рые настойчиво требовали от Кремля прекращения вмешательства во внутренние дела других стран. Эта внешняя видимость роспуску действительно была придана, так как Сталин, крайне нуждавшийся тогда в помощи Запада, именно это впечатление и стремился создать. Однако вмешательство в дела других стран через посредство Коминтерна и официальных компартий было уже пройденной ступенью развития СССР. Это оружие было не только скомпрометировано, так как его знал весь мир, но и изношено, так как пределы влияния официальных партий Коминтерна уже выявились как весьма ограниченные. Особенно мало пригодным и мало полезным это оружие оказывалось в военное время, когда мало где сохранялись возможности для открытой политической борьбы. Для работы же и в подполье, и в Америке много более удобной и политически рентабельной формой был аппарат. Роспуск Коминтерна работе последнего не то-лькй не мешал, а наоборот, облегчал ее, еще шире, чем прежде, открывая двери всевозможных салонов и политических лобби для негласных представителей аппарата, которые охотно отмежевывались от закрытого Коминтерна. Роспуск Коминтерна, а затем последовавшая перелицовка компартии Америки были актами не отказа Кремля от вмешательства во внутренние дела Америки, а закреплением новой формы этого вмешательства, много белее выгодной для политики Сталина. Роспуск Коминтерна окончательно' лишал иностранных коммунистов возможности оказывать какое бы то ни было влияние на политику Кремля. Эта возможность и в предшествовавший период не была значительной. Времена, когда секретарь Исполкома Коминтерна имел право участвовать в заседаниях Политбюро, уже давно ушли в прошлое. Сталин не имел никакого желания свою внешнюю и внутреннюю политику согласовывать с интересами презираемого им международного коммунистического дви жения. Роспуск Коминтерна устранял еще один чужеродный нарост на теле диктатуры, которая все полнее и полнее "эволюционировала" в сторону тоталитарной, ничем не прикрытой деспотии Роспуск Коминтерна стал не театральной декорацией, а серьезным актом. Коминтерн, т. е. та организация, которая объеди- няла компартии всего мира, был действительно ликвидирован. Его издательская деятельность была прекращена. Его открыто функционировавший официальный аппарат был распущен. Но этот роспуск ни в малой мере не уничтожал влияния Кремля на иностранные компартии, ни в какой мере не освобождал их от обязательства выполнять кремлевские приказы. Он только освобождал Политбюро от необходимости в какой-то мере прислушиваться к мнениям иностранных компартий и окончательно передавал всю власть над последними тайному аппарату. Именно в это время этот аппарат нашел, наконец, своего подлинного возглавителя, Маленкова, официально ставшего во главе аппарата. При роспуске Коминтерна все его связи и все1 ему подведомственные организации были переданы Иностранному отделу ЦК ВКП (б), безраздельным хозяином которого в это время был Маленков. Последний, прочистив аппарат в 1937--1938 гг., несомненно, заполнил его своими людьми: он был тогда главою всех кадров партии. * * * После Восемнадцатого съезда закулисная роль Маленкова выходит на открытую поверхность жизни ВКП(б), и по партийной линии он становится правою рукою Сталина. На этом съезде снова был пересмотрен устав партии, причем одним из важнейших изменений была централизация и универсализация (если можно употребить этот термин) учета членов партии. На место прежнего отдела руководящих парторганов, который брал на учет только ответственных работников, в аппарате ЦК было создано Управление кадров. Уже само это название показывало, в каком направлении шел процесс изменений: Управление, возглавляемое "начальником" (этот термин тогда впервые появился в уставе ВКП (б)), не только брало на учет те или иные группы партийных работников, оно должно было управлять всеми кадрами партии. В основу деятельности Управления кадров с самого начала лег принцип обязательности строго "персонального учета каждого члена и кандидата партии" (слова Маленкова на Восемнадцатом съезде). К моменту этого съезда (точнее к 1 марта 1939 г. ) таковых имелось почти 2, 5 млн. (1 588 852 члена и 888 814 кандидатов). На каждого из них была заведена особая индивидуальная карточка с подробными биографическими данными. Эта индивидуальная карточка часто разрасталась в большое досье и позволяла знать, что из себя данный коммунист представляет и на какую работу он может быть назначен, какой пост партия может ему доверить. Все зти члены и кандидаты были разбиты на категории -- по степени ответственности работ, которые они могут выполнять, и в зависимости от этой категории они подлежали ведению или местных организаций, или Обкомов, или ЦК. Создание Управления кадров колоссально увеличивало власть партийного аппарата над каждым отдельным членом партии, и в соответствии с этим колоссально же