поведешь. Предварительная договоренность имеется. Делай только то, что я сказал, а незначительные проблемы решай на месте самостоятельно. Встретимся через месяц. Он оставил корсиканца; прошел таможню и с╕л в самолет, вылетающий по маршруту Тулон Гамбург. Глава восемнадцатая По моей информации вы можете забрать базуки и минометы в любой день после десятого июня, и это же было подтверждено вчера по телексу, сказал Алан Бейкер. Прошел день после прилета Шеннона в Гамбург, и они встретились поздним утром в ресторане па ланче, договорившись до этого о встрече по телефону. Какой порт? спросил Шеннон. Плоче. Как, простите? Плоче. Пишется П-Л-0-Ц-Е, а произносится Плоче. Это маленький порт, ровно посередине между Дубровником и Сплитом. Шеннон задумался. Он велел Земмлеру еще в Генуе закупить необходимые лоции югославского побережья, но предполагал, что речь пойдет о более крупном порте. Ему оставалось надеяться, что у немца есть карта подходов морем к порту Плоче или такую придется доставать в Бриндизи. Насколько это маленький порт? Достаточно неприметный. Почти неизвестный. Полдюжины мест на причале и пара береговых складов. Югославы обычно используют его для экспорта оружия. Последний раз я вывозил товар из Югославии самолетом, но меня предупредили, что в случае отгрузки морем это произойдет в Плоче. У маленького порта свои преимущества. Погрузка идет быстро, прямо с причала. Более того, таможенная служба там очень малочисленная, скорее всего один человек, который смотрит за всем. Если преподнести ему хороший подарок, то вы сможете отчалить через несколько часов после начала погрузки. 0'кей, пусть будет Плоче. 11-го июня, сказал Шеннон. Бейкер записал дату. Как Тоскана, в порядке? спросил он. Ему, конечно, было обидно, что не удалось уговорить Шеннона воспользоваться кораблем его приятеля Сан Андреа, но он решил в дальнейшем взять на заметку Тоскану. Он чувствовал, что Шеннон не станет ею пользоваться после того, как провернет свою темную операцию, а Бейкеру всегда нужен надежный корабль, чтобы доставлять горячий груз в самые отдаленные и Богом забытые места. С ней все нормально. ответил Шеннон. Сейчас она на пути в итальянский порт, куда я должен буду сообщить им по телексу или письмом дальнейший маршрут. С твоей стороны есть какие-нибудь дополнительные проблемы? Одна, сказал Бейкер. Цена. А что с ней? Я понимаю, что назвал фиксированную цену, за все вместе 14400 долларов. Но ситуация в Югославии за последние полгода изменилась. Чтобы вовремя закончить оформление бумаг, мне пришлось привлечь югославского партнера. Если можно так его назвать, хотя по сути дела это просто очередной посредник. Ну и? спросил Шеннон. Ну и ему надо дать в лапу за ускорение прохождения бумаг в белградском министерстве. Я подумал, что тебе важнее будет получить товар вовремя, без лишних бюрократических проволочек. Поэтому и решил воспользоваться его услугами. Он шурин одного чиновника из Министерства торговли. Примазываются со всех сторон. Но что можно еще ожидать в наше время? Балканы есть Балканы, их уже на мякине не проведешь. Сколько дополнительно он будет стоить? Тысячу фунтов стерлингов. В динарах или в долларах? В долларах. Шеннон задумался. Возможно, это правда, но, может быть, Бейкер просто пытается выжать из него дополнительные деньги. Если правда, то отказать Бейкерузначит заставить его заплатить югославу из своего кармана. Это сократит долю Бейкера до таких мизерных размеров, что он может утратить интерес к делу, ему станет безразлично, выгорит оно или нет. А Бейкер был ему еще нужен и будет нужен до тех пор, пока он не увидит, как Тоскана, выйдя из Плоче, направляется в сторону Испании. Хорошо, сказал он. Кто этот новый партнер? Человек по фамилии Зилиак. Он сейчас на месте, следит за тем, чтобы груз был доставлен на склад в Плоче. Когда подойдет корабль, он займется доставкой со склада, таможней и погрузкой на борт. Я считал, что это твое дело. Так оно и есть, но теперь я вынужден привлечь югослава в качестве партнера. Если честно, Кот, они не оставили мне выбора. Тогда я лично заплачу ему аккредитивами. Я бы не стал этого делать, сказал Бейкер. Почему? Предполагается, что товар закупает правительство Того, верно? Черные. А тут вдруг откуда ни возьмись появляется какой-то белый и начинает расплачиваться за услуги. Тут-то они и почуют запах жареного. Мы можем отправиться в Плоче, если хочешь, или я поеду один. Но если ты решишь быть со мной, то тебе придется смириться с ролью моего помощника. Кроме того, аккредитивы можно поменять на наличные только в банке, а в Югославии это значит, что нужно будет сообщить фамилию человека и номер его удостоверения личности. Если аккредитивы отоваривает югослав, то могут возникнуть вопросы. Лучше заплатить Зилиаку наличными, как он просит. Хорошо. Я поменяю аккредитивы здесь в Гамбурге и заплачу ему