ро они отправились в библиотеку Джона Хея в верхнем городе. Там они
без особого труда  нашли  хорошие  пособия  по палеографии и изучали  их  до
позднего  вечера.  Наконец они нашли то, что  им  требовалось. Это  были  не
какие-то  мистические  знаки,  а  обычный  шрифт, употреблявшийся  в  раннем
средневековье, старинные  саксонские буквы  восьмого или девятого века нашей
эры,  неспокойного  времени, когда  под тонким  покровом нового  для северян
учения  -  христианства  - таились  древние  верования  с  их  таинственными
ритуалами, когда бледная луна Британских островов  освещала тайные обряды  в
развалинах  римских  крепостей  Керлсона и  Хексэма и башнях рушащейся стены
Адриана.
     Записка была написана  на  варварской латыни,  что можно приблизительно
перевести: "Карвен должен быть уничтожен, Тело следует растворить в кислоте,
ничего не оставляя. Храните полное молчание".
     Виллетт  и  мистер  Вард, расшифровав послание,  долго сидели в тишине.
После того, что они пережили, ничто уже не могло их удивить. Они просидели в
библиотеке  до  самого  закрытия,  затем   отправились  домой  к  Варду   на
Проспект-Стрит и проговорили всю ночь, не придя ни к какому решению.
     Доктор  оставался  у  Варда  до  воскресенья, когда  наконец  позвонили
детективы, которым было поручено разузнать как можно  больше о  таинственном
докторе Аллене.
     Мистер Вард, нервно прохаживавшийся по комнате,  бросился к телефону и,
услышав от детективов, что расследование почти закончено, попросил их прийти
к нему  на  следующее утро. И Виллетт,  и Вард были  совершенно уверены, что
"Корвинус",  которого  следовало уничтожить,  был  ни  кто иной,  как Аллея.
Чарльз тоже боялся этого человека и написал, что тело его следует растворить
в кислоте. Аллен  получал  письма из  Европы, адресованные  Карвену, и,  без
сомнения,  считал себя  его воплощением. Вряд  ли это простое  совпадение, И
разве Аллен не  намеревался убить Чарльза.  Из писем, которыми  обменивались
эти  люди, было  ясно, что Аллен  попытается убрать юношу,  если  тот станет
слишком "строптивым": Следовало  "как можно скорее  найти  Аллена и  сделать
все, чтобы он не смог повредить Чарльзу.
     В этот день, надеясь, то Чарльз сообщит что-нибудь новое, Вард вместе с
Виллеттом отправился  в  лечебницу  навестить сына. Виллетт  спокойным тоном
рассказал юноше о том, что увидел в  подземелье,  приведя множество деталей,
говорящих  о  том,  что  он  не  лжет.  Щеки  Чарльза  покрылись  мертвенной
бледностью.  Рассказывая  о каменных  колодцах  и сидящих в  них  чудовищных
тварях,  доктор  постарался, как  мог, расцветить свое писание  устрашающими
подробностями, однако Чарльз оставался безучастным. Виллетт на минуту умолк,
потом негодующе заговорил о том, что эти существа умирают от голода, обвинив
Чарльза  в  бессердечии  и  жестокости.  Однако  в  ответ  он  услышал  лишь
саркастический  смех.  Ибо Чарльз, поняв  бесполезность  уверток,  казалось,
воспринимал  все происходящее с мрачным юмором. Он произнес своим неприятным
свистящим  шепотом:  "Черт возьми!  Эти проклятые  твари жрут, но  вовсе  не
нуждаются  в постоянном питании.  Вы  говорите,  месяц без  еды? Это  просто
смешно, сэр, - что  для них  месяц!  Их  создали специально для  того, чтобы
подшутить   над   бедным  стариной  Випплем,  который   постоянно  болтал  о
божественной благодати и  грозил небесным возмездием.  Проклятие! Старикашка
тогда  чуть не оглох  от грохота Внешних сфер! Дьявол  возьми этих  чертовых
тварей, они воют  там внизу вот уже полтора века, с  тех пор, как прикончили
Карвена!"
     Больше Виллетт  ничего не добился  от юноши. Глядя на  Чарльза,  доктор
чувствовал  сострадание  и  страх. Как  он  изменился за  последние  месяцы!
Естественно - ведь молодому человеку пришлось столько пережить! Он продолжал
свой рассказ, надеясь, что какая-нибудь подробность все  же сорвет с Чарльза
маску напускного безразличия. Когда доктор упомянул о комнате с начертанными
на  стенах  формулами и зеленоватым порошком в  сосуде, Чарльз оживился.  Он
насмешливо  улыбнулся,  услышав,  что  прочел  Виллетт  в  записной  книжке,
лежавшей на столе, и сказал, что это  старые заметки, бесполезные для людей,
недостаточно  знакомых с историей  магии. "Но, -  добавил  он, - если  бы вы
знали слова, способные возродить к жизни то, что я высыпал в бокал, вы бы не
смогли явиться сюда и говорить со мной. Это был номер 118, и, думается  мне,
вы были бы  потрясены.  если бы узнали, кто значится под этим номером в моем
каталоге.