увеличивалась роль Управления кадров в общем аппарате ЦК. В аппарате каждого горкома, райкома, обкома, крайкома, каждого ЦК нацпартии создавались свои отделы кадров, которые, правда, формально были подчинены местным организациям, но были в то же время связаны с центральным Управлением кадров и, конечно, находились под его влиянием. Управление кадров пронизывало весь аппарат партии сверху донизу и в самом подлинном смысле слова командовало ею. Начальником этого Управления кадров в марте 1939 г. стал Маленков. Конечно, он имел на это все права: система была придумана и продумана им, и он же был строителем всего этого колоссального здания. Им был подобран строго проверенный личный состав этого аппарата, который он умел крепко держать в руках. Комнаты, сплошь занятые стальными шкафами с миллионами карточек разных цветов и в разных комбинациях, с пометками разными чернилами, с условными значками, со ссылками на разные документы, хранящиеся особо, в секретных и весьма секретных сейфах; специально подобранные, особо проверенные и особо вымуштрованные служащие, сортирующие новые данные и разносящие их по карточкам, внося дополнения и поправки -- так выглядела картотека. Особое внимание Управления было обращено на подготовку кадров работников на все возможные случаи -- несчастные и счастливые. Что бы ни случилось, кто бы ни умер и какая бы катастрофа на страну ни обрушилась, Маленков и его штаб были способны в несколько часов, быть может, даже минут представить списки возможных и вполне квалифицированных заместителей. Утверждают, что в этот свой штаб ближайших сотрудников Маленков брал исключительно инженеров, считая, что сложной машиной кадров многочисленной партии управлять могут только люди, прошедшие точную науку инженерного строительства. Во всяком случае оба его тогдашних помощника по Управлению -- Евгений Андреев и Николай Шаталин -- действительно были инженерами. Инженерская квалификация для руководства Управлением была, действительно, необходима и с другой точки зрения: в сферу деятельности Управления Маленков включал не только кадры аппарата партии в узком смысле слова, но и кадры всего государственного аппарата. Хозяином этого государственного аппарата партия стала с первых же дней захвата власти большевиками. К 1939 г. в политических секторах этого аппарата государства все мало-мальски за- метные посты были заняты коммунистами, и их деятельность находилась под контролем партийных организаций. В этих секторах Управление принципиально нового ничего сделать не могло -- ему оставалось только внести свою систему в дело заполнения этого аппарата соответствующим образом подобранными людьми Совершенно иначе обстояло дело в секторах хозяйственных. При полном огосударствлении всей хозяйственной жизни страны и количественные размеры, и относительное значение этих секторов государственного аппарата в деле осуществления диктатуры становились особенно важными, а роль коммунистов в них была относительно слабой. Поэтому Маленков в качестве первоочередной задачи поставил полное распространение деятельности Управления кадров на эти хозяйственные секторы государственного аппарата. Подбирая соответствующие кадры для этих секторов, Управление должно было наладить функционирование аппарата хозяйственных секторов страны, в первую очередь аппарата промышленности. Но проблема руководства аппаратом хозяйственного сектора упиралась в другую проблему. Для этого руководства были необходимы кадры квалифицированных специалистов -- инженеров, техников, архитекторов и т. д. ВКП (б) за последние годы перед тем прилагала много усилий к тому, чтобы создать кадры таких специалистов-коммунистов, но их все еще было недостаточно. Выход из тупика Управление пробовало найти, выйдя за пределы ВКП (б), взяв на учет всех без исключения инженеров и вообще специалистов, в том числе и беспартийных. Это был шаг в направлении превращения партийного Управления кадров в общегосударственный центр управления всею хозяйственной элитой. Такая программа Управления кадров получила свое обоснование в докладе, сделанном Маленковым 15 февраля 1941 г. на Восемнадцатой Всесоюзной конференции ВКП (б), "О задачах партийных организаций в области промышленности и транспорта". Основное политическое заявление Маленкова в этом докладе состояло в провозглашении примата "интересов государства". "Все мы слуги государства", заявил он, сделав, конечно, оговорку: "Этому нас учит тов. Сталин". Но эта ссылка во всяком случае была не вполне правильна, так как Сталин никогда, ни до доклада Маленкова, ни после, ничего подобного не говорил. Формально Сталин никогда не сходил с позиций ленинских формулировок "отмирания государства". Но так как Сталин ссылку на него Маленкова не опротестовал, нельзя сомневаться в том, что заявление Маленкова, тогда главы личного секретариата Сталина, отражало подлинные