долларами, сказал Шеннон. Но ты получишь свое в аккредитивах. Я не собираюсь таскать с собой большие суммы долларов. Только не в Югославию. Они начинают нервничать по этому поводу. Служба безопасности может заинтересоваться. Еще заподозрят в финансировании шпионской организации. Поэтому мы поедем как туристы, с аккредитивами. Меня это устраивает, сказал Бейкер. Когда хочешь ехать? Шеннон посмотрел на часы. Завтра уже первое июня. Послезавтра, ответил он. Полетим в Дубровник и недельку погреемся на солнце. Мне бы отдохнуть не помешало. Ты, если хочешь, можешь подъехать ко мне числа 8-го или 9-го, но не позже. Я возьму машину, и мы проедем вдоль берега на север до Плоче. Я попрошу Тоскану прийти туда вечером этого дня или ранним утром одиннадцатого. Поезжай один, сказал Бейкер. У меня есть работа в Гамбурге. Я к тебе подъеду восьмого. Только без обмана, сказал Шеннон. Если не появишься, я тебя из-под земли достану. И буду очень сильно сердиться. Куда я денусь, сказал Бейкер. Не забудь, что ты мне еще должен. Пока мне пришлось за это дело из своего кармана платить. Я хочу, чтобы все побыстрее выгорело, не меньше, чем ты сам. Именно этого Шеннон и хотел добиться от Бейкера. Надеюсь, что деньги у тебя есть? спросил Бейкер, взяв двумя пальцами кусок сахара. Шеннон достал пачку чеков и помахал ею у Бейкера под носом. Спекулянт оружием улыбнулся. Они встали из-за стола и по дороге позвонили в гамбургскую чартерную компанию, которая специализировалась на организации поездок для тысяч немцев, желающих провести свой отпуск на Адриатике. Там они узнали названия трех лучших отелей на югославском курорте. Бейкер должен будет разыскать Шеннона в одном из них, где он будет записан под фамилией Браун. Йоханн Шлинкер был уверен не меньше Бейкера, что ему удастся успешно завершить сделку, хотя он, конечно, и понятия не имел, что Шеннон ведет дела еще и с Бейкером. Несомненно, они слышали друг о друге, возможно, даже были знакомы, но никто никогда не станет обсуждать с конкурентом подробности своих дел. Скорее всего это будет порт Валенсии, хотя окончательное решение зависит от испанских властей, сказал он Шеннону. Мадрид утверждает, что даты намечены где-то между 16 и 20 июня. Я бы предпочел двадцатое для отгрузки, сказал Шеннон. Тоскана может пришвартоваться в ночь с девятнадцатого на двадцатое, а с утра загрузиться. Хорошо, сказал Шлинкер. Я извещу своего мадридского партнера. Он обычно сам занимается вопросами доставки и погрузки. У него есть прекрасный агент в грузовом порту Валенсии, который знаком со всей таможней. Никаких проблем не будет. Не должно быть проблем, проворчал Шеннон. Корабль уже однажды задержали и, загрузившись двадцатого, у меня будет времени в обрез, чтобы не нарушить условия своего контракта. Это не соответствовало истине, но он знал, что Шлинкер не мог подвергнуть это сомнению. Я бы хотел лично присутствовать при погрузке, сказал он торговцу оружием. Шлинкер собрал губы трубочкой. Вы, конечно, вольны наблюдать издалека, сказал он. Я не могу вам помешать. Но раз в качестве клиента выступает правительство арабского государства, вы не можете претендовать на роль покупателя товара. Кроме того, я хотел бы сесть на корабль в Валенсии, сказал Шеннон. Это будет еще сложнее. Весь грузовой порт огорожен забором из колючей проволоки. Вход только с разрешения властей. Чтобы сесть на корабль, вам придется пройти паспортный контроль. Помимо этого, раз на корабле будут боеприпасы, у сходней должен дежурить патруль Гражданской Гвардии. А если капитану потребуется новый матрос? Может он нанять человека на месте? Шлинкер задумался. Думаю, да. Вы не связаны с компанией, владеющей кораблем? Формально нет, сказал Шеннон. Если капитан предупредит агента по приходу в порт, что он разрешил одному из членов экипажа сойти на берег в предыдущем порту и срочно вылететь домой, например, на похороны матери, с тем, чтобы вернуться на корабль в Валенсии, я думаю, что возражений быть не должно. Но вам потребуется удостоверение матроса торгового флота, чтобы доказать, что вы служили на корабле. На вашу фамилию, мистер Браун. Шеннон на минуту задумался. 