-- Клочка записки, мой господин. Она была сделана на пленке,
и к ней, как  обычно,  была  привязана  капсула  со  взрывчатым
веществом. В наши руки попал лишь клочок пленки, однако важный.
   -- Ну?
   Хават провел языком по губам.
   --  В ней говорится: "... Его никогда не станут подозревать,
и когда на него обрушится чей-либо  удар,  одного  этого  будет
достаточно,  чтобы его уничтожить". На записке была собственная
печать барона, я ее узнал.
   -- Твои подозрения не лишены оснований, --  в  тоне  герцога
Хават внезапно почувствовал холодок отчуждения.
   --  Я  бы  скорее  дал отрезать себе руки, чем причинить вам
боль, господин, но что, если...
   -- Леди Джессика?! -- гневно вскричал Лето,  не  дав  Хавату
договорить. -- Неужели ты не мог выудить правду у этого Парди?
   --  К  несчастью,  Парди  уже  не  было  в  живых,  когда мы
перехватили курьера. Курьер же, я в этом уверен, не  знал,  что
нес.
   Лето  встряхнул  головой: "Как все это отвратительно! Ничего
подобного быть не может -- я знаю свою женщину".
   -- Мой господин, если...
   -- Нет! -- взревел герцог. -- Здесь ошибка!
   --  Мы  не  можем  оставить  этот  факт  без  внимания,  мой
господин.
   --  Она  со  мной  шестнадцать  лет! У нее было бесчисленное
число возможностей для того, чтобы... Ты сам изучал школу  Бене
Гессерит и Джессику.
   Хават горько проговорил:
   -- Как уже известно, факты могут проходить мимо меня.
   --   Говорю  тебе,  что  это  невозможно.  Харконнены  хотят
уничтожить род Атридесов,  включая  и  Пола.  Они  уже  однажды
пытались, Может ли мать замышлять что-то против сына?
   --  Возможно,  против  собственного сына она не действует. А
вчерашняя попытка могла быть хитрым трюком.
   -- Она и была трюком.
   --  Сир,  леди  Джессика  утверждает,  что  ее  родители  ей
неизвестны.  А  что,  если  она  сирота  и  сиротой  ее сделали
Атридесы?
   -- Она могла бы начать действовать  давным-давно.  Подсыпать
яд  в  мое питье... вонзить ночью стилет... У кого как не у нее
были такие возможности?
   -- Харконнены хотят  уничтожить  вас,  мой  господин.  В  их
намерения  входит  не  только  убийство.  Вендетта  должна быть
настоящим искусством.
   Плечи герцога поникли. Он закрыл  глаза,  почувствовав  себя
старым  и  усталым.  "Этого  не может быть. Женщина открыла мне
свое сердце".
   -- Можно ли придумать лучший  способ  уничтожить  меня,  чем
посеять во мне подозрения к той, которую я люблю?
   -- Я думал об этом, -- сказал Хават, -- и все же...
   Герцог  открыл  глаза  и  посмотрел  на  Хавата:  "Пусть  он
подозревает. Подозрения -- это по его части. Может быть, если я
притворюсь, что  поверил  в  это,  тот,  другой,  станет  менее
осторожным".
   -- Что ты предлагаешь? -- прошептал герцог.
   --  Постоянное  наблюдение  с этой минуты, мой господин. Она
должна быть под надзором в любое время  суток.  Я  прослежу  за
этим.  Айдахо  был  бы идеальным человеком для подобной работы.
Может быть, через неделю нам удастся заполучить его обратно.  В
его  отряде  есть  один юноша, обученный нами настолько хорошо,
что он мог бы служить идеальной заменой Айдахо у Свободных.  Он
искушен в делах дипломатии.
   -- Не рискуй со Свободными!
   -- Конечно нет, сэр.
   -- А как насчет Пола?
   -- Возможно, надо посоветоваться с доктором Уйе.
   Лето снова повернулся к Хавату:
   -- Оставляю это на ваше усмотрение.
   -- Я буду благоразумен, мой господин.
   "Что  ж,  по  крайней  мере, на это я могу рассчитывать", --
подумал герцог. Потом он сказал:
   -- Я немного пройдусь.  Если  понадоблюсь,  буду  где-нибудь
поблизости.
   -- Мой господин, прежде, чем вы уйдете, я хотел бы, чтобы вы
взглянули  на  фильмокнигу.  Это приблизительный анализ религии
Свободных. Еще просили меня сделать об этом сообщение.
   Герцог помедлил и, не оглядываясь, спросил:
   -- С этим нельзя подождать?
   -- Конечно, можно,  мой  господин.  Но  вы  спрашивали,  что
означает слово Муад, которое выкрикивали люди на улице при виде
молодого господина.
   -- При виде Пола?
   -- Да, сэр. У Свободных есть легенда о том, что к ним явится
лидер, ребенок Бене Гессерит, и поведет их к истинной свободе.
   -- И они думают, что это... Пол?!
   -- Они надеются на это, мой господин.
   Хават  протянул  герцогу  капсулу  с  книгой.  Тот взял ее и
опустил в карман:
   -- Я посмотрю попозже.
   -- Конечно, мой господин.
   -- Сейчас мне нужно время подумать.
   -- Да, мой господин.
   Герцог глубоко вздохнул и вышел. Очутившись в  коридоре,  он
повернул  налево и пошел, не разбирая дороги. Мелькали лестницы
коридоров, балконы, холлы. Встречные люди приветствовали его  и
уступали ему дорогу. Герцог торопился в совещательную комнату.
   Он  нашел  ее  погруженной  в  темноту,  а Пола -- спящим на
стуле.
   Сын был укрыт робой  охранника,  а  под  его  головой  лежал
какой-то  грязный  тюк. Осторожно, чтобы не разбудить мальчика,
герцог прошел через комнату  на  балкон  и  оглядел  посадочное
поле. Охранник, стоявший в углу балкона, узнал его в полутьме и
встрепенулся, ожидая приказаний.
   -- Вольно! -- отдал команду герцог и прислонился к холодному
металлу балконной решетки.
