсенна?
     Это личные  вопросы,-- мягко  сказала  она,--  и это не  должно  никого
касаться, кроме нас.
     Похоже, что так и есть.-- Сжав губы, Арфлейн распрямился.-- Но, так или
иначе, Манфред прав. Мне стыдно...
     Смотри,--  прервала его  Ульрика, указывая на иллюминатор.-- Становится
светлее. Пойдем на палубу.
     К  этому  времени  туман  уже  почти  рассеялся,  сквозь  облака  робко
пробивались  первые солнечные  лучи.  Корабль  медленно  продвигался вперед,
треть парусов была поставлена.
     Взявшись за  руки, Арфлейн и  Ульрика пошли по  палубе. Солнечный  свет
смягчал  коричневые  и белые краски корабельных  мачт и  такелажа,  желтизну
кости. Изредка в воздухе слышались удары полозьев о лед и приглушенные крики
матросов. Даже  неубранная  палуба придавала  кораблю  какой-то  лихой  вид.
Солнечные  лучи  пробили тучи,  и вскоре горизонт почти  очистился.  Корабль
пересекал  белое  ледяное  поле,  окаймленное по  краям  разорванными цепями
глетчеров. Схватив Арфлейна за руку, Ульрика показала на правый борт. Оттуда
к кораблю приближалась стая птиц.
     -- Посмотри на их цвет! -- удивленно воскликнула она.
     Арфлейн с изумлением рассматривал ярко-зеленое оперение
     необычных птиц. В своей жизни он еще не  встречал ничего подобного: все
звери  в стране льда были бледной окраски, что помогало  им вести борьбу  за
выживание. Цвет  этих птиц поразил сто. Пролетев над кораблем, птицы исчезли
за горизонтом. С мостика раздалась команда:
     -- Поднять паруса! Все наверх!
     Это был Уркварт.
     Осторожно  высвободив руку, Арфлейн  быстро  поднялся на мостик  и взял
мегафон из рук удивленного гарпунщика.
     -- Все в порядке, мистер Уркварт. Принимаю командование на себя.
     Заворчав себе под нос, Уркварт поднял гарпун и спустился с мостика.
     -- Мистер Хансен! -- Арфлейн попытался вложить в голос  всю свою силу и
уверенность.-- Позовите боцмана.
     Хансен закричал  матросу,  находящемуся на вантах главной мачты. Вскоре
они  оба поднялись на мостик. Матрос оказался крепкого телосложения, с такой
же, как у Арфлейна, рыжей, аккуратно подстриженной бородой.
     -- Ты Рорченоф, боцман "Ильдико Ульсенна"?
     -- Так точно, сэр, был им, пока не ушел в китобои.
     В голосе Рорченофа чувствовался характер.
     Хорошо, значит, когда я говорю "Поднять все паруса", ты знаешь, что это
значит?
     Да, сэр,-- кивнул Рорченоф.
     Хансен  хлопнул моряка по  плечу,  и тот побежал  занимать  свой  пост.
Офицер недоверчиво посмотрел на Арфлейна.
     Видя,  что  матросы  уже поднялись  на ванты, Арфлейн  поднес  к  губам
мегафон.
     -- Поднять все паруса! -- закричал он.
     Вскоре  корабль  окутало белое  облако  трепещущих  парусов,  и  он  за
считанные минуты почти вдвое увеличил скорость, летя над сверкающим льдом.
     Проходя по палубе, Хансен принялся подтягивать ослабевший трос. Теперь,
когда  туман рассеялся, хорошо было видно, что;  многие узлы развязались. До
наступления ночи это нужно было исправить.
     Чуть позже, когда он приступил ко второму узлу, к нему подошел Уркварт.
     -- Ну, мистер Уркварт, с капитаном вновь полный порядок?
     Хансен внимательно наблюдал за реакцией Уркварта. Легкая улыбка тронула
лицо гарпунщика. Красными когтистыми пальцами он погладил зубцы на гарпуне и
показал  головой  в сторону]  мостика. Хансен  увидел,  что  с капитаном  на
мостике появился Манфред Рорсейн. Не понимая, что Уркварт хочет этим сказать
Хансен нахмурился.
     -- Если вы спрашиваете меня, что  там делает Рорсейн,  я скажу, что  мы
должны быть благодарны ему за исцеление капитана
     Уркварт сплюнул в тающую на палубе кучу снега.
     -- Теперь  они оба управляют кораблем,-- произнес он.-- Капитан подобен
игрушке,  которую  делают  детям. Вы пропускаете через  ее  пасть струну  и,
дергая за  нее, заставляете  игрушку насупливаться или улыбаться. Каждый  из
них тянет за свой конец. Один заставляет его улыбаться, другой -- хмуриться.
Иногда, впрочем, они меняются местами.
     -- Вы  имеете  в виду  Ульрику  Ульсенн  и Манфреда? Уркварт  задумчиво
провел рукой по тяжелому древку гарпуна  -  С  помощью Ледовой Матери он еще
избавится от них,--
     произнес он.-- Наш долг сделать все, что в наших силах.
     Хансен почесал голову:
     -- Что-то я плохо понимаю вас, мистер Уркварт. Вы полагаете,
     что настроение капитана вновь испортится?
     Пожав плечами, Уркварт прыгающим шагом отошел в сторону.


     Несмотря  на необычный ландшафт,  корабль развил  приличную  скорость и
стремительно  приближался  к   гряде  глетчеров.   За  глетчерами  находился
Нью-Йорк. Судно поменяло курс  с иста  на  норд,  а это значило,  что  конец
путешествия близок.  Погода по-прежнему  держалась хорошая, хотя  Арфлейн  и
понимал, что вряд ли она простоит до Нью-Йорка.
     Счастливо избегнув нескольких разломов во  льду,  "Ледовый Дух" шел все
дальше и  дальше  по ледовой равнине. Несколько раз в  поле зрения  попадали
отдельные группы завернутых  в  серебристые  меха  варваров, но, не причинив
вреда, они оставались за кормой.
     Уркварт вновь  занял место на  мостике возле  капитана,  хотя отношения
двух мужчин были уже не те, что раньше.
     Стаю  первым заметил Уркварт. Она  была  едва видна  справа от  них, но
ошибиться было  невозможно.  Уркварт показал  копьем в  направлении китов, и
Арфлейн, прищурив  глаза,  различил на светло-голубом льду  темные очертания
животных.
     -  Точно,--  проворчал  Уркварт, теребя  серьгу.--  Приказать  рулевому
изменить курс, капитан?
     Арфлейн подумал,  что неплохо  бы разжиться мясом. Кивнув Уркварту,  он
вошел в рубку.
     Ульрика  смотрела на него  с палубы.  Улыбнувшись  ей,  Арфлейн  жестом
пригласил ее на  мостик. Чувствуя антипатию Уркварта, она неохотно поднялась
и подошла к Арфлейну.
     --  Конрад,  похоже,  что  Янек  заболел.  Сегодня  я  разговаривала  с
часовыми: они утверждают, что он ничего не ест.
     Арфлейн рассмеялся:
     -- Наверное, голодает от злости.-- Заметив выражение беспокойства на ее
лице, он добавил: -- Хорошо, как только я смогу, я увижусь с ним.
     Корабль повернул к китовому стаду. Животные  были  намного  меньше тех,
которых   Арфлейн   видел   до   этого,   с   более   короткими    головами,
желто-коричневого окраса. Они прыгали по льду, отталкиваясь от него необычно
большими задними плавниками.
     И все же они не казались опасными для людей.
     Захватив  по  дороге  веревку.  Уркварт  направился к носу корабля.  Он
привязывал  конец  линя  к  кольцу гарпуна, остальную часть  веревки обмотал
вокруг пояса.  Матросы  тотчас  же  отправились в кубрик за оружием. Уркварт
перелез  через  бортовое   ограждение  и   встал   на  маленькой   площадке,
выдававшейся из корпуса судна.
     Странного вида  киты рассыпались  перед  украшенной  черепом  громадной
шхуной.
     Одной рукой Уркварт вцепился в ограждение,  другой  поднял  гарпун.  На
лице его была улыбка. Корабль следовал за  большим быком, бешено скакавшим в
сторону от приближающегося "Ледового  духа". Уркварт бросил  гарпун, который
вонзился  животному в основание шеи. Линь, привязанный к  копью,  натянулся,
животное прыгнуло на плавниках и завертелось на месте, широко раскрыв пасть.
Зубы зверя оказались намного крупнее, чем ожидал Арфлейн.
     Натянувшаяся  веревка грозила сбросить Уркварта с занятой  им маленькой
площадки.
     Еще несколько китобоев  метнули  свои копья, как  только  корабль вновь
приблизился к стае. Охота проходила в полной тишине, не считая шума движения
корабля и хлопанья плавников.
