ом! Пока коммунисты не опомнились, захватываем Пхеньян! И все, Корея наша! Преимущество моего плана - в его внезапности! Никто от нас такой наглости не ожидает, поэтому все должно получиться! Штирлиц торжественно протянул руку, словно пытаясь ухватить за хвост грядущее. - А народ Кореи встретит нас с распростертыми объятиями. С народом я уже договорился, - Штирлиц похлопал по плечу своего нового адъюданта Кана. - Народ давно уже мечтает объединить страну! Пораженные эсэсовцы восхищенно переглядывались. - Я бы до такого никогда не додумался, - сказал Айсман, сверкая своим глазом. - Когда выступаем? - спросил Холтофф. - А чего ждать? - Штирлиц приложился к пивной кружке и осушил ее. - Надо действовать, пока их шпионы не успели ни о чем настучать, пока северные корейцы ни чего не подозревают. Наступление начнем прямо завтра, в воскресенье, в четыре часа утра! - Даешь!!! - радостно завопили эсэсовцы. - Официант! Еще пива! - позвал Штирлиц. - Господин Штирлиц, - подобострастно проговорил официант. - Прошу меня сердечно извинить, но пиво кончилось. - Айсман, где тут у вас можно попить пивка? - Да где угодно! Есть тут кабачок один под названием "Древний Чосон". Там весьма неплохо. - Пойдем туда! Надо к четырем утра как следует подготовиться! - Ребята! - объявил Айсман эсэсовцам. - Идем в "Древний Чосон"! С радостными повизгиваниями бригада Айсмана потянулись на выход. Глава 11. Дикая страна, дикие нравы Из бункера выходили через парадный выход, чистыми и хорошо освещенными коридорами. - Слушай, Айсман, - спросил Борман, обгладывая на ходу куриную ножку, прихваченную со стола. - Раз из вашего бункера есть отличный выход, через который мы идем, то за каким хреном мы лезли через эту вонючую канализацию? - Борман, ты не фига не понимаешь! Надо же было показать Штирлицу, как мы хорошо организованы, какая у нас классная конспирация! Скажи, Штирлиц! - Ясный пфенинг, - согласился Штирлиц, которому выражение "ясный пень" уже приелось. Фашисты погрузились в три грузовика и с песнями поехали в кабак. Айсман, любовно глядя на Штирлица, думал: "Надо бы мне тоже заказать трость с железным набалдашником!" Грузовики подкатили к "Древнему Чосону". Сквозь стеклянные витрины ресторана, на которых столбиком были написаны иероглифы, можно было разглядеть уютный зальчик. В зале стояли пивные автоматы, стоящий за стойкой бармен продавал более крепкие спиртные напитки и закуску. Над входом светились два иероглифа. Сначала синим загорался один, затем зеленым другой, и, наконец, оба иероглифа загорались желтым цветом. "Что все это значит? - удивился Штирлиц. - Неужели загорается - "Пива нет!", "Пива нет!"? Пиво и веселье в кабаке были в самом разгаре. Команда американских бейсболлистов праздновала свою победу. Бейсболлисты, все как на подбор здоровенные, мускулистые, лакали пиво, обнимали красивых корейских девушек и сквернословили. Упившийся тренер в одиночестве поднимал тосты за состоявшуюся победу, но его никто не хотел слушать. Мимо ресторанчика, приплясывая и напевая "Харе Рама! Харе Кришна!", проходила толпа выбритых наголо кришнаитов в оранжевых одеждах. - Штирлиц! - обрадовался им Борман. - Это же кришнаиты! Я пойду пообщаюсь! - Пообщайся, - разрешил Штирлиц. - Только много не пей! - Да ты о чем? Мы поговорим о душе, о смысле жизни... Я давно уже хотел выяснить, кем я был в своей прошлой жизни. - Смотри, чтоб тебя наголо не обрили! - пошутил Штирлиц. Эсэсовцы громко заржали, так как Борман уже лет сорок был лыс, как бильярдный шар. Борман помахал друзьям рукой и побежал за кришнаитской процессией. - Уйдет мой друг Борман в буддистский монастырь! - посетовал Штирлиц. - Просветлится, станет Бодисатвой! - Какие ты умные слова знаешь, - удивился Айсман. - Это меня Борман научил, - не стал скрывать Штирлиц. Эсэсовцы завалились в кабак и быстро заняли все свободные места. Холтофф резво подбежал к пивному автомату и начал наполнять кружки, передавая их по цепочке из рук в руки. Кружки быстро заставили длинный стол, во главе которого сел Штирлиц. - Штирлиц, скажи речь! - крикнул бывший адъютант Гиммлера Фриц. - Что я вам, Брежнев, что ли? - откликнулся Штирлиц. - Я сюда не разговаривать пришел! С этими словами русский разведчик выпил первую