     До этого я никогда не вызывал его и собирался сделать это как раз в тот
день, когда вы увезли меня сюда".
     Потом  Виллетт рассказал о том, как произнес  заклинание и  как  со дна
бокала поднялся дым - и впервые увидел страх в глазах Чарльза. "Он явился, и
вы остались живы!" - произнес он, но уже не своим обычным хриплым шепотом, а
звучным  басом,  который отдался.  в комнате зловещим  эхом.  Виллетт, решив
воспользоваться внезапным  волнением  своего  пациента  быстро  процитировал
отрывок из письма, который  запомнил наизусть: "Не забудь, что все надгробия
переставлены, и никогда нет  полной уверенности..."  Потом он молча вынул из
кармана  полученное им странное  послание  и поднес его к  глазам  больного.
Результат  превзошел  все  его  ожидания:  Чарльз Бард  немедленно,  лишился
чувств.
     Этот  разговор  происходил  в отсутствие  психиатров, и содержание  его
осталось неизвестным и врачам лечебницы, и приезжим знаменитостям, чтобы они
не могли обвинить доктора Виллетта в том, что он способствует развитию мании
молодого Варда. Виллетт и Вард не стали звать никого из персонала лечебницы,
они подняли упавшего на пол Чарльза  и  тихонько  положили  его  на кровать.
Приоткрыв  глаза, больной  несколько  раз  невнятно пробормотал,  что должен
тотчас  же  сообщить Орну и Хатчинсону какое-то слово, когда Чарльз пришел в
себя,  доктор сказал  ему,  что по крайней. мере один из этих подозрительных
субъектов  - его злейший враг, посоветовавший доктору Аллену расправиться  с
ним.  Чарльз  ничего  не  сказал  на   это,  но  лицо  его   выражало  тупую
безнадежность. Вскоре посетители удалились и на прощание снова предостерегли
юношу  от  Аллена.  Чарльз  наконец   ответил,  что  об  этом  человеке  уже
позаботились  и  он не  сможет причинить  никакого вреда,  даже  если  очень
захочет.  Это  было  произнесено  со  зловещим смешком,  от  которого  мороз
пробежал у них по коже.  Виллетт и Вард были уверены, что Чарльз  не  сможет
предупредить Орна и Хатчинсона об опасности, которая им якобы грозит, потому
что   администрация   лечебницы   задерживала   для  проверки  все   письма,
отправляемые  бальными,  и не пропустила  бы послание, отмеченное признаками
явного безумия.
     Однако  история  Орна  и  Хатчинсона,   если  корреспондентами  Аллена.
действительно  были  эти  изгнанные  из  Салема  колдуны,  имела  любопытное
продолжение. Движимый каким- то неясным  предчувствием, которое усилилось  в
последнее  время, Виллетт  заключил  соглашение с  международным пресс-бюро,
попросив  посылать  ему  газетные  вырезки,   рассказывающие   о   различных
происшествиях и  преступлениях,  совершенных  за последний  год  в  Праге  и
восточной Трансильвании. Через несколько месяцев он нашел среди переведенных
для него вырезок две очень интересные заметки. В одной говорилось о том, как
в  древнем квартале Праги неожиданно рухнул дом,  и  его единственный жилец,
некий  Иозеф  Наде,  глубокий  старик,  бесследно  исчез. В  другой  заметке
сообщалось о взрыве в горах Трансильвании, к востоку от Рагузы, в результате
которого был  стерт с лица земли  древний замок Ференци, пользующийся дурной
славой.  Владелец  его  занимался  какими-то  таинственными  экспериментами,
вызывавшими подозрения  местных  жителей. И  Виллетт  понял,  что  тот,  кто
начертал записку угловатым саксонским почерком, был способен на большее, чем
простое предупреждение.
     б
     На  следующее утро после разговора с Чарльзом доктор Виллетт поспешил к
Варду, чтобы присутствовать при  его разговоре с детективами. Он был уверен,
что необходимо любой ценой уничтожить  или подвергнуть  строгому  заключению
Аллена, и  постарался .убедить  в этом мистера  Варда. На этот  раз  они  не
поднялись  в библиотеку, ибо все старались не заходить лишний раз на верхний
этаж  из-за  странного  сладковатого тошнотворного запаха,  который никак не
выветривался  оттуда - слуги  приписывали это  зловоние  проклятию,  которое
навлек на дом портрет Карвена.