0'кей. Я это устрою, сказал он. Шлинкер заглянул в блокнот. Я буду по делам в Мадриде 19-го и 20-го, сказал он. Это связано с другим делом. Остановлюсь в отеле Минданао. Захотите связаться со мной, ищите там. Если погрузка будет назначена на 20-е, то весьма вероятно, что сопровождение и испанский военный патруль отправятся из Мадрида в порт 19-го вечером, чтобы прибыть на место на рассвете. Если вы вообще собираетесь попасть на борт, то советую это сделать до того, как в порту появится военный патруль. Я буду в Мадриде девятнадцатого, сказал Шеннон. Вы мне сообщите, отправили груз вовремя или нет. Если поторопиться, то я смогу приехать в Валенсию на машине быстрее их и очутиться на борту Тосканы в роли матроса, возвращающегося из увольнения на берег, до того, как прибудет груз. Как вам будет угодно, сказал Шлинкер. Вам решать. Я, со своей стороны, организую через своих агентов транспортировку и отгрузку товара в соответствии с обычными правилами, к рассвету двадцатого числа. Это обговорено в моем контракте. Если в связи с вашей попыткой сесть на корабль в порту возникнет определенный риск, то меня это не касается. Я не собираюсь принимать на себя ответственность и за это. Могу только добавить, что суда, осуществляющие вывоз оружия из Испании, подлежат тщательному досмотру таможенниками и военными. Если возникнут затруднения с получением разрешения на отход судна из-за вас, то это не мое дело. Да, вот еще что. После загрузки оружия на борт судно должно покинуть порт в течение шести часов и не имеет права заходить в испанские территориальные воды, пока не произведет разгрузку. Естественно, что маршрутный лист должен быть в полном порядке. Все будет в порядке, сказал Шеннон. Я буду у вас в Мадриде утром девятнадцатого. Перед отплытием из Тулона Курт Земмлер передал Шеннону письмо для отправки. Оно было адресовано судовым агентам Тосканы в Генуе. Им сообщалось, что произошли некоторые изменения в плане и Тоскана не отправляется сразу к берегам Марокко, а держит курс на Бриндизи, где доберет небольшое количество дополнительного груза. Договор о перевозке этого груза весьма соблазнительный потому, что срочный, как писал агентам Земмлер, он подписал лично на месте, в то время как с поставкой туристического снаряжения в Марокко торопиться не обязательно. Будучи в роли исполнительного директора компании Спинетти Маритимо, Земмлер отдавал распоряжения как начальник. Он просил агентов дать телеграмму в Бриндизи о резервировании места стоянки на 7 и 8 июня и договориться с администрацией порта, чтобы все письма, отправленные на адрес Тосканы, оставили в порту до их прихода туда. Одно такое письмо Шеннон послал из Гамбурга. На конверте значилось: синьору Курту Земмлеру, судно Тоскана, п/о порта Бриндизи, Италия. В письме сообщалось, что Земмлер должен следовать из Бриндизи в Плоче, что на адриатическом побережье Югославии, и если у него нет лоции, чтобы разобраться в хитроумных подходах к побережью к северу от острова Корчула, следует обзавестись ими на месте. Он должен привести туда Тоскану к вечеру десятого числа, место в порту будет зарезервировано. Агентов в Генуе о дополнительном заходе из Бриндизи в Плоче ставить в известность не следует. Последнее распоряжение для Земмлера было важным. Шеннон просил немецкого экс-контрабандиста раздобыть удостоверение матроса торгового флота на имя Кейта Брауна, завизированное итальянскими властями и снабженное печатью, как положено. Кроме того, потребуется запастись путевым листом, в котором должно быть указано, что Тоскана направляется из Бриндизи прямиком в порт Валенсия, а из Валенсии, после загрузки, идет курсом на Латакию, в Сирии. Земмлеру придется использовать свои старые связи в Бриндизи, чтобы раздобыть оба документа. Перед тем как отправиться из Гамбурга в Югославию, Шеннон отослал еще одно, последнее, письмо Саймону Эндину, в Лондон. Эндину предлагалось прибыть на встречу с Шенноном в Рим 16 числа и прихватить с собой необходимые морские лоции. В это время торговое судно Тоскана, натужно пыхтя, преодолевало пролив Бонифачо, узкую полоску прозрачной лазури, разделяющую южную оконечность Корсики и северные берега Сардинии. Палящее солнце слегка смягчилось прохладным ветерком. Марк Вламинк растянулся во весь рост на крыше люка грузового трюма, подложив под себя мокрое полотенце и раздевшись до пояса. Его мощный торс, натертый маслом для загара, розово лоснился под солнцем, издали напоминая спину небольшого, но упитанного бегемота. Жанни Дюпре, который всегда от солнечных лучей краснел как рак, сидел, облокотившись на стену рулевой будки, под тентом и высасывал последние капли из десятой по счету за сегодняшнее утро бутылки пива. Чиприани, матрос, красил в белый цвет перила на баке, а первый помощник, Норбиатти, спал внизу, в своей каюте, после ночной вахты. Там же внизу, в удушливой жаре машинного отделения, находился судовой механик, Грубич, смазывая что-то в двигателе, без чего, по его разумению, Тоскана не сможет спокойно давать свои восемь узлов по Средиземному морю. В рулевой будке Курт Земмлер и Карл Вальденберг потягивали холодное пиво и обменивались воспоминаниями о былых подвигах. Жан-Батист Лангаротти очень хотел сейчас очутиться на корабле. С левого борта он мог бы любоваться залитым солнцем скалистым берегом своей родины, медленно проплывающим в каких-то четырех милях. Но он был очень далеко, в Западной Африке, где уже начался сезон дождей и, несмотря на невыносимую жару, небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами. Алан Бейкер появился в отеле Шеннона, в Дубровнике, как