   Пустыня  была  окутана  предрассветной  тишиной. Неподвижные
звезды над его головой  сверкали  на  темно-голубом  небе.  Над
южным  горизонтом сквозь тонкую дымку проглядывала полная луна.
Свет ее казался откровенным и циничным.
   Пока  он  так  стоял,  наблюдая,  луна  скользнула  за  пики
Защитной стены, и, оказавшись во внезапно сгустившейся темноте,
герцог ощутил озноб и вздрогнул.
   Злоба кольнула его острой иглой.
   "Харконнены  все  время мешают мне, травят меня, охотятся на
меня,  --  подумал  он.  --  Назойливые  дряни  с  полицейскими
усмешками!   Здесь   я   стою   на   своих   ногах!"  Рука  его
бессознательно потянулась к эмблеме на тунике.
   На востоке возникли светящиеся полоски,  потом  образовались
просветы, заставившие померкнуть звезды. Началось торжественное
шествие зари.
   Она была так красива, что Лето забыл обо всем: есть вещи, не
поддающиеся описанию.
   Он  никогда не думал, что здесь можно встретиться с подобной
красотой.
   -- Прекрасное утро, сир, -- сказал за его спиной охранник.
   Герцог кивнул, размышляя про себя:  "Возможно,  эта  планета
станет домом для моего сына".
   Потом   Лето   увидел  человеческие  фигуры,  движущиеся  по
цветочному полю. Это  были  собиратели  росы.  Вода  здесь  так
ценна, что собирать приходилось даже росу.
   Но  свободен  ли  будет этот дом? -- И радостное парение его
души сменилось горечью несбывшихся надежд.

        x x x

   <i>Быть может, самым ужасным моментом познания является тот,
когда ты понимаешь, что твой отец -- обычный человек из плоти и
крови.
   <b>Принцесса Ирулэн.
   Собрание высказываний Муаддиба.</b></i>

   Герцог сказал:
   -- Пол, то, что я думаю, ужасно, но я должен это сделать.
   Он стоял возле  портативного  аудиоскупера,  принесенного  в
совещательную  комнату  к  их  завтраку.  Чувствительная  ручка
прибора  мягко  зависла  над  столом,  напоминая   Полу   некое
таинственное, ныне вымершее насекомое.
   Внимание  герцога  было  приковано  к  окнам,  выходившим на
посадочное поле, за которыми клубилась пыль Перед мальчиком  на
фоне  утреннего  неба  стоял  аппарат  с  фильмом о религиозных
обрядах  Свободных,  снятым  одним  из  экспертов  Хавата   Пол
обнаружил,  что  воспоминание о себе волнует его -- Муад! Лизан
ал-Гаиб!
   Закрыв глаза, он вспомнил крики толпы "Так вот  на  что  они
надеются",  --  подумал  он  И еще он вспомнил, как назвала его
старая Преподобная  мать  --  "Квизатц  Хедерах".  Воспоминания
пробудили   в   нем  чувства,  связанные  с  ужасной  целью  --
способствовать  гибели  этого   ужасного   мира,   наполненного
непонятной ему недружелюбностью.
   -- Отвратительно! -- внезапно произнес герцог.
   -- О чем вы говорите, сир?
   Лето внимательно посмотрел на Пола.
   -- О том, что Харконнены думают, будто смогут обмануть меня,
посеяв  недоверие  к  твоей  матери.  Они не знают, что скоро я
перестану доверять самому себе.
   -- Я не понимаю вас, сир.
   Лето опять взглянул в окно -- белое солнце находилось на том
самом месте, где ему было положено находиться по утрам.
   Негромко и неторопливо,  чтобы  не  выдать  обуревавшие  его
чувства, герцог рассказал мальчику о записке.
   -- Вы могли и меня ввести в заблуждение, -- сказал Пол.
   --  Они должны думать, что им это удалось, -- ответил герцог
-- Все  должно  выглядеть  естественно  Даже  твоей  матери  не
следует знать об этой хитрости.
   -- Но почему, сир?
   --  Чтобы  не  спровоцировать ее на ответное действие -- она
способна на высший акт! На карту поставлено  слишком  многое  Я
надеюсь  выкурить предателя из его норы Пусть они пока считают,
что меня удалось обмануть.
   -- Почему вы мне рассказываете об этом? Ведь я  могу  выдать
вас!
   --  Ты  -- единственный, за кем сейчас не будут следить И ты
будешь держать все в тайне Ты должен -- Герцог подошел  к  окну
и,  не  глядя  на  сына,  проговорил:  Но  если  со мной что-то
случится, ты можешь открыть  ей  правду  я  никогда  в  ней  не
сомневался Я хочу, чтобы она об этом знала.
   Пол понял, что отец говорит о смерти.
   -- С вами ничего не должно случиться, сир.
   -- Помолчи, сын.
   Пол  смотрел  на  отца  и  видел,  что  он  смертельно устал
Усталость жила в повороте  его  головы,  в  сутулости  плеч,  в
катастрофической замедленности движений.
   -- Вы просто устали, отец.
   --  Да,  устал,  --  согласился  герцог,  --  морально устал
Процесс упадка Великих домов затронул в конце концов и  меня  А
когда-то мы были очень сильны.
   Пол быстро и сердито проговорил.
   -- Упадок не коснулся нашего дома!
   -- Разве?
   Герцог  повернулся к сыну, и тот увидел темные круги под его
глазами, циничная усмешка искривила губы Лето.
   -- Мне следовало бы жениться на  твоей  матери,  сделать  ее
герцогиней.  Но...  мое холостяцкое положение оставляло надежду
некоторым домам, имеющим дочерей, на союз с ними. --  Он  пожал
плечами. -- Так что я...
   -- Мать объясняла мне это.
   --   Ничто  не  приносит  предводителю  такого  расположения
подчиненных, как бравада, -- сказал герцог,  --  и  я  старался
казаться бесшабашным.