     В девять  часов утра детективы вошли в кабинет мистера Варда и доложили
им о результатах расследования. К сожалению, они не смогли разыскать мулата,
которого звали  Брава Тони Гомо,  и  не выяснили, откуда приехал в Провиденс
доктор Аллен.  Им также  не было  известно, где  Аллен находится в настоящее
время.  Однако,  им  все же  удалось  собрать множество  фактов,  касающихся
загадочного  чужестранца,  и они узнали, какое  впечатление производил он  в
Потуксете  на  местных жителей.  Он казался им очень  странным  и, по общему
мнению, борода  его  была либо крашеной, либо фальшивой. Кстати,  в комнате,
которую он занимал, детективы нашли брошенные им черные очки и искусственную
бороду. У  него  был незабываемый голос - это мог  подтвердить  мистер Вард,
однажды говоривший с  ним по телефону, - гулкий и очень низкий  бас,  словно
отдававшийся вокруг многократным эхом. Взгляд его, по свидетельству тех, кто
с  ним  встречался,  был тяжелым  и злобным, и это было  заметно даже сквозь
темные  очки.  Некий  торговец,  получивший  расписку   от  доктора  Аллена,
удивлялся  его  странному  угловатому   почерку,  тем  же  почерком  сделаны
найденные в его комнате многочисленные записи.
     Рассказывая о случаях  вампиризма, которые  наблюдались  в  тех  местах
прошлым летом,  люди считали, что  эти  преступления совершал именно  Аллен.
Детективы познакомились также  с показаниями полицейских, посетивших коттедж
Чарльза после  нападения  на грузовики. Они  не увидели  ничего странного  в
Аллене,  но утверждали, что он  был  главной фигурой, а Чарльз лишь выполнял
его приказания. В доме царил полумрак,  и они не  смогли  ясно различить его
черты, но узнали бы его, если бы им довелось увидеть его еще раз. Его борода
имела какой-то необычный  вид, и им показалось, что на лбу над правым глазом
у   него  небольшой   шрам.   Тщательный  обыск   в   комнате   Аллена   был
безрезультатным,  -  нашли  уже  упомянутые  очки,  искусственную  бороду  и
несколько  карандашных  заметок,  написанных   корявым  угловатым  почерком,
идентичным, как  понял  Виллетт с  первого взгляда, тому, которым  начертаны
рукописи старого Карвена и заметки в записной книжке, которую доктор отыскал
в исчезнувших загадочным образом страшных катакомбах.
     Сопоставив все эти -факты,  Виллетт и  Вард с ужасом посмотрели друг на
друга - почти одновременно им пришла в голову дна и та же  безумная мысль...
Фальшивая борода и черные очки, своеобразный почерк Карвена,  старый портрет
с небольшим шрамом на лбу над правым глазом,  юноша с точно  таким же шрамом
там,  в  лечебнице,  гулкий  бас...  Мистер  Бард  вспомнил,  что  во  время
последнего  визита  он  слышал  этот голос из уст  своего сына, забывшего на
время, что он якобы обречен изъясняться жалобным хриплым шепотом;..
     Кто видел Чарльза и Аллена  вместе после визита полицейских  в коттедж?
Разве  не  после  исчезновения  Аллена  Чарльз  забыл  о  своем   страхе   и
переселился. в  Потуксет? Карвен-Аллен-Вард  - в какой противоестественный и
чудовищный сплав слились две эпохи и два человека? А  это проклятое сходство
изображения старого колдуна с  Чарльзом  - как пристально  портрет следил за
ним  глазами,  не отрывая  взгляда!  И почему  оба  - и  Аллен,  и Чарльз  -
старались копировать почерк Карвена, даже  когда были одни и никто не следил
за ними?  И богохульные  деяния этих людей - навеки  исчезнувшее  под землей
подземелье, посещение которого  состарило доктора на несколько лет; голодные
чудовища  в зловонных  колодцах формула,  произнесение.  которой  привело  к
неожиданному  результату; послание, начертанное старыми саксонскими буквами,
найденное  Виллеттом  в  кармане  бумаги  и  письма, и  все эти  разговоры о
могилах, "слоях" или золе и страшных открытиях - что из этого-всего следует?
И тогда  мистер Вард, сам не зная, для чего,  дал  детективам некий предмет,
попросив показать его тем  торговцам,  которые вблизи видели доктора Аллена.
Этим предметом была фотография его несчастного сына, на которой он аккуратно
нарисовал чернилами очки  в толстой оправе и остроконечную бородку, по форме
в точности похожую на ту, что была найдена в комнате Аллена.
