подмигивая рычащим девам. Тело его дергалось и
кипело энергией, мысли бежали во все стороны со скоростью мили в секунду. Он
стоял тихо и молчал. Пусть говорят другие,  он будет слушать. Он найдет путь
к собственной пользе. Всегда находил. И пусть тогда его враги остерегутся.
     Вторая  появившаяся  фигура  -  это был,  конечно,  великий лорд  Драм,
консорт и Душегуб. Только сейчас он был довольно сильно  потрепан. Одежда на
нем  была  разорвана и обожжена, и кровью заляпана, причем не  только чужой.
Ход схватки с мятежниками, одерживавшими победу за победой,  загнал его  под
землю. Когда  остановились  боевые машины  и  проявилась  Матер  Мунди, Драм
понял, что дело его безнадежно. Он бросил своих людей, переоделся и вернулся
ко двору  инкогнито. И ощущал скорее  гнев, чем вину. Лайонстон требовала от
него такого, что мог бы сделать только настоящий Драм с его опытом. А он был
просто наспех созданным клоном,  пытающимся учиться  на  ходу и оставаться в
живых, когда  вокруг  него гибли  люди. Не его вина,  что  он не  знает, как
драться  против  подавляющего превосходства противника,  и  нового оружия, и
эсперов с  силой богов.  Даже настоящий Драм никогда  не  выходил на битву с
вездесущей  Матер  Мунди. И  вот  он удрал и  пришел  домой к Лайонстон, как
ребенок, побитый в школе хулиганами,  и надеясь, что его  не побьют опять за
поражение.
     Зазвенел  экран,   и  Лайонстон  резким  жестом  руки  велела  Сайленсу
замолчать, а  на экране появился генерал  Шу Беккет. Он был  устал  и сильно
потрепан. На мостике у него  за спиной творился хаос, бегущие туда-сюда люди
выкрикивали  команды и проклятия. Ревели  сигналы тревоги. Беккет смотрел  с
экрана  на Лайонстон и возвысил голос,  чтобы его  слова  были расслышаны  в
хаосе звуков.
     - Ваше Величество, я сделал все что мог, чтобы защитить  вашу Империю и
вас лично, и с глубоким  сожалением должен вас  информировать,  что потерпел
неудачу, Война  в  космосе  закончена.  Мой флот рассеян  и  уничтожен,  мои
наземные силы опрокинуты на каждой  из планет, с  которых мне еще  поступают
доклады, и  у меня не  осталось, чем  воевать. Я  не вижу никакого плана или
стратегии, которые дали бы мне  преодолеть  силу этих обстоятельств.  В силу
этого  я,  чтобы  спасти  оставшихся  из своих  людей,  вошел  в  контакт  с
командованием мятежников и предложил им мою капитуляцию.
     Я советую Вашему Величеству как можно скорее поступить точно так же для
получения максимально благоприятных условий капитуляции. Управление Флотом я
передам  тому органу  власти,  который заменит Ваше  Величество. Ты  прости,
Лайонстон, но я должен думать о своих  людях. Хватит уже смерти и страданий.
Кто знает,  может, так будет лучше.  Удачи вам, Ваше Величество. Может быть,
встретимся в лучшие времена, если останемся живы.
     Он  отключился,  и экран  погас,  а  Лайонстон все еще набирала воздух,
чтобы  выкрикнуть генералу оскорбление.  Потом она долго смотрела невидящими
глазами, колотя кулаками по подлокотникам Трона. Девы, уловив ее настроение,
беспокойно зашевелились у его  подножия. Наконец взгляд  императрицы упал на
Фрост и Сайленса, и она медленно кивнула.
     -  Я  окружена  бездарностями  и предателями,  но у меня  есть вы.  Мое
секретное оружие. Я передаю командование моими войсками в ваши руки, капитан
и инвестигатор. Защитите Империю. Истребите  сброд,  беснующийся  на улицах.
Никаких  оправданий!  -  Голос  ее взлетел  до визга.  - Неужели  больше нет
никого, кто защитит меня от подлой толпы?
     - Ну, всегда есть я,  - сказал Александр Шторм. Все оглянулись на голос
и увидели, как старый мятежник идет, не спеша, среди ужасов  Ада. За ним шел
Джек  Рэндом,  волоча  скованную  Руби  Джорни за веревку на шее.  Когда она
пыталась  замедлить  шаг, он  затягивал веревку, перекрывая ей дыхание и  не
оставляя  другого  выхода,  кроме  как  поспешить  за ним.  Александр  Шторм
остановился на почтительном расстоянии от дев, дал знак остановиться Рэндому
и куртуазно поклонился сначала Лайонстон, потом всем остальным.
     -  Ваше Величество, достопочтенные гости! Позвольте мне представить вам
моих  пленников, самых  проклятых мятежников и предателей  - Джека Рэндома и
Руби Джорни, дабы вы поступили с ними, как будет угодно вашей воле.
     Воцарилось долгое молчание, и вдруг императрица Лайонстон рассмеялась и
захлопала в ладоши, как девчонка.
     - Видите,  друзья?  Ничего еще не кончилось, пока я не решила, что  это
конец!

     Оуэн Дезсталкер, его предок Джиль и  Хэйзел  д'Арк  прибыли  в огромную
приемную, которая  была  единственным  путем ко  двору Лайонстон. Просторная
камера из стали и бронзы  с инкрустированными золотом серебряными колоннами,
она простиралась во  всех направлениях, обширная и  пустая, и эхо гуляло под
ее сводами. Обычно здесь собирались заправилы Империи  и нетерпеливо  ждали,
пока  отворятся  огромные   стальные   двери,  открывающие  доступ   к   уху
императрицы.  Но  сейчас  огромная приемная была пустой  и  покинутой. Оуэн,
Джиль  и Хэйзел стояли перед закрытой  двустворчатой дверью и с сомнением ее
разглядывали.
     - Наверное, заперта, - сказал Оуэн.
     - Ах, наверное? - переспросила Хэйзел. - Я так поняла,  что у тебя есть
коды для этой двери?