   --  Ты  хорошо  знаешь  дело,  --  запротестовал  Пол. -- Ты
хороший руководитель. Люди охотно следуют за тобой, любят тебя.
   -- Мои пропагандистские отряды -- одни из лучших, --  герцог
опять  отвернулся  к  окну.  -- Здесь, на Арраки, у нас большие
возможности, чем может предполагать Империя. И все же я  иногда
думаю,  что для нас было бы лучше, если бы мы отступили. Иногда
так хочется просто раствориться среди этих людей,  стать  менее
заметным.
   -- Отец!
   --  Да,  я устал. А тебе известно, что мы используем остаток
спайса в качестве сырья и  имеем  уже  собственную  фабрику  по
производству пленки?
   -- Сэр?
   --  Мы не можем оставаться без пленки, -- речь герцога стала
торопливой. Он словно боялся, что  не  успеет  рассказать  Полу
все,  что  нужно,  --  помимо  всего,  как  бы  иначе мы смогли
снабдить информацией  периферию?!  Люди  должны  знать,  как  я
хорошо ими управляю. Как же они об этом узнают, если мы сами не
скажем им?
   -- Вам нужно отдохнуть, -- взволнованно произнес Пол.
   И снова герцог посмотрел сыну в лицо:
   --  У Арраки есть еще одно, главное, преимущество, о котором
я чуть было не забыл упомянуть. Этот спайс -- он  здесь  везде.
Им  дышишь,  его  ешь,  он почти во всем. И мне кажется, что он
создает некоторый иммунитет против самых распространенных ядов.
Арраки -- безводная планета, и вода здесь  --  источник  жизни.
Необходимость    контролировать   расходование   каждой   капли
бесценной влаги ставит все производство спайса  на  Арраки  под
строжайший  контроль.  Но  спайс  -- не только ключ к получению
огромных богатств, он  одновременно  необходим  и  как  условие
выживания   --   он   спасает  народы  Арраки  от  истребления.
Населением Арраки нельзя рисковать, более того, его  приходится
защищать от опасности, исходящей как изнутри, так и извне. Ведь
большая  часть населения планеты занята добычей спайса, который
существует только на Арраки. Таким образом, Арраки делает  нас,
ее правителей, безупречными в моральном и этическом отношениях.
   Пол начал было говорить, но герцог прервал его:
   -- Мне необходимо было кому-то все это высказать, сын. -- Он
вздохнул,  снова посмотрел на сухой ландшафт, с которого теперь
исчезли даже цветы -- затоптанные сборщиками  росы,  они  увяли
под ранним солнцем.
   --  На Каладане мы правили, опираясь на мощь моря и воздуха,
здесь мы должны использовать  мощь  пустыни.  Это  то,  что  ты
получаешь  в  наследство,  Пол.  Что станет с вами, если что-то
случится со мной? Твоему дому тогда не будет угрожать медленное
и угрюмое угасание, падение  его  будет  стремительным,  вас  с
матерью  начнут  преследовать.  И  тогда останется единственное
спасение -- бегство.
   Пол сглотнул, подбирая  слова,  но  ничего  не  приходило  в
голову.  Он  никогда  не  видел  своего  отца настолько упавшим
духом.
   -- При попытке удержать  Арраки,  --  продолжал  герцог,  --
неизбежно  встанет  вопрос  о  сохранении славного имени нашего
рода. -- Он указал в окно  на  знамена  Атридесов,  безжизненно
свисающие  с  флагштоков,  установленных  по  краям посадочного
поля. -- Ничьи дьявольские козни не должны запятнать эти гордые
и честные знамена.
   Горло  у  Пола  пересохло   От   слов   отца   веяло   такой
безысходностью, таким фатализмом, что мальчик почувствовал себя
опустошенным.
   Герцог  достал  из кармана возбуждающую таблетку и проглотил
ее, не запивая.
   --  Власть  и  страх,  --  сказал  он,  --  вот  инструменты
управления  государством.  Надо  приказать, чтобы тебя усиленно
обучали искусству ведения партизанской войны А фильм  в  случае
крайней необходимости ты смог бы сыграть и на этом.
   Пол  смотрел  на  отца,  по мере действия таблетки его плечи
расправлялись. Но полные страха и сомнения.
   -- Что-то задерживает эколога, -- пробормотал герцог.  --  Я
велел Зуфиру поторопить его.

        x x x

   <i>Однажды мой отец, падишах-император, взял меня за руку, и
я, вспомнив  то,  чему научила меня мать, почувствовала, что он
не спокоен. Отец повел меня в портретную галерею и  остановился
перед полотном, на котором был изображен герцог Лето Атридес. Я
заметила  между  ними  -- моим отцом и человеком на портрете --
большое сходство У обоих  были  благородные  худощавые  лица  с
острыми  чертами.  Но  больше  всего  меня  поразили  их глаза,
одинаково холодные и величественные. "Дочь, -- сказал мне отец,
-- я хотел бы, чтобы ты была старше, когда для  этого  человека
наступит  время  выбирать  себе женщину". Моему отцу тогда было
семьдесят лет, хотя он выглядел не старше человека на портрете,
а мне -- всего четырнадцать, но я  до  сих  пор  помню,  о  чем
подумала  в  то мгновение, мой отец втайне желает иметь герцога
своим сыном и ненавидит политическую необходимость, вынуждавшую
их быть врагами.
   <b>Принцесса Ирулэн.
   В доме моего отца.</b></i>

   Первая встреча с людьми, которых ему было приказано предать,
потрясла доктора Кайнза. Он гордился тем, что был  ученым,  для
которого  легенды  были лишь любопытными гипотезами, возможными
путями к познанию сущности культур. Но мальчик так  удивительно
соответствовал древнему поверью, особенно его вопрошающие глаза
и сдерживаемая искренность, характерная для его облика.
   В  легенде,  конечно,  не содержалось четких указаний на то,
когда  Матьбогиня   приведет   мессию   или   предоставит   ему
возможность   действовать.  И  все  же  между  предсказанием  и
появившимися   на   планете   людьми   существовала    странная
согласованность.
