Рассказ
Перевод Н. Литвинец
й Suhrkamp Verlag Frankfurt am Main 1981
Рев стотысячной толпы оглушал. Он доверху наполнил гигантскую чашу
стадиона и теперь бился прибоем в ее края, захлестывая верхние галереи и
отражаясь от прозрачного куполообразного покрытия. Чудовищной силы глухой
рев, способный вызвать колики, разнообразили отдельные выкрики, свист,
женские взвизги, рыдания-- неконтролируемые проявления экстаза, безумные,
пьянящие, ударяющие в голову. Спастись было невозможно, это настигало
любого, оставалось реветь и визжать вместе с толпой, растворяясь в стихии
высвобожденной первозданной агрессивности.
Альф Фишер стоял далеко наверху, у края южной башни, с незапамятных
времен определявшей облик города, в закрытом для публики секторе.
Облокотившись на перила, он глядел вниз, на арену. Клубы песка взметались
над нею. В смертельной схватке сцепились там два существа. Одно походило на
гигантского змея, сплющенное его тело было метров двадцати в длину. Оружием
змея было нечто, издали похожее на огромный кривой клюв, им он разил направо
и налево, словно гарпуном, хвост заканчивался у него острой иглой, и этой
иглой он стремился пронзить противника. Потому-то он и бился на песке,
словно выброшенная на берег огромная рыбина, подпрыгивал высоко вверх,
свиваясь кольцами, и падал стремительно вниз, похожий на гигантскую подкову.
Второе животное представляло летающих ящеров, ему слегка подрубили
крылья, чтоб не взлетел под самый купол. Он орудовал когтями и зубами; когда
гигантская его пасть хватала пустоту, это звучало как выстрел.
Схватка шла с переменным успехом. Летели в разные стороны куски
рогового панциря, оранжевая студенистая масса сочилась из оставшейся
незащищенной плоти, коричневая, с оттенком ржавчины кровь пятнами выделялась
на песке. В конце концов устрашающие челюсти все-таки сомкнулись на шее у
змея. Тут же, словно электропилы, заработали ряды огромных зубов, и когда
ящер выпустил наконец своего противника, голова безжизненно отвалилась от
все еще извивающегося, сплющенного тела.
Альф шумно перевел дух. Три дня назад вернулся он после долгих
странствий на Землю, и казалось, что за многие годы выработался уже некий
иммунитет к подобным зрелищам, новый, более трезвый взгляд, несмотря на все
былые восторги, взгляд более рассудочный и критический. Но сейчас он понял,
что зрелище захватило его, как прежде, когда вместе с воспитателем и
школьными товарищами он теснился где-нибудь поближе к арене, со всех сторон
зажатый толпой. Так же бешено заколотилось сердце, то же оцепенение сковало
его, тот же восторг сопричастности величайшему приключению в мире. С тех
самых детских лет не было у него иной цели в жизни, как стать гладиатором,
достичь высшей ступени геройства в их вялом, лишенном противоречий мире. У
него все было иначе, не как у других ребят в интернате, мечтавших стать
капитанами межпланетных кораблей, пилотами-испытателями, разведчиками
неведомых планет. И у него мечта эта возникла непроизвольно, из будоражащих
ум переживаний, под воздействием увиденного, но он не сразу уступил безумным
своим помыслам, поначалу просто испугался -- ведь это значило желать почти
невозможного! Со временем, однако, идея все больше вызревала в нем, и он
принял решение, наметил ближайшие задачи. С тех пор он твердо шел по однажды
избранному пути, шаг за шагом приближаясь к поставленной цели, не
оглядываясь по сторонам, непоколебимо. И вот он на финишной прямой. Сегодня
будет принято решение...
Перерыв закончился; фанфары дружно протрубили их гимн -- гимн
гладиаторов. Настал черед последнего, завершающего действа, кульминации
всего зрелища -- поединок между человеком и чудовищем. Ярчайшее утверждение
человеческого бытия, древняя и юная драма истории рода, вечная, как отчаяние
и надежда, бесстрашие и страх, победа или смерть.
Раздался рык из брызгающей пеной пасти, и чудище о шести ногах
стремительно вонзилось в арену: конусообразная голова, длинный ряд зубов,
прячущихся в мясистой пасти, выпуклые фасеточные глаза, ощетинившееся
оперение. Это был гигантский тапир из болот Герона-4, очень далекой планеты;
через расстояние в сотни световых лет доставлен на Землю, дабы здесь под
ударами электрического кнута, лучами лазерного пистолета и разрывными пулями
испустить дух в поединке с человеком. Монстр был около десяти метров в
длину; пригнувшись, он удивительно быстро несся вдоль ограждения, время от
времени останавливаясь и выпрямляясь, при этом тапир перебирал в воздухе
передними ногами, словно собираясь боксировать с тенью. Там, где пробегало
чудовище, зрители невольно подавались назад, близость животного внушала
ужас, хотя все хорошо знали, что арену отделяет от зрителей гравитационный
щит, прозрачная, но абсолютно непроницаемая преграда, служащая прекрасной
гарантией безопасности публики. Еще более важным, хотя и в прямо
противоположном смысле, было это ограждение для гладиатора: он вынужден
рассчитывать только на свои силы, он находился, хотя на него устремлены были
взгляды многочисленных зрителей на трибунах и перед телеэкранами, в
собственном, замкнутом и отрезанном от окружающего, мире, в этот мир никто
не мог проникнуть, и помощи ждать было неоткуда. А ведь немало было и тех,
кому помощь очень бы пригодилась!