раз в тот момент, когда наемник возвращался с пляжа, вечером 8 июня. Вид у него был замученный и несвежий. Кот Шеннон, наоборот, и выглядел, и чувствовал себя куда лучше. Он провел неделю на югославском курорте как любой другой отдыхающий загорая и проплывая по нескольку миль в день. Слегка похудел, но загорел и окреп. Настроение у него тоже улучшилось. Устроившись в гостинице, он отослал телеграмму Земмлеру в Бриндизи, запрашивая подтверждение прихода судна в порт и получения письма из Гамбурга. Сегодня утром пришла ответная телеграмма от Земмлера. Тоскана благополучно объявилась в Бриндизи, письмо получено и принято к сведению, они отплывают девятого утром, чтобы прибыть на место в ночь на десятое. За рюмкой в баре на террасе отеля, где Шеннон снял Бейкеру номер на сутки, он поделился с дельцом из Гамбурга своими новостями. Бейкер кивал и улыбался. Прекрасно. Сорок восемь часов назад я получил телеграмму из Белграда от Зилиака. Контейнеры прибыли в Плоче и находятся на государственном складе, неподалеку от причала, под охраной. Они переночевали в Дубровнике, а на следующее утро взяли такси и попросили отвезти их на сто километров к северу от Дубровника в Плоче. Это была не машина, а костедробильный агрегат. Казалось, что колеса у нее квадратные, а рессоры отсутствуют вовсе. Но дорога вдоль побережья была живописной. Нетронутая человеком природа, если не считать маленького местечка Слано на полпути, где они остановились, чтобы выпить по чашке кофе и размять онемевшие мышцы. К обеду они устроились в гостинице и дожидались на крытой террасе четырех часов, когда контора порта вновь начнет работу после перерыва. Порт был расположен на берегу глубокого голубого залива, прикрытого со стороны моря длинным, выдающимся в море полуостровом под названием Пелисач, который выходил в сторону моря южнее Плоче и, свернув к северу, тянулся узкой полоской земли вдоль берега. На севере небольшой просвет между оконечностью полуострова и основной полосой берега был почти полностью загорожен скалистым островом Хвар, оставался только узкий проход со стороны моря в лагуну, на берегу которой расположился Плоче. Эта лагуна, длиной в тридцать миль, ограниченная землей на девять десятых своего периметра, была просто раем для купанья, рыбной ловли и парусного спорта. Когда они подошли к управлению порта, появившийся невесть откуда маленький потрепанный фольксваген резко затормозил в нескольких ярдах от них и громко загудел. Шеннон замер. Первое ощущение беда, то, чего он так опасался все время, какая-нибудь оплошность с бумагами, неожиданное вмешательство властей и неминуемые долгие допросы в местном полицейском участке. Человек, выбравшийся из маленькой машины, бодро помахал им и улыбнулся. Он, конечно, мог оказаться полицейским, если не учитывать, что в большинстве тоталитарных государств Востока или Запада полицейским запрещено улыбаться по уставу. Шеннон посмотрел на Бейкера и заметил, как тот облегченно опустил плечи. Зилиак, буркнул он, почти не раскрывая рта, и пошел навстречу югославу, огромному и косолапому, словно косматый медведь. Обеими лапами он приветственно обхватил Бейкера Когда их представили друг другу, оказалось, что его зовут Кемаль, и Шеннон подумал, что в нем должна быть немалая толика турецкой крови. Это вполне устраивало Шеннона. Ему нравились такие люди, обычно хорошие бойцы и товарищи, со здоровым отвращением к бюрократии. Мой помощник, представил Бейкер, и Зилиак начал трясти ему руку, приговаривая что-то, по-видимому на сербско- хорватском языке, как предположил Шеннон. Бейкер и Зилиак объяснялись по-немецки. Многие в Югославии говорят на этом языке. Английского он не понимал. С помощью Зилиака они разыскали начальника таможни и пошли осматривать товар на складе. Таможенник буркнул что-то охраннику, они зашли, и в углу помещения обнаружили свои ящики. Их было тринадцать. В одном, очевидно, были две базуки, в двух других по миномету, вместе с опорами и прицельным механизмом. В остальных ящиках находились боеприпасы. Четыре коробки с ракетными снарядами для базук, по десять снарядов в каждом, и еще шесть ящиков на триста мин для минометов. Ящики были из свежеструганного дерева, без описания содержимого, снабженные только порядковыми номерами и надписью Тоскана на каждом. Зилиак и шеф таможни лопотали что-то на своем на речии и, к счастью, пользовались одним и тем же диалектом, ибо в Югославии основных языков семь, а диалектов и того больше. Известны случаи, когда это приводило к затруднениям. Зилиак повернулся к Бейкеру и произнес несколько фраз на своем запинающемся немецком. Бейкер ответил, и Зилиак перевел таможеннику. Тот улыбнулся, они пожали друг другу руки и расстались. Солнечный свет на улице обрушился на голову сокрушительным ударом. О чем шла речь? спросил Шеннон. Таможенник спросил у Кемаля, нет ли в этих ящиках