настроения последнего. ВКП (б) для Маленкова, как и для всех остальных представителей сталинского периода, конечно, должна быть безраздельным хозяином в государстве. Но это должно осуществляться только сверху, только с вершины государственной пирамиды. В низах, в особенности на предприятиях хозяйственных секторов, где партия выполняет функцию организатора рабочей силы, члены партии и партийные организации должны полностью подчинить себя потребностям и интересам производственного процесса. Там они, действительно, только слуги государства С этим связаны и новаторства в построении коммунистических низовых организаций в промышленных предприятиях, которые начало проводить в жизнь Управление кадров накануне войны: газетные сообщения о жизни таких ячеек полны указаний о выборах новых секретарей ячеек, причем секретарями выбираются почти исключительно инженеры, техники и прочие специалисты. Выполнять свою новую функцию на предприятиях коммунисты должны под руководством технически квалифицированных людей. Одновременно вводится назначение на все мало-мальски значительные промышленные предприятия особых парторгов от той или иной высокой партийной инстанции -- от обкома или от ЦК. Функции секретарей местных низовых организаций, в какой-то мере подчиненных последним и связанных с их настроениями, в этот период сводятся к минимуму. Фактически, за ними остаются только функции, связанные с организацией рабочей силы внутри данного предприятия с целью повышения производительности последнего. Все функции партийной организации, которые были связаны с правами на участие в руководстве предприятием, были переданы указанному парторгу, роль которого на предприятии, особенно, если это был парторг ЦК, становилась исключительно важной. Он, конечно, не заменял директора предприятия, но получал фактическое право оттеснять его на задний план. Подчеркивание необходимости привлечения технической интеллигенции, обладающей специальными инженерно-техническими знаниями, в указанном докладе Маленкова срастается с острым отрицательным отношением к "невеждам", которые по тем или иным причинам оказываются на руководящих постах в промышленных предприятиях. Маленков призывает к беспощадной борьбе против них. Чтобы не было сомнения, о ком идет речь, Маленков дает указание, что в борьбе с ними не следует обращать внимания на их привычку "кичиться своим пролетарским происхождением", а заменять их "новыми людьми, знатоками своего дела". После этого нет никакого сомнения, что слова Маленкова являются нападением на представителей старшего поколения партийных деятелей, которые выдвинуты на командные посты в период, когда руководство ВКП (б) основное внимание обращало на "пролетарское происхождение" и "партийный стаж", на революционные "заслуги в прошлом", а не на инженерно-техническую квалификацию. Именно это старшее поколение "всезнаек", людей, которые "ничего не знают и знать не хотят", Маленков называет "негодными работниками" и требует их замены специалистами из "новых людей", хотя бы они были всего лишь "непартийными большевиками". "Ежовщина", в проведении которой Маленков играл такую огромную роль и которая в своей основе была варварской формой смены правящего слоя, для Маленкова не закончилась. Она приняла только новые формы. Борьбу против старшего поколения он считал нужным продолжать. * * * Война оборвала нить развития, как ее определяла внутренняя борьба. В порядок дня встала оборона против внешней силы Фронт трещал и рассыпался под ударами немецких танковых дивизий. В армиях не было воли к борьбе. За неполные четыре месяца немцам сдалось в плен почти 4 млн. человек -- цифра, которой не знала история войн. Пали Минск, Рига, Киев, Смоленск. Немцы подходили к Ленинграду и Москве. Как раз в эти дни Сталин откровенно признался Гарриману, чрезвычайному уполномоченному президента Рузвельта, прилетевшему в Москву для организации помощи: "Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть.. Может быть, будет сражаться за Россию". Приходилось круто поворачивать всю идеологическую работу. Сохранилось свидетельство очевидца, молодого офицера из журналистов, который как раз в эти дни прибыл с фронта в Москву в командировку и случайно попал к друзьям-художникам в кооперативную мастерскую, которая готовила знамена для вручения первым полкам, получившим звание гвардейских. На малиновом бархате тридцати знамен было написано: "За Родину! За Сталина!". Принимать знамена приехал Щербаков, тогда секретарь ЦК и МК. Ему показали работу. Он "всмотрелся" в надписи, "неопределенно хмыкнул" и пошел к телефону говорить с "самим" Сталиным От телефона он пришел с приказом о "небольшой переделке": повсюду снять "За Сталина!", а "За Родину!" нарисовать много крупнее Специально для этого парад отсрочили на сутки. Это было 16 октября 1941 г, в день, когда танки Гудериана рвались к Москве, а из