Альф Фишер достаточно представлял себе ситуацию, и тем не менее, когда
наконец появился человек,-- каким уязвимым, беззащитным выглядел он на
арене! И когда монстр внезапно прервал свой бег и замер на миг, подрагивая
боками, а закованный в броню человек медленно сделал первые неловкие шаги,
вытянув перед собой, словно защищаясь, электрический кнут, на Альфа Фишера
вновь накатило не поддающееся описанию чувство, смесь острой зависти,
нетерпеливого ожидания, сомнения, сопереживания и радостного предвкушения.
Вновь раздался рев толпы, сначала глуховатый, прерываемый отдельными
выкриками, свистом, затем нарастающий, увлекающий всех за собой, словно
мощный поток. Поединок начался.
Дремучий, темный инстинкт противостоял интеллекту, оснащенному лишь
весьма скромными техническими средствами... И как всегда, противостояние это
было захватывающим, изматывающим нервы, полным драматизма. Альф Фишер
задумался, как удается им неизменно поддерживать борьбу такой
ожесточенности, почти что на равных, когда ни у одного из соперников нет
явного преимущества и победа всегда на волоске. Причина, наверно,
заключалась в точном выборе партнеров, изучении всех возможностей и повадок
животных, в соответствующем подборе допустимого оружия. На сей раз победа
досталась человеку. Рэкс Мэнграу, семнадцать побед, суперзвезда. Но человек
побеждал далеко не всегда, и многим гладиаторам поединок стоил жизни. Но
сражались они отчаянно, дорого продавая свою судьбу, и публика получала ни с
чем не сравнимое зрелище. Имена погибших были выбиты золотом на мраморном
обелиске у главного входа.
Вновь и вновь взрывалась толпа ликующими криками, когда Рэкс Мэнграу
потрясал поднятыми вверх кулаками или высекал искры с помощью электрического
кнута.
В свое время Альф Фишер всегда оставался до конца, выжидая, пока
схлынет основная масса зрителей; тогда по пустым трибунам он спускался вниз,
к самому ограждению, где помещались почетные места для политиков, пионеров
космических пространств и знаменитых актеров; он долго стоял там,
уставившись на развороченный песок, и в мечтах видел себя на арене один на
один с неведомым чудовищем: под ликующий рев толпы он неудержимо стремился к
победе. На сей раз, однако, он свернул в другую сторону и стал подниматься
по длинной лестнице на террасу южной башни, откуда открывался прекрасный вид
на стадион. Нажав кнопку звонка, он произнес свое имя в переговорное
устройство. Дверь, управляемая дистанционно, отворилась, и Альф направился
вверх по ступеням, устланным дорогим ковром. Он вошел в просторное фойе:
кругом окна во всю стену, дорогие кожаные кресла вокруг курительных
столиков, все те же мягкие дорогие ковры.
Дверь напротив распахнулась, показалась молодая девушка: у нее были
светлые волосы, очень правильное кукольное личико и безупречная фигура.
Рабочий халат сидел на ней, словно творение лучшего парижского модельера.
Это была Криста, ассистентка Гебли,--он узнал ее по многочисленным
телеинтервью, правда, она присутствовала там обычно на заднем плане, как
драгоценное украшение, демонстрируемое с подобающей благородной
сдержанностью. Ходили слухи по поводу ее отношений с Гебли, обеспечивших ей
нынешнее привилегированное положение, но это были всего лишь слухи -- как
правило, они беспочвенны и абсолютно не соответствуют истинному положению
вещей.
-- Вы Альф Фишер, знаю,--сказала Криста.-- Директор Гебли ждет вас.
Владелец крупного зрелищного концерна был знаменитым человеком. Это ему
принадлежала идея с отдаленных планет доставлять диковинных животных на
Землю и здесь устраивать поединки. Идея имела потрясающий успех. В течение
всего нескольких лет увлекательные зрелища Гебли перекрыли по популярности
даже футбол и лыжный слалом. Ибо в этих видах спорта борьба велась за голы и
сотые доли секунды, то есть, если уж говорить начистоту, за цели мнимые, не
представляющие жизненных интересов человека, популярность футбола и слалома
подогревалась разве что усиленной рекламой. В зрелищах же Гебли воочию
проступало то, что таилось до поры в самых отдаленных уголках сознания и
подсознания. Борьба шла за жизнь, за жизнь пусть одного представителя
человечества, но зато представителя всех тех, кто наблюдал поединок со своих
удобных мест. И у них тоже поднималось нечто из глубин собственного "я",
выплескивалось на поверхность то, что обычно хранилось под спудом,--
жестокость, решимость и беспощадность, готовность убивать, жажда крови...
Возможно, это и делало гладиаторов звездами первой величины, героями толпы,
кумирами молодежи. Что могло быть на свете прекраснее, чем стать героем
красочных зрелищ Гебли!