     Два  часа  провели они  в  напряженном  ожидании  в  гнетущей атмосфере
старого дома, где  медленно сгущался мрак,  где  пустая панель над  камином,
казалось, источала злобу и зловоние, наполняя ими комнату. Наконец детективы
вернулись.  Разрисованная  фотография была точным  подобием доктора  Аллена.
Мистер  Вард побледнел, Виллетт  вытер носовым  платком внезапно  вспотевший
лоб. Аллен-Вард-Карвен  - страшно было даже подумать об этом.  Какой  фантом
вызвал юноша из черной бездны небытия, и что этот фантом  сделал с ним?  Кто
такой  этот  Аллен, который  намеревался  убить Чарльза,  ставшего,  по  его
мнению,  слишком  строптивым,   и  почему  Вард  в  постскриптуме  к  своему
последнему письму написал, что тело Аллена должно быть растворено в кислоте?
И  почему  в  таинственном  послании  говорилось,  что  Карвен  должен  быть
уничтожен  тем же  способом?  Как  произошла  подмена  и  когда наступила ее
последняя стадия?  В  тот день,  когда  доктор  получил  от  молодого  Варда
паническое письмо,  тот все утро проявлял крайнюю нервозность,  а потом  его
поведение совершенно изменилось. Он выскользнул из  дома так, что его  никто
не заметил, и через  Некоторое  время  смело вошел в дом, пройдя мимо людей,
которых наняли, чтобы  его охранять. Очевидно, все произошло именно когда он
вышел из дома, Но ведь он вскрикнул в ужасе,  войдя в  кабинет! Что он нашел
там? Или, вернее, что встретило его? А человек, который не колеблясь вошел в
дом,  откуда якобы ушел  незамеченным, -  не  был ли он  тенью, явившейся из
чуждого  мира, ужасным фантомом, который набросился на дрожащее человеческое
существо,  не  покидавшее  своей  комнаты?  Разве  лакей  не  рассказывал  о
необычном шуме, доносившемся из кабинета Чарльза?
     Виллетт  позвонил  лакею и очень тихо задал ему несколько вопросов. Да,
конечно, там случилось что-то  нехорошее. Он.  слышал странные звуки - крик,
прерывистый вздох, хрип - будто кого-то душили, потом грохот, треск и топот.
И мистер  Чарльз был не  похож на себя, когда  вышел из  дома, не  сказав ни
слова. Лакей вздрогнул, произнося эти слова, и  нахмурился, вздохнув тяжелый
сладковатый запах, доносящийся  из одного  из  открытых окон третьего этажа.
Страх надолго поселился в доме, и лишь поглощенные своим  делом детективы не
сразу заметили это. Но ими также овладело беспокойство, ибо вся эта: история
была не очень-то им  по вкусу. Доктор Виллетт задумался, и мысли его были не
из приятных. Время  от времени, забывшись, он  что-то бормотал себе под нос,
мысленно восстанавливая цепь событий.
     Наконец -мистер Вард сделал знак,  что  беседа закончена,  и все, кроме
него и доктора, покинули комнату. Ярко светило солнце, но казалось, что мрак
навеки  поглотил  дом,  в котором  витала  тень  старого  Карвена.  Виллетт,
обратившись к другу, просил  поручить ему  дальнейшее расследование,  -  ему
будет легче вынести некоторые неприятные моменты, с которыми оно  сопряжено.
Как домашний врач, он требует определенной свободы действий и, прежде всего,
просит оставить его на некоторое время одного наверху, в библиотеке Чарльза.
     У  Варда  голова  шла  кругом.  Предположения  одно  другого   страшнее
теснились  в  мозгу. Доктор заперся в библиотеке,  где  раньше  с панели над
камином смотрел  портрет Джозефа  Карвена. Мистер Вард, стоявший за  дверью,
ибо  не   решался  оставить  Виллетта  одного  в  этом  месте,  услышал  шум
передвигаемой  мебели  и.  сухой  треск -  очевидно,  доктор  открыл  плотно
прилегающую  дверцу стенного шкафа.  Послышался сдавленный  крик, и открытая
дверца быстро захлопнулась. Потом ключ повернулся в замке, и Виллетт выбежал
из библиотеки, бледный, как смерть, с остановившимся взглядом, и потребовал,
чтобы ему тотчас же принесли дрова для камина. "Печка слишком мала, - сказал
он, - от нее мало толку". Сгорая от любопытства, но не решаясь расспрашивать
доктора, Вард  отдал  приказания,  и  один  из  слуг  принес охапку  толстых
сосновых поленьев. С, опаской войдя в библиотеку, он положил  дрова в камин.
Тем  временем  Виллетт   отправился   в   расположенную   рядом  заброшенную
лабораторию Чарльза и в закрытой корзине принес несколько предметов, которые
тщательно скрыл он лаз Варда.