     - Боюсь, что нет,  -  сказал  Оуэн. - Полагаю, ты не прихватила с собой
взрывчатки на этот случай?
     - Боюсь,  что  нет, - передразнила его Хэйзел.  - Кажется, нам придется
проложить себе путь грубой силой и невежеством.
     - Хватит, - оборвал их Джиль. - Я долго сюда добирался, и работы у меня
еще много.
     Оуэн и  Хэйзел переглянулись, но не успели и слова сказать, как с яркой
вспышкой невесть откуда появились Безумная Дженни, Тоби Шрек и Флинн. Дженни
окружила себя  силовым пси-щитом,  но сбросила его,  увидев, что никто ее не
атакует.  Тоби  и  Флинн  прежде  всего проверили,  что  камера  с  ними,  и
огляделись, раскрыв рот. Тоби сообразил, кто перед ним  и где он,  и  махнул
рукой Флинну начать съемку.
     -  Какого  черта  вы  здесь  делаете?   -  спросила  Хэйзел  не  совсем
приветливо.
     -  Матер  Мунди пожелала,  чтобы  мы  были здесь, -  ответила  Безумная
Дженни. - Все вопросы к ней. Очевидно, она хочет, чтобы  падение Империи вся
Империя  увидела в прямом  эфире.  Зачем  она  захотела, чтобы  я тоже здесь
была...  это мне пока не ясно.  Но нет сомнения,  что скоро  я  узнаю. Итак,
дайте мне последнюю информацию. Какие препятствия между нами и двором?
     - Ну, в основном вот  эта  дверь, - сказал Оуэн. -  Лично я  думаю, что
будут и другие меры безопасности.
     Он замолчал, и все оглянулись,  услышав  приближающийся  топот  бегущих
ног. Их казалось  чертовски  много. Те, кто мог,  вытащили лучеметы и  мечи.
Дженни собрала вокруг себя  свою силу, так что в воздухе потрескивали искры.
Флинн послал свою  камеру вверх  под  потолок,  проверил,  что она смотрит в
нужную сторону,  и  быстро подбежал к Тоби, который уже спрятался  за  спины
остальных.  И  едва  успел это  сделать, как  небольшая армия  личной охраны
Лайонстон уже вбежала в приемную  с обнаженными  мечами и силовыми  щитами в
руках.  Оуэн  крепко стиснул  рукоять меча. Хэйзел  метнула на него сердитый
взгляд:
     - Вот и накаркал.
     - Сдавайтесь! - крикнул командующий группой офицер. - У вас нет шансов!
Оуэн усмехнулся Джилю:
     - Кажется, он нас плохо знает?
     - Давай кончать их побыстрее, - ответил Джиль. - Это может быть попытка
Лайонстон нас отвлечь, пока она спасается бегством.
     - Позвольте мне заметить, ни малейшим образом не угрожая, что мы с моим
оператором - нонкомбатанты, - высказался Тоби из задних рядов.
     - Убить их всех! - рявкнул офицер и повел своих солдат вперед.
     Безумная Дженни взлетела в  воздух, широко раскинула руки, и из пальцев
ее  вспыхнула   молния,  свалив  первую  дюжину  охранников.   Хэйзел  д'Арк
замерцала,  и вдруг ее  оказалось около десятка.  Эти Хэйзел,  возможно,  из
параллельных времен, злобно улыбались в предчувствии битвы.
     Джиль телепортировал себя среди охранников  в разные стороны, выводя их
из строя и исчезая раньше, чем мог последовать ответный удар. Оуэн улыбнулся
и   покачал  головой.  Показательные   выступления.   Он   взмахнул   мечом,
переключился  на  форсаж  и  пошел навстречу охранникам, и в  глазах его они
видели свою смерть. Двое  мужчин и  две женщины  вышли на  бой  против целой
армии, и численность противника их не волновала ну совсем.
     Поначалу.  Мятежники прорубали  себе путь  среди  охранников  с угрюмой
эффективностью, и вскоре мертвые тела валялись  повсюду, попадаясь под ноги.
Повстанцы убивали и убивали, но охранники продолжали прибывать. Оуэн дрался,
держа меч двумя руками,  и никто не мог против  него выстоять. Он форсировал
себя,  и сила  и  скорость  пели в его руках, но  на  место каждого упавшего
охранника вставали двое других. Они роились вокруг, нападая  со всех сторон,
и скоро не стало уже места, чтобы  взмахнуть мечом, и он мог только резать и
колоть.  Поддержанные  силой и скоростью форсажа, такие удары все равно были
смертельны,  но когда враги  были и  сзади,  и спереди, не  было ни  секунды
передышки. Он бился, вертясь на месте,  удерживая противника на расстоянии и
зная, что стоит ему чуть помедлить или замешкаться, и он уже труп.
     Быстрый взгляд вокруг дал ему  знать,  что у  его друзей дела не лучше.
Все экземпляры Хэйзел разделились, были рассеяны по всей длине  приемной, но
все еще яростно бились. Оуэн  не  мог не улыбнуться.  Кажется, из  каких  бы
реальностей ни явились эти Хэйзел, все они были чертовскими драчуньями. Одну
из Хэйзел теснили к нему,  и Оуэн с радостью увидел, что  это оригинал.  Они
быстро встали спина к спине, и Оуэн был счастлив, что она  здесь. Они всегда
отлично работали командой.
     Он видел, как  бьется несколько поодаль Джиль, рыча свой древний боевой
клич  и работая длинным тяжелым мечом, как молотом, в  окружении стражников,
как  медведь  среди  собак,  Ему  пришлось  оставить  телепортацию  -  среди
дерущихся  не  осталось  места,  куда  можно было  телепортироваться.  Оуэну
казалось,  что охранников  стало  даже  больше,  чем  было  с самого начала,
несмотря   на  все   валяющиеся   на  полу  тела.  Наверное,   они  вызывают
подкрепления. Так нечестно.
     Безумная  Дженни все  еще  висела  в воздухе, окруженная  молниями,  но
больше, кажется, никуда молниями не била.