   Они  встретились  в  самый  разгар  утра за административным
зданием  посадочного  поля.  Стоящий  неподалеку   топтер   без
опознавательных  знаков  тихонько  гудел,  как  некое дремлющее
насекомое.  Возле  него  с  обнаженным   клинком,   огражденный
защитным полем, стоял охранник Атридесов.
   С  усмешкой  посмотрев  на  защитное  поле,  Кайнз  подумал:
"Арраки готовит для них сюрприз".
   Планетолог  поднял  руку,  давая   знак   своим   охранникам
Свободным  отступить.  Сам он прошел вперед, ко входу в здание.
Его  внимание  привлекло  движение  по  ту  сторону  входа,  он
остановился  и  расправил  складку стилсьюта, образовавшуюся на
левом плече.
   Входная дверь распахнулась Из нее  вышли  люди,  вооруженные
пистолетами,  ножами  и  защитными  полями.  За  ними  следовал
смуглый высокий человек с ястребиным лицом и темными  волосами.
На нем был плащ с эмблемой Атридесов на груди. Ему, видимо, был
непривычен  этот  вид  одежды.  С  одной  стороны плащ прилип к
закрытой стилсьютом ноге, и это сковывало его движения.
   Рядом с мужчиной шел юноша с такими же темными волосами,  но
с  более  круглым лицом. Кайнз знал, что ему пятнадцать лет, но
выглядел он младше. Тем не менее  в  его  фигуре  чувствовалась
властность  и  уверенность  в  себе,  словно  ему было известно
нечто, неведомое всем остальным. На нем был  такой  же  плащ  и
стилсьют,  как  и  на  отце,  но  юноша  чувствовал  себя в них
спокойно и непринужденно, как будто подобная  одежда  была  ему
давно знакома.
   Кайнз  покачал  головой,  думая  про  себя:  "Они всего лишь
люди".
   Вместе с ними вошел еще один,  кого  Кайнз  сразу  узнал  --
Гурни  Хэллек:  этот  человек  поучал  его,  как  вести  себя с
герцогом и его наследником. Кайнз глубоко вобрал в себя воздух,
усмиряя поднявшееся в нем негодование: "Очень скоро они узнают,
кто истинный хозяин на Арраки" Они хотели знать все о спайсе, а
также о базах. И было очевидно, что о базах им сообщил  Айдахо.
"Я  заставлю  Стилгара послать голову Айдахо этому герцогу", --
подумал Кайнз.
   Свита герцога была теперь в нескольких шагах.  Слышно  было,
как хрустел песок под их ногами.
   Кайнз   поклонился,  приветствуя  подходивших  Его  одинокая
фигура привлекла внимание Лето, и тот с интересом  присмотрелся
к  нему:  высокий,  худой,  в  костюме  для  открытой пустыни и
башмаках;  откинутый  на  спину  капюшон   оставлял   открытыми
рыжеватые  волосы  и  редкую  бородку.  Бездонные  синие  глаза
устремлены на герцога из-под нависших бровей.
   -- Вы -- эколог? -- спросил его Лето.
   -- Мы здесь  предпочитаем  употреблять  старые  термины,  --
возразил Кайнз. -- Я -- планетолог.
   --  Я буду называть вас так, как вы привыкли, -- сказал Лето
и повернулся к сыну. -- Это --  арбитр,  судья  по  изменениям,
поставленный следить, подчиняется ли местное население властям.
-- Он посмотрел на Кайнза. -- А это мой сын.
   -- Вы Свободный? -- спросил его Пол.
   Кайнз улыбнулся:
   -- Меня принимают и в сьетче, и в деревне. Но я -- имперский
планетолог, на службе у Его величества.
   Уверенный  тон этого человека произвел на Пола благоприятное
впечатление. До  этого  он  видел  Кайнза  в  бинокль  из  окна
административного  здания,  и  он  показался  мальчику  излишне
чопорным.
   -- Странная манера... -- шепнул Полу  Хэллек.  --  Ни  слова
лишнего, никаких неточностей: говорит, как пишет.
   Герцог, услыхав эти слова, негромко произнес:
   -- Тип настоящего ученого.
   Пол  почувствовал  в  Кайнзе  сильную  личность...  "Это  --
человек, рожденный повелевать", -- подумал он.
   -- Насколько я понимаю, это вы позаботились о  стилсьютах  и
плащах для нас? -- обратился к Кайнзу герцог.
   -- Надеюсь, они хорошо подошли, мой господин, -- ответил ему
Кайнз.  --  Они  были  изготовлены  Свободными  в срок, который
определил ваш человек -- Хэллек.
   -- Мне сказали, что вы не сможете взять нас в пустыню до тех
пор, пока мы не наденем эти доспехи, -- сказал герцог.
   -- Мы не сможем взять с собой достаточное  количество  воды,
хотя  наше сегодняшнее путешествие в пустыню и не будет долгим.
Стилсьюты сохранят влагу вашего тела от испарения. Что касается
остальных мер вашей безопасности,  то  дела  обстоят  следующим
образом:  сверху  вас будет прикрывать эскорт сопровождения. Он
будет находиться в поле вашего зрения. Снизу защиты  не  будет:
маловероятно, что мы подвергнемся нападению в этом направлении.
--  Кайнз пристально посмотрел в лицо герцога, видя перед собой
плоть, насыщенную водой, и холодно проговорил: -- На Арраки  не
принято   говорить   о  неприятности  --  здесь  говорят  о  ее
возможности.
   Хэллек окаменел от его тона.
   -- Герцогу нужно говорить "мой господин" или "сир"!
   Но Лето остановил его движением руки.
   -- Оставь, Гурни! Им еще незнакомы наши обычаи.
   -- Как вам будет угодно, сир, -- пробормотал Хэллек.
   -- Мы у вас в долгу, доктор Кайнз, --  сказал  Лето,  --  Вы
понесли  большие  расходы на подготовку этой экспедиции. Они не
будут забыты.