     Затем  доктор  снова заперся в библиотеке, и по  густым клубам тяжелого
дыма, которые, вылетая из трубы, опускались и заволакивали окна; Вард понял,
что доктор  разжег в камине  жаркий огонь.  Через некоторое время  зашуршала
бумага, потом раздался снова треск открываемой  дверцы шкафа и  звук падения
чего-то  тяжелого,  за  этим  последовали  удары,  словно наносимые  топором
мясника. Дым, прибиваемый книзу ветром, стал черным и зловонным, и обитатели
особняка Вар- . да тщательно закрыли  окна, чтобы не  задохнуться. Казалось,
прошла целая  вечность, пока дым  посветлел и  почти рассеялся, а за  дверью
библиотеки стало  слышно, как доктор что-то соскребает, мост  и вытирает.  И
наконец, захлопнув  какую-то дверцу, на пороге  библиотеки появился Виллетт,
измученный, бледный, и печальный, держа в руках закрытую корзину. Он оставил
окно  библиотеки  открытым, и в  комнату  вливался  чистый, здоровый воздух.
Чувствовался слабый  запах  дезинфицирующего раствора. Панель находилась  на
своем прежнем  месте,  над  камином,  но в ней  уже не чувствовалось  ничего
зловещего, словно она никогда не носила на себе изображения Джозефа Карвена.
Надвигалась ночь, но темнота уже не была угрожающей, в  ней была лишь легкая
грусть.  Доктор  никому  не  сказал, чем  занимался в  библиотеке. Варду  он
шепнул: "Я не могу отвечать ни на какие вопросы, скажу лишь, что есть разные
виды магии.  С помощью известной мне  магии я очистил этот дом  от  зла. Его
обитатели могут теперь спать спокойно".
     7
     Это "очищение" было для Виллетта  почти таким же тяжким испытанием, как
и блуждания по  подземному лабиринту. В тот вечер, вернувшись  к себе домой,
Виллетт почувствовал себя обессиленным.  Трое  суток не выходил он  из своей
спальни, хотя позже слуги  шептались,  что в среду, в самую полночь, входная
дверь  дома  тихо  открылась и через мгновения почти бесшумно затворилась. К
счастью,  слуги  не  отличаются  живым  воображением,  иначе  они  могли  бы
сопоставить  этот факт  со следующей  заметкой  в  вечернем выпуске  местной
газеты:
     "ГРОБОКОПАТЕЛИ СЕВЕРНОГО КЛАДБИЩА СНОВА ЗА ДЕЛОМ.
     После временного  затишья,  продолжавшегося  десять месяцев, с тех пор,
как  был  совершен акт вандализма над могилой Видена на.  Северном кладбище,
ночной сторож Роберт Харт снова  заметил  злоумышленников сегодня в два часа
ночи. Выглянув  случайно  из своей сторожки,  Харт увидел  неподалеку слабый
лучик карманного фонаря. Открыв дверь  пошире, он различил в свете ближайшей
электрической лампы  фигуру мужчины,  державшего  в руке  лопату. Выбежав из
сторожки, Харт стал преследовать злоумышленника, который  бросился к воротам
кладбища,  добежал до начала улицы  и скрылся  в темноте, так что сторож  не
смог догнать и задержать его.
     Как и гробокопатели, замеченные на кладбище в пошлом году, этот человек
не успел нанести какого-либо урона. На  участке, принадлежащем семье мистера
Варда, обнаружены  следы поверхностных  раскопок, но не  замечено ни попыток
вырыть более  глубокую яму, размером с обычную могилу, ни повреждения старых
захоронений.
     Харт  может лишь приблизительно  описать  злоумышленника:  это  мужчина
небольшого роста, с бородой. Сторож склонен предположить, что все три случая
связаны между собой, однако полицейские второго участка не  согласны с этим,
ввиду  варварского характера,  которым  отличался  второй  случай, когда был
похищен  труп давно умершего  человека  вместе  с гробом,  а  надгробье было
разбито сильными ударами лопаты либо другого тяжелого предмета.
     Первый случай - неудачная попытка что-то зарыть, - произошел год назад,
в  марте.  Его  приписали бутлегерам, намеревавшимся  устроить  на  кладбище
тайный  склад  спиртного.  Сержант  Рили  замечает,  что,  возможно,  сейчас
преследовалась  та же  цель.  Полиция приложит все  усилия, чтобы обнаружить
банду злоумышленников, оскверняющих могилы своих предков".
     В среду доктор Виллетт  отдыхал  весь день,  словно восстанавливая силы
после какой-то тяжелой работы или готовясь к  чему-то очень важному. Вечером
он написал мистеру  Варду письмо, приказав своему лакею вручить его адресату
на следующее утро.