Москвы в лихорадочном беспорядке бежала советская знать. По-видимому, именно этот день и следует считать переломным в идеологической установке пропаганды ВКП (б). И коммунизм, и советская власть, и даже намеки на мировую революцию исчезают со столбцов советских газет, как исчезает с них и имя Сталина. Коммунисты делают все, чтобы народ обрушив- шуюся на него войну стал ощущать как борьбу "За Родину!", "За Россию!". Заботливо составленную центральную картотеку Управления кадров пришлось срочно упаковывать и отправлять на Урал, где она и пролежала до конца войны вместе с другой -- центральной картотекой НКВД. Работа этих двух учреждений, конечно, не приостанавливалась ни на минуту. Наоборот, она стала даже более напористой, более злой. Но она много потеряла в своей систематичности. Маленков, остававшийся главой личного секретариата Сталина, стал ближайшим помощником последнего и по Государственному комитету обороны (он стал одним из четырех его членов, вместе с Молотовым, Ворошиловым и Берия), и по Совнаркому, где Маленков стал заместителем Сталина. На Маленкова возлагаются самые ответственные поручения. Так, в сентябре 1941 г, когда немцы, прорвав линию обороны на Новгородских озерах, покатились к Ленинграду и судьба последнего казалась уже предрешенной, Сталин послал в Ленинград Маленкова и Жукова, дав им совершенно исключительные полномочия. В Ленинграде тогда было два полноправных члена Политбюро -- Ворошилов и Жданов (Маленков тогда был только кандидатом). Маленков их обоих оттер от дел и мерами жесточайшего террора помог Жукову остановить развал фронта. Немцы остановились на подступах к городу и простояли на них' почти два с половиной года Ленинград с их позиций был виден невооруженным глазом, но войти в него они не смогли. Через год тоже повторилось со Сталинградом, где тогда должно было найти свое победное завершение второе лето немецкого наступления. С Жуковым и с теми же чрезвычайными полномочиями Маленков прилетел в Сталинград, теми же мерами жесточайшего террора, бросая на смерть сотни и сотни тысяч людей, превратил город в огромное кладбище для немецких надежд на победу. Но такие командировки, насколько важны они ни были, занимали лишь второстепенное место в деятельности Маленкова за военные годы. Основной его работой стала работа в ЦК ВКП (б). К началу войны секретариат ЦК состоял из пяти человек -- Сталина, Жданова, Андреева, Маленкова и Щербакова. Сталин, перегруженный другими делами, только изредка мог выслушивать доклады о работе партии. Андреев еще раньше был избран председателем Центральной контрольной комиссии ЦК и отошел от текущей работы. Жданов, влияние которого после финской войны сильно поколебалось, сидел в Ленинграде, который был скоро отрезан от Москвы, и только изредка мог прилетать в Кремль. Само положение сделало Маленкова единоличным хозяином всего партийного аппарата: Щербаков был его ближайшим и надежным помощником. Последний секретарские функции в ЦК совмещал с секретарством в МК, т. е. держал в своих руках самую важную в СССР местную организацию партии. Щербаков считался человеком хорошо ориентирующимся в идеологических вопросах и вообще имеющим склонность к литературе. Ровесник Маленкова, Щербаков также принадлежал к поколению большевиков, не знавших подполья. В начале своей партийной карьеры он всем был обязан Жданову, под крылышком которого Щербаков делал свои первые шаги в Нижнем Новгороде двадцатых годов. Но в Москве, куда он переехал около 1930 г. для учебы в Институте красной профессуры (по исторической линии), он попал на учет к Маленкову, который в 1932 г. привлек его к работе в аппарате ЦК. С 1933--1934 г. Щербаков был прикомандирован в качестве специального наблюдателя от ЦК к Союзу советских писателей, который тогда только возникал и с которым Сталин вел весьма сложную игру. О роли Щербакова мы имеем возможность судить по опубликованным отрывкам писем Горького к нему за эти годы. Горькому Щербаков испортил тогда немало крови, но зато заслужил полное доверие личного секретариата Сталина. Это сказалось в годы большой чистки, когда Маленков посылал Щербакова в целый ряд ответственных пунктов (Иркутск, Сталино, Донбасс), где для проведения чистки была нужна "надежная рука". В награду за эту особую надежность Щербаков и был назначен в 1938 г. в Москву первым секретарем Московского обкома. Отношения со Ждановым у Щербакова сохранялись и укреплялись; в 1937 г. они даже породнились (Щербаков женился на дочери Жданова), но ориентироваться Щербаков начал на Маленкова, которому был очень нужен, т. к. Маленков сам политических статей не писал, речей произносил мало, над вопросами идеологического порядка не работал. У Щербакова, наоборот, ко всему этому была большая склонность, и потому Маленков, воспользовавшись первой же трещиной в положении Жданова, провел Щербакова на его место -- место