     Это озадачило Оуэна, но потом  он увидел, как  охранники громоздят друг
на друга эсп-глушители, стараясь заблокировать Дженни просто количеством.
     И тут впервые Оуэну пришло в голову, что здесь, быть может, и окончится
его путь. Он прошел многое, пробился через  сотни препятствий, но даже у его
возможностей есть границы. Даже на форсаже человек не  может выстоять против
целой  армии. Он вспомнил,  как  это  все начиналось; как  у  себя дома,  на
Виримонде,  он  стоял  один в  безнадежной  битве  с толпой  переметнувшихся
охранников, готовый к неизбежной  смерти. Может быть, он прошел полный круг,
но в этот раз Хэйзел не придет его спасти. Ей приходилось так же трудно, как
и ему.  Оуэна бесила мысль,  что после  всего,  что он прошел, он будет убит
кучкой  вооруженных охранников только потому, что их так много.  Он заглянул
внутрь себя, пытаясь вызвать энергию,  с помощью которой он обрушил на Мисте
целый дом,  но  не  нашел там ничего, как ни старался. И  понятия  не  имел,
почему.
     С  него  струился  пот,  заливал  глаза, и приходилось  то и  дело  его
смаргивать. Дыхание Оуэна  стало тяжелым, и  ему показалось,  что  он теряет
скорость.  Некоторые  удары  противника стали проходить через  защиту. Всего
лишь мелкие порезы  тут и там, почти неощутимые в состоянии форсажа, но рана
есть рана, а кровь есть кровь. Значительная кровопотеря снизит его быстроту,
невзирая на  форсаж. Кроме того, форсаж  не может  длиться вечно. В какой-то
момент пламя разгорится  так  сильно, что сожжет  его  самого. Как  было  на
Мисте.  Он рубил,  резал,  отражал  удары,  и  охранники  вокруг него падали
мертвыми и умирающими.  Он  слышал, как  Хэйзел кряхтит позади  и  ударяется
спиной об его спину, и знал, что она все еще с ним. Но на другом конце  зала
другая Хэйзел, с черной кожей и черными  кудрями вдруг свалилась под дюжиной
ударов и, как он ни смотрел в ту сторону, больше не поднялась. Джиля прижали
к стене, на нем был с десяток порезов, кровь текла по лицу из раны на виске.
Безумной Дженни не было видно нигде.
     Потом Хэйзел  вскрикнула за  его спиной от изумления  и боли, ударилась
спиной об Оуэна и упала на колени. Оуэн резко  развернулся, вращая мечом изо
всей  силы,  вынуждая охранников  отступить.  Хэйзел скорчилась  у его  ног,
согнувшись пополам от раны в живот, выронив меч. Она пыталась свести  руками
края огромного  разреза,  но  кровь  хлестала потоком, образовав  вокруг нее
большую лужу. Оуэн с первого  взгляда понял, что рана смертельна. Он пытался
позвать  Хэйзел по  имени, но не мог  справиться  с  дыханием.  Он выпал  из
форсажа, рука с мечом бессильно повисла, и охранники бросились вперед. Тогда
гнев и ужас взмыли в душе Оуэна волной, снова зажигая его силу, наполняя его
пылающей энергией, которой невозможно было противиться. Он отдался ей, и она
взревела в нем неостановимым приливом. Ближайшие к нему  охранники вспыхнули
факелами сразу же, как мотыльки в  костре, и все больше их охватывало пламя,
когда ширилась волна  энергии. Они пытались бежать,  но волна их  догоняла и
уничтожала  без  пощады  и  милосердия.  За  несколько  секунд  погибли  все
охранники в приемной,  и  только Джиль и Дженни,  Тоби и  Флинн  и несколько
Хэйзел  остались  стоять, Оуэн перекрыл  энергию,  поглядел  на  мертвых,  и
плевать ему было на все.
     Он рухнул рядом с Хэйзел и бережно взял ее на руки. Она положила голову
ему на  грудь, и он прижал ее к себе. Она была такой легкой у него на руках,
будто уже уплывала прочь от него. Одежда Оуэна  сразу пропиталась ее кровью,
но он не заметил.  Он снова пытался коснуться силы внутри себя, но ответа не
было. Чем бы ни было то, что дал ему Безумный Лабиринт, это была сила смерти
и разрушения, но не исцеления. Он мог сразить целую армию, но  не мог спасти
единственного человека, который был для него важнее всего. В груди стеснило,
он  не  мог  вздохнуть.  Хэйзел  медленно  подняла голову  и попыталась  ему
улыбнуться.  Зубы ее  были красны от  крови.  Оуэн  заплакал,  сухие всхлипы
сотрясли  все его  тело.  Хэйзел попыталась что-то ему  сказать, но  дыхание
покинуло ее последним судорожным вздохом, и она лежала в его руках, мертвая.
Оуэн прижимал ее к себе, укачивая, как спящего ребенка.
     - Я это сделал ради тебя, Хэйзел, - пытался сказать  он сквозь слезы. -
Только ради тебя.
     Он  услышал  идущие к  нему  шаги,  но не поднял глаз.  Ему было нечего
сказать кому  бы то  ни  было. Потом кто-то с голосом Хэйзел  позвал  его по
имени.  Он прекратил  плач,  надежда  взметнулась в сердце,  но  лишь  когда
мертвая Хэйзел исчезла из его объятий, он  понял и поверил. Он заставил себя
поднять  глаза:  над ним стояла Хэйзел д'Арк.  На  этот раз - настоящая.  Он
тяжело  встал и просто стоял и смотрел на нее, боясь коснуться, чтобы она не
исчезла, а она неистово к нему прижалась, обняла, как утопающий хватается за
спасательный круг. Так они стояли долго, тяжело дыша.
     - Я думал, я тебя  потерял, -  сказал наконец  Оуэн. - Я  действительно
думал, что тебя потерял.
     - Все  хорошо, Оуэн, - сказала Хэйзел. - Я здесь.  И  для тебя я всегда
буду здесь.
     Они разомкнули объятия  и отступили посмотреть друг на друга. Оуэн стер
последние слезы с  лица  тыльной стороной ладони. Хэйзел неловко улыбнулась.