Директор что-то искал среди лежавших на столе папок.
-- Вы не представляете, сколько у нас заявлений. Пришлось поручить
предварительный отбор компьютеру -- это гарантирует объективность оценок.
Должно быть, у вас отличные данные, если вы попали в самую последнюю
выборку.
Он раскрыл одну из папок, полистал содержимое.
-- У меня не было времени подробно ознакомиться с вашими бумагами. Вы
действительно считаете себя готовым к подобной деятельности?
-- Я тренировался по системе,--ответил Альф.-- У меня золотой знак за
ряд высших спортивных достижений и карта здоровья "экстракласс".
Директор оценивающе взглянул на него.
-- Неплохо,-- пробормотал он, отдавая должное сидящему перед ним
соискателю.
-- Последние пять лет я провел на планетах внешнего космического пояса.
Был охотником, отлавливал животных. Я выиграл уже немало поединков там, на
природе, на дикой тропе. С животными, которых вы здесь показываете, и со
многими другими.
Директор вынул бумаги из папки, разложил перед собой на столе.
-- Ага, ваши свидетельства. О, да у вас отличные оценки!
Альф Фишер кивнул. Его сердце забилось чуть сильнее обыкновенного--пока
все шло прекрасно. Интересно, что еще от него потребуется?
-- Не будете ли так любезны встать? -- попросил директор.-- Пройдитесь
передо мной взад-вперед.
Альф сделал несколько шагов по комнате. Смотрелся он неплохо и знал
это. Еще одно очко в его пользу! Гебли кивнул.
-- Что ты думаешь, Криста?
Криста окинула Альфа странным, пустым взглядом. Равнодушно пожала
плечами.
-- Ну?--настаивал директор.
-- Смотрится неплохо,--с усилием произнесла она. Гебли вновь откинулся
в кресле--его силуэт резко выделялся на фоне огромного, во всю стену, окна,
за которым далеко внизу как на ладони раскинулась арена.
-- Прекрасно,--сказал он.-- Вы добровольно выразили желание стать
гладиатором. Следовательно, должны написать письменное заявление, в котором
подтвердите, что отказываетесь от любой материальной компенсации в случае
возможной неудачи. Надеюсь, у вас нет иллюзий относительно избранной вами
профессии. Гладиаторы отнюдь не похожи на светских людей. И жизнь их
выглядит совсем иначе, чем представляется со стороны. Подчинение всего
жизненного распорядка железной дисциплине, воздержанность в еде и питье, ни
грамма алкоголя, никаких любовных историй--таковы необходимые условия. Вам
придется строго придерживаться наших правил. У вас есть родственники?
Задавая этот вопрос, директор знал ответ заранее: компьютер согласно
заданной программе отбрасывал всех кандидатов, у которых имелись родные,
пусть даже самой дальней степени родства.
Альф Фишер покачал головой.
-- Нет.
-- А друзья? Девушка?
-- Нет,-- ответил Альф.-- Я только что вернулся из внешнего
космического пояса. Последние пять лет я провел на необитаемых планетах, как
правило, в одиночестве. А здесь я всего несколько дней. У меня решительно
нет никаких привязанностей.
-- Условия контракта вам, я полагаю, известны,-- заметил Гебли.--
Считаю, однако, необходимым подчеркнуть, что рекламный ваш статус участника
зрелищных поединков, со всеми вытекающими отсюда правами и другими
моментами, целиком передается на усмотрение фирмы. Вы согласны с этим?
-- Конечно,-- подтвердил Альф.-- Для меня ведь главное не заработки.
Главное--само дело. Я хочу продемонстрировать, на что способен. Думаю, мир и
сегодня нуждается в людях, которые ставят перед собой высокие цели--и
достигают их. Вот это я и хотел бы доказать. Только и всего.
-- Чудесно,--сказал директор. Он встал, подошел к Альфу, пожал ему
руку.-- Поздравляю, вы зачислены. Именно такими хотели бы мы видеть всех
наших парней. Сегодня у нас еще много дел. Загляните завтра с утра -- Криста
уладит с вами все формальности. Но если хотите, можете сегодня же вечером
занять одну из наших квартир. Вот адрес.
Криста извлекла карточку из картотеки и протянула Альфу. При этом она
избегала смотреть ему в глаза.
-- Итак, до свидания! -- Гебли указал на дверь и вновь обратился к
бумагам.
Альф Фишер попрощался и вышел. Медленно спускался он по бесконечным
лестницам вниз. В ногах ощущалась слабость, словно после дня тяжелых трудов.
Он пока не мог поверить в свое счастье --он зачислен! Он стал гладиатором,
получил величайший шанс. Сегодня еще безвестный, завтра он может стать
героем!
Альф не заметил, что Криста, стоя наверху у окна, долго глядела ему
вслед.
День первого его поединка! Перед выходом на арену он был как в трансе.
То не была оцепенелость от страха или неуверенность в себе, просто ему
необходимо было сконцентрироваться перед важнейшим в своей жизни мгновением,
мобилизовать резервы. Годами вырабатывал он в себе такое умение.