идеолога и теоретика партийной-пропаганды. * * * 27 января 1945 г. Ленинград праздновал первую годовщину снятия немецкой блокады. На торжественном заседании Ленинградского горсовета Калинин вручил городу орден Ленина. Однако Жданов на торжествах не присутствовал. В газетных отчетах следующего дня его имя даже не было упомянуто. В то время Жданов был первым председателем Ленинградского обкома партии и формально возглавлял Ленсовет. Официальным объяснением этого отсутствия Жданова было его пребывание в Финляндии, где Жданов был специальным уполномоченным Политбюро по пере-юворам с Финляндией. Но это объяснение, конечно, не могло быть достаточным. Жданов возглавлял Ленинград в течение всех лет осады; Финляндия была совсем под боком и прилететь оттуда на торжества, конечно, не представляло трудностей. Отсутствие Жданова было вынужденным и объяснялось распоряжением секретариата ЦК, т. е. Маленкова. Оно было наказанием, наложенным Маленковым на Жданова за ошибки, совершенные последним в военные годы. Первая ошибка -- это неправильная информация Политбюро о положении в Финляндии. Вся разведка по Финляндии тогда была сосредоточена в Ленинградском областном управлении НКВД (по советским правилам разведкой в соседних странах ведают те Управления НКВД, которые находятся в пограничных центрах) и находилась под непосредственным руководством Жданова. Эта разведка была вскрыта финнами, которые превратили ее в источник дезинформации. Основываясь на этой ложной, информации, Жданов гарантировал Политбюро легкую победу в советско-финской войне, результатом чего был полный провал первого, декабрьского наступления. Далее в вину председателю Ленинградского обкома ставилась его растерянность в сентябре 1941 г., которая едва не привела к падению Ленинграда. Еще более серьезной ошибкой было поведение Жданова осенью 1944 г. в отношении партизан. Тактика советских властей в отношении партизан, которые вели борьбу в тылу у немцев, к этому времени уже установилась. Маленков, который был назначен Сталиным также и главою особого комитета по восстановлению советских учреждений в районах, находившихся под немецкой окку-нацией, установил весьма жестокие правила, требовавшие немедленного разоружения партизан после освобождения территорий и ликвидации их соединений. Подходившие по возрасту и здоровью должны были включаться в регулярные воинские части, а остальные после "проверки" подлежали отправке или на родину, или на восток, в качестве спецпоселенцев. Жданов, пользуясь своим положением члена Политбюро, повел дело несколько иначе и поздней осенью 1944 г. созвал в Ленинграде "съезд партизан Северной области", который закончился фактически восстанием. Сохранявшие личное оружие партизаны разоружили милицию и разгромили в центре города все магазины., В течение почти суток Ленинград был во власти партизан, и только прибывшая на самолетах из Москвы особая дивизия войск НКВД восстановила в городе порядок, проведя, конечно, массовые расстрелы партизан. К этому прибавлялась еще и история с неудачным фильмом об осаде Ленинграда, который был поставлен под непосредственным наблюдением Жданова. Этот фильм должен был стать памятником героизму населения Ленинграда в годы осады. Но он вышел чересчур жутким: несмотря на всю ретушевку, и люди, и улицы с домами, заснятые с натуры в непосредственной близости от страшных событий, были полны ужаса и производили тяжелое впечатление на зрителя. Впечатление это отнюдь не рассеивалось от снимков различных партийных и военных вельмож, весь вид которых резко диссонировал с общим фоном голода и нищеты. Отталкивающее впечатление производил и сам Жданов, который имел-бестактность дать себя заснять для этого фильма. Фильм был показан только узкому кругу лиц в Москве и Ленинграде и произвел настолько плохое впечатление, что был в спешном порядке снят. * * * С ходом войны значение Маленкова все более и более возрастало. Его исключительная работоспособность дала ему возможность вмешиваться и в дела промышленности. Целиком под его наблюдением находилась такая важная область как авиационная промышленность. Маленков также направлял политику в отношении областей, освобожденных от немецкой оккупации. Отсюда был только один шаг и к руководству политикой на территориях оккупированных советской армией, прежде всего в Германии. Осенью 1944 г., еще до вступления советских армий на германскую территорию, в Комитете обороны был поставлен вопрос о политике в отношении Германий Наметилось несколько точек зрения. В особом меморандуме Маленков защищал политику, которая получила название "политики экономического разоружения Германии". Он исходил из посылки, что советская оккупация части Германии будет кратковременной, что немцам удастся быстро сговориться с Западом и тогда, под их соединенным давлением, СССР должен будет очистить Германию, которая начнет быстро