Она огляделась вокруг, увидела наваленные на полу  приемной трупы и кивнула,
пораженная.
     - Ну, ты даешь, аристо. Напомни мне, чтобы я тебя никогда не сердила.
     - Такого быть не может, - ответил Оуэн. - Хэйзел, я...
     -  Я  знаю. Но  поговорим об  этом позже.  Сначала мы  должны сокрушить
Империю. Оуэн покачал головой:
     -  Ох, Хэйзел! Дело прежде всего, и так во всем. К ним подошли Дженни и
Джиль. Дженни только что кончила разбивать эсп-глушители, а у  Джиля  голова
была  повязана носовым  платком, чтобы  остановить кровь.  Это  был не самый
чистый платок  в  мире, но  Оуэн ничего не сказал. В  окровавленной  повязке
древний воин выглядел, как пират старых времен.
     -  Отличное  выступление,  Дезсталкер!  -  бодро  заявила  Дженни. -  Я
поражена. Ты уверен, что ты не Матер Мунди инкогнито?
     - Более чем, - ответил Оуэн. - Кем бы  я ни был, но я  не эспер. Это...
что- то другое, большее.
     -  И все равно хорошая работа,  родич, - сказал Джиль. -  Ты зря тратил
свою жизнь на науку.
     Тоби  и  Флинн  вынырнули  из  алькова, где  прятались,  и поспешили  к
остальным. Камера Флинна тащилась позади.
     - Мы  тоже живы и здоровы, если это кого-нибудь интересует, - несколько
обиженно сообщил Тоби.
     - Ну, за  вас-то мы не волновались, -  сказала Хэйзел. -  Каждый знает,
что журналистов труднее истребить, чем тараканов.
     И тут все, не  сговариваясь, повернулись и посмотрели на огромные серые
стальные двери,  ведущие ко  двору Лайонстон. Наступила такая тишина,  будто
даже мертвые ждут, что сейчас будет.
     - Постучимся? - спросила Хэйзел. - Или просто прорвемся внутрь?
     - Я думаю, нам надо постучать,  - предложил Джиль. -  Лайонстон  знает,
что мы здесь. Она также знает, что ей нас здесь не удержать.
     Будто поняв намек,  двери медленно распахнулись, при всей своей массе -
совершенно беззвучно. В приемную  хлынул кровавый свет вместе с вонью серы и
крови. Оуэн и Хэйзел  выступили вперед  с мечом и лучеметом в руке и вошли в
Ад.

     При дворе,  перед Железным Престолом,  Александр Шторм дал волю  своему
желанию  покрасоваться.  Жизнь  имперского агента  глубоко  внутри  Подполья
требовала  глубочайшей конспирации и маскировки,  и  теперь  он  дорвался до
возможности показать, кто он  такой. Императрица улыбалась ему благосклонно,
Драм и Валентин смотрели очень ревниво. Разор и Саммерайл смотрели холодными
глазами   со  своих  мест  чуть   позади  Трона,  но  их  мнение  Шторма  не
интересовало. Разор  - инвестигатор,  а Малютка - психопат. Сайленс, Фрост и
Стелмах тоже не имели значения. Они-то, как всем известно, провалили задание
императрицы, а он, Шторм, достиг блестящего успеха.
     - Я стал  агентом Империи в  тот  день, когда  мятежники  уносили  свои
головы в руках с Колд-Рока,  - гордо сообщил он своим слушателям. - Я видел,
как Джек  был сражен  и  попал  в  плен, и я знал, что это конец всех надежд
Восстания.  А  я сражался за него так долго и без всякой награды. И потому я
сдался  и  заключил  договор.  Это  было  нетрудно  -  они  были  рады  меня
заполучить. Они понимали  мою  ценность.  И все эти годы  я вкрадывался  все
глубже и глубже в самое сердце Подполья, и все эти дураки один за другим мне
доверялись,  сами проваливая все свои операции. А меня не подозревал никто и
никогда.  Я был - Александр  Шторм, великий герой Подполья,  друг и соратник
легендарного Джека Рэндома.
     Я было забеспокоился, когда Джек вернулся, но мнемотехники хорошо с ним
поработали. Они постарались,  чтобы  он  мало что помнил о событиях на Колд-
Роке, а тем  более о моем переходе на другую сторону. Он даже не помнил, как
я помогал мнемотехникам его пытать  и кондиционировать,  чтобы доказать свою
верность новым хозяевам. Когда  он появился,  мне  пришлось в  конце  концов
встретиться с ним, иначе  это вызвало бы  подозрения.  Что ж, мы  снова были
старыми  друзьями, и он никогда не заглядывал глубже моей улыбки и не  видел
презрения  в  моих глазах.  Теперь  нужно было  только  дождаться наилучшего
момента для  произнесения контрольных  слов,  которые мнемотехники вложили в
его  подсознание.  И вот он перед  вами.  Ваше  Величество,  безвредный, как
новорожденный котенок.
     - А эта охотница за скальпами? - спросил Разор. - О ней сообщали, что у
нее развились пси-способности...
     -  Не волнуйся, - ответил Шторм. - Она до бровей накачана наркотиками и
так нагружена цепями, что еле стоит. - Он вразвалку подошел к Руби и пнул ее
под колено. Она  тяжело  рухнула на колени, цепи  ее громко звякнули.  Шторм
рассмеялся и снова отошел к подножию Трона.
     - Я думал, что Джек Рэндом - твой друг, - сказал капитан Сайленс.