А потом все произошло удивительно быстро -- он надел броню, шлем,
наколенники из поролона на ноги, защитные щитки на плечи, проверил выданное
оружие. Альф прекрасно владел всеми видами, и пистолет удобно поместился у
него в руке.
Наконец-то он за ограждением, в центре арены. Хотя свет свободно
проходил через гравитационное поле, ощущение было такое, словно он находится
внутри матового шара. Кольцо зрителей за ограждением видно было смутно--
огромная людская масса колыхалась, будто волны на поверхности моря над
большими глубинами.
Но это был всего лишь фон, задняя кулиса, незначительная и недостойная
внимания. Важно было сейчас лишь существо, притаившееся на противоположном
конце песчаной арены, огромная летающая ящерица с Аль-дебарана; она словно
прислушивалась к чему-то, согнув мускулистые задние ноги, расправив
перепонки на крыльях. Он знал этих животных: реакция у них была
молниеносной, они предпочитали пикировать сверху, нанося удары огромными
сильными челюстями и стараясь пригвоздить жертву к земле. Остальное
доделывали острые, как нож, выросты на голеностопных суставах.
У Альфа Фишера не было времени на размышление. Чудовище на мгновение
сжалось, а затем стремительным прыжком метнулось прямо к нему--живая стрела
со смертоносным острием, далеко выдающимися вперед мощными челюстями.
Помедли он хоть секунду, и животное настигло бы его. Но он уклонился
элегантным, красивым движением и с этого момента уже не испытывал никаких
колебаний, мысли покинули его -- он действовал и реагировал гибко, с
растущей уверенностью в собственных силах, был спокоен, холоден и трезв,
вновь и вновь радовался он точной реакции мозга и мускулов, они словно
превращали смертельную схватку в изящную игру, в демонстрацию ловкости и
мастерства, в танец, где именно он определял последовательность фигур.
Оружием он пользовался экономно, чаще электрокнутом, чтоб еще больше
раздразнить зверя, это напоминало бой быков из ушедших в прошлое эпох. Он
сам определял, когда поставить в этом поединке точку--не слишком рано, но и
не слишком поздно. Вот мощный прыжок вознес его на широкую спину рептилии,
сотой доли секунды хватило ему, чтобы укрепить приготовленный заряд на одном
из шейных позвонков. Альф находился уже в десяти метрах от ящерицы, когда
грохнул взрыв, затопив арену потоками крови, расшвыряв обломки костей и
кусочки мозга. Чудовище, еще несколько секунд назад внушавшее ужас зрителям,
превратилось в груду подрагивающей плоти.
Директор внимательно изучал данные, появившиеся на экране дисплея:
количество зрителей на стадионе и количество наблюдавших за поединком по
телевизору, данные тотализатора. Цифры на экране он сравнивал с пометками у
себя в блокноте, отдельные строки помечал галочкой. Потом занялся анализом
более тонким: прогнозы спортивных газет, данные опросов зрителей,
коэффициенты популярности.
-- А у этого парня дела недурны,--пробормотал он. Неожиданно он поднял
голову и взглянул на Кристу.
-- Слышала? У него дела весьма недурны.
-- У кого?--спросила Криста.
-- У Альфа Фишера, у кого же еще? Криста лишь молча кивнула.
-- Парень поистине безупречен. Очень серьезно относится к делу. На
тренировки ни разу не опоздал. Ни разу не пожелал развлечься, плюнуть на
режим.
Задумчиво покачав головой, он перечитал несколько журнальных вырезок.
-- Высок и светловолос, внешность приятна. Однако замкнут, чувство
юмора отсутствует. Отважен, но интеллекта явно не хватает. Кого-то он мне
напоминает. Не могу только вспомнить имя. Ты наверняка знаешь, о ком я
говорю.
Криста покачала головой.
-- Нет.
-- И абсолютно никаких махинаций! Честность, глупость, равнодушие к
благам. Порой я отказываюсь понимать нынешнюю молодежь.
-- Разве это обязательно глупость, если кто-то не хочет заниматься
махинациями?--вскинулась Криста.
Гебли сдвинул папки в сторону и принялся молча чертить непонятные знаки
на чистом листе бумаги -- это были стрелки, показывающие самые разные
направления.
-- Сколько поединков стоит дать ему выиграть, как ты считаешь?
-- Но он ведь пока провел всего три,--ответила Криста. Она хотела
добавить еще что-то, но промолчала.
-- Он становится слишком популярным--такова статистика. Разве мы можем
это допустить? Нам что, так уж нужна новая суперзвезда? На эту роль я его не
нанимал. Да и шансов у него нет стать кумиром. Обаяния маловато. Слишком
холоден и трезв. Я распоряжусь им, как требуют того интересы дела. Скорее
всего, еще раза три-четыре. А потом...
Он нажал несколько кнопок на пульте. Экран погас.
В этот вечер Криста ждала, когда Альф закончит тренировку. Тот по
собственной охоте выкладывался больше, чем требовалось, и ей пришлось
прождать лишних полчаса. Она сделала вид, будто их встреча случайна. Для
него это была полная неожиданность, но приятная ли -- она затруднялась
сказать.