восстанавливаться и скоро станет союзником Запада для наступления на СССР. Поэтому политика в Германии должна преследовать две основные задачи: максимальное снижение экономического потенциала Германии вообще и вывоз из Германии максимально возможного количества машин, инвентаря, оборудования и другой техники, необходимой для восстановительных работ в СССР. Первая задача должна доминировать над второй, а потому демонтаж и разрушение немецких предприятий необходимо было проводить даже тогда, когда вывоз невозможен или ненужен. Тонка зрения Маленкова была одобрена Сталиным, и в октябре-ноябре 1944 г. он приступил к формированию аппарата Особого комитета при Совнаркоме, главою которого Маленков был назначен. Заместителем себе он взял кандидата в члены Политбюро Вознесенского, председателя Госплана; особоуполномоченным для Германии назначили Сабурова, в будущем одного из заместителей Сталина на председательском посту в Совете министров. Основные кадры аппарата были взяты из работников Экономического отдела ЦК ВКП(б), куда они все были подобраны самим же Маленковым. Первоначально операции в Германии предполагалось проводить силами армии, но Хрулев, заведовавший тыловыми войсками, ответил категорическим отказом, сославшись на отсутствие в армии необходимых кадров. Тогда Маленков предложил всем наркоматам и вообще учреждениям, заинтересованным в получении из Германии тех или иных материалов, присылать в Особый комитет специальных уполномоченных с надлежащим штатом помощников. Таковых набралась целая армия, общим числом несколько тысяч человек, которые и набросились на Германию, как только были перейдены ее границы. Среди уполномоченных имелись и представители Академии наук, музеев, библиотек, Архивного управления и т. д. В соответствии с директивами Маленкова работа этой армии уполномоченных с самого начала носила характер варварского ограбления оккупированной территории, которое вызывало тем большее озлобление населения Германии, чем яснее была его часто явная бессмысленность. Масса ценностей бесцельно гибла. Проводить такую политику можно было только заранее отказавшись от желания привлечь на свою сторону хотя бы какую-то часть населения. Еще важнее была и другая сторона отрицательных результатов этой политики: она вносила разложение в ряды советской армии. С этим фактом приходилось серьезно считаться. Первое большое наступление советских армий на германской территории, так называемое январское наступление на Одере, не дало тех результатов, которых от него ожидали (оно должно было завершиться взятием Берлина). Несмотря на обилие сосредоточенных войск и артиллерии, наступление было сорвано, т. к. дух армии быстро разложился. Расследование установило, что многие части не выполняли боевых приказов, так как и солдаты, и командный состав принимались за насилия и грабежи. Оголтелая антинемецкая пропаганда, шедшая под эренбурговским лозунгом "Убей немца!", оказывала весьма пагубное влияние на дух армии. Было признано поэтому необходимым внести существенные поправки в общую установку политической пропаганды. И в апреле 1945 г. начальник Управления пропаганды и агитации Александров опубликовал в "Правде" статью против И. Эренбурга и его вульгарной антигерманской травли. Однако антинемецкая пропаганда опиралась на те же самые политические посылки, которые лежали в основе всей политики Маленкова в отношении Германии. Вокруг этой политики, как и вокруг всей деятельности маленковского Особого комитета, началась ожесточенная борьба, затянувшаяся до конца лета. Активную роль в ней сыграл Микоян, который составил меморандум о необходимости "политику экономического разоружения Германии" заменить "политикой хозяйственного освоения Германии". Основная идея этого меморандума Микояна состояла в возможности длительного периода советской оккупации Восточной Германии и вытекающей отсюда необходимости найти политический и психологический контакт с группами немецкого населения. Конечно, и Микоян не отказывался от выкачивания репараций, но он настаивал на внесении системы в это дело, был против бесцельных разрушений и за выработку определенного плана репараций. В качестве конкретной меры Микоян предлагал централизацию всей работы уполномоченных и постановку ее под контроль наркомвнешторга {во главе которого стоял Микоян) Эти конкретные выводы Микояна, преследовавшие ведомственные интересы, поддержки в Политбюро не получили против них создался блок других членов Политбюро, которые имели в Германии своих уполномоченных и были заинтересованы в бесконтрольности их работы Но общие мысли Микояна были одобрены Маленков потерпел поражение, болезненность которого обострялась обнаружившимся в этот момент фактом "измены" Возне--сенского Уроженец Тульской губернии, выходец из духовной среды, семинарист по образованию, Вознесенский на ответственную работу был выдвинут