кружку. Американцы слегка примолкли, разглядывая черную форму со свастикой. - Что здесь делают эти фашистские ублюдки? - громко спросил один из бейсболлистов, самый здоровый. Немцы не обратили на него никакого внимания, поскольку вопрос был задан по-английски, и никто его не понял. Поэтому пивные кружки продолжали быстро опустошаться. - Ребята, мой рюкзак никто не видел? - спросил Штирлиц. - Нет! - Жаль, у меня там было три блока "Беломора". - О! - застонали эсэсовцы. - Какой облом! Штирлиц послал своего адъюданта Кана к бармену купить сигарет. Огромный бейсболлист подставил пробегавшему мимо корейцу ногу, Кан споткнулся и растянулся на полу. В зале повисла тишина. Эсэсовцы повернули головы к Штирлицу. Штирлиц встал. - Я давно говорил, что американцы - это нация ублюдков, - процедил он. - Все отбросы общества в течении трех веков вывозились в Новый Свет! А теперь эти бандиты, адвокаты, наркоманы и гомосексуалисты хотят навязать свой вонючий образ жизни всему миру! Эсэсовцы грозно вревели. Янки приготовили бейсболльные биты. - Кан! - позвал Штирлиц. - Да, хозяин, - отозвался Кан, потирая ушибленное колено. - Ты можешь дать своему обидчику ногой! - Спасибо, хозяин, - поблагодарил кореец и с диким визгом дал ногой американцу между ног. Бейсболлист загнулся и упал на пол. Американцы, размахивая бейсболльными битами, бросились на немцев. Эсэсовцы заняли круговую оборону и некоторое время кидали в противника кружками. Когда кружки кончились, американцы прорвались к фашистам и начали молотить их дубинками. - Где мой револьвер? Забыл в бункере! - посетовал Айсман, работая кулаками. Холтоффу разбили голову, и он упал к ногам Штирлица, обливаясь кровью. Штирлиц встал и взял в руки костыль. - Вот Холтоффа я вам никогда не прощу! - закричал Штирлиц ревнивым и страшным голосом, словно только один он на всем белом свете мог бить Холтоффа по голове. Штирлиц, как приамурский тигр, напившийся валерьянки, прыгнул в толпу дерущихся. Русский разведчик натренированным движением уклонился от дубинки, сунул костыль в живот одному американцу, дал по голове второму, третьего свалил всепоражающим ударом ноги, обутой в ботинок фабрики "Скороход". Смертоносные удары костыля обрушивались на бейсболлистов с безжалостностью кирпича, летящего на голову прохожему с четырнадцатого или с пятнадцатого этажа. "Нет, точно заведу себе такой же костыль, как у Штирлица," - еще раз дал себе зарок Айсман. Очень скоро эсэсовцы из участников драки превратились в простых свидетелей. В считанные секунды Штирлиц расправился со всеми американцами, и теперь они, залитые кровью и пивом, были разбросаны по всему залу. Лишь двое, самых прытких, успели удрать и спрятаться в американском посольстве. Нервно помахивая костылем, русский разведчик приближался к тренеру, но тот только бессмысленно ухмыльнулся и протянул Штирлицу бутылку виски. Запрокинув голову, Штирлиц отпил из горла пару глотков, глаза разведчика подобрели. Он похлопал тренера по плечу и сел рядом с ним за столик. - Как там у вас в Америке дела? - спросил он. - Все ракеты производите? Тебя как зовут? - Донт андэстэнд, - широко улыбаясь, ответил тренер. - Хорошее имя, - сказал Штирлиц. - А меня - Штирлиц. На улице раздался шум полицейских сирен. - Штирлиц, - подскочил Айсман. - Скотина бармен вызвал полицию. Вот ведь гад, а? А мы у него даже витрину не разбили... Пора нам сматываться! - Зачем? - поинтересовался Штирлиц. - Да ведь мы все оружие в бункере оставили, а у полицейских - автоматы! - А где бармен? - Вот он! К Штирлицу вытолкнули забитого бармена с огромным синяком под глазом. - Что ж ты так? - добродушно спросил Штирлиц и дал бармену костылем по голове. Бармен свалился под столик. - Кан! - позвал Штирлиц. - Да, хозяин, - весело откликнулся Кан, который обыскивал американцев, выуживая из карманов зеленые банкноты. - Встань за стойку и изобрази бармена. Когда войдет полиция, скажи, что все уладилось и дай им за беспокойство деньги, что лежат в кассе! - Тут слишком много! - Отдай тогда половину. А остальное забери себе. - Ну, Штирлиц! - восторгу эсэсовцев не было конца. - Ну, голова! - И скажи, чтобы прибрали тут этих американских козлов! - добавил Штирлиц. Адъютант Штирлица быстро уладил все недоразумения