-- Чем вы занимаетесь в свободное от тренировок время? -- спросила
Криста, когда они вместе двинулись по аллее, обрамляющей стадион.
-- Изучаю повадки животных. Пробую новые виды оружия. Просматриваю
видеозаписи прежних поединков. Дел хватает--скучать не приходится.
-- Вам в самом деле этого хватает? -- продолжала допытываться Криста.--
Зачем вообще это все? Неужели вы не понимаете, что рискуете жизнью? Вам что,
очень хочется стать героем дня? Зачем?
Альф помедлил с ответом.
-- Стать героем дня... Может быть. Но не так, как вы это понимаете. Не
в глазах людей, зрителей. Я действительно хочу побеждать, но это борьба
скорее с собой. Я хочу понять возможности человека. Все эти животные сильнее
и стремительнее нас, это хищники, любящие кровь. Им противостоит слабое
существо, вынужденное защищаться. С этого и началось восхождение
человечества-- с необходимости защитить себя от внешних врагов. Эту
способность люди пока еще не утратили. И нужно обязательно сохранить ее.
Но разве это борьба на равных? Ведь в этом случае шансы должны быть
равны. Раньше, наверное, так и было, но сегодня? Человек, искусственно
ограничивающий себя и применяющий лишь легкое оружие, сражается с животным,
которое специально привезли с какой-нибудь дальней планеты, чтобы здесь
убить. Неужели этот организованный по всем законам менеджмента цирк имеет
что-то общее с существованием человека в древности?
Но поэтому мы и сводим наше оснащение к минимуму,-- возразил Альф.--
Единоборство тогда получается настоящим -- ведь у соперников примерно равные
силы. Эти звери совсем не убойный скот, у них тоже есть шанс. Если они
одерживают верх, им сохраняют жизнь-- директора зоопарков всего мира
счастливы заполучить редкостный экспонат с далекой планеты, да еще способный
существовать в климатических условиях Земли.
Слушая рассуждения Альфа, Криста то и дело искоса поглядывала на него.
На мгновение он утратил обычную свою сдержанность -- в словах
почувствовалось волнение. Они трогали ее сильнее, чем это могло бы
показаться на первый взгляд. Когда он замолчал, она тихо произнесла:
-- Я ведь имела в виду не животных.
Обычно, чтобы добраться до дома, Альф пользовался подземкой. В этот раз
Криста подвезла его в своем автомобиле. Высаживаясь, он спросил, не хочет ли
она зайти к нему. Это был внезапный порыв, который он и сам не смог бы себе
объяснить, реакция на необычность ее поведения, почувствованную им чисто
интуитивно. Он тут же смутился от непроизвольно вырвавшихся слов и хотел уже
сгладить их какой-нибудь банальностью, скажем желанием продемонстрировать ей
дивный вид, открывающийся из окна, или новую стереоустановку, но прежде, чем
он успел раскрыть рот, Криста согласилась. Она оставила автомобиль на
стоянке и двинулась вместе с ним к дому.
Альф не избавился от неуверенности, когда они вошли в квартиру. Однако
Криста держалась удивительно легко и непринужденно. По собственной
инициативе прошла на кухню, приготовила коктейль--смесь молока и фруктовых
соков, ведь Альф не мог позволить себе ни кофе, ни алкоголя. Потом они
уселись перед огромным окном во всю стену и принялись разглядывать плоские
крыши новых кварталов, выросших вокруг стадиона,-- теперь это была целая
зрелищная индустрия. Но в тот миг они не думали о спортивных журналах,
телеинтервью и рекламных шоу; раскинувшаяся перед ними картина была словно
чужая страна, и люди ее населяли совсем чужие--словно кто-то специально
соорудил эту дальнюю кулису, чтобы на ее размытом туманом кубистском фоне
оттенить яркость и неожиданность происходящего с ними.
Альф никогда раньше не обращал на Кристу внимания, но вовсе не потому,
что считал ее непривлекательной, и не потому, что молва сделала ее
любовницей директора. Он не интересовался ею точно так же, как не
интересовался другими людьми, будучи целиком поглощенным своим делом. Однако
нынешним вечером рядом с нею ему было удивительно хорошо, и это поразило
его, он словно открыл иное жизненное измерение, прежде ему недоступное.
Вечно он рассчитывал только на себя, гордился своей независимостью. Иногда
выдерживать дистанцию удавалось с трудом, попадались на его пути надежные
парни, такие же искатели приключений, как он, с готовностью протягивающие
ему руку дружбы, встречались и женщины, вовсе не собиравшиеся скрывать, что
он им нравится. Но Альф упорно избегал всех, расставался без сожаления,
порой неожиданно и грубо, стоило ему заметить, что отношения налаживаются и
возникает связь, способная ограничить его свободу. Поэтому он предпочитал
девиц, промышляющих в окрестностях ракетодромов,--те по крайней мере знали,
что требуется мужчине, охотнику или разведчику новых планет, вернувшемуся из
дальних галактических странствий, и за что он готов выложить деньги. Это
были честные сделки, каждый знал, чего хотел и что мог бы предложить: через
несколько часов все было кончено и забыто навсегда, оставалось лишь чувство
легкости и свободы.