Ждановым, который в середине 1930-х гг. сделал его председателем ленинградского Госплана Но затем в Москве Вознесенский все время работал дружно с Маленковым, который его и проталкивал на все более и более ответственные посты Особенно тесно они сработались в годы войны, когда Вознесенский во всех вопросах шел с Маленковым и другими "молодыми" и считался верным "маленковцем" Но в 1945 г, после возвращения Жданова в Москву к работе в секретариате ЦК ВКП(б) (это случилось вскоре после Ялтинской конференции), Вознесенский круто повернул фронт и перешел в лагерь "ждановцев", начав открыто выступать против Маленкова Поведение Вознесенского носило такой характер, что возникали даже предположения, будто он и раньше был скрытым "агентом Жданова" при Маленкове Последний, вообще крайне мстительный по натуре, эту "измену" Вознесенского воспринял очень остро, подозрительно смотрел на каждого, с кем Вознесенский поддерживал близкие связи, и явно горел жаждой мести. В тот же период, летом 1945 г, Маленкову пришлось получить еще один тяжелый удар катастрофу с его ставленником и протеже наркомом авиационной промышленности Шахуриным Последний в годы войны получил несколько наград и очень продвигался. Маленков, наблюдавший за этой промышленностью и по линии Комитета обороны, и по линии Политбюро, все время Шахурину покровительствовал. Но летом 1945 г. Сталин неожиданно потребовал Шахурина IK себе для личного доклада, подверг подробному допросу, а затем жестоко изругал и выгнал Оказалось, к Стали ну поступила записка от группы виднейших советских изобретателей-авиаконструкторов, жаловавшихся на порядки в наркомате авиационной промышленности, на ее отсталость, вызванную недостаточным вниманием к предложениям изобретателей и пр Авторы записки заявили, что такая политика наркомата авиационной промышленности делает Советский Союз с точки зрения авиации совершенно неспособным к борьбе против Запада Объяснения Шахурина Сталина не удовлетворили, и он обвинил наркома в том, что тот от него что-то скрывал, в чем-то ему лгал. Шахурин был немедленно арестован, предан суду и получил 15 лет лагерей Наркомат авиационной промышленности подвергся жестокой чистке. Маленков был обвинен в "недостатке бдительности". Пострадать он не пострадал, но было признано, что он переобременен делами, и его освободили как от деятельности по надзору за промышленностью, так и от председательствования в Особом комитете по делам Германии Приблизительно в это время Жданов, вернувшийся в секретариат ЦК и взявший на себя руководство всей идеологической работой партии, провел первую, пока еще частичную, чистку в аппарате Управления пропаганды и агитации Сам Александров не был тронут, но ряд его ближайших сотрудников был смещен, редакция "Большевика" (она составлялась всегда из людей, которых в данный момент считают лучшими теоретиками, отражающими полностью линию партии) радикально перестроена, причем в нее Жданов ввел несколько человек, которых он считал своими и которые, действительно, помогали ему в последующих чистках. Были смещены также руководители "ведущих" теоретических институтов партии. Директор института Маркса--Энгельса--Ленина Митин был заменен Кружковым, а на пост директора Института философии при Академии наук СССР вместо Юдина был назначен Светлов Этими назначениями своих ставленников Жданов занимал ведущие позиции в идеологическом аппарате ЦК, подготавливая свой большой удар против "маленковцев" Дата смены редакции "Большевика" определяет дату начала этого захвата Ждановым аппарата Управления пропаганды и агитации последний номер "Большевика" со старой редакционной коллегией был подписан к печати 20 августа 1945 г, первый номер новой редакцией был подписан к печати 9 октября Выход органа, являющегося двухнедельным, был задержан на семь недель, которые были заполнены первой перестройкой аппарата, как он сложился в годы войны. * * * Тяжба между Маленковым и Ждановым была впервые вынесена на суд на пленуме ЦК, который собрался в марте 1946 г. Это был первый послевоенный пленум. За семь лет, которые прошли с 1939 г., когда ЦК был избран Восемнадцатым партийным съездом, в составе ЦК произошло немало перемен. Больше четверти членов умерло или исчезло. Но в основе это был тот самый ЦК, в подборе которого Маленков играл такую огромную роль. Маленков, несомненно, ждал сочувственного отклика от большинства пленума. Но расчеты его оказались не вполне правильными Сталинское Политбюро было переизбрано полностью. Правда, Маленков и Берия были переведены из кандидатов в полноправные члены Политбюро, а Булганин и Косыгин были вновь избраны кандидатами. Но в то же время в Политбюро были переизбраны все те, кого за годы войны Маленков оттеснил от руководящей центральной работы и которые потому были настроены решительно против него -- Жданов, Каганович, Андреев и Ворошилов Что еще более