   Пол, повинуясь безотчетному импульсу, отчетливо произнес:
   -- Дар -- благо для того, кто дарит.
   Внезапно свободные из охраны Кайнза бросились к нему:
   -- Лизан ал-Гаиб! -- вскричал один из них.
   Кайнз повелительным жестом вернул их на место.  Они  отошли,
возбужденно переговариваясь между собой. Кайнз сказал:
   --  Не  обращайте  на  них  внимания -- жители пустыни очень
суеверны.
   Однако  он  тоже  вспомнил   слова   легенды:   "Они   будут
приветствовать  тебя  словами  священного  писания, а твои дары
станут для тебя благоденствием".
   Внезапно  Лето  понял,  почему  Хават,  давая  ему   краткое
описание  Арраки,  отозвался  о  Кайнзе  более  чем  сдержанно,
подчеркивая тем самым, что он не доверяет этому человеку: Кайнз
был Свободным. Его манеры  отличали  в  нем  гордого  человека,
привыкшего   к   свободе,   и  в  речи  своей,  и  в  языке  он
руководствовался  только  собственными  заключениями.  Заданный
напрямую  вопрос  Пола был наивен и бестактен: Кайнз, имперский
планетолог, был аборигеном. Вот почему он взял охрану из  своих
людей.  Но,  с  другой стороны, этот факт мог и не таить в себе
никакой угрозы. Просто Свободные Арраки хотели удостовериться в
том, до каких пределов простирается их  новая  свобода.  Охрана
производила впечатление надежной.
   -- Не пора ли нам отправляться, сир? -- спросил Хэллек.
   Герцог утвердительно кивнул:
   --  Я  полечу  в моем собственном топтере, Кайнз может сесть
рядом со мной, чтобы указывать дорогу; ты и Пол займете  задние
сиденья.
   --  Одну  минуту,  --  остановил  Кайнз герцога. -- С вашего
разрешения, я должен проверить исправность ваших костюмов.
   Герцог хотел было возразить, но Кайнз настаивал:
   -- Я забочусь не только о вас, но и о себе... мой  господин.
Мне  хорошо  известно,  чего  следует  опасаться,  пока  вы оба
находитесь на моем попечении.
   Герцог  нахмурился:  "До  чего  неприятный  момент!  Если  я
откажусь,  то могу его обидеть. А он может оказаться именно тем
человеком, который нам нужен. Но... пустить  его  внутрь  моего
защитною  поля,  разрешить  касаться меня, когда я так мало его
знаю?.."
   --  Мы  к  вашим  услугам,  --  сказал,  наконец,  герцог  и
распахнул  свой  плащ.  Он  видел,  как Хэллек весь подобрался,
готовый ринуться вперед. --  И  раз  уж  вы  так  добры,  то  я
попросил бы вас рассказать мне об устройстве этого костюма.
   --  Охотно,  -- сказал Кайнз и, расстегнув застежку на плече
герцога,  приступил  к  объяснениям:  --  В  его  основе  лежит
высокоэффективный   и   многослойный   фильтр  и  теплообменная
система.  Внутренний  пористый  слой  обеспечивает   нормальный
процесс   испарения,   охлаждающий  тело.  Два  следующих  слоя
содержат волокна теплообмена и охлаждения солей.
   Не прерывая объяснений, Кайнз поправил складку  на  груди  и
проверил застежку под мышками.
   --  Работа  органов дыхания обеспечивается с помощью насоса.
Регенерированная вода скапливается  в  специальном  резервуаре,
откуда подводится по трубке к зажиму у шеи.
   -- Великолепная конструкция, -- похвалил герцог.
   Кайнз встал на колени, чтобы осмотреть зажимы на ногах.
   --   Моча  и  кал  подвергаются  переработке  в  набедренных
емкостях. -- Он встал и  еще  раз  проверил  шейный  секционный
клапан. -- Когда вы находитесь в открытом пространстве пустыни,
вот  этот  фильтр  закрывает  ваше  лицо,  а эта носовая трубка
предохраняет  от  горячего  воздуха:  вдыхаете  через   ротовой
фильтр, выдыхаете через носовую трубку.
   Нажав пальцами на подушечку фильтра, Кайнз сказал:
   -- Если она вас беспокоит, то скажите. Я подгоню ее получше,
чтобы не терло.
   --  Очень  вам  признателен, -- сказал герцог, чувствуя, что
костюм теперь сидит лучше и не так раздражает его, как вначале.
   -- А теперь давай займемся тобой, мальчуган.
   "Хороший  он  человек,  но  ему   следовало   бы   поучиться
почтительному обращению", -- подумал герцог.
   Пол  безучастно смотрел, как Кайнз осматривает его стилсьют.
Когда Пол его надел, у него было странное чувство,  что  каждая
деталь ему знакома, хотя он заведомо знал, что никогда не носил
такого костюма.
   Кайнз  выпрямился  и  отступил  с  озадаченным выражением на
лице.
   -- Вы раньше носили стилсьют? -- спросил он.
   -- Нет, никогда.
   -- Значит кто-нибудь отладил его на вас?
   -- Нет.
   -- Вы все сделали правильно. Кто научил вас?
   -- Никто Это... казалось само собой разумеющимся.
   Кайнз задумчиво потер щеку,  вспоминая  слова  легенды;  "Он
будет знать ваши обычаи, как будто был рожден для них".
   --  Мы  теряем  время,  --  сказал  герцог.  Он направился в
сторону корабля, кивком головы отвечая на  приветствие  охраны.
Поднявшись  в  него, он пристегнул ремни, проверил управление и
приборы  Судно  заскрипело,  когда  в  него  стали   забираться
остальные.
   Кайнз пристегнул ремни и сосредоточил внимание на внутренней
отделке  судна  --  роскошная  серо-голубая  обивка, сверкающие
приборы, ощущение чистого и профильтрованного  воздуха.  Дверцы
мягко захлопнулись, и заработала вентиляция.
   -- Все в полном порядке, сир, -- сказал Хэллек.
   Лето включил мотор и почувствовал, как дрогнули и зарылись в
воздух крылья. Корабль поднялся на десять метров.