     Уркварт снял с себя остатки веревки и привязал ее  к ближайшей  стойке.
Оглянувшись,  Арфлейн  увидел,  как  гарпун   Уркварта  тащит   за  кораблем
умирающего, но все еще сопротивляющегося кита.
     Вскоре больше десятка китов волочились по льду  следом  за кораблем. Их
тела сталкивались, обильно обмывая лед кровью.
     Корабль вновь повернул, на лед упали  якоря. Шхуна остановилась, на лед
спустились оснащенные разделочными ножами матросы.
     С ними сошел  и Уркварт. Стоя у ограждения, Арфлейн и Ульрика наблюдали
за  людьми,  взбирающимися на  трупы животных.  Их ножи методично  взлетали,
разделывая  добычу. Уходящее за  горизонт красное солнце отбрасывало длинные
прыгающие тени.  В вечернем  воздухе резко  пахло  кровью, растекавшейся  по
льду.
     Китобои все как один были измазаны густой кровью, многие из них вымокли
до нитки и с удовольствием слизывали кровь с губ.
     Рорсейн показал на Уркварта, который, вытащив из  своей жертвы  гарпун,
чертил им в воздухе таинственные знаки.
     --  Похоже, Уркварт в своей  стихии,  капитан,-- сказал он.-- лед. Да и
остальные в приподнятом настроении. Нам повезло, что мы нашли стаю.
     Кивнув, Арфлейн  стал наблюдать, как Уркварт  разделывает кита. То, как
яростно  гарпунщик  врубался в тушу животного вновь  сделало  его похожим на
полубога, стародавнего обитателя пантеона Ледовой Матери.
     Понаблюдав за  этой сценой, Рорсейн отошел прочь со словами  извинения.
Вероятно, подумал Арфлейн, юноше не доставляло удовольствия это зрелище.
     До  наступления  темноты  мясо отделили  от костей,  а  ворвань  и  жир
закачали в бочки, подвесив их на концах нижних рей.
     Внезапно  Арфлейн  уловил  в  воздухе  какое-то  движение.  Взглянув на
начинающее  темнеть  небо,  он увидел  множество  приближающихся  к  кораблю
зеленых птиц, которых они видели несколькими днями раньше.
     По  виду  они напоминали альбатросов  с  большими  изогнутыми клювами и
широкими крыльями. Покружив, они сели  на лежащие на  льду кости и принялись
жадно пожирать потроха и клочья мяса, оставленные моряками.
     Ульрика,  не в  силах смотреть  на мерзких птиц,  схватила  Арфлейна за
руку.  Один из падальщиков, держа в клюве  свисающие кишки повернул голову и
пристально посмотрел на людей.
     На этот раз птицы прилетели с  севера. Когда Арфлейн впервые увидел их,
они летели с юга на север. Интересно, подумал он, где же все-таки их гнезда?
Может быть,  в протянувшейся  перед  ними гряде  глетчеров, той самой гряде,
которую им нужно будет преодолеть, чтобы достигнуть Нью-Йорка.
     Мысль  о горах повергла его в уныние.  Не просто  им  будет найти узкий
проход, обозначенный на  карте  Рорсейна. Солнце  зашло, но птицы продолжали
свое пиршество.


     На рассвете  Арфлейн вышел из  каюты и  отправился к  Ульсенну. В  этот
момент на корабль обрушился удар. Капитан был сбит с ног.
     Поднявшись, с разбитым в кровь лицом, он поспешил к Ульрике. Она сидела
на кровати, на ее лице была тревога.
     Что это, Конрад?
     Пойду посмотрю.
     Он выбежал на палубу, наполненную матросами. Те, кто сорвались с троса,
разбились  о  палубу,   другие  были  просто  оглушены  и  теперь  понемногу
поднимались на ноги.
     Взглянув вперед и не увидев никакого препятствия, он под бежал к носу и
перегнулся через украшенный черепом бушприт
     Передние  полозья  попали  в едва заметную неглубокую  расселину  около
десяти футов шириной и всего ярд  в глубину, она едва не  послужила причиной
крушения корабля. Спустившись по канату  к краю расселины,  Арфлейн осмотрел
полозья.
     Похоже  было, что они  пострадали,  но  не сильно. Край  одного  из них
треснул, от него откололся небольшой  кусок, упал на дно ямы. Но поломка  не
могла воспрепятствовать дальнейшему движению корабля.
     Арфлейн подметил, что расселина  кончалась всего в нескольких ярдах  от
правого  борта.  Им просто  не повезло. Отвернув полозья,  шхуну можно будет
легко оттащить назад и вновь идти вперед.
     Над бортом показалась голова Хансена.
     -- Что там, сэр?
     Ничего  страшного,  мистер Хансен,  хотя  команде придется потрудиться.
Необходимо оттащить корабль назад. Пошлите боцмана поставить нижние  паруса,
это должно облегчить буксировку.
     Слушаюсь, сэр! -- Хансен исчез.
     Подойдя к борту,  Уркварт  помог Арфлейну перебраться через ограждение.
При  этом  он  молча  указал   на  северо-восток.  Посмотрев  туда,  Арфлейн
выругался.
     Около  пятидесяти  варваров,  оседлав  похожих   на  медведей  животных
стремительно приближались  к ним. Варвары сидели на широких спинах животных,
вытянув перед собой ноги, держа в  руках идущие от головы зверей поводья. Их
оружие составляли костяные дротики и  мечи.  Они  были  закутаны  в  меха  и
разительно отличались от встреченных ранее варваров.
     Взлетев  на мостик, Арфлейн дал команду  вооружиться  и приготовиться к
защите корабля.
     Первые варвары почти достигли корабля. Один из них  выкрикивал какие-то
слова,  которые  Арфлейн, несмотря  на  странный акцент кричащего,  разобрал
сразу:
     -- Вы убили последних китов!
     Приблизившись  к  кораблю,   всадники  разъехались   в  стороны,   явно
намереваясь атаковать с обоих бортов.
     Арфлейн  успел  различить  тонкие,   с  орлиными   чертами,  лица   под
капюшонами.
     Потеряв трех матросов и убив стрелами около половины нападавших, экипаж
"Ледового духа" отбил первую атаку.
     Арфлейн  с  луком в руках,  Хансен  и  Манфред Рорсейн  стояли  рядом в
ожидании нового нападения. Чуть  дальше по борту  стоял  Уркварт.  На  время
отложив свой гарпун, он разложил рядом с собой около полудюжины дротиков.
     Мощные лапы животных пришли в  движение, и, оглушительно крича, варвары
бросились к кораблю. На волну дротиков ответила  волна стрел. Двое  варваров
были  сражены Урквартом, еще четверо оказались тяжело  раненными.  Остальные
отступили.  Улыбаясь, Арфлейн  повернулся к Хансену.  Но тот  уже был мертв:
костяной  дротик  пронзил его  навылет.  Широко открыв  остекленевшие глаза,
первый офицер выпустил из рук оружие и рухнул на палубу.
     -- Кажется, Уркварт ранен,-- прошептал Рорсейн на ухо Арфлейну.
     Арфлейн  повернул голову, ожидая увидеть гарпунщика лежащим на  палубе.
Тот уже вытащил ранивший его дротик и, увлекая за собой моряков, перепрыгнул
через ограждение.
     Крича,  варвары  вновь перестроились,  но  теперь  лишь  пятеро из  них
оставались невредимыми. Еще несколько повисли в седлах, пронзенные стрелами.
Уркварт  бросился  к оставшимся в живых врагам.  Правой рукой  он  угрожающе
потрясал своим  гарпуном, в левой зажал пару дротиков. Варвары остановились,
один  из  них вытащил меч.  Затем, развернув  своих странных  животных,  они
бросились прочь от ликующе кричащего Уркварта.
     В  результате набега около  десяти  матросов  было  ранено  и  четверо,
включая Хансена, погибли. Взглянув на  тело старика, Арфлейн вздохнул. Он не
ощущал  злости к варварам.  Насколько он понял  из их криков, недавняя охота
оставила их без мяса.
     Увидев  проходящего  по  палубе  нового  боцмана, Арфлейн дал  ему знак
приблизиться.  Заметив  труп   Хансена,  боцман  мрачно  покачал  головой  и
посмотрел на Арфлейна с грустью.
     Он был хорошим моряком, сэр.
     Да, боцман. Я хочу, чтобы ты взял людей и похоронил мертвых в расселине
под нами. Это сэкономит время. Начинай прямо сейчас.
     Слушаюсь, сэр.