     Шторм пожал плечами:
     - Был. А потом  бросил меня, будучи  всего лишь человеком.  Легендарный
герой не должен стареть и уставать  и терпеть поражения чаще, чем одерживать
победы.  Мне  надоело  быть  неудачником.  Я  хотел  оказаться  на   стороне
победителя, хотел богатства, роскоши и легкой жизни в возмещение за напрасно
прожитые годы. Никто никогда не был мне благодарен за  все те годы, когда  я
рисковал  жизнью  ради  них,  паразиты  этакие.  Никто  никогда  не  сказал:
"Спасибо, ты сделал достаточно,  пусть теперь поработают  другие". Нет,  они
хотели  еще и  еще. Даже  Джек.  Бой за  боем на какой-нибудь  Богом забытой
скале, о которой я даже не слышал, и снова вести необученных крестьян против
профессиональных солдат Империи, и все это напрасно.  Вся кровь, и страх,  и
смерть друзей. Я  устал от  всего этого. И когда Джек был повержен и взят  в
плен, у меня было наитие, и я увидел безнадежность Восстания. Даже если  нас
ждала победа и мы свергли бы императрицу, ее заменил бы кто-нибудь такой же.
Такова  уж  эта  работа,  и  такова  природа  вещей.  И  я  отдал  нищету  и
безнадежность за богатство и безопасность. И за шанс ударить по мятежникам и
заставить их отплатить за годы моей растраченной зря жизни.
     - И все  же  он был твоим другом, - повторил Сайленс. Шторм ответил ему
тяжелым взглядом:
     - Он? Я даже не знаю,  кто он теперь. Он должен быть стар,  как я, а он
молод.  Он  снова человек власти  и  судьбы,  а  я нет. Вся  моя  жизнь была
несправедливой, и самой большой несправедливостью был он.
     - Убью,  - неразборчиво выговорила Руби Джорни. Все повернулись к  ней,
стоящей на  коленях и  согнутой под тяжестью цепей, изо всех сил  пытающейся
поднять голову.  - Он тебе верил.  Любил тебя,  как брата. Сражался  рядом с
тобой. Я тебя медленно убью, гад вероломный. Я тебе вырву сердце  и заставлю
тебя его съесть. Цепи меня не удержат. Действие наркотика кончилось. Я успею
увидеть твою смерть, пока еще жива.
     -  Да  заткнись ты,  - лениво сказал Шторм,  подошел к  ней и ударил по
губам. Она упала на спину. - Я тебя, сука, всегда терпеть не мог.
     И он стал бить ее ногами.
     -  Хватит  этого!  -  сказал  Оуэн  Дезсталкер.  Голос  его,  резкий  и
командный, прозвенел под сводами зала  двора,  и Шторм помимо  воли отскочил
назад.  Все  обернулись и  увидели  Оуэна, ведущего своих  спутников  сквозь
адский  дым к  Железному Престолу.  Двое  Дезсталкеров, оба люди из легенды,
орудия судьбы. Хэйзел д'Арк, пиратка, которая стала героиней. Святая легенда
эсперов  Подполья,  Безумная  Дженни.  И как  два  ворона  с  большим опытом
поведения на поле боя -  Тоби и Флинн, идущие за своим  материалом до конца,
каким бы этот конец ни был.
     Инвестигатор Разор  и Кит Саммерайл быстро встали  между Троном и вновь
пришедшими. Шторм подбежал и  встал рядом  с  Драмом  и Валентином  Вольфом.
Сайленс  и Фрост выхватили  мечи.  Стелмах навел лучемет.  Девы  у  подножия
зашевелились и зашипели. Оуэн и его спутники остановились возле Руби Джорни,
и она посмотрела на них и сплюнула полным крови ртом.
     - Долго вы сюда добирались.
     - Прошу прощения, - ответил Оуэн. - Нас отвлекли. Предложить тебе руку?
     - Размечтался, аристо!
     Руби встала, сцепила руки, и цепи на ней затряслись  и свалились.  Руби
злобно улыбнулась ошеломленному Шторму.
     - Ты же не думал на самом  деле, что  цепи  и  наркотик удержат кого-то
вроде меня, нет?
     Оуэн  огляделся,  отмечая   тлеющие  угольные  ямы,  пылающих  ангелов,
огромные отдушины в полу, откуда неслись вопли проклятых душ. Багряный свет,
шеренги мертвых на кольях и пытаемые грешники, повисшие на утыканных  шипами
цепях. Когда  же  он посмотрел на Лайонстон, его голос был так же спокоен  и
холоден, как его взгляд.
     - Хорошее место ты себе выбрала, Лайонстон. Узнаю тебя. Ты  всегда была
склонна к крайностям,  но на этот раз  ты сама себя превзошла. Из психопатки
ты стала настоящей  сумасшедшей, Ты - тварь  из  бездны,  Лайонстон, бешеный
зверь, и наша работа - положить тебе конец.
     Лайонстон выпрямилась на Троне, ничуть не задетая.
     - Добро пожаловать ко  двору, изгнанник. Мы ждали тебя. Мы даже позвали
некоторых  гостей  тебя  приветствовать,  специально  для этого  пригласили.
Например...
     Она  щелкнула  пальцами,  и  маскирующая  голоиллюзия  исчезла,  открыв
большой деревянный крест позади Железного Престола. И пригвожденная к  нему,
висела мать-игуменья Беатриса Христи, святая Техноса III. Ряса монахини была
разорвана и окровавлена, а вместо накрахмаленного  плата был терновый венец.
Пронзенные  запястья и лодыжки  покрывала  густая  корка  засохшей крови,  и
струйки крови засохли на лице, стекая из-под всаженных с  силой колючек. Она
была еще в сознании  и могла ощущать  невыносимую боль, которая ее  терзала.
Лицо  ее  было искажено  мукой,  не  человеческим, а  первобытным,  звериным
страданием.
     - Она так жаждала  мученичества, что  я сочла своим долгом ей помочь, -
пояснила Лайонстон. - Если она искренне исповедует свою веру, то должна быть
мне благодарна.  Ведь мученическая смерть - это высшая честь, на которую они
могут надеяться в этой жизни. Разве не так?
     - Сука ты!  Сука вонючая! - Как ни  удивительно, первым  взорвался Тоби
Шрек. Он бросился  вперед, потеряв от гнева  способность  соображать,  будто
хотел собственными руками освободить  Беатрису. Флинну пришлось схватить его
и держать. -  Пусти!  - кричал Тоби. - Я  этого  не потерплю! Только  не ее!
Единственный достойный человек, которого я в жизни видел!