Теперь же рядом была девушка, ни в чем не похожая на тех, кого он знал
прежде. Она была красива и умна, занимала прочное положение в обществе и тем
не менее пошла с ним, словно искательница приключений из туристского
квартала. Вот она скинула туфли, поджала ноги и слегка склонилась к нему
--теперь уже не осталось сомнений в ее намерениях, да она и не пыталась их
скрыть. Он среагировал почти автоматически, привлек ее к себе, зарылся лицом
в волосы, рукой провел по спине, другой ласково потрепал по щеке и тут
заметил в ее поведении нечто странное, непривычное, хотя делала она, в
общем, все то же, что и прочие девушки,-- то была пронзительная,
самозабвенная нежность, чувство это своей силой напугало его, сделало
беззащитным и в то же время наполнило неведомым счастьем. Словно он знал эту
девушку с незапамятных времен и она любила его--теперь он знал это
наверняка--истинной, жаркой, отчаянной и безответной любовью. Неужели это
Криста, с неподвижным кукольным личиком, холодная и неприступная красавица
из свиты современного императора, игравшего, как и в старину, судьбами
людскими? Она вдруг обрела плоть и кровь, сбросила маску, обнажила иное
свое, неведомое "я"--устремленное к людям, способное переживать, уязвимое. И
тут его поразило как гром открытие: ему ведь тоже достало нескольких минут,
чтоб покачнулись надежнейшие его устои, он уязвим точно так же, как
остальные, подвержен влиянию, лишен силы воли... Он резко поднялся и сказал:
-- Завтра бой с пауком-рогоносцем. Прежде с ним был лишь один поединок,
я должен проглядеть его в записи.
-- Я не помешаю, если пока побуду здесь?
-- Ну, если тебе так хочется,--холодно ответил Альф. Он поставил
видеокассету, сдвинул вбок штору на большом настенном экране. Нажал кнопку,
и прозрачное стекло огромного окна немедленно окрасилось в коричневый цвет.
В комнате стало сумеречно, как будто на улице внезапно разразилась гроза.
А затем на экране начался поединок--в натуральную величину, стерео,
словно сидишь на трибуне для самых почетных гостей. Альф вновь обрел обычную
свою собранность, теперь он фиксировал каждое движение человека и животного.
Высокий светловолосый мужчина двигался по арене уверенно и ловко. Даже Альф
заметил, что чем-то он походил на него.
Криста сжалась в комок на стуле, стоявшем в дальнем углу. Надо же так
случиться, чтоб на кассете оказался тот самый поединок! Ей хотелось
заслонить лицо руками, но она не могла шевельнуться. Широко раскрытыми
глазами наблюдала она происходящее.
Сначала поединок протекал по обычному сценарию: сильный человеческий
интеллект навязывал свою волю животному. Мужчина на арене демонстрировал
все, на что способен, он словно вел с хищником увлекательную игру: то
приближался, нарочито небрежно опустив руки, в действительности же
напряженно фиксируя малейшее его движение, то стремительно отскакивал в тот
самый миг, когда, казалось, на него неминуемо должен был обрушиться удар
рога, да еще успевал полоснуть искрящим кнутом по натянутой коже.
Но затем ситуация изменилась самым непредвиденным образом. Казалось,
чудовище обретало с каждой минутой силу и скорость, а человек, хотя и
выглядел по-прежнему спокойным и полным самообладания, все чаще вынужден был
защищаться, и вот он все-таки получил удар рогом, еще один, кровь хлынула из
раны, но он все еще сражался, вот на него обрушился град новых ударов,
защищаться стало трудно, и вот он уже неподвижно лежит на песке с
раздробленными голенями, пытаясь отражать удары хотя бы мачете. В этом месте
оцепенение отпустило Кристу. Она смогла отвернуться, уткнувшись лицом в
подушку. Она и так знала, что происходит сейчас на экране -- уже не
единоборство даже, всего лишь судорожные, отчаянные попытки защититься
человека, добиваемого эффектно и не без системы. Такое впечатление, будто
чудовище осознало наконец свое превосходство и теперь намерено добить
противника его же методом, продемонстрировав свое понимание правил игры.
Смерть подступала к гладиатору открыто, не внезапно и не из-за спины, она
постепенно отвоевывала участок за участком, разрушала не столько тело,
сколько гордость и уверенность в себе поверженного на землю человека, с
неизбежностью осознавшего, что он побежден и что это конец.
Когда Криста открыла глаза, экран уже не светился. Альф задумчиво сидел
на тахте. Криста собралась с духом, чтобы скрыть волнение. Она встала,
прошлась по комнате, села рядом с Альфом.
-- Ты все внимательно рассмотрел? -- спросила она.
Альф кивнул.
-- Он проиграл,--сказала Криста. Они помолчали.
Наконец она решилась:
-- А тебе не хочется бросить все это? Альф изумленно взглянул на нее:
-- Но почему?
-- Неужели ты ничего не заметил? Паук был явно сильнее. Ты же видел
сам: все вдруг переменилось, зверь научился уклоняться, сам же наносил удары
точно в цель. Ты не боишься, что вот так будешь однажды побежден и ты?
-- Я смотрел очень внимательно,-- ответил Альф.-- Человек просто устал.