для него подарка, пояснил Бейкер. Кемаль сказал, что подарок будет, и очень хороший, если бумаги пропустят без волокиты и корабль загрузят вовремя, к завтрашнему утру. Шеннон уже отдал Бейкеру первую половину из 1000-фунтовой доли Зилиака за помощь, и Бейкер отвел югослава в сторону, чтобы тихонько сунуть деньги. Дружеские объятия веселого югослава стали еще дружелюбнее по отношению к ним обоим, и они отправились в гостиницу отметить встречу за рюмочкой сливовицы. Это Бейкер сказал за рюмочкой. Зилиак тоже мог сказать такое, но только в шутку. Югославы на радостях рюмочками сливовицу не пьют. Хлопнув себя по карману с пятью сотнями фунтов, Зилиак заказал бутылку обжигающей сливовой водки и по блюду с миндалем и оливками на закуску. Солнце уже садилось, на улицы опускалась тьма адриатического вечера, а он все продолжал вспоминать военные времена, боевые подвиги в горах Боснии, на севере, в партизанских отрядах Тито. Бейкеру пришлось туго в роли переводчика, когда словоохотливый Кемаль описывал свои дерзкие набеги на села в Монтенегро за Дубровником, неподалеку от того места, где они находились, операции в Герцеговине и в богатых, заросших густыми лесами районах к северу от Сплина, в Боснии. Несколько раз он повторял, что в свое время его бы сразу пристрелили, попробуй он только появиться в некоторых городах, а теперь вот разъезжает по ним беспрепятственно, выполняя поручения шурина, работающего в министерстве. Шеннон спросил, раз он был в партизанах, то значит ли это, что он убежденный коммунист? Зилиак выслушал перевод Бейкера, который заменил слово убежденный словом хороший, и начал бить себя мощным кулаком в грудь. Guter kommunist! зарычал он, тыча в себя пальцем. После этого вдруг испортил произведенное впечатление, лукаво подмигнув и разразившись веселым смехом. Потом откинул голову назад и опрокинул в глотку очередной стакан сливовицы. Левой рукой он весело похлопал себя по набитому карману, и сложенные купюры выразительно зашелестели. Шеннон расхохотался и даже пожалел, что этот гигант не поедет с ними в Зангаро. Он был парнем что надо. Они не ужинали, а в полночь, пошатываясь, вернулись на набережную, чтобы посмотреть, как будет подходить Тоскана. Она обогнула ограждение гавани и уже через час пришвартовалась у причала, выложенного местным камнем. На носу стоял Земмлер и вглядывался в полутьму набережной, тускло освещенной редкими фонарями. Они чинно кивнули друг другу. Вальденберг встал у сходней, переговариваясь о чем-то с помощником. Ему было сказано, согласно письму Шеннона, что все переговоры поручается вести Земмлеру. После того как Бейкер с Зилиаком направились обратно в гостиницу, Шеннон взобрался по трапу и прошел в тесную каюту капитана. Никто на берегу ничего не заметил. Земмлер привел Вальденберга, и они заперлись на ключ. Не спеша, обстоятельно, Шеннон рассказал Вальденбергу, за каким грузом на самом деле Тоскана пришла в Плоче. Немецкий капитан воспринял это спокойно. У него на лице даже мускул не дрогнул, когда Шеннон закончил. Я никогда раньше не возил оружия, сказал он. Вы сказали, что этот груз легальный. Насколько легальный? Легальный на все сто, ответил Шеннон. Он был закуплен в Белграде, доставлен сюда, и власти, естественно, в курсе того, что находится в ящиках. Иначе не было бы разрешения на экспорт. Лицензия не поддельная, никому взяток давать не пришлось. Это совершенно легальная операция, согласно югославским законам. А по законам той страны, в которую направляется груз? спросил Вальденберг. Тоскана не войдет в территориальные воды страны, где предполагается использовать это оружие, сказал Шеннон. После Плоче нам предстоит зайти еще в два порта. В каждом из них мы только возьмем на борт грузы. Вам должно быть известно, что суда, приходящие в порт на дозагрузку, обычно не досматривают, если только власти не будут специально предупреждены. Тем не менее, такое бывало, сказал Вальденберг. Если у меня на борту эти штуки, а в путевом листе они не значатся, то после досмотра, если их найдут, корабль конфискуют, а меня посадят. Я не договаривался возить оружие. Сейчас, когда в мире орудуют Черный Сентябрь и ИРА, власти повсюду ищут оружие. Но только не в том порту, где груз берут на борт, возразил Шеннон. Я не договаривался возить оружие, повторил Вальденберг. Вы договаривались о перевозке нелегальных иммигрантов в Британию, уточнил Шеннон. Они становятся нелегальными только после того, как ступят на британскую землю, парировал капитан. А Тоскана будет вне территориальных вод. Они могут добраться на берег на катерах. Оружие совсем другое дело. Оно незаконно находится на корабле, если в накладной ничего не указано. Почему не вписать его в путевой лист? Так и скажите, что оружие законным образом переправляется из Плоче в Того. Никто не узнает, что мы потом отклонимся от курса. Потому, что если на борту