     - Ты  умрешь раньше, чем подойдешь к ней на десять шагов, босс! - Флинн
почти крикнул  это в самое ухо  Тоби, держа его изо всех сил. -  Она  хочет,
чтобы кто-нибудь что-нибудь  попытался сделать, а она натравит на него дев -
для примера остальным.
     - Он прав, Шрек,  - сказал  Джиль. - Слушайся своего друга. А мы с этим
разберемся. Для того мы здесь.
     -  Верно,  -  подтвердила Хэйзел.  - Проверь  лучше,  что  твоя  камера
работает. Вам предстоит быть  свидетелями смерти  императрицы. А это удобно,
что ты  построила собственный Ад,  Лайонстон. Тебе не придется идти  далеко,
когда мы стянем тебя с Трона и отрежем твою проклятую голову.
     - Спектакль еще не окончен, - ответила Лайонстон. - Беатриса, твой час.
Сойди и раздави для меня этих червей.
     Повстанцы, не веря своим глазам, смотрели, как Беатриса подняла  голову
с креста и улыбнулась. Одним судорожным  движением она сорвала руки и ноги с
вбитых в  них  плотницких  гвоздей и  легко  спрыгнула  на  землю.  Все  еще
улыбаясь, она направилась к повстанцам, и все около  Трона поспешили дать ей
дорогу. А Лайонстон смеялась.  Тоби  минуту стоял, как дурак, а потом махнул
Флинну, чтобы тот снимал.
     - Она не настоящая, - сказала  Хэйзел. - Такого не может  быть. Ни один
человек не мог бы так легко освободиться.
     - Верно, - согласился Оуэн. - Это что-то вроде фурии, машина. Лайонстон
специально приказала ее распять, чтобы вывести нас из равновесия.
     - И у нее получилось, - сказал Тоби. - Не могу поверить, что меня опять
обдурили. Неужели теперь никто больше не является, чем кажется?
     -  Ты бы  удивился, если  бы  узнал,  - ответил ему  Оуэн. - А  теперь,
журналист,  отойди  назад  и  освободи нам место.  Работка  может  оказаться
грязноватой.
     -  Я это знала, - произнесла Лайонстон. - Беатриса, лапочка,  убей их и
принеси сюда их головы.
     То,  что  казалось  Беатрисой Христи, с неимоверной быстротой бросилось
вперед.  Из дыр  в  ее  руках высунулись дула дезинтеграторов.  Ослепительно
яркие  белые  лучи прорезали  багровый воздух, на волосок пройдя от успевших
уклониться  Хэйзел и Оуэна и ударив Джиля прямо в  грудь. Удар бросил его на
землю. Хэйзел вытащила пулевой пистолет и открыла огонь, но пули отскакивали
от стального корпуса, прикрытого плотью. Оуэн  выстрелил  из дезинтегратора,
но  машина  поднырнула под  луч и  продолжала  движение и  оказалась рядом с
Хэйзел  раньше, чем та  успела  спрятать пистолет и выхватить дезинтегратор.
Машина схватила ее за горло и вздернула в воздух. Хэйзел беспомощно повисла,
мучительно  хрипя  и  колотя  кулаками  по металлическому захвату.  Ноги  ее
дергались в добром ярде от пола.
     Оуэн бросился на машину сзади, но она повернулась неимоверно  быстро  и
отмахнула его  в сторону тыльной  стороной ладони, как  докучного мальчишку.
Глаза Хэйзел вылезали из орбит от удушья. Оуэн вскочил на ноги, форсировался
и  снова налетел на фурию. На этот раз он  поднырнул под ее махнувшую руку и
вогнал меч  в незащищенное  горло  машины, которая не была  Беатрисой. Сталь
ударила о  сталь, и  сила удара вырвала меч из  руки  Оуэна. Ни  на  миг  не
задумавшись,  он  ударил  по металлическому  боку  со  всей  силой  форсажа.
Поразительно,  но  стальные   ребра  согнулись  под  его  ударом,  и  машина
покачнулась,  но  не выпустила Хэйзел. Оуэн  бил снова и  снова,  не обращая
внимания  на  боль в ссаженных  до кости  руках,  но этого было  мало, чтобы
заставить робота выпустить свою жертву.
     И тогда вышла вперед Безумная Дженни, и лезвие меча, созданного из пси-
энергии,  блеснуло  в  ее руке. Она ударила, и  силовое лезвие прошло сквозь
руку  машины,  оставив чистый срез. Хэйзел  упала  на землю,  горло  ее  по-
прежнему сжимала стальная кисть. Она металась по земле, пытаясь двумя руками
оторвать механическую руку. Оуэн тут же оказался рядом  с  ней, и вдвоем они
отломали металлические пальцы по одному и отбросили руку прочь. Она осталась
лежать на земле, подергиваясь, как изувеченный гигантский паук.
     А робот в образе Беатрисы стоял лицом к лицу с Дженни, на губах которой
появилась злобная  улыбка.  Силовой меч  исчез из  ее  руки,  и она поманила
робота к себе. Беатриса секунду  смотрела на нее с озадаченным выражением на
искусственном лице,  и вдруг изогнулась  в судороге.  У нее изо  рта донесся
странный  звук,  грудь и бока заходили,  как при  тяжелом  дыхании,  и вдруг
неимоверно  растянулся ее рот,  и  из  него фонтаном  хлынули  искусственные
внутренности,  выбивая  по  дороге  зубы.  Ее  вывернуло  наизнанку,  и  она
зашаталась  в  куче  собственной  электронно-механической начинки. И вот  не
осталось ничего, кроме  искусственной оболочки, еле стоящей на прямых ногах.
Дженни снова улыбнулась,  слегка качнула пальцем, будто толкнула, и лишенная
жизни  оболочка свалилась и застыла. Оуэн и  Хэйзел встали  и посмотрели  на
нее.
     - Девочка была с начинкой, - сказала Хэйзел чуть осипшим голосом.
     Оуэн  вздрогнул  и  подошел к Джилю,  который  уже садился, ошеломленно
вертя головой. Оуэн помог ему встать.
     -  Ты  получил  выстрел  из дезинтегратора в упор,  -  сказал  он почти
обвинительным тоном. - Почему ты жив?
     -  Силовой  щит, - ответил Джиль.  - Я его тренировал еще с  Хацелдамы.
Требует колоссальных усилий, но  вроде бы оправдывается. Ты тоже можешь,  но
это требует тренировки.
     - Времени не хватает,  -  сказал Оуэн. - Ты же знаешь, как это  бывает.
Когда организуешь Восстание, все время то одно, то другое отвлекает.
     Повстанцы  отряхнули  с себя пыль и вновь  повернулись  лицом  к Трону.
Лайонстон смотрела на них, не изменившись в лице.
     - Всегда вы ломаете мои любимые  игрушки.  Ладно,  попробуем что-нибудь
другое. Оуэн Дезсталкер, Хэйзел д'Арк! Код синий два-два.
     Она с победной улыбкой произнесла эти ключевые  слова, имплантированные
в мозги Оуэна  и Хэйзел вероломным ИРом Озимандиусом,  но улыбка ее исчезла,
когда они даже не шевельнулись. Лайонстон повторила контрольные  слова. Оуэн
ответил ей улыбкой:
     - Это больше не действует. Мы слишком далеко от этого ушли.
     Лайонстон повернулась к Джеку Рэндому.
     - Но ты - по-прежнему мое создание. Повинуйся! Убей своих друзей!
     Рэндом улыбнулся и покачал головой.
     - Извини,  Лайонстон, но я не у тебя под контролем. Да и не был. На то,
чем мы  стали, контрольные слова  не действуют. Я на это пошел только  чтобы
попасть сюда, к тебе, на тот случай, если Оуэн и другие не смогут. Руби меня
поддержала, как только поняла, что я задумал.
     Руби фыркнула:
     - Если бы я знала, что придется идти в цепях и меня  будут пинать,  как
футбольный мяч, я бы дважды подумала.
     - Я должен был быть убедительным, - вздохнул Рэндом. - К тому же ты мне
всегда говорила, какая ты жесткая. Я знал, что ты выдержишь.
     -  Ладно,  в  следующий раз я буду командовать, а  ты будешь в цепях, и
посмотрим, как тебе понравится.
     - Извращенка, - ответил Рэндом. - Это же надо было для дела, Руби.
     - Можешь засунуть свое дело себе в  задницу. Я  работаю ради  денег, не
забывай.
     Рэндом вздохнул, покачал головой и повернулся к Александру Шторму. Двое
бывших друзей встретились взглядами.
     - У меня давно уже были подозрения  насчет тебя, Алекс, - сказал Рэндом
после  долгой паузы.  - Всякие мелочи,  которые я  начинал вспоминать  после
Колд- Рока. Мелочи, не подходящие  к  образу того человека, которого я знал.
Сначала я  списывал  это на  возраст. Все  мы меняемся, все стареем. Но я не
хотел  видеть,  насколько ты изменился, пока  ты не  сказал  мне контрольные
слова. И я тебе  подыграл,  чтобы узнать, кем ты стал сегодня.  Черт побери,
Алекс, неужто я так сильно тебя унизил? Я же  никогда не хотел тебя задевать
или ранить.
     - Да, ты всегда  хотел,  как  лучше, Джек, - ядовито сказал Шторм. - Ты
мне обещал золотые  горы  и не дал ни  песчинки. И я пошел к  людям, которые
держат свои обещания. Которым можно верить. Им я был нужен, они меня ценили.
Больше, чем ты.
     К  концу  своей речи  Шторм дрожал от злости, почти  выплевывая слова в
лицо Рэндому, стараясь задеть побольнее. Рэндом вздохнул, но не отвел глаз.
     - Эх  ты, бедняга. Ты же мог прийти ко мне в любой момент. Сказать мне.
Мы бы что-нибудь придумали. Я бы понял. Ты был моим другом, Алекс.
     -  Ты  всегда  был такой все понимающий! Святой Джек, герой и спаситель
угнетенных, у которого было время для всех, кроме его друзей! Меня тошнит от
твоего  безмерного благородства, от твоего бесконечного альтруизма - все для
других,  и к черту жизнь, которую мы могли бы построить для себя! Ты во всем
виноват, Джек. Это ты сделал меня тем, что я есть. Ты в ответе за все, что я
сделал. А теперь я здесь подохну, и тоже из-за  тебя. Я это знаю.  Но я тебе
сделаю больно еще один раз - последний.
     Он бросился  вперед, в его руке  вдруг оказался спрятанный  до  тех пор
нож,  но бросился он не к Рэндому, а к Руби Джорни. Нож метнулся к  ее горлу
раньше, чем  Джек мог бы среагировать, но неимоверно быстро взметнулась рука
Руби,  отбила нож в сторону и изо всей силы ударила Шторма  прямо  в сердце.
Кулак  ее  ушел  под  грудину  по самое запястье.  Шторм остановился,  будто
налетел на  стену. Потом краска сбежала с его  лица, и он свалился мешком на
пол -  жалкий старик, лишившийся дыхания от сильного удара. Нож его выпал из
немеющих пальцев, и раньше, чем подбежавший  Рэндом поднял его за плечи,  он
уже  был  мертв - его  сердце было раздавлено в  кашу  единственным  ударом.
Рэндом выпрямился и посмотрел на Руби:
     - Он очень долго был мне другом.
     -  Я знаю, -  сказала Руби. - Вот почему  я его убила. Чтобы  этого  не
пришлось делать тебе.
     Рэндом кивнул. Он не  мог заставить себя ее поблагодарить. Может  быть,
потом.
     - Все это очень интересно, хотя до тошноты сентиментально, - произнесла
Лайонстон.  -  Но игра еще не  окончена. Осталось  разыграть  еще пару карт.
Охрана! Звание лорда тому, кто принесет мне голову Дезсталкера!
     Стоявшие  рядами  за  Троном  охранники бросились  вперед, с них  спали
голографические  маски   пылающих   ангелов,  открыв  боевые   доспехи.   Но
мономолекулярные мечи  у них  в руках  были  вполне  реальны  -  подпитанные
энергией мечи  с острием толщиной в одну  молекулу, способные  прорезать все
что угодно.  Столько людей и  с  таким оружием могли  бы остановить армию. И
поэтому  повстанцы не  дали  охранникам  до  них добраться.  Безумная Дженни
взмахнула рукой, батареи мономолекулярных мечей внезапно закоротило,  и мечи
оказались просто мечами. Пока охранники осознавали  этот факт, Рэндом и Руби
пустили на них вал пирокинетического  пламени. Солдаты  вспыхивали факелами,
некоторые умирали на месте, другие  поворачивались и бежали, будто надеялись
оставить смертоносное пламя позади.  Они освещали двор, как  пылающие свечи,
пока один за другим не упали и не погасли.
     Лайонстон глядела пустым взглядом на обугленные, пышущие  паром останки
у подножия Трона и вдруг повернулась к своим девам.
     - Убейте их! Всех!
     Девы бросились  вперед,  как спущенные  с  цепи  сторожевые  собаки.  В
рычащих ртах блеснули заостренные клыки, из пальцев вылетели стальные когти.
Это были обученные и смертоносные хищники, кондиционированные умирать, но не
отступать, набитые кибернетическими улучшениями. И Безумная Дженни выступила
вперед, чтобы встретить их в одиночестве.
     - Это слишком долго тянется. Пора положить этому конец.
     Она выпустила наружу силу своей мысли и обрушила ее на дев, проникая до
глубины их разума и  разыскивая корни кондиционирования.  С  воплем и плачем
девы попадали на землю, катаясь по полу и скребя его когтями,  как животные,
а у них в мозгу шла невидимая борьба. Своей эсперной силой Дженни вырвала из
них   кондиционирование,  разорвала  нейронные   соединения  и  восстановила
поврежденную мозговую ткань, возвращая дев к тому состоянию, в  котором  они
были, пока Лайонстон не обратила их в своих рабынь. Все это заняло несколько
мгновений, и потом Дженни сразу вернулась в себя. Девы перестали вести себя,
как животные, и  сели, вдруг впервые за много лет оказавшись людьми. Сначала
они  были оглушены, но  постепенно  стали приходить  в себя  - в себя таких,
какими  были  раньше. Кто-то  завопил,  вспоминая; что успел сделать, что им
приказывала делать Лайонстон. Они тряслись и вздрагивали, не в силах плакать
своими  искусственными  глазами.  А  некоторые только  глядели вокруг  себя,
ничего не понимая. Тоби  Шрек внимательно всмотрелся в одну из  дев и шагнул
вперед.
     - Кларисса?  Это ты, Кларисса? Она недоуменно посмотрела на него, и тут
же в ее лице отразилось узнавание.
     - Тоби! Кузен Тоби!
     Она бросилась к нему  в объятия. Он крепко  ее обхватил, потом сорвал с
себя  куртку  и  обернул  вокруг нее.  Кларисса  огляделась  и  увидела  Ад,
построенный Лайонстон.
     - Мы умерли, Тоби?
     - Нет, любимая. Мы воскресли. Здесь  Восстание, и все пленники получают
свободу.  - Он  оглянулся на  остальных. - Она из Семьи. Племянница Грегора.
Лайонстон взяла ее к себе в  девы и сделала  из нее чудовище, и никто из нас
ничего не мог  поделать.  Спасибо  тебе,  Дженни.  Сдается  мне, еще  многим
захочется сказать тебе спасибо.
     - А, ерунда,  - отмахнулась Безумная Дженни. - Как по-моему, так хватит
битв и убитых. Это в стиле Лайонстон. А  мы должны от нее отличаться. Ладно,
вы с Флинном займитесь девами, а у нас еще есть работа.
     И пока Тоби  с  Флинном собирали дев и  отгоняли  их  подальше от линии
огня,  Дженни  снова  встала лицом  к  лицу с  Лайонстон. И здесь она  вдруг
остановилась  и бросила острый  взгляд  на  капитана  Сайленса, а он  сделал
неуверенный шаг вперед,  глядя на нее во все глаза. Она ответила ему  ровным
взглядом, не облегчая ему работы, но узнавание наконец залило лицо Сайленса.
     - Диана ?
     - Уже нет, - ответила Дженни. - Это была другая женщина.
     - Я тебя еле узнал. Ты так... изменилась.
     - Это называется "выросла", капитан. С каждым в конце концов случается.
     - Ты знаешь эту женщину? - спросила Лайонстон и нахмурилась.
     -  Конечно,  знает,  -  сказала  Фрост.  -  Это его дочь,  Диана Вертю.
Корабельный эспер в его последней команде. Сайленс взглянул на Фрост:
     - Ты знала? И давно?
     - Я узнала  ее лицо  среди портретов разыскиваемых,  переданных службой
безопасности полгода назад.
     - Как же ты мне не сказала!
     - Ты не был готов воспринять подобную весть. Я не уверена, что ты готов
сейчас. А я не хотела, чтобы ты отвлекался от своих обязанностей.
     Сайленс снова повернулся к Дженни:
     - Я  слыхал, что  ты ушла  в Подполье. Но что с тобой сталось? С  твоим
голосом? У тебя такой вид...
     - ...будто я прошла через Ад? Это  потому, что так оно и было.  И здесь
мне не страшно, я видела настоящий Ад. Я больше не Диана Вертю. Она умерла в
муках  и воплях  в  камерах дознания  Девятого Уровня. Известного  также как
Червивый Ад. А я - Безумная Дженни, сейчас и навсегда. Но ведь мы оба не те,
какими  были  раньше, правда, отец?  Ты тоже переменился.  На таком  близком
расстоянии я чувствую, как действуют в тебе энергии Лабиринта. И каково это,
отец: знать, что ты стал одним из тех, кого выслеживал и убивал?
     - Диана...
     - Дженни. Я теперь Дженни.
     - Ладно, Дженни. Я не  знал, что тебя послали на Девятый  Уровень. Если
бы я знал, я бы...
     -