   --  Правьте  к  юго-востоку  над  Защитной стеной, -- сказал
Кайнз.  --  Я  велел   специалисту   сосредоточить   там   свое
оборудование.
   -- Хорошо.
   Герцог  развернул  корабль,  а  все  остальные  суда  заняли
охранную позицию.
   -- Оформление и материал этих костюмов говорят о  прекрасной
приспособляемости.
   -- Как-нибудь я вам покажу сьетч-фабрику, -- сказал Кайнз.
   --  Это  было  бы  очень  интересно,  -- сказал герцог. -- Я
заметил, что подобные костюмы производятся также и в  некоторых
гарнизонных городах.
   --  На  Дюне  любой  человек,  дорожащий своей шкурой, носит
костюм Свободных.
   -- Это правда, что человек в этом костюме теряет  лишь  один
глоток в день?
   --  Когда  костюм  хорошо  подогнан,  то  влага  в  основном
теряется через ладони, -- сказал Кайнз. -- Если руки  не  нужны
для   работы,  то  можно  носить  перчатки,  но  большая  часть
Свободных в пустыне протирает руки соком  листьев  креозотового
куста Это тоже препятствует испарению.
   Герцог посмотрел налево, на неровный силуэт Защитной стены.
   Кайнз сидел, откинувшись на спинку сиденья, и думал о плоти,
полной  воды,  которую  он ощущал под костюмами своих спутников
Поверх плащей они носили защитные пояса, на  груди  --  пулевое
оружие.  И  у герцога, и у его сына на запястьях висели ножны с
ножами, причем ножны имели  довольно  потертый  вид.  Эти  люди
поразили  Кайнза  странным  сочетанием  мягкости и чрезвычайной
настороженности.  Это  делало  их   полной   противоположностью
Харконненов.
   --  Когда  вы  будете сообщать императору об изменении здесь
правительства, дадите ли вы ему знать, что  мы  изучаем  законы
экологии? -- спросил Лето.
   Он посмотрел на Кайнза и снова перенес внимание на приборы.
   -- Харконнены пришли, вы ушли. То есть наоборот.
   -- И все-таки, как должно быть? -- спросил герцог.
   На какое-то мгновение мускулы вокруг рта Кайнза напряглись.
   --  Как  планетолог  и  судья  по  изменениям  я  подчиняюсь
непосредственно Империи...
   Герцог мрачно улыбнулся.
   -- Но истинное положение вещей известно нам обоим.
   -- Напоминаю вам, что Его величество одобряет мою работу.
   -- И в чем же заключается ваша работа?
   В наступившем молчании Пол подумал: "Отец слишком  уж  давит
на  этого  Кайнза".  Он посмотрел на Хэллека, но тот пристально
разглядывал ландшафт внизу.
   Кайнз жестко проговорил.
   -- Вы имеете в виду мои обязанности планетолога?
   -- Конечно!
   -- Они состоят главным образом в проведении  ботанических  и
биологических работ... а также отчасти геологических -- бурение
и   пробы.   Никогда  нельзя  полностью  исчерпать  возможности
планеты.
   -- Вы изучаете также и спайс?
   Кайнз обернулся, и Пол заметил жесткую складку у его рта.
   -- Любопытный вопрос, мой господин.
   -- Не забывайте, Кайнз, о том, что теперь это мое  владение.
Мои  методы  отличаются  от  методов  Харконненов Я не возражаю
против исследований в области  спайса,  при  условии,  что  мне
станут  известны  результаты -- Он посмотрел на планетолога. --
Харконнены одобряли изучение спайса, не правда ли?
   Кайнз откинулся на спинку кресла, не отвечая.
   -- Вы можете говорить прямо, не  боясь  за  свою  жизнь,  --
сказал герцог.
   --  Во  всяком  случае.  Имперский  суд находится достаточно
далеко, -- пробормотал Кайнз, подумав про себя: "Чего хочет  от
меня  этот  захватчик  воды?  Неужели  он считает, что мы такие
дураки, что захотим заручиться его поддержкой?"
   Герцог кашлянул.
   -- Похоже, вы не считаете нас отличными от Харконненов.
   --  Я  читал  пропаганду,  которой  вы  наводнили  сьетчи  и
деревни,  --  сказал  Кайнз.  --  Любите  вашего  герцога! Ваши
тела...
   -- Довольно! -- рявкнул Хэллек.
   Оторвавшись от окна, он подался вперед Пол положил руку  ему
на плечо.
   --  Гурни!  --  сказал  герцог  и оглянулся. -- Этот человек
слишком долго находился под властью Харконненов.
   Хэллек принял прежнее положение.
   -- Хорошо, сир!
   -- Ваш человек,  по  имени  Хават,  хитер,  но  предмет  его
занятий достаточно скучен, -- сказал Кайнз.
   -- Так вы покажете нам эти базы?
   --  Они  --  собственность  императора,  --  коротко ответил
Кайнз.
   -- Но они не использовались.
   -- Они могли бы использоваться.
   -- Император тоже так считает?
   Кайнз бросил на герцога жесткий взгляд.
   -- Арраки могли  бы  стать  Эдемом,  если  бы  ее  правители
интересовались хоть чем-нибудь, кроме спайса.
   "Он  не  ответил на мой вопрос", -- подумал герцог. Вслух он
сказал:
   -- Как сможет планета стать Эдемом без денег?
   -- Что толку в деньгах, если на них нельзя купить услуги,  в
которых вы нуждаетесь? -- возразил Кайнз.
   "Вот оно что!" -- подумал герцог.
   --  Мы  обсудим  этот  вопрос  попозже.  А  теперь,  как мне
кажется, мы приближаемся  к  краю  Защитной  стены.  Мне  нужно
держаться того же курса? -- спросил герцог.
   -- Да.
   Пол посмотрел вниз. Разбитая земля уступила место бесплодной
каменистой  пустыне.  За  выступами  твердых  пород  уходили  к
горизонту дюны, а вдали чернели пятна, говорившие о чем угодно,
только не о песках. Возможно, крупные выступы черных пород. Пол
не мог разглядеть этого в жарком воздушном мареве.