     С  борта  шхуны Арфлейн увидел,  как  Уркварт и его люди рубили раненых
варваров почти с таким  же удовольствием, с каким они разделывали туши китов
вчера вечером. Пожав плечами, он вернулся в каюту.
     Там  он  рассказал Ульрике,  что произошло.  Облегченно  вздохнув,  она
сказала:
     Ты говорил с Янеком? Ты собирался сделать это.
     Я поговорю с ним сейчас.
     Выйдя из каюты, он  подошел к стоящему на страже матросу и дал ему знак
снять  замок с цепи,  привязанной к  брусу.  Дверь  открылась,  и  он увидел
лежащего Ульсенна. Тот был бледен, но вполне здоров на вид.
     --  Мне  сказали, что  вы ничего не едите,-- сказал Арфлейн. Он не стал
входить, а перегнулся через брус, перегородивший проход.
     Здесь мне не нужна пища,-- ответил холодно Ульсенн.--
     Как моя жена?
     С ней все в порядке,-- произнес Арфлейн.
     Ульсенн  горько улыбнулся.  Выражение  слабости  на его  лице  исчезло.
Арест, казалось, смягчил его характер.
     -- Хотите чего-нибудь? -- спросил Арфлейн.
     -- Да, капитан, но не думаю, что вы сделаете это для меня.
     Арфлейн понял намек. Коротко кивнув, он закрыл дверь и
     снова повесил замок.
     С   приходом   рассвета  Арфлейн  приказал   поднять   паруса.  Корабль
приближался к гряде глетчеров.
     Изгибы и складки ледовых гор  блестели  на солнце. Вскоре  показался  и
проход, узкая щель между  огромными скалами. Согласно карте Рорсейна, проход
через нее займет несколько дней.
     Погода явно портилась. Но Арфлейн решил преодолеть проход  с ходу.  Как
только они  пройдут  через ущелье, от Нью-Йорка  их будет отделять  какая-то
сотня миль.
     Арфлейн  приказал  убрать  большинство  парусов  и  выставить  на  носу
шестерых дозорных.
     По  мере  приближения  "Ледового  духа"  к  ледяным  горам  впечатление
сказочности и  нереальности все усиливалось. Крики дозорных эхом разносились
по ущелью, казалось, весь мир наполнялся этими призрачными голосами.
     Широко расставив  ноги, Арфлейн крепко ухватился  за ограждение  борта.
Справа от него, одетая  в свои лучшие меха, стояла  Ульрика Ульсенн. Рядом с
ней находился, как всегда, улыбающийся Манфред Рорсейн. Слева от Арфлейна, с
неизменным гарпуном в руках, внимательно разглядывал скалы Уркварт.
     Войдя в ущелье, корабль двигался между нависших над  ним скал, уходящих
вверх почти на четверть мили.  Лед у подножия скал был ровным, и корабль тут
же увеличил скорость. Потревоженные шумом движения шхуны, со скал посыпались
куски  льда.  Достигнув  дна, они  с  шумом разбивались  на множество мелких
осколков.
     -- Боцман,-- обратился Арфлейн  к стоящему на  юте  Рорченофу,--  пусть
дозорные  разговаривают  как  можно тише, иначе нас засыплет,  прежде чем мы
успеем заметить это.
     Боцман отправился на нос. Он казался сильно обеспокоенным.
     Да и Арфлейн сам был бы рад поскорее  выскочить из ущелья. На  фоне гор
он  чувствовал себя карликом. Решив, что проход достаточно широк,  чтобы без
особой опасности увеличить скорость, он вновь обратился к боцману.
     -- Поднять все паруса!
     Рорченоф принял приказ с удивлением, но спорить не стал.
     Подняв паруса, "Ледовый  дух"  устремился вперед мимо странных  узоров,
прорезанных ветром в стенах каньона.
     К вечеру несколько ударов потрясли корабль, его движение замедлилось.
     Это полозья, сэр! -- воскликнул Рорченоф.-- Должно быть, они повреждены
больше, чем мы думали.
     Беспокоиться не о чем, боцман,-- глядя вперед, спокойно сказал Арфлейн.
     Становилось все холоднее, и поднимался ветер.
     Мы можем легко свернуть в сторону и врезаться в  скалу, сэр, обрушив ее
на себя.
     Чем  быстрее  шхуна пройдет  ущелье, тем лучше.  Я сам  буду  оценивать
опасность, боцман.
     Стоявшая рядом с ним троица  с удивлением посмотрела на Арфлейна, но не
было произнесено ни слова.
     С наступлением сумерек корабль начал опасно дрожать, но Арфлейн даже не
пытался уменьшить скорость судна: оно по-прежнему шло под полными парусами.
     К мостику подошла группа моряков во главе с Рорченофом.
     -- Капитан Арфлейн!
     Арфлейн  спокойно поглядел  вниз. Теперь  корабль  постоянно  сотрясали
быстрые короткие удары, он все труднее слушался руля.
     Что, боцман?
     Нужно бросить якорь и починить полозья, сэр. Такая скорость убьет нас!
     До этого не дойдет, боцман!
     А мы чувствуем, что это может случиться!
     Возвращайтесь на свои места,--  спокойно произнес Арфлейн.-- Вы еще  не
поняли, в чем заключается наше путешествие.
     Зато  мы понимаем, когда нашим жизням грозит опасность,-- закричал один
из матросов.
     Вы в безопасности,-- уверенно сказал Арфлейн.
     Едва  в  небе появилась  луна, ветер  взвыл еще  с  большей силой, туго
натянув паруса, он  еще больше разогнал  корабль.  Дико  оглядевшись, боцман
закричал:
     -- Это безумие! Дайте нам шлюпки! Можете вести корабль, куда хотите,  а
мы уходим!
     Уркварт поднял гарпун.
     Если вы не вернетесь на свои места, я  угощу вас  этой  штукой.  Будьте
уверены, Ледовая Мать хранит нас!
     Ледовая  Мать!  -- сплюнул  боцман.--  Вы  все  сумасшедшие.  Мы  хотим
вернуться назад.
     Но мы не можем вернуться! -- закричал Уркварт  и дико  засмеялся.-- Нам
не хватит пространства для разворота.
     Рыжий боцман потряс кулаком перед гарпунщиком.
     Тогда бросьте  якорь!  Остановите корабль, дайте  нам шлюпки, и мы сами
отправимся домой.
     Вы нужны нам для управления кораблем,-- резонно заметил Арфлейн.
     Вы  все  просто  рехнулись!  --  в  отчаянии закричал  Рорченоф.--  Что
случилось с кораблем?
     Манфред Рорсейн перегнулся через борт.
     У вас не выдержали нервы, боцман, вот в чем дело.
     Но полозья...
     Говорю тебе -- нет! --  отрезал Арфлейн, улыбнувшись  Уркварту, и обнял
Ульрику за плечи.
     Рорченоф молча спустился вниз. Рорсейн нахмурился.
     Это не было их последним словом, капитан.
     Возможно.
     Рулевой едва успел  отвернуть корабль от  стены.  Арфлейн ухватился  за
борт  и,  обернувшись  к  рубке,  ободряюще закричал  рулевому, старающемуся
удержать штурвал. Лицо матроса перекосило от страха.
     Тут же  на  палубе  вновь появились Рорченоф  и  компания. В  руках они
держали ножи и гарпуны.
     Вы глупцы! -- закричал Арфлейн.-- Сейчас не время для мятежа.
     Спускай паруса, ребята! -- обратился боцман к матросам на вантах.
     Внезапно он  вскрикнул и  рухнул  на палубу  --  из  его  груди  торчал
массивный гарпун Уркварта. Остальные с ужасом уставились на своего вожака.
     -- Достаточно,-- начал Арфлейн.-- Возвращайтесь по местам.
     Закричав,   матросы  бросились  к  мостику.  Схватив  Ульрику,  Арфлейн
протолкнул ее в рубку,  закрыл дверь и, оглянувшись,  увидел,  что Уркварт с
Рорсейном сбежали с мостика на палубу.
     Чувствуя,  что его  предали, Арфлейн приготовился встретить мятежников.
Но он был безоружен.
     Корабль оказался  во власти шквала. Снежные вихри обрушивались на трос,
шхуну  качало на  поврежденных  полозьях.  По  трапу  осторожно  поднимались
матросы. Дождавшись, когда первый из них оказался на мостике, Арфлейн ударил
его в лицо, вырвал из рук клинок и обрушил его на череп мятежника.
     Арфлейн принялся  наносить удары  налево и  направо.  Обливаясь кровью,
матросы отступили.
     Внезапно за их спинами показались Уркварт и Рорсейн с клинками и луками
в руках. Они принялись хладнокровно посылать стрелы в спины матросов.