Он сражался отважно, вне сомнения, но где-то не дотянул. Ты должен расти
вместе с противником--ему это не удалось. Кое-что он упустил и тут же поплыл
по течению. Он заслужил свою смерть.
-- До чего же ты жесток,--прошептала Криста.
-- Я должен быть жестоким, иначе мне не победить.
-- И ты не бросишь, если я тебя об этом попрошу?
-- Нет.-- ответил Альф.
Это был всего лишь четвертый его поединок--явно недостаточно, чтобы
попасть в любимцы публики. Но каждый поединок приближал его к заветной цели,
и уже сейчас он ощущал спокойствие опытного профессионала. Приготовления
протекали привычно, он осуществлял их почти механически; шаги к шлюзу, через
который гладиаторы попадали на арену, он мог бы проделать даже во сне.
И вот он на арене, под ногами хрустит песок, на нем броня, в руках
мачете, электрический кнут и огнемет. Без промедления направился он в центр
круга. Словно издалека донеслись крики толпы, приветствовавшей его
появление. Это было удивительное ощущение, без него он уже не смог бы
существовать, как наркоман не может существовать без наркотика.
Сердце его, как всегда, билось ровно, он мог хладнокровно наблюдать
себя со стороны, анализировать свои действия, решения, эмоции. Он был
прирожденный гладиатор и знал это. Разве выдержит такое тот, кто мечтает
лишь о благосклонности публики, о выгодных сделках в рекламе, в шоу-бизнесе?
Он поднял кнут и щелкнул так, что посыпались искры... Ему хотелось
раздразнить зверя, затаившегося на противоположном краю арены, вывести его
из равновесия.
И вот он пришел в движение, паук-рогоносец, огромнее даже того, что был
вчера на экране. На восьми ногах заскользил он по песку, словно транспорт на
воздушной подушке, и хотя он двигался вокруг Альфа по спирали, повернувшись
к нему боком, впечатление было такое, будто все пары жутких красноватых глаз
уставились прямо на него.
Альф вновь щелкнул кнутом, затем быстрыми шагами двинулся животному
наперерез. Паук замер, лишь волоски на коже равномерно колыхались. Потом со
скоростью, превышающей скорость всех известных на Земле существ, устремился
вперед. Он был почти три метра в высоту и около шести в диаметре, ноги его
по охвату превосходили человеческие в несколько раз.
Альф дал короткий залп из огнемета; он бил по длинным членистым
конечностям, стремясь сразу лишить паука свободы маневра. Он попал в цель.
Паук на мгновение остановился, поднял раненую ногу, однако на остальных семи
двинулся вперед так же проворно, как прежде, и прямо на него.
На этот раз Альф использовал кнут и в тот же миг должен был увернуться
от нацеленного на него страшного рога.
Лишь теперь началась настоящая схватка--предшествовавшее было лишь
легкой разминкой. Альф был в ударе. Залпы из огнемета, щелчки кнута, точно
рассчитанные броски с мачете, мгновенное парирование, изящные отходы,
уклоны, пасы... игра шла так, как направлял ее он. А он был спокоен,
сосредоточен, несмотря на воодушевление, и хотя оглушительный рев толпы
доносился до его ушей как сквозь слой ваты, на обочине сознания постоянно
присутствовала мысль, что его поддерживают желания и надежды многих тысяч
людей, и это окрыляло и придавало сил.
Но тут вдруг он осознал, что поединок длится намного дольше, чем все
предыдущие, и сейчас самое время поставить победную точку. Он вскочил,
поднял мачете, и в тот же миг на него надвинулся рог... В сотую долю секунды
-- никто из зрителей даже не заметил этого момента--он получил сильнейший
удар в бедро, рог подкинул его высоко вверх, и он упал на песок. Несколько
секунд он пытался перевести дух, шум на трибунах умолк, он лежал неподвижно
лицом вверх, и в ослепительной яркости отражающего солнце верхнего купола на
мгновение причудились ему рассыпавшиеся золотистые волосы Кристы, они
переливались в солнечных лучах, и не хотелось уже ничего, только лежать и
наблюдать за этой игрой...
Зловонное дыхание паука вывело его из сомнамбулического состояния,
зловонное, вызывающее омерзение дыхание против воли вернуло его в
чудовищную, немыслимую реальность. Он словно очнулся, и очень
вовремя,--прямо перед ним показалась сетчатка красноватых глаз, ряд
внушающих ужас резцов, служащих для раздирания пищи, теперь эти резцы
готовились отхватить кусок его плоти. Он собрал все силы и рывком откатился
в сторону; на том месте, где он только что лежал, взметнулся песок.
Альф вскочил. Паук чуть дал назад и теперь надвигался снова. И тут Альф
по-настоящему ощутил боль в боку, нехватку воздуха в легких, слабость в
ногах...
Паук снова навис над ним, и уже не было времени приготовить мачете,
только отпрыгнуть подальше, на безопасное расстояние. Но рог вновь зацепил
его, на сей раз от удара безжизненно повисла рука. Он уронил огнемет.