     Мистер Вард все эти три дня не выходил из дома, забросив все свои дела.
Он не мог оправиться от  шока, вызванного рассказами детективов "очищением",
произведенным  доктором,  но, как  это  ни  странно, письмо Виллетта  как-то
успокоило его, несмотря на мрачные намеки, которые в нем содержались:
     "10 Барпет-Стрит Провиденс, Р, И. 12 апреля 1928 года.
     Дорогой Теодор.
     Я  должен кое-что сказать вам, прежде,  чем совершу то, что намереваюсь
сделать завтра. Это  будет завершением тяжкого испытания,  через которое нам
суждено было пройти (ибо  ни одна живая душа не сможет теперь раскопать вход
в обитель  ужаса, о  которой  знаем только  мы), боюсь,  однако,  что это не
принесет Вашей душе желанного покоя, пока я не  смогу убедить Вас в том, что
мои действия  положат конец  всей цели страшных  событий.  Вы знаете  меня с
самого детства,  и,  надеюсь,  поверите, если  я  скажу, что некоторых вещей
лучше не касаться и оставить так, как они есть. Итак, не думайте больше том,
что  случилось с  Чарльзом; недопустимо  также раскрывать  его матери больше
того,  о чем она и так  уже подозревает. Когда я  приду к Вам завтра, Чарльз
уже  покинет  пределы  лечебницы.  Он совершит побег, и это  все, что должны
знать окружающие. Юноша сошел  с  ума и удрал  из  больницы. Со  временем Вы
сможете посвятить в его болезнь миссис Вард, рассказать ей об этом  со  всей
возможной деликатностью.  Тогда  наконец отпадет  необходимость  посылать ей
отпечатанные  на  машинке  письма  от  имени  сына.  Я  бы  посоветовал  Вам
присоединиться к Вашей супруге в Атлантик-Сити и хорошенько отдохнуть. Видит
Бог,  Вы  нуждаетесь  в  передышке  после такого  страшного  шока.  Я  также
собираюсь на некоторое время уехать на юг, чтобы успокоиться от пережитого.
     Когда  я  приду  к Вам  завтра,  не  задавайте  мне  никаких  вопросов.
Возможно,  что-то выйдет  не так, как я задумал, но я  сразу об  этом скажу.
Теперь уже беспокоиться не о чем, - Чарльзу ничего не будет угрожать.  Когда
я   пишу  эти  строки,   он  находится  в   большей  безопасности,   чем  Вы
предполагаете. Можете  также не  бояться Аллена и не ломать себе  голову над
тем, кто он и  откуда взялся. В  настоящий момент он просто часть  прошлого,
такая  же, как портрет Джозефа Карвена. Когда услышите мой  звонок  в дверь,
будьте  уверены,  что этого человека больше  не существует.  И  таинственный
незнакомец, который написал  то странное послание, больше не побеспокоит Вас
и Ваших домочадцев.
     Но  Вы и Ваша супруга должны приготовиться к самому худшему. Скажу  Вам
откровенно,  бегство Чарльза вовсе не  означает,  что он  когда-нибудь к Вам
вернется. Юноша заразился очень опасной  и  необычной болезнью, как явствует
из определенных изменений не только в  психике, но и в физическом состоянии.
Не надейтесь снова  его увидеть. Пусть утешением Вам послужит то, что он  не
был  злодеем  либо безумцем,  а  всего лишь  снедаемым неуемным любопытством
юношей, чье пристрастие к древнему и  таинственному навлекло на него все эти
беды. Он столкнулся с тем, что превосходит разум обычных смертных, и мрачная
тень из прошлого поглотила его существо.
     А сейчас я перехожу  к тому, в  чем вы должны  мне  полностью доверять.
Откровенно говоря, мне хорошо известно, какая судьба постигла Чарльза Варда.
Примерно  через  год  вы  сможете, если  пожелаете,  придумать  какую-нибудь
трогательную  историю о смерти сына, ибо его уже не будет в живых. Поставьте
надгробный  памятник на  Вашем  участке Северного  кладбища,  отмерив  ровно
десять  футов  к западу  от  могилы  Вашего  отца,  и этот памятник  отметит
истинное место  погребения Вашего сына.  Прах,  покоящийся там,  принадлежит
Вашей плоти и крови, а не какому-то чудовищу или перевертышу,  там лежит тот
Чарльз Декстер Вард, которого  вы выпестовали, настоящий Чарльз,  отмеченный
родинкой на бедре, а не дьявольским знаком на груди и шрамом на лбу. Чарльз,
который  никогда  не совершал  ничего  дурного  и  заплатил жизнью  за  свою
"строптивость".