     Корабль сильно  качнуло. Рорсейна отбросило  в сторону,  Уркварт  успел
ухватиться  за  поручни и устоять  на ногах.  Матросов  разбросало  в разные
стороны. Бросив клинок, Арфлейн спустился по трапу.
     -- Рорченоф  обманул вас! -- закричал он.-- Теперь вы сами  видите, что
необходимо  пройти  ущелье  как  можно  быстрее,  иначе   с  кораблем  будет
покончено.
     Матросы дико посмотрели на Арфлейна.
     Но почему, капитан?
     Снег! Буря ослепит нас, зажмет в тиски! Упавший со скал лед заблокирует
путь. Если даже мы не разобьемся об него, дальше пути не будет!
     Над их головами с грот-мачты сорвало парус. Вой ветра усилился, корабль
бросило на скалу, ударившись  бортом о стену каньона, корабль вновь вышел на
середину прохода.
     --  Но тогда нас разобьет о скалы! --  закричал один из моряков.-- Чего
мы добиваемся?
     Усмехнувшись, Арфлейн развел руками.
     Если нам действительно не повезет, то быстрая смерть лучше всего. Но вы
знаете, что  удача на  моей стороне.  К утру  мы выйдем из ущелья и окажемся
всего в нескольких днях  пути от Нью-Йорка. Вам остается только верить в мою
звезду. Бросайте оружие, ребята!
     Пусть  ветер  вынесет  нас  отсюда,--   вмешался  Уркварт.--   Это  наш
единственный шанс.
     Возвращайтесь  на  ванты, и займитесь парусами,-- перекрывая шум ветра,
закричал Манфред.
     Но полозья! -- начал было матрос.
     Мы  сами займемся  ими,-- сказал Арфлейн.-- За  работу, ребята. Обещаю,
что, если  пройдем  ущелье, наказаний не будет. Либо мы выйдем  отсюда, либо
погибнем.
     Моряки начали расходиться со следами страха и сомнения на лицах.
     Выйдя из рубки, Ульрика  по  опасно накренившейся  палубе  добралась до
Арфлейна.
     Она схватила его за руку. Ветер рвал на ней одежду, в лицо бил снег.
     -- Ты уверен, что они не правы? -- спросила она. Может быть, лучше...
     Он мягко улыбнулся.
     -- Не в этом дело, Ульрика.  Иди  вниз  и попробуй отдохнуть. Я приду к
тебе позже...
     Проводив  ее,  он  отправился  на  нос  шхуны  и  увидел   лишь  скалы,
обступившие корабль. Арфлейн забрался на бушприт, одной рукой ухватившись за
линь стакселя, другой  принялся гладить китовый череп, будто хотел  перенять
от него силу, которой животное обладало при жизни.
     Пелена снега  впереди корабля  расступилась.  Казалось,  что скалы  еще
ближе подступили к "Ледовому духу", пытаясь зажать его.
     Это встревожило Арфлейна. Проход начал сужаться.
     Спрыгнув  на палубу,  Арфлейн  бросился  к  сальнику рулевого  вала  и,
схватив тяжелую кувалду, стал выбивать аварийный штифт.
     Истошным голосом он закричал Уркварту:
     -- Бросайте якорь! Ради Ледовой Матери, бросайте якорь!
     Арфлейн поднял голову. Сердце его замерло. Они уже достигли бутылочного
горла, надежд спасти корабль почти не было.
     Штифт сдвинулся с места. Поднимая  и  опуская  кувалду, Арфлейн снова и
снова бил по нему.
     Штифт, наконец,  вылетел, полозья развернуло под  углом друг к другу. С
ужасающим скрежетом корабль завертело на месте.
     Арфлейн  сделал все, что было в его силах. Теперь его беспокоила только
Ульрика.
     Влетев в каюту, он увидел Ульрику и рядом с ней ее мужа.
     -- Я освободила его,-- сказала она.
     -- Пошли на палубу,-- проворчал Арфлейн.--  Шансов остаться в  живых не
так уж много.
     Раздался  последний страшный  удар  --  упав на  лед, якоря  остановили
корабль.
     Выбравшись на палубу, Арфлейн с изумлением увидел, что они остановились
всего в  десяти ярдах  от  того  места, где корабль неминуемо разбился бы  о
скалы.
     Огромная шхуна начала  валиться  на левый борт. Не выдержав напряжения,
полозья  лопнули  с  оглушительным  треском.  Судно  легло  на борт,  паруса
наполнил ветер, закрутив "Ледовый дух".
     Схватив Ульрику, Арфлейн свободной рукой вцепился в буксировочный трос.
     Теперь единственное, что владело его мыслями, -- это покинуть корабль и
спасти себя и женщину.  Спустившись на  лед,  они побежали  прочь  от шхуны.
"Ледовый дух" врезался в скалу, сверху на него посыпались глыбы льда.
     Им посчастливилось найти укрытие в стене ущелья.  Они бросили взгляд на
корабль. Спасется ли кто-нибудь кроме них, сказать было трудно.
     Ветер донес до них чей-то голос. Похоже, что кричал Ульсенн:
     -- Он хотел этого! Он хотел этого!
     Вновь взревел ветер, и лавина льда обрушилась на корабль.  Они заползли
под выступ в скале  и стали смотреть, как  умирает "Ледовый дух". Корпус его
треснул, мачты, лопнув, раскололись.
     В глазах  Арфлейна стояли  слезы.  Смерть корабля  означала конец и его
надеждам. Он прижал к себе Ульрику, больше думая о себе, чем о ней.


     Несмотря на  то,  что  утром снегопад  прекратился,  тяжелое серое небо
нависло  над  самыми  вершинами  глетчеров. Шторм прекратился сразу же после
гибели  "Ледового  духа".  Можно  было  подумать,  что   гибель  корабля  --
единственное, что составляло цель бури.
     Через  завалы  снега и льда Арфлейн и Ульрика добрались  до места,  где
ущелье, сузившись,  служило  последним  пристанищем  для корабля.  Там к ним
присоединились Рорсейн и Ульсенн. Они оба не пострадали, не считая того, что
меха на  них  были изодраны в клочья,  а  сами они были измотаны до предела.
Рядом с  искореженными остатками корабля молча  стояли  семеро оставшихся  в
живых истрепанных матросов, будто  надеясь  на  его чудесное воскрешение. По
обломкам, подобно падальщику, бродил Уркварт.
     Повернувшись к Рорсейну, Арфлейн показал на зажавшие проход скалы.
     Этого не было на карте, не так  ли? --  произнес он, обращаясь больше к
матросам, чем к юноше.
     Ни малейшего упоминания,-- улыбаясь, согласился Манфред.-- Должно быть,
произошла сдвижка скал.  Я слышал, что такое  случается. Что  будем  делать,
капитан? Не осталось ни одной шлюпки. Как мы доберемся домой?
     Арфлейн мрачно посмотрел на него.
     Домой?
     Вы хотите идти дальше? -- безразличным голосом спросил Ульсенн.
     Это  самое разумное,-- ответил  Арфлейн.--  От  Нью-Йорка нас  отделяет
около пятидесяти миль, а от дома -- несколько тысяч...
     Уркварт  поднял  со льда  несколько больших  костяных  обломков, бывших
когда-то крышкой люка.
     -- Лыжи! -- произнес  он.-- Мы  доберемся  до Нью-Йорка меньше  чем  за
неделю.
     Рорсейн рассмеялся:
     -- Неутомимый! Я с вами, капитан!
     Спустя два дня проход остался позади, экспедиция начала путь по широкой
ледовой  равнине. Погода не  баловала  их, часто шел снег, они промерзли  до
мозга костей.
     Люди  вымотались  до  предела,  даже  во время  привала  они  почти  не
разговаривали.  Небольшой  компас,  найденный Манфредом на  месте  крушения,
указывал им путь.
     Время, казалось, перестало существовать для Арфлейна. Его лицо,  руки и
ноги  были  прихвачены  морозом,  борода  обросла  льдом,  под  воспаленными
красными глазами появились мешки. Он  шел  вперед чисто механически, за ним,
подобно роботам, двигались остальные.
     По  привычке Арфлейн и  Ульрика держались вместе, но никаких эмоций  по
отношению друг к другу они уже не испытывали.
     К  этому времени умерло двое матросов, их оставили лежать там,  где они
упали.
     Единственным, кто еще держался бодро, был Уркварт.
     К тому времени никто из них не  догадывался, что компас неисправен: они
пересекали  равнину, обходя по  широкой  дуге предполагаемое  местоположение
Нью-Йорка.
     Арфлейн увидел  их только  тогда, когда  с  мечами  и дротиками в руках
варвары встали на его пути. Внешне  варвары выглядели  так же, как и те, что
напали на  них после ледовой  охоты. Они были одеты в белые меха  и ехали на
белых, похожих на медведей животных.