Альф чувствовал, что силы покидают его. Однако гораздо большим
потрясением стало открытие, что ему страшно. Ощущение это было столь внове,
что на мгновение он отвлекся, углубился в собственные ощущения-- леденящий,
парализующий холод сковал желудок, растекся по всему телу... Движения стали
медленнее и давались с трудом, словно он передвигался в тяжелой вязкой
жидкости. Невольно он взглянул на трибуны, но люди, вскочившие там с мест,
не имели человеческих лиц, да и помочь ничем не могли.
Он все еще пытался отражать паучьи удары, время от времени даже попадал
в цель мачете или кнутом. Но удары эти словно не оказывали на животное
действия. Сопротивляясь уже больше по инерции, он все еще пытался понять
причину собственного поражения. Вспомнил вчерашний вечер, вспомнил, как на
мгновение изменил собственным принципам, возможно, это расплата надвигалась
сейчас на него. Криста... Не она ли заразила его страхом? Ее
предостережения, ее опасения... вновь его настиг удар рога, он упал на
колени--силы окончательно покинули его.
Перед глазами встал вчерашний видеофильм. И, скрежеща от отчаяния
зубами, в последний момент он понял, что с ним сейчас произойдет то же
самое. Он будет умирать долгой, мучительной смертью -- как животное.
Рев беснующейся толпы гасили звукоизолирующие стены, но
громкоговорители воспроизводили его, хотя и на малой громкости,-- звуковое
сопровождение разыгрывавшегося внизу зрелища.
Директор сидел перед видеоэкраном, демонстрировавшим арену сверху. На
стекле нанесена была красная координатная сетка. Рядом сидела Криста, держа
руку на клавишах автоматического управления.
-- Объект на В 7. Ответный удар. Реакция полторы секунды. Объект на В
8, Д 9... Вот так хорошо!
Пальцы Кристы словно играли на диковинном музыкальном инструменте. Со
своего места она могла видеть, что происходит на экране, но для нее это было
необязательно.
-- Объект на Д 7, Д 8... Реакция секунда. Сошлись... Отлично
сопротивляется, не так ли?--спросил директор.
Криста чуть заметно кивнула.
-- Объект на Е 4, Е 5, Г 6, Г 7... удар отведен -- удар--контрудар!
Лицо у девушки дрогнуло. Она медлила.
-- Контрудар! -- крикнул директор.--Ты что, не слышишь?
Она нажала клавишу. Крик ужаса, вырвавшийся одновременно из сотен тысяч
глоток, заставил завибрировать громкоговоритель.
-- Реакция полсекунды! Криста сняла руки с клавиш.
-- Ты что задумал? Это всего четвертый его бой! Ты же хотел...
Шеф на мгновение оторвался от экрана.
-- Тебе ведь он безразличен, не так ли? Девушка кивнула.
-- Тогда давай!--скомандовал он.--Г 3, Г 2... Парировано--контрудар!
Директор смотрел на экран, чего-то дожидаясь...
-- Зачем ты это делаешь?--спросила Криста.
-- А почему бы нет? -- ответил Гебли.-- Слишком быстро начал
завоевывать популярность, вот и созрел. Обычно ты не столь щепетильна!
-- Дай ему шанс! -- попросила Криста.
-- Как ты себе это представляешь? Мне что, прервать бой?
-- Только один шанс,-- повторила Криста.--Пусть он просто сражается на
равных. Зачем ты вмешиваешься? Он ведь и так скоро погибнет!
-- Ты с ума сошла! Зачем, по-твоему, мы вживляем зверью электроды?
Зачем сложнейшая система дистанционного управления? Направленные антенны и
передатчик? Тогда нам лучше просто устраивать бой быков.-- Он ударил кулаком
по пульту.-- Неужели ты до сих пор не поняла: идея, что принесла нам
невиданный успех,-- инсценировка. Нужно готовить поединки, планировать их
заранее, чтоб зрелище было максимальной напряженности, чтобы дух
захватывало!
-- Неужели это необходимо?--спросила Криста.-- Ты ведь давно на самом
верху, никто не может лишить тебя могущества. Даже если ты откажешься от
дистанционного управления!
-- А тотализатор? Ты забыла, что поступления от тотализатора дают
большую часть прибыли? А теперь наконец возьми себя в руки! Объект на Г 5,
прыжок на В 2... Атака!
Девушка не шевельнулась.
Шеф пристально взглянул на нее.
-- Он ведь тебе безразличен, да? Девушка кивнула.
-- Тогда вперед. И так слишком затянули! Объект на В 1. Атака!
Девушка сидела не двигаясь. Мужчина свирепо улыбнулся.
-- Пусти-ка меня за пульт. Задача тебе не по плечу! Криста встала.
Теперь она смотрела из огромного окна вниз на арену. Там на песке лежал
человек, а прямо над ним с поднятым рогом стояло чудовище. Девушка
направилась в глубь комнаты, но потом метнулась к пульту и быстро нажала
клавишу. Вскрик многотысячной толпы вновь сотряс динамик. Директор смотрел
на экран. Там две точки сошлись теперь в одну. Взгляд девушки был пуст, она
смотрела в неведомое. Зрелище кончилось.
Last-modified: Thu, 13 May 2004 14:48:37 GMT