с полицией. Четверо корейских полицейских оперативно вынесли бесчувственных бейсболлистов, с поклоном приняли от слуги Штирлица пачку южно-корейских вон и удалились. В кабак, оглядываясь на отъезжающих полицейских, вошел мрачный Борман. - О! Борман! - обрадовался Айсман. - Заходи! Кан, налей-ка Борману пивка! Борман прошел к столу и сел, подперев щеку рукой. - Ну, и как тебе кришнаиты? - спросил Штирлиц. - Полные козлы! - махнул рукой Борман. - Ни по-русски, ни по-немецки не рубят! Лопочут что-то по-своему! Хари-хари, Рама-Рама! Такие тупые! Огорченный Борман выпил кружку пива. - Тихо тут у вас, - сказал он, осматривая помещение. - В Германии давно бы уже была драка... - Что ты хочешь? - пожал плечами Штирлиц. - Дикая страна, дикие нравы! Глава 12. Даже мафия не бессмертна
или
Ночь перед вероломным вторжением Разгоряченные эсэсовцы возбужденно обсуждали только что закончившуюся драку. Раненому Холтоффу перевязали голову, и он пил шнапс, на все лады проклиная обнаглевших янки. - А здорово Штирлиц этому бейсболлисту своим костылем! - кричал штандартенфюрер, который в детстве ходил со Штирлицем на футбол. - Да, костыль - это грамотно! - завистливо качали головами эсэсовцы. Айсман подсел к Штирлицу. - И что нам теперь делать всю ночь? - спросил он, отхлебывая пива. - До четырех часов еще куча времени. - Ты меня спрашиваешь? - удивился Штирлиц. - Я только сегодня прилетел, ничего тут не знаю... - Но ты же у нас теперь главный! - Да, тут ты прав, - согласился русский разведчик. - Борман, что нам теперь всю ночь делать? - Может, пока в Северную не поехали, в Южной Корее тоже переворот устроить? - предложил Борман. Айсман подавился пивом и жизнерадостно заржал. - Ну, ты скажешь, как пукнешь! - Сама по себе мысль неплоха, - сказал Штирлиц. - Там - коммунисты, тут - капиталисты, а где народ? Как обычно, в заднице! По идее, можно сделать переворот и здесь. Но сначала мы все-таки захватим КНДР, а потом объединим Кореи и отдадим народу! - Точно! - вскричал Айсман. - Устроим в объединенной Корее Четвертый Рейх! Бункер у нас уже есть... - Все-таки ты фашист, - покачал головой Штирлиц. - Слушай, Айсман, время идет, оружия нет, а скоро уже начинать! - Никаких проблем! Эй, Фриц, Отто! - позвал Айсман. - Возьмите грузовик, пару-тройку ребятишек и сгоняйте за нашим вооружением! - Есть! - отсалютовали эсэсовцы. - Вернемся из Северной Кореи, захватим здесь сначала здание правительства, потом нападем на американскую военную базу под Сеулом... - планировал Айсман. Тут в ресторанчик заглянул тощий кореец с косыми, как у зайца, глазами. Кан стоял за стойкой и вместо бармена отпускал эсэсовцам спиртное. Убедившись, что в кабаке тихо и нет полиции, косой кореец подал знак, и в зал ввалились трое корейских верзил. Двое из них встали у дверей, а третий, с перебитым носом, подвалил к Кану и, вытащив пистолет, процедил сквозь зубы: - Гони деньги, приятель! - Какие деньги? - невинно спросил Кан, перемешивая коктейль. - Что ты придуриваешься?! Давно в репу не получал? - Вы что, рэкетиры, что ли? - Долго я буду тут с тобой разговаривать? - вскипел рэкетир. - Хозяин требует деньги! - Да пошел ты со своим хозяином! - сказал Кан. - Господин Штирлиц! У меня тут проблемы с мафией! Можно дать ему по голове? - Можно, - разрешил добрый Штирлиц. Кан немедленно достал из-под прилавка толстую бутылку бренди и обрушил ее на голову незадачливого рэкетира. Два мафиози, стерегущие вход, тут же убежали. Эсэсовцы с хохотом оттащили мафиози от стойки и, чтобы не вонял, пинком выбросили из ресторана. - Захватим почту, после почты захватил телеграф, ну, а после телеграфа и сам телефон! - Айсман продолжал строить планы. За дверью зафырчал грузовик. Запыхавшийся Фриц с тремя подручными стал перетаскивать в ресторан ящики с оружием. Весело переговариваясь, эсэсовцы вооружались. Хозяйственный Фриц привез пистолеты, автоматы, гранаты, три ручных пулемета, один пулемет станковый, фауст-патроны и тяжелое противотанковое ружье. - В этом ресторане устроим штаб, - командовал Айсман. - У кого есть карта Сеула? Надо повесить ее на стенку! На улице завизжали тормоза. Пять машин, набитых вооруженными людьми, остановились у входа в "Древний Чосон". Двое убежавших рэкетиров выскочили из первой и, размахивая короткими израильскими автоматами, бросились в ресторан. Вслед за ними из машин повылезали вооруженные до зубов корейские мафиози. - Господин Штирлиц! - проинформировал Кан. - У вас проблемы с мафией! - Дай им по голове! - распорядился Штирлиц, прибивая в это время к стене карту столицы Южной Кореи. - Их много, они вооружены! Не ожидавшие встретить в кабаке вооруженных людей, рэкетиры застыли в смущении в дверях. Штирлиц забил последний гвоздь, соскочил со стула и полюбовался своей работой. Оглянувшись на ганстеров, он спросил: - В чем дело, ребята? Вперед, вращая глазами, выступил самый главный. Ткнув в русского разведчика револьвером, он возопил: - Этот бармен обидел нашего человека! Его надо как следует проучить! - Этот бармен, - хладнокровно сказал Штирлиц, - мой адъюдант Кан. Какие-нибудь еще проблемы? - Этот ресторан должен нам за три месяца! - верещал кореец. - А мне какое до этого дело? - Бармен должен заплатить деньги, иначе мои люди тут все разнесут! - Айсман, он меня утомил, - Штирлиц щелкнул пальцами. По его сигналу Айсман выстрелил фауст-патроном. Раздался оглушительный взрыв, посыпались осколки стекла, всю мафию, стоявшую у входа, разнесло на окровавленные куски. Остальные рэкетиры залегли на другой стороне улицы и открыли пальбу по ресторану. Эсэсовцы заправили в пулеметы длинные ленты и тоже открыли огонь. Мафиозные машины, прошитые трассирующими пулями, тут же взорвались. Айсман, озверевший от запаха крови, метал в толпу мафиози гранаты, остальные стреляли из автоматов. Штирлиц стоял над своими солдатами, скрестив руки, как Наполеон. - Молодцы, ребята! Гаси их дальше! Окрыленные его похвалой, эсэсовцы за пять минут уничтожили всех рэкетиров, а выстрелом из противотанкового ружья обрушили дом, стоящий напротив ресторана, который завалил все бренные останки. - Знаешь, Штирлиц, что-то эти мафиозные рожи мне показались знакомы! - задумчиво сообщил Айсман. - Кажется, это северно-корейские агенты, я их, помнится, перевербовывал. Обычное дело, работать они не хотят, возвращаться домой тоже, вот и мародерствуют... Эх, надо было их с собой в Северную Корею взять, что-то мы с ними поспешили! - Что было, того не воротишь! - Да, тут я с тобой прав, - согласился Айсман. Прерывая разговор, завыли сирены на полицейских машинах. Эсэсовцы, заняв круговую оборону, быстро переключились на стрельбу по новым мишеням. Холтофф с перевязанной головой уже поднял тяжелую связку гранат, намереваясь угостить ею полицейских. - Подожди! - остановил его Штирлиц и взялся за мегафон. - Отставить! Мы армейское подразделение, да что там! Мы - армия! И если мы будем воевать с полицией, нам сочтут за каких-нибудь хулиганов! - потом Штирлиц повернулся в сторону полицейских. - Полиция может спокойно отсюда убираться, здесь она уже не нужна! В квартале, освещенном пожарами, стало тихо. Воспользовавшись образовавшейся паузой, сообразительные полицейские спешно отступили. Бой затих. - Айсман! - крикнул Штирлиц, взглянув на часы. - Уже два часа ночи! Пора выходить на марш! - Штирлиц, - Айсман весело ржал. - Давай еще немножко здесь повоюем! Давно так не веселился! - Айсман, - подбежал Фриц. - Эти козлы полицейские смылись! Будем их преследовать или еще кого-нибудь загасим? - А, Штирлиц? - Айсман вопросительно уставился на русского разведчика. - Нет, Айсман, тут мы больше никого гасить не будем! Как сказал Ким Ир Сен, "Объединение Кореи - это дело уже сегодняшнего дня!" Я в таком возбуждении от этой идеи, что просто не могу медлить! Я готов сегодня же пожертвовать тобой, Борманом, да и всем корейским населением ради этой великой Идеи! Так что, давай-ка выступать в поход на Пхеньян! - Но четырех часов-то еще нет! - Не стоит быть таким мелочным, когда речь идет о Корее, единой и неделимой, от моря и до моря! Нам просто необходимо начать раньше, надо использовать волну энтузиазма, захватившую наших людей! А кроме того, пока мы доберемся до границы, как раз будет четыре часа! - Отлично! - воскликнул просиявший Айсман. - Ребята! Возвращаемся в бункер, грузимся на бронетранспортеры и в поход! - Гип-гип, яволь! - заревели кровожадные эсэсовцы, размахивая оружием. - Подождите! - взмолился Борман. - Я как раз хотел попить чаю! - Отставить чай! Вода нужна пулеметам! - оборвал его стенания Штирлиц. - Какое насилие! - страдальческим тоном заявил кришнаит Борман. - Что скажет по этому поводу Кришна? - Больше всего, меня интересует, что скажет по этому поводу Кальтенбруннер, - по сценарию отозвался Штирлиц. Глава 13. В двадцати семи километрах от Пхеньяна В воскресенье, в четыре часа утра фашисты опять перешли границы дозволенного. На этот раз - корейскую границу. На двух бронетранспортерах, трех грузовиках и автобусе эсэсовцы в полчаса разогнали пограничников, окружили и взяли в плен три дивизии, захватили военные аэродромы. На этих аэродромах Борман, во всеуслышанье объявивший себя пацифистом, лично уничтожил все самолеты, облив их бензином и бросив спичку. Армия "Центр", как назвал ее Штирлиц, быстро продвигались к столице Корейской Народно-Демократической Республики. В Пхеньяне поднялась паника. Едва проснувшееся с утра правительство Ким Ир Сена никак не могло принять каких-нибудь мудрых решений. Любимый руководитель товарищ Ким Чен Ир предлагал, правда, партии поднять народ на священную войну, выработать программу борьбы с врагом, перестроить хозяйство на военный лад, мобилизовать силы и средства на защиту страны, организовать партизанскую войну в тылу врага, вывезти все заводы на территорию СССР, а какие нельзя вывезти - уничтожить, как и провизию с боеприпасами, в общем, уничтожить все возможное, чтобы ничего не досталось врагу. Ответил ему сам Великий вождь, и ответил афористично: "Заткнись, урод!" Разобравшись с молодым и неопытным поколением, Великий вождь стал срочно готовился к эвакуации. На самолетах Ким Ир Сен летать боялся, поэтому золото, драгоценности, деньги, картины, мебель и разное барахло грузили в личный бронепоезд вождя. Между тем, немецко-фашистские войска захватывали город за городом, и везде их встречали как освободителей, увешивая солдат гирляндами ярких цветов. Занимая очередной населенный пункт, армия "Центр" внедряла "новый порядок" - канистры с бензином и жень-шеневой водкой конфисковывались и сносились к боевым машинам. Пленных решено было не брать, разве поймешь кто здесь "свой" и "чужой" - все поголовно свои, корейцы! Промедления возникали исключительно из-за Бормана, который вплотную занимался осквернением священных мест, связанных с Великим вождем. Под "осквернением", Борман понимал самые разнообразные вещи, которые обычному человеку просто не пришли бы в голову. Покидая населенный пункт, Айсман под урчание моторов приговаривал к расстрелу евреев и коммунистов. - Но только, чтобы не насмерть! - напоминал Борман. Коммунистов, впрочем, уже не было ни одного - все они живо посжигали свои партбилеты и с южно-корейскими и нацистскими флагами восторженно приветствовали захватчиков. Что касается евреев, то и этих не было тоже, по крайней мере, никто в этом не сознавался. Случалось, что как только армия "Центр" выходила из города, в нем действительно начиналась пальба. Это, пользуясь случаем, расстреливали друг друга сами корейцы. Но за что? - было уже совершенно не понятно. Оккупанты стремительно продвигались все дальше, к сердцу страны Чучхе - Пхеньяну. Бронетранспортеры оставляли глубокие гусеничные следы на свежевспаханной корейской земле. На головном бронетранспортере ехал Штирлиц. В бинокль он осматривал окрестности и, если видел неподалеку что-нибудь подозрительное, стучал по люку, давая Борману сигнал, пустить туда снарядом. Чтобы затаившиеся в лесочке корейцы разбежались. От взрыва снаряда корейцы улепетывали, как кролики, армия "Центр" успешно продвигалась все дальше. Наконец, упарившись в машине, Борман вылез из люка и присел на броню рядом со Штирлицем. Душа Бормана пела и он затянул песню: - Вставай проклятьем заклейменный... - Совсем Борман съехал под старость лет! - воскликнул Айсман. - Ой, простите! - смутился Борман. - Я хотел сказать: Гитлер зольдатен... И все хором затянули: - Гитлер зольдатен! За двадцать семь километров от Пхеньяна в маленькой деревушке армия Штирлица наткнулась на брошенную машину с жень-шеневой водкой. Эсэсовцы с радостными криками откупоривали бутылки и пили прямо из горла, тут же закусывая находящимися в бутылках корешками жень-шеня. - Пожалуй, пора делать привал, - решил Штирлиц. - А то! - согласился Айсман, осматривая добычу. - Вот оно - изобилие! Расположились на постой в сельсовете, эсэсовцы освежевали пойманную на лугах живность и устроили грандиозный шашлык. Лучшие куски принесли Штирлицу. - Борман, - спросил Штирлиц, откусывая мясо с шампура, - что мы сделаем с Ким Ир Сеном, когда захватим Пхеньян? - Что за вопрос? Повесим! - А как же религия? Ведь вам, кришнаитам, никого убивать нельзя? - Так это не я, это же ты его повесишь! - резонно заметил бывший партайгеноссе. Эсэсовцы доели шашлыки, допили захваченную водку и завалились спать. Заснул и Штирлиц, уставший после стольких бурных событий. Ночью северные корейцы под руководством чекиста Пака ползком подобрались к деревушке. Часовых не было, нападения никто не ждал, пьяные захватчики храпели во сне, как младенцы. Корейцы повязали их сетью, погрузили в фургоны и увезли в тюрьму. Штирлица и Бормана опознал лично товарищ Пак, этих связывать не стали, а бережно перевезли в их гостиничный номер, откуда они сбежали два дня назад. Штирлиц мог бы запросто проснуться, но ему снился интересный сон, и он хотел его досмотреть. А Борман и не думал, что он спит, поскольку ему снился мавзолей с надписью "Штирлиц", возле которого Борман нес свою бессонную вахту. Глава 14. И от корейского народа, в частности! Штирлиц проснулся на следующий день, ровно после обеда. В кресле у окна сидел Пак Хен Чхор. Ковыряя в зубах зубочисткой, корейский чекист увлеченно читал речь Великого вождя Президента Ким Ир Сена, которую тот должен был произнести сегодня вечером в честь ликвидации опасного заговора и разгрома немецко-фашистских войск под Пхеньяном. Речь еще не была произнесена, но зато была уже издана и роздана самым преданным корейцам. Штирлиц проснулся мгновенно, как из ружья. Он свесил ноги и присел на кровати, хмуро взглянув на корейца, потом перевел взгляд на сопящего в соседней кровати Бормана. - Борман, подъем! - скомандовал русский разведчик. Борман не отвечал. - Борман, ТАНКИ! - А! Что? Дайте гранату! - встрепенулся Борман и вскочил, как лунатик, не открывая глаз. - Мы где? - В гостинице, - ответил Пак, откладывая речь и торжественно вставая. - Товарищ Штирлиц и товарищ Борман! От имени корейского правительства, от Великого вождя Президента и победителя фашизма Ким Ир Сена, и от всего корейского народа, в частности, выражаю вам благодарность за раскрытие заговора против идей чучхе! - А что, заговор уже раскрыли? - спросил Борман, продирая глаза. - И еще как! И только благодаря вам, русским контрразведчикам! Вы - настоящие профессионалы! Я горд, что работал рядом с вами! Я восхищен! Как удачно вы завлекли заговорщиков в ловушку и напоили их до скотского состояния. Это позволило нам их обезвредить без всяких потерь. Кроме этого, вы выявили, как много еще было скрытых врагов народа у нас в стране! А как вы угнали самолет! Это просто класс! Отличный способ втереться в доверие к заговорщикам! Все наши чекисты были от этого просто в восторге! Мы теперь каждый раз будем так делать! Штирлиц и Бормана переглянулись. - Теперь ваши имена будут произноситься в Корее с трепетом, как "дорогой товарищ Штирлиц" и "дорогой товарищ Борман". - Лучше не надо. - Ничего, привыкнете. Итак, задание выполнено, вам пора возвращаться в Советский Союз, передайте привет и наилучшие пожелания дорогому товарищу Леониду Ильичу! А вот ваши билеты на самолет. Пак вытащил из внутреннего кармана пиджака билеты и положил на стол. - Ваш рейс в 20:00. А до рейса отдохните в номере! Сами понимаете, в стране военное положение, по улицам ходить опасно. Товарищ Пак, как самый скромный из корейцев, не стал ждать ответных слов благодарности, раскланялся с русскими чекистами и ушел. Штирлиц встал с кровати и хладнокровно расколотил костылем шкаф, рыча при этом от злости. - Скоты! - кричал он, обзывая неизвестно кого, то ли эсэсовцев, которые ужрались до свинского состояния, то ли корейцев, которые этим так подло и не по-спортивному воспользовались. Борман непонимающе повертел головой. - Нас что, повязали? - спросил он. - А как же Четвертый Рейх? - А пошел он, этот Рейх! - процедил Штирлиц. - В общем-то ты прав, - глубокомысленно заметил Борман. - Я помню, и Третий Рейх плохо