     Качаясь  от  усталости,   он   смотрел   в  ухмыляющиеся  орлиные  лица
наездников. Защищаясь, он ослабевшими руками поднял гарпун.
     Уркварт метнул в них два гарпуна один за другим, которые он использовал
в качестве лыжных палок. Двое варваров рухнули на снег.
     Вождь   махнул  рукой,   и   варвары,  подняв  дротики,   помчались   к
остановившейся экспедиции.
     Пытаясь  защитить  Ульрику,  Арфлейн выставил  свой гарпун, но страшный
удар в лицо  опрокинул его на  лед. Еще один  удар пришелся в голову,  и  он
потерял сознание.


     От  полученного  удара кровь  яростно  пульсировала  в  висках,  голова
раскалывалась от боли. Арфлейн в неудобной позе лежал на льду, руки его были
крепко связаны за спиной. Открыв глаза, он увидел лагерь варваров.
     На  остовы из костей были натянуты  шкуры --  жалкое  подобие  палаток,
ездовых  животных согнали в один конец лагеря. Между палаток ходили женщины.
Это  не было  постоянным  местом их обитания, поскольку  варвары  кочевали с
места на место. Вокруг собралась большая группа мужчин. Разговаривая с ними,
вождь бросал  взгляды на  лежащих  на  льду пленников,  запястья каждого  из
которых были связаны за спиной общей веревкой.
     Повернув голову, Арфлейн с облегчением  увидел, что Ульрика находится в
безопасности,  она  слабо улыбнулась  ему...  Здесь  же были  Манфред,  Янек
Ульсенн и три матроса.
     Уркварта не было видно. Может, его убили, подумал Арфлейн.
     Тут  же  он увидел, как  из  палатки в сопровождении маленького жирного
человека вышел гарпунщик и направился к общей  массе людей. Похоже было, что
каким-то образом  он сумел завоевать  доверие  варваров. Арфлейн вздохнул  с
облегчением: Уркварт  найдет способ  освободить их.  Вождь, представительный
темнокожий юноша с загнутым книзу носом и яркими надменными глазами, показал
на пробирающегося сквозь толпу Уркварта. Подойдя к нему,  Уркварт заговорил.
Вероятно, он просит сохранить  жизнь друзьям, подумал  Арфлейн, гадая, каким
образом гарпунщик попал  в  милость к  кочевникам.  Несомненно,  что  он был
намного  выше  любого  из  них,  а  его грубая  внешность произвела  на  них
впечатление, впрочем, как и на всякого другого, кто хоть раз видел Уркварта.
К  тому  же   он   единственный  из  них  атаковал  варваров.  Возможно,  им
импонировала  его  храбрость. Независимо  от этого, они  внимательно слушали
его, в то время как он указывал своим длинным копьем на пленников.
     Затем вождь, толстяк  и Уркварт  отошли от остальных  и приблизились  к
Арфлейну.
     Молодой вождь  был одет в прекрасные  белые  меха, лицо  его было чисто
выбрито, держался он прямо,  положив руку на рукоять костяного меча. Толстяк
был  закутан в рыжие меха незнакомого Арфлейну зверя. Задумчиво хмурясь,  он
теребил  длинные, заляпанные  салом  усы. Лицо Уркварта  было лишено всякого
выражения.
     Остановившись перед Арфлейном, вождь  положил руки на бедра и заговорил
со странным акцентом.
     Ха!  Как и мы, ты идешь на север? Ты пришел оттуда? --  Большим пальцем
он показал на юг.
     Да,-- согласился Арфлейн, обнаружив, что едва может шевелить распухшими
губами.-- У нас был корабль. Он разбился.
     Замолчав,  он  вопросительно  посмотрел  на  юношу,  не  зная, что  ему
рассказал Уркварт.
     Большие сани,  обтянутые кожей.  Мы видели  их  много дней назад. Да,--
улыбнулся  вождь  и бросил  на Арфлейна  быстрый умный взгляд.-- Их много на
большом холме в нескольких месяцах пути отсюда.
     Ты знаешь  плато  Восьми Городов?  -- удивился  Арфлейн. Он взглянул на
Уркварта, но тот, опершись на гарпун, смотрел в сторону.
     Мы  шли  гораздо  дальше  с юга,  чем  ты, мой друг,-- улыбнулся  вождь
варваров.--  Там стало слишком  тепло.  Лед исчезает,  а  под ним  находится
что-то мягкое  и неестественное. Мы ушли  на север, где все как обычно. Я --
Донал из Камфора, и это мой народ.
     Арфлейн из Брершилла,-- представился Арфлейн.
     Лед на юге тает? -- впервые вступил в разговор Манфред.
     Это  так,--  кивнул Донал  из Камфора.-- Никто не может там жить. Зверь
бежит из плохих мест.
     Покачав головой, он скривился.
     Арфлейн почувствовал, что от этих слов ему становится не по себе.
     Засмеявшись, Донал показал на него.
     -- Ха! Тебе это тоже не нравится! Куда ты шел?
     Арфлейн вновь посмотрел на Уркварта, но гарпунщик упорно
     избегал его взгляда. Храня  в секрете цель их путешествия, он ничего не
добьется. С другой стороны, на варваров это может произвести впечатление.
     -- Мы идем в Нью-Йорк,-- сказал он.
     Донал был потрясен.
     -- Ты ищешь дворец Ледовой Матери? Никто не может пройти туда...
     Уркварт жестом указал на Арфлейна.
     -- Он  может. Он  избранник Матери. Я говорил  тебе, что одному из  нас
предначертано судьбой встретиться  с нею и молиться за нас. Она помогает ему
добраться к ней. Когда они встретятся, лед не будет таять.
     Теперь  Арфлейн  понял,  как  Уркварт  завоевал расположение  варваров.
Несомненно, они были намного суевернее жителей Восьми Городов. Однако Донала
не просто было одурачить.
     --  Сделаем то, что говорил нам Уркварт, и проверим  справедливость его
слов,-- облокотившись локтем на плечо толстяка, произнес он.
     Бросив быстрый взгляд на Арфлейна, толстяк пожевал губу.
     -- Я жрец,-- обратился он к Доналу.-- Я это решил.
     Пожав плечами, Донал отошел назад.
     Жрец  перевел взгляд  на  Арфлейна  и  Ульрику,  а  затем  на  Манфреда
Рорсейна. Подергав себя за ус, он подошел к Уркварту.
     Эти двое? -- спросил он, указывая на Ульрику и Манфреда.
     Уркварт кивнул.
     Хорошая порода,-- произнес жрец.-- Ты был прав.
     -- Представители высшей знати Восьми Городов,-- стал объяснять  Уркварт
с  гордостью.-- Нет лучшей крови, и  они --  мои родственники. Это  обрадует
Ледовую Мать и  принесет нам  удачу.  Арфлейн отведет нас в Нью-Йорк, где мы
будем желанными гостями.
     --  О чем вы говорите, Уркварт? -- обеспокоено спросил Арфлейн.-- Какую
сделку вы заключили за нашими спинами?
     Уркварт улыбнулся:
     -- Это  разрешит все наши проблемы. Моя цель будет достиг нута. Ледовая
Мать  будет задобрена, вы  избавитесь от своего бремени, мы обретем помощь и
дружбу этого народа. Наконец-то сбудется то, о чем я мечтал все эти  годы. Я
верил в Ледовую  Мать, служил ей, молился  ей. Она послала вас, и вы помогли
мне. Теперь она дает мне то, что принадлежит мне по праву.
     Арфлейн содрогнулся. Голос гарпунщика был пугающе холоден.
     Что вы имеете в виду? -- спросил он.-- Как я помог вам?
     Вы  спасли  жизнь  членам клана Рорсейнов  -- моему  отцу, его дочери и
племяннику.
     Я думал, что именно поэтому вы испытываете ко мне чувство дружбы...
     Я увидел в этом  вашу судьбу. Я понял, что вы исполнитель  воли Ледовой
Матери,  хотя вы сами не  догадывались об этом.-- Уркварт откинул капюшон.--
Вы спасли им жизнь,  Конрад Арфлейн, чтобы я распорядился ею по собственному
усмотрению. Пришло время моей мести. Единственное,  о  чем  я сожалею,-- что
моего отца нет здесь.
     Арфлейн вспомнил похороны во Фризгальте и странное поведение  Уркварта,
когда он с яростью бросил ледяную глыбу в могилу старого Рорсейна.
     Почему вы ненавидите их? -- спросил он.