важно, Маленков потерял большинство в секретариате ЦК, где укрепился Жданов и его ставленники. Единственным успехом (если это можно назвать успехом) Маленкова при рассмотрении вопросов о составе Политбюро было отклонение предложения о переводе Вознесенского из кандидатов в полные члены Политбюро. Это была месть Маленкова "изменнику" за его возвращение в лагерь "ждановцев". Только весною 1947 г. Жданов на очередном пленуме ЦК добился, наконец, чтобы Вознесенского сделали полноправным членом Политбюро. * * * Заняв позиции в секретариате ЦК, Жданов немедленно же перешел к дальнейшему развертыванию своего наступления против Маленкова. Для Жданова с самого начала борьба, если брать ее с большой исторической перспективы, шла во имя вполне определенной и цельной программы: в 1941 г, спасая свою власть, коммунистам пришлось свернуть многие из своих знамен и спрятать многие из своих лозунгов Теперь Жданов вел борьбу против всех этих уступок военного времени, за возврат к довоенной программе, лозунгам и методам работы. Накануне войны коммунисты провозглашали, что период построения социализма заканчивается и что Советский Союз вплотную подходит к новым задачам построения коммунистического общества. Была создана даже специальная комиссия под председательст- вом Сталина для составления новой партийной программы, и было известно, что к написанию ее Жданов уже приступил. Теперь Жданов призывал вернуться к этой концепции. На Маленкова возлагали ответственность за все уступки и послабления военных лет Первые месяцы борьба шла за кулисами. О ней мы знаем лишь по переменам в личном составе руководящих партийных органов. Уже в начале апреля 1946 г. А. А. Кузнецов был освобожден от работы в Ленинградском обкоме и переселился в Москву, где сразу же взял в свои руки нити борьбы против Маленкова по линии организационного аппарата, в то время как Жданов сосредоточил силы на подготовке наступления по линиям политической, идеологической и культурной работы. Наступления развертывались явно согласованно, по общему плану, одно другое дополняя и поддерживая. Раньше других обострилась борьба вокруг замещения поста начальника Главного политического управления министерства вооруженных сил, поста тем более важного, что это управление работало на правах отдела в аппарате ЦК ВКП(б), что давало его начальнику большие возможности влияния на всю внутрипартийную политику вообще (этот начальник отдела автоматически включался в состав Оргбюро). Неотложность замещения этого поста определялась остротою положения в армии, которая про-ходила через период демобилизации и послевоенной реорганизации, а Политуправление после смерти Щербакова в 1945 г. не имело настоящего хозяина, который чувствовал бы себя достаточно прочно на этом месте, чтобы проводить нужные преобразования. Да и вопрос о том, каковы должны быть эти преобразования, далеко не был бесспорным. Жданов метил на тот пост Иосифа Васильевича Шикина, своего сотрудника по политической работе в Ленинграде еще с довоенных лет. Не военный по всей своей прежней деятельности, Шикин до войны никакого отношения к работе в армии не имел. Только в августе 1942 г. по общему списку с А. А. Кузнецовым и другими политическими работниками из ждановского окружения, Шикин был перечислен на политработу в армию, получив звание дивизионного политкомиссара, чтобы после упразднения института политкомиссаров в армии получить чин генерал-майора. В качестве политработника, совершенно чуждого армии, Шикин не пользовался симпатиями в военной среде. Политработники, на которых лежали функции политического контроля за настроениями в армии, вообще никогда не пользовались большими симпатиями среди военных. В годы войны это отношение окрепло и обострилось, в особенности в отношении к тем политработникам, которые не делили с армией тягот фронтовой жизни, а сидели в глубоком тылу. В этих условиях вполне понятно, что кандидатура Шикина, к этому времени уже генерал-полковника, встретила решительное сопротивление со стороны боевых генералов во главе с маршалом Г. К. Жуковым, который был тогда в зените своей славы и занимал пост заместителя Сталина по министерству вооруженных сил, возглавляя все сухопутные силы. В летние меся-цы 1946 г. борьба приняла весьма напряженный характер и закончилась победой Жданова. "Военная партия" боевых маршалов была побита партией "генералов политических" из категории политработников. Руководство работой по политическому перевоспитанию политработников советской армии было поручено Шикину, который эту работу начал с чистки высшего командного состава, выдвинувшегося во время войны. Первым свой пост потерял подлинный победитель Гитлера, маршал Жуков, чья подпись стоит первой под советским текстом акта о капитуляции Германии. Теперь он пошел в полуизгнание, на второстепенный пост в провинции. На посту начальника Главного политическ