уже есть оружие, испанские власти не разрешат судну зайти в Валенсию или в любой другой порт Испании. Даже транзитом. И уж во всяком случае ни о какой дозагрузке оружием речи быть не может. Поэтому приходится умалчивать об этом в путевом листе. Тогда откуда мы должны прибыть в Испанию? спросил Вальденберг. Из Бриндизи, ответил Шеннон. Вы зашли туда за грузом, но он вовремя не поступил. После этого руководство компании велело вам направиться в Валенсию за новой партией груза для Латакии. Очевидно, что вы подчинились. А если испанская полиция обыщет корабль? Нет ни малейших поводов для этого, сказал Шеннон. Но если это случится, ящики следует спрятать под пол трюма, между шпангоутами. Если они их там найдут, то нам вообще надеяться не на что, заметил Вальденберг. Они решат, что мы возим товар для баскских террористов. Нас засадят до конца дней. Переговоры продолжались до трех часов утра. Шеннону пришлось раскошелиться на 5000 фунтов. Половину до погрузки и половину после выхода из Валенсии. Дополнительной платы за остановку в африканском порту не требовалось. Там проблем возникнуть не может. С командой вы сами разберетесь? спросил Шеннон. С командой я разберусь сам, решительно сказал ему Вальденберг. Шеннон в этом и не сомневался. В гостинице Шеннон вручил Бейкеру половину оставшейся суммы за оружие, 3600 долларов, и попытался немного поспать. Это оказалось не просто. Было душно, пот катил с него градом, а из головы не выходила Тискана, стоящая у причала, и ящики с оружием на складе. Как бы чего не вышло. Он понимал, что осталось совсем немного, всего три короткие процедуры, которые отделяют его от того момента, когда никто и никаким образом не сможет его остановить. Погрузку начали в семь. Солнце уже давно встало. В сопровождении вооруженного винтовкой таможенника, вышагивающего рядом, ящики на автокаре подвозили к причалу, где Тоскана брала их на борт с помощью своего грузового крана. Ящики были не особенно, громоздкие, и внизу, в трюме, Вламинк и Чиприани без особого труда ворочали их, прежде чем установить так, чтобы можно было надежно закрепить груз. К девяти утра все было сделано и люки задраены. Вальденберг приказал механику разводить пары, и дважды повторять не пришлось. Позже Шеннон узнал, что механик вдруг неожиданно разговорился, когда через три часа после выхода из Бриндизи понял, что Тоскана направляется к берегам его родной страны. Оказалось, что его там по каким-то причинам разыскивают. Все время стоянки он прятался в машинном отделении, и никто к нему не спускался. Провожая глазами Тоскану, выходящую из гавани, Шеннон вложил Бейкеру в боковой карман оставшиеся 3600 долларов и 500 фунтов для Зилиака. Они не знали, что, когда ящики оказались в трюме, Вламинк наугад вскрыл пять из них, проверил содержимое, дал отмашку Земмлеру, стоящему у открытого люка на палубе, а Земмлер вытащил платок и высморкался, подав условный сигнал Шеннону. На всякий случай. Вдруг в ящиках окажется металлолом. Такое случалось, и не раз, в мире торговцев оружием. Бейкер, получив деньги, вручил югославу 500 фунтов, как будто бы от своего имени, а Зилиак позаботился, чтобы шеф таможни не отправился домой натощак. После этого Алан Бейкер и его помощник - англичанин тихо уехали из города. На личном календаре Шеннона из ста дней, отпущенных сэром Джеймсом Мэнсоном на подготовку переворота, прошло уже шестьдесят семь. Как только Тоскана вышла в открытое море, капитан Вальденберг начал проводить на корабле организационную работу. Члены команды по одному вызывались на конфиденциальную беседу. Хотя никто не догадывался об этом, но если бы кто-то отказался дальше служить на Тоскане, несчастных случаев на борту избежать бы не удалось. Нет лучше места для внезапного исчезновения человека, чем корабль ночью в открытом море. А Вламинк и Дюпре, на пару, могли забросить любого далеко-далеко за борт при необходимости. Может быть, их присутствие повлияло, но никто из членов команды не стал возражать. Вальденберг потратил тысячу фунтов из двух с половиной, которые получил от Шеннона в аккредитивах. Механик-югослав, довольный, что снова оказался далеко от своей страны, взял свои 250 фунтов, запихнул в карман и отправился в машинное отделение. Он не стал комментировать происходящее. Первый помощник, Нор-биатто, очень разволновался при мысли об испанской тюрьме, но, положив в карман 600 фунтов долларовыми купюрами, прикинул, сколько придется добавить, чтобы когда- нибудь купить собственный корабль, и успокоился. Матрос Чиприани, похоже, обрадовался перспективе оказаться на корабле, набитом контрабандой, взял свои 150 фунтов, радостно сказал: Спасибо! и удалился, восторженно бормоча: Вот это жизнь! Он был человеком недалеким и ничего не знал об испанских тюрьмах. После этого все ящики были вскрыты, содержимое осмотрено, завернуто в полиэтилен и спрятано под пол