     Он хотел убить меня. Моя мать была женой хозяина гостиницы и любовницей
Рорсейна. Когда она принесла меня к нему и согласно обычаю просила взять под
его покровительство, он велел слугам отнести  меня на лед и оставить  там. Я
слышал эту историю из ее уст много лет спустя. Меня нашли китобои, и  я стал
их  талисманом. Об этом рассказали в городе, и  мать поняла,  что произошло.
Она принялась  разыскивать меня  и,  наконец,  нашла,  когда  мне  было  уже
шестнадцать лет. Тогда  я  поклялся  отомстить роду Рорсейнов.  Я дитя льда,
любимец Ледовой Матери. То, что я жив, доказывает это.
     Глаза Уркварта вспыхнули огнем.
     -- Так вот что  заставило этих людей слушать вас! -- прошептал Арфлейн.
Он попробовал развязать узлы на руках, но тщетно.
     Не обращая на  него внимания,  Уркварт достал из ножен  длинный нож  и,
наклонившись,  разрезал  ремни,  связывающие  Манфреда  и  Ульрику.  Ульрика
побледнела, в ее глазах появился ужас.
     Поставив дрожащую женщину на ноги, он схватил  Манфреда  за  изодранный
плащ.  Юноша  поднялся,  всем  своим  видом  выражая   чувство  собственного
достоинства. Краем глаза  Арфлейн заметил рядом  с собой  какое-то движение.
Повернув  голову, он  увидел, что  руки  Ульсенна свободны. Разрезая  ремни,
Уркварт случайно освободил и его. Донал молча указал на Ульсенна, но Уркварт
с отвращением повел плечами.
     -- Он ничего не может сделать.
     Арфлейн, все еще не веря, посмотрел на гарпунщика.
     Уркварт, вы потеряли рассудок. Вы не можете убить их!
     Могу,-- тихо произнес Уркварт.
     Он  должен,--  добавил жирный  жрец.-- Мы договорились об этом. Нам  не
везло на охоте. Ледовой  Матери  нужно жертвоприношение. Жертва  должна быть
лучших   кровей.   Если  Уркварт   совершит  этот  обряд,  остальные   будут
освобождены.
     Он  безумен! --  Арфлейн отчаянно  пытался встать на  ноги.-- Ненависть
затуманила его разум!
     Я  не вижу этого,-- спокойно произнес  жрец.-- Даже если это так, какое
нам до этого  дело? Умрут эти двое,  ты  останешься жить. Будь благодарен за
это.
     Приподнявшись, Арфлейн снова рухнул на лед.
     Пожав плечами, Донал пошел прочь. За ним, толкая  перед собой Ульрику и
Манфреда,  последовал жрец.  Замыкал  шествие Уркварт. Ульрика  обернулась к
Арфлейну, ужас в ее глазах сменился выражением безысходного отчаяния.
     Ульрика! -- закричал Арфлейн.
     Я сниму с вас оковы,-- не глядя на него, произнес Уркварт.-- Освобождая
вас, я возвращаю вам долг.
     Арфлейн  тупо  наблюдал,  как  варвары  сооружают  из  костей  рамы   и
привязывают  к  ним  пленников.  Выйдя вперед, Уркварт  принялся  срезать  с
Манфреда  остатки  одежды,  пока  юноша не остался совершенно голым.  Затем,
подойдя к Ульрике, он проделал с ней то же самое.
     Арфлейн  с  ужасом  увидел,  как  Уркварт  занес  нож  над  гениталиями
Манфреда. Он увидел  взмах  ножа и услышал адский крик юноши. По  его  ногам
потекла  кровь.  Свесив  голову,  Рорсейн затих.  Помахав  в  воздухе  своим
трофеем,  Уркварт  отбросил его в сторону.  Арфлейн вспомнил  древний  дикий
обряд своего народа, не совершавшийся уже много столетий.
     -- Уркварт, нет! -- закричал он.-- Нет!
     Казалось, что Уркварт не слышит его. Внимание гарпунщика было приковано
к  Ульрике, которая с безумным от страха  взглядом  пыталась отодвинуться от
угрожавшего ее грудям ножа.
     Из-за  спины Арфлейна выскочил человек, выхватил  у  стражника дротик и
заколол его.  Быстро повернувшись, человек раз резал ремни, связывающие руки
Арфлейна. Вскочив на ноги, Арфлейн в мгновение ока свернул шею опешившему от
изумления второму охраннику.
     Рядом  с ним, тяжело дыша  и  держа  в руке окровавленное копье,  стоял
Ульсенн. Подняв дротик, Арфлейн бросился к Ульрике и Уркварту.
     Вскочив  на  ноги, жрец  закричал  и  показал  на  Арфлейна.  Несколько
варваров бросились ему наперерез, но были остановлены Доналом. Повернувшись,
Уркварт удивленно посмотрел на Арфлейна.
     Арфлейн бросился  на гарпунщика, но  тот  отпрыгнул в сторону, так  что
дротик едва не вонзился  в тело Ульрики.  Тяжело  дыша, Уркварт поднял нож и
бросил быстрый взгляд на лежащий на льду гарпун, которым он собирался добить
свои жертвы.
     Метнув копье, Арфлейн ранил Уркварта в руку.
     Уркварт по-прежнему остался недвижим.
     Подбежав к  гарпуну, Арфлейн поднял  его.  Уркварт изумленно смотрел на
него.
     - Арфлейн?
     Зажав  копье  обеими  руками,  Арфлейн   вонзил  его  в  широкую  грудь
гарпунщика. Ухватившись руками за древко,  Уркварт попытался вытащить оружие
из своего тела.
     Арфлейн! -- выдохнул Уркварт.-- Вы глупец! Вы все погубили!
     Уркварт отшатнулся,  его  глаза затуманила боль.  Арфлейну  показалось,
что, убив гарпунщика, он убил все, чем дорожил.
     Уркварт  со стоном упал  на лед, попытался было подняться, но забился в
агонии и испустил дух.
     Арфлейн повернулся к  варварам, но те стояли неподвижно. Вперед выбежал
Ульсенн.
     - Двое! -- закричал он.-- Двое  благородных кровей. Уркварт был кузеном
мужчины и братом женщины.
     Зашептавшись, варвары вопросительно посмотрели  на вождя. Поднявшись на
ноги, Донал почесал подбородок.
     - Да,-- объявил он.-- Двое. Это справедливо. Кроме того,
     мы  получили  неплохое  развлечение.  Освободите  женщину  и  займитесь
мужчиной, если он еще жив. Завтра мы отправимся во дворец Ледовой Матери.
     Пока Ульрику отвязывали, она рыдала, как ребенок. Арфлейн завернул ее в
остатки  мехов  и  взял  женщину  на  руки. Проходя мимо окоченевшего  трупа
Уркварта, он почувствовал облегчение.  За  ними шел Ульсенн,  держа на руках
бесчувственное тело Манфреда Рорсейна.
     Когда Ульрика уснула,  а  рану  Манфреда перевязали, Арфлейн  и Ульсенн
молча сидели в тесной палатке. Наступила  ночь, но  ни  тот,  ни  другой  не
спали,  они  оба думали  о  связывающих  их  узах,  понимая,  что долго  так
продолжаться не может.


     На следующий  день Манфред Рорсейн мирно скончался и  был похоронен  во
льду.
     Арфлейн, Ульрика и  Янек,  сопровождаемые  Доналом и его жирным жрецом,
двигались  к Нью-Йорку. Они  быстро научились управлять огромными медведями.
Скорость передвижения была невысокой, поскольку с собой варвары взяли женщин
и палатки. Погода стояла на удивление прекрасная.
     Увидев  вдалеке  изящные башни Нью-Йорка, все в изумлении остановились.
Арфлейн понял, что Петр Рорсейн пожалел краски, описывая город. Башни сияли,
как бы излучая вокруг себя волшебную таинственность.
     Интересно, думал Арфлейн, какова истинная высота башен?
     И  все  же что-то беспокоило его.  Возможно, что он не хотел знать  всю
правду,  не  хотел  встречаться  с  Ледовой  Матерью,  поскольку  во   время
путешествия не однажды согрешил против ее воли.
     -- Ну,-- тихо произнес Донал.-- Поехали дальше!
     Они  медленно  направились  к  возвышающемуся  над   ледовой   равниной
многооконному городу. Арфлейн, наконец, понял, что беспокоило его. От города
исходило неестественное  тепло, тепло, могущее  растопить лед.  Неужели  это
город  Ледовой Матери? Этот город  был символом мечтаний и надежд, однако от
него исходила неуловимая опасность.
     -- Не нравится мне все это,-- проворчал Донал.-- Это тепло намного хуже
того, что было на юге.
     Арфлейн кивнул.
     Но почему здесь так жарко? Почему лед не плавится?
     Давайте  вернемся,-- предложил Ульсенн.-- Я знал, что не надо было идти
сюда.
     Арфлейн  в  душе согласился  с  ним, но  он твердо  решил добраться  до
Нью-Йорка. Он должен идти, он  погубил людей  и разбил корабль, чтобы прийти
сюда. Теперь, будучи всего в  миле от  города, он  не мог повернуть. Покачав
головой, он пришпорил животное. За ним послышался гул голосов.
     Подняв руку, он показал на изящные башни.
     -- Пойдем поприветствуем Ледовую Мать!
     Варвары  последовали за  ним,  подбадривая себя дикими  криками.  Ветер
сорвал с головы Ульрики капюшон и разметал волосы. Арфлейн улыбнулся ей.
     Башни  стояли так близко  друг к  другу, что между  ними оставался лишь
небольшой  проход. Достигнув  гигантского  леса из металла  и  стекла,  люди
поняли, что, кроме тепла, еще что-то было необычным в этом городе.
     Когда лапы животного под ним начали разъезжаться, Арфлейн закричал:
     -- Это не лед!
     Вещество, по которому они  ехали, искусно имитировало лед до мельчайших
деталей. Теперь, когда они стояли на нем, они могли со всей  определенностью
сказать,  что  это не  лед. Вещество было прозрачным, сквозь него  виднелись
уходящие вниз башни.
     Это   открытие  повергло  Арфлейна,   впрочем,   как   и  остальных,  в
замешательство. Он покачал головой. Вперед выехал Ульсенн,  потрясая кулаком
перед лицом Арфлейна.
     Вы завели нас в ловушку!
     Я шел курсом Петра Рорсейна.
     Это недоброе место,--  твердо произнес жрец.-- Нужно сейчас  же уходить
отсюда.
     Арфлейн  разделял чувства  жреца. Он ненавидел атмосферу города. Вместо
того, чтобы найти здесь Ледовую Мать, они встретились с ее врагами.
     -- Что ж,-- сказал он.-- Поворачиваем назад.
     Едва  он произнес  эти слова,  земля  начала опускаться под  ними.  Вся
громадная равнина медленно погружалась вниз.
     Посмотрев на Донала и Ульсенна, Арфлейн понял -- они собираются сделать
из него козла отпущения.
     -- Ульрика! -- позвал он и устремился к скоплению башен, сопровождаемый
державшейся  рядом  с ним  женщиной. Чем дальше  они мчались  по извилистому
лабиринту, тем тусклее становился свет. За собой они слышали крики варваров,
Ульсенна и  Донала. Арфлейн  понимал,  что  в  страхе перед неизвестным  они
изрубят в куски и его и Ульрику. Он смотрел  в лицо сразу двум опасностям, и
обе они казались непреодолимыми.  Он не надеялся  выиграть бой с варварами и
не мог остановить опускание города.
     В одной из башен он увидел вход, оттуда лучился мягкий свет. В отчаянии
он направил туда свое животное, за ним последовала Ульрика.
     Они  оказались  в  галерее  с  несколькими  изгибающимися вокруг  башни
спусками,  ведущими  к  ее подножию. В  конце спуска  они  увидели несколько
фигур, с головы до ног закутанных в красные  одежды. На их лицах были маски.
Услыхав шум, они  посмотрели наверх, и  один  из них рассмеялся, указывая на
Арфлейна.
     С  мрачным  видом  Арфлейн  направил  животное по  одному  из  спусков.
Оглянувшись, он увидел,  что Ульрика,  заколебавшись,  последовала за ним. К
тому времени, когда они очутились внизу, люди в масках уже исчезли.
     Ульрика со страхом  рассматривала стены с висящими на них устройствами.
Несомненно,  это  были приборы.  Некоторые  из  них напоминали  хронометры и
компасы, другие мигали  светящимися буквами, ничего не  говорящими Арфлейну.
Неужели это действительно дворец Ледовой Матери?
     Откуда-то вновь  послышался тихий смех.  В это  время над  их  головами
раздался  крик. Обернувшись,  он увидел мчащегося на него  Ульсенна, который
держал в руке тесак. Арфлейн был вооружен только дротиком.
     Повернувшись, Арфлейн посмотрел в лицо Ульрики. Она закрыла глаза.
     Направив медведя на  Ульсенна,  он заблокировал копьем его удар, однако
лезвие тесака начисто срезало острие дротика,  оставив Арфлейна  безоружным.
Ульсенн  вновь  нанес  удар,  но  промахнулся  и потерял равновесие. Арфлейн
воткнул древко копья в его горло.
     К ним подъехала Ульрика, молча  наблюдая, как Ульсенн схватился за рану
и медленно сполз на пол.
     Теперь все кончено,-- сказала она.
     Он спас тебе жизнь,-- напомнил Арфлейн.
     Кивнув, она заплакала.
     -- Отличная драка, незнакомец, добро пожаловать в Нью-Йорк.
     Они обернулись. Часть стены исчезла,  на ее месте стояла  фигура худого
человека. Его длинный череп прикрывала красная маска. Сквозь щели насмешливо
блестели глаза.
     Арфлейн поднял руку с копьем.
     -- Это не Нью-Йорк, а дьявольское место.
     Человек рассмеялся.
     Это действительно Нью-Йорк, хотя и не город из ваших  легенд. Тот город
был разрушен почти две тысячи лет назад.  Новый город стоит почти на  том же
месте.  Однако он  во  многом превосходит  своего предшественника, в чем  вы
смогли убедиться.
     Кто вы?
     Если вы искренне интересуетесь этим, я расскажу вам,-- произнес человек
в маске.-- Идите за мной.


     Арфлейн   хотел  знать  правду,   именно   поэтому  он   согласился  на
предложение.  Однако теперь, когда  они с  Ульрикой стояли в ярко освещенной
комнате, он чувствовал, что его разум может оказаться не в состоянии принять
всю правду. Человек в красной маске исчез. Стены ослепительно завертелись, и
в  дальнем конце комнаты появился сидящий в кресле мужчина. На нем  были все
те же красные  одежды, но  по сравнению  с  остальными обитателями города он
казался карликом, одно его плечо было выше другого.
     -- Я Питер Баллантайн,-- сказал он, тщательно произнося
     слова, как если бы говорил на лишь недавно выученном языке,--
     Прошу вас, садитесь.
     Осторожно сев на мягкие стулья, Арфлейн и  Ульрика изумленно наблюдали,
как  кресло  с  мужчиной  мягко  скользнуло по  полу,  остановившись  лишь в
нескольких футах от них.
     -- Я все объясню вам,-- начал он.-- Буду краток...
     Мир  пришел  в  упадок.  Люди  утратили  силу  духа, а,  следовательно,
способность к выживанию. Природа, выведенная из равновесия войнами в Азии  и
Африке, начала покрывать разрушенную поверхность  Земли ледяными  покровами.
Именно  бомбы  и внезапный скачок радиации  в атмосфере  послужили  причиной
нового  оледенения.  Люди  разделились  на  два  полярных  сообщества.  Одно
сформировалось в Южно-Антарктической зоне, другое  -- в  регионе Гренландии.
Некоторое время  обитатели двух полярных лагерей общались  друг с другом  по
радио, однако высокая радиация  не позволяла им  вступать в непосредственный
контакт.
     Они избрали различные пути  приспособляемости к новым условиям. Те, кто
жили  в Антарктиде,  приспособились к окружавшему их льду, научились строить
корабли, способные двигаться по поверхности без затрат топлива, и жилища без
специальных обогревательных установок.
     Как только  лед покрыл планету, они ушли из Антарктики,  направляясь  к
экватору. Вскоре они наткнулись на  плато Матто Гроссо и решили устроить там
постоянный лагерь.
     Приспосабливаясь к новым условиям, они забросили науки, и в последующие
несколько столетий  учение Ледовой Матери заменило им  логику второго закона
термодинамики,  в  котором  логично доказывалось, во  что люди верили  чисто
интуитивно,-- будущее принадлежит вечному льду.
     Возможно, что адаптация южан представляла собой более здоровую  реакцию
на новые условия, чем то, как реагировали на них обитатели Арктики. Северяне
все глубже  и глубже зарывались в свои подледные пещеры, проводили  время  в
научных поисках, способах сохранить свою жизнь такой, какой они знали ее.
     В последних сообщениях, посланных северянами в Антарктику,  говорилось,
что они достигли  такого уровня  развития,  который позволит им  передвинуть
свой город  дальше  на  юг,  и что  они собираются установить  его  на месте
Нью-Йорка. Они предложили  свою помощь южанам, на что те ответили отказом  и
разобрали радиоприемники на  детали. Жизнь, которую южане вели в Антарктике,
вполне устраивала их.  Таким  образом, северяне продолжали  совершенствовать
свои науки и  условия жизни, результатом их трудов  стал Нью-Йорк. Теперь же
быстрый рост льда сменился таким же быстрым его разрушением.
     --  Пройдет,  по  крайней  мере,  двести  лет,   прежде  чем  ото  льда
освободится  значительная часть  суши --  объяснял Питер Баллантайн;-- Таким
образом, жизнь возвращается  из восточных  и западных районов Земли, которые
никогда не были полностью скованы льдом;
     Арфлейн  и Ульрика слушали его  почти без всякого  выражения.  Арфлейну
казалось, что он тонет, тело и разум отказывались повиноваться ему.
     --  Мы рады  гостям,  в  особенности  из  Восьми  Городов,--  продолжал
Баллантайн.
     Арфлейн поднял голову:
     Вы лжете. Лед не тает, вы говорите ересь...
     Это проверенные факты. И что в этом плохого?
     Я верю  в вечный лед,-- медленно произнес Арфлейн.-- верю в то, что все
должно  замерзнуть,  в  то, что лишь  милосердие Ледовой  Матери дарует  нам
жизнь.
     Но вы сами можете убедиться, что эта доктрина неверна,-- мягко возразил
Баллантайн.-- Ваше общество придумало ее, чтобы  оправдать свой образ жизни.
Но теперь она не нужна вам.
     Я  понимаю,  - произнес  Арфлейн. Им  овладело  непреодолимое отчаяние,
казалось, что вся  его жизнь, с тех пор,  как  он спас Рорсейна, вела его  к
этому  моменту.  Постепенно  он  предал  все свои  принципы,  позволил  себе
поддаться  эмоциям,  вступив  в  греховную связь  с  Ульрикой,  забыв учение
Ледовой Матери.  Живи он  согласно своему  внутреннему закону, Ледовая  Мать
успокоила  бы  его сейчас. Послушайся  он  Уркварта,  последнего  из  верных
последователей Ледовой Матери,  отправься  он  с  ним вместе,  они нашли  бы
настоящий  Нью-Йорк.  Но,  спасая жизнь Ульрики,  он  убил Уркварта.  Теперь
Арфлейн  понимал,  что  тот имел ввиду.  Уркварт пытался  направить  его  по
истинному пути Ледовой Матери, если бы только он мог найти ее...
     Ульрика взяла его за руку.
     Он прав,--  произнесла  она,-- именно  поэтому  жители  Восьми  Городов
меняются,   они   чувствуют,   что   что-то   происходит    с   миром.   Они
приспосабливаются к этому, как приспосабливаются животные, киты, например.
     Адаптация сухопутных  китов была  вызвана искусственно,--  с  гордостью
сообщил  Баллантайн.--  Это  был  эксперимент,  по  счастливой   случайности
принесший пользу вашему народу.
     Арфлейн вновь удрученно вздохнул.  Потерев вспотевший лоб, он обернулся
к Ульрике и нежно коснулся ее руки.
     -- Ты  приветствуешь это,-- сказал он.-- Приветствуешь и  понимаешь. Ты
-- само будущее.
     Она нахмурилась.
     Я не понимаю тебя, Конрад. Ты говоришь так таинственно.
     Извини.--   Он  отвел   взгляд  и   посмотрел  на  сидящего   в  кресле
Баллантайна.-- Я принадлежу прошлому. Думаю, вы понимаете это.
     Да,-- с сожалением произнес тот.-- Я понимаю, но...
     Но вы должны уничтожить меня.
     Конечно нет.
     Я простой человек,-- вздохнул Арфлейн.-- И старомодный.
     Мы  найдем  способ  приучить  вас  к  новой жизни,--  обратился к  нему
Баллантайн.--  Ваши  друзья-варвары  все  еще гоняют по  поверхности, словно
испуганные тараканы. Нужно подумать, как мы можем помочь им.


     На  следующий   день  Питер  Баллантайн  вел   Ульрику   по  городскому
искусственному  саду.  Взглянув на сад,  Арфлейн отказался сопровождать  их.
Теперь,  сидя  в  галерее,  он   рассматривал  машины,  которые,  по  словам
Баллантайна, были сердцем города, дающим ему жизнь.
     -- Точно  так  же, как ваши предки  приспособились  ко  льду,-- говорил
Баллантайн Ульрике,-- вы должны привыкнуть к его исчезновению. Вы интуитивно
шли  к северу, понимая, что  там ваша родина.  Все это понятно. Но теперь вы
должны вновь вернуться на юг, вернуться ради себя  и своих детей. Вы  должны
передать  вашему  народу знания,  полученные от нас, хотя  потребуется много
времени, прежде чем они смогут принять их. Если же ваш народ не переменится,
он обратится в дикарей.
     Ульрика кивнула.  С  возрастающим восторгом  она  смотрела на множество
ярких  цветов вокруг,  вдыхая их  чудесный  аромат. С  сияющими глазами  она
улыбнулась Баллантайну.
     -- Я понимаю, что  Арфлейн встревожен,-- продолжал тот.-- Он  чувствует
себя виноватым, хотя его  вины  нет. Все ограничения, существовавшие в вашей
жизни, были  вызваны суровой реальностью, но теперь надобность в них отпала.
Вот почему вы должны идти на юг и передать вашему народу новые знания.
     Ульрика показала на цветы.
     Этим вы замените лед? -- спросила она.
     Этим  и многим другим. Ваши с Арфлейном дети  смогут увидеть  это, если
только пожелают идти дальше на юг. Они смогут жить там, где эти цветы растут
сами по себе.--  Он улыбнулся, тронутый  ее  детской  радостью.-- Вы  должны
убедить его.
     Он поймет,-- убежденно произнесла Ульрика.--  А что будет с  варварами,
Доналом и остальными?
     Мы были  вынуждены  применить  к ним более примитивные методы. Но и они
помогут распространить наши идеи.
     Я хотела бы, чтобы Арфлейн пришел сюда,-- сказала Ульрика.-- Я уверена,
ему бы понравилось здесь.
     Возможно. Вернемся к нему?
     Увидев подходящих к нему Ульрику и Питера, Арфлейн поднялся.
     Я хотел бы вернуться на поверхность,-- холодно произнес он.
     У меня не было  ни малейшего  намерения держать вас здесь против  вашей
воли,-- сказал Баллантайн.-- Теперь вы останетесь одни.
     Он вышел из галереи. Арфлейн отправился к отведенным им комнатам. Рядом
с ним шла Ульрика.
     Когда  мы  вернемся во Фризгальт, Конрад, мы сможем  пожениться,-- взяв
его за руку, сказала Ульрика.-- Это сделает тебя Главным корабельным лордом.
Ты  поведешь наш народ  в  будущее,  как  того хочет  Баллантайн. Ты станешь
героем, Конрад, легендой!
     Я не верю в это,-- осторожно сняв ее руку, ответил он.
     Конрад?
     Он покачал головой.
     Возвращайся во Фризгальт,-- сказал он.
     А что будешь делать ты? Ты должен вернуться со мной.
     Нет.
     Он нагнулся было поцеловать ее, но внезапно отшатнулся.
     Наша любовь...-- Ее голос дрожал.-- О, Конрад!
     Наша любовь преступна. Мы уже расплатились за нее. Все кончено.  Я...--
Он нахмурился, как будто впервые слышал свой голос.-- Я отдаю себя во власть
Ледовой Матери. Теперь она может быть уверена в моей верности.
     Поцеловав его в плечо, Ульрика вернулась в сад.


     Город поднялся к поверхности льда, и  они  разжали объятия. Над ледовой
равниной занимался  шторм. В  высоких  башнях  города  завывал ветер.  Питер
Баллантайн помог Ульрике подняться в  кабину  вертолета, который  улетал  во
Фризгальт.
     Оседлав  зверей,  варвары с  оглушительными криками направили их на юг.
Помахав на прощание рукой, Донал повел своих людей через равнину.
     Арфлейн проводил их  взглядом. На  его ногах были лыжи, в  руках -- два
копья, над глазами козырек, за плечами мешок.
     Из кабины высунулась Ульрика.
     Конрад...
     Он улыбнулся.
     До свидания, Ульрика.
     Куда ты направляешься? -- спросила она. Арфлейн показал куда-то вдаль.
     На север, искать Ледовую Мать.
     Как только двигатели машины заработали, он  развернулся и, отталкиваясь
копьями, устремился прочь.
     Поднявшись  с оглушительным шумом в воздух, вертолет взял  курс на  юг.
Через стекло иллюминатора Ульрика следила за уменьшающейся фигурой Арфлейна.
Метель временами закрывала его.
     Вскоре он окончательно исчез из виду.

Last-modified: Thu, 10 Mar 2005 06:59:49 GMT

Оцените этот текст: