Предположим, дано спекулятивное высказывание: "научное высказывание является знанием, если и только если оно само находится во всеобщем процессе порождения". Вопрос, который ставится в отношении его сюжета, следующий: является ли это высказывание знанием в смысле определяемым им самим? Оно является им, только если может относиться ко всеобщему процессу порождения. Допустим, может. Для этого ему достаточно предположить, что такой процесс существует (Жизнь духа) и что оно само есть его выражение. Такое предположение даже необходимо в спекулятивной языковой игре. Если его не сделать, то язык легитимации сам не будет легитимным, а будет вмес-
_______________
123 "Дорога сомнения..., дорога разочарования..., скептицизм", - писал Гегель в Предисловии к "Феноменологии духа" при описании эффекта спекулятивного порыва к естественному познанию.
утрата легитимности
95те с наукой повержен в нонсенс, по крайней мере, если верить в этом идеализму.
Однако это допущение можно понять совершенно в другом смысле, который мы приписываем культуре постмодерна: говорят, она определяет - в том смысле, какой мы приняли ранее - группу правил, которые нужно принять, чтобы играть в спекулятивную игру
124. Такая оценка предполагает, во-первых, что мы принимаем как общий вид языка знания язык "позитивных" наук, а во-вторых, что мы рассматриваем этот язык как содержащий в себе предположения (формальные и аксиоматические), которые он должен объяснять. Ницше, хотя и другими словами, делает то же самое, когда показывает, что "европейский нигилизм" вытекает из самоприложения научного требования истинности к самому этому требованию125.Таким образом появляется перспектива не столь уж отдаленная - по крайней мере, с этой точки зрения - от перспективы языковых игр. Здесь мы имеем дело с процессом делегитимации, движущей силой которого выступает требование легитимации. "Кризис" научного знания, признаки которого множатся с конца XIX века, не является следствием случайного распространения наук, поскольку само их распространение есть плод технического прогресса и экспансии капитализма. Он [кризис] происходит от внутренней эрозии основы легитимности знания. Такая эрозия применяется
______________
96 Ж.-Ф. Лиотар
в спекулятивной игре, и именно она, расслабляя плетение энциклопедической ткани, где каждая наука находит свое место, позволяет им освободиться.
Классическое определение границ различных научных полей подвергается тем самым новому пересмотру: дисциплины исчезают, на границах наук происходят незаконные захваты и таким образом на свет появляются новые территории. Спекулятивная иерархия познаний дает место имманентной и, если можно так выразиться, "плоской" сети исследований, границы которых постоянно перемещаются. Старые "факультеты" распадаются на институты и фонды всякого сорта, университеты теряют свою функцию спекулятивной легитимации. Освобожденные от ответственности за исследования, которые вытеснил спекулятивный рассказ, факультеты ограничиваются передачей знаний, считающихся установленными, и с помощью дидактики
обеспечивают воспроизводство скорее преподавателей, нежели ученых. Как раз в этом состоянии их застает и приговаривает Ницше126.Что же касается другой процедуры легитимации, идущей от
Aufklarung, рассказа об эмансипации, его вездесущая сила эрозии не меньше, чем та, что действует в спекулятивном дискурсе. Но направлена она на другой аспект. Характерная его черта - обоснование легитимности науки, истины, опирающееся на автономию собеседников, включенных в этическую, социальную и политическую практику Однако, как мы уже видели, этаутрата легитимности
97легитимация сразу становится проблематичной: различие между денотативным высказыванием, имеющим когнитивное значение, и прескриптивным высказыванием, имеющим практическое значение, состоит в релевантности, а следовательно, - в компетенции. Ничто не доказывает того, что, если высказывание, описывающее действительность, верно, то прескриптивное высказывание, имеющее неизбежным следствием изменение этой действительности, будет также справедливо.
Предположим, дана закрытая дверь. Между "Дверь закрыта" и "Откройте дверь" нет следствия в смысле пропозициональной логики. Эти два высказывания относятся к двум совокупностям автономных правил, определяющим различную релевантность, а следовательно, и различную компетенцию. Результат этого деления разума на когнитивный или теоретический, с одной стороны
, и практический - с другой, имеет здесь следствием атаку на легитимность научного дискурса, не прямо, а косвенно раскрывая нам, что он является языковой игрой, имеющей собственные правила (априорные условия познания которых являются у Канта первым суждением), но без всякого предназначения регламентировать практическую игру (как, впрочем, и эстетическую). Она оказывается, таким образом, на равных с другими."Делегитимация" - если к ней хотя бы немного стремятся и придают ей определенную важность, что на свой манер делает Витгенштейн и что, так же по-своему, делают Мартин Бубер и Эмманюэль Левинас
127 - откры-98 Ж.-Ф. Лиотар
вает дорогу набирающему силу течению постмодернизма: наука играет собственную игру она не может легитимировать другие языковые игры. Например, прескриптивная игра ускользает от нее. Но, прежде всего, она нс может больше сама себя легитимировать, как то предполагает спекуляция.
При таком рассеянии языковых игр социальный субъект тоже кажется растворенным. Социальная связь - связь языковая, но она состоит нс из одной нити. В этой ткани пересекаются по меньшей мере две, а в действительности - неопределенное количество языковых игр, подчиняющихся различным правилам.
Витгенштейн пишет: "Наш язык можно рассматривать как старинный город: лабиринт маленьких улочек и площадей, старых и новых домов, домов с пристройками разных эпох; и все это окружено множеством новых районов с прямыми улицами регулярной планировки и стандартными домами"128. А чтобы лучше показать, что принцип единства или синтез под началом научного метадискурса неприменим, нужно подвергнуть "город" языка старинному парадоксу о транзитивности равенства (sorite), спросив: "А с какого числа домов или улиц город начинает быть городом?"129.Новые языки присоединяются к старым, образуя пригороды старинного города: "химическая символи-
_______________
утрата легитшмности
99ка", "обозначения для исчисления бесконечно малых"
130. Спустя тридцать пять лет, к ним можно еще добавить машинные языки, матрицы теории игр, новые музыкальные нотные обозначения, логические неденотативные обозначения (логики времени, деонтические логики, модальные логики), язык генетического кода, графы фонологических структур и т. д.Этот раскол может повлечь пессимистическое впечатление: никто не говорит на всех этих языках, нет универсального метаязыка, проект "система-субъект" провалился, а проект освобождения ничего не может поделать с наукой; мы погрузились в позитивизм той или иной частной области познания, ученые стали научными сотрудниками, размножившиеся задачи исследования стали задачами, решающимися по частям,
и никто не владеет целым131, а спекулятивная или гуманистическая философия, со своей стороны, вынуждена аннулировать свои функции по легитимации132, чем, собственно, и объясняется кризис, испытываемый ею там, где она все еще стремится их исполнить, или100 Ж.-Ф.Лиотар
ее редукция к исследованию логик или истории идей, там, где из реализма от нее отказались
133.Этот пессимизм питал поколение начала века в Вене: художники, Музиль, Краус, Гофмансталь, Шенберг, Брох, но также и философы Мах и Витгенштейн
134. Несомненно, они передвинули так далеко, насколько это было возможно, осознание и теоретическую и художественную ответственность за делегитимацию. Сегодня можно сказать, что этот похоронный труд выполнен. Не сюит его начинать заново. Сильной стороной Витгенштейна было то, что он не стал искать выхода в позитивизме, развиваемом Венским кружком135, а прокладывал в своем исследовании языковых игр перспективу другого рода легитимации - перформативность. Именно с перформативностью и имеет дело постмодернистский мир. Ностальгия по утраченному рассказу и та была утрачена большинством людей. Отсюда ни в коей мере не вытекает, что они были об-утрата легитимности
101речены на варварство. Препятствует им в этом то, что они знают: легитимация не может прийти ни откуда, кроме их языковой практики и их коммуникационного взаимодействия. Прежде всякой другой веры, наука, которая "улыбается в бороду", научила их суровой воздержанности реализма
136.Вернемся к науке и рассмотрим вначале прагматику исследования. В основных своих регламентациях она переживает сегодня два главных изменения: обогащение аргументации и усложнение предъявления доказательств.
Аристотель, Декарт, Стюарт Милль, не считая других, раз за разом пытались установить правила, по которым высказывание, имеющее денотативное значение, может встречать поддержку адресата
137. Научное исследование не слишком принимает в расчет эти правила. Как мы уже сказали, оно может использовать и использует языки, демонстративные свойства которых, по-видимому не в ладах с доводами классиков.исследование и его легитимность
103Башляр подводил им итог, но теперь его список уже неполон
138.Однако использование этих языков не хаотично, а подчиняется условию, которое можно назвать прагматическим, а именно: формулировать собственные правила и требовать от адресата принимать их. Выполняя это условие, определяют аксиоматику включающую определение символов, которые будут использоваться в предлагаемом языке; форму которую должны соблюдать выражения этого языка, чтобы быть принятыми (ясно сформулированные выражения); операции, которые допускаются над этими выражениями, что и определяют, собственно говоря, аксиомы
139.Но как мы можем знать, что должна содержать аксиоматика или что она содержит? Только что перечисленные нами условия формальны. Должен существовать метаязык, определяющий удовлетворяет или нет формальным условиям аксиоматики тот или иной язык Такой метаязык есть язык логики.
Здесь требуется уточнение. Начинает ли ученый с установления аксиоматики, чтобы затем извлекать из нее высказывания, которые будут в ней приемлемыми, или, напротив, он начинает с того, что устанавливает факты и формулирует высказывания о них, а потом пытается обнаружить аксиоматику языка, которую ис-
_________
104 Ж.-Ф.Лиотар
пользовал, чтобы сформулировать высказывания, - здесь не логическая, а только эмпирическая альтернатива. Конечно же, она очень важна для исследователя или философа, но вопрос об обоснованности высказываний одинаково встает в обоих случаях
140.Правильнее ставить вопрос в отношении легитимации: с помощью каких критериев логик определяет требуемые от аксиоматики свойства? Существует ли модель научного языка? Единственная ли она? Поддается ли проверке? От синтаксиса формальной системы
141 требуются в целом следующие свойства: обоснованность (например, необоснованная в отношении отрицания система предполагала бы существование в самой себе как суждение, так и его противоположность), синтаксическая завершенность (система теряет свою обоснованность, если к ней добавляется еще какая-либо аксиома), определенность (существует действенная процедура, позволяющая определить относится или нет данное суждение к системе) и независимость одних аксиом от других. Г▒дель на деле установил существование в арифметической системе суждения, которое не является ни доказуемым, ни опровержимым внутри системы, что привело к выводу о том, что арифметическая система не удовлетворяет требованиям завершенности142.исследование и его легитимность
105Если генерализовать данное свойство, то нужно признать существование внутренних ограничений формализма
143. Для логика эти ограничения означают, что используемый в описании искусственного языка метаязык - это "естественный" или "повседневный" язык; он универсален, поскольку все другие языки можно перевести на него; но не обоснован в отношении отрицания, поскольку допускает образование парадоксов144.Отсюда, вопрос о легитимации знания нужно ставить по-другому. Когда заявляют, что высказывание, имеющее денотативный характер, истинно, то предполагают, что аксиоматическая система, в которой оно определенно и доказуемо, была сформулирована, что она известна собеседникам и принята ими, как безусловно наиболее удовлетворительная. Именно в таком духе развивалась, например, математика группы Бурбаки
145. Однако мы можем найти подобные наблюдения и в других областях: своим статусом они обязаны существованию языка, правила функционирования которого сами не могут быть доказаны, но составляют предмет консенсуса между экспертами. Эти правила являются требованиями, по крайней мере, некоторые из них. А требование - разновидность предписания.106 Ж.-Ф.Лиотар
Необходимая для принятия научного высказывания аргументация оказывается, таким образом, подчиненной "первоначальному" принятию правил (в действительности постоянно обновляемому в силу принципа рекурсивности), которые устанавливают средства аргументации. Отсюда замечательные свойства этого знания: гибкость его средств, т. е. множественность его языков; его характер парадигматической игры, приемлемость применяющихся в ней "приемов" (введение новых суждений), которая зависит от предварительной договоренности между партнерами. Отсюда же и различие между двумя видами "прогресса" в знании: первый связан с новым "приемом" (новой аргументацией) в рамках установленных правил, а второй -с изобретением новых правил и, следовательно, с изменением игры
146.Этому новому положению безусловно соответствует главное перемещение в представлении об обосновании. Принцип универсального метаязыка оказывается замещенным принципом множественности формальных и аксиоматических систем, способных аргументировать денотативные высказывания, причем эти системы описаны хотя и универсальным, но не обоснованным метаязыком. То, что проходило как парадокс и даже паралогизм в знании эпохи классической и современной науки, может приобрести в такого рода системе силу нового убеждения и получить одобрение сообщества экспертов
147. Метод, использующий языковыеисследование и его легитимность
107игры, которые мы здесь рассмотрели, скромно ссылается на это течение мысли.
Следующий важный аспект исследования ведет нас совсем в другом направлении и касается приведения доказательства. В принципе, оно составляет часть аргументации, призванной сделать приемлемым новое высказывание: свидетельство или вещественное доказательство в случае правовой риторики
148. Но оно поднимает специальную проблему: ведь именно с ним референт ("реальность") извлекается и цитируется в споре между учеными.Мы сказали, что вопрос доказательства составляет проблему, заключающуюся в необходимости доказать доказательство. Можно, по меньшей мере, сделать публичными средства доказательства, - способ, которым другие ученые могут убедиться в результатах через повторение процесса, приведшего к ним. Вместе с тем, предъявить доказательство значит заставить констатировать факт. Но что есть акт констатации? Регистрация факта глазами, ушами, органами чувств
149? Чувства обманывают, они ограничены в пространстве и в различительных возможностях.Здесь в дело идут технические приемы. Они изначально служат протезом органов чувств или человеческих физиологических систем, имеющих функцией получать данные или реагировать в зависимости от кон-
__________
108 Ж.-Ф. Лиотар
текста
150. Технические приемы подчиняются принципу оптимизации продуктивности: увеличение выхода (полученная информация или модификации), сокращение входа (затраченная энергия) для получения результата151. Это такие игры, чья обоснованность не в истине, не в справедливости, не в красоте и тому подобном, а в эффективности: технический прием "хорош", когда он делает лучше и/или когда он тратит меньше, чем другой.Это позднее определение технической компетенции. Изобретения делаются уже давно, хотя и урывками, случайно, в связи с другими исследованиями; они интересовали в большей степени (или в равной мере) искусство (
technai), чем науку. Так, в классической Греции не устанавливали прямой связи между знанием и техникой152. В XVI и XVII веках работы разработчики еще демонстрируют любопытство и артистическую выдумку153. Так продолжается до конца XVIII века154. Можно даже настаивать на том, что и в наши дни существует "дикая" активность в техническом изобретательстве, подчас в любительских поделках, и она не нуждается в научной аргументации155.исследование и его легитимностъ
109Вместе с тем, потребность в приведении доказательства более остро дает ощутить себя по мере того, как прагматика научного знания занимает место традиционного знания или знания, данного в откровении. Уже Декарт в конце своего "Рассуждения о методе" (
Discours) просит кредитов для лаборатории. Проблема, таким образом, поставлена: аппаратура, оптимизирующая достижения человеческого тела для доказательства что-либо, требует дополнительных затрат. Следовательно, без денег нет ни доказательства, ни проверки высказываний, ни истины. Научные языковые игры становятся играми богатых, или: самые богатые имеют больше всего шансов быть правыми. Уравнение состоит из богатства, эффективности и истины.В конце XVIII века, во время первой индустриальной революции было сделано открытие обратного: нет техники без богатства, но нет и богатства без техники. Техническое устройство требует инвестиций, но поскольку оно оптимизирует результативность того, к чему применяется, то может оптимизировать также и прибавочную стоимость, получаемую от такой повышенной эффективности. Достаточно реализовать эту прибавочную стоимость, т. е. продать продукт, полученный при усовершенствовании. И мы можем замкнуть систему следующим образом: часть продукта при этой продаже пойдет в фонд проведения исследования, предназначенного усовершенствовать далее полученное достижение. И именно в этот момент наука становится
110 Ж.-Ф. Лиотар
производительной силой, т. е. моментом в циркуляции капитала.
Скорее желание обогатиться, чем познать, навязывает технике императив увеличения эффективности и реализуемости продукции. "Органическое" сопряжение техники с прибылью предшествует ее соединению с наукой. В современном знании техника приобретает значение только через посредство духа всеобщей эффективности. Даже сегодня зависимость прогресса знания от роста технологических инвестиций не является непосредственной
156.Но капитализм принес свое решение научной проблемы кредитования исследования: прямо, через финансирование исследовательских подразделений предприятий, где императив эффективности и рекоммерциализации преимущественно направляет исследования на "прикладные цели", или опосредованно - через
исследование и его легитимность
111создание частных, государственных или смешанных исследовательских фондов, которые выделяют кредиты на выполнение программ университетским департаментам, исследовательским лабораториям или независимым группам ученых, не ожидая от их работ сиюминутной прибыли, но предполагая в принципе, что нужно финансировать глубинные исследования на протяжении определенного времени, чтобы повысить вероятность получения решающей, а следовательно, очень рентабельной инновации
157. Национальные государства, особенно в их кейнсианский период, следуют одному правилу: прикладное исследование - исследование фундаментальное. Они сотрудничают с предприятиями посредством всякого рода агентств158. Нормы организации труда, превалирующие на предприятии, проникают в лаборатории прикладных исследований: иерархия, принятие решений по работе, формирование групп, оценка индивидуальной и коллективной продуктивности, разработка продаваемых программ, поиск клиента и т. д.159 "Чистые" исследователь-112 Ж.-Ф. Лиотар
ские центры страдают меньше, но и получают меньше кредитов.
Предъявление доказательства, в принципе, есть только часть аргументации, которая сама предназначена для получения одобрения получателей научного сообщения, и проходит под контролем другой языковой игры, где цель не истина, а эффективность, т. е. наилучшее соотношение "вход/выход". Государство и/или предприятие покидают идеалистический или гуманистический легитимирующий рассказ, чтобы оправдать новую цель: в речи сегодняшних распорядителей кредитов только одна цель внушает доверие, это - производительность. Ученых, техников и аппаратуру покупают не для того, чтобы познать истину, но чтобы увеличить производительность.
Вопрос, в чем заключается дискурс производительности и может ли он учреждать легитимацию. На первый взгляд кажется, что этому мешает традиционное различие между силой и правом, силой и мудростью, т. е. между сильным, справедливым и правильным. Именно об этой взаимонесоразмерности мы и говорили раньше, в терминах теории языковых игр, различая денотативную игру, где релевантность принадлежит истинному/ложному; прескриптивную игру, которая исходит из справедливо/несправедливо; техническую игру где критерий эффективно/неэффективно. "Сила" появляется только в последней, технической, игре. Мы исключаем случаи, когда ее используют для террора. Такой
исследование и его легитимность
113случай оказывается вне языковой игры, поскольку эффективность силы полностью определяется опасностью уничтожения партнера, а не лучшим, по сравнению с собственным, "приемом". Всякий раз, когда результативность, т. е. получение желаемого эффекта, достигается путем "Скажи или сделай, иначе замолчишь навсегда", мы оказываемся в области террора, где социальная связь разрушается.
Но верно и то, что результативность, повышая способность доказывать, повышает также способность быть правым: широко введенный в научное знание технический критерий оказывает влияние на критерий истинности. То же самое можно сказать и об отношении между справедливостью и результативностью: вероятность того, что определенный порядок будет считаться справедливым, повышается по мере того, как им выполняются определенные задачи, и с ростом эффективности прескриптора. Так, Луман считает, что им обнаружено замещение нормативности законами эффективности процедур в постиндустриальных обществах
160. "Контроль контекста", т. е. улучшение результатов, направленных против партнеров, которые образуют этот контекст (будь то "природа" или люди), могло бы расцениваться как некоего рода легитимация161. Это было бы легитимацией по факту114 Ж.-Ф. Лиотар
Горизонт этой процедуры таков: "реальность" поставляет доказательства для научной аргументации и результаты для предписаний и обещаний правового, этического и политического порядка; становясь "хозяином реальности", становятся хозяином того и другого, что позволяет применение технических приемов. Усиливая технические приемы, "усиливают" реальность, а следовательно - шансы быть справедливым и правым. И наоборот
: технические приемы усиливаются тем лучше, чем больше имеется в распоряжении знаний и возможности принимать решения.Таким образом легитимация оформляется через производительность. Последняя - это не только хорошая результативность, но еще и хорошая верификация и хорошее заключение. Она легитимирует науки и право через их эффективность, а эту последнюю через первые. Она самолегитимируется, как, по-видимому, это делает система, отрегулированная на оптимизацию своих результатов
162. Однако это и естъ в точности контроль над контекстом, который должен обеспечивать обобщенную информатизацию. Перформативность высказывания - денотативного или прескриптивного - повышается пропорционально информации, имеющейся о его референте. Таким образом, в настоящее время рост производительности и ее самолегитимация проходят через производство, сохранение, доступность и операциональность информации.Отношение наука/техника перевернулось. Слож-
_________
исследование и его легитимность
115ность аргументации кажется особенно интересной, поскольку обязывает совершенствовать средства доказательства, а результативность от этого только выигрывает. Распределение государством, предприятиями и совместными компаниями средств на исследования подчиняется этой логике роста производительности.
Исследовательские подразделения, которые не могут похвастать своим вкладом, хотя бы непрямым, в оптимизацию результатов системы, обойдены кредитами и обречены на старение. Критерий результативности открыто выдвигается администрацией для оправдания отрицательной аттестации деятельности того или иного исследовательского центра163.