трюма, вплотную к обшивке, между шпангоутами и вдоль киля. Те доски пола, которые пришлось отодрать для этого, были установлены на свои места, а сверху завалены невинными тюками с одеждой, ящиками с надувными лодками и подвесными моторами. Наконец, Земмлер сказал Вальденбергу, что он бы переставил бочки с маслом в дальний конец кладовки. А когда объяснил своему соотечественнику, зачем это надо, тот впервые потерял самообладание. При этом он вышел из себя настолько, что разразился выражениями, о которых в дальнейшем культурному человеку остается только сожалеть. Земмлер его успокоил, и они сели пить пиво, пока Тоскана разрезала носом волны, направляясь к югу, в сторону пролива Отранто и Ионического моря. Наконец, Вальденберг рассмеялся. Шмайссеры, сказал он. Чертовы шмайссеры. Да, давненько их не было слышно в этом мире. Ничего, скоро снова заговорят, сказал Земмлер. Вальденберг задумчиво посмотрел на него. Знаешь, произнес он наконец. А мне жаль, что я не сойду на берег вместе с вами. Глава девятнадцатая Когда Шеннон появился, Саймон Эндин читал номер Таймс, который купил утром в Лондоне перед отлетом в Рим. Гостиная отеля Эксельсиор была почти безлюдна, поскольку большинство из опоздавших к утреннему кофе теперь потягивали его на открытой террасе, поглядывая на грохочущий хаос римских улиц, и старались перекричать этот шум в надежде быть услышанными собеседниками. Шеннон выбрал это место для встречи, потому что оно находилось как раз на середине пути между Дубровником на востоке и Мадридом на западе. В Рим он попал впервые и теперь удивлялся, чем так восторгались авторы путеводителей. В городе в это время проходило, как минимум, семь забастовок и одна из них среди рабочих-мусорщиков. Раскаленный на солнце город тонул в зловонии, исходящем от гниющих фруктов и другого мусора, засыпавшего тротуары улиц и переулков. Он опустился в кресло рядом с гостем из Лондона и почувствовал облегчение от прохлады, царившей в помещении. Последний час он провел в такси, тая, как масло на сковородке, от невыносимой духоты. Эндин смотрел на него в упор. Давненько вы не появлялись, холодно произнес он. Мои партнеры уже начали опасаться, что вы улизнули. Не слишком благоразумно с вашей стороны. Какой смысл появляться до тех пор, пока нечего сообщить? Корабль по воздуху не летает. Потребовалось время, чтобы отвести его из Тулона в Югославию. По пути ничего интересного не происходило, так что и сообщать было не о чем. Кстати, вы привезли карты? Эндин кивнул на свой пухлый портфель рядом с креслом. Получив письмо от Шеннона, он три дня рыскал по трем самым крупным картографическим морским компаниям Лондона, расположенным на Лидснхолл Стрит, а потом еще обошел множество мелких лавок, подбирая лоции всего африканского континента от Касабланки до Кейптауна. Зачем вам такое количество карт?раздраженно спросил он. Вполне хватило бы одной или двух. Меры предосторожности, коротко ответил Шеннон. Предположим, мы с вами попадаемся на таможне, или береговая охрана вздумает осмотреть корабль в порту. Имей мы только одну лоцию, всем сразу становится ясна цель нашего путешествия. А при таком количестве, мы можем быть спокойны никто, включая капитана и команду, не догадается, какой именно береговой район меня интересует. Вплоть до последнего момента, конечно, когда мне самому придется им это сообщить. Но тогда будет уже поздно. Диапозитивы вы тоже прихватили? Естественно. Вторым заданием, которое Шеннон дал Эндину, было сделать слайды со всех фотографий, которые он привез из Зангаро, а также с остальных карт и схем Кларенса и зангарийского побережья. Шеннон ранее сам отправил проектор, купленный беспошлинно в лондонском аэропорту, на Тоскану, в Тулон. Теперь он дал Эндину полный отчет о своих действиях, начиная с момента вылета из Лондона. Рассказал о пребывании в Брюсселе, о погрузке шмайссеров и другого оборудования на Тоскану в Тулоне, о разговоре со Шлинкером и Бейкером в Гамбурге и о погрузке за несколько дней до этого в Югославии, в Плоче. Эндин слушал внимательно, не перебивая и время от времени делал пометки в блокноте для собственного отчета, который должен будет предоставить позднее сэру Джеймсу Мэнсону. Где сейчас находится Тоскана? спросил он, когда рассказ был окончен. Должна быть на юго-западе от Сардинии, по пути в Валенсию. Шеннон рассказал о дальнейших планах на ближайшие три дня погрузка 400 000 боевых патронов калибра 9 мм для автоматов в Валенсии и затем отбытие к цели. При этом он не упомянул о том, что один из его людей уже в Африке. А теперь мне нужно кое-что узнать от вас, сказал он Эндину. Что предполагается после завершения операции на рассвете? Должен вас предупредить, что мы не сможем долго ждать, пока придет к власти новый режим, разместится во дворце и объявит о перевороте и новом правительстве. Все продумано,уклончиво произнес Эндин.