кончил... Штирлиц понемногу успокоился, это было заметно по тому, что он перестал бегать по комнате, и присел в кресло. - Неудобно как-то получилось с ребятами, - сказал он, закурив свой дымный "Беломор", пачку которого обнаружил на столе. - Получается, мы их сюда заманили и предали. - Ага, получается, - согласился Борман. - Вроде как мы виноваты... Никогда себе не прощу! Надо было мне встать в караул! - Ладно, не переживай. Я их освобожу, - решил Штирлиц. - Захватим еще один самолет, рванем назад в Южную Корею и приготовим новый заговор! - Отлично! - обрадовался Борман. - А я, пока ты будешь освобождать Айсмана и компанию, хочу сделать что-нибудь неприятное этому Ким Ир Сену. - Что ты можешь ему сделать? - Пройдусь по улицам и на каждой стене напишу: "Ким Ир Сен - дурак!" - Ты умеешь писать по-корейски? - Нет, а что? - А по-русски здесь ни одна собака не читает. - Да? Жаль. Есть еще вариант, можно наловить в этой гостинице клопов и тараканов, а потом проникнуть на дачу к этому Ким Ир Сену и... - Не получится. - Что? Думаешь я не проберусь к нему на дачу? Да меня никакая охрана не остановит! - запальчиво вскричал Борман. - Не сомневаюсь. Но этих клопов и тараканов ты до вечера не наловишь, а нам надо наше дело провернуть до 20:00. Что же касается Ким Ир Сена, то он просто переедет на другую дачу, у него их как собак нерезанных. - А, черт! - Борман хлопнул себя по пузу. - Тогда есть еще одна мысль! Я тебе еще не говорил, лет пять назад я занимался чревовещанием. У меня отлично получалось! Надо показать всему народу, кто такой этот Ким Ир Сен! Будет он выступать с трибуны перед всем народом о разгроме немецко-фашистских войск под Пхеньяном, а я как пукну за него!!! - Да брось ты, Борман! Кого это здесь волнует? - Думаешь? - задумался Борман. - Тогда придется действовать по старинке и вспомнить молодость... Наложу кнопок на стулья, разолью на полу масло и протяну веревку, а его золотые унитазы намажу казеиновым клеем. Да, казеин - это то, что нужно! - Почему именно казеин? Почему не "Момент" или "Суперцемент"? - Слово красивое... Борман натянул пиджак, достал из своего рюкзака кнопки, бутыль с оливковым маслом, банку с казеином и выскочил из номера, наматывая на руку веревку. - Борман! - крикнул вслед Штирлиц. - Встречаемся в аэропорту в 19:30! Не опаздывай! - Да я не долго, - махнул рукой бывший партайгеноссе и скрылся в лифте. - Ну, ну, - сказал Штирлиц и мстительно улыбнулся, похлопывая по ладони увесистой рукояткой костыля, - Кем я не хотел бы сегодня быть, так это Ким Ир Сеном! Глава 15. Бригада Айсмана снова на свободе Штирлиц тоже прихватил веревку с крюком, как следует, три раза зарядил маузер и, легко помахивая своей необыкновенной тростью, спустился вниз. Швейцар с перевязанной головой подобострастно поклонился Штирлицу. Тут же подъехало такси, Штирлиц сел в машину и приказал: - Синг-Синг! Корея! КГБ! Смышленный шофер сразу все понял, и через пять минут Штирлиц уже стоял у величавой, но мрачной крепости из красного кирпича. Раньше это строение принадлежало наместнику японского императора, а теперь в нем была тюрьма для врагов корейского народа, а таких было немало. Впрочем, и крепость была немаленькая, места хватало всем! Местные жители старательно обходили тюрьму стороной, а если шли мимо, то отворачивались. Около дверей дежурили двое часовых, с ними Штирлиц решил не связываться, опасаясь, что они каратисты. Он отошел в сторонку и ловко закинул крюк на крепостную стену. Проверив крепость веревки, Штирлиц полез наверх с ловкостью орангутанга, как влюбленный Ромео. Взобравшись на стену, Штирлиц притянул веревку и бдительно прислушался. Было тихо. Никто ничего не заметил. Из Штирлица мог бы получиться неплохой коммандо. По стене ходил часовой с перевязанной щекой, его Штирлиц быстро снял ударом костыля. Русский разведчик закрепил крюк за зубец стены и, бросив веревку в маленький крепостной дворик, так же осторожно спустился вниз. Там дремал еще один часовой, его Штирлиц тоже стукнул костылем, но уже более легко и непринужденно. Взгляду разведчика предстал ряд дверей. Штирлиц стал проверять их по очереди, пока одна из дверей со скрипом не отворилась. Затаив дыхание, разведчик проник внутрь. Теперь он быстрым шагом, принюхиваясь, как гончая, пошел по длинному темному коридору. В конце коридора Штирлиц увидел свет из приоткрытой двери. Разведчик подкрался на цыпочках, осторожно заглунул в щель и неожиданно увидел Айсмана. Айсман был в одних кальсонах, его рука сжимала стакан водки, напротив сидели три корейца в форме. - Так выпьем же за дружбу! - заплетающимся языком говорил Айсман. Корейцы радостно кивали и пили водку. Резким ударом ноги Штирлиц распахнул дверь и нанес три отточенных удара костылем. Корейцы, как мешки с картошкой, повалились на пол, Айсман недоуменно уставился на Штирлица. - Штирлиц! - замычал он. - За что ты их так? Это же наши друзья! - Какие еще друзья? - возмутился Штирлиц. - Я пришел вызволить вас из плена! - Холтофф, посмотри, тут Штирлиц пришел нас спасать, - сказал Айсман, наклоняясь под стол. Из-под стола показалась всколоченная голова Холтоффа. - О, привет, Штирлиц! - пьяно молвил Холтофф. - Тебя нам как раз не хватало! - Айсман, я смотрю, вы тут совсем с ума посходили! - Ничего подобного! - отозвался Айсман. - Мы теперь работаем на северо-корейскую разведку, это - наши новые друзья. - Хайль Ким Ир Сен! - вскинул руку Холтофф. - Сволочи! - вскричал Штирлиц. - Я тут лезу по стене, чтоб их спасти, а они... В вас ничего уже святого не осталось! Айсман, а как же наш план? Как же Единая Корея? - Слушай, Штирлиц, ну что ты так завелся? Ким Ир Сен тоже хочет объединения Кореи! Мы ведь профессионалы! Какая нам разница, на кого работать! Главное, наш труд нужен людям... - Гады вы, а не профессионалы! - с негодованием бросил Штирлиц. - Гады и предатели! Ладно вы на нашу Идею наплевали, так вы и меня предали! - Не говори так, Штирлиц, а то я заплачу... - Холтофф сделал попытку встать, но снова неудачно. - Нам просто сказали, что ты тоже работаешь на Ким Ир Сена, вот мы и решили... - И ты поверил! - возмущенно воскликнул русский разведчик. Чтобы немного успокоиться, Штирлиц подошел к столу и налил себе водки. Отходил Штирлиц легко. - Твое здоровье! - сказал он и поднял стакан. - Штирлиц, да ты присядь, тут еще два ящика водки! - известил русского разведчика Айсман. - Не могу. Меня уже Борман, наверное, заждался. Нас Ким Ир Сен решил к русским забросить, билеты уже на руках! - Ну вот! - обиделся Айсман. - Не успели встретиться, а тут! - Ладно, встретимся еще! Давай на посошок! - Давай! Простившись с теми, кто был еще не слишком пьян, Штирлиц вышел из комнаты, и пошел обратной дорогой. Снова забравшись на стену, Штирлиц погорячился - выхватил маузер и выпустил в воздух всю обойму. Только тут в крепости завыла сирена, но Штирлиц преспокойно спустился по стене на улицу и пошел прочь, словно он тут совершенно не при чем. Было 18:00. До аэропорта было ехать час. Ровно в 19:30 у него была назначена встреча с Борманом. Штирлиц не любил ждать, и поэтому подвел часы на полчаса вперед... Эпилог. Народ не забудет героя За окном шли хмурые охранники в милицейской форме и часы на Спасской башне Кремля. - Послушай, Сусликов... - Генеральный Секретарь, как всегда, ничего не помнил. Суслов резко повернулся к Брежневу лицом. Челюсть Генерального секретаря отвисла и придавала ему сходство с орангутангом. - Я не Сусликов, Леонид Ильич, я - Суслов, - вежливо, стараясь не обидеть лидера Партии, поправил Суслов. - Ну, Суслов, какая, хрен, разница? - сказал Леонид Ильич. - Слушай, Сусликов, а как там поживает наш лучший разведчик Штирлиц? - Он опять совершил подвиг, Леонид Ильич. - Как, опять совершил? Это хорошо! Люблю, когда кто-нибудь совершает подвиг! Надо бы дать ему звезду Героя. - Не стоит, Леонид Ильич. Он же совершил подвиг не для этого. К тому же, не на Родине, а в Корее. Если дать ему Героя, могут неправильно понять... - Ах, в Корее! Тогда пусть дорогой товарищ Ким Ир Сен дает ему звезду! - Я с вами совершенно согласен, дорогой Леонид Ильич! - А мы дадим звезду мне, - резюмировал Брежнев. - Ведь подвиг он совершил под моим чутким руководством. - Мудрая мысль! - подхалимски воскликнул Суслов. Брежнев подобрал челюсть и устремил свой мудрый взгляд в туманное, но несомненно коммунистическое будущее. А за окном шли охранники и часы на Спасской башне Кремля. Кремлевские часы никогда не останавливаются... Март-Апрель 1993