     Вот и все. Чарльз  сбежит из, лечебницы, через  год Вы сможете увенчать
его  могилу надгробием.  Завтра  ни о чем меня  не спрашивайте. И  поверьте,
чести Вашей семьи ничто  не угрожает,  и ее репутация останется безупречной,
какой была в прошлом.
     С   глубочайшим  сочувствием  и  пожеланием  быть  стойким  и  спокойно
смириться с судьбой, остаюсь Вашим преданным другом.
     Маринус Б. Виллетт".
     Тринадцатого  апреля 1928  года,  в пятницу утром,  в комнату  пациента
частной  лечебницы  доктора  Вейта  Чарльза  Декстера  Варда,  вошел  доктор
Виллетт. Не пытаясь избежать разговора со своим посетителем, молодой человек
тем  не менее  был настроен  мрачно и явно  не желал  вести беседу на  темы,
избранные Виллеттом. Прошлый разговор  лишь увеличил взаимную неприязнь, так
что после обмена обычными, довольно натянутыми приветствиями, оба смешались,
не  зная, с чего начать. Атмосфера  стала еще более напряженной,  когда Вард
увидел в  застывшем, словно маска,  лице доктора, решительность и жесткость,
которой  прежде не  было. Юноша замер  в  страхе,  осознав, что  со  времени
последнего посещения с  Виллеттом произошла разительная перемена: излучавший
заботливость домашний врач выглядел как безжалостный и неумолимый мститель.
     Вард побледнел. Виллетт заговорил первым.
     - Найдены  важные улики,  - сказал он, - должен откровенно предупредить
вас:  расплаты  не избежать. -  Выкопали еще  немного  голодных зверюшек?  -
насмешливо произнес  Вард. Было  ясно,  что юноша желает до конца  выдержать
вызывающий тон. -  Нет, - медленно  ответил  Виллетт.  - На этот  раз мне не
понадобилось ничего раскапывать. Мы наняли детективов, чтобы выяснить правду
о докторе Алленс, и ой  нашли в коттедже искусственную бороду и черные очки.
- Замечательно! - воскликнул юноша, стараясь за насмешливой наглостью скрыть
тревогу. - Они  наверное  больше подошли бы вам чем борода и  очки,  которые
сейчас  на вас.  -  Вам  они  больше к  лицу, - последовал спокойный, словно
обдуманный заранее ответ. - Ведь раньше они вам подходили.
     После этих  слов в комнате внезапно  потемнело, будто  облако заслонило
солнце,  хотя небо за  окном  было ясным. Наконец  Вард  спросил: - И только
поэтому вы так  торжественно заявляете, что расплата неизбежна? Вы  считаете
таким  уж страшным  преступлением, что я  счел необходимым иметь двойника? -
Нет,  -  спокойно произнес Виллетт. - Вы снова ошиблись. Не мое  дело,  если
кто-то ведет двойную жизнь. Но при условии, что у него вообще есть  право на
существование,  и этот  кто-то не уничтожил  того, кто вызвал его к жизни из
иных сфер.
     Вард  бешено крикнул:  - Что еще вы там  нашли, сэр; и что вы хотите от
меня? Доктор немного помолчал, словно выбирая слова для решительного ответа.
- Я нашел, - произнес он наконец, - некий предмет в стенном шкафу над старым
камином за панелью, на которой  когда-то  был написан маслом портрет. Я сжег
находку и похоронил прах там, где должна быть могила Чарльза Декстера Варда.
     Его собеседник,  задыхаясь,  вскочил со  стула. - Ах, будь ты  проклят,
кому  еще ты сказал...  и кто поверит  этому  теперь...  прошли  полных  два
месяца, а я сижу здесь... Что ты задумал?
     Несмотря на свой маленький рост, Виллетт  выглядел почти величественно,
жестом призвав его успокоиться.  - Я никому не сказал. Перед  нами необычный
случай  - безумие,  проникшее  из  глубины  сков,  ужас, пришедший  сюда  из
неведомых  сфер;  случай,  неразрешимый  в пределах  обычной  логики,  перед
которым бессильны и врачи, и полиция,  и судьи. Слава Богу, я смог выйти  за
пределы   обычных  представлений,   иначе  мой  рассудок   не  выдержал  бы,
столкнувшись с НЕВЕДОМЫМ. Вы  не обманете меня,  Джозеф Карвен, ибо эта ваша
проклятая магия, благодаря которой вы стоите передо мной, - реальность!
     Я знаю,  как  вы соткали  колдовскую  сеть; пережившую полтора века,  в
которую  поймали  вашего  потомка-двойника;. знаю,  как  вы затянули  его  в
прошлое и заставили поднять ваш прах из  смрадной могилы. Мне  известно, что
он  прятал  вас  в  своей  лаборатории.  Известно,  что днем  вы  занимались
изучением  реалий современной  жизни,  а по ночам,  превращаясь  в  вампира,
рыскали по округе в  поисках жертвы, чтобы напитать свежей кровью свое тело,
что позже,  надев  бороду и  темные очки,  чтобы не вызвать удивления  своим
феноменальным сходством  с Чарльзом, вы показались  на людях. Я знаю, что вы
решили  сделать,  когда  Чарльз  стал  протестовать   против  того,  что  вы
оскверняете могилы везде, где только можете. Знаю, какой вы составили план и
как осуществили его.
     Вы оставили дома бороду и очки и одурачили охранников, стоявших  вокруг
дома. Они  решили, что это  Чарльз вошел в дом, а  позже  вышел на улицу, на
самом  же деле тогда вы уже задушили  юношу и спрятали труп в стенном шкафу.
Но вы забыли  о  том,  что от Чарльза вас  отделяют  полтора века,  не  учли
разницу в интеллекте, характере. Каким же глупцом вы были,  Карвен, полагая,
что достаточно  будет внешнего  сходства,  Почему  вы  не подумали о  манере
выражаться, о голосе и почерке?  Но в конце концов, как видите, вас постигла
неудача.  Вам  лучше,  чем  мне,  известно, кто написал  ту записку  старыми
саксонскими  буквами, и  имейте  в  виду,  что его предупреждение не  прошло
даром. То,  что извращает  саму природу человеческую,  должно быть стерто  с
лица земли, и, думаю, автор записки позаботится об Орне и Хатчинсоне.
     Один  из  них  когда-то  писал:  "Не  вызывай  того,  кого  не  сможешь
повергнуть".  Однажды  вы уже поплатились  за свою  опрометчивость,  и  ваше
проклятое  колдовство погубит вас снова. Человек может играть силами природы
лишь, до определенных пределов; то, что вы создали, обернется против вас.
     Внезапно слова доктора прорвал судорожный вопль, исторгнутый существом,
стоящим перед  ним. Безоружный, загнанный в угол, потерявший всякую надежду,
сознавая, что любое проявление насилия лишь приведет на помощь доктору дюжих
санитаров, Джозеф Карвен  решил  прибегнуть к единственному  оставшемуся,  у
него средству и начал совершать магические пассы. Он делал круговые движения
указательными пальцами обеих рук и гулкий бас, который н  больше не старался
скрыть  хрипотой,  разнесся  по  комнате.  Раздались: первые  слова  ужасной
формулы:
     ПЕР АДОНАИ ЭЛОХИМ, АДОНАИ ЙЕГОВЫ, АДОНАИ САВАОФА МЕТРАТОНА...
     Но Виллетт опередил  его. Уже  во дворе вокруг дома завыли собаки,  уже
ледяной ветер  поднялся со  стороны глубоких  вод бухты; но тут доктор начал
нараспев произносить заклинание,  которое приготовил, направляясь сюда.  Око
за  око,  колдовство за  колдовство, - сейчас станет ясно, насколько  прочно
усвоил  он уроки самого  Карвена! Твердым  голосом Виллетт  стал произносить
вторую формулу из пары, первая часть  которой  вызвала к  жизни в подземелье
того,  кто  написал  записку:  таинственное  заклинание,  над  которым  было
изображение Хвоста Дракона - знак "Нисходящего узла":
     ОГТРОДАИФ
     ГЕБЛ - ИХ
     ЙОГ-СОТОТ НГАХНГАИЙ
     ЗХРО
     Как  только  Виллетт  произнес  первое  слово  формулы,  Карвен  замер.
Лишившись  речи,  он  делал лихорадочные  движения  руками,  но  вскоре  они
застыли, словно  парализованные.  Когда было названо страшное имя ЙОГ-СОТОТ,
начались ужасающие изменения. То, что стояло перед доктором, не рассыпалось,
а  медленно растворялось  в воздухе,  принимая чудовищные  формы, и  Виллетт
закрыл  глаза,  чтобы  не  потерять  сознания  прежде,  чем   формула  будет
закончена.
     Но доктор смог продержаться до конца, и  существо, порожденное нечистой
магией,  навсегда исчезло из мира  людей. Могуществу темных сил, вырвавшихся
из недр столетий, пришел конец, здесь  закончилась история Чарльза  Декстера
Варда. Открыв  глаза,  Виллетт понял, что не напрасно хранил в памяти слова,
много раз повторявшиеся в манускрипте Карвена. Как он и предполагал, не было
нужды прибегать  к  кислоте. Ибо  колдуна  постигла  та же участь, что и его
портрет год назад: на  полу комнаты, там, где за секунду до  того  находился
Джозеф Карвен, теперь лежала лишь кучка легкой, голубовато-серой пыли.