В конце концов, новое правительство и есть основная цель всего предприятия. Он достал из портфеля три больших листа бумаги, сплошь заполненных отпечатанным текстом. Это инструкция по вашим действиям после того, как дворец будет занят, а охрана и армия разогнаны или уничтожены. Прочтите, запомните и ликвидируйте эти страницы до того, как мы расстанемся, здесь, в Риме. Весь план должен быть у вас в голове. Шеннон быстро пробежал глазами первую страницу. Там для пего сюрпризов почти не оказалось. Он уже давно предполагал, что человек, которого Мэнсон хочет посадить на место президента, полковник Боби, и, хотя в тексте президент обозначался литерой X, он не сомневался, что кандидатура осталась неизменной. Весь остальной план, на его взгляд, был чрезвычайно прост. Он взглянул на Эндина. Где вы будете? В ста милях к северу от вас. Шеннон понял, что Эндин имеет в виду столицу республики, граничащей с Зангаро с северной стороны. Из этого города идет прямая дорога вдоль побережья к границе и затем в Кларенс. Вы уверены, что получите мое сообщение? В моем распоряжении будет портативный приемник достаточной мощности, Браун, лучший из тех, что сейчас делают. На таком расстоянии я смогу поймать любое сообщение в том случае, конечно, если оно будет передаваться на требуемой частоте. Судовой передатчик должен обладать достаточной мощностью, чтобы передавать на расстояния и вдвое большие. Шеннон кивнул и продолжил чтение. Закончив, он положил листы на стол. Вроде все ясно, И все же, кое-что требует дополнительных разъяснений. В назначенный час я буду передавать на необходимой частоте с Тосканы, но она в это время будет находиться в море, где-нибудь в пяти-шести милях от берега. И если вы меня не услышите, если будет слишком много помехэто не моя вина. Услышать менядело ваше. Передатьдело ваше,возразил Эндин.Частота проверяется до начала передачи. Мой приемник должен поймать сообщение с Тосканы за сто миль. Может быть, не сразу, но если вы будете передавать в течение тридцати минутто услышу наверняка. Ну, что ж, хорошо,согласился Шеннон.И еще. Сообщение о том, что произошло в Кларенсе, не должно достигнуть ушей зангарийских пограничников. Там будут люди из племени Винду. И вам предстоит пройти этот пост. После границы, а именно поблизости от Кларенса, на дорогах тоже могут встретиться отдельные группы Винду. Они очень опасны. Как вы рассчитываете с ними справиться? Справимся. Нам помогут. Шеннон предположил, и не без основания, что эта помощь будет исходить от небольшой геологической партии, которая, как было известно Шеннону, работала в республике на Мэнсона. Для шефа компании они наверняка раздобудут грузовик или джип, а то и пару охотничьих ружей впридачу. Впервые он подумал, что, несмотря на мерзкий характер, у Эндина, видимо, голова варит неплохо. Шеннон заучил наизусть код и частоту, которая ему понадобится для сообщения, и, пройдя вместе с Эндином в туалет, сжег листы. Час спустя они расстались. Больше им нечего было сказать друг другу. В кабинете, расположенном на уровне шестого этажа над улицами Мадрида, за своим столом сидел полковник Антонио Салазар, начальник экспортного отдела Министерства вооруженных сил Испании (отдел Международной торговли оружием) и просматривал бумаги. Это был седеющий человек средних лет, простои, открытый, чьи помыслы были чисты и бескомпромиссны. Его преданность Испании, дорогой и любимой Испании, преданность и вера во все то, что было ясно и справедливо, а только ясность и справедливость свойственны Испании, сосредоточилась и обрела плоть в конкретном человекестаром, коротконогом генералиссимусе, который находился в Прадо. Антонио Салазар был франкистом до мозга костей. За два года до ухода в отставку, в возрасте пятидесяти восьми лет, он был одним из тех, кто ступил на песчаный берег Фуэнгиролы вместе с Франциско Франко. Это было много лет назад, когда каудильо новой Испании считался повстанцем и изгоем, не выполнившим приказ и развязавшим войну против республиканского правительства Испании. Их было тогда всего несколько человек, приговоренных Мадридом к смерти. И они едва не погибли. Сержант Салазар был прекрасным солдатом. Он неукоснительно выполнял все приказы, какими бы они ни были, в перерывах между боем ходил к мессе, глубоко и искренне верил в Бога, в Пресвятую Деву, в Испанию и во Франко. В другой армии и в иные времена ему не удалось бы дослужиться выше старшего сержанта, а он закончил войну капитаном, одним из ультра, приближенным к узкому кругу. Происхождение у него было самое надежноеиз семьи рабочих и крестьян, образованиеравное нулю. Но он добрался до звания полковника и был счастлив и исполнен благодарности. Кроме того, ему доверили работу ответственную и секретную, одну из тех, о которых в Испании не принято говорить вслух. Ни один испанец ни при каких обстоятельствах не может знать, ч