   -- А там есть какая-нибудь растительность? -- спросил Пол.
   -- Кое-какая, -- ответил Кайнз. -- Эта зона -- большая часть
территории, где живут те, кого  мы  называем  "мелкими  водными
посетителями".  Они  приспособились  совершать  друг  на  друга
набеги с целью отнимать драгоценную воду и моментально заметать
за собой следы. Отдельные участки пустыни полны жизни.  Но  все
живое  знает,  как выжить в этих местах. Окажись там вы, вам бы
пришлось приспособиться или погибнуть.
   -- Вы хотите сказать -- красть воду друг у друга? -- спросил
Пол. Эта мысль казалась  ему  чудовищной,  и  голос  выдал  его
волнение.
   --  И это тоже, -- сказал Кайнз. -- Но я имел в виду другое.
Видите ли, мой климат требует другого отношения к  воде.  Нужно
знать о воде все. Нельзя терять ничего, содержащего влагу.
   "Мой климат..." -- отметил про себя герцог.
   --  Поверните  на два градуса южнее, мой господин, -- сказал
Кайнз. -- С запада поднимается ветер.
   Герцог  видел  поднявшиеся   клубы   коричневой   пыли.   Он
развернулся, и эскорт тоже развернулся вслед за ним.
   -- Похоже на то, что это край бури, -- заметил Кайнз.
   -- Песок, должно быть, опасен, если попасть в эпицентр бури,
-- сказал  Пол.  --  Он  действительно  может  разрезать  самый
твердый металл?
   -- На такой широте это не песок, а пыль.  Плохо,  когда  нет
видимости, когда все окутано мглой.
   -- Мы увидим сегодня настоящую разработку спайса? -- спросил
Пол.
   -- Весьма вероятно, -- ответил Кайнз.
   Пол    выпрямился.    Он    задавал   вопросы   и   проявлял
любознательность для того, чтобы провести, как называла это его
мать, отметку личности. Сейчас  он  занимался  Кайнзом,  изучая
интонации  его  голоса, отмечая малейшие черточки его лица, его
жесты. Неестественная складка на левом рукаве его робы выдавала
спрятанный  там  нож.  На  его  талии  были  какие-то  странные
вздутия.  Это  говорило  о том, что люди пустыни носят на поясе
кушаки для различных мелких предметов.
   Хэллек, сидящий рядом с Полом, протянул  руку  и  достал  из
заднего  отделения  бализет.  Когда  он  начал настраивать свой
инструмент, Кайнз обернулся, потом снова перенес свое  внимание
на курс.
   --  Что  бы  вы  хотели  услышать, мой юный друг? -- спросил
Хэллек.
   -- Выбирай сам, Гурни, -- ответил Пол.
   Хэллек склонился над струнами, взял мягкий аккорд и запел:
   Ваши отцы ели манну в пустыне.
   В знойных краях, откуда приходят вихри.
   Боже, спаси нас от этой ужасной земли!
   Спаси нас, а-а-а, спаси нас.
   От сухой, полной жажды земли!
   Кайнз посмотрел на герцога и спросил:
   -- Вы путешествуете с небольшой охраной, мой  господин.  Все
ли они наделены такими талантами?
   -- Ну, нет! -- герцог усмехнулся. -- Гурни -- единственный в
своем  роде. Я вожу его с собой из-за его зоркого зрения -- его
глаза редко что упускают из виду.
   Планетолог нахмурился. Не изменяя мелодии, Хэллек вставил:
   ...Ибо я подобен сове пустыни.
   Подобен сове пустыни-и-и!
   Герцог повернулся к приборному  щитку,  включил  микрофон  и
сказал:
   --  Начальник  эскорта  Гамма! Летящий предмет, сектор В. Вы
его засекли?
   -- Это всего лишь птица, -- сказал Кайнз и добавил: -- У вас
очень острые глаза.
   В панельном  громкоговорителе  щелкнуло,  начальник  эскорта
сказал:
   --  Говорит  Гамма.  Предмет изучали под полным увеличением.
Это -- большая птица.
   Пол посмотрел в указанном  направлении  и  увидел  маленькую
черную  точку, которая то пропадала, то появлялась вновь. Каким
собранным может, оказывается, быть его отец.  Все  его  чувства
были напряжены и готовы к действию.
   -- Я не думал, что в столь отдаленной пустыне могут водиться
такие большие птицы, -- сказал герцог.
   -- Это нечто вроде орла, -- отозвался Кайнз. -- Многие живые
существа приспособились к этим условиям.
   Корабль  пронесся  над  голой каменистой равниной. Посмотрев
вниз с высоты двух тысяч метров, Пол увидел сморщенную тень  их
судна.  Земля  внизу казалась плоской, но неравномерность теней
говорила о другом.
   -- Удавалось ли кому-нибудь когда-либо выходить из  пустыни?
-- спросил герцог.
   Хэллек прекратил игру и подался вперед в ожидании ответа.
   --  Не  из  глубокой пустыни, -- ответил Кайнз. -- Из второй
зоны люди, случалось, выходили. Они  выживали  благодаря  тому,
что проходили по скалистым территориям, где черви редки.
   Интонация  голоса Кайнза привлекла внимание Пола. Он ощутил,
как все его чувства  напряглись  в  согласии  с  полученной  им
тренировкой.
   --  А-а,  черви,  --  сказал  герцог. -- Я должен как-нибудь
увидеть одного из них.
   -- Может быть, вы увидите его сегодня, -- сказал  Кайнз.  --
Где есть спайс, там есть и черви.
   -- Всегда? -- спросил Хэллек.
   -- Всегда.
   --  Какая  же  связь  между  спайсом  и  червями? -- спросил
герцог.
   Кайнз обернулся, и Пол увидел,  что  его  губы  поджаты.  Он
заговорил:
   --  Они  защищают спайсовые пески. У каждого червя есть, так
сказать, своя территория. Что касается спайса... кто знает?  Те
экземпляры   червей,   которые   мы   изучали,   заставили  нас
предполагать, что  внутри  них  происходит  сложный  химический
обмен.  Мы нашли в их сосудах следы синильной кислоты, в других
органах -- более сложные формы кислот. Я дам вам мою фонограмму
по этому вопросу.
   -- И поля не защищают от них? -- спросил герцог.
   -- Поля! -- фыркнул Кайнз. -- Активизируйте поле внутри зоны
нахождения червей -- и  ваша  участь  будет  решена!  Игнорируя
территориальные   границы,  черви  собираются  отовсюду,  чтобы
напасть на поле. Ни одному человеку, окруженному полем, никогда
не удавалось выдержать такую атаку.
   -- Как же тогда справиться с червями?
   -- Электрический заряд высокого напряжения, направленный  на
каждый  сегмент  по отдельности, -- единственный известный путь
убийства и предохранения от  червей  Взрывы  могут  оглушать  и
разрывать  их,  но  каждый  сегмент продолжает жить собственной
жизнью. Мне неизвестно оружие, кроме атомного, взрывчатой  силы
которого было бы достаточно для уничтожения червя целиком.
   --  Почему  не  было  сделано  усилий  по их уничтожению? --
спросил Пол.
   -- Слишком дорого,  --  ответил  Кайнз.  --  Слишком  велика
территория, нуждающаяся в контроле.
   Пол  откинулся  на  спинку  кресла. Его умение разбираться в
оттенках  интонаций   подсказало   ему,   что   Кайнз   говорит
полуправду.  И  он  подумал: "Если между спайсом и червями есть
связь, то убийство червя может привести к уничтожению спайса".
   -- Больше никому не придется выбираться из  пустыни  пешком,
-- сказал герцог. -- Включается маленький передатчик, висящий у
вас  на  груди,  и  к  вам спешит помощь Скоро они будут у всех
наших рабочих. Мы устроим специальную службу помощи.
   -- Весьма похвально, -- произнес Кайнз.
   -- По вашему тону я чувствую, что вы не согласны, --  сказал
герцог.
   --  Не  согласен? Конечно же я согласен, только это принесет
мало пользы. Атмосферные помехи, создаваемые червями,  искажают
сигналы.  Это  уже  пробовали здесь делать. И потом, если червь
охотится на тебя, то времени  остается  мало  --  только  15-20
минут.
   -- А что бы посоветовали вы? -- спросил герцог.
   -- Вы спрашиваете моего совета?
   -- Да. Как планетолога.
   -- И вы бы последовали моему совету?
   -- Если бы нашел его разумным.
   --  Очень  хорошо,  господин.  Мой  вам  совет -- никогда не
путешествуйте в одиночку.
   Герцог оторвался от контрольного щита.
   -- И это все?
   -- Все. Никогда не путешествуйте один.
   -- А что бы вы сделали сами? -- спросил Хэллек.  --  Неужели
ничего нельзя сделать?
   Пол  пристально  посмотрел на Кайнза. Тот бросил на мальчика
острый взгляд, потом перевел его на Хэллека.
   -- Я бы проверил защитные свойства своего костюма. Если бы я
был вне зоны червей или в скалах, я бы остался на корабле. Если
бы я оказался в закрытых песках, я бы добежал  от  корабля  так
быстро, как только мог. Километра было бы, пожалуй, достаточно.
Червь найдет корабль, но меня может и пропустить.
   -- А что потом? -- спросил Хэллек.
   Кайнз пожал плечами.
   -- Ждать, пока червь не уйдет.
   -- И это все?
   --  Когда  червь  уйдет, можно попытаться убежать, -- сказал
Кайнз. -- Идти нужно осторожно, избегая песков, а также пыльных
рек. Нужно стремиться к ближайшей  скалистой  зоне.  Таких  зон
много, их можно найти.
   -- А что такое барабанные пески? -- спросил Хэллек.
   --   Особые   песчаные   уплотнения,  --  ответил  Кайнз  --
Мельчайшие  шаги  вызывают  в  них  громкое  звучание,  которое
привлекает червей.
   -- А пыльные реки?
   --   Впадины  в  пустыне,  столетиями  заполнявшиеся  пылью.
Некоторые настолько велики, что у них  есть  приливы  и  отливы
Пыльная река проглотит всякого, чья нога наступит в нее.
   Хэллек  устроился  поудобнее  и, ударив по струнам бализета,
запел:
   Поджидая невинных,
   Здесь притаились дикие твари пустыни.
   Для эпитафии одного достаточно слова:
   Опасность!..
   Он замолчал, нахмурившись.
   -- Впереди облако пыли, сир.
   -- Я вижу, Гурни.
   Пол вытянулся на своем сиденье, заглядывая вперед, и  увидел
низко над линией горизонта катящееся темное облако.
   --  Это  одна  из  ваших  фабрик, -- сказал Кайнз. -- Она на
поверхности, а это означает, что она на спайсе. Облако  --  это
песок,  выброшенный  после  того, как спайс прошел обработку на
центрифуге. Это облако не спутаешь ни с каким другим.
   -- Над ним аэрокрафт, -- заметил герцог.
   -- Я вижу три... четыре... -- сказал Кайнз. --  Они  ожидают
знака червей.
   -- Знака червей? -- переспросил герцог.
   --  Песчаной волны, движущейся к траулеру. Кроме того, у них
есть сейсмические приборы. Иногда черви  передвигаются  слишком
глубоко  для  того, чтобы могла образоваться песчаная волна. --
Кайнз оглядел небо. -- Поблизости должен быть карриол, но я его
не вижу.
   -- Червь придет обязательно? -- спросил Хэллек.
   -- Обязательно.
   Подавшись вперед. Пол тронул Кайнза за плечо:
   -- Какой величины территорию  должен  контролировать  каждый
червь?
   Кайнз   нахмурился.   Ребенок  продолжал  задавать  